Раздел III Политические структуры и абсолютизм

1
Раздел III
Политические структуры и абсолютизм
III.4. АНГЛИЯ*
В 1485 г. битвой при Босуорте завершились кровопролитные войны Алой и Белой
розы, истощавшие Англию на протяжении 30 лет. Король Ричард III пал. На английский престол взошел Генрих VII Тюдор (1485—1509), родоначальник новой династии.
В продолжение более чем векового правления Тюдоров (1485—1603) в Англии сложилась и достигла расцвета новая форма правления — абсолютная монархия. Закат
этой династии совпал со вступлением английского абсолютизма в пору его кризиса.
До предела обострившись при их преемниках — Стюартах, он впоследствии стал одной из предпосылок английской буржуазной революции.
Многолетняя борьба кланов Йорков и Ланкастеров пагубно отразилась на состоянии государственных институтов Англии. Королевская власть утратила здесь свои
некогда сильные позиции, расцвел сепаратизм знати, опиравшейся на вооруженные
феодальные дружины. Могущественные магнаты подчинили себе местное управление и суды. Многие территории, города и отдельные представители дворянства в
ходе политической борьбы XV в. добились широких вольностей и привилегий. Английская церковь, подчинявшаяся Риму и обладавшая собственным правом и судами
не подлежала контролю королевской власти.
Перед Тюдорами возникла сложная политическая задача укрепления королевской
власти, подавления очагов сепаратизма и консолидации страны. Генрих VII энергично взялся за ее решение: распустил ливрейные феодальные дружины и сравнял с
землей замки непокорных магнатов, решительно подавил несколько мятежей знати,
уничтожив аристократические кланы тех, кто по праву крови мог претендовать на
английский престол. (Линкольна, Уорвика, Суффолка, Кортни). Конфискованные
земли и имущество мятежников значительно пополнили королевскую казну, а частично были розданы сторонникам Генриха VII. Он предпринял широкое наступление
на судебные права лордов, расширив юрисдикцию королевских судов.
Осуществление этих мер было бы невозможным без поддержки, оказанной королю
самыми широкими слоями английского общества. Социальная ситуация благоприятствовала этому. В феодальных усобицах XV в. сложила головы значительная часть
английской аристократии. Уцелевшие после войны Роз и репрессий Генриха VII
представители знати были вынуждены проявлять лояльность по отношению к короне. Король не стремился к уничтожению знати как таковой, считая ее естественной
опорой престола. Взамен старой аристократии Генрих VII стал насаждать новую, так
называемую «тюдоровскую аристократию», всецело зависевшую от короны, даруя
титулы и земли своим приверженцам, возвышая их из рядов джентри. Его усилия,
направленные на политическую стабилизацию и прекращение феодальной анархии,
горячо поддержали также массы средних и мелких дворян, уставших от произвола
*
Дмитриева О. В. Англия // История Европы с древнейших времен до наших дней. В восьми томах. Т. 3: От Средневековья к Новому времени (конец XV — первая половина XVII в.) / Под ред.:
Л. Т. Мильской, В. И. Рутенбурга. М.: Наука, 1993. С. 163—174.
2
местных магнатов, и горожан, заинтересованных в установлении мира и создании
благоприятных условий для развития производства и торговли.
Итоги правления Генриха VII были успешными: королевская власть упрочила свои
позиции, доходы короны возросли почти в три раза, в государственной казне к концу
его царствования насчитывалось около 2 млн. ф. ст.
Централизаторская деятельность Генриха VII была продолжена его сыном — Генрихом VIII Тюдором (1509—1547), при котором абсолютизм в в Англии приобрел сложившиеся формы. Генрих VIII был незаурядной натурой, получил блестящее образование; его воцарение породило у англичан, в особенности у гуманистов, надежды на
наступление эпохи просвещенного правления. Однако его властный, необузданный
нрав, подверженность страстям, деспотизм, нетерпимость к любым проявлениям
несогласия с его политикой привели лишь к укреплению неограниченной монархии
в Англии. Он повел наступление на территории, все еще сохранявшие определенную
независимость,— отдаленные северные графства и Уэльс. После подавления восстания 1537 г. пять северных графств в политическом и административном отношении
были окончательно подчинены Лондону, а для управления ими был создан специальный орган — Совет Севера. Та же участь постигла Уэльс. Местных лордов лишили права суда, ввели общеанглийскую административную систему, общее управление передали Совету Уэльса.
