Ал.А. Мальцев, Уральский государственный экономический

Ал.А. Мальцев,
Уральский государственный экономический университет
almalzev@mail.ru
Почему нации терпят неудачу: альтернативный взгляд
Современный обществоведческий дискурс базируется
исторической динамики,
на однолинейной трактовке
исходящей из аксиоматического утверждения: «общество,
достигшее определенных успехов в осуществлении урбанизации, индустриализации,
распространении грамотности … не может опуститься на более низкий уровень
развития»1.
Между тем, подобное эйфористическое видение будущего того или иного
государственного образования препятствует формированию реальной картины эволюции
мировой экономики, представляющей собой постоянную смену лидеров хозяйственного
развития.
В рамках настоящего доклада предлагается сосредоточиться
на выявлении
первопричин «выхода из игры» стран-лидеров мировой экономической «гонки». В
принципе изучением драйверов упадка крупных социально-экономических систем
занималось множество ученых, начиная с глубокой древности. В обобщенном виде можно
выделить три основные детерминанты хозяйственной деградации:
1) деформация институтов, обеспечивающих права собственности и торжество
закона;
2) изменение ценностных предпочтений населения, ведущее к замещению приоритета
труда и созидания
приоритетом эгоистического гедонизма и перепотребления;
3) воздействие внешних факторов, в частности, военных вторжений, эпидемий,
природно-климатических
катаклизмов,
запускающих
процессы
гибели
государственных образований.
С нашей точки зрения, по крайней мере, с началом Нового времени решающим
фактором
изменения расклада сил в мировой экономике становились затруднения с
переходом хозяйственной системы доминирующей державы, ставшей
освоении некой базисной инновации или ключевого ресурса эпохи,
пионером в
к новой
технологической парадигме, когда вместо «созидательного разрушения» барьеров,
препятствующих запуску очередной волны технико-экономического развития, страна,
1
Huntington S.P. The Change to Change: Modernization, Development, and Politics / Black C.E. (Eds.).
Comparative Modernization: A Reader. L., N.Y., 1976. P. 30-31. Цит. по: Алексеев В.В., Гаврилов Д.В.
Металлургия Урала с древнейших времен до наших дней. М., 2008. С. 133.
1
поддаваясь триумфалистским иллюзиям возможности сохранения главенствующей роли в
глобальной иерархии за счет ускорения процессов терциаризации. Рассмотрим данную
гипотезу на примере Испании, Великобритании и США, занимавших, соответственно, в
XVI, XIX и XX столетиях доминирующие позиции в мировом хозяйстве.
Как известно, в эпоху меркантилизма могущество страны
детерминировалось объемом располагаемого
во многом
государством золота и серебра, то есть,
нация, опередившая других в технологии добычи драгоценных металлов, получала шанс
вырваться вперед в экономическом соревновании.
Именно так спустя сто лет после
завершения Реконкисты Испания превратилась из
государства «бедных воинов»
«политического гегемона Европы»2. Если
уступал
в
в 1492 г. ее среднедушевой ВВП на 10%
общеевропейскому итогу, то к 1600 г. показатели сравнялись3, а страна
утвердилась на третьей позиции в Старом Свете, пропустив вперед лишь Голландию и
Италию4.
Столь
быстрая экономическая метаморфоза стала возможной благодаря
внедрению в 1554 г. севильским купцом Б. де Мединой заимствованной у немецких
алхимиков технологии амальгамации,
Потоси и Новой Испании
увеличившей экстракцию серебра на рудниках
в пять раз5. Однако с ростом перевозок «серебряного флота»
страна попала в плен ложных представлений, будто лишь «в серебре лежит безопасность
и сила монархии»6. Де-факто американское серебро
инфицировало Испанию
«голландской болезнью», спровоцировавшей 4-кратный рост внутренних цен за 1501-1600
гг.7 С
одной стороны,
это подорвало конкурентоспособность испанских товаров на
мировых рынках, с другой, – спровоцировало
изделий
кратное увеличение импорта готовых
и продовольствия, оказав разрушительное воздействие
на местных
производителей.
