Ментальная модернизация

Коровникова Н.А.1
МЕНТАЛЬНАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ2: PRO ET CONTRA
Термин «модернизация» стал неотъемлемым атрибутом не только научнополитического дискурса, но и повседневных практик последних лет, ставших своего
рода «ренессансом»3 (нео)модернизационных концепций, популярность которых в
рамках российского социально-политического пространства является логичным
следствием краха идейно-мировоззренческой
системы общественного развития
марксистской парадигмы советского образца, как своего рода ее альтернативы.
Поэтому
в
данном
контексте
важно
понимать,
что
сводить
модернизацию
исключительно к ее технологическому, экономическому аспекту - значит редуцировать
ее
значение
в
отношении
социально-политических
практик
и
институтов,
определяющих, в свою очередь, состояние общественного сознания, его ментальных
структур.
Очевидно, что функциональная значимость любого концепта базируется на его
содержательном наполнении, в отношении же модернизации сегодня наблюдается
огромное количество интерпретаций, многие из которых вообще противоречат ее
первоначальному смыслу как социально-политической категории. Несмотря на
разноплановость, разнонаправленность мнений и суждений в отношении современных
теорий модернизации4, их можно разбить на две противоположные позиции: либо их
нерефлексивной, абсолютной поддержки в качестве единственной эффективной модели
развития, либо резкой критики и скептицизма, но и то, и другое чревато ее
неадекватной трактовкой и последующим приложением к реалиям российского
1
Коровникова Наталья Александровна – к.полит.н., доцент кафедры государственного и
муниципального управления факультета гуманитарных и социальных наук РУДН. Сфера научных
интересов: идеологии в современной политике; роль «идеальных» факторов в политическом процессе;
политическая идентичность, политическое сознание, политическая культура; политическая психология,
лидерство; информационно-аналитическое обеспечение политико-управленческой деятельности. E-mail:
[email protected].
2
В данном случае речь идет о трансформации ментальных (идентификационных) структур в
общественном сознании в качестве результата и последствия социально-экономических и политических
изменений в ходе «модернизации» социума.
3
Некоторые исследователи называют возобновление интереса к модернизации – ее эксгумацией,
подчеркивая, т.о., ее не просто негативный подтекст, а нежизнеспособность в условиях современности
(см. Тарасов А. Теория модернизации, вид оружия идеологической борьбы http://saintjuste.narod.ru/modernization.htm со ссылкой на работу Э. Тирьякяна «Модернизация: да эксгумируется в
мире»).
4
Попытки адаптации модернизации к новому социально-политическому контексту оживили и
породили новые концепции и их вариации, как то: «теории неомодернизации» (Э.Тирикьян), «теории
постмодернизации» (Д. Александер), теории экологической модернизации (Э.Гидденс, У.Бек);
«контрмодернизация» и «антимодернизация», (А.Турен, С. Коэн), «ложная модернизация» (П.
Штомпка); «сверхмодернизация» (Е.С. Холмогоров) и т.п.
1
социума. Поэтому, прежде чем, взвешивать позитивные и негативные аспекты теорий
(нео)модернизации, как модели развития не только материального (социальноэкономического), но и ментального (идеального) пространств, для мирового
сообщества в целом и для России, в частности, крайне необходимо определить
смысловые границы самого термина.
Модернизация: к определению понятия
Множественность и полиаспектность подходов к определению модернизации в
современной науке, с одной стороны, расширяет поле ее исследований, но с другой,
затрудняет четкое определение рабочей дефиниции для дальнейшего ее приложения на
уровне конкретного социально-политического образования (в том числе России). Еще в
начале 90-х гг. П. Штомпка попытался конкретизировать, что же понимается под
модернизацией, и предложил следующие три ее основных значения: а) это синоним
всех прогрессивных социальных изменений, когда общество движется вперед в своем
развитии; б) модернизация = современность, что, по мнению Штомпки, аккумулирует в
себе весь комплекс социально-экономических и идейно-политических трансформаций1
западных стран, начиная с эпохи Просвещения и, наконец, в) «модернизация»
относится к отсталым или слаборазвитым обществам (странам третьего блока и
советского пространства) и описывает их движение от периферии к центру
современного общества2.
