ФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ТВОРЧЕСТВА В.И. ИВАНОВА

ФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ТВОРЧЕСТВА В.И. ИВАНОВА
Девдариани Н.В.
к.филос.н., доцент,
зав. каф. социально-гуманитарных
дисциплин Курского филиала РГТЭУ (г. Курск)
Символизм – значимое литературно-философское явление в русской
культуре Серебряного века. Всестороннее изучение символизма как
литературно-философского
направления
позволит
глубже
понять
художественное творчество отдельных его адептов, обратить внимание на
философские истоки их литературных произведений и выявить их собственную
философскую концепцию в рамках разработки теории «чистого искусства»,
которым в будущем им представлялся символизм.
Восприятие символизма в большей части исследований советского
периода как чисто литературного направления, представители которого
отрешены от жизненных реалий, создает его односторонний образ. В последнее
время символизм стал рассматриваться как литературно-философское
направление. Анализ процесса взаимосвязи и взаимовлияния философии и
русского символизма, позволяет составить всестороннее представление о
значимости философского наследия Платона, Иоахима Флорского,
В.С.Соловьева, Ф.Ницше, А.Шопенгауэра и других философов для
формирования творческих концепций таких представителей русского
символизма, как А.А.Блок, В.И.Иванов, А. Белый и др. Поскольку их
художественные произведения представляли собой рефлексию относительно
определенных социокультурных и политических реалий, они имеют большое
значение для описания полной картины культурной панорамы Серебряного
века.
Одной из основных философских идей, разрабатываемых символистами,
была идея «теургии» как процесса создания новой социокультурной реальности
средствами художественного творчества. Проблема борьбы «дионисийского» и
«апполонического» начал, поставленная вслед за Ницше русскими
символистами, позволяет обратить внимание на взаимосвязь рациональных и
иррациональных начал в культуре, что ставит изучаемую проблему в ряд
наиболее актуальных для восприятия современной социокультурной ситуации.
Русскому символизму и Серебряному веку в целом посвящен огромный
объем литературы. Однако большинство из этих научных трудов носят
литературоведческий характер, и философским аспектам данного течения
уделялось пока недостаточное внимание.
Одним из важнейших связующих звеньев философской традиции с
символизмом становится тот факт, что многие из философов уделяли
пристальное внимание раскрытию понятия «символа», которое для нового
литературно-философского направления является базовым. Начиная от
неоплатоников, где символ мыслился как совпадение явления и сущности, к
средневековой христианской философии, где проявляются два аспекта
рассмотрения символа как субстанциональной основы сущего и как
определяющей категории гносеологии познания. Но уже в эпоху Возрождения
символ становится преимущественно эстетической категорией, что
впоследствии переходит и в немецкую классическую философию (И.Кант), а на
нее во многом опирались в создании своей творческой концепции символисты.
В частности, на В.И.Иванова оказал значительное влияние Шеллинг,
рассматривавший символ как синтез схематизма и аллегории. Еще одним
источником философских идей для русских символистов было творчество
А.Шопенгауэра, чье представление мира посредством искусства делало
основополагающим стремление к чистому искусству, которое провозглашалось
единственной реальностью. К созданию такого искусства и новой реальности
стремились и символисты, провозглашая себя демиургами-творцами. Но
особенно остро символистами были прочувствованы воззрения Ф.Ницше,
фактически именно в его философии прочно укоренился и европейский, а вслед
за ним и русский символизм, где творческий мир грез являет собой
аполлоническое начало, а творческий мир опьянения – дионисийское. Эти его
взгляды были восприняты и отражены в художественном и публицистическом
наследии и В.И.Иванова, и Д.С.Мережковского, а труд Ницше «Рождение
трагедии из духа музыки» особенно повлиял на поэзию А.А.Блока, который в
своей концепции творчества на первый план выводил музыку и поэзию.
Чрезвычайную важность музыки для формирования гармоничного искусства
подчеркивал и В.И.Иванов, видевший в ней наивысшее проявление креативной
способности человека.