В первой половине XVI в. в полемике с традиционной для английской политической
мысли теорией «смешанной монархии» происходило идейное оформление абсолютистских притязаний короны — разрабатывалась официальная доктрина королевского суверенитета. Король провозглашался верховным главой независимого национального английского государства. Власть монарха объявлялась божественной по
происхождению, а он сам — наместником Христа на земле. Эта теория не оставляла
места никаким политическим институтам, ограничивающим королевскую власть.
Однако на практике Тюдорам приходилось считаться с существованием парламента. Если в других западноевропейских странах органы сословного представительства лишились своего былого значения, здесь парламент оставался важным элементом политической структуры абсолютизма, составляя его характерную особенность.
В XVI в. парламент не только вотировал налоги по требованию короны, но и активно
участвовал в законодательной деятельности государства. Его жизнестойкость была
обусловлена расстановкой классовых и социальных сил в период становления абсолютной монархии.
Английское дворянство не было замкнутым сословием, его ряды пополнялись за счет
разбогатевшей верхушки сельской и городской буржуазии. Развитие капиталистического уклада в экономике города и деревни сближало интересы нового дворянства и
буржуазии. Поэтому в парламенте не было резкого антагонизма между дворянством
и третьим сословием. Джентри и буржуазия поддержали политику первых Тюдоров.
По мере роста капиталистических элементов они еще долго нуждались в королевской
власти, ее протекционистских мерах, и парламент вплоть до последней четверти XVI
в. оставался сговорчивым союзником короны. Это дало Тюдорам уникальную возможность использовать орган сословного представительства для усиления своих позиций. Покорность парламента первым Тюдорам была такова, что в 1539 г. по настоя-
3
нию Генриха VIII этот орган утвердил решение, ущемлявшее его собственные прерогативы: он придал королевским указам — прокламациям — силу закона, приравняв
их к статутам, утверждавшимся королем и парламентом. Кроме того, в правление Генриха VII и его сына парламент созывался крайне редко и нерегулярно.
В обращении с парламентом Тюдоры проявили большие дипломатические способности. Любые претензии парламента на ограничение суверенитета монарха отвергались ими. Елизавета I, например, заявила, что «прерогатива парламента — говорить
«да» или «нет», когда королеве это угодно, и не заниматься обсуждением других вопросов». Тем не менее они избегали теоретических столкновений на этой почве, культивируя идею «союза» короля и нации, представленной парламентом.
В арсенале короны было немало способов воздействия на парламент, позволявших
держать его «в узде». Монарху принадлежало право вето на любой парламентский
акт или билль. Настроения в парламенте контролировались членами Тайного совета, которые вносили законопроекты от имени короны, вмешивались в ход дебатов,
могли своим авторитетом остановить обсуждение неугодных королю вопросов. Процедура выборов также контролировалась королевской администрацией, которая зачастую посылала на места прямые указания на этот счет. Формирование в парламенте послушной «королевской партии» осуществлялось благодаря широко распространенным в английском обществе отношениям патроната. Кандидатуры представителей городов и графств, как правило, согласовывались с местными патронами
— королевскими чиновниками высшего ранга, аристократическими семействами.
Креатурой короны был и спикер палаты общин. Тонко манипулируя составом парламента, корона формировала общественное мнение при проведении важных законодательных актов.
Существенные изменения политической атмосферы в парламенте назрели только к
концу XVI в., когда возросшая экономическая мощь буржуазно-дворянских элементов, представленных в нижней палате, привела к первым серьезным конфликтам с
абсолютизмом и возникновению парламентской оппозиции.
В правление Генриха VIII при активном участии Томаса Кромвеля, его секретаря и
«правой руки», существенно преобразуется государственная административная система, до тех пор базировавшаяся на принципах управления страной как феодальной
вотчиной: главенствующая роль в ней принадлежала министрам двора, королевским
управляющим и инспекторам. Суть реформ 30-х годов XVI в.— создание нового, более совершенного и разветвленного, постоянно действующего аппарата центрального и местного управления.
Центральным административным и исполнительным органом стал Тайный совет.
Он возник из спорадически собиравшегося большого Королевского совета, куда входили пэры и высшие прелаты королевства. Во времена Генриха VII из этого аморфного собрания выделилась небольшая группа ближайших советников короля. Ее состав определял монарх. Первые Тюдоры, не принимая в расчет родовитости и знатности, стали призывать в Совет дворян более скромного происхождения из числа
своих приверженцев. Сначала он имел только совещательную функцию и лишь при
Генрихе VIII в 30—40-х годах XVI в. приобрел характер постоянно действующего исполнительного органа.
