«ЯЗЫК, КАК ИНСТРУМЕНТ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА СОЗНАНИЕ». В

Фролов Федор Сергеевич – аспирант факультета национальной
безопасности Российской академии народного хозяйства и государственной
службы при Президенте РФ, г. Москва.
119571, г. Москва, проспект Вернадского, 82.
Тел.: (495) 933-80-30. Е-mail: [email protected]
«ЯЗЫК, КАК ИНСТРУМЕНТ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА СОЗНАНИЕ».
В основе культурно-лингвистической экспансии лежит, в том числе, и
языковая непрямая агрессия. Язык, как система, является инструментом
воздействия на сознание человека. По А.Н. Леонтьеву, «сознание в своей
непосредственности есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую
включен и он сам, его действия и состояния» [9, c. 167]. Картина мира
субъекта формируется посредством чувственного опыта и отвлеченного
мышления. Вместе с тем, фундаментальная особенность человеческого
сознания заключается в его способности переходить за пределы наглядного,
чувственного к отвлеченному, рациональному опыту. Основным орудием,
способствующим такому переходу, является язык [11, c. 14].
При этом важнейшими «образующими» человеческого сознания
являются значения, носителем которых выступает именно язык [10]. Вместе с
тем язык не создает значения. Лишь только «коммуницируясь, они
становятся достоянием сознания индивидов» [10, c. 111]. Так, «значения в
индивидуальном сознании являются лишь более или менее полными и
совершенными проекциями «надындивидуальных» значений, существующих
в данном обществе», в общественном сознании [10, c. 113]. Однако,
рассматривая значения, как свернутую в материи языка и преобразованную
идеальную форму существования предметного мира, его связей, отношений и
свойств, раскрытых совокупной общественной практикой, необходимо
учитывать тот факт, что в современных условиях язык используется, как
инструмент для формирования значений [10].
Сознание, как форма отражения объективной действительности,
состоит из трех слоев. В контексте статьи основным из них является
рефлексивный слой, в основе которого лежат смыслы и языковые значения
[9]. Информация, поступающая извне по аудио и визуальным каналам,
зашифрована посредством языкового кода, который сознание обрабатывает.
Каждое слово, предложение заключает в себе определенное языковое
значение. За счет анализа таких языковых значений сознание формирует
смыслы, а затем образы. Эти образы влияют на характер отражения
индивидом окружающего мира, модель его мышления и поведения. В
общественном сознании помимо этого создается общественное мнение.
В этом контексте важно то, что рефлексивный слой сознания субъекта
не может расшифровать чужой языковой код, т.е. другими словами и «слово»
и «предложение» на одном языке не несет в себе информации для субъекта,
говорящего на другом языке.
По Лурии, «человек отличается от животного наличием языка как
системы кодов, обозначающих предметы и их отношения, с помощью
которых предметы вводятся в известные системы или категории. Эта система
кодов ведет к формированию отвлеченного мышления, к формированию
«категориального» сознания» [11]. Таким образом, резюмируя приведенные
выше рассуждения, необходимо сказать, что язык является ключевым
элементом человеческого сознания.
Для описания языка, как системы кодов, его системных отношений
используется тезаурусный метод. Тезаурус – это система семантических
полей языка. Семантическое поле есть совокупность явлений или области
действительности, имеющие в языке соответствие в виде тематически
объединенной совокупности единиц [12]. «Тезаурус задает соответствие
между единицами языка – значениями слов – и тем самым показывает, как
конкретный язык членит информацию о действительном мире, образующем
общую материальную основу всех содержательных категорий» [6, c. 130]. По
Кобозевой, тезаурус – идеологический словарь, в котором сгруппированные
на основе тех или иных классификаций семантические категории
определяются словами, выражающими данную категорию [6, c. 128].
Важно то, что тезаурус отражает наивную картину мира, т.е.
представление о мире, которое существует у среднестатистического носителя
языка. Он основан на общих понятиях, существующих в языке. «Тезаурус
является средством описания парадигматической структуры плана
содержания языка, потому что в тезаурусе эксплицитным образом отражен
факт наличия парадигматической семантической связи между лексическими
единицами путем объединения связанных единиц в поля с общим смысловым
признаком, и тем самым определено место каждой лексемы внутри системно
организованного смыслового континуума. Важно подчеркнуть, что в
общеязыковом тезаурусе каждое слово сопоставляется со всем словарем и
получает определение на основе полного объема значений, выражаемых в
данном языке» [6, c. 135].