Ситуацию
дополнительно
усугубляли
геополитические
королей, преследовавших трудноосуществимую
–
авантюры
испанских
в условиях стремительного
возвышения протестантизма – цель строительства «великой католической империи», что
истощало, даже учитывая «льющийся на испанцев золотой дождь»8, финансовые ресурсы
империи и вынуждало все чаще прибегать к иностранным займам, объем которых
только за годы правления Карла V разросся до 37 млн дукатов, на 2 млн превысив
2
Prados de la Escosura L., Álvarez Noga C. The Decline of Spain (1500-1850): Conjectural Estimates // European
Review of Economic History. 2007. Vol. 11 (3). P. 321.
3
Рассчитано по: Maddison A. The World Economy: A Millennial Perspective. P., 2001. P. 264.
4
Malanima P. Pre-Modern European Economy: One Thousand Years (10th-19th Century). Leiden: Brill. P. 289.
5
Malcom C. Mercury on a Galleon // The Navigator: Newsletter of the Mel Fisher Maritime Heritage Society, 2006.
Vol. 22. No. 2; Stein J.S., Stein B.H. Silver, Trade and War: Spain and America in the Making of Early Modern
Europe. Baltimore, 2000. P. 21.
6
Stein J.S., Stein B.H. Op.cit. P. 40.
7
Ramsey P.H. The Price Revolution in Sixteenth Century England. L., 1971. P. 45.
8
Sowell T. Conquests and Culture: An International History. N.Y., 1999. P. 261.
2
суммарную стоимость ввезенного за этот же период времени золота из Новой Испании 9.
Необходимость пополнения казны вынуждала правителей увеличивать налоговый гнет,
возросший за 1504-1596 гг. в пять раз10, который
разорял, в первую очередь, говоря
современным языком, средний класс – крестьян, производивших товарную продукцию, а
также городских ремесленников и предпринимателей, подталкивая представителей этих
сословий к миграции в страны с более благоприятным фискальным
и религиозным
климатом. В конечном счете, это обернулось примитивизацией социальной структуры
общества и разрушением его сердцевины – среднего класса: «средняя часть вся вышла, –
сокрушался в 1600 г. современник,
– остались лишь одни богатые и бедные, больше не
осталось золотой середины»11.
Как итог, Испания, продолжая развиваться в
противоположном направлении от
рекомендаций меркантилистов,
неоднократно
подчеркивавших, что «промышленность есть более выгодный рудник, сулящий большие
прибыль, богатства и изобилия, чем рудники Потоси», 12 превратилась в
страну, чья
внешняя и внутренняя торговля, финансовая система и промышленность оказались под
контролем иностранцев, а среднедушевой доход ее населения к 1700 г. превзошла не
только «догонявшая» Франция, но и Французские Карибы, богатые не залежами серебра,
а плантациями «белого золота».
Спустя три столетия в несколько менее драматичной форме ситуация повторилась в
другой сверхдержаве – Великобритании. Так, за 1870-1913 гг. удельный вес Англии в
мировом ВВП сократился с 9,1 до 8,3%, в глобальном экспорте – с 24,3 до 18,5%13, а по
уровню среднедушевого ВВП страна перешла с первого (3,2 тыс. дол.) на четвертое
место (4,9 тыс. дол), пропустив вперед себя США (5,3), Новую Зеландию (5,4) и
Австралию (5,5
тыс. дол.)14. Причины подобного относительного
упадка ученые
связывают с диаметрально противоположными факторами15. Между тем, большинство
исследований объединяет
пренебрежение
волнообразным
характером
эволюции
производительных сил. Так, за 1871-1913-е гг. среднегодовые темпы прироста совокупной
факторной
производительности в обрабатывающей промышленности Великобритании
9
Venable S.L. Gold: A Cultural Encyclopedia. Santa-Barbara, 2011. P. 253.
Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambridge, 1981. P. 164.
11
Feuer L.S. Imperialism and the Anti-Imperialist Mind. New Brunswick (NJ.), 1989. P. 70.
12
Reinert E.S., Reinert S.A. Mercantilism and Economic Development: Schumpeterian Dynamics, Institution
Building and International Benchmarking / K.S. Jomo., Reinert E.S. (Eds.). The Origins of Development
Economics: How Schools of Economic Thought Have Addressed Development. New Delhi, 2005. P.7.
13
Рассчитано по: Maddison A. Op.cit. P. 261, 361-362.