4
Сфера деятельности Тайного совета была, по существу, неограниченной: он определял и проводил в жизнь внутри- и внешнеполитическую линию государства, ведал
его финансами и обороной. Этот орган был немногочисленным и эффективно действующим. При первых Тюдорах он насчитывал 9—10 человек, при Елизавете I — не
более 20, при Стюартах его численность достигла 42 человек, что отрицательно сказалось на его работоспособности. В состав Тайного совета входили высшие должностные лица государства: секретарь, лорды — канцлер, казначей, хранитель печати,
гофмейстер, лорд-адмирал, лорд-маршал, командующий кавалерией и др., возглавлявшие соответствующие ведомства — канцелярию, казначейство, адмиралтейство,
управление двором и т. д. С 30-х годов XVI в. секретарь королевства из личного слуги короля превратился в могущественного министра — координатора правительства. Тюдорам удавалось подбирать на эту должность людей незаурядных способностей, таких, как плеяда елизаветинцев — Ф. Уолсингем, У. Берли, Р. Сесил. По образцу
Тайного совета строились также Совет Севера и Совет Уэльса.
Огромную роль в укреплении тюдоровского абсолютизма сыграла преобразованная
судебная система. Передача большей части дел в ведение королевских судов уничтожила юрисдикцию местных сеньоров и подорвала их позиции. Процессы по делам,
затрагивавшим интересы короны, шли в суде Королевской Скамьи (King’s Bench),
тяжбы между подданными разбирал суд Общих Прошений (Common Pleas). Особое
место при первых Тюдорах отводилось Звездной Палате (Star Chamber), учрежденной Генрихом VII для борьбы с выступлениями мятежной феодальной знати, не признававшей юрисдикции местных судов. Чтобы придать исключительный вес этому
органу, его состав формировался из членов Тайного совета и верховных судей судов
Королевской Скамьи и Общих Прошений. Позднее Звездная Палата стала осуществлять также общий надзор за системой правосудия в Англии. Канцлерский суд
(Chancery) занимался тяжбами из-за земельных пожалований, других видов собственности, долгов. Для неимущих, которые не могли уплатить взнос в Chancery, был
учрежден специальный суд — Court of Request.
Английский аппарат центрального управления был сравнительно небольшим (около
1000—1500 человек). При этом лишь незначительная его часть состояла на жаловании у короны. Основным же источником доходов чиновников были официально установленные взносы и вознаграждения, которые они получали за исполнение своих
функций от просителей, что, естественно, открывало простор для коррупции. Таким
образом, расходы на содержание бюрократии Тюдоры переложили на основную массу английского населения.
Важную роль в системе центрального управления играл патронат. Крупные чиновники формировали штат своих ведомств — секретарей и клерков — из числа дворян,
находившихся под их покровительством, и слуг. Они также получали жалованье не
из казны, а от своего патрона и несли ответственность за свою деятельность только
перед ним. Выполняя государственные функции, они оставались частью феодальной
клиентелы своего хозяина.
Специфичной была и система английского местного управления. В отличие от большинства европейских стран, где в это время расцвела многочисленная профессиональная бюрократия, по крайней мере частично оплачиваемая короной, здесь утвер-
5
дился принцип выборности местной администрации, не получавшей жалованья из
казны. Это тем не менее не означало, что английский абсолютизм не обладал эффективным механизмом для проведения своей политики на местах. Система местной
администрации была довольно разветвленной и состояла из двух «эшелонов» власти, формировавшихся различными способами: путем выборов и путем назначения
чиновников в графства короной.
Центральное место в управлении графствами принадлежало мировым судьям. Претендовать на эту выборную должность могли лишь представители имущих классов,
обладавшие годовым доходом не менее 20 ф. ст. Они выдвигались на собраниях дворянства графств из числа «наиболее уважаемых и достойных рыцарей». Однако автономия местного дворянства от центральной власти была лишь внешней. Правительство осуществляло контроль за выборами, который носил «персонифицированный»
характер. В мировых комиссиях графств состояли в качестве почетных членов представители центральной администрации: члены Тайного совета, крупные чиновники
государственной канцелярии, казначейства, других ведомств, которые оказывали
большое влияние на выборы. Нередко Тайный совет рассылал в графства письма с
недвусмысленными указаниями, кого именно следует избрать на эти должности. Среди мировых судей было немало представителей аристократии — графов, баронов,
епископов, но основную их массу составляло рядовое дворянство — рыцари и джентльмены. Четырежды в год они собирались на сессии для отправления правосудия.
Между четвертными заседали «малые» сессии — коллегии из 2—3 мировых судей.