Следуя логике последнего определения, характерного для классических теорий
модернизации3, общество современное есть общество западного формата, продукт
экономического либерализма и неоконсерватизма. Тогда для «незападных» стран
модернизация (вопреки утверждениям ее сторонников) приобретает не естественный, а
искусственный
характер
процессов
достижения
заранее
заданного
результата
сознательной деятельности интеллектуальных и политических элит. Другими словами,
в данном ракурсе модернизация представляет собой вторичный процесс имитации
заданного образца-шаблона, принятие ценностей, институтов и ценностно-культурных
моделей западной «современности», стремление полностью им уподобиться, что
1
Речь идет о процессах индустриализации, урбанизации, рационализации, бюрократизации,
демократизации, доминирующего влияния капитализма, распространения индивидуализма и мотивации
успеха, утверждения разума и науки и т.д.
2
Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. под ред. В.А.Ядова. - М.: Аспект
Пресс, 1996. - http://lib.socio.msu.ru/l/library?e=d-000-00---001ucheb--00-0-0-0prompt-10---4------0-0l--1-ru50---20-about---00031-001-1-0utfZz-800&a=d&c=01ucheb&cl=CL1&d=HASH01ba48c9c1e3438232bc4f0b.6.3
3
Важен тот факт, что модернизация является продуктом и традицией западной научной
мысли; ее проблематика в XX веке рассматривалась в рамках структурно-функционального анализа Т.
Парсонса, Р. Мертона, в теориях модернизации Ш. Эйзенштадта, Б.Хозелитца, Э.Шилза, М.Леви, в
теориях конвергенции С. Хантингтона, Дж. Гэлбрейта, У. Ростоу, концепциях неомодернизации и
постмодернизации Дж. Александера, Р. Инглегарта, Э. Тирикьяна, и т.д.
2
обостряет вопрос национально-цивилизационной идентичности того или иного
социума в ходе его развития и вряд ли обладает серьезным потенциалом с точки зрения
наиболее эффективной модели для России.
Второе значение сегодня носит скорее информативный характер в отношении
становления западной социально-политической модели общественного развития,
поэтому может быть применено лишь с определенными оговорками в качестве
исторической базы. А, вот, трактовка модернизации как совокупности объективных
социальных
трансформаций1
в
сторону
современности,
рычага
развития
и
саморазвития общества и его отдельных сфер деятельности в условиях смены эпох2,
представляется достаточно функциональной и действительно может быть использована
не только в качестве рабочей дефиниции, но и в качестве одного из инструментов
построения
модели
общественного
развития
применительно
к
сегодняшнему
социально-политическому контексту.
Но процессы социальных изменений с точки зрения их эффективности должны
протекать в соответствии с конкретным набором ценностных, культурных критериев,
отвечающих характеру идентификационных структур общественного сознания,
другими словами, на базе идейно-ценностной парадигмы, которая позволит определить
направленность вектора поступательного развития, ответив на вопросы: «что есть
современность?», «каковы его определяющие (аксиологические) критерии?» и т.п.,
которые для России до сих пор остаются открытыми.
Модернизация versus «идеологизация»
С самого начала (40-60-е гг. XX в.) обоснования модернизации в качестве
научной концепции развития общества, она, как и ее результат общество «модернити»,
окончательно закрепила себя в социально-политическом дискурсе в качестве полярной
конкурентной
альтернативы
советской
модели,
что
породило
своего
рода
дихотомическое противостояние «идеологизация – модернизация», которое до сих
окончательно не разрешено.
Недостатки российской версии системы «западного формата» 90-х гг. привели к
тому, что в течение последних лет в рамках отечественного научного дискурса
наблюдается ревитализация дискредитированной в результате краха советского
Трактовка модернизации как эволюционного, закономерного процесса, в ходе которого
общество последовательно прогрессирует от более простых форм социальной организации к более
сложным, дифференцированным соответствует ранней традиции зарубежной социологии М. Вебера, Э.
Дюркгейма, О. Конта, Г. Спенсера и др.
2
Карлинская Е.В. Уроки прошлого и реалии настоящего для формирования механизма решения
проблем модернизации России на примере Китая. Доклад на XI Международной научной конференции
«Модернизация России: ключевые проблемы и решения». Москва. 17 декабря 2010 г. ИНИОН РАН.
1
3
социально-политического пространства категории идеологии и соответствующих
процессов,
что
вновь
(нео)модернизации
и
заставляет
новой
задуматься
идеологизации,
над
а
соотношением
также
их
процессов
эффективности,
своевременности и необходимости для России.