14
Рассчитано по: Maddison A. Op.cit. P. 261; Gallman R.E. Economic Growth and Structural Change in the Long
Nineteenth Century / Engerman S.L., Gallman R.E. (Eds.). The Cambridge Economic History of the United States.
Cambridge, 2000. Vol. II: The Long Nineteenth Century. P. 20.
15
См., например: Pollard S. Britain’s Prime and Britain’s Decline: The British Economy 1870-1914. N.Y., 1989;
McCloskey D.N. (Eds.). Essays on a Mature Economy: Britain After 1840. Princeton, 1971; Hodge C.C.
Encyclopedia of the Age of Imperialism, 1800-1914. Westport, 2008. Vol. 1: A-K. P. 115.
10
3
снизились с 1,1 до 0,3%16, а
производительность труда в индустрии накануне Первой
мировой войны в 1,5 раза уступала аналогичному показателю третичного сектора17.
Исчерпание емкости национального рынка ускорило процессы перелива ресурсов
вовне, постепенно превращая
экономику,
Британию в деиндустриальную финансиализированную
чье могущество поддерживалось гегемонией фунта стерлингов в
международных расчетах и сохранением за лондонским Сити статуса кредитора мирового
хозяйства. Скажем, за 1880-1913 гг. ежегодный объем средств, вывозимых с территории
британских островов, возрос с 5 до 10% ВВП18, отток отечественных инвестиций к
суммарному объему внутренних капиталовложений достиг 35,4%19.
В свою очередь
дефицит инвестиционных ресурсов внутри британской экономики затруднял перестройку
громоздкого производственного комплекса, а зародышевый характер развития третьего
технико-экономического уклада не позволял полностью абсорбировать ресурсы,
высвобождавшиеся из морально устаревшей технологической платформы, тем самым
интенсифицируя имущественную дифференциацию общества на высокооплачиваемых
работников «интеллектуального труда», работавших, преимущественно,
секторе
в третичном
и класс «синих воротничков», вынужденных трудиться в терявших
конкурентоспособность
отраслях,
относившихся
формирования производительных сил.
к
раннеиндустриальному
этапу
Так, к 1911 г. доход занятых в сфере
распределения на 1/5 превышал аналогичный показатель для работников обрабатывающей
промышленности, а заработная плата домашней прислуги практически на ½ превосходила
уровень оплаты труда в традиционном для Британии производстве хлопчатобумажных
тканей20.
Пожалуй,
наиболее
ярким
индикатором
потери
хозяйственной
системой
Соединенного Королевства устойчивости стало разбухание финансовой сферы, когда за
1850-1913 г. отношение финансовых активов к материальным возросло с 68 до 146%, в
то время как в США данный показатель в 1913 г. не превышал 42%21.
Усиливавшаяся
финансиализация, с одной стороны, позволяла Британии компенсировать расширение
отрицательного сальдо внешнеторгового оборота товаров
приростом «невидимой»
торговли, возвращая платежный баланс в положительную зону, но, с другой,
все
16
Magee G.P. Manufacturing and Technological Change / Floud R., Johnson P. (Eds.). The Cambridge Economic
History Of Modern Britain. Cambridge, 2008. Vol. II: Economic Maturity, 1860-1939. P. 88.
17
Thomas M. The Service Sector / Idem. P. 127.
18
Eichengreen B. Capital Flows and Crisis. Cambridge (Mass.)., 2004. P. 18.
19
Goetzmann W.N., Ukhov A.D. British Investments Overseas, 1870-1913: A Modern Portfolio Theory Approach /
http://www.econ.ed.ac.uk/papers/Britain_08_14_2005-adu.pdf
20
Mackinnon M. Living Standards, 1870-1914 / Floud R., Johnson P. (Eds.). Op. cit. P. 274.
21
Davis L.E., Gallman R.E. Evolving Financial Markets and International Capital Flows: Britain, the Americas, and
Australia, 1865-1914. Cambridge, 2001. P. 261-262.
4
рельефнее
высвечивала
конкурентоспособности,
потерю
превращая
английской
промышленностью
Великобританию
глобальной
в «одноногую» экономику,
заложника «финансовых продуктов, созданных финансовыми инженерами из лондонского
Сити»22.