Их функции не ограничивались судопроизводством. Не было ни одной сферы общественной жизни, в которую бы не вникали эти добровольные слуги короны, ее «глаза
и уши». Их обязанностью было поддержание мира и правопорядка: разоблачение заговоров, подавление мятежей крестьянства и городских низов, преследование бродяг и нищих, выявление и наказание еретиков и других отступников от веры. В ведении мировых судей было и регулирование вопросов, связанных с производством и
торговлей: определение границ заработной платы, контроль за качеством продукции,
наблюдение за ценами на рынках и борьба со спекуляцией, выдача лицензий торговцам и трактирщикам. На них ложились также фискальные функции: сбор налогов,
займов, «корабельных денег». С середины XVI в. среди обязанностей мировых судей
важное место занимала организация социального призрения: сбор налога в пользу
бедных, увечных солдат, обеспечение ученичества детей пауперов, наблюдение за
домами призрения и исправительными домами. Наконец, одна из первостепенных
задач мировых судей — организация местного ополчения, рекрутский набор, снабжение армии оружием и продовольствием, поддержание в порядке коммуникаций.
Справиться с такими многочисленными и разнообразными функциями было невозможно без целой иерархии мелких чиновников, подчиненных мировым судьям: высоких констеблей сотен, констеблей приходов, церковных старост, казначеев и т. д.
Наряду с выборными мировыми судьями в графствах продолжали действовать и шерифы, назначаемые короной. К XVI в. они утратили свою былую роль и подчинялись
мировым судьям. Под их началом в свою очередь состояли бейлифы сотен и коронеры. Ведению шерифов подлежали земли королевского домена, располагавшиеся в
графствах. Как агенты короны они также поставляли в Лондон информацию о положении в графствах, составляли налоговые списки. В остальном разграничение обязан-
6
ностей между шерифами и мировыми судьями было весьма неопределенным, их функции по поддержанию порядка в графстве и организации его обороны дублировались.
На протяжении XVI в. объем работы, ложившейся на плечи местной администрации, неуклонно возрастал. К концу столетия проведение в жизнь более 300 статутов
английского законодательства требовало вмешательства мировых судей. Усложнение их функций, с одной стороны, и выгоды, которые сулила должность, с другой,
привели к значительному увеличению числа мировых судей. Если в начале тюдоровского периода в каждом графстве их было не более 10, то в конце — 40—50 человек.
В последние десятилетия XVI в. явственно проявились недостатки английской системы местного управления, коренившиеся в самой ее социальной природе. В силу
того что чиновничество здесь не оплачивалось короной, оно не превратилось в особую замкнутую касту, обеспечивающую себя целиком за счет должностей. Английская бюрократия сохранила тесную связь с теми слоями, из которых она рекрутировалась,— джентри и городской буржуазией, живя экономическими и политическими
интересами последних. Поэтому когда в конце века начало нарастать недовольство
буржуазно-дворянских кругов экономической и финансовой политикой короны, органы местного самоуправления также оказались в негласной оппозиции ее требованиям — сводили на нет борьбу с огораживаниями, проявляли крайнюю незаинтересованность в сборе субсидий, займов и «корабельных денег». Эти перебои в функционировании механизма местного управления особенно усилились в правление первых Стюартов, что, несомненно, способствовало усугублению кризиса абсолютизма.
Выход из создавшегося положения корона находила в увеличении числа своих эмиссаров — лордов-лейтенантов, назначавшихся в графства. Традиционно их функцией
была забота об обороне, но во второй половине XVI в. перед ними была поставлена
более широкая задача: способствовать улучшению местного управления в целом.
Симптоматично, что эту миссию корона доверяла только представителям высшего
дворянства, тесно связанным с центральным управлением.
Существенной особенностью английского абсолютизма было отсутствие в распоряжении монарха регулярной армии. Королевская гвардия, созданная Генрихом VII,
насчитывала не более 200 человек. Тюдоры избегали больших расходов и на наемные
войска. Тем не менее всякий раз, когда возникала угроза извне или опасность социального взрыва внутри страны, у них под рукой оказывалась значительная вооруженная сила. Ее основой было местное ополчение, на содержание которого потомки
Генриха VII не тратили ни пенса. Каждый пригодный к службе и экономически самостоятельный мужчина был обязан пройти курс обучения военному делу и иметь
соответствующую экипировку, а по призыву властей выступать на защиту страны.
Средства на создание этих отрядов, их обу чение, снабжение и вооружение собирались со всего платежеспособного населения графств. Однако ополчение было предназначено только для защиты. В многочисленных военных кампаниях, которые Тюдоры вели на континенте — во Франции и Нидерландах, а также в Ирландии, участвовали наемники или отряды дворян-волонтеров, действовавшие в соответствии со
старинными феодальными традициями ведения войны и подчинявшиеся лишь своим капитанам. Явные недостатки этой системы привели к тому, что к концу XVI в.