В этом отношении тезаурус представляет собой своего рода ключ к
пониманию структуры языка, его внутренних семантических связей,
механизма его функционирования. Между тем в основе воздействия на
сознание лежит речевая деятельность, как система речевых действий [8].
Структура семантического поля речевых действий в русском языке отражена
в ряде наиболее авторитетных тезаурусах. Так, в качестве примера можно
привести значение глагола спрашивать и его эквивалента во французском
языке – глагола demander с точки зрения разных классификаций.
«Семантическая характеристика слова в тезаурусе задается, прежде всего,
иерархической цепочкой имен классов, в которые оно входит, где имя класса
репрезентирует соответствующую понятийную область или отдельное
понятие» [6, c. 136]. У Л.М. Васильева глагол прашивать репрезентируется
цепочкой: речевое взаимодействие – контакт – вопрос, т.е. подчеркивается
социативный, интерактивный аспект значения слова [6, c. 131]. В тезаурусе
В.В. Морковкина значение того же глагола спрашивать обозначено так:
человек – человек в обществе – коммуникация мыслей и чувств – речевое –
вопрос, т.е. к интерактивному добавлен коммуникативный аспект [6, c. 134].
По тезаурусу Роже глагол demander представлен категориями: интеллект –
формирование идей – предварительные условия и операции – вопрос [6, с.
132]. Здесь отчетливо прослеживается связь речевого действия «спрашивать»
с познавательной деятельностью. У Баха и Харниша demander – это:
иллокуция – коммуникация – побуждение – вопрос [6, c. 133]. В этом
отношении глагол спрашивать рассматривается, как воздействие на адресата
[6, с. 136]. При помощи четырех разных классификаций значение глаголов
спрашивать и demander раскрывается с разных сторон. Важно то, что
структура семантического поля речевых действий двух глаголов из русского
и французского языков идентична по своей сути.
Так, несмотря на наличие специфических особенностей, проведенный
Кривцовой В.А. анализ лексических параллелей синонимии глаголов
русского и французского языков доказал наличие большого количества
семантических совпадений в лексике двух языков [5]. Кривцова В.А.
обосновала единство семантических, стилистических и эмоциональных
характеристик и способов употребления глаголов-синонимов во французском
и русском языках. При этом функции синонимичных глаголов в двух языках
совпадают. «Отражением общих закономерностей синонимических связей в
сопоставляемых языках является, прежде всего, то, что объединение глаголов
в составе синонимических рядов предполагает обязательную общность их
лексических значений, связанную с выражением тождественных понятий.
Таким образом, членам синонимических рядов присущи общие,
интегрирующие признаки, служащие показателем наличия синонимических
связей» [5, с. 141].
Вместе с тем, Шаховский В.И. выдвигает тезис об эмоциональности
всех концептов языка, как универсальных, так и этнических [13]. По
Шаховскому, «слова-соответствия в разных языках при лингвистическом
интервьюировании билингвы соотносили с разными степенями
интенсивности и разными направленностями коннотативных окрасок при
денотативной общности их значений» [13, с. 77]. При этом в своих работах
Шаховский в основном рассматривает английский язык и его структуру,
сопоставляя ее с русским языком. Важно то, что эмоциональность языка
напрямую связана с культурой этноса. Помимо существования
общечеловечных, универсальных эмоций в языке, в нем есть и свои
индивидуальные черты, которые отражаются на национальном характере, на
стереотипах поведения, и формируются под воздействием культуры [13].
В этом контексте необходимо сказать об устойчивости позитивных
коннотаций французского языка в России, которые возникли в период
Галломании, и сохранились по настоящее время [4]. Галломания –
пристрастие ко всему французскому [7]. По Загрязкиной, французский язык
является культурным стереотипом в сознании русского человека, для
которого этот язык – вектор приобщения к европейской культуре [4, с. 41].
