Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования
advertisement
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Государственный академический университет гуманитарных наук» На правах рукописи Когут Екатерина Викторовна ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИН В ПАЛЕОЛОГОВСКОЙ ВИЗАНТИИ Специальность 07.00.03 – Всеобщая история (Средние века) Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук Научный руководитель Бибиков Михаил Вадимович, доктор исторических наук, профессор Москва — 2014 2 Оглавление Введение................................................................................................................ 3 1 Юридический статус женщины в Византийской империи во второй половине XIII–середине XV вв. ................................................................80 1.1 Женщина в культуре брачных отношений в законодательстве Византии второй половины XIII–середины XV вв. ...................................................................80 1.2 Правовое положение женщины в палеологовской Византии: социальнополитический аспект ..................................................................................................122 2 Социальные роли женщины в семье и обществе .......................................149 2.1 Особенности актов как исторического источника для изучения положения палеологовской женщины Византии ....................................................149 2.2 Византийская женщина: идеальная идентификация обществом ..........157 2.3 Социальные роли византийской женщины в обществе .........................164 2.4 Семейная роль византийской женщины ..................................................183 3 Женщина в экономической системе Византийской империи эпохи Палеологов ..................................................................................................................220 3.1 Женщина в различных сферах хозяйственной жизни в палеологовской Византии ......................................................................................................................220 3.2 Развитие права распоряжения женщиной своим приданым .................225 3.3 Проявление имущественных прав византийской женщины .................241 Заключение .......................................................................................................266 Список сокращений и условных обозначений ..............................................273 Список литературы ..........................................................................................276 Список иллюстративного материала .............................................................341 3 Введение Актуальность темы исследования. В истории Византии палеологовский период считается сложной и противоречивой эпохой. С одной стороны, мы наблюдаем культурный расцвет общества (так называемое Палеологовское возрождение); с другой – нескончаемые военные конфликты, расширение, а затем поступательное сокращение территорий, социальную нестабильность в обществе, вызванную религиозно-политическими спорами. Период второй половины XIII–середины XV вв. в истории Византии всегда остается актуальным для изучения историками. Многочисленные культурные, религиозные, социальные, экономические, общественно-политические и военные аспекты существования Империи становятся объектом исследований и предметом анализа. Изучение положения женщин в Византии имеет научную и общественную актуальность. В России, где сохранились элементы традиций византийского права, идет детальная разработка семейного законодательства. При создании правовых механизмов необходимо учитывать социальный опыт. История Византии дает материал, отражающий как существовавшие правовые модели семейного законодательства и брачного контракта, так и их практическое применение. В современной науке гендерный аспект привлекает все большее внимание исследователей и как относительно молодое направление микроистории, и как ставшая востребованной научная категория в традиционных областях исторического знания. Важно подчеркнуть, что в медиевистике в рамках гендерных исследований разработка экономических аспектов занимает пока скромное место, поэтому данная работа, связанная с анализом форм собственности женщин, имеет несомненную научную актуальность. Рассмотрение в кризисных обществах эволюции правового статуса, социальных ролей, экономической активности, в том числе и женщин, 4 представляет особый интерес как для изучения собственно византийской цивилизации, так и для проведения компаративных исследований. Среди стран средневековой Европы Византия вызывает особый интерес. С одной стороны, как наследница Римской империи она сохранила и развила традиции римского законодательства. С другой стороны, Византийская империя как восточнохристианское государство оказала влияние на формирующуюся государственность стран византийского круга, в том числе и на институт брака, органично соединяя постулаты римского права с догматами христианства. Степень разработанности темы исследования. Большинство научных работ по истории женщины и семьи посвящены либо древности (особо выделяется здесь римская античность), либо истории нового и новейшего времени. Большая часть работ по средневековой семье фокусируется на Западной Европе, в особенности на Англии и Франции. Восточному Средиземноморью (включая Византию и мусульманский мир) повезло в этом отношении меньше, хотя за последнее время количество публикаций, посвященных институту брака и семьи в исламе, заметно возросло1. Анализируя изучение положения женщин в палеологовской Византии, необходимо отметить, что, с одной стороны, ряд исследований по этой проблематике посвящен всему периоду существования империи. С другой стороны, значительная часть работ затрагивает, как правило, IX–XII в. Однако следует подчеркнуть, что написаны они на основе нарративных источников, и поэтому крайне важны методологически в связи с тем, что для палеологовского времени нет работ, рассматривающих источники такого вида. Привлечение трудов по другим периодам византийской истории также позволяет проследить эволюцию тех или иных аспектов положения женщин в империи, а значит, лучше понять особенности и специфику палеологовской эпохи в этом отношении. Кроме того, гендерная история Византии только в последнее время начала привлекать значительное внимание исследователей, поэтому крайне 1 Когут Е. В. Последние исследования в англоязычной медиевистике: гендерный подход // Вестник Омского университета. 2013. № 3 (69). С. 63–69. 5 важно понять не только историю изучения женщин палеологовского периода, но и византийских женщин в целом. Все это свидетельствует о том, что историографический обзор должен быть посвящен изучению положения женщин в Византийской империи на протяжении всей ее истории. Первые работы, описывающие византийских женщин, стали появляться во второй половине XIX в. В России это были очерки Р. В. Орбинского об императрицах2. Вполне естественно, что первыми, на кого обратили внимание исследователи, были знаменитые византийские женщины, к которым, безусловно, относятся и Феодора, и Феофано (обе еще не раз будут предметом изучения историков). Журналист рисует интриги императорского двора и описывает отдельные эпизоды биографий императриц. Отечественной науке принадлежит несомненный приоритет в изучении юридического статуса византийской женщины. Представители петербургской школы византиноведения исследовали юридический статус различных социальных слоев, в том числе и женщин3. Во второй половине XIX в. В. Г. Васильевский4 рассмотрел не только эволюцию византийского права от Юстиниана до императоров-иконоборцев, но и влияние Эклоги на остальное законодательство Византии, в том числе на Устав о земских делах, Земледельческий закон. Исследователь обратил внимание на вопросы семьи и брака, на неравные наказания для мужчин и женщин. Несмотря на то, что он не посвятил специальной работы правовому положению женщин, замечания В. Г. Васильевского относительно него положили начало исследованию одного из важнейших аспектов статуса византийской женщины. 2 Орбинский Р. В. Византийские женщины // Русское слово. 1859. № 12, отд. 1. С. 1–49; 1860. № 7, отд. 1. С. 112–163. 3 Медведев И. П. Петербургское византиноведение: Страницы истории. СПб. : Алетея, 2006. 332 с. (Визант. б-ка. Исслед.). 4 Васильевский В. Г. Законодательство иконоборцев // Васильевский В. Г. Труды. Т. 4. Л., 1930. С. 139–235; Его же. Труды В. Г. Васильевского. Т. 1–4. СПб. : Акад. наук, 1908–1930; и др. 6 К византийской женщине как специальному предмету исследования одним из первых обратился русский ученый Н. А. Скабаланович5 в речи, произнесенной им 17 февраля 1886 г. Свой обзор нравов византийского общества в Х в. Н. А. Скабаланович начинает с той, на ком «держался весь семейный порядок в Византии», с хозяйки дома, с женщины6. Описывая ее положение в семье, основные занятия, материнские обязанности, исследователь по большей части опирается на нарративные источники. В изображении ученого, женский удел – это лишь дом и семья. Это, однако, не умаляет ее роль, ведь она воспитывала детей, изготовляла одежду для всей семьи (только в богатых семьях одежда покупалась), участвовала в организации браков своих детей и внуков. Примечательно, что Н. А. Скабаланович на протяжении всего обзора рассматривал женщин в сравнении с мужчинами, тем самым, предвосхищая будущие подходы гендерного анализа7. Византийские корни русского брачного права исследовал А. С. Павлов8 в 50-й главе «Кормчей книги». А. М. Гуляев показал значение предбрачного дара в памятниках византийского законодательства9. В конце XIX–начале ХХ в. П. В. Безобразов описал бесправное положение византийской женщины через призму его влияния на нравственность10. 5 Скабаланович Н. А. О нравах Византийского общества в средние века // Скабаланович Н. А. Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина / Н. А. Скабаланович : В 2 кн. Кн. I / вступит. ст. Г. Е. Лебедевой. СПб. : Изд-во Олега Абышко, 2004. 444 [1] с. Кн. II . СПб. : Изд-во Олега Абышко, 2004. 414 [1] c. (Б-ка христиан. мысли. Исслед.). Кн. II. С. 223–261. 6 Скабаланович Н. А. О нравах Византийского общества в средние века. С. 224. 7 Скабаланович Н. А. О нравах Византийского общества в средние века. С. 224, 228-229, 233; и др. 8 Павлов А. С. 50-я глава «Кормчей книги», как исторический и практический источник русского брачного права. М. : Унив. тип. (М. Катков), 1887. [4], IV, 452 с. (Ученые записки Москов. Ун-та. Отдел юрид. ; Вып. 5). 9 Гуляев А. М. Предбрачный дар в римском праве и в памятниках византийского законодательства. Дерпт: тип. Шнакенбурга, 1891. VIII, 145 с. 10 Безобразов П. В. Черты византийских нравов и культур. Положение женщины. Вып. 1. М., 1893; Его же. Исторические статьи : Будущее переселение народов. Черты византийских нравов и культуры. Очерки средневековой жизни. Знаменитые женщины. М. : Тип. А. И. Снегиревой, 1893. Вып. 1. [4], 313, [3] с.; Его же. Очерки византийской культуры. Пг. : Огни, 1919. [6], 178, [1] с.; и др. 7 Ш. Диль был одним из первых, кто в начале XX в. обратил внимание на выдающихся византийских женщин, описав биографии императриц от Афинаиды до Софии Монферратской. Примечательно, что автор не только рассказал истории жизни конкретных женщин, но и старался на примере высших и средних слоев общества показать византийскую семью и ее гендерные особенности в целом11. В начале XX в. к проблеме изучения женщин и тесно связанных с ней темам обратился И. И. Соколов. Этот русский исследователь, знаток византийских канонических текстов и церковного права, написал подробный труд, посвященный поводам к разводу в Византии в IX–XV вв.12 Соколов опирался как на памятники канонического права, так и на светское законодательство, показав эволюцию норм, касавшихся разводов, а также взаимодействие светской и церковной властей. Автор подробно остановился и на моментах, характеризующих равенство или неравноправие супругов в этом вопросе13. В работе «Патриарший суд над убийцами в Византии в X–XV вв.» И. И. Соколов использовал один из основных источников нашей работы – акты Константинопольского патриархата, хотя гендерные проблемы им почти не затрагивались, за исключением описания того как Анна Даласина вместе с другим женщинами укрылась в Святой Софии14. И. И. Соколов посвятил отдельную работу проблеме усыновления, в том числе и в византийском обществе15. В 1917 г. А. П. Рудаков одним из первых русских ученых посвятил свое исследование византийской культуре, основываясь на анализе памятников 11 Диль Ш. Византийские портреты / пер. с фр. М. Безобразовой; предисл. П Безобразова. М. : Искусство, 1994. 446 с. 12 Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии в IX–XV вв. // Соколов И. И. Византологическая традиция в Санкт-Петербургской Духовной Академии. Печалование патриархов перед василевсами в Византии IX–XV вв. Патриарший суд над убийцами в Византии в X–XV вв. О поводах к разводу в Византии в IX–XV вв. / И. И. Соколов; послесл. А. В. Маркедонова. СПб. : Изд-во Олега Абышко, 2005. 320 с. (Б-ка христиан. мысли. Исслед.). С. 111–308. 13 Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии в IX–XV вв.. С. 138, 141,189, 237 и др. 14 Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии в IX–XV вв. С. 71–73. 15 Соколов И. И. Усыновление и его отношение к браку в Византии и на современном греческом Востоке: Историко-правовой очерк. СПб. : Синодальная тип., 1910. 128 с. 8 агиографической литературы16. Рудаков раскрыл неисчерпаемые информативные возможности такого рода источника, дав яркую картину византийской жизни, истории повседневности, ментальности, в том числе и положения женщины в византийском социуме, широкий спектр ее занятий и поведения. Таким образом, вторая половина XIX–начало XX в. могут быть охарактеризованы как период первого обращения к проблемам положения женщин в Византии. Важно отметить, что уже на этом этапе исследователи использовали различные виды и разновидности письменных источников от хроник до законодательных памятников, актов и агиографической литературы, что позволяет оценить, высокую репрезентативность имеющегося комплекса документов для получения информации по истории византийских женщин. Кроме того, ученые обращались не только к описанию отдельных представительниц империи, но и пытались дать общую характеристику положения византийской женщины. Как особенность данного периода можно отметить то, что анализ положения женщины не являлся предметом специального изучения и не служил центральной темой исследования, но был при этом частью анализа византийского права, общества, культуры. Тем не менее, именно тогда были заданы многие из основных направлений изучения положения женщин, такие как правовой статус женщины и ее положение в семье, а также роль отдельных ярких личностей – женщин в жизни Византии. Для отечественной исторической науки важнейшим рубежом стал 1917 г., когда в центр внимания многих исследователей встали социально-экономические аспекты жизни византийского общества. В 50-е гг. XX в. у А. П. Каждана вышла монография, посвященная аграрным отношениям17 и позднее очерки по истории византийского феодализма18. Эти работы во многом посвящены сущности 16 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. СПб. : Алетейя, 1997. 296 с. (Визант. б-ка. Исслед.). 17 Каждан А. П. Аграрные отношения в Византии XIII–XIV вв. М. : Изд-во АН СССР, 1952. 244 с. 18 Каждан А. П. Формы условной собственности в Византии X–XII вв. / А. П. Каждан. – М. : Изд-во вост. лит., 1960; Его же. Деревня и город в Византии. IX–X вв. Очерки по истории византийского феодализма. М. : Изд-во АН СССР, 1960. 431 с.; и др. 9 пронии в Византии пожаловании XI–XV вв. императором – пожизненном какому-либо лицу (или или наследственном) монастырю сбора государственных налогов в регионе, а с XIII в. и земельных угодий. А. П. Каждан составил анкету правящей элиты и определил усложнение социальной структуры Византии более раннего, чем наш, периода XI–XII вв.19. Его методика работы с актовым материалом может быть использована для изучения положения и палеологовских женщин. Проблемы культуры и быта в исторической литературе традиционно связывались с семьей, браком и с женщиной, т. е. с нашей темой. Среди отечественных исследователей, занимавшихся этими вопросами, нам хотелось бы выделить двух великих советских византинистов: А. П. Каждана и Г. Г. Литаврина. Еще в 1958 г. ими в соавторстве были написаны «Очерки истории Византии и южных славян», переизданные в 1998 г.20. Их перу принадлежат монографии и статьи по социально-экономическим проблемам, развитию византийской литературы и культуры, анализу исторических источников, историографии. В работах по литературе А. П. Каждан, раскрывая творчество византийских авторов, знакомит нас с рассказами и о женщинах, семье, ментальности, повседневности византийского общества, правда, более раннего, чем наш, периода с 650 по 1000 гг.21 Монография «Византийская культура»22 показывает и социальные связи, среди которых достаточно значимое место занимает и семья как социальный институт. Автор одним из первых посвятил византийской семье и отдельную статью23. А. П. Каждан, как и ряд 19 Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI–XII вв. М. : Наука, 1974. 293 с. 20 Каждан А. П., Литаврин Г. Г. Очерки истории Византии и южных славян. Пособие для учителей / А. П. Каждан. М. :Учпедгиз, 1958. 326 с.; Их же. Очерки истории Византии и южных славян. 2-е изд., испр. СПб. : Алетейя, 1998. 335, [1] с. (Визант. б-ка. Исслед.). 21 Каждан А. П. История византийской литературы (650–850 гг.). СПб. : Алетейя, 2002. 529 с. (Визант. б-ка. Исслед.); Его же. История византийской литературы (850–1000 гг.): эпоха византийского энциклопедизма / пер. с англ. Д. Р. Абдрахмановой и др. ; редкол.: С. П. Карпов (пред.) [и др.]). СПб. : Алетейя : Историч. книга, 2012. 375 с. (Визант. б-ка. Исслед.). 22 Каждан А. П. Византийская культура (X–XII вв.). М. : Наука, 1968. 233 с. 23 Каждан А. П. Византийская семья // Вопросы истории. 1969. №. 5. С. 212–215. 10 других исследователей, отмечал изменение в положении женщины в XII в., когда она «пробивает себе путь к образованию и общественной жизни»24. Работы Г. Г. Литаврина о византийско-болгарских отношениях25, византийском обществе и государстве26 написаны с привлечением большого количества актового материала. В комментариях к собственному переводу сочинений византийского полководца Кекавмена (1972)27 и в книге «Как жили византийцы» (1974) Г. Г. Литаврин описал условия жизни и деятельности представителей разных слоев византийского общества в IX–XII вв. Нас в первую очередь интересуют разделы, посвященные семье и браку, воспитанию детей, где не последнюю роль играла женщина28. В 1960-е гг. продолжается изучение семьи и брака и положения женщин в этом контексте. Большой интерес представляет монография австрийского ученого Х. Хунгера «Империя с новым центром. Христианский дух в византийской культуре»29. Как справедливо отмечал А. П. Каждан, Хунгер впервые попытался представить византийскую культуру как целостное явление, как своего рода систему, пронизанную и объединенную общим принципом30. О семье и ее развитии Хунгер писал подробно, подчеркивая упрочение брачных связей, запрещение конкубината, ограничение развода с течением византийской 24 Каждан А. П. Византийская культура (X–XII вв.). 2-е изд., испр. и доп. СПб. : Алетейя, 2006. (Визант. б-ка. Исслед.). С. 57. 25 Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в XI–XII вв. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1960. 472 с. 26 Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство в X–XI вв. : Проблемы истории одного столетия : 976–1081 гг. М. : Наука, 1977. 311 с. 27 Литаврин Г. Г. Введение // Кекавмен. Советы и рассказы : Сочинение визант. полководца XI в. / Подгот. текста, введ., пер. и коммент. Г. Г. Литаврина. М. : Наука, 1972. С. 5–115. (Памятники средневек. истории народов Централ. и Восточ. Европы). 28 Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. СПб. : Алетейя, 2006. 256 с. (Визант. б-ка. Исслед.). 29 Hunger H. Reich der neuen Mitte : der Christliche Geist der byzantinischen Kultur. WienKoln : Graz, 1965. 472 s. 30 Каждан А. П. (рец.) Η. Hunger. Reich der neuen Mitte. Der christliche Geist der byzantinischen Kultur // Византийский временник. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1969. Т. 30 (55). C. 277. 11 истории. Автор истолковывает это как выражение «христианской нравственности»31. В 1960-е годы появилась и Е. Э. Липшиц32 работа по истории византийского общества и культуры VIII–первой половины IX в. Работы З. В. Удальцовой33 положили начало в советском византиноведении изучению юридического статуса византийцев, семейного права по реформам Юстиниана. «Пиру» (XI в.) анализировал Г. Г. Литаврин34. В отечественной историографии аспект делается на социально- экономическое развитие. Об особенностях аграрно-правовых отношений поздней Византии, пронии, земельной собственности писала К. В. Хвостова35. Причем изучение проблемы продолжалось и в 1990-е гг. В русле новых методологических концепций историк рассмотрела социально-экономические процессы в Византии с точки зрения их понимания византийцами- современниками36. М. А. Поляковская37 показала рост монастырских владений в Фессалонике и Серрах в XIV в. В работах использовались акты византийских монастырей. 31 Hunger H. Reich der neuen Mitte : der Christliche Geist der byzantinischen Kultur. S. 145– 147, 151, 153. 32 Липшиц Е. Э. Очерки истории византийского общества и культуры (VIII–первая половина IX века). М.–Л. : Изд-во АН СССР, 1961. 482 с. 33 Удальцова З. В. Законодательные реформы Юстиниана // Византийский временник. М. : Изд-во АН СССР, 1965. Т. 26 (51). С. 3–45; 1967. Т. 27 (52). С. 3–37. 34 Литаврин Г. Г. Социальные мотивы в деятельности Евстафия Ромея: из комментариев к «Пире» – сборнику судебных решений юриста XI в. // Вспомогательные исторические дисциплины: [сб. статей]. СПб. : Наука, СПб. отд-ние, 2007. С. 169–183. 35 Хвостова К. В. Особенности аграрно-правовых отношений поздней Византии (XIII– ХV вв.) : автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1964. 19 с.; Ее же. Особенности аграрноправовых отношений в поздней Византии (XIV–XV вв.): Ист. соц. очерк. М. : Наука, 1968. 325 с. ; Ее же. О некоторых особенностях византийской пронии // Византийский временник. М. : Наука, 1964. Т. 25 (50). С. 212–230; Ее же. Прония: социально-экономические и правовые проблемы // Византийский временник. М. : Наука, 1988. Т. 49 (74). С. 31–33; Ее же. К вопросу о структуре поздневизантийского сельского поселения // Византийский временник. М. : Наука, 1984. Т. 45 (70). С. 3–19; Ее же. Земельная собственность в поздней Византии (XIV–XV вв.): реальные отношения и их понимание византийцами – современниками эпохи // Византийский временник. М. : Наука, 1990. Т. 51 (76). C. 3–13; и др. 36 Хвостова К. В. Социально-экономические процессы в Византии и их понимание византийцами-современниками (XIV–XV вв.). М. : Наука, 1992. 188[3] c. 37 Поляковская М. А. Рост монастырских владений в Фессалонике и Серрах в XIV в. как проявление своеобразия поздневизантийского города : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03. Свердловск, 1966. 22 с. ; и др. 12 М. В. Бибиков38 проанализировал в письмах Григория Кипрского и «Истории» Георгия Пахимера сведения о пронии. Для нас важным является изучение автором прецедентов владения пронией женщиной. Таким образом, впервые поднимается вопрос о женском участии в экономической жизни Византии, хотя, безусловно, ученых волновали приведенные ими факты в другом отношении. Огромное значение для изучения положения византийских женщин имеют 1970-е гг. Впервые появляются работы, непосредственно ему посвященные, зарождается гендерная история. Речь идет о статьях Ж. Бокам39. Основываясь на источниках последней трети IX в. Прохироне, Исагоге и Василиках, автор делает краткий экскурс в предыдущие эпохи, характеризуя нормы Дигест и Эклоги применительно к женщине. Бокам подразделяет все нормы на константные и на динамичные. К первым она относит особые законоположения, выражающие недееспособность византийских женщин в ряде вопросов, а также защищавшие их. В том числе, это исключение из общественной жизни, невозможность участвовать в судебном процессе ни в качестве судьи, ни в качестве свидетеля, ни в качестве защитника своих собственных интересов, запрет женщине выступать в качестве опекуна и попечителя, за исключением матери или бабушки опекаемого. Под особой защитой закона находились целомудрие девушек40, собственность женщин (так, при закладывании имущества женщина даже при невозвращении долга могла оставить себе одну треть залогового имущества41); при заключении брачного контракта ограничивались права мужа в управлении собственностью жены. Ж. Бокам обращает внимание и на новые тенденции, среди которых: возможность свидетельствования женщин в суде при двух обстоятельствах: если только женщина является свидетелем того или иного действия или же если она свидетельствует вместе с несколькими мужчинами. 38 Бибиков М. В. Сведения о пронии в письмах Григория Кипрского и «Истории» Георгия Пахимера // Зборник радова Византолошког института. Т. 17. Београд, 1976. С. 93–99. 39 Beaucamp J. La situation juridique de la femme à Byzance // Сahiers de сivilization médiévale. № 20. 1977. № 2–3. Р. 145–176. 40 Beaucamp J. La situation juridique de la femme à Byzance. Р. 153. 41 Ibid. P. 151. 13 Автор отмечает большую суровость норм канонического права по сравнению со светским законодательством42. Эта работа позволяет нам выделить основные критерии описания правового статуса византийской женщины, ознакомиться с предшествующими нашему периоду законоположениями. В это же время Е. Э. Липшиц43 в двух своих монографиях рассмотрела историю права, юриспруденции, судебного процесса в IV–XI вв. в Византии, подробно характеризуя как юридические источники, так и их применение на практике. Липшиц подчеркнула, что, несмотря на всеобъемлющее влияние законодательства Юстиниана, византийское право эволюционировало, приспосабливаясь к новым реалиям жизни44. В работах прослеживается правовой статус женщины, процесс заключения брака (помолвка, свадебный дар), юридический статус приданного, возможности развода. При характеристике каждой ситуации брачных отношений Г. Э. Липшиц показала место женщины в семье. Закон защищал женщину, но жестоко наказывал ее за прелюбодеяние. Специальному изучению подверглись исторические и художественные произведения византийских авторов в работах М. В. Бибикова45, которые позволяли раскрыть историю повседневности, ментальности, правда, более ранней эпохи XII–первой половины XIII вв. Таким образом, в 1970-е гг. был сделан значительный шаг в изучении правового положения женщин в VI–XI вв. Причем, если в зарубежной науке этой теме были посвящены отдельные работы, то в отечественной – сведения, связанные с этим вопросом, являлись частью других исследований. 42 Ibid. P. 168. Липшиц Е. Э. Право и суд в Византии в IV–VIII вв. Л. : Наука, Ленинград. отд-ние, 1976. 230 с.; Ее же. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX–XI вв.: Историкоюридические этюды. Л. : Наука, Ленинград. отд-ние, 1981. 246 с.; и др. 44 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX–XI вв. С. 193. 45 Бибиков М. В. Византийские источники XII–первой половины XIII вв. по истории Руси, народов северного Причерноморья и Северного Кавказа : автореф. дис. … учен. степени канд. ист. наук : 07.00.02. М., 1976. 22 с.; Его же. Византийская историческая проза. М. : Издво Ин-та всеобщей истории РАН (ИВИ), 1996. 189 с.; Его же. Византийский прототип древнейшей славянской книги : (Изборник Святослава 1073 г.). М. : Памятники ист. мысли, 1996. 403 с.; Его же. Историческая литература Византии. СПб. : Алетейя, 1998. 317 с. (Визант. б-ка. Исслед.); и др. 43 14 В 1980-е гг. в медиевистической исторической науке появился гендерный подход, хотя информация о жизни средневековых женщин во многом фрагментарна. В истории Средних веков особую роль играют идеологемы, вырабатываемые церковью; формирование образа женщины не было тут исключением. Для гендерных исследований Средневековья характерна опора на источники, созданные мужчинами. Кроме того, огромная часть доступных источников, касающихся жизни средневековых женщин, создана духовенством, что накладывает свой отпечаток на восприятие ими женщин, которое происходило через призму церковного мировоззрения. Для изучающих Средние века с точки зрения гендерного подхода важно, что для женщин в эту эпоху, как правило, существовало в жизни два пути: брак или монастырь, однако семья и общество не всегда предоставляли женщине выбор. Самыми ранними исследованиями, посвященными гендерной проблематике в медиевистике, были труды, рассматривающие брак и семью в Средние века. В 1980-е гг. был совершен и огромный прорыв в анализе положения женщин в Византийской империи. Это связано с появлением трудов гречанки, афинского академика, профессора Гарвардского университета А. Лайу, значение которых оценено в работах М. В. Бибикова46, А. Каждан47, Д. Линх48 и других49. В докладе 1981 г. «Роль женщины в византийском обществе»50 исследовательница проанализировала нормативные источники (такие как Эклога, 46 Бибиков М. В. A. Laiou. Gender, society and economic life in Byzantium, 1992 (рец.) // Бибиков М. В. Очерки средневековой истории экономики и права. М. : ИВИ РАН, 1998. С. 207–211; и др. 47 Kazhdan A. Review on Laiou Angeliki E «Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIeXIIIe siècles» // Speculum. 1994. № 4. P. 1204–1206. 48 Lynch J. H. Review on Laiou Angeliki E «Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIeXIIIe siècles» // The American Historical Review. 1994. № 4. P. 1297. 49 Когут Е. В. Брак, любовь и узы родства в Византии в трудах Ангелики Лайу // Древность и Средневековье: вопросы истории и историографии : Материалы II Всерос. науч. конф. Студентов и аспирантов, молодых ученых. Омск : Изд-во Омск. гос. ун-та, 2013. C. 44– 47; и др. 50 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society // XVI. Internationaler Byzantinistenkongress (Wien 1981) Akten 1/1= Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik 31/1. 1981. P. 233–260. 15 «Пира»), а также агиографическую литературу, типиконы монастырей, основанных женщинами или для женщин. А. Лайу рассмотрела роль женщины в семье, ее участие в экономической деятельности, в обществе и в политике. Исследовательница отметила различие между идеологическим и реальноисторическим аспектами темы, между фактическим положением женщины в обществе и формами его отражения в правовых памятниках. А. Лайу подчеркивала, что основное занятие и времяпрепровождение женщины связано с экономической сферой, а ее влияние на политические дела государства менее заметно. А. Лайу обратила внимание на то, что социально-политические катаклизмы последних десятилетий существования византийского государства вновь сократили сферу деятельности женщины: в XV в. бросается в глаза частый уход женщин в монастыри. Важно отметить, что исследовательница занималась изучением аристократок и состоятельных горожанок, исключая, как правило, из своего исследования самих императриц. Особо внимательно автор отнеслась к проблеме женской грамотности. В своей статье на примере Эпира XIII в. А. Лайу подробно осветила широкое распространение ранних браков – девочки выходили замуж не достигнув 15 лет. Вместе с тем, наблюдается значительный вес повторных браков, и, как отмечала исследовательница, среднее количество детей от первого брака невелико. Таким образом, А. Лайу пришла к выводу, что именно повторные браки и рождение в них новых детей могли способствовать воспроизводству населения региона51. В другой своей работе А. Лайу рассматрела византийские порядки заключения брака в связи с анализом ответов папы Николая I болгарам. Правовые нормы изучаемых 51 памятников касаются развода, полигамии, Laiou A. E. Contribution à l’étude de l’institution familiale en Épire au XIIIe siècle // Fontes Minores. Bd. VI. Frankfurt am Main : Löwenklau Gesellschaft, 1984. P. 275–323. 16 адюльтера, сватовства и т. п. При этом подчеркивается отличие византийских обрядов от западноевропейских уже в IX в.52 Типиконы женских монастырей послужили основой и для другого исследования А. Лайу «Замечания о жизни и идеологии византийской женщины»53. А. Лайу остановилась на экономической деятельности женщин, на управлении монастырями, их финансовыми и хозяйственными делами. В работе поднимается вопрос о женском самосознании, об особенностях ментальности писательниц и поэтесс, о специфике взаимоотношений членов монашеской общины. В центре внимания А. Лайу оказался женский взгляд на семью, в структуре которой мать, хозяйка претендует на лидирующую роль. Особо следует отметить статью А. Лайу о женском празднике Агаты, главными участницами которого являлись представительницы женских профессий, в связи с чем автором поставлен вопрос о возможном существовании женских гильдий54. А. Лайу издала сборник своих собственных статей, проблематика которых, на наш взгляд, охватывает основные научные интересы данного исследователя, такие как гендерная история, общество и экономика55. «Умело скомпонованные и снабженные краткими современными дополнениями специально для этого издания, – по мнению М. В. Бибикова, – делают книгу А. Лайу фактически важным монографическим исследованием, актуальным в отношении как представленного материала, так и методики исследования»56. Своеобразным венцом исследований А. Лайу, касающихся византийской женщины, брака и семьи является монография, написанная на французском 52 Laiou A. E. «Consensus Facit Nuptias—et Non»: Pope Nicholas I’s Responsa to the Bulgarians as a Source for Byzantine Marriage Customs // Rechtshistorisches Journal. 1985. № 4. P. 189–201. 53 Laiou A. E. Observations on the life and ideology of Byzantine women // Byzantinische Forschungen. 1985. XI. P. 59–102. 54 Laiou A. E. The festival of ‘Agathe’: comments on the life of Constantinopolitan women // Byzantium: Tribute to Andreas Stratos. Vol. 1. Athens : Nia A. Stratos, 1986. Р. 111–122. 55 Laiou А. Е. Gender, Society and Economic Life in Byzantium («Variorum Reprints»). Hampshire; Brookfield : Variorum, 1992. X, 339 p., portr. 56 Бибиков М. В. Рецензия на : А. Е. Laiou. Gender, society and economic life in Byzantium // Византийский Временник. М. : Наука, 1998. Т. 55 (80). Вып. 2. С. 246. 17 языке «Брак, любовь и узы родства в XI–XIII вв.»57. В рецензиях на книгу А. Каждан58 остановился на экономических аспектах работы, признал достижения автора и богатство источниковой базы монографии, Д. Линх59 отметил попытки А. Лайу сравнить провинциальные и императорские источники, выявить эволюцию законодательства и практики, рассмотреть конкретные судебные дела. Эта работа – результат многолетних исследований по истории семьи, родственных связей и матримониальных институтов в Византии, их роли и значении в обществе. Основными источниками монографии являются акты, нормативные документы как публичного, так и частноправового характера. Она состоит из предисловия, введения и пяти глав. Первая глава содержит материал по контролю над заключением браков и о том, как на практике аристократия соблюдала или обходила законы, связанные с запретом кровосмесительных браков. Вторая глава, написанная на основе нарративных и нормативных источников, повествует о том, что византийцы считали нормальным, моральным и общественно-приемлемым в сексуальной жизни, в отношениях между полами, – что позволительно, а что нет, на что общество просто закрывало глаза. На эти вопросы пытается ответить А. Лайу, обращаясь к текстам Иоанна Златоуста, Феодора Студита, Мануила I Комнина, Никиты Хониата, и к таким документам, как Эклога, каноны Православной Церкви. Причем, если церковь строго следила за исполнением своих постановлений, то государство более снисходительно относилось к нарушениям, если они не затрагивали основ семейной жизни и были выгодны для государства (чаще всего в лице самого императора, ради которого зачастую и принимались решения, нарушавшие постановления церкви). Говоря о страсти и любви, А. Лайу продемонстрировала, что византийцы осознавали, что излишняя пылкость и страстность могут угрожать устойчивости брака. Третья глава повествует о том, как создавалось «единое тело» в процессе 57 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Paris : De Boccard, 1992. 207 р. 58 Kazhdan A. Review on Laiou Angeliki E «Mariage, amour et pаrenté …». 59 Lynch J. H. Review on Laiou Angeliki E «Mariage, amour et pаrenté …». 18 бракосочетания, о брачных договорах между супругами. Кроме этого, А. Лайу подняла вопрос соотношения между любовью и браком, нелегитимными союзами, конкубинатом и узаконенными отношениями, приходя к выводу, что иногда брак является формальностью, но может быть и закреплением сильных чувств60. Четвертая глава посвящена разводу и пострижению в монахи (монахини), как одной из форм развода. Автор подчеркнула, что причины для развода могут быть различными: экономические, политические. Лайу приводит в этой главе много цитат, очень ярко показывающих отрицательное отношение к разведенным женщинам. Пятая глава посвящена связи между собственностью и узами родства. Из нее становится ясно, что заключение брака очень часто являлось сделкой по объединению капиталов, что родственники имели преимущественные права на приобретение собственности и т. д. Исследуя документы провинциальных судебных разбирательств, Лайу пришла к заключению, что запрет браков при родственных связях эффективно работал только на уровне двоюродных братьев и сестер. Подводя итог, А. Лайу подчеркнула важность именно экономических связей между семьями и внутри семьи. В приложении автор разместила три документа на среднегреческом языке, в которых отражена связь между семейной собственностью и узами родства, показаны механизмы этой взаимосвязи. А. Лайу стала редактором коллективной монографии, посвященной доброй воле и принуждению в вопросах сексуальной жизни и брака в Античности и в Средине века61. Раздел о Византии написан ей самой и посвящен законодательному аспекту этой проблемы. В нем исследовательница показала, что в жизни женщины происходило с ее согласия, а к чему ее принуждали62. Вклад Ангелики Лайу в изучение положения византийской женщины трудно переоценить. Исследовательница с большей или меньшей подробностью 60 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 111. 61 Consent and Coercion to Sex and Marriage in Ancient and Medieval Societies / ed. A. E. Laiou. Washington, D.C., 1993. 302 р. 62 Laiou A. E. Sex, consent and coercion in Byzantium // Consent and Coercion to Sex and Marriage in Ancient and Medieval Societies. Washington, D. C. : Dumbarton Oaks Research Library and Collection, 1993. P. 109–226. 19 затронула весь спектр проблем, связанных с данной темой. Совокупность ее работ дает рельефную и детальную историю византийской женщины в средне- и поздневизантийский период. Одной из характерных черт работ А. Лайу является наглядность тех или иных положений, связей, степени взаимозависимости. Это достигается путем включения в текст таблиц, схем, графических элементов, которые также способствуют систематизации материала. Тем не менее, необходимо отметить, что, во-первых, А. Лайу, рассматривая правовой статус женщины, обращала свое внимание в основном на средневизанйтиский период, не выделяла особенности палеологовской эпохи для данного аспекта положения женщины. Во-вторых, изучая семью, брак, экономическую деятельность исследовательница практически не освящала период XIV–середины XV вв. Кроме того, ее исследования лишь в незначительной степени опираются на частноправовые акты и не касаются особенностей распоряжения собственностью в зависимости от женской социальной роли в семье или от статуса самой собственности, за исключением приданого. Следует отметить, что работы А. Лайу – это в основном статьи, не ставящие перед собой задачи исследования всех аспектов положения византийской женщины, в частности и в палеологовский период. Все это с одной стороны, не отменяет огромного вклада А. Лайу в изучение византийских женщин, с другой стороны, оставляет простор для дальнейших исследований по данной проблематике. На 1980-е гг. приходится активная научная деятельность еще одной исследовательницы Э. Патлажан. В разделе изданного во Франции трехтомника, посвященного истории семьи, она рассмотрела семью и узы родства в Византии63. Э. Патлажан использовала различные источники – как нарративные, так и нормативные. Эта работа дала нам информацию о разных сторонах института брака и семьи. Э. Патлажан в большей степени интересуется семьей как таковой и подробно разбирает этот термин. Для данной темы важно то, что 63 Patlagean E. Familles et parenté les à Byzance // Histoire de la famille. Vol. 2 Temps médiévaux: orient, occident. Paris : Armad Colin, 1986. P. 213–240. 20 она дает общую картину семейной жизни VI–XV вв., с особым акцентом на XI– XII вв., уделяет внимание и роли женщины в семье. Западная историография также создала несколько подобных работ, в ряду которых выделяется коллективная монография, авторы которой исследуют частную жизнь в противовес публичной, общественной, в том числе обращая внимание на такие аспекты, как семья и проблемы, связанные с положением женщин64. Автором раздела о Византийской империи является уже упоминавшаяся Эвелин Патлажан65. Одним из самых ранних трудов, посвященных истории женщин и затрагивающих период Средних веков, стало пятитомное издание «История женщин на Западе»66 под общей редакцией Жоржа Дюби и Мишель Перро. Оно дало огромный общий импульс для исследований в области истории женщин, в том числе и для средневекового периода. Впервые изданный на итальянском в 1990 г., впоследствии этот труд был переведен на многие языки: французский, английский, немецкий, испанский, на данный момент три тома уже переведены на русский67. Хронологически данная работа охватывает период от первобытного общества до современности, территориально останавливает свой взор на Западной Европе и частично на Северной Америке. Авторы отмечают, что в ней 64 A history of private life. Vol. 1. From Pagan Rome to Byzantium / ed. P. Veyne. London : The Belknap press of Harvard univ. press, 1987. 666 р. 65 Patlagean E. The Byzantine empire // A history of private life. Vol. 1 : From pagan Rome to Byzantium / By P. Veyne, ed.; By A. Goldhammer, transl. Cambridge (Mass.) London : The Belknap press of Harvard univ. press, 1987. Р. 561–641. 66 Histoire des femmes en Occident / ed. G. Duby, M. Perrot Vol. 1. L'antiquite / ed. P. Schmitt Pantel. Paris : Plon, 1991. 736 p.; Vol. 2. Le Moyen age / ed. Chr. Klapisch-Zuber. Paris : Plon, 1991. 704 p.; Vol. 3. XVIe-XVIIIe siècles / ed. N. Zemon Davis, A. Farge. Paris : Plon, 1991. 672 p.; Vol. 4. Le XIXe siècle / ed. G. Fraisse, M. Perrot. Paris : Plon, 1991. 768 p.; Vol. 5. Le XXe siècle / ed. Fr. Thébaud. Paris : Plon, 1992. 896 p. 67 История женщин на Западе: в 5 т. Т. 1. От древних богинь до христианских святых / под общ. ред. Ж. Дюби и М. Перро; под ред. П. Шмитт Пантель; пер. с англ.: науч. ред. пер. Н. Л. Пушкарева. СПб. : Алетейя, 2005. 600 с.; Т. 2. Молчание средних веков / под. ред. К. Клапиш-Зубер. Спб. : Алетейя, 2009. 507, [3] с.; Т. 3. Парадоксы эпохи Возрождения и Просвещения / под ред. Д. Н. Земон Дэвис, А. Фарж. Спб. : Алетейя, 2008. 558, [1] с. (Гендер. исслед.). 21 «раскрывается широкий спектр оценок, которые давались женщинам в различные эпохи в разного рода исторических контекстах»68. Второй том «Истории женщин на Западе» целиком посвящен Средневековью. Каждая глава рассматриваемого труда основывается на оригинальном исследовании существующих источников и литературы. Исследователи использовали и мифы, и законодательство, и хроники, и памятники художественной литературы, и изобразительный материал, и массу других источников, изучая их при помощи различных методов, в том числе количественных. Этот труд, несмотря на название, не может быть причислен к работам по истории женщин. Скорее это гендерное исследование, в котором анализируются только некоторые аспекты гендерной структуры общества. Проблемы византийской женщины, семьи изучались отечественными авторами А. А. Чекаловой и М. А. Поляковской через исследование быта и нравов69. В 1990–е гг. количество работ, посвященных византийской женщине, растет. Особо хотелось отметить анализирующую культуру Византии трехтомную коллективную монографию, принадлежащую перу советских авторов под редакцией З. В. Удальцовой и Г. Г. Литаврина70. Среди авторов ведущие отечественные исследователи византинисты С. П. Карпов, И. П. Медведев, А. А. Чекалова, М. В. Бибиков и др. Труд стал итогом развития советского византиноведения, в нем отражены достижения византийской цивилизации во всех областях. Одна из ее глав, написанная М. А. Поляковской71, рассказывает о быте и нравах палеологовского византийского общества, где особое место уделяется и женщинам. 68 История женщин на Западе. Т. 1. С. 8. Поляковская М. А., Чекалова А. А. Византия: быт и нравы. Свердловск Изд-во Урал. ун-та, 1989. 293, [8] с. 70 Культура Византии: IV–первая половина VII в. / отв. ред. З. В. Удальцова. М. : Наука, 1984. 725 с. ; Культура Византии, вторая половина VII–XII в. / отв. ред. З. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин. М. : Наука, 1989. 678 с. ; Культура Византии: XIII–первая половина XV в. / отв. ред. Г. Г. Литаврин. М. : Наука, 1991. 637 с. 71 Поляковская М. А. Быт и нравы поздневизантийского общества // Культура Византии: XIII–первая половина XV в. М. : Наука, 1991. С. 551–584. 69 22 Появляются работы о регионах, тесно связанных с Византией религиозной или правовой культурой, например, статья О. А. Акимовой72, касающаяся положения женщин в Далмации. Автор проводит исследования городских статутов и судебных дел, показывая сложность и неоднозначность правового и социального положения женщин на северо-западе Балкан. Для исследования положения женщин в Византии подобные работы открывают широкий простор для сопоставления и выявления закономерностей. Так, схожесть законодательных норм городов-коммун Далмации и Византийской империи касательно приданого, свидетельствует как об общности корней правого поля, так и о единой логике развития определенных социальных процессов. Статья, опирающаяся на источники тех же видов, что и данное исследование, позволяет пополнить методику работы с ними. Частноправовые акты привлекают все большее внимание исследователей. Л. А. Герд73 в статье рассмотрела информативные возможности преамбулы завещаний, выделив два основных вида: сокращенной и расширенной редакции. Как правило, расширенная аренга завещаний содержит наряду с духовной и нарративную часть, в которой личность автора проявляется чрезвычайно ярко. Данная статья позволяет оценить репрезентативность завещаний, в том числе и женских. Проблемам собственности в Византии посвящено достаточное количество работ, но нас интересует определенный аспект – собственность женщин и семейная собственность. Василики Кравари, используя акты афонских монастырей, рассматривает проблему слияния семейной собственности, приходя к выводу, что члены богатых семей предпочитали сохранять свою собственность 72 Акимова О. А. Женщина и восприятие сферы «женского» на северо-западе Балкан в XIII–XV вв. : диалог культур // Средние века : Сб. Вып. 57. М. : Наука, 1994. C. 110–125 ; Akimova O. A. Frauenalltag und Weiblichkeitsmodelle in den nordwestlichen Balkanländern vom 13–15. Jht. // Eros–Macht–Askese: Geschlechterspannungen als Dialogstruktur in Kunst und Literatur. Trier: Wissenschaftlicher Verlag Trier 1996. S. 125–155. 73 Герд Л. А. Византийские завещания. Функция преамбулы // Вспомогательные исторические дисциплины : Сб. ст. Т. XXV. СПб. : Наука, СПб. отд-ние, 1994. С. 240–253; Gerd L. A. Byzantine testaments: the role of the preamble // Acts: XVIIIth International Congress of Byzantine Studies. Selected papers: Main and communications. Moscow, 1991. Vol. I. Shepardstown, 1996. P. 36. 23 каждый за собой, а крестьяне были больше склонны к объединению семейной собственности74. Руфь Макридес занималась проблемой приданого, его защиты от посягательств как со стороны самого мужа, так и его кредиторов, и проблемой наследования приданого, опираясь на акты канцелярии Константинопольского патриарха и решения синодов75. Проблему отчуждаемости приданого в византийских актах XII–середины XV вв. исследовала Е. Саради в одной из своих статей76, приходя к выводу, что приданое чаще всего отчуждается законным методом, т. е. ввиду крайней необходимости денежных средств. Однако она отмечала, что в некоторых случаях ссылка на эту крайнюю нужду дается для того, чтобы придать сделке законный вид, чтобы покупатель был освобожден от каких-то притязаний со стороны женщины, отчуждающей приданое. Один из аспектов правового положения женщины раскрывает исследование коллектива авторов-медиков, посвященное проблеме абортов в Византии, показавшее, что наука, церковь и законодательство одинаково отрицательно смотрели на аборты, защищая права эмбриона на жизнь77. Немаловажную роль в Средневековье в положении византийской женщины было ее место в религиозной жизни империи. Безусловно, этот вопрос затрагивался теми, кто исследовал общие аспекты положения женщин, и теми, кто изучал византийское Православие. Однако существуют работы, более детально осветившие этот вопрос. Среди них статья одного из виднейших специалистов по православной литургике Р. Ф. Тафта78, которую он посвятил изучению и объяснению физического места женщины в византийском храме. 74 Kravari V. Les actes privès des monastères de l’Athos et l’unité du patrimonial familial // Eherecht und Familiengut in Antike und Mittelalter / ed. D. Simon. Munich : Oldenbourg, 1992. С. 77–88. 75 Macrides R. Dowry and Inheritance in the Late Period: Some Cases from the Patriarchal Register // Eherecht und Familiengut in Antike und Mittelalter / ed. D. Simon. Munich : Oldenbourg, 1992. С. 89–98. 76 Saradi H. The alienation of the dowry in the acts of Byzantine notaries // Византийский Временник. Т. 55 (80). Ч. 2. М. : Наука, 1998. С. 72–77. 77 Poulakou-Rebelakou E, Lascaratos J., Marketos S. G. Abortions in Byzantine times (325– 1453 AD) // Vesalius. Vol. II. Nr. 1. 1996. P. 1925. 78 Taft R. F. Women at Church in Byzantium: Where, When—and Why // Dumbarton Oaks Papers (DOP). Vol. 52. 1998. P. 27–87. 24 Ведущим исследователем рассматривающая такие этой проблематики вопросы, как является участие А.-М. Тэлбот79, византйиских женщин в религиозной жизни, взамоотношения между женщинами и мужскими монастырями, в том числе и афонскими. В отечественной науке Дж. Л. Хаксли привлекает внимание к вопросу об участии женщин в иконоборческом движении80. Достаточно часто авторы, исследуя византийскую женщину, сосредоточиваются на вполне конкретных персоналиях. В поле зрения историков попадают императрицы, такие как Феодора (527–548), жена Юстиниана I81, Ирина (797–802), вдова императора Льва IV Хазара, и другие. О более поздних императрицах и аристократках, доказавших, что женщина может играть далеко не последнюю роль в обществе, и не только в вопросах продолжения рода и сохранения домашнего очага, но и в политических делах великой, пусть и клонившейся к закату империи нам рассказывает монография Дональда Никола82. Автор подчеркивает, что, несмотря на консерватизм византийского общества, трансформировалось. А место последние женщины десятилетия в нем со существования временем империи ознаменовались многими изменениями, в том числе и в положении женщины. Среди последних работ, посвященных византийским императрицам, нам хотелось бы выделить исследование Линды Гарланд83 о женщинах, оказавших влияние на историю Византии VI–начала XIII вв. Среди них Феодора, Мария 79 Talbot A.-M. Women and Religious Life in Byzantium. Aldershot : Ashgate Variorum, 2001. XII, 326 p. (Variorum Collected Studies Series: CS 733); Eadem. Women and Mt Athos // Mount Athos and Byzantine Monasticism. Papers from the Twenty-Eighth Spring Symposium of Byzantine Studies, Birmingham, March 1994 / ed. A. Bryer, M. Cunningham. Aldershot, Eng., 1996. P. 67–79; и др. 80 Хаксли Дж. Л. Женщины в византийском иконоборчестве// Античность и средневековье Европы. Вып. 3. Пермь : Перм. у-т, 1996. С. 169–186. 81 Одна из последних работ по данной тематике: Allen P. Contemporary portrayals of the Empress Theodora (527–548) // Stereotypes of women in power: Historical perspectives and revisionist views /ed. B. Garlick, S. Dixon and P. Allen. New York, 1992. P. 93–103. 82 Nicol D. M. The Byzantine Lady: Ten Portraits 1250–1500. Cambridge ; New York, NY, USA : Cambridge University Press, 1994. 143 p. 83 Garland L. Byzantine empresses : Women a. power in Byzantium AD 527–1204. London ; New York : Routledge, 1999. XX, 343 p. 25 Антиохийская (1161–1182/3), Ефросиния Дукена (1195–1203). Для нас ценность этой работы в том, что автор на конкретных приведенных примерах дает свое осмысление некоторых аспектов брака среди царственных особ империи. В конце 1990-х гг. впервые появляется коллективная монография, посвященная гендерной истории Византии IV–XII вв. под редакцией Лиз Джеймс84. Статьи Р. Корнак, Д. Смит, Б. Хилл, Л. Брубэкер и других поднимают такие вопросы, как исихазм и императрицы, место женщин в византийском обществе, проблемы женской императорской власти, женщина как глава семейства. Исследования построены вокруг той или иной яркой представительницы империи, палеологовский период не рассматривается. Проблема власти в Византийской империи давно занимает ученых, в последнее время все чаще звучит вопрос о том, могла ли женщина править византийским миром, и какими качествами она должна была для этого обладать. Примеры из более ранней византийской истории, когда существовали случаи управления государством женщинам (например, Ирина (797–802)), могли быть использованы как прецеденты претендентками на престол в последующие эпохи. Одной из работ, посвященной этой тематике, стала статья Джудит Херрин85. Она рассмотрела вопрос о том, как традиции византийского общества были приспособлены некоторыми императрицами для своих личных целей и как они стали истинными правительницами Византии. В работе в очередной раз подчеркнуто, что, несмотря на то, что и церковные каноны, и светское законодательство, равно как и общественные стереотипы (отразившиеся в частности, в изобразительном искусстве) говорят скорее о том, что истинным пристанищем женщин был лишь дом, с его домашним очагом и типично женскими занятиями (ткачество, шитье одежды и т. д.), женщины вполне могли управлять не только крупным поместьем, монастырем, но и государством. Эти исследования дают представление о византийских женщинах, находящихся на верхушке социальной лестницы. 84 Women, men and eunuchs: gender in Byzantium / ed. by Liz James. London ; New York : Routledge, 1997. XXIV, 207 p. 85 Herrin J. The imperial Feminine in Byzantium // Past and Present. 2000. № 169. Р. 3–35. 26 Упоминавшаяся Дж. Херрин в одной из своих монографий представила подробное изучение жизни и деятельности трех императриц VIII–IX вв. Ирины, Евфросинии и Феодоры86. Особо интересной для нас оказалась глава, посвященная Константинополю и византийскому миру, позволяющая нам глубже войти в среду повседневности, в которой жила византийская женщина. В начале XXI в. наиболее распространенной формой в медиевистике стали коллективные монографии, в которых статьи объединены в книгу общей идеей, но каждая имеет своего автора, специалиста в одной определенной области. Одной из них стала монография «Пол и различия в Средние века», изданная Ш. Фармер и К. Пастернак87, где в статье К. Рингроуз, посвященной Византии рассматриваются евнухи как отдельная гендерная идентичность. Автор обращает особое внимание на конструирование этой идентичности как через особое физиологическое состояние, так и посредством специальных форм поведения и ограничений, связанных, в том числе, с невозможностью аскетического подвига88. Последнее крайне важно для понимания сложностей восприятия византийцами такого библейского персонажа как пророк Даниил. Именно соединение в нем того, что он был евнухом и аскетическим человеком позволяет понять конструирование пола в Византии, как пишет Рингроуз. Автор отмечает, что, основываясь на предыдущих римских, а также христианских традициях, Византия в IV–XII вв. конструировала биполярную, а зачастую и полиполярную гендерную систему, при этом обе эти системы сосуществовали и сложно взаимодействовали. Важный вывод сделал исследователь и о подвижности, динамичности византийского общества в гендерных аспектах89. 86 Herrin J. Women in purple. Rulers оf medieval Byzantium. Princeton, 2001. X, 304 [5]. Gender and Difference in the Middle Ages. Medieval culture. V. 32 / ed. By Sh. Farmer, C. B. Pasternack. London : Penguin, 2001. 387 p. 88 Ringros K. M. Reconfiguring the Prophet Daniel: gender, sanctity and castration in Byzantium // Gender and Difference in the Middle Ages. Medieval culture. V. 32. P. 73–106. 89 Ringros K. M. Reconfiguring the Prophet Daniel: gender, sanctity and castration in Byzantium. P. 98. 87 27 Коллективная монография «Гендер в раннесредневековом мире: восток и запад, 300–900 гг.»90 интересна тем, что в ней делается попытка сопоставить в отдельных эссе изучение мужчин, женщин и сексуальности в Западной Европе (в Каролингской империи и англосаксонской Англии), Византии и на мусульманском Востоке. Несмотря на географическое разделение, некоторые статьи в книге рассматривают схожие проблемы, например статья М. Винсон «Вымысел и действительность на византийских показах невесты»91 и статья Мейк де Жонг об императрице Юдит92. Оба автора подчеркивают центральность политической и гендерной риторики в их источниках и демонстрируют, что изображение невест менялось в зависимости от отношения авторов к мужьям описываемых женщин. Л. Брубэкер, исследуя «Тайную историю» Прокопия Кесарийского, показывает, что описание Юстиниана как неспособного или несклонного выбрать «хорошую» жену, и затем управлять ею впоследствии, является частью гендерного осуждения, направленного на Юстиниана93. Серия статей в рассматриваемой книге раскрывают аспекты гендерной двусмысленности. Так, статус евнухов в Византийской империи показывает С. Тугер94. Необходимо отметить, что изучение гендерной истории Византии в подобных сборниках достаточно часто концентрируется именно на этом аспекте. Дж. Мушйол поднимает вопрос о статусе монахинь как промежуточном положении между мужчинами и сексуально активными женщинами95. Коллективная П. Стаффорди 90 и монография «Гендер А. Б. Мюлдер-Баккер, в Средние поднимает века», различные изданная проблемы, Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. XI, 333 p. 91 Vinson M. Romance and reality in the Byzantine bride shows // Gender in the early medieval world ... P. 102–120. 92 Jong de M. Bride shows revisired: praise, slander and exegesis in the reign og the empress Judith // Gender in the early medieval world … P. 257–277. 93 Brubaker L. Sex, lies and textuality: the Secret history of Prokopios and the rhetoric of gender in sixth-century Byzantium // Gender in the early medieval world … 94 Tougher S. Social transformation, gender transformation: court eunuch, 300-900 // Gender in the early medieval world ... P. 70–82. 95 Muschiol G. Men, women and liturgical practice in the early medieval west // Gender in the early medieval world ... P. 198–216. 28 связанные с изучением гендерной истории на протяжении всех Средних веков96. Л. Брубакер и Х. Тоблер изучают изображения византийских императриц на монетах в 324–803 гг.97 Гендерные исследования с самого начала были междисциплинарными, что проявляется и сейчас. О достаточно высоком уровне накопления знаний по проблеме гендерной истории говорит появление специальной энциклопедии, посвященной женщине и гендеру в Средние века. Энциклопедия под редакцией М. Шаус охватывает такие вопросы, как положение различных социальных групп, история отдельных стран в гендерном контексте98. В книге описаны определенные социальные группы женщин, такие как императрицы, аббатисы, показаны особенности положения женщин в различных странах: Византии, Англии, Франции и других, а также связанные с историей женщин такие гендерные понятия, как брак, семья и т. д. Энциклопедия «Женщина и гендер в средневековой Европе» охватывает все основные сферы жизни женщины, а также связанные с этим гендерные характеристики средневековой жизни, что говорит как о значительном накоплении эмпирических знаний, так и о существенном продвижении в деле его осмысления и анализа. Необходимо заметить, что большинство авторов в своих исследованиях ставят гендерный статус в контекст других идентичностей, подчеркивая, что для Средних веков одними из самых важных являются вероисповедание и религиозные взгляды, так как именно они во многом влияли, в том числе, и на гендерную идентификацию. Следует отметить, что данные коллективные монографии интересны для нас в свете изучения гендерной истории Средневековья. Они не рассматривают наш период исследования Византии и выделенный нами круг проблем. Нас интересует рассмотрение в научной литературе вопросов правового статуса и социально-экономического положения византийской женщины. Одним 96 Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker/ Oxford: Blackwell, 2001. VI, 244 p. 97 Brubaker L., Tobler H. The gender of money: Byzantine empresses on coins // Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker/ Oxford: Blackwell, 2001. P. 42–64. 98 Women and gender in medieval Europe / ed. by M. Schaus. New York, 2006. 944 p. 29 из ярких отечественных исследователей византийского права является И. П. Медведев. Он один из авторов статей по правовой культуре в названном выше трехтомном издании «Культура Византии». В работе, посвященной византийскому частноправовому акту99, Медведев детально исследует структуру его формуляра, рассматривает использование актов в судебном процессе, в приложении анализирует одну из купчих из Диррахия 1246 г., приводя ее адаптированную публикацию (оригинальный текст) и фотокопию самого документа. Более поздняя работа И. П. Медведева дает нам возможность комплексного рассмотрения картины византийского права100. И. П. Медведев, говоря о византийском праве, пишет: «это сложный по своему составу и происхождению комплекс юридических норм и систем, сосуществовавших, взаимодействовавших, но не редко и взаимоисключавших одна другую. Основу этого комплекса составляла обширная сфера норм писаного официального права, унаследованного в значительной своей части от Римской империи, но переработанного и пересмотренного в ходе кодификационных работ византийскими юристами и явно испытавшего воздействие традиций и обычаев местного эллинистического, а также норм церковного, канонического права»101. Медведев дает возможность на примерах, подобных тем, что представляют наши источники, увидеть взаимодействие норм права и реальной практики, в том числе, в вопросах, касающихся византийских женщин. В анализе правовых отношений в эпоху Палеологов важно изучение прецедентов, получить представление о которых, как считает К. В. Хвостова, можно только на основе изучения актов Афонских монастырей102. Для решения 99 Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1988. 262 [2] c. 100 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи / И. П. Медведев. СПб. : Алетейя, 2001. 576 с. (Визант. б-ка. Исслед.). 101 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 6. 102 Хвостова К. В. Роль и значение права прецедентов в системе византийского правопорядка // Византийский Временник. М. : Наука, 2008. Т. 67 (92). С. 5–16; Ее же. Право прецедентов в Византии // Вестник Российского гуманитарного научного фонда: Бюллетень. М., 2010. № 1 (58). С. 5–13. 30 нашей проблемы практика юридической аналогии понадобилась при изучении актов Константинопольского патриарха. Правовое положение византийской женщины широко рассматривается в российской современной литературе. Этой проблематике в контексте семьи посвящена статья С. В. Назарова103. Л. Ю. Костогрызова анализирует правовое положение женщины в период с VIII по XIV в.104 Автор утверждает, что «положение ромейских (византийских – Е. К.) женщин было если не равным, то максимально приближенным к положению мужчин»105. Изучением правового аспекта жизни византийских женщин через призму гендерных отношений в современной отечественной историографии занимается В. Э. Бармина, которая сделала обзор источников по правовому положению женщин и отметила эволюцию некоторых правовых норм106. С. Я. Гаген107 в своих работах обращает внимание на женское правосознание, опираясь в своем исследовании на рассказ Никифоры Григоры о «скифянке». Автор приходит к выводу о том, что, с одной стороны, в Византии было принято решать вопросы через суд, а во-вторых, что патриарший суд зачастую не опирался на светские законы, а действовал по ситуации. По нашему мнению, нельзя говорить о высоком правосознании женщин, основываясь только на этом рассказе, т. к., во-первых, он составлен мужчиной, и скорее отражает его представления о разрешении брачных конфликтов, а во-вторых, возможно, более показательно было бы изучение самих документов константинопольского патриаршего суда. Тем не менее, обращение к этой пока мало изученной теме крайне важно для углубления исследования положения женщин в Византии. 103 Назаров С. В. Правовое положение византийской женщины в семейно - брачных отношениях (VI–XI вв.) // Проблемы всеобщей истории: Междунар. сб. науч. и науч.-пед. тр. К 85-летию со дня рождения В. Т. Сиротенко Вып. 6. Армавир, 2000. С. 166–172. 104 Костогрызова Л. Ю. Правовое положение женщины в Византии // Российский юридический журнал. 2001. № 3 (31). С. 93–97. 105 Там же. С. 97. 106 Бармина В. Э. Византийская правовая культура. Опыт гендерного анализа // Известия Уральского государственного университета. 2006. № 47. С. 6–13. 107 Гаген С. Я. Византийское правосознание IV–XV вв. М. : Юрлитинформ, 2012. 304 с.; Его же. Обыденное правосознание женщин в поздней Византии //История государства и права. 2010. № 22. С. 7–10. 31 В 2004 г. вышла работа К. Коннор108, в которой автор делает попытку изложить накопленный материал по анализу положения женщин в Византийской империи по хронологическому принципу. Несмотря на отсутствие новой информации, данная книга позволяет получить общее представление о византийской женщине. Предметом детального изучения Т. В. Кущ стала одна из женщининтеллектуалок палеологовской Византии Елена Кантакузина Палеологина. В нескольких статьях109, а также в монографии, посвященной изучению интеллектуальной среды поздней Византии на основе эпистолярных источников110, автор проанализировала биографию императрицы, ее участие во внутренних и внешних делах империи в роли советницы мужа Иоанна V и сына Мануила II. Т. В. Кущ обратилась и к вопросу о восприятии брака императором Мануилом II. Он рассматривал брак василевса, открывающий перспективу передачи престола от отца к сыну, как необходимое условие разрешения политического кризиса и укрепления императорской власти111. Роль Ирины-Евлогии Хумнены в развитии исихазма была проанализирована Л. Ю. Костогрызовой112. Образы монахинь по материалам 108 Connor C. L. Women of Byzantium. New Haven London : Yale University press, 2004. XVII, 396, [8] p. 109 Кущ Т. В. Византийская императрица Елена Кантакузина Палеологина: штрихи к портрету // «ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: «империя» и «полис» // Тезисы докладов и сообщений II Международного Византийского Семинара. Севастополь, 2010. С. 19–20; Ее же. Елена Кантакузина Палеологина: портрет византийской императрицы // Известия Уральского федерального университета. [Сер.2] Гуманитарные науки. Екатеринбург, 2012. № 4 (108). С. 5– 17; и др. 110 Кущ Т. В. На закате империи: интеллектуальная среда поздней Византии. Екатеринбург : Изд-во УрФУ, 2013. 427 с. 111 Кущ Т. В. Брак в оценке императора Мануила II Палеолога: политический аспект // «ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: «империя» и «полис». Тезисы докладов и сообщений Византийского Семинара. Севастополь, 2009. С. 29–30; Ее же. Внутридинастическая борьба в поздней Византии (по «Диалогу о браке» Мануила II Палеолога) // Уральский исторический вестник. Екатеринбург, 2011. № 3 (32). С. 35–40; Ее же. Отражение внутридинастического конфликта в «Нравственном диалоге, или о браке» Мануила II Палеолога // Российское византиноведение: традиции и перспективы. Тезисы докладов XIX Всероссийской научной сессии византинистов. М., 2011. С. 140–142; Ее же. Матримониальный путь укрепления императорской власти: рассуждения Мануила II Палеолога о браке // Средние века. М., 2012. Вып. 73 (1–2). С. 73–91. 112 Костогрызова Л. Ю. Оценка паламитами и антипаламитами роли Ирины-Евлогии Хумнены в исихатском противоборстве XIV в. // АДСВ : Сб. науч. тр. Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 2000. Вып. 31. С. 290–296. 32 византийской агиографической литературы более раннего, чем наш, периода VIII–XII вв. предложила И. С. Охлупина113. Среди печатей титулованных женщин Византии B. C. Шандровская114 выделила Феоктисту и Анастасию, показав, как печати вместе с нарративными источниками могут позволить собрать достаточно полную информацию о жизни той или иной женщины. К сожалению, эти исследования касались Комниновского периода. Проблемы генезиса и эволюции византийской аристократии отметил М. В. Бибиков115. Отдельные моменты заключения династических браков, участия аристократок и императриц в решении политических вопросов раннего византийского периода А. А. Чекаловой116. Для показаны в фундаментальных поздневизантийской истории исследованиях они описаны С. П. Карповым117, М. А. Поляковской118, Р. М. Шукуровым119. Проблемы семьи и история повседневности византийской женщины в отечественной литературе продолжают освещаться в трудах по истории 113 Охлупина И. С. Образы монахинь по материалам византийской агиографической литературы (VIII–XII вв.) // Античная древность и средние века. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2011. Вып. 40: К 50-летию Уральской школы византиноведения. С. 136–146. 114 Шандровская B. C. Печати титулованных женщин Византии // Античная древность и средние века. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2002. Вып. 33. С. 89–101. 115 Бибиков М. В. Проблемы генезиса и эволюции византийской аристократии // Очерки средневековой истории, экономики и права. М. : ИВИ РАН, 1998. С. 155–172 ; и др. 116 Чекалова А. А. Константинополь в VI веке. Восстание Ника / АН СССР. Ин-т всеобщ. истории. М. : Наука, 1986. 173 [1] с.; Ее же. Константинополь в VI веке. Восстание Ника. 2-е изд., испр. и доп. СПб. : Алетейя, 1997. 329, [2] с. (Визант. б-ка. Исслед.); Ее же У истоков государственности: сенат и сенаторская аристократия Константинополя IV–первой половины VII в.: учебное пособие. М. : Кн. дом. «Университет», 2007. 257 с.; Ее же. Сенат и сенаторская аристократия Константинополя, IV–первая половина VII века = The senate and the senatorial aristocracy of Constantinople, 4th–mid 7th centurie : [монография]. М. : Наука, 2010. 338, [3] с. 117 Карпов С. П. История Трапезундской империи. СПб. : Алетейя, 2007. 623 с. (Визант. б-ка. Исслед.); Его же. Латинская Романия. СПб. : Алетейя, 2000. 254 с. (Визант. б-ка. Исслед.); и др. 118 Поляковская М. А. Византия, византийцы, византинисты. Екатеринбург : Изд-во Урал. Ун-та (УрГУ), 2003. 432 с.; Ее же. Византийский дворцовый церемониал XIV в. : «театр власти». Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2011. 333 с. ; и др. 119 Шукуров Р. М. Великие Комнины и Восток (1204–1461). СПб. : Алетейя, 2001. С. 319–321. (Визант. б-ка. Исслед.); и др. 33 культуры и быта А. А. Чекаловой120, М. А. Поляковской121, В. П. Даркевич122. Частная жизнь женщины в ранней Византии раскрывается Т. В. Смирницих123. В социально-экономическом аспекте изучаются монастырские акты палеологовского исследование М. А. Морозовым124. периода византийской цивилизации Представляет как исторической интерес и парадигмы К. В. Хвостовой125, где нашлось место и некоторым замечаниям по поводу положения женщины в византийском обществе. Совсем недавно появилась коллективная монография, посвященная женщинам-основательницам монастырей в Византии и близлежащих государствах. Статьи охватывают весь период существования империи и касаются как отдельных личностей, например, Елены Кантакузины Палеологины, так и целых социальных групп (аристократок, вдов) и явлений (патронажа, материнства и т. д.)126. Появление подобных работ говорит об актуальности изучения византийской женщины. Понимание общих мировоззренческих и духовных установок, контекст исторических событий для истории женщин дают коллективные монографии по истории Византии127, а также обобщающие работы А. А. Васильева128, Г. А. Острогорского129. 120 Чекалова А. А., Даркевич В. П. Культура Византии IV–XII вв. : быт и нравы, прикладное искусство. М. : URSS, 2010. 125, [1] с.; и др. 121 Поляковская М. А. Византийский дворцовый церемониал XIV в. : «театр власти». Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2011. 333 с.; Ее же. Место семейного клана в структуре поздневизантийского общества: Тарханиоты // Античная древность и средние века. Екатеринбург : Урал. гос. ун-т, 1998. Вып. 29. С. 153–164; и др. 122 Чекалова А. А., Даркевич В. П. Культура Византии IV–XII вв : быт и нравы : прикладное искусство. Изд. 2-е. М. : URSS : ЛИБРОКОМ, 2012. 125, [1] c.; и др. 123 Смирницких Т. В. Характер и специфика частной жизни женщины в ранней Византии : автореф. дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03. Ставрополь, 2009. 29 с. 124 Морозов М. А. Монастыри средневековой Византии: хозяйство, социальный и правовой статусы. СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2005. 172 с. 125 Хвостова К. В. Византийская цивилизация как историческая парадигма. СПб. : Алетейя, 2009. 206, [1] с. (Визант. б-ка. Исслед.). Первое издание вышло в 2005 г. 126 Female Founders in Byzantium and Beyond / Hrsg. von L. Theis, M. Mullett, M. Grünbart ; bearb. von G. Fingarova, M. Savage // Wiener Jahrbuch für Kunstgeschichte / Kunsthistorisches Inst. des Bundesdenkmalamtes. Bd. LX/LXI. 2011/2012. Wien-Köln-Weimar : Böhlau, 2014. 464 s. 127 История Византии. Т. 1–3 / Отв. ред. С. Д. Сказкин. М. : Наука, 1967; Культура Византии: XIII–первая половина XV в. / отв. ред. Г. Г. Литаврин. М. : Наука, 1991. 637 с. 34 Как видно из нашего обзора, внимание исследователей чаще ограничивается ранне- и средневизантийским периодом. По большей части, они посвящены истории конкретных женщин. Если говорить о достижениях историографии по изучению византийской женщины для исследуемого нами периода, то наиболее изученными оказываются судьбы отдельных женщин – императриц, сыгравших значительную роль в истории Византии, семейные отношения, одежда и быт византийской женщины. Начата разработка проблемы собственности женщин, в том числе и дотальной собственности, вопроса о юридическом статусе женщин. Для данного этапа развития византиноведения пока рано говорить о дискуссиях по проблемам, связанным с поздневизантийской женщиной, т. к. каждый исследователь разрабатывает свой отдельный аспект, почти не пересекаясь при этом с другими. Несмотря на значительный объем исследований, приходится констатировать, что, за исключением работ А. Лайу и нескольких других, в историографии практически нет теоретических обобщений по проблемам и хронологическому периоду настоящего исследования. Следует отметить, что, кроме некоторых работ А. Лайу130, большинство исследований посвящено аристократии, где почти не затрагиваются средние и тем более низшие слои византийского общества. Этим и обуславливается выбор нашей темы – дать как можно более полное описание также и средних, и низших слоев женского населения Византийской империи в последний период ее существования. В особенности было бы важным проанализировать идеальный образ женщины в законодательных памятниках в сопоставлении с данными актов Константинопольского патриархата и византийских, трапезундских монастырей во второй половине XIII–середине XV вв., информативный потенциал которых в качестве исторических источников до сих пор далек от исчерпания. 128 Васильев А. А. История Византийской империи. Т. 1–2. СПб. : Алетейя. 1998. Острогорский Г. А. История Византийского государства: пер. с немец. М. : Сибир. Благозвонница, 2011. 895 с. 130 Laiou-Thomadakis A. E. Peasant Society in the Late Byzantine Empire: A Social and Demographic Study. Princeton, N. J. : Princeton University Press, 1977. XIV, 332 p. 129 35 Таким образом, несмотря на значительный интерес к различным аспектам положения женщины в Византии, степень исследованности проблемы в целом применительно именно к палеологовскому периоду остается недостаточной. Особенно это касается положения женщин, принадлежавших к средним и низшим слоям общества. Дальнейшее изучение темы возможно через расширение проблемного поля, введения новых массивов источников, комплексного рассмотрения правового, экономического статусов и роли женщины в палеологовской Византии, что и призвана сделать данная работа. Объектом изучения является женщина в византийском социуме, а предметом исследования стало положение и социальная роль женщин в палеологовской Византии. Хронологические рамки работы определяются поздневизантийской эпохой второй половины XIII–середины XV вв. Начало исследования связано с воссоединением в 1261 г. восточных (малоазийских) провинций с западными (балканскими) в единое целое с центром в г. Константинополе, восстановлением Византийской империи под властью Палеологов. Окончание исследования объясняется прекращением существования государства Византии в результате его завоевания турками в 1453 г. Территориальные рамки представлены Византийской и Трапезундской империями в границах второй половины XIII–середины XV вв. Цели и задачи исследования. Цель данной работы исследовать правовой статус, социальные роли женщины в византийском социуме и реализацию византийской женщиной права собственности на имущество по материалам юридических источников, актов Константинопольского патриархата, византийских и трапезундских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. Для этого необходимо решить следующие задачи: – проанализировать константные нормы, которые, с одной стороны, ограничивали правоспособность женщин, а с другой – защищали их от 36 посягательств (на честь, имущество и т. д.), возможных вследствие гендерных особенностей представительниц женского социума; – осветить динамический аспект в юридическом статусе женщин, расширявший со временем их правовые возможности; – проследить развитие культуры брачных отношений, через которые формировался гендер; – охарактеризовать отраженную в источниках «идеальную модель» византийской женщины; – показать многообразие роли женщины на рынке труда, в формах участия в политической и религиозной жизни, в доступе к образованию, демонстрируя тем самым, как гендер конструировался в экономике и политике; – определить формы участия византийской замужней женщины, вдовы, сестры, дочери в распоряжении семейной собственностью; – выявить степень самостоятельности византийской женщины по распоряжению имуществом в зависимости от ее социальной и гендерной роли в семье; – исследовать на основе актов Константинопольского патриархата и византийских монастырей эволюцию права распоряжения женщиной различными видами имущества с точки зрения его происхождения (приданое, имущество семьи мужа, наследство, другие источники) и влияние этого фактора на гендерную асимметрию в обществе. Научная новизна данного исследования заключается в следующем. Постановка проблемы в исторической науке является новой, поскольку работа расширяет хронологические рамки изучения, она сосредоточена на периоде со второй половины XIII до середины XV вв., в то время как большая часть исследований, посвященных византийским женщинам, затрагивает VI–XII вв. Изучение основано на законодательных памятниках XIV в., не подвергнутых подробному анализу с точки зрения интересующих нас аспектов в исторической литературе. Раскрыт правовой статус женщины и его эволюция. С применением компаративного подхода на основе комплексного исследования 37 памятников как светского, так и канонического права показана культура брачных отношений, развитие матримониальных институтов в палеологовской Византии. Использован обширный массив актового материала Константинопольского патриархата, византийских (особенно афонских), трапезундских монастырей, который в значительной мере впервые введен в научный оборот. Выявлены акты, где участвуют женщины, проведен количественный анализ документов. Анализ актового материала позволил определить круг и социальный статус совершавших сделки женщин, которые принадлежали к разным слоям социума. Полученные результаты существенно расширяют наши представления о положении женщин, прежде всего из средних и низших общественных групп. Осуществлена попытка создания генеалогического древа отдельных участниц юридических договоров. В исследовании выявлены особенности социальных ролей женщины в соответствии с участием в распоряжении имуществом. При этом в каждом конкретном случае предпринята попытка учесть взаимовлияние социальных ролей при доминантеодной из них. В работе показаны основные разновидности собственности женщин на имущество: как традиционные (приданое), так и формирующиеся (семейная, личная собственность женщин); прослежена их эволюция и сделан вывод о возрастании экономической независимости женщины. Использование актового материала в сочетании с законодательными источниками позволило сформировать уникальную для изучения положения женщин Византии в палеологовской период модель, построенную на сравнительном анализе зафиксированных в законе нормативных положений и их реализации (или нереализации) на практике. Теоретическая и практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов и выводов для дальнейшей научной разработки проблемы, при написании монографий, статей, курсов лекций по истории Византии, истории Средних веков, гендерной истории, а также в преподавании истории в высшей школе. 38 Методология и методы исследования. Важное методологическое значение для диссертации имеют гендерные разработки в исторической науке131. Гендер использовался как особая категория исторического анализа. Развитие гендерного подхода стало возможным в результате новой методологии разработанной французской школой Анналов (1930-е гг.), предложенной ими поликазуальностью исторического процесса, сравнительным исследованиям, которые должны служить способом как типизации исторических явлений, так и их индивидуализации, а в целом — исторического синтеза. Вместо «театра власти», действий царей, вождей, на сцену истории выходили совершенно другие «актеры» – рядовые участники исторического процесса. В своих трудах они призывали историков не просто переписывать источники, а воссоздавать прошлое, прибегая для этого к помощи смежных дисциплин, подкрепляющих и дополняющих одна другую132. Понятие – гендер, означает совокупность социальных и культурных норм, которые общество предписывает выполнять людям в зависимости от их биологического пола. Гендерная история – специальная историческая дисциплина, предметом изучения которой является историческая ретроспектива гендерных отношений133. Это понятие возникло в начале 80-х гг. XX в. вместе с появлением термина гендер, его теоретическую базу впервые обеспечила Джоан Скотт в своей знаменитой статье «Гендер: полезная категория исторического анализа»134. Как пишет Дж. Скотт, «гендер является составным элементом 131 Когут Е. В. Концепт «Gender» и византийские исследования // Россия и мир. Гуманитарные проблемы : межвуз. сб. науч. тр. Вып. 19. СПб. : ГУМРФ им. адмирала С. О. Макарова, 2013. С. 98–107; Ее же. Современные подходы в изучении гендерных проблем в Византии // Молодежь, наука, творчество – 2009 : VII Межвузов. научно-практ. конф. студентов и аспирантов: сб. ст. В 2-х ч. Ч. II Омск : ОГИС, 2009. С. 80–82. 132 Февр Л. Бои за историю : [Сб. ст.] / пер. А. А. Бобовича и др. ; Ст. А. Я. Гуревича [с. 501–541]; коммент. Д. Э. Харитоновича; [АН СССР]. М. : Наука, 1991. 630 с. (Памятники исторической мысли); Блок М. Апология истории или Ремесло историка = Apologie pour l'histoire ou metier d'historien / пер. Е. М. Лысенко ; примеч. А. Я. Гуревича. М. : Наука, 1973. 232 с. (Памятники исторической мысли / Акад. наук СССР); и др. 133 Словарь гендерных терминов / Регион. обществ. орг. «Восток-Запад: Жен. Инновац. Проекты» ; Ред., [сост.] А. А. Денисова. М. : Информация XXI в., 2002. С. 48. 134 Scott J. W. Gender: A Useful Category of Historical Analysis // The American Historical Review. 1986. Vol. 91. № 5. P. 1053–1075. 39 социальным элементом, основанным на воспринимаемых различиях между полами, и гендер есть первичное средство означивания отношений власти»135. Гендер включает четыре взаимодействующих элемента: 1. Культурно доступные символы и образы, которые задействуют многочисленные репрезентации. 2. Нормативные концепции, которые дают интерпретации значений символов, пытаются ограничить и удержать их метафорические возможности. Эти концепции выражаются в религиозных, образовательных, научных, правовых, публичных доктринах. Обычно основываются на фиксированной бинарной оппозиции, в которой категорично и определенно утверждается значения мужского и женского. Нормативные утверждения существуют за счет отказа и подавления альтернативных возможностей, и иногда между ними идет открытая конкуренция. Позиция, которая оказывается доминирующей, объявляется единственно возможной. 3. Социальные отношения и институты, которые их формируют. Джоан Скотт считает, что было бы неверно ограничивать использование гендера только родовой системой и сосредотачиваться на доме и семье как основе социальной организации. Гендер включает и рынок труда (сегрегация по полу рынка труда является частью гендерной конструкции), и образование, и государственное устройство. Таким образом, гендер конструируется, помимо системы родства, также и в экономике и политике. 4. Конструирование гендерной идентичности. Гендер, понимаемый как аналитическая категория, дает возможность обнаружить, каким образом, с помощью каких конструируется исторические способов гендерная моменты. и механизмов субъективная Эта проблема женщинами идентичность и в рассматривается мужчинами определенные на примерах деятельности конкретных исторических личностей. 