власти стали прибегать к принудительному рекрутскому набору для отправки сол-
7
дат во Францию и Ирландию, устраивали облавы на бродяг и нищих, грузили эту
«армию» на корабли и отправляли за море, где они, плохо экипированные, не получающие жалованья и продовольствия, погибали в огромных количествах.
Гораздо больше внимания, чем армии, Тюдоры уделяли флоту, что было стратегически оправданно в силу островного положения государства. Флот был их любимым детищем. Его ядро создал еще Генрих VII; поощряя строительство кораблей, он учредил
для этого специальные субсидии. Собственно королевский флот был невелик — 40—
50 кораблей. Но прерогативой монарха было в минуту опасности потребовать, чтобы
к нему присоединились корабли купцов и других частных владельцев, что в несколько раз усиливало мощь английского флота. Средства на его содержание, «корабельные деньги», собирали с населения всех прибрежных графств и портовых городов.
Состояние финансов английской монархии претерпело значительные изменения на
протяжении царствования первых двух Тюдоров. Генрих VII оставил наследникам
огромное состояние, источником которого были доходы от королевских земель,
сильно увеличившихся за счет конфискаций, судебных взносов и штрафов, а также
торговых пошлин. При нем чистый годовой доход короны возрос с 10 до 40 тыс. ф.
ст., он имел возможность почти не обращаться к парламенту с требованием о
предоставлении субсидий, которые считались «экстраординарным» источником дохода. Но уже его сын столкнулся с жестоким финансовым кризисом, постоянная
борьба с которым стала затем уделом всех Тюдоров. Причиной тому были не только
расточительность Генриха VIII, его траты на содержание одного из самых блестящих
дворов Европы и огромные расходы на войны, которые он вел во Франции и Шотландии, но и объективные экономические процессы.
В условиях бурного роста цен феодальное дворянство, не связанное с товарным хозяйством и рынком и живущее старыми источниками дохода, столкнулось с серьезными материальными затруднениями. Это усилило его проабсолютистские тенденции, стремление ко двору и поиски поддержки со стороны короля в виде пожалований, пенсий, подарков, прибыльных синекур и т. д. В этих условиях короне стало
хронически не хватать прежних источников дохода и она была вынуждена требовать
от парламента бесконечных субсидий и принудительных займов. Король несколько
раз прибегал к порче монеты, что тяжело отразилось на состоянии экономики. Все
эти меры, включая займы у нидерландских банкиров, не принесли желаемого результата. Один из путей решения финансовой проблемы корона увидела в секуляризации
церковных богатств.
Церковная Реформация, начавшаяся в Англии при Генрихе VIII, стала закономерным
и важным шагом на пути укрепления абсолютной монархии. При ее проведении Генрих VIII и его сподвижники Томас Кранмер и Томас Кромвель преследовали две основные цели: превращение английской церкви в национальную, независимую от
Рима и подчинение ее власти короля; секуляризация церковных земель и имуществ
была призвана пополнить королевскую казну. Реформация началась «сверху». Поводом к разрыву с Римом послужили бракоразводный процесс Генриха VIII с Екатериной Арагонской и отказ папы признать этот брак недействительным. В ответ на это в
1534 г. парламент «Актом о супрематии» провозгласил английскую церковь независимой от Рима, а ее верховным главой стал король. Следующим шагом в развитии
8
Реформации стала секуляризация церковной собственности. В парламенте эту меру
поддержали представители джентри и буржуазии. Сторонником секуляризации выступило и феодальное дворянство. Но лидирующую роль в парламенте на этом этапе сыграло возглавлявшееся Т. Кромвелем королевское окружение, «партия», сформированная им из индифферентных к вопросам догматики, но алчущих получить
доступ к монастырским землям дворян.
Большая часть конфискованных короной земель перешла затем в руки аристократии,
чиновничества, джентри, сельских богатеев и городских предпринимателей. Это
грандиозное перемещение земельной собственности в руки новых владельцев имело
важные социально-политические последствия.
В результате Реформации король стал официально именоваться «протектором и верховным главой англиканской церкви и ее духовенства». Он присвоил себе власть
распоряжаться церковными должностями и бенефициями и получать десятину. Церковь, созданная Генрихом VIII, стала идеальным орудием в руках монархии, полностью соответствуя формуле: «один бог, один король, одна вера, одно исповедание».
Реформация обогатила идейный арсенал абсолютизма. Получила дальнейшее развитие теория божественной природы королевского суверенитета и верховенства светских властей над духовными. Сильным оружием в борьбе против любых антиабсолютистских выступлений и народных движений стал тезис о «беспрекословном подчинении подданных государственному порядку, установленному свыше и освященному
божественным авторитетом».