Другими словами, наличие позитивных коннотаций французского языка
необходимо связать с длительным периодом культурного воздействия
Франции на Россию, с культурной экспансии Франции в России. «Мы им
привили вкус, которого до нас у них не было, мы их научили свободе мысли,
мы им внушили любовь к литературе и отвращение ко всему дикому и
грубому через книги, и не только через них. А сейчас… мы видим блестящий
расцвет русской мысли, сформированной если не нами, то, по крайней мере,
вместе с нами» [15, с. 527]. Более того, культурная экспансия Франции
продвигала французский язык, его эмоциональные концепты, которые более
двух столетий билингвизма русского общества сосуществовали вместе с
русскими концептами.
В исследовании, проведенном Гусаковой Ю.О., говорится о том, что
французская лексика активно проникает в русское языковое сознание в
процессе номинаций реалий окружающего мира, и используется во всех
сферах жизнедеятельности [3]. Все это соответствует гипотезе об
универсальных культурных концептах человечества или алфавите
ментальных атомов, который выдвинула и обосновала А. Вежбицкая в своих
работах [1]. По Вежбицкой, существует тождественность способов
мышления и восприятия у разных этносов.
Такая трактовка находит отражение в рамках теории концептуальной
метафоры [14]. По Лакоффу, метафора не является языковым явлением. При
этом она представляется собой важнейший механизм осмысления человеком
абстрактных
понятий.
«Концептуальная
метафора
неформально
определяется, как способ думать об одной области через призму другой,
перенося из области-источника (source) в область-мишень (target) те
когнитивные структуры (фреймы, образные схемы и т.п.), в терминах
которых структурировался опыт, относящийся к области-источнику» [6, с.
179]. Так, значение выражения «наши отношения зашли в тупик» будет
одинаковым, как в русском, так и на французском языке. Концептуальная
метафора в нем – «любовь – это путешествие» отражено в метафорическом
значении слова «тупик». Другими словами, связи и понятия,
характеризующие путешествие в концептуальной метафоре «любовь – это
путешествие» перенесены на понятийную сферу, которая имеет отношение к
чувству любви.
Область-
Область-
источник
мишень
Таким
образом, если
путешествие
любовь
существует
путешественники
любящие
тождественность
способов
мышления
и средство
восприятия у
отношения
этносов,
язык
государствапередвижения
жертвы становится
сдерживающим
элементом для
место назначения
цели в жизни
ведения
культурнопреграды
трудности
лингвистической
экспансии
государством
агрессором. В
решающие
этом
случае развилки
возникает
моменты
необходимость
продвижения
языка государстваагрессора,
изучения и модификации языка государства-жертвы. Речь идет о культурной
и этнической ассимиляции культурно-лингвистической модели государстваагрессора. При этом исторически сильное влияние культуры государстваагрессора, а также билингвизм способствуют формированию положительных
культурно-языковых стереотипов в сознании населения государства-жертвы.
Это ведет к ослаблению защитных механизмов языка от иноязыкового
воздействия, открывая возможности для ведения культурно-лингвистической
экспансии.
Список литературы:
1.
Вежбицкая А. Сопоставление культур через средство лексики и
грамматики. М., 2001.
2.
Вежбицкая А.Язык, культура, познание. М., 1996.
3.
Гусакова
Ю.О.
Кросскультурный
анализ
французских
заимствований … дисс. Ученой степени канд. Филол. Наук – Белгород:
БГНИС – 2010.
4.
Загрязкина Т.Ю. Следы Франции в России / Вестн. Моск. ун-та.
Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2009. №4
5.
Кривцова В.А. Глагольная лексико-семантическая синонимия в
русском и французском языках: Сопоставительно-типологическое
исследование … дисс. ученой степени канд. филол. наук. – Майкоп: АГУ –
2005.
6.
Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: Учебник. Изд. 5-е,
испр. и доп. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2012.
7.
Крысина Л.П. Толковый словарь иностранных слов. – М.:
Русский язык, 1998.
8.
Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. – М.:
Просвещение, 1969 – 214 с.
9.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность – М.:
Политиздат, 1975.
10. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. – М.: Смысл,
2004
11. Лурия А.Р. Язык и Сознание
12. Розенталь
Д.Э.,
Теленкова
М.А.
Словарь-справочник
лингвистических терминов: Изд. 2-е. – М.: Просвещение, 1976.
13. Шаховский В.И. Эмоции: Долингвистика, лингвистика,
лингвокультурология. Изд. 2-е. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2013.
14. Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor / A. Ortony (ed.).
Metaphor and Thought. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. Second
edition.
15. Haumant E. La culture française en Russie (1700 - 1900). Paris, 1913.