135 Скотт Дж. Гендер: полезная категория исторического анализа // Теория и методология гендерных исследований: Сб. материалов / сост. Н. Ю. Фетисова. Ч. I. М. : ИВИ РАН, 2006. С. 157. 40 Таким образом, выстраивается синтетическая модель, в фундамент которой закладываются характеристики всех возможных изменений социума: системноструктурное, социокультурное, индивидуально-личностное. Предполагаемое развитие модели во временной длительности реконструирует историческую динамику в гендерной перспективе136. Ключевой в гендерном анализе, по мнению ведущего российского специалиста по гендерной истории Л. П. Репиной, является проблема власти. Речь идет равным образом как о гендерных аспектах власти, так и о властной составляющей гендерных отношений. Семья рассматривается как гендерносоциальный конструкт и как основа социального, экономического и политического могущества; религия – как сквозь призму предписываемых ею гендерных ролей, так и в свете ее способности наделять мужчин и женщина разными видами власти; образование - поскольку его доступность, и, соответственно, приобретаемые через него власть и влияние являются гендернодифференцированными137. В настоящее время гендерная история представляет собой огромное междисциплинарное поле, охватывающее демографическое, социологическое, социально-экономическое, культурно-антропологическое, психологическое и интеллектуальное измерения. Для более глубокого понимания методики исследования необходимо разъяснить ряд понятий. Гендерная асимметрия. Гендерные системы различаются в разных обществах, однако в каждом обществе эти системы асимметричны: мужчины и все «мужское/маскулинное» (черты характера, модели поведения, профессии и прочее) считаются первичными, значимыми и доминирующими, а женщины и все «женское/фемининное» определяется как вторичное, незначительное с социальной точки зрения и подчиненное. Таким образом, гендер конструируется как биполярная система. 136 Репина Л. П. Пол, власть и концепция «разделенных сфер»: от истории женщин к гендерной истории // Общественные науки и современность. 2000. № 6. С. 125. 137 Репина Л. П. Пол, власть и концепция «разделенных сфер»... С. 133. 41 Гендерная система как таковая отражает асимметричные культурные оценки и ожидания, адресуемые людям в зависимости от их пола. С определенного момента времени почти в каждом обществе, где социально предписанные характеристики имеют два гендерных типа (ярлыка), одному из биологических полов предписываются социальные роли, которые считаются культурно вторичными. Социальные нормы меняются со временем, однако гендерная асимметрия остается. Гендер, таким образом, является одним из способов социальной стратификации общества, который в сочетании с такими социально-демографическими факторами, как раса, национальность, класс, возраст организует систему социальной иерархии. Таким образом, важную роль в развитии и поддержании гендерной системы играет сознание людей. Позитивная дискриминация. Понятие позитивная дискриминация, появилось в результате движения женщин и национальных меньшинств за свои права в 1960-е гг. в США, затем 1970-е в странах Западной Европы. Позитивная дискриминация – это политика или принцип, означающий предоставление преимуществ при трудоустройстве, продвижении по службе, получении образования, а также при выдвижении в выборные органы власти представителям групп, традиционно дискриминируемым по признаку пола, расы, национальности. В настоящей работе под позитивной дискриминацией понимаются законодательные, политические, религиозные меры, направленные на защиту византийской женщины в связи с ее биологическими особенностями, социальной ролью, религиозными представлениями о защите женщины. При этом, на наш взгляд, позитивная дискриминация в Византии осуществлялась более не путем предоставления преимущественных прав или привилегий для женщин, а чаще как запрет на осуществление ими юридических действий, которые могли повредить имущественному положению и здоровью женщины и ее детей. Подробнее этот аспект будет освещен ниже. Мы понимаем, что термин позитивной дискриминации появился в XX столетии и призван описывать события совсем недавнего прошлого и настоящего. Тем не менее, мы считаем возможным экстраполировать его на 42 реалии средневековой Византии, вкладывая в него, при этом, новые нюансы, не меняя содержательного значения термина. Так под позитивной дискриминацией мы понимаем различного вида льготы и преимущества, связанные со слабостью женского пола и необходимостью защиты его. В таком случае под негативной дискриминацией понимаются ограничения и запреты, накладываемые на женщин, в виду тех же причин, а также недостаточности ума, легковерности и ветрености. Концепт. Понятие и концепт, непременно присутствуют в научном дискурсе. Термин concept фиксируется английскими словарями со значением «понятие, идея, общее представление, концепция». Термин концепт употребляют, когда хотят подчеркнуть априорность некоторого понятия. В науке термин концепт употребляется, когда абстрагируются от содержания, а говорят только о структуре, то, о чем люди договариваются, люди конструируют концепты для того, чтобы «иметь общий язык» при обсуждении проблем; концепты же существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью (не)уверенности. Концепт – это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. Концепт содержит идею «зачаточной истины», предлагается говорить о понятии концепт, т. е. о дальнейшем употреблении этого термина в заранее оговоренном значении, лежащем в рамках интернационального (а не только русского) узуса138. Данная работа основана на представлении о том, что важны не биологические или физические различия между мужчинами и женщинами, а то культурное и социальное значение, которое придает общество этим различиям. Основой гендерных исследований является не просто описание разницы в статусах, ролях и иных, прежде всего имущественных аспектах, жизни мужчин и 138 Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. 3-е изд., испр. и доп. М. : Акад. проект, 2004. 991 с.; Демьянков В. З. Термин «концепт» как элемент терминологической культуры // Язык как материя смысла: Сб. ст. в честь акад. Н. Ю. Шведовой / отв. ред. М. В. Ляпон; РАН: Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. М. : Издател. центр «Азбуковник», 2007. С. 606–622; Его же. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке / В. З. Демьянков // Вопросы филологии. 2001. № 1. С. 35–47. 43 женщин, но анализ власти и доминирования, утверждаемых в обществе через гендерные роли и отношения. Это позволило достигнуть поставленной цели. Специфика использованных источников определила применение опыта формулярного анализа актов, разработанного И. Караяннопулом139 и И. П. Медведевым140, который рассматривается применительно к нашей теме во втором разделе. В работе использованы общенаучные, традиционные и нетрадиционные специально-исторические методы. Ведущими стали исторический и логический общенаучные методы исследования. Исторический метод показывает процесс развития общества в его хронологической последовательности, в сочетании с логическим методом, позволил осуществить главную цель исследования. Логический метод не только расширил понимание временной последовательности в византийской истории, но позволил проанализировать существенный пласт законодательного и актового материала, раскрыть истинные причины, цели и возможные последствия имущественных сделок для женщин. Метод индукции и дедукции, которые выражают разные подходы к раскрытию сути изучаемых явлений, использованы для исследования законодательных норм и актов, когда знание правовых норм позволяло предположить их реализацию на практике в актах. Анализ и синтез, применялись при изучении каждого документа, особенно при проведении анализа формуляра актов, позволили разными методами понять их содержание и проникнуть в суть положения византийской женщины, например, от анализа правовой нормы к социальной роли женщины в семье. В работе использованы как описательные, так и количественные методы как средства и формы выражения информации об исследуемых явлениях. Идеографический метод позволил показать положение византийской женщины в 139 140 Καραγιαννόπουλος Ι. Βυζαντινὴ διπλωματική. T. 1. Θεσσαλονίκη, 1969. Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). 44 социуме, изложить результаты исследования. Вместе с биографическим методом он использован для характеристики отдельных византийских женщин. Количественные методы являются общенаучными методами. Анализ их использования в истории дан И. Д. Ковальченко141. Методику использования применительно к Средневековью, Византии и конкретно к анализу актового материала (актов византийских монастырей) нашего периода предложила К. В. Хвостова142. В настоящей работе выявлено 345 актов, в которых принимают участие женщины. Проведено распределение этих актов по учреждениям. Количественный анализ позволил классифицировать женщин по социальным группам (аристократки, крестьянки, монахини), выявить в качестве, какого члена семьи выступала женщина (дочь, жена, бабушка, вдова, сестра), выяснить удельный вес каждой группы, и получить представление о количестве повторных браков у женщин и мужчин. Анализ выявил разновидности собственности на имущество, которым пользовалась, владела и распоряжалась женщина, и позволил определить степень самостоятельности женщины: пассивный участник, действует с согласия мужа или самостоятельно. Из общенаучных методов часто используется метод восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Византийское законодательство дало основные каноны юридического статуса женщины, актовый материал монастырей продемонстрировал конкретные примеры действия женщин по участию в распоряжении личным и семейным имуществом, и наоборот анализ актов дал примеры применения или отклонения от византийского законодательства на практике. Используется системно-структурный анализ, когда исследуемый объект рассматривается как система — с выделением элементов, составляющих ее структуру. Так выявлена 141 Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М. : Наука, 2003. 486 с. Хвостова К. В. Количественный подход в средневековой социально-экономической истории. М. : Наука, 1980. 205 с.; Ее же. Некоторые вопросы применения количественных методов при изучении социально-экономических явлений средневековья (по данным византийских источников XIII–XIV вв.) // Математические методы в исторических исследованиях. М. :Наука, 1972. С. 15–88; и др. 142 45 социальная роль византийской женщины в социуме (системе) и проанализирована византийская семья как система, где высвечена женская роль и границы, в которые была заключена женщина. Функциональный анализ, т. е. анализ внутренних и внешних охарактеризовать социальную законодательстве, и на основе функций роль объекта-системы женщины, изучения актового ее позволил закрепление материала в увидеть имущественно-правовое положение на практике. В исследовании использовались традиционные специально-исторических методы. Историко-генетический, изучающий исторические явления в процессе их развития, от зарождения до гибели, позволил рассмотреть эволюцию института семьи и брака в Византии от Юстиниана до Константина Арменопоула (помолвка, приданое, предбрачный и брачный дар, свадебный обряд, развод и т. д.); развитие имущественных прав византийской женщины, развитие гендерной асимметрии в византийском социуме; составить генеологическое древо отдельных женщин. Историко-сравнительный, или компаративный метод, являющийся одним из ведущих методов в современной исторической науке, заключающийся в сравнении исторических объектов в пространстве и времени и определении сходства и различия между ними; дал возможность выявить общие черты и различия в правовом статусе византийской женщины в различные эпохи, проанализировав акты увидеть рост прав палеологовской женщины по распоряжению имуществом как по сравнению с предшествующим временем, так и по отношению к законодательству, проследить развитие гендерной асимметрии в византийском социуме. Историко-типологический метод – определение общих черт в пространственных группах исторических событий и явлений или выделение однородных стадий в их беспрерывновременном развитии позволил определить характерные черты христианского брака; положения средневековой женщины и ее традиционную социальную роль в семье, на рынке разделения труда, в государственной жизни; выявить идеальный образ женщины для византийца. Историко-системный углубленный анализ социально-исторических систем, раскрытие внутренних и внешних 46 механизмов их функционирования позволил исследовать системные изменения в правах собственности византийских женщин от рядового участника сделки – контрагента замужней женщины, подпись которой формально обязательная под актом, до лица, распоряжением от которого имуществом, исходил документ характерным с для самостоятельным эпохи Палеологов. Диахронического анализа общественно-исторической реальности помогает дать периодизацию явлений. Ретроспективный метод – последовательное проникновение в историческое прошлое с целью определения причины данного события позволил проанализировать в актах причины, по которым женщины отчуждают имущество и т. д. В методы, работе использовались применяемые в нетрадиционные специально-исторические современной исторической науке. Социально- психологические методы помогли, например, выявить идеальный образ женщины для византийца. Методы герменевтики, «вживание в текст» широко использовались при анализе текстов исторических произведений, житийной литературы, вскрытие намеков в тексте актов позволили увидеть истинное положение палеологовской женщины, ее внутренний мир, отношение к ней мужчин, причины по которым она совершала действия, составляя акт. В ходе изучения текстов современной применены лингвистики. методы терминологического Искусствоведческий анализ анализа и византийской литературы, выявил социальную информацию по гендерной истории Византии. Положения, выносимые на защиту 1. С точки в палеологовский зрения период правового (вторая статуса, византийская женщина половина XIII–середина XV вв.) была значительно ограничена в общественно-политической жизни, но обладала равными с мужчиной имущественными правами. 2. В большинстве сфер византийской жизни, касающихся женщин, в том числе в брачном законодательстве, церковь и государство не стремились защитить интересы той или иной гендерной группы, а, в первую очередь, старались обеспечить наиболее благополучные, по их мнению, условия 47 для сохранения и развития семьи, при этом используя как негативную, так и позитивную дискриминацию женщин. 3. В византийском обществе сложилась концепция идеальной женщины (которая была отражена, в том числе, и в источниках того времени), куда входил определенный набор физических и духовных качеств. Наиболее обобщенно женщина характеризовалась как существо «ветреное и легкомысленное»; при этом отклонение от нормы могло восприниматься как положительно (например, умная женщина), так и отрицательно (хитрая, изворотливая). 4. При наличии единой социальной функции для всех женщин (рождение и воспитание детей) для каждой из выделенных нами социальных ролей (императрица, монахиня и т. д.) существовал и дополнительный набор функций, присущих конкретно этой социальной роли женщины. Важно отметить, что проанализированное нами законодательство рассматриваемой эпохи не предполагает наличия различных социальных функций у женщин, за исключением монахинь. 5. Вхождение женщины в определенную социальную роль было невозможно без приобретения соответствующего семейного статуса – речь идет, в частности, об императрицах. 6. Расширение степени экономической свободы женщины во второй половине XIII–середине XV вв. проявлялось как в обязательном участии в распоряжении имуществом, являвшимся семейной собственностью, так и в фактической возможности отчуждать даже запрещенное законом приданое, несмотря на то, что последнее увеличивало ее экономические риски. 7. Рост количества сделок, в которых палеологовская женщина распоряжалась имуществом, находившимся в личной наследственной собственности, свидетельствует об упрочении ее имущественных прав. Степень достоверности и апробация результатов. Достоверность приведенных выше научных положений подтверждается анализом массива широкого спектра репрезентативных письменных источников различных видов, и прежде всего законодательных памятников и актового материала. Итоги 48 изучения последнего представлены в таблицах № 1–12. В целях апробации результатов основные положения и выводы исследования были представлены на научно-практических конференциях в городах Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск, Томск, Омск, Красноярск, по итогам которых опубликованы статьи и тезисы докладов. По теме диссертации опубликовано 24 работы. Характеристика исторических источников. Характеристика источников по истории Византии второй половины XIII–середины XV вв., и по гендерной истории этой эпохи в частности143, так или иначе, затрагивалась в ряде работ по истории семьи144, источниковедческих работах, исследующих отдельные виды письменных византийских источников145, обобщающих работах по истории Византии146, истории Византийской церкви147, монографиях по отдельным проблемам истории Византийской империи148 отечественных и зарубежных исследователей. Поздний период византийской истории, с одной стороны, обеспечен историческими источниками значительно лучше, чем предыдущие, что связано с лучшей сохранностью последних149. С другой стороны, гендерная история 143 Когут Е. В. Письменные источники по истории женщин в Палеологовской Византии // Вопросы методологии и истории в работах молодых ученых. Сб. науч. ст. Вып. 18. Омск : Изд-во ОмГПУ, 2012. С. 29–37. 144 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. P. 10–20. 145 Бибиков М. В. Историческая литература Византии. СПб. : Алетейя, 1998. 317 с.; Литаврин Г. Г. Введение // Кекавмен. Советы и рассказы : Сочинение визант. полководца XI в. / Подгот. текста, введ. [с. 5–115], пер. и коммент. Г. Г. Литаврина ; Акад. Наук СССР, Ин-т истории, Ин-т славяноведения и балканистики. М. : Наука, 1972. С. 5–115. (Памятники средневек. истории народов Централ. и Восточ. Европы); Удальцова З. В. Законодательные реформы Юстиниана; Липшиц Е. Э. Право и суд в Византии в IV–VIII вв. С. 36–78; Ее же. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX–XI вв. ... С. 7–120; Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). С. 17–42; Его же. Правовая культура Византийской империи. С. 134–254; Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным агиографии. С. 33–63; Когут Е. В. Письменные источники по истории женщин в Палеологовской Византии. 146 История Византии. Т. 3. С. 5–14; Культура Византии: XIII–первая половина XV в. С. 188–201, 298–313; и др. 147 Каждан А. П. Византийский монастырь XI–ХIII вв. как социальная группа // Византийский временник. 1971. Т. 31 (56). С. 48–70; Скабаланович Н. А. Византийское государство и Церковь в XI в. ... Кн. I. СПб., 2004. С. 40–119. 148 Карпов С. П. История Трапезундской империи. С. 12–19. 149 История Византии. Т. 3. С. 5; Karagiannopoulos I. E., Weiss, G. Quellenkunde zur Geschichte von Byzanz (324–1453). Bd. 1–2. Wiesbaden : Harrassowitz, 1982. (Schriften zur 49 Византии в них отразилась в меньшей степени, т. к. для этого периода идет изменение видового произведений создано делопроизводственных корпуса письменных немного, увеличилось документов, более источников. Нарративных количество сложных для актовых анализа. и Это обусловлено трудностями в жизни Византийской империи, изменениями в социально-экономическом и политическом развитии, поисками новых духовных ориентиров, а также союзников в борьбе с турками. I. Нарративные источники. Последний период византийской истории неравномерно обеспечен историческими сочинениями150. XIII в. и первая половина XIV в. описаны многими современниками, но после Иоанна Кантакузина не было значительного летописца. Новый подъем византийской хронографии вызвало падение Константинополя, породившее интерес к изучению прошлого. «История» Георгия Пахимера151, являющаяся продолжением Хроники Георгия Акрополита, охватывает временной промежуток с 1255 по 1308 гг. и содержит богатейший информативный материал о царствованиях императоров Феодора II (1254–1258) и Иоанна IV (1258–1261) Ласкарисов, а также Михаила VIII (1259–1282) и Андроника II (1282–1328) Палеологов. «История» написана на среднегреческом языке, однако, автор сознательно имитировал античные образцы, что отразилось в присутствии множества аттических элементов в его лексике. К тому же, заметно стремление у Пахимера к употреблению наиболее распространенных латинизмов. Все это позволяет Geistesgeschichte des östlichen Europa, 14,1); Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Bd. 1–2. München : Becksche Verl.-Buchh, 1978. Bd. 1. S. 367. 150 Когут Е. В. Нарративные источники для исследования истории византийской женщины в эпоху Палеологов (XIII–XV вв.) // Молодежь, наука, творчество – 2012 : Юбилейный X Межвузов. научно-практ. конф. студентов и аспирантов : сб. ст. В 2-х ч. Ч. 2. Омск : ОГИС, 2012. C. 84–87. 151 Georgii Pachymeris. De Michaele et Andronico Palaeologis libri tredecim : 2 v. / Georgios Pachymeres ; tr. P. Pierre ; edited by I Bekker. Cambridge : BiblioLife, 2010. Vol. 1 784 p. Vol. 2. 950 p. (Cambridge Library Collection – Medieval History). 50 исследователям говорить о сложности лингвистической основы «Истории», составляющей «диковинную» языковую амальгаму152. Придерживаясь принципов античной исторической мысли, византийский историк главной своей целью видел стремление к достижению истины, которая, по его словам, суть, «душа истории». Пахимер обнаруживал подчас удивительную осведомленность в «общественном мнении» империи, что отразилось в добросовестном наблюдении реалий политической и культурной жизни Византии, улавливании разного рода слухов, суждений, «ходячих новостей» и т. д. Сочинение Пахимера дает нам возможность ознакомиться с брачными перипетиями императорской семьи в указанный период. Для истории первой половины XIV в. мы располагаем двумя сочинениями, написанными современниками и участниками событий – Никифором Григорой и Иоанном Кантакузином. В своей работе мы в основном использовали «Римскую историю» Никофора Григоры. Никифор Григора (ум. ок. 1360 г.) – видный ученый, интересовавшийся астрономией и философией, богословскими проблемами. В теологических дискуссиях раскрывались тогда основные политические противоречия, и книга наполнена детальнейшим изложением этих споров. Для Григоры в его философских воззрениях образцом был Платон. Основное сочинение Григоры – «Ромейская история»153. Первая, сравнительно небольшая, часть ее посвящена периоду от 1204 до 1320 г. Здесь Григора основывается преимущественно на Акрополите и Пахимере, хотя и привлекает некоторые дополнительные источники. Значительно более подробно изложен период от 1320 до 1359 г.: в этой части Григора из хрониста превращается в мемуариста. Обстоятельнее всего повествует он о церковной борьбе. Григора обнаруживает внушительную скрупулезность, но его стиль 152 Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. München, 1978. Bd. I. S. 448. 153 Nicephori Gregorae. Byzantina historia : graece et Latine. 3 v. / cum annotationibus Hier. Wolfii, Car. Ducangii, Io. Boivini et Cl. Capperonnerii ; cura Lodovici Schopeni. Vol. I. Bonnae : Weber, 1829. 568 p.; Vol. 2. Bonnae : Weber, 1830. 624 p.; Vol. 3. Еd. I. Bekker. Bonnae : Weber, 1855. 590 p. 51 сложен для восприятия. Живость наблюдений в значительной мере ослаблена архаистической тенденцией, сознательным подражанием языку и стилю Платона154. Никифор Григора дал яркие характеристики некоторым женщинам Византии, часть из них упоминаются в актах византийских, прежде всего, Афонских монастырей, что позволяет нам создать более полный образ той ли иной византийской женщины. Произведение позволяет по косвенным данным выявить восприятие византийцем женских достоинств и недостатков. Кроме того, нами использован источник, относящийся к более раннему периоду, который чрезвычайно важен для реконструкции гендерных моделей. Это произведение Кекавмена «Советы и рассказы», созданное в XI в.155. А. П. Каждан, Г. Г. Литаврин, М. В. Бибиков, А. А. Чекалова М. А. Поляковская и другие авторы отмечали в нем меткие характеристики исторических личностей156. Для нашего исследования они дают уникальные и весьма точные сведения о гендерных отношениях византийцев. К произведениям, относящимся к более раннему времени, относится и сочинение Константина Багряногородного «О церемониях византийского двора», сохранившее в единственном списке157. В трактате подробно описаны церемонии византийского двора, в том числе приемы послов, посвящение в ту или иную должность. Для нашего исследования важно описание женских должностей при византийском дворе, что позволяет оценить место женщин в придворной культуре Византии. 154 Karagiannopoulos I. E., Weiss G. Quellenkunde zur Geschichte von Byzanz (324–1453). Bd. 2. Wiesbaden, 1982. S. 269. 155 Кекавмен. Советы и рассказы : Поучение визант. полководца XI в. / Кекавмен ; Подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г. Г. Литаврина ; Рос. акад. наук, Ин-т славяноведения. 2-е изд., перераб. и доп. СПб. : Алетейя, 2003. 710 с. (Визант. б-ка. Источники). (Памятники средневек. истории народов Центр. и Восточ. Европы). 156 Каждан А. П. Византийская культура Х–XII вв. С. 167, 171; Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. С. 165; Бибиков М. В. Историческая литература Византии; Поляковская М. А., Чекалова А. А. Византия: быт и нравы. С. 187 ; Чекалова, А. А, В. П. Даркевич. Культура Византии IV–XII вв : быт и нравы : прикладное искусство. 125 c. ; Поляковская, М. А. Портреты византийских интеллектуалов: Три очерка. СПб. : Алетейя, 1998. 351 с. (Визант бка. Исслед.) ; Ее же. Византийский дворцовый церемониал XIV в. ; и др. 157 Constantini Porphyrogeniti. De ceremoniis aulae Byzantinae libri duo / ed. I. I. Reiskii. Vol. 1. Bonnae : Weber, 1829. LXII, 807 s. (Corpus scriptorum historiae Byzantinae, 5). 52 Среди источников, позволяющих составить представление о византийском дворе и нравах его «Хронография» Михаила Пселла158. Несмотря на то, что она относится к более раннему периоду, она позволила нам глубже изучить взаимосвязь между титулом и влиянием при византийском дворе, в частности в том, что касалось женщин, чей титул зависел от мужа. Данные источники позволяют проследить брачные отношения царской семьи и представителей византийской знати, эти авторы дают несколько исчерпывающих характеристик, позволяющих составить представление, как о конкретных женщинах, так и об идеале женщины для византийца. Среди византийских философов XIV–середины XV вв. выделяется Георгий Гемист Плифон. В своем трактате «Законы»159 Гемист Плифон разработал правовую систему, в которой религия, обряд, закон тесно переплелись между собой. Он состоял из трех частей: в первой, богословской, излагалась религия «по Зороастру и Платону»; во второй — этика, заимствованная из учения тех же мудрецов и стоиков; третья часть, политическая, содержала «Политию по образцу Лаконской», которая, с одной стороны, освобождена от чрезмерной суровости, нелегко принимаемой большинством людей, с другой — дополнена предназначенной, разумеется, для правящих лиц философией, этим наилучшим из платоновских государственных установлений. Трактат был сожжен как еретический, тем не менее, идеи Плифона проникли в Западную Европу, и дошли до наших дней. Его произведение позволяет ознакомиться с представлениями византийского интеллектуала о женщине. Яркий материал по изучению положения византийской женщины дает агиографическая литература160. В них переплетаются религиозно-нравственная проповедь и исследователь историко-бытовое А. П. Рудаков, повествование. даже при Как отметил «невозможности русский приурочить хронологически происхождение того или иного культурно-исторического 158 Михаил Пселл. Хронография / пер., статья [с. 198–263] и примеч. Я. Н. Любарского ; АН СССР. М. : Наука, 1978. 319 с. (Памятники историч. мысли). 159 Плифон Г. Г. О законах // Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV–XV вв. СПб. : Алетейя, 1997. С. 224–290. (Визант. б-ка. Исслед.). 160 Каждан А. П. История византийской литературы (650–850 гг.). С. 165. 53 известия, мы можем рассчитывать на известную пригодность его при характеристике византийской культуры» в целом, «невольно вводит нас в жизненную обстановку искусственно византийских ограниченному масс», кругозору которые, других «будучи источников, чужды навсегда ускользнули бы от внимания историка»161. В последнее время ставится вопрос о соотношении агиографии и истории. А. П. Рудаков выделял как особо ценные жития, составленные ближе ко времени жизни героя перед составленными значительно позже. М. В. Бибиков, говоря о проблеме историзма агиографии, отметил, что «Вообще для агиографии характерно обилие описаний бытовых деталей, повседневности, индивидуальных черт, вещей, казалось бы заурядных, но тем более ценных для историка, стремящегося осмыслить Средневековье как бы «изнутри», понять его в категориях, адекватных эпохе»162. Жития репрезентативны для исследования повседневности, менталитета в современном научном понимании этого слова, культуры византийского общества в целом, т. е. как макро, так и микроисследований. Византийские жития изучает российский исследователь О. А. Родионов163. Особую форму агиографических произведений представляют житийные сборники. Для изучения византийской женщины в палеологовский период особый интерес представляет сборник житий подвижниц восточной церкви, включающий в себя 81 житие православных святых-женщин, живших в разное время164. 161 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. С. 35, 60–61, 86. 162 Бибиков М. В. К проблеме историзма византийской агиографии // Византийские очерки. М. : Индрик, 1996. С. 52. 163 Родионов О. А. Византийские жития святых-исихастов и древнерусская агиография конца XIV–начала XV в.: Характер и истоки параллелизма : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07. 00. 03. М., 1998. 21 с. ; и др. 164 Филарет (Гумилевский, Д. Г.). Жития святых подвижниц восточной церкви / С изображениями св. подвижниц акад. Ф. Г. Солнцева. 2-е изд. СПб. : И. Л. Тузов, 1885. 260, XXXVIII с. ; Acta sanctorum quotquot toto orbe coluntur: vel a catholicis scriptoribus celebrantur quæ ex latinis et græcis, aliarumque gentium antiquis monumentis : Martius. T. 2 : IX–XIX martii / ed J. Bollandus, G. Henschenius, D. Papebrochius ; Editio Novissima D. Papebrochius. Т. 8. Parisiis ; Romæ : V. Palme, 1865 ; и др. 54 II. Нормативные источники. Для выяснения юридического статуса византийской женщины нами был изучен ряд законодательных памятников. Эпоха Юстиниана Использование нами Corpus iuris civilis (Кодекс, Дигесты, Институции и Новеллы) объясняется тем, что большинство более поздних сборников законов было основано на законодательстве Юстиниана, которое в той или иной степени вошло в Василики, «Шестикнижие» Константина Арменопула и другие законодательные памятники165. Во всех законодательных памятниках рассматриваются семейные, наследственные и другие имущественные вопросы, которые касаются и женщины в том числе. Дигесты166. Советская исследовательница З. В. Удальцова отметила три аспекта значимости Дигест как исторического источника. Историческое значение состоит, прежде всего, в том, что они «дали возможность выявить и некоторые аспекты эволюции общественных отношений в империи в этот период». Научное значение Дигест заключается в том, что они не столько разрушили, сколько сохранили для последующих поколений классическое римское право. Практическое значение проявилось в том, что они явились главным источником рецепции римского права167 Для данного исследования они крайне важны, так как многие нормы Дигест сохранились до палеологовского времени. Кроме того, они позволяют оценить эволюцию того или иного положения византийского права, касающегося женщин, давая возможность понять, от чего отталкивается законодатель или составитель при создании или компиляции правового документа. 165 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 134–254. Digesta Iustiniani // Corpus Iuris Civilis. Bd. I / ed. T. Mommsen, P. Krueger. Berlin, 1954 ; Дигесты Юстиниана = Digesta Ivstiniani : [Пер. с лат.] / Текст памятника парал. на рус. и лат. яз. ; отв. ред. Л. Л. Кофанов ; [редкол. : Е. А. Суханов (пред.) и др.] ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. Юрид. фак., Рос. акад. наук. Ин-т всеобщ. истории, Центр изучения рим. права ; посвящ. 250-летию Моск. гос. ун-та им. М. В. Ломоносова. Т. 1–8. М. : Статут, 2002–2006. (Золотая коллекция. Консультант плюс). 167 Удальцова З. В. Законодательные реформы Юстиниана // Византийский временник. 1965. Т. 26 (51). С. 17–18. 166 55 Институции168. Институции занимают особое место в кодификации Юстиниана. начинающих Они были студентов. призваны Само служить слово полугодичным institutiones означает курсом по для латыни «элементарные изложения», «наставления», т. е. речь идет об учебном пособии или учебнике по римскому праву. Новеллы Юстиниана169. Именно новеллы Юстиниана представляют наибольшую ценность для изучения социально-экономической и политической жизни Византии, так как в них в меньшей степени сказывается влияние римского права и в них нашли отражения изменения в жизни Византии по сравнению с Римской империей. Кроме того, отсылки к новеллам сохраняются вплоть до палеологовского времени, некоторые из них крайне важны для изучения положения женщин, поэтому для нашего исследования необходимо ознакомится с теми постановлениями, которые внесли изменения или дополнения в римское право и продолжали оставаться актуальными вплоть до 1453 г. Иконоборческое законодательство Эклога (VIII в.)170. Основным источником для Льва III Исавра послужили четыре части обширного Юстинианова свода – Институции, Кодекс, Дигесты и Новеллы. Но кроме них были использованы и конституции последующих императоров. Наконец, кое-какие положения были введены в действие впервые самой Эклогой. Характерной чертой Эклоги является большое число членовредительных наказаний – отсечение руки, отрезание носа, языка, ослепление, наказания розгами, плетьми и т. п. 168 Институции Юстиниана. = Institutiones Iustiniani / Ин-т всеобщ. истории и др.; пер. [с лат.] Д. Расснера; под. ред. Л. Л. Кофанова, [к.ист.н.], В. А. Томсинова, [д.ю.н., проф.]. – М. : Зерцало, 1998. – 395,[4] с. – (Памятники римского права). 169 Corpus juris civilis. Bd. 3. Novellae // R. Schoell et G. Kroll. Berlin, 1895. 170 Ecloga : Das Gesetzbuch Leons III. und Konstantinos' V. / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main : Löwenklau-Gesellschaft, 1983. XVII, 282 s. (Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte / Hrsg. von D. Simon. Bd. 10). 56 В Эклоге, как уже отмечали А. Лайу и И. П. Медведев, впервые было детально разработано брачное христианское право171. Дальнейшее византийское законодательство развивало данные нормы. Положения женщин касается охрана от посягательств на собственность, нравственность (сводничество, двоеженство, прелюбодеяния в различных формах, клевета, осквернение могил). В Частной Распространенной Эклоге, возникшей, возможно, в период с 829 по 870 г. в Южной Италии, появилась статья, носящая название «О наследстве сирот»172. Эклогадий. Первым из сборников (датируется предположительно самым началом IX в.), переработак Эклоги, является так называемый Эклогадий. Памятник представляет собой выполненный каким-то опытным юристом, прекрасным знатоком Юстинианова права, единый систематический труд, который не обнаруживает черт, свойственных частным, составленным для сугубо практических целей компиляциям, но, напротив, по своей внешней форме и по последовательности проведенных в нем принципов производит впечатление официального законодательного свода, рассчитанного на нормативное действие. Относительно семейного права содержит близкие Эклоге нормы. Македонское законодательство Прохирон, кодифицированный в 907 г.173 фактически был творением Льва VI, подытожив законодательство императоров последнего столетия и, в частности, Исагоги, появившейся между 884 и 886 гг. Однако наиболее полным сводом византийского права для средневизантийского времени и последующих веков явились Василики174, кодифицированные в конце IX в. Львом VI175. 171 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. P. 9; Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 7, 143–144. 172 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в IX–XI вв. … С. 7–42. 173 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 179. 174 Каждан А. П. Василики как исторический источник // Византийский временник. М. : Изд-во АН СССР, 1958. Т. 14 (39). С. 56–66. 175 Липшиц Е. Э. Очерки истории византийского общества и культуры (VIII–первая половина IX века). С. 233; Ее же. Юридические школы и развитие правовой науки // Культура Византии IV–первая половина VII вв. М. : Наука, 1984. С. 358. 57 Большое значение для изучения гендерных проблем имеет Сборник из 113 новелл Льва VI, изданных между 894176 и 907 гг.177 Он по-новому решал некоторые вопросы брачно-имущественных отношений по допустимости брака, предусматривал обязательность церковного брака, регулировал развод, запрещал вступление во второй и третий браки, разработал различные новые меры на основе обычного права и юридической традиции современной Византии178. Опыт судебной практики XI в. дает сборник описаний судебных процессов и постановлений члена Высшего суда Константинополя юриста, Магистра Евстафяй Ромея (1025 г.) под названием «Пира»179, который показывает, что основными авторитетными законодательными источниками были Василики наряду с Прохироном и новеллами IX–XI вв. «Пира» содержит описание судебных процессов, в четвертом приговоре регламентируется судебная процедура доказательства подлинности завещания упоминается о новеллах Ирины. Эпоха Палеологов Практика составления подборок юридических источников обусловила появление в 1345 г. знаменитого памятника светского законодательства «Шестикнижия» (‛Εξάβιβλος)180, составленного номофилаком и судьей Фессалоники Константином Арменопулом181. Арменопуловское «Шестикнижие» – юридическая компиляция, получившая широчайшее распространение, как в оригинальном виде, так и в переводах на латинский, немецкий, русский, румынский, болгарский, английский языки. Собранный материал Константин Арменопул расположил в шести книгах. 176 Ostrogorsky G. History of the Byzantine State / transl. by J. Hussey. Oxford., 1968. P. 243. Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 178. 178 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX–XI вв. … С. 176. 179 Peira // Ius Graeco-romanum / Ed. С. E. Zachariae a Lingenthal. Lipsiae, 1856. Vol. 1. P. 244 (51,16). 180 Constantini Harmenopuli. Manuale legum sive Hexabiblos cum Appendicibus et legibus agrariis / Constantinus Harmenopulus. Lipsiae : T. O. Weigel, 1851. 1006 p.; Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος / επιμέλεια Κ. Γ. Πιτσάκης. Ἀθῆναι : Εκδότης «Δωδώνη», 1971. 429 Σ. 181 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 233–245. 177 58 Репрезентативность исторического памятника неисчерпаема. В первой книге рассматриваются общие принципы имущественного права, вопросы гражданского состояния, судопроизводства; вторая говорит о владении, собственности, морском и домостроительном праве; третья — об отчуждении, договорном и залоговом праве, найме, товариществе и т. д.; четвертая книга трактует вопросы брачного и семейного права, пятая — темы наследственного права (наследование по завещанию, обязательные наследники, фалькидий, законная доля, незавещанное наследование, отказ от наследования и др.), а также опеки; шестая содержит положения уголовного права182. Данная классификация разделов юриспруденции нашла свое выражение в современном юридическом законодательстве. Необходимо отметить, что «Шестикнижие» задумывалось как практическое руководство судьям, что позволяет говорить об актуальности для палеологовского времени большинства приводимых Константином Арменопулом правовых норм, что не исключает возможности включению в кодификацию устаревших постановлений. Как отмечают исследователи, «Шестикнижие» сугубо компилятивный памятник183, что не умаляет его значения. Для исследования положения женщины этот юридический памятник крайне важен, так как он позволяет рассмотреть правовое положение женщины в палеологовскую эпоху. Если говорить о каноническом праве, то для поздневизантийского периода важную роль сыграла деятельность знаменитого византийского канониста Матфея Властаря, творившего в Фессалонике в то же время, что и Константин Арменопул184. Главный труд Матфея Властаря — «Алфавитная синтагма» 182 185 , Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 243. Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 242. 184 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 249–253. 185 Matthaeus Blastares. Syntagma alphabeticum rerum omnium quae in sacris Canonibus comprehenduntur, juxta novissimam editionem Atheniensem / Matthaeus (Blastares); hieromonachus // Patrologiae cursus completus ; Siries Graeca posterior / J. –P. Migne. T. 144. Paris : Lutetia Parisiorum : Migne, 1865. Col. 959–1400. (Patrologiae Graeca [PG]); Matthaeus Blastares. Syntagma Canonibus (contininuatio) / Matthaeus (Blastares); hieromonachus // Patrologiae cursus completus ; 183 59 написанная в 1335 г., т. е. несколько ранее «Шестикнижия». Не известны ни годы жизни, ни «социальное происхождение» Матфея Властаря. Он был иеромонахом, возможно, подвизался в фессалоникском монастыре Перивлепты. В исихастском споре Матфей Властарь принял участие на стороне исихастов, выступив с такими сочинениями, как «О божественной милости, или О божественном свете» (в котором отстаивал исихастскую идею о несотворенном свете Господнем) и «Против Варлаама». Матфей был, кроме того, поэтом, перу которого принадлежит целый ряд гимнографических литургических произведений186, а также изложенный политическими стихами трактат о званиях и должностях константинопольского двора и церкви. Матфей Властарь является автором ряда синопсисов — риторического синопсиса, синопсиса номоканона Псевдо-Иоанна Постника, синопсиса ответов Никиты Ираклийского на вопросы епископа Константина, синопсиса канонов патриарха Никифора и др. Возникновение проводившейся «Алфавитной Палеологами синтагмы», судебной также реформой. было Матфею связано с Властарю принадлежит положение о συμφωνία ἐν πᾶσιν (симфония двух ветвей власти: светской и духовной) как принципе, на котором были основаны взаимоотношения государства и церкви. Его целью при составлении «Синтагмы» было: дать краткое практическое руководство по действовавшему в то время церковному праву, причем к соответствующим главам канонов он счел полезным присоединить фрагменты из светского законодательства, освещающие сходные вопросы. В предисловии указываются в хронологическом порядке различные источники, составляющие канонический кодекс православной церкви до Собора 879 г. при Фотии и очерк истории римско-византийского права вплоть до опубликования Василик. «Синтагма» состоит из 303-х глав в 24-х титулах, расположенных в соответствии с греческим алфавитом и обозначенных буквами Siries Graeca posterior / J. –P. Migne. T. 145. Paris : Lutetia Parisiorum : Migne, 1865. Col. 9–212. (Patrologiae Graeca [PG]). 186 Πάσχος Π. Β. ‛Ο Ματθαΐος Βλάσταρης καὶ τὸ ὑμνογραφικὸν ἔργον του. Θεσσαλονίκη, 1978. 60 от «альфы» до «омеги», так что различные сюжеты церковного права размещены под теми буквами, с которых начинаются их названия. Как правило, главы начинаются изложением канонических постановлений, относящихся к содержанию титула, и заканчиваются рубрикой νόμοι πολιτικοί (светские законы), в которой собраны более или менее значительные извлечения из гражданского законодательства. Однако в «Синтагме» есть немало глав, часть которых составлена исключительно из распоряжений канонического права (таких 79), другие — только из распоряжений гражданского права (их 31), причем, как правило, без указания источника187. Особенности построения «Синтагмы» повышают информативные возможности ее как исторического источника. Представляют научный интерес памятники канонического права этого времени — 54 канонических «Ответа» митрополита эфесского Иоасафа (первая половина XV в.) на вопросы пресвитера Георгия Драсина, касающиеся различных аспектов совершения таинства брака188, и канонические ответы Константинопольского патриарха Луки Хрисоверга и Митрополита Родосского Нила189. Документы позволяют увидеть эволюцию канонического права, нарушение со временем на практике его норм, что расширяет информацию о брачных отношениях в империи и положению женщины в семье, обществе, участию в церковной жизни. В качестве источника использованы церковно-юридические документы – типиконы византийских монастырей. Типиконы представляют комплекс нормативных дисциплинарных и богослужебных текстов. Типиконы состоят из двух частей: собственно богослужебной, регламентировавшей службы годового подвижного и неподвижного кругов богослужения, и ктиторской части, которая 187 Детальное указание источников Матфея Властаря см.: Μάτσης Ν. П. Περὶ τὴν κριτικὴν τοῦ Συντάγματος τοῦ Ματθαίου Βλάσταρη. ’Αθἠναι, 1979–1980. Τ. 1–2. 188 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского (Малоизвестный памятник права Греческой Церкви XV века): Текст и перевод с предварительным очерком и примечаниями / А. И. Алмазов. Одесса, 1903. 62 с. 189 Алмазов А. И. Неизданные канонические ответы Константинопольского патриарха Луки Хрисоверга и Митрополита Родосского Нила. Одесса. 1903. 84 с. 61 определяла устроение монашеской жизни190. Для данного исследования наибольшую ценность представляют собой типиконы, написанные женщинами для женских монастырей, а также, но в меньшей степени, мужчинами для женских монастырей. Для палеологовского времени, речь идет о типиконах Феодоры Палеологини для монастыря Липса и монастырь Косьмы и Дамиана в Константинополе191, о типиконе Феодоры Синадены для монастыря Девы Марии τῆς βεβαίας ἐλπίδος в Константинополе192. Эти источники позволяют не только рассмотреть жизнь монахинь, но и понять, что подтакливало женщин к монашейской жизни, каково место монахинь в жизни византийского общества. Юридическая традиция не прервалась в Византии полностью, она жила в той форме, которая всегда была ей свойственна, а в ее последний период фактически стала основной и единственной – в форме «автодидаскалии», самостоятельного изучения права, его систематизации и классификации, практического применения, его материальной передачи путем переписывания юридических текстов. Основными законодательными историческими источниками в данной работе являются «Шестикнижие» Константина Арменопула, «Алфавитная синтагма» Матфея Властаря, Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского и Константинопольского патриарха Луки Хрисоверга. Наиболее релевантными эти источники являются в вопросах семейного права и культуры брачных отношений, через призму которых в данной работе конструируется правовой статус женщины, ее имущественное положение, социальные роли в семье. 190 Pétridès S. Le typikon de Nil Damilas pour le monastere de femmes de Baeonia en Crete (1400) / S. Pétridès // Известия Русского Археолог. Ин-та в Константинополе (ИРАИК). 1911. № 15. С. 92–111. 191 Le typikon de monastère de Lips // Deux typica byzantins de l'époque des Paléologues / par H. Delehaye // Mémoires. Collection in 8, 2 sér. : Classe des lettres et des sciences morales et politiques / Académie royale de Belgique. T. 13. Fasc. 4. Bruxelles : M. Lamertin, M. Hayez, 1921. P. 125–126. (Mémoires de l’Académie Royale de Belgique). P. 106–136; Περὶ τῆς μονῆς τῶν ἁγίων Ἀναργύρων // Deux typica byzantins de l'époque des Paléologues ... P. 136–140 ; и др. 192 Le typikon de monastère de Notre Dame τῆς βεβαίας ἐλπίδος // Deux typica byzantins de l'époque des Paléologues. P. 18–105. 62 ΙΙΙ. Актовый материал. При всей важности законодательных источников, следует констатировать, что они отражают скорее идеальную модель общества, как она представлялась профессионалам-юристам. Данные других источников показывают, что установленные законодательные нормы не всегда выполнялись, что, несомненно, отражало текущие изменения в судебной практике. Одним из важных источников, фиксировавших реальные изменения в юридической практике, являются записи сделок – византийские частноправовые акты. Основным источником для нашей работы стали акты Константинопольского патриархата193, латинских владений на востоке, письма греков к западным правителям и частноправовые акты194, акты монастырей Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы195, Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра196, Святого Иоанна Богослова на острове Патмосе197, Иоанна Предтечи Вазелон или Вазелонские акты198, акты Афонских199 и других монастырей, созданные в период со второй половины XIII в. до середины XV в.200. 193 Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana / col. ed. F. Miklosich, J. Müller. 6 v. Vindobonae : Carolus Gerold, 1860–1890. [MM]. Vol. 1–2. Acta Patriarchatus Constantinopolitani, MCCCXV-MCCCCII: e condicibus manuscriptis Bibliothecae Palatinae Vindobonensis; Vol. 3 Acta et diplomata res Graecas Italasque illustrantia e tabulariis; Vol. 4–6. Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis. 194 Acta et diplomata graeca … MM.III. 195 Acta et diplomata graeca … MM.IV. 196 Acta et diplomata graeca … MM.IV. 197 Βυζαντινά έγγραφα της Μονής Πάτμου : Α΄ : Αυτοκρατορικά: διπλωματική έκδοσις, Γενική εισαγωγή, Ευρετήρια, Πίνακες / Έρα Βρανούση ; Ινστιτούτο Βυζαντινών Ερευνών. Ἀθῆναι : Εθνικό Ίδρυμα Ερευνών, 1980. XVI, 160, 414 σ. ; Β΄ : Δημοσίων Λειτουργών: διπλωματική έκδοσις / Μαρία Νυσταζοπούλου-Πελεκίδου ; Ινστιτούτο Βυζαντινών Ερευνών. Ἀθῆναι : Εθνικό Ίδρυμα Ερευνών, 1980. ΙΘ΄, 308 σ. ; Acta et diplomata graeca … MM.VI. 198 Вазелонские акты : Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии XIII–XV веков / Ф. И. Успенский, В. В. Бенешевич. Л. : Гос. Акад. тип., 1927. [282] с. (Сер. V : Orientalia / Госуд. публичная б-ка в Ленингр. ; № 2). [BA]. 199 Actes de l'Athos / publ. par L. Petit, W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Имп. Акад. Наук // Византийский временник. Приложение. Т. I–VI. СПб. : Тип. Имп. Акад. Наук, 1903–1915 ; Archives de l'Athos / Fondées par G. Millet, P. Lemerle ; Publiées par Jacques Lefort ; Sous le patronage de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres et de l’Académie d’Athènes. T. I–XXII. Paris : P. Lethielleux. 1937–2006 ; Actes de l'Athos / publiés par L. Petit, W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg 1903–1915 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Vol. I– VI. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964–1975 ; и др. 200 Порфирий (Успенский К. А.). Афон: История Афона: [Соч.] д-ра еллинской словесности еп. Порфирия Успенского / К. А. Успенский (Порфирий). [Ч. 1–3]. В 4-х т. Киев, 63 Значение подчеркивали архивного еще использовали наследия отечественные анализ К. А. Успенский (Порфирий)201, Г. В. Вернадский204, Афона для исторической дореволюционные документов в авторы, своих Х. М. Лопарев202 Г. А. Острогорский и И. Дуйчев науки которые работах П. В. Безобразов 203, советские историки Ф. И. Успенский205 А. П. Каждан206, Г. Г. Литаврин207 и наши современники М. В. Бибиков208, И. П. Медведев209, К. В. Хвостова210, М. А. Чекалова, М. А. Поляковская211, М. А. Морозов212, А. В. Меньшиков213, Е. В. Когут214 и др. М., СПб., 1877–1892. (Восток христианский) ; Безобразов П. В. Афонские документы // Византийские очерки. 1915. Т. 1. Вып. 1–2. С. 53–76; Каждан А. П. Византийский монастырь XI–ХIII вв. как социальная группа // Византийский временник. 1971. Т. 31 (56). С. 48–70; Бибиков М. В. Архивные материалы об афонских надписях // Анфологион: власть, общество, культура в славянском мире в Средние века : к 70-летию Б. Н. Флори: [сб. статей] / Ин-т славяноведения РАН; ред. Г. Г. Литаврин. М. : Индрик, 2008. С. 359–361; Его же. Афонские списки византийского прототипа Изборника Святослава 1073 г. // А се его сребро = Збiрник праць на пошану члена- кореспондента НАН Украiни М. Ф. Котляра з нагоди його 70-рiччя / Iнститут iсторii Украiни НАН Украiни; Смолiй Валерiй Андрiйович. Киiв, 2002. С. 55–58; Его же. Вспоминая Афон... (По материалам путешествий, разысканий, исследований) // Восточная Европа в исторической ретроспективе : К 80-летию В. Т. Пашуто: [Сб.] / Ин-т всеобщей истории РАН; редколл.: Т. Н. Джаксон, Е. А. Мельникова. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 23–34 ; Его же. К истории библиотек на Святой Горе (Афонские этюды // Вспомогательные исторические дисциплины: [Сб.] 30. СПб., 2007. С. 111–119 ; Вернадский Г. В. Заметки о византийских купчих грамотах XIII века // Сборники в честь кн. В. Н. Златарски. София, 1925. С. 39–40 ; Меньшиков А. В. Из истории архивов Византийской церкви X–XV вв. // Отечественные архивы. 2005. №. 4. С. 38–48 ; и др. 201 Порфирий (Успенский К. А.). Афон: История Афона ; и др. 202 Лопарев Х. М. Краткий отчет о поездке на Афон летом 1896 года. СПб. : тип. Киршбаума, 1897. [2], 38 с. (Из «Сообщ. Имп. Правосл. палест. о-ва». 1897 г. Февр.). 203 Безобразов П. В. Афонские документы. 204 Вернадский Г. В. Заметки о византийских купчих грамотах XIII века // Сборники в честь кн. В. Н. Златарски. София, 1925. С. 39–40 ; и др. 205 Успенский Ф. И. История Византийской империи: Т. 1–3. М.: Мысль. 1996–1997 ; Успенский Ф. И. Монастырские акты Иоанна Предтечи Вазелон (Греческая рукопись Публичной библиотеки в Петрограде, № 743) // Известия Российской Академии наук, сер. VI. Т. XIII, № 16–18. 1919. С. 1007–1022 ; Успенский Ф. И. Общее значение Вазелонских актов. Быт, нравы, агарянский полон // Вазелонские акты / под ред. Ф. И. Успенского. Л. : Изд-во ГПБ, 1927. С. I–CLII ; и др. 206 Каждан А. П. Афонские архивы // Сов. славяноведение. 1969. № 3. C. 99–100 ; Его же. Византийский монастырь XI–ХIII вв. как социальная группа ; Каждан А. П., Фонкич Б. Л. Новое издание актов Лавры и его значение для византиноведения // Византийский временник. М. : Наука, 1973. Т. 34 (59). С. 32–54 ; Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI–XII вв. М. : Наука, 1974. 293 с. ; и др. 207 Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство в X–XI вв. ; и др. 208 Бибиков М. В. Архивные материалы об афонских надписях // Анфологион: власть, общество, культура в славянском мире в Средние века : к 70-летию Б. Н. Флори: [сб. статей] / 64 В качестве актуальной задачи характеристику византийского права по актовому материалу, византийского права как живого и действующего выдвигал еще В. Г. Васильевский215. Одним из ярчайших отечественных исследователей византийского права на основе законодательных и актовых источников является И. П. Медведев. В работе, посвященной византийскому частноправовому акту216, Медведев детально исследует структуру его формуляра, рассматривает использование акта в судебном процессе, в приложении публикует и анализирует одну из купчих из Диррахия 1246 г., приводя ее адаптированную публикацию – оригинальный текст и фотокопию самого документа. Он определяет византийский частноправовой акт как «документ определенного образца …; письменно запечатленное сложное действие, которое определяло собою Ин-т славяноведения РАН; ред. Г. Г. Литаврин. М. : Индрик, 2008. С. 359–361; Его же. Афонские списки византийского прототипа Изборника Святослава 1073 г. // А се его сребро = Збiрник праць на пошану члена- кореспондента НАН Украiни М. Ф. Котляра з нагоди його 70рiччя / Iнститут iсторii Украiни НАН Украiни; Смолiй Валерiй Андрiйович. Киiв, 2002. С. 55– 58 ; Его же. Вспоминая Афон... (По материалам путешествий, разысканий, исследований). // Восточная Европа в исторической ретроспективе : К 80-летию В. Т. Пашуто: [Сб.] / Ин-т всеобщей истории РАН; редколл.: Т. Н. Джаксон, Е. А. Мельникова. М. : Языки русской культуры, 1999. С. 23–34 ; Его же. К истории библиотек на Святой Горе (Афонские этюды // Вспомогательные исторические дисциплины: [Сб.] 30. СПб., 2007. С. 111–119; и др. 209 Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт) / И. П. Медведев; отв. ред. В. И. Рутенбург; АН СССР, Ленингр. отд-ние, Ин-т истории СССР. Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1988. 262 [2] c. ; и др. 210 Хвостова К. В. Некоторые вопросы истории иммунитетных грамот македонских монастырей в XIV в. // Византийский временник. М. : Наука, 1961. Т. 19 (44). C. 38–59 ; и др. 211 Поляковская М. А Метохи в городском и пригородном хозяйстве поздней Византии (по данным монастырских актов) // Учен. Записки : Пермский гос. ун-т. Пермь : Изд-во Перм. гос. ун-та, 1966. С. 93–97 ; Ее же. Монастырские владения в Фессалонике и ее пригородном районе в XIV–нач. XV вв. // Ученые записки / Урал. гос. ун-т, 1965. Вып. 41. С. 17–46 ; и др. 212 Морозов М. А. Монастыри средневековой Византии: хозяйство, социальный и правовой статусы ; Его же. К истории изучения документов Афонских монастырей // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени: межвузов. сб. СПб. : Изд-во СПбГУ, 1996. Вып. 6. 2005. С. 181–188; и др. 213 Меньшиков А. В. Из истории архивов Византийской церкви X–XV вв. 214 Когут Е. В. Акты Афона как источник гендерной истории Византии // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Исторические науки. 2012. № 2(10). С. 80–88; Ее же. Уникальность архивов афонских монастырей // Материалы XLVII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс» : История / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2009. С. 28–30; Ее же. Письменные источники по истории женщин в Палеологовской Византии. 215 Каждан А. П., Фонкич Б. Л. Новое издание актов Лавры и его значение для византиноведения. С. 46. 216 Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). 65 существо закрепляемой актом сделки, а также те второстепенные, побочные действия, которые неразрывно слиты с совершением сделки; запись юридической сделки, рассчитанную на то, чтобы служить доказательством определенных обстоятельств, влекущих за собой юридические последствия»217. В нашем случае важно и то, что византийский частноправовой акт – это «территория», «на которой многообразие обычных и повседневных социальноэкономических и правовых отношений приходило в соприкосновение с нормами действовавшего в государстве официального гражданского законодательства, причем именно живая повседневная практика зачастую одерживала верх над юридической догмой, заставляя составителей актов выступать здесь в роли подлинных «пионеров права»218. Высокую степень информативности актов афонских монастырей как источников по гендерной истории Византии отмечали зарубежные исследовательницы А. Лайу219 и Э. Патлажан220, а также Дональд Никол221. Репрезентативность Актов Константинопольского патриархата, в которых упоминаются женщины, в основном касаются разрешения тех или иных спорных моментов в семейных отношениях. Поэтому этот материал может быть использован в основном для проверки исполнения законодательных норм на практике, а также для уточнения социальных функций женщины в семье. Монастырские акты в большей степени отражают вопросы распоряжения собственностью с участием женщин. Значительная часть использованного нами актового материала «Acta et diplomata graeca» [MM] была издана Ф. Миклошичем и Ж. Мюллером в 1860– 1890 гг.222. Авторы разделили шеститомное издание на три части, из которых нас 217 Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). С. 224. Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). С. 235. 219 Laiou A. E. Gender, society and economic life in Byzantium ; Eadem. Mariage, amour et pаrenté à Byzance. 220 Patlagean E. The Byzantine empire. P. 561. 221 Nicol D. M. The Byzantine Lady … Р. 3. 222 Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana / col. ed. F. Miklosich, J. Müller. 6 v. Vindobonae : Carolus Gerold, 1860–1890. [MM]. Vol. 1–2. Acta Patriarchatus Constantinopolitani, MCCCXV-MCCCCII: e condicibus manuscriptis Bibliothecae Palatinae Vindobonensis; Vol. 3 Acta 218 66 больше интересуют акты Константинопольского патриархата (вып. 1–2) и монастырские документы (вып. 4–6). Необходимо отметить, что у каждой из частей есть своя специфика по информативности как источника, относительно положения женщин в палеологовской Византии. В ΧΧ в. акты Константинопольского патриархата издавались В. Грюмелем, В. Лорантом и Ж. Дарузесом223. Данное издание является публикацией регестов актов патриархата на французском языке. Авторы придерживалось единой методики: каждая статья регестов включает в себя: упоминания в других источниках, дату и ее обоснование, дипломатические особенности, комментарий. Последние три тома отличает то, что они представляют собой акты подлинного патриаршего регистра, впервые изданные Миклошичем и Мюллером. Однако Дарузес впервые предпринял всестороннее дипломатическое, палеографическое и кодикологическое изучение рукописей регистров. В этом издании приведены многие важные документы, позволяющие не только изучить дела, рассматриваемые патриаршим судом, но и познакомиться с высказываниями глав византийской церкви по поводу брака, семьи и женщин. Ценность публикации регестов заключается в источниковедческом и археографическом аппарате, знакомстве исследователей с содержанием каждого акта, что облегчает в дальнейшем исследование самих актов на языке оригинала. et diplomata res Graecas Italasque illustrantia e tabulariis; Vol. 4–6. Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis. 223 Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. Vol. I : Les actes des Patriarches. Fasc. I : Les regestes de 381 à 715 / par V. Grumel. Paris : Socii Assumptionistae Chalcedonenses, 1932; Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople . Vol. 1. : Les actes des patriarches. Fasc. II . Les regestes de 715 à 1043 / par V. Grumel ; Konstantinopoli Socii Assumptionistae Chalcedonenses. Paris : Inst. Fran ais d'Études Byzantines, 1936; Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Vol. I : les actes des patriarches. Fasc. III : les regestes de 1043 à 1206 / par V. Grumel. [Istanbul] : Socii Assumptionistae Chalcedonenses, 1947. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Vol. 1 : Les actes des patriarches. Fasc. IV : Les regestes de 1208 à 1309 / par V. Laurent. Paris : Institut francais d'études byzantines, 1971; Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. Vol. I : Les actes des patriarches. Fasc. V : Les regestes de 1310 à 1376 / par J. Darrouzès. Paris : Institut fran ais d'études byzantines, 1977. Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. Vol. I : Les actes des patriarches. Fasc. VI : Les regestes de 1377 à 1410 / J. Darrouzès. Paris : Institut fran ais d'études byzantines, 1979; Les Regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. Vol. I : Les Actes des patriarches. Fasc. VII : Les Regestes de 1410 à 1453 suivis des Tables générales des Fascicules I–VII / J. Darrouzès ; Constantinople (Ecumenical patriarchate). Paris : Institut francais d'études byzantines, 1991. (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 67 С начала 1980-х гг. было предпринято издание актов Константинопольского патриархата в соответствии с современным уровнем развития археографии на основе рукописей Vind. Hist. Gr. 47 и 48 в качестве протографа224. Три тома охватывают период с 1315 по 1363 гг. Публикация содержит предисловие о составе рукописи, часть которой входит в тот или иной том, ее писцах, а также более 60-ти документов в каждом томе. Греческий текст всех актов предваряется указанием соответствующих листов рукописи, легенда содержит упоминание о предыдущих публикациях (если они были), номера регест Ж. Даррузеса. Дается историко-правовой анализ документа, с выявлением и атрибуцией упомянутых в постановлении грамот и распоряжений светских и церковных лиц по данной проблеме. Параллельный немецкий перевод сопровождается кратким содержанием (аннотацией) документа и, если это необходимо, историческим комментариями по тексту и содержанию. Данная публикация представляет собой результат многолетнего труда междисциплинарного исследования исторических источников и позволяет глубже изучить документы Константинопольского патриархата. К сожалению, издание не охватывает всего рассматриваемого в данной работе периода. Публикацию части документов монастырей Афона впервые осуществили русские исследователи в XIX–начале ХХ в. Первой публикацией актов русского монастыря на Афоне стало издание Ф. А. Терновского в 1873 г.225. Памятник содержит историю монастыря Св. Пантелеймона, акты разделены тематически (акты местной администрации, внеафонские акты, патриаршие грамоты и т.д.), 224 Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. T. 1 : Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 1315–1331 / Hrsg. von H. Hunger, O. Kreşten (= CFHB, v. XIX/1). Wien : Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 1981. 206 s. ; Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. T. 2 : Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 1133– 1350 / Hrsg. von H. Hunger, O. Kreşten, E. Kislinger, С. Cupane (= CFHB, v. XIX/2). Wien : Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 1995. 519 s. ; Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. T. 3 : Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 1350–1363 / (= CFHB, v. XIX/3) / Hrsg. von J. Koder, O. Kreste, M. Hinterberger. Wiena : Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 2000. 576 s. 225 Акты русского на святом Афоне монастыря св. великомученика и целителя Пантелеимона. Киев : тип. Киевопечерск. Успенск. лавры, 1873. 616 с. 68 однако в нем отсутствует источниковедческий анализ, не проведено различие между подлинными документами и подложными. Следующим этапом в издании наших источников стала публикация актов в серии «Actes de l'Athos», печатавшихся в «Приложениях» к «Византийскому временнику» с 1903 по 1915 гг.226. По заданию Императорской Академии Наук публикации подготовили Луи Петит (1868–1927), Василий Эдуардович Регель (1857–1932), Эдуард Курц (1846–1925), Василий Николаевич Кораблев (1873–1935). Вышло шесть томов по архивам шести монастырей в семи книгах, поскольку акты Хиландара (V том) поместили в двух выпусках. В данной Пантократора228, серии были Эсфигмена229, изданы акты Зографа230, монастырей: Хиландара231, Ксенофонта227, Филофея232. Публикации содержат очень краткие предисловия и примечания на французском языке. Издатели серии изучали дипломатику акта в той степени, в которой она была необходима для определения его подлинности, датировки, атрибуции автора-составителя (нотариуса) акта, снабжали каждый акт римской нумерацией, составляли археографический заголовок или очень краткую аннотацию на французском языке с сохранением написания географических названий, о которых повествовали акты на греческом языке для каждого документа. Акты имеют легенду (указание места хранения оригинала или копии, т. е. протографа публикуемого документа, его внешний вид, более ранние публикации), 226 Actes de l'Athos // Византийский временник. Приложение / publ. par L. Petit, W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Имп. Акад. Наук. Т. I–VI. СПб. : Тип. Имп. Акад. Наук, 1903–1915. (Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie). 227 Actes de Xénophon : Actes de l'Athos. 1 / publ. par L. Petit // Византийский временник. 1903. Т. X. Приложение № 1. 114 c. 228 Actes du Pantocrator : Actes de l'Athos. 2 / publ. par L. Petit // Византийский временник. 1903. Т. X. Приложение № 2. 77 c. 229 Actes d'Esphigménou : Actes de l'Athos, 3 / publ. par L. Petit, W. Regel // Византийский временник. 1906. Т. XII. Приложение № 1. 122 c. 230 Actes de Zographou // Actes de l'Athos, 4 / publ. par W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev // Византийский временник. 1907. T. XIII. Приложение № 1. 214 c. 231 Actes de Chilandar : Actes de l'Athos. 5 / publ. par L. Petit, B. Korablev // Византийский временник. P. 1. 1911. Т. XVII. Приложение № 1. 368 c. ; P. 2. 1915. Т. XIX. Приложение № 1. 283 c. 232 Actes de Philothee : Actes de l'Athos, 6 / publ. par W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev // Византийский временник. 1913(1914). Т. ХХ. Приложение № 1. 50 c. 69 размещенную на одной странице с заголовком под прямой чертой, предваряя примечания. Публикации содержат редкие примечания по тексту, когда его нельзя было прочесть однозначно, или из-за плохой сохранности, примечания по содержанию помещены в конце. Издания имеют именной указатель, перечень публикуемых документов. Мы пользовались этим изданием в тех случаях, когда необходимый для анализа акт не был переиздан позднее (Филофей). Акты монастыря Иоанна Предтечи Вазелон близ Трапезунда были найдены во время научной экспедиции в Трапезунде в 1916–1917 гг., в которой принимал участие Ф. И. Успенский. Это рукопись представляет собой копию актов, сделанную в XV в. Она была привезена в Россию А. И. Пападопуло-Керамевсом, подготовлена им к печати, но не опубликована. Греческая рукопись хранится в РНБ в Санкт-Петербурге (№ 743), она является уникальной, поскольку подлинные Вазелонские акты погибли при пожаре во время Первой мировой войны. В 1927 г. Ф. И. Успенский, В. В. Бенешевич осуществили публикацию Вазелонских актов [BA]233. Собрание Вазелонских актов включает в свой состав около 190 документов: купчии, завещания, пожалования и другие дарственные грамоты XIII–середины XV вв., тяжбы из-за земли. Информативные возможности актов помогают выяснить судьбы одних и тех же родов и семей, как аристократии, так и свободных крестьян, владельцев мелких участков земли. Наличие актов, составленных крестьянками, является особенностью ВА. Объектом специального изучения они стали в работах самого Ф. И. Успенского, современного автора М. А. Морозова234. Особенностью актов является небольшой объем, формуляр включает не все структурные части. Каждый акт имеет номер арабскими цифрами, заголовок отсутствует, есть дата, иногда год определен как «около». Легенда содержит 233 Вазелонские акты : Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии XII–XV веков / Ф. И. Успенский, В. В. Бенешевич. Л. : Гос. Акад. тип., 1927. [Предисловие]. 124, CLII [282] с., разд. паг. , 11 вклад. л. факс. (Сер. V : Orientalia / Госуд. Публич. б-ка в Ленингр. ; № 2). [BA]. 234 Морозов М. А. К вопросу о крупном трапезундском провинциальном землевладении: (По данным частноправовых актов Вазелонского монастыря) // Проблемы древней и средневековой истории. Иваново : Изд-во Иванов. ГУ, 1999. С. 59–69 ; и др. 70 указание на конкретные листы Греческой рукописи № 743. Текстуальные примечания предлагают версии прочтения текста, сравнивают их с примечаниями А. И. Пападопуло-Керамевса. Примечания по содержанию в конце книги. Издание имеет предисловие Ф. И. Успенского. В 1964–1975 гг. в Амстердаме A. М. Хаккертом издано шесть томов серии «Actes de l'Athos»235: I. Ксенофонта236; II. Пантократора237; III. Эсфигмена238; IV. Зографа239; V. Хиландара (pt.1. Actes Grecs. pt.2. Actes Slaves)240; VI. Филофея241, которые являются факсимильными репринтными публикациями актов из Петербургского «Византийского временника», осуществленными как отмечалось выше, в России в 1903–1915 гг. В издании отсутствует новый археографический аппарат. Начиная с 30-х гг ХХ в. требования к археографическим публикациям возросли. По способу воспроизведения документа в издании наряду с типографской, выделяются факсимильная, и с конца прошлого века, технотронная документальные публикации. Современное критическое издание предполагает всесторонний источниковедческий анализ издаваемых документов (выяснение подлинности источников, изучение всего комплекса их 235 Actes de l'Athos / publiés par L. Petit, W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg 1903–1915 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Т. I–VI. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964–1975. 236 Actes de Xenophon / publiés par L. Petit ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg, 1903 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. T. X. № 1. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964. 113 p. (Actes de l'Athos; 1). 237 Actes du Pantocrator / publiés par L. Petit ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg, 1903 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. T. X. № 2. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964. XIX, 77 p. (Actes de l'Athos, 2). 238 Actes d'Esphigménou / publiés par L. Petit, W. Regel ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg 1906 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. T. XII. № 1. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1967. 122 p. (Actes de l'Athos, 3). 239 Actes de Zographou / publiés par W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Réimpression anastatique de l'édition St. Pétersbourg, 1907 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. T. XIII. № 1 (Romanized form). Amsterdam : A. M. Hakkert, 1969. 217 p. – (Actes de l'Athos; 4). 240 Actes de Chilander : pt. 1. Actes Grecs ; pt. 2. Actes Slaves / publiés par L. Petit et B. Korablev . Facsim. reprint of ed. pub. St. Péterbourg, 1911, 1915 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. T. XVII. № 1 ; T. XIX. № 1. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1975. III, 651 p. (Actes de l'Athos, 5). 241 Actes de Philothée / publiés par W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg 1913 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. T. XX. № 1. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1975. IV, 50 p. (Actes de l'Athos, 6). 71 информативных свойств и дипломатических признаков), включающий в себя археографический научно-справочный аппарат, а также адекватное воспроизведение текста документов, сопровождаемое их фотографической публикацией (нередко с применением самых совершенных технических средств, позволяющих выявить угасшие или стершиеся участки текстов). Факсимильные издания выходят с максимально возможным сохранением всех внешних признаков документа, вплоть до цвета и материала носителя (муляжная документальная публикация). Технотронные документальные публикации, основанные на современных электронных технологиях, способны факсимильно воспроизвести все особенности оригинала. Именно такими являются издания афонских актов в рамках французской серии «Archives de l'Athos» и некоторые самостоятельные публикации (например, актов монастыря св. Иоанна Богослова на Патмосе), издателям которых нередко удается решить задачи, имеющие принципиальное значение для изучения византийской дипломатики. Совершенствуется техника издания документов, проводится большая работа по выявлению и оценке всего сохранившегося актового материала, прежде всего богатейших архивов монастырей Афона, Патмоса. Огромный вклад в изучение актов афонских монастырей принадлежит рабочей группе французских историков, созданной при Коллеж де Франс Полем Лемерлем. В серии «Archives de l'Athos»242 с 1937 по 2006 гг. вышло 22 тома, опубликовано 1 200 документов. Увидели свет пять томов актов Лавры св. Афанасия, Н. Звороносом, Д. Папахрисанфу243; (П. Лемерль)244, Ксиропотамского 242 изданные акты П. Лемерлем, монастырей (Ж. Бомпер)245, А. Гийу, Кутлумушского Дионисиевского Archives de l'Athos / Publ. par J. Lefort ; Sous le patronage de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres et de l’Académie d’Athènes. T. I–XXII. Paris : P. Lethielleux. 1937–2006. 243 Actes de Lavra / par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou. Actes de Lavra : 897–1178 / par G. Rouillard et P. Collomp. Paris, 1937. 446 p.; Vol. 1 / par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou. Paris, 1970. 447 р.; Vol. 2. Paris, 1977. 316 p.; Vol. 3. Paris, 1979. 230 p; Vol. 4. Paris, 1982. 413 p. (Archives de l'Athos; 1, 5, 8, 10, 11). 244 Actes de Kutlumus / par P. Lemerle. Paris : P. Lethielleux, 1945 ; Actes de Kutlumus, nouvelle édition remaniée et augmentée. Paris : P. Lethielleux, 1988. 478 p. (Archives de l'Athos; 2, 2 [bis]). 72 (Н. Икономидис)246, Эсфигменского (Ж. Лефор)247, Протата (Д. Папахрисанфу)248, Кастамонитского Св. Пантелеймона (Н. Икономидис)249, (П. Лемерль, (Д. Папахрисанфу)252, Дохиарского Ж. Дагрон Пантократора (Н. Икономидис)250 С. Чиркович)251, (В. Кравари)253, Ксенофонтова Хиландарского (М. Живоинович, В. Кравари, Е. Гиро)254, четыре тома актов Ивирского монастыря (Ж. Лефор, Н. Икономидис, Д. Папахрисанфу, Е. Метревели)255, два тома актов Ватопеда (Ж. Бомпер, В. Кравари, Ж. Лефор, Х. Гиро)256. Помимо этого В. Кравари издала несколько новых документов из монастыря Филофей257. Публикация проведена по оригиналам и древним копиям, во многих случаях исправлен текст, уточнены даты некоторых актов, проведена атрибуция, чтобы установить подписи должностных лиц и монахов. Издание состоит из двух частей: одна включает текст и научно-справочный аппарат, другая — альбом. Альбом содержит фотокопии документов. 245 Actes de Xéropotamou / par J. Bompaire. Paris : P. Lethielleux, 1964. XIV, 298 p. (Archives de l'Athos; 3). 246 Actes de Dionysiou / par N. Oikonomidès. Paris : P. Lethielleux, 1968. 250 p. (Archives de l'Athos; 4). 247 Actes d'Esphigménou / par J. Lefort. Paris : P. Lethielleux, 1973. 250 p. (Archives de l'Athos; 6). 248 Actes du Prôtaton / par D. Papachryssanthou. Paris : P. Lethielleux, 1975. 320 p. (Archives de l'Athos; 7). 249 Actes de Kastamonitou / par N. Oikonomidès. Paris : P. Lethielleux, 1978. 128 p. (Archives de l'Athos; 9). 250 Actes de Docheiariou : édition diplomatique / par N. Oikonomidès. Paris : P. Lethielleux, 1984. 397 p. (Archives de l'Athos; 13). 251 Actes de Saint-Pantéléèmôn : édition diplomatique / par P. Lemerle, G. Dagron, S. M. Ćirković. Paris : P. Lethielleux, 1982. 238 p. (Archives de l'Athos; 12). 252 Actes de Xénophon / par D. Papachryssanthou. Paris : P. Lethielleux, 1986. 298 p. (Archives de l'Athos; 15). 253 Actes du Pantocrator / par V. Kravari. Paris : Éditions du C.N.R.S. : P. Lethielleux, 1991. 232 p. (Archives de l'Athos; 17). 254 Actes de Chilandar / par M. Živojinovič, V. Kravari, Ch. Giros. Paris : Editions du CNRS : P. Lethielleux, 1995. 364 р. (Archives de l'Athos; 20). 255 Actes d’Iviron / par J. Lefort, N. Oikonomidès, D. Papachryssanthou, V. Kravari, avec la collaboration H. Métrévéli. Vol. 1. Paris : P. Lethielleux, 1985. 318 p.; Vol. 2. Paris, 1990. 368 p.; Vol. 3. Paris, 1994. 412 p. Vol. 4. Paris, 1995. 260 p. (Archives de l'Athos; 14, 16, 18, 19). 256 Actes de Vatopédi / par J. Bompaire, J. Lefort, V. Kravari, Ch. Giros, K. Smyrlis. Paris : Editions du CNRS : P. Lethielleux. Vol. 1. Paris, 2001. 476 p.; Vol. 2. Paris, 2006. 525 p. (Archives de l'Athos; 21–22). 257 Nouveaux documents du monastère de Philothéou / ed. V. Kravari // Travaux et Memoires du Centre d'Histoire et Civilisation de Byzance. Vol. 10. Paris: De Boccard, 1987. P. 261–356. 73 Текст публикуется по двум системам. Оригиналы и древние копии издаются дипломатически, т. е. с соблюдением разбивки строк, орфографии, знаков с последовательным риторизмом и т. п. В отдельных случаях издатели дают полную транскрипцию документа, но в основном написание искаженных слов помещено в подстрочных текстуальных примечаниях. Критически изданы акты, сохранившиеся только в картуляриях. «Репродукции грамот отчетливо показывают, сколько героического труда требовалось подчас от издателей, чтобы восстановить связный текст: многие документы дошли в поврежденном виде, с оборванными краями, с выцветшими строками»258. Иногда приходилось реставрировать фразы по нескольким уцелевшим буквам, в которых угадывались стереотипные формулы, где, помимо множества дыр на бумаге, иногда почти совсем стерлись чернила, однако документ восстановлен в своей основной части. Издание картуляриев проведено критическим методом, исправлены ошибки в дате, искажении имен и т.д. Текст предваряется каждой грамоты составленным имеет нумерацию археографами арабскими заголовком, цифрами, содержащим дипломатическую характеристику (разновидность акта и дата). Составлены легенды с указанием места хранения оригинала или копии, с которой проведена данная публикация, информацией об осуществленных ранее публикациях, внешней критикой источника (материал-носитель информации, размер листов, палеографическое описание текста, внешний вид документа, сохранность, оформление, наличие печатей и т. п.). В текстуальных примечаниях разъясняются неясные в акте места, варианты прочтения текста, в примечаниях по содержанию дан комментарий ко всему документу (в том числе обоснование даты, если она не содержится в самом тексте) и к упомянутым в нем событиям, участникам сделки, составлена библиография по каждому документу. Книги содержат предисловие, как правило, из трех разделов. 1) Историческая часть (состояние архивов монастыря, источниковедческая 258 Каждан А. П., Фонкич Б. Л. Новое издание актов Лавры и его значение для византиноведения. С. 34. 74 критика актов); и археографическая часть (краткое описание подготовки и построения издания). 2) История самого монастыря. 3) Описание монастырского землевладения по актам, вошедшим в данный конкретный том. Помогают представить себе рост земельной собственности монастыря иллюстрации – карты. Издания содержат перечни выявленных, использованных документов, хроники. Справочно-поисковый аппарат включает предметный, географический, именной указатели, словари, перечни публикуемых документов и др. В нашем исследовании использованы частноправовые и публичноправовые акты. Анализу подвергались не только подлинные, но и поддельные документы, что отмечено в тексте работы. Поддельный документ может быть полезен как прецедент того или иного случая, показать вероятность какой-то сделки, что представляется важным для данной работы. Акты Константинопольского патриархата, византийских и трапезундских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. изучены нами самостоятельно, выявлено 345 актов, где участвуют женщины, и впервые массив актового материала стал источником исследования для изучения гендерной истории Византии. При работе над темой использован комплекс письменных источников, относящихся к актовым и делопроизводственным документам Константинопольского патриархата, византийских и трапезундских монастырей. Основные разновидности этих исторических источников: 1. Практики, где описывается зависимое население (парики и проскафимены) и указываются формы и размеры его податей. Этот материал нами использовался в ограниченном масштабе ввиду специфики темы. 2. Купчие, которые оформляют сделки между монастырями и частными лицами. Эта разновидность документа, как и дарения, является для нас одним из самых информативных. С помощью исследования контрагента и предмета сделки, мы и можем сделать выводы о положении женщин в византийском социуме, о специфике распоряжения ими своим имуществом. 3. Дарения в пользу монастыря позволяют рассмотреть причины, которые толкают женщин к этому, а также вопросы, связанные с 75 женской собственностью, отчуждением приданого в виде дарения, что с законной точки зрения была гораздо сложнее. 4. Договоры аренды, соглашения по поводу использования земли или других ресурсов монастырем взамен на ритуальные услуги. 5. Завещания позволяют констатировать как факт того, что женщинам могло завещаться имущество в собственность, так и факт того, что женщина могла распоряжаться своим имуществом и после смерти. 