В.И.Иванова в отличие от А.А.Блока и Д.С.Мережковского можно
назвать настоящим литератором-философом, все художественное творчество
которого было подчинено определенным идеям и воплощало его строгую
философскую концепцию творчества и преобразования окружающей
реальности. Именно произведения В.И.Иванова ставят во главу угла проблемы,
которые стали наиболее значимыми в формировании символизма как «чистого
искусства»: необходимости нового литературного языка и форм, проблемы
мифотворчества и жизнетворчества, проблема синтеза аполлоновского и
дионисийского начал для создания гармоничной философии, с целью
воплощения ее в жизнь. Философия творчества В.И.Иванова основана на его
обширной эрудиции и аналитическом складе ума. Большое влияние на него
оказала античная мифология и ницшеанский «дух Диониса» как первопринцип
творческой энергии, соединяющий культуру и человека в органическое
единство. Благодаря своей склонности к мистицизму, он выступал неким
хранителем тайного знания, на основе которого вырастала теургия. Как
демиург-творец В.И.Иванов предпринял попытку создания художественной
мифологии, которая являлась одновременно и ключом к построению
полноценной художественной практики и к трансформации общества и
культуры.
В.И.Иванов стремился к преобразованию мира, который представлялся
ему закосневшим и проникнутым индивидуализмом, вся его жизнь и
творчество подчинялись идее изменения реальности не посредством
творчества, а всем своим существом, которое должно обрести состояние
максимально приближенное к гармонии. В каждом поэте и писателе он видел,
прежде всего, черты «нового человека», провозвестника «нового Адама»,
пришествия которого, как и откровения Духа, он ждал. Исток коллективного
творчества, в процессе которого происходит становление идеи, В.И.Иванов
видел в единстве поэзии и любви, где поэзия выступает причиной перехода
небытия в бытие. Посредником между божественным и человеческим является
творческий демон «Эрос», который помогает восстановить утраченную
гармонию расторгнутых мужского и женского начал, творческой и жизненной
философии. В своих статьях В.И.Иванов выступает провозвестником «нового
религиозного сознания», а полемика, вызванная ими подтолкнула символизм к
трансформации из литературного явления в культурфилософское, где границы
творчества расширялись и последнее преображалось в мистерию.
Проза В.И.Иванова содержит поэтическую и философскую рефлексию, не
может быть однозначно определена, поскольку ее автор обладал огромным
объемом культурного видения. Описывая кризис индивидуализма, он ищет
пути его преодоления, и видит этот путь в соборности, устанавливая связь
между символизмом и религиозно ориентированной философией. В своем
художественном наследии В.И.Иванов излагает утопическую идею
преображения мира культурой, а современный художник должен стать
участником мистического делания. В этом процессе не существует разделения
«земного» и «небесного», так как искусство призывает своих последователей к
осуществлению реального воплощения религиозной идеи.
Различая идеалистический и реалистический символизм, В.И.Иванов
находит в первом поиск особого душевного состояния и воплощения его в
некий символ. А реалистический символизм под девизом «a realibus ad realiora»
стремится от видимости предмета к его потаенной внутри и более сокровенной
реальности.
Образ Диониса стал одним из главных в философии В.И.Иванова, где так
же прослеживается синтез ницшианского сопоставления христианства и
античных мистерий и учения В.С.Соловьева о Богочеловечестве. В.И.Иванов
синтезирует религиозный миф, где образ Диониса предстает в виде воплощения
свободы творчества. В творчестве В.И.Иванова можно увидеть попытку
создания глобальной мифологии как основания для философского осмысления,
стимулирующего
художественное
творчество
и
всеобъемлющую
культурфилософскую рефлексию, призванную показать единство русской и
европейской культуры.
Вячеслав Иванов считает, что символы - это намеки реальности,
невыразимой в словах; они дают повод для возникновения мифов,
выражающих истину в форме образов. Эта истина может вести к теургическому
синтезу личного и общинного принципов. Вячеслав Иванов, как и
Мережковский, вносил много язычества в свое христианство, и это было
характерно для ренессанса начала века. Поэзия его также хотела быть
дионистической, но в ней нет непосредственного стихийного дионисизма,
дионисизм у него надуманный.
