Социальная реабилитация дезадаптированных детей
advertisement
Институт социальных наук Иркутского государственного университета Иркутское отделение Российской социологической Ассоциации В.А. Решетников, Т.М. Хижаева Социальная реабилитация дезадаптированных детей Иркутск 2005 Всем социальным работникам, с которыми нас сталкивала жизнь… УДК 364.465 – 053.2 ББК 60..55 Р 47 Рецензенты: д-р филос. наук, проф. Э.А. Самбуров д-р филос. наук, проф. В.С. Федчин Решетников В.А., Хижаева Т.М. Социальная реабилитация дезадаптированных детей: Монография. – Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2005. – 150 с. В книге сделана попытка дать ответ на некоторые актуальные вопросов теории и практики реабилитации. Особо выделена проблема сущности и форм социальной реабилитации. Обобщен социологический материал, практика социальной реабилитации дезадаптированных детей. Работа адресована научным работникам, преподавателям, аспирантам, студентам, всем интересующимся проблемами социальной реабилитации. ББК 60..55 ISBN 5-7430-0792-6 ©Решетников В.А., Хижаева Т.М., 2005 ©Издательство Иркутского госуниверситета, 2005 Владимир Алексеевич Решетников Тамара Михайловна Хижаева Социальная реабилитация дезадаптированных детей Монография Редактор Л.Н. Заступова Комп. верстка: О.В. Кузнецова Подписано в печать 09.12.2005. Формат 60х90 1/16 Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 10,9 Уч.-изд. л. 10,1. Тираж 500 экз. Издательство Иркутского государственного университета Иркутск, б-р Гагарина, 20 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ…………………………................................................5 ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ ДЕЗАДАПТИРОВАННЫХ ДЕТЕЙ………………………............................................................8 1.1. Социальная адаптация и дезадаптация …..……............8 1.2. Специфика социальной дезадаптации детей в реформируемом обществе……………………………..19 ГЛАВА 2. СУЩНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ…41 2.1. Социальная реабилитация: содержание и основные направления………………………..…………………...41 2.2. Объектность и субъектность в социальной реабилитации…………………………………………...68 ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ ДЕЗАДАПТИРОВАННЫХ ДЕТЕЙ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ….......………………………….....85 3.1. Структура и функции социальной реабилитации…...85 3.2. Субъект социальной реабилитации: организационное и кадровое обеспечение……………………………...110 ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………..................................138 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК..........................................142 ВВЕДЕНИЕ Социально-политические и социально-экономические события 90-х гг. прошлого столетия оказали исключительно сильное влияние на весь контекст социализации подрастающего поколения. Еще вчера унитарное и застывшее, российское общество сегодня отличается усиливающейся дифференциацией, характеризуется противоречиями и изменчивостью. Переходность социальных процессов влечет за собой слом устоявшейся социальной структуры и регулятивных норм. Общество как открытая динамичная система оказывается в неустойчивом состоянии, а его структуры, обеспечивавшие социализацию поколений, уже не могут полноценно выполнять эту функцию. Часть институтов должна исчезнуть, другая – видоизмениться и приспособиться. В обязательном порядке конституируются новые институты адаптации поколений и отдельных людей. В кризисном обществе экстремальность существования утяжеляет гнет генетических сбоев, безработица и утрата ценностных ориентиров усугубляют психологические стрессы, приметами нового времени становится увеличение масштабов таких социальных явлений, как инвалидность, безнадзорность, социальное сиротство и др. Специфика российской ситуации, непосредственно связанная с нынешним положением подрастающего поколения, состоит в том, что за чертой и на грани бедности оказались не только депривированные слои, но и прежде вполне благополучные в социальном плане люди. Одновременно с ухудшением экономического положения большей части населения в сознании людей укореняются новые, «западно-ориентированные» стандарты уровня жизни, в реальности доступные только немногим. В сочетании с дефицитом легальных способов заработать средства, достаточные для удовлетворения материальных потребностей, подобная «революция притязаний», особенно характерная для подросткового сознания, чревата риском разочарований и фрустраций, ведущих к различного рода девиациям. Глубина и распространенность девиантных процессов парадоксальным образом осознается и, одновременно, не осознается правящей элитой. Это проявляется, например, в отсутствии удовлетворительной статистики о безнадзорных детях, в дефиците финансово обеспеченных мер по решению проблем сиротства. Между тем, упущенное время уже мстит ростом немотивированной жестокости и преступности пока еще несовершеннолетних, увеличиваются масштабы социального сиротства. Особенно опасно то, что дезадаптация детей, девиантные проявления в подростковой среде в первую очередь связаны с кризисными явлениями в современной семье: разрушением ее традиционной структуры, функций, ростом числа разводов и количества неполных семей, снижением материального благосостояния семьи, алкоголизацией, наркотизацией, асоциальным образом жизни ее членов и прямым уклонением родителей от выполнения своего долга. Статистические данные последних лет неумолимо фиксируют увеличение числа родителей, лишаемых родительских прав. В 2000 г. в РФ их число достигло 42 917, что на 7463 больше, чем в 1999 г., и в 3,5 раза больше, чем в 1993 г. В результате только в 2000 г. 53 073 ребенка пополнили ряды детей, оставшихся без попечения родителей. В Иркутской области количество неблагополучных семей, состоящих на учете в органах внутренних дел, составляло в 2002 г. – 7544, в 2003 г. – 7292, а за четыре месяца 2004 г. эта цифра составляет 7420. Разумеется, поиски выхода из этой ситуации требует комплексного подхода. Одним из направлений является реформирование системы реабилитации в целом и социальной реабилитации в особенности. Однако этот общественно необходимый процесс сдерживается недостаточной научной разработкой этих понятий. Осмысление проблемы социальной реабилитации происходит преимущественно в педагогической и психологической литературе. До сих пор нет целостной теории социальной реабилитации и адаптации детей и подростков. Исследования проблем детства нуждаются в трансформации социологического анализа, в переходе от простого «фотографирования» ситуации, от различного рода замеров социального самочувствия детей к более широкому использованию общесоциологических и междисциплинарных подходов, в технологизации научных обобщений. Актуальной проблемой является создание перспективной и адекватной современным условиям жизнедеятельности дезадаптированных детей государственной стратегии социальной реабилитации. В кризисных условиях должен сработать важный фактор – рефлексивная политика, т.е. способность органов управления предвидеть события, анализировать ход и цену реформ, исследуя при этом и сам метод анализа, а также трезво оценивая собственные силы. Однако политическая элита плохо слышит 5 предупреждения профессионалов-социологов, демографов, педагогов, социальных работников. Сегодня социальная реабилитация имеет другое звучание, чем, например, в дореформенный период. Она становится средством обеспечения антропологической безопасности страны, сохранения и даже восстановления социального потенциала нации. Авторы выражают благодарность всем, кто оказал помощь в процессе публикации. Особая признательность людям, стоящим у истоков концепции социальной работы – Э.А. Манукян, А.М. Панову. Для нас были важны советы профессоров И.И. Осинского, Ц.Ц. Чойропова, директора социально-реабилитационного центра Ю.А. Гажалова. Неоценимую помощь мы получили от начальника Главного управления социальной защиты населения Администрации Иркутской области С.В. Круть. Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ ДЕЗАДАПТИРОВАННЫХ ДЕТЕЙ Социальная реабилитация, ее форма и содержание, структура и функции находятся в тесной причинно-следственной связи с социальной адаптацией и дезадаптацией людей в обществе. Она является регулятором уровня этих процессов и конкретной реализацией политики сохранения человеческого потенциала. Поскольку социальная адаптация и социальная дезадаптация выступают более общими процессами, чем социальная реабилитация, то целесообразно вначале уточнить содержание этих понятий. 1.1. Социальная адаптация и дезадаптация Проблема адаптации человека к условиям окружающей среды относится к числу важнейших общетеоретических проблем современной науки. Ее изучением занимаются представители разных областей знания, отражая обычно одну из сторон адаптации и используя с этой целью присущий только данной отрасли методологический подход: естественно-научный, социологический, психологический, социальный и философский. Определим исходное понятие, которое уточнялось и детализировалось на протяжении длительного периода. Первоначально проблематикой адаптации занимались естествоиспытатели. По мнению Ж.Б. Ламарка, адаптация – это прямое приспособление организмов к среде. Ч. Дарвин считал, что эволюция организмов определяется не только изменчивостью, но и наследственностью, естественным и искусственным отбором. Он справедливо полагал, что адаптация бесконечна. Взгляды Ч. Дарвина легли в основу так называемого «адаптациогенеза», объясняющего эволюцию живой природы, что нашло отражение в теориях «дарвинизма», «теории отбора», «вероятностной теории адаптации». Сторонники организмоцентрического подхода показали, что адаптация является функцией не только организма, но и надындивидуальных образований (от популяции и вида до биогеоценозов и биосферы в целом). Представители популяционноцентрического подхода обосновали представление об онтогенетической и филогенетической адаптации. Они исходили из утверждения, что приспособительные возможности популяции гораздо шире, чем у любого отдельного организма. Несоответствие организма и требований социальной среды были показаны в концепциях «социальной адаптации» Р. Delore, «социальной инадаптации» E. Huant и A. Dussort, теории Г. Селье, который открыл общий адаптационный синдром. 6 Философы, социологи, психологи, культурологи попытались использовать достижения биологии в трактовке категории адаптации для понимания и описания социальных процессов. Одним из первых обратился к проблеме адаптации Г. Спенсер, который распространил на общество законы биологической адаптации, поддерживая механоламаркианское ее понимание. Он предложил понимание адаптации как устойчивого равновесия организма (индивида) со средой (обществом). Значительный вклад в раскрытие понятия социальной адаптации внес Ф. Знанецкий, который рассматривал процесс адаптации через усвоение личностного социального опыта. Он показал, что процесс адаптации всегда социален. Социологический подход к рассмотрению проблемы адаптации реализован в трудах западных ученых, таких как Э. Дюркгейм, М. Вебер, Т. Парсонс, Р.Мертон. Они рассматривали адаптацию человека как приспособление к общественным нормам и правилам. По Э. Дюркгейму на индивидном уровне адаптация выражается в принятии господствующей общественной морали, усвоении представления о своем долге, что проявляется в идейных представлениях и действиях. На уровне общества основным инструментом такого приспособления является само наличие этих норм, их общезначимый характер. Отсутствие норм или их слабость, «аномия» (безнормативность) – патология всего общества [32, с. 106–114]. Однако преувеличение пассивного характера подчинения индивида нормам, игнорирование активности личности и роли социокультурных факторов потребовало дальнейшего рассмотрения сущности взаимоотношений индивида и общества. Следует согласиться с взглядами М. Вебера, положившими начало прагматическому подходу в понимании адаптации. Признавая роль социальной нормативности, он обратил в то же время внимание на вопрос соответствия или несоответствия социальных норм интересам и ожиданиям человека. Основанием для следования нормам является рациональность, способность добиться в этом процессе эффективных результатов. Индивид, с одной стороны, ищет наиболее подходящие для него нормы в мозаике социальных ценностей, с другой – самостоятельно видоизменяет или творит их [13, с. 295]. Т. Парсонс, развивая концепцию «равновесного общества», считал, что общественный прогресс – это взаимный компромисс, интеграция, а адаптация – это равновесие и стабилизация, общественное спокойствие, полезное и для индивида, и для социума. Взгляды Т. Парсонса легли в основу гомеостатического подхода в понимании адаптации. Он рассматривал взаимодействие индивида и общества как взаимный компромисс, постоянную интеграцию отдельных социальных элементов в систему. Этот процесс построен на балансе взаимных ожиданий индивида и социальной среды. Поэтому, в соответствии с его представлениями, адаптация – это одновременно и процесс достижения стабильности, и результат этого процесса, общественный порядок, благоприятный как для индивида, так и для общества. Т. Парсонс здесь исходит из аналогии применения к социальной действительности биологического механизма гомеостазиса, т. е. равновесия социального организма или системы, восстанавливающих свое стабильное состояние, невзирая на внешние воздействия [73, с. 29]. Социальная структура динамична, внутренне противоречива, она подвергается постоянным трансформациям даже в период стабильности, не говоря уже о периодах противоречий и конфликтов. Р.К. Мертон показал, что адаптация человека индивидуально-типична. Социальные законы, нормы и помогают, и мешают человеку в достижении адаптации. Адаптация – это и следование нормам, и отказ от них, это и рациональное поведение, ведущее к достижению индивидуальных целей, и иррациональное поведение, мешающее достижению цели, это и сотрудничество с социумом, и бунт против него. Р.К. Мертон ввел понятия «норма–патология», которые идентичны понятиям «адаптация–дезадаптация». С его точки зрения, адаптация выступает как процесс, противоположный социальному прогрессу, им полностью игнорируется роль личности в процессе адаптации. По существу, Р.К. Мертон понимал адаптацию как усвоение индивидом условий социальной среды, что соответствовало ламарковскому прямому приспособлению. Намеченные различия в понимании адаптации попытался проанализировать Л.В. Корель. Он заключает: «Сущность социальной адаптации выражается многообразно и противоречиво, не разработана общая социологическая теория социальной адаптации, отсутствует общепризнанное социологическое определение, выделяется бесчисленное количество разновидностей адаптации, не определены единые критерии и показатели. Актуальность проблемы такова, что предпринимаются даже попытки создания новой отрасли социологического познания – социологии адаптаций, обосновывается своевременность и необходимость ее институализации» [50, с. 40–42]. В значительной степени преодоление понимания адаптации как пассивного процесса происходило под влиянием работ социальных психологов. А.