6. Императорские хрисовулы и простагмы особенно интересны, если они исходят от женщин-императриц. Общая сохранность источников достаточно высока. Лакуны, наблюдающиеся в небольшой части актов, крайне незначительны. Все сделки, как правило, касаются земли, домов и виноградников, расположенных в Македонии, однако созданы не только в монастырских канцеляриях, но и в нотариальных конторах Фессалоники, и значительно реже Константинополя. Акты Константинопольского патриархата, византийских и трапезундских, особенно афонских, монастырей второй половины XIII–середины XV вв. обладают высокой репрезентативностью. Они содержат в себе значительный пласт информации об аграрной истории Византии, пользовании и владении землей различными социальными слоями поздневизантийского общества и монастырском землевладении. Комплекс актовых исторических источников позволяет проследить эволюцию права собственности женщин на имущество, формы участия женщин в семейных делах, связанных с распоряжением имуществом. Акты дают возможность провести количественный анализ, позволяющий выявить основные семейные роли византийской женщины, которые нашли самостоятельных отражение действий в актах, женщин увидеть, в насколько области велика распоряжения доля своей собственностью, каково соотношение в собственности женщин наследуемой и дотальной собственности. Репрезентативность актового материала в вопросах о положении византийской женщины очень высока. Источники обладают большими информативными возможностями по изучению имущественных семейных отношений (в том числе касающихся женщин различного семейного 76 статуса), разновидностей собственности женщин, проблемы отчуждаемости приданого. Акты позволяют охарактеризовать вышеназванные проблемы не только для знатной женщины, но иногда и для простой крестьянки, что важно для моделирования социального облика различных слоев (групп) женского населения Византийской империи, хотя и формируемого по социальному статусу мужчины (отца, мужа). Сравнение актов Константинопольского патриархата, Афонских и других монастырей, созданных на территории Фракии, Македонии, Фессалии, Эпира, Малой Азии во второй половине XIII–середине XV вв. позволяют выявить региональные особенности имущественного положения женщин. Именно актовый материал позволяет осуществить комплексный подход к проблеме нашего исследования, то есть увидеть всю совокупность правовых норм и правовых прецедентов, характеризующих место женщин в византийском обществе. Большинство актов отражает положение знатной женщины, которая имела в собственности движимое и недвижимое имущество, однако это не умаляет их значения для исследователя. И (что особенно важно), в отличие от официального имперского законодательства частноправовые акты, как правило, в большей степени отражают реальную действительность, нередко противоречившую провозглашенному в законе принципу. Ф. И. Успенский, проанализировав Вазелонские акты отмечает, что «земельные акты не сообщают исторических фактов, и не составляют истории, но в них попадаются иногда такие трогательные, горькими слезами написанные факты из семейной истории маленького человечка, сельского обывателя, что ими с большой пользой может воспользоваться историк для характеристики быта <…> они рисуют действительную, реальную жизнь, знакомят с живым человеком»259. IV. Делопроизводственные документы. Представляет интерес комплекс документов Навпактского митрополита Иоанна Апокавка различных разновидностей: судебные постановления, публицистические произведения как 259 Успенский Ф. И. Общее значение Вазелонских актов. Быт, нравы, агарянский полон // Вазелонские акты. С. LII, LIV. 77 письма эпирскому деспоту Феодору и его жене, источники личного происхождения – записки, личные письма и т. д.260. Нами было использовано в первую очередь издание С. Петридиса261, так как именно в нем собрана подборка писем и судебных постановлений, характеризующих общественную и социально-культурную обстановку в Эпире в первой трети XIII в., во время правления деспота Феодора I Дуки (1215–1230). Т. В. Попова, рассматривающая сочинения Иоанна Апокавка с литературоведческой точки зрения отмечала, что произведения Навпактского митрополиты интересны не только содержанием, но и литературными достоинствами262. Судебное постановления Иоанна Апогавка содержит четкое и короткое изложения дела, иногда с прямой речью участников процесса, отсылки к античной литературе, причины вынесения того или иного решения. Для нашего исследования эти постановления важны в качестве иллюстраций реальных бракоразводных процессов, позволяющих проследить как реализацию византийского права, так и расхождение с ним на практике. Примеры бракоразводных процессов можно найти и среди документов Димитрия Хоматиана, Охридского митрополита, грека по происхождению и образованию. В основном сборнике его юридических сочинений выделяются акты Охридской архиепископской канцелярии (между 1215 и 1238), Сочинения Димитрия Хоматиана обладают содержательной общностью и могут быть сгруппированы по институтам и отраслям права263. Для нашего исследования наиболее интересны документы, связанные с семейным и брачным правом, а 260 Epirotica saeculi XIII. Из переписки Иоанна Навпактского/ изд. В. Г. Васильеский // Византийский Временник. Т. 3. СПб. : Академия наук, 1896. С. 241–299; Jean Apokaukos. Letters et autres documents inédits / par S. Pétridès // Известия Русского археологического института в Константинополе. София : Держава печатница [Рус. археолог. ин-т. (Константинополь)], 1909. Т. 14. Вып. 1, 2–3. С. 69–104. [Т. 14. Вып. 2–3. С. 1–36] ; Ιωάννου Αποκαύκου Έπιστολαί, Πράξεις Συνοδικαί και / par А. И. Пападопуло-Керамевс ; предисл. В. Бенешевич // Noctes Petropolitanae. Сборник византийских текстов XII–XIII вв. СПб. : Тип. В. Ф. Киршбаума, 1913. Σ. 247–294. (Записки Класс. отд-ния Рус. Археолог. об-ва. Т. 7. Прил.). 261 Jean Apokaukos. Letters et autres documents inédits. 1909. Т. 14. Вып. 1, 2–3. С. 17, 18, 22. [Т. 14. Вып. 2–3. С. 85-86, 90]. 262 Попова Т. В. Иоанн Апокавк // Памятники византийской литературы IX–XIV вв. М. : Наука, 1969. С. 319. 263 Demetrii Chomateni. Ponemata diaphora / Demetrios Chomatenos ; rec. G. Prinzing. Berolini, Novi Eboraci: de Gruyter, 2002. XIII, 386, 535 p. (Corpus fontium historiae Byzantinae; Vol. 38. Series Berolinensis). 78 именно, касающиеся вступления лиц в третий брак, наследственных правоотношений (в связи с правами детей на наследование имущества родителей, в том числе и приданого). Интересно и то, что, несмотря на прямой запрет конкубината еще в конце IX в. Димитрий Хоматиан при разбирательстве семейных и наследственных споров неоднократно признавал юридические последствия конкубината. Кроме того, митрополит допускал расторжение брака по основаниям, не предусмотренным законодательством Византии, в т. ч. по причине «непреодолимой ненависти» (τέλειον μῖσος) супругов. Правовые сочинения Димитрия Хотматина наряду с судебными постановлениями Иоанна Апокавка являются ценным источником для изучения поздневизантийской юридической практики и социальной жизни в целом. Они выявляют роль женщин в системе правоотношений, демонстрируют уровень юридических знаний в обществе, методы аргументации при ведении судебных разбирательств. Вышеназванный комплекс письменных исторических источников позволяет дать общую характеристику положения женщины в Византии второй половины ΧΙΙΙ–середины ΧV вв., определить ее юридический статус, рассмотреть гендерные роли женщины в византийском социуме, проследить эволюцию брачных отношений, увидеть образ идеальной женщины для византийца, проанализировать участие византийской замужней женщины в распоряжении семейной собственностью, выявить эволюцию права распоряжения женщиной своим приданым, рост ее самостоятельности в вопросах распоряжения имуществом, посмотреть, как конструируется гендер, помимо системы родства, также и в экономике, и во властной составляющей гендерных отношений. *** Недостаточная степень исследования положения византийской женщины второй половины XIII–середины XV вв. обусловила выбор в качестве хронологических рамок исследования вторую половину XIII–середину XV вв., а точнее палеологовский период (1261–1453 гг.). Говоря о территориальных 79 рамках, необходимо отметить, что они достаточно размыты: поскольку акты Константинопольского патриархата, византийских и трапезундских монастырей освещают, по большей части, сделки, касающиеся Малой Азии, Каламарии, Македонии и Фессалоники, однако зачастую контрагенты живут в Константинополе или в других регионах империи; поэтому можно говорить о том, что территориальные рамки нашего исследования охватывают пространство, примерно совпадающее во второй половине XIII–середине XV вв. с империями Палеологов и Великих Комнинов. Необходимо подчеркнуть, что в силу относительной молодости гендерной истории и истории женщин в частности как отдельного направления, вопрос о положении женщин в Византии, и особенно экономической составляющей изучен в неполной мере. Из этого вытекает научная актуальность нашего исследования – раскрыть экономический аспект социальной роли византийской женщины во второй половине XIII–середине XV вв. На материалах актов мы постараемся рассмотреть, как происходила реализация прав собственности на имущество византийскими женщинами, как юридического и социальноэкономического феномена. В этом заключается научная новизна работы. Структура работы соответствует поставленным задачам. Диссертация состоит из введения, трех разделов основной части, заключения, списка сокращений и условных иллюстративного материала. обозначений, списка литературы, списка 80 1 Юридический статус женщины в Византийской империи во второй половине XIII–середине XV вв. 1.1 Женщина в культуре брачных отношений в законодательстве Византии второй половины XIII–середины XV вв. Если говорить о византийской женщине, то ее место в обществе определялось во многом ее семейным положением. Социализация женщины проходила именно через семью. Это значит, что во многом именно в этом социальном институте женщина могла реализоваться как член византийского общества. Внутри семьи посредством родства конструировался и гендер. В византийском законодательстве, пожалуй, одной из самых проработанных отраслей является брачное право. Семья – это биологическая ячейка, атом, который создан для воспроизведения потомства. А. Лайу отмечала, что можно говорить о том, что брак функционирует как институт, формирующий новые социальные группы, имеющие определенную общность интересов, часто являясь сделкой по объединению капиталов. Заключаемый брак касался не только пары, сочетавшейся матримониальным союзом, он также являлся делом семей, к которым принадлежали супруги, а в случае, если это касалось аристократии, это было делом всей этой социальной прослойки. Отсюда в Византии, так же как и в Западной Европе в Средние века, и церковь, и государство пытались контролировать институт брака, а супруги заключали брачный договор. Роль византийского государства в этой сфере была более очевидной, чем в других. Эволюцию отношения византийцев к браку от римского права до первых христианских канонов проследила А. Лайу, обращая особое внимание на Институции Юстиниана, Эклогу, в которой впервые было детально разработано брачное христианское право, постановления ряда императоров (Юстин II) и т. д. В христианском обществе не только, а порою даже не столько, государство регулировало брак, который эволюционировал от законного брака Рима до 81 христианского брака IX в. и более позднего времени264. Сложной была ситуация, когда постановления церкви и государства расходились. Однако церковь имела на первоначальной стадии существования несколько позиций. В ней сосуществовали аскетические тенденции и теория, по которой брак ни в коем случае не может быть отвергнут, в том числе, и как способ обуздать человеческие страсти. Для развития византийской культуры было характерно усиление влияния религии и церкви на матримониальные вопросы. Сначала церковные положения были скорее рекомендацией, чуть позже узаконенные публичной государственной властью, они стали играть огромную роль в формировании представления об институте брака. Влияние религии и церкви на матримониальные вопросы ощущалось с течением времени все сильнее. К концу ΙΧ в. мнение церкви стало sine qua non265, когда речь заходила о вопросах брака266. Обязательность церковного брака закрепили 89 новелла Льва VI, изданная между 894 (Г. А. Острогорский) и 907 гг. (П. И. Медведев), (правда для сановников и ранее венчание в церкви было обязательным), а также постановления Алексея I Комнина (1081–1118). Церковь получила монополию на регистрацию законных браков267. Из канонического права, авторы выделяют мнение Отцов Церкви, особо Василия Великого, постановления Трулльского собора (692), в том числе 3, 53, 54, 98 каноны. Браку посвящена специальная книга в «Шестикнижии» Константина Арменопула, каноническое право изложил Матфей Властарь, различные аспекты совершения литургии, таинства брака диктовали памятники канонического права того времени: 54 канонических «Ответа» митрополита эфесского Иоасафа (первая половина XV в.) на вопросы пресвитера Георгия Драсина268 и 264 Когут Е. В. Культура брачных отношений в Византии (XI–XIII вв.) // Материалы XLVI Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: История / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2008. С. 19–21. 265 Непременным условием 266 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 15. 267 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 30. 268 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 14–42. 82 канонические ответы Константинопольского патриарха Луки Хрисоверга и Митрополита Родосского Нила269. Рассуждая о правовой культуре брачных отношений в Византии, в первую очередь, мы должны отметить, что брак как акт гражданского состояния того или иного индивидуума, члена общества, состоял из нескольких этапов: определение круга лиц, которые могут вступать в брак, достижение брачного возраста, обручение (помолвка), целование, институт подарков между женихом и невестой, отношения сексуального характера между обрученными, аннулирование помолвки, брак, брачный договор, приданое и предбрачный дар, супружеская измена, повторный брак, развод. Кроме того, в определенной мере к брачным отношениям относилась и опека над детьми, что подтверждается и тем, что один из блоков законодательных норм, регулирующий вопросы опеки, находится в разделе, посвященном именно брачным отношениям. Круг лиц, которые могут вступить в брак. В связи с огромной ролью института брака в византийском социуме, для законодателя необходимо было определить круг лиц, которые могут вступить в брак. Между тем византийское законодательство не содержало закрытого перечня круга лиц, которым позволялось вступать в брак. Здесь скорее нужно говорить о списках тех, кому в брак вступать запрещалось. Следовательно, лица, не включенные в данный перечень, имели право заключить брачный союз. В византийском праве, как и в западноевропейском, существовали интердикты на брак. Это понятие как о запрещенных браках (предупреждающих заключение союза), т. е. о браках, которые не могли быть законными, так и об аннулируемых (когда лишался юридической силы уже заключенный брак), а значит, даже если таковые и были заключены, то они считались недействительными. Более того, в случае заключения такого брака на брачующихся мог быть наложен штраф. Запрещался брак с тем, с кем было совершено прелюбодеяние (в данном случае под прелюбодеянием понималась супружеская измена), а также с 269 Алмазов А. И. Неизданные канонические ответы … 84 с. 83 мужчиной, похитившим женщину270 (детальнее о данном вопросе см. ниже). При этом в случае заключения брака мужчина не имел по закону возможности завещать деньги этой женщине и их детям, а девушка лишалась права и на отцовское наследство. На наш взгляд, этот запрет связан с отсутствием согласия на такой брак со стороны родственников, в частности, отца женщины, что нарушало один из базовых принципов правовой культуры брачных отношений в Византии, в соответствии с которым согласие родителей или опекунов на брак было одним из обязательных условий его заключения: «Брак не может совершиться… без соизволения тех, под чьей властью они (жених и невеста – прим. Е. К.) находятся»271. Детальное описание запрещенных и разрешенных браков не входит в задачи данного исследования, важно отметить, что для мужчин и женщин в этих вопросах действовали единые нормы, как в светском законодательстве, так и в каноническом праве272. Однако для положения женщин важно отметить, что, согласно Матфею Властарю, мать могла выдать замуж дочь за того, кто последнюю опекал, но жениться на сироте опекун не мог273. Церковь расширяла по сравнению со светским законодательством объем запрещенных браков: так в ответах митрополита Луки Хрисоверга и в «Синтагме» Матфея Властаря запрещается брак, если будущий муж вступал в сексуальную связь с кем-то из мужских родственников девушки274. Церковь так же, как и государство, строго запрещала брак между виновными в блуде (под блудом понимается сексуальная связь вне брака), так как он являлся в глазах византийцев смертным грехом, и подобное начало совместной жизни без согласия родителей и благословения священника было пагубно как для церкви, так и для общества. Для данного исследования важно 270 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 240, 356. Οὐ γίνεται γάμος, εἰ μὴ συναινέσουσιν οἱ συναπτόμενοι καὶ οἱ ἔχοντες αὐτοὺς ὑπεξουσίους ὁ δὲ χωρὶς συναινέσεως τῶν γονέων γενόμενος γάμος ἀνίσχυρός ἐστιν. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ 227.] 272 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1148, 1160, 1176–1177. 273 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. . Col. 1257. 274 Алмазов А. И. Неизданные канонические ответы … С. 34. 271 84 отметить равную степень наказания за блуд для мужчины и женщины, при условии добровольного согласия на него со стороны женщины275. Важным аспектам при заключении брака была его допустимость с точки зрения родственных связей между новобрачными. Особенно это касается положений о кровосмесительных браках и инцесте, столь строго воспрещаемом как каноническим, так и гражданским правом. Вопрос стоял о понятиях, что считать кровосмесительным браком, естественно, что это союз родственников, но вот на каком колене оканчивается кровосмешение, нужно было определить. Скрупулезный анализ законодательства Юстиниана, мнений Отцов Церкви, особенно Василия Великого, постановления Трулльского собора (692 г.), в том числе 3, 53, 54, 98 каноны, преамбула томоса патриарха Сисиния о препятствиях для вступления в брак по причине родства между мужчиной и женщиной, провела А. Лайу. Декрет 997 г. провозгласил, что в «Божественные каноны рассматривают честный брак как корень и базу человеческого рода»276. Он подчеркнул громадную разницу между законным браком и кровосмесительным и стал толчком для длительных споров по этому поводу. В Византии было признано, что шесть колен родственников не имели право заключать браки между собой277. Важно отметить, что в Эклоге за кровосмесительный брак родственников первой и второй степени в качестве наказания полагалась смертная казнь278 А. Лайу, ссылаясь на различные документы, как светские (Василики и др.), так и церковные (томос Сисиния II), предложила схему, где, обозначая всех возможных родственников, показала, между кем брак мог привести к инцесту, согласно византийским представлениям того времени. Исследуя документы провинциальных судебных разбирательств, автор привела цитаты, позволяющие читателю убедиться в правильности выводов о взаимосвязях сторон. А. Лайу пришла к выводу, что эффективно запрет на родственные связи работал только 275 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 113. Grumel V. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Vol. Fasc. II-III. Paris, 1989. № 804. 277 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 11–15. 278 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 236. XVII, 33. 276 85 на уровне двоюродных братьев и сестер. Заключение брака очень часто являлось сделкой по объединению капиталов, поэтому родственники имели преимущественные права на приобретения собственности и т. д. Лайу подчеркнула важность именно экономических связей между семьями и внутри семьи. Подводя промежуточный итог, Лайу отметила, что в XI в. «выбор индивидов и их семей при заключении матримониального союза продолжал основываться на правилах, устанавливаемых церковью и государством»279. Этот вопрос, безусловно, имел огромное значение для аристократии, которая в Византии, несмотря на неполную закрытость, находилась в родственных отношениях друг с другом, как любая относительно небольшая и замкнутая социальная группа280. Поэтому идеология и практика в XII–XIV вв. все больше расходились. Аристократия разными путями обходила это установление. Так, Георгий Пахимер писал, что, несмотря на родственную близость, был заключен брак эпирского деспота Михаила и императорской дочери Анны. В определении собора в связи с заключением этого брака отмечалось, что поскольку связи царей способствуют миру между государствами, то правила в отношении них можно ослабить281. Соборное определение 1355 г. по поводу обручения дочери Иоанна Александра Кераци и сына Иоанна Палеолога Андроника: «Рассудив, какую пользу может принести этот союз христианам, грекам и болгарам и какой вред нечестивым, мы единогласно одобряем его и выражаем согласие, чтобы он совершился беспрепятственно»282. Непреодолимым препятствием признавалось духовное родство: кумовья (крестные отцы и матери) и их дети считались родственниками «по духу». Например, за брак (и за связь) крестного отца с крестницей карали, как за 279 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 15, 21-58. Бибиков М. В. Проблемы генезиса и эволюции византийской аристократии // Очерки средневековой истории, экономики и права. М. : ИВИ РАН, 1998. С. 155–172. 281 Georges Pachymérès. Vol. I. Р. 440. 9–14. 282 … εἰς ὅσην ἀφορᾷ τοῦτο κοινὴν σύστασιν καὶ ὠφέλειαν τῶν χριστιανῶν, Ῥωμαίων καὶ Βουλγάρων, καὶ βλάβην τῶν ἀσεβῶν, ἤδη ἀπο κοινῆς γνώμης καὶ ψήφου συμφωνοῦμεν καὶ ἀποφαινόμεθα [Acta et diplomata graeca ... MM.I. № 185. Р. 432–433]. 280 86 кровосмесительство, согласно Эклоги, отсечением носа283. Каноническое право и законодательство палеологовской Византии также внимательно относились к вопросу о степени родства между брачующимися, разрешая его только с восьмой степени284, а не с шестой как было установлено ранее в X в. Светские законы, как мы видим у Константина Арменопула, накладывали строгий запрет браков между родственниками, а также между опекуном и опекаемым285, причем наказание распространялось не только на родителей, но и на детей от этого брака, которые лишались наследства286. Нужно сказать, что подобные запретные браки имели разные наименования. Так, инцестом (ἴνκεστος) назывался брак между родственникам, дамнатом (δαμνάτος) – брак между опекуном и состоявшей под его опекой, нефарием (νεφάριος) – беззаконный брак с монахиней или похищенной женщиной287. Запрещались браки христиан с язычниками, еретиками, мусульманами, иудеями. Однако, по мнению Р. М. Шукурова, хотя, «браки православных с неверными, включая мусульман, считались незаконными»288, мусульмане «в реальности пользовались византийской терпимостью, позволявшей им жить и работать в империи так же, как и евреям и армянам»289. В Византии нередкими были смешанные этнические браки. Терминология, связанная со смешанными браками, довольно широка. В IX–XI вв. арабо-греки именовались Διγενές, как, например, знаменитый византийский эпический герой Дигенис Акрит, чья мать, согласно эпосу, была гречанкой, а отец – арабским эмиром. Основной термин, обозначавший потомка от смешанных браков между греками и инородцами, – 283 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 232. XVII, 25, 26. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 238; Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 141. Col. 1117. 285 Об исключении из этой нормы в каноническом праве см. выше. 286 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 240. 287 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 241. 288 Vryonis Sp. Byzantine and Turkish Societies and Their Sources of Manpower // Studies on Byzantium, Seljuks, and Ottomans: Reprinted Studies. Byzantina Kai Metabyzantina. Vol. 2. Malibu. 1981. № III. Р. 131. 289 Шукуров Р. М. Конфессия, этничность и византийская идентичность. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://http://www.centre-fr.net/spip.php?article169&artpage=9–10, 4–10 – свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. 284 87 μιξοβάρβαρος. Потомков тюрко-греческих родителей именовали Τουρκόπουλοι ; греко-франки назывались Γασμοῦλοι / Βασμοῦλοι290. В колоритном городе международной торговли Тане, по исследованиям С. П. Карпова, возрастало число браков между лицами разных христианских конфессий и среди разных социальных слоев. Но подобные отношения между христианами и мусульманами или иудеями не просматривались291. Таким образом, укреплялся христианский брак, независимо от принадлежности к католической или православной церкви. Допускались межэтнические, но не межконфессиональные браки. Обручение. Рассматривая институт брака с точки зрения византийского законодательства, особое внимание нужно уделить институту помолвки. Брачный сговор предшествовал заключению брака. По Дигестам достаточно было простого согласия для совершения сговора. Интересно, что отец девушки считался принявшим сговор, если не высказал ясного несогласия. При совершении сговора присутствие самих контрагентов являлось необязательным, достаточно было их посланника с подтверждением мнения жениха и невесты. Согласно Эклоге обручение становилось соглашением, являвшимся законной подготовительной стадией к браку, облекалось в торжественные формы и создавало юридические обязательства, вытекающие из него292. Константин Арменопул дал четкое юридическое определение помолвки: «Обручение есть обещание будущего брака, оно заключается или в письменной форме или в устной»293. Появление юридического требования письменного подтверждения помолвки (еще во времена Эклоги оно было не обязательным294) свидетельствует о том, что в палеологовской Византии роль сговора, процесса 290 Vryonis Sp. Byzantine and Turkish Societies … P. 133–135; Bartusis M. C. The late Byzantine army : arms and society, 1204–1453. Philadelphia : Univ. of Pennsylvania press, 1992. P. 61–62, 44–45, 192. 291 Карпов С. П. Латинская Романия. С. 192–193. 292 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 168, 170. I, 1-4. 293 Μνηστεία ἐστίν ἡ τῶν μελλόντων γάμων ἐπαγγελία καὶ ἐγγράφως καὶ ἀγράφως μνηστεία λέγεται συνίστασθαι. (Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος.... Σ. 218). 294 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 168. I, 1. 88 выбора будущих супругов для объединения родов и имущества, как решающего этапа перед браком значительно возросла. Согласно Дигестам при сговоре не важен был возраст контрагентов, лишь бы жених и невеста понимали, что совершают сговор, т. е. им было не меньше семи лет. Женщина могла стать законной женой только, когда ей исполнится 12 лет. Но брачный возраст жениха и невесты со временем менялся. Эклога вводила для помолвки, предваряющей заключение союза, в 7 лет295. Родители старались устроить судьбу своих детей, когда те еще сами были очень молоды. В период XI–XIII вв. мы находим многочисленные примеры оформления помолвки, когда жениху и невесте было от 5 до 10 лет. Преп. Феофан Исповедник был обручен с восьмилетней Мегало296; преп. Феодора Солунская обручена знатному юноше, имея всего 7 лет297. «Пира» Евстафия Ромея в XI в. объясняет этот демографический феномен тем, что родители могли не дожить до того времени, когда их дети достигнут брачного возраста, поэтому старались все уладить в течение своей жизни298. Феррари, посвятивший специальную статью анализу вопросов матримониального права по новеллам Льва VI, показал, что в 109-й новелле установлен наиболее ранний возраст для заключения договора об обручении (от семи лет), а также для церковного благословения обручения (для мужчин – с 14 лет, для женщин – с 13 лет) 299 . При этом, если полное обручение, т. е. получившее церковное благословение, считалось нерасторжимым, крайне 295 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 168. I, 1. Menologii anonymi Byzantini saeculi X : quae superaunt / Ed. B. Latysev ; Patriarchik Biblioth k (Jerusalem). MSS. (17), Moskovskaia sinodal naia bibl oteka. MSS. (376 Vlad.). Fasc. I. : Februarium et Martium menses. Petropoli Typografiia Imperatorskoĭ Akademiia Nauk, 1911. С. 222. 297 Житие и подвиги св. Феодоры Солунской / Греч. текст и рус. пер. еп. Арсения [А. И. Иващенко]. Юрьев : Тип. Маттисена, 1899. С. 3. 298 Πεῖρα Εὐσταθίου τοῦ ‘Ρωμαίου // Jus Graeco-Romanum. Ps. I / ed. C. E. Zachariae a A. Lingenthal. Lipsiae : T. O. Weigel, 1857. ΧVII. 4. S. 57. 299 Ferrari G. Diritto matrimoniale secondo le novelle di Leone il Filosofo // Byzantinische Zeitschrift. 1909. Bd. 18. P. 167. 296 89 близким к супружеству300, то неполное обручение, закрепленное новеллой 18301, расторгнуть было проще. Правовая норма, регулирующая неполное обручение, опиралась на традиционное обычаи302, и просуществовала довольно долго. Однако важно отметить, что Константин Арменопул в своем «Шестикнижии» привел обе нормы, регулирующие как неполное (ἀτεληὴς μνηστεία)303, так и полное обручение. Таким образом, можно сказать, что, согласно действовавшему законодательству, на практике применялись как одна, так и другая форма обручения, что свидетельствует, с одной стороны, о важности нормы полного обручения, позаимствованной из канонического права, так и об устойчивости традиционной формы неполного обручения. М. А. Поляковская пишет, что византийцы считали допустимыми вопреки законоположениям очень ранние браки304. Наиболее характерными ранние браки были для правящей элиты. Никифор Григора отмечал, что 23-летний Андроник II женился на Ирине Монферратской, когда ей было 11 лет305. Их дочь была помолвлена с сербским королем в пяти- или шестилетнем возрасте306. Особенное попечение правителей вызывали судьбы сирот-дочерей константинопольских патрикиев, их браки устраивались, чтобы богатства не отошли к церкви и не вышли из службы государству. Преп. Евпраксия, дочь сенатора, родственника царя, пятилетняя сирота была обручена императором богатому патрикию и потом в возрасте 7–8 лет понуждалась к насильственному браку307. 300 Novellae constitutiones imperatorum post Justinianum quae supersunt collatae et ordine chronologico digestae // Jus Graeco-Romanum. Ps. III / ed. C. E. Zachariae a A. Lingenthal. Lipsiae : T. O. Weigel, 1857. Col. II. Novel CIX. S. 211. 301 Novellae constitutiones imperatorum … // Jus Graeco-Romanum. Ps. III. Lipsiae, 1857. Col. II. Novel XVIII. S. 91. 302 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX– XI вв. … С. 92. 303 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 220. 304 Поляковская М. А. Быт и нравы поздневизантийского общества // Культура Византии: XIII–первая половина XV в. С. 566. 305 Nicephori Gregorae. Byzantina historia graece et latine. Vol. I. Р. 168. 12–15, Р. 203. 16– 17. Georgii Pachymeris. De Michaele et Andronico Palaeologis libri tredecim. Vol. II. Р. 275. 306 Nicephori Gregorae. Byzantina historia graece et latine. Vol. I. Р. 203. 16–17. Georgii Pachymeris. De Michaele et Andronico Palaeologis libri tredecim. Vol. II. Р. 275. 307 Acta sanctorum quotquot toto orbe coluntur: … Т. 8. Parisiis ; Romæ : V. Palme, 1865. P. 921. 90 Недозволенные по возрасту браки встречались не только в аристократической среде. Среди документов Иоанна Апокавка находится акт о расторжении брака между 30-летним мужчиной и 6-летней девочкой, мать и отчим которой были подвергнуты епитимии. Апокавк решал также дело о расторжении брака двух молодых людей по той причине, что они были повенчаны еще детьми. Жена через несколько лет стала зрелой женщиной, а муж все еще оставался мальчиком. Повод для развода был сочтен основательным308. По мнению Г. Г. Литаврина, «случаи нарушения возрастных ограничений были более характерны для состоятельных кругов, чем для простонародья. … Среди простых людей брак обычно заключался с трезвым расчетом на дополнительные рабочие руки, а не лишний рот»309. Константин Арменопул устанавливал, что византийцы, причем как мужчины, так и женщины, имели законное право обручиться, начиная с семи лет. Это свидетельствует скорее о большой власти родителей в выборе брачного партнера, чем о равноправии мужчины и женщины. Действительно, мы должны понимать, что вряд ли возможно осуществить сознательный выбор супруга в столь малом возрасте. Здесь необходимо отметить некоторое противоречие в византийском законодательстве. С одной стороны устанавливался возраст возможного обручения с 7-ми лет и брака с 12-ти для девочек и с 14-ти лет для мальчиков. С другой стороны, существовала и правовая норма, что при условии проживания в одном регионе и отсутствия серьезных причин, таких как, нахождение в плену, болезнь и т. п., брак должен был быть заключен спустя два года после обручения310. Таким образом, фактически законно можно было обручиться с 10-ти и 12-ти лет соответственно. Однако дочь не могла самостоятельно обручиться, если была все еще подвластной отцу. Таким образом, с одной стороны, в законодательстве прослеживается гендерное равенство по вопросу согласия обручающихся. С другой стороны, 308 Jean Apokaukos. Letters et autres documents inédits. 1909. Т. 14. Вып. 1, 2–3. С. 17–18, 22. [Т. 14. Вып. 2–3. С. 85–86, 90]. 309 Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. С. 171. 310 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 220–221. 91 подчеркивается необходимость согласия отца, в случае, если дочь все еще ему подвластна. Эта норма сохранилась со времен Дигест. Согласие девушки требовалось в любом случае и при сговоре, и при браке и при разводе, т. к. она была одним из их контрагентов. Однако закон ограничивал возможность сопротивления девушки воле отца: «лишь тогда дочери предоставляется возможность возражать против воли отца, когда отец выбрал ей жениха, недостойного по своим нравам или опозоренного» (Dig., XXIII, 1, 12 § 1). «Шестикнижие» тоже фиксирует, что если человек, на обручении с которым настаивал отец, является «недостойным и негодным» (ἀνάξιος καὶ αἰσχρός), подвластная дочь могла отказаться от обручения с ним311. Итак, женщина защищалась от брака с недостойным человеком: еретиком, неправославным, преступником (или с тем, кто не в ладах с законом), человеком, неспособным содержать будущую жену. Более того, женщина могла воспользоваться правом на защиту от брака с недостойным человеком самостоятельно, а не опосредованно. Тогда как без согласия подвластного сына, обручение не могло состояться ни при каких условиях312. Эта норма сохранилась от времени Рима, т. к. и по Дигестам от сына семейства в любом случае требовалось согласие. «Не может быть совершен брак иначе как по согласию всех, т. е. тех, кто вступает в брак и в чьей власти они находятся» (Dig., XXIII, 2, 2). Интересно, что дедушки могли устраивать браки своих внуков. (Dig., XXIII, 2, 3). Об относительной свободе выбора мужа в палеологовской Византии можно говорить, например, для девушек-сироток, т. к. попечитель контролировал только лишь имущество девушки, и в любом случае был обязан выделить ей из ее имущества приданое и покрыть издержки на свадьбу313. На выбор жениха попечитель не мог оказать влияния. Следует обратить внимание, что подробное описание этих нюансов относится только к одной из сторон брачного союза – к женщине. Для мужчины такой регламентации в законодательстве не предусмотрено. Тем не менее, можно 311 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 218. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 218. 313 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 228. 312 92 сказать, что подробное регламентирование норм брака в данном случае выступает в роли юридической, законодательно закрепленной защиты женщины как изначально «слабого» пола. Поэтому в данном случае опять можно говорить о позитивной дискриминации. К примерам позитивной дискриминации, в области брачного законодательства можно также отнести следующее положение: женщины законодательно защищались от насильного брака с правителем той или иной области314. Появление этой нормы не случайно. Заключение брака в знатной среде, как писал Г. Г. Литаврин, все чаще становилось не только средством, позволявшим упрочить экономическое положение семьи, но и важной политической акцией, укреплявшей влияние всего родственного клана. Заранее тщательно продумывали, чью поддержку себе обеспечить, какие противоречия сгладить, к какой группировке примкнуть. Незнатные, но близкие к императору люди с его помощью женились на девицах из родовитых семей. Таким образом, женщина защищалась не только от отцовского произвола, но и от произвола со стороны представителей власти, т. е. от политического нажима, кстати, не только на нее, но, прежде всего, и на ее семью. О важности вступления в брак, в первую очередь для девушки, свидетельствует целый ряд правовых норм. Э. Патлажан, с особым акцентом еще на XI–XII вв., отмечала, что девушка официально имела право настоять, чтобы ее родители нашли ей мужа315. Константин Арменопул расширил эту норму. После достижения 25 лет девушка могла самостоятельно выбрать мужа, и отец при этом не мог препятствовать ей вступить в брак и лишить ее наследства. Кроме того, если отец не желал выделить ей приданое (несмотря на то, что он имел для этого финансовые и материальные ресурсы) и в принципе не желал ее выдавать замуж, дочь могла обратиться к представителям государственной власти, которые имели возможность принудить отца это сделать. Константин Арменопул так излагает данную норму; «Если ее отец не радеет о браке ее, то не позволено ей выбрать, кого она хочет, но должна она сообщить Константинопольскому 314 315 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 223–224. Patlagean E. Familles et parenté les à Byzance. P. 215. 93 эпарху или другому чиновнику, а в других областях правителю, и они заставят ее родителей выдать ее замуж и наделить приданым, соразмерно их достатку»316. Для государства важнее поддержки патриархальной власти отца в семье, было создание новой семейной ячейки общества, появление потомства и т. д. Значение помолвки, соглашения об обручении заключалось в том, что оно накладывало на обручившихся молодых людей определенные моральные и правовые обязательства. Закон подчеркивает: женщина, обручившаяся с одним, а вышедшая замуж за другого считалась бесчестною, если предварительно первое обручение не было прервано разлучной, т. е. посредством заключения специального документа разрывающего помолвку317. Наличие данной правовой нормы свидетельствует, во-первых, о важности института помолки как формирующего стабильную модель, четкие очертания будущей семьи как ячейки общества. Во-вторых, возможно, говорит и о практике незаконного разрыва помолвки. Целование. Необходимо отметить, что при помолвке могло совершаться целование – это один из обрядов, сопутствующих обручению, который характеризуется поцелуем жениха и невесты. В «Шестикнижии» содержится следующее описание вышеуказанного обряда: «Если жених поцеловал невесту во время помолвки…»318. Синтагма Матфея Властаря так повествует о нем: «У нас же в древности обручение предваряемо было поцелуем совокупляющихся и задатком»319. Этот термин не следует путать с крестоцелованием. Палеологовское право содержало норму, относящуюся к этому обряду и связанную с интитутом подарков. 316 ἵνα εἰ καὶ ὁ πατὴρ αὐτῆς περὶ τὸν γάμον αὐτῆς ἐῤῥαθύμησε, μὴ ἐξεῖναι αὐτῇ, ᾧτινι βούλεται, ἑαυτὴν ἐπιῤῥίπτειν, ἀλλὰ μηνυέτω ἐν μὲν τῇ Κωνσταντινουπόλει τῷ ἐπάρχῳ ἢ τῷ κοιαίστωρι, ἐν δὲ ταῖς ἐπαρχίαις τῷ κατὰ τόπον ἄρχοντι καὶ αὐτοὶ ἀναγκαζέτωσαν τοὺς αὐτῆς γονεῖς ἐκγαμίζειν καὶ προικίζειν κατὰ τὴν τῆς περιουσίας αὐτῶν δύναμιν. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 229]. 317 Ἐὰν ἐφίλησεν ὁ μνηστὴρ τὴν μνηστὴν ἐν τῷ τῆς μνηστείας ... [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 226]. 318 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 226. 319 Παρ’ ἠμῖν δὲ, πρώην μὲν φιλήματι τῶν συναπτομένων καὶ ἀῤῥαβῶνι προῦβαινεν ἠ μνηστεία. [Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1185]. 94 Институт подарков между женихом и невестой. Различные для разных полов правовые нормы, касающиеся имущественных отношений, связанных с браком, в данном случае с обручением, являются неотъемлемой частью византийского законодательства. Это касается и института подарков между женихом и невестой. Так, в случае, если невеста сделает подарок жениху, а один из обрученных умрет, то подарок должен быть возращен, вне зависимости от того, было ли или не было целование. Палеологовское право содержало следующую норму, относящуюся к этому обряду для жениха: если жених что-то подарит невесте, то при схожей ситуации, если целование было, возвращается половина подарка, а если не было – то весь подарок целиком320. Таким образом, мы видим, что целование являлось еще одним шагом на пути превращения обрученных в состоящих в браке людей. Интересно, что жених мог наделить приданным свою будущую супругу321. Таким образом, несмотря на то, что по сути это являлось предбрачным даром, формально это имущество рассматривалось в качестве приданого со всеми вытекающими отсюда правовыми нормами относительно данной собственности322. Отношения сексуального характера между обрученными. В контексте изучения процессов обручения, нельзя не обратить внимание на ситуации, когда между обрученными устанавливались отношения сексуального характера. И. П. Медведев считает новыми статьи, введенные в Эклогадии и отражающие санкции в случае совращения своей невесты323. Конечно, это рассматривалось в византийском обществе как блуд. В виду того, что блуд являлся смертным грехом, церковь строго осуждала его, что, возможно, подталкивало ее к нормам, позволяющим сократить число лиц, предающихся этому греху. В частности, каноническое право заставляло, заключить брак между провинившимися, например, в случае, если они были уже 320 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 226. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 224. 322 Подробнее об этом см. ниже 323 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 156–157. 321 95 помолвлены, и мужчина болен смертельной болезнью. В ситуации, когда мужчину и женщину ничего не связывало, они должны были исповедаться и исполнить епитимию324. В данном случае, мы видим скрытое противоречие с нормами, указанными Матфеем Властарем в «Синтагме»325. Если в «Синтагме» отмечается, что в случае наличия согласия всех родителей брак между мужчиной и женщиной, добровольно совершивших блуд, возможен, то канонические ответы митрополита Иоасафа не содержат подобного разрешения на брак, как, впрочем, и не запрещают. В любом случае, Иоасаф говорил только об епитимии. Правило о необходимости жениться на девушке, с которой был обручен и имел сексуальные сношения, говорит о высокой роли помолвки для византийского семейного права. О большом значении для византийского общества церковного обручения свидетельствует и положительный ответ, данный митрополитом Лукой Хрисовергом относительно правильности запрета рукоположения в священство человека, женившегося на женщине, в малолетстве уже обрученной с другим мужчиной326. Вообще важность обручения для византийского общества подчеркивается не только в светском, но и в каноническом праве. В нем говорится, что соблюдение всех правил обручения, в том числе, поцелуя, передачи задатка и молитвы, приближает его к заключению брака и делает практически равным ему327. Аннулирования помолвки. Расторжение помолвки допускалось только по серьезным мотивам с уплатой неустойки нарушавшей соглашение стороной. Эклога предписывает либо возврат задатка, при расторжении соглашения (со стороны невесты – в двойном размере), либо при письменном договоре в соответствии с ним328. Обручение могло быть расторгнуто по желанию одной из сторон. При заключении соглашения о помолвке жених вносил задаток, а невеста 324 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 29. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1085. 326 Алмазов А. И. Неизданные канонические ответы … С. 34. 327 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1184–1185, 1188. 328 Ecloga: Das Gesetzbuch Leans III. und Konstantios V / ed. L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 168. I, 1. 325 96 и ее сторона могли, если хотели, предусмотреть на случай насильственного разрыва помолвки особую пеню329. Эклогадий времени правления императора Никифора I (802–811) вводил санкции, идентичные с Эклогой330. О помолвке, приданом и дарениях между мужем и женой повествует сборник Исагога (Ει’ σαγωγή), созданный в 885 или в 886 г. комиссией, возглавляемой патриархом Фотием331. По 18 новелле Льва VI обручение могло быть расторгнуто по желанию сторон, но за разрыв помолвки взыскивали пени в пользу фиска332. Государство было заинтересовано в укреплении семьи: устойчивая семья с бóльшим успехом справлялась с налоговыми тяготами и поставляла воинов для армии. Философ, писатель и политический деятель Михаил Пселл рано потерял дочь и взял на воспитание сироту. Когда девочке исполнилось семь лет, он обручил ее с 18-летним юношей Элпидием Кенхри. Пселл дал за удочеренной 50 литр золота в качестве приданого, причем 20 из них с согласия Элпидия засчитал за выхлопотанный им для жениха титул протоспафария, который приносил одну литру золота в год в качестве руги. Элпидий не оправдал надежд Пселла: он оказался бездельником (а должность он получил — опять-таки благодаря Пселлу — для его лет весьма почетную), кутилой и повесой; оскорблял невесту и Пселла. Философ возбудил дело о расторжении помолвки. Как инициатор разрыва Пселл должен был уплатить Элпидию неустойку в 15 литр, и отдать ему предбрачный дар невесте (5 литр), а юноша обязывался вернуть приданое. Любопытно, что суд признал законным приравнять хлопоты (!) Пселла о титуле протоспафария к реальной сумме в 20 литр. Элпидий вернул 30 литр, и философ, проигравший процесс, не потерял в сущности ничего333. В другом случае попытка расторжения помолвки не удалась вообще, несмотря на 329 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX–XI вв. ... С. 91. Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 224. 331 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 110–111. 332 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX– XI вв. ... С. 91 333 Μεσαιωνική Βιβλιοθήκη : ή συλλογή ανεκδότων μνημέιων της Ελληνικής ιστορίας = Bibliotheca Graeca Medii Aevi. Τ. 5. Μιχάηλ ελλόυ : ιστορικόι λόγοι, επιστολάι καί αλλα ανέκδοτα / επ. Κ. Ν. Σάθας. Εν Βενετία: Τύποις του Φοίνικος 1876. Σ. 203–216. 330 97 знатность возбудившего об этом дело жениха — Ильи Комнина. Его ссылка на то, что он подписал договор, будучи несовершеннолетним, принята во внимание не была334. Для аннулирования помолвки Константин Арменопул предписывал совершение определенных действий, именуемых в светском законодательстве разлучением и уплатой определенной суммы в казну335. Причем, православная церковь считала, что обручение может быть осуществлено только в том же возрасте, что и заключение брака, и может быть расторгнуто только по тем же причинам, что и брак336. Сразу стоит обратить внимание на существенное разногласие между светским и каноническим правом. Напомним, что светское законодательство разрешало обручение с 7-ми лет, тогда как каноническое – только в том же возрасте, что и брак, т. е. с 12-ти лет для девочек, и с 14-ти для мальчиков. Необходимо учитывать, что для канонического права обязательной частью обручения являлся церковный обряд, который и по светскому законодательству мог быть проведен только по достижению невестой 12 лет, и женихом – 14. Если говорить о причинах расторжения помолвки, то Матфей Властарь в «Синтагме» привел светское законодательство о поводах к разрыву помолвки, отмечая, что «расторгается обручение, как и браки»337. Вместе с тем, если сравнивать приведенный им список причин развода338 со списком поводов для расторжения помолвки, то мы увидим, что на самом деле эти списки не совпадают. Таким образом, несмотря на декларативное заявление о расторжении «обручения, как и браков», фактически сам Матфей Властарь для расторжения обручения допускал несколько другие причины, нежели для расторжения брака. Среди них: а) обручение является недействительным и незаконным при малолетстве детей; б) если будет замечено, что будущая жена беременна от 334 Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. С. 166. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1184–1185, 1188; Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 221. 336 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1184–1185, 1188. 337 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1188. 338 О причинах развода см. ниже. 335 98 другого мужчины; в) расторгается обручение по неизвестной прежде, но впоследствии открывавшейся принадлежности одного из обрученных к другому вероисповеданию, а также и по различию догматов; г) по причине развращенности нравов; д) при перемене состояния (социального положения, финансового благополучия); е) в случае отсрочки брака более, чем на четыре года, допущенной не по достаточной причине, например, не по продолжительности болезни, или смерти родителей, или по причине уголовных преступлений, или долговременной отлучки, случившейся по необходимости; ж) обручение могло быть расторгнуто, когда девушка была обручена по принуждению со стороны начальника области, и когда родители ее не соглашаются; з) по причине действительного пострижения в монастырь; и) в связи с тем, что жених – преступник, к) если его имущество подлежит отобранию в казну; л) он обязан другою службою339. Константин Арменопул формулировал поводы к разлучению несколько иначе (хотя по сути причины остались теми же), а также увеличил их количество, дополнив, государственной изменой и заложенным имуществом одного из обрученных340. В этой связи необходимо обратить внимание, на то, что норма, приведенная Константином Арменопулом, косвенно свидетельствует о возможности отдавать имущество женщины в залог. Это лишний раз говорит об имущественном равенстве в браке между мужчиной и женщиной. Канон осуждал обручение с 7-ми лет, поскольку «всякий, свободно входящий к обручницам, напряженным взором и свободою обращения разжигал пламень любви»341. Мужчина, растливший свою обручницу прежде совершеннолетия, т. е. ранее 12-летнего возраста, «если родители девицы не хотят расторгнуть такового обручения, должен ожидать времени брака; а если, по причине растления, хотят расторгнуть помолвку, в таком случае таковое обручение должно быть беспрепятственно расторгнуто и растлитель должен дать 339 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1184–1185, 1188. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 221. 341 ...ἀδεῶς γὰρ ἐπὶ τὰς μνηστευομένας εισερχόμενος ἕκατος τῇ συνεχεῖ θέᾳ, καὶ τῷ ἐλεοθερίῷ τῆς ὁμιλὶας, τὸ τοῦ ἔρωτος φλεγμαῖνον προσανέκαοιν... [Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1188]. 340 99 третью часть своего имущества на долю девицы»342. Подобная норма содержится и в светском законодательстве343. Завершая анализ процесса помолвки в византийском обществе, можно сказать следующее. Во-первых, обручение было важной составляющей всей культуры брачных отношений, являя собой некую модель будущей семьи, выполняя важную функцию цементирования отношений между будущими супругами. Во-вторых, сам институт обручения был динамичным, регулировался как светским законодательством, так и каноническим правом, которые имели между собой некоторые разночтения в вопросах регламентирования помолвки. Если рассматривать институт обручения через призму анализа положения женщины в византийском обществе, то здесь мы видим, с одной стороны, равноправие мужчин и женщин во многих вопросах (необходимость согласия родителей на брак, осуждение сексуальных отношений до брака и т. д.). С другой стороны, можно заметить, что участию женщины в помолвке посвящено гораздо больше специальных норм права, чем мужчине. К ним можно отнести выделение попечителем приданого (без возможности повлиять на выбор жениха), недопущение брака с преступником, защита от насильственного вступления в брак под давлением правителя области и т. д. Необходимо еще раз подчеркнуть, что подобные специальные нормы права создавали дополнительные меры по обеспечению как финансовой и имущественной, так и физической безопасности женщин как людей «слабых», и поэтому нуждающихся в дополнительной опеке. Брак Определение понятия «брак» в византийском законодательстве. Изучая процесс заключения брака, нужно в первую очередь остановиться на определении понятия «брак». Византийское законодательство дает точное толкование этого института: «брак — пожизненное соединение и сожитие мужа 342 343 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 29. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 356–357. 100 и жены и соучастие их в божественных и человеческих правах»344. Канон также дает определение брака: «Брак есть мужа и жены союз и общий жребий на всю жизнь, общение божественного и человеческого права, заключается ли он посредством благословения, или посредством венчания, или посредством договора. А что бывает помимо сего, считается недействительным»345. Таким образом, можно отметить, что как для церкви, так и для светской власти, понятие «брак» было конгениальным (совпадающим по своей сути). При этом, стоит отметить, что церковное толкование было несколько шире, что объясняется с наличием обрядо-ритуальной информации (считавшейся, тем не менее, неотъемлемой частью брака). Брачный возраст в Византии, как уже отмечалось, был ассиметричен346: мужчины могли вступать в брак с 14 лет, женщины с 12347. Данная норма зафиксирована и Матфеем Властарем348. Несмотря на устоявшийся брачный возраст, ответы митрополита Луки Хрисоверга о запрете совершения таинства брака, когда невесте 8 или 9 лет349 свидетельствует о том, что данная правовая и каноническая норма нарушалась в обществе, и церковь стремилась усилить свой контроль над брачными отношениями во имя поддержания более благоприятного возраста невесты для возможного будущего материнства женщины. Обряд и правила заключения брака с течением времени менялись. Если в VIII в., согласно Эклоге, брак заключался «либо в письменной, либо в устной 344 Γάμος ἐστὶν ἀνδρὸς καὶ γυναικὸς συνάφεια καὶ συγκλήρωσις πάσης ζωῆς, θείου τε καὶ ἀνθρωπίνου δικαίου κοινωνία. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 226]. 345 Γάμος ἐστὶν ἀνδρὸς καὶ γυναικὸς συνάφεια καὶ συγκλήρωσις πάσης ζωῆς, θείου τε καὶ ἀνθρωπίνου δικαίου κοινωνία εἴτε δι' εὐλογίας, εἴτε διὰ στεφανώματος, ἤ διὰ συμβολαίου τὰ δὲ παρὰ ταῦτα γενόμενα ὡς μἠ γεγονότα λογίζονται. [Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1149, 1152]. 346 Когут Е. В. Эволюция брачного возраста в законодательстве палеологовской Византии: гендерный аспект // Человек в меняющемся мире: VI Гуманитарный конгресс студентов и аспирантов: материалы научно-практ. конф., посвящ. 70-летию Омск. гос. техн. ун-та в Омск. гос. техн. ун-те. Омск : Изд-во ОмГТУ, 2012. С. 27–31. 347 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 226. 348 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1108. 349 Алмазов А. И. Неизданные канонические ответы … С. 39. 101 форме между мужчиной и женщиной по обоюдному их пожеланию и с согласия родителей», либо «с благословения церкви, либо путем засвидетельствования брака друзьями (данная форма была возможна только для неимущих – прим. Е. К.)»350, то в конце IX в. Лев VI предписал заключать брак только с церковного благословения. 89 новелла351, запретившая не освященные церковью браки, неоднократно упоминается в византийских источниках X–XIV вв. Отныне оформление брака через официальный публичный обряд венчания в церкви считалось обязательным. В XIV в. Андроник II окончательно передал оформление брака из-под контроля государства в ведение церкви352, при этом согласие родителей оставалось обязательным условием для брака. Византийское семейное право в значительной степени сохранило римские черты. Это касалось и факта заключения брака, который подтверждался только переездом невесты в дом мужа353. Здесь мы видим, что брак воспринимался, с одной стороны, в качестве исключительно социального, материального явления: экономического союза мужчины и женщины. С другой стороны, Константин Арменопул подчеркивал, что полностью официальным брак становится только сопровожденный церковным обрядом354. Обязательным для церкви являлось заключение брака при многих свидетелях; таким образом, много людей способны подтвердить законность отношений355. Можно заметить, что в византийской брачной правовой культуре наблюдается влияние как римского права, так и христианских представлений и канонического права. Брачный договор. Приданое и предбрачный дар. Важной составляющей византийской культуры брачных отношений является заключение брачного 350 Ecloga / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main : Löwenklau-Gesellschaft, 1983. S. 178. II, 1, 6. 351 Novellae constitutiones imperatorum … // Jus Graeco-Romanum. Ps. III. Lipsiae, 1857. Col. II. Novel LXXXIX. S. 185. 352 Novellae constitutiones imperatorum … // Jus Graeco-Romanum. Ps. III. Lipsiae, 1857. Col. II. Nov. XXVI. S. 628–633. 353 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 227. 354 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 228–229. 355 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1148. 102 договора (προικῷος συμβολαῖος) в котором указывались, в том числе, размер приданого (προΐξ) и предбрачного дара (ὑπόβολον), их денежный эквивалент и состав. Необходимо отметить, что в источниках, как правило, документ, который мы сейчас понимаем под брачным договором, фигурирует как договор о приданом, из чего можно сделать вывод, что именно информация о приданом, его составе и т. д. была важнейшей при составлении брачного договора. Поскольку материальное обеспечение семьи являлось важным вопросом, мужчина брал на себя заботы об ее содержании. Заключение брака связано и с системой дарений, которая являлась традиционной, на нее почти не оказала влияние христианская религия. Для заключения брака со стороны невесты требовалось приданое, а со стороны жениха предбрачный, а с VI в. брачный дар356. Этот предбрачный дар часто становился базой для будущего союза. Новеллы императора Льва VI (20, 22, 85) указывают, что предбрачный дар должен быть меньше приданого. «Но в случае смерти мужа при отсутствии детей, если нет особого соглашения, жена получает приданое и дар по поводу брака и более ничего. (Раньше вдова получала приданое и имущество на сумму, составлявшую четвертую часть приданого и предбрачного дара). В случае смерти жены ее наследники получают только ее приданое, но муж не будет лишен своего имущества. Ранее он получал лишь четвертую часть от приданого и дара по поводу брака (20-я новелла)»357. В XI–XIII в. брачный дар жениха соответствовал только половине размера приданого, а в XIV в. – он составлял третью часть приданого невесты358. Феодора, дочь императора Иоанна IV и племянница последнего трапезундского василевса Давида, выданная замуж за султана Ак-Куйунлу, как принято теперь считать, в 1458 г., имела в качестве приданого — земли в трапезундских бандах Мацука и Сирмена359. По традиции приданое давалось и служанкам. Из публикации документа, осуществленной С. П. Карповым, видно, 356 357 Липшиц Е. Э. Право и суд в Византии в IV–VIII вв. С. 49. Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX–XI вв. … С. 59, 104–105. 358 359 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 237. Шукуров Р. М. Великие Комнины и Восток (1204–1461). С. 318–319. 103 что и в «Латинской Романии существовал обычай, по которому итальянские хозяева давали приданое своим греческим служанкам, когда те выходили замуж. Но обычно эти суммы не были велики: 600–800 аспров Каффы (равные 375– 500 трапезундским аспрам) в 1289–1290 гг. или 1675 трапезундских аспров в 1412 г.»360. В качестве свадебного дара могла быть церковная реликвия, С. П. Карпов пишет, что Иоанн II «получил богато украшенный кодекс Евангелия, так называемое Карахисарское Евангелие»361 в честь свадьбы с третьей дочерью византийского василевса Михаила VIII Евдокией. Законодательство сохраняло возможное равноправие мужчины и женщины при составлении брачного договора, хотя, безусловно, женщина защищала свои интересы не сама, а посредством представителя, как правило, отца, который и заключал брачный договор. По этой причине ущемленность ее, в первую очередь, имущественных прав или их надежная защита, во многом, зависели от позиции и действий отца. Тем не менее, ввиду того, что приданое являлось своеобразной страховой суммой на черный день для семьи, и в частности, для малолетних и несовершеннолетних детей, государство стремилось защитить приданое от расточительства мужа и алчности его кредиторов362. В брачном договоре, в том числе, мог быть оговорен и размер предбрачного дара. Если размер его не оговорен, то предбрачный дар должен был быть равен одной трети от приданого, тогда как раньше в XI–XIII в., как отмечалось выше, минимальный размер составлял половину363. Таким образом, мы наблюдаем последовательное сокращение размера предбрачного дара относительно приданого. Кроме того, если невеста была девственницей, то к ее предбрачному 360 дару прибавлялся еще и «теоритрон» (θεώρητρον) Карпов С. П. Латинская Романия. С. 202. Карпов С. П. История Трапезундской империи. С. 194. 362 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 247, 256. 363 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 267. 361 – 104 дополнительный дар от ее будущего супруга364. Это подчеркивает, что византийцами, как христианами, больше всего ценился первый брак. Однако, судя по косвенным признакам, брачный договор мог быть изменен во время брака, это касалось, в основном, размеров приданого, которое могло быть, как увеличено, так и уменьшено365. Необходимо отметить, что, несмотря на то, что как приданое, так и предбрачный дар являлись базовой собственностью для византийской семьи, именно приданому и его распоряжению посвящена более значительная часть семейного и брачного права (по сравнению с предбрачным даром). Женщина защищалась от растраты мужем ее приданого366, хотя доход от приданого получал ее супруг367. Это вполне объяснимо ведь именно он содержал семью. Как правило, приданое, будучи вещным, перед заключением брака оценивалось, поэтому при расторжении брака или смерти мужа жена должна была получить стоимость приданого. Так, к примеру, если животное, входившее в приданое, умирало, то муж из своего имущества был обязан предоставить жене такое же животное. Если же приданое жены было оценено в денежном эквиваленте, то муж мог отдать просто сумму, соответствующую стоимости животного368. Однако в случае, если муж приобрел на деньги, являвшиеся приданым жены, некое имущество, а при расторжении брака у него не было необходимой суммы, то жена могла получить то самое приобретенное мужем имущество, которое, в таком случае, считалось ее приданым369. Защита приданого в законодательстве проявлялась по-разному. Например, жена могла забрать приданое у мужа без расторжения брака, если он начинал его растрачивать, потеряв при этом все свои деньги или будучи очень близок к этому370. Однако необходимо осознавать, что она не могла его отчуждать, а 364 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 267. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 252. 366 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 256. 367 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 250–251. 368 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 251. 369 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 254–255. 370 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 256. 365 105 имела право только управлять им и пользоваться доходами для содержания семьи. С другой стороны, данная норма направлена на защиту семейной собственности, а не женского имущества. Это подтверждается и тем, что аналогичные указанным выше защитные механизмы распространялись и на предбрачный дар, как часть собственности мужа. Вышесказанное законодательстве собственности, свидетельствует, защита в приданого, особенности его что детально неотчуждаемость недвижимой описанная данного части, в вида являлись «протекционисткими» мерами по отношению к семье как социальному институту и основной ячейке общества со стороны государства, и не может однозначно трактоваться как позитивная дискриминация именно женской собственности. Тем не менее, важность приданого и уважение к этой форме женской собственности, а значит и защита имущественных прав женщины, выражались в византийском праве, в том числе, и в том, что приданое дочери не могло быть взято из приданого ее матери без материнского разрешения. Размер приданого играл исключительно важную роль для женщины в процессе заключения брака, и неудивительно, что любое обещание по передаче собственности или денежных средств в приданое по закону считалось обязательным для исполнения371. С одной стороны, и приданое, и предбрачный дар должны были обеспечить женщину в случае расторжения брака или вдовства, с другой стороны, они воспринимались во многом, как своеобразный «страховой фонд», обеспечивавший существование семьи, в первую очередь, детей. На эту мысль нас наталкивает одна из новелл императора Льва VI, приведенная Константином Арменопулом, как по-прежнему действующая, согласно которой муж, если у него остались дети от этого брака, и он не вступил во второй брак, получал после смерти жены не только предбрачный дар, но и часть ее приданого, согласно источнику, для пропитания детей372. 371 372 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 252–254. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 268. 106 Такая защита приданого у Константина Арменопула вызывала множество вопросов еще в XIX в. Бессарабский юрист Иван Танский заметил, что супруги могли безнаказанно обманывать кредиторов, называя то или иное имущество приданым без каких-либо доказательств, кроме свидетельств заинтересованных лиц, таких, как родственники жены. Могла пользоваться этими приемами и нечестная вдова373. Однако Константин Арменопул неоднократно подчеркивал, что подобные правовые нормы должны лишь не позволить женщине лишиться части своего имущества, а не помочь ей обогатиться, что, тем не менее, оставалось на совести самих женщин374. На наш взгляд, это означает, что реальных правовых механизмов отслеживать подобные махинации, видимо, не существовало. Однако закон защищал имущественные права женщин не только относительно ее приданого. Так, если у жены есть ее собственные вещи, вне зависимости от того, где они находились (видимо, имеется в виду в доме мужа, ее родителей или других родственников и т. д.), они являлись ее собственностью. В данном случае речь шла о личных вещах, причем совершенно не важно, куплены ли они на ее деньги, или были ей подарены, или куплены на деньги супруга375. Кроме того, если у жены не было ни приданого, ни крупного состояния, то, оставшись вдовой, она имела право на равную с детьми долю в наследстве мужа. Надо сказать, что данная норма симметрична для мужчин, не имевших имущества и могущих претендовать на собственность умершей супруги наравне с ее детьми. Однако византийское право сохранило нормы, свидетельствующие о мужском контроле над имуществом жены. Так, женщина без особой на то причины не могла получить от мужа свое приданое в управление. Следует заметить, что если женщина не могла доказать происхождение какой-либо вещи, 373 Танский И. Записка о необходимости пересмотра местных законов, действующих в Бессарабии // Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 525–527. 374 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 191. 375 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 243–244. 107 которую она объявляла своей, эта вещь считалась принадлежавшей ее мужу376. Эти положения доказывают сохранение в имущественном вопросе зависимости жены от мужа. Согласно византийскому законодательству, между супругами был невозможен дар, за исключением крайних случаев, например, если муж дарил деньги жене на восстановление ее сгоревшего дома377. Жена, напротив, могла подарить супругу деньги на получение той или иной должности. Жена могла одарить свою дочь, но не могла сделать подарок своему сыну, потому что он был подвластен ее мужу. Однако свекровь могла одарить невестку, тогда как тесть не мог одарить зятя, а свекор – невестку378. Однако само упоминание о возможности подарка со стороны жены или свекрови своим родственникам свидетельствует о многом. Во-первых, это означало, что у женщины имелась некое движимое и недвижимое имущество в собственности, не относившееся к приданому, во-вторых, у замужней женщины была возможность относительно свободно этой собственностью распоряжаться, по крайне мере, в вопросах касающихся подарков родственникам. Защита женщины от насилия, необеспеченности и нищеты. Судя по косвенным свидетельствам, были нередки случаи физического насилия мужа над женой, которое, хотя и не заканчивалось разводом, но в случае его беспричинности (то есть отсутствия безнравственного поведения жены), приданое и предбрачный дар, а также сумма равная одной его трети, передавалась в собственность жены379. Последнее показательно, так как, с одной стороны физическое насилие не считалось достаточным поводом для развода, с другой стороны, компенсировалось в пользу женщины из имущества ее мужа. Можно предположить, что подобная норма являлась превентивной мерой для защиты женщин от необоснованного физического воздействия. Показательно и то, что определенное поведение женщины (рассматриваемое византийским 376 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 263. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 270. 378 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 268–269. 379 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 275. 377 108 обществом как безнравственное) считалось поводом к физическому насилию, причем к насилию, не карающемуся по закону. Необходимо отметить, что, несмотря на то, что государство и церковь наряду с положениями, направленными в первую очередь на сохранность семьи, предусматривали в своем законотворчестве и нормы, ориентированные исключительно на защиту женщин. Это выражалось и в том, что ни клирик, ни мирянин не мог безнаказанно выгнать жену без причины, и были обязаны вернуть ее обратно380. Однако при этом, женщине не разрешалось покинуть мужа, даже если он ее бил, растрачивал имущество, в том числе и ее приданое, изменял ей с другими женщинами381. С другой стороны, закон запрещал жене отказываться от мужа без причины, так как при этом она толкала его к блуду и прелюбодеянию382. Необходимо отметить, что каноническое право не говорит о каких-либо послаблениях для женщины, изгнанной мужем и совершившей прелюбодеяние, тогда как муж, не живущий с женой, подвергался меньшему наказанию и осуждению при совершении данного правонарушения. В частности, согласно Матфею Властарю, муж, от которого ушла жена, достоин снисхождения в отношении церковного общения383. Исходя из всего вышесказанного, можно сделать вывод, что, с одной стороны, закон и канон (государство и церковь) стремились защитить женщину от насилия, необеспеченности и нищеты. С другой стороны, оба социальных института стремились, в первую очередь, защитить и сохранить семью как основу общества, даже поступившись интересами какой-либо гендерной группы. В данном случае, ущемленной была женщина, которая могла оказаться жертвой агрессии супруга и при этом не могла уйти от него. Кстати, в случае немотивированной агрессии, женщина получала семейное имущество, в том числе и часть имущества мужа, а не только свое приданое. Рассматривая подобные нормы как гендерную асимметрию, исследователь ориентируется на 380 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1193. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1193. 382 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1193. 383 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1193. 381 109 современные ценности. Вполне вероятно, что византийское общество не видело в этом неравноправия. Супружеская измена (прелюбодеяние). Среди правящего класса измена супруга воспринималась снисходительно, это культурологическая тенденция XI– XV вв. Институции повествуют о сохранившейся жестокости наказания за адюльтер, но мы замечаем разницу в наказании в зависимости от социального происхождения человека. «Таков же закон Юлия, направленный против прелюбодея; он карает смертью не только осквернителей чужого брака... Тот же закон Юлия преследует за обольщение, если кто без насилия обольстит девицу или честно живущую вдову. Наказание виновных по этому закону следующее: если они благородного происхождения, то конфискуется половина их имущества, если же низкого, то по отбытии телесного наказания виновные ссылаются на житье». (Inst., IV, 18, 4). Интересна следующая норма: «тот, кто привел с улицы в свой дом чужую жену и от себя послал ее мужу заявление о расторжении брака, был выслан божественным Адрианом на три года» (Dig., XXIV, 2, 8). Видимо, такие случаи были достаточно часты, раз отдельно оговорены в римском законодательстве. Это традиция изменена в Эклоге: смертельный приговор был заменен членовредительными наказаниями. Женатый мужчина получает 12 ударов за связь с женщиной, не являвшейся его женой, «будь то богатый или бедный»384. Неженатый мужчина наказывается 6 ударами. Осуждалась связь женатого со своей рабыней, которую у него отбирали, продавали в другую провинцию, а деньги отдавались385. Прелюбодеяние практически всегда каралось отрезанием носа, интересно, что муж, знающий о прелюбодеянии жены, и допускающий это, подвергался публичному бичеванию и изгонялся. «Двоеженец наказывается плетьми, а вторая жена его изгоняется вместе с родившимися от нее детьми»386. Виновник прелюбодеяния карается отрезанием носа, но не будет разведен со 384 … κἄντε πλούσιός ἐστι κἄντε πένης. [Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 230. XVII. 19]. 385 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 230, 232. XVII. 20, 21. 386 Ὁ δύο γαμετὰς ἔχων τυπτέσθω, ἐκδιωκομένου τοῦ ἔπεισάκτου γυναίου μετὰ τῶν ἐξ αὐτῆς τεχθέντων τέκνων. [Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 238. XVII, 35]. 110 своей женой. Его любовница подвергается такому же наказанию и «возьмет свои вещи, которые принесла мужу»387. Закон был все-таки более снисходительным к мужчинам: чаще всего он подчеркивал ответственность женщин за прочность брака, устанавливая для них и более суровые наказания. По-видимому, на рубеже XI–XII столетий в природе византийской семьи стали совершаться перемены. По мнению А. П. Каждана, на адюльтер и внебрачные связи смотрят в XII в. (во всяком случае, в вельможных кругах) снисходительно, более того – с известным одобрением, а незаконных детей практически приравнивают к потомству от официальных супругов388. Супружеская измена была обычным явлением. По исследованиям С. П. Карпова в середине 20-х годов XV в. жена Алексея IV Феодора Кантакузина сблизилась с протовестиарием389. Многочисленные примеры супружеской неверности приводят М. А. Поляковская390 и А. Лайу391. Михаил Палеолог, будучи женат на Феодоре, увлекся второй женой Иоанна Дуки Анной. Он был готов оставить свою жену, на что та отреагировала жалобой патриарху. Подобные ситуации возникали и в среде простолюдинов. Так, солдат Стефан Мавроманик жаловался коменданту Навпакта на неверность жены. Она между тем убежала (и не в первый раз) от Стефана и проводила время с неким Феодором. На этот раз Стефан обратился с жалобой к митрополиту Иоанну Апокавку. На суде выяснилось, что и муж вел себя порой непорядочно по отношению к жене и ее родителям. Брак был расторгнут, так как невозможно было продолжать совместную жизнь в условиях вражды и подозрительности392. Матфей Властарь привел интересные суждения о том, что и мужчина, и женщина, оставившие своего супруга без причины считались прелюбодеями, вне 387 ... λαμβάνειν αὐτὴν τὰ ἴδια αὐτης πράγματα, ἅπερ εἰσήγαγε τῷ ἀνδρὶ αὐτῆς... [Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 234. XVII, 27]. 388 Каждан А. П. Византийская культура Х–XII вв. СПб. : Алетейя, 1997. С. 57. 389 Карпов С. П. Культура Трапезундской империи // Культура Византии: XIII–первая половина XV в. С. 97. 390 Поляковская М. А. Быт и нравы поздневизантийского общества. 391 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 70–75, 98–102. 392 Jean Apokaukos. Letters et autres documents inédits. 1909. Т. 14. Вып. 1, 2–3. № XX. С. 20. [Вып. 2–3. С. 88 ]. 111 зависимости от того, совершили они этот грех на самом деле или нет393. Расставшимся без причин супругам церковь позволяла жить раздельно, но не разрешала вступать в новый брак394. Это означает, что, несмотря на законодательный запрет раздельного проживания супругов, выше указанной нормой церковь фактически признавала его возможность в обществе. При этом факт раздельного проживания не приравнивался к разводу, т. е. не приводил к разделу всей семейной собственности и возможности заключения иного брака. Безусловно, вопросы брака и семьи волновали не только государство, но и православную церковь. Так, в своих ответах Иоасаф, митрополит Эфесский отмечал, что прелюбодейка может сочетаться браком с другим мужчиной, но прежде должна быть разведена и каяться в монастыре. Однако подобное разрешение вызвано желанием уменьшить грехи ее, чтобы она не впала в блуд 395. Этот ответ митрополита касается важного аспекта в византийском бракоразводном праве, а именно о брачной правоспособности лица, обвиненного в прелюбодеянии. Интересен тот факт, что в ответах совершившим грех прелюбодеяния является именно женщина, что, наверное, связано с тем, что именно прелюбодеяние жены являлось причиной для развода в большинстве светских и канонических юридических сборников. Тем не менее, это также свидетельствует и о том, что данное преступление относилось, прежде всего, к женщине. Однако, как отмечал Алмазов, разрешение на другой брак прелюбодею не являлось частью канонического права, которое полагало невозможность второго брака для прелюбодея396. Православная церковь также строго относилась к прелюбодеям, отлучала их от таинств, накладывая епитимию, запрещая священникам благословлять такое сожительство397. Несмотря на то, что церковь считала супружескую измену страшным грехом, она заботилась о сохранении каждой жизни, даже прелюбодейки, 393 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1193. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1193. 395 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 28. 396 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 53. 397 Алмазов А. И. Неизданные канонические ответы … С. 52–53. 394 112 которой разрешалось молиться вместе со всеми, находясь под епитимией, чтобы муж не узнал о ее грехе и не убил ее398. И в тоже время, согласно каноническому праву женщина, живущая с прелюбодеем, являлась прелюбодейкой, даже если законный муж ее умер399. Таким образом, можно говорить о том, что канон запрещал брак между прелюбодействующим мужчиной и женщиной, хотя отдельные митрополиты разрешали его. Относительно прелюбодеяния показательна риторика византийского законодательства. В основном, таковым является «блуд с замужней женщиной»400. Обращает на себя внимание гендерный акцент определения этого правонарушения: прелюбодеяние – это в первую очередь женская вина (что не отменяет того факта, что мужчина также называется прелюбодеем, если согрешил с замужней женщиной). Из этого следует, что внебрачные связи осуждались в большей степени, если это были внебрачные сексуальные отношения женщины, что прекрасно иллюстрирует второй титул Шестой книги Константина Арменопула о «Прелюбодеянии», где описывается в основном женская супружеская измена, наказание за нее и т. п. 401 . Необходимо отметить, что муж мог безнаказанно убить жену и ее любовника, если застанет их вместе: «если кто застанет прелюбодея за соитием со своей женой, то, если убьет его, не осуждается как убийца»402. Попытки регулировать чувства предлагали византийские гуманисты XV в. в лице Плифона, который считал, что удовлетворение наслаждения возможно через воздержание, «автаркию». В основу всего морального здания следует положить благопристойность (κοσμιότης), своего рода моральный такт, который помогает распознавать желаемое в наслаждениях и умерять их удовлетворение. 398 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 36. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 36. 400 Μοιχεία λέγεται μὲν καταχρηστικῶς καὶ ἡ τῆς παρθένου ἤ τῆς χήρας γθορά, κυρίως δὲ ἡ τῆς ὑπάνδρου. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 344]. 401 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 344–348. 402 ‛Ο τὸν μοιχὸν μετὰ τῆς ἰδίας γυναικὸς ἐν συμπλοκῇ καταλαβὼν εἰ συμβῇ αὐτὸν ἀνελεῖν, οὐκ εὐθύνεται ὡς ἀνδροφόνος. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 345. 399 113 Сдержанные «идут навстречу наслаждению со всей силой» и, следовательно, пользуются им гораздо лучше403. Институт повторного брака. Отдельным аспектом византийской культуры брачных отношений являлась возможность заключения второго, третьего брака и т. д. Это было важно для аристократии, и особенно для императоров. Средневековым обществом больше осуждались повторные браки у женщин, по сравнению с мужчинами. Государство заботилось и о защите прав детей, которые будут вынуждены жить с мачехой или отчимом. Для данной темы важен анализ преамбулы к 26 новелле Льва VI Мудрого (886–912), касающейся нескольких матримониальных вопросов и, в частности, вопроса о четвертом браке. Согласно ей, брак – это важный дар и огромный подарок Создателя, приносит радость, и именно его заключение с дальнейшим продолжением рода позволяет человеческому роду не исчезнуть с лица земли404. Лайу обращает внимание на то, что в решении этого вопроса у византийцев превалирует мысль о главной цели заключения брака – воспроизведение человеческой расы. Брак как институт не только законный, но и необходимый, является важным и почетным405. Лев VI был женат четырежды, за что на него была наложена епитимья. Памятники византийской литературы полны упоминаний о повторных браках. В целом же многократные браки, так же как и непозволительные связи, считались грехом406. В Византийской империи во второй половине XIII–середине XV вв. положение мало изменилось. В целом, второй брак не поощрялся церковью, хотя и разрешался, но вдова в любом случае должна была выжидать траурный год. Однако обручиться ей позволялось и раньше407, т. е. в течение этого года. Причем вступление во второй брак наказывалось, прежде всего, финансово, при 403 Медведев И. П. Византийский гуманизм: XIV–XV вв. С. 123. Novellae constitutiones imperatorum … // Jus Graeco-Romanum. Ps. III. Lipsiae, 1857. Col. II. Novel XXVI. S. 106. 405 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. P. 9. 406 Поляковская М. А. Быт и нравы поздневизантийского общества. С. 566. 407 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 221. 404 114 этом вдова лишалась всего имущества, унаследованного от первого мужа 408. С другой стороны, закон материально поощрял тех, кто не вступал во второй брак, поскольку в таком случае они получали свою часть наследства наравне с детьми409. О том, насколько распространены были повторные браки можно судить по данным документов Константинопольского патриархата. Так отчеты епархии о заключенных браках за вторую половину 1398 г.410 содержат информацию, представленную в таблице 1. Таблица 1 — Гендерный аспект количества заключенных браков по актам византийских монастырей Вступление в брак Мужчины Женщины Первый брак 9 11 Второй брак 12 14 Третий брак 4 0 Примечание – Подсчитано по : Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana / ed. F. Miklosich, J. Müller. Vol. 1–6. Vindobonae : Carolus Gerold, 1860–1890. Vol. 2. Acta Patriarchatus Constantinopolitani, MCCCXV-MCCCCII: e condicibus manuscriptis Bibliothecae Palatinae Vindobonensis. MM.II. P. 297–299. Проанализировав таблицу 1, можно говорить о том, что для большинства брачующихся заключаемый ими брак был не первым. Наиболее распространенным как для мужчин, так и для женщин являлся второй брак. Кроме того, женщин вступающих в третий брак нами не обнаружено (не только в данных документах, но и среди других актов, где указывается, каким по счету является этот брак для супругов). Это можно объяснить рядом причин. Вопервых, затрудненностью развода для женщины, во-вторых, смертностью 408 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 309. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 310, 311. 410 Acta et diplomata graeca … MM.II. P. 297–299. 409 115 женщин при родах, в-третьих, женщины раньше мужчин выходили из детородного возраста. В-четвертых, женщина, оставшаяся без мужа, ставшая вдовой приобретала больше прав, ее социальный статус повышался, и вполне возможно она, становясь старше, уже не хотела менять это статус на более подчиненный статус жены. Значительная часть семейного права посвящена разделу имущества при разводе, или (что встречалось значительно чаще) при смерти одного из супругов. В связи с данным аспектом важно подчеркнуть, что византийское право во главу угла в этом вопросе ставило интересы детей411. Рассматривая правовое положение женщины касательно этого аспекта, нужно отметить, что в имущественном плане в большинстве случаев ее права и права мужчины были одинаковыми, схожими. Так, если при заключении брака отсутствовал предбрачный дар или приданое, второй супруг мог получить что-то из имущества умершего только в случае передачи какого-либо имущества в собственность по завещанию412. Также и при втором браке, в случае наличия детей от первого брака, ни муж, ни жена не могли получить в собственность ни приданое, ни предбрачный дар, которые при повторных браках считались собственностью детей413. Однако, если супруг завещал имущество или денежные средства другому супругу, не относящиеся к этим двум категориям, вдовствующий супруг мог пользоваться данным имуществом414. Как уже отмечалось, при заключении второго брака на женщину накладывались ограничения – обязательный год траура415. Эта мера, безусловно, была связана в первую очередь с физиологическими особенностями женского организма, на что обращалось внимание в законодательстве (в данном случае имеется в виду установление отцовства для ребенка, который мог родиться в течение этого времени от предыдущего супруга). 411 Например, Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 242–248 и др. 412 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 243. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 244, 248. 414 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 243, 248. 415 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 241. 413 116 Церковь также разрешала второй брак для мирян, не фиксируя конкретное время траура, но подчеркивая, что для вдовы, оставшейся без родственников, заключение второго брака является свободным, но в случае, если ее родители еще живы, и она не достигла 25 лет, необходимо их согласие416. Относительно законодательства, регламентирующего второй брак, необходимо сказать, что большая его часть касается замужества вдов, которые лишались части или всего имущества, унаследованного от первого супруга, в пользу детей или других наследников при заключении ими второго брака. Но хотелось бы подчеркнуть, что все сложные ситуации возникали, если были дети от первого брака. О подобных ограничениях в случае повторного брака вдовца сказано мало, что, вероятно, свидетельствует о редкости претензий связанных с имуществом жены, большей средней продолжительностью жизни женщин, о стремлении государственной власти четко описать женские имущественные права. Интересен тот факт, что если брак расторгнут по вине женщины, то она не могла вступать в очередной брак в течение 5-ти лет. Если же это произошло по вине супруга, то уже через год разведенная женщина могла создать семью. При этом мужчина мог вступать во второй брак сразу после развода, вне зависимости от того, по чьей вине был расторгнут первый брак, за исключением несправедливой причины развода по отношению к супруге с его стороны417. Светское законодательство тоже разрешало третий брак в возрасте до сорока лет418, однако он не приветствовался. Каноническое право, как и светское законодательство с пониманием относились к женам воинов, пропавших без вести, когда женщины, считая первого мужа умершим, вступали во второй брак, чтобы воспитывать детей и вести хозяйство. При этом светская правовая норма, приведенная Матфеем Властарем, гласит, что, только получив подтверждение о смерти супруга от его военачальников, женщина могла вступить в новый брак. Однако если муж 416 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1153, 1156. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 241. 418 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 249. 417 117 возвращался, прощение женщина получала, только в том случае, если она возвращалась к первому мужу419. Таким образом, закон охранял права подданных Византийской империи, которые защищали ее интересы с оружием в руках. Бракоразводный процесс. Безусловно, как в любой христианской стране Средневековья, где религия была крайне важна и оказывала влияние на законодательство, развод в Византии был сложным, редким и малораспространенным явлением. Тем не менее, существовали причины, позволявшие развестись. Поводам к разводу в Византии в IX–середины XV вв. посвятил свое монументальное исследование И. И. Соколов, рассмотрев не только правовые нормы светского законодательства, каноническое право, но и работы религиозных мыслителей, а также реальную практику разводов в Византийской империи данного периода, автор выявил 26 поводов к разводу. При рассмотрении бракоразводных дел суд проявлял большую строгость. Тенденция к ограничению поводов для развода усиливалась с течением времени. А. Лайу, И. П. Медведевым отмечалось, что в Эклоге значительно сужены законные поводы к разводу. В Частной Распространенной Эклоге (829 по 870 г.) новшеством по отношению к Эклоге являются две статьи говорящие о причине расторжения брака в случае ухода в монастырь (2. 16; 2. 19), и об имущественных последствиях этого акта для супругов, наследников и монастыря420. Огромную помощь светской власти оказывала при этом церковь: далеко не всякий мужчина и тем более не всякая женщина, будучи глубоко верующими, были способны перенести моральное осуждение церкви и находящейся под ее 419 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1161. Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 115.; Медведев И. П. Развитие правовой науки // Культура Византии: Вторая половина VII–XII в. / отв. ред. З. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин; АН СССР, Ин-т всеобщей истории. М. : Наука, 1989. С. 219, 225–226. 420 118 влиянием общественной среды421. Причиной развода могло стать и невыполнение одним из супругов своих обязанностей по отношению к семье. Некая Евдокия начала дело о разводе против своего мужа Феодора, который бродяжничал и не мог создать семье никаких условий жизни. Его редкие визиты домой имели следствием лишь увеличение членов семьи, материальное обеспечение которой целиком лежало на Евдокии, подрабатывавшей прядением шерсти и льна. Когда Феодор окончательно исчез, она обратилась с жалобой к митрополиту, который счел возможным расторгнуть брак422. Допустимые причины разводов в византийском законодательстве IX–XI вв. рассматривает Е. Э. Липшиц423. Нас будут интересовать причины расторжения брака, отмеченные в рассматриваемых нами источниках применительно к палеологовской Византии. Причины расторжения брака, наследованные из римского законодательства и попрежнему применяемые в византийской практике брачных отношений, перечислены у Константина Арменопула. Первой из них являлось сумасшествие одного из супругов. В данном случае прослеживается гендерная ассиметрия, так как муж три года должен был ожидать выздоровления жены, а жена пять лет выздоровления мужа до того момента, когда развод мог бы быть оформлен424. Вторая причина – это физическая неспособность исполнять супружеский долг в течение трех лет425. Кроме того, в случае если один из супругов попадает в плен и неизвестно живой он или нет, по прошествии пяти лет второй супруг может вступить в новый брак. Четвертой причиной для развода являлось желание одного или обоих супругов принять постриг. Поводом для развода было и провоцирование выкидыша женой. Если жена выдавала себя за девственницу 421 Laiou A. E. Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles. Р. 69. Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. С. 167. 422 Липшиц Е. Э. Комментарии // Эклога. Византийский законодательный свод VIII в. / вступит. ст. [С. 5–38] ; пер. и коммент. Е. Э. Липшиц ; Акад. Наук СССР, Ин-т истории; Ин-т славяноведения. М. : Наука, 1965. 226 с. (Памятники средневековой истории народов Центр. и Вост. Европы). С. 92. 423 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX–XI вв. … С. 15– 18. 424 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 220. 425 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 270. 119 при заключении брака, а сама такой не являлась, и муж мог доказать этот факт, то он был вправе с ней развестись426. Все вышеизложенные причины влекли за собой последствия в виде расторжения брака без конфискации имущества той или иной стороны, т. е. муж получал назад предбрачный дар, а жена – приданое. Однако наряду с названными причинами существовали и другие, в результате которых в ходе расторжения брака один из супругов лишался части своего имущества (предбрачного дара или приданого), как правило, в пользу детей и их опекуна, (как правило, второго супруга), если они были. В случае отсутствия детей имущество передавалось другому супругу. Среди таких причин развода можно назвать государственную измену, попытку убийства супруга, супружескую измену427. При разводе по этим причинам женщина лишалась приданого, а также суммы или имущества равной одной трети приданого, если она являлась виновницей развода, а мужчина лишался предбрачного дара, а также суммы или имущества равной одной трети предбрачного дара, если по его вине расторгался брак. В таком случае имущество провинившегося супруга поступало в собственность другого супруга, если у них не было детей. Если у бывших супругов были дети, то это имущество принадлежало им, а их опекун (второй супруг) мог им только пользоваться до совершеннолетия детей. Кроме того, муж имел право развестись с женой и получить ее приданое, а также сумму или имущество равное одной трети приданого, если она без его ведома и разрешения пировала с другими мужчинами, отсутствовала в доме, за исключением пребывания у родителей, посещала публичные мероприятия, такие как театральные представления (θέατρα) и т. п. или баню428. Последний повод к разводу свидетельствует о значительном ограничении свободы женщины вне дома. Однако женщина защищалась от ложного обвинения в прелюбодействе, в случае которого она по своему желанию могла развестись с супругом429. Но 426 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 272. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 273 –274. 428 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 273. 429 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 273. 427 120 доказать женщине свою невиновность в средневековом обществе, видимо, было непросто. Если каноническое право не разрешало развестись с женой, которая была признана сумасшедшей, то светское законодательство, как уже говорилось, позволяло это сделать, но спустя три года после того, как обнаружился недуг. Женщина, как отмечалось выше, должна была ждать целых пять лет, чтобы развестись с сумасшедшим мужем430. Показательно, что каноническое право, представленное в «Синтагме» Матфея Властаря, не содержит отдельных норм, касающихся поводов к разводу, а лишь повторяет светское законодательство431. Однако среди норм, посвященных чародейкам («женщины, что у святых икон предсказывают будущее») Матфей Властарь сообщает, что муж, уличивший свою жену в чародействе, имел благовидный предлог к расторжению брака разводом, равно и жена (уличившая в сем) – мужа432. И. И. Соколов упоминал еще ряд причин для развода. Среди них: гомосексуальные связи мужа, растление мужем несовершеннолетней жены, ненависть жены к мужу, рабство одного из супругов, соглашение супругов, обман при заключении брака (например, «подставная невеста»), заключение брака против воли родителей, духовное родство между супругами, проказа433. Подводя итог, И. И. Соколов писал, что «правовая регламентация и фактическое применение указанных поводов к разводу разнообразились в течение отдельных периодов эпохи, причем в один период число их возрастало, а в другой – уменьшалось, так что вся совокупность намеченных оснований для развода приурочивается лишь к целой нашей эпохе»434 IX–середины XV вв. Новой причиной для развода, как отмечет И. П. Медведев, для изучаемого периода являлась непримиримая ненависть супругов435. Причем, если Соколов, 430 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1193. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1180, 1181, 1184. 432 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 9. 433 Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии … С. 300–304. 434 Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии … С. 305. 435 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 216–217. 431 121 рассматривая ненависть как мужа, так и жены, в сводной таблице о поводах к разводам, отметил только ненависть жены к мужу, то Медведев имеет в виду обоюдную ненависть и представляющую много сходства с современным понятием объективного потрясения брачного союза436. Закон предусматривал систему защиты женщины из малообеспеченных слоев общества (не имеющей приданого) в случае развода. В таком случае мужчина, беря в жены женщину без приданого, не мог просто с ней развестись. Как инициатор развода он обязан был выделить ей четверть своего имущества, их совместные дети считались законнорожденными437, а значит, имели все имущественные права. Таким образом, можно сделать вывод о том, что в Византийской империи развод был вполне возможен, однако брак расторгался только в случае наличия весьма существенных причин, таких как сумасшествие, государственная или супружеская измена и некоторые другие. Опека женщин над детьми. В данном случае представляет интерес динамика участия женщины в опеке над детьми. Безусловно, вопросы воспитания детей оставались традиционно женской прерогативой на начальной стадии развития ребенка, но это никогда не касалось формальной опеки. Долгое время византийское право отказывало женщине в правовой возможности опеки даже над своими собственными детьми, поскольку опека являлась гражданской должностью438. Однако в палеологовское время права женщин в этом вопросе расширились, но только в части опеки над собственными детьми. Так, вдова до вступления во второй брак имела право опеки над своими детьми439. Она не могла заключить второй брак, не назначив нового опекуна для детей и не дав ему отчет об их имуществе440. В случае нарушения этого требования ее второй муж лишался части своего имущества441. Все это свидетельствует, о том, что 436 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 217. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 250. 438 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 335–336. 439 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 241. 440 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 339. 441 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 339. 437 122 ограничение на повторный брак для матери-опекуна было введено для защиты имущественных прав детей от первого брака. Важно, что и при разводе, если брак был расторгнут не по вине женщины, именно она получала опеку над детьми442. Мать по-прежнему имела меньше прав, чем отец в семье, несмотря на то, что ее власть значительно укрепилась по сравнению с предыдущими эпохами. Так, в случае разногласия между матерью и другими родственниками девушки относительно ее брака, вопрос должен был быть решен при участии государственной власти региона443. Расширение власти матери выражалось в и том, что как отец, так и мать могли выдать замуж или женить подвластных детей, а также наделить приданым444. При заключении брака, особенно когда речь шла о несовершеннолетних брачующихся, мать или бабушка, зачастую к тому времени уже вдовствующие, совершали обряд заключения брака в соответствии с брачным контрактом445. 1.2 Правовое положение женщины в палеологовской Византии: социально-политический аспект В изучаемом нами законодательстве достаточно много норм посвящено и проблеме гендера446. Был закреплен целый комплекс прав, недоступных женщинам, который во многом и определял их недееспособность. Эти нормы Ж. Бокам назвала константными447. О комплексе таких норм писал Папиниан еще в Дигестах: «По многим постановлениям нашего права женщины находятся в худшем положении, чем мужчины» (Dig., I, 5, 9). Данное положение сохранилось и для палеологовской Византии. Константин Арменопул дал 442 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 241. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 229. 444 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 317. 445 Patlagean E. The Byzantine empire. P. 599. 446 Когут Е. В. Правовое положение женщины в палеологовской Византии // Знание. Понимание. Умение. 2012. № 3. С. 339–342. 447 Beaucamp J. la situation juridique de la femme à Byzance. 443 123 обоснование подобной недееспособности: «Женщину легко обмануть и неприлично [ей – Е. К.] вмешиваться в мужские дела»448. Указанные нормы предполагали исключение женщин из общественной жизни, и запрет вступать в качестве равноправного члена в большинство торгово-ремесленных корпораций, занимать какую бы то ни было официальную должность в системе как центрального, так и местного управления, судить, заведовать чьей-либо собственностью449. При этом знатные женщины неофициально носили титул, присвоенный их мужьям450 (детальнее о проблеме см. второй раздел). Ниже мы рассмотрим отдельные аспекты юридического положения женщин в Византии в указанный период через призму соотношения и закрепления гендерных ролей женщины в обществе посредством как светского, так и церковного законодательства. Участие женщины в судебном процессе. Право подписи на письмах и завещаниях. Одним из основных ограничений женщин в общественной жизни, согласно нормам классического римского права, было их недопущение к судебным процессам ни в качестве судьи, ни в качестве свидетеля, ни в качестве защитника своих собственных интересов451. «В силу пола женщинам запрещается выступать в суде по делам других лиц. И смысл запрещения в том, чтобы женщины не вмешивались в чужие дела, вопреки стыдливости, соответствующей их полу, чтобы они не брали на себя мужских обязанностей» (Dig., III, 1, 1, § 5). Однако женщинам разрешалось подавать иск за родителей, но только тогда, когда больше некому было подать этот иск (Dig., III, 3, 41). Наметилось равноправие между разными полами в судебных делах: «не имеет значения, к какому полу принадлежит, и какой возраст имеет тот, кто принес присягу...» (Dig., XII, 2, 26). 448 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 76. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 76,77. 450 Cheynet J.-C. La patricienne à ceinture: une femme de qualité // Henriet, Patrick; Legras, Anne-Marie. Au cloître et dans le monde: femmes, hommes et sociétés (IXe-XVe siècle) Paris, France : Presses de l'Université Paris-Sorbonne, 2000. P. 179. 451 Beaucamp J. la situation juridique de la femme à Byzance. Р. 149. 449 124 Во многом римские традиции сохранились и в палеологовской Византии, где женщина не имела права выступать свидетельницей не только во время судебных процессов, но и при составлении завещания, договоров дарения и т. п.452 «Шестикнижие» Константина Арменопула так излагает нам эту правовую норму: «Женщина не может быть свидетельницей при составлении завещания»453. Подобное исключение из общественной жизни и ограничение участия в судебных делах фиксирует и каноническое право454: «не позволяется им публично защищать; но защищают только самих себя <… > возбраняет женщинам свидетельствовать в договорах; в рождениях же и в том, на что дозволительно смотреть только женскому полу, им позволяется свидетельствовать»455. Женщина не могла выступать свидетельницей ни по каким делам, кроме тех, где мужское свидетельство было невозможно. Например, если действие, рассматриваемое судом, произошло в женской бане, где мужчин не должно и не могло быть. Обвинить другого человека в совершении преступления женщина могла лишь в том случае, если оно было совершено против нее лично456. Однако, как подчеркивал Константин Арменопул, при этом нельзя верить женщине, которая утверждает, что кто-то прелюбодействовал с ней457. Случаи возможного свидетельствования женщин в суде или подачи иска по уголовному делу (в том числе наказанием по которому являлась смертная казнь) не ограничивались вышеизложенным пунктом. Такое свидетельствование допускалось при условии, что был убит кто-то из кровных или духовных родственников женщины458. Женщина могла обвинить даже собственного ребенка, если он совершил 452 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 77. Γυνὴ ἐν διαθήκῃ οὐ μαρτυρεῖ, ἐν ἄλλοις δὲ μαρτυρίαν νέμει, ἐν οἷς ἄνδρες οὐ προσκαλοῦνται. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 77]. 454 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1236, 1237, 1240. 455 Ἡ γυνὴ οὐ μετέρχεται ἀνδρῷον ὀφφίκιον, οὐδὲ ἐν διαθήκῃ μαρτυρεῖ. εἰ μὴ ἐν οἷς ἄνδρες οὐ προσκαλοῦνται. Ἀλλ’ οὐδὲ συνηγορεῖν ταύταις ἐφεῖται δημοσἰᾳ, ἑαυταῖς δὲ μόνον συνεγοροῦσι καὶ γυνὴ καὶ τυφλός ουτος δὲ καὶ δικάζειν δύναται. <...> κωλύει τὰς γυναῖκας ἐπὶ συμφώνοις μαρτυρεῖν καὶ συναλλάγμασιν ἐπὶ δὲ τοκετῶν, καὶ ἐφ’ ὧν μόνη θηλειῶν ὂψις ὁρᾷν συγκεχώρηται, ἐπιτρέπονται μαρτυρεῖν. [Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1248]. 456 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 76. 457 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 77. 458 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 24. 453 125 публичное преступление (δημόσιον ἔγκλημα)459. Еще одним преступлением, где свидетельство женщины считалось приемлемым для византийского законодательства, было преступление против Бога460. Данные исключения из общей нормы непринятия женских свидетельских показаний позволяют сделать вывод о том, что византийское право несколько смягчило свое недоверие к женщинам в суде. Однако это не значит, что женщина стала вызывать больше доверия в вопросе правдивости свидетельств, так как эти исключения, как правило, касались чрезвычайных ситуаций, при которых или невозможно получение мужского свидетельства, или женщина сама являлась пострадавшей, или при совершении столь страшного преступления (против Бога), что было важно зафиксировать в законодательстве признание и женских показаний, чтобы наказать виновного вне зависимости от того, кто был его свидетелем. Еще в римском праве, женщина могла так же, как и мужчина, оставить завещание (Dig., V, 2, 29, §§ 1, 3). Однако возможность подписывать завещания появилась у женщин только после новеллы императора Льва VI461. Для палеологовского времени мы имеем примеры женских подписей (в том числе и на завещаниях, и на письмах), из чего следует вывод, что эти ограничения для византийского общества были уже неактуальны, хотя упоминания о них попрежнему фиксировались юристами462. В качестве примера мы можем привести завещание монахини Марты, которое она подписала в сентябре 1281 г.463 и которое было заверено тремя мужчинами: Константином Дрима, Константином Падзу и Георгием Друнгара. Тем не менее, видимо, запрет ставить подпись на письма и завещания все же распространялся на отдельные случаи и в палеологовское время. Например, 459 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 24. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 55. 461 Novellae constitutiones imperatorum … // Jus Graeco-Romanum. Ps. III. Lipsiae, 1857. Col. II. Novel XLVI. S. 133–134. 462 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 279. 463 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 112–113. 460 126 женщине запрещалось быть свидетелем при составлении завещания464. Таким образом, женщина могла подписать собственное завещание, но не могла заверить чужое. И изучив различные завещания палеологовского времени (как мужские, так и женские), мы обнаружили лишь в одном акте среди свидетельских подписей женскую. Так, завещание монахини Нимфодоры от 19 сентября 1445 г. было засвидетельствовано следующими людьми: Сигнан, Сарсца, Пападеметрий, Стефан Малетикос, Михалина, Иоанн Малетикос, Гиаксса, Гианис Мпогдановикос, Иванковос Кнезис, Станисса Трикалецис465. Среди прочих в этом документе встречается имя Михалина (женское еврейское имя), что говорит о том, что женщина в редчайших случаях все же могла стать свидетельницей при составлении акта. Однако женщина могла поставить подпись под завещанием другого человека, но не как свидетель, а как родственник, ознакомленный с завещанием. Так, свидетелями завещания Феодора Гордата являлись Николай Татика, Георгий Друнгара и Лев Цурул. Однако его дочь Мария Петридзе со своим мужем Георгием, а также его жена подписали это завещание, видимо, в знак того, что ознакомлены с ним и не будут его оспаривать466. Попутно стоит заметить, что сам этот факт свидетельствует о достаточно высоком уровне грамотности женщин в византийском обществе. Таким образом, анализируя законодательство, мы видим, что по сравнению с предыдущим историческим периодом византийского общества VI–XII вв. гендерная ассиметрия в вопросе ограничения участия женщины в общественной жизни (в аспекте возможности подачи свидетельских показаний) в палеологовской Византии уменьшилась. Тем не менее, константная норма о невозможности женщины давать полноценное свидетельство по любым вопросам в целом сохранялась. Обращаем внимание, что данные выводы основываются на изучении византийского права второй половины XIII– середины XV вв. 464 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 77. Xéropotamou (1964). P. 218. 466 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 126. 465 127 Усыновление и попечительство. Византийская женщина была ограничена не только в общественной жизни, но и в семейной, об этом свидетельствует тот факт, что даже родные дети были не подвластны женщине, поскольку закон не давал ей прав отцовской власти. По этой причине ей строго запрещалось усыновлять кого-нибудь, даже по разрешению императора и церковных властей (невозможность адопции), осуществлять опеку, поскольку это была власть над другими лицами, и их имуществом. В случае вдовства мать могла назначить попечителя или опекуна к своим детям, но он утверждался только после «производства расследования», если назначал отец, то расследование не производилось (Dig., XXVI, 3, 2, 6). Согласно 26-й и 27-й новеллам Льва Мудрого женщине позволялось усыновлять детей, если она была не замужем, и у нее не было своих детей467. Исключение делалось, как отметила Дж. Бокам, для последней трети IX в., основываясь на Прохироне, Исагоге и Василиках, в отличие от римских законов, для матери или бабушки опекаемого468. В палеологовской Византии единственным исключением являлась ситуация, когда по разрешению императора женщина могла усыновить ребенка, если до этого она потеряла своего469. Однако ниже Константин Арменопул привел пересказ 27 новеллы императора Льва VI, согласно которой женщинам все же позволялось усыновлять детей470. Таким образом, номофилакс упоминает как более раннюю правовую норму, так и позднее законодательство, тем самым фиксируя его изменения. Матфей Властарь отмечал, что женщина могла стать попечителем несовершеннолетних, только если являлась бабушкой или матерью детей471. Исходя из этого, с известной долей вероятности, можно предположить, что разрешение на усыновление женщинами детей окончательно не вошло в 467 Novellae constitutiones imperatorum … // Jus Graeco-Romanum. Ps. III. Lipsiae, 1857. Col. II. Novel XXVI–XXVII. S. 106–110. 468 Beaucamp J. la situation juridique de la femme à Byzance. Р. 150. 469 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 149. 470 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 149. 471 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1329. 128 византийскую практику, однако мы наблюдаем постепенное расширение ситуаций, при которых оно было возможно. Женщина в церковной жизни. Ограничения женщин (или особый их статус) также прослеживался и в церковной жизни Византийской империи. Здесь наблюдался некоторый дуализм. С одной стороны, христианская Церковь проповедовала равенство полов в духовной жизни, особенно это, в отношении загробного существования и того, что и мужчина, и женщина созданы по образу и подобию Бога. В. A. Kарра пишет, что в земной жизни женщина не могла рассчитывать на подобное равноправие, прежде всего, это затрагивало участие в богослужении и невозможность для женщины занимать церковные должности. Это было связано с чисто гендерными ролями и представлением о «нечистоте» женщины472. Исследователи отмечают, что большинство ограничений на участия женщин в богослужении в Византийской церкви базируются не только на постулатах теологической антропологии как таковой. Во-первых, чисто из практических соображений богослужения, например, исключение женщин из участия в ночных службах из-за заботы об их здоровье. Во-вторых, из-за нерелигиозных культурных факторов, особенно учитывая изоляцию женщин в восточных обществах. В-третьих, по причине введения левитовых правил о «нечистости» женщин473, вследствие менструации и деторождения474. Религиозные постулаты, вследствие гендерных различий, исключили женщину из церковной властной иерархии, религия наделяла мужчин и женщин разными видами власти. Как известно, во время менструации женщинам запрещено входить в церковь, поэтому в своих канонических ответах Иоасаф, митрополит Эфесский, указывал, что женщина в этот период не могла ни крестить младенца, ни 472 Karras V. A. The Liturgical participation of women in Byzantine church. Washington. 2002. P. 237. 473 Karras V. A. The Liturgical participation of women in Byzantine church. P. 239. 474 Karras V. A. The Liturgical participation of women in Byzantine church. P. 230. 129 вступить в брак, т. к. не могла войти в храм475. Как отмечал А. И. Алмазов, это ограничение уходит корнями в III в. н. э., когда Дионисий Александрийский в своих ответах написал об этой канонической норме476. Матфей Властарь идентично фиксировал эту норму477. Также женщина после родов отлучалась от таинств и общения со священником на 40 дней478. Не вдаваясь в богословские обоснования этого ограничения, мы отметим сам факт гендерной асимметрии в данной сфере. Еще одним ограничением женщин в их церковной жизни был запрет входить в алтарь. Безусловно, при рассмотрении данного ограничения необходимо помнить, что туда не могли входить и мужчины, не относящиеся к священству. Тем не менее, женщины ни при каких условиях не могли входить в алтарь. Однако, судя по ответам митрополита Луки Хризоверга, это каноническая норма нарушалось для девочек 5–6 лет в виду их малолетства и предполагаемой невинности. Во время литургии в византийских деревнях они привлекались священниками, девочки брали кадильницы и входили в алтарь. Тем не менее, иерарх ясно дал понять, что мирское лицо женского пола не может быть допущено в алтарь в любом возрасте: «Женского пола, (лицо) в каком бы ни было оно возрасте, не может устранить своей натуры; посему т. к. вообще женщинам закрыто (все) неприступное божественное, то да не входит кто-либо из них внутрь (алтаря), хотя бы они были и в весьма малом возрасте. Ибо, если мы допустим это (вход в алтарь), то из сего последует большое недоумение: ибо если находящихся в браке не допускать по причине самого брака, то где же тогда брак честен сам по себе и не скверно ложе общения? Не будем же допускать тех девочек при их неведении и целомудрии в виду возможного сомнения в таковом (Прав. 4.)»479. Сам факт, что в данном аспекте митрополит делал акцент именно на женщинах, говорит о многом и, в том числе, о важности данного ограничения для определения статуса женщины. 475 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 27–28. Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 52. 477 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1088. 478 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 156. 479 Алмазов А. И. Неизданные канонические ответы … С. 23–24. 476 130 Однако Матфей Властарь упоминал, что ранее женщинам позволялось входить в алтарь480; тем не менее, современное ему каноническое право строго запрещало это лицам женского пола481. Кроме того, канон предписывал молчать женщинам в церкви482. Преступления против женщин. Отсутствие наказания для женщин при совершении отдельных видов правонарушений. Имущественные права женщин. В виду слабости женского пола с точки зрения византийского общества и государства оба этих института стремились защитить женщину. Так, она не могла быть посажена в тюрьму по делу частному или публичному или по любому другому обвинению, если сторожами в тюрьме будут мужчины483. Матфей Властарь пояснял эту норму. Для того, чтобы женщина не подверглась бесчестию ее не заключали в тюрьму с мужчинами-охранниками, но заточали в женский монастырь484. Защита женщины выражалась и в том, что она освобождалась в некоторых случаях от наказания, так, если она кого-нибудь обвинит в преступлении, а потом или сама откажется от своего обвинения, или будет доказана его безосновательность, то женщина не обвинялась в клевете и не подвергалась наказанию за нее. Тогда как мужчина в подобной ситуации карался по всей строгости закона, т. е. наказывался также, как было бы наказано за преступление, в котором он обвинял другого485. Определенные преступления против женщины в рассматриваемый нами период, среди них – сожительство с женщиной без брака (при отказе жениться на ней), похищение девушки и ее удержание насильно, наказывались, например, отлучением от тех или иных таинств, молитвы за душу486. 480 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1089. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1208. 482 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1208. 483 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 77. 484 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 112. 485 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 79. 486 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 35. 481 131 Рассматривая имущественные права женщин, следует упомянуть о важнейшей в этом вопросе правовой норме. Она заключается в том, что, согласно византийскому праву, женщина имела возможность по своей воле продать, купить, отдать, подарить то или иное имущество, которое не являлось ее приданым (особенности приданого как основного вида собственности на имущество женщины будут рассмотрены ниже) и не входило в счет подарков (предбрачного дара и т. п.)487. Таким образом, фактически за женщиной было закреплено право не только владения, но и свободного распоряжения отдельными видами своей собственности, что свидетельствует о достаточно широких имущественных правах женщин в палеологовской Византии. Так М. В. Бибиков приводит пример владения пронией женщиной из писем Григорий Кипрского488. Примеры осуществления имущественных прав женщин можно найти в актах. Так, во второй половине XIII в. Мария Кутрупелопул продает монастырю Иоанна Предтечи землю, расположенную в Зерзели за 10 аспров489. А в сентябре 1271 г. Зоя Сиропулина, дочь Стефана, продает монастырю Иоанна Предтечи Новая Петра свои владения, а именно земли, располагающиеся в Палтио, Платеос Лит, и виноградники в Дриануиуне за 5 иперперов490. В конце XIII в. Феодора Феофилаба подарила этому же монастырю за молитвы за упокой душ ее, мужа и детей их землю Галатесин, мерой в лорий491. Любые посягательства на законное имущество женщины и ее честь строго наказывались государством492. Однако (что характерно в особенности для поздневизантийского законодательства), нормы закона предусматривали и такие ситуации, когда женщина, прикрываясь своей беззащитностью, могла намерено обмануть человека. В таком случае она не могла рассчитывать на помощь закона. Однако, как правило, подобные нормы права касались ситуаций с незаконным 487 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 80. Бибиков М. В. Сведения о пронии в письмах Григория Кипрского и «Истории» Георгия Пахимера // Зборник радова Византолошког института. Т. 17. Београд, 1976. С. 94. 489 Вазелонские акты [BA]. С. 52–53. 490 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 393–394. 491 Вазелонские акты [BA]. С. 55. 492 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 79, 80. 488 132 причислением имущества мужа к приданному своей жены (с целью защиты этого имущества от посягательств кредиторов) и с неисполнением обязанностей поручителя при ранее данном поручительстве за своего мужа493 (подробнее см. ниже). Вот что византийское законодательство говорит об этом «Если же жена, увидев, что муж обещает отдать ее собственность, промолчит нарочно (т. е. не скажет кредитору о том, что эта собственность принадлежит ей – прим. Е. К.), с намерением обмануть того, кто заключает сделку с мужем, от этого никакой для нее пользы, так как закон защищает не пронырливых женщин, а тех которые впадают в заблуждение»494. Государственная власть стремилась к обеспечению имущественных прав женщины, в особенности жены и матери, все более настойчиво подчеркивая ее равноправие с главой семьи — мужем495. Воплощение этой правовой нормы в жизнь мы наглядно видим в многочисленных актах, где жена участвовала наравне с мужем в распоряжении семейной собственностью. Матери также принимали участие в распорядительных действиях своих детей. В марте 1262 г. два брата Михаил Петратос (Колел) и Михаил Аббадопул, вместе со своей супругой Анной, а также своей матерью Анной продают монастырю деревню496. К сожалению, из-за значительных утрат текста детали этой сделки сложно установить. Однако для данного исследования крайне важно два факта. Вопервых, мать участвует в распоряжении собственностью совершеннолетних детей (видимо, данная деревня находится в их совместной собственности). Вовторых, жена второго Михаила Анна участвует в продаже деревни, которая является наследственной собственностью ее мужа. Это показывает сохранение за матерью возможности участия в распоряжении семейной собственностью, даже 493 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 78, 79. Εἰ μὲν ὁ ἀνὴρ παρὰ γνώμην τῆς ἰδίας γυναικὸς ὑπόθηται τὰ πράγματα αὐτῆς, οὐκ ἔῤῥωται ἡ ὑποθήκη ἐὰν δὲ συναινούσης αὐτῆς ὑπόθηται, πάλιν ἐμποδίζει τὸ δόγμα, ἐὰν ᾔδει ὁ πρὸς τὸν ἄνδρα συναλλάξας εἰ δὲ ἡ γυνὴ ὁρῶσα, τὸν ἄνδρα τὰ ἴδια ὑποτιθέμενον ἐσιώπησεν ἐπίτηδες, ὡς ἀπατῆσαι βουλομένη τὸν συναλλάσσοντα τῷ ἀνδρί, τότε οὐ βοηθεῖται. Ταῖς γὰρ ἀπατωμέναις γυναιξὶ βοηθεῖ τὸ δόγμα, οὐ ταῖς πανούργοις. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 78]. 495 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 80–81. 496 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 237–238. 494 133 после того, как ее дети выросли и стали самостоятельными. Кроме того, это свидетельствует о том, что жена имела право участвовать в сделках с семейной собственностью не только тогда, когда речь шла о ее имуществе, но и в том случае, если оно принадлежало ее мужу до брака. Так, в январе 1274 г. монахиня Марфа Фракисинес вместе своей дочерью Анной продали монастырю землю и деревья за 13 иперперов497. Женщина могла быть полноправной собственницей имущества, совершать дарение, вступать в арендные отношения, что характеризует ее не полностью зависимой в финансовых делах от мужа или отца семейства498. Защита женской чести. Одним из важнейших аспектов, как юридического положения женщины, так и части брачных отношений являлась защита византийским государством, обществом и церковью женской чести от посягательств499. Здесь необходимо отметить, что женская честь традиционно находилась под защитой государства. Прежде всего, это касалось ее целомудрия, его нарушения с применением насилия жестоко каралось. Византийское право традиционно строго наказывало за преступления против женской чести. Институции фиксируют, что за соблазнение девицы или вдовы полагалось следующее наказание: «если они (преступники – прим. Е. К.) благородного происхождения, то конфискуется половина их имущества, если же низкого, то по отбытии телесного наказания виновные ссылаются на житье». (Inst., IV, 18, 4). Эклога предписывала отсечь нос тому, кто похитил и обесчестил девушку500. Если же кто-то вступал в связь с девушкой без ведома ее родителей, а одна из сторон будет против брака (если обе стороны согласны, то брак должен быть заключен), то если соблазнитель богат, он должен заплатить девушке литр 497 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 94–96. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 81–82. 499 Когут Е. В. Защита женской чести в палеологовской Византии // Проблемы истории и культуры средневекового общества : Тез. докл. XXXII Всерос. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых «Курбатовские чтения» / Санкт-Петербург. гос. ун-т. СПб. : Культ Информ Пресс, 2013. С. 79–81. 500 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 236. XVII, 30. 498 134 золота, если среднего достатка – половину своего состояния, если беден – он должен быть «высечен, острижен и выслан»501. Строгое наказание за преступление против женской чести было характерно и в XI–XII вв.502. Эпоха преступление Палеологов против сохранила женской основные чести. принципы Так, наказаний «Шестикнижие» за также свидетельствует о весьма жестких наказаниях за изнасилование и похищение девушек, вдов или монахинь503. Так, согласно светскому законодательству, мужчина, изнасиловавший девушку, должен был отдать ей треть своего состояния и ему должны были отрезать нос504. Кроме того: помимо лишения носа и денежных отчислений в пользу пострадавшей на растлителя возлагался и штраф, который он должен был заплатить государству505. Однако точная сумма штрафа (или ее порядок) Константином Арменопулом не указывалась. Анализируя данную норму закона, мы можем сказать, что членовредительное наказание, по всей видимости, является «наследием» предыдущих исторических эпох. Вместе с тем, крупные штрафные санкции (как в пользу пострадавшей, так и в пользу государства) являлись наряду с анахроничным членовредительством дополнительным (и при этом весьма существенным) барьером для совершения данного правонарушения. Стоит сказать, что наказанию и общественному осуждению подвергались и те, кто помогал похитить девушку506. Необходимо отметить, что это происходило на фоне общей «монетизации» наказаний. Каноническое право также уделяло большое внимание вопросам похищения девушек и всячески охраняло и защищало женскую честь. На виновных в похищении девушек и насильников накладывалась строгая епитимия; сама же девушка от наказания освобождалась: «растливший деву необрученную и после растления сожительствующий с ней как с супругою, 501 Ecloga ... / Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt am Main, 1983. S. 236. XVII, 29. Детальнее см. Beaucamp J. la situation juridique de la femme à Byzance. P. 153–154. 503 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 356, 357. 504 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1213. 505 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 350. 506 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1085. 502 135 должен подвергаться епитимии за растление, жена же, согласившаяся на сожительство с ним, не должна быть лишаема, если, конечно, согласятся и родители ее, когда она еще подвластна. В случае их несогласия растливший должен быть подвергнут наказанию по гражданским законам»507. Однако, если соитие происходило с согласия девушки, то в таком случае епитимия на мужчину не накладывалась, и отвечать он должен был лишь перед родителями ее за брак без их согласия508. Вместе с тем, при согласии родителей и девушки разрешалось заключение брака с ее похитителем, если пострадавшая еще не была обручена с другим. Более того: каноническое право прямо-таки предписывало жениться насильнику на девушке, которую он насильно растлил (если, конечно, она не была до этого момента обручена), вне зависимости от ее социального и экономического положения509. Здесь Матфей Властарь справедливо отмечал расхождения по этому вопросу в каноническом праве и светском законодательстве, по которому, как уже было отмечено выше, мужчина подвергался членовредительному наказанию и выплачивал штраф пострадавшей и государству. Вообще при описании подобных ситуаций (связанных с похищением и растлением девушек) Матфей Властарь достаточно широко приводит наряду с каноническим правом и светское законодательство, которое во многом по своей сути совпадает с тем, что содержится в «Шестикнижии», но с небольшими расхождениями. Здесь необходимо отметить, что канонические правовые нормы в основном говорят о похищении дев или монахинь, тогда как светское законодательство в изложении Константина Арменопула намеренно подчеркивает, что нет разницы, какого социального и семейного статуса была похищенная женщина «кто похитит женщину, обрученную или необрученную 507 Ὁ δὲ μέγας Βασίλειος ἐν κε’ κανόνι, Ὁ τὴν ἀμνήστευτον φθείρας παρθένον, φησὶ, καὶ μετὰ τὴν φθορὰν οἷα συζύγῳ χρώμενος, τὸ μὲν ἐπὶ τῇ φθορᾷ ἐπιτίμιον ὑποστήσεται. Τὴν δὲ γυναῖκα, τὴν μετ’ αὐτοῦ συμβίωσιν αἰρουμένην, οὐκ ἀφαιρεθήσεται, εἴ γε καὶ οἱ γονεῖς τῆς κόρης δηλαδὴ καταδέχοιντο ἐτι οὔσης ὑπεξουσίου. Ἐκείνων γὰρ μὴ ἀνεχομένων, ὁ φθείρας κατὰ τοὺς πολιτικοὺς νόμους τιμωρηθήσεται. [Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 113]. 508 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 113, 115. 509 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1212. 136 другому, или вдову, будь она благородную или невольницей, или вольноотпущенницей, в особенности, если она посвятила себя Богу, даже, если кто-то похитил свою невесту»510. Таким образом, подводя промежуточный итог, можно сказать, что похищение лица женского пола строго каралось как государством, так и церковью. Виновный в нем и его соучастники временно отлучались от таинств, подвергались членовредительным наказаниям и штрафам как в пользу девушки, так и в пользу казны. Однако существовало значительное различие между светским и церковным правом в том, что касалось разрешения брака между похитителем и девушкой. Канон разрешал брак при согласии всех сторон, государство же выступало в подобной ситуации категорически против. Это объясняется разными целями этих двух институтов. Церковь боролась с грехами и искушениями. Следовательно, если похититель и его жертва хотели вступить в брак по обоюдному согласию, то его следовало заключить, чтобы избежать блуда и прелюбодеяния. Для государства важно было сохранить приоритет родительского разрешения на брак, чтобы общество могло контролировать процесс создания семей, а значит и движение семейного имущества. Однако необходимо отметить, что подобное разрешение требовалось до достижения 25 лет, т. е. пока молодой человек или девушка были подвластны отцу или опекуну511. Говоря о разном отношении к подобной ситуации у Церкви и государства, было бы неверно утверждать, что церковь недостаточно уважала необходимость родительского согласия. Наоборот, оно было весьма важным для церкви и являлось необходимым для заключения законного брака512. Вместе с тем, при 510 Οἱ ἁρπάζοντες γυναῖκα ἢ μεμνηστευμένην ἢ ἀμνήστευτον ἢ χήραν, εἴτε εὐγενής ἐστιν εἴτε δούλη εἴτε ἀπελευθέρα, καὶ μάλιστα εἰ τῷ θεῷ εἰσι γυναῖκες καθιερωμέναι, κἂν τὴν ἰδίαν τις μνηστὴν ἥρπασεν, εἰ μὲν μεθ’ ὅπλων εἴτε ξιφῶν ἢ ῥοπάλων τὴν ἁρπαγὴν ἐποιήσαντο, οἱ τοιοῦτοι ξίφει τιμωρείσθωσαν οἱ δὲ συναιρόμενοι τούτοις ἢ συνειδότες ἢ ἑκόντες ὑποδεξἀμενοι ἢ οἱανδήποτε σπουδὴν εἰσενεγκόντες τυπτόμενοι καὶ κουρευόμενοι ῥινοκοπείσθωσαν. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 356]. 511 Необходимо подчеркнуть, что понятие совершеннолетие и понятие самовластия в византийском праве различались. Под совершеннолетием понимался возраст, начиная с которого можно было вступить в брак (детальнее об этом см. ниже), под самовластием – освобождение от власти отца или опекуна. 512 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1164. 137 наличии этого согласия церковь не видела препятствий для заключения брака, что согласуется с упомянутым концептом исключения, по возможности, блуда и прелюбодеяния. Таким образом, наблюдается некое противоречие между нормами светского и канонического права. Для исследования положения женщин детальность описания рассматриваемого правонарушения и наказания для него как в светском законодательстве, так в каноническом праве, позволяет сделать вывод о том, что, во-первых, женская честь, создание семьи с человеком, выбранным или одобренным родителями, являлись важными составляющими жизни византийской женщины. Во-вторых, такое внимание и подробное описание различных аспектов похищения и растления женщин, возможно, свидетельствует о достаточной распространенности рассматриваемого явления. В-третьих, оговорки о так называемом добровольном похищении, т. е. фактически о побеге из дома женщины с мужчиной, говорят о том, что девушки могли попытаться самостоятельно выбрать мужчину, с которым им предстояло прожить жизнь, но светское законодательство (в отличие от церковного) им этого не позволяло. Следует отметить, что у Матфея Властаря содержится положение о наказании для дев, вступивших в брак без согласия родителей. В этой связи представляется интересным тот факт, что светское законодательство не делало различия между мужчинами и женщинами, вступившими в брак без разрешения родителей, тогда как каноническое право описывает ситуацию о девушках, вступивших в брак без родительского благословления отдельно513. Это было связано с тем, что государство устанавливало общий контроль над процессами создания семьи, главенством патриархального отца, движением имущества внутри семьи. Официальное право одинаково карало за ослушание мужчин и женщин, имевших довольно широкие имущественные права в семье (об этом см. ниже). Церковь в дополнение к этому проповедовала покорность женщины, смирение перед божественной и отцовской властью, поэтому и наказывалась за ослушание строже. 513 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1164. 138 Поручительство. Определенные и весьма существенные особенности имущественного положения женщин проявлялись также и в сфере поручительства. Стремясь защитить женщину от неразумных действий, византийское право, представленное в «Шестикнижии», запрещало ей выступать поручителем. Более того – в законе содержалась норма, согласно которой, если женщина все же выступила поручителем, то в случае возникновения необходимости оплатить долг (где эта женщина выступила поручителем), она могла этого не делать514. Однако в некоторых ситуациях законодательство позволяло женщине все-таки выступать в качестве поручителя. Во-первых, она могла написать в обязательстве, что отказывается от данного ей законом права и готова оплатить долг. Во-вторых, если женщина уже выплатила чужой долг, выступив, таким образом, в роли поручителя, то она уже не могла сослаться на указанную норму закона и требовать свои деньги обратно. Тем не менее, если женщина с мужчиной займут деньги и выступят друг за друга поручителями, женщина (в отличие от мужчины) может воспользоваться правом не быть поручителем по его долгам515. Однако, если женщина вступила поручителем за саму себя, то по закону она должна нести ответственность за этот долг: «Когда женщины ручаются на свое имя и свою пользу, они обязаны отвечать, а если за другого поручаться, закон освобождает от ответственности»516. Из этого следует, что женщины могли и, видимо, зачастую брали в долг денежные средства, что свидетельствует об их определенной социальной активности и расширении имущественных прав. Но надо отметить, что законодательство, посвященное данным вопросам достаточно противоречиво, что, возможно, объясняется разновременностью создания тех или иных норм. С одной стороны, одна из норм закона утверждает, что женщина могла отказываться от поручительства только для своей защиты. При этом она не могла выступить поручителем ни за кого другого, рассчитывая воспользоваться 514 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 197–198. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 198. 516 Αἱ γυναῖκες ἀντιφωνοῦσαι ἐνέχονται, ἐν ᾧ μὴ ἰντερκεδεύουσιν ἤγουν ἰδίῳ ὀνόματι ἢ κέρδει ἀντιφωνοῦσαι ἐνέχονται ὑπὲρ ἀλλοτρίου δὲ ἀντιφωνοῦσαι βοηθοῦνται. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 198]. 515 139 правом не платить по долгам, в том числе за своих ближайших родственников и мужа. С другой стороны, Константин Арменопул привел и другую правовую норму, согласно которой жена могла поручаться за мужа неограниченное количество раз, и в каждом подобном случае закон будет защищать ее от выплат по поручительству по его долгам. Однако, если она воспользуется законом о поручительницах, а через два года снова выступит поручителем, то должна будет выполнить свои обязательства как поручителя во всех случаях, кроме той ситуации, когда женщина поручилась за мужа. Таким образом, можно заметить, что, с одной стороны, закон защищал женщину от ее же собственных необдуманных действий (в данном случае – от уплаты чужого долга). С другой стороны, он дозволял ей брать на себя ту же степень ответственности, которая возложена и на мужчин. Из этого следует, что закон, исходя из общего концепта «неразумности» женщин, их неспособности принимать самостоятельные здравые и адекватные решения, совершать юридически значимое действие, все же дозволял им выступать поручителем в том же полном объеме, что и мужчинам, что вряд ли можно трактовать как ограничение свободы женщин в имущественных сделках. Скорее это свидетельствует о дополнительной заботе государства о женщине, о создании дополнительного фильтра, способного сохранить в целостности ее имущество. Освобождение женщины от обязанности оплатить долг в случае поручительства за мужа лишний раз свидетельствует как раз об этом. Кроме того, в данном случае можно говорить о динамике законодательства от строгого ограничения римского права к реалиям поздневизантийского времени. Равные наказания для мужчин и женщин. Безусловно, значительная часть норм византийского права палеологовской эпохи фиксирует равные права и обязанности мужчин и женщин. Так, в преступлениях, противных естеству и закону, к мужчинам и женщинам применялись равные наказания. Однако здесь же стоит отметить, что, если женщина не нарушила правил естества (и нарушила лишь законодательные нормы), она могла освобождаться от наказания за 140 правонарушение, либо наказание для нее было более мягким517. Еще одним примером преступления, предполагающего симметричное наказание для мужчин и женщин, предполагалась является насильственное каноническим правом растление518. для мужчины Равная и епитимия женщины за прелюбодеяние519. Освобождение от опеки. Важно отметить, что законодательство эпохи Палеологов учитывало физиологические и психологические особенности и различия между мужчинами и женщинами. Так, согласно византийскому праву, женщина могла раньше просить освобождения от родительской опеки уже в 18– 20 лет, тогда как мужчина мог это сделать только после того, как ему исполниться 20 лет.520. Это, безусловно, связано с тем, что девочки взрослеют раньше. Последнее находит подтверждение в законодательной норме о более раннем брачном возрасте для женщин521. Данная асимметрия в византийском праве, вероятно, должна быть объяснена с практической точки зрения. Ввиду более раннего полового созревания девушкам давалась возможность более раннего вступления в брак, чтобы, с одной стороны, обеспечить им больше возможностей выйти замуж, с другой, – молодость (естественно, в разумных пределах, также ограниченных законодательством) девушки значительно увеличивала шансы на здоровое и многочисленное потомство. А это значит, что для женщин законодательством создавались условия, чтобы они могли лучше выполнять свою основную социальную функцию, которой, безусловно, являлось рождение детей. Таким образом, можно заметить, что этот дифференцированный подход, являющийся, скорее позитивной дискриминацией, учитывал, во многом, интересы всего византийского общества, что в свою очередь свидетельствует о практической направленности данной правовой нормы. Между тем, это само по себе не отменяет факт признания и законодательного закрепления более раннего 517 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 80–82. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 33. 519 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 36, 37. 520 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 223. 521 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 223. 518 141 по сравнению с мужчиной возраста, когда женщина могла оказаться от родительской опеки и вступать в брак. Позитивная дискриминация. Подобный пример позитивной дискриминации, основанной на представлении о более раннем женском взрослении, заложен и в правовой норме о возрасте, когда можно составлять завещание. Так, мужчинам разрешалось завещать что-либо кому-то, начиная с 14 лет, а женщинам – уже с 12-ти522. Необходимо отметить, что законом не только разрешалось составление женщиной завещания, но и предусматривалось, чтобы у нее (вне зависимости от возникшей ситуации) была возможность его составить. Так, если вдруг беременная женщина умирала в бане и при оглашении ею последней воли присутствовали девять женщин, такое завещание, данное в устной форме, признавалось действительным523. Интересно, что родившая женщина могла не соблюдать пост, в чем, видимо, проявлялась забота о ее здоровье и здоровье малыша, ведь необходимо было грудное вскармливание детей524. Наследование. Для изучения юридического статуса, в особенности ее имущественных прав, является вопрос о возможности наследования. В Институциях отразилась тенденция передавать наследство не только по мужской, но и по женской линии (Inst., III, 2, 3а-4); что было одним из завоеваний ранневизантийского права (Inst., III, 1, 15). Постепенно мать получила возможность наследовать своим детям (Inst., III, 3, 1). Естественно, в той ситуации, когда дети не имели наследников (Inst., III, 3, 3). В отличие от Западной Европы в Византии (с VIII столетия) все сыновья и дочери одной и той же родительской пары теоретически имели равные права на наследство. Лишить кого-либо из них законной доли можно было только в исключительных случаях (если дети бьют и оскорбляют родителей, клевещут на них, отрекаются от сидящего в тюрьме отца, вступают в связь с мачехой, заключают без согласия родителей брак, оставляют их без ухода при потере ими 522 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 277. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 283. 524 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1208. 523 142 рассудка и т. п.). Если завещание отсутствовало, то суд поровну распределял имущество умерших родителей между их детьми. Изменение внесла «новелла» патриарха Афанасия I от 1304 г. и подтверждающая ее новелла Андроника II Палеолога от 1306 г.525, в которых вопреки прежней практики узаконивалось трехчастное разделение имущества умершего бездетного парика (или жены парика): одну часть получал господин умершего или умершей, вторая шла на поминовение их душ, а последняя (третья) доставалась оставшемуся в живых супругу526. Константин Арменопул подчеркивал, что в данном случае мы опять видим, что мужчины и женщины имеют здесь равные права, выступая в качестве наследников как нисходящей, так и восходящей линии527. Однако специальная оговорка про наследников как мужского, так и женского пола, или фраза о том, что «между восходящими наследниками предпочитается ближайший по степени, хотя бы то была женщина»528, свидетельствует о том, что, во-первых, возможность наследования женщиной до введения указанной нормы закона могла оспариваться. Во-вторых, эта норма еще раз подчеркивает изначально неравное восприятие мужчин и женщин, их дееспособности и правообязанности в византийском законодательстве. Касательно наследования «Синтагма» Матфея Властаря приводит светское законодательство529 . Таким образом, подводя некий итог анализу правового положения женщины в палеологовской Византии, можно отметить, что в византийском социуме в рассматриваемый период наметилось одно существенное противоречие: с одной стороны, закон препятствовал проявлению какой-либо активности византийских женщин в общественной жизни, с другой стороны, содействовал уравнению их имущественных прав с правами мужчин. Более того, 525 Novellae constitutiones imperatorum … // Jus Graeco-Romanum. Ps. III / ed. C. E. Zachariae a A. Lingenthal. Lipsiae : T. O. Weigel, 1857. Col. II. Nov. XXVI. S. 630. 526 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 217. 527 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 294. 528 ... ὃτι ἐπὶ τῶν ἀνιόντων προτιμᾶται ὁ ἐγγύτερος τῷ βαθμῷ τοῦ μὴ πλησιάζοντος, κἄν θῆλυ πρόσωπον εἴη. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 294]. 529 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1364. 143 в некоторых ситуациях женщина имела существенные имущественные преимущества перед мужчиной (например, мужчина был обязан вернуть долг своей жены, а женщина не была обязана погашать задолженности супруга). Важно отметить, что эти преимущества были закреплены на законодательном уровне. Из этого следует, что гендерная ассиметрия, зафиксированная нормами византийского права, несла черты не только негативной, но и позитивной дискриминации. Таким образом, эта ассиметрия, это неравенство не имели однозначную цель поставить женщину на более низкую по отношению к мужчине социальную ступень в обществе (по крайней мере, не во всех сферах жизни социума). Более того, исходя из общего концепта восприятия женщины византийским законодательством как человека неразумного, легкомысленного, неспособного принимать взвешенные решения, оно создало механизмы опеки и защиты, страхующие женщин от наступления ответственности за совершения своих якобы необдуманных поступков. Менее явной, но при этом более значимой задачей законодательства было определение для женщины той социальной роли, которую она могла выполнять (в первую очередь, это касается рождения и воспитания детей) и, в разрезе этого строилась защита ее прав и формировались обязанности женщины перед законом. Расширение прав распоряжения собственностью также свидетельствует о сужении в палеологовский период гендерной ассиметрии, что позволяет констатировать упрочнение правового положение византийских женщин во второй половине XIII–середине XV вв. Византийское государство было заинтересовано в укреплении семьи. Брак, как институт не только законный, но и необходимый, являлся важным и почетным, поэтому культуре брачных отношений посвящена значительная часть византийского законодательства. Место женщины в правовой культуре брачных отношений нельзя определить однозначно как подчиненное или равноправное по отношению к мужчине. С одной стороны, ее имущественные права (впрочем, как и имущественные права мужа) защищались законом как на этапе помолвки и на протяжении брака, так и при его расторжении. С другой стороны, в 144 определенных случаях, когда речь шла о незащищенности женщины, будь то ввиду ее физической слабости или финансовой малообеспеченности, в законодательстве прослеживаются элементы позитивной дискриминации. Однако при этом многие решения в жизни женщины принимались за нее мужчинами. Так, именно отец (с известными оговорками) решал, кто будет ее мужем, а муж после заключения брака контролировал даже все ее перемещения вне дома, что значительно ограничивало ее свободу. Таким образом, в византийском социуме наметилась следующая тенденция: закон не предусматривал проявление какой-либо активности византийских женщин в общественной жизни, но содействовал уравнению их имущественных прав с правами мужчин в семейной. Рассмотрев правовую культуру брачных отношений в Византии как систему, можно прийти к выводу, что для византийцев стояла задача укрепления семьи как ячейки общества. На первом месте здесь в законодательстве стояла защита имущественных интересов несовершеннолетних детей и женщин, так как они не могли самостоятельно защитить свои права. Таким образом, анализируя положение женщины в византийской правовой культуре брачных отношений исследуемого периода, мы приходим к выводу, что оно было неоднозначным: с одной стороны, сохранялись многие ограничительные нормы римского законодательства, с другой – за женщиной закреплялись право владения и распоряжения собственным имуществом (в первую очередь, приданым), а также опеки над собственными детьми. Необходимо заметить, что гендерная асимметрия в правовом положении женщин была двусторонней. С одной стороны, определенные права женщин, как нами уже отмечалось ранее, были ограничены, особенно это касается политического аспекта и участия в общественной жизни. С другой стороны, в экономическом и имущественном плане в некоторых вопросах наблюдается приоритет женских интересов над мужскими, тщательная их защита со стороны государства. 145 Византийское государство было заинтересовано в укреплении семьи. Брак как институт не только законный, но и необходимый, являлся важным и почетным. Как отмечал А. П. Каждан, если сравнивать византийскую семью с римской, то бросается в глаза упрочение ее внутренних связей. Официальная доктрина восхваляла брак, объявляя его великим и ценным даром Божьим, но конструкция семейно-брачных отношений оказывалась, непоследовательной и противоречивой530. Христианская мораль расценивала целомудрие как добродетель и ставила безбрачие выше брака, и в тоже время христианское понимание брачного союза воспринимало супругов как единую плоть. Однако церковь проповедовала возможность возникновения духовного родства перед Богом при крещении ребенка, которое приравнивалоь к кровному, в том числе и в аспекте заключения брака и развода. Это не могло не отразиться на гендерных отношениях в семье, особенно на их сексуальной стороне. Укреплялся христианский брак, независимо от принадлежности к католической или православной церкви. Допускались межэтнические, но не межконфессиональные браки. По меткой характеристике А. Лайу, брак функционирует как институт, формирующий новые социальные группы, имеющие определенную общность интересов. Заключенный брак касался не только пары, сочетавшейся матримониальным союзом, он также являлся делом семей, к которым принадлежали супруги, а если это касалось аристократии, то и делом всей этой социальной прослойки. Безусловно, и государство, и церковь главную цель заключения брака видели в воспроизведении человеческой расы, поэтому боролись с инцестом, который у знати действовал лишь на уровне двоюродных братьев и сестер, потому что также безусловны связи между узами родства и собственностью, которую родственники не хотели выпускать из рук. 530 Каждан А. П. Византийская культура Х–XII вв. С. 54. 146 Таким образом, можно с определенной уверенностью сказать, что женщина находилась в неравном по отношению к мужчине положении в обществе. В особенности это относится к ее общественно-политическому статусу. Византийская женщина не могла занимать государственные должности, свидетельствовать в суде, что может говорить о ее асимметричном положении в социуме, хотя, в общем, в той или иной мере характерно для всех средневековых обществ. С другой стороны, допускались частные случаи участия женщин в суде. В первую очередь, это относится к преступлениям против государства и церкви, когда при отсутствии мужских только женские показания могли уличить преступника, в меньшей степени, это относилось к слушаниям, где непосредственно затрагивались социально-экономические и другие интересы самой женщины и ее семьи. Между тем мы наблюдаем и определенную динамику в расширении законодательно закрепленных прав и упрочении правового положения женщины в палеологовский период. Так, это особенно заметно в ситуации с попечительством женщин над детьми. Несмотря на то, что его получение оставалось весьма затруднительным, имевшиеся нормы в византийском законодательстве свидетельствуют о постепенном вхождении феномена женского попечительства в жизнь империи. Конечно, нельзя не отметить существования определенных ограничений для женщин в церковной жизни, например, запрет на вход в алтарь и т. д. Впрочем, подобные нормы нельзя считать особенностью палеологовского периода или даже только Византии. Подобные ограничения являлись константными (и в основном остаются таковыми) для всего христианского мира. При этом необходимо подчеркнуть общую подчиненность как светского, так и церковного законодательств интересам общества. В этом отношении применительно к женщинам стоит отметить, что под защитой находилась способность и возможность женщины исполнять основную социальную функцию: рождение и воспитание детей. Со стороны церкви, это выражалось, например, в разрешении не соблюдать пост роженицам. 147 Впрочем, нужно сказать, что не только церковь, но и государство посредством светского законодательства в определенных ситуациях оказывало женщинам дополнительную защиту. Особенно это относится к преступлениям против женской чести и здоровья. Более того, мы не можем не отметить существование и позитивной дискриминации в вопросах освобождения от опеки, поручительства. Впрочем, это опять-таки связано как с физиологическими особенностями женщины, так и с созданием наиболее благоприятных условий для выполнения ею своей основной социальной функции. Необходимо подчеркнуть, что византийское законодательство предполагало равенство имущественных прав и обязанностей мужчин и женщин в том, что касалось наследуемой собственности на движимое и недвижимое имущество. Такое законодательное закрепление широких имущественных прав женщины с одной стороны, свидетельствовало о заботе государства о детях, которым, женщина, могла оставить в наследство свое имущество (в первую очередь дочерям, в том числе и выделить последним приданое), с другой стороны, о возможности женской независимости от мужчины в экономическом аспекте, что формировало условия для социальной активности женщин в сфере экономики. При этом роль мужчины для женщины особенно в правовой культуре брачных отношений была доминирующей. Сначала женщина зависела от отца, затем – от мужа, чей контроль распространялся практически на все сферы ее жизни. Однако женщина могла защитить свои имущественные права, если они нарушались супругом, воспользовавшись данной ей законодательством возможностью при угрозе растраты приданого, изъять его из управления мужа и взять под свой контроль. Таким образом, несмотря на имущественное равенство, позитивную дискриминацию в одних сферах жизни общества, и укрепление правового положения в других, общая концепция византийского права воспринимала женщину как существо легкомысленное, наивное и неспособное на 148 самостоятельность и обдуманность в своих действиях в большинстве случаев. Поэтому отмеченные положительные моменты правового статуса женщины нужно объяснять не пониманием византийским обществом и государством необходимости защиты женщины и обеспечения ее прав как самостоятельные ценности, а стремлением к созданию всех условий для нормального, стабильного развития семьи как ячейки общества, где женщина играла определенную весьма значительную роль. Именно с этим, на наш взгляд, связаны такие нормы как защита женщины от необоснованных побоев со стороны мужа и сложности в бракоразводном процессе (хотя стоит отметить, что мужчине развестись было несколько проще, чем женщине). 149 2 Социальные роли женщины в семье и обществе 2.1 Особенности актов как исторического источника для изучения положения палеологовской женщины Византии В данном разделе предпринята попытка рассмотреть социальные роли византийской женщины как непосредственно в семье, так и в обществе в целом. Акцент сделан на определении прав и полномочий женщины в распоряжении имуществом в реальной юридической практике. Наше исследование в данной главе базируется в основном на изучении византийских монастырских актов второй половины XIII–середины XV вв., в которых контрагентами являются женщины531. Важная роль женщины в распоряжении семейным имуществом хорошо демонстрируется именно актовым материалом, фиксирующим не идеальную правовую модель, отражающим существующую правоприменительную практику и реалии экономических и социальных процессов, протекавших в византийском обществе. Это объясняет преимущественное использование именно данного вида письменных источников. Для исследования использовались акты Константинопольского патриархата532, латинских владений на востоке, письма греков к западным правителям и частноправовые акты533, акты монастырей Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы534, Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра535, 531 Когут Е. В. Акты Афона как источник гендерной истории Византии; Ее же; Уникальность архивов афонских монастырей; Ее же. Письменные источники по истории женщин в Палеологовской Византии. 532 Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana / ed. F. Miklosich, J. Müller. Vol. 1– 6. Vindobonae : Carolus Gerold, 1860–1890. Vol. 1–2. Acta Patriarchatus Constantinopolitani, MCCCXV-MCCCCII: e condicibus manuscriptis Bibliothecae Palatinae Vindobonensis. [MM.I–II]. 533 Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vol. 3 Acta et diplomata res Graecas Italasque illustrantia e tabulariis [MM.III]. 534 Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vol. 4. Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis. [MM.IV]. 535 Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vol. 4. Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis. [MM.IV]. 150 Святого Иоанна Богослова на острове Патмосе536, Иоанна Предтечи Вазелон537 и Афонских монастырей538. Акты Константинопольского патриархата представляют единую группу, поскольку судопроизводство патриарха решало многие правовые вопросы, по которым не было ясного указания законодателя и потому, что византийцы искали прецеденты для решения своих проблем. Здесь аккумулировались дела со всей территории страны, они иллюстрировали весь ситуационный спектр Византии. Мы посчитали возможным, при анализе типичных ситуаций, выделить Афонские монастыри в количестве 20-ти монастырей в отдельную группу. В работе использованы акты 16 монастырей, которые опубликованы, но в таблице 2 представлено 14 монастырей, т. к. в монастырях Констамоните и Протате пока не обнаружены документы с участием женщин. Афонские монастыри регионально расположены на одном полуострове, имели единые географические, особенности стратегические, развития, социально-экономические, подчинялись одной юридической церковные традиции, что обеспечило характерный формуляр актов. Процентное соотношение показателей является характерным для всей группы. В результате анализа двадцати учреждений было выявлено 345 актов, где участвовали 374 женщины, что отражено в таблице 2. Треть актов хранит Константинопольский патриархат, крупные коллекции имеют монастыри Богородицы Макринитиссы, Ватопед (Афон), Иоанна Предтечи Вазелон, Хиландар (Афон). 536 Βυζαντινά έγγραφα της Μονής Πάτμου : Α΄ : Αυτοκρατορικά: διπλωματική έκδοσις, Γενική εισαγωγή, Ευρετήρια, Πίνακες / Έρα Βρανούση ; Ινστιτούτο Βυζαντινών Ερευνών. Ἀθῆναι : Εθνικό Ίδρυμα Ερευνών, 1980. XVI, 160, 414 σ. ; Β΄ : Δημοσίων Λειτουργών: διπλωματική έκδοσις / Μαρία Νυσταζοπούλου-Πελεκίδου ; Ινστιτούτο Βυζαντινών Ερευνών. Ἀθῆναι : Εθνικό Ίδρυμα Ερευνών, 1980. ΙΘ΄, 308 σ. ; Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana. Vol. 6. Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis. [MM.VI]. 537 Вазелонские акты : Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии XIII–XV веков / Ф. И. Успенский, В. В. Бенешевич. Л. : Гос. Акад. тип., 1927. [Предисловие]. 124, CLII [282] с. [ВА]. 538 Actes de l'Athos // Византийский временник. Приложение. Т. I–VI. СПб., 1903–1915 ; Archives de l'Athos. T. I–XXII. Paris : P. Lethielleux, 1937–2006 ; Actes de l'Athos / Vizantiĭskiĭ vremennik. Vol. I–VI. Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964–1975 ; и др. 151 Таблица 2 — Распределение актов и женщин-контрагентов по византийским монастырям второй половины XIII–середины XV вв. Учреждение регион монастырь, где составлены акты Константинопольский патриархат Латинские владения, письма греков, частноправовые акты Монастырь Богородицы Лемвиотиссы Монастырь Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Афонские монастыри Монастырь Ватопед Монастырь Дионисиат Монастырь Дохиар Монастырь Зограф Монастырь Ивир Монастырь Ксенофонт Монастырь Ксиропотам Монастырь Кутлумуш Монастырь Лавра Монастырь Пантелеимон Монастырь Пантократор Монастырь Филофей Монастырь Хиландар Монастырь Эсфигмен Итого Из них Афонские монастыри Акты, упоминающие женщин, без типиконов и практик акты 106 Женщины контрагенты актов без типиконов и практик процент акты 30,72 131 процент 35,02 3 0,87 3 0,80 54 15,65 57 15,24 17 4,93 17 4,55 21 6,09 21 5,61 37 38 1 6 2 3 7 2 4 10 1 4 1 27 1 345 107 10,72 11,01 0,29 1,74 0,58 0,87 2,03 0,58 1,16 2,90 0,29 1,16 0,29 7,83 0,29 100,00 31,02 37 38 1 7 2 3 7 2 4 10 1 4 1 27 1 374 108 9,89 10,16 0,27 1,87 0,54 0,80 1,87 0,54 1,07 2,67 0,27 1,07 0,27 7,22 0,27 100,00 28,88 Примечание – Сост. по : Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana / ed. F. Miklosich, J. Müller. Vol. I–IV, VI. Vindobonae : Carolus Gerold, 1860–1890. [MM] ; Actes de l'Athos // Византийский временник. Приложение / publ. par L. Petit, W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev. Т. I–VI. СПб. : Тип. Имп. Акад. Наук, 1903– 1915 ; Archives de l'Athos / Fondées par G. Millet et P. Lemerle ; Publiées par J. Lefort ; Sous le patronage de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres et de l’Académie d’Athènes. T. II, 2–IV, VI, VIII, X–XIII, XV, XVII–XXII. Paris : P. Lethielleux. 1964–2006 ; Βυζαντινά έγγραφα της Μονής Πάτμου : Α΄ : Αυτοκρατορικά: διπλωματική έκδοσις, Γενική εισαγωγή, Ευρετήρια, Πίνακες / Έρα Βρανούση ; Ινστιτούτο Βυζαντινών Ερευνών. Ἀθῆναι : Εθνικό Ίδρυμα Ερευνών, 1980. XVI, 160, 414 σ. Таблицы 2–12 составлены по данным источникам. 152 Необходимо сразу отметить, что анализ формуляра актов может дать важную дополнительную информацию к его непосредственному содержанию. Так, в документах имена женщин могли упоминаться в разной форме (только крестное имя, или же и крестное имя и фамильное имя), указание на имя женщины могло встречаться в intitulatio, или в narratio, (в изложении обстоятельств дела, непосредственно предшествовавших составлению акта), или же в dispositio (распоряжении по существу дела, в условиях сделки); или ее имя могло присутствовать только в подписи. Эти различия помогают выявить роль женщины в решении имущественных вопросов. Для анализа актов использована видовая методика исследования актового материала: формуляр частноправового акта. В своем описании формуляра актов мы придерживаемся классификации клаузул, предложенной И. П. Медведевым539. I. Заглавие чаще всего давалось при переписывании акта в кодекс. Каждый акт имеет свой заголовок, при этом в него, иногда, может войти собственный заголовок юридического акта, тип сделки. Строгой терминологии нет. II. Собственноручная помета (προταγή) лица, от которого исходит документ (завещателя, дарителя, продавца). Она открывает каждый акт и представляет собою или знак креста (σίγνον), между ветвями которого писец текста помечал «сигнон такого-то» (если автор акта был неграмотен), или маленький крестик и запись: «Я, такой-то (приводятся все титулы), собственной рукой (слова «собственной рукой» могут отсутствовать) προέταξα». Например, раб сильного и святого Господа нашего и императора Димитрий Палеолог, великий доместик, и великая доместисса Анна Кантакузина Палеологиня540. Автором документа могла быть целая семья, в таком случае все члены семьи ставили в документе свои сигнатуры: кресты и надписи, например продажу Кутлумушскому 539 540 Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). С. 44–99. Docheiariou (1984). P. 237. 1–4. 153 монастырю в 1287 г. осуществляют Мануил Комнин Пелиарг, его жена Анна и их сын Иоанн, при этом каждый член семьи поставил свою подпись541. III. Инвокация, т. е. призывание имени Божия, что соответствовало религиозным представлениям средневекового человека. В византийских актах можно встретить инвокацию в простой редакции, в тринитарной формуле: «во имя Отца и Сына и Святого Духа» или в пространной, за счет эпитетов, которые мог внести составитель. Например, в акте № 3 монастыря Кутлумуш Иоанн, вместе со своей супругой и тремя дочерьми дарит монастырю землю, «во имя Отца, Сына и Святого Духа»542. IV. Указание имени царствующего лица (соправителей), например «в царствование благочестивейших и боговенчанных великих наших императоров. и т. д. — датировка по царствованию (Annus Imperii). И. П. Медведев полагает, что такого рода обозначение царствования в начале акта отнюдь не имело цель дать точную хронологическую «привязку» документа, а, будучи одним из элементов «идеи Империи», служило целям политической пропаганды543. Но зачастую для исследователя это указание позволяет провести более точную датировку источника. V. Указание в первом лице («Ich-Form») имени автора документа, который в византийских частных актах, как правило, тождественен автору юридического акта (продавцу, дарителю, завещателю). Здесь указывается, что названные лица «собственноручно начертали честные и животворящие кресты». Эта часть формуляра демонстрирует, что субъектом действия являлось не просто физическое лицо, а юридическая «сторона» (μέρος), т. е. лицо правовое. В актах афонских монастырей продавец представлен обычно не одним физическим лицом, а целым комплексом физических лиц: семьею (муж, жена, дети) или даже большою семьею, родом (братья, племянники), иногда не кровными родственниками, а чужими по крови совладельцами. Правовое лицо заключает в себе, кроме него, его наследников, преемников, совладельцев и пр. Когда 541 Kutlumus (1988). Р. 43. 1–3. Kutlumus (1988). Р. 45. 1. 543 Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). С. 55. 542 154 Феодора Кантакузина дарит владение Кутлумушскому монастырю, ее сын Иоанн, удостоверяет своей подписью, что не имеет претензий на эту собственность, и не будет оспаривать свои права на нее в будущем544. VI. Распоряжение (dispositio) — основная – часть текста, в которой объявляется воля правового лица, главного контрагента (или контрагентов) с его явным намерением создать новую правовую ситуацию относительно какого-то имущества и т. д. Распоряжение фиксируется в будущем времени. Структура распоряжения состоит, как правило, из двух частей: 1) объявление о выпуске документа и частноправовых 2) собственно актов распоряжение характерно о совершении акцентирование на сделки. Для добровольности совершения сделки, чтобы избежать возможных судебных разбирательств и признания судом недействительности сделки, под предлогом того, что она произведена в результате обмана или насилия над юридическим лицом. Так Ефросинья и ее супруг дарят поле монастырю Ватопеду добровольно545. VII. Указание имени контрагента — правопреемника (покупателя, получателя дара, наследника по завещанию и т. д.) дается обычно во втором лице, или в третьем. Так Никифор Кладон и его жена Мария дарят имущество игумену Ксенфонта и монахам этого монастыря546. VIII. Предмет сделки. В актах афонских монастырей можно встретить сделки, касающиеся владения547, земли548, дома, 549 , монастыря550, церкви551, виноградника552, мельницы553, гончарных мастерских554. В актах указывается, что отчуждаемая собственность свободна от налоговых обложений. В этой части акта о предмете сделки дается точное 544 Kutlumus (1988). P. 87, 89. Vatopédi (2001). Р. 196. 3. 546 Xénophon (1986). Р. 113. 5–6. 547 Lavra (1979). Vol. 3. Р. 139. 18. 548 Pantocrator (1991). Р. 87. 7. 549 Chilandar (1975). Р. 179. 17. 550 Vatopédi (2001). Р. 227. 10. 551 Dionysiou (1968). P. 113. 21–22. 552 Xénophon (1986). Р. 206. 3. 553 Vatopédi (2001). Р. 174. 3. 554 Lavra (1979). Vol. 3. Р. 209. 36. 545 155 описание границ владения, его περιορισμός по четырем сторонам света — северной, восточной, южной и западной — с указанием соседей или других ориентиров. Так имущество, продаваемое Ириной, женой Льва Павла, описывалось с четырех сторон света555. В большинстве рассмотренных нами актов земельные участки, передаваемые женщинами монастырям, находятся по соседству с монастырскими владениями, представляют интерес для монастыря по «спрямлению границ», и т. д. IX. История сделки, т. е. изложение обстоятельств, породивших настоящую сделку, встречается не во всех документах. Мария Агиоритисса нуждалась и поэтому искала того, кто бы смог взять на себя обязательство содержания церкви, которое и взял на себя Дионисий556. X. Установление цены и передача денег. Любое пожертвование имущества монастырю было своеобразной сделкой, поэтому его старались оценить в денежном эквиваленте, даже без передачи денег, ибо взамен даритель рассчитывал получить, «спасение души и «вечное поминовение». XI. Передача предмета сделки. Подчеркивается значение сделки для дарителя, утверждается способ переноса права собственности на отчуждаемое имущество, и способ передачи этого имущества. Иногда это выглядит как в акте, составленном Анной Торникной Панкерниссой, которая передавала землю монастырю в случае, если она будет отвоевана у неприятеля557. XII. Права и обязанности правопреемника — гарантирует полноту уступленных прав распоряжения имуществом. Обычная клаузула, которая содержится почти во всех актах афонских монастырей. Так проданные монастырю Ивиру Иоанном Дукой Масгидой и его женой Ириной 300 модиев земли становятся его собственностью в полном объеме со всеми вытекающими отсюда правами558. 555 Xénophon (1986). Р. 182. 12–18. Dionysiou (1968). P. 112–113. 7–18. 557 Saint-Pantéléèmôn (1982). P. 104–105. 558 Iviron (1994). Vol. 3. P. 288. 21–22. 556 156 XIII. Отказ продавца и его «стороны» от так называемых эксцепций, чтобы сделка не могла быть аннулирована. В акте присутствует четкое указание на невозможность выдвижения никаких законных «возражений» по поводу предмета сделки, которая объявляется окончательной. XIV. Гарантия против эвикции. Юридическое лицо, передавшее имущество обещает защищать в суде нового собственника против попыток третьих лиц отсудить («эвинцировать» от evincere, отсюда — evictio) подаренное имущество. XV. Неустойка, выраженная штрафной формулой и предусмотренная законодательством. В данной клаузуле указывалась ответственность лица (моральная и имущественная), передавшего имущество, за нарушение принятых им на себя обязательств. В качестве моральной ответственности можно рассматривать отступничество святого на страшном суде559, отказ со стороны от поминовения души и т. д. В качестве имущественной ответственности выступало денежное возмещение в разном объеме, обычно в полтора, в два раза превышавшее первоначальную стоимость имущества. Так если Георгий Кутрул, его жена Феодора и их сын Дмитрий, продавшие лавриотам участок размером в 5 модиев за 10 иперперов, откажутся от сделки, то они должны будут отдать 20 иперперов560. Закрывается акт в целом финальной частью протокола, включавшей в себя клаузулу корроборации с пожеланием, чтобы акт навсегда оставался в силе, с упоминанием писца и нотария и с указанием на то, что акт составлен в присутствии достойных доверия свидетелей. Следуют дата, приводимая по византийскому летоисчислению, с индиктом и годом от сотворения мира, а также подписи свидетелей, писца или нотария — в субъективной форме. Никаких данных о месте составления византийские документы не содержат. 559 560 Lavra (1979). Vol. 3. Р. 111. 30–34. Lavra (1977). Vol. 2. P. 60. 13 157 2.2 Византийская женщина: идеальная идентификация обществом Для изучения действительного положения византийской женщины в социуме представляют определенный интерес идеальные представления этого общества о женщине в их противоречивом единообразии, показать требования, предъявляемые социумом к женщине как отдельной социальной группе561. В византийском обществе женщина играла различные социальные роли в семье (где конструировался гендер), в политической жизни, на сегрегированном по полу рынке труда. Она занимала приниженное положение в религиозных структурах, ее возможности были ограничены образованием. Образу значительный средневековой массив женщины литературы, в в Западной современной Европе посвящен византинистике эта проблематика занимает более скромное место. Согласно Дж. Скотт гендер как историческая категория включает в себя, в том числе, культурно доступные символы и субъективную идентичность562. Исходя из этого, одной из наших задач является рассмотрение модели идеального образа византийской женщины в обществе, изучение способов, которыми конструируется гендерная идентичность отдельными представительницами византийского социума. Как пишет Л. П. Репина, понятие «women's power» применяется во множестве работ, рассматривающих влияние женщин на формирование и передачу культурных стереотипов, а также особенности так называемых женских сетей влияния. Очень редко, обладая формальным авторитетом, женщины действительно располагали эффективными каналами неформального влияния: устраивая браки, они устанавливали новые семейные связи; обмениваясь 561 Когут Е. В. Византийская женщина: идеальная идентификация палеологовским обществом // Византия и византийское наследие в России и в мире : Тез. докл. XX Всерос. науч. сессии византинистов. М. : Изд-во Московского ун-та (МГУ), 2013. С. 130–133; Ее же. Образ византийской женщины // История. Архивы. Судьбы : Всерос. научно-практ. конф., посвящ. 10-летию открытия специальности «Историко-архивоведение» в Омск. гос. технич. ун-те : материалы. Омск : Полиграфический центр Кан, 2011. С. 68–74; Ее же. Образ идеальной женщины для византийцев // Россия и мир. Гуманитарные проблемы : Межвузов. сб. науч. тр. Вып. 16. СПб. : СПГУВК, 2009. С. 296–300; и др. 562 Scott J. W. Gender: A Useful Category of Historical Analysis. 158 информацией и распространяя слухи, формировали общественное мнение; оказывая покровительство, помогали или препятствовали политической карьере мужчин. Инструменты и формы этого влияния рассматриваются гендерными историками в рамках различных моделей соотношения приватного и публичного, отражающих распределение власти, престижа я собственности через систему политических, культурных, экономических институтов, которая в каждом обществе определяла конкретно-историческое смысловое наполнение понятий «мужского» и «женского»563. Основным призванием женщины было продолжение рода. Главная обязанность женщины перед семьей и перед обществом и ее основная гендерная роль – стать хорошей матерью. О воспитании детей в Византии историкам известно не слишком много, так как византийская литература — это «литература без детей» (т.