Половинчатость англиканской Реформации вызывала недовольство значительной
части буржуазии и джентри, однако Генрих VIII решительно расправлялся со сторонниками более радикальной кальвинистской Реформации, справедливо усматривая в
их доктрине о примате церковной общины над государственной организацией угрозу
самому принципу монархической власти. Борьба с английскими кальвинистами —
пуританами стала важным аспектом социальной политики Елизаветы I, завершившей англиканскую Реформацию. Столь же упорно Тюдоры преследовали и носителей
идей народной реформации, в частности анабаптистов. Мастеровым, наемным работникам, слугам и земледельцам специальным законодательным актом запрещалось
читать и толковать Библию, изданную при Генрихе VIII на английском языке.
Генриху VIII наследовал его малолетний сын Эдуард VI (1547 —1553). Управление
страной находилось в руках регентов — сначала герцога Сомерсета, а затем герцога
Нортумберленда, убежденных сторонников протестантизма. При них был издан англиканский «Символ веры» и внесены некоторые изменения в богослужение, приближавшие англиканскую церковь к протестантскому образцу. Царствование Эдуарда VI
было недолгим. После его смерти герцог Нортумберленд возвел на престол свою невестку — Джейн Грэй, внучку Генриха VII. Однако недовольное его правлением дворянство приняло сторону Марии Тюдор, дочери Генриха VIII от брака с Екатериной
Арагонской. Королева Джейн и герцог Нортумберленд сложили головы на плахе.
Мария Тюдор (1553—1558), фанатичная католичка, вступившая в крайне непопулярный в стране брак с Филиппом II Испанским, уничтожила завоевания Реформации в
Англии и восстановила прежнюю римско-католическую религию, готовила реституцию секуляризованных земель. Эти намерения, затрагивавшие интересы широких
9
слоев дворянства и буржуазии, получивших монастырские земли, а также угроза потери Англией национальной независимости и втягивания ее в орбиту политических
интересов Испании вызвали в 1554 г. восстание дворянства, возглавленное Томасом
Уайаттом. Несмотря на его подавление, Марии пришлось отказаться от идеи реституции, и она вернула церкви лишь земли, принадлежавшие непосредственно короне.
Гонения и расправы над протестантами и происпанские симпатии королевы, прозванной Кровавой, привели к тому, что ее смерть в 1558 г. была встречена в Англии с
облегчением.
К власти пришла Елизавета I Тюдор (1558—1603), дочь Генриха VIII от брака с Анной
Болейн, не признанного папой, протестантка. В ее правление, длившееся 45 лет, английский абсолютизм достиг своего наивысшего расцвета. Однако к концу этого
царствования начали все явственнее проявляться симптомы его кризиса.
Воцарение королевы-протестантки, восстановление ею англиканства и королевской
супрематии заставили сплотиться европейскую и внутреннюю католическую реакцию. Папа подверг Елизавету отлучению, санкционировав тем самым многочисленные заговоры и покушения на нее. Католические державы, в первую очередь Испания,
и папство использовали в борьбе с Елизаветой шотландскую королеву-католичку Марию Стюарт, заявившую о своих правах на английский престол. Однако победа в
Шотландии кальвинистской Реформации вынудила ее бежать из страны, и Мария
оказалась в руках английской королевы. В 1569 г. в северных графствах Англии прокатолически настроенная феодальная знать, недовольная усилением абсолютизма,
предприняла последнюю серьезную попытку сепаратистского выступления, чтобы
восстановить католицизм и возвести на трон Марию Стюарт. После подавления этого восстания и ряда католических заговоров парламент принял решение о казни Марии, которое Англия встретила с одобрением. Судьбы страны, ее национальная независимость оказались тесно связанными с судьбой Елизаветы I и ее пребыванием на
троне. После казни шотландской королевы Филипп II и папа организовали крестовый
поход против Англии. В 1588 г. к ее берегам был послан испанский флот из 134 кораблей с 20-тысячной армией — Непобедимая армада. В нескольких сражениях английский флот нанес испанцам сокрушительное поражение, доказав свое техническое и
тактическое превосходство. Гибель Армады и ряд успешных экспедиций англичан в
90-х годах XVI в., а также действия пиратов, поощряемые королевой Елизаветой, подорвали морское могущество Испании и ее политический престиж. Англия стала ведущей морской державой и главой всего европейского протестантского лагеря.