Н. Леонтьев указывал, что личность как специфическое образование не может быть выведена из приспособительной деятельности, человеку 7 требуется не равновесие, а борьба за какую-то цель. Таким образом, рассмотрение социальной адаптации с точки зрения гомеостатического подхода не позволяет объяснить ее природу как рироду социально-исторического процесса [55, с. 92]. С.Д. Артемов отмечал, что характер приспособления может быть пассивным (вынужденное изменение личности) и социально активным (воспитание личности и ее формирование социальной средой). Он пишет: «Под адаптацией мы понимаем не просто приспособление личности к окружающей среде, но и активный процесс воспитания личности в социуме, процесс, в котором и личность, и социум играют активную роль». Указание на общественно-историческую и потребностно-личную детерминацию помогают понять природу адаптации [5, с. 98]. Социальными психологами социальная адаптация выводится из специфики социальной активности и рассматривается в качестве специфического механизма социализации в онтогенезе личности, единицы субъект-объектных отношений [60, с. 216]. Обладая сложной и многоуровневой структурой и функциями, адаптация способна привести как к глубоким изменениям в сознании и поведении субъекта, так и к внесению существенных корректив в инновационную среду. Адаптационный потенциал – возможности субъекта оптимально включаться в новые или изменяющиеся условия окружающей его социальной среды. Он связан с адаптивной подготовкой – накоплением человеком такого потенциала в процессе деятельности по приспособлению к социальным условиям [4, с. 297]. С нашей точки зрения, представляется оправданной позиция исследователя П.С. Кузнецова, который под социальной адаптацией понимает целостный, непрерывный, динамичный, относительно устойчивый социальный процесс установления соответствия между совокупным уровнем активности на данный момент (перспективу) конкретной личности и наличным (перспективным) уровнем удовлетворения потребностей, определяющих ее непрерывное развитие [52, с. 22–25]. Он рассматривает социальную адаптацию как процесс установления соответствия. Во-первых, социальная адаптация – процесс социальный, так как адаптация человека всегда социальна, она и субъект и объект процесса. Во-вторых, количество способов соответствия велико: взаимодействие, вживление, усвоение, включение, приспособление, формирование. Чаще всего социальная адаптация – результат взаимодействия личности и среды. В-третьих, социальная адаптация определена как соответствие между уровнем приспособления и уровнем удовлетворения. Здесь понятийное ядро определения составляют имеющиеся потребности, которые удовлетворяются и затем формируют новые потребности более высокого уровня. Социальная адаптация ребенка – процесс активного приспособления его к изменившейся среде с помощью мероприятий по установлению соответствия своего поведения принятым в обществе правилам, нормам и ценностям или корректировки несоответствия такого поведения. Основным способом социальной адаптации ребенка является принятие норм и ценностей новой социальной среды (группы, коллектива, организации), сложившихся здесь форм социального взаимодействия (формальных и неформальных связей, семейных и соседских отношений и т.д.), а также форм предметной деятельности (например, способов профессионального выполнения работ или семейных обязанностей). Итак, социальная адаптация – процесс и результат согласования человека с обществом, приспособления его к изменившейся социальной среде, к новым условиям жизнедеятельности, к структуре отношений в определенных социальных общностях, установления соответствия поведения принятым в них нормам и правилам. Показателем успешной социальной адаптации является психологическая удовлетворенность человека этой средой, а также его способность к самообеспечению и самореализации. Реформы российского общества разрушили привычную среду адаптации, а новая создается с большим запозданием и не в тех масштабах. Определенная корректировка возможна в ходе реализации социальных программ в области образования, здравоохранения, сельского хозяйства и ЖКХ. Сомнение внушает то, что общественности неизвестен их текст, конечная цель абстрактна, гуманитарная и социальная экспертиза отсутствует. Однако сам факт начинающегося преодоления либеральных (квазимарксистских) подходов внушает оптимизм. Актуальной проблемой является определение структуры, видов и критериев адаптации. В качестве основных элементов структуры социальной адаптации выделяются следующие: адаптивная ситуация и адаптивная потребность (И.А. Милославова), а также способы адаптации. В структуре социальной адаптации П.С. Кузнецов выделяет субъект адаптации, он первичен, все элементы выстраиваются вокруг него. Субъектом социальной адаптации является целостное социальное образование (личность, социальная группа, социальная организация, социальный институт, социум), имеющее или 8 реализующее общие потребности и обеспечивающее, таким образом, социальную адаптацию. Все, что способствует удовлетворению потребностей, – факторы адаптации, которые создаются в целостных структурных компонентах – объектах адаптации. Субъект адаптации взаимодействует с реально существующими объектами адаптации, ценность которых для субъекта определяется наличием и выраженностью факторов адаптации. Объектами адаптации могут быть социальные общности (организации, институты, социумы), люди (индивид, семья, группа), виды деятельности (трудовая, учебная, игровая), материальные объекты (природные, социальные), идеальные субстанции (идеология, религия, мечты). Таким образом, структуру социальной адаптации составляет субъект адаптации со всеми его потребностями и большое число объектов адаптации, в которых содержатся различные факторы адаптации, а процесс адаптации осуществляется как реализация потребностей субъекта адаптации посредством использования объектов адаптации [53, с. 112]. Общая социальная адаптация характеризуется следующими показателями: уровнем профессиональной ориентированности, участием личности в общественной деятельности, объективными условиями жизни и быта. Наиболее значимыми показателями адаптированности могут служить те из них, которые в большей степени способствуют формированию образцов поведения, требуемых для выполнения профессиональной роли. К ним относятся: заинтересованность и добросовестность в труде, сознательное отношение к делу, инициативное включение в работу, стремление к наибольшей реализации своих возможностей. Каждый из этих показателей (критериев) социальной адаптации лишь в какой-то мере отражает действительный уровень адаптированности личности. Индикатором успешной социальной адаптации является высокий статус индивида в данной среде. Среда адаптации – то внешнее окружение, к которому нужно приспособиться. Для самого процесса адаптации и достижения ее адекватного результата имеют значение также характеристики общества, его соответствия или несоответствия внутренним ожиданиям и установкам индивида. Адаптация к социальным изменениям в обществе связана с существованием нормативно регулируемой в исторически определенный период времени социальной системы. Ее важнейшими компонентами выступают разнообразные экономические, социальные, политические и идеологические структуры. Адаптация к экономическим изменениям отражает элементы экономической культуры и должна опираться на них. Когда человек адаптируется к политическим изменениям, он неизбежно обращается к нормам политической культуры. Адаптация к духовнонравственным изменениям связана с нравственной культурой. Адаптация молодежи к изменениям в образовательной сфере зависит от культуры образования, в профессиональной сфере – от профессиональной культуры, в досуговой сфере – от культуры досуга и т.д. В реформируемом обществе нормативная система меняется, и это естественно. Не естественно то, что эти изменения не носят осознанный характер. Помимо правотворчества особое значение имеет мораль и идеология. По проблеме морали существует большое количество исследований, значительно меньше изучается общественная потребность в идеологических нормах. И это тоже наследие периода господства либеральных воззрений в начале перестройки. Между тем, потребность в государственной идеологии велика. Как и всякое социальное явление, адаптация имеет свою противоположность – дезадаптацию, которая столь же естественна. Мера их соотношения исторически конкретна: невозможно представить себе общество с тотальным господством адаптации, общество, не контролирующее дезадаптацию, обречено на распад. Традиционно дезадаптация воспринимается только как негативное явление, хотя существуют и иные трактовки. В широком смысле дезадаптация является условием социальных инноваций и творческой деятельности, ибо они взламывают традиции. Креативная активность личности базируется на нестандартных подходах. Вопросы социальной дезадаптации наиболее представительно освещены в работах С.А. Беличевой, Г.М. Иващенко, С.А. Игнатьевой, А.М. Панова и др. Приведем одно из возможных определений. Социальная дезадаптация – следствие деформации процесса социализации, проявляющееся в его рассогласованности с традициями, нормами, правилами, законами, принятыми в обществе; в отклоняющемся поведении, искажении личностных структур (идеалов, установок, ценностей); в разрыве социальных связей и отношений со значимыми для ребенка людьми; в ограничении способности выполнять социальные функции; в сужении круга или ослаблении интенсивности ведущих видов деятельности, необходимых для социализации детей – игры, познания, труда, общения [8, с. 23–28]. 9 В зависимости от характера и природы детско-подростковой дезадаптации выделяют три основных типа, которые следует учитывать в реабилитационном процессе: патогенный, психосоциальный и социальный. Патогенная дезадаптация вызвана отклонениями, патологиями психического развития и нервно-психическими заболеваниями. Психосоциальная – половозрастными и индивидуально-психологическими особенностями ребенка. Социальная дезадаптация проявляется в нарушении норм морали и права, в асоциальном поведении и деформации системы внутренней регуляции, референтных и ценностных ориентаций, социальных установок [8, с. 95–99]. Источником социальной дезадаптации, как правило, бывает трудная жизненная ситуация – сочетание объективных и субъективных факторов, нарушающих обычное течение жизненных процессов и ставящих человека в ситуацию неоднозначного выбора. Чаще всего она ассоциируется с неспособностью к самообслуживанию в связи с возрастом или болезнью, сиротством, безнадзорностью, малообеспеченностью, отсутствием определенного места жительства, конфликтами и жестоким обращением в семье, одиночеством и т.п. Иногда трудная жизненная ситуация не позволяет человеку решить свои проблемы самостоятельно, и ему требуется кратковременная или длительная специализированная помощь. Эта помощь может быть оказана семьей, близким окружением человека. Социальная дезадаптация детей и подростков выражается также в неумении осуществлять присущие возрасту формы деятельности, причем это является результатом либо несформированности таких умений, либо их разложения под действием ряда факторов. Кроме того, возможность дезадаптации объективно присутствует в образе жизни ребенка. Это вызывается, например, применением такого единообразного и стандартизированного института, как школа, к индивидуальным и неповторимым личностям детей и подростков. Дети со значительными объективными или субъективными отклонениями (в том числе и креативными) испытывают потенциальную угрозу дезадаптации. В советский период было немало сделано для адаптации, например, детей Приполярья (укрепление здоровья, адаптированные школьные программы, специальные учебные заведения). Функционировала сеть физико-математических школ, творческих студий. Активность детей с особыми потребностями могла реализовываться через общественные организации. Еще одной из причин дезадаптации детей и подростков может служить объективно ограниченный объем умственных задатков и интеллектуальных предпосылок ребенка. В достаточно жестком российском социуме, где даже обладающие полноценным интеллектом и сильными волевыми качествами индивиды с трудом завоевывают себе место в жизни, современный гуманистический подход к личности, уважение к ней, независимо от уровня интеллекта или особенностей характера, пока не присутствуют в полной мере. Общество с неизжитыми традициями тоталитаризма прибегает к стигматизации, вытеснению таких детей из нормальной социальной сети, превращению их в изгоев. С.А. Беличева выделяет дезадаптации, носящие устойчивый, хронический характер, и дезадаптации, имеющие временный характер. Временную дезадаптацию могут вызвать психические состояния, спровоцированные различными психотравмирующими обстоятельствами, астенизацией и т.д. Можно даже сделать предположение, что каждый взрослеющий ребенок переживает последовательное чередование периодов адаптации и дезадаптации [8]. Г.М. Иващенко в своих работах подчеркивает, что социальная реабилитация как процесс изживания последствий девиантного поведения весьма актуальна для дезадаптированных детей и подростков, так как в свои годы они нередко просто не имеют опыта функционирования в нормальном социуме, поэтому свои асоциальные установки и навыки считают иногда единственно правильными и возможными. На северных территориях Сибири вследствие отрыва от цивилизованных поселений у детей образуется своеобразный синдром Маугли. Поскольку процесс дезадаптации проявляется во всех формах жизнедеятельности людей – в познавательной, преобразовательной, ценностно-ориентационной и коммуникативной сферах, – сложность личностных изменений, происходящих с дезадаптированными детьми, глубина разрушения социальных связей и деформация социальных качеств, всесторонность задач их восстановления и коррекции обусловливают комплексный характер усилий по предотвращению социальной дезадаптации. Социальная реабилитация тесно связана с понятиями адаптации и дезадаптации, но уже по объему, охватывает только аспект восстановления способностей. С одной стороны, реабилитация – форма социальной адаптации, с другой – механизм устранения последствий дезадаптации. 10 1. 