е. византийская литература практически не уделяет внимание такой возрастной группе как дети). О воспитании заботились тем меньше, чем ниже был социальный статус семьи. Между тем, можно отметить, что мать играла огромную роль в начальном образовании своих детей, даже мальчиков. У этой традиции Э. Патлажан видит античные корни564. Кроме того, для девочек, безусловно, мать являлась образцом в ведении хозяйства, манере поведения и во многом другом. В византийском искусстве, в котором вообще редки изображения женщин, занимающихся какой-либо деятельностью, практически невозможно встретить «работающую» женщину без ткацкого станка. Византийцы унаследовали от древних греков представление об идеале как о чем-то гармонично развитом. Так, описывая супругу Константина Палеолога Евдокию, дочь протасикрита Неокесарита, Григора пишет: «отличалась от всех и красотою лица, и искусностью речи, и очаровательной нежностью характера, что не только люди, знавшие ее неизбежно запутывались в сетях любви к ней, но весьма многие начинали чувствовать к ней пламенную любовь по одному слуху. 563 Репина Л. П. Пол, власть и концепция «разделенных сфер»: от истории женщин к гендерной истории. С. 129. 564 Patlagean E. The Byzantine empire. P. 605. 159 Природа к этому человеку была необыкновенно щедра; ее наружность она одарила редкой стройностью очертаний; ее ум наделила редкою проницательностью; ее языку сообщила необыкновенную убедительность, увлекательность и изворотливость, ее говору — мелодичность. Она не была лишена и светского образования; при случае она свободно разговаривала обо всем, что сама читала или что слышала от других; так что наши ученые называли ее пифагорянкой Феанo и второй Ипатией»565. Между тем, византийцы вовсе не считали ум необходимым для женщин и тем более чем-то присущим женскому полу, однако могли отмечать неординарные умственные способности той или иной византийки. Никифор Григора так описывал дочь логофета Феодора Метохита: «хотя была еще очень молода, но отличалась большим умом и наделена была от природы таким даром слова, который годился бы скорее Платону, Пифагору или другому какому мудрецу, чем ей»566. Кроме того, речь, вкладываемая Никифором Григорой в уста дочери Феодора Метохита, свидетельствует о том, как должна обращаться дочь к отцу, ее место в доме, даже при том, что ее ум признавался значительным. Например, общение с отцом, свободное к нему обращение со стороны дочери могло показаться дерзким и безрассудным (τολμηρὸς καὶ προπετὴς)567. Безусловно, византийцами ценилось в женщине и благотворительность, особенно если дело касалось строительства и содержания церквей. Так, 565 Οὕτω δ’ ἀπαράμιλλος ἦν τῷ τε τῆς ὄψεως κάλλει καὶ τῇ τῆς γλώττης δεινότητι καὶ τῷ ἐφέρποντι τοῦ ἤθους ὑγρῷ, ὥστε οὐ ταῖς τῶν ἐντυγχανόντων μόνον ψυχαῖς ἄφυκτόν τινα τὴν ἐρωτικὴν σαγήνην ἐπέῤῥιπτεν, ἀλλά κἀκ μόνης τῆς φήμης τούς πλείστους πρὸς τοὺς ἑαυτῆς ἀνέφλεφεν ἔρωτας. Οὕτω γὰρ ἠ φύσις περὶ τὴν ἄνθρωπον ἐφιλοτιμήσατο, ὥστε πολλὴν μὲν ἐπὶ τοῦ προσώπου τὴν εὐρυθμίαν ἐφήπλωσε, πολλὴν δὲ τὴν ὀξύτητα περὶ τὴν διάνοιαν ἐθησαύρισε, πολλὴν δὲ καὶ τῇ γλώττῃ ἐνήρμοσε τὴν πειθὼ καὶ δεινότητα καὶ τὸ εὔστροφον καὶ ἐπίχαρι τῆς ἠχοῦς. ἦν δὲ καὶ σοφίας τῆς θύραθεν οὐκ ἄμοιρος ἡ γυνή. ἦν γὰρ ἰδεῖν αὐτὴν πάντα καὶ παντοῖα ῥᾳδίως κατὰ καιρὸν ἐν τῇ ὁμιλίᾳ διὰ γλώττης προφέρουσαν, ὅσα τε αὐτὴ δι’ ἑαυτῆς ἀνεγνώκει καὶ ὅσα λεγόντων ἄλλων ἀκήκοεν ὡς Θεανώ τινα Πυθαγορικὴν καὶ Ὑπατίαν ἄλλην ὀνομάζεσθαι ταύτην πρὸς τῶν ἐφ’ἡμῶν σοφωτέρων. [Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 293–294]. 566 ἦν γὰρ αὕτη νεάζοντα μὲν τὰ τῆς ἡλικίας, ἀλλ’οὖν ἐπὶ μέγα συνέσεως ἥκουσα καὶ γλῶτταν παρὰ τῆς φύσεως εὐτυχήσασα οὐκ αὐτῇ μᾶλλον ἤ Πυφαγόρᾳ καὶ Πλάτωνι καὶ τῶν σοφῶν τοῖς τοιούτοις μάλα προσήκουσαν. ἥ δὴ καὶ διάρασα πρὸς τὸν πατέρα τοὺς ὀφθαλμοὺς ἔλεξε τοιάδε. [Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 306]. 567 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 306. 160 императрица никейская Ирина построила несколько церквей в Вифинии, что современники отмечали с явным одобрением568. Безусловно, внешняя красота также играла не последнюю роль. Физическая красота женщины ценилась не менее духовной. Знатные ромейки заботливо следили за своей внешностью. Бывшие в ходу в то время медицинские трактаты давали множество рецептов по уходу за кожей лица, по борьбе с морщинами569, выпадением волос570, дурным запахом изо рта571. Некрасивость или уродство воспринимались как трагедия. Красивыми считались женщины среднего роста, мягких форм, с тонкой талией, достойной осанкой, нежной кожей лица, легким румянцем, с большими выразительными глазами и жемчужно-белозубой улыбкой. На основе представления об идеальном внешнем облике женщины сложились традиционные формулы (клише), используемые художниками. Лишая образ конкретности, они как бы ставили его в ряд «вечного». У византийской красавицы кожа непременно должна была быть бело-розовой, а брови — изогнутыми дугой. Императрицу следовало сравнивать с луной, императора — с солнцем. Эстетическим идеалом женской красоты для византийца был облик знаменитой императрицы Феодоры. Красота возвела на трон актрису, дочь смотрителя медведей в константинопольском цирке, ставшую женой Юстиниана I. На мозаике храма cв. Виталия Феодора изображена поблекшей красавицей с усталым, задумчивым лицом, что соответствовала христианской идеологии. Слева от нее – придворные дамы в украшенных каменьями туниках, справа диакон и евнух. Значение фигуры императрицы подчеркивается пурпурным плащом, роскошными ожерельями, венцом с длинными жемчужными подвесками, спускающимися ей на грудь, аркой над ее головой. Она входит в храм, навстречу Юстиниану, который изображен со свитой на 568 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 44. Литаврин Г. Г. Византийский медицинский трактат XI–XIV вв. (по рукописи Cod. Plut. VII, 19 Библиотеки Лоренцо Медичи во Флоренции) / подгот. текста, введ., пер. и коммент. Г. Г. Литаврина // Византийский временик. М. : Наука. Т. 31. 1971. С. 260, 261. 570 Литаврин Г. Г. Византийский медицинский трактат XI–XIV вв. С. 284–285. 571 Литаврин Г. Г. Византийский медицинский трактат XI–XIV вв. С. 284. 569 161 противоположной стене. «Во многих церквах Византии или стран, входящих в орбиту ее влияния, стали помещать … такие портреты светских персонажей. Их значение особенно возросло в последний, палеологовский период византийского искусства»572. Если одна красавица была подобна другой, а один василевс походил на другого, то это означало, что красота и царственность суть объективно существующие реальности573. Вторая жена Иоанна VIII Палеолога итальянка София, недурно сложенная, с золотистыми волосами, струящимися по спине, но слишком высокая, с уродливым лицом, напоминала, по мнению Дуки, пословицу: «Сзади пасха, спереди — великий пост». Не случайно этот брак оказался кратковременным, несмотря на серьезные политические мотивы его заключения574. Одежда византийцев соответствовала их социальному положению. Находясь под глубоким влиянием христианской религии, византийская эстетика отделяла мир чувственный от мира духовного и противопоставляла один другому. Чувственная природа человека объявлялась скверной и греховной, поэтому ее необходимо было преодолевать на протяжении всей жизни. На смену античной красоте и гармонии человеческого облика приходит новый тип красоты — духовный, что парадоксальным образом сочеталось как с идеалом физической красоты женщины, так и с греческими представлениями о необходимости гармонии. Такое разновекторное понимание женского идеала синкретически соединялось в сознании византийского общества в непротиворечивую модель. Очертания фигуры, линии тела всячески маскируется. Плоская, бесформенная фигура лишается живых, естественных пропорций и линий. Тяжелый, массивный, прямоугольный силуэт византийского костюма (мужского и женского) построен на прямых вертикальных линиях, скрывающих линию талии и другие естественные формы фигуры. Головной убор увеличивал размер 572 Лихачева В. Д. Искусство Византии IV–XV вв. Л. : Искусство, 1986. С. 59. Каждан А. П. Византийская культура (X–XII вв.). СПб. : Алетейя, 2006. С. 207. 574 Ducae. Michaelis Ducae. Istoria turco-bizantină (1341–1462) / ed. critică de V. Grecu. Bucu Bucarest (Bucureşti) : Academia Republicii Populare Romîne, 1958. Р. 137. (Scriptores Byzantini. Т. 1). 573 162 головы человека. Основные виды женской одежды: туника, стола, далматик, пенула, мафорий, плащ-мантия. Силуэт женского костюма стремится к цилиндрической форме, маскирующей тело. Безусловно, для византийцев было характерны не только восторженные отзывы о женщине. Значительная часть оценочных суждений о женщинах имела негативные коннотации. Никофор Григора по-разному описывает героинь своей хроники. Однако ему принадлежит нелицеприятная для женщин тирада: «Нет ничего легкомысленнее женского ума, но в то же время ничего нет способнее его к выдумкам, к правдоподобным клеветам и к тому, чтоб сваливать свою вину на другого. Когда женщина ненавидит, она говорит, что ее ненавидят; когда любит, говорит, что ее любят; когда крадет, говорит, что ее обкрадывают; говорит, что добиваются ее внимания, но что по скромности она гнушается искательством, между тем не стыдится наряжаться, выставлять свои прелести и не краснеет от этой улики; мало того, зная, что речи, которыми она задевает другого, чрезвычайно нравятся распутным ушам, она звонит своим языком звонче колокольчика, вероломно откровенничает и мешает небо с землею. А если вдобавок она превосходит по происхождению и власти, что удаляет от нее на далекое расстояние тех, которые могли бы обличить ее; в таком случае разве милосердный Бог и морские волны смоют позор с того несчастного, против которого она изощряла свой злой и лживый язык»575. Конечно, несмотря на то, что повествование обезличено, оно в значительной степени относится к Ирине, второй супруге императора Андроника Палеолога. Тем не менее, нельзя отрицать, что в ней отразился взгляд византийского хрониста на женщин в целом. 575 Οὐδὲν γὰρ οὕτως εὐρίπιστον ὡς γνώμη γυναικὸς, οὐδε γε προχειρότερον εἰς τὸ πιθανὰς συνθεῖναι διαβολὰς καὶ συκοφαντίας καὶ τὰ οἰκεῖα κακὰ περιτρέψαι τοῖς ἀνεγκλήτοις. ἄν μισῆται μισεῖν ὑποκρίνεται ἄν ἐρᾷ, ἐρᾶσθαι φησιν ἄν κλέπτῃ, κλέπτεσθαι λέγει. καὶ ζητεῖσθαι μὲν φάσκει, βδελὐττεσθαι δὲ διὰ σωφροσύνην καὶ ἐπὶ τούτοις ἐγκαλλωπίζεσθαί τε καὶ θρύπτεσθαι οὐκ αἰδεῖται, οὐδὲ δυσωπεῖται τὸν ἔλεγχον, ἀλλ’εὐδιάβολα τὰ τοιαῦτα εἰδυῖτα καὶ ἥδιστα ἀκοαῖς ἀκολάστοις κώδωνος ὀξυτέραν προτείνει γλῶτταν καὶ ἐπιορκοῦσα παῤῥησιάζεται καὶ μίγνυσι γῆν οὐρανῷ. ἄν δὲ καὶ γένει καὶ ἔξουσίᾳ προέχῃ. ἅ τοὺς ἐλέγχους τῶν ἐγκλημάτων πόῤῥωθεν ὅπως ποτὲ ἀποκρούονται, τότ’εὐμενοῦς δεῖ θεοῦ καὶ θαλάσσης μεγάλης, ἀποπλῦναι τὰς ὕβρεις τε καὶ συκοφαντίας τὸν ἄθλιον, καθ’οὗ τὴν γλῶσσαν ἡ πονηρὰ κεκίνηκεν. [Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 236– 237]. 163 Одним из основных женских пороков было безнравственное поведение. Поэтому даже обученная риторике богатая красавица не могла надеяться на хорошую партию, если начинала ходить молва о ее нескромном поведении. Вопрос о девственности невесты считался весьма важным при заключении брачного договора. Обманутый супруг-молодожен, при соблюдении точно оговоренных условий, мог по закону уже утром расторгнуть вчера заключенный брак576. Жесткую позицию по этому вопросу занимали и представители «византийского гуманизма». Так, Гемист Плифон писал: «Что же касается женщин, нарушивших супружескую верность, то их, предварительно подвергнув острижению, следует передать надзирательнице публичных женщин, чтобы, занимаясь весь остаток жизни проституцией, они, раз сами не сохранили себя верными тем, с кем были обручены, сберегли, насколько это от них зависит, верными жен другим, обслуживая страдающих этой страстью без особого нарушения закона». С другой стороны, он, следуя в рамках византийской традиции, хотел оградить женщину от насилия: «Сожжению также подлежит и тот, кто изнасилует какую бы то ни было женщину, за исключением публичной»577. Мы видим, что общественное мнение, выраженное в словах представителя «византийского гуманизма» требовало более строгого и даже более жестокого наказания, как за супружескую измену женщины, так и для насильника по сравнению с соответствующими действующими правовыми нормами578. Парадоксально, что церковь в середине XV в. в некоторых ситуациях (например, касаемо супружеской измены) предписывала более мягкие формы наказания, чем светское законодательство (подробнее см. первый раздел) и, что более удивительно, представители светской образованной элиты общества. Так, «Канонические ответы» Иосафа митрополита Ефесского (ст. 29) позволяют 576 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 163. (Подробнее об этом. см. первый раздел). 577 Плифон Г. Г. О законах. С. 252. 578 Подробнее об этом см. в первом разделе. 164 женщине, разведенной по вине прелюбодеяния, вступить во второй брак, что кардинально отличается от предлагаемой Гемистом Плифоном «пожизненной проституции»579. Если говорить об отношении византийцев к женщине, то можно отметить, что в обществе господствовала традиционная христианская этика: природа женщины объявлялась потенциально порочной. Она считалась вместилищем дьявола. Именно женщина была виновницей первородного греха, поэтому она находилась в подчиненном положении в семье, была ограничена в правовом отношении в обществе, но, тем не менее, это не снижало высоких требований византийцев к женщине. Итак, для византийца именно в семье женщина могла и должна достичь высот в управлении домом, ведении домашнего хозяйства, поэтому хорошая домашняя хозяйка – экономная, практичная, внимательная и заботливая – была образцом для ромеев. Идеалом византийца служила не только послушная, заботливая и богатая жена, но также красивая и образованная 2.3 Социальные роли византийской женщины в обществе Византийское общество, дифференцированным, являясь предполагало высокоразвитым наличие для и достаточно женщин нескольких социальных ролей. В зависимости от социальных ролей женщина осуществляла свое влияние. Проблема власти, по мнению ведущего специалиста по гендерной истории в России Л. П. Репиной, является в гендерном анализе ключевой. Речь идет равным образом как о гендерных аспектах власти, так и о властной составляющей гендерных отношений. Семья рассматривается как гендерносоциальный конструкт и как основа социального, экономического и политического могущества; религия – как сквозь призму предписываемых ею гендерных ролей, так и в свете ее способности наделять мужчин и женщина разными видами власти; образование — поскольку его доступность, и, 579 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 53. 165 соответственно, приобретаемые через него власть и влияние являются гендернодифференцированными580. Эти социальные роли были весьма разнообразными и многогранными. Это позволяет нам выделить отдельные социальные статусы-роли женщин в византийском обществе. На основании изученного материала эти статусы роли можно условно обозначить: императрица, знатная женщина, монахиня, крестьянка. Еще раз подчеркнем, что подобная классификация весьма условна; так, под императрицей как статусом-ролью мы понимаем не только собственно императрицу, но и фаворитку, которая, отличаясь семейным положением, в общественно-политической жизни зачастую имела сходные права, обязанности и функции, а также влияние не меньшее (а зачастую и большее), чем законная жена императора. Исследуя актовый материал, мы пришли к выводу, что в византийском обществе женщина могла играть разные социальные роли одновременно. В своем исследовании, рассматривая ту или иную женщину, мы старались показать характерные черты той или иной социальной роли, в которой она наиболее ярко проявлялась. В результате анализа 345-ти актов было выявлено 374 женщины – контрагенты в актах монастырей палеологовской Византии. Для большинства из них удалось определить социальный статус (который женщина приобретала от мужчины, сначала его определял отец, потом муж), представленный в таблице 3. Указание на источники было дано в таблице 2. Наибольшее количество женщин-контрагентов актов представлено в документах Константинопольского патриархата – 131, в монастыре Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы – 57 женщин, Ватопеде – 38, Вазелон – 37, Хиландаре – 27 женщин названы в актах. 580 Репина Л. П. Пол, власть и концепция «разделенных сфер»... С. 133. 166 Таблица 3 — Социальный статус женщин-контрагентов в актах византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. Учреждение регион монастырь, где составлены акты Женщины контрагенты актов без типиконов и практик Социальный статус женщины знатного происхождения крестьянки императрицы и женщины из императорской семьи монахини неизвестно женщин процент женщин процент женщин процент женщин процент женщин процент женщин процент Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Богородицы Лемвиотиссы Монастыри Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон 131 35,02 54 41,2 31 23,6 32 24,4 1 0,8 13 10,00 3 0,80 3 100,0 - - - - - - - - 57 15,24 15 28,0 6 11,0 10 19,0 1 2,2 22 40,00 17 4,55 3 18,0 1 0,5 1 0,5 9 53,0 3 18,0 21 5,61 3 14,3 3 14,3 1 4,7 5 23,8 9 42,9 37 9,89 8 21,62 16 43,0 3 8,0 - - 10 27,00 167 Продолжение таблицы 3 Учреждение регион монастырь, где составлены акты Монастырь Ватопед Монастырь Дионисиат Монастырь Дохиар Монастырь Зограф Монастырь Ивир Монастырь Ксенофонт Монастырь Ксиропотам Монастырь Кутлумуш Монастырь Лавра Монастырь Пантелеимон Монастырь Пантократор Монастырь Филофей Монастырь Хиландар Монастырь Эсфигмен Итого Женщины контрагенты актов без типиконов и практик Социальный статус женщин знатного происхождения крестьянки императрицы и женщины из императорской семьи монахини неизвестно женщин процент женщин процент женщин процент женщин процент женщин процент женщин процент 38 10,16 14 37,0 10 26,0 3 8,0 - - 11 29,00 1 0,27 1 100,0 - - 1 100,0 - - - - 7 2 3 1,87 0,54 0,80 4 1 3 66,0 50,0 100,0 - - 1 - 50,0 - - - 2 - 34,00 - 7 1,87 5 71,0 - - 3 43,0 - - 1 14,0 2 0,54 1 50,0 - - 1 50 - - - - 4 1,07 2 50,0 - - - - - - 2 50,0 10 2,67 9 90,0 - - 1 10,0 - - - - 1 0,27 1 100,0 - - - - - - - - 4 1,07 4 100,0 - - - - - - - - 1 0,27 27 7,22 1 0,27 374 100,00 1 7 1 140 100,0 26,0 100,0 37,4 11 78 41,0 20,9 2 59 7,0 15,78 16 4,3 7 80 26,0 21,4 168 Анализ документов показал, что из 374 изученных нами женщин, упоминающихся в актах, 140 женщин – знатного происхождения. В 16 актах участвовали императрицы или женщины из императорской семьи, поэтому женщин знатного происхождения оказалось 156. Лишь в 78 случаях – крестьянки, в 59 – монахини, а в 80 сделках выяснить социальный статус женщин пока не представляется возможным. Следует иметь в виду, что среди монахинь и в группе невыясненных тоже есть женщины знатного происхождения, поскольку речь идет об имуществе, которым обладала знать. Самый высокий процент участия женщин знатного происхождения объясняется тем, что в подавляющем большинстве случаев акты составлялись по поводу собственности, которой обладали представители высших слоев общества. Это объясняется и тем, что у знатных женщин было больше излишков имущества, которыми они могли распоряжаться. Кроме того, такие женщины намного динамичнее в экономическом и социальном плане. Можно предположить, последнее обстоятельство связано и с их более высоким образовательным уровнем. Мы видим наличие большого участия женщин-крестьянок в решениях Константинопольского патриархата. По количеству участниц-крестьянок представляют большой интерес Вазелонские акты, их – 16, затем идут афонские монастыри Хиландар – 11, Ватопед – 10. В остальных актах Афона они почти отсутствуют. Это связано с географическим расположением, социальноэкономическими особенностями развития этих регионов, внешнеполитическим фактором. Показательно, что тридцать одной крестьянке удалось добиться рассмотрения своих проблем в Патриаршем суде. Итак, базируясь на данных монастырских актов, в большинстве случаев удается реконструировать социальный статус действовавших в актах женщин, их социальную роль в обществе. Императрицы и фаворитки. Особое положение в стране занимала императрица. 169 Если мы обратимся к участию императриц в составлении изучаемых нами актов, то как показывает таблица 3 их было 16 или 4,28 %, при этом большую часть представительниц правящей семьи зафиксировали в монастыре Богородицы Макринитиссы и Новая Петра, что безусловно связано с тем, что Анна Комнина Ангелина Дукена Филантропена Палеологина Малиасина была основательнительницей монастря Новая Петра вместе со своим мужем Николаем Комнином Ангелом Малиасином. Затем в монастыре Святого Иоанна Богослова на о. Патмосе – 5, Иоанна Богослова – 4, по одной в монастыре Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы и документах Патриархата. Статус императрицы достаточно сильно отличался от остальных женщин bмперии, однако ее роль в жизни общества зависела от ее влияния на императора, поддержки двора, т. е. в основном от ее личностных качеств. В данной ситуации гендер играет роль первичного средства распределения власти. В Византии не было закона о престолонаследии, в палеологовский период, как и в предыдущие, шла упорная борьба за власть, поэтому императоры пытались тем или иным способом закрепить престол за членами своей семьи. Например, они короновали своего сына или племянника, делая его соимператором. В результате при определенном стечении обстоятельств женщина, выступавшая в роли опекуна при малолетнем императоре получала существенную долю государственной власти и приобретала серьезный политический вес в обществе. Так, Иоанн V (1341–1376, 1379–1391) в начале своего правления находился под опекой вдовствующей императрицы Анны, патриарха Иоанна XIV Калеки и мегадуки Алексея Апокавка. Однако подобную политическую власть в империи могла получить и просто знатная женщина, чей родственник был близок к императору, или являлся фактически его соправителем. Так, Андроник III Палеолог Младший (1325–1341) реальное управление страной разделил между собой и Кантакузинами – Иоанном и его матерью Феодорой581. Никифор Григора высоко оценивал ее ум, политическую волю и способности к государственному управлению, в том числе 581 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 496–497. 170 и решительные действия по подавлению заговоров против императорской семьи. «Но пока замысел их еще созревал, и пока заговорщики хранили его в глубокой тайне, их затеи не укрылись от Кантакузины, матери великого доместика, которую царь, отправляясь в морской поход, оставил при государыне, как женщину рассудительную, украшенную строгой нравственностью, богатую глубоким смыслом и чрезвычайно изворотливую в затруднительных обстоятельствах. Она одна вместе с несравненной государыней в высшей степени умно подавила это злое движение, прежде чем оно успело принять большие размеры, — конечно, нелегко и не без труда, но все же подавила»582. Отношение к разуму человека (как мужчины, так и женщины) как к чему-то способному преобразовать общество было характерно в целом для творчества Никифора Григоры583. Здоровье императрицы находилось под пристальным вниманием не только двора, но и всего византийского общества. Тем более, если речь шла о травме несовместимой с деторождением, как в случае с Ириной, женой никейского императора Иоанна III Дуки Ватаца (1221–1254), повредившей матку на охоте584. Положение императрицы (в том числе и вдовствующей) во многом зависело от того, были ли у нее дети, и как долго она прожила с императором. Так, вдова Феодора Ласкаря, сестра правителя Латинской Романии Роберта, Мария де Куртене, не имея от него детей и прожив с супругом всего 3 года, не имела никого влияния на государственные дела585. Женщины в царской семье попрежнему играли заметную роль, в том числе в воспитании наследника. С другой стороны, вторая жена Андроника II (1282–1328) Ирина положила немало сил на то, чтобы возвести на престол своих сыновей, рожденных от второго брака и имеющих сводного старшего брата Михаила (сына от первой жены Анны), и в силу этого не имевших надежд на наследование престола. Как дочь маркграфа Монферратского, она хотела поделить Византийскую империю 582 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 530. Бибиков М. В. Историческая Литература Византии. С. 244. 584 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 44. 585 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 24 583 171 между своими сыновьями, чтобы каждый из них правил своей частью, что, безусловно, не устраивало ни императора, ни византийцев. Когда она поняла, что не сможет осуществить свой план, она стала стремиться обеспечить всем своим детям определенную территорию, где они могли бы править или, по крайней мере, где они смогли бы жить, не находясь под властью своего сводного брата Михаила. Стремясь возвысить дочь, Ирина подарила своему зятю, сербскому королю, царские калиптры, более богатые, чем у самого императора, а кроме того, дарила своей дочери украшения, являвшиеся частью инсигний византийской императрицы. Однако Андроник II не поддерживал усилий Ирины непременно наделить властью ее детей, хотя, зная о любви императора к ней, она пыталась путем шантажа заставить его нарушить византийские традиции управления. В результате это привело только к охлаждению между супругами, и Ирина, стремясь к мести, уехала в Фессалонику и пошла на скандальное осложнение отношений с мужем, предавая гласности детали их интимной жизни586. Тем не менее, используя византийские денежные средства, Ирина смогла устроить судьбу своих детей. Так, ее средний сын Феодор стал маркграфом Монферрата (1291–1338). Исследователи дают высокую оценку роли Ирины Монферратской: «Этим детям, в сущности, всю свою жизнь посвятила Иоланта Монферратская, и это-то и придает особый облик этой латинской принцессе, сделавшейся из-за материнской любви женщиной-политиком и настоящей византийкой. Можно думать, что эта принцесса, так стойко бившаяся за своих детей, так боровшаяся, чтобы их устроить, и пустившая в ход все средства, чтобы низвергнуть их сводного брата Михаила, преграждавшего им путь к престолу, не менее мужественно работала бы для упрочения их судьбы, когда после смерти этого царевича начался последний кризис борьбы, причем противниками оказались оба Андроника. И, быть может, при своей энергии, она спасла бы трон старого императора и осуществила честолюбивую мечту, которую лелеяла для своих 586 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 233–237. 172 детей. Смерть помешала ей; когда ее не стало, дети ее охладели к вожделениям, казавшимся им или слишком высокими, или слишком пустыми. Но, как бы то ни было, Иоланта Монферратская в первый раз явила собой Византии западную принцессу, старавшуюся отвоевать себе место в новом мире, куда она попала вследствие своего замужества. Она хотела играть роль, отвоевать себе долю высшей власти и отчасти достигла своего. Пример ее не должен был пройти даром»587. Влияние на императора оказывали не только и порой не столько императрицы, а как раз в силу своих гендерных ролей, фаворитки императора. Императрица, нелюбимая своим мужем, теряла свое влияние на жизнь государства. И ее место зачастую занимала фаворитка. Так, Анна, вторая жена Иоанна III Дуки Ватаца, была отодвинута своей воспитательницей Маркесиной. Последняя стала любовницей императора, который «позволил ей носить знаки царского достоинства» («συμβόλοις κοσμεῖσθαι βασιλικοῖς συγκεχώρηκε ταύτην»). Кроме того, ей оказывали почести, едва ли ни в большей степени, чем его законной супруге – Анне588. Императрицу Ирину, дочь Феодора I Ласкариса и супругу Иоанна Ватаца, Никифор Григора хвалил за образованность. Импонировало Григоре и то, что Ирина «любила движение» и часто совершала конные прогулки. Любовь к езде верхом среди знатных дам не была редкостью. Один из путешественников описывал, как императрице Марии, третьей жене Иоанна VIII Палеолога (1425– 1448), одетой в плащ и остроконечную шляпу с тремя перьями, при выходе ее из храма св. Софии была подана скамеечка, позволившая ей по-мужски сесть на коня, в роскошно украшенное седло589. Вдовствующие императрицы зачастую теряли своей политический вес. В таких ситуациях многие сыновья-императоры стремились отдалить своих матерей от рычагов государственного управления. Так, мать Андроника III (1328–1341) Мария в связи с тем, что он не упомянул ее в своем завещании и 587 Диль Ш. Византийские портреты. С. 377–378. Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 45. 589 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 293–294. 588 173 назначил опекуном своему будущему сыну доместика Кантакузина, усыновила Сиргианна. Также она заручилась поддержкой Фессалоники против Кантакузина в защиту будущего наследника, который должен был родиться у ее невестки, жены императора Анны Савойской590. Таким образом, можно заметить, что императрица пыталась оказывать влияние на политику, но, не имея собственных рычагов для этого, была вынуждена искать себе союзников, при чем союзников мужского пола, которые могли помочь ей, в том числе и военной силой. Способность женщины к политическим делам византийцы признавали как очень редкое качество. Это касалось не только императриц и фавориток императора, а также знатных дам, чьи мужья правили пусть не всей империей, а только ее частью. Многие жены правителей показали себя как сильные личности, способные управлять не только поместьем и городом, но и целым государством, включая такие сложные сферы, как экономика, финансы. Ирина, дочь Феодора I Ласкариса, отличалась умом и оказывала существенную помощь царственному супругу Иоанну Ватацу591. Ирина Дука участвовала в военных походах, ее дочь почти возвела это в ранг традиции592. Феодора Кантакузина, мать Иоанна Кантакузина, характеризовалась современниками как женщина острого ума и наблюдательности. Тонко чувствуя изменения политической ситуации, она помогла раскрыть заговор против Андроника III, бывшего в то время верным другом ее сына593. Главным признаком императорской одежды, как и в прошлые века, в палеологовский период оставалась красная обувь — сапожки или сандалии. На миниатюре к хрисовулу 1374 г., фото которого опубликовано в книге С. П. Карпова «История Трапезундской Империи», Алексей III Комнин одет в черный саккос, имеющий бордюр золотого цвета с красным орнаментом594. Лорос, которым подпоясан саккос, был тоже златотканым. Золотая корона, украшенная свисающим жемчугом, увенчивается крестом из драгоценных 590 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 440. Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 441.9–10. 592 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 250. 593 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 530.5–17. 594 Карпов С. П. История Трапезундской империи. На цв. вкладке между с. 480–481. 591 174 камней. Супруга Алексея III Феодора одета в длинное красное платье из материи, по полю которой вытканы двуглавые золотые орлы. Ее голову венчает золотой венец трапециевидной формы с камнями и жемчугом по верхнему краю и с жемчужными подвесками. Голова супруги Великого логофета Константина Акрополита на серебряном окладе иконы Богоматери из собрания Третьяковской галереи Марии увенчана короной с жемчужными подвесками и драгоценными камнями. Почти одинаковы платья Марии Комнины Торникиссы Акрополитиссы (оклад иконы «Богоматери Одигитрии», Гос. Третьяковская галерея) и Ефросиньи Дукены Палеологини (миниатюра конца XIV в., Оксфорд) — с цельнокроеным рукавом, спущенным плечом, со стоячим, плотно прилегающим воротом, широкими прорезями рукавов. Как отмечает, Дж. Херрин, несмотря на то, что не существовало четких законодательных норм, регулирующих возможность участия императриц в управлении государством, многие жены императоров использовали сложившиеся политические традиции в своих целях. Безусловно, императрица отличалась от всех женщин в стране, имела влияние на управление владениями императора и дела государственные, однако замену императора императрицей общество не допускало, за исключением некоторых ситуаций только в случае его слабости, немощи595. Подводя итог, хотелось бы отметить, что в данном исследовании не ставилась задача анализа существования и эволюции концепта власти византийской императрицы, а сделана попытка показать основные характерные черты данной гендерной роли в византийском обществе. Для византийской императрицы не было законодательно закреплено никаких особых функций, кроме как рождение наследника. Тем не менее, многие из жен императоров имели значительный политический вес, стремились к его развитию, участвовали в политических играх, гражданских войнах и т. п. Они проявляли свои способности к управлению, решению насущных проблем государства. Большая часть из них были не только женами, но и матерями, пытающимися наилучшим 595 Подробнее см. Herrin J. The imperial Feminine in Byzantium. Р. 3–5. 175 образом устроить будущую жизнь своих детей, таким образом, принимая деятельное участие не только в государственной, но и в семейной жизни. Знатные женщины. Как уже отмечалось аристократки составляют большую часть контрагентов актовых документов палеологовской Византии. Из таблицы 3 о социальном статусе участниц сделок, видно, что выше всего доля знатных женщин – 100 % в латинских владениях, Афонских монастырях: Дионисиат, Ивир, Пантелеимон, Пантократор, Филофей, Эсфигмен. В Лавре 90 % и одна монахиня, которая, тоже могла принадлежать к элите. Высокий удельный вес по представительницам элиты в монастырях Ксенофонте (5 из 7 женщин или 71,43 %), Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра (12 женщин из 17 или 70,59 %). В целом Афонские монастыри дали 54 женщины, в составлении этих актов участвовало более половины (50 %) знатных женщин. Но если мы посмотрим их место в общем количестве актов со знатными женщинами по всем учреждениям, то их доля упадет до 34,62 %. А вот Константинопольский патриархат тоже имеет дела с участием 54-х знатных византиек и одной императрицы, среди его документов удельный вес чуть ниже Афона – 41,98 %, но доля в общем количестве знатных дам 55 из 156 – 35,26 %. Меньше всего доля знатных женщин в документах монастыря Иоанна Предтечи Вазелон – 8 женщин, они составили лишь 21,62 % ВА. В средних и высших слоях общества женщины зачастую были затворницами в гинекеях. Женщины из аристократии получали домашнее воспитание, огражденные от внешнего мира, среди мамок и нянек, многочисленной женской прислуги и наперсниц. Они появлялись на улице лишь изредка и не иначе, как в сопровождении целой свиты рабынь и служанок, самые знатные из них странствовали на носилках, но обычно они проводили время в своих теремах за пряжей, ткацким станком и чтением Св. Писания596. 596 С. 195. Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. 176 Лишь изредка знатная дама или девушка решалась отправиться на богомолье или в публичную женскую баню, которых, видимо, было немного 597. Скупые данные дает об этом и агиографическая литература. Житие преп. Симеона Юродивого называет эмесские бани, одна из которых была мужская, а другая, стоявшая рядом с первой, – женская. Также на западной окраине города Константинополя, возле дворца Девтерон, повествуют чудеса вмч. Артемия, были двойные бани, т. е. мужские и женские, называвшиеся банями Ксенона или Пасхентия. Даже знатная девушка, в чудесах вмч. Артемия, предпочитала домашним ваннам посещение роскошно обставленных публичных терм (δημόσιον λουτρόν), куда она ходила в сопровождении целого штата женской прислуги и провожатых598, что было непременным условием. Константин Арменопул даже прописал ситуацию, которая могла возникнуть в бане. Так, если вдруг беременная женщина умирала в бане, то если при оглашении ею последней воли присутствовали девять женщин, то такое завещание, данное в устной форме, признавалось действительным599, поэтому посещение бани было, видимо, тоже для аристократок. Без разрешения хозяина ни один мужчина под страхом суда не имел права отворить дверь чужого дома. Редким гостям позволяли сидеть за одним столом вместе с хозяйкой дома и ее дочерьми600. Женщины из знатных семей часто носили красное платье с длинными узкими рукавами. Широко использовались также одежды из белых парчовых тканей, что тоже способствовало созданию эффекта особой торжественности. Приближенные к императору люди, не имевшие права на одежду со знаками высокого достоинства, могли носить ее с разрешения василевса. Так, фаворитка Иоанна Ватаца носила красную обувь, попона и поводья ее коня были 597 Magdalino P. Church, Bath and Diakonia in Medieval Constantinople // Church and People in Byzantium / еd. R. Morris. Birmingham, 1986. P. 165–188. 598 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. С. 99, 137. 599 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 283. 600 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. С. 99, 137. 177 пурпурными, как у василиссы. Парадные златотканые одежды надевали только в праздничные дни. В поздневизантийское время вошли в моду иностранные златотканые сирийские и финикийские материи Украшениями были кольца, ожерелья, браслеты, цепи, серьги, а также украшения на одежде, диадемах, головных уборах. В поздневизантийское время золото нередко заменялось позолоченной медью, камни — разноцветными стеклами. Это, в целом, свидетельствует о том, что одежда придворной знати в поздневизантийское время стала бедней, чем ранее. В Византии появляется накидка – мафорий, закрывающая верхнюю часть женской головы. Концы ее перекрещиваются спереди и перебрасываются на спину. Вместе с длинной столой такая накидка придает фигуре аскетический вид. Зимой богатые дамы носили большие пелерины из заячьего или иного меха. Обувь была из овечьей, свиной и другой кожи изготавливались и башмаки — παπούτσια, и сандалии — ύποδήματα, и туфли — φελάρια. Известно, присвоенный что их знатные мужьям женщины (жена неофициально протоспафария — носили титул, протоспафарисса), присутствовали на торжественных приемах во дворце (но только вместе с мужьями), окружая императрицу в соответствии со своим рангом601. В источниках палеологовского времени встречаются подобные примеры: протосебаста Мария Комнина Ласкариса, жена протосебаста Мануила Комнина Ласкаря602 и другие. Вообще, мы располагаем крайне ограниченной информацией о женских титулах. Г. Г. Литаврин писал, что специально для женщин предназначались лишь два титула (без должности), правда, весьма почетных: зоста-патрикия («патрикия опоясанная»)603 и севаста604. Обе в числе других пяти-шести высших вельмож империи допускались к трапезе за одним столом с василевсом. Но этой парадно-представительной функцией и ограничивалась роль даже севасты, если 601 Cheynet J.-C. La patricienne à ceinture: une femme de qualité. P. 179. Βυζαντινά έγγραφα της Μονής Πάτμου : Α΄ : Αυτοκρατορικά: διπλωματική έκδοσις, Γενική εισαγωγή, Ευρετήρια, Πίνακες. Σ. 252. 603 Constantini Porphyrogeniti. De ceremoniis aulae Byzantinae libri duo. P. 726. 604 Пселл Михаил. Хронография. С. 86. 6. LXI. 602 178 только она не пользовалась неофициальным влиянием как фаворитка императора. Кроме того, автор говорил о существовании этих женских титулов в период X–XII вв605. Важно подчеркнуть, что единственный, созданный специально для женщин титул – зоста - патрикия (ζωστή πατρικία)606. Тогда как севаста (σεβαστή), являлась лишь женским вариантом мужского титула севаст (σεβαστός). Однако в палеологовское время титул зоста-патрикия перестал существовать. Тем не менее мы встречаем женщин, носительниц титула себаста в эпоху Палеологов, среди них, Мария Дукена607. Безусловно, наиболее распространенным социальным статусом-ролью византийской женщины, отраженной в исторических источниках, была знатная женщина. С одной стороны, в семье зачастую ее статус ничем не отличался от положения горожанки или крестьянки. С другой стороны, иногда в силу положения супруга, или благодаря своим личным качествам она могла оказывать влияние на управление территорией, вверенной, как правило, ее супругу, в его отсутствие или при другой невозможности им выполнять свои обязанности. Показательно, что источники сохранили сведения об успешном ведении дел знатными женщинами. В связи с частыми войнами империи в отсутствие своих мужей (их занятостью на войне) многим знатным дамам приходилось брать на себя управление имуществом, вести хозяйство, заключать сделки и т. п. Все это было в некоторой степени исключением из общего правила затворной жизни знатной дамы, сохранявшей такие традиционные аспекты своего статуса, как женские занятия (ткачество, шитье), рождение и воспитание наследников и забота о своих малолетних детях. Монахиня. Как мы уже отмечали выше, рождение и воспитание детей было основной социальной функцией женщины. Это, в свою очередь, напрямую было связано с замужеством (согласно существующим в рассматриваемый период представлениям в византийском обществе). Кроме замужества, у 605 Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. C. 169. Шандровская B. C. Печати титулованных женщин Византии. С. 89. 607 Laurent V. Les bulles métriques dans la sigillographie byzantine. Athens : Typographeion «Estia», 1932. № 698. 606 179 женщины оставалась практически единственная альтернатива – уход в монастырь. Зачастую юные девушки, не желая вступать в брак, порою переча воле родителей, уходили от мирской жизни в монастырь. Причины были разные: и их глубокая вера, и нежелание выходить замуж за нелюбимого человека, и невозможность выдать девушку замуж из-за ее внешних недостатков. Монахини, судя по книжным миниатюрам, носили черные или коричневые мантии, надеваемые на длинное темное платье608, так как светлые и цветные одежды, по мнению Матфея Властаря, «возбуждают смущение в душе»609. Мантия могла быть короче или длиннее, но обязательно широкой, создававшей многочисленные складки. Голову монахини покрывал спускающийся на плечи черный или коричневый платок. Монахини из верхних слоев общества могли носить красно-синюю одежду. Инокини монастыря Липса получали посезонно, в апреле и октябре, одежду, выдаваемую на год или на два. Это были две туники, одна полотняная накидка, три пары чулок610. В женском монастыре Богородицы τῆς βεβαίας ἐλπίδος также выдавались в год две белые туники, черная мантия, две пары обуви. Через каждые три года монахиням давали, сверх того, мантию, две кофты, чепчик и накидку611. Жизнь в монастыре – это не только богослужение и благотворительность, но и физический труд. Монастырь, как правило, обладал автаркией, т. е. во многом обеспечивал себя сам всем необходимым для жизни. С развитием экономики монастыри продавали результаты своего труда, да и внутренняя хозяйственная жизнь монастыря требовала постоянного контроля и управления. Во многих случаях управляющих нанимали, но известны примеры, когда женщины сами вели хозяйство во вверенной им области, поэтому для некоторых монахинь их жизнь в монастыре – это еще и организационно-экономическая, 608 Лихачева В. Д. Роль бытовых реалий и пейзажа в миниатюрах рукописи Государственной публичной библиотеки группы № 243 // Византийский временник. М. : Наука,1967. Т. 27 (52). C. 236. 609 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 45. 610 Le typikon de monastère de Lips. T. 13. Fasc. 4. Bruxelles. P. 125–126. 611 Le typikon de monastère de Notre Dame τῆς βεβαίας ἐλπίδος. P. 73. 180 управленческая деятельность612. Кроме того, многие из знатных монахинь являлись основательницами новых монастырей и авторами их типиконов613. Женщины в монастыре продолжали заниматься своими «традиционными» занятиями, а именно прядением, ткачество и шитьем одежды. В некоторых монастырях производство одежды достигало такой величины, что часть ее поступало на продажу на рынок. Видимо, поэтому с течением времени в типиконах появились запреты для монахинь работать для собственной выгоды или вести себя «как розничные торговцы»614. Важное составляющей монашеской жизни было чтение. Так, Нил Дамила в типиконе женского монастыря Богоматери в Беонии на Крите настаивал на том, что необходимо ежедневно читать615. Женщинам, принявшим постриг, запрещалось покидать монастырь без крайней нужды и без сопровождения игуменьи и (или) монахинь в преклонном возрасте. Между тем, монахи-мужчины могли покидать монастырь и без сопровождения старших по возрасту616. Это свидетельствует о том, что церковь больше доверяла мужчинам в соблюдении обетов по сравнению с женщинами. Это объяснялось рядом причин. Во-первых, женщины, согласно традиционным представлениям, были более легкомысленны, наивны и легковерны, по мнению византийцев. Во-вторых, женщины были более беззащитны не только в моральном, но и чисто в физическом плане. В-третьих, нужно заметить, что не только монахини, но и любые другие молодые женщины и девушки нуждались в сопровождении при выходе в люди. Важным для данного исследования является тот факт, что, согласно каноническому праву, монахиней можно было стать только после достижения 25-летного возраста. Для пострижения в более раннем возрасте должны были 612 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 244. Meyer Ph. Bruchstrücke zweier τυπικά κτητορικά // Byzantinische Zeitschrift. 1895. Bd. 4. S. 45–58; Deux typica byzantins de l'époque des Paléologues / par H. Delehaye. Bruxelles, 1921 ; и др. 614 Meyer Ph. Bruchstrücke zweier τυπικά κτητοπικά. P. 45–49. 615 Pétridès S. Le typikon de Nil Damilas pour le monastère de femmes de Baeonia en Crète (1400). С. 107. 616 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 45. 613 181 быть существенные причины, такие как угроза целомудрию девушки, смертельная опасность, тоска и уныние (способные привести к ее смерти)617. Таким образом, девушка могла уйти в монастырь после того, как становилась самовластной, либо при согласии родителей и по серьезным причинам в более раннем возрасте. Кроме того, девушка или женщина могла оказаться в монастыре в любом возрасте, если пострижение в монахини было наказанием. Исходя из вышесказанного, крайне важно отметить, что согласно своим канонам византийская церковь предпочитала дать возможность женщине устроить свою личную жизнь путем замужества, и даже завести детей, исполнив свою основную социальную миссию, а лишь затем уйти от мира и посвятить себя Богу. Конечно, нам известны сподвижницы, которые стали христовыми невестами в юном возрасте и не вступали в брак, но большая часть византийских монахинь все же некогда были женами, матерями т. д. Последнее подтверждается рядом актов, например, № 39 от 1274 г. монастыря Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы, по которому монахиня Марфа Фракисина и ее дочь Анна продают монастырю землю и деревья618 (наличие дочери у монахини, говорит о том, что она была замужем, имела детей). Как уже отмечалось, женщину в Византии стремились оградить от соблазнов, что подтверждается ее жизнью в оторванных от внешнего мира гинекеях, необходимостью разрешения мужчины, под чьей властью она находилась, на выход в публичные места и обязанностью ее сопровождения при этом женщинами старшего возраста и т. п. Еще больше, чем о целомудрии обычной женщины, церковь заботилась об этом для монахинь, которые оберегались от любого соблазна путем крайне ограниченного общения с мужским полом619. Весьма важным для данного исследования является тот факт, что монахиня не теряла своих связей с семьей даже после пострижения и сохраняла свои 617 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 48. Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 94–96. 619 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 45. 618 182 имущественные права на семейную собственность, что подтверждается актовым материалом. Таблица 3 иллюстрирует эти процессы. 59 монахинь не только обладали имуществом, но совершали сделки, обращались в Патриарший суд, их более 32х, при этом монахини составили четверть участниц документов Патриархата и свыше половины всех женщин-монахинь контрагентов наших актов. Массовый характер подобных актов зафиксировали присутствие в договорах десяти монахинь в монастыре Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы. В остальных монастырях есть одна-три участницы, некоторые монастыри Афона не сохранили подобных документов. Так, монахиня Анна Планитисса вместе со своим братом Василием утверждает дарение другого своего брата – Максима620 (что как раз свидетельствует о сохранении ее имущественных прав в семье). Безусловно, монахини занимали особое место в византийском обществе. Конечно, они были ограничены в публичной жизни, не участвовали в политике. Тем не менее, они принимали самое деятельное участие в экономической жизни общества, так как каждый монастырь, женский в том числе, как правило, был не только автаркичен, но и имел возможность поставлять свою продукцию на рынок621. Кроме того, монахини не разрывали связи со своими кровными родственниками, как принимая участие в жизни своих детей, так и являясь полноценными контрагентами в сделках по распоряжению семейной собственностью. Однако основной социальной функцией монахинь (как, впрочем, и монахов) была непрестанная молитва за благополучие государства, императора и жителей Византийской империи. Социальные роли византийской женщины были весьма разнообразными и многогранными. Важно отметить, что эти роли зачастую (но не всегда) не зависели от семейного статуса женщины, ее положения как члена семьи (хотя вхождение 620 621 в определенную социальную роль было невозможно Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 86–88. Подробнее см. Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 244–245. без 183 приобретения определенного семейного статуса – речь идет, в частности, об императрицах). Таким образом, мы наблюдаем многомерную идентификацию женщины (как члена общества, так и члена семьи), каждый из параметров которой относительно автономен, а значит, является предметом отдельного исследования. 2.4 Семейная роль византийской женщины Не менее (если не более) важным аспектом идентификации женщины в византийском обществе была ее семейная роль. Вообще для Византии, как и для любого средневекового общества, участие женщины в общественной жизни было связано с массой ограничений (подробнее см. выше). Именно поэтому семейное положение в жизни женщины было определяющим; от него, как отмечалось выше, порой зависело ее место в социальной иерархии византийского общества622. К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют нам построить цельную модель византийской семьи и положения в ней женщины; например, крайне скудно освящены вопросы внутрисемейных коммуникаций, не содержится исчерпывающего перечня и набора функций, характерных для той или иной семейной социальной роли женщины. Между тем, изученный нами актовый материал достаточно полно раскрывает материально-имущественный аспект внутрисемейных отношений. Например, на основе имеющегося материала мы можем сделать вывод об участии женщины в распоряжении семейным имуществом, об особенностях имущественных прав той или иной семейной роли женщины. Таким образом, изучение семейной роли женщины дает нам представление не только о непосредственных функциях различных семейных женских ролей, но 622 Когут Е. В. Некоторые аспекты гендерной истории палеологовской Византии: социальные роли в семье византийской женщины // IV исторические чтения Томского Государственного Педагогического университета : Материалы Всерос. научно-практ. конф. с международ. участием. Томск, изд-во ТПГУ, 2013. С. 108–111. 184 и позволяет проникнуть в суть социально-экономических отношений внутри семьи, а значит, и всего византийского общества. Раскрыть семейную роль женщины поможет таблица 4, где показано в качестве какого члена семьи действуют женщины – контрагенты в актах. Таблица 4 показывает, что не во всех актах удалось установить в качестве какого члена семьи выступает женщина. Полная картина сложилась по монастырям Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра, группе афонских монастырей Дохиар, Ксиропотам, Кутлумуш, Эсфигмен, т. е. по пяти из двадцати шести учреждений, где составлены анализируемые нами акты. Совершенно естественно, что женщины в большинстве случаев участвовали в сделках в качестве жены – 148 человек из 374-х женщин (39,57 % случаев). На втором месте стоят матери – 40 женщин (10,70 %). Первый факт можно объяснить тем, что женщины, будучи в большинстве своем замужем, редко расставались со своей собственностью, т. к., как правило, это было приданое, отчуждение которого было крайне затруднено. С другой стороны, мужчины, владея определенной собственностью и имея возможность ей распоряжаться, если только это не было предбрачным даром, (который, как мы видели выше, был значительно меньше приданого), заключали сделки гораздо свободнее, однако зачастую закон не позволял им обойтись без участия жены и детей. Третье место в актах в качестве участниц занимают сестры – 27 человек (7,22 %) и чуть меньше – 26 дочерей (6,95 %). Наличие значительного количества актов, составленных от имени сестер и дочерей, говорит, о том, что ввиду достаточно короткой продолжительности жизни, дети зачастую оставались без родителей еще до вступления в брак. Большинство сестер, упомянутых в актах, – незамужние девушки, которые продолжали жить вместе со своими родителями, братьями и (или) сестрами, владеть совместно семейной собственностью и распоряжаться ей совместно. 185 5 3,80 4 3,10 12 3 2 66,70 - - - - - - 57 35 61,00 13 23,00 6 10,00 3 5,00 17 14 82,35 - - - - - - 21 13 61,91 2 9,52 2 9,52 - - 37 4 6,00 2 3,00 1 1,50 3 4,50 Примечание – Источники указаны в таблице 2. процент 26,00 38 12 31,00 8 21,00 5 1 7 4 66,00 - 3 2 - 2 100,00 3 3 100,00 7 3 43,00 2 29,00 2 1 50,00 4 2 50,00 - 2 10 3 67,00 3 33,00 1 1 4 3 75,00 1 25,00 1 27 14 51,00 2 7,00 3 1 1 100,00 374 148 39,57 40 10,70 27 женщин 34 процент женщин 131 процент женщин процент Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Богородицы Лемвиотиссы Монастыри Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Монастырь Ватопед Монастырь Дионисиат Монастырь Дохиар Монастырь Зограф Монастырь Ивир Монастырь Ксенофонт Монастырь Ксиропотам Монастырь Кутлумуш Монастырь Лавра Монастырь Пантелеимон Монастырь Пантократор Монастырь Филофей Монастырь Хиландар Монастырь Эсфигмен Итого Женщины действуют в качестве члена семьи жена мать сестра дочь женщин Учреждение регион монастырь, где составлены акты Женщины Таблица 4 — Семейные роли женщин-контрагентов в актах византийских монастырей (без типиконов и практик) второй половины XIII–середины XV вв. 9,00 13,00 5 13,00 50,00 - 1 50,00 50,00 10,00 1 10,00 11,00 1 4,00 7,22 26 6,95 186 Доля участия палеологовских женщин в распоряжении семейной собственностью на имущество по актам без типиконов и практик византийских монастырей представлена в таблице 5. Практически равные группы по количеству актов представляют Афонские монастыри (107) и Константинопольский патриархат (106), затем идут монастыри Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы, Иоанна Предтечи Вазелон, Святого Иоанна Богослова на о. Патмосе, Святой Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра, Латинские владения на востоке, письма греков к западным правителям и частноправовые акты. Последняя группа представлена всего тремя актами. Как видно из таблицы 5 женщина участвовала в распоряжении семейной собственностью в 103 документах или 29,86 % от всех актов. Лидирует по делам о семейной собственности на имущество монастырь Богородицы Лемвиотиссы – 30 случаев или 55,55 % от всех документов самого монастыря и группа Афонских монастырей – 45 сделок, что составляет 42,05 % от всех афонских актов. Хотя на один афонский монастырь в среднем приходится по 2,25 документа, репрезентативность актов Афона достаточно высока, поскольку Афонские монастыри дали высокий процент – 43,69 % от общего количества сделок с семейной собственностью по исследуемым нами учреждениям. Удельный вес документов по семейной собственности монастыря Богородицы Лемвиотиссы только 29,13 %. Нами выделено две разновидности семейной собственности на имущество: семейная наследственная и семейная неизвестного происхождения. Монастыри Богородицы Макринитиссы, Иоанна Предтечи Новая Петра, Святого Иоанна Богослова на о. Патмос, Иоанна Предтечи Вазелон имели примерно равное количество актов по этим разновидностям собственности, латинские владения, как и Патриархат, только акты второй разновидности. 187 Таблица 5 — Участие женщин в распоряжении семейной собственностью на имущество по актам византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. Учреждение регион монастырь, где составлены акты Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Богородицы Лемвиотиссы Монастыри Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Афонские монастыри Итого Акты без типиконов и практик Разновидности собственности на имущество, которым владели женщины семейная семейная неизвестного наследственная происхождения акты процент акты 106 30,73 - 3 0,87 54 процент акты процент - 9 8,49 - - 1 33,33 15,65 7 12,96 23 42,59 17 4,93 2 11,77 1 5,88 21 6,09 6 28,57 6 28,57 37 10,73 2 5,41 1 2,70 107 345 31,02 100,00 3 20 2,80 5,80 42 83 39,25 24,06 Примечание – Источники указаны в таблице 2. Из таблицы 5 видно, что женщины реже привлекались к распоряжению семейной наследственной собственностью, пока с их участием нами выявлено всего 20 актов (19,42 % среди актов о семейной собственности и 5,80 % от общего количества выявленных нами актов). Здесь, видимо решались дела 188 относительно наследственной собственности со стороны мужа, который, мог действовать самостоятельно. В каких-то актах, присутствие жены было обязательным, чтобы обеспечить право на наследство детей или получить ее молчаливое согласие на отторжение собственности. Подавляющее количество актов было заключено в монастырях Богородицы Лемвиотиссы (7) и Святого Иоанна Богослова на о. Патмос (6). Примечательно, что мы не обнаружили в документах Константинопольского патриархата изучаемого нами периода дел о семейной наследственной собственности. Видимо, эта разновидность собственности на имущество настолько надежно был защищен законом, что по его поводу не возникало споров в высшем судебном органе. Подавляющее большинство актов о семейной собственности на имущество, это документы об имуществе неизвестного происхождения: 83 акта или 80,58 % документов о семейной собственности и 24,06 % в ряду всех актов. Лидируют и в этой категории опять группа Афонских монастырей (42 или 50,60 % из 83) и монастырь Богородицы Лемвиотиссы (23 акта или 27,71 % из 83). В группе семейной собственности на имущество неизвестного происхождения выделяется Константинопольский патриархат, который занимает третье место, рассмотрев 9 дел, что составило 8,49 % от его документации с участием женщин и 10,84 % от актов по семейной собственности на имущество неизвестного происхождения. Наличие такого большого количество договоров о собственности неизвестного происхождения при участии женщин, появление спорных дел в Патриаршем суде позволяет предположить, что речь идет о распоряжении семейным имуществом, на которое и женщина, и ее дети имели права. Среди них могло быть и ее приданое, сделки с которым были запрещены законом, о чем подробно пойдет речь в третьем разделе данной работы. Дочери. Самой первой социальной ролью каждой византийской женщины в семье была роль дочери623. Но в наших актах она заняла четвертое место – 623 Когут Е. В. Положение дочери в семье: византийские традиции и современность // ВЛКСМ – молодежное братство: докл. Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 90-летию со дня образования Всесоюз. Ленин. Коммунист. Союза Молодежи (Омск, 29–30 окт. 2008 г.). В 2х ч. Омск : ИЦ «Омский научный вестник», 2008. Ч. 2. С. 123–127. 189 26 дочерей (6,95 % участниц актовых сделок). А вот по разбору дел дочерей лидирует Константинопольский патриархат – 12, Ватопед – всего 5 и т. д. Причем дочери в делах Патриархата идут на втором месте после жен, а не на четвертом, как в общем потоке женщин-участниц актов. Дочерей, которые, часто были несовершеннолетними, сиротами, обижены мужьями более всего стремились защитить по закону, поэтому отцы, опекуны часто обращались за поддержкой в Патриарший суд. Безусловно, в исторических источниках по рассматриваемому периоду роль дочери редко является единственной, поскольку женщина одновременно могла выступать в качестве жены, сестры, бабушки и т. д., однако документы оставляют возможность выявить некоторые особенности, связанные с данной социальной ролью в семье. Так в актах часто указывалось имя отца женщины, правда следует отметить, что это было характерно и для мужчин. Нередко это происходило по той причине, что, например, дарение определенного имущества и средств монастырю производилось от имени умершего родителя, в память о нем624. Однако женщина в подобных случаях, тем не менее, выступала как независимый контрагент, имевший все полномочия составлять акт. Например, дарение виноградника монастырю Ксенофонт Иеракиной, дочерью Магиота, это, скорее, подтверждение дарения, прописанного в завещании её отца, нежели самостоятельный шаг женщины625. Существуют акты, в которых продажу имущества совершали совместно отец и дочь. Например, продажа виноградника Петром Капарасом и его дочерью Ириной626. Ее участие, как можно предположить, объясняется там, что данный виноградник – часть семейной собственности, возможно часть ее будущего приданого. К тому же есть вероятность, что эта собственность – приданое ее матери, на которое дочь имела полное право. Подобное предположение в какойто степени подтверждается также актом 1285 г. (июнь), где Феодор Врана и его 624 Xénophon (1986). Р. 204–207. Xénophon (1986). Р. 204–207. 626 Kutlumus (1988). P. 47–50. 625 190 дочь Мария Комнина подарили монастырю оливковые деревья, которые когда-то были даны матери Марии – Хрисоверги627. Примечательно, что дочери участвовали в сделках своих матерей, как Анна, дочь монахини Марфы Фракисини628. Не только дочери состоятельных родителей принимали участие в делах семьи, но и простые крестьянки629. Так, крестьянская дочь Анна совершила продажу вместе со своим отцом Сарантином. Крестьянин Феодор Севастиок заключили сделку о продаже земли размером в 3 модия с Хиландаром при участии своего сына Феодора и своей дочери Анны за 24 дуката. Дочери Георгия Карафане Анна и Мария вместе с совладельцами из других семей продали монастырю оливковые деревья630. Встречаются акты, в которых уже внучки распоряжались патримониальной собственностью, как в случае с Феодосиной. Она продала дом, являвшийся собственностью ее деда Ксифия631. Вероятно, что упоминание имени деда связано с тем, что оно было известно родителям, и дом, который являлся объектом сделки, принадлежал именно ему. Однако не исключено, что он достался Феодосине напрямую от деда Ксифия. Безусловно, родители заботились о своих детях, в том числе и о дочерях. Так, священник Феодор вместе со своим сыном Василием отблагодарил монастырь Иоанна Предтечи за заботу о теле и душе его заболевшей и на момент дарения уже умершей дочери Анны. Он подарил монастырю землю632. Важно отметить, что дочери принимали участие в распоряжении семейным имуществом наравне с сыновьями. Например, семья Иоанна Ханте составила акт, в лице его самого, его супруги Анны, их сыновей Георгия, Михаила и Василия и дочерей633. Причем подобный случай далеко не единичен634. 627 Acta et diplomata graeca ... MM.IV. P. 114–115. Acta et diplomata graeca … MM.VI. P. 94–96. 629 Chilandar (1911). P. 223–227. 630 Acta et diplomata graeca ... MM.IV. P. 77–79. 631 Lavra (1977). Vol. 2. P. 157–158. 632 Вазелонские акты : ВА. № 42. 633 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 64–65. 634 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 77–79, 102–103, 136–137. 628 191 Если дочь была уже замужем, в сделке участвовала не только она, но и ее муж. Так Феодор Горбат выступал, вместе со своей супругой Феодорой, сыном Георгием, дочерью Марией и ее мужем Георгием Петридзе635. Однако существуют документы, в которых ее участие исключается, а участвует только ее муж636. В других случаях подпись замужней дочери стоит после подписи супруга, хотя именно она являлась дочерью продававших оливковые деревья637. Это свидетельствует о том, что хотя дочь и принимала участие в распоряжении семейной собственностью своих родителей даже после замужества, но она должна была заручиться согласием супруга, раз она была замужем. Участие дочерей, впрочем, как и женщин, играющих другие социальные роли, в сделке могло ограничиваться лишь подписью, когда она не являлась правовым лицом, от которого исходит документ. Примером подобного участия в распоряжении собственностью является акт № 43 монастыря Лемвиотисса, в котором Георгий Калоида передал монастырю оливковые деревья, а вся его семья, а именно две дочери Зоя и Феодора и жена Ирина, лишь подписали документ, но не являлись лицами, от которых он исходит638. Показательно и то, что имена дочерей указаны раньше имени матери. Видимо, это связано с тем, что имущество считалось личной собственностью отца семейства – Георгия Калоида. Но в данном случае в семье не было сыновей. Постоянное упоминание отца и других кровных родственников мужского пола, в том числе и братьев639, говорит и о сохранении довольно прочной связи женщины со своими кровными родственниками и некой степени зависимости ее от своей собственной семьи, которая, правда, после ее замужества могла проявиться только в случае смерти мужа. Однако следует отметить, что очень часто упоминание отца – это следствие того, что акт являлся подтверждением его распоряжений. Для незамужней женщины, не являвшейся монахиней, при живом 635 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 99–101. Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 92–93. 637 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 132–133. 638 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 102–103. 639 Vatopédi (2001). Vol. 1. P. 216–218. 636 192 отце проведение совместной сделки с ним, особенно если речь шла об имуществе, некогда принадлежавшем ее матери, было обычным делом. Сестры. Сестры, как видно из таблицы 4 занимают третье место в актах в качестве участниц – 27 человек (7,22 %). Сестры зафиксированы в монастыре Богородицы Лемвиотиссы, Ватопед, Константинопольском патриархате. Афонские монастыри в четырнадцати изученных нами актах сохранили описание отношений между братьями и сестрами. Мы уже отмечали, что сестры получали равную долю наследства с братьями и приводили пример 640. Но «между восходящими наследниками предпочитается ближайший по степени, хотя бы то была женщина»641, сделал оговорку Константин Арменопул, видимо возможность наследования женщиной до введения указанной нормы закона могла оспариваться и оспаривалась на практике. Лавра сохранила документы о земельном споре. Женщина-мать передала определенное имущество Лавре на помин собственной души и души своего мужа. Ее дети (сын и дочери), брат и две сестры подали жалобу императору, где обвинялась Лавра, незаконно, с их точки зрения, овладевшая этой землей. Конфликт был улажен, они отказались от своих притязаний на землю в пользу Лавры. Для нас данный документ интересен, с одной стороны, тем, что женщинавдова делала дарение для помина не только своей души, но и души супруга, т. е. самостоятельно распоряжалась землей. С другой стороны, мы видим, что сестры действовали вместе с братом, имея равные юридические права с мужчиной (братом)642. Брат с сестрой могли осуществлять и совместное распоряжение принадлежавшей им собственностью. Так Иоанн Лафера и его сестра Пофета в 1332 г. продали Арсению, управляющему Пиргосом, поле643. Встречаются и акты, в которых брат сестрой утверждают дарение своего брата, как в случае с 640 Docheiariou (1984). P. 73–88. ... ὃτι ἐπὶ τῶν ἀνιόντων προτιμᾶται ὁ ἐγγύτερος τῷ βαθμῷ τοῦ μὴ πλησιάζοντος, κἄν θῆλυ πρόσωπον εἴη. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 294]. 642 Lavra (1979). Vol. 3. P. 108–112. 643 Chilandar (1911). P. 254–256. 641 193 Василием и Анной Платини644. Таким образом, женщина, а именно сестра, являлась полноценным членом семьи в вопросе распоряжения семейной собственностью, в том числе утверждая дарения других членов-семьи мужчин. Для нас также является важным тот факт, что она не была замужем. Кроме того речь шла о наследуемой собственности, что подчеркивалось в акте. Женщина сохраняла права сестры в родительском доме и после замужества. Михаил Радинонт, его супруга Анна и ее брат Иоанн, сын Паннада продали оливковые деревья, являвшиеся наследственной собственностью645. Ввиду того, что Михаил Радинонт назван первыми именно он совершал данную сделку нам приходится отказаться от предположения, что речь идет о совместном семейном праве владения оливковыми деревьями со стороны Анны и Иоанна. В том случае, если бы акт исходил от них, их подписи были бы впереди, и муж Анны лишь визировал бы такой документ. Недостаточно обоснованным является и вариант толкования, при котором Михаил осуществлял продажу семейной собственности, что визировалось братом его жены. Наиболее вероятным представляется вариант, при котором вышеупомянутые оливковые деревья являлись совместной собственностью четы Радинонт и Иоанна, брата Анны, и каждый из них имел свою долю в семейной или единоличной собственности. Большинство сестер, упоминаемых в актах, являлись незамужними или вдовами. В первом случае, это свидетельствует о том, что до свадьбы даже совершеннолетние дети после смерти родителей сохраняли тесную связь со своими братьями и сестрами, не разделяя семейную собственность, совместно распоряжаясь ей. Во втором случае, возможно, это говорит о возращении женщины в семью своих родителей. Однако отношения в семье не всегда были идиллическими – сестра могла судиться с родным братом. Например, как Анна Ласкарина и ее брат Фома Ласкарь. Анна Ласкарина владела местностью под названием Святая Мария 644 645 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 86–88. Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 89–91. 194 вместе с мельницей. Эта земля была ее приданым еще при первом ее браке с Феодором Цириге. Однако ее брат утверждал, что половина этого имущества принадлежала ему на основании того, что первый муж их матери выкупил половину владения за 100 иперперов. Это дело разбиралось митрополитом Фессалоники. В результате было решено оставить обе части владения сестре, несмотря на то, что были документы, подтверждавшие акт купли-продажи646. Это объясняется тем, что после смерти первого мужа их матери данная половина участка досталась по наследству Анне, и потом была включена в ее приданое, что зафиксировано в брачном договоре. А ведь приданое являлось своеобразной страховой суммой, и Константин Арменопул фиксировал его неотчуждаемость, а также защиту приданого от расточительства мужа и притязаний его кредиторов647. В этом примере мы видим проявление этой оградительных мер на практике. Жена. Примерно треть упоминающих женщин актов византийских и трапезундских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. составили документы, в которых лицом, от которого исходит документ, являлась супружеская чета. Муж и жена в них вместе осуществляли распоряжение семейной собственностью. Как правило, это было дарение или продажа ее монастырю. Жена, безусловно, – это наиболее распространенная социальная роль женщины, встречающаяся в актах. Таблица 4 о семейной роли женщин контрагентов в актах демонстрирует, что женщины в большинстве случаев участвовали в сделках в качестве жены – 148 человек из 374 женщин (39,57 % случаев). Более всего этих актов в монастыре Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы (35), Константинопольский патриархате (34), который разбирал спорные вопросы, возникавшие по всей стране. Затем идут монастыри Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра, Хиландар, где в актах действовало по 14 жен, и Святого Иоанна Богослова на о. Патмос 646 647 Lavra (1979). Vol. 3. P. 135–140. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 247, 256, 263–264. 195 (13 женщин), Ватопед (12 жен). При остальных монастырях зафиксировано по 1– 3 участницы. Афонские монастыри Дионисиат, Зограф, Пантелеимон, Филофей не имеют актов с участницами женами. Впрочем, в этих монастырях нами всего обнаружены один-два акта, упоминающие женщин. Данные около 188 актов дают возможность составить обобщенный портрет жены. В большинстве документов (180 актов) жена выступает просто как член семьи. Значительная часть актов ограничивалась упоминанием мужа и жены, но и в данном вопросе наблюдается разнообразие. Часть актов упоминают имя жены и мужа и их общее фамильное имя648, другие – фамильные имена каждого из супругов. Есть акты, в которых упоминаются только имена, а фамильные имена отсутствуют. Таким образом, мы видим, что в одних случаях жена получает фамильное имя мужа, в других – сохраняет отцовское, в третьих – жена, как и ее супруг, упоминаются без фамильной принадлежности. Получить представление о степени самостоятельности действий женщин можно по анализу актов Афонских монастырей, представленному в таблице 6. Группа Афонсих монастырей, как отмечалось выше, обладает характерными особенностями, составляет треть или 31,01 % от всех актов, представляет наибольшее количество актов по группе дел о семейной собственности, поэтому является репрезентативной. Большинство актов с участием женщин представлено в монастырях Ватопед, Хиландар, Лавра. Несколько меньше в Ксенофонте, Дохиаре. В остальных от одного до четырех документов. Такое небольшое количество актов, оформленных непосредственно от имени женщины, объясняется тем, что, несмотря на значительное ослабление власти патер фамилиас, она была все-таки неполноправным членом семьи. Мы видим, что здесь находят отражение властные полномочия мужчины в связи с гендерной ассиметрией в отношении различных прав, в том числе и прав собственности. 648 Chilandar (1998). P. 194–195. 1–2; Iviron (1994). Vol. 3. P. 178–179. 3, 288. 6–7. 196 Таблица 6 — Анализ степени самостоятельности женщины по актам афонских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. Акты, где действуют женщины Афонские Акты, монастыри, упоминающие женщина где женщин, выступает как составлены без женщина пассивный жена действует с акты типиконов действует участник (когда согласия мужа и практик самостоятельно распоряжения касаются ее) акты процент акты процент акты процент Ватопед 38 6 16 2 5 7 18 Дионисиат 1 1 100 Дохиар 6 2 33 1 16 2 33 Зограф 2 1 50 1 50 Ивир 3 1 33 Ксенофонт 7 1 14 4 57 Ксиропотам 2 2 100 Кутлумуш 4 1 25 Лавра 10 3 33 3 33 Пантелеимон 1 1 100 Пантократор 4 1 25 Филофей 1 1 100 Хиландар 27 1 3 2 7 5 18 Эсфигмен 1 Итого 107 13 12,15 7 6,54 30 28,04 Примечание – Источники указаны в таблице 2. Вместе с тем, анализируя данные, приведенные в таблице 6, можно отметить следующие особенности. Всего было рассмотрено 107 актов, где совершаются сделки, в той или иной мере касающиеся женщин. При этом 13 проанализированных актов афонских монастырей или 12,15 % показывают женщину как пассивного участника сделок. В результате у нас остается 94 акта, где женщина выступает в качестве контрагента сделки. Однако степень ее участия варьировалась. Она могла выступать как член семьи совместно и на 197 равных правах с другими членами семьи (см. таблицу 5), когда, например, речь идет о распоряжении имуществом отцом и дочерью, мужем и женой и т.д. В других случаях, женщина распоряжалась имуществом с согласия мужа (7 актов или 6,54 %). И, наконец, женщина могла выступать в качестве абсолютно самостоятельного контрагента и распоряжаться своим имуществом (30 актов или 28,04 % сделок). Конечно, приведеные данные показывают, что в первую очоердь, женщина выступала как член семьи. Однако более четверти всех сделок осуществлялось женщинами самостоятельно. Особое внимание заслуживает тот факт, что сделки по распоряжению имуществом с разрешения мужа составляют всего 6,54%. Это говорит о том, что самостоятельное и единоличное распоряжение собственностью было достаточно распространено в палеологовской Византии. Необходимо подчеркнуть, что большинство браков имели под собой экономический и (или) политический расчет, особенно это касается свадеб в правящих домах. Так Елена, дочь Асана, и Феодор Ласкарь младший, заключили брак, когда ей было 10 лет, а он был несовершеннолетним649. Таким образом, болгарские правители пытались укрепить свои отношения с Никейской империей. Ирина выдала свою дочь Симониду за сербского короля, когда ей был 5 лет, а ее супругу – 40650. Мы видим, что династические браки часто заключались с нарушением законодательства в вопросах родства или возраста брачующихся. Для сохранения имущества в семейной собственности и объединения капиталов не останавливались перед инцестом. Если говорить о кровосмесительных браках, то можно привести пример замужеств Анны Палеологины, дочери Михаила IX и Риты (Марии) киликийской царевны. Анна в первом браке была замужем за деспотом Эпира – Фомой, а во втором - за его 649 650 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 29. Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 203. 198 племянником Николаем Орсини651, что, безусловно, было запрещено законодательством. Даже незаконнорожденные дети, как женщины, так и мужчины, заключали династические браки. Михаил Кафара, незаконнорожденный сын Константина Палеолога, был приближен к императору, на него смотрели, по мнению Григоры, как на лишнюю возможность, чтобы «породниться с каким-нибудь из соседних народов и таким образом употребить его в орудие для заключения союза с кемлибо и для пользы ромеев и ромейского государства»652. В случаях, если оба супруга не являлись знатными, то зачастую фамильное имя опускалось, и указывались только крестные имена653. Относительно указания в актах Хиландара присутствует интересный случай: и отец Левуни, и мать Мария названы только по именам, а для их сына Константина указано прозвище Калигопулос654. В данном случае семья продавала поле размером в 15 модиев Хиландарскому монастырю655. Однако и для крестьянских семей, представленных восемнадцатью актами, фамильное имя мужа могло указываться. Например, в акте № 107 Михаил Тзапари и его жена Ирина, крестьяне Загоры, продали монахам Хиландара свой виноградник656. В большинстве случаев, когда упоминаются оба супруга, имя мужа предшествует имени жены, что подтверждает главенство мужа в семье657. Степень самостоятельности византийской замужней женщины по распоряжению своим имуществом проанализирована в нашей статье658. Акт, контрагентами которого являются Алексей Паксамада и его жена Хриса (отмечены в intitulatio), а в качестве inscriptio которого указан монастырь 651 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 283. … ὡσ ἐξ αἵνατος ὤν βασιλείου καὶ γένηται σπονδῶν τινων πρόξενος καὶ τινος ὠφελείας Ῥωμαίοις καὶ τοῖς Ῥωμαίων πράγμσιν αἴτιος … [Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 295]. 653 Xénophon (1903). С. 40–42. 1–2. 654 Chilandar (1998). Vol. 1 P. 191. 1–2. 655 Chilandar (1998). Vol. 1 P. 191 10–11. 656 Chilandar (1911). P. 220–221. 1–3, 11–12. 657 Iviron (1994). Vol. 3. P. 178 1–3, 288. 1–3. 658 Когут Е. В. Самостоятельные действия замужней женщины по распоряжению имуществом в Палеологовской Византии // Омский научный вестник. Серия : Общество. История. Современность. 2012. № 3 (109). С. 33–37. 652 199 Ватопед, интересен тем, что семья уступала виноградник за определенную ренту, однако, если муж умрет раньше жены, жена должна будет получать только половину ренты659. Если супруг завещал имущество или денежные средства другому супругу, не относящиеся к приданому и предбрачному дару, вдовствующий супруг мог пользоваться данным имуществом660. Исходя из акта, виноградник считался семейной собственностью, принадлежавшей двум людям, образующим семью. Согласно акту, у супружеской четы Паксамадов в момент составления акта нет детей, однако неизвестно были ли они у них. После смерти мужа его часть переходила в собственность монастыря, а, значит, и необходимость выплачивать его половину ренты отпадала. Для нас важен факт того, что сохранение за женой половины ренты особо прописывалось в диспозиции акта, что, с одной стороны, говорит об особой защите женщины, а с другой, свидетельствует о том, что, видимо, были прецеденты нарушения ее прав на семейную собственность и прав, из нее вытекающих. С третьей стороны, это ограничение права женщины – муж в случае ее смерти получал всю ренту целиком. В византийской практике это носило наименование адельфатов, т. е. пожизненной и оговоренной в акте ренты в деньгах или в натуре в ответ на сделанный дар, причем независимо от того, поселялся ли даритель — «адельфатарий», будучи мирянином, в монастыре или же предпочитал вести жизнь вне монастыря, собирался ли он стать монахом или нет661. Муж Иоанн и жена Анна Асанина приносили в дар виноградник за помин души, но сохраняли его до тех пор, пока они оба живы. В акте отдельно прописано, что Анна сохранит за собой виноградник до своей смерти, даже если муж умрет662. Ввиду этой оговорки можно говорить, что закон опекал женщину, ее права на наследование семейного имущества. Различия в последних двух случаях можно было бы объяснить разницей социального статуса, однако это неверно. Эти случаи отличаются тем, что в 659 Vatopédi (2006). Vol. 2. P. 171. 12–16. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 243, 248. 661 Медведев И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт). С. 74–75. 662 Vatopédi (2006). 383. 5–10. 660 200 первом из них виноградник принадлежал до брака мужу, поэтому он и сохранял на него полные права и даже в случае смерти жены, т. е. учитывая условия сделки, должен был получать ренту в полном объеме. Жена, в свою очередь, имела ограниченные права на эту собственность. Во втором случае, учитывая построение диспозиции, мы можем говорить о том, что имущество до брака принадлежало именно Анне Асанине, поэтому и в случае смерти мужа она сохраняла за собой полные права собственности на весь виноградник, а не на половину. О глубокой связи замужней женщины с родственниками со стороны мужа свидетельствует акт, в котором Анна Паксамада663 осуществила продажу домов, расположенных в Фессалонике, вместе со своим братом Димитрием Карсерисом664. Эти дома принадлежали семье ее мужа – деверю Мануилу Паксамада665. Продажа имущества могла осуществляться от имени двух семей666. В одном из актов Хиландара представлены три поколения семьи логофета Зихны Дмитрия Варды, в том числе и ее члены женского пола. В данном случае интересен порядок подписей родственников в конце акта: сначала стоит подпись жены, затем сына, затем дочери и лишь в конце матери. Показательно то, что логофет Зихны заключил акт от своего имени (т. е. в тексте указано «Я, логофет святейшей метрополии Зихны, иерей Димитрий Варда»667), но право собственности на имущество распространялось на всех членов семьи. В самом тексте документа они обозначены только как его родственники, а в подписях присутствуют указания на характер их родства, т. е., что они являются женой, сыном, дочерью, матерью Димитрия Бардаса668. 663 Алексей Паксамада – возможно, ее родственник. Iviron (1994). Vol. 3. P. 254. 9–27. 665 Его имя неизвестно. 666 Chilandar (1998). P. 193. 1–2. 667 Chilandar (1911). P. 310. 3–5. 668 Chilandar (1911). P. 310–311. 20–25. 664 201 Интересен акт семьи Лигары. Семья Лигары продала дом, который принадлежал их отцу. Судя по всему, договор заключил его сын Мануил, однако и остальные члены семьи принимали участие в сделке, и в конечном итоге, акт оформлен от имени всех подписавшихся669. Рисунок 1 — Древо семейства Лигары (если Кале – дочь Лигары) Рисунок 2 — Наиболее вероятные генеалогические отношения в семье Лигары 669 Esphigménou (1973). P. 74. 1–3. 202 Видимо, дом, который был продан, принадлежал на момент заключения акта Мануилу и зятю Лигары Николаю. Публикатор актов Ж. Лефорт предложил следующее видение семьи Лигары: Мануил Лигара – глава семьи, у него есть жена Мария и двое детей: Иоанн и Кале. Последняя была замужем за Николаем и имела от него сына Симеона670. На наш взгляд, такое представление о семейных связях в этом акте может быть спорным. Дело в том, что Маниул описан как сын Лигары, Николай как зять Лигары, а Кале только как его жена. В других актах, как мы отмечали ранее, обязательно указывалась связь между отцом и дочерью, если она была. Николай, по-видимому, был женат на сестре Мануила, дочери Лигары. Однако в акте про нее ничего не сказано. Ясно только то, что часть собственности Николая, зятя Лигары – это приданое дочери Лигары. Скорее всего, она умерла, т. к. в данный момент он женат на другой женщине, на Кале. Безусловно, можно было бы засомневаться, не является ли Кале сестрой Мануила и дочерью Лигары. Против этого предположения говорит то, что и Николай, и Мануил описаны через родство с Лигарой, Кале же названа женой Николая, так же, как и Мария, через указания на то, что она жена Мануила. Как правило, указания на родственные связи женщины в случаях, когда они точно известны, в актах присутствуют, как мы видели671. В подавляющем большинстве документов жена выступает просто как член семьи. Значительно чаще других женщин – членов семьи контрагентами актов афонских монастырей являются матери. В большинстве случаев, когда упоминаются оба супруга, лицом, от которого исходил документ, являлся муж. Зачастую акты открывают нам глубокие семейные драмы такие, как история монахини Ипомони. Она была за мужем за Феодором Калофетом, который, обвинив ее в прелюбодеянии, требовал развода, отчего супруги стали жить раздельно. Ипомони укрылась в монастыре, но требовала от мужа годовое содержание вином и хлебом, дровами, а также 30 иперперов на различные нужды. Не доказав прелюбодеяние жены, Калофет обвинил ее в убийстве ее же 670 671 Esphigménou (1973). P. 74. Esphigménou (1973). P. 74. 1. 