Елизавета I была, несомненно, незаурядной правительницей, умело использующей
весь предшествующий политический опыт Тюдоров. Королева была привержена
аристократии, что ярко проявлялось в ее социальной политике: она охраняла высокий престиж пэрства, оказывала феодальной знати всестороннюю поддержку за счет
крупных выплат из казны, прощения долгов, земельных пожалований, раздачи должностей и т. д. Она неоднократно заявляла, что «есть большая разница между простыми джентльменами и знатью, и монарх должен относиться к ним соответственно».
Однако дальновидность королевы проявилась в том, что она стремилась сделать
своей опорой и буржуазно-дворянские круги. Елизавета сознательно формировала у
подданных свой образ «матери отечества», прибегая к тонкой демагогии, а порой и к
лицедейству в своих публичных выступлениях в парламенте. Любимым ее симво-
10
лом был пеликан, по преданию кормящий птенцов мясом, вырванным из собственной груди. Он должен был олицетворять безграничную заботу королевы о ее нации.
Елизавета I довела до совершенства политику лавирования между феодальным дворянством и буржуазно-дворянским лагерем, традиционную для Тюдоров. Этой политике неизбежно была присуща противоречивость, но все же, выражая в первую
очередь интересы феодального дворянства, Тюдоры выполнили и свою историческую миссию в отношении буржуазных элементов. Их протекционизм способствовал
прогрессу производства и торговли. Важную роль в развитии сукноделия сыграли
статуты Генриха VII, запрещавшие вывоз шерсти и необработанного сукна из Англии. Навигационные акты обоих Генрихов поощряли мореплавание и торговлю английского купечества и привлекали на английский рынок иностранные товары. Елизавета I активно насаждала «новые ремесла» — производство стекла, бумаги, хлопчатобумажных тканей и др. По ее инициативе были созданы крупные паевые товарищества, способствовавшие качественному скачку в горнодобывающей промышленности и металлургии. Покровительство Тюдоров английской торговле выражалось в поощрении купеческих компаний, которые получали от короны монополии, в
благоприятной таможенной политике, защите английского купечества от конкуренции политическими методами (изгнание ганзейцев из Англии в 1597 г.).
Но наряду с этими мерами законодательство Тюдоров содержало немало статутов,
призванных сдержать развитие капиталистических элементов в экономике. Знаменитые акты о ткачах 1555 г. и учениках 1563 г. ограничивали количество станков в мастерских и применение дешевого наемного труда. Тюдоры всемерно поддерживали цеховую организацию производства, вводили запреты на мануфактуры, возникавшие в
сельской округе. Во многом внимание к развитию производства и торговли определялось фискальными целями. Созданная Тюдорами всеохватывающая система государственного контроля и регулирования приносила казне большой доход, значительная часть которого перераспределялась впоследствии в пользу феодального дворянства. Купеческие компании платили короне огромные суммы за получение своих хартий. Процветала система частных дворянских монополий на различные виды производства и торговли, которые ставили английских предпринимателей и ку печество в
зависимость от вымогательств королевских чиновников и придворных.
Еще яснее склонность Тюдоров к консервации традиционных феодальных отношений проявлялась в их аграрной политике. Законодательство против огораживаний,
ограничение допустимого количества овец и ферм, статуты о поддержании землепашества были направлены на то, чтобы оградить интересы феодального дворянства и
сохранить слой крепких йоменов, способных платить налоги и составить ополчение.
Тем не менее элементы лавирования проявлялись и здесь. В 1592—1593 гг. под давлением джентри и буржуазии, которые настойчиво требовали разрешить огораживания, Елизавета I пошла на уступки парламенту в этом вопросе. Однако последовавший за этим взлет огораживаний и крестьянских волнений заставил ее вернуться
в русло традиционной политики.
Феодальная природа тюдоровской абсолютной монархии проявилась и в ее политике в колонизованной англичанами Ирландии. Тюдоры приняли самое активное участие в завоевании и грабеже своего соседа, присоединив в XVI — начале XVII в. к уже
11
принадлежавшему Англии Пейлу провинции Манстер и Ольстер. После разгрома
освободительного движения ирландцев и массовых конфискаций их земель здесь
была введена система крупного феодального землевладения английских колонистов.
Большая часть земель досталась королевским фаворитам и представителям знати.
К концу XVI — началу XVII в. короне все сложнее становилось осуществлять политику лавирования. Прогрессирующее материальное оскудение феодальной аристократии требовало расширения поддержки, которую оказывала ей королевская власть.
Однако в это время Елизавета I столкнулась с жестоким финансовым дефицитом.