2. Специфика социальной дезадаптации детей в реформируемом обществе Детскую дезадаптацию можно отнести к числу глобальных проблем, вызванных развитием индустриальной цивилизации. Она существует, разумеется, и в традиционных сообществах, но там срабатывает механизм самосохранения рода, общины. Заботу о дезадаптированных детях чаще всего берут на себя ближние или дальние родственники. Это наблюдается, например, в современной России у народов, сохранивших элементы традиционного уклада жизни. Индустриальная и постиндустриальная цивилизация приносит индивидуализацию бытия и распад кровнородственных, общинных связей. Это разрушает механизмы естественной поддержки, в том числе и семейной. В своем «спокойном» состоянии индустриальная цивилизация находит ресурсы для регулирования процессов социальной дезадаптации. Иначе обстоят дела в кризисном обществе. По данным исследования ИСЭГШ РАМ, в настоящее время в области социального неблагополучия находится 50 % людей. Причем, 20 % из них – люди, чьи доходы ниже прожиточного минимума, а 7 % – просто неимущие, для которых проблемой является даже поддержание физиологических стандартов питания, 10 % – это социальное дно, люди, отторгнутые обществом. Известны целые социальные группы, находящиеся в области повышенного риска: это инженерно-технические работники, учителя, бывшие военнослужащие, мигранты, беженцы, одинокие матери, многодетные семьи, выпускники сиротских учреждений. За последние 5 лет социальная несостоятельность людей из этих групп «дала» стране миллион бомжей, причем они появились и у народов, сохранивших элементы традиционных структур взаимоподдержки. В условиях нашей страны можно выделить ряд социально-экономических, политических и духовно-нравственных факторов, так или иначе влияющих на увеличение числа социально дезадаптированных подростков. Среди них распад целого ряда социальных институтов, ранее работавших на детство, социально-демографические факторы, сложное экономическое или нравственное положение, в котором оказалось большинство семей, криминализация общества, возрастающее влияние культа силы, потеря престижа образования и честного заработка, в чем немалую роль сыграли средства массовой информации. Деформированная в ходе реформ социальная среда выдвигает перед детьми иные требования, которые быстро становятся нормативными. Трансформация собственного поведения, приобретение навыков асоциального и антисоциального поведения – бродяжничества, попрошайничества, проституции, воровства и т.д. – необходимы им для выживания. Иными словами, для многих дезадаптированных детей и подростков их объективно асоциальное, неодобряемое или преступное поведение является как раз формой кризисной адаптации к условиям социума. Распад семейных связей, нереализованная потребность в любви и признании, эмоциональная нестабильность положения ребенка открывают ему «право к нарушению». Дети интуитивно понимают: полагаться можно только на себя и поэтому утверждают себя всеми доступными средствами: игнорируют морально-нравственные нормы, дерзят, грубят, ленятся и т.п. В зарубежных исследованиях (Х. Хартшорн, М. Мэй) выявлено, что дети-дезадаптанты лгут в 2,5 раза больше, чем их нормальные сверстники. Ложь – это своеобразная защита при адаптации к окружающей среде. Следовательно, можно считать, что ложь – социально-психологический феномен, используемый для защиты позиции «Я» в процессе адаптации к требованиям социальной среды и регулирующий нормативное поведение человека. Одной из важнейших особенностей взаимной обратимости адаптации–дезадаптации является рассогласование ценностей и норм старшего и подрастающего поколений. Наверное, за прошедшее столетие в России не было подобного по остроте ценностных противоречий периода. Социальные группы, которые раньше были аутсайдерами, дезадаптантами, теперь оказываются в фокусе общественного внимания (преступники, проститутки, бандиты, террористы, сексуальные меньшинства и т.д.) и превращаются в референтные группы. Они же, вместе с моментально обогатившимися личностями, оказываются наиболее адаптированными людьми, а вот врач, учитель, социальный работник, художник, инженер превращаются в дезадаптантов. И закономерно, что многие дети стремятся выбрать свои личные адаптивные стратегии с учетом социальной эффективности ранее девиантных групп. Интересно и то, что Россия весьма своеобразно воспроизводит одну из тенденций развития западной цивилизации, где на смену «восстанию масс» (Ортега-и-Гасет) приходит «восстание 11 меньшинств». Масс-медиа способствовали навязыванию населению стандартов жизни, которые были ранее свойственны отдельным субкультурам, а наша «политкорректность» приводит к их легитимизации. Об этом свидетельствует, например, пропаганда воровской субкультуры. В эпицентре дезадаптационных процессов оказалась семья как основной социальный институт. Об остроте социальных проблем современной семьи в изменяющемся российском обществе главным образом свидетельствует сознательное ограничение числа детей в семье, увеличение числа неполных семей, рост числа разводов и нестабильных браков, ухудшение физического и психического здоровья детей. Резко падает рождаемость. В 1991 г. в стране родилось 1,8 млн детей, а в 1998 г. – 1,27 млн; растет число разводов, их процент в России составляет от 30 до 50 к числу заключенных браков. Изза разводов ежегодно около 700 тыс. детей лишаются одного из родителей [115]. Интенсивно снижается уровень материального благосостояния семьи, увеличивается доля семей с доходами ниже прожиточного минимума. В труднейших материальных условиях находятся большинство матерей-одиночек, семьи с детьми-инвалидами, с родителями-инвалидами, многодетные семьи, семьи с малолетними (до 3 лет) детьми, семьи беженцев и вынужденных переселенцев, семьи безработных, имеющих несовершеннолетних детей. Можно выделить три группы причин, негативно воздействующих на положение ребенка в семье: - кризисные явления в социально-экономической сфере, которые непосредственно влияют на семью и снижают ее воспитательный потенциал; - психолого-педагогические особенности, связанные с внутрисемейными отношениями и воспитанием детей в семье; - явления биологического характера (физически или психически больные родители, наличие в семье детей с недостатками развития или детей-инвалидов). Среди объективных социально-экономических причин, приводящих к социальной дезадаптации, следует выделить следующие: падение жизненного уровня и ухудшение условий содержания детей, сокращение социальной инфраструктуры детства и резкое снижение уровня социальных гарантий для детей в жизненно важных сферах духовного и физического развития, жилищная проблема. За последние годы снизились возможности семьи в обеспечении таких насущных потребностей детей, как питание (на это указывают 46 % родителей) и приобретение одежды и обуви (65 %). Что касается реальных возможностей семьи расходовать деньги на воспитательные цели – культурное, эстетическое и художественное развитие детей, организацию их свободного времени, – то они весьма ограниченны. Ухудшение материального положения большинства российских семей привело к тому, что в группу риска по малообеспеченности в настоящий момент попадают не только семьи с ребенком-инвалидом, многодетные семьи и семьи безработных, но также молодые и неполные семьи. Сложилось острое противоречие между необходимостью обеспечить нормальную жизнедеятельность, развитие и воспитание каждого ребенка и неадекватными экономическими возможностями большинства семей. Психолого-педагогический фактор дезадаптации базируется на долголетнем приоритете общественного (обеспечиваемого государством) воспитания над семейным. Поэтому многие родители считали и продолжают считать, что главная их задача – обеспечить содержание ребенка в семье, создать ему условия жизнедеятельности, а его воспитание – дело школы и других учебновоспитательных учреждений. Психолого-педагогическим источником дезадаптации также является сверхзанятость родителей, конфликтная ситуация в семье, пьянство родителей, случаи жестокого обращения с детьми (физического, психического, сексуального насилия), отсутствие в семье благоприятной эмоциональной атмосферы, типичные ошибки родителей в воспитании детей, особенности подросткового возраста и др. Растет число конфликтных ситуаций, порожденных разногласиями в представлениях, взглядах, мнениях членов семьи. Каждого седьмого подростка беспокоят отношения с родителями, число подростков, постоянно вступающих в конфликты с родителями, примерно составляет 60 %. В случае возникновения противоречий большинство матерей и отцов (61 %) проводят с детьми серьезный разговор, 19 % лишают их удовольствий, а 6 % применяют физические наказания. Судя по полученным данным, родители с низким образовательным уровнем в большей степени склонны к деструктивным способам разрешения конфликтов, в том числе использованию физических наказаний [82]. Помимо прямого уклонения родителей от воспитания детей немалый «вклад» в порождение социальной дезадаптации вносят такие негативные тенденции, как увеличение числа неполных 12 семей, рост насилия в семье, алкоголизация и наркотизация членов семьи. Рассмотрим эти тенденции. Одной из серьезнейших проблем российской семьи, а в целом всего российского общества, является неуклонный рост количества неполных семей. Ежегодно в стране рождается примерно 300 тыс. детей вне зарегистрированного брака. В 70–80-е гг. доля внебрачных рождений в общем числе родившихся была стабильной – 10,6 %, в 1993 г. – 18 %, в 2000 г. – 28 %. На сегодняшний день каждый четвертый ребенок рождается в неполной семье [82]. Дети в таких семьях в 2 раза чаще, чем в полных, остаются без всякого присмотра, т. е. материальные и другие проблемы жизнедеятельности неполной семьи нередко приводят к безнадзорности детей со всеми вытекающими отсюда последствиями. В неполной семье значительно чаще возникают конфликты между матерью и детьми-подростками. Ребенок, воспитанный в такой семье, обычно недостаточно подготовлен к созданию собственной семьи и семейной жизни. Вероятность распада брака у воспитанных в неполных семьях значительно выше, чем у выросших в обычных. Другая негативная тенденция последнего десятилетия представлена неуклонным ростом числа разводов на фоне уменьшающегося числа регистрируемых браков. Соотношение браков и разводов 4:3. На каждые 100 зарегистрированных браков – 87 разводов, 126 детей остается без одного из родителей. Ежегодно 350–400 тыс. детей оказываются в стрессовой ситуации разводов с последующим уходом одного из родителей. Распад семьи всегда психологическая травма для детей, психика которых находится в процессе становления. Согласно обобщенным за последние годы данным доля подростков-правонарушителей из неполных семей составляет от 32 до 47 %, в их числе 30 – 40 % подростков, успевших пристраститься к алкоголю или наркотикам, 53 % занимающихся проституцией. При исследовании характеристик осужденных несовершеннолетних установлено, что 52,9 % юношей-преступников и 62,3 % девушек-преступниц проживали в распавшейся или с одним из родителей [82]. Далее, повышенная криминогенность российского общества последних десятилетий самым негативным образом отражается на подрастающем поколении. Статистические данные в очередной раз фиксируют увеличение числа осужденных несовершеннолетних. В 1998 г. их было 132 226 человек, а в 2000 г. – 148 560 человек. При этом удельный вес несовершеннолетних в общем числе осужденных также повышается: в 1997 г. – 11,9 %, в 2000 г. – 12,6 %, 2001 г. – 14,2 % [82]. Наличие в семье судимых родственников не может не сказаться на психологическом климате семьи, на ее нравственных установках. Как показывают данные отдельных исследований, у каждого пятого юноши и каждой четвертой девушки, совершивших преступление, имеет судимость отец, а у каждого одиннадцатого юноши и каждой восьмой девушки – мать. В семье каждого шестого несовершеннолетнего преступника был ранее судим брат. Относительно часто в семьях подростков, совершивших преступление, встречаются ранее судимая сестра, а также бабушки и дедушки. Дети в таких семьях рано вовлекаются в противоправную деятельность, причем нередко насильственно. Около 42 % девушек, в семьях которых имелись судимые родители, были привлечены к уголовной ответственности за совершение аналогичного преступления. Причем 80 % из них последовали преступному примеру своей матери [81, с. 35]. Из состоящих на учете в милиции в Иркутской области 4350 несовершеннолетних правонарушителей, 44 % воспитывались в детских домах и интернатах, 202 несовершеннолетних – из учреждений социального обслуживания. Криминальной активности подростков продолжает способствовать безнадзорность и беспризорность. В отделы внутренних дел было доставлено за 2003 г. более 45 тыс. правонарушителей, из которых 18 677 человек нуждались в помощи государства [65, с. 43]. Кроме того, одним из самых мощных патогенных факторов, непосредственно связанных с ростом безнадзорности и социального сиротства, является жестокое отношение к детям и насилие в семьях вообще. Так, по результатам криминологических исследований, в настоящее время 30–40 % всех тяжких насильственных преступлений совершается в семье. Лица, погибшие или получившие телесные повреждения на почве семейно-бытовых конфликтов, прочно занимают первое место среди различных категорий потерпевших от насильственных преступлений. При этом 70 % всех жертв тяжких насильственных посягательств, совершенных в семье, – это женщины и дети. Более трети (38 %) убитых на почве нездоровых семейно-бытовых отношений составляют женщины, дети, престарелые, инвалиды. Причина – зависимое положение этой категории в семье. Из 35 млн российских детей ежегодно 2 млн избиваются родителями. Для 10 % из них результатом жестокого 13 отношения родителей становится смерть, для 2 тыс. – самоубийство, а 50 тыс. детей уходят из дома [82, с. 37]. Конфликтные ситуации в семье, сопровождающиеся применением насилия, составляют 88,8 % преступлений на семейно-бытовой почве. Причем для этих конфликтов характерна латентность – потерпевшие не обращаются за помощью в правоохранительные органы. Наиболее распространенные причины: 30,9 % считают, что все равно ничего бы не помогло; 23 % не верили, что помогут; 23,6 % не хотели выносить сор из избы; 23,6 % надеялись самостоятельно разрешить конфликт; 21,8 % боялись мести со стороны виновника конфликта (насильника); 12,7 % стеснялись; 10,5 % причиненный вред казался незначительным; 9,1 % считали, что виновник конфликта (насильник) изменит свое поведение; 7,3 % не хотели лишиться жилья; 7,3 % не желали разрушать семью; 5,5 % не хотели оставлять детей без отца. Закрытость института семьи, взаимозависимость ее членов, недостаточность информации из медицинских учреждений и правоохранительных органов не позволяют сделать адекватные выводы о размерах данного явления. Регистрация случаев насилия затруднена еще и тем, что бывает сложно отнести некоторые акты насилия к уголовно наказуемым деяниям. В числе разнообразных, тесно связанных между собой факторов, в совокупности своей порождающих дезадаптацию подростков, необходимо особо выделить беспрецедентный по своим масштабам рост уровня алкоголизации населения России и, соответственно, российской семьи. По независимым экспертным оценкам, которые учитывают также продукты самогоноварения и прочие суррогаты-заменители, уровень потребления составляет 14,5 литра абсолютного алкоголя в год на каждого жителя страны, включая новорожденного. Эта величина существенно превышает популяционную дозу риска, равную 8,0 литрам абсолютного алкоголя. Драматичны по своим последствиям алкоголизация и пьянство родителей в процессе воспитания и дальнейшей социализации детей. Хроническая психотравмирующая ситуация в таких семьях способствует патологическому формированию характера, возникновению неврозов, нарушению поведения, педагогической запущенности. По некоторым данным, лишение родительских прав в 88 % случаев связано с тяжелой алкоголизацией обоих родителей. Другим, «более новым», в сравнении с алкоголизацией, социальным явлением, пагубно влияющим на все стороны жизни российской семьи, является наркотизация ее членов. Число больных наркоманией, находящихся на учете в наркологических диспансерах (по данным Госдоклада о состоянии здоровья населения РФ в 1999 г. (М., 2000), увеличилось за 10 лет в 7,5 раза и составило в 1999 г. 209 079 человек или 143,7 на 100 тыс. населения против 19,1 в 1990-м. По экспертным оценкам, в наркологические учреждения обращается один больной из десяти, соответственно, следует говорить о более чем 2 млн больных. В настоящее время растет актуальность проблемы вовлечения женщин в процесс приобщения к потреблению наркотиков. Среди больных наркоманией в 1999 г. зарегистрированы 31002 женщины, что составляет 40,1 на 100 тыс. женщин. За 1999–2002 гг. показатель распространенности наркомании среди женщин увеличился на 43,1 % [82, с. 46]. Таким образом, очевидным из всего вышеизложенного становится тот факт, что проблема социальной дезадаптации детей и подростков напрямую зависит от степени алкоголизации и наркотизации российского общества. Пьющая семья не только не способна выполнять большинство своих функций, но становится главнейшей причиной генеза всех тех деструктивных тенденций, которые охватили современное детство. Формы детской дезадаптации многообразны и поэтому можно рассмотреть только отдельные проявления. Социальное сиротство. За последние 100 лет Россия переживает третью волну сиротства: после Первой мировой войны и революции, после Великой Отечественной войны и сейчас. Революция и гражданская война выбросили на улицу около 6 млн человек – такую цифру приводит Большая Советская Энциклопедия. Несмотря на голод и холод, царившие тогда в стране, правительство «круто» взялось за решение этой проблемы: были открыты десятки приемниковраспределителей и детских домов. В 1919 г. с вольной жизнью распрощались 125 тыс. бродяжек, а в 1921 г. в приютах обитали уже 540 тыс. беспризорников. Если в 1945 г. в России было около 678 тыс. детей-сирот, то на конец 2001 г. их насчитывалось 700 тыс. В 2000 г. количество детей в интернатных учреждениях России выросло до 272,7 тыс., за три года этот прирост составил почти 120 человек, в эти учреждения направляется в среднем около 30 % выявленных детей. Около 50 % уходит под опеку к родственникам, примерно 0,9 % – в приемные семьи, на усыновление – 7 % (в основном – зарубежное или вторым родителем) [115]. 