203 собственной матери, которое, на самом деле было совершено им самим. Тем не менее, до времени рассмотрения дела о разводе в суде брак считался не расторгнутым, и как муж Феодор Калофет обязан был содержать свою жену. В связи с этим Патриарх Антоний IV повелел Фессалоникийскому митрополиту обязать Калофета содержать свою жену, выяснив, сколько он уже дал ей в текущем году и сколько ей еще следует получить. Кроме того, довести до ее сведения правовые нормы, связанные с ложными обвинениями жены в прелюбодеянии т. е. ее право отказаться от сожительства с мужем, получить свое приданое, предбрачный дар и третью часть имущества своего мужа672. Таким образом, можно заметить, что жизнь замужней женщины могла быть далеко не простой. Тем не менее, законодательные нормы и реальная практика защищали женщину от ложного обвинения в прелюбодействе. В случае необоснованности такого обвинения она по своему желанию могла развестись с супругом 673. С другой стороны, за супружескую измену при разводе женщина лишалась приданого, а также суммы или имущества равного одной трети своего приданого674. Однако аналогичное наказание полагалось и в случае клеветы мужа на свою жену. О степени самостоятельности женщины в решении вопросов распоряжения имуществом могут свидетельствовать документы двух типов: акты, где жена является лицом, от которого исходит документ (будучи отмеченной в intitulatio), а также акты, называющие фамильное имя отца жены. Однако в любых ситуациях, когда контрагентом акта выступала замужняя женщина, во всех документах имя мужа в каком-либо качестве отмечалось – либо в intitulatio, либо в subcriptio. Указание в документах фамильных имен обоих супругов встречается редко. Фамильные имена каждого из супругов: деспота Эпира Фомы Комнина Преалюмпоса и его жены василиссы Марии Ангелины Дукены Палеологини – 672 Acta et diplomata graeca … MM.II. P. 238–239. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 274. 674 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 273. 673 204 указаны в акте № 146, составленном в 1375 г. и хранящемся в Лавре675. Можно предположить, что упоминание фамильного имени жены говорило об ее высоком происхождении и важности ее семейного имени. Это связано с высоким положением ее отца, а также, вероятно со значительным размером приданого. Среди актов Пантократора есть документ, где упоминается сестра жены императора с полным указанием фамильного имени: Анна Асанина Контостефанина, тогда как о ее муже говорится только то, что он великий примикирий Иоанн, без упоминания родового имени. Возможно, что семья Иоанна была менее знатной, чем семья его супруги, которая являлась родственницей императорской фамилии676. Но вероятнее всего, что родовое имя опускалось ввиду высокой должности Иоанна. Великие примикирии в актах, как правило, указывались только по крестному имени677. А вот упоминание в акте без родового имени Алексея – брата Иоанна, может уже означать, что их семья была менее знатной, чем семья жены примикирия. Важность согласия обоих супругов, в том числе и жены, отчетливо ясна из акта № 4 Дохиара, в котором Анна, жена Никифора Вурца, дочь Николая Спленара, давала согласие на заключение сделки ее мужем, несмотря на то, что объектом сделки было имущество, унаследованное Никифором (ее мужем) от своего отца Самуила678. Суть сделки заключается в том, что Никифор менял свою половину загородного имения на 7 мастерских в Фессалонике и пятьдесят иперперов. Кроме этого, Анна подтверждала, что ни она сама, ни ее наследники не будут оспаривать эту сделку, добавляя, что осознает правомерность такого обмена. Согласие Анны требовалось, так как сделка касалась предбрачного дара, т. е. собственности, на продажу которой законом наложен запрет. Однако на обмен, по мнению Дж. Бокам, заключаемый с предбрачным даром, подобных лимитаций в византийском законодательстве не было679. Кроме того, сам обмен мог свидетельствовать только о том, что семья собиралась переехать из деревни 675 Lavra (1979). Vol. 3. P. 100–104. Pantocrator (1991). P. 94. 20-21. 677 Pantokrator (1991). P. 81. 5. 678 Docheiariou (1984). P. 80–82. 679 Beaucamp J. la situation juridique de la femme à Byzance. Р. 156. 676 205 в город. Интересно, что все пояснения, касающиеся предбрачного дара и согласия Анны, находятся в постскриптуме и упомянуты в основной части акта лишь мимоходом680. Среди актов, которые нами были изучены, нет случаев упоминания девичьей фамилии жены в случае, если она не знатная дама. Но в ряде случаев имя жены указывается перед именем мужа, что, как правило, свидетельствует о том, что основным контрагентом данной сделки является именно жена, а муж лишь соглашается с условиями договора681. В Хиландаре хранится договор Марии, жены Георгия Прокопа, который интересен не только тем, что подпись жены предшествует подписи мужа, но и тем, что в подписи указано, что она дочь Дикрана и жена Георгия Прокопа. Мы видим, что весь акт написан от имени Марии, поэтому, видимо, она являлась контрагентом, но все действия она производила с согласия мужа, поскольку собственность, представлявшая dispositio акта, хотя и принадлежала ей, но являлась частью семейной собственности682. О том, что замужняя женщина не являлась до конца самостоятельным контрагентом договора, свидетельствует акт о дарении Евдокией, дочерью Комненуцика, налоговой ренты (οἰκονομία) монастырю святого Георгия (Ксенофонт). Она состояла во втором браке с Димитрием Калигопулом. В тексте акта нет указаний на то, что дарение производилось двумя людьми, там четко прописано, что эта территория, с которой взимается эта налоговая рента, расположенная в регионе Псалидофурне, и данная земля в Псалии, являлись ее унаследованной собственностью. Однако ее супруг поставил свою подпись под этим актом, одобряя данные действия своей жены683, что говорит о складывании права собственности, близкого по своему юридическому статусу к современному понятию совместной собственности супругов. 680 Docheiariou (1984). P. 83. Chilandar (1911). P. 241–247. 682 Chilandar (1911). P. 241–247; Lavra (1979). Vol. 3. P. 100–104. 683 Xénophon (1986). Р. 170–177. 681 206 Анна Кантакузина Палеологина, заключая сделку полностью от своего имени и с имуществом, являвшимся частью ее дотальной собственности (собственность-приданое) делала это с согласия своего мужа. Несмотря на то, что Анна является контрагентом, и акт написан исключительно от ее имени, согласие мужа требовалось так же, как и в случае сделки с предбрачным даром, требовалось согласие жены, как мы видели выше в случае с Анной, женой Никифора Вурца. Согласие супруга, как и во всех остальных случаях, визировалась личной подписью супруга684. Сигнатура мужа требовалась и в случае, если жена заключала сделку по поводу обычной собственности, доставшейся ей по наследству685. В акте № 24 монастыря Ксенофонта о продаже имущества, осуществленной Ириной и ее детьми Анной, Иоанном и Христофором, есть имя мужа – Лев Павел686. Он упоминается дважды: первый раз для указания, чьей женой являлась Ирина, и второй раз в связи с тем, что продажа осуществлялась с его согласия. В данном акте есть прямое указание на то, что продаваемое имущество является частью приданого Ирины. В акте отсутствует подпись Христофора, видимо, в виду его малолетства. Дети в акте указаны по старшинству, и, надо отметить, в независимости от гендерного признака. Это подтверждает на практике положение о равном праве наследования детьми имущества родителей. Согласно византийскому праву, женщина имела возможность по своей воле продать, купить, отдать, подарить, то или иное имущество, но только то, которое не являлось ее приданым687, а приданое явля688лось неотчуждаемым. В данном акте прослеживается нарушение этого строгого правила, видимо, поэтому в документе указаны ее наследники – дети как участники подарка монастырю. А муж Ирины как глава семьи и отец несовершеннолетнего ее члена (в данном случае хотя бы Христофора) должен 684 Docheiariou (1984). P. 235–240. Docheiariou (1984). P. 290–292. 686 Xénophon (1986). Р. 181–183. 687 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 80. 688 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 263-264. 685 207 был дать согласие на продажу части приданого жены, что и зафиксировано в акте. Зачастую мы видим подписи всей семьи в конце текста актов: отца, матери, и детей, к примеру, трех дочерей689. В таких случаях указывалось фамильное имя мужа, но отмечалось, что это ребенок обоих родителей690. Актов афонских монастырей, где жена является лицом, от которого исходит документ, немного. Замужняя женщина всегда действовала с согласия мужа. Степень самостоятельности женщины по распоряжению имуществом, в основном, зависела от социального происхождения, размеров приданого и условий сделки. Мать. Как видно из таблицы 4 матери стоят на втором месте по частоте участия – 40 женщин (10,70 %), в монастыре Пресвятой Богороды Лемвиотиссы– 13, Ватопед –10 матерей. Информативные возможности актов византийских монастырей позволяют проследить довольно широкие полномочия женщин в распоряжении собственностью, особенно это касается вдов. Сознание византийцев сохранило мнение о том, что отец значит для детей больше матери. Неслучайно, Никифор Григора, говоря об участии Андроника II в жизни его сына Феодора приводит такие слова: «он отец своему сыну и заботится о нем не меньше матери; он прибавил к этому, что отец имеет больше силы, чем мать, и что ничто не помешает отцу выполнить свою волю касательно сына скорее матери»691. Как правило, описывая того или иного героя или контрагента как хроники, так и акты, начинают с его отца. Тем не менее, существуют исключения из этого правила, если речь идет о женщине из императорской семьи или просто более знатного рода, чем ее супруг. Например, характеризуя Сиргианна, Никифор Григора сначала описывает его мать, 689 Kutlumus (1988). P. 44–45. Chilandar (1911). C. 253–254. 691 ...πατὴρ εἰναι ... καὶ αὐτος καὶ οὐκ ἧττον τῆς μητρὸς κηδόμενος τοῦ υἱέως προστιθεμένου δὲ καὶ τοῦ μείζονα δύνασθαι τῆς μητρὸς τὸν πατέρα, τὸ κωλύον οὐδὲν τὴν τοῦ πατρὸς τελεσθῆναι βούλησιν ἐπι τῷ παιδὶ μᾶλλον ἤ τῆς μητρός. [Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 240–241]. 690 208 принадлежавшую к царскому роду, женщину красивую и степенную, а лишь потом отца692. В общей сложности актов, где женщина выступала как мать, включая те акты, где она являлась замужней женщиной, для исследуемого нами периода 18. Акты этой категории можно условно разделить на две группы. Первая группа: акты, где женщина выступала как часть полной семьи, состоявшей из отца семейства, ее самой и детей. Вторая группа: акты, где она являлась целиком самостоятельным контрагентом, и где муж, по каким-либо причинам, не упоминается693. Вполне можно предположить, что он уже умер, либо не имел на собственность, обсуждаемую в dispositio, никаких прав, или ввиду того, что это, возможно, была часть приданого его жены. Зачастую мать, если она не вступила во второй брак, по зафиксированной Константином Арменопулом законодательной норме получала свою часть наследства наравне с детьми694, и распоряжалась имуществом несовершеннолетних детей, если оно являлось их совместным имуществом, к примеру, доставшимся матери и детям по завещанию отца695. Мать могла контролировать право распоряжения собственностью своей дочери и после ее замужества. Среди актов Хиландара есть документ о продаже Александром Дукой Сарантином, его женой Кали с согласия ее матери Марии Дуки Пецикопулины монахам трех домов, которые, по всей видимости, были частью приданого Кале696. Мать могла принимать участие в качестве человека, визирующего сделку о дарении, даже если ее сын был уже совершеннолетним и женатым человеком697. Иоанн Мавреанос вместе со своей супругой Ириной при согласии своей матери Феодоры уступает монахам Хиландара в 1329 г. последнюю треть своего патримониального имения Модена. 692 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 298. Акты данной группы в основном рассматриваются нами ниже в третьем разделе. 694 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 310 –311. 695 Vatopédi (2001). Vol. 1. P. 175–177. 696 Chilandar (1911). C. 182–186. 697 Chilandar (1911). C. 246–250. 693 209 Безусловно, матери заботились о своих детях, и основным выражением этого была организация брака для своих детей. Расширение власти матери выражалось и в том, что как отец, так и мать могли выдать замуж или женить подвластных детей698. Акты позволяют нам проследить, что не только отцы выдавали дочерей замуж, но и матери. Некая Аламанина, проживавшая в Меленике, пыталась дважды устроить судьбу своей некрасивой дочери. И, если в первом случае помолвка с Георгием Тарханиотом была расторгнута, то обманом ей удалось заключить помолвку своей дочери с Константином Палати. И. И. Соколов в своем исследовании упоминал о возможной причине для развода, если произошел обман при заключении брака (например, «подставная невеста»)699. Показательно, что во всем акте не названо имя девушки, но названо имя матери. Возможно, это объясняется тем, что помолвка было инициативой Аламанины, и ее дочь не была обвинена Константином Палати в обмане700. Безусловно, мать всячески стремилась помочь своим детям, даже если они стали не только совершеннолетними, но и самовластными. Так мать Сиргианна, когда тот попал в тюрьму, неоднократно обращалась к императору через его приближенных и добилась освобождения сына701. Таким образом, мы видим, что мать не только могла оказывать влияние на выбор брачного партнера, сделки с собственностью, но и на жизнь и карьеру своих детей. Важно для данного исследования и то, что женщина могла обратиться к императору (пусть она была и не из императорской семьи) и повлиять на какие-то решения. О том, что мать становилась главой в семье после смерти мужа информирует арменопуловская норма о том, что вдова до вступления во второй брак имела право опеки над своими детьми702. Она не могла заключить второй брак, не назначив нового опекуна для детей и не дав отчет об их имуществе703. Значит, контроль за имуществом несовершеннолетних находился в руках вдовы. 698 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 317. Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии … С. 300–304. 700 Acta et diplomata graeca … MM.I. P. 14–16. 701 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 298. 702 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος... Σ. 317. 703 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 339. 699 210 Об этом свидетельствует акт, в котором Анна, супруга умершего Михаила Коскина, вместе с детьми продает оливковые деревья Льву Музитра. Показательно, что деревья названы «нашей родовой и наследственной собственностью» (τὰ ἐλαϊκὰ δένδρα τὰ γονικὰ καὶ κληρονομικὰ ἡμῶν)704. Однако Анна оба раза обозначена как жена Михаила Коскина, сын Константин, поименован как его сын. Таким образом, даже становясь вдовой, женщина зачастую не переставала считаться в первую очередь чьей-то женой, даже если этот человек умер. Тем не менее, она стояла во главе хозяйства и ее подпись была первой в семье. К сожалению, нам неизвестен возраст детей, возможно, главенство матери в семье связано с их несовершеннолетием. И если статус Аламанины, пытавшейся обманом выдать свою дочь замуж, до конца не ясен, хотя, видимо, она являлась вдовой, то Апостолина из местности Еннакосион так названа прямо. Она устроила брак своей восьмилетней дочери с Феодором Диаконитом. В течение 5-ти лет, пока не было сожития, последний всячески издевался над девушкой, что подтолкнуло ее к ненависти к супругу, поэтому ее мать Апостолина просила развести Феодора Диаконита со своей дочерью. Матфей Властарь допускал что обручение является недействительным и незаконным при малолетстве обрученных705. Синод подтвердил необходимость развода ввиду малолетства девушки на момент заключения брака и постановил, чтобы каждая сторона вернула обратно свои вещи706. Тот факт, что мужчина не наказан передачей трети или части имущества в пользу девушки свидетельствует о том, что сексуальных отношений до ее совершеннолетия не было, или он уговорил, или поставил в такую ситуацию вдову-мать, что она согласилась с таким поводом развода. Для данного исследования крайне важно, что вдова сама устраивала судьбу своей дочери, видимо, являясь опекуном для нее. Не менее важен и тот факт, что женщина стремилась, как можно раньше устроить судьбу своей дочери – выдать ее замуж, даже не дожидаясь ее совершеннолетия. 704 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 118. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1184–1185, 1188. 706 Acta et diplomata graeca … MM.I. P. 136–137. 705 211 Вдова. Акты свидетельствуют, что семейная женщина, став вдовой, вступала в иные отношения к собственности. Вдовы находились под особой защитой государства. Из проанализированных нами актов монастырей можно выделить примерно пять актов, где контрагентами выступают вдовы. Можно отметить тот факт, что в формуляре, как правило, при указании вдовства упоминался не только покойный муж женщины, но и ее отец. Так, например, в одном из актов Лавры указано, что Мария Ангелина, вторая супруга Михаила Дуки Ангела, является дочерью пансеваста Димитрия Спартеноса707. Чаще всего акты, составленные вдовами, заключали в себе дарение ими имущества монастырю, которое являлось вкладом в монастырь на помин души мужа708. Следует отметить, что, как правило, это было имущество мужа, унаследованное вдовой и детьми. Супруг мог завещать имущество или денежные средства другому супругу, не относящиеся к приданому и предбрачному дару709. Вдова могла быть и управляющим мужа после его смерти, следить за исполнением его завещания710. Кроме нескольких косвенных данных у нас есть и прямое свидетельство этого. Умирая, Иоанн, муж Пофеты Куленины, завещал все свое имущество своим жене и сыну, оговорив в завещании, что она должна одно из полей, расположенное в Иерисосе, передать Ватопеду для помина его души, что она и сделала711. О роли вдовы в распоряжении семейным имуществом свидетельствует акт № 42 от ноября 1283 г. Феодора, отмеченная в акте как жена Феодора Горбата, вместе с сыном, зятем и дочерью продают дом и виноградник монастырю. Имущество, о котором идет речь, как указано в акте, является родовой и наследственной собственностью Феодора Горбата. В свое время он часть отдал своему сыну Георгию, часть своему зятю Георгию Петридзе. После его смерти оставшееся имущество перешло к его вдове Феодоре и теперь все, что 707 Lavra (1977). Vol. 2. P. 133–141. Lavra (1977). Vol. 2. P. 133–141; Lavra (1979). Vol. 3. P. 163-166. Vatopédi (2001). Vol. 1. P. 175-177. 709 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 243. 710 Docheiariou (1984). P. 267–269. 711 Vatopédi (2001). Vol. 1. P. 216–218. 708 212 принадлежало Феодору Горбату его семья продает монастырю712. Для данного исследования важно, что в акте вдова названа первой и именно осуществляет сделку в той части, где речь идет об ее имуществе и имуществе ее сына, тогда же, как зять, видимо имевший свою долю в данной собственности, выступает как вполне самостоятельный контрагент. Показательно и то, что его жена Мария, дочь Феодоры и Феодора Горбата, лишь подписала документ, но в отличие от всех остальных не упомянута в нем как собственница данного имущества. Складывается впечатление, что она лишь визирует распоряжение собственностью своего мужа, Георгия Петридзе, а не участвует в сделке как член семьи Горбатов. Разведенная женщина. Несмотря на то, что развод в Византии был крайне осложнен законодательством, византийские источники сохранили несколько примеров развода. Выше упоминалось обручение между некрасивой дочерью Аламанины и Константином Палати. Последний подал на развод, так как брак был заключен без согласия родителей, и из-за физических недостатков жены муж ненавидел ее и даже уехал на несколько лет из византийских земель, чтобы не видеть женщину. Константинопольский патриарший собор постановил, что Константин Палати и его жена могут быть разведены и беспрепятственно вступать в другой брак без каких-либо санкций. При этом приданое целиком возвращалось бывшей супруге Палати, дочери Аламанины713. Для данного исследования важны следующие моменты. Во-первых, основным поводом к разлучению явилось отсутствие согласия одного из брачующихся, а именно, жениха, без которого ни помолвка, ни брак по законам были невозможны714. Во-вторых, несмотря на то, что помолвка была организована путем обмана жениха, на невесту не была возложена ответственность за разрыв ее и не были применены санкции. Здесь, возможно, сыграла жалость к несчастной, либо роль сыграл тот фактор, что обручение со стороны невесты было совершено тоже женщиной, ее матерью. В712 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 99–101. Acta et diplomata graeca … MM.I. P. 14–16. 714 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 218.. 713 213 третьих, как жених, так и невеста получили возможность беспрепятственно вступить в другой брак. Однако, по всей видимости, для невесты данное разлучение было печальным, так как она уже потеряла первого жениха из-за физических недостатков, а теперь лишилась и второго. В-четвертых, жених испытывал непримиримую ненависть к супруге, причиной для развода И. И. Соколов рассматривал ненависть, как мужа, так и жены, хотя в сводной таблице о поводах к разводам, отметил только ненависть жены к мужу715. В декабре 1315 г. Константинопольский патриарший суд рассматривал вопрос о разводе Иоанна Калести с женой. Ранее его супруга была обвинена в прелюбодеянии и созналась в нем при свидетелях при условии получения части приданого. Муж выдал ей все приданое и 4 года они жили отдельно. Теперь жена требовала вернуть 20 иперперов, не выданных ей 4 года назад. На суде она дала показания, что была ложно оклеветана и созналась в преступлении, т. к. приглашенные мужем свидетели ее признания заверили ее, что она получит 20 иперперов. После неудачной попытки примирить супругов, Синод постановил, что Иоанн Калести должен отдать своей жене 20 иперперов, кроме того, их брак признается расторгнутым по причине взаимной ненависти супругов716. Непримиримая ненависть супругов, по мнению И. П. Медведева, являлась новой причиной для развода для изучаемого периода717. С точки зрения исследования положения женщин, данный развод показателен тем, что женщине были отданы обещанные ей деньги, кроме того, с нее были сняты обвинения в прелюбодеянии, так как не было свидетельств этому преступлению, и созналась она в нем, чтобы получить свое приданое. Кроме того, мы можем сказать, что синод только зафиксировал фактический развод, произошедший 4 года назад, когда жене было отдано приданое, и супруги стали жить раздельно. Видимо, первоначально супруги Калести хотели развестись и использовать «прелюбодеяние» жены как повод для развода. Супружеская измена была среди причин возможного развода, названных Константином Арменопулом, однако 715 Соколов И. И. О поводах к разводу в Византии … С. 300–304. Acta et diplomata graeca … MM.I. P. 28–29. 717 Медведев И. П. Правовая культура Византийской империи. С. 216–217. 716 214 женщина должна была при этом лишиться приданого, а также суммы или имущества равной одной трети приданого, поскольку она являлась виновницей развода718, видимо, поэтому и понадобился письменный документ, в котором фиксировалось то, что Иоанн Калести отдаст жене часть приданого. Таким образом, византийцы пытались обойти закон, строго ограничивавший поводы к разводу. Показательно и то, что, несмотря на то, что имя жены не называется, в документе фиксируется, то, что она сама выступала перед синодом, защищая свои интересы. Константин Арменопул допускал свидетельствование женщины в суде, если преступление было совершено против нее лично719. Женщина могла получить развод в связи с распутной и преступной жизнью мужа. В апреле 1316 г. под председательством патриарха Иоанна XIII Глика разбирался спор из области брачного права. Георгий Пападопул утверждал, что при заключении брака с дочерью Георгия Диосиерина ему было обещано определенное приданое, что было закреплено в брачном контракте. Однако он его не получил, а его жена была выдана за другого. Тем не менее, Диосиерин свидетельствовал, что развод произошел из-за распутной жизни, ведомой Пападопулом, его странствий, обвинений в воровстве и т. п. Кроме того, патриарх Нифонт I (1311–1315 гг.) одобрил бракоразводную грамоту. В 1316 г. синод признал развод законным и подтвердил, что Георгий Пападопул не имеет права причинять беспокойство Георгию Диосиерину и его дочери. Кроме того, Пападопул требовал вернуть вещи, данные его жене. Синоду было предъявлено ожерелье его матери, подаренное свекром, при этом Диосиерин утверждал, что одарил соответствующим подарком отца своего зятя. Это привело к тому, что синод отверг и второе требование Георгия Пападопула720. Таким образом, можно сделать вывод, что женщина имела возможность развестись с мужчиной, ведущим неподобающий образ жизни, хотя эта причина указывалась Матфеем Властарем в поводах расторжения помолвки, а не брака, в 718 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 273. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 76. 720 Acta et diplomata graeca … MM.I. P. 53–55. 719 215 связи с тем, что жених – преступник721. Во-вторых, разведенная женщина не стремилась сохранить этот статус, а зачастую вступала в следующий брак. Втретьих, к сожалению, в акте ничего не сказано о возрасте женщины и даже не названо ее имя, и все дела вел ее отец, приставлявший ее интересы, как во время бракоразводного процесса, так и при повторном рассмотрении дела. Последнее свидетельствует о тесной связи женщины с родителями даже после замужества, а также о сохранении власти и влиянии отца на жизнь дочери. Однако, возможно, это связано с незначительным возрастом женщины. В 1325 г. Константинопольский синод рассматривал дело о разводе несовершеннолетней дочери Иоанна Манклавита и Аргира. Брак был заключен, когда девушке было 11 лет, и она переехала в дом к мужу, однако родители супругов договорились, что сожительствовать их дети начнут после достижения совершеннолетия. Тем не менее, Аргир совершил насилие над своей несовершеннолетней супругой и нанес ей физический вред. Акушерка, приглашенная на суд, подтвердила нанесение травм и невозможность для девушки жить с мужем. По Матфею Властарю, в случае, если мужчина растлил свою обручницу прежде ее совершеннолетия (ранее 12-летнего возраста), то родители имеют право бесприпятственно расторгнуть помолвку и получить с виновника треть его имущества722. В нашем примере это случилось с несовершеннолетней, и, хотя она была уже не невестой, а женой (переехала в дом мужа), в связи с растлением Аргир и дочь Иоанна Манклавита были разведены. Отцу девушки было возращено приданое, кроме того, был сохранен за девушкой подарок ее свекра, как наказание за то, что невнимательно отнесся к поручительству за безопасность своей невестки723. Данное дело показательно еще и тем, что здесь снова не называются женские имена, а интересы дочери представляет отец, что вполне можно объяснить ее несовершеннолетием. Законодательство эпохи Палеологов сохраняло власть отца до 25 лет, хотя 721 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 144. Col. 1184–1185, 1188. Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 29. 723 Acta et diplomata graeca … MM.I. P. 132–133. 722 216 женщина могла раньше просить освобождения от родительской опеки уже в 18 лет724, но в нашем случае девушке было всего 11 лет. Тенденция к опусканию женских имен прослеживается и в деле о благословении брака Иоанна Кутрули с женщиной, разведенной по ее вине с мужем 15 лет назад. Два питтакия патриарха Антония IV от мая 1394 г., посвященных этому вопросу, не называют не только ее имени, но и имени ее прежнего супруга, хотя их основная цель подчеркнуть, что нужно провести расследование: не был ли Кутрули участником того прелюбодеяния из-за которого упомянутая женщина была разведена с первым мужем. В своих ответах Иоасаф, митрополит Эфесский отмечал, что прелюбодейка может сочетаться браком с другим мужчиной, но прежде должна быть разведена и каяться в монастыре. Однако подобное разрешение вызвано желанием уменьшить грехи ее, чтобы она не впала в блуд725. Однако, как отмечал Алмазов, каноническое право не допускало возможность второго брака для прелюбодея726. Расследование было связано с тем, что только в случае если Кутрули не был замешан в том преступлении, он мог теперь вступить с ней в брак 727. Следовательно, в источниках есть пример разрешения на второй брак женщины, обвиненной в прелюбодеянии много лет назад и разведенной с первым мужем из-за этого. Тем не менее, достаточно часто развод был невозможен, несмотря на явное нежелание одного или обоих супругов сохранить брак. В особенности трудно развестись с нелюбимым мужем было в царских семьях. Так, дочь Андроника II и Ирины Симонида, прожив много лет со своим мужем, сербским королем (который был значительно старше нее), и, уехав на похороны матери, уже не захотела возвращаться к нему. Но опасаясь, что из-за этого между Сербией и Византией может начаться война, Симонида все-таки отправляется в путь. При этом, смирившись с мыслью о необходимости возвращения, она решает принять 724 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 223. Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 28. 726 Алмазов А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского … С. 53. 727 Acta et diplomata graeca … MM.II. P. 210–211. 725 217 постриг и даже переодевается в монашеское платье. Тем не менее, эта затея не увенчалась успехом: ее родной брат вместе с придворными сербского короля не позволили ей постричься в монахини, и Симонида была вынуждена отправиться назад к своему мужу все в том же качестве его законной супруги728. В отличие от официального имперского законодательства частноправовые акты, как правило, в большей степени отражают реальную действительность, нередко противоречившую провозглашенному в законе принципу. Анализ актового материала византийских и трапезундских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. свидетельствует о том, что актов, где женщина является лицом, от которого исходит документ, немного. Замужняя женщина почти всегда действовала с согласия мужа или вместе с мужем. Степень самостоятельности женщины по распоряжению имуществом, в основном, зависела от ее социального происхождения, размеров собственности и условий сделки. Тем не менее, имущественное положение византийской женщины в семье было достаточно прочным. Женщина, принимаемая в семью мужа, становилась и ее частью: не претендуя на первые роли, она, тем не менее, имела значительное влияние на семейные дела. В подавляющем большинстве документов жена выступает не как самостоятельный контрагент, а как член семьи, без которого невозможно решение вопроса о семейной собственности. Таким образом, идеальная идентификация женщины византийским обществом включала в себя как физические качества (где с одной стороны ценилась красота, хотя церковь подчеркивало необходимость ее сокрытия), так и нравственные достоинства (честность, кротость, скромность и т.п.) Исходя из общего представления о женщине как человеке легкомысленном, наличие ума, причем ума, преобразующего мир к лучшему, не являлось необходимым даже для идеальной женщины качеством; более того, его проявления порой могли восприниматься как хитрость и оценивались как негативное явление. С другой стороны, в некоторых ситуациях наличие ума у женщин отмечалось современниками и рассматривалось как несомненное ее достоинство. 728 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. I. P. 287–288. 218 Особенно это касается императриц. Вообще из-за отсутствия каких-либо юридически закрепленных прав императрицы ее положение в обществе и государстве всецело зависело от ее личных качеств. Острый ум, наличие воли, способности к придворным интригам и государственному управлению могли помочь императрице достичь значимых политических высот и занять достойное место в обществе и государстве. Императрицы оказывали влияние на внешнюю политику империи, организовывая те или иные династические браки, вмешивались во внутренние дела государства, поддерживая ту или иную сторону в придворных конфликтах, а также в гражданских войнах. Между тем, в силу отсутствия таких лидерских качеств у жены императора, ее место в жизни общества могла занять и фаворитка императора. Сходную с императрицей роль (уже в масштабах региона) могла играть и знатная женщина как супруга человека, занимающего высокую государственную должность. Зачастую знатная женщина в отсутствии супруга (например, занятого на войне) могла управлять имением, организовать свой бизнес. Рассматривая социальную роль монахинь, нельзя не отметить их особое положение, связанное с отречением женщин от мира. Таким образом, для монахини основной социальной функцией становилась молитва (правда, нужно заметить, что каноническое право запрещало без особых причин уходить в монастырь до достижения 25 лет, чтобы у женщины была возможность создать семью и родить детей). Между тем, женские монастыри (как и мужские, впрочем) принимали активное участие в экономической жизни общества, поэтому женщина-монахиня могла проявить свои управленческие и организаторские способности и в монастыре. Тем не менее, не менее, а скорее более важную роль в жизни женщины играло не ее общественное положение, а семейное. Изучая женские семейные роли, мы пришли к следующему. Во-первых, женщина принимало активное участие в распоряжении семейной собственностью, вне зависимости от того, являлась ли она дочерью, сестрой, женой и т.д. Во-вторых, в палеологовский период увеличилось количество случаев самостоятельного распоряжения 219 имуществом женами, что свидетельствует о возросшей имущественной независимости от мужа. В-третьих, возрастает роль матери в жизни семьи и детей, особенно если она являлась вдовой. В-четвертых, женщина имела возможность развестись, примеры чего нами были рассмотрены выше. Тем не менее, во время бракоразводных процессов ее интересы представлял, как правило, один из ее родителей, что свидетельствует как о сохранении связи с семьей и некоторой зависимости от родителей, так и о недостаточности образования женщин, в том числе в вопросах брачного права. Важно подчеркнуть, что судебная практика фиксирует исполнение закрепленных в законодательстве защитных норм относительно имущественных прав женщины, что говорит о действии разработанных государством и церковью правовых механизмов, призванных оградить женщину от посягательств на ее собственность. 220 3 Женщина в экономической системе Византийской империи эпохи Палеологов 3.1 Женщина в различных сферах хозяйственной жизни в палеологовской Византии Рассмотрев в первом и втором разделах правовое положение женщины и ее место в семье и обществе, мы не можем не обратиться к такому базовому аспекту, как экономическая составляющая статуса женщины. В отличие от системы византийского права (где женщинам посвящены целые титулы) и представлений о ее месте в обществе (содержащие целостные многовекторные концепции «идеальной» женщины), экономическая жизнь предстает перед нами в виде разрозненных фактов. В связи с этим выработать стройную и непротиворечивую модель положения женщины и ее роль в византийской экономике крайне сложно. Например, весьма скудны сведения об участии женщин в сельскохозяйственном производстве. Между тем, мы имеем огромный массив источников, в первую очередь актового материала и типиконов, позволяющий нам достаточно подробно осветить отдельные аспекты экономической жизни женщины. В ходе анализа этих материалов было выделено два таких аспекта, как приданое и личная наследуемая собственность. Сразу важно отметить, что подробное изучение этих материалов помогает обозначить противоречие экономического законодательства и реальной юридической практики, что позволяет, таким образом, построить динамическую модель участия женщин в отдельных отраслях византийской экономики. Но прежде, чем перейти непосредственно к анализу видов женской собственности, необходимо остановиться на следующих достаточно важных моментах. Социальная организация общества включает в себя, в том числе, и разделение труда. В средние века на рынке труда (хотя правильнее и корректнее 221 здесь говорить еще о разделении труда) преобладала сегрегация по полу, что являлось частью гендерной конструкции общества. Если говорить об участии византийских женщин в экономической жизни империи, необходимо подчеркнуть следующее. Во-первых, экономическая ниша женщин в значительной степени зависела от их социального статуса. Так, например, экономическая функция знатных женщин кардинально отличалась от таковой у крестьянок или горожанок. В частности, знатные женщины могли распоряжаться поместьем или мастерской, т. е. аккумулировать управленческие функции. Крестьянки и горожанки, в основном, сами непосредственно осуществляли все необходимые работы: в поле, в мастерской и т. д. Во-вторых, экономическая жизнь византийской, как и любой другой средневековой семьи, была самодостаточной, и именно женщина отвечала за самообеспечение этой ячейки общества. Основное население Византии – это крестьянство, трудившееся в поле, на пастбищах, и виноградниках. Существенной была роль жены в хозяйственной жизни бедняка, особенно это касается крестьянских семей. К сожалению, источники крайне скудно освящают вопрос участия женщин в сельском хозяйстве. Однако некоторые косвенные упоминания позволяют говорить о том, что женщины работали в поле наравне с мужчинами. Об этом свидетельствуют жалобы одного «двойного» монастыря, где мужчины-монахи были недовольны тем, что женщины-монахини не работают в поле729. В состоятельных семьях военнообязанных крестьян жена в отсутствие мужа управляла всем хозяйством. В случае затяжных войн и длительных походов это означало то, что на ее долю приходилась и основная тяжесть физического труда на поле. Кроме работы в поле, женщины часто привлекались и к другим сельскохозяйственным занятием; некоторые из них, например, были садоводами730. Отсутствие мужчин дома 729 730 Acta et diplomata graeca ... MM.II. P. 80. Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 246. 222 приводило к увеличению женской экономической активности, не только в Византии, но и, например, в Далмации731. В данный период для византийской экономики было характерно сочетание сельского хозяйства с домашними промыслами и ремеслами. Из них типично «женскими» занятиями считались: прядение льна, ткачество и шитье одежды. Потребность в шерстяных тканях также удовлетворялась домашним рукоделием. Этим занималась практически каждая женщина в семье среднего достатка732, но качество и сложность изделия зависели от образования и навыков мастерицы. Эта деятельность во многом даже считалась обязательной для женщин733. И в византийском искусстве, в котором вообще редки изображения женщин, занимающихся какой-либо трудовой деятельностью, практически невозможно встретить «работающую» женщину без ткацкого станка. Шелководство, по-видимому, также не превышало рамок домашнего производства. Вскармливание коконов в домашних условиях всегда считалось наилучшим способом их разведения, каждый житель разводил шелковичных червей у себя дома. По свидетельству Бюшона, женщины выводили яйца коконов, грея их на своей груди734. Предполагалось, что женщина может изготавливать одежду только для домашнего потребления, никак не участвуя в экономике страны, однако на практике оказывалось, что женщины выставляли свои изделия на продажу. Среди возможных женских профессий источники упоминают оказание медицинской помощи. Это могла быть как вспомогательная доврачебная помощь (аналогичная современной медсестринской), так и вполне квалифицированная, врачебная. Об исполнении этих обязанностей женщиной сохранил информацию 731 Акимова О. А. Женщина и восприятие сферы «женского» на северо-западе Балкан в XIII–XV вв. : диалог культур. 732 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. С. 149. 733 О количестве источников по этой теме и литературе см. Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 243. 734 Buchon J. A. La Grece continentale et la Moree Voyage, sejour et etudes historiques en 1840 et 1841. Paris : Gosselin, 1843. P. 425. 223 целый ряд документов, среди них, например, типикон Пантократора735. Кроме того, женщины принимали роды, о чем свидетельствуют упоминания акушерок (μαῖα) в актах736. Женщины занимались предпринимательством. Особенно это было характерно для вдов. Правда, зачастую их предпринимательская деятельность ограничивалась сдачей земли и виноградников в аренду. В связи с чем стоит отметить, что среди хозяев земли были не только мужчины, но и женщины. А. Лайу отмечала, что встречались и женщины-ростовщицы737. Кроме того, женщины занимались и другой финансовой деятельностью. Например, родственница императора Иоанна V была среди тех, кто продал Лавре меняльные лавки в Константинополе738. Таким образом, мы можем констатировать сам факт наличия меняльных лавок в собственности у женщины и предположить возможность ее участия в их функционировании. Важным в данном случае, является и тот факт, что она была представительницей высшей аристократии, что, вероятно, не мешало ей получать доход от «неблагородного» занятия. Чудеса вмч. Артемия рассказывают, что одна женщина владела возле дворца Девтсрон на западной окраине Константинополя двойными банями (δίδυμον λουτρόν), т. е. мужскими и женскими, называвшимися банями Ксенона или Пасхентия. Вместе со своим мужем она была постоянно занята хлопотами по баням (особенно в специальные банные дни), так что не могла даже сходить в храм св. Артемия, чтобы вымолить исцеление от мучительной болезни739. Этот яркий пример свидетельствует как о глубокой вовлеченности женщин в экономическую, предпринимательскую деятельность, так и об их важности в управлении подобным «семейным» бизнесом. 735 Le typikon du Christ Sauveur Pantocrator / et. P. Gautier // Revue des Etudes Byzantines [REB]. – Paris : Institut francais d'études byzantines, 1974. № 32(1). P. 13, 85, 101. 736 Acta et diplomata graeca … MM. I. P. 133 737 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 247. 738 Lavra (1979). Vol. 3. P. 24. 739 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. С. 137. 224 В православной Византии важным показателем экономического развития было участие женщин в розничной торговле. Агиография сообщает интереснейшую подробность, что в числе булочников попадались и женщиныторговки740. Так, известно, что дочь Кодония и жена Феотокия в качестве своего приданого получила булочные741. Встречались и продавщицы овощей и фруктов742. Женщины не только были мелкими торговками, но и могли быть собственницами небольших лавок, которые, как правило, доставались им в качестве приданого. Например, в рассмотренном выше акте № 9 Эсфигмена от 1301 г., где семья Маниула Лигары продавала в числе другого имущества лавку, которая являлась приданым дочери Маниула Лигары, когда та вышла замуж за Николая Маронита743. По данным А. Лайу, собственницы лавок могли заключать крупные торговые сделки, в том числе и с иноземными купцами744. Деньги, являвшиеся по своему происхождению приданым, могли быть вложены женщиной в розничную торговлю. Однако зачастую вместо нее это делал ее муж, например, как в случае с Константином Пердикари, который сам вложил приданое своей супруги в небольшую лавку745. Наравне с мужчинами, агиографические источники упоминают в качестве поденщиц также и женщин, не имеющих другой возможности заработать себе средства к существованию746. На низшей ступени социальной лестницы стояли византийские гетеры. Никифор Григора писал о публичных домах с флейтистками и танцовщицами747. Дома терпимости находились почти в каждом из многочисленных кварталов Константинополя, имея и официальный, и неофициальный статус. Среди их 740 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. С. 129. 741 Acta et diplomata graeca … MM.II. P. 416–417. Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 246. 743 Esphigménou (1973). P. 74. 744 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 248. 745 Acta et diplomata graeca … MM.II. P. 326–328. 746 Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. 742 С. 203. 747 Nicephori Gregorae. Byzantina historia … Vol. 1. P. 424.22–425.11. 225 обитательниц было немало девочек-сирот, которые в бедных кварталах едва добывали себе пропитание748. Основная масса населения Византии занималась сельским хозяйством, но женщины, наряду с участием в традиционных ремеслах: прядение льна, ткачество и шитьем одежды, – вступали и в новые экономические отношения. 3.2 Развитие права распоряжения женщиной своим приданым Одним из самых важных аспектов в жизни женщины, в частности с точки зрения экономики, является ее материальное положение. Основным видом собственности женщины на имущество в Византии было ее приданое. Это особый вид собственности, получивший название «дотальной», характеризуется различными юридическими ограничениями при его отчуждении749. Вообще, приданое считалось неотчуждаемой собственностью в принципе. Это объясняется тем, что приданое вместе с предбрачным даром являлось основным капиталом новой нуклеарной семьи, образованной в результате заключения брачного союза, поэтому государство стремилось защитить приданое от расточительства мужа и притязаний его кредиторов750. Однако в реальной практике все было не так однозначно. Вопрос о неотчуждаемости приданого обсуждался в юридических трактатах, споры по использованию приданого зафиксированы в судебных источниках751. Поэтому наша задача – проследить соотношение во второй половине XIII–середине XV вв. правовой традиции и практики распоряжения приданным, как мужем, так и самой женщиной. 748 Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. СПб., 2006.С. 174. Когут Е. В. Приданое как основной вид женской собственности в Византии в XI– XV вв. [Электронный ресурс] // Материалы докладов XVI Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» / Отв. ред. И. А. Алешковский, П. Н. Костылев, А. И. Андреев. [Электронный ресурс]. М. : МАКС Пресс, 2009. 1 электрон. опт. диск (CD-ROM). Секция «История». Подсекция «История Средних веков, нового и новейшего времени». С. 14–16. 750 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 247, 256. 751 Saradi H. The alienation of the dowry in the acts of Byzantine notaries. С. 72. 749 226 В первом разделе мы уже остановились на особенностях приданого как отдельного вида собственности. Тем не менее, чтобы лучше понять, соответствует ли законодательным нормам реальная практика византийской жизни, отраженная в актах, напомним основные тезисы, приведенные Константином Арменопулом касаемо приданого. Во-первых, при наличии финансовой возможности отец или попечитель обязан был обеспечить девушку приданым, и при его отказе сделать это, она могла обратиться к властям. Вовторых, для обеспечения сохранности приданого его составляющие и размер оговаривались в брачном контракте, чтобы в случае смерти супруга или развода можно было определить объем и дальнейшую судьбу приданого. В-третьих, приданое не могло быть отчуждено, если только семья не находилась в крайне затруднительном финансовом положении. В-четвертых, в случае наличия долгов у мужа, приданое не могло пойти на их уплату, даже если долг брался под залог дотальной собственности. Таким образом, приданое находилось под особой правовой опекой государства. Приданое было двух типов: данное отцом или дедом по отцовской линии; и предоставленное другим лицом, в том числе будущим супругом. Приданое могло включать в себя недвижимость (земля, дома), корабли, а также деньги, драгоценности, рабов, животных, движимое имущество вплоть до одежды и утвари. По поводу форм приданого и, в связи с этим, правил его отчуждения необходимо сказать следующее. Под неотчуждаемостью приданого мы понимаем невозможность его законной продажи, т. е. обмена на деньги того или иного имущества. Однако обмен одного недвижимого имущества на другое, или обмен внутри одной категории движимого имущества, например, корову на козу, и т. п. были возможны. Таким образом, женщина могла осуществить изменение содержания приданого при сохранении «капитализации» приданого. Кроме того, в случае если приданым являлись деньги, на них могло быть куплено имущество, которое становилось приданым («покупаемое из денег 227 приданого принадлежит приданому»752) и не могло уже свободно отчуждаться. Однако механизм контроля не описан в византийском законодательстве. Возможно, это связано и с тем, что в подавляющем большинстве случаев приданое было натуральным, для наилучшей обеспеченности и защищенности семьи и ее имущественного статуса. Благодаря одному из актов Дохиара, у нас есть возможность узнать, что входило в приданое состоятельной женщины. Мария Деблицина имела в качестве своего приданого, согласно брачному договору, имущество на общую сумму 1584 иперпера. В ее приданое входили дома в квартале св. Димитрия в Фессалонике, стоимостью 10 ливров иперперов, т. е. 720 иперперов; виноградник размером в 14 модиев, оцениваемый в 144 иперпера на момент заключения брачного контракта753 (в 1384 г. – уже 94 иперпера754, следовательно, виноградник за это время стал менее доходным); а также различная одежда, общая стоимость которой во времена ее замужества – 53 иперпера, а на момент описи 32 иперпера; драгоценности на сумму 154 иперпера. Кроме этого у нее было так называемое дополнительное приданое (ἐπανωπροίκα), т. е. собственность, которая достается женщине уже после заключения брака (как правило, по наследству), но имеет статус приданого со всеми вытекающими последствиями. Дополнительное приданое состояло из одежды и драгоценностей на сумму 26 иперперов. Также она владела имуществом, доставшимся ей по наследству от ее деда Хониата, общей ценностью 80 иперперов. В него входили в Фессалонике третья часть домов в квартале Цимиахея и треть дома в квартале Омфалов755. Далее в акте следует описание имущества ее мужа, о предбрачном даре в акте не упоминается. Данное описание сделано было после смерти Димитрия Деблизина, чтобы выяснить, что конкретно являлось его имуществом, а что входило в приданое его второй жены Анны, чтобы потом распределить 752 Τὰ ἐκ προικιμαίων χρημάτων ἀγορασθέντα προικιμαῖά εἰσιν. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 254]. 753 К сожалению, дата, когда он был заключен, нам не известна. 754 Как отмечает редактор-составитель издания Н. Ойкономидес даже во втором случае виноградник был очень высоко оценен. См. Docheiariou (1984). Р. 260. 755 Docheiariou (1984). Р. 262–263. 228 части его имущества между наследниками. Из наследников, помимо самой Анны, у него был сын от первого брака. Обычно муж составлял список вещей, входивших в состав приданого, и оценивал их. В «Синтагме» Матфея Властаря сказано, что оцененное приданое передается на страх мужа: если погибнут животные, и, если жена износит одежду, он дает цену их; а приумножение и уменьшение приданого неоцененно касается жены. Она получает поколение рабов своих, а плоды и приплод скота получает муж756. Муж имел полное право пользоваться плодами, которые приносило приданое, т. к. «если он сам несет тяготы брака, то справедливо, чтобы он и извлекал плоды»757. Интересно, что имущественные права женщины ограничивались: вещи, которыми она пользовалась в доме мужа и которые не входили в приданое, она могла внести в особый список и предлагала мужу подписать его, чтобы сохранить их за собой758. В данном случае речь идет о личных вещах, которые, тем не менее, могли представлять немалую ценность. Относительно недвижимого имущества интересно, что приданым могла быть не только та земля, что находится в собственности, но и арендуемая. Например, женский монастырь Святых мучеников-бессребреников Кира и Иоанна сдавал в аренду Льву Павлу свой участок земли, чтобы он построил на нем дома. Южнее этого участка сдавалась земля в аренду знакомым Павла, возможно, его крестным родителям. Затем их земля была передана ему в качестве приданого, и он стал платить за обе 6 иперперов в год, хотя за первую он платил две. Анна Дукорулина Месопотамитисса заключила с ним описываемый нами договор аренды, т. к. она являлась собственницей монастыря, не будучи при этом его игуменьей759. В данном случае мы видим пример харистикия – одного из феодальных институтов в поздней Византии. Это было 756 Matthaeus Blastares. Syntagma … PG. T. 145. Col. 121. Ὁ ἀνὴρ τοὺς καρποὺς τῆς προικὸς λαμβάνει διὰ τὰ βάρη τοῦ γάμου οἱ μέντοι πρὸ τοῦ γάμου ληφθέντες καρποὶ τῆς προικὸς γίνονται εἰ μὴ τὸ ἐναντίον συνεφωνήθη. [Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 255]. 758 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 81. 759 Xenophon (1986). Р. 100. 757 229 пожалование монастыря светскому лицу, получившему право распоряжаться монастырским имуществом и доходами. Харистикий передавался императором или патриархом харистикарию (получателю харистикия) пожизненно или на несколько поколений (как правило, мужчине). Для нас важен тот факт, что харистикарием в данном случае является женщина. Е. Э. Липшиц отметила, что в греческом праве приданое считалось собственностью жены (в отличие от римского, где приданое было в собственности у мужа). По исследованиям А. Лайу, в XI–XIII вв. приданое жены было в два раза больше брачного дара мужа, а в XIV в. – брачный дар составлял одну третью часть от размеров приданного760. Государственная власть стремилась к обеспечению имущественных прав женщины, в особенности жены и матери, все более настойчиво подчеркивая ее материальное равноправие с главой семьи — мужем. При этом стоит отметить, что на практике в указанный период имущество жены и мужа объединялось и все чаще рассматривалось как общая семейная собственность. Закон ограничивал права супруга на приданое, которое было собственностью жены, находившееся в узуфрукте у мужа. Сохранение прав женщины на приданое являлось своего рода гарантией имущественного обеспечения ее и ее детей в случае какой-либо беды. Как уже отмечалось, судебные власти не имели права отбирать приданое для погашения долгов несостоятельного должника-мужа761. Необходимо добавить, что, таким образом, во многом положение женщины в византийском социуме зависело от размеров ее приданого. Безусловно, между реальной практикой и законодательством существовало определенное расхождение. Изучая «Пиру», Василики Кравари пришла к выводу, что в Византии применение закона, рассматривающего отчуждаемость приданого, было очень гибким, и Юстиниановское постановление о неотчуждаемости приданого (fr. 75. D. 23. 3) не имело силы на практике. Однако даже в таком случае отчуждаемость приданого была возможна только при 760 761 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 237. Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 235. 230 условии согласия женщины762. А. Христофилопулос писал о том, что эта византийская традиция берет начало в Древней Греции, в которой право собственности на приданое принадлежало жене, а мужу только право узуфрукта, что давало ему право пользования имуществом, принадлежавшим другому лицу (в данном случае – жене), с присвоением его плодов, но при условии сохранения существа вещи. На основании того, что согласно римскому праву, собственником приданого являлся муж, а в нескольких византийских актах Христофилопулос обнаружил, что приданое может быть собственностью исключительно жены, исследователь сделал вывод именно о греческом влиянии на эту часть византийского права и практики763. В палеологовскую эпоху в Византии женщина могла предъявить иск мужу в суд по поводу плохого управления ее приданым, ведь именно он им распоряжался в течение их семейной жизни. Жена получила право на специальный иск для защиты своих прав на приданое еще в IX в. «Пира» сообщает немало примеров его подачи. Так, в одном случае жена должника предъявила дотальный (т. е. связанный с приданным) иск кредитору, которому ее муж передал в залог имение, а в другом – мужу, продавшему ее приданое. В третьем случае женщина обвинила мужа в невыгодной продаже приданого, предъявив иск к лицам, заключившим сделку764. Зачастую женщина не сама обращалась в суд, а за нее это делал кто-то из кровных родственников-мужчин. Так, Евстафий Киннам в мае 1316 г. обратился в Патриарший суд с несколькими вопросами относительно брака его дочери и Ностонга. Последний не только оставил свою супругу без законной причины, но и, растратив большую часть ее приданого, заложил оставшееся имущество (а именно виноградник и дома) за 200 иперперов. На эти деньги Ностонг купил некие земли с постройками. По этому поводу Евстафий Киннам спрашивал, должно ли принудить Ностонга к сожительству со своей супругой и как это 762 Kravari V. Les actes privès des monastères de l’Athos et l’unité du patrimonial familial. С. 77–88. 763 Christopoulos A. ‘Η ἐκποίησις τῶν προικώων ἀκινήτου κατὰ τὸ βυζαντινὸν δίκαιον // Ἀρχεῖος Ἰδιωτικοῦ Δικαίου. 1939. № 6. P. 538–549. 764 Липшиц Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии ... С. 127, 128, 136. 231 сделать, а также, если ли возможность сохранить хотя бы часть приданого для нее. Патриарший суд вынес решение, целиком соответствующее законодательству, и постановил, что Киннам получил право продать купленные Ностонгом имения и на эти деньги выкупить принадлежавшие его дочери дома и виноградник, таким образом, сохранив хотя бы часть ее приданого за ней765. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что, с одной стороны не только закон, но и реальная судебная практика свидетельствуют о стремлении защитить приданое, в том числе и от нерадивого супруга. С другой стороны, важно отметить, что этот иск в суд подал отец женщины, а не она сама. Это связано с рядом причин. Во-первых, как мы помним, женщина могла свидетельствовать в суде только по ряду дел, в который не входит вопрос о приданом. Во-вторых, даже Евстафий Кинннам не столько просил соблюсти законные права своей дочери, сколько пытался выяснить, в чем они заключаются, т. е. не обладал достаточными знаниями относительно законодательства по этому вопросу, поэтому вполне естественно, что сама женщина не всегда обладала компетенцией, чтобы подавать подобные иски. Втретьих, именно отец, видимо, наделил ее приданым, и при разводе (и других подобных случаях) именно он, скорее всего, получил бы это имущество обратно, поэтому защищая права своей дочери, он одновременно в какой-то степени заботился и о себе. Тем не менее, в результате отец смог защитить имущественные права своей дочери, однако, исходя из документа, она играла пассивную роль в этом процессе, и все манипуляции с имуществом должен был произвести ее отец Евстафий Киннам. К XIV в. женщина все чаще и чаще сама принимала участие в сделках со своим, о чем свидетельствует акты монастырей. Так, Феодота с согласия своего супруга Иоанна Фалкона продала одноэтажный дом, который она получила в приданое. Этот дом был расположен в квартале Ипподром в городе Фессалоника, 765 Acta et diplomata graeca … MM.I. P. 56–57. 232 с северной стороны от двора, которым владел Ватопед. Феодота получила за него 46 иперперов, т. е. 46 унций дукатов766. Все это свидетельствует о том, что, несмотря на законодательно закрепленную неотчуждаемость приданого, в поздней Византии приданое на практике в ряде случаев приближалось к обычной наследуемой собственности. Как правило, законодательством ограничивались инвестиции приданого в рискованные предприятия, в целом не исключая возможность вложений в надежные предприятия. Известны и случаи продажи приданого, как правило, монастырям, что в принципе противоречит законодательству по его сути. Однако, как правило, это происходило только после решения суда767 и только при исключительных обстоятельствах, т. е. когда иначе семья и дети окажутся на грани вымирания, будут голодать. Также была возможна продажа дотального имущества в виду невозможности защиты собственности от набегов сербов, которые в XIV в. все чаще тревожили пограничные с их государством территории Византийской империи768. Достаточно свободное распоряжение собственностью-приданым видно из продаж и дарений монастырям. По данным А. Лайу769, в XII в. актов, в которых женщины являлись одной из участвующих сторон, – 11 %, для XIII в. эта цифра составляет 32 %, для XIV в. – 16 %, а для XV в. – 17 %. При этом доля актов, в которых речь идет о приданом, составляет соответственно 14 %, 5 %, 16 %, 44 %. Если мы проанализируем эти цифры, то заметим, что в XV в. резко возрос процент приданого в женских сделках. По нашему мнению, это связано с тем, что в этот период в связи с неблагоприятной внешнеполитической обстановкой значительно сократилась территория империи, а значит и владения ее конкретных жителей. У многих семей приданое осталось единственной собственностью, что и привело, на наш взгляд, к расширению процесса его 766 Vatopédi (2001). Vol. 1. Р. 364. Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 238. 768 Docheiariou (1984). Р. 238. 769 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. Р. 239. 767 233 отчуждения, особенно это было характерно для приграничных областей и земель, утраченных в ходе военных действий. На первый взгляд, удивительно, что настолько мал процент приданого среди актов, в которых упоминаются женщины, особенно учитывая тот факт, что приданое – основная разновидность женской собственности. (Женщины, получая наследство, прежде всего от родителей, получали его в виде приданого). Этому можно найти два возможных объяснения. Во-первых, отсутствие упоминаний собственности-приданого связано с желанием избежать возможных юридических трудностей при заключении сделки. Во-вторых, среди этих случаев много тех, в которых речь идет о собственности аристократов, вернее, аристократок, поэтому это могла быть именно полноценная собственность, а не собственность-приданое (подробнее об этом см. ниже). Для того чтобы лучше оценить возможность распоряжения приданым, в палеологовской Византии, обратимся к таблице 7 (источники указаны в таблице 2). Приданое представлено 64 актами, что составляет 18,55 % всех сделок. Наивысшая доля актов о приданном в документах Константинопольского патриархата, монастырях Иоанна Предтечи Вазелон и Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы. Незначительный процент актов дали Афонские монастыри. Отсутствуют документы такого рода в монастырях Марии Макринитиссы, Иоанна Предтечи Новая Петра, Святого Иоанна Богослова на о. Патмос, латинских владениях. В остальных монастырях, за исключением одного документа на Афоне, все акты касаются именно распоряжения приданым, и даже в актах Константинопольского патриархата их 12 из 42-х, что говорит о ликвидности дотальной собственности. 234 Таблица 7 — Приданое в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв., упоминающих женщин Учреждение регион монастырь, где составлены акты Константинопольский патриархат Разновидности собственности на имущество, которым владели женщины Акты приданое распоряжение акты процент приданое упоминание акты приданое в целом процент акты процент Процент в общей сумме актов 106 12 11,32 30 28,30 42 39,62 12,17 3 - - - - - - - 54 6 11,11 - - 6 11,11 1,74 17 - - - - - - - 21 - - - - - - - 37 6 16,22 - - 6 16,22 1,74 Афонские монастыри 107 9 8,41 1 0,94 10 9,35 2,91 Итого 345 33 9,57 31 8,99 64 18,55 18,55 Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Лемвиотиссы Монастырь Макринитиссы Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон 235 Среди актов Константинопольского патриархата 42 акта из 106 (39,62 % всех актов патриархата) посвящено приданому. Они составляют 12,17 % всех рассматриваемых нами документов, что представляет особый интерес. Поскольку Константинопольский патриархат разбирал наиболее спорные и острые вопросы, факт высокого удельного веса дел о приданом свидетельствует о стремлении в реальной практике обойти законодательство, найти прецеденты возможного распоряжения приданым. 30 актов, упоминающих приданое, скорее говорят об его охране, однако остальные 12 обнаруженных нами документов повествуют о распоряжении им, и возрастании ликвидности приданого. Из 64 актов более половины из них (51,56 % актов) содержат примеры распоряжения дотальной собственностью со стороны женщины или семьи. С одной стороны, это говорит о стремлении соблюсти законодательные нормы о его неотчуждаемости. С другой – во многих случаях мы видим фиксацию операций с собственностью неизвестного происхождения, которая вполне могла быть на самом деле, в том числе и приданым. Это 83 акта в категории семейной и 42 в личной собственности на имущество, т. е. еще 125 актов из 345-ти. Как видно из приведенной таблицы 7, приданое также упоминалось в 31 акте, что неслучайно, так как речь, в основном, идет о документах Константинопольского патриархата, а значит при разборе дел участием женщин, достаточно часто возникали те или иные споры по поводу приданого (наиболее важные из них описаны нами выше). Факт участия в сделке приданого стремились не афишировать, чтобы не было возможности оспорить такую сделку. Однако даже выявленные нами 33 акта по распоряжению приданым свидетельствуют о возросшей ликвидности дотальной собственности в палеологовский период. Вместе с тем, из таблицы № 8 мы видим, что предбрачный дар упоминается всего два раза. На наш взгляд, это говорит о тенденции отмирания института предбрачного дара. 236 Таблица 8 — Приданое и предбрачный дар в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв., упоминающих женщин Учреждение регион монастырь, где составлены акты Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Богородицы Лемвиотиссы Монастыри Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Афонские монастыри Итого Акты Разновидности собственности на имущество, которым владели женщины приданое предбрачный (упоминание и дар распоряжение) акты процент Процент в общей сумме актов акты процент 106 42 39,62 12,17 1 0,94 3 - - - - - 54 6 11,11 1,74 - - 17 - - - - - 21 - - - - - 37 6 16,22 1,74 - - 107 345 10 64 9,35 18,55 2,91 18,55 1 2 0,94 0,58 Примечание – Источники указаны в таблице 2. Таким образом, становится понятным, почему даже брачный договор в палеологовской Византии назывался как договор о приданом (подробнее об этом см. первый раздел). О возможности на практике отчуждать приданое нам рассказывают несколько актов. Среди них акт, в котором Анна Кантакузина Палеологина 237 свободно (ἑκουσία βουλῆ καὶ αὐτοπροαιρέτω γνώμη) продала монастырю землю, расположенную в Каламарии и называемую Мариана и являвшуюся ее приданым, остальной же собственностью она владела вместе со своими братьями в течение всего мирного периода, когда власть византийцев была крепка. Эта земля была захвачена сербами, затем Анна и ее семья смогли вернуть себе свою собственность, однако их положение было очень непрочным, поэтому они стали искать монастырь, который бы согласился купить у них эту землю за условленную цену. Разницу между ней и реальной ценой монастырь оставлял себе для помина души родителей Анны и ее самой. Ее муж Димитрий Палеолог согласился с ее действиями. Интересно, что в начале акта написано, что эта продажа осуществляется по ее доброй воле, а в конце оговорено, что ее муж согласен с продажей этой земли за 600 иперперов. Анна передала эту землю вместе со всеми деревьями, виноградниками, водяными мельницами, построенными и будущими, с париками, правом выгона, кроме одной мельницы, которая несколько ранее в 1373 г. была передана Ватопеду770. Однако зачастую семейной собственностью, в которую входило приданое, распоряжался супруг, а жена лишь соглашалась с его действиями, как, например, в акте № 153 от 1440 г. монастыря Иоанна Предтечи Вазелон, где Иоанн Цакарапол с согласия своей супруги Феодоры Кутилинопул подарил монастырю землю, в которую входила и часть приданого его жены771. Примером подобного распоряжения является продажа Никитой Кавулом и его женой Евдокией оливковых деревьев, которые являлись ее приданным772. Таким образом, собственностью, муж которая часто являлась принимал приданым участие в управлении супруги. Согласно законодательным нормам, доход от приданого получал супруг 773, поэтому кажется достаточно логичным, что отчуждение части дотального имущества должно быть санкционированно мужем. Подобные сделки свидетельствуют о 770 Docheiariou (1984). Р. 238–239. Вазелонские акты [BA]. С. 111. 772 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 134–135. 773 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 250, 251. 771 238 складывании семейной собственности, включавшей в себя как приданое, так и личную наследственную и другие разновидности собственности. Интересно, что в распоряжении женским приданым могла принимать участие и вся семья женщины, включая ее родителей. В качестве примера подобного распоряжения имуществом можно привести акт № 60 монастыря Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы, в котором Иоанн Равдоканакис, вместе со своей супругой Анной и тещей Марией продают монастырю оливковые деревья, которые являются частью приданого Анны. Важным здесь является ряд моментов. Во-первых, несмотря на то, что речь идет о женской собственности – о приданом, главным контрагентом акта является ее муж Иоанн. Во-вторых, ее мать, обозначенная в акте через родство с Иоанном (т. е. названа тещей Иоанна, а не матерью Анны), также контролирует распоряжение приданым, что, возможно связано с тем, что некогда эти деревья принадлежали Марии. Известны случаи, когда мужья, после смерти своих жен, передавали имущество, в том числе и их приданое, монастырю на помин души умершей супруги. Так, Михаил Ангел Кумпариот в 1291 г. подарил монастырю Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы оливковые деревья на помин души своей покойной жены Марии774. В акте отмечается, что эти деревья при жизни Марии являлись ее приданым. О праве для женщины распоряжаться своим имуществом, в том числе и приданым, после смерти свидетельствует завещание Анны Торникины Панкерниссы, которая подарила часть своего дотального имущества – владение Белтица, в момент составления акта находящегося во владении Сербского государства. Ввиду деятельности стратопедарха Алексея и примикирия Иоанна появилась возможность вернуть эту землю под управление греков. В случае если она будет отобрана у сербов, половину этого владения Анна оставляла за собой и своими близкими: мужем и детьми, а вторую половину завещала монастырю, который планировали организовать братья Алексей и Иоанн. Показательно, что Анна специально отметила, что не прибегнет к защите прав собственности на 774 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 140–141. 239 вторую половину, несмотря на то, что она знает, что закон дает ей такую возможность775. Таким образом, мы видим, что неотчуждаемость приданого, констатируемая в законодательстве не всегда была применима на практике. Приданое могло терять данное качество как особого вида собственности, приближаясь тем самым к собственности со свободным правом распоряжения776. Эти примеры, конечно, свидетельствуют о распоряжении замужними женщинами под контролем мужей своим приданым, однако, на наш взгляд, тезис Л. Ю. Костогрызовой об экономической самостоятельности женщины все же слишком категоричен777. В данном случае было бы уместнее говорить о достаточно высокой степени экономической самостоятельности женщины в вопросах ее владения и распоряжения своим приданым. Византийские законы второй половины XIII–середины XV вв. предполагали большее равенство в имущественных правах между женщиной и мужчиной по сравнению с классическим римским правом. Как мы уже отмечали, согласно византийскому законодательству, приданое матери переходило по наследству к дочери. К тому же, дочь могла оспорить размер своего приданого, если то составляло меньше трети имущества ее матери778. Это подтверждается актом, где действует Филиппа Асанина, жена Михаила Контопетра, будучи еще несовершеннолетней779. В данном случае, судя по всему, не были найдены завещания ее родителей, по крайней мере, о нем ничего не говорится. Но в ходе проверки выяснилось, что половина земли принадлежала Филиппе, дочери Димитрия Асанина, а половина – монастырю Ксеропотаму. После смерти бабушки и сестры, Филиппа подарила оставшуюся часть монастырю. В качестве представления своих интересов и для подписи за нее был приглашен знаменитый Константин Арменопул. Однако материнское приданое могло перейти и к сыну, в связи с тем, что у женщины могло не быть 775 Saint-Pantéléèmôn (1982). P. 104–105. Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. P. 237. 777 Костогрызова Л. Ю. Правовое положение женщины в Византии. С. 95. 778 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 315, 316. 779 Xéropotamou (1964). P. 193–195. 776 240 дочерей. В таком случае, как мы видим из ряда актов монастыря Иоанна Предтечи, что мужчины продают в числе прочего своего имущества и приданое своих матерей780. Важно, что собственность, по сути, являлась наследственной и сохраняла наименование «приданое». О том, как приданое постепенно становилось частью семейной собственности, косвенно свидетельствует акт № 61 Ивирского монастыря, в котором Иоанн, Евдокия и четверо их детей продают 1000 модиев земли781. В акте приводится пересказ брачного договора Иоанна и Евдокии, из которого ясно, что эта земля – часть приданого Евдокии782, однако позднее эта земля стала восприниматься как семейная собственность (γονικὴν γῆν)783. Подобные случаи были описаны в исторической литературе. Если В. Кравари в подобных ситуациях видит, в первую очередь, объединение семейной собственности784, то Е. Саради считает, что это, прежде всего, отчуждение приданого785. Стоит отметить, что этот случай в отличие от многих не объясняет отчуждение приданого особыми обстоятельствами. Акт выглядит так, как будто речь идет об обычной продаже. Однако, как нам кажется, объединение семейной собственности и практика отчуждения приданого – достаточно взаимосвязанные между собой процессы, которые шли параллельно. Юридическая практика под воздействием и модернизационных процессов допускала, в том числе, отчуждение приданого, вследствие чего оно приближалось de facto по статусу к семейной наследственной собственности. Став частью семейной собственности, подобное имущество теряло правовые ограничения по распоряжению приданым, поэтому категоричное лимитирование его отчуждения на практике больше не действовало. Вместе с тем, вследствие 780 Вазелонские акты [BA]. С. 48–51; и др. Iviron (1994). Vol. 3. P. 111. 3–5. 782 Iviron (1994). ). Vol. 3. P. 111. 14. 783 Iviron (1994). ). Vol. 3. P. 112. 31. 784 Kravari V. Les actes privès des monastères de l’Athos et l’unité du patrimonial familial. 781 P. 84. 785 Saradi H. The alienation of the dowry in the acts of Byzantine notaries. С. 74. 241 этого оно теряло и свои защитные функции для обеспечения материального благосостояния семьи, детей. Для того чтобы лучше оценить возможность распоряжения приданым, обратимся к таблицам 7 и 8. Факт распоряжения приданым зафиксирован в 33 актах, но упоминается оно еще в 31. Приданое дает в сумме 18,56 % сделок, занимая третье место после участия женщины в распоряжении семейной собственностью (29,86 %) и личной собственностью женщины на имущество (20,39 %). В категории неизвестного происхождения семейной собственности – 83 акта или 24,06 %, также как и в категории личной неизвестного происхождения – 42 акта или 12,7 % вполне могло скрываться и приданое. Это очень высокий удельный вес сделок по распоряжению приданым. Подводя итог, можно сказать, что с одной стороны, неотчуждаемость приданого ограничивала экономическую активность женщины, сохраняя его «на черный день» для детей. С другой стороны, под воздействием модернизационных процессов мы видим примеры сдачи приданого в аренду, передачи монастырю, вложения его в торговлю, в ремесленные мастерские, бани, доходные дома. Таким образом, приданое в Византии второй половины XIII– середины XV вв. становилось все более и более ликвидным на практике. Это стало одной из характерных черт имущественного положения византийской женщины в палеологовский период. 3.3 Проявление имущественных прав византийской женщины Женщина в Византийской империи могла обладать и отчуждаемой наследственной собственностью на имущетво786. Согласно исследованиям А. Лайу, 786 женщина владела такой собственностью вместе со своими Когут Е. В. Эволюция права собственности византийской женщины по актам афонских монастырей в эпоху Палеологов // Проблемы истории, филологии, культуры. 2012. № 3. С. 96–103. 242 родственниками, и такая собственность при ее отчуждении, как правило, возвращалась к родственникам787, т. е. продать такую собственность постороннему было нельзя – только родственнику. С одной стороны, мы видели массу подтверждений этому во втором разделе. С другой стороны, у женщины появляется, и личная наследственная собственность с возможностью ею распоряжаться, причем, не имея никаких ограничений, это отразилось не только в законодательстве, но и демонстрирует таблица 9. Акты по поводу личной собственности на имущество женщин занимают второе место после семейной разновидности владения и составляют 20,29 % документов от общего количества. Опять, как и в случае с семейной (таблица 10), доля актов по распоряжению личной собственностью происхождения (42 акта) превышает на имущество неизвестного выясненную нами наследственную (28 актов). «Неизвестное происхождение» могло скрывать, как отмечалось выше, и запрещенные сделки с приданым. Более всего этих документов в монастыре Иоанна Предтечи Вазелон – 27 актов (72,97 % от Вазелонских актов или 7,83 % от общего количества актов), монастыре Пресвятой Богородицы Лемвиотиссы – 8 актов (14,82 %, что составляет 2,32 % от общего количества актов). Совсем не зафиксировали личную собственность женщин на имущество в монастырях Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра. Высока доля проблем по личной, правда, неизвестного происхождения, собственности – 13 актов (12,26 %) в документах Константинопольского патриархата. Поскольку в этих актах разбирались сложные ситуации, порой они свидетельствуют о распространенных возможностях реализации женщиной своих имущественных прав по распоряжению личной собственностью. 787 Laiou A. E. The role of women in Byzantine society. Р. 241. 243 Таблица 9 — Личная собственность женщин на имущество в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Богородицы Лемвиотиссы Монастыри Богородицы Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Афонские монастыри Итого процент Процент в общей сумме актов личная вся акты процент личная неизвестного происхождения акты процент Акты личная наследственная акты Учреждение регион монастырь, где составлены акты Разновидности собственности на имущество, которым владели женщины 106 - - 13 12,26 13 12,26 3,77 3 - - 1 33,33 1 33,33 0,29 54 - - 8 14,82 8 14,82 2,32 17 - - - - - - - 21 1 4,77 - - 1 4,77 0,29 37 9 24,32 18 48,65 27 72,97 7,83 107 345 18 28 16,82 8,12 2 42 1,87 12,17 20 18,69 5,80 70 20,29 20,29 Примечание – Источники указаны в таблице 2. Афонские монастыри представляют 20 актов (18,69 %), что составляет 5,80 % от общего числа актов по личной собственности палеологовской женщины. Доля 18,69 % ниже среднего процента актов по распоряжению личной собственностью, в среднем по одному на монастырь. Всего один документ нами 244 выявлен среди актов латинских владений на востоке, писем греков к западным правителям. Но если он один из трех и составил 33,33 %, то один акт в монастыре Святого Иоанна Богослова на о. Патмос дает нам всего 4,47 %. В целом указанная выше категория в общем потоке актового материала монастырей дает по 0,29 %. Выделение в документах личной собственности женщины свидетельствует о том, что личное имущество женщин действительно охранялось законом на практике, независимо от ее семейного положения, она имела не только право на наследство, но и получала имущество по наследству, и, главное обладала широкими правами по распоряжению имуществом. Женщина имела не только право продать, купить, отдать, подарить, то или иное имущество, которое не являлось ее приданым, и не входило в счет подарков (предбрачного дара)788, но и осуществляла свои имущественные права на практике, что нашло свое отражение в монастырских актах. Акты, составленные по поводу этой разновидности собственности, также демонстрируют сохранение связи женщины с семьей отца. Монахиня Марина, в миру супруга Кира Михаила, вместе с ее внучкой Ириной, ее родным братом Иоанном, ее родными сыновьями Георгием и Михаилом, двоюродной сестрой Ириной, родственницами Ангелиной и Марией продала Хиландару землю, расположенную в Кезорополисе за 210 иперперов789. Этот акт свидетельствует о том, что женщина могла стоять во главе хозяйства, даже будучи монахиней. Феодора Комнина Сенахерина подарила Ватопеду в 1320 г. маленький монастырь Святого Георгия, располагавшийся на патримониальной земле в Каламитзионе, и, кроме того, свою половину патримониальной земли, принадлежавшей Феодоре и ее сестре, размером 300 модиев, а также пастбище, расположенное в горах Ханфия790. 788 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 80. Chilandar (1911). P. 155–158. 790 Vatopédi (2001). Vol. 1. Р. 227–228. 789 245 Евдокия, дочь Комненуцика, жена Димитрия Калигопула, владела, кроме всего прочего, доставшимися ей по наследству от отца имением, расположенным в Псалидофурне, и землей в Псалии791. Площадь земли была 150 имперских модиев. В течение некоторого времени до заключения акта о дарении, она сдавала землю в Псалии в аренду монастырю в счет погашения долга по 3 иперпера в год792. Но в 1364 г. женщина решила уступить ее монастырю. Монастырь объясняет это тем, что когда-то эти земли были подарены императорами на помин их души, затем монастырь роздал эти земли и теперь частично они снова возвращены монастырю – Ксенофонту793. К сожалению, в источнике не сохранилось завершение акта. Ксения и Софросиния, дочери Сарантина, продали Зографу за 500 иперперов землю на Стримоне (Струме), которую они получили по наследству от своей сестры Анны, супруги Мануила Диплобатаца794. Это еще раз подтверждает арменопуловское утверждение о возможности наследования имущества и по женской линии795, что в данном случае мы опять видим. Кроме того, это говорит о том, что жена могла распоряжаться своим имуществом, завещав имущество тому, кому она пожелала, и далеко не всегда мужу. Феодора, дочь Димитрия и Марии Деблитзинов, с согласия своего мужа архонта Варфоломея Коми, пыталась получить обратно поля своего отца, отданные им и ее матерью Марией монастырю Дохиару в обмен на получение трех аделфатов (пожизненной и оговоренной в акте) и на помин души Димитрия796. В свое время в 1389 г. ее мать Мария имела судебное разбирательство с монастырем в связи с тем, что монастырь не выполнял свои обязательство относительно аделфатов. Оно закончилось признанием правоты Марии, однако земля осталась в пользовании у монастыря. Претензия Феодоры 791 Xénophon (1986). Р. 212. 14–21. Xénophon (1986). P. 213. 21–24. 793 Xénophon (1986). P. 213. 21–24. 794 Zographou (1907). P. 64–65. 795 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 294. 796 Docheiariou (1984). P. 266. 792 246 связана с тем, что когда-то эта земля была дарована ее отцу императорским хрисовулом, а в таком случае согласно закону, как гласит акт, земля должна достаться детям, а не монастырю. Теперь же в 1419 г. дело не доходит до суда, все решает митрополит Фессалоники Симеон, предписывая, что аделфаты должны были содержаться еще год, а затем земля должна попасть в полное распоряжение монастыря. Не вдаваясь в юридические особенности этого дела и решения по нему, Мария самостоятельно участвует в судебном процессе, а Феодора – с согласия мужа. Тем не менее, это говорит о том, что женщина была в состоянии (имела соответствующие предоставленные правом возможности и юридическую подготовку) представлять свои интересы в суде, в частности в делах, касающихся ее имущества. В палеологовское время все чаще в актах указывается на наличие у женщины единоличной наследуемой собственности (γονικόν / γονικόθεν). Так Монахиня Анисия, вдова великого друнгария Феодора Комнина Кантакузина, подарила для увековечивания памяти своего мужа мельницу, расположенную в городе Мелнике, которую она и ее дочь унаследовали, а с ним виноградник, полученный ими ввиду его выморочности797. Мария Ласкарина продала Пантократору часть своей земли, расположенной недалеко от Христополиса в Месампелии за 130 иперперов. Эта земля досталась ей по наследству (γονικόθεν)798. Таким образом, мы видим еще один пример владения имуществом на основе обычной наследуемой собственности, который наряду с другим, приводимым нами ниже показывает, что женщины могли свободно наследовать собственность и распоряжаться ею без опекунов, если они были совершеннолетними. Ирина Панагиоту и ее дочь Мария продают поле размером 3 модия за одну корову с теленком, то, и другое приравнивается по стоимости к 10 иперперам799. 797 Vatopédi (2001). Vol. 1. Р. 174. Pantocrator (1991). P. 87–88. 799 Lavra (1977). Vol. 2. P. 68. 798 247 Данная продажа – это фактически обмен, при этом мы видим, что Ирина и ее дочь живут крайне небогато, видимо, постепенно разоряются. Ирина, судя по всему, – вдова, землю обрабатывать у нее нет возможности, поэтому она и меняет ее на корову, от которой получит доход в виде молока. Монахиня Агапа Ангелина Сфранзи Палеологина продает 2044 императорских модиев земли за 300 номизм, 200 из которых она забирает наличными в присутствии родственника своего брата императора800. Во-первых, мы видим, что в данном случае речь идет об очень крупной продаже земельной собственности, касавшейся в этом акте императорской семьи. Во-вторых, продажу осуществляет монахиня. В-третьих, в данном акте, как и во многих других, часть суммы, которая должна быть выплачена продавцу имущества, находившегося в его собственности, остается у монастыря, в этом конкретном акте у Лавры. Эта сумма остается у монастыря в счет поминовения родителей Агапы Ангелины Сфранзи Палеологины. Как мы видим из таблицы 9, наибольший процент распоряжения женщинами личной собственностью на имущество приходится на акты монастыря Иоанн Предтечи Вазелон – 27 актов из 70, или 38,57 % от всех документов по личной собственности. Это, возможно, связано с расположением монастыря на границе, большим количеством вдов и матерей, потерявших своих мужей и детей в военных конфликтах, а также незамужних женщин и поэтому вынужденных и имевших право самостоятельно распоряжаться своим имуществом. Так, по акту № 38 от 1261 г. Мария Цархалина подарила монастырю наследственную землю в стаси Агридия, так как пятеро ее сыновей находятся в плену, но с условием, что если они вернутся, она сможет получить свою землю назад для передачи ее им801. Не осталось наследников и у Анны Элафины, которая передала половину своего наследного имущества монастырю802. 800 Lavra (1979). Vol. 3. Р. 208–209. Вазелонские акты [BA]. С. 17. 