Отталкиваясь от того, что модернизацию с полным основанием можно отнести к
разряду продуктов синтеза классического либерализма, его неомодификации, а также
неоконсерватизма англо-саксонской традиции середины XX века в духе технократизма,
их совокупной системы принципов1, представляется целесообразным пересмотреть ее
идеологическое
противостояние
с
альтернативными
консервативной
и
социалистической системами с целью поиска их функционального баланса.
Если обратиться к рассмотрению форм противостояния консерватизма и
«модернизма»2, то основной задачей становится поиск баланса между инерцией,
стагнацией первого и избыточный динамизмом, рационализмом второго. Уже на
втором этапе эволюции теорий модернизации (60-70-е гг. XX в.) стало очевидным, что
традиция (один из основных принципов консерватизма) не только не препятствует
развитию, но, напротив, адаптирует универсальные концепции к потребностям
конкретных социумов. Конечно, в данном контексте не следует путать идеологию
«консервации», ригидного охранительства и консерватизма; традиционализма и
традиции, которая может послужить инструментом взаимной адаптации моделей
общественного развития и культурных аспектов, идентификационных структур в
массовом сознании через преодоление идейно-аксиологического конфликта, своего
рода «культуршока».
Следующая антитеза идеологического характера: социализм – модернизм,
особенно интересна и актуальна сегодня, учитывая, что в течение длительного периода
именно
социалистическая
модель
оставалась
единственной
жизнеспособной
альтернативой и конкурентом модернизации западного типа для всего советского
пространства и целого ряда стран третьего блока. Значительный потенциал социализма,
его
особая
привлекательность
признавались
даже
таким
классиком
теорий
модернизации, как Ш. Эйзенштадт, который отмечал следующие и сегодня актуальные
его особенности: а) сильная ориентация на то, чтобы соотнести будущее с настоящим;
В числе ключевых принципов модернистских концепций можно назвать следующие: крайняя
индивидуализация, вплоть до атомизации общества; дифференциация, формализация всей совокупности
человеческих связей; абсолютизация власти науки и экспертов (меритократия), рост профессиональной
специализации и формального образования и т.д.
2
В данном случае «модернизм» используется в качестве условного обозначения системы
идейно-ценностных принципов и критериев, на которых базируется вся совокупность процессов
модернизации западного образца.
1
4
б) всемерное подчеркивание ведущей роли коллективного начала и социальной
справедливости; в) подчеркивание тесной связи между социальным, политическим и
культурным порядками и цели построения нового общества, а соответственно и
обоснование таких целей на основе трансцендентных критериев и идеалов,
включаемых в базовую культурную модель; г) подчеркивание возможности активного
участия социальных групп в формировании нового социального и культурного
порядков; д) сильная универсалистская ориентация1. Причем, именно социализм в
отличие от модернизма давал возможность многим неевропейским странам, особенно
их элитам, включить универсалистские элементы современности в свою новую,
коллективную идентичность без отказа как от специфических компонентов своей
идентичности, так и от глубоко негативного отношения к Западу2.
Эта идеологическая борьба теряет свою актуальность сегодня в период перехода
к обществам качественно нового типа (природы), что ярко иллюстрирует пример
Китая, где успешно реализуется синтез двух моделей в виде «социалистической модели
модернизации»:
«социалистическая
модернизация
в
КНР
представляет
собой
китайскую модель модернизации, базирующуюся на теории строительства социализма
с «китайской спецификой», которая является результатом осуществленного правящей
политической элитой Китая синтеза марксистских представлений о развитии общества,
конфуцианских социально-политических представлений о гармоничном общественном
развитии (в частности о построении общества «малого благоденствия» – «сяо кан»), а
также
капиталистических
техник
и
методов
в
области
экономического
реформирования»3. Этот опыт должен быть учтен в сегодняшней России с точки зрения
потенциала использования технологий модернизационных процессов западного
образца при сохранении специфики ментальной сферы.
Российская версия: реалии и перспективы
В отношении (нео)модернистских концепций в российском общественнополитическом дискурсе на данный момент сложились две противоположные точки
зрения: ее сторонников - (нео) западников и противников консервативного и
социалистического толка. Среди первых популярна точка зрения, согласно которой в
России
на
данный
исторический
момент
не
сформировалась
социальная,
Eisenstadt S. Modernization: Protest and Change. N.Y., 1966. - P. 131-132; Эйзенштадт Ш. Новая
парадигма модернизации. распад ранней парадигмы модернизации и пересмотр соотношения между
традицией и современностью. Цит. по Ерасов Б.С. Сравнительное изучение цивилизаций
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Eras/55.php.