На рубеже XX-XXI столетий «британские симптомы» – снижение эффективности
технико-экономического уклада, некогда обеспечившего государству
доминирование, активизация переноса производственных звеньев
глобальное
устаревающей
технологической парадигмы на периферию глобального хозяйства и спровоцированный
этими обстоятельствами
рост структурной безработицы, усиливший эрозию среднего
класса, – практически один-в-один повторились в экономике США. Так, за 1990-2010 гг.
удельный вес США в мировом промышленном производстве снизился с 21,6 до 18,2%, в
то время как доля КНР за этот же период возросла с 3,0 до 18,9%23. Параллельно, число
занятых в товаропроизводящем секторе США сократилось с 18,8 до 11,5% экономически
активного населения24. Нейтрализация
строительства
«экономики
знаний»
этих негативных явлений форсированием
обернулась
ситуацией,
когда
в
США
«сосредотачиваются обесценивающиеся технологии, а в развивающихся (странах – А.М.)
– добавленная стоимость»25. Между тем, до середины 2000-х гг. подобное состояние дел
не вызывало беспокойства американских элит, убаюканных заявлениями о переходе
развитых стран в эру «неограниченного богатства», генерируемого производством новых
знаний и информации. Истоки подобных представлений уходят корнями в 1970-е гг.,
когда под воздействием энергетических шоков, высветивших неэффективность морально
устаревшего
технологического
базиса
США,
резко
активизировались
процессы
интернационализации индустриального ядра. Если еще в 2000 г. капитаны американского
обрабатывающего сектора на каждый доллар, инвестированный
в отечественные
производственные мощности, вывозили за границу 33 цента, то спустя девять лет – 71
цент, а в целом за 1970-2010 гг. капиталовложения в развитие индустрии снизились с 2,4
до 1,5% ВВП, тогда как в ФРГ этот показатель в 2010 г. равнялся 2,8%,
Израиле –
3,4%, в Республике Корея – 7,3% ВВП26.
Недоинвестированность и, следовательно, потеря национальной промышленной базой
конкурентоспособности,
помимо роста торговых дисбалансов, обострила проблему
22
Lind M. The British Seeds of American Decline / http://www.theglobalist.com/storyid.aspx?storyid=9702
Mellows-Facer A., Maer L. International Comparisons of Manufacturing Output. SN/EP/5809. P. 4.
24
Рассчитано по: Statistical Abstract of the United States: 2012. Washington D.C., 2012. P. 377, 408.
25
Иноземцев В.Л. Воссоздание индустриального мира: контуры нового глобального устройства // Россия в
глобальной политике. 2011. Т.9 № 6. С. 89.
26
Atkinson R.D., Stewart L.A., Andes S.M., Ezell S.J. Worse than the Great Depression: What Experts Are Missing
About American Manufacturing Decline. ITIF. 2012. March. P. 47, 52, 53.
23
5
безработицы. На протяжении 1999-2011 гг. в США ежедневно сокращалось 1276 рабочих
мест в производственной сфере, что с учетом мультипликативного эффекта в смежных
отраслях приводило к росту числа нетрудоустроенных в общей сложности на 3676
человек в день. В конечном счете, это вылилось в «вымывание»
из американской
экономики высокодоходной (медианные доходы в промышленности на 9% превышали
заработную плату в других сферах27) индустрии, обеспечивавшей на протяжении XX
столетия рост среднего класса, чья доля в структуре общества за 1971-2011 гг. упала с 61
до 51%28.
Данное обстоятельство некстати наложилось на общее «обеднение»
американской семьи: ее чистые годовые активы за 2001-2010 гг. сократились на 2/5 со
129,6 до 93,1 тыс. дол.29 при синхронном увеличении задолженности домохозяйств со
100 до 140% располагаемого годового дохода30.
В целом, хозяйственные реалии последних десятилетий развенчивают заявления о
том, что «вчерашние американские фермеры и заводские рабочие будут сегодняшними
компьютерными инженерами»31.