802 Вазелонские акты [BA]. С. 39–40. 801 248 Мы уже отмечали, большая часть вкладов женщинами делалась на помин своей души и душ своих близких. Пример Зои Калдены интересен тем, что подобное пожертвование она делает из своей наследственной собственности803. Константин Арменопул отмечал, что мужчины и женщины имеют равные права, выступая в качестве наследников как нисходящей, так и восходящей линии804. Но на практике сохранялась гендерная ассиметрия, поскольку законодатель настаивал на их равенстве805. Анализ участия женщин в распоряжении наследственной собственностью является важным для изучения их имущественных прав, что показано в таблице 10 об участии женщин в распоряжении семейной и личной собственностью на имущество. Источники указаны в таблице 2. 48 выявленных актов по поводу наследственной собственности на имущество составили 13,91 % всех сделок. В 20-ти случаях (5,8 %) женщины участвовали в решении вопросов о наследственной семейной собственности, и 28 актов (8,12 %) зафиксировали распоряжение ею личной наследственной собственностью на имущество. Соотношение между ними показывает превышение, что очень важно, сделок личного характера: 58,33 против 41,66 %. Более всего актов по распоряжению наследственной собственностью мы обнаружили в Афонских монастырях: 18 личной и 3 семейной, или 19,63 % актов данных монастырей. Но это в среднем по одному акту на монастырь, и 6,09 % от общего количества изучаемых нами 345 актов. Затем идут Вазелонские акты монастыря Иоанна Предтечи. Они дали всплеск актов с личной наследственной собственностью – 9 актов, что составляет 24,32 % в ВА и 2,61 % от всех актов. В монастыре Святого Иоанна Богослова на о. Патмос – 6 (28,57 %) актов с имуществом, находившимся в семейной, и 1 (4,77 %) – в личной собственности. Удельный вес этих актов составил 2,03 %. Таков же удельный вес семи актов по наследственной собственности в монастырях Пресвятой Лемвиотиссы, но они касаются только семейной собственности. 803 Вазелонские акты [BA]. С. 45. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 294. 805 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 294. 804 Богородицы 249 Таблица 10 — Участие женщин в распоряжении семейной и личной собственностью на имущество в актах византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. Учреждение регион монастырь, где составлены акты Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Лемвиотиссы Монастыри Макринитиссы и Иоанна Предтечи Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Афонские монастыри Итого Акты без типиконов и практик Разновидности собственности на имущество, которым владели женщины семейная личная семейная личная неизвестного неизвестного наследственная наследственная происхождения происхождения акты процент акты процент акты процент акты процент 106 - - 9 8,49 - - 13 12,26 3 - - 1 33,33 - - 1 33,33 54 7 12,96 23 42,59 - - 8 14,82 17 2 11,77 1 5,88 - - - - 21 6 28,57 6 28,57 1 4,77 - - 37 2 5,41 1 2,70 9 24,32 18 48,65 107 345 3 20 2,80 5,80 42 83 39,25 24,06 18 28 16,82 8,12 2 42 1,87 12,17 250 Рассмотрим документы, когда женщина являлась главным контрагентом в акте по управлению имуществом. Монастырские акты сохранили несколько примеров подобного распоряжения имуществом. В 1415 г. Маргарита Каллиеппул, в монашестве Макрина, вместе со своей сестрой Кале и ее сыном Василием Анпроби распорядилась семейной наследственной собственностью806. С точки зрения изучения гендерных аспектов управлению имуществом важно отметить ряд фактов. Во-первых, часть своей личной наследуемой собственности Макрина отдала в качестве приданого своей дочери Елены. Во-вторых, вместе с вышеназванными родственниками подарила монастырю земельные владения, которые являлись частью их совместной семейной наследственной собственности. В-третьих, дочь, получая приданое из собственности матери, не является контрагентом данного акта. Возможно, это связано с ее малолетством, или с тем, что ее долю в семейной собственности мать ей уже выделила в качестве приданого. Другим примером подобного управления имуществом является акт № 142 от 1433 г, где Кале Лалацопул вместе с сыном своей сестры Севастом и своим двоюродным братом иеромонахом Космой передала часть своего семейного имущества монастырю Иоанна Предтечи807. Показательна причина, по которой происходит данное распоряжение – для того, чтобы обезопасить и защитить собственность в условиях надвигавшейся катастрофы. В 1434 г. Василики Пухинтопул вместе со своими сыновьями передает свою наследственную собственность монастырю808. По сравнению с выше названным документами, в акте идет речь не о «τὸ γονικὸν ἡμῶν», а о «τὰ γονικὰ μου». На наш взгляд, в этих документах прослеживается важная разница. Там, где речь идет о «нашем наследственном имении», как мы понимаем, имеется в виду долевая собственность женщины в общем объеме семейного имущества, т. е. женщина имеет равные с другими членами семьи права на эту 806 Вазелонские акты [BA]. С. 91–92. Вазелонские акты [BA]. С.103–104. 808 Вазелонские акты [BA]. С. 107–108. 807 251 собственность, поэтому все члены семьи приняли участие в сделке, подписали документ. В акте, где распоряжение касается «моей наследственной собственности», по нашему мнению, подразумевается, что в данный момент, а именно в 1434 г., имение, расположенное в Хортокопи, являлось ее личной собственностью. С одной стороны, может показаться, что функция сыновей в этой сделке одобрительная, т. е. они «визируют» распоряжение имуществом своей матерью. Но нам кажется, что в данном случае они, скорее участвуют в сделке, являясь несовершеннолетними, чье упоминание необходимо, чтобы впоследствии они не моги оспорить сделку своей матери. Хотя, безусловно, и первый вариант нельзя исключить. Отметим только, что весь документ написан от лица Василики Пухинтопул, и ее дети упомянуты лишь в самом начале. Тогда как в других документах все действия производятся во множественном числе, пишется «Мы…»809. Однако наиболее часто встречающееся участие женщин в распоряжении семейной наследственной собственностью не как самостоятельного контрагента, а в составе большой или маленькой семьи. В качестве примера можно привести продажу семьей Льва Мандале полей в области Тропигарум монастыря св. Иоанна на о. Патмос. Среди членов его семьи, осуществивших продажу этого наследственного имущества, была его супруга Анна810. Феодора расположенный Горгена в продала квартале дом вместе Асоматов в с двором Фессалонике и на деревьями, территории, принадлежавшей клиру этой церкви (к сожалению, упоминается только его глава Иоанн Пападопул)811. Видимо, церковь была крайне заинтересована в данном приобретении, так как это позволяло создать вокруг себя удобный хозяйственный комплекс. Завещание монахини Нимфодоры812 также является интересным примером акта, в котором сделку с мужским монастырем совершила обитательница 809 Например. Вазелонские акты [BA]. С. 104,19. Acta et diplomata graeca … MM.VI. P. 158–159. 811 Xénophon (1986). P. 108–109. 812 Xéropotamou (1964). P. 216–218. 810 252 женского. Она была супругой Маркела, которого монахи Ксеропатама называли «вторым основателем», потому что он очень часто совершал дарения в пользу монастыря на его периодическое восстановление. Но он оставил свою жену, т. е. Нимфодору, в Сидерокозии, что, естественно, вызывало критику монахов Ксеропатама. Она написала завещание в пользу монастыря Ксеропотам, в котором она жила и кормилась до своей смерти. К этому времени она была владелицей Церкви Святого Николая вместе с зависимыми от нее, дома и зависимыми в Изворе, дома в Сидерокозии, несколькими долями в двух гончарных мастерских вместе с другими жителями этого города. После своей смерти она просила служить по ней службу и выпивать за нее чашу во время трапезы. Интересно, что к моменту заключения сделки ей было уже 84 года. К сожалению, происхождение данной собственности у Нимфодоры для нас неизвестно. Даже несовершеннолетняя женщина (до 12 лет) могла заключать различные сделки, однако при этом ей обязательно требовался опекун. Например, когда несовершеннолетняя Анна Паксамада совершила продажу трех домов, принадлежавших семье ее мужа, (а именно ее деверю Мануилу Паксамада), судя по всему и деверь, и муж Анны уже умерли. Ее брат, Димитрий Карсерис, участвовал в сделке с Ивирийским монастырем в качестве опекуна Анны. Все три дома были проданы за 60 иперперов813. Акт Феодоры Палеологины Филантропены позволил сделать интересные выводы. Феодора Палеологина Филантропена подарила монастырю деревню Святого Георгия Берзицикон с озером и лесом со всеми правами на помин души своего отца, племянника Алексея Палеолога и его детей814. Эта земля первоначально принадлежала ее отцу, прадеду императора, он ее завещал своему внуку, племяннику Феодоры – Алексею Палеологу, но с тем условием, что ежегодно тот должен вносить на помин души умершего 10 иперперов монастырю Филофею. Некоторое время спустя он погиб в битве. Информацию о 813 814 Iviron (1994). Vol. 3. P. 253–254. Philothéou (1987). P. 322. 27–28, 323. 50 253 том, что случилось с его женой акт нам не дает (скорее всего, она умерла). Известно только, что после смерти Алексея Феодора стала опекуном его детей, к которым по закону и перешло данное владение. Она, имея право управлять их имуществом, посчитала, что наилучший вариант отдать деревню монастырю. Родословную Феодоры установить, как оказалось, не так то просто. О том, кто она такая в исторической литературе высказывалось несколько предположений. Р. С. Гуда считал, что это дочь Михаила IX, вышедшая замуж за болгарского царя Федора Святослава в 1320 г., а после его смерти за другого болгарского царя – Михаила Шишмана, а затем за некоего Филантропена815. Ф. Дэльгер816 опроверг эту теорию и выдвинул свою, согласно которой она – дочь Андроника III. В. Кравари считает, что это невозможно, потому что в таком случае Алексей Палеолог – сын одного из сыновей Андроника III. Эту гипотезу Ф. Дэльгера опровергает тот факт, что Андроник III умер очень молодым, его старшему сыну Иоанну в это время было 9 лет, поэтому Андроник III никак не мог застать рождение какого-либо из своих внуков. А ведь, согласно акту, он должен был упомянуть в завещании хотя бы одного из них – Алексея Палеолога. Кравари предполагает, что в этом акте упоминается Феодора – кузина Иоанна V. Михаил Филантропен, родственник великого стратопедарха, который упоминается около 1350 г. как кузен императора817. Мы попробовали на основе актового материала и с учетом данных литературы воссоздать предполагаемое древо Феодоры Палеологины Филантропены, что отражено в схеме на рисунках 3–4. 815 Nouveaux documents du monastère de Philothéou. P. 317. Dölger F. Chronologisches und Prosopographisches zur byzantinischen Geschichte der 13. Jahrhunderts // Byzantinische Zeitschrift. 1927. Vol. 27. S. 429. 817 Nouveaux documents du monastère de Philothéou. P. 317–318. 816 254 Рисунок 3 — Императорская фамилия в XIV в. Рисунок 4 — Предполагаемое древо Феодоры Палеологины Филантропены 255 Для данного исследования также важно, что Феодора являлась опекуном не своим детям (такое допускалось византийским правом– см. первый раздел), а внучатым племянникам. Это свидетельствует о более широком, по сравнению с заявленным в законодательстве, круге лиц, опеку над которыми могли доверить женщине. Другой пример. Феодора Кантакузина подарила владение, называемое Елеуса, у Серр. В него входили сады, дома, лавки, виноградники, имение у деревни Косну вместе со 100 головами скота818. В ответ монастырь, пока она будет жива, ежегодно должен был служить молебны за здравие, упоминать ее во всех своих молитвах, а после ее ухода в мир иной, молиться за упокой ее души. Феодора выступает в качестве лица, от которого исходит документ, но под ним стоит не только ее подпись, но и сигнатура ее сына, великого доместика Иоанна Кантакузина819. В акте есть упоминание о том, что сын Феодоры не будет иметь претензий к монастырю после смерти матери, и его подпись – гарантия, что именно так и будет, однако мы не считаем, что на этом основании можно говорить о том, что женщина была ограничена в управлении своим имуществам. Скорее, это была гарантия для монастыря того, что впоследствии не будет подано судебного иска по возврату данного имущества наследникам. В сентябре 1271 г. Зоя, дочь Стефана Сурополи и жена Иоанна Мелахрина, продала свои владения монастырю820. В акте подчеркивается, что монастырю дарится наследственная собственность. Важным для данного исследования является тот факт, что, хотя Зоя и совершила продажу самостоятельно без участия мужчин, у нее, видимо, не осталось живых родственников-мужчин, поскольку в акте указано, что и ее отец, и ее муж умерли. Мы уже отмечали, что собственность женщин на имущество имела место не только среди знатных византийских женщин, но и среди других сословий. Большинство актов представлено супружескими парами. К сожалению, пока нам удалось обнаружить небольшое количество актов, где самостоятельными 818 Kutlumus (1988). P. 285–287. Kutlumus (1988). P. 287. 87–88. 820 Acta et diplomata graeca … MM.IV. P. 393–396. 819 256 контрагентами выступают женщины из низших слоев византийского социума, что и понятно, т. к. таких было немного. Немногочисленные примеры приводит в своей монографии А. Лайу821. Архивы Ватопеда сохранили акт о продаже крестьянками деревни Иерисос монастырю земельных участков. Крестьянка Ирина, дочь Иоанна Колокинфа, супруга Георгия Гунареса продала поле размером 12 модиев за 5 иперперов. Зоя и Ирина, дочери покойного протопапы епархии Георги, продали с согласия их дяди 10 модиев земли за 14 номизм. Мария, супруга Вулкана, и ее дети продали поле за 2,5 иперпера. Феодора Номика и ее сын Михаил продали монастырю Ватопеду землю размером 6 модиев за 4 иперпера без двух венецианских дукатов822. Как видим, участки эти небольшие по площади, но были расположены в одной деревне и потому для монастыря они представляли ценность. В актах Хиландара также есть два примера, когда крестьянки единолично продают монастырю свои участки823. Это сделки Марии Парфлагены, получившей за свой участок 7 дукатов, и Марии Драготины, получившей 30 дукатов. В обоих случаях указано, что данная собственность является наследственной. Мы видим, что со стороны монастырей шел поиск подобных участков, скупка которых для монастыря стоила не очень дорого, поскольку продажи совершали, скорее всего, вдовы с малолетними детьми, чтобы получить какие-то средства для пропитания. Кроме всего прочего, женщина могла наследовать долги, обязанности, и иногда налоговую ренту мужа. Так несовершеннолетняя Филиппа Асанина осуществила продажу земельного участка с целью погашения долгов отца824. В 1420 г. Мария Агиоритисса, имея лишь малую часть от прежнего богатства, и находясь в крайней бедности, не могла больше выполнять свои обязанности по содержанию наследуемой церкви Сорока мучеников, которое освобождало ее от 821 Laiou-Thomadakis A. E. Peasant Society in the Late Byzantine Empire… P. 182–203. Vatopédi (2001). Vol. 1. Р. 244. 1–9, 245–246. 22–27, 247. 34–59, 250–251. 73–81. 823 Chilandar (1911). P. 226. 70–73. 824 Xéropotamou (1964). P. 193–196. 822 257 налога. Эта церковь находилась в квартале Омфалов, в бывшем сгоревшем еврейском квартале Фессалоники. Церковь Сорока Мучеников начала разрушаться вследствие дождевой воды и злобы соседей, и в результате стала местом скопления мусора для всей деревни. Мария, боясь, как бы этот храм совсем не разрушился, посчитала важным вернуть его Богу, и долго искала того, кто мог бы взять на себя обязанность содержать церковь, но никто не соглашался взять на себя обязательства по содержанию этой церкви. Некоторое время спустя она встретила игумена Дионисиата Даниила, который был известен своими добродетелями. Ему она предложила взять на себя все обязанности, связанные с этой церковью, а также получить соседнее полуразрушенное здание, которое она когда-то приобрела по праву соседства. Игумен отреставрировать церковь. Отныне монастырь Дионисиата обязался получает полные права на собственность на эту церковь, а также обязуется поминать родителей Марии, а после ее смерти и ее тоже825. Таким образом, исходя из того, что Мария Агиоритисса дарит с согласия митрополита Фессалоники Симеона эту церковь и землю, на которой она стоит вместе со всеми обязанностями, мы можем сделать вывод о том, что даже управлением таким делом как благоустройство и содержание церкви могла заниматься женщина без всякой мужской помощи. С другой стороны, мы видим процессы оскудения византийской аристократии. По закону, если овдовевший супруг не вступал во второй брак, то получал свою часть наследства наравне с детьми826. Покойный Алексей Султан Палеолог, согласно императорскому хрисовулу, имел право на налоговую ренту (οἰκονομία) объемом 380 иперперов827. После его смерти его жена монахиня Ксения Султанина обратилась к императору Иоанну V, с просьбой о восстановлении права, хотя бы на часть этой ренты, чтобы содержать себя и своего сына. Император дал ей право на налоговую ренту в 100 иперперов828. 825 Dionysiou (1968). Р. 113. 35–36. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 243–244. 827 Vatopédi (2006). Vol. 2. P. 190. 2–5. 828 Vatopédi (2006). P. 190. 6. 826 258 Мы отмечали уже, что Константин Арменопул подчеркивал, что мужчины и женщины имели равные права, выступая в качестве наследников829. Данный акт доказывает существование этой нормы на практике. Общий анализ участия женщин во владении всеми разновидностями собственности на имущество в палеологовской Византии дают таблицы 11–12 (источники указаны в таблице 2). Более всего женщины участвовали в распоряжении семейной собственностью, второе место занимают сделки по личной собственности на имущество, третье – дают акты с приданым. Как уже отмечалось, больше всего женщины участвовали в распоряжении семейной собственностью. Это 103 из 345 рассмотренных нами актов или 29,86 %. Выше всего доля монастыря Святого Иоанна Богослова на острове Патмос, монастыря Лемвиотиссы, афонских монастырей. Акты латинских владений на востоке, письма греков к западным правителям и частноправовые акты представлены тремя актами, поэтому один акт дает очень высокий процент, который позволяет охарактеризовать эту группу учреждений, но не общую картину рассмотрения. Второе место занимает личная собственность на имущество – 70 актов или 20,29 %. Здесь уже лидирует монастырь Иоанна Предтечи Вазелон, который дал 27 актов или 38,57 % от всех документов по личной собственности. Афонские монастыри представляют 20 актов (28,57 %), документы Константинопольского патриархата 13 актов (18,57 %), в монастыре Пресвятой Лемвиотиссы – 8 актов (11,43 %). 829 Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος ... Σ. 294. Богородицы 259 Таблица 11 — Соотношение разновидностей собственности женщин на имущество в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. (в процентах) Учреждение регион монастырь, где составлены акты Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Лемвиотиссы Монастыри Макринитиссы и Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Афонские монастыри Итого Разновидности собственности на имущество, которым владели женщины Акты семейная наследстве нная семейная неизвестного происхождения личная наследственная личная неизвестного происхождения приданое распоряжение приданое упоминание предбрачный дар 106 - 8,49 - 12,26 11,32 28,30 0,94 3 - 33,33 - 33,33 - - - 54 12,96 42,59 - 14,82 11,11 - - 17 11,77 5,88 - - - - - 21 28,57 28,57 4,77 - - - - 37 5,41 2,70 24,32 48,65 16,22 - - 107 2,80 39,25 16,82 1,87 8,41 0,94 0,94 345 5,80 24,06 8,12 12,17 9,57 8,99 0,58 260 Как в анализе семейной, так и личной собственности на имущество является важным участие женщины в распоряжении наследственной собственностью. 48 выявленных актов по поводу наследственной собственности на имущество составили 13,91 % всех сделок. В 20-ти случаях (5,8 %) женщины участвовали в решении вопросов о наследственной семейной собственности, и 28 актов (8,12 %) зафиксировали распоряжение ими личной наследственной собственностью на имущество. Соотношение между ними показывает, превышение, что очень важно, сделок личного характера как 58,33 среди всех актов с личной собственностью, против 41,66 % среди документов с семейной собственностью. Это говорит о широких наследственных правах византийских женщин и не менее широких правах на распоряжение имуществом. Доля имущества, собственность на которое носит неизвестное происхождение, выше, чем наследственная, как в сделках с семейной собственностью – 83 акта, так и с личной – 43 акта. В этой позиции, напротив, преобладает доля актов с семейной собственностью: 24,06 % против 12,17 %. Более всего мы обнаружили актов по распоряжению наследственной собственностью в Афонских монастырях, затем идут Вазелонские акты монастыря Иоанна Предтечи. Неизвестное происхождение могло скрывать, как отмечалось выше, свидетельствовать сделки и о с росте приданым. процессов Данный факт купли-продажи также может имущества в палеологовской Византии. Третье место после участия женщины в распоряжении семейной собственностью (29,86 %) и личной собственностью женщины на имущество (20,39 %) занимают акты с приданым – 18,56 % сделок. Из 64 актов факт распоряжения приданым зафиксирован в 33 актах, но упоминается оно еще в 31. При этом в монастырях, за исключением одного на Афоне, все акты по распоряжению приданым. Наивысшую долю документов дал Константинопольский патриархат – 12 актов по распоряжению приданым и в 30ти оно упоминается, что говорит о ликвидности дотальной собственности. 261 Таблица 12 — Разновидности собственности женщин на имущество в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. процент акты процент предбрачный дар акты приданое упоминание процент приданое распоряжение акты личная неизвестного происхождения процент процент личная наследственная 106 - - 9 8,49 - - 13 12,26 12 11,32 30 28,3 1 0,94 3 - - 1 33,33 - - 1 33,33 - - - - - - 54 7 12,96 23 42,59 - - 8 14,82 6 11,11 - - - - 17 2 11,77 1 5,88 - - - - - - - - - - 21 6 28,57 6 28,57 1 4,77 - - - - - - - - 37 2 5,41 1 2,70 9 24,32 18 48,65 6 16,22 - - - - 107 345 3 20 2,80 5,80 42 83 39,25 24,06 18 28 16,82 8,12 2 42 1,87 12,17 9 33 8,41 9,57 1 31 0,94 8,99 1 2 0,94 0,58 акты процент семейная неизвестного происхождения акты процент Акты семейная наследственная акты Константинопольский патриархат Латинские владения письма греков частноправовые акты Монастырь Лемвиотиссы Монастыри Макринитиссы и Новая Петра Монастырь Святого Иоанна Богослова на о. Патмос Монастырь Иоанна Предтечи Вазелон Афонские монастыри Итого Разновидности собственности на имущество, которым владели женщины акты Учреждение регион монастырь, где составлены акты 262 Всего два из 345 актов называет предбрачный дар, который постепенно уходит из жизни византийского социума. Акты Лавры зафиксировали очень интересный случай. Один из актов, носит обобщающий характер относительно решения различных вариантов вопросов перераспределения собственности в семье. Мария, дочь пансеваста Димитрия Спартеноса и вторая супруга Михаила Дуки Ангела подарила монастырю владение Святая Мария (Ἁγια Μαρία) во имя памяти своего мужа830. Это владение ей осталось от мужа Михаила Дуки Ангела, для которого оно было третьей частью приданого его первой жены, дочери севаста Фармакеса. Владение Святая Мария составляло шестую часть всей его собственности. Она досталась Михаилу Дуки Ангелу после смерти его жены при разделе имущества его первой супруги между ним и его тещей, вдовой Фармакеса. Интересно то, что владение Святая Мария называется в документе третьей частью приданого первой жены Михаила Ангела Дуки. Из этого документа можно сделать ряд выводов. Вопервых, видимо, первая жена Михаила Дуки Ангела получила наследство в виде приданого от своего отца севаста Фармакеса. Однако, во-вторых, ее приданое было поделено между ее родственниками – в данном случае, между матерью и мужем. Нами уже обсуждался вопрос о наследовании приданого. Видимо, в данном случае это происходило по завещанию. Интересно, что приданое дочери достается и матери-вдове, оно также является полной ее собственностью, которой она может распоряжаться. В-третьих, интересно то, что, даже став собственностью мужа, свободно передаваемой по наследству, оно, по-прежнему, называется приданым его жены (в нашем случае третья часть приданого). Это, может быть, объясняется высоким социальным положением отца первой жены севаста Фармакеса. В-четвертых, именно вдова дарует землю Лавре, т. е. распоряжается собственностью, доставшейся ей от мужа. Этот казус нам демонстрирует, что приданое могло сохранять свое наименование, несмотря на то, что оно фактически стало обычной разновидностью собственности, и дважды сменило собственника. Кроме этого, 830 Lavra (1977). Vol. 2. P. 138. 1–4. 263 доказывает, что женщина могла наследовать объекты собственности, распоряжаться своим приданым и другим своим имуществом. Проведенный анализ актов Константинопольского патриархата и византийских и трапезундских монастырей выявил возможность женщины на практике распоряжаться своим имуществом, завещать его другим лицам, в том числе и женщинам. Необходимо отметить, что во второй половине XIII–середине XV вв. все чаще и чаще византийская женщина распоряжалась своим имуществом без участия мужчин в качестве опекунов или удостоверителей. Анализ актового материала Константинопольского патриархата, византийских и трапезундских монастырей позволил сделать некоторые заключения. В первую очередь становится очевидным, что в рассматриваемый нами период второй половины XIII–середине XV вв. в византийском социуме наблюдалось расхождение законов с жизненной практикой. По сравнению с предшествующими периодами женщина уже могла распоряжаться своим имуществом самостоятельно, без участия мужа, другого мужчины из семьи или опекуна. Она могла заключать сделки по поводу своего приданого, которое фактически все больше, приближалось по своему статусу к семейной собственности, разрушая тем самым принцип неотчуждаемости приданого. Женщина могла обладать и распоряжаться отчуждаемой как семейной, так и единоличной наследственной собственностью (γονικόν). Согласно таблице 6, помещенной во втором разделе работы, женщина действует самостоятельно в 28 % случаев, еще 6 % дают акты, где женщина действует с согласия мужа, т. е. 34 %, и только 12 % проанализированных актов показывают женщину как пассивного члена семьи при заключении сделок. Рост экономической самостоятельности женщины вызван общей социально-экономической ситуацией в Византии. В период Палеологов значительно ослабевает власть pater familias и укрепляется нуклеарная семья, которая имеет большую свободу по распоряжению имуществом. С развитием экономики женщина включилась в предпринимательскую деятельность (активно идет сдача в аренду земельных участков, виноградников, мельниц и т. д.). 264 Таким образом, акты, наряду с нарративными источниками, характеризуют нестабильную обстановку в Империи, состояние напряженности социальнопсихологической атмосферы. Последнее отмечал М. В. Бибиков, рассматривая хронику Георгия Пахимера831. Из-за постоянных войн, трудной обстановки и сокращения территории Империи женщины были вынуждены продавать земельные участки, оказавшись без кормильца (работника-мужа). Угроза потерять имущество в военных столкновениях вынуждает женщин, особенно крестьянок, продать свои крохотные участки. Порой продавалась монастырю уже захваченная другими государствами территория за «полцены». Это позволяло вернуть хотя бы часть стоимости земли, в случае если монастырю удавалось в новых условиях договориться с завоевателями и получить эти земли в свою собственность. Продажа женщинами имущества во многом объясняется активизацией политики монастырей по мобилизации земельных владений в своей собственности, поскольку в подавляющем большинстве актов речь идет об участках земли, виноградниках, строениях, которые находятся либо на территории монастыря, либо граничат с его владениями. Монастыри, как выражаются землемеры, «спрямляют» границы. Тот факт, что наряду с продажами недвижимой собственности монастырям огромное место занимают дарения в их пользу имущества, свидетельствует о глубокой религиозности византийской женщины, которая передавала имущество на помин душ умерших. В палеологовское время значительно расширяются имущественные права женщин, однако содержание актового материала афонских и других монастырей, Константинопольского патриархата свидетельствует о некоторой их экономической незащищенности, которую можно объяснить особенностями ее гендерной роли. Анализируя разновидности женской собственности на имущество, которым женщины распоряжались в рассмотренных выше актах, необходимо 831 Бибиков М. В. Историческая литература Византии. С. 237. 265 отметить следующее. Во-первых, мы наблюдаем складывание семейной собственности, причем собственности близкой по своим характеристикам к современному понятию общей собственности супругов. Так, для распоряжения ею нужно согласие всех членов семьи. Кроме того, при изучении источников становится ясно, что семейная собственность складывается как из приданого и предбрачного дара, так и из наследственной собственности, принадлежавшей одному из супругов или обоим супругам. Во-вторых, именно распоряжение семейной собственностью является самым часто встречающимся в актовом материале вариантом участия женщины в распоряжении имуществом. В-третьих, в палеологовской Византии становится значительным процент женских сделок с отчуждением приданого. В-четвертых, все чаще женщина начинает владеть и распоряжаться личной наследственной собственностью, причем зачастую делать это единолично, осуществляя, таким образом, предоставленные ей законом широкие имущественные права. Таким образом, подводя итог анализу положения женщины в византийской экономике, нужно сказать, что при сохранении традиционных «женских» секторов производства (сельское хозяйство, ткачество, шитье) и торговли, наблюдается определенное расширение ее экономических свобод, например, в процессе управления семейным хозяйством (поместьями, ремесленными лавками) в условиях отсутствия мужа или его занятости на войне. Кроме того, принципиально важным является отраженный в актовом материале процесс эволюции приданого как основного вида женской собственности и частичной утраты им его экономико-правовых характеристик (как в качестве специфического вида собственности). С одной стороны, это расширяло степень экономической свободы женщины, позволяя распоряжаться этим имуществом без закрепленных законом ограничений. С другой – потеря приданым статуса неотчуждаемости лишало возможности использовать его как некий страховой фонд, призванный помочь семье в условиях неблагоприятного материального положения, что естественным образом увеличивало экономические риски женщины. 266 Заключение Подводя итоги выполненного исследования положения женщин в палеологовской Византии, нужно отметить следующее. Рассматривая гендерную идентификацию византийских женщин с точки зрения правотворчества, необходимо выделить несколько важных черт. Во-первых, это практически полное отсутствие, в отличие от предыдущего законодательства, общих положений о месте и роли женщины в византийском социуме. Во-вторых, византийское законодательство существенно ограничивало и даже во многих случаях запрещало участие женщин в общественнополитической жизни империи. Это касалось запрета занимать какие-либо должности, участвовать в судебных процессах, за исключением свидетельств по особо тяжким преступлениям против Бога и государства. В-третьих, византийское законодательство постулировало защиту женщины от необдуманных действий в связи с ее легкомысленностью и наивностью. В частности, женщина, выступившая в качестве поручителя, могла не выполнять свои финансовые обязательства перед кредиторами. Также женщина не несла ответственности в случае необоснованного обвинения коголибо в совершении преступления (то есть за клевету). В-четвертых, церковь также накладывала на деятельность женщины ряд ограничений, связанных с ее участием в религиозной жизни. Например, женщине запрещалось входить в алтарь, в течение 40 дней после родов она отлучалась от таинств и общения со священником. В-пятых, церковь и государство стремились, что отразилось в светском и каноническом праве, защитить женщину от посягательств на ее честь и имущество, соблюдая при этом не столько ее интересы, сколько интересы всего общества. Женщина в правовой культуре брачных отношений во многих аспектах являлась равной мужчине. Тем не менее, ее обязанности и права, связанные с 267 замужеством и пребыванием в браке, оговорены византийским правом намного подробнее, чем мужские. Это относится, например, к такому этапу заключения брачного союза, как обручение. Помолвка была важной составляющей всей культуры брачных отношений, являя собой некую модель будущей семьи, выполняя важную функцию цементирования отношений между будущими супругами. Во-вторых, сам институт обручения был динамичным, регулировался как светским законодательством, так и каноническим правом, которые имели между собой некоторые разночтения в вопросах регламентирования помолвки. Если рассматривать институт обручения через призму анализа положения женщины в византийском обществе, то здесь мы видим, с одной стороны, равноправие мужчин и женщин во многих вопросах (необходимость согласия родителей жениха и невесты на брак, осуждение сексуальных отношений до брака и т. д.). С другой стороны, можно заметить, что участию женщины в помолвке посвящено гораздо больше специальных норм права, чем мужчине. К ним можно отнести обязательное выделение попечителем приданого в связи с достижением брачного возраста (для возможности вступить в брак), отсутствие у попечителя возможности повлиять на выбор того или иного жениха, недопущение брака с преступником, защита от насильственного вступления в брак под давлением правителя области и т. д. Необходимо еще раз подчеркнуть, что подобные специальные нормы права создавали дополнительные меры защиты по обеспечению как финансовой и имущественной, так и физической безопасности женщин как людей «слабых», и поэтому нуждающихся в дополнительной опеке. Для брачного союза также была характерна многомерность прав и обязанностей мужчины и женщины. С одной стороны, в ряде аспектов, муж и жена были равноправны (заключение брачного контракта, возможность повторного брака и т.д.), однако многое в семье было доступно лишь мужчине. Так, именно он управлял семейной собственностью, во многом определял быт жены и детей, был главой семьи. Если говорить о проблеме прелюбодеяния, то 268 византийское право в первую очередь считало виновной в нем именно жену. Тем не менее, закон позволял женщине защитить свои права в отношении физического насилия, в вопросах, связанных с неправомерным использованием приданого и т. д. Причины развода в законодательстве в целом были симметричны для обоих полов (сумасшествие, государственная измена, невозможность исполнять супружескую обязанность). Однако сущестововали и поводы к разводу, относящие исключительно как к женскому (прелюбодеяние, общение с другими мужчинами наедине и т.п.), так и мужскому поведению (гомосексуальные связи). Важно отметить, что основной целью законодательства было не просто выразить свое понимание женщины как субъекта права, а обеспечить защиту такого важного института как семья. Поэтому можно наблюдать элементы позитивной дискриминации византиек в вопросах, связанных с обеспечением женщин и их детей необходимыми ресурсами для выживания. Несмотря на практически равные имущественные права в семье, женщина, согласно византийскому законодательству, находилась под мужской властью сначала отца, а затем и мужа. Они могли ограничивать ее как в бытовых вопросах (посещение публичных мест и т. п.), так и ряде других (управление собственностью и т. д.). Конструируя концепцию идеала женщины, византийцы включали в него как морально-нравственные категории, такие как кротость, послушание и т. п., так и физические (красота, изящность). Социальные роли византийских женщин в обществе обладали определенным набором особых характеристик. Так, императрица или фаворитка, при наличии у нее определенных личных качеств, могла оказывать влияние на внешнюю и внутреннюю политику Византийской империи (Елена Кантакузина Палеологина, Анна Савойская). Знатная женщина зачастую брала на себя обязанности по управлению поместьем или мастерской. Монахини также принимали активное участие в экономической жизни страны, в случае если их монастырь продавал в значительных объемах свою продукцию. Однако данные 269 характеристики во многом являются исключением из общего правила и набора социальных функций византийских женщин. Основное социальное пространство византийской женщины – это семья. Именно здесь возможно наиболее полно изучить положение женщин. Опираясь на исследование актового материала, мы пришли к выводу о том, что женщина принимает самое деятельное участие в распоряжении имуществом, находившимся в семейной собственности, причем в какой бы семейной роли (жена, мать, дочь, сестра) она не выступала. Во-вторых, в палеологовский период увеличилось количество случаев самостоятельного распоряжения имуществом женами, что свидетельствует о возросшей имущественной независимости от мужа. В-третьих, возрастает роль матери в жизни семьи и детей, особенно если она являлась вдовой. В-четвертых, женщина имела возможность развестись. Тем не менее, во время бракоразводных процессов ее интересы представлял, как правило, один из ее родителей, что свидетельствует как о сохранении связи с отцом и матерью и некоторой зависимости от родителей, так и о недостаточности образования молодых женщин, в том числе в вопросах брачного права. Отношения между членами семьи могли быть далеко не безоблачными. Для этого могли быть самые разные причины, в том числе и споры по поводу собственности, которые решались (по крайней мере, часть из них) обращением в суд. Надо отметить, что решения, принятые по тому или иному вопросу в целом соответствовали византийскому законодательству. Безусловно, женщина занимала достаточно скромное место в византийской экономике, сохраняя за собой несколько традиционных сфер, такие как сельское хозяйство, ткачество, шитье, розничная торговля. Тем не менее, ряд женщин руководили мастерскими, меняльными лавками и т. д. Анализируя разновидности женской собственности на имущество, которым женщины распоряжались, заключая те или иные сделки, необходимо отметить следующее. Во-первых, основными видом женской собственности на имущество в палеологовское время продолжает оставаться приданое, однако 270 значительно увеличилась его ликвидность, в результате мы можем наблюдать все больше случаев отчуждения приданого. С одной стороны это увеличивало экономическую свободу женщины, с другой стороны, с потерей этого «страхового фонда» она подвергалась определенным экономическим рискам. Во-вторых, можно увидеть складывание семейной собственности, причем собственности близкой по своим характеристикам к современному понятию общей собственности супругов. Это подтверждается тем, что в актовом материале не указывается, кому конкретно принадлежит имущество, а также тем, что для распоряжения им нужно согласие и мужа, и жены. Кроме того, при изучении источников становится ясно, что семейная собственность складывается как из приданого и предбрачного дара, так и из наследственной собственности, принадлежавшей одному из супругов или обоим супругам. В-третьих, именно распоряжение семейной собственностью является самым часто встречающимся в актовом материале вариантом участия женщины в распоряжении имуществом. В-четвертых, в поздней Византии становится значительным процент женских сделок с отчуждением приданого. В-пятых, в палеологовскую эпоху все чаще у женщин встречается личная наследственная собственность, которой они могут свободно распоряжаться, что и зафиксировано в актовом материале. Причем зачастую женщины делали это единолично, осуществляя, таким образом, предоставленные ей законом широкие имущественные права. Среди имеющегося массива источников наиболее информативными для данного исследования стали делопроизводственные документы и актовый материал. Изучение актового материала дало нам возможность сделать некоторые выводы относительно территориальных различий формы, структуры и содержания документов в разрезе анализа положения женщин. Акты Вазелона, столько близкого границе византийского и мусульманского миров, характеризуются сокращенным формуляром, краткостью и лаконичностью изложения сути сделки. При этом гибель мужчин на войне и их пленение привели к тому, что Вазелонские акты содержат достаточно высокий процент 271 самостоятельного и единоличного распоряжения имуществом со стороны женщин. Акты афонских монастырей имеют определенную общность, так как создавались в едином культурно-правовом поле. Эти документы, как правило, составлены с учетом полного формуляра частно-правовых актов, имеют развернутую историю той или иной собственности, что позволяет исследователю не только понять суть сделки, но и зачастую узнать историю жизни того или иного человека. Акты монастырей Макринитиссы и Новая Петра отличаются значительным количеством актов с участием женщин, близких к императорской семье. Для актов монастыря Лемвиотиссы характерно значительное количество актов, исходящих от больших семей, состоящих из двух-трех поколений (с вступившими в брак детьми и внуками). Среди актового материала наиболее репрезентативными для изучения положения палеологовской женщины, и в частности, его экономического аспекта, являются купчие, дарения, договоры аренды и завещания. Акты Константинопольского патриархата, представляющие собой судебные решения, охватывающие практически всю территорию Византии, позволяют нам изучить процессы, в которых принимали участие женщины, их роль в них, а также содержательную часть этих процессов. Данные постановления дополняют документы Иоанна Апокавка и Димитрия Хоматиана. Безусловно, актовый материал и судебные постановления, показывающие применение правовых норм на практике, могут еще многое дать для изучения положения женщин в палеологовской Византии. В целом, в поздневизантийском обществе наблюдалась гендерная асимметрия, при которой женщина зачастую находилось в подчиненном или ограниченном положении, что не отменяет наличия позитивной дискриминации. При этом в определенных сферах благодаря законодательству, реалиям жизни и (или) личным качествам женщина уравнивалась в правах, обязанностях и возможностях с мужчиной, что могло восприниматься социумом как отклонение от нормы, но отклонение, не имеющее по большей части, отрицательных коннотаций. 272 Рекомендации и перспективы дальнейшей разработки темы видятся в возможности проследить эволюцию положения женщин на протяжении всего существования Византийской империи. Представляется также интересным поставить положение византийской женщины XIII–середины XV вв. в контекст развития Европы и Ближнего Востока. 273 Список сокращений и условных обозначений АДСВ – Античная древность и средние века : Сборник научных трудов. – Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та. ВА — Вазелонские акты : Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии XIII–XV веков / Ф. И. Успенский, В. В. Бенешевич. – Л. : Гос. Акад. тип., 1927. – [Предисловие]. – 124, CLII [282] с., разд. паг. , 11 вклад. л. факс. – (Сер. V : Orientalia / Госуд. публич. б-ка в Ленингр. ; № 2). РНБ – Российская Национальная Библиотека. Chilandar (1911) – Actes de Chilandar : Actes de l'Athos. 5 / publ. par L. Petit, B. Korablev // Византийский временник. – P. 1 – 1911. – Т. XVII. – Приложение № 1. – 368 c. ; P. 2. – 1915. – Т. XIX. – Приложение № 1. – 283 c. Chilandar (1998) – Actes de Chilandar / par M. Živojinovič, V. Kravari, Ch. Giros. – Paris : Editions du CNRS : P. Lethielleux, 1998. – 364 р. – (Archives de l'Athos; 20). Dig. – Дигесты Юстиниана = Digesta Ivstiniani : [Пер. с лат.] / Текст памятника парал. на рус. и лат. яз. ; отв. ред. Л. Л. Кофанов ; [редкол. : Е. А. Суханов (пред.) и др.] ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. Юрид. фак., Рос. акад. наук. Ин-т всеобщ. истории, Центр изучения рим. права ; посвящ. 250летию Моск. гос. ун-та им. М. В. Ломоносова. – Т. 1–8. – М. : Статут, 2002–2006. – (Золотая коллекция. Консультант плюс). Dionysiou (1968) – Actes de Dionysiou / par N. Oikonomidès. – Paris : P. Lethielleux, 1968. – 250 p. – (Archives de l'Athos; 4). Docheiariou (1984) – Actes de Docheiariou : édition diplomatique / par N. Oikonomidès. – Paris : P. Lethielleux, 1984. – 397 p. – (Archives de l'Athos; 13). Esphigménou (1973) – Actes d'Esphigménou / par J. Lefort. – Paris : P. Lethielleux, 1973. – 250 p. – (Archives de l'Athos; 6). Inst. – Институции Юстиниана. = Institutiones Iustiniani / Ин-т всеобщ. истории и др.; пер. [с лат.] Д. Расснера; под. ред. Л. Л. Кофанова, [к.ист.н.], 274 В. А. Томсинова, [д.ю.н., проф.]. – М. : Зерцало, 1998. – 395,[4] с. – (Памятники римского права). Iviron (1994) – Actes d’Iviron / par J. Lefort, N. Oikonomidès, D. Papachryssanthou, V. Kravari, avec la collaboration H. Métrévéli. – Vol. 3. – Paris, 1994. – 412 p. – (Archives de l'Athos; 18). Kutlumus (1988) – Actes de Kutlumus, nouvelle édition remaniée et augmentée. – Paris : P. Lethielleux, 1988. – 478 p. – (Archives de l'Athos; 2 [bis]). Lavra (1977) – Actes de Lavra / par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou. – Vol. 2. – Paris, 1977. – 316 p. (Archives de l'Athos; 8). Lavra (1979) – Actes de Lavra / par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou. – Vol. 3. – Paris, 1979. – 230 p.; Vol. 4. – Paris, 1982. – 413 p. (Archives de l'Athos; 10). MM – Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana / col. ed. F. Miklosich, J. Müller. – 6 v. – Vindobonae : Carolus Gerold, 1860–1890. [MM]. – Vol. 1–2. Acta Patriarchatus Constantinopolitani, MCCCXV-MCCCCII: e condicibus manuscriptis Bibliothecae Palatinae Vindobonensis; – Vol. 3 Acta et diplomata res Graecas Italasque illustrantia e tabulariis; – Vol. 4–6. Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis. Pantocrator (1991) – Actes du Pantocrator / par V. Kravari. – Paris : Éditions du C.N.R.S. : P. Lethielleux, 1991. – 232 p. – (Archives de l'Athos; 17). PG – Patrologiae cursus completus ; Siries Graeca posterior / J. –P. Migne. T. 144–145. Paris : Lutetia Parisiorum : Migne, 1865. (Patrologiae Graeca [PG]). Philothéou (1987) – Nouveaux documents du monastère de Philothéou / ed. V. Kravari // Travaux et Mémoires du Centre de Recherche d'Histoire et Civilisation de Byzance. – Paris: De Boccard, 1987. – Vol. 10. – P. 261–356. Saint-Pantéléèmôn (1982) – Actes de Saint-Pantéléèmôn : édition diplomatique / par P. Lemerle, G. Dagron, S. M. Ćirković. – Paris : P. Lethielleux, 1982. – 238 p. – (Archives de l'Athos; 12). 275 Vatopédi (2001) – Actes de Vatopédi / par J. Bompaire, J. Lefort, V. Kravari, Ch. Giros, K. Smyrlis. – Paris : Editions du CNRS : P. Lethielleux. – Vol. 1. – Paris, 2001. – 476 p. Vatopédi (2006) – Actes de Vatopédi / par J. Bompaire, J. Lefort, V. Kravari, Ch. Giros, K. Smyrlis. – Paris : Editions du CNRS : P. Lethielleux. Vol. 2. – Paris, 2006. – 525 p. – (Archives de l'Athos; 21–22). Xénophon (1903) – Actes de Xénophon : Actes de l'Athos. 1 / publ. par L. Petit // Византийский временник. – 1903. – Т. X. – Приложение № 1. – 114 c. Xénophon (1986) – Actes de Xénophon / par D. Papachryssanthou. – Paris : P. Lethielleux, 1986. – 298 p. – (Archives de l'Athos; 15). Xéropotamou (1964) – Actes de Xéropotamou / par J. Bompaire. – Paris : P. Lethielleux, 1964. – XIV, 298 p. – (Archives de l'Athos; 3). Zograph (1969) – Actes de Zographou / ed. W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev // Византийский временник. 1907. T. 13. Приложение № 1. Zographou (1907) – Actes de Zographou // Actes de l'Athos, 4 / publ. par W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev // Византийский временник. – 1907. – T. XIII. – Приложение № 1. – 214 c. 276 Список литературы Источники опубликованные на русском языке 1. Акрополит, Георгий. История / Георгий Акрополит ; пер., вступ. ст., коммент. и прил. П. И. Жаворонкова ; отв. ред. акад. РАН Г. Г. Литаврин. – СПб. : Алетейя, 2005. – 415 с. – (Визант. б-ка. Источники). 2. Акты русского на святом Афоне монастыря св. великомученика и целителя Пантелеимона. – Киев : тип. Киевопечерск. Успенск. лавры, 1873. – 616 с. 3. Алмазов, А. И. Канонические ответы Иоасафа, митрополита Ефесского (Малоизвестный памятник права Греческой Церкви XV века): Текст и перевод с предварительным очерком и примечаниями / А. И. Алмазов. – Одесса : «Экономич.» тип., Почтовая, № 43, 1903. – 62 с. 4. Алмазов, А. И. Неизданные канонические ответы Константинопольского патриарха Луки Хрисоверга и Митрополита Родосского Нила / А. И. Алмазов. – Одесса, 1903. – 84 с. 5. Анна Комнина. Алексиада / Анна Комнина ; перевод с греч. Я. Н Любарского. – СПб. : Алетейя, 1996. – 704 с. – (Визант. б-ка. Источники). 6. Вазелонские акты : Материалы для истории крестьянского и монастырского землевладения в Византии XIII–XV веков / Ф. И. Успенский, В. В. Бенешевич. – Л. : Гос. Акад. тип., 1927. – [Предисловие]. – 124, CLII [282] с., разд. паг. , 11 вклад. л. факс. – (Сер. V : Orientalia / Госуд. публич. б-ка в Ленингр. ; № 2). [BA]. = ACTES DE VAZELON = Uspenskij, F. I., Beneševič, V. V., Actes de Vazélon : matériaux pour servir à l’histoire de la propriété rurale et monastique à Byzance aux XIII-XVe siècles, Leningrad, 1927. 7. Византийский Земледельческий закон : Текст, исследование, комментарий / Подгот. Е. Э. Липшиц, И. П. Медведев, Е. К. Пиотровская. Под ред. И. П. Медведева. – Л. : Наука, 1984. – 280 с. 277 8. Георгий Гемист Плифон. О законах / Георгий Гемист Плифон // Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV–XV вв. – СПб. : Алетейя, 1997. С. 224–290. – (Визант. б-ка. Исслед.). 9. Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Тринадцать книг / Георгий Пахимер. – Т. 1. Царствование Михаила Палеолога (1255–1282). Патриарх Фотий. Сокращение церковной истории Филосторгия. – Рязань : Александрия, 2004. – – 566, [1] c. – (Визант. истор. б-ка) 10. Дигесты Юстиниана = Digesta Ivstiniani : [Пер. с лат.] / Текст памятника парал. на рус. и лат. яз. ; отв. ред. Л. Л. Кофанов ; [редкол. : Е. А. Суханов (пред.) и др.] ; Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. Юрид. фак., Рос. акад. наук. Ин-т всеобщ. истории, Центр изучения рим. права ; посвящ. 250летию Моск. гос. ун-та им. М. В. Ломоносова. – Т. 1–8. – М. : Статут, 2002–2006. – (Золотая коллекция. Консультант плюс). 11. Дигесты Юстиниана : Избр. фрагменты в пер. и с примеч. И. С. Перетерского / АН СССР, Ин-т государства и права; Отв. ред. Е. А. Скрипилев. – М. : Наука, 1984. – 456 с 12. Житие и подвиги св. Феодоры Солунской / Греч. текст и рус. пер. еп. Арсения [А. И. Иващенко]. – Юрьев : Тип. Маттисена, 1899. – [4], 79 с. 13. Институции Юстиниана. = Institutiones Iustiniani / Ин-т всеобщ. истории и др.; пер. [с лат.] Д. Расснера; под. ред. Л. Л. Кофанова, [к.ист.н.], В. А. Томсинова, [д.ю.н., проф.]. – М. : Зерцало, 1998. – 395,[4] с. – (Памятники римского права). 14. Кантакузин, Иоанн. Беседа с папским легатом. Диалог с иудеем и другие сочинения / Иоанн Кантакузин ; предисл., перевод с греч. и коммент. Г. М. Прохорова – СПб. : Алетейя, 1997. – 318 с. – (Визант. б-ка. Источники). 15. Кекавмен. Советы и рассказы : Поучение визант. полководца XI в. / Кекавмен ; Подгот. текста, введ., пер. с греч. и коммент. Г. Г. Литаврина ; Рос. акад. наук, Ин-т славяноведения. – 2-е изд., перераб. и доп. – СПб. : Алетейя, 2003. – 710 с. – (Визант. б-ка. Источники) (Памятники средневек. истории народов Централ. и Восточ. Европы). 278 16. Кекавмен. Советы и рассказы : Сочинение визант. полководца XI в. / Кекавмен ; Подгот. текста, введ. [с. 5–115], пер. и коммент. Г. Г. Литаврина ; Акад. Наук СССР, Ин-т истории, Ин-т славяноведения и балканистики. М. : Наука, 1972. – 743 с. – (Памятники средневек. истории народов Централ. и Восточ. Европы). 17. Книги законные, содержащие в себе в древнерусском переводе византийские законы земледельческие, уголовные, брачные и судебные / изд. вместе с греч. подлинниками и с ист.-юрид. введением А. С. Павлов, заслуж. орд. проф. Моск. ун-та. – СПб. : тип. Имп. Акад. наук, 1885. – [4], 92 с. – (Сб. Отд-ния рус. яз. и словесности Акад. наук ; Т. 38. № 3). 18. Литаврин Г. Г. Византийский медицинский трактат XI–XIV вв. (по рукописи Cod. Plut. VII, 19 Библиотеки Лоренцо Медичи во Флоренции) / подгот. текста, введ., пер. и коммент. Г. Г. Литаврина // Византийский временик. – М. : Наука. – Т. 31. – 1971. – С. 249–301. 19. Матфей Властарь. Собрание по алфавитному порядку всех предметов, содержащихся в священных и божественных канонах, составленное и обработанное смирнейшим иеромонахом Матфеем, или Алфавитная синтагма М. Властаря / Матфей Властарь ; Пер. с греч. свящ. Николая Ильинского. – М. : Галактика, 1996. – 479 с. 20. Матфей Властарь. Собрание по алфавитному порядку всех предметов, содержащихся в священных и божественных канонах, составленное и обработанное смиреннейшим иеромонахом Матфеем, или Алфавитная синтагма М. Властаря / Матфей Властарь ; пер. с греч. свящ. Николая Ильинского. - [Репр. изд.]. – Москва : б. и., 2006. – 409, [1], LII c. ; 25. 21. Михаил Пселл. Хронография / Михаил Пселл ; пер., ст. и прим. Я. Н. Любарского. Краткая история Михаил Пселл ; Пер. Д. А. Черноглазова и Д. Р. Абдрахмановой.. – СПб. : Алетейя, 2003. – 396 с. – (Визант. б-ка. Источники). 279 22. Михаил Пселл. Хронография / Михаил Пселл ; пер., статья [с. 198–263] и примеч. Я. Н. Любарского ; АН СССР. – М. : Наука, 1978. – 319 с. – (Памятники историч. мысли). 23. Никифор Григора. Римская история / Никифор Григора. – М. : ОлмаПресс, 2005. – 179 с. 24. Павлов, А. С. Сборник неизданных памятников византийского церковного права / А. С. Павлов ; изд. с ист.-лит. предисл. ; тит. л. на рус. и латин. яз.; текст на рус. и греч. яз. – Отт. из Византийский временник. 1894–1897. – СПб. : тип. Имп. Акад. наук, 1898. – [4], 140 с. 25. Филарет (Гумилевский, Д. Г.). Жития святых подвижниц восточной церкви / Преосвящ. Филарет (Д. Г. Гумилевский) ; С изображениями св. подвижниц акад. Ф. Г. Солнцева. – 2-е изд. – СПб. : И. Л. Тузов, 1885. – 260, XXXVIII с. 26. Эклога. Византийский законодательный свод VIII в. / вступит. ст. [С. 5–38] ; пер. и коммент. Е. Э. Липшиц ; Акад. Наук СССР, Ин-т истории; Ин-т славяноведения. – М. : Наука, 1965. – 226 с. – (Памятники средневековой истории народов Центр. и Вост. Европы). Источники, опубликованные на иностранных языках 1. Acta et diplomata graeca medii aevi sacra et profana / col. ed. F. Miklosich, J. Müller. – 6 v. – Vindobonae : Carolus Gerold, 1860–1890. [MM]. – Vol. 1–2. Acta Patriarchatus Constantinopolitani, MCCCXV-MCCCCII: e condicibus manuscriptis Bibliothecae Palatinae Vindobonensis; – Vol. 3 Acta et diplomata res Graecas Italasque illustrantia e tabulariis; – Vol. 4–6. Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis. 2. Acta sanctorum quotquot toto orbe coluntur: vel a catholicis scriptoribus celebrantur quæ ex latinis et græcis, aliarumque gentium antiquis monumentis : Martius. T. 2 : IX–XIX martii / ed J. Bollandus, G. Henschenius, D. Papebrochius ; Editio Novissima D. Papebrochius. – Т. 8. – Parisiis ; Romæ : V. Palme, 1865. 280 3. Actes de l'Athos / publ. par L. Petit, W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Имп. Акад. Наук // Византийский временник. Приложение. – Т. I–VI. – СПб. : Тип. Имп. Акад. Наук, 1903–1915. – (Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie) : I : Actes de Xénophon : Actes de l'Athos. 1 / publ. par L. Petit // Византийский временник. – 1903. – Т. X. – Приложение № 1. – 114 c. II : Actes de Pantocrator : Actes de l'Athos. 2 / publ. par L. Petit // Византийский временник. – 1903. – Т. X. – Приложение № 2. – 77 c. III :Actes d'Esphigménou : Actes de l'Athos, 3 / publ. par L. Petit, W. Regel // Византийский временник. – 1906. – Т. XII. – Приложение № 1. – 214 c. IV : Actes de Zographou // Actes de l'Athos, 4 / publ. par W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev // Византийский временник. – 1907. – T. XIII – Приложение № 1. – 214 c. V : Actes de Chilandar : Actes de l'Athos. 5 / publ. par L. Petit, B. Korablev // Византийский временник. – P. 1 – 1911. – Т. XVII. – Приложение № 1. – 368 c. ; P. 2. – 1915. – Т. XIX. – Приложение № 1. – 283 c. VI : Actes de Philothee : Actes de l'Athos, 6 / publ. par W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev // Византийский временник. – 1913(1914). – Т. ХХ. – Приложение № 1. – 50 c. 4. Actes de l'Athos / publiés par L. Petit, W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg 1903–1915 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. – Vol. I–VI. – Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964–1975 : I. Actes de Xenophon / publiés par L. Petit ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg, 1903 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. – T. X. № 1. – Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964. – 113 p. – (Actes de l'Athos; 1). II. Actes du Pantocrator / publiés par L. Petit ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg, 1903 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. – T. X. № 2. – Amsterdam : A. M. Hakkert, 1964. – XIX, 77 p. – (Actes de l'Athos, 2). III. Actes d'Esphigménou / publiés par L. Petit, W. Regel ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg 1906 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. – T. XII. № 1. – Amsterdam : A. M. Hakkert, 1967. – 122 p. – (Actes de l'Athos, 3). 281 IV. Actes de Zographou / publiés par W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Réimpression anastatique de l'édition St Pétersbourg, 1907 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. – T. XIII. № 1 (Romanized form). – Amsterdam : A. M. Hakkert, 1969. – 217 p. – (Actes de l'Athos; 4). V. Actes de Chilander : pt. 1. Actes Grecs ; pt. 2. Actes Slaves / publiés par L. Petit et B. Korablev . Facsim. reprint of ed. pub. St. Péterbourg, 1911, 1915 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. – T. XVII. № 1 ; T. XIX. № 1. – Amsterdam : A. M. Hakkert, 1975. – III, 651 p. – (Actes de l'Athos, 5). VI. Actes de Philothée / publiés par W. Regel, E. Kurtz et B. Korablev ; Facsim. reprint of ed. pub. St. Pétersbourg 1913 ; Vizantiĭskiĭ vremennik. Prilozhenie. – T. XX. № 1. – Amsterdam : A. M. Hakkert, 1975. – IV, 50 p. – (Actes de l'Athos, 6). 5. Analecta Bollandiana / ed. C. de Smedt, I. de Basker, F. Van Ortroy, I. Van den Gheyn, H. Delehaye, A. Pocelet. – Bruxelles : [Société des Bollandistes], 1899. – T. XVIII. – 448 p. 6. Archives de l'Athos / Fondées par G. Millet et P. Lemerle ; Publiées par J. Lefort ; Sous le patronage de l’Académie des Inscriptions et Belles-Lettres et de l’Académie d’Athènes. – T. I–XXII. – Paris : P. Lethielleux. – 1937–2006 : 1) Actes d’Iviron / par J. Lefort, N. Oikonomidès, D. Papachryssanthou, V. Kravari, avec la collaboration H. Métrévéli. –Vol. 1. – Paris : P. Lethielleux, 1985. – 318 p.; Vol. 2. – Paris, 1990. – 368 p.; Vol. 3. – Paris, 1994. – 412 p. – Vol. 4. – Paris, 1995. – 260 p. – (Archives de l'Athos; 14, 16, 18, 19). 2) Actes de Chilandar / par M. Živojinovič, V. Kravari, Ch. Giros. – Paris : Editions du CNRS : P. Lethielleux, 1998. – 364 р. – (Archives de l'Athos; 20). 3) Actes de Dionysiou / par N. Oikonomidès. – Paris : P. Lethielleux, 1968. – 250 p. – (Archives de l'Athos; 4). 4) Actes de Docheiariou : édition diplomatique / par N. Oikonomidès. – Paris : P. Lethielleux, 1984. – 397 p. – (Archives de l'Athos; 13). 5) Actes de Kastamonitou / par N. Oikonomidès. – Paris : P. Lethielleux, 1978. – 128 p. – (Archives de l'Athos; 9). 282 6) Actes de Kutlumus / par P. Lemerle. – Paris : P. Lethielleux, 1945 ; Actes de Kutlumus, nouvelle édition remaniée et augmentée. – Paris : P. Lethielleux, 1988. – 478 p. – (Archives de l'Athos; 2, 2 [bis]). 7) Actes de Lavra / par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou. – Actes de Lavra : 897–1178 / par G. Rouillard et P. Collomp. – Paris, 1937. – 446 p.; Vol. 1 / par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou. – Paris, 1970. – 447 р.; Vol. 2. – Paris, 1977. – 316 p.; Vol. 3. – Paris, 1979. – 230 p.; Vol. 4. – Paris, 1982. – 413 p. (Archives de l'Athos; 1, 5, 8, 10, 11). 8) Actes de Saint-Pantéléèmôn : édition diplomatique / par P. Lemerle, G. Dagron, S. M. Ćirković. – Paris : P. Lethielleux, 1982. – 238 p. – (Archives de l'Athos; 12). 9) Actes de Vatopédi / par J. Bompaire, J. Lefort, V. Kravari, Ch. Giros, K. Smyrlis. – Paris : Editions du CNRS : P. Lethielleux. – Vol. 1. – Paris, 2001. – 476 p.; Vol. 2. – Paris, 2006. – 525 p. – (Archives de l'Athos; 21–22). 10) Actes de Xénophon / par D. Papachryssanthou. – Paris : P. Lethielleux, 1986. – 298 p. – (Archives de l'Athos; 15). 11) Actes de Xéropotamou / par J. Bompaire. – Paris : P. Lethielleux, 1964. – XIV, 298 p. – (Archives de l'Athos; 3). 12) Actes d'Esphigménou / par J. Lefort. – Paris : P. Lethielleux, 1973. – 250 p. – (Archives de l'Athos; 6). 13) Actes du Pantocrator / par V. Kravari. – Paris : Éditions du C.N.R.S. : P. Lethielleux, 1991. – 232 p. – (Archives de l'Athos; 17). 14) Actes du Prôtaton / par D. Papachryssanthou. – Paris : P. Lethielleux, 1975. – 320 p. – (Archives de l'Athos; 7). 7. Constantini Harmenopuli. Manuale legum sive Hexabiblos cum Appendicibus et legibus agrariis / Constantinus Harmenopulus. – Lipsiae : T. O. Weigel., 1851. – 1006 p. 283 8. Constantini Porphyrogeniti. De ceremoniis aulae Byzantinae libri duo / Constantinus Porphyrogenitus, imperator ; ed. I. I. Reiskii. – Vol. 1. – Bonnae : Weber, 1829. – LXII, 807 s. – (Corpus scriptorum historiae Byzantinae, 5). 9. Corpus juris civilis. Bd. 3. // R. Schoell et G. Kroll. – Berlin, 1895. – 788 s. 10. Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. – T. 1 : Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 1315–1331 / Hrsg. von H. Hunger, O. Kreşten (= CFHB, v. XIX/1). – Wien : Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 1981. – 206 s. 11. Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. – T. 2 : Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 133–1350 / Hrsg. von H. Hunger, O. Kreşten, E. Kislinger, С. Cupane (= CFHB, v. XIX/2). – Wien : Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 1995. – 519 s. 12. Das Register des Patriarchats von Konstantinopel. – T. 3 : Edition und Übersetzung der Urkunden aus den Jahren 1350–1363 / (= CFHB, v. XIX/3) / Hrsg. von J. Koder, O. Kreste, M. Hinterberger. – Wiena : Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 2000. – 576 s. 13. Demetrii Chomateni. Ponemata diaphora/ Demetrios Chomatenos ; rec. G. Prinzing. – Berolini, Novi Eboraci: de Gruyter, 2002. – XIII, 386, 535 c. – (Corpus fontium historiae Byzantinae; Vol. 38. Series Berolinensis). 14. Deux typica byzantins de l'époque des Paléologues / par H. Delehaye // Mémoires. Collection in 8, 2 sér. : Classe des lettres et des sciences morales et politiques / Académie royale de Belgique. – T. 13. – Fasc. 4. – Bruxelles : M. Lamertin, M. Hayez, 1921. – 212 p. – (Mémoires de l’Académie Royale de Belgique). 15. Digesta Iustiniani // Corpus Iuris Civilis. Bd. I / ed. T. Mommsen, P. Krueger. Berlin, 1954. – 679 s. 16. Ducae. Michaelis Ducae. Istoria turco-bizantină (1341–1462) / Michaelis Ducae (Michael Ducas) ; ed. critică de V. Grecu. – Bucarest (Bucureşti) : Academia Republicii Populare Romîne, 1958. – 503 p. – (Scriptores Byzantini. Т. 1). 284 17. Ecloga : Das Gesetzbuch Leons III. und Konstantinos' V. / Hrsg. von L. Burgmann. – Frankfurt am Main : Löwenklau-Gesellschaft, 1983. – XVII, 282 s. – (Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte / Hrsg. von D. Simon. Bd. 10). 18. Epirotica saeculi XIII. Из переписки Иоанна Навпактского/ изд. В. Г. Васильеский // Византийский Временник. – СПб. : Академия наук, 1896. – Т. 3. –– С. 241–299. 19. Georgii Pachymeris. De Michaele et Andronico Palaeologis libri tredecim : 2 t. / Georgios Pachymeres ; tr. P. Pierre ; rec. I. Bekkerus. – Bonnae : E. Weber, 1835. – T. I – 766 s. T. II.– 906 s. – (Corpus scriptorum historiae byzantinae; [24–25]). 20. Georgii Pachymeris. De Michaele et Andronico Palaeologis libri tredecim : 2 v. / Georgios Pachymeres ; tr. P. Pierre ; edited by I Bekker. – Cambridge : BiblioLife, 2010. – Vol. 1. – 784 p. Vol. 2. – 950 p. – (Cambridge Library Collection Medieval History). 21. Jean Apokaukos. Letters et autres documents inédits / Ioannes Apokaukos ; par S. Pétridès Константинополе. // Известия – София : Русского Держава археологического печатница [Рус. института археолог. в ин-т. (Константинополь)], 1909. – Т. 14. – Вып. 1, 2–3. – С. 69–104. – [Т. 14. – Вып. 2–3. – С. 1–36]. 22. Joannis Tzetzae. Historiam variorum chiliads / Joannis Tzetzae. – Lipsiae. 1826. – 764 s. 23. Laurent, V. Les bulles métriques dans la sigillographie byzantine / V. Laurent. – Athens : Typographeion «Estia», 1932. – 269 p. – (Archives de l'Orient chrétien, t. 2). 24. Le typikon du Christ Sauveur Pantocrator / et. P. Gautier // Revue des Etudes Byzantines [REB]. – Paris : Institut francais d'études byzantines, 1974. – № 32(1). – 145 p. 25. Les Novelles de Leon VI le sage / Texte et trad. publ. par P. Noailles, prof. et A. Dain., prof. – Paris : Soc. d'ed. «Les Belles letters», 1944. – LXIII, 383 p. – (Nouvelle coll. De textes et doc.). 285 26. Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople . – Vol. 1. : Les actes des patriarches. – Fasc. II . Les regestes de 715 à 1043 / par V. Grumel ; Konstantinopoli Socii Assumptionistae Chalcedonenses [ab Bd. 1, 4] – Paris : Inst. Fran ais d'Études Byzantines, 1936. – XXIII, 266 s. – (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 27. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. – Vol. 1 : Les actes des patriarches. – Fasc. IV : Les regestes de 1208 à 1309 / par V. Laurent. – Paris : Institut francais d'études byzantines, 1971. – XXVII, 634 p. – (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 28. Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. – Vol. I : Les actes des Patriarches. Fasc. I : Les regestes de 381 à 715 / par V. Grumel. – Paris : Socii Assumptionistae Chalcedonenses, 1932. – XXXIV, 130 p. – (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 29. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. – Vol. I : les actes des patriarches. – Fasc. III : les regestes de 1043 à 1206 / par V. Grumel. – [Istanbul] : Socii Assumptionistae Chalcedonenses, 1947. – XXIV, 245 p. – (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 30. Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. – Vol. I : Les actes des patriarches. – Fasc. V : Les regestes de 1310 à 1376 / par J. Darrouzès. – Paris : Institut fran ais d'études byzantines, 1977. – XVIII, 601 p. – (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 31. Les regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. – Vol. I : Les actes des patriarches. – Fasc. VI : Les regestes de 1377 à 1410 / J. Darrouzès. – Paris : Institut fran ais d'études byzantines, 1979. – XII, 548 p. – (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 32. Les Regestes des actes du Patriarcat de Constantinople. – Vol. I : Les Actes des patriarches. – Fasc. VII : Les Regestes de 1410 à 1453 suivis des Tables générales des Fascicules I–VII / J. Darrouzès ; Constantinople (Ecumenical patriarchate). – Paris : Institut francais d'études byzantines, 1991. – 195 p. – (Le Patriarcat byzantin, Série 1). 286 33. Matthaeus Blastares. Syntagma alphabeticum rerum omnium quae in sacris Canonibus comprehenduntur, juxta novissimam editionem Atheniensem / Matthaeus (Blastares); hieromonachus // Patrologiae cursus completus ; Siries Graeca posterior / J. –P. Migne. – T. 144. – Paris : Lutetia Parisiorum : Migne, 1865. – Col. 959–1400. – (Patrologiae Graeca [PG]). 34. Matthaeus Blastares. Syntagma Canonibus (contininuatio) / Matthaeus (Blastares); hieromonachus // Patrologiae cursus completus ; Siries Graeca posterior / J. –P. Migne. – T. 145. – Paris : Lutetia Parisiorum : Migne, 1865. – Col. 9–212. – (Patrologiae Graeca [PG]). 35. Menologii anonymi Byzantini saeculi X : quae superaunt / Ed. B. Latysev ; Caesareae Academiae scientiarum e codice Mosquensi 376 Vlad. – Petropoli : Typografiia Imperatorskoĭ Akademiia Nauk, 1911–1912. – Fasc. I. : Februarium et Martium menses. – Petropoli, 1911. – XII, 360 p. ; Fasc. 2 : Junium, Julium, Augustum menses. – Petropoli, 1912. – XIV, 428 p. 36. Nicephori Gregorae. Byzantina historia : graece et Latine. – 3 v. / Nicephorus Gregoras ; cum annotationibus Hier. Wolfii, Car. Ducangii, Io. Boivini et Cl. Capperonnerii ; cura Lodovici Schopeni. – Vol. I. – Bonnae : Weber, 1829. –– 568 p.; Vol. 2. – Bonnae : Weber, 1830. – 624 p.; Vol. 3. Еd. I. Bekker. – Bonnae : Weber, 1855. – 590 p. 37. Nouveaux documents du monastère de Philothéou / ed. V. Kravari // Travaux et Mémoires du Centre de Recherche d'Histoire et Civilisation de Byzance. – Paris : De Boccard, 1987. – Vol. 10. – P. 261–356. 38. Novellae constitutiones imperatorum post Justinianum quae supersunt collatae et ordine chronologico digestae // Jus Graeco-Romanum. – Ps. III / ed. C. E. Zachariae a A. Lingenthal. –– Lipsiae : T. O. Weigel, 1857. – XXXIV, 748 s. 39. Peira // Jus Graeco-Romanum / Ed. С. E. Zachariae a Lingenthal. Lipsiae, 1856. Vol. 1. P. 244 (51, 16). 40. Pétridès, S. Le typikon de Nil Damilas pour le monastere de femmes de Baeonia en Crete (1400) / S. Pétridès // Известия Русского Археолог. Ин-та в Константинополе (ИРАИК). – 1911. – № 15. – С. 92–111. 287 41. Βίοι Μελετίου τοῦ νέου / Νικόλαος, ἐπίσκοπος Μεθώνης, Θεόδωρος Πρόδρομος ; Предисл. и пер. В. Г. Васильевского // Православный палестинский сборник. – СПб. : Православное Палестинское о-во. – Т. 6. Вып. 2 (17). – 1886. – 165 с. 42. Βυζαντινά έγγραφα της Μονής Πάτμου : Α΄ : Αυτοκρατορικά: διπλωματική έκδοσις, Γενική εισαγωγή, Ευρετήρια, Πίνακες / Έρα Βρανούση ; Ινστιτούτο Βυζαντινών Ερευνών. – Ἀθῆναι : Εθνικό Ίδρυμα Ερευνών, 1980. – XVI, 160, 414 σ. ; Β΄ : Δημοσίων Λειτουργών: διπλωματική έκδοσις / Μαρία ΝυσταζοπούλουΠελεκίδου ; Ινστιτούτο Βυζαντινών Ερευνών. – Ἀθῆναι : Εθνικό Ίδρυμα Ερευνών, 1980. – ΙΘ΄, 308 σ. 43. Ιωάννου Αποκαύκου Έπιστολαί, Πράξεις Συνοδικαί και / А. И. Пападопуло-Керамевс ; предисл. В. Бенешевич // Noctes Petropolitanae. Сборник византийских текстов XII—XIII вв. – СПб. : Тип. В. Ф. Киршбаума, 1913. – Σ. 247–294. – (Записки Класс. отд-ния Рус. Археолог. об-ва. – Т. 7. Прил.). 44. Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου. Πρόχειρον Νόμων ἢ Ἑξάβιβλος / Κωνσταντίνου Ἀρμενοπούλου ; επιμέλεια Κ. Γ. Πιτσάκης. – Ἀθῆναι : Εκδότης «Δωδώνη», 1971. – 429 Σ. 45. Μεσαιωνική Βιβλιοθήκη : ή συλλογή ανεκδότων μνημέιων της Ελληνικής ιστορίας = Bibliotheca Graeca Medii Aevi. – Τ. 5. Μιχάηλ ελλόυ : ιστορικόι λόγοι, επιστολάι καί αλλα ανέκδοτα /επ. Κ. Ν. Σάθας. Εν Βενετία: Τύποις του Φοίνικος, 1876. Σ. 203–216. 46. Περὶ τῆς μονῆς τῶν ἁγίων Ἀναργύρων // Deux typica byzantins de l'époque des Paléologues / par H. Delehaye. – Bruxelles, 1921. – P. 136–140. 47. Περι ψίλων συμφωνῶν // Липшиц, Е. Э. Законодательство и юриспруденция в IX–XI вв.: Историко-юрид. этюды. Л. : Наука, Ленинград. отдние, 1981. – С. 217–228. 288 Научно-исследовательская литература 1. Ad fontem / У источника: Сборник статей в честь Сергея Михайловича Каштанова / Кол. авт. Институт всеобщей истории РАН; Отв. ред. С. О. Шмидт. – М. : Наука, 2005. – 494, [1] c. 2. Акимова, О. А. Историческая мысль Далмации в XIII в. : (Хроника Фомы Сплитского) : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03. / Акимова Ольга Анатольевна. – М., 1984. – 24 с. 3. Акимова, О. А. «Господин своего языка»: о попытке строительства государства в Хорватии конца XIII–первой половины XIV века./ О. А. Акимова // Славяноведение. – 2013. – № 1. – С. 3–10. 4. традиции Акимова, О. А. «Латиняне» и «славяне»: Романские культурные и этносоциальное развитие городов-коммун на Балканах / О. А. Акимова // Элита и этнос средневековья: [Сб. ст.] / Кол. авт. Ин-т всеобщей истории РАН; Отв. ред. А. А. Сванидзе. – М. : ИВИ, 1995. – C. 271– 276. 5. Акимова, О. А. Города и церкви Далмации в труде Константина Багрянородного «Об управлении империей» / О. А. Акимова // Византийский временник: [сб.] / Рос. акад. наук, Ин-т всеобщей истории; отв. ред. А. А. Карпов. –– М. : Наука, 2011. – Т. 70 (95). – С. 82–89. 6. Акимова, О. А. Женщина и восприятие сферы «женского» на северо- западе Балкан в XIII–XV вв. : диалог культур / О. А. Акимова // Средние века : Сб. – Вып. 57. М. : Наука, 1994. – C. 110–125. 7. Акимова, О. А. Идея славянской общности в представлениях чехов и хорватов эпохи Средневековья / О. А Акимова; Г. П. Мельников // Славянский вопрос: вехи истории. – М., 1997. – C. 5–19. 8. Акимова, О. А. Межконфессиональные отношения в Боснии (конец XIV–XV в.) / О. А. Акимова // Славяне и их соседи. – Вып. 7. – М. : Наука, 1999. – C. 15–39. 289 9. Акимова, О. А. Положение патрициата в Сплите XVI–XVII вв. / О. А. Акимова // Вопросы истории славян. – Вып. 5. – Воронеж, 1977. – C. 42–50. 10. Акимова, О. А. Представления о власти и обществе в хорватских и далматинских источниках конца XI–середины XIII в. / О. А. Акимова // Власть и общество в литературных текстах Древней Руси и других славянских стран (XII– XIII вв.) / РАН, Ин-т славяноведения; отв. ред. Б. Н. Флоря. – М. : Знак, 2012. – С. 169–230. 11. Акимова, О. А. Развитие этнического самосознания хорватов в XII– XIV вв. / О. А. Акимова // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. – М. : Наука, 1989. – C. 130–151. 12. Акимова, О. А. Этническое и культурное самосознание населения Боснии в XV веке / О. А. Акимов; А. А. Турилов // Этническое самосознание славян в XV столетии. – М. : Наука, 1995. – C. 177–191. 13. Акимова, О. А. Этническое и культурное самосознание хорватов в XV в. / О. А. Акимова // Этническое самосознание славян в XV столетии. – М. : Наука, 1995. – C. 138–156. 14. Антидорон : Сб. : К 75-летию академика РАН Г. Г. Литаврина / Кол. авт. Ин-т всеобщей истории РАН; отв. ред. И. С. Чичуров. – СПб. : Алетейя, 2003. – 142, [1] c. – (Визант. б-ка. Исслед.). 15. Афиногенов, Д. Е. Немыслимая норма или мыслимая ненормальность? Женское священство в Византии IX в. / Д. Е. Афиногенов ; с публ. фрагмента текста «Летовника» на греч. и рус. яз. // Власть, право, норма: светское и сакральное в античном и средневековом мире / Кол. авт. Институт всеобщей истории РАН. – М. : ИВИ РАН, 2003. Ч. II. С. 180–193. (142–280). 16. Байер, Х.-Ф. Участие Ирины-Евлогии Хумнены в исихастском противоборстве XIV в. / Х.-Ф Байер // Античная древность и средние века. – Екатеринбург, 2000. – Вып. 31. – С. 297–322. 17. Бармина, В. Э. Византийская правовая культура. Опыт гендерного анализа / В. Э. Бармина // Известия Уральского государственного университета. – 2006. – № 47. – С. 6–13. 290 18. Бармина, В. Э. Изучение прошлого в системе образования византийских женщин / В. Э. Бармина // Вторые Уральские историкопедагогические чтения : Сб. докл. и сообщ. – Екатеринбург : УрГПУ, 1998. – С. 16–19. 19. Бармина, В. Э. Модели идеальных женских образов в православной культуре IX–XVII веков / В. Э. Бармина // Вестник Челябинского гос. ун-та. Серия «Философия. Социология. Культурология». – 2008. – № 32 (133). – Вып. 1. – С. 74–79. 20. Бармина, В. Э. Феномен женственности (социокультурный анализ) / В. Э. Бармина // Уральская семья: Сб. науч. тр. / Отв. ред. И. Е. Левченко, М. Ф. Черкасова. – Екатеринбург : УИСО, 2009. Вып. 4. – С. 21–34. 21. Бармина, В. Э. Феномен женственности в культуре Средневековья (на материале артефактов письменной культуры Византии и Древней Руси VI– XVII вв.) : автореф. дис. … канд. культурологи : 24.00.01 / Бармина Валерия Эдуардовна. — Екатеринбург, 2009. — 24 с. 22. Бартошек, М. Римское право : Понятия, термины, определения / М. Бартошек [Пер. с чеш.] / [Спец. науч. ред. авт. предисл. и коммент. З. М. Черниловский]. – М. : Юрид. лит., 1989. – 447, [1] с. 23. Безобразов, П. В. Исторические статьи : Будущее переселение народов. Черты византийских нравов и культуры. Очерки средневековой жизни. Знаменитые женщины / П. В. Безобразов. – М. : Тип. А. И. Снегиревой. – 1893. – Вып. 1. – [4], 313, [3] с. 24. Безобразов, П. В. Афонские документы / П. В. Безобразов // Византийские очерки. – 1915. – Т. 1. Вып. 1–2. – С. 53–76. 25. Безобразов, П. В. Византийский писатель и государственный деятель Михаил Пселл. Михаил Пселл: личность и творчество / П. В. Безобразов, Я. Н. Любарский. – СПб. : Алетейя, 2001. – 544 с. – (Визант. б-ка). 26. Безобразов, П. В. Очерки византийской культуры / П. В. Безобразов. – Пг. : Огни, 1919. – [6], 178, [1] с. 291 27. Безобразов, П. В. Патмоская писцовая книга : [Разбор] / П. В. Безобразов // Византийский временник. – СПб. : Тип. Имп. Акад. наук, 1900. – Т. 7. № 1–2. – С. 68–106. 28. Бибиков, М. В. A. Laiou. Gender, society and economic life in Byzantium, 1992 (рец.) / М. В. Бибиков // Бибиков М. В. Очерки средневековой истории экономики и права. М. : ИВИ РАН, 1998. С. 207–211. 29. Бибиков, М. В. Архивные материалы об афонских надписях. / М. В. Бибиков // Анфологион: власть, общество, культура в славянском мире в Средние века : к 70-летию Б. Н. Флори: [сб. статей] / Ин-т славяноведения РАН; ред. Г. Г. Литаврин. – М. : Индрик, 2008. – С. 359–361. 30. Бибиков, М. В. Афонские списки византийского прототипа Изборника Святослава 1073 г. / М. В. Бибиков // А се его сребро ; Збiрник праць на пошану члена- кореспондента НАН Украiни М. Ф. Котляра з нагоди його 70рiччя / Iнститут iсторii Украiни НАН Украiни; Смолiй Валерiй Андрiйович. – Киiв, 2002. – С. 55–58. 31. Бибиков, М. В. Византийская историография и традиции древней и средневековой историографии / М. В. Бибиков // Византийский временник. – М. : Наука, 1982. – Т. 43 (68). – С. 284–286. 32. Бибиков, М. В. Византийские источники XII–первой половины XIII вв. по истории Руси, народов северного Причерноморья и Северного Кавказа : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.02 / Бибиков Михаил Вадимович. – М., 1976. – 22 с. 33. Бибиков, М. В. Византийские источники по истории Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа (XII–XIII вв.) / М. В. Бибиков // Древнейшие государства на территории СССР. 1980 г. – М., 1981. – С. 5–151. 34. Бибиков, М. В. Вспоминая Афон... (По материалам путешествий, разысканий, исследований). / М. В. Бибиков // Восточная Европа в исторической ретроспективе : К 80-летию В. Т. Пашуто: [Сб.] / Ин-т всеобщей истории РАН; редколл.: Т. Н. Джаксон, Е. А. Мельникова. – М. : Языки русской культуры, 1999. – С. 23–34. 292 35. Бибиков, М. В. Историческая литература Византии / М. В. Бибиков. – СПб. : Алетейя, 1998. – 317 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 36. Бибиков, М. В. К изучению византийской этнонимии / М. В. Бибиков // Византийские очерки. – М. : Наука, 1982. – C. 148–159. 37. Бибиков, М. В. К истории библиотек на Святой Горе (Афонские этюды / М. В. Бибиков // Вспомогательные исторические дисциплины: Сб. ст. T. XXX. – СПб. : Наука, СПб. отд-ние, 2007. – С. 111–119. 38. Бибиков, М. В. К проблеме историзма византийской агиографии / М. В. Бибиков // Византийские очерки. – М. : Индрик, 1996. – С. 50–55. 39. Бибиков, М. В. Мир византийской литературы: традиции и творчество / М. В. Бибиков // Вестник Московского университета. Серия: Филология. – 2000. – № 1. – C. 7–20. 40. Бибиков, М. В. Проблемы генезиса и эволюции византийской аристократии / М. В. Бибиков // Очерки средневековой истории, экономики и права. – М. : ИВИ РАН, 1998. – С. 155–172. 41. Бибиков, М. В. Рецензия на: А. Е. Laiou. Gender, society and economic life in Byzantium / М. В. Бибиков // Византийский временник. – М. : Наука, 1998. – Т. 55 (80). Вып. 2. – С. 244–246. 42. Бибиков, М. В. Сведения о пронии в письмах Григория Кипрского и «Истории» Георгия Пахимера / М. В. Бибиков // Зборник радова Византолошког института. – Т. 17. – Београд, 1976. – С. 93–99. 43. Бибиков, М. В. Byzantinorossica : Свод визант. свидетельств о Руси / М. В. Бибиков; Рос. акад. наук, Ин-т всеобщ. истории. – М. : Яз. слав. культуры, 2004. – 22. – (Studia philologica [1726-135X]). 44. Бибиков, М. В. Byzantinorossica. Свод византийских свидетельств о Руси. Нарративные памятники / Сост. М. В. Бибиков; Кол. авт. Институт всеобщей истории РАН. – Т. 2. – М. : Рукописные памятники Древней Руси, 2009. – 22 с. – (Studia philologica). 293 45. Бибиков, М. В. Византийская историческая проза / М. В. Бибиков ; Ин-т всеобщей истории РАН. – М. : Изд-во Ин-та всеобщей истории РАН (ИВИ), 1996. – 189 с. 46. Бибиков, М. В. Византийский прототип древнейшей славянской книги : (Изборник Святослава 1073 г.) / М. В. Бибиков. – М. : Памятники ист. мысли, 1996. – 403 с. 47. Бибиков, М. В. Византийский прототип древнейшей славянской книги: (Изборник Святослава) : автореф. дис. … д-ра ист. наук : 07.00.03 / Бибиков Михаил Вадимович. – М., 1992. – 46 с. 48. Бибиков, М. В. Древняя Русь в свете зарубежных источников: хрестоматия: [в 5 т.]. – Т. 2 : Византийские источники / сост. М. В. Бибиков. – М. : Русский фонд содействия образованию и науке, 2010. – 372, [1] с. 49. Бибиков, М. В. Очерки средневековой истории экономики и права: К XII Междунар. конгр. экон. истории (1998) / М. В. Бибиков ; Кол. авт. Институт всеобщей истории РАН. – Москва, 1998. – 269, [1] с. 50. Бибиков, М. В. Сравнительный анализ византийской историографии / М. В. Бибиков // Общественные науки. – 1980. – № 4. – С. 202–204. 51. Блейз, А. И. История в костюмах: От фараона до денди / А. И. Блейз; худож. Д. Чалтыкьян – М. : Олма-Пресс, 2001. – 159 с. 52. Блок, М. Апология истории или Ремесло историка = Apologie pour l'histoire ou metier d'historien / М. Блок ; пер. Е. М. Лысенко ; примеч. А. Я. Гуревича. – М. : Наука, 1973. – 232 с. – (Памятники исторической мысли / Акад. наук СССР). 53. Блок, М. Апология истории или Ремесло историка / М. Блок. – М., 1986. – 256 с. 54. Бродель, Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв. [Текст] / Ф. Бродель; пер. с фр. Л. Е. Куббеля; под ред. Ю. Н. Афанасьева. – 2-е изд. - М. : Весь Мир, 2006. — Т. 1 : Структуры повседневности: возможное и невозможное. – 2006. – 551 с.; Т. 2 : Игры обмена. – 2006. – 655 с.; Т. 3: Время мира. – 2007. – 731 с. 294 55. Булавин, А. В. Феномен социального идеала в византийской культуре: автореф. дис. … канд. философ. наук : 24.00.01 / Булавин Антон Викторович. – Саранск, 2008. – 24 с. 56. Бычков, В. В. Малая история византийской эстетики. – Киев : Путь к истине, 1991. – 407 с. 57. Бычков, В. 2000 лет христианской культуры: В 2-х т. / В. Бычков. – СПб. : Университет. кн., 1999. – Т. 1 : Раннее христианство. Византия. – 1999. – 575 с. 58. Вальденберг, В. Е. Государственное устройство Византии до конца VII века / В. Е. Вальденберг. – СПб. :Изд-во Санкт-Петербург. ун-та, 2008. – 222 с. – (Византийская философия / редкол. : Г. И Беневич и др. ; Т. 3). 59. Вальденберг, В. Е. История византийской политической литературы в связи с историей философских течений и законодательства / В. Е. Вальденберг / коммент., заключение: И. П. Медведева. – СПб. : Дмитрий Буланин, 2008. – 535 с. 60. Васильев, А. А. История Византийской империи / А. А. Васильев / вступ. ст., примеч., науч. ред., перевод с англ. А. Г. Грушевого – СПб. : Алетейя. – 1998. – Т. 1: Время до Крестовых походов до 1081 г. – 1998.– 490 с.; –Т. 2: От начала Крестовых походов до падения Константинополя. – 1998. – 583 с. 61. Васильевский, В. Г. Византийского государства / Материалы для В. Васильевский // внутренней Журнал истории Министерства народного просвещения (ЖМНП). – 1880. – Ч. ССX. – С. 105. 62. Васильевский, В. Г. Труды В. Г. Васильевского : / В. Г. Васильевский. – Т. 1–4. – СПб. : Акад. наук, 1908–1930. 63. Ведюшкин, В. А. Дворянство в социальной структуре Кастилии (вторая половина XVI–первая половина XVII в.) : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03 / Ведюшкин Владимир Александрович. – М., 1987. – 24 с. 64. Ведюшкин, В. А. Кастильское дворянство XVI в. и «чистота крови» / В. А. Ведюшкин // Социальная идентичность средневекового человека: [сб.] / 295 Кол. авт. Институт всеобщей истории РАН; Отв. ред. А. А. Сванидзе, Отв. ред. П. Ю. Уваров. – М. : Наука, 2007. – С. 277–283. 65. Ведюшкин, В. А. Род Мендоса в политической борьбе в Кастилии во второй половине XIV–XV в.: Стратегия возвышения и удержания власти / В. А. Ведюшкин // Средние века: [сб.] / Кол.авт. Институт всеобщей истории РАН. – Вып. 69 (1). – М. : Наука, 2008. – С. 93–103. 66. Вейс, Г. История цивилизации: Архитектура. Вооружение. Одежда. Утварь: Энцикл.: В 3-х т. / Г. Вейс. – М. : Экслибрис-Пресс. – 2000. – Т. 2 : Темные века и средневековье, IV–XIV вв. – 2000.–599 с. 67. Величко, А. М. Церковь и император в византийской и русской истории / А. М. Величко. – СПб. : Изд-во Юрид. ин-та, 2006. – 236 c. 68. Вернадский Г. В. Заметки о византийских купчих грамотах XIII века / Г. В. Вернадский // Сб. в честь кн. В. Н. Златарски. – София, 1925. – С. 39–40. 69. Византийские очерки: труды рос. ученых к XXI Междунар. конгрессу византистов / РАН. Ин-т всеобщ. истории. – СПб. : Алетейя, 2006. – 237 c. – (Визант. б-ка. Исслед.). 70. Византия и славяне: Сб. ст. / отв. ред. Г. Г. Литаврин. – СПб. : Алетейя, 1999. – 606 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 71. Византия между Западом и Востоком: Опыт исторической характеристики: Сб. статей. – СПб. : Алетейя, 1999.– 534 с. – (Визант. б-ка). 72. Византия, Болгария, Древняя Русь, IX–начало XII в. / отв. ред. Г. Г. Литаврин. – СПб. : Алетейя, 2000. – 398 с. – (Визант б-ка. Исслед.). 73. Винокур, Г. Биография и культура / Г. Винокур. – М. : Б. и., 1927. – 86 с. – (Тр. Гос. акад. художеств. наук. Философ. Отдел. ; Вып. 2). 74. Винокур, Г. Биография и культура / Г. О. Винокур ; предисл. В. А. Виноградова. – Изд. 2-е, испр. и доп. – М. : URSS : Изд-во ЛКИ, 2007. – 85, [1] с. – (Лингвист. наследие XX в.). 75. Винокурова, М. В. Имущественные права женщин в средневековой Англии / М. В. Винокурова // Адам и Ева. – М. : ИВИ РАН, 2001. – Вып. 1. – С. 101–130. 296 76. Вриенний, Н. Исторические записки, 976–1087. / Н. Вриенний ; отв. ред. и авт. коммент. А. А. Калинин. – М. : Посев, 1997. – 205 с. – (Визант. серия). 