2
Eisenstadt S. Revolution and Transformation of Societies: A Comparative Study of Civilizations.New York, 1978. - P. 183-184.
3
Хэ Цзопин. Социально-экономические основы социалистической модернизации в КНР.
Автореферат дисс. на соискание уч. степени к.соц.наук – М., 2011
1
5
экономическая, политическая и ментальная среда для протекания процессов
(нео)модернизации: сырьевая модель экономики противоречит (пост)индустриальной;
этатистская традиция подавляет прогрессивность либеральной мысли; общинные,
коммунальные ценности «душат» ценности индивидуальной свободы, личной
ответственности, самореализации и т.п. Вторые же трактуют модернизацию в качестве
модели чуждой и, следовательно, нежизнеспособной и неадекватной для России,
объясняют это тем, что индустриализация давно прошла; общество носит светский
характер; традиции были сведены к минимуму еще в ходе антибуржуазной
трансформации, и т.д. Более того, несмотря на множество оговорок в концепциях
неомодернизации1, они также недостаточно соответствуют российской политической и
культурной традиции.
Очевидно, что абсолютизация ни первой, ни второй точки зрения не
представляется эффективной, действительно, все зависит от ответа для России на
следующие вопросы: что есть для нас (нео)модернизация, если это движение к
современному обществу, то, что это за общество и, наконец, какова система
ценностных координат (критериев), определяющих его функционирование.
Следуя логике обоснованной выше рабочей дефиниции модернизации как
совокупности прогрессивных изменений в обществе, сегодня можно констатировать,
что это явление существует в России, по крайней мере, уже три столетия2. Первую
волну справедливо связывают с петровскими преобразованиями - досоветский этап;
результатом второй волны стало построение мощного государства, социалистической
модели советского образца, которая длительное время блокировала возможность
превращения страны в периферию западного (капиталистического) мира – советский
этап; и, наконец, крах социализма советского образца положил начало нынешней,
третьей волне модернизации, совпадающей с новыми технологическими изменениями в
западных обществах, как своего рода ответ на них – постсоветский этап.
Важнейший сдвиг, который произошел в теориях модернизации на третьем
этапе с точки зрения потенциала их применения в сегодняшней России, заключался в
том, что крах коммунистического пространства, и, соответственно, единственной по
силе и значимости конкурентной модели, позволил смягчить рамки (и критерии)
«общества современности» через признание возможности национальных проектов
(нео)модернизации.
Т.е.
помимо
«универсальной
неомодернизации»
стала
Например, «капитализм западного типа» и «незападного типа», «обратимость» и
«необратимость» модернизации, ее «экзогенный» и «эндогенный» характер и т.д.
2
См. Межуев В.М. Ценности современности в контексте модернизации и глобализации //
Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение» - 2009. - №1. - http://www.zpujournal.ru/e-zpu/2009/1/Mezhuev.
1
6
обосновываться возможность «альтернативной неомодернизации»1, учитывающей
цивилизационные
аспекты
идентичности
того
или
иного
социума
с
целью
предотвращения негативных эффектов «западного стандарта» - затяжные социальнополитические кризисы, дезориентация в сознании, как следствие хаос и социальная
аномия.
Так что же для России современное общество; это общество будущего или
настоящего; модернизация и есть современность или это различные понятия?
Подобные вопросы требуют глубокого социально-философского осмысления, но даже
в первом приближении очевидно, что в отличие от российского западному обществу
вообще свойственно при любых условиях осознавать себя современным, что и
позволяет ему развиваться, следуя логике собственной жизни, а не пытаясь
имитировать чей-либо опыт; для Запада новое уже сложилось, наличествует в
действительности, а современность – это то, что «здесь, сегодня и сейчас».
Для России же «тема исторической отсталости России от Запада, ее
«несовременности» в сравнении с Западом - стала основной темой российского
западничества — всех его поколений, включая нынешнее»2. Подобная абсолютизация
западной
модели
общественного
развития
чревата
серьезными
негативными
последствиями, в первую очередь, в ментальном пространстве российского социума,
как результат кризиса национально-цивилизационной идентичности, через во многом
принудительные попытки вживления чуждой модели развития и соответствующих
идентификационных структур в сознании. Ярким примером этого варианта служит
кризисный
постперестроечный
идентификационных
структур
период
начала
советского
1990-х
образца
гг.,
когда
попытались
на
остатки
«примерить»
идеологические конструкты либерального (неолиберального) проекта (в т.ч. западного
варианта модернизации), результатом чего стало отторжение последних, формирование
негативной идентичности, идеологический вакуум, национальный нигилизм и т.д.
Если взять за основу определение современности как наличия у людей
осознания и принятия собственной цивилизационной идентичности, тогда поиск и
выработка адекватной реалиям постсоветского социума социально-политической
модели, отвечающей состоянию ментального пространства, требует учесть следующее:
очевидный синтез досоветских, советских и либеральных идентификационных
структур
в
общественном
сознании
россиян,
одновременно
соответствующий
трехполюсному характеру российского идеологического пространства: консерватизма,
1
Саква Р. Смысл 1991 года и вызов неомодернизации. Доклад на Международной конференции
«История новой России: двадцать лет спустя (1991-2011). Москва. 19 октября 2011 г.
2
Там же.
7
социализма, либерализма и их модификаций, разумный баланс которых позволит
определить новую идейно-ценностную парадигму в качестве основы общественного
развития страны в дальнейшем.
Рис.1. Сегменты российского идеологического пространства.
Идеологический «микс», представленный на Рис.1, предполагает возможность
конструктивного
сочетания
нижеследующих
принципов
в
качестве
базиса
поступательного развития российского социума, и эффективного использования
технологических приемов (нео)модернизации:
1. Либеральное направление: а) абсолютная ценность человеческой личности;
изначальное (от рождения) равенство всех людей; б) признание определенных
неотчуждаемых прав человека: право на жизнь, свободу, собственность; в) разум: мир
имеет умопостигаемую природу; вера в способность каждого человека самостоятельно
принимать оптимальные решения; вера в прогресс; г) меритократия, понимаемая, как
«талант, помноженный на упорный труд»; д) теория и практика правового государства;
конституционализм.
2. Консервативное направление: а) традиция как накопленная мудрость
прошлого, которую следует сохранить для блага живущих и будущих поколений;
сохранение и преумножение накопленного цивилизационного опыта; б) общая история,
культура, истоки; в) органицизм в государственном устройстве; г) культ сильного
государства; д) приоритет целого над частью.
3. Социалистическое направление: а) общество: взгляд на человека как на
общественное существо, которое всей своей сутью связано с социумом; поведение
человека объясняется общественными факторами, а не врожденными качествами; б)
8
особая роль социального равенства, как условие общественной стабильности;
выражение общности человечества и чувства сострадания к жертвам несправедливости,
моральная и материальная поддержка; в) солидарность: люди должны быть связаны
между собой отношениями братства; г) приоритет сотрудничества над конкуренцией,
коллективизма над индивидуализмом; д) отношение к социальной защищенности всех
членов общества как приоритету при решении социально – экономических проблем.
Таким образом, при анализе теоретических аспектов и практического
потенциала (нео)модернизации как модели общественного развития, ее позитивных и
негативных последствий в ментальной сфере следует иметь в виду следующее:
во-первых, модернизация, трактуемая как совокупность всех прогрессивных
изменений, рычаг развития и саморазвития социума и его отдельных сфер деятельности
в условиях смены эпох, обязательно должна учитывать ценностно-культурную
вариативность социальных образований, поскольку очевидно предполагает в качестве
результата и последствия соответствующих социально-экономических и политических
процессов
качественную
трансформацию
идентификационных
структур
в
общественном сознании;
во-вторых, (нео)модернизация, как процесс движения к современному обществу
требует, в частности, для России, ответа на следующие важнейшие вопросы: «что есть
общество современное?» «каковы критерии его определяющие?», «какова идейноценностная система координат его развития?»;
в-третьих, пример китайской «социалистической модели модернизации»
демонстрирует целесообразность и эффективность преодоления дихотомического
противостояния
«идеологизация
–
модернизация»
с
учетом
национально-
цивилизационных особенностей того или иного социально-политического образования;
и,
наконец,
в-четвертых,
(нео)модернизация
как
модель
может
быть
функциональна для современной России именно с точки зрения использования ее
технологического инструментария, в первую очередь, в экономическом секторе, но его
применение должно быть обусловлено особенностями идейно-ценностных сегментов
общественного
сознания,
которые
представляют
собой
своеобразный
синтез
досоветских, советских и либеральных идентификационных структур, одновременно,
соответствующий
консерватизма,
трехполюсному
социализма,
характеру
либерализма
и
идеологического
их
модификаций,
пространства:
что
позволит
предотвратить возможные негативные последствия в ментальной сфере российского
социума.
9