14 Явление это не только российское. Стремительная урбанизация современного общества, социальные потрясения, интенсивная миграция населения во многих странах сопровождается ростом числа брошенных детей. Однако до сих пор остается мало-изученной и непонятной природа этой аномальной формы материнского поведения. Практика работы с такими женщинами, анализ немногочисленной литературы по данной проблеме свидетельствуют о чрезвычайной сложности социальных, психологических и патологических факторов, нарушающих важнейшую форму социального поведения женщин – материнство. Бельгийский комитет по социальным проблемам женщин, исследовав аспекты отказа от ребенка, описал три основные категории бросающих матерей. Первая, наиболее распространенная, – отец ребенка бросил беременной будущую мать. Вторая – женщина рожает ребенка от внебрачной связи. Третья категория – женщины с низкой социальной и моральной приспосабливаемостью и низкой ответственностью. И если в 1945 г. причины сиротства в России объяснялись последствиями войны, то в наше время можно особо выделить следующие причины сиротства: - ведущей причиной является алкоголизм и наркомания (в последние годы) родителей, а отсюда – жестокое отношение к детям в семье, пренебрежение их потребностями и интересами. Более 100 тыс. детей ежегодно отбирается из неблагополучных семей, причем часть из них (43,0 тыс. в 2000 г.) отбирается через лишение родительских прав. Если в 1995 г. их было около 20,0 тыс., то в 2000 г. – уже 43,4 тыс. человек; - увеличивается число круглых сирот из-за преждевременной смертности населения, чаще всего, из-за неестественных причин. Если 5–7 лет назад доля круглых сирот составляла примерно 5 % от общей численности детей-сирот, то сегодня этот показатель в некоторых регионах достигает 25–30 %; увеличивается количество недееспособных родителей, в том числе из-за психических заболеваний. В настоящее время в России ежегодно около 2,8 тыс. женщин рожают в возрасте 15 лет; 13 тыс. – в 16 лет; 36,7 тыс. – в 17 лет. Удельный вес детей, чьи матери не достигли совершеннолетия, составляет в среднем 3,8 % от общего числа родившихся. В группе неполных семей с несовершеннолетними матерями отмечается высокий уровень материнской депривации; около 1 % всех новорожденных становятся сиротами уже в первые дни жизни вследствие отказа от них матерей в роддомах; - растет число детей, рождающихся вне брака (28 % от общего числа родившихся). Ежегодно из-за разводов около 470 тыс. детей остается без одного из родителей. В 2000 г. вне брака родилось 354 тыс. детей. Почти 22 тыс. внебрачных детей – у матерей, не достигших совершеннолетия. Отмечается рост социальной дезорганизации семей, материальных и жилищных трудностей родителей, безработицы родителей, нездоровых отношений между ними, слабости нравственных устоев; - среди неблагоприятных факторов социальной дезадаптации значительное место занимает увеличение числа неполных семей. Материальные трудности, суженный круг внутрисемейного общения в неполной семье негативно сказываются на детях. Они труднее налаживают контакты со сверстниками, у них чаще, особенно у мальчиков, встречаются невротические симптомы. По данным социологических опросов, более 50 % несовершеннолетних нарушителей выросли в неполной семье, более 30 % детей, имеющих психические отклонения, росли без отца [115, с. 6–7]. Указанные причины социальной дезадаптации фиксируют лишь последствия, конечную точку в сложном пути деградации человеческой личности, а как следствие этого процесса – невозможность растить своих детей, снижение родительской ответственности и даже злостное уклонение от обязанностей по воспитанию ребенка. Однако в целом причины социального сиротства остаются все же сложной проблемой, требующей, видимо, привлечения результатов психофизиологических исследований. Проблема школьной дезадаптации детей, лишенных родительского попечения, является весьма актуальной, поскольку трудности в обучении и поведении детей и подростков ставят серьезные проблемы перед обществом в целом. Ослабление влияния школы является одним из важнейших факторов распространения беспризорности. Многие дети школьного возраста не ходят в школу. Специалисты считают, что 3–4 месяца жизни в беспризорном режиме – это порог десоциализации [114, с. 70–75]. В настоящее время сохраняется практика отчисления обучающихся воспитанников и самовольного оставления ими по разным причинам образовательных учреждений, что также ведет к увеличению количества безнадзорных детей и совершению ими правонарушений. Чаще всего школьная дезадаптация возникает вследствие длительного воздействия на ребенка травмирующих 15 ситуаций, нарушения межличностных отношений со взрослыми и сверстниками, что формирует у него внутреннюю напряженность, тревожность, агрессивность, конфликтность, ощущение неполноценности и ненужности. Возможности самых добросовестных педагогов влиять на эти процессы сужены прежде всего из-за необходимости выжить самим, просуществовать на жалкую заработную плату, удовлетворить фарисейские требования властей к санитарной, пожарной безопасности и ремонту зданий. Не снижается число правонарушений, совершаемых несовершеннолетними, не обучающимися в образовательных учреждениях и нигде не работающими. Группой риска являются дезадаптированные дети, которые наиболее склонны к бродяжничеству, подвержены опасности стать жертвами насилия и преступлений (объектами специальных посягательств и предметов торговли) или быть вовлеченными в преступную деятельность. В 2001 г. на учете в подразделениях по делам несовершеннолетних органов внутренних дел состояло 410,1 тыс. детей и подростков (в том числе 54,1 тыс. девочек), из них 301,5 тыс. – воспитанники образовательных учреждений, 80,5 тыс. нигде не работающих и не обучающихся, 88 тыс. – дети младше 14 лет [115]. В 2000 г. за совершение правонарушений в органы внутренних дел было доставлено свыше 1,7 млн несовершеннолетних, 162,6 тыс. из них – женского пола. Более 100 тыс. подростков совершили противоправные деяния в составе групп криминальной направленности. Основную долю среди преступлений подростков в 2000 г. составляли кражи (61,3 %). Значительная часть подростковых преступлений приходилась на грабежи (7,8 %), хулиганство (5,9 %), разбои (2,7 %), угоны автомобилей (2,7 %), умышленное уничтожение или повреждение имущества (2,0 %), вымогательство (1,9 %), убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (1,1 %), мошенничество (0,9 %) [114, с. 24–25]. Ежегодно органами внутренних дел осуществляется подготовка материалов о направлении в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа в отношении 6–8 тыс. несовершеннолетних, а реальная потребность России в содержании, обучении и воспитании детей и подростков, совершивших общественно опасные деяния, нуждающихся в особых условиях воспитания и требующих специального педагогического подхода, как минимум в 5 раз больше. Не снижается криминальная активность девочек. Их число среди несовершеннолетних, совершивших преступления, за 1998–2000 гг. увеличилось на 18,4 % (в 1998 г. – 12,9 тыс., в 1999 г. – 15,1 тыс., в 2000 г. – 15,2 тыс.); доля девочек среди несовершеннолетних участников преступных деяний остается достаточно стабильной (8,6 %). Следует отметить рост числа девочек, состоящих на учете в подразделениях по делам несовершеннолетних: в 1998 г. – 52,6 тыс., в 1999 г. – 53,6 тыс., в 2000 г. – 54,1 тыс. В органы внутренних дел за противоправную деятельность в 2000 г. было доставлено 553 тыс. учащихся в общеобразовательных учреждениях (на 19,6 тыс., или на 3,4 %, меньше, чем в 1999 г.). Всего на учете в подразделениях по делам несовершеннолетних органов внутренних дел в 2000 г. состояло 213 тыс. обучающихся общеобразовательных учреждений и 88,4 тыс. несовершеннолетних, обучающихся в других образовательных учреждениях. Среди задержанных сотрудниками органов внутренних дел в 2000 г. подростков было выявлено свыше 44 тыс., не имеющих даже начального образования [82, с. 16–18]. Есть основания для вывода, что близорукая политика элиты формирует облик нового, еще невиданного в России криминализированного поколения. Большую опасность представляет новое для России явление – детская и подростковая наркомания. Только в 2000 г. выявлено 12,3 тыс. несовершеннолетних, допускающих немедицинское потребление наркотических средств и психотропных веществ (13,7 % от всех лиц, поставленных в 2000 г. на учет за злоупотребление наркотиками), и 3,2 тыс., использующих сильнодействующие и одурманивающие вещества (40,3 % от общего числа лиц, поставленных на учет), в том числе более 10 тыс. подростков – с первично установленным диагнозом. В конце 2000 г. в учреждениях органов здравоохранения в связи с необходимостью оказания наркологической помощи было зарегистрировано 34,5 тыс. детей и подростков, употребляющих наркотические средства и психотропные вещества (1999 г. – 38 тыс.), и 15,5 тыс. – употребляющих сильнодействующие и одурманивающие вещества (1999 г. – 14,5 тыс.), из них 16,5 тыс. человек с диагнозом «наркомания» и 9,5 тыс. человек – с диагнозом «токсикомания» (1999 г. – соответственно 16,6, тыс. и 8 тыс. человек). Всего в 2000 г. на учете в учреждениях органов здравоохранения состояло 49 тыс. обучающихся и студентов, допускающих немедицинское потребление наркотических средств и психотропных веществ (в том числе 11 тыс. несовершеннолетних), и 6,8 тыс., употребляющих сильнодействующие и одурманивающие вещества (из них 4,6 тыс. – несовершеннолетние) [67]. 16 Среди детей и подростков с нарушением поведения значительное число – воспитанники государственных интернатных учреждений. Ежегодно растет число самовольных уходов детей из детских домов и школ-интернатов. Наиболее частой причиной самовольных уходов детей является невозможность проживания в них из-за жестокого обращения со стороны педагогических кадров и других сотрудников. Большинство воспитанников специальных учебно-воспитательных учреждений закрытого типа (примерно 70 %) составляют несовершеннолетние в возрасте 13–15 лет, среди них 18 % –дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей. Подавляющее количество воспитанников попадают в интернатное учреждение после длительного пребывания в доме ребенка, крайне неблагополучной семье, на улице. В анамнезе детей имеются сведения о том, что многие из них уже курили, употребляли алкоголь и токсические вещества в период проживания с родителями-алкоголиками или во время проведения досуга с группой сверстников в подвале. Безнадзорные и беспризорные дети. Детская безнадзорность и беспризорность – прямое следствие современной социально-экономической дестабилизации, падения культурного уровня и снижения нравственного потенциала. Безнадзорные – это дети, которые проживают в семье, но должный контроль за их поведением, обучением, развитием и воспитанием со стороны родителей и школы отсутствует. В силу разных причин они уходят из дома, бродяжничают, ночуют на вокзалах и в подвалах, становятся объектами криминальных структур, занимаются попрошайничеством, воровством, наркоманией и проституцией. По оценкам МВД России, Минтруда России, Минобразования России, таких проблемных детей в стране чуть более миллиона, достаточно большое количество их из стран СНГ. Беспризорные – это дети, оставшиеся без попечения родителей, потерявшие родителей, или родители которых лишены родительских прав, т.е. это сироты, 80 % из них – это сироты при живых родителях. Количество таких детей ежегодно растет от 100 до 130 тыс. Большинство из них помещаются в детские дома, школы-интернаты, приемные, патронатные семьи, семейные детские дома, детские социальные учреждения. После принятия Федерального закона от 24. 06. 