Творчество символистов ориентировано на синтез культурных ценностей:
они активно используют религиозную символику, особенно опыт культуры
Средних веков, вводят в свой текст сюжеты и идеи античной архаики и
классики, насыщают свои произведения мифологическими мотивами. Поэтому
символистская культура рассчитана на подготовленного читателя и зрителя,
способного к ассоциативному восприятию художественного текста, умеющего
видеть не только явленное, но и скрытое.
Теоретик русского символизма Андрей Белый (Бугаев Борис Николаевич,
1880–1934) рассматривал реалистический символизм не только в качестве
художественного метода, а, прежде всего, как особый тип мировоззрения. А.
Белый в статье «Символизм как миропонимание» называет позитивизм и
материализм в качестве причин, вызвавших к жизни символизм. Мыслителисимволисты
стремились
преодолеть
редукционистскую
установку
позитивистов и материалистов, взгляды которых упрощали сложные духовные
явления и вели к «расколдованию мира»: «Еще недавно думали – мир изучен.
Всякая глубина исчезла с горизонта. Простиралась великая плоскость. Не стало
вечных ценностей, открывавших перспективы. Все обесценилось. Но не
исчезло стремление к дальнему в сердцах. Захотелось перспективы. Опять
запросило сердце вечных ценностей»[2, 244].
Гносеологической основой символизма стал «принцип верности вещам»:
признание феноменов мира в качестве символов, указывающих на связь
явления со своей ноуменальной сущностью. Символизм утверждает истинное
бытие в бытии относительном, он стремится к постижению сокровенной жизни
сущего. В. И. Иванов утверждал, что художник должен славословить всем
вещам и благословлять все в мире. У Иванова интуиция и символ становятся
методами познания сущего.
Рассмотрим дефиниции символа в работах Иванова. Мыслитель пишет,
что символ есть полисемантичный знак, который «прорезывает все планы
бытия и все сферы сознания и знаменует в каждом плане иные сущности,
исполняет в каждой сфере иное назначение» [3, 141]. Природа символа
неисчерпаема и беспредельна: «он изрекает на своем сокровенном
(иератическом и магическом) языке намека и внушения нечто неизглаголемое,
неадекватное внешнему слову. Он многолик, многоосмыслен и всегда темен в
последней глубине. Он – органическое образование, как кристалл. Он даже
некая монада, – и тем отличается от сложного и разложимого состава
аллегории, притчи или сравнения» [3, 148]. Автор пишет, что символ «имеет
душу и внутреннее развитие, он живет и перерождается». Символы – это некие
«изначальные формы и категории».
С. С. Аверинцев в энциклопедической статье «Символ художественный»
называет символогию инонаучной формой знания [1, 386-394]. Симвология
представляет собой диалогическую форму знания, потому что смысл символа
осуществляется только внутри человеческого общения, внутри ситуации
диалога. Многослойная смысловая структура символа рассчитана на
внутреннюю работу воспринимающего, на обнаружение смысла. Аверинцев
пишет о том, что греческое слово «символ» означает «знак», но такой знак,
полисемия которого раскрывается посредством символических сцеплений,
охватывающих в своем пределе целостный образ мира. В отличие от обычного
знака, для которого многозначность является помехой для выявления
рационально-формальной структуры или логической формулы, символ только
обогащается за счет обширного поля коннотаций. Символ нельзя дешифровать
простым усилием, в него надо «вжиться». Поэтому всякий символ есть образ,
но такой образ, который направлен за свои пределы.
Художественная практика ХХ века стремится освободить символ от
эзотеричности. В западной философии неокантианства Э. Кассирер (1874–1945)
определил человека как «животное символическое». Такие символические
формы, как язык, мифология, религия, искусство, философия и наука, помогают
человеку упорядочивать окружающий его хаос.
Символизм Иванова тяготеет к мифологическому пониманию, к
диалектическому единству символа и мифа: «Символика – система символов;
символизм – искусство, основанное на символах. Оно вполне утверждает свой
принцип, когда разоблачает сознанию вещи как символы, а символы как мифы.