Расходы на ведение борьбы с Испанией, на помощь протестантам в Нидерландах и
Франции, покорение Ирландии опустошили казну. Королева была вынуждена продавать коронные земли. Размеры ее пожалований и прямых выплат из казны дворянству сократились. Это вызвало недовольство феодальной аристократии. Неравномерность в распределении милостей короны обострила борьбу многочисленных фаворитов королевы и придворных группировок, которая вылилась в 1601 г. в анти-правительственный заговор молодых дворян во главе с графом Эссексом. По своему характеру это выступление не было сепаратистским или антиабсолютистским, напротив, оно изобличало полную зависимость феодального дворянства от абсолютизма
и неспособность существовать без его поддержки.
Одновременно с ростом претензий к королеве со стороны консервативного лагеря
назрели изменения в системе отношений между короной и буржуазно-дворянскими
кругами. В последние годы своего правления Елизавета резко усилила нажим на парламент, требуя все новых и новых субсидий, сборов на военные нужды, принудительных займов. Ради тех же фискальных целей она отошла от принципов покровительственной политики: стала устанавливать дополнительные торговые пошлины и
поборы с купеческих компаний. Особое недовольство населения вызвало в 90-е годы XVI в. беспрецедентное увеличение количества частных монополий, которые распространились на большинство отраслей производства и торговлю почти всеми видами товаров. Государственное регулирование экономики, которое до 60—70-х годов
стимулировало ее развитие, теперь превратилось в тормоз. Интересы национальной
буржуазии стали открыто приноситься в жертву придворным и фиску. Политический баланс абсолютизма между буржуазными элементами и феодальным дворянством явно сместился в пользу последнего.
В то же время успехи капиталистического уклада и усиление экономического веса городской буржуазии и нового дворянства привели во второй половине XVI в. к росту их
активности и претензий на приобщение к политической власти. Это выразилось в
формировании парламентской оппозиции, которая начала оказывать сопротивление
короне в социально-экономических и политических вопросах. В последних парламентах Елизаветы разгорелся острый конфликт между палатой общин и королевой из-за
монополий. В 1601 г. оппозиция одержала свой первый серьезный успех, добившись
отмены некоторой их части. Борьба за окончательное уничтожение монополий и других барьеров, поставленных системой феодального государственного регулирования,
и за утверждение буржуазного принципа свободы торговли продолжилась затем в парламентах Якова I Стюарта, который унаследовал в 1603 г. английский престол.
12
Нарушение баланса в социально-экономической политике короны, ее финансовое
банкротство и конфликт между королевской властью и парламентом свидетельствовали о том, что уже в конце XVI — начале XVII в. английский абсолютизм вступил в
пору своего кризиса.
После ухода с исторической сцены Елизаветы I в Англии воцарилась династия Стюартов. Ее родоначальник Яков I (1603—1625), король Шотландии, стал государем Англии, Шотландии и Ирландии. Он не обладал политической дальновидностью и способностью к маневрам, присущими Тюдорам. Ярый сторонник абсолютизма, Яков I
отстаивал эту доктрину в самой крайней форме, порывая с прежней политической
традицией, допускавшей заигрывания с парламентом и притязания последнего на
разделение верховного суверенитета с королем. В своих политических трактатах и
речах Яков I развил теорию божественного характера королевской власти, фактически приравняв монарха к божеству; провозгласил безраздельную принадлежность
верховной власти королю, игнорируя парламент; утверждал, что монарх — верховный собственник всех земель королевства, имущества и жизней своих подданных;
высший судья, неподсудный мирскому суду и законам. Политические притязания
Якова вызвали резко негативную реакцию и породили целый ряд его столкновений с
парламентом.
Основные направления развития конфликта между стюартовским абсолютизмом и
буржуазно-дворянскими кругами, рупором которых стала парламентская оппозиция, сформировались еще в XVI в., однако объективные социально-экономические
условия, в которых он протекал, изменились. Успехи капиталистического уклада в
английской экономике становились все заметнее. Представители торгово-промышленного капитала, поднявшие как знамя пуританскую доктрину, требовали внимания к своим экономическим и политическим интересам: в первую очередь отмены
монополий и ограничений свободы торговли. Яков I ответил «общинам Англии»
ужесточением преследований пуритан, а в экономической сфере — увеличением количества монополий, ростом торговых пошлин, новыми налогами и принудительными займами. Эту политику, унаследованную от отца, неуклонно проводил и Карл
I Стюарт. При первых Стюартах усилилась бюрократизация аппарата управления,
расцвела коррупция должностных лиц и королевских судов, практиковалась
беззастенчивая торговля короны должностями и титулами, страна была отдана на откуп фаворитам. Все это до предела накалило атмосферу в стране и привело английский абсолютизм в 30-х годах XVII в. к глубокому политическому кризису, поставив
страну на порог буржуазной революции.