трудовой статистики
создания
Вместо запланированного
2,8 млн вакансий
на 1998-2008 гг. Бюро
в high-tech индустрии произошло
сокращение 68 тыс. рабочих мест в высокотехнологичных отраслях32. Надежды на то, что
низко- и среднеквалифицированные трудящиеся, подгоняемые конкуренцией
с
мигрантами, будут повышать свою компетенцию и пополнят ряды высокооплачиваемых
специалистов,
также
территории США
не оправдались. Из 27,3
млн рабочих мест, созданных на
в 1990-2008 гг., 97,7% абсорбировалось неторгуемым сектором
(государственными услугами, здравоохранением, розничной торговлей, строительством,
гостиничным и ресторанным бизнесом), где средняя добавленная стоимость на одного
занятого в 2008 г. (80 тыс. дол.) более чем в 1,5 раза отставала от показателя (122 тыс.
дол.) торгуемой части американской экономики (то есть, прежде всего, промышленности
и сельского хозяйства)33.
Кроме того, переизбыток производственных мощностей и
снижение нормы прибыли (с 7,1% в 1960-е гг. до 1,3% в 2000-е гг. по 500 крупнейшим
компаниям мира из рейтинга
Fortune 50034) привели
к
тому, что относительно
27
Atkinson R.D., et al. Op. cit. P. 5, 68.
Smith A. The Middle Class Falls Further Behind / http://money.cnn.com/2012/08/22/news/economy/middle-classpew/index.html
29
Fewer, Poorer, Gloomier. The Lost Decade of the Middle Class. Pew Research Center. 2012. P. 2.
30
Duncan R. The New Depression: The Breakdown of the Money Economy. Singapore, 2012. P. 90-91.
31
Perry M.J. The Truth about U.S. Manufacturing /
http://online.wsj.com/article/SB10001424052748703652104576122353274221570.html
32
Zaccone J. Has Globalization Destroyed the American Middle Class? / http://www.njfac.org/GloblMClass.pdf
33
Spence M., Hlatshwayo S. The Evolving Structure of the American Economy and the Employment Challenge.
CFR Working Paper. 2011.March. P. 4, 25.
34
Bello W. The Global Collapse: A Non-Orthodox View /
http://opinion.inquirer.net/viewpoints/columns/view/20090211-188581/The-global-collapse-a-non-orthodox-view
28
6
избыточные объемы транснационального капитала, не находя мест прибыльного
помещения в реальной экономике, стали все активнее реинвестироваться в финансовый
сектор США, образуя разрушительные «пузыри», угрожающие стабильности как
американской так и всей мировой экономики. В сложившихся
условиях финансы и
страхование США получили опережающее развитие. Их совокупный вклад в ВВП к
2010 г. достиг 21,1%против, например, 1,6% транспортного машиностроения35. В этой
связи трудно не согласиться с Дж. Холлом, отмечающим, что «чем дольше Америка
откладывает свою реиндустриализацию, тем слабее она становится»36.
Подведем итоги:
1.
В индустриальном мире упадок страны, чаще всего, обуславливался деградацией
технико-экономического
оказывалась ригидной
перехода
к
базиса,
когда
застывшая
институциональная
надстройка
к вызовам времени и не успевала активировать программу
следующей
технологической
парадигме,
предпочитая
вместо
этого
форсировать опережающее развитие третичного сектора. Сужение потоков добавленной
стоимости, генерируемой
устаревавшими производствами, обостряло социальную
фрагментацию общества, ускоряло центробежные процессы в государстве, тем самым
дополнительно замедляя экономический рост.
2.
Разгадка успешного развития, по-видимому, кроется в отладке системы
«созидательного разрушения» предшествующей технико-институциональной парадигмы,
позволяющей, сохраняя обновленный материально-технический базис, надстраивать на
нем новые производственные звенья и проводить соответствующую проживаемому этапу
корректировку институционального климата. Опыт XX- начала XXI столетий в равной
степени свидетельствует
как о невозможности долгосрочного поддержания статуса
лидера мирового хозяйства при помощи сервисной экономики с вынесенной за пределы
страны промышленной сердцевиной, так и тщетности претензий на доминирование в
глобальном
экономическом соревновании
гипериндустриального хозяйственного
комплекса со слаборазвитым сектором услуг.
35
Statistical Abstract of the United States: 2012. P. 435, 636, 730.
Hall J.N. The Reindustrialization of America /
http://www.americanthinker.com/2010/07/the_reindustrialization_of_ame.html
36
7