Раскрывая в вещах окружающей действительности» [3, 143].
Роль символа у Иванова сводится к созданию соборного сознания и
межличностной коммуникации людей. Иванов призывал художниковсимволистов «разомкнуть кольцо обособленного сознания» человека,
освободить личность из граней эмпирического бытия, выйти из «кельи малого
я». Для достижения соборного общения людей необходимо символ привести к
мифу: сделать личный опыт художника достоянием всех людей. Мистические
чувства и духовные прозрения, достигнутые личными усилиями поэта, должны
быть переданы другим людям, не имеющим такого сакраментального опыта.
Художник своими переживаниями должен будить в людях высшее, духовное
начало: «Единственное задание, единственный предмет всякого искусства есть
Человек. Но не польза человека, а его тайна. Другими словами – человек,
взятый по вертикали, в его свободном росте вглубь и ввысь. С большой буквы
написанное имя Человек определяет собою содержание всего искусства;
другого содержания у него нет. Вот почему религия всегда умещалась в
большом и истинном искусстве; ибо Бог на вертикали Человека» [3, 198].
Мифологическое сознание должно переживаться как симфоническое и
хоровое. Из мифа рождается народная песня, храмовая фреска, хоровод,
оркестр. Мыслитель уверен в том, что театр будущего будет вовлекать в свое
священнодействие зрителя, воспитывая и поднимая его до уровня
художника3мистика. Искусство должно быть теургией: преображать
действительность, совершать тайнодействие жизни: «Из символа вырастет
искони существовавший в возможности миф, это образное раскрытие
имманентной истины духовного самоутверждения народного и вселенского» [3,
142]. Художник, согласно Иванову, имеет ключи к народной душе, он – орган
народного самосознания и народного воспоминания.
В.И.Иванов в своих взглядах на роль искусства как мифотворчества
конгениален взглядам Платона. Подтверждением этому является понимание
русским мыслителем истинного знания как припоминания. Миф, согласно
отечественному философу, несет знание о космическом таинстве и содержит
воспоминание о происшедшем событии в высшем плане бытия.
Художник должен не изобретать новые мифы, а открывать новое
содержание или все более глубокие пласты уже известного в античности мифа.
Поэт-мистик, с одной стороны, изобретает новое знание, а с другой –
приобретает забытое и утерянное древнее. Чтобы символистское творчество
соответствовало данным заветам, необходим особый тип творца. Завет Иванова
требует от символиста душевного подвига: «Он должен перестать творить вне
связи с божественным всеединством, должен воспитать себя до возможностей
творческой реализации этой связи. И миф, прежде чем он будет переживаться
всеми, должен стать событием внутреннего опыта, личного по своей арене,
сверхличного по своему содержанию» [3, 143]. Только обогащенный
познавательным опытом высших реальностей, художник сможет проникнуть в
тайну мифа.
Из богатства внутреннего опыта личности, из ее духовных достижений
возникают творения искусства. Иванов призывает творческую личность к
развитию энергии интуитивного прозрения и сверхчувственного воздействия, к
достижению мистического опыта. Философ описывает воздействие
мистического опыта следующими словами: «Потрясенная душа не только
воспринимает, не вторит только вещему слову: она обретает в себе и из тайных
глубин безболезненно рождает свое восполнительное внутреннее слово.
Могучий магнит ее намагничивает: магнитом становится она сама. В ней самой
открывается вселенная. Что видит она над собой вверху, то разверзается в ней
внизу. И в ней – Любовь: ведь она уже любит» [3, 193]. Внутренний опыт
касания божественного научает личность петь ту же «мелодию любви»,
которую исполняет все сущее и сверхсущее. Путь героя – путь восхождения
личности по лестнице Иакова. Сила восхождения содержится в любви к
красоте, в желании произвести на свет бессмертное. Иванов вбирает в свою
концепцию любви учение Платона о ступенчатом подъеме души в мир идей:
«От влюбленности в прекрасное тело душа, вырастая, восходит до любви к
Богу. Когда эстетическое переживается эротически, художественное творение
становится символическим. Наслаждение красотою, подобно влюбленности в
прекрасную плоть, оказывается начальною ступенью эротического
восхождения. Неисчерпаемым является смысл художественного творения, так
переживаемого. Символ – творческое начало любви, вожатый Эрос» [3, 192].