77. Гаген, С. Я. Византийское правосознание IV–XV вв. / С. Я. Гаген ; отв. ред.: И. П. Медведев. – М. : Юрлитинформ, 2012. – 304 с. 78. Гаген, С. Я. Обыденное правосознание женщин в поздней Византии/ С. Я. Гаген // История государства и права. – 2010. – № 22. – С. 7–10. 79. Герд, Л. А. Византийские завещания. Функция преамбулы / Л. А. Герд // Вспомогательные исторические дисциплины : Сб. ст. – Т. XXV. – СПб. : Наука, СПб. отд-ние, 1994 С. 240–253. 80. Герд, Л. А. Вопросы церковного права в «Тактиконе» византийского канониста XI в. Никона Черногорца : автореф. дис. … канд. ист. наук / Герд Лора Александровна. – СПб., 1994. – 14 с. 81. Герд, Л. А. Константинополь и Петербург : церковная политика России на православном Востоке (1878–1898) / Л. А. Герд. – М. : Индрик, 2006. – 445, [1] с. 82. Герд, Л. А. Константинополь и Петербург: церковная политика России на православном Востоке (1878–1898) : автореф. дис. ... д-ра ист. наук : 07.00.02 / Герд Лора Александровна. – СПб., 2006. – 35 с. 83. Герд, Л. А. Константинопольский патриархат и Россия, 1901–1914 / Л. А. Герд; Рос. акад. наук, Санкт-Петерб. ин-т истории, Греч. ин-т Филол. фак. СПБГУ. – М. : Индрик, 2012. – 319 с. 84. Герд, Л. А. Русский Афон, 1878–1914 гг. : очерки церковно- политической истории / Л. А. Герд; Рос. акад. наук, С.-Петерб. ин-т истории. – М. : Индрик, 2010. – 175 с. – (Серия «Русский Афон» / сост. : К. Вах [и др.] ; вып. 7). 85. Гийу, А. Византийская цивилизация / А. Гийу ; пер. с франц. Д. Лоевского; предисл. Р. Блока. – Екатеринбург: У-Фактория, 2005. – 552 с. 86. Грацианский, М. В. «Православная партия» и приход к власти императора Юстина I (518–527 гг.) / М. В. Грацианский // Византийский временник. – М. : Наука, 2007. – Т. 66 (91). – С. 134–135. 297 87. 553) / Грацианский, М. В. Император Юстиниан и спор о Трёх Главах (540– М. В. Грацианский // XVI ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (9–11 октября 2005 г. и 26–28 января 2006 г.). – М. : Изд-во Православ. Свято – Тихонов. Гуманитар. ун-та, 2006. – С. 76–77. 88. Грацианский, М. В. Миссионерские предприятия 40-х годов VI в. в контексте церковной политики императора Юстиниана / М. В. Грацианский // : Юбилейный сборник в честь 60-летия проф. И. С. Чичурова / отв. ред. М. В. Грацианский, П. В. Кузенков. – М. : ПСТГУ, 2006. – С. 57–101. 89. Грибовский, В. М. Народ и власть в Византийском государстве : Опыт ист.-догмат. исслед. / В. М. Грибовский. – репр. изд. – СПб. : Тип. М. Меркушева, 1897. XXII, – 411 c. 90. Гуляев, А. М. Предбрачный дар в римском праве и в памятниках византийского законодательства / А. М. Гуляева. – Дерпт : тип. Шнакенбурга, 1891. – VIII, 145 с. 91. Гуревич, А. Я. Исторический синтез и школа «Анналов» / А. Я. Гуревич. – М. : Индрик, 1993. — 328 с. 92. Дашков, С. Б. Императоры Византии / С. Б. Дашков ; ред. В. Казаров; Картографы: Ивашутина Л. И. и др. М. : Издатель. дом «Красная площадь», «АПС-книги», 1996. – 368 с. 93. Деминцев, М. С. Политические воззрения Георгия Пахимера: автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03 / Деминцев Михаил Сергеевич. – Тюмень, 2004. – 20 с. 94. Деминцев, М. С. Ценностные стандарты византийца палеологовской эпохи (в свете «Истории» Георгия Пахимера) / М. С. Деминцев // Aus Sibirien2006: научно-информац. сб.: [материалы III Международ. научно-практ. конф. «Стеллеровские чтения», Тобольск, 17–19 июня 2006 г. – Тюмень: Экспресс, 2006. – С. 175–184. 298 95. Демьянков, В. З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке / В. З. Демьянков // Вопросы филологии. – 2001. – № 1. – С. 35– 47. 96. Демьянков, В. З. Термин «концепт» как элемент терминологической культуры / В. З. Демьянков // Язык как материя смысла: Сб. ст. в честь акад. Н. Ю. Шведовой / отв. ред. М. В. Ляпон; РАН: Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. – М. : Издател. центр «Азбуковник», 2007. – С. 606–622. 97. Диль, Ш. Византийские портреты / Ш. Диль; пер. с фр. М. Безобразовой; предисл. П Безобразова. – М. : Искусство, 1994. – 446 с. 98. Досталова, Р. Византийская историография: (характер и формы) / Р. Досталова // Византийский времнник. – М. Изд-во «Наука», 1982. – Т. 43(68). – С. 22–34. 99. Иларион (Алфеев), Игумен. Жизнь и учение св. Григория Богослова / Алфеев (Иларион Игумен). – СПб. : Алетейя, 2001. – 507 с. – (Визант. б-ка). 100. Ильинский, Н. Синтагма Матфея Властаря : Исслед. свящ. Николая Ильинского / Н. Ильинский. – М. : Моск. о-во любителей духов. просвещения, 1892. – [6], VI, 240 с. 101. Историческая мысль в Византии и на средневековом Западе : Мезвуз. сб. науч. тр./ редкол.: И. В. Кривушин; Иван. гос. ун-т. – Иваново, 1998. – 204 с. 102. История Византии. – Т. 1–3. / Отв. ред. акад. С. Д. Сказкин – М. : Наука, 1967. – Т. 1. отв. ред. З. В. Удальцова. – М. : Наука, 1967. – 524 с.; Т. 2. отв. ред. А. П. Каждан. – М. : Наука, 1967. – 472 с.; Т. 3: отв. ред. Г. Г. Литаврин. – М. : Наука, 1967. – 508 с. 103. История женщин на Западе: в 5 т. – Т. 1. От древних богинь до христианских святых / под общ. ред. Ж. Дюби и М. Перро; под ред. П. Шмитт Пантель; пер. с англ.: науч. ред. пер. Н. Л. Пушкарева. – СПб. : Алетейя, 2005. – 600 с.; Т. 2. Молчание средних веков / под. ред. К. Клапиш-Зубер. – Спб. : Алетейя, 2009. – 507, [3] с.; Т. 3. Парадоксы эпохи Возрождения и Просвещения / под ред. Д. Н. Земон Дэвис, А. Фарж. Спб. : Алетейя, 2008. – 558, [1] с. – (Гендер. исслед.). 299 104. Каждан А. П. (рец.) Η. Hunger. Reich der neuen Mitte. Der christliche Geist der byzantinischen Kultur / А. П. Каждан // Византийский временник. –– М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1969. – Т. 30 (55). – C. 276–278. 105. Каждан, А. П. Аграрные отношения в Византии XIII–XIV вв. / А. П. Каждан. – М. : Изд-во АН СССР, 1952. – 244 с. 106. Каждан, А. П. Афонские архивы / А. П. Каждан // Сов. славяноведение. – 1969. – № 3. – C. 99–100. 107. Каждан, А. П. Василики как исторический источник / А. П. Каждан // Византийский временник. М. : Изд-во АН СССР, 1958. – Т. 14 (39). – С. 56–66. 108. Каждан, А. П. Византийская культура (X–XII вв.) / А. П. Каждан. – 2-е изд., испр. и доп. – СПб. Алетейя, 2000. – 279, [5] с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 109. Каждан, А. П. Византийская культура (X–XII вв.) / А. П. Каждан. – 2-е изд., испр. и доп. – СПб. : Алетейя, 2006. – 279, [5] с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 110. Каждан, А. П. Византийская культура (X–XII вв.) / А. П. Каждан. – М. : Наука, 1968. – 233 с. 111. Каждан, А. П. Византийская семья / А. П. Каждан // Вопросы истории. – 1969. – №. 5. – С. 212–215. 112. Каждан, А. П. Византийский монастырь XI–ХIII вв. как социальная группа / А. П. Каждан // Византийский временник. – М. : Наука, 1971. – Т. 31(56). – С. 48–70. 113. Каждан, А. П. Византийское сельское поселение / А. П. Каждан // Византийский временник. – М. : Изд-во АН СССР, 1927. – Т. 2 (27). – С. 215–244. 114. Каждан, А. П. Два дня из жизни Константинополя / А. П. Каждан ; Кол. авт. Гос. Эрмитаж. – СПб. : Алетейя, 2002. – 318 c. – (Визант. б-ка. Исслед). 115. Каждан, А. П. Деревня и город в Византии. IX–X вв. : Очерки по истории византийского феодализма / А. П. Каждан. – М. : Изд-во АН СССР, – 1960. – 431 с. 300 116. Каждан, А. П. Еще раз об аграрных отношениях в Византии IV– XI вв. / А. П. Каждан // Византийский временник. – М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1959. – Т. 16 (41). – С. 92–113. 117. Каждан, А. П. Из истории византийской хронографии Х в. / А. П. Каждан // Византийский временник. – М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1961. – Т. 19 (44). – С. 76–96; Т. 20. – С. 106–128; М., 1962. – Т. 21 (46). – С. 95–117. 118. Каждан, А. П. Из экономической жизни Византии XI–XII вв. Натуральное и денежное хозяйство / А. П. Каждан //Византийские очерки. – М. : Наука, 1971. – С. 169–212. 119. Каждан, А. П. История византийской литературы (650–850 гг.) / А. П. Каждан. – СПб. : Алетейя, 2002. – 529 с. 120. Каждан, А. П. История византийской литературы (850–1000 гг.): эпоха византийского энциклопедизма / А. П. Каждан ; пер. с англ. Д. Р. Абдрахмановой и др. ; редкол.: С.П. Карпов (пред.) [и др.]). – СПб. : Алетейя : Историч. книга, 2012. – 375 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 121. Каждан, А. П. Некоторые нерешенные проблемы социально- экономической истории Византии / З. В. Удальцова; А. П. Каждан // Вопросы истории. – № 10. – С. 79–96. 122. Каждан, А. П. Никита Хониат и его время / А. П. Каждан; подгот. изд. Я. Н. Любарский и др.; предисл. Я.Н. Любарского; РАН. Ин-т рус. лит. (Пушк. Дом). – СПб. : Дмитрий Буланин, 2005. – 536 c. 123. Каждан, А. П. Новое издание актов Лавры и его значение для византиноведения / А. П. Каждан, Б. Л. Фонкич // Византийский временник. – М. : Наука, 1973. – Т. 34 (59). – С. 32–54. 124. Каждан, А. П. Очерки истории Византии и южных славян / А. П. Каждан, Г. Г. Литаврин. – 2-е изд., испр. – СПб. : Алетейя, 1998. – 335,[1] с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 125. Каждан, А. П. Очерки истории Византии и южных славян. Пособие для учителей / А. П. Каждан, Г. Г. Литаврин. – М. :Учпедгиз, 1958. – 326 с. 301 126. Каждан, А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI–XII вв. / А. П. Каждан. – М. : Наука, 1974. – 293 с. 127. Каждан, А. П. Формы условной собственности в Византии X–XII вв. / А. П. Каждан. – М. : Изд-во вост. лит., 1960. – 9 с. 128. Карпов, С. П. История Трапезундской империи / С. П. Карпов; МГУ им. М. В. Ломоносова, Ист. фак., Лаб. истории Византии и Причерноморья; редколл.: Г. Г. Литаврин [и др.] – СПб. : Алетейя, 2007. – 623 с. – (Визант. б-ка. Исслед.) 129. Карпов, С. П. Культура Трапезундской империи / С. П. Карпов // Культура Византии: XIII–первая половина XV в. / отв. ред. Г. Г. Литаврин; АН СССР, Ин-т всеобщей истории. – М. : Наука, 1991. – С. 86–119. 130. Карпов, С. П. Латинская Романия / С. П. Карпов. – СПб. : Алетейя, 2000. – 254 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 131. Карпов, С. П. Трапезундская империя в византийской исторической литературе XIII–XV вв. / С. П. Карпов // Византийский временник. – М. : Наука, 1973. – Т. 35 (60). – С. 154–164. 132. Каштанов, С. М. Актовая археография / С. М. Каштанов; Ин-т рос. истории РАН. – М. : Наука, 1998. – 318 с. 133. Каштанов, С. М. Очерки русской дипломатики / С. М. Каштанов. – М. : Наука, 1970. – 498 с. 134. Каштанов, С. М. Русская дипломатика / С. М. Каштанов. – М. : Наука, 1988. – 308 с. 135. Ковальченко, И. Д. Методы исторического исследования / И. Д. Ковальченко ; Отд-ние историко-филолог. Наук. –2-е изд., доп. – М. : Наука, 2003. – 486 с. 136. Когут, Е. В. Акты Афона как источник гендерной истории Византии / Е. В. Когут // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Исторические науки. – 2012. – № 2 (10). – С. 80–88. 137. Когут, Е. В. Брак, любовь и узы родства в Византии в трудах Ангелики Лайу / Е. В. Когут // Древность и Средневековье: вопросы истории и 302 историографии : Материалы II Всерос. науч. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых, Омск, 25–27 окт. 2012 г. – Омск : Изд-во Омск. гос. ун-та, 2013. – С. 44–47. 138. Когут, Е. В. Византийская женщина: идеальная идентификация палеологовским обществом / Е. В. Когут // Византия и византийское наследие в России и в мире : Тез. докл. XX Всерос. науч. сессии византинистов, Москва, 3– 6 июня 2013 г. – М. : Изд-во Московского ун-та (МГУ), 2013. – С. 130–133. 139. Когут, Е. В. Византийская семья XI–XIII вв. в зарубежной историографии [Электронный ресурс] / Е. В. Когут // Материалы докладов XV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» / Отв. ред. И. А. Алешковский, П. Н. Костылев, А. И. Андреев. [Электронный ресурс] — М. : Изд-во МГУ ; СП МЫСЛЬ, 2008. — 1 электрон. опт. диск (CD-ROM). – Режим доступа: http://lomonosov- msu.ru/archive/Lomonosov_2008/index.htm. 140. Когут, Е. В. Защита женской чести в палеологовской Византии / Е. В. Когут // Проблемы истории и культуры средневекового общества : Тез. докл. XXXII Всерос. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых «Курбатовские чтения» / Санкт-Петербург. гос. ун-т. – СПб. : Культ Информ Пресс, 2013. – С. 79–81. 141. Когут, Е. В. Исследование истории византийской семьи XI–XIII вв. в современной зарубежной историографии / Е. В. Когут // Молодежь, наука, творчество – 2008. VI Межвуз. научно-практ. конф. студентов и аспирантов, 13– 16 мая 2008 г. : сб. ст. / Под общ. ред. Н. У. Казачуна. – Омск : Омск. гос. ин-т сервиса, 2008. С. 164. 142. Когут, Е. В. Концепт «Gender» и византийские исследования / Е. В. Когут // Россия и мир. Гуманитарные проблемы : межвуз. сб. науч. тр. – Вып. 19. – СПб. : ГУМРФ им. адмирала С. О. Макарова, 2013. – С. 98–107. 143. Когут, Е. В. Культура брачных отношений в Византии (XI–XIII вв.) / Е. В. Когут // Материалы XLVI Международной научной студенческой 303 конференции «Студент и научно-технический прогресс», 27–30 окт. 2008 г. : История / Новосиб. гос. ун-т. – Новосибирск, 2008. – С. 19–21. 144. Когут, Е. В. Нарративные источники для исследования истории византийской женщины в эпоху Палеологов (XIII–XV вв.) / Е. В. Когут // Молодежь, наука, творчество – 2012 : Юбилейная X Межвузов. научно-практ. конф. студентов и аспирантов, 15–18 мая 2012 г. : сб. ст./ Под общ. ред. Д. П. Маевского. – В 2-х ч. – Ч. II. – Омск : ОГИС, 2012. – C. 84–87. 145. Когут, Е. В. Некоторые аспекты гендерной истории палеологовской Византии: социальные роли в семье византийской женщины / Е. В. Когут // IV исторические чтения Томского Государственного Педагогического университета : Материалы Всерос. научно-практ. конф. с международ. участием, 8–9 нояб. 2012. – Томск, изд-во ТПГУ, 2013. – С. 108–111. 146. Когут, Е. В. Образ византийской женщины / Е. В. Когут // История. Архивы. Судьбы : Всерос. научно-практ. конф., посвящ. 10-летию открытия специальности «Историко-архивоведение» в Омск. гос. технич. ун-те, 19 апр. 2011 г. : материалы. – Омск : Полиграфический центр Кан, 2011. – С. 68–74. 147. Когут, Е. В. Образ идеальной женщины для византийцев / Е. В. Когут // Россия и мир. Гуманитарные проблемы : Межвузов. сб. науч. тр. – Вып. 16. – СПб. : СПГУВК, 2009. – С. 296–300. 148. Когут, Е. В. Письменные источники по истории женщин в Палеологовской Византии / Е. В. Когут // Вопросы методологии и истории в работах молодых ученых : сб. науч. ст. / Под ред. В. Н. Худякова. – Вып. 18. – Омск : Изд-во ОмГПУ, 2012. – С. 29–37. 149. Когут, Е. В. Положение дочери в семье: византийские традиции и современность / Е. В. Когут // ВЛКСМ – молодежное братство: докл. Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 90-летию со дня образования Всесоюз. Ленин. Коммунист. Союза Молодежи, Омск, 29–30 окт. 2008 г. – В 2-х ч. – Омск : ИЦ «Омский научный вестник», 2008. – Ч. 2. – С. 123–127. 150. Когут, Е. В. Положение свободнорожденной женщины в византийском обществе по законодательству VI–VIII вв. / Е. В. Когут // 304 Человек в меняющемся мире: V Гуманитарный конгресс студентов и аспирантов: материалы науч. конф., посвящ. 65-летию Омск. гос. технич. ун-та. – Омск : Полиграф. центр КАН, 2007. – С. 88–92. 151. Когут, Е. В. Последние исследования в англоязычной медиевистике: гендерный подход / Е. В. Когут // Вестник Омского университета. – 2013. – № 3 (69). – С. 63–69. 152. Когут, Е. В. Правовая культура в византийском обществе в VI– VIII вв. / Е. В. Когут // Материалы XLV Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс» : История / Новосиб. гос. ун-т. – Новосибирск, 2007. – С. 16–18. 153. Когут, Е. В. Правовое положение женщины в палеологовской Византии / Е. В. Когут // Знание. Понимание. Умение. – 2012. – № 3. – С. 339– 342. 154. Когут, Е. В. Приданое как основной вид женской собственности в Византии в XI–XV вв. [Электронный ресурс] / Е. В. Когут // Материалы докладов XVI Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» / Отв. ред. И. А. Алешковский, П. Н. Костылев, А. И. Андреев. [Электронный ресурс] — М. : МАКС Пресс, 2009. — 1 электрон. опт. диск (CD-ROM). — Секция «История». Подсекция «История Средних веков, нового и новейшего времени». – С. 14–16. — Режим доступа: http://conf.msu.ru/archive/Lomonosov_2009/index.htm. 155. Когут, Е. В. Самостоятельные действия замужней женщины по распоряжению имуществом в Палеологовской Византии / Е. В. Когут // Омский научный вестник. – Серия : Общество. История. Современность. – 2012. – № 3 (109). – С. 33–37. 156. Когут, Е. В. Современные подходы в изучении гендерных проблем в Византии / Е. В. Когут // Молодежь, наука, творчество – 2009 : VII Межвузов. научно-практ. конф. студентов и аспирантов, 12–15 мая 2009 г. : сб. ст. / Под общ. ред. Н. У. Казачуна. – В 2-х ч. – Ч. II – Омск : ОГИС, 2009. – С. 80–82. 305 157. Когут, Е. В. Уникальность архивов афонских монастырей / Е. В. Когут // Материалы XLVII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс», 11–15 апр. 2009 г. : История / Новосиб. гос. ун-т. – Новосибирск, 2009. – С. 28–30. 158. Когут, Е. В. Эволюция палеологовской Византии: брачного гендерный аспект возраста в законодательстве / Е. В. Когут // Человек в меняющемся мире: VI Гуманитарный конгресс студентов и аспирантов: материалы научно-практ. конф., посвящ. 70-летию Омск. гос. техн. ун-та, Омск, 20 нояб. 2012 г. – Омск : Изд-во ОмГТУ, 2012. – С. 27–31. 159. Когут, Е. В. Эволюция права собственности византийской женщины по актам афонских монастырей в эпоху Палеологов / Е. В. Когут // Проблемы истории, филологии, культуры. – 2012. – № 3. – С. 96–103. 160. Корсунский, А. Р. О колонате в восточной римской империи V–VI вв. / А. Р. Корсунский // Византийский временник. – М. : Изд-во АН СССР, 1956. – Т. 4 (29). – С. 69–71. 161. Костогрызова, Л. Ю. Оценка паламитами и антипаламитами роли Ирины-Евлогии Хумнены в исихастском противоборстве XIV в. / Л. Ю. Костогрызова // Античная древность и средние века. Екатеринбург, 2000. – Вып. 31. – С. 290–296. 162. Костогрызова, Л. Ю. Правовое положение женщины в Византии / Л. Ю. Костогрызова // Российский юридический журнал. – 2001. – № 3 (31). – С. 93–98. 163. Костогрызова, Л. Ю. Эволюция церковно-государственных отношений в Византии в законодательстве императоров IV–начала X в. : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01 / Костогрызова Любовь Юрьевна. – Екатеринбург, 2007. – 26 с. 164. Кулаковский, Ю. А. История Византии. Т. 1–3 / Ю. А. Кулаковский ; вступ. ст. и ред. А. Г. Грушевого. СПб. : Алетейя, 1996–2004. – Т. 1 : 395 – 518 г. – 1996. – 446 с.; Т. 2 : 518–602 годы. – 2003. – 394 c.; Т. 3 : 602 – 717 годы. – 2004. – 350 c. – (Визант. б-ка: Исслед.). 306 165. Культура Византии, вторая половина VII–XII в. / [Г. Г. Литаврин, С. С. Аверинцев, М. В. Бибиков и др.] ; отв. ред. З. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин ; [АН СССР, Ин-т всеобщ. истории]. – М. : Наука, 1989. – 678, [2] с. 166. Культура Византии: IV – первая половина VII в. / отв. ред. З. В. Удальцова; АН СССР, Ин-т всеобщей истории – М. : Наука, 1984. – 725 с. 167. Культура Византии: XIII – первая половина XV в. / отв. ред. Г. Г. Литаврин; АН СССР, Ин-т всеобщей истории. – М. : Наука, 1991. – 637 с. 168. Курбатов, Г. Л. Ранневизантийские портреты: К истории общественно-политической мысли / Г. Л. Курбатов. – Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. – 272 с. 169. Курбатов, Г. Л. Разложение античной городской собственности в Византии IV–VII вв. / Г. Л. Курбатов // Византийский временник. –– М. : Изд-во АН СССР, 1973. – Т. 35 (60). – С. 19–32. 170. Кущ, Т. В. Брак в оценке императора Мануила II Палеолога: политический аспект / Т. В. Кущ // «ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: «империя» и «полис» : Тез. докл. и сообщ. Византийского Семинара. – Севастополь, 2009. – С. 29–30. 171. Кущ, Т. В. Византийская императрица Елена Кантакузина Палеологина: штрихи к портрету / Т. В. Кущ // «ΧΕΡΣΩΝΟΣ ΘΕΜΑΤΑ: «империя» и «полис» : Тез. докл. и сообщ. II Международного Византийского Семинара. – Севастополь, 2010. – С. 19–20. 172. Кущ, Т. В. Византийская интеллектуальная среда: состав и формы общения (70-е годы XIV–XV вв.) : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03 / Кущ Татьяна Викторовна. – Екатеринбург, 2000. – 24 с. 173. Кущ, Т. В. Внутридинастическая борьба в поздней Византии (по «Диалогу о браке» Мануила II Палеолога) / Т. В. Кущ // Уральский исторический вестник. – Екатеринбург, 2011. – № 3 (32). – С. 35–40. 174. Кущ, Т. В. Елена Кантакузина Палеологина: портрет византийской императрицы / Т. В. Кущ // Известия Уральского федерального университета. [Сер.2] Гуманитарные науки. – Екатеринбург, 2012. – № 4 (108). – С. 5–17. 307 175. Кущ, Т. В. Матримониальный путь укрепления императорской власти: рассуждения Мануила II Палеолога о браке / Т. В. Кущ // Средние века. – М., 2012. – Вып. 73 (1–2). – С. 73–91. 176. Кущ, Т. В. На закате империи: интеллектуальная среда поздней Византии / Т. В. Кущ. – Екатеринбург : Изд-во УрФУ, 2013. – 427 с. 177. Кущ, Т. В. Наставничество как форма интеллектуального общения / Т. В. Кущ // Античная древность и средние века. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2011. — Вып. 40 : К 50-летию Уральской школы византиноведения. — С. 352–362. 178. Кущ, Т. В. Отражение внутридинастического конфликта в «Нравственном диалоге, или о браке» Мануила II Палеолога / Т. В. Кущ // Российское византиноведение: традиции и перспективы : Тез. докл. XIX Всерос. науч. сес. византинистов. – М. : Изд-во Москов. ун-та, 2011. – С. 140–142. 179. Кущ, Т. В. Роль интеллектуалов в придворном мире Поздней Византии / Т. В. Кущ // Известия Уральского государственного университета. [Сер. 2] Гуманитарные науки. – Екатеринбург, 2009. № 4 (66). – С. 238–245. 180. Кущ, Т. В. Топос красоты в laudes urbium поздневизантийского времени / Т. В. Кущ // Труды Государственного Эрмитажа: Т. 51: Византия в контексте мировой культуры: материалы конференции, посвященной памяти А. В. Банк. – СПб. : Изд-во Гос. Эрмитажа, 2010. – С. 556–563. 181. Кущ, Т. В. Чума в поздней Византии / Т. В. Кущ // Византийский временник. – М. : Наука, 2008. – Т. 67 (92). – С. 38–56. 182. Кущ, Т. В. Византийские интеллектуалы последней трети XIV– первой половины XV вв.: социокультурное измерение : автореф. дис. … д-ра ист. наук : 07.00.03 / Кущ Татьяна Викторовна. – Екатеринбург, 2013. – 36 с. 183. Кызласова, И. Л. История Отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси. 1920–1930-е годы : По материалам архивов / И. Л. Кызласова. – М. : Изд-во акад. гор. наук, 2000. – 440 с. 308 184. Лазарев, В. Н. История Византийской живописи / В. Н. Лазарев. – В 2-х т. – М. : Искусство, 1947. – Т. 1 : Текст. – 1947. – 455 c.; Т. 2 : Атлас. – 1948. – 350 с. 185. Ланглуа, Ш. В. Введение в изучение истории / Ш.-В. Ланглуа, Ш. Сеньобос ; пер. с фр. А. Серебряковой ; Гос. публ. ист. б-ка России. – Изд. 2-е / под ред. и со вступ. ст. Ю. И. Семенова. – М. : ГПИБ, 2004. – 305 с. 186. Лауретис, де Т. Риторика насилия. Рассмотрение репрезентации и гендера / Т. де Лауретис // Антология гендерной теории / Сост. и комментарии Е. А. Гаповой и А. Р. Усмановой. – Минск : Пропилеи, 2000. – С. 296–372. 187. Лебедев, А. П. Исторические очерки состояния Византийско- восточной церкви от конца IX до середины XV века: от начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 г./ А. П. Лебедев; Науч. ред. М. А. Морозова. – СПб. : Алетейя, 1998. – 383 с. – (Визант б-ка). 188. Лебедев, А. П. История разделения церквей в IX, X, и XI веках / А. П. Лебедев; Под науч. ред. М. А. Морозова. – СПб. : Алетейя, 1999. – 308 с. – (Визант б-ка). 189. Лебедев, А. П. Очерки внутренней истории Византийско-восточной церкви в IX, X и XI веках: От конца иконоборческих споров в 842 г., до начала Крестовых походов – 1096 г. / А. П. Лебедев. – Предисл., науч. ред. М. А. Морозова – СПб. : Алетейя, 1998. – 397 с. – (Визант. б-ка). 190. Лебедева, Г. Е. Кодексы Феодосия и Юстиниана об источниках рабства / Г. Е. Лебедева // Византийский временник. – М. : Изд-во АН СССР, 1973. – Т. 35 (60). – С. 33–50; Т. 36 (61). – С. 31–44. 191. Лебедева, Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества : (По данным кодексов Феодосия и Юстиниана) / Г. Е. Лебедева ; отв. ред. Г. Л. Курбатов. – Л. : Изд-во Лен. ун-та, 1980. – 166 с. 192. Левченко, М. В. История Византии: Краткий очерк / М. В. Левченко. – Л. : Соцэкгиз 1940. – 261 с. 193. Липшиц, Е. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX– XI вв.: Историко-юридические этюды / Е. Э. Липшиц ; под ред. В. И. Рутенбурга; 309 АН СССР, Ленинград. отд-ние, Ин-т истории СССР. – Л. : Наука, Ленинград. отд-ние, 1981. – 246 с. 194. Липшиц, Е. Э. О социальной сущности судебной реформы в Византии VIII в. / Е. Э. Липшиц // Византийские очерки. – М. : Изд-во АН СССР, 1961. 195. Липшиц, Е. Э. Очерки истории византийского общества и культуры (VIII–первая половина IX века) / Е. Э. Липшиц ; АН ССР, Ленинград. отд-ние, Ин-т истории. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961. – 482 с. 196. Липшиц, Е. Э. Право и суд в Византии в IV–VIII вв. / Е. Э. Липшиц ; АН СССР, Ленинград. отд-ние, Ин-т истории СССР. – Л. : Наука, Ленинград. отд-ние, 1976. – 230 с. 197. Липшиц, Е. Э. Юридические школы и развитие правовой науки / Е. Э. Липшиц // Культура Византии IV–первая половина VII вв. – М. : Наука, 1984. 198. Литаврин Г. Г. Как жили византийцы / Г. Г. Литаврин ; АН СССР. – М. : Наука, 1974. – 192 с. – (Из истории мировой культуры). 199. Литаврин Г. Г. Как жили византийцы / Г. Г. Литаврин. – СПб.: Алетейя, 2006. – 256 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 200. Литаврин, Г. Г. Болгария и Византия в XI–XII вв. / Г. Г. Литаврин. – М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1960. – 472 с. 201. Литаврин, Г. Г. Борьба болгарского народа против византийского ига (XI-XII вв.) : гг. : автореф. дис. … канд. ист. наук / Литаврин Геннадий Григорьевич. – М., 1954. – 16 с. 202. Литаврин, Г. Г. Введение / Г. Г. Литаврин // Кекавмен. Советы и рассказы : Сочинение визант. полководца XI в. / Подгот. текста, введ. [с. 5–115], пер. и коммент. Г. Г. Литаврина ; Акад. Наук СССР, Ин-т истории, Ин-т славяноведения и балканистики. М. : Наука, 1972. – С. 5–115. – (Памятники средневек. истории народов Централ. и Восточ. Европы). 310 203. Литаврин, Г. Г. Византийское общество и государство в X–XI вв. : Проблемы истории одного столетия : 976–1081 гг. / Г. Г. Литаврин ; АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики. – М. : Наука, 1977. – 311 с. 204. Литаврин, Г. Г. Геополитическое положение Византии в средневековом мире в VII–XII вв. / Г. Г. Литаврин // Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической характеристики. – СПб. : Алетейя, 1999. – С. 11– 47. 205. Литаврин, Г. Г. Рецензия на: Византийский Земледельческий закон: Текст, исследование, комментарий / Подгот. Е. Э. Липшиц, И. П. Медведев, Е. К. Пиотровская. Византийский Под ред. И. П. Медведева. земледельческий закон / Л. : Наука, Г. Г. Литаврин // 1984. 280 с. Византийский временник. – М. Наука, 1986. – Т. 47 (72). – С. 234–239. 206. Литаврин, Г. Г. Снова о заброшенных землях в Византии в X–XII вв. / Г. Г. Литаврин // Мир Александра Каждана = К 80-летию со дня рождения: [Сборник] / Институт всеобщей истории РАН; отв. ред. А. А. Чекалова . – СПб. : Алетейя, 2003. – С. 122–131. 207. Литаврин, Г. Г. Социальные мотивы в деятельности Евстафия Ромея: из комментариев к «Пире» – сборнику судебных решений юриста XI в. / Г. Г. Литаврин // Вспомогательные исторические дисциплины: [сб. статей]. – T. XXX. – СПб. : Наука, СПб. отд-ние, 2007. – С. 169–183. 208. Лихачева, В. Д. Искусство Византии IV–XV вв. / В. Д. Лихачева. – 2-е изд., испр. – Л. : Искусство, 1986. – 310 с. – (Очерки истории и теории изобразит. искусства). 209. Лихачева, В. Д. Роль бытовых реалий и пейзажа в миниатюрах рукописи Государственной публичной библиотеки группы № 243 / В. Д. Лихачева // Византийский временник. – М. : Наука,1967. – Т. 27 (52). – C. 229–242. 210. Лобова-Костогрызова, Л. Ю. Духовное наставничество в Византии: Феолипт Филадельфийский и Ирина-Евлогия Хумнена / Л. Ю. Лобова- 311 Костогрызова // Мир православия : Сб. ст. – Волгоград : Изд-во Волгогр. ун-та. – Вып. 3. – 2000. – C. 46–60. 211. Лобова-Костогрызова, Л. Ю. Константинопольский монастырь τοῦ φιλανθρώπου σωτῆρος soteros в первой половине XIV в. / Л. Ю. ЛобоваКостогрызова // Античная древность и средние века. — Екатеринбург: Урал. гос. ун-т : Волот, 1999. — Вып. 30. — С. 260–270. 212. Лопарев, Х. М. Греческие жития святых VIII и IX веков: Опыт науч. классификации памятников агиографии с обзором их с точки зрения ист. и ист.лит. : [Дис.]. / Хр.М. Лопарев. – Ч. 1 – Петроград : тип. Акад. наук, 1914. – 27 с. – Ч. 1: Современные жития. – 1914. – XII, 568 с. – Ч. 1. Положения: Положения, извлеченные из диссертации... – Юрьев : К. Маттисен, [1914]. – [4]. 213. Лопарев, Х. М. Краткий отчет о поездке на Афон летом 1896 года / Хр. М. Лопарев. – СПб. : тип. Киршбаума, 1897. – [2], 38 с. – (Из «Сообщ. Имп. Правосл. палест. о-ва». 1897 г. , февр.). 214. Лорбер, Дж. Пол как социальная категория / Дж. Лорбер // Теория и методология гендерных исследований. – Ч. 1. – М. : ИВИ РАН, 2006. – С. 3–8. 215. Любарский, Я. Н. Византийские историки и писатели: Сб. ст. / Я. Н. Любарский. – СПб. : Алетейя, 1999.– 381 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 216. Максимович, К. А. Пандекты Никона Черногорца в древнерусском переводе XII века: Юридические тексты / К. А. Максимович ; Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова РАН. – М. : Яз. рус. культуры, 1998. – 574 с. 217. Медведев, И. П. Византийский гуманизм, XIV–XV вв. / И. П. Медведев. – СПб. : Алетейя, 1997. – 341 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 218. Медведев, И. П. К юбилею ученого: библиографический указатель трудов. 1966 – 2005 / И. П. Медведев. – С-Петерб. Ин-т истории РАН. – СПб. : Дмитрий Буланин, 2005. – 46 с. 219. Медведев, И. П. Мистра: Очерки истории и культуры поздневизантийского города / И. П. Медведев ; АН СССР Ин-т истории СССР, Ленинград. отд-ние. Л. : НАУКА, Ленинград. отд-ние, 1973. – 163 с. 312 220. Медведев, И. П. Очерки византийской дипломатики: (частноправовой акт) / И. П. Медведев ; отв. ред. В. И. Рутенбург; АН СССР, Ленингр. отд-ние, Ин-т истории СССР – Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1988. – 262 [2] c. 221. Медведев, И. П. Петербургское византиеведение: Страницы истории / И. П. Медведев. – СПб. : Алетея, 2006. – 332 с. 222. Медведев, И. П. Правовая культура Византийской империи / И. П. Медведев. – СПб. : Алетейя, 2001. – 576 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 223. Медведев, И. П. Развитие правовой науки / И. П. Медведев // Культура Византии: Вторая половина VII–XII в. / отв. ред. З. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин; АН СССР, Ин-т всеобщей истории. – М. : Наука, 1989. –С. 216– 240. 224. Меньшиков, А. В. Архивы Византии X–XV вв. : автореф. дис. … канд. ист. наук : 05.25.02 / Меньшиков Александр Владимирович. – М., 2009. – 24 с. 225. Меньшиков, А. В. Из истории архивов Византийской церкви X– XV вв. / А. В. Меньшиков // Отечественные архивы. – 2005. – №. 4. – С. 38–48. 226. Мир Александра Каждана: К 80-летию со дня рождения / отв. ред. А. А. Чекалова; РАН, Институт всеобщей истории. – СПб. : Алетейя, 2003. – 623 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 227. Морозов, М. А. К вопросу о крупном трапезундском провинциальном землевладении: (По данным частноправовых актов Вазелонского монастыря) / М. А. Морозов // Проблемы древней и средневековой истории : Сб. науч. ст. / Иванов. Гос. ун-т; Н. В. Ревякина. – Иваново : Изд-во ИГУ, 1999. – С. 59–69. 228. Морозов, М. А. Крупная провинциальная собственность в Византии в XI–XIII вв. : (По материалам частных актов византийских монастырей) : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03 / Морозов Максим Анатольевич. – СПб., 1999. – 25 с. 229. Морозов, М. А. К истории изучения документов Афонских монастырей / М. А. Морозов // Проблемы социальной истории и культуры 313 Средних веков и раннего Нового времени: межвузов. сб. – СПб. : Изд-во СанктПетербургского университета (СПбГУ), 1996. – Вып. 6. – 2005. – С. 181–188. 230. Морозов, М. А. Монастыри средневековой Византии: хозяйство, социальный и правовой статусы / М. А. Морозов. – СПб. : Изд-во С.-Петерб. унта, 2005. – 172 с. 231. Назаров, С. В. Женщина и власть в византийском обществе / С. В. Назаров // Проблемы всеобщей истории: Междунар. сб. науч. и науч.- пед. тр. К 85-летию со дня рождения В. Т. Сиротенко – Вып. 7. – Армавир, 2001. – С. 4–8. 232. Назаров, С. В. Правовое положение византийской женщины в семейно-брачных отношениях (VI–XI вв.) / С. В. Назаров // Проблемы всеобщей истории: Междунар. сб. науч. и науч.-пед. тр. К 85-летию со дня рождения В. Т. Сиротенко. – Вып. 6. – Армавир, 2000. – С. 166–172. 233. Новиков, А. Византийская альтернатива / А Новиков // Век ХХ и мир. – 1994. – № 5–6. – C. 70–76. 234. Оболенский, Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов / Д. Оболенский ; перев. с англ. А. В. Горизонтова и др. – М. : Янус-К, 1998. – 655 с. 235. Орбинский, Р. В. Византийские женщины / Р. В. Орбинский // Русское слово. – 1859. – № 12, отд. 1. – С. 1–49 ; 1860. – № 7, отд. 1. – С. 112–163. 236. Острогорский, Г. А. История Византийского государства : перевод с немец. / Г. А. Острогорский ; [пер. с нем. : М. В. Грацианский]. – М. : Сибир. Благозвонница, 2011. – 895 с., [8] л. цв. ил. 237. Охлупина, И. С. Образ святой мирянки в византийских житиях X– XIII вв. / И. С. Охлупина // Sacrum et Profanum. – Севастополь, 2011. – Вып. V. – С. 83–91. 238. Охлупина, И. С. Эволюция представлений о женской святости в византийской агиографии VIII–XII вв. / И. С. Охлупина // Известия Уральского государственного университета. – Сер. 2. Гуманитарные науки. Екатеринбург, – 2010. № 1(72). – С. 118–125. 314 239. Охлупина, И. С. Образы монахинь по материалам византийской агиографической литературы (VIII–XII вв.) / И. С. Охлупина // Античная древность и средние века. — Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2011. — Вып. 40: К 50-летию Уральской школы византиноведения. — С. 136–146. 240. Охлупина, И. С. Образы святых женщин в Византии VIII–XII вв. : становление, эволюция, типология : автореф. дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03 / Охлупина Ирина Сергеевна. – Екатеринбург, 2011. – 26 с. 241. Павлов, А. С. 50-я глава «Кормчей книги», как исторический и практический источник русского брачного права / А. С. Павлов. – М. : Унив. тип. (М. Катков), 1887 – [4], IV, 452 с. – (Ученые записки Москов. Ун-та. Отдел юрид. ; Вып. 5). 242. Покровский, И. А. История римского права / И. А. Покровский. СПб. : Издатедьско-торговый дом «Летний сад», журнал «Нева», 1999. 243. Поляковская, М. А Метохи в городском и пригородном хозяйстве поздней Византии (по данным монастырских актов) / М. А. Поляковская // Учен. Записки : Пермский гос. ун-т. – Пермь : Изд-во Перм. гос. ун-та, 1966. – С. 93–97. 244. Поляковская, М. А. Быт и нравы поздневизантийского общества / М. А. Поляковская // Культура Византии: XIII–первая половина XV в. / отв. ред. Г. Г. Литаврин; АН СССР, Ин-т всеобщей истории. М.: Наука, 1991. – С. 551– 584. 245. Поляковская, М. А. Византийский дворцовый церемониал XIV в. : «театр власти» / М. А. Поляковская ; науч. ред.: Т. В. Кущ. – Екатеринбург : Издво Урал. ун-та, 2011. – 333 с. 246. Поляковская, М. А. Византия: быт и нравы / М. А. Поляковская, А. А. Чекалова. – Свердловск : Уральский университет, 1989. – 304 с. 247. Поляковская, М. А. Место семейного клана в структуре поздневизантийского общества: Тарханиоты / М. А. Поляковская // Античная древность и средние века. – Екатеринбург : Урал. гос. ун-т, 1998. – Вып. 29. – С. 153–164. 315 248. Поляковская, М. А. Монастырские владения в Фессалонике и ее пригородном районе в XIV – начале XV вв. / М. А. Поляковская // Ученые записки / Урал. гос. ун-т, 1965. – Вып. 41. – С. 17–46. 249. Поляковская, М. А. Портреты византийских интеллектуалов: Три очерка / М. А. Поляковская. – 2-е изд., испр. и доп. – СПб. : Алетейя, 1998. – 349, [2] с. – (Визант б-ка. Исслед.). 250. Поляковская, М. А. Проблемы общественной жизни Византии в понимании современников (40–60-е гг. XIV в.) : автореф. дис. … д-ра ист. наук : 07.00.03 / Поляковская Маргарита Адольфовна. – Л., 1981. – 32 с. 251. Поляковская, М. А. Рост монастырских владений в Фессалонике и Серрах в XIV в. как проявление своеобразия поздневизантийского города : автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03 / Поляковская Маргарита Адольфовна. – Свердловск, 1966. – 22 с. 252. Попова, Т. В. византийской Иоанн литературы Апокавк IX–XIV веков : / Т. В. Попова [Сб. переводов // / Памятники Отв. ред. Л. А. Фрейберг]; АН СССР. Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького. – М. : Наука, 1969. – С. 319. 253. Порфирий (Успенский, К. А.). Афон: История Афона: [Соч.] д-ра еллинской словесности еп. Порфирия Успенского / К. А. Успенский (Порфирий). – [Ч. 1–3]. – В 4-х т. – Киев, М., СПб., 1877–1892. – (Восток христианский). – Ч. 1. – Киев : тип. В. Л. Фронцкевича, 1877. – Отделение 1. – 386 с.; Отделение 2 – 341 с.; Ч. 2. – М. : тип. и лит. Ефимова, 1877. – Отделение 1. – 505 с.; Отделение 2. – М. : тип. и лит. Ефимова, 1880. – 312 с.; Ч. 3. – Киев : тип. В. Л. Фронцкевича, 1877. – Отделение 1. – 383 с.; Отделение 2. – СПб. : Б. и., 1892. – 607 с.; Отделение 2 [Приложение] – 609–1033 c. 254. Порфирий (Успенский, К. А.). История Афона: в 2-х томах / Порфирий (Успенский), еп. Чигиринский. – [Переизд.]. – М. : Даръ, 2007. История Афона / Авт. вступ. ст. П. В. Кузенков; Авт. вступ. ст. А. П. Лебедев. – Т. 1. – Б.м., 2007. – 1087 с.: ил., портр., к Оправдания (Приложения ко 2-му отделению III части); Оправдания (Приложения ко 2-му отделению III части), 316 Т. 2. – [Репр. изд.]. – Б.м., 2007. – 655 с., [48] л. цв. ил. Часть текста греч., латин., церковнослав. 255. Про, А. Двенадцать уроков по истории / А. Про ; пер. с фр. Ю. В. Ткаченко ; Рос. гос. гуманитар. ун-т. – М. : РГГУ, 2000. – 334 с. 256. Прохоров, Г. М. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы: В 2 т. / Г. М. Прохоров ; Ин-т рус. лит. РАН (Пушкин. Дом). – 2-е изд., испр. и доп. – СПб. : Алетейя. – 2000. – Т. 1 : Повесть о Митяе. – 2000. – 479 с.; Т. 2 : Статьи. – 2000. – 287 с. 257. Пушкарева, Н. Л. Гендерная теория и историческое знание / Н. Л. Пушкарева. – СПб. : Алетейя. Историческая книга, 2007. – 496 с. – (Гендер исслед. / редсовет: Р. Брайдотти [и др.]). 258. Репина, Л. П. Гендерная иерархия и «власть женщин: индивидуальный опыт в социальном контексте / Л. П. Репина // Теория и методология гендерных исследований. – М. : ИВИ РАН, 2006. – С. 173–195. 259. Репина, Л. П. Гендерная иерархия и «власть женщин» / Л. П. Репина // Искусство власти. Сб. в честь профессора Н. А. Хачатурян / отв. ред. О. В. Дмитриева. СПб. : Алетейя, 2007. С. 486–504. 260. Репина, Л. П. Гендерная история сегодня: проблемы и перспективы / Л. П. Репина // Адам и Ева: Альманах гендерной истории. – Вып. 1. – М.: ИВИ РАН, 2001. С. 5–13. 261. Репина, Л. П. История брака и семьи в гендерной перспективе / Л. П. Репина // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. – 2008. – № 23. – С. 5–23. 262. Репина, Л. П. Методология и проблематика гендерно-исторических исследований / Л. П. Репина // Гендерная теория и историческое знание / ред. А. А. Павлов. – Сыктывкар: Изд-во СГУ, 2004. – C. 8–23. 263. Репина, Л. П. Пол, власть и концепция «разделенных сфер»: от истории женщин к гендерной истории / Л. П. Репина // Общественные науки и современность. – 2000. – № 6. – С. 123–137. 317 264. Репина, Л. П. «Приватное / публичное» и «власть женщин» / Л. П. Репина // Factorul feminin în istorie : culegere de studii şi documente / Coord. st. L. Zabolotnaia. – Chisinãu : CEP USM, 2012. – P. 27–37. 265. Родионов, О. А. Византийские жития святых-исихастов и древнерусская агиография конца XIV–начала XV в.: Характер и истоки параллелизма: автореф. дис. … канд. ист. наук : 07.00.03 / Родионов Олег Алексеевич. – М., 1998. – 21 с. 266. Романчук, А. И., Шандровская, В. С. Введение в византийскую археологию и сфрагистику: Учеб. пособие / А. И. Романчук, В. С. Шандровская. – Екатеринбург : УрГУ, 1995. – 110 с. 267. Рубаник, В. Е. Византийская, западная и восточнославянская традиции правового регулирования отношений собственности в политикоправовой мысли и законодательной практике / В. Е. Рубаник // Государство и право. – 2005. – № 2. – C. 92–99. 268. Рудаков, А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии / А. П. Рудаков; вступ. ст., коммент., послесл.: Г. Л. Курбатов, Г. Е. Лебедева. – СПб. : Алетейя, 1997. – 296 с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 269. Рыжов, К. Все монархи мира / К. Рыжов. – М. : Вече. – 1998. – Кн. 2: Древняя Греция. Древний Рим. Византия. – 1998. – 655 с. – («Энциклопедии. Справочники. Неумирающие книги»). 270. Рыжов, К. В. Древняя Греция, Древний Рим, Византия / К. В. Рыжов. – М. : Вече, 2002. –576 с.– (Все монархи мира). 271. Савва, В. Московские цари и византийские Василевсы. К вопросу о влиянии Византии на образование идеи царской власти Московских государей / В. Савва ; препр. – Харьков : Тип. и Литогр. М. Зильберберг и С-вья, 1901. – IV, 400 c. 272. Святая Земля : Ист. путеводитель : По памят. местам Израиля, Египта, Иордании и Ливана / под общ. ред. д.ист.н., проф., акад. РАЕН М. В. Бибикова ; Авт.-сост.: Бибиков М. В. ; и др. – М. : Третье тысячелетие, 2000. – 187 с. 318 273. Скабаланович, Н. А. Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина / Н. А. Скабаланович : В 2-х кн. – Кн. I / вступит. ст. Г. Е. Лебедевой. – СПб. : Издво Олега Абышко, 2004. – 444 [1] с. – Кн. II . СПб. : Изд-во Олега Абышко, 2004. – 414 [1] c. – (Б-ка христиан. мысли. Исслед.). 274. Скотт, Дж. Гендер: полезная категория исторического анализа / Дж. Скотт // Теория и методология гендерных исследований: Сб. материалов / сост. Н. Ю. Фетисова. – Ч. I. – М. : ИВИ РАН, 2006. – С. 141–172. 275. Скржинская, Е. Ч. Русь, Италия и Византия в средневековье / Е. Ч. Скржинская. – СПб. : Алетейя, 2000. – 288 с. 276. Словарь гендерных терминов / Регион. обществ. орг. «Восток-Запад: Жен. Инновац. Проекты» ; Ред., [сост.], к. филол. н. А. А. Денисова. – М. : Информация – XXI в., 2002. – 255 с. 277. Сметанин, В. А. Византийское общество XIII–XV вв. : (По данным эпистолографии) : автореф. дис. ... д-ра ист. наук : 07.00.03 / Сметанин Валентин Александрович. – Свердловск, 1991. – 26 с. 278. Сметанин, В. А. Византийское общество XIII–XV веков : По данным эпистолографии / В. А. Сметанин. – Свердловск : Изд-во Урал. ун-та, 1987. – 288 с. 279. Смирницких, Т. В. Характер и специфика частной жизни женщины в ранней Византии : автореф. дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03 / Смирницких Татьяна Викторовна. – Ставрополь, 2009. – 29 с. 280. Соколов, И. И. Византологическая традиция в Санкт-Петербургской Духовной Академии. Печалование патриархов перед василевсами в Византии IX–XV вв. Патриарший суд над убийцами в Византии в X–XV вв. О поводах к разводу в Византии в IX–XV вв. / И. И. Соколов; послесл. А. В. Маркедонова. – СПб. : Изд-во Олега Абышко, 2005. – 320 с. – (Б-ка христиан. мысли. Исслед.). 281. Соколов, И. И. Усыновление и его отношение к браку в Византии и на современном греческом Востоке: Историко-правовой очерк / И. И. Соколов. – СПб. : Синодальная тип., 1910. – 128 с. 319 282. Степанов, Ю. С. Константы: словарь русской культуры / Ю. С. Степанов ; [Федерал. прогр. книгоизд. России]. – 3-е изд., испр. и доп. – М. : Акад. проект, 2004. – 991 с. 283. Сюзюмов, М. Я. Василики как источник для внутренней истории Византии / М. Я. Сюзюмов // Византийский временник. – М. : Изд-во АН СССР, 1958. – Т. 14(39). –С. 67—75. 284. Сюзюмов, М. Я. Экономические воззрения Льва VI / М. Я. Сюзюмов // Византийский временник. – М. : Изд-во АН СССР, 1959. – Т. 15(40). – С. 33–49. 285. Танский, И. Записка о необходимости пересмотра местных законов, действующих в Бессарабии / И. Танский // Медведев, И. П. Правовая культура Византийской империи. – СПб. : Алетейя, 2001. – С. 522–540. – (Визант. б-ка. Исслед.). 286. Тафт, Р. Ф. Византийский церковный обряд: краткий очерк / Р. Ф. Тафт; Пер. и предисл. А. А. Чекалова, Авт. вступ. ст. В. М. Лурье. – СПб : Алетейя, 2005. – 158, [1] с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 287. Теория и методология гендерных исследований: Сб. материалов / сост. Н. Ю. Фетисова. – Ч. I. – М. : ИВИ РАН, 2006. – 306 с.; Ч. II. – М. : ИВИ РАН, 2006. – 297 с. 288. Томсинов, В. А. О сущности явления, называемого рецепцией римского права / В. А. Томсинов // Вестн. Моск. гос. ун-та. – Сер. 11, Право. – 1998. – № 4. 289. Тош, Д. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка / Д. Тош ; пер. с англ. М. Л. Коробочкина. – М. : Весь мир, 2000. – 296 с. 290. Удальцова, З. В. Византийская культура / З. В. Удальцова; отв. ред. Е. В. Гутнова; АН СССР. – М. : Наука, 1988. – 289 с. 291. Удальцова, З. В. Византиноведение в СССР после Великой Октябрьской социалистической революции (1917–1934 гг.) / З. В. Удальцова // Византийский Временник. – М. : Наука, 1964. – Т. 25 (50). – С. 3–31. 320 292. Удальцова, З. В. Законодательные реформы Юстиниана / З. В. Удальцова // Византийский временник. – М. : Изд-во АН СССР, 1965. – Т. 26 (51). – С. 3–45; М., 1967. – Т. 27 (52). – С. 3–37. 293. Удальцова, З. В. Советское византиноведение за 50 лет / З. В. Удальцова; АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики. – М. : Наука , 1969. – 362 с. 294. Успенский, Ф. И. История Византийской империи: Т. 1–3. / Ф. И. Успенский. – М. : Мысль. – 1996–1997. – Т. 1 : VI–IX вв. – 1996. – 829 с.; Т. 2 : Период Македонской династии, 867–1057. – 1997. – 527 с.; Т. 3 : XI–XV вв. Восточный вопрос. – 1997. – 830 с. 295. Успенский, Ф. И. Монастырские акты Иоанна Предтечи Вазелон (Греческая рукопись Публичной библиотеки в Петрограде, № 743) / Ф. И. Успенский // Известия Российской Академии наук, сер. VI. – Т. XIII, № 16– 18. – 1919. – С. 1007–1022. 296. Успенский, Ф. И. Общее значение Вазелонских актов. Быт, нравы, агарянский полон / Ф. И. Успенский // Вазелонские акты / под ред. Ф. И. Успенского. – Л. : Изд-во ГПБ, 1927. – С. I–CLII. 297. Успенский, Ф. И. Очерки по истории Византийской образованности: История крестовых походов / Ф. И. Успенский ; сост. И. В. Ушаков – М. : Мысль, 2001. – 442 с. 298. Уэст, К. Создание гендера / К. Уэст, Д. Циммерма ; пер. с англ. Е. Здравомысловой // Гендерные тетради: под ред А. Клецина: Труды СанктПетербургского филиала Института социологии РАН. – Вып. 1. – СПб., 1997. – С. 94–124. 299. Февр, Л. Бои за историю : [Сб. ст.] / Л. Февр ; пер. А. А. Бобовича и др. ; Ст. А. Я. Гуревича [с. 501–541]; коммент. Д. Э. Харитоновича; [АН СССР]. – М. : Наука, 1991. – 630 с. – (Памятники исторической мысли). 300. Филарет (Гумилевский, Д. Г.). Святая гора Афон - земной удел божией матери : Местность и обитатели ее, с кратким очерком Русского 321 Пантелеимонова монастыря / Д. Г. Гумилевский (Преосвящ. Филарет). – 14-е изд. Афонского русского Пантелеимонова монастыря. – М., 1908. – 35 с. 301. Фуко, М. Говорящий пол. Сексуальность в системе микрофизики власти (Главы из книги «История сексуальности». Т. 1. / М. Фуко // Современная философия. – Харьков : Ф-Пресс, 1995. – № 1. – С. 148–163. 302. Хаксли, Дж. Л. Женщины в византийском иконоборчестве / Дж. Л. Хаксли // Античность и средневековье Европы. – Вып. 3. – Пермь : Перм. у-т, 1996. –– С. 169–186. 303. Хвостова, К. В. Riza chorion в XIV в. / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1965. – Т. 26 (51). – С. 46–57 304. Хвостова, К. В. Античные элементы в поздневизантийских аграрноправовых отношениях / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1967. – Т. 27 (52). – С. 107–130. 305. Хвостова, К. В. Взаимоотношения Хиландарского монастыря и некоторых его метохов в XIV в. / К. В. Хвостова. // Византийский временник. – М. : Наука, 1961. – Т. 18 (43). – С. 30–53. 306. Хвостова, К. В. Византийская философия истории / К. В. Хвостова // Вопросы философии. – 2009. – № 5. - С. 150–161. 307. Хвостова, К. В. Византийская цивилизация как историческая парадигма / К. В. Хвостова; Кол. авт. Ин-т всеобщ. истории РАН. – СПб. : Алетейя, 2009. – 206, [1] с. – (Визант. б-ка. Исслед.). 308. Хвостова, К. В. Византийская цивилизация / К. В. Хвостова // Вопросы истории. – 1995. – № 9. – С. 32–48. 309. Хвостова, К. В. Византинизм «оправдание жизни» / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1998. – Т. 55 (80). – Ч. 2. – C. 5–14. 310. Хвостова, К. В. Земельная собственность в поздней Византии (XIV– XV вв.): реальные отношения и их понимание византийцами-современниками эпохи / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1990. – Т. 51 (76). – C. 3–13. 322 311. Хвостова, К. В. К вопросу о структуре поздневизантийского сельского поселения / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1984. –Т. 45 (70). – С. 3–19. 312. Хвостова, К. В. К вопросу об использовании модели стохастического процесса при анализе налогообложения крестьян в поздней Византии / К. В. Хвостова // Математические методы и ЭВМ в историко-типологических исследованиях. – М. : Наука, 1989. – С. 112–120. 313. Хвостова, К. В. К вопросу об употреблении термина «элевтер» в византийских описях XIII–XIV вв. / К. В. Хвостова. // Византийский временник. – М. : Наука, 1983. – Т. 44 (69). – С. 18–26. 314. Хвостова, К. В. средневековых Количественные социально-экономических методы явлений / при изучении К. В. Хвостова // Экономическая история. – М. : Наука, 1987. – С. 49–68. 315. Хвостова, К. В. Количественный подход в средневековой социальноэкономической истории / К. В. Хвостова. – М. : Наука, 1980. – 205 с. 316. Хвостова, К. В. Малоизученные особенности византийской цивилизации: сравнение с Западом / К. В. Хвостова // Вестник Российского гуманитарного научного фонда: Бюллетень. – М., 2007. – № 1 (46). – С. 15–20. 317. Хвостова, К. В. Методологические проблемы применения количественных методов в западной историографии / К. В. Хвостова // Современная зарубежная немарксистская историография. – М. : Наука, 1989. – С. 63–77. 318. Хвостова, К. В. Некоторые аспекты теоретического подхода к средневековой социально-экономической истории / К. В. Хвостова. – Вопросы истории. – 1980. – № 4. – С. 70–81. 319. Хвостова, К. В. Некоторые вопросы истории иммунитетных грамот македонских монастырей в XIV в. / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1961. – Т. 19 (44). – C. 38–59. 320. Хвостова, К. В. Некоторые вопросы применения количественных методов при изучении социально-экономических явлений средневековья (по 323 данным византийских источников XIII–XIV вв.) / К. В. Хвостова // Математические методы в исторических исследованиях Сборник статей / [Ред. коллегия: И. Д. Ковальченко (отв. ред.) и др.]; АН СССР. Отд-ние истории. Комис. по применению мат. методов и электронно-вычислит. машин в ист. исследованиях. – М. : Наука, 1972. – С. 15–88. 321. Хвостова, К. В. О некоторых особенностях византийской пронии / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1964. – Т. 25 (50). – С. 212–230. 322. Хвостова, К. В. Особенности аграрноправовых отношений в поздней Византии (XIV–XV вв.) (Ист. соц. очерк) / К. В. Хвостова. – М. : Наука, 1968. – 325 с. 323. Хвостова, К. В. Особенности аграрно-правовых отношений поздней Византии (XIII–ХV вв.) : автореф. дис. … канд. ист. наук / Хвостова Ксения Владимировна. – М., 1964. – 19 с. 324. Хвостова, К. В. К. В. Хвостова // Особенности Сравнительное Византийской изучение цивилизации цивилизаций / мира (междисциплинарный подход). – М. : ИВИ РАН, 2000. – С. 181–195. 325. Хвостова, К. В. Особенности Византийской цивилизации / К. В Хвостова. – М. : Наука, 2005. – 195 c. 326. Хвостова, К. В. Особенности социально-экономического развития Византии XIV–XV вв. / К. В. Хвостова // Экономика и политика. Взаимосвязь и взаимодействие. – М. : ИНИОН, 1990. – С. 21–38. 327. Хвостова, К. В. Понимание общественных явлений прошлого и настоящего в Византии XIV–XV вв. / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1991. – Т. 52 (77). – С. 70–83. 328. Хвостова, К. В. Понятие свобода в рамках византийской политикоправовой доктрины / К. В. Хвостова // Власть и политическая культура в средневековой Европе. – Ч. 1. – М. : ИВИ РАН, 1992. – С. 78–88. 324 329. Хвостова, К. В. Право прецедентов в Византии / К. В. Хвостова // Вестник Российского гуманитарного научного фонда: Бюллетень. – М., 2010. № 1 (58). – С. 5–13. 330. Хвостова, К. В. Проблемы социальной информации в средневековом обществе (на византийском материале). / К. В. Хвостова // Проблемы исторического познания / Ин-т всеобщ. истории РАН; Отв. ред. К. В. Хвостова. – М. : ИВИ РАН, 2002. – С. 86–94. 331. Хвостова, К. В. Прония: социально-экономические и правовые проблемы / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1988. – Т. 49 (74). – С. 31–33. 332. Хвостова, К. В. Расслоение поздневизантийских крестьян / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1980. – Т. 41 (66). – С. 3–20. 333. Хвостова, К. В. Роль и значение права прецедентов в системе византийского правопорядка / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 2008. – Т. 67 (92). – С. 5–16. 334. Хвостова, К. В. византийских Сакральный социально-экономических смысл наименований институтов / некоторых К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 2000. – Т. 59 (84). – С. 24–34. 335. Хвостова, К. В. Социально-экономические процессы в Византии и их понимание византийцами-современниками (XIV–XV вв.) / К. В. Хвостова ; РАН, Ин-т всеобщ. Истории. – М. : Наука, 1992. – 188[3] c. 336. Хвостова, К. В. Социальные и экономические структуры в Поздней Византии (к вопросу об изменении положения крестьянства в Византийской империи в XIII–XIV вв.) / З. В. Удальцова, К. В. Хвостова // Взаимосвязь социальных отношений и идеологии в средневековой Европе / АН СССР, Ин-т всеобщ. истории. – М., 1983. – С. 96–117. 337. Хвостова, К. В. Спорные вопросы византийской земельной собственности / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 2005. – Т. 64 (89). – С. 5–22. 325 338. Хвостова, К. В. Способы функционирования византийской цивилизации во времени / К. В. Хвостова // Цивилизации. – Вып. 3. – М. : Наука, 1995. – С. 189–198. 339. Хвостова, К. В. Судьбы парикии и особенности налогообложения париков в Византии XIV в. : (количественный подход к проблеме) / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1978. – Т. 39 (64). – С. 54–75. 340. Хвостова, К. В. Теоретико-количественный подход в средневековой социально-экономической истории: На материалах византийских источников XIV–XV вв. : автореф. дис. … д-ра ист. наук : 07.00.09. 08.00.13 / Хвостова Ксения Владимировна. – М., 1980. – 41 с. 341. Хвостова, К. В. Философия истории Григоры и Пахимера и современная информатика / К. В. Хвостова // Византийский временник. – М. : Наука, 1986. – Т. 46 (71). – С. 146–156. 342. Чекалова, А. А. Власть и общество в ранней Византии: автореф. дис. … д-ра ист. наук 07.00.03 / Чекалова Александра Алексеевна. – М., 1994. – 38 с. 343. Чекалова, А. А. Родственные и дружеские связи как фактор стабильности сенаторского сословия Константинополя в IV–VI вв. / А. А. Чекалова // Византийский временник. – М. : Наука, 1994. – Т. 55 (80). – Ч. 1. – С. 91–94. 344. Чекалова, А. А. Сенат и сенаторская аристократия Константинополя, IV–первая половина VII века = The senate and the senatorial aristocracy of Constantinople, 4th–mid 7th centuries / А. А. Чекалова ; [Рос. акад. наук, Ин-т всеобщ. истории]. – М. : Наука, 2010. – 338, [3] с. 345. Чекалова, А. А. Эволюция празднеств и зрелищ в Византии в VII– XII вв. // А. А. Чекалова // Культура и общественная мысль. – М. : Наука, 1988. – С. 86–94. 346. Чекалова, А. А. Быт и нравы / А. А. Чекалова // Культура Византии: Вторая половина VII–XII в. / отв. ред. З. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин; АН СССР, Ин-т всеобщей истории. – М. : Наука, 1989. – С. 571–616. 326 347. Чекалова, А. А. Быт и нравы византийского общества / А. А. Чекалова // Культура Византии: IV–первая половина VII в. / отв. ред. З. В. Удальцова; АН СССР, Ин-т всеобщей истории. – М. : Наука, 1984. – С. 632– 667. 348. Чекалова, А. А. Византия: быт и нравы / М. А. Поляковская; А. А. Чекалова – Свердловск : Изд-во Урал. ун-та, 1989. – 293, [8] с. 349. Чекалова, А. А. К 70-летию Ксении Владимировны Хвостовой / А. А. Чекалова. // Византийский временник. – М. :Наука, 2005. – Т. 64(89). – С. 302–303. 350. Чекалова, А. А. Константинополь в VI веке. Восстание Ника / А. А. Чекалова ; АН СССР. Ин-т всеобщ. истории. – М. : Наука, 1986. – 173 [1] с. 351. Чекалова, А. А. Константинополь в VI веке. Восстание Ника. – 2-е изд., испр. и доп. / А. А. Чекалова. – СПб. : Алетейя, 1997. – 329, [2] с. – (Визант. Б-ка. Исслед.). 352. Чекалова, А. А. Культура Византии IV–XII вв. : быт и нравы : прикладное искусство / А. А. Чекалова, В. П. Даркевич. – Изд. 2-е. – М. : URSS : ЛИБРОКОМ, 2012. – 125, [1] c. 353. Чекалова, А. А. Культура Византии IV–XII вв. : быт и нравы, прикладное искусство / А. А. Чекалова, В. П. Даркевич. – М. : URSS, 2010. – 125, [1] с. 354. Чекалова, А. А. Социально-политическая борьба в Константинополе во второй четверти VI века : (Восстание Ника) : автореф. дис. … канд. ист. наук (573) / Чекалова Александра Алексеевна. – М., 1973. – 20 с. 355. Чекалова, А. А. У истоков государственности: сенат и сенаторская аристократия Константинополя IV–первой половины VII в.: учебное пособие / А. А. Чекалова. – М. : Кн. дом. «Университет», 2007. – 257 с. 356. Человек XV столетия: грани идентичности: [сборник] / Институт всеобщей истории РАН; Ред. А. А. Сванидзе, Ред. В. А. Ведюшкин. – М. : Изд-во Института всеобщей истории РАН (ИВИ), 2007. – 300 с. 327 357. Чужое: опыты преодоления: Очерки из истории культуры Средиземноморья / Кол. авт. Институт востоковедения РАН; ред. Р. М. Шукуров. Москва: Алетейя, 1999. – 380 c. 358. Шамгунова, Т. А. Тенденции развития византийских фамильных кланов эпохи Палеологов: автореф дис … канд. ист. наук : 07.00.03 / Шамгунова Татьяна Анатольевна. – Екатеринбург, 2004. – 25 с. 359. Шандровская, B. C. Культура и искусство Византии / В. С. Шандровская. – Л. : Изд-во Гос. Эрмитажа, 1963. – 84 с. – (Путешествия в прошлое по залам Эрмитажа). 360. Шандровская, B. C. Печати титулованных женщин Византии / B. C. Шандровская // Античная древность и средние века. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2002. — Вып. 33. — С. 89–101. 361. Шандровская, В. С. Византийские печати в собрании Эрмитажа : (На основе выставки «История Византии» из собраний Советского Союза) / В. С. Шандровская; Гос. Эрмитаж. – Л. : Изд-во Гос. Эрмитажа, 1975. – 15 с. 362. Шилова-Варьяш, И. И. Мусульманская женщина в христианском государстве и социуме / И. И. Шилова-Варьяш // De mulieribus illustribus. Судьбы и образы женщин средневековья : [Сб. эссе / Отв. ред. О. И. Варьяш. – СПб. : Алетейя, 2001. – С. 61–96. 363. Шукуров, Р. М. Великие Комнины и Восток (1204–1461) / Р. М. Шукуров ; Москов. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. Историч. факультет. Лаборатория истории Византии и Причерноморья. – СПб. : Алетейя, 2001. – 446 c. – (Визант. б-ка. Исслед.). 364. Шукуров, Р. М. Загадка Давида / Р. М. Шукуров // Мир Александра Каждана: К 80-летию со дня рождения / отв. ред. А. А. Чекалова; РАН, Институт всеобщей истории. – СПб. : Алетейя, 2003. – С. 223–233. – (Визант. б-ка. Исслед.). 365. Шукуров, Р. М. Иагупы: тюркская фамилия на византийской службе / Р. М. Шукуров // Византийские очерки: Труды российских ученых к XXI Международному конгрессу византинистов / отв. ред. Г. Г. Литаврин; РАН, 328 Институт всеобщей истории. – СПб. : Алетейя, 2006. – С. 205 – 229. – (Визант. бка. Исслед.). 366. Шукуров, Р. М. Имя и власть на византийском Понте (чужое, принятое за свое) / Р. М. Шукуров // Чужое: опыты преодоления: Очерки из истории культьуры Средиземноморья / Кол.авт. Институт востоковедения РАН; Ред. Р. М. Шукуров. – М. : Алетейя, 1999. – С. 194–234. 367. Шукуров, Р. М. Конфессия, этничность и византийская идентичность. [Электронный ресурс]. / Р. М. Шукуров. http://http://www.centrefr.net/spip.php?article169&artpage=1–10, свободный. Загл. с экрана. Яз. рус. 368. Шукуров, Р. М. Тюрки в византийском мире в XIII–XV вв. : автореф. дисс. … д-ра ист. наук :07.00.03 / Шукуров Рустам Мухамедович. – М., 2011. – 39 с. 369. Шукуров,Р. М. Трапезундская империя и Восток / Р. М. Шукуров // Карпов, С. П. История Трапезундской империи. – СПб. : Алетейя, 2007. – С. 357– 404. – (Визант. б-ка. Исслед.). 370. Экономцев, И. Н. Православие, Византия, Россия: Сб. ст. / И. Н. Экономцев. – Paris : YMCA-PRESS, 1989. – 298 c. 371. Яковенко, П. А. Грамоты Нового монастыря на острове Хиосе. XI– XV : Исследования в области византийских грамот / П. А. Яковенко. – Юрьев : тип. К. Маттиенко, 1917. – VIII, 206, [1] с. 372. A history of private life. Vol. 1. From Pagan Rome to Byzantium / ed. P. Veyne. –London : The Belknap press of Harvard univ. press, 1987. – 666 p. 373. Akimova, O. A. Frauenalltag und Weiblichkeitsmodelle in den nordwestlichen Balkanländern vom 13–15. Jht. / O. A. Akimova // Eros–Macht– Askese: Geschlechterspannungen als Dialogstruktur in Kunst und Literatur. – Trier : Wissenschaftlicher Verlag Trier, 1996. – S. 125–155. 374. Allen, P. Contemporary portrayals of the Empress Theodora (527–548) / P. Allen // Stereotypes of women in power: Historical perspectives and revisionist views /ed. B. Garlick, S. Dixon and P. Allen. – New York : Greenwood, 1992. – P. 93– 103. 329 375. Angelov, D. Imperial ideology and political thought in Byzantium, 1204– 1330 / D. Angelov. – Cambridge etc. : Cambridge univ.press, 2007. – 453 c. 376. Ball, J. L. Byzantine dress: representations of secular dress in eighth- to twelfth- century painting / J. L. Ball. – New York : Palgrave, 2005. – 176 p. 377. Bartusis, M. C. The Late Byzantine Army : Arms and Society, 1204–1453 / M. C. Bartusis. – Philadelphia: Univ. of Pennsylvania press, 1992. – 416 p. 378. Bartusis, M. C. The late Byzantine army : arms and society, 1204–1453 / M. C. Bartusis. – Philadelphia : Univ. of Pennsylvania press, 1997. – XVII, 438 с. 379. Beaucamp, J. la situation juridique de la femme à Byzance / J. Beaucamp // Сahiers de сivilization médiévale. – № 20. – 1977. – № 2–3. – Р. 149–156. 380. Bennett, J. M. Medieval women in modern perspective / J. M. Bennett // Women's History in Global Perspective. – Vol. 3. – 280 p. / ed. by Bonnie Smith. – Urbana-Chicago, 2004. – P. 139–186. 381. Boyarin, D. On the history of early Phallus / D. Boyarin // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. P. 3–44. 382. Bray, J. Men, women and slaves in Abbasid society / J. Bray // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 121–146. 383. Brooke, Chr. The medieval idea of marriage / Chr. Brooke. – Oxford : Oxford university press, 1989. – 352 p. 384. Brubaker, L. Sex, lies and texuality: the Secret history of Prokopios and the rhetoric of gender in sixth-century Byzantium / L. Brubaker // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. 385. Brubaker, L. The gender of money: Byzantine empresses on coins / L. Brubaker, H. Tobler // Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker. – Oxford : Blackwell, 2001. – P. 42–64. 386. Buchon, J. A. La Grece continentale et la Moree Voyage, sejour et etudes historiques en 1840 et 1841 / J. A. Buchon. – Paris : Gosselin, 1843. – 568 р. 330 387. Buckler, G. Women in Byzantine Law about 1100 A. D. / G. Buckler // Byzantion. – 1936. – № 11. – P. 391–416. 388. Butler, J. Gender trouble / J. Butler. – London : Routledge, 1990. – 222 p. 389. Cheynet, J.-C. La patricienne à ceinture: une femme de qualité / J.C. Cheynet // Henriet, Patrick; Legras, Anne-Marie. Au cloître et dans le monde: femmes, hommes et sociétés (IXe-XVe siècle) / Mélanges en l'honneur de Paulette L'Hermite-Leclercq (in French). – Paris, France : Presses de l'Université ParisSorbonne, 2000. – P. 179–187. 390. Christopoulos A. ‘Η ἐκποίησις τῶν προικώων ἀκινήτου κατὰ τὸ βυζαντινὸν δίκαιον / A. Christopoulos // Ἀρχεῖος Ἰδιωτικοῦ Δικαίου. – 1939. – № 6. – P. 538–549. 391. Connor, C. L. Women of Byzantium / C. L. Connor. – New Haven London : Yale University Press, 2004. – XVII, 396, [8] p. 392. Consent and Coercion to Sex and Marriage in Ancient and Medieval Societies / ed. A. E. Laiou. – Washington, D.C., 1993. – 302 p. 393. Cooper, K. The gender of grace: impotence, servitude, and manliness in the fifth-century / K. Cooper, C. Leyser // Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker. – Oxford: Blackwell, 2001. – P. 6–21. 394. Cormack, R. Women and Icons, and Women in Icons / R. Cormack // Gender in Byzantium, Women, Men and Eunuchs / Ed. by L. James. – N.Y., 1997. – P. 24–51. 395. Đocović, Z. Stanovništvo istočne Makedonije u prvoj polovini XIV v. / Z. Đocović // Зборник радов Византолошког института. – Т. XL. – 2003. – C. 97– 244. 396. Dölger, F. Chronologisches und Prosopographisches zur byzantinischen Geschichte der 13. Jahrhunderts / F. Dölger // Byzantinische Zeitschrift. 1927. Vol. 27. S. 410–456. 397. Economic History of Byzantium from the Seventh through the Fifteenth Century / ed. A Laiou. Washington: Dumbarton Oaks, 2002. – Vol. 1. – 384 p.; Vol. 2. – 385–890 p.; Vol. 3. – 891–1202 p. 331 398. Effros, B. Dressing conservatively: women’s brooches as markers of ethnic identity? / B. Effros // Gender in the early medieval world: east and west, 300– 900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 165–184. 399. Evert-Kappesowa, H. La société byzantine et ľ Union de Lyon / H. EvertKappesowa // Byzantinoslavica. – Prague, 1949. – Vol. 10. fasc. 1. – P. 28–41. 400. Farmer, S. Manual labor, begging, and conflicting gender expectations in thirteenth-century Paris / S. Farmer // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 261–277. 401. Fee, E. Critiques of Modern Science: The Relationship of Feminism to Other Radical Epistemologies / E. Fee // Feminist Approaches to Science / ed. R. Bleier. – New York: Pergamon, 1986. – Р. 42–56. 402. Female Founders in Byzantium and Beyond / Hrsg. von L. Theis, M. Mullett, M. Grünbart ; bearb. von G. Fingarova, M. Savage // Wiener Jahrbuch für Kunstgeschichte / Kunsthistorisches Inst. des Bundesdenkmalamtes. – Bd. LX/LXI. – 2011/2012. – Wien-Köln-Weimar : Böhlau, 2014. – 464 s. 403. Ferrari, G. Diritto matrimoniale secondo le novelle di Leone il Filosofo / G. Ferrari // Byzantinische Zeitschrift. – 1909. – Bd. 18. – P. 159–178. 404. Filios, D. K. Performing Women in the Middle Ages: Sex, Gender and the Iberian Lyric / D. K. Filios. – Basingstoke, 2005. – 261 p. 405. Foucalt, M. Histoire de la sexualité. / M. Foucalt. – Vol. 1: La volonte de savoir. – 224 p; Vol. 2: L’Usage des plaisirs. – 296 p.; Vol. 3: Le sousi de soi. – Paris : Gallimaid, 1976. – 302 p. 406. Galatariotou, C. S. Holy Women and Witches : Aspects of Byzantine Conceptions of Gender / C. S. Galatariotou // Byzantine and Modern Greek Studies. – 1984. – Vol. 9. – № 1. – P. 55–94. 407. Garfinkel, H. Studies in ethnomethodology / H. Garfinkel. – Englewood Cliffs, N.J. : Prentice-Hall, 1967. – 298 p. 408. Garland, L. Byzantine empresses : Women a. power in Byzantium AD 527–1204 / L. Garland. – London ; New York : Routledge, 1999. – XX, 343 p. 332 409. Garland, L. The life and ideology of byzantine women a further note on conventions of behaviour and social reality as reflected in eleventh and twelfth century historical sources / L. Garland // Byzantion. – 58. – 1988. – P. 361–393. 410. Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – Medieval culture. – Vol. 32. – P. 387. 411. Gender and sexuality in the Middle Ages: a medieval source documents reader / M. A. Brożyna. – North Carolina, 2005. – 316 p. 412. Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – XI, 333 p. 413. Gendering the Middle Ages: A Gender and History Special Issue / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker. – Oxford : Blackwell, 2001. – 256 p. 414. Gerd, L. A. Byzantine testaments: the role of the preamble / L. A. Gerd // Acts: XVIIIth International Congress of Byzantine Studies. Selected papers : Main and communications. – Moscow, 1991. – Vol. I. – Shepardstown, 1996. – P. 36. 415. Goffman, E. The arrangement between sexes / E. Goffman // Theory and society. – 1977. – №. 4. – P. 301–331. 416. Goffman, E. Gender display / E. Goffman // Studies in the Antropology of Visual Communication. – 1976. – №. 3. – P. 69–77. 417. Goria, F. Tradizione romana e innovazioni bizantine nel diritto privato dell’Ecloga privata aucta : Diritto matrimoniale / F. Goria. – Frankfurt am Main : Klostermann, 1980. X, 155 s. 418. Hadlet, D. Negotiating gender, gamily and status in Anglo-Saxon burial practices, c. 600–950 / D. Hadlet // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 301–323. 419. Hen, Y. Gender and the patronage of culture in Merovingian Gaul / Y. Hen // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 217– 233. 333 420. Herrin, J. The imperial Feminine in Byzantium / J. Herrin // Past and Present. – 2000. – № 169. – Р. 3–5. 421. Herrin, J. Women in purple : Rulers of medieval Byzantium / J. Herrin Princeton; Oxford: Princeton University Press. – London : Weidenfeld & Nicolson, 2001. – XI, 304, [5] c. 422. Histoire des femmes en Occident / ed. G. Duby, M. Perrot Vol. 1. L'antiquite / ed. P. Schmitt Pantel. – Paris : Plon, 1991. – 736 p.; Vol. 2. Le Moyen age / ed. Chr. Klapisch-Zuber. – Paris : Plon, 1991. – 704 p.; Vol. 3. XVIe-XVIIIe siècles / ed. N. Zemon Davis, A. Farge. – Paris : Plon, 1991. – 672 p.; Vol. 4. Le XIXe siècle / ed. G. Fraisse, M. Perrot. – Paris : Plon, 1991. – 768 p.; Vol. 5. Le XXe siècle / ed. Fr. Thébaud. – Paris : Plon, 1992. – 896 p. 423. Hunger, H. Reich der neuen Mitte : der Christliche Geist der byzantinischen Kultur. / H. Hunger. – Wien-Koln : Graz, 1965. – 472 s. 424. Hunger, H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Bd. 1– 2. / H. Hunger. – München : Becksche Verl.-Buchh, 1978. – Bd. 1. – S. 367–453. 425. Jong, de M. Bride shows revisited: praise, slander and exegesis in the reign of the empress Judith / M. de Jong // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 257–277. 426. Kalavrezou, I. Byzantine women and their world: [an exhibition, October 25, 2002- April 28, 2003]: [catalogue] / I. Kalavrezou ; contribut. A. E. Laiou. – Cambridge (Mass.) [и др.] : Yale University Press [и др.], 2003. – 335 c. 427. Karagiannopoulos, I. E., Weiss, G. uellenkunde zur Geschichte von Byzanz (324–1453) / I. E. Karagiannopoulos, G. Weiss. – Bd. 1–2. – Wiesbaden : Harrassowitz, 1982. – (Schriften zur Geistesgeschichte des östlichen Europa, 14,1). 428. Karras, R. M. «Because the other is a poor woman she shall be called his wench»: gender, sexuality, and social status in late medieval England / R. M. Karras // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 210–229. 334 429. Kazhdan, A. Review on Laiou Angeliki E «Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles» / А. Kazhdan // Speculum. – 1994. – № 4. – P. 1204– 1206. 430. Kravari, V. Les actes privès des monastères de l’Athos et l’unité du patrimonial familial / V. Kravari // Eherecht und Familiengut in Antike und Mittelaltar / ed. D. Simon. – Munich : Oldenbourg, 1992. – P. 77–88. 431. Kuefler, M. S. Male friendship and suspicion of Sodomy twelfth-century France / M. S. Kuefler // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Univ Of Minnesota Press, 2001. – P. 145–181. 432. Laiou, A. E. The festival of ‘Agathe’: comments on the life of Constantinopolitan women // Byzantium : Tribute to Andreas Stratos. – Vol. 1. – Athens : Nia A. Stratos, 1986. – P. 111–122. 433. Laiou, A. E. «Consensus Facit Nuptias–et Non»: Pope Nicholas l’s Responsa to the Bulgarians as a Source for Byzantine Marriage Customs / A. E. Laiou // Rechtshistorisches Journal. – 1985. – № 4. – P. 189–201. 434. Laiou, A. E. Constantinople and the Latins: The foreign policy of Andronicus II, 1282–1328 / A. E. Laiou // Harvard historical studies : Publ. under the direction of the department of history from the income of the Henry Warren Torrey fund. – Vol. 88. – Cambridge, Mass. : Harvard University Press, 1972. – XII, 390 p. – (Harvard historical studies). 435. Laiou, A. E. Contribution à l’étude de l’institution familiale en Épire au XIIIe siècle / A. E. Laiou // Fontes Minores. – Bd. VI. – Frankfurt am Main: Löwenklau Gesellschaft, 1984. – S. 275–323. 436. Laiou, A. E. Mariage, amour et parenté à Byzance aux XIe–XIIIe siècles / A. E. Laiou. – Paris : De Boccard, 1992. – 207 p. 437. Laiou, A. E. Observations on the life and ideology of Byzantine women / A. E. Laiou // Byzantinische Forschungen. – 1985. – XI. – P. 59–102. 438. Laiou, A. E. Sex, consent and coercion in Byzantium / A. E. Laiou // Consent and Coercion to Sex and Marriage in Ancient and Medieval Societies / ed. 335 A. E. Laiou. – Washington, D. C. : Dumbarton Oaks Research Library and Collection, 1993. – P. 109–226. 439. Laiou, A. E. The Byzantine economy / A. E. Laiou, C. Morrisson. – Cambridge etc. : Cambridge univ. press, 2007. – XII, 270 p. – (Cambridge medieval textbooks). 440. Laiou, A. E. The role of women in Byzantine society / A. E. Laiou // XVI. Internationaler Byzantinistenkongress (Wien, 4–9 okt, 1981) : Akten 1/1: Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik ; 31/1. – Wien : Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaft, 1981. – P. 233–260. 441. Laiou, А. E. Gender, Society and Economic Life in Byzantium / A. E. Laiou ; Hampshire. – Brookfield : Variorum press, 1992. – X, 339 p., portr. – (Variorum Reprints). 442. Laiou-Thomadakis, A. E. Peasant Society in the Late Byzantine Empire: A Social and Demographic Study / A. E. Laiou-Thomadakis. – Princeton, N. J. : Princeton University Press, 1977. – XIV, 332 p. 443. Law and society in Byzantium: Ninth-twelfth cent.: [Proceedings of the Symposium on law and society in Byzantinum, 9th-12th centuries, Dumbarton Oaks, May 1–3, 1992] / Ed. by Angeliki E. Laiou a. Dieter Simon. – Washington : Dumbarton Oaks research libr. a. coll., cop. 1994. – IX, 267 c. 444. L'Hermite-Leclercq, P. L'Église et les femmes dans l'Occident chrétien , des origines à la fin du Moyen Age / P. L'Hermite-Leclercq. – Turnhout : Brepols, 1997. – 440 p. 445. Lynch, J. H. Review on Laiou Angeliki E «Mariage, amour et pаrenté à Byzance aux XIe-XIIIe siècles» / J. H. Lynch // The American Historical Review. – 1994. – № 4. – P. 1297. 446. Macrides, R. Dowry and Inheritance in the Late Period: Some Cases from the Patriarchal Register / R. Macrides // Eherecht und Familiengut in Antike und Mittelaltar / ed. D. Simon. – Munich : Oldenbourg, 1992. – С. 89–98. 447. Magdalino, P. Church, Bath and Diakonia in Medieval Constantinople / P. Magdalino // Church and People in Byzantium / еd. R. Morris. – Birmingham : 336 Centre for Byzantine, Ottoman and Modern Greek Studies, University of Birmingham, 1990. – P. 165–188. 448. McKee, S. Women Under Venetian Colonial Rule in the Early Renaisse: Observations on their Economic Activities / S. McKee // Renaissance Quarterly. – Vol. 51. – № 1. – 1998. – P. 34–67. 449. McLaughlin, M. Sex, gender and Episcopal authority in an age of reform, 1000–1122 / M. McLaughlin. – Cambridge, 2010. – 288 p. 450. Meyer, Ph. Bruchstrücke zweier τυπικά κτητορικά / Ph. Meyer // Byzantinische Zeitschrift. – 1895. – Bd. 4. – S. 45–58. 451. Muschiol, G. Men, women and liturgical practice in the early medieval west / G. Muschiol // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 198– 216. 452. Nelson, J. L. Gendering courts in the early medieval west / J. L. Nelson // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 185–197. 453. Newman, M. G. Crucified by the virtues: monks, lay brothers, and women in thirteenth-century Cistercian saints’ lives / M. G. Newman // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 182–209. 454. Nicol, D. M. The Byzantine Lady: Ten Portraits 1250–1500 / D. M. Nicol. – Cambridge ; New York, NY, USA : Cambridge University Press, 1994. – 143 p. 455. Oikonomides, N. Society, culture, and politics in Byzantium / N. Oikonomides. – Aldershot, 2005. – XII, 356 c. 456. Ostrogorsky, G. Histoire de l'etat Byzantin / G. Ostrogorsky ; Traduction fran aise de J. Gouillard, Avant-propos de P. Lemerle. – Paris: Payot, 1956. – 649 p. – (Bibliothèque Historique). 457. Ostrogorsky, G. History of the Byzantine State / G. Ostrogorsky ; transl. by J. Hussey. Oxford., 1968. – XXVII, 548 p. 337 458. Pasternack, C. B. Negotiating gender in anglo-saxon England / C. B. Pasternack // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 107–142. 459. Patlagean, E. Familles et parenté les à Byzance / E. Patlagean // Histoire de la famille. – Vol. 2 Temps médiévaux: orient, occident. – Paris : Armad Colin, 1986. – P. 213–240. 460. Patlagean, E. The Byzantine empire / E. Patlagean // A history of private life. – Vol. 1 From pagan Rome to Byzantium / By P. Veyne, ed.; By A. Goldhammer, transl. – Cambridge (Mass.) London : The Belknap press of Harvard univ. press, 1987. – Р. 561–641. 461. Pohl, W. Gender and ethnicity in the early middle ages / W. Pohl // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 23–43. 462. Poulakou-Rebelakou, E. Abortions in Byzantine times (325–1453 AD) / E. Poulakou-Rebelakou, J. Lascaratos., S. G. Marketos // Vesalius. – Vol. II. № 1. – 1996. – P. 19–25. 463. Ringrose, K. M. Reconfiguring the Prophet Daniel: gender, sanctity and castration in Byzantium / K. M. Ringrose // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 73–106. 464. Robertson, E. Nonviolent Christianity and the Strangeness of Female Power in Geoffrey Chaucer’s Man of Law’s Tale / E. Robertson // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 322–352. 465. Rowson, E. K. Gender irregularity as entertainment: institutionalized transvestism at the caliphal court in medieval Baghdad / E. K. Rowson // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 45–72. 466. Saints, scholars, and politicians: gender as a tool in medieval studies: Festschrift in honor of Anneke Mulder-Bakker on the occasion of her sixty-fifth birthday / еd. by M. v. Dijk, R. Nip. – Turnhout : Brepols, 2005. – 262 p. 338 467. Saradi, H. The aliеnation of the dowry in the acts of Byzantine notaries / H. Saradi // Византийский временник. – М. : Наука, 1994. – Т. 55 (80). – Ч. 2. –– С. 72–77. 468. Scott, J. W. Gender and the Politics of History / J. W. Scott. – New York : Columbia University Press, 1988. – 247 p. 469. Scott, J. W. Gender: A Useful Category of Historical Analysis / J. W. Scott // The American Historical Review. – 1986. – Vol. 91. – № 5. – P. 1053– 1075. 470. Skinner, P. «Halt! Be men!»: Sikelgaita of Salerno, gender and the Norman conquest of southern Italy / P. Skinner // Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker. – Oxford: Blackwell, 2001. – P. 92–111. 471. Smith, J. M. N. Did women have a transformation of the roman world? / J. M. N. Smith // Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. MulderBakker. – Oxford : Blackwell, 2001. – P. 22–41. 472. Smith, J. M. N. Introduction / J. M. N. Smith // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 18. 473. Smyris, K. La fortune des grands monastères byzantins (fin du Xe-milieu du XIVe siècle) / K. Smyris. – Paris : Centre de Recherche d’Histoire et Civilisation de Byzance-Collège de France, Monographies 21, 2006. – 304 p. 474. Social construction of gender / Ed. J. Lorber, S. Farrell. – London: Sage Publications, 1981. – 276 p. 475. Svoronos, N. Storia del diritto e delle istituzioni / N. Svoronos // La civiltà bizantina dal XII al XV secolo). – Roma, 1982. – P. 19–236. 476. Synek, E. M. «Ex utroque sexu fidelium tres ordines» – The status of women in early medieval canon law / E. M. Synek // Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker. – Oxford : Blackwell, 2001. – P. 65–91. 477. Taft R. F. Women at Church in Byzantium: Where, When—and Why / R. F. Taft // Dumbarton Oaks Papers (DOP). – Vol. 52. – 1998. – P. 27–87. 339 478. Talbot, A.-M. Women and Mt Athos / A.-M. Talbot // Mount Athos and Byzantine Monasticism. Papers from the Twenty-Eighth Spring Symposium of Byzantine Studies, Birmingham, March 1994 / ed. A. Bryer, M. Cunningham. – Aldershot, Eng., 1996. – P. 67–79. 479. Talbot, A.-M. Women and Religious Life in Byzantium / A.-M. Talbot. – Aldershot : Ashgate Variorum, 2001. – XII, 326 p. – (Variorum Collected Studies Series: CS 733). 480. The Crusades from the perspective of Bysantium and the Muslim world / ed. by A. E. Laiou a. R. Parviz Mottahedeh. – Washigton : Dumbarton Oaks research libr. a. coll., cop. 2001. – VI, [1], 297 p. 481. Tougher, S. Social transformation, gender transformation: court eunuch, 300–900 / S. Tougher // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 70–82. 482. Uebel, M. Re-orienting desire: writing on gender trouble in fourteenthcentury Egypt / M. Uebel // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 230–257. 483. Vannier, J.-F. Familles Byzantines. Les argyroi ( IXe-XIIe siècles) / J.F. Vannier. – Paris: Univ. de Paris I, Panthéon-Sorbonne, 1975. – 238 p. 484. Vinson, M. Romance and reality in the Byzantine bride shows / M. Vinson // Gender in the early medieval world: east and west, 300–900 / ed. by L. Brubaker, J. M. H. Smith. – Cambridge : Cambridge univ. press, 2004. – P. 102–120. 485. Viscuso, Р. Theodore Balsamon’s Canonical Images of Women / Р. Viscuso // Greek, Roman, and Byzantine Studies / Patrick Viscuso. – Vol. 45. – 2005. – P. 317–326. 486. Voaden, R. Visions of my youth: representations of the childhood of medieval visionaries / R Voaden, S. Volf // Gendering the Middle Ages / ed. by P. Stafford, A. B. Mulder-Bakker. – Oxford : Blackwell, 2001. – P. 135–154. 487. Vryonis, Sp. Byzantine and Turkish Societies and Their Sources of Manpower / Sp. Vryonis // Studies on Byzantium, Seljuks, and Ottomans: Reprinted 340 Studies. Byzantina Kai Metabyzantina. – Vol. 2. – Malibu. (Calif.), 1981. № III. – P. 125–140. 488. Wemple, S. F. Female Spiritually and Mysticism in Frankish Monasteries / S. F Wemple // Medieval Religious Women / ed. L. T. Shank, J. A. Nochols. – Kalamazoo. – 1987. – Vol. II. – P. 39–53. 489. Wiethaus, U. Female homoerotic discourse and religion in medieval gemanic culture / U. Wiethaus // Gender and difference in the Middle ages / ed. by Sh. Farmer, C. B. Pasternack. – London : Penguin, 2001. – P. 288–321. 490. Women and gender in medieval Europe / ed. by M. Schaus. – New York, 2006. – 944 p. 491. Women, men and eunuchs: gender in Byzantium / ed. by L. James. – London ; New York : Routledge, 1997. – XXIV, 207 p. 492. Women's History in Global Perspective. Vol. 1–3. / ed. by Bonnie G. Smith. – Urbana and Chicago: University of Illinois Press, 2004 – 2005. 493. Writing Gender and Genre in Medieval Literature: Approaches to Old and Middle English Texts / Ed. by E. Treharne. – Cambridge, 2002. – 142 p. 494. Καραγιαννόπουλος, Ι. Βυζαντινὴ διπλωματική / Ι. Καραγιαννόπουλος. – T. 1. – Θεσσαλονίκη, 1969/ 495. Μαριδάκης, Г. Ε. ‛Ο ‛Αρμενόπουλος καὶ ὴ τεχνικὴ τοΰ δικαίου / Г. Ε. Μαριδάκης // Τόμος Κωνσταντίνου ‛Αρμενοπούλου. – Θεσσαλονίκη. 496. Μάτσης, Ν. П. Περὶ τὴν κριτικὴν τοΰ Συντάγματος τοΰ Ματθαίου Βλάσταρη / Ν. П. Μάτσης. – Τ. 1–2. ’– Αθῆναι, 1979–1980. 497. Πάσχος, Π. Β. ‛Ο Ματθαΐος Βλάσταρης καί τὸ υμνογραφικὸν ἔργον του. / Π. Β. Πάσχος. – Θεσσαλονίκη, 1978. 341 Список иллюстративного материала Рисунок 1 — Древо семейства Лигары (если Кале – дочь Лигары) ...........201 Рисунок 2 — Наиболее вероятные генеалогические отношения в семье Лигары .........................................................................................................................201 Рисунок 3 — Императорская фамилия в XIV в. ...........................................254 Рисунок 4 — Предполагаемое древо Феодоры Палеологины Филантропены ............................................................................................................254 Таблица 1 — Гендерный аспект количества заключенных браков по актам византийских монастырей Таблица 2 — 114 Распределение актов и женщин-контрагентов по византийским монастырям второй половины XIII–середины XV вв. ..................151 Таблица 3 — Социальный статус женщин-контрагентов в актах византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. ...................166 Таблица 4 — Семейные роли женщин-контрагентов в актах византийских монастырей (без типиконов и практик) второй половины XIII– середины XV вв. .........................................................................................................185 Таблица 5 — Участие женщин в распоряжении семейной собственностью на имущество по актамвизантийских монастырей второй половины XIII– середины XV вв. .........................................................................................................187 Таблица 6 — Анализ степени самостоятельности женщины по актам афонских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. ..........................196 Таблица 7 — Приданое в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв., упоминающих женщин .234 Таблица 8 — Приданое и предбрачный дар в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв., упоминающих женщин ..............................................................................................236 Таблица 9 — Личная собственность женщин на имущество в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII– середины XV вв. .........................................................................................................243 342 Таблица 10 — Участие женщин в распоряжении семейной и личной собственностью на имущество в актах византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. .................................................................249 Таблица 11 — Соотношение разновидностей собственности женщин на имущество в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII–середины XV вв. (в процентах) .........................................259 Таблица 12 — Разновидности собственности женщин на имущество в актах (без типиконов и практик) византийских монастырей второй половины XIII– середины XV вв. .........................................................................................................261