99 № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» органы внутренних дел практически устранились от профилактики детской безнадзорности, за ними осталась работа лишь с правонарушителями. Нет должной межведомственной координации между различными министерствами по проблемам детства. По данным Генпрокуратуры на 1 января 2001 г. в стране насчитывалось 2 млн беспризорников. Российский детский фонд полагает, что их – 3 млн, а движение «В защиту детства» берет еще выше – 4 млн. Разница эта вполне объяснима, ведь официальные органы учитывают только детей, попавших в поле зрения милиции: взятых в одной из облав, задержанных за воровство либо объявленных в розыск по заявлению родственников. По словам Генерального прокурора РФ В. Устинова (2002), в течение 2001 г. в милицию за различные правонарушения было доставлено свыше 1 млн 140 тыс. несовершеннолетних. Еще десять лет назад приводов было в 10 раз меньше. Среди доставленных – 301 тыс. – были подростки, едва достигшие 13 лет, 295 тыс. нигде не работали и не учились, а 45 тыс. были вообще неграмотны! Около 300 тыс. детей «были изъяты с чердаков и из подвальных помещений, на территориях вокзалов, аэропортов и из других общественных мест». Только по официальным данным, в 2001 г. 96,7 тыс. несовершеннолетних стали жертвами преступных посягательств; почти 4 тыс. подростков погибли от рук преступников; 4,6 тыс. получили тяжкие увечья; около 24 тыс. несовершеннолетних пропали без вести, в их числе – 8,6 тыс. – малолетние дети, находящиеся в розыске. Все большее распространение получают факты жестокого обращения с детьми, их экономической и сексуальной эксплуатации, случаи торговли несовершеннолетними [67, с. 78–79]. По официальной статистике, около 50 тыс. детей убежали из дома, 58 тыс. были доставлены в приемник-распределитель, милицией разыскивается около 25 тыс. несовершеннолетних, ушли из жизни через самоубийство около 5,6 тыс. детей и подростков. Большинство бездомных детей – городские жители (80 %), в основном, это дети из неблагополучных семей. Причины их отчуждения от семьи – жестокое обращение, нежелание учиться в школе и конфликт с родителями на этой почве, ощущение своей ненужности, отсутствие заботы родственников. В 2000 г. на учете в комиссиях по делам несовершеннолетних состояло более 243 тыс. семей, в которых родители в необходимой мере не выполняли своих обязанностей. Растет количество удовлетворенных судами исков о лишении родительских прав (в настоящее время 27,64 тыс. 17 человек), число родителей, дееспособность которых в отношении детей ограничена. Дети, лишенные родительского попечения, нередко остаются безнадзорными. За ними не всегда своевременно устанавливается опека (попечительство). В 2000 г. из состоящих на учете в милиции 12,7 тыс. детей, лишенных родительского попечения, почти треть не имели опекунов и попечителей, не получали положенного им пособия от государства. Реальная эффективность проводимой в стране политики в области профилактики детской безнадзорности остается крайне низкой. Малочисленны и научные исследования проблем детской беспризорности и безнадзорности. Пожалуй, одним из серьезных является зондажное исследование, проведенное Центром социологических исследований Министерства образования РФ в 2002 г., в котором изучались показатели устойчивых тенденций и причин беспризорности в 23 субъектах РФ в форме полуформализированного-полусвободного интервью с 2002 беспризорными. Обобщение данных позволило определить структуру, качественный состав семьи беспризорных и характер взаимоотношения с ней, в том числе мотивы ухода из детского дома и семьи, характер миграции беспризорных и безнадзорных, сроки их пребывания «на улице», мотивы бродяжничества, структуру постоянного местопребывания в период бродяжничества, образ жизни и состояние здоровья, уровень грамотности, включенность в групповые отношения в потенциально девиантной среде, приобщенность к тем или иным формам девиации, ожидания от взрослых, желание или мотивы нежелания вернуться в семью, в детский дом, возобновить учебу, ценностные ориентации и планы на будущее. Для определения социально-психологического портрета беспризорных представляется важным привести некоторые результаты этого интересного исследования. Было установлено, что в составе «детей улиц» примерно 70 % – это безнадзорные дети из полных или неполных семей. До 15 % – бежавшие из детских домов и приютов и немногим менее 15 % – от попечителей. Доля бежавших от приемных родителей составляет пример, но 1 % от общего числа «детей улиц». Это означает, что в деле профилактики безнадзорности и беспризорности недостаточно направлять усилия только на детские дома и приюты. Истинные причины лежат в социальном положении многих семей, особенно в регионах, где возрождение экономики запаздывает, велика безработица, криминальный фон общественного быта стал хроническим, у организаций социальной защиты нет средств, а общественные и благотворительные движения находятся еще в зачаточном состоянии либо вообще отсутствуют. Среди беспризорных и безнадзорных дети в возрасте 7–10 лет составляют примерно 20 %, в возрасте 11–14 лет – 60 % и старше 14 лет – 20 %. То есть речь идет о возрастной группе, для которой характерно интенсивное гражданское и нравственное становление. Попав в неблагоприятную среду в таком возрасте, дети подвергаются риску социальной деградации, и большинство из них становятся потерянными для общества, как в физическом, так и в гражданском и моральном плане [114, с. 32–35]. Имеются три важные причины, по которым дети и подростки решаются на бродяжничество. Главная из них, на которую указали 40,5 % опрошенных беспризорных, – пьянство родителей. Следующая важная причина –отсутствие одного или обоих родителей. Третья причина – физическое насилие над детьми со стороны родителей. Нравственная атмосфера в семьях беспризорных очень тяжелая. Она характеризуется следующими показателями: в 72 % семей кто-то из родителей, других родных пьет или потребляет наркотик; в 24 % семей кто-то находится в местах заключения; в 21 % семей кто-то тяжело болеет; в 18 % семей кто-то из родителей лишен родительских прав [114, с. 28–32]. Уже из этих причин явствует, что основной источник беспризорности – это девиантная или конфликтная семья. Этот вывод подтверждается и рядом причин ухода из дома, названных опрошенными беспризорными. Среди них 13,3 % выделили плохое материальное положение в семье, «не кормят», 16,5 % – конфликты с родителями, братьями, сестрами, родными, 8,5 % – «выгнали из дома», 3,2 % – отсутствие жилья, 2,1 % – сексуальные домогательства, приставания со стороны отчима, отца, сожителей матери (в том числе изнасилование – 0,5 %), 10,8 % – родители в разводе, мать или отец водят любовников в дом, 1,4 % – родители лишены родительских прав, 1,1 % – заставляют воровать. До 90 % беспризорных и безнадзорных бродяжничают группами. Эти группы порой состоят из сверстников, но чаще они управляются старшими, эксплуатирующими детский труд. Они заставляют детей попрошайничать, воровать, торговать наркотиками, заниматься проституцией либо помогать сутенерам «сопровождать товар к клиентам». Средний состав групп – 6–7 человек, но бывают группы и по 20 человек, особенно в больших городах и мегаполисах [114, с. 35–38]. 18 Днем беспризорные проводят время на вокзалах, площадях и улицах города, в торговых комплексах, подвалах, подъездах, на чердаках, в парках. Ночью они ютятся в подвалах, подъездах, на чердаках, на вокзалах, в депо, железнодорожных отстойниках вагонов, у знакомых, в притонах, в выселенных домах, в гаражах, на дачах. Средства на жизнь беспризорные и безнадзорные добывают различными способами. Шесть основных способов жизнеобеспечения по степени распространенности среди беспризорных и безнадзорных: попрошайничество, подработка, воровство, помощь знакомых, помощь родных, помощь благотворительных общественных организаций, проституция. Часть беспризорных торгуют наркотиками, снимаются в порнофильмах. У большинства наблюдаются психические расстройства, у 30 % имеются запущенные хронические заболевания. Психическое перенапряжение приводит к нервным срывам, попыткам самоубийства. Среди бродяг, доставляемых в приюты и социально-реабилитационные учреждения, у 12–14 % девочек-подростков выявляются гинекологические заболевания, у 70 % детей – нарушения психики, 15 % имеют опыт употребления наркотических и психотропных средств. Попадая в девиантные группы взрослых, беспризорные стремятся им подражать. В итоге, курят 77 %, потребляют алкогольные напитки 64 %, наркотики – 27 %, имеют опыт половой жизни 30 % беспризорных. Даже среди 7-летних курит каждый четвертый, а среди 8-летних каждый второй; среди 15–17-летних курят 90 % [114, с. 33–35]. Беспризорные и безнадзорные дети оторваны от школы, отличаются слабым интеллектуальным развитием (до 10 % неграмотные), однако многие из них хотят учиться. Но догонять по знаниям своих сверстников в обычных школах им психологически трудно. Они боятся насмешек сверстников и укоров со стороны учителей – ведь это много страдавшие, часто отверженные родителями и обществом, психологически легко ранимые дети. Целесообразно подумать о создании переходных школ, где бывшие беспризорные могут наверстать упущенное в учебе, прежде чем ее продолжить в обычной школе. Среди беспризорных и безнадзорных дети, сбежавшие из детских домов, составляют 11,2 %. Согласно официальным данным, в 2000 г. в федеральный розыск было объявлено примерно 39 тыс. детей, в том числе 27,2 тыс. ушли из дома, а 10,1 тыс. совершили самовольный уход из детских госучреждений. Учитывая тот факт, что незаявленных беспризорных и безнадзорных детей, если они не совершили преступление, милиция задерживает редко, правомерно заключить, что доля бежавших из детских домов не превышает 25 % в общем составе беспризорных и безнадзорных детей по России. Из детских домов дети убегают реже, чем из семьи. Среди опрошенных неоднократно убегали 45 %. Среди убегавших из детского дома многократно, бродяжничают 58,8 %. Из них 42,1 % хотели бы вернуться домой, а в детский дом – только 17,5 % [114, с. 58–65]. Это означает, что реабилитация в детских домах не решает всех психологических проблем беспризорных и безнадзорных детей. Основные мотивы побега из детдома: физическое насилие со стороны сверстников или воспитателей, иногда – учителей (86 %), сексуальные домогательства (4 %), конфликты в школе (2 %), стремление «быть на воле» (8 %). Выяснение у беспризорных того, что важнее всего в жизни, свидетельствует о благоприятном ценностном облике большинства из них. Основная ценность у 56 % – семья, у 35 % – доброта. Это свидетельствует о том, что внутренне, т. е. морально и психологически, большинство беспризорных и безнадзорных детей здоровы: судя по позиции беспризорных в разных городах, из их числа реально приобщить к учебе можно 75–80 %. Подавляющее большинство – 87 % беспризорных и безнадзорных в будущем намерены работать, в основном на предприятии или в сфере услуг. Из числа беспризорных 81 % хотят в будущем создать семью и иметь собственных детей [114, с. 42–60]. По мнению 67,3 % беспризорных, взрослые, при желании, могут помочь изменить их жизнь к лучшему. Отсутствие заинтересованного внимания (эмпатии) к ребенку со стороны взрослых деформирует его представления о самом себе, усиливает неадекватную самооценку, жестокость в семье порождает недоверие к взрослым, чувство опасности, трудности в общении. Возможно, именно для компенсации такой редуцированной потребности в общении в качестве «коммуникативного допинга» они используют алкоголь и токсические вещества. Ученые (Н.Н. Толстых, С.А. Кулаков) обнаруживают отсутствие у этих подростков мотивов, связанных с перспективой, планами на более или менее отдаленное будущее. Их эмоциональное состояние и поведение определяют главным образом сиюминутные события. Это проявление называют «психогенным инфантилизмом». 19 Итак, обобщенное представление об адаптационных и дезадаптационных процессах в детской среде еще только формируется. Социологические исследования затрагивают отдельные и конкретные проявления дезадаптации, а ведомственная статистика часто и справедливо критикуется. Однако уже имеющееся данные достаточно тревожны. Основными источниками дезадаптации являются кризисные процессы в обществе, в особенности деградация семейных отношений. Институт семьи оказывается не в состоянии осуществлять свою важнейшую функцию. Как известно, в Конвенции о правах ребенка сказано: «Родитель(и) или другие лица, воспитывающие ребенка, несут основную ответственность за обеспечение... условий жизни, необходимых для развития ребенка», право которого на «уровень жизни, необходимый для физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития ребенка», признается всеми странами, подписавшими конвенцию [49, с. 323–365]. Реализация ответственности зависит не только от родителей, но и от общественного интереса, который реализуется в государственной семейной политике. Сейчас социальная патология захватила микроуровень воспроизводственных отношений. Страна рискует встретить следующее десятилетие с поколением, весомая часть которого поражена социальными болезнями. В кризисном обществе дезадаптация (отход от общественных норм) оказывается вынужденным условием адаптации детей и подростков к ситуациям риска. Дезадаптация и ее проявления в общепринятом ценностном значении становятся в восприятии детей новой нормой, которой надлежит следовать. Меняются детские игры, фольклор, речь, словом, вся детская субкультура, ее ценностно-смысловое ядро. Не менее весомым фактором дезадаптации выступает неэффективная и близорукая социальная политика государства, которая сейчас не способна обеспечить сохранность и развитие социальной адаптации и реабилитации. Дело здесь не в дефиците ресурсов, а в отсутствии заинтересованности «оффшорной элиты». Уровень дезадаптации детей в российском обществе превысил пределы безопасности, в связи с этим развитие структур социальной реабилитации является важнейшим условием не только социального прогресса, но и в целом выживания государства. Необходима национальная программа адаптации и преодоления последствий дезадаптации детей в формируемом обществе. Глава 2. СУЩНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ Понятие социальной реабилитации нуждается в уточнении вследствие, прежде всего, своей сложности. В научной литературе существуют неоднозначные, порою противоречивые точки зрения на этот социальный институт. Это касается его содержания, составных элементов, основных направлений. Кроме того, социальная реабилитация – развивающееся явление. Это как раз тот случай, когда практика опережает теорию. Отсюда – важность обобщения эмпирического опыта. По наблюдениям авторов, именно в социальной реабилитации наиболее полно выражается государственный интерес, однако это направление недостаточно проявлено в деятельности социальных учреждений. 2.1. Социальная реабилитация: содержание и основные направления Проблема реабилитации является комплексной, поэтому к ней обращаются представители различных социальных наук – педагогики, социологии, социальной философии, социальной психологии и антропологии и т.д., которые, естественно, используют методологические подходы, свойственные их базовой науке. Современное состояние исследования определяется огромным числом специальной медицинской, психологической и педагогической литературы по реабилитации, из которой можно составить целые библиотеки. Однако в целостном виде реабилитация изучена недостаточно. Первая в нашей стране конференция по проблеме социальной реабилитации состоялась в 1992 г. в Москве. В Иркутске в 1997 и 2001 гг. проведены российская и международная конференции по исследуемой проблеме. Методический аспект социальной реабилитации наиболее полно рассмотрен в публикациях ВНИК «Социальная реабилитация детей с ограниченными возможностями» при Курском государственном медицинском университете, в серии материалов, изданных в 1998–1999 гг. под эгидой Министерства труда и социального развития РФ и разработанных Санкт-Петербургским НИИ 20 экспертизы трудоспособности и организации труда инвалидов в содружестве с институтами РАМН. Отсюда – естественное внимание к медицинским аспектам проблемы, хотя следует отметить проработку таких понятий, как комплексная реабилитация и реабилитационный потенциал личности. Новый импульс в изучении теории реабилитации с точки зрения процесса внесли педагоги и психологи (А.В. Гербеева, Г.М. Иващенко, Р.В. Овчарова, Л.