Этот путь любви утверждает переход эстетического чувства в эротическое,
а эротического в эстетическое. Красота объединяет основание и вершину,
начало и конец восхождения, она замыкает их, образуя символический круг
Эроса и Красоты.
Восхождение придает душе «движение развертывающей спирали». На пути
к духовной высоте личность освобождается от привязанностей к земным
ценностям и устремляется к поглощению высших энергий. Как магнитом, душа
притягивается высшим сознанием – божественным Эросом. Магнит
божественного Эроса намагничивает душу человека, от чего она сама
становится магнитом, заряженным высшим Эросом. В восходящей любви
имеет место явление жертвенности, умирания всего личного и случайного, и
полная самоотдача и слияние с высшей волей. Дерзкий путь восхождения
опасен: забвение всего земного, с одной стороны, и накопившийся избыток
энергий – с другой, могут привести к психическому срыву, и даже безумию.
Этот путь порождает у человека гордость и жестокость, как по отношению к
себе, так и к другим людям. Поэтому восхождение должно быть уравновешено
нисхождением.
Художник, для которого смысл жизни сводится к моментам озарения и
вдохновения, может пренебрежительно относиться к своей повседневности, а
также считать все человеческое и земное ничтожным и недостойным его
внимания. В таком взгляде коренится заблуждение. Напротив, задача
символиста заключается в освящении повседневной реальности, в том, чтобы
мельчайшие подробности жизни стали значимыми и знаменательными.
Художник-символист обязан стремиться сочетать «корни и звезды», совершать
«кольцо обручения» неба с землею, высоты с глубиною: «Итак, высшим
законом для нисходящего становится благоговение к низшему и послушание
воле Земли, которой он приносит кольцо обручения с высшим… Важнее всего
в этом правильное определение соотношений, соответствий и соразмерностей
между высшим и низшим, высотой и глубиной…»[3, 211].
Человек должен постоянно возвращаться к земным ценностям и к
служению другим людям, иметь смирение и сострадание к слабостям другим.
Нисхождение человечно и демократично, в его процессе личность излучает
радость и дарит плоды своего восхождения. Творец в качестве дара приносит
людям свои произведения. В этом служении творческой личности другим имеет
место самоотдача и самопожертвование. Если в случае восхождения личность
теряла себя в сверхличном, то в нисхождении она отдается внеличному.
Диалектическая логика Эроса у Иванова состоит в единстве восхождения и
нисхождения. В диалектическом взаимопереходе символических актов «брать и
давать», нужды и дара состоит мудрость жизни.
Таким образом, в творчестве символистов можно найти мысли, которые
отражают практически все новые веяния, возникавшие в современном им
искусстве и некоторые истоки направлений последующих периодов. Это
свидетельствует о том, что символизм действительно стремился стать не просто
одним из литературных направлений, в виде которого изначально
сформировался, а новой жизненной и творческой философией для своих
последователей. Символисты были вовлечены в построение новой концепции
жизни, создание собственной философии и, поскольку все они первостепенно
были литераторами, а уже потом философами, эта направленность находила
отражение в их художественном творчестве. Каждый из представителей
символизма воплощал философию посредством той формы, которой он лучше
всего владел: художественная проза, стихи, эссеистика, публицистика и т.д.
Отсюда берут начало представления символистов о масштабном
мифотворчестве и жизнетворчестве, ярым проповедником которых выступал
В.И.Иванов.
1.
2.
3.
Ссылки:
Аверинцев С. С. Символ художественный // Аверинцев С. С. Собрание сочинений. София – Логос.
Словарь. К.: ДУХ ЛИТЕРА, 2006.
Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994.
Иванов В. И. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994.