Г. Шульга и др.). Их исследования исходят из общетеоретических положений о субъект-субъектных отношениях в процессе организованного взаимодействия. Изучаются психологические особенности детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, их резервные возможности, мотивация. Эти работы дополнены выводами ученых, изучавших условия реабилитации в социальных центрах для детей-сирот, в закрытых учреждениях и детских домах (М.Ю. Кондратьев, A.M. Прихожан, Л.Б. Филонов, Н.Н. Толстых, В.А. Торхова, Е.И. Цымбал). Социальная реабилитация освещалась А. Мухоевой, К.Н. Новиковой, А.И. Осадчей. Особенно интересны работы Е.И. Холостовой и Н.Ф. Дементьевой, посвященные социальной реабилитации людей с нарушениями в развитии. Следует отметить труды социальных педагогов, выделяя среди них: исследующих педагогическую поддержку (Е.И. Казанкова); изучающих условия включения клиентов в различные виды реабилитирующей деятельности (Н.П. Вайзман, А.В. Гордеева, В.В. Морозов, Л.Г. Шульга); исследующих возможности среды как условия реабилитации (Г.М. Иващенко, Л.Я. Олиференко, В.А. Иванников); выявляющих условия, при которых личность реабилитанта способна проявить свои субъектные качества (М.Ю. Кондратьев, A.M. Прихожан, Н.Н. Толстых, Л.Б. Филонов). Проблема методологических оснований социальной реабилитации как процесса восстановления способностей человека для полноценной жизни практически не исследована. При поверхностном анализе эта проблема выглядит избыточной или схоластической, особенно для практиков. Однако без них не обойтись. Не будем забывать, что те или иные методологические основания, вольно или невольно, уже заложены в федеральные или региональные программы. Выявление сущности какого-либо социального явления или института означает определение его основных черт или особенностей. Это достигается путем структурно-функционального анализа составных характеристик этого явления или через сравнение этого явления с родственными или с более общими понятиями. В нашем исследовании предпринимается попытка использовать оба подхода. Вначале рассмотрим связь реабилитации с понятием «социализация». Общетеоретические проблемы социальной реабилитации и социализации анализировались в трудах отечественных ученых, из которых следует выделить работы А.М. Панова, Е.И. Холостовой, Н.Ф. Дементьевой, Л.С. Алексеевой, Г.И. Камаевой, Ю.А. Блинкова, С.А. Игнатьевой, Н.К. Горшуновой, Э.А. Манукян, С.А. Беличевой и др. Автором термина «социализация» является американский социолог Ф.Г. Гиддингс, который в 1887 г. в книге «Теория социализации» употребил его в значении, близком к современному – развитие социальной природы или характера индивида, подготовка человека к социальной жизни. Социализация – процесс социокультурного становления личности, усвоения индивидом образцов поведения, психологических механизмов, социальных норм и ценностей, необходимых для успешного функционирования в обществе, к которому он принадлежит [89, с. 94]. Существуют два подхода, расходящихся между собой в понимании роли самого человека в процессе социализации. Первый подход предполагает пассивную позицию человека в процессе социализации, а саму социализацию рассматривает как процесс его адаптации к обществу, которое формирует каждого своего члена в соответствии с присущей ему культурой. Этот подход называется субъект-объектным (общество – субъект воздействия, а человек – его объект). У истоков этого подхода стоял французский ученый Э. Дюркгейм и американский исследователь Т. Парсонс. Сторонники второго подхода исходят из того, что человек активно участвует в процессе социализации и не только адаптируется к обществу, но и влияет на свои жизненные обстоятельства и на себя самого. Этот подход определяется как субъект-объектный. Основоположниками этого подхода являются Ч. Кули и Дж. Г. Мид. Н. Смелзер понимал социализацию как процесс накопления людьми опыта и социальных установок, соответствующих их ролям. По его мнению, успешная социализация обусловлена тремя факторами: ожиданиями, изменением поведения и стремлением к конформизму. Смелзер отмечал, что социализация дает возможность взаимодействовать и обеспечивать сохранение общества в ходе смены поколений. На социализацию значительное воздействие оказывают биологические и культурные факторы [89, с. 36]. 21 Социализация конкретных людей в любом обществе протекает в различных условиях, для которых характерно наличие тех или иных многочисленных опасностей, оказывающих влияние на развитие человека. Поэтому объективно появляются целые группы людей, становящихся или могущих стать жертвами неблагоприятных условий социализации. Факторами превращения человека в жертву неблагоприятных условий социализации могут стать общество и государство, в котором он живет. Так, в любом обществе есть инвалиды и сироты, но условия их социализации и жизни могут значительно различаться в зависимости от уровня экономического развития и социальной политики государства; инвестиций в сферу социальной защиты, системы социальной реабилитации, профессиональной подготовки и трудоустройства, законодательства, определяющего права сирот и инвалидов, и обязанности по отношению к ним общественных и государственных институтов. Соответственно и статус, и субъективное состояние сирот и инвалидов зависят от этих обстоятельств. Немаловажное значение в превращении человека и целых групп в жертву неблагоприятных условий социализации имеют специфические особенности тех поселений, конкретных микросоциумов, в которых они живут: экономические условия жизни населения, производственная и рекреативная инфраструктуры, социально-профессиональная и демографическая структуры населения, его культурный уровень, социально-психологический климат. Близким понятием к социальной реабилитации является повторная социализация – подготовка индивида к вступлению в культуру и социальное окружение, которые стали для него непривычными из-за кризиса, травм, изменения жизненных обстоятельств. Например, в такую ситуацию попадает подросток, вернувшийся после пребывания в спецшколе. В условиях специализированного реабилитационного учреждения дети также осваивают новое социальное окружение, новую систему отношений с людьми, новые социальные нормы. К этому понятию примыкает ресоциализация – организованный социально-педагогический процесс по восстановлению социального статуса, утраченных или несформированных социальных навыков дезадаптированных детей и подростков; переключение их социальных установок и референтных ориентаций на новые, позитивно ориентированные отношения и виды деятельности в педагогически выстроенной среде. Адаптация Дезадаптация Социализация Ресоциализация Социальная реабилитация Итак, социализация указывает на процесс адаптации человека к обществу, а нарушения в этом процессе порождают потребность в реабилитации. В этом значении анализируемое нами понятие близко к ресоциализации. Отличие в том, что реабилитация делает акцент на восстановлении способностей человека самому преодолевать неблагоприятные обстоятельства, в понятии ресоциализация акцент делается на весь спектр факторов, в том числе, например, и на материальные факторы. Со многими негативными проявлениями в детско-юношеской среде, требующими социального контроля и социальной реабилитации, ассоциируется девиантность. В зарубежной науке социология девиантного (отклоняющегося) поведения сложилась как самостоятельная научная и учебная дисциплина. В России эта наука не имеет такого теоретического статуса: она на пути становления и развития. Тем не менее, ни у зарубежных, ни у отечественных авторов нет единой точки зрения на термин «отклоняющееся поведение». Одни исследователи считают, что речь должна идти о любых отклонениях от одобряемых обществом социальных норм, другие предлагают включить в это понятие только нарушения правовых норм, третьи – различные виды социальной патологии (убийство, наркотизм, алкоголизм и т.п.). Дело в том, что девиантное поведение всегда связано с каким-либо несоответствием человеческих поступков, действий, видов деятельности, распространенных в обществе или группах, 22 нормам, правилам поведения, идеям, стереотипам, ожиданиям, установкам, ценностям. Так, например, по мнению А. Коэна, отклоняющееся поведение – это такое поведение, которое идет вразрез с институализированными ожиданиями, т. е. с ожиданиями, разделяемыми и признаваемыми законными внутри социальной системы. Девиантным называют поведение, которое не соответствует общепринятым нормам и ролям. При этом одни ученые предпочитают в качестве точки отсчета («нормы») использовать экспектации (ожидания) соответствующего поведения, а другие – аттитюды (эталоны, образцы) поведения. Некоторые полагают, что девиантными могут быть не только действия, но и идеи (взгляды). Девиантное поведение нередко связывают с реакцией общества на него и тогда определяют как отклонение от групповой нормы, которое влечет за собой изоляцию, лечение, тюремное заключение или другие наказания нарушителя. Оформление проблемы девиантности, как относительно самостоятельной, начало складываться в трудах отечественных ученых: А.А. Александрова, С.А. Беличевой, Б.С. Братуся, Л.С. Выготского, В.П. Кащенко, А.А. Реана, А.А. Габиани и др. Следует заметить, что в отечественной психолого-педагогической литературе проблемы, посвященные девиантному поведению, связаны главным образом с трудными детьми и подростками, которые представляют собой группу повышенного социального риска. В науке существует несколько понятий, характеризующих эту социальную группу подростков: «трудновоспитуемые», «кризисные», «педагогически запущенные», «дезадаптивные», «асоциальные» и др. При этом считается, что поведение подростков отличается рядом особенностей: недостаточностью жизненного опыта и низким уровнем самокритики, отсутствием всесторонней оценки жизненных обстоятельств, повышенной эмоциональной возбудимостью, импульсивностью, двигательной и вербальной активностью, внушаемостью, подражательностью, обостренностью чувства независимости, стремлением к престижу в референтной группе, негативизмом, неуравновешенностью возбуждения и торможения. При оптимальных условиях воспитания указанные особенности подростков могут быть нейтрализованы соответствующей социально-положительной деятельностью. При неблагоприятных социальных условиях эти особенности «катализируют» вредные влияния, приобретают негативную направленность. Следует признать справедливым утверждение Д.И. Фельдштейна о том, что самоутверждение подростка может иметь социально-полярные основания – от подвига до правонарушения. И.С. Кон утверждает, что стремление к лидерству и престижности как поиск самоутверждения может нанести серьезный урон самосознанию, порождать честолюбие, неадекватность самооценки личностных свойств, противоречивость во взаимоотношениях с окружающими. На поведение подростка оказывают влияние и складывающаяся «система отношений», особенности взаимоотношений с учителями, положение в классе, психологическая атмосфера в школе, отношение учащихся к обучению, классу, самой школе, своим сверстникам, своему будущему, жизненным целям. На значимость для подростка принадлежности к неформальным группам, к асоциальным и антисоциальным компаниям, руководимым правонарушителями, его социально-статусного положения в микросоциальных, социометрических взаимоотношениях указывают Я.Л. Коломинский и другие авторы. По данным А.В. Мудрика и И.С. Кона, типичными чертами мировоззрения подростков являются стремление к новизне, к оригинальности поведения (в том числе и отклоняющегося), желание понимать, бороться, достигать, утверждаться, пытаться изменить существующую систему оценок и взглядов, принятых в среде ближайшего окружения. Это становится почвой для становления девиантного поведения. В отечественных исследованиях девиантное поведение в основном объясняется двумя причинами: несовпадением требований нормы с требованиями жизни, с одной стороны, и несоответствием требований жизни интересам данной личности – с другой. Это вызвано противоречивостью развития общества. Видимо, основным здесь является несовпадение между стабильностью и мобильностью общества как системы. Общество ориентирует индивида на конформное поведение, что является условием социальной стабильности, и в то же время – объективно требует от него инициативности, т.е. выхода за рамки общепринятых стандартов. Поэтому социализация личности всегда включает в себя как конформное, так и неконформное поведение. Итак, девиантное поведение – поведение, характеризующееся устойчивым, повторяющимся нарушением социальных норм и правил; поступки, действия человека, не соответствующие официально установленным или фактически сложившимся в данном обществе нормам и правилам [89, с. 198]. 23 Девиация включает в себя девиантное, делинквентное и криминальное поведение. Типичными проявлениями девиантного поведения являются ситуационно-обусловленные детские и подростковые поведенческие реакции, такие как демонстрация, агрессия, вызов, самовольное и систематическое отклонение от школьных занятий или трудовой деятельности; систематические уходы из дома и бродяжничество, пьянство и алкоголизм детей и подростков; ранняя наркотизация и связанные с ней асоциальные действия; антиобщественное поведение и иные действия сексуального характера; попытки суицида. Делинквентное (от лат. Delinguens – «совершающий проступок» и провинность, или более точно, психологическая тенденция к правонарушению) – преступное, криминальное – поведение гораздо более опасное для общества, чем девиантное. Не случайно оно вызывает со стороны государства активные действия по его пресечению и наказанию преступника. В то же время микросредовые ценности (даже когда сама по себе среда не противоправна, ориентированна) могут реабилитировать правонарушителя в собственных глазах, и порой вместо раскаяния он чувствует себя несправедливо обиженным. Делинквентное поведение, в отличие от девиантного, характеризуется как повторяющиеся асоциальные проступки детей и подростков, которые складываются в определенный устойчивый стереотип действий, нарушающих правовые нормы, но не влекущие уголовной ответственности из-за их ограниченной общественной опасности или недостижении ребенком возраста, с которого начинается уголовная ответственность. Выделяются следующие типы делинквентного поведения: - агрессивно-насильственное поведение, включая оскорбления, побои, поджоги, садистские действия, направленные, в основном, против личности человека; - корыстное поведение, включая мелкие кражи, вымогательства, угоны автотранспорта и другие имущественные посягательства, связанные со стремлением получить материальную выгоду; - распространение и продажа наркотиков. Криминальное поведение определяется как противоправный поступок, который по достижению возраста уголовной ответственности служит основанием для возбуждения уголовного дела и квалифицируется по определенным статьям уголовного кодекса. Криминальному поведению, как правило, предшествуют различные формы девиантного и деликвентного поведения. Наиболее серьезные виды отклоняющегося поведения рассматривают как социальную патологию. К ним относятся преступность, алкоголизм, наркомания и токсикомания, проституция, суицид и некоторые другие проявления отклоняющегося поведения. Итак, социальная девиация является поставщиком клиентов для социальной реабилитации. Поскольку девиация, как и норма, естественна и неизбежна, то и объекты для социальной реабилитации всегда найдутся. Проблема только в количестве девиантов и степени общественной опасности отклоняющегося поведения. Таким образом, сопоставление основных понятий показывает, что социальная реабилитация охватывает определенный класс явлений, связанных с восстановлением нарушенных или временно утраченных способностей человека и достижением им необходимого для самореализации социального статуса. Социальная реабилитация уже по значению, чем понятие «социализация» и акцентирует внимание на выход человека в режим самообеспечения и самостоятельной организации своей жизни. В отличие от социализации, социальная реабилитация имеет определенный временной интервал, когда происходит восстановление способностей человека или исчерпывается его реабилитационный восстановительный потенциал. Обратимся непосредственно к анализу термина «реабилитация», который в российской актуальной культуре является заимствованным. Появление в языке новых понятий и утверждение их в качестве привычных связано с рядом причин, в том числе и не всегда легко объяснимых. Однако чаще всего новые термины приживаются в том случае, если для явления в языке нет соответствующих языковых аналогов. Так, например, утвердились понятия «хоспис», «эвтаназия», обозначающие явления, укрепившиеся в иной цивилизации и приходящие вместе с культурным транзитом. Понятие «реабилитация» с его богатым и многогранным содержанием вначале возникло в медицине. Оно было введено для характеристики одного из третичных видов профилактики (по определению Европейского регионального бюро ВОЗ). Первый подразумевает профилактику, предупреждение аномальных социальных явлений, связанных со здоровьем, второй – их лечение, а третий направлен на предотвращение осложнений и негативных последствий болезни, готовность к 24 встрече с неизвестным, восстановление нарушенного здоровья. Постлечебная программа называлась реабилитационной. Влияние этого подхода иногда подчеркивается в термине «медико-социальная реабилитация» (Н.Ф. Дементьева, Э.В. Устинова). Rehabilitation формирует понятийный ряд, связанный с восстановлением способностей, умений, дарований, компетенции людей, потерявших возможности для полноценной самореализации в обществе. Выделялся объект реабилитации – больной (в отличие от исследований в области социальной работы, где реабилитанты представлены как объекты, а реабилитационные институты и учреждения – как субъекты взаимодействия (M.B. Фирсов, С.И. Григорьев, Е.И. Холостова). В педагогических работах реабилитация рассматривается как субъект-субъектный процесс, средства оказания помощи – медицинские и цели реабилитации – социальное функционирование. Сам же процесс реабилитации определялся как восстановление. Для того чтобы подчеркнуть целевую установку медицинской реабилитации, ее трансформировали в двуединую комплексную программу, где есть два достаточно самостоятельных раздела: медицинский и социальный. Постепенно социальный раздел начинает занимать все большее место, а содержание приобретает комплексный характер. Комплексная реабилитация – системное понятие, которое включает взаимосвязанные элементы концептуального плана и частные технологии социальной работы при решении конкретных вопросов. Авторы пятитомного издания, посвященного комплексной реабилитации детей с нарушениями в развитии (СПб., 1998–1999), понимают комплексность как единство медицинской, психологической, педагогической и социальной реабилитации. При этом подчеркивается и отдельно рассматривается роль и функции родителей, социального окружения. Применительно к деятельности социально-реабилитационного центра это означает интеграцию (а не противоположение) медицинских, психологических и педагогических знаний для восстановления социально значимых способностей человека. В основе интеграции лежит неудовлетворенность ведомственной раздробленностью социализации детей и подростков, оказавшихся в затруднительной ситуации. Оптимальное сочетание медицины, педагогики и психологии соответствует базовой триаде – дух, душа и тело или, на другом понятийном горизонте, – субстанциональной, аналитической и качественной компонентам бытия человека. Закрепленность того или иного подхода за стороной триады условна, ибо, например, логотерапия важна и в психологии, и в педагогике. Кроме того, в зависимости от категории подопечных на первый план может выдвигаться та или иная сторона триады. С конца XIX в. термин «реабилитация» активно вводится в теорию и практику социальных наук. Границы исследования значительно расширяются. Предметом изучения становятся процессы развития человека и последствия реабилитации в условиях закрытых (тюрьма) или приближенных к ним учреждений (интернаты для лиц с нарушением здоровья, дома-интернаты для престарелых, детские дома). В поле зрения оказываются явления обедненности жизненного опыта человека, находящегося в условиях изоляции от окружающего мира. Накапливаются сведения, и происходит классификация опыта работы тех институтов, которые реализуют различного рода реабилитационные программы. Зачастую от вида института помощи определяется и вид реабилитации. Общественные организации, фонды, благотворительные общества называют свои центры социально-реабилитационными, подчеркивая, таким образом, значимость и особенность объекта, оказывающего помощь. Предварительно отметим, что объекты реабилитационного воздействия многообразны. Ими могут стать многие люди – больные, участники военных действий, жертвы природных и техногенных катастроф, насилия в семье, дети, оставшиеся без попечения родителей, бывшие заключенные. Н.А. Шушарин предлагает проводить социальную реабилитацию жертв информационно-психологических войн ХХ в. [100, т. .2, с. 65]. Сейчас уже говорят о необходимости реабилитировать тех, кто попадает в зависимость от компьютерных технологий, тоталитарных сект. В целом, в социальной реабилитации нуждаются люди, испытавшие кратковременное или длительное потрясение и не способные сами справиться с возникшими при этом последствиями. Особым объектом социальной реабилитации являются дети. Главное в том, что социальный статус человека в периоде детства низок, он не способен самостоятельно решать ряд проблем и в силу этого особо уязвим. Специфика такой реабилитации определяется: 1) незавершенностью процесса личностного развития. Ребенок – человек в состоянии развития; 2) интенсивностью эмоциональных переживаний собственных проблем; 3) малыми возможностями собственного участия в социальной реабилитации; 25 4) сложным материальным положением современной семьи и другими факторами. Социальная реабилитация сталкивается с двумя типами объектов: один из них имеет трудности в социальной адаптации вследствие объективно сложившихся обстоятельств (рождение в неблагополучной семье, генетические сбои и т.д.), другой тип представлен группой детей, у которых процесс социализации был прерван (бродяжничество, сиротство, миграция и т.д.). Разумеется, между этими типами нет жесткой границы. Спецификой нашего понимания цели и, соответственно, направлений, форм и методов реабилитации является объективная необходимость гуманистического подхода. Он разделяется многими исследователями, считающими, что в основе эффективных социальных технологий должна быть концепция активной деятельности и творческой модели личности как главного условия успешной реабилитации, успешной социальной работы с инвалидом [100, с. 113]. Существенное значение имеет антропоцентрический подход в работах Г.М. Андреевой, И.И. Бецкого, Л.С. Выготского, Ф. Гиддингса, В.П. Кащенко, А.В. Мудрика, Ж. Пиаже, Г. Тарда, Ю. Хабермаса, Э. Эриксона и других ученых. Среди литературы по гуманистическому подходу в социальной реабилитации выделяется работа консультанта Американской ассоциации лагерей А. Беверли Бола, в которой значительное внимание уделено проблеме интеграции детей-инвалидов в среду сверстников при сохранении личностной самобытности ребенка. Незаменимым пособием можно считать книгу Д. Вернера «Реабилитация детей-инвалидов», изданную в Москве в 1995 г. Возможно, в самой исходной постановке проблемы гуманизма как основания социальной реабилитации не содержится новизны, ибо в целом реабилитация всегда преследовала цель помощи человеку. Но все дело в акцентах. Во-первых, дореформенный российский гуманизм был опекающим, ставил человека в позицию «принимающего дары». Государственный патернализм приводил к пассивности человека в ситуациях социальной реабилитации. Сейчас же требуется иное. Как отметил Т. Шанин, современный социальный работник «видит свою задачу в том, чтобы человек, которому он помогает, смог обходиться без этой помощи и без социального работника, что и ставится теперь критерием социального успеха… Главная цель здесь всегда состоит в том, чтобы вернуть клиенту способность действовать самостоятельно в наличных социальных условиях»1. Гуманистическая цель социальной реабилитации – активизировать самозащитные свойства человека, в том числе его способности отстаивать свои права и занимать активную позицию в восстановлении своих собственных способностей. Во-вторых, современный гуманизм отстаивает ценность человека в принципе, а не только в зависимости от его общественной пользы. Это способствует преодолению равнодушного, а то и пренебрежительного отношения к детям с особыми потребностями (in-valid – не имеющий цены, бесполезный). В условиях коммерциализации социальной системы это отношение усилилось, реализовалось, например, в отмене налоговых льгот для предприятий общества слабовидящих. Текущие реформы социальной сферы вновь свидетельствуют об эгоизме здоровых по отношению к слабым и больным. В-третьих, современный гуманизм преодолевает «атомарность» ренессансного гуманизма и его современные либеральные трактовки. Можно сказать, что современный гуманизм социален, он рассматривает человека в единстве с его социоприродной средой2. Соответственно и объектом социальной реабилитации является жизненная среда ребенка, а не только личность. В-четверых, современный гуманизм стремится конкретизировать содержание своей самореализации. Легко любить и сочувствовать абстрактному человеку, труднее иметь дело с непосредственно окружающими нас людьми. Вслед за К. Роджерсом авторы отстаивают важное значение помогающих отношений в обществе. Под этим относительно новым понятием подразумеваются органически присущие (но не всегда реализуемые) действия по поддержанию дееспособности людей в повседневной жизни. По своей направленности помогающие отношения противоположны конкуренции, опираются на генетически заложенные способности к кооперации и взаимоподдержке. В центре гуманистического подхода находится проблема восстановления и развития способностей человека, в том числе и активизация его самозащитных качеств. 1 Взаимосвязь социальной работы и социальной политики. – М., 1997. – С. 20–21. См. подробный анализ особенностей современного гуманизма в сборнике: Современный гуманизм: проблемы и перспективы. Под ред. В.А. Решетникова – Иркутск, 2004. 2 26 Способности человека – «индивидуальные особенности личности, являющиеся субъективными условиями успешного осуществления определенного рода деятельности. Способности не сводятся к имеющимся у индивидов знаниям, умениям, навыкам. Они обнаруживаются, прежде всего, в быстроте, глубине и прочности овладения способами и приемами некоторой деятельности и являются внутренними психическими регуляторами, обусловливающими возможность их приобретения» [104, с. 55]. Учитывая важность понятия способностей, представляется необходимым рассмотреть его подробнее. Сущность способностей исследовалась долгое время в двух аспектах. 1. Способности анализировались как особые силы, передающиеся по наследству и изначально присущие человеку. Так, например, дворянство трактовалось как слой, совокупность родов, члены которого изначально благородны, отважны именно потому, что такими были их далекие предки. В жизни это жестко закрепилось в социальной сфере через кастовую систему. Например, в Индии до сих пор доступ к высшим должностям в государстве невозможен для выходцев из низших каст. Они должны работать и жить в рамках предписанных им социальных ролей. Однако социальная динамика всегда порождала факты, противоречащие этому. Выходцы из низших страт оказывались деятельными людьми, которые создавали новые знания и новые виды отношений. Вспомним из российской истории фигуры Ломоносова, Меньшикова, Екатерины, из французской истории Жанну д`Арк и т.д. Социальные революции, сметая иные сословия, тут же ставили на их место другие. В послереволюционной России приоритет отдавался лицам рабоче-крестьянского происхождения, а в постперестроечной России нувориши лихорадочно ищут доказательства своего дворянского происхождения, а то и покупают дворянский титул у проходимцев. Однако не все так просто в концепции врожденных способностей. Историки могут привести примеры плодотворных династий купцов, предпринимателей, деловых людей, мастеровых. Более того, отрыв от родовых связей, характерный особенно для Сибири, усугубляет атомизацию социальных связей человека, снижает его чувство ответственности перед предками. Восстановление генеологического древа может выступить даже формой реабилитации человека. 2. Теориям наследственности всегда противостояла точка зрения о решающем влиянии социального окружения или воспитания на развитие способностей. В философии Локка, в идеологии французского Просвещения укреплялся тезис о полной зависимости индивида от условий его деятельности. Человек представал как tabula rasa – чистая доска, на которую общество наносит изображение. Фактор научения или воспитания считался решающим в развитии человека. В свое время это имело важное значение для процесса эмансипации человека, высвобождения его от тенет сословных предрассудков. Все люди рождаются равными – утверждали гуманисты. Юридическое равенство возможностей человека значимо и в наше время. Сторонников этого подхода всегда ставила в тупик проблема девиации, например, преступности. Не всегда ворами и убийцами становились выходцы из неблагополучных семей. При равных социальных условиях люди вырастали различными членами общества. Стабильным оставался и процент душевнобольных. Это и другое ставило под сомнение концепции «чистой доски». Попытка преодоления противоречивости подходов была предпринята в марксизме на основе диалектики внутреннего и внешнего. Анатомо-физиологические возможности и наследственность выступают как предпосылка способностей, реальными их делает разнообразная деятельность человека и его взаимодействия с другими людьми. Однако на практике утвердилась социологизированная трактовка способностей человека и их развития. Современные трактовки способностей и их развития варьируются в значительной степени. В педагогических концепциях сохранился неявный акцент на возможности неограниченного развития способностей человека, отсюда и некоторый утопизм в трактовке границ и возможностей реабилитации. Социальная реабилитация исходит из возможности компенсаторного развития способностей. Реальностью является сложная иерархия способностей. У человека, кроме биологически обусловленных, есть способности, обеспечивающие его жизнь и развитие в социальной среде. Это общие и специальные высшие интеллектуальные способности, основанные на пользовании речью и логикой, теоретические и практические, учебные и творческие, предметные и межличностные. Общие способности включают те, которыми определяются успехи человека в самых различных видах деятельности. Специальные способности определяют успехи человека в специфических видах деятельности, для осуществления которых необходимы задатки особого рода и их развитие. К таким способностям можно отнести музыкальные, математические, лингвистические, технические, литературные, художественно-творческие, спортивные и ряд других. 27 Наличие у человека общих способностей не исключает развития специальных и наоборот. Нередко общие и специальные способности сосуществуют, взаимно дополняя и обогащая друг друга. Теоретические и практические способности отличаются тем, что первые предопределяют склонность человека к абстрактно-теоретическим размышлениям, а вторые – к конкретным, практическим действиям. Такие способности, в отличие от общих и специальных, напротив, чаще не сочетаются друг с другом, вместе встречаясь только у одаренных, разносторонне талантливых людей. Учебные и творческие способности отличаются друг от друга тем, что первые определяют успешность обучения и воспитания, усвоения человеком знаний, умений, навыков, формирование качеств личности, в то время как вторые – создание предметов материальной и духовной культуры, производство новых идей, открытий и изобретений, словом – индивидуальное творчество в различных областях человеческой деятельности. Способности к общению, взаимодействию с людьми, а также предметно-познавательные способности – в наибольшей степени социально обусловлены. В качестве примеров способностей первого вида можно привести речь человека как средство общения (коммуникативная функция речи), способности восприятия и оценивания людей, способности социально-психологической адаптации к различным ситуациям, способности входить в контакт с людьми, располагать их к себе, оказывать на них влияние и т.п. Успех в какой-либо деятельности определяют не отдельные способности, а лишь их удачное сочетание, именно такое, какое для данной деятельности необходимо. Практически нет такой деятельности, успех в которой определялся бы лишь одной способностью. С другой стороны, относительная слабость какой-нибудь одной из способностей не исключает возможности успешного выполнения той деятельности, с которой она связана, так как недостающая способность может быть компенсирована другими, входящими в комплекс, обеспечивающий данную деятельность. К примеру, слабое зрение частично компенсируется особым развитием слуха и кожной чувствительности. У инвалидов нередко встречаются компенсаторные способности, когда какой-либо орган берет на себя функции больного. Многоплановость и разнообразие видов деятельности, в которые одновременно включается человек, выступают как одно из важнейших условий комплексной и разносторонней реабилитации. В этой связи следует обсудить основные требования, которые предъявляются к деятельности, развивающей способности человека. Это следующие: творческий характер деятельности, оптимальный уровень ее трудности для исполнителя, должная мотивация и обеспечение положительного эмоционального настроя в ходе и по окончании выполнения деятельности. Если выполняемая деятельность находится в зоне оптимальной трудности, т.е. на пределе возможностей человека, то именно она ведет за собой развитие его способностей, реализуя то, что известный психолог Л.С. Выготский называл зоной потенциального развития [16]. Отсюда и необходимость формирования проблемной среды реабилитации. Деятельность, не находящаяся в пределах этой зоны, гораздо в меньшей степени ведет за собой развитие способностей. Если она слишком проста, то обеспечивает лишь реализацию уже имеющихся способностей, если же она чрезмерно сложна, то становится невыполнимой и, следовательно, также не приводит к формированию новых умений и навыков. В процессе реабилитации развитие идет обычно поэтапно, когда последовательно решаются задачи повышенной трудности и одновременно создаются возможности для решения более трудных задач. Итак, потребность в реабилитации возникает в том случае, если у человека нарушается процесс развития или реализация способностей, возникает необходимость компенсации утраченных способностей или их переориентации. Восстановление способностей собственно и является содержанием реабилитационной деятельности. Важной проблемой является структура реабилитации. От ее понимания и правильного определения зависят направления деятельности реабилитационных центров. В «Словаре– справочнике по социальной работе» выделяются виды реабилитации: медицинская, психологическая, педагогическая, социально-экономическая, профессиональная, трудовая терапия, бытовая, спортивная3. Эти и другие формы реабилитации имеют социальную направленность. Одним из наиболее общих понятий является социальная реабилитация. Понятие «социальное», как известно, многозначно само по себе. Оно может означатъ интегративное определение жизни людей как представителей социальных классов и групп, используется для дифференциации от 3 Словарь-справочник по социальной работе /Под ред. Е.И. Холостовой. – М., 1997. – С. 282. 28 природы (социальная форма движения материи в марксизме), применяется как синоним общественного, особенно в том случае, когда необходимо подчеркнуть субъектность. Социальную реабилитацию определяют как комплекс мер, направленных на восстановление разрушенных или утраченных индивидом общественных связей и отношений вследствие нарушения здоровья со стойким расстройством функций организма (инвалидность), изменением социального статуса (пожилые граждане, беженцы и вынужденные переселенцы, безработные и некоторые др.), девиантным поведением личности (несовершеннолетние лица, страдающие алкоголизмом, наркоманией, освободившиеся из мест заключения и др.)4. Исходя из наших представлений, социальную реабилитацию детей и подростков можно определить как содействие в формировании или восстановлении субъектных способностей человека в преодолении им личной пограничной ситуации и достижении им независимого образа жизни. Конечная цель социальной реабилитации зависит от формы девиации и в каждом случае будет определяться различным образом. В упомянутой пятитомной разработке ученых из СанктПетербурга она определена через состояние зрелости субъекта. «Индивидуальная программа комплексной реабилитации ребенка-инвалида считается законченной (выполненной), если достигнута полная социальная адаптация субъекта – бывший ребенок-инвалид стал свободным человеком, создал свою семью и полностью интегрирован в обществе, или если после завершения некоторого очередного цикла программы реабилитации ребенка-инвалида специалистами государственной службы медико-социальной экспертизы установлено, что весь имеющийся у ребенка реабилитационный потенциал полностью исчерпан – т.е. прогнозные экспертные оценки эффективности реабилитационных мероприятий по всем разделам (направлениям) комплексной реабилитации не позволяют рассчитывать на сколько-нибудь заметное дальнейшее снижение тяжести ограничений жизнедеятельности ребенка-инвалида и имеющейся у него социальной недостаточности» [46, с. 16]. Вторую часть определения можно рассматривать как самоочевидную. Относительно первой части можно кое-что уточнить. Критерием достижения цели социальной реабилитации ребенкаинвалида считается: 1) достижение определенного возраста, 2) создание семьи, 3) полная интеграция в обществе. Понятие «полная интеграция в обществе» достаточно обширно и расплывчато. Возможно, имелось в виду полное устранение недостаточности жизнедеятельности или же включение другой программы – уже социальной реабилитации взрослого человека. На практике диагноз инвалидности для большинства детей в той или иной степени актуален и по достижению взрослого состояния. Кроме того, не ясен критерий полной интеграции инвалидов в обществе. Критерий «достижения независимой жизни» также достаточно общий. Однако он обладает двумя преимуществами. Во-первых, подчеркивается субъектность реабилитационных процессов. Вовторых, состояние инвалидности иногда нельзя преодолеть полностью, тем не менее независимая жизнь возможна и в этом случае. Теперь становится возможным подойти к проблеме структуры самой социальной реабилитации. И это не формальность, ибо от ее правильного определения зависят направления работы социальнореабилитационных центров, в практике деятельности которых социальная реабилитация присутствует пока только в общем слабо дифференцированном виде. В научно-методической литературе существуют разногласия по этому вопросу. В.Н. Стрижаков выделяет такие направления социальной реабилитации, как социально-бытовая адаптация, социально-средовая ориентация, психологическая реабилитация. С точки зрения авторов учебного пособия «Организация работы органов социальной защиты» А.Н. Савинова, Т.Ф. Зарембы, профессиональная реабилитация является особым видом и проводится наряду с собственно социальной реабилитацией. И в этом есть свой резон, поскольку организация трудовой занятости инвалидов является сложным направлением социальной работы. В «Словаре-справочнике по социальной работе» отмечается, что социальная реабилитация включает в себя социально-средовую ориентацию, социально-бытовую адаптацию и социальнобытовое устройство. Основанием для разработки нашей концепции структуры социальной реабилитации может быть гуманистический деятельностный подход, утверждающий субъектность человека в процессах социального взаимодействия. Со времен Аристотеля сущность человека определяется как energia – деятельное осуществление разумной природы в человеческой практике. Для человека имеет значение только 4 Словарь-справочник по социальной работе /Под ред. Е.И. Холостовой. – М., 1997. – С. 327. 29 мир, наполненный символами и культурным смыслом (К. Леви-Стросс). Бездеятельность оказывается тяжелым испытанием. Праздность, acadia, в Средневековье считалась пороком, болезнью монаха и философа. Бездеятельность сопровождают печаль и меланхолия как состояние души. Выделение в качестве теоретического объекта модели деятельной личности часто встречается в социальных и педагогических работах. Почти всегда деятельностный подход дополняется терминами активности и творчества. На наш взгляд, следует дифференцировать социальное бытие человека и в этой дифференциации искать определяющее направление жизнедеятельности человека. При обосновании и выделении общих совпадающих интересов государства и человека можно пользоваться различными системами аргументации. Определенный интерес представляет концепция Юргена Хабермаса, который рассматривал социум в единстве дихотомии «системный мир – жизненный мир». Преимуществом в использовании этих понятий является то, что в реабилитационном пространстве происходит встреча интересов человека и государства. Казалось бы, можно уточнить – человека и общества, но в условиях сохраняющегося огосударствливания социальных служб первая формулировка представляется более оправданной. Жизненный мир человека – это его «горизонтальные» связи (семья, группа поддержки, работа, средства массовой коммуникации), т.е. мир повседневной культуры. Системный мир образуется «вертикальными» связями сообществ людей. Это отношения людей в сфере экономической и государственной деятельности, которые подчиняются рациональности, основанной на целедостижении. Интересы людей представлены в обоих измерениях, т.е. со стороны внутренней и внешней необходимости. Главным интегративным фактором выступает культура как сфера личностной самореализации. Представляется оправданным выделить три важнейшие социальные сферы – труд, культура и семья. Именно к ним, прежде всего, должна быть адаптирована личность человека в процессе развития. Фундаментальной основной формой деятельности является труд [3, с. 235]. Разумеется, это не означает, что государство имеет только этот общезначимый интерес, обращенный к молодому поколению. Важен и семейный уклад, и свободное время ребенка – пространство для игры и саморазвития. Философы отмечают следующие особенности труда: временное членение, или структурирование распорядка, режима дня; опыт необходимости разделения труда и кооперации; обогащение социального опыта посредством интеракции на рабочем месте: горизонт человека становится шире; статус и идентичность человека в нашем обществе, прежде всего, определяются через труд; труд означает регулярную активность, работу с реальностью и подле реальности [47, с. 77–107]. Педагоги и психологи констатируют общее ослабление трудовой ориентации в воспитании подрастающего поколения. Трудовое воспитание практически ушло из школы, а экранная культура демонстрирует агрессивно-легкие способы не работы, а добывания денег, героями «трудового фронта» становятся рэкетиры и проститутки. Между тем, еще Платон подчеркивал значение трудового воспитания, а позднее Томазо Кампанелла в «Городе Солнца» писал о его жителях: «Но вот что у них превосходно и достойно подражания: никакой телесный недостаток не принуждает их к праздности, за исключением преклонного возраста, когда, впрочем, привлекаются они к совещаниям: хромые несут сторожевую службу, так как обладают зрением, слепые чешут руками шерсть, щиплют пух для тюфяков и подушек; те, кто лишен глаз и рук, служат государству своим слухом, голосом и т.д.» [40, с. 60]. Сама по себе тема социально-трудовой реабилитации обладает интегративными возможностями и способна «стягивать» к себе педагогические, психологические и медицинские аспекты реабилитации. Объектом жизнеутверждения человека является его ближайшая среда. Она может быть структурирована с большей или меньшей степенью детализации, но важность социокультурного окружения представляется самоочевидной. Под понятием «социокультурное» имеются в виду способы деятельности, нормы, ценности, законы, предметы материальной культуры, которые имеют актуальное значение для жизнедеятельности человека. При определении социокультурной реабилитации мы сталкиваемся с одним из наиболее многозначных понятий социологии – культурой. Существуют не просто несколько определений, а целые систематизации их. Так, например, еще в 1952 г. А. Кребер и К. Клакхон сгруппировали 180 30 дефиниций культуры. Практик-реабилитолог неизбежно сталкивается с выбором одного из влиятельных подходов, который будет иметь методологическое значение для процессов социокультурной реабилитации. В связи с этим, привлекают внимание подходы, в которых культура связывается с социальным наследованием (Б. Малиновский), системой знаков (И. Моррис), способом человеческой деятельности (Э. Маркарян), наследственной памятью коллектива, выражающейся в определенной системе запретов и предписаний (Ю. Лотман, Б. Успенский), программой образа жизни (В. Сагатовский), системой регулятивов человеческой деятельности, несущей в себе аккумулированный опыт, накопленный человеческим разумом (В. Давидович, Ю. Жданов), системой хранения и передачи социального опыта, основу которого составляет достигнутый обществом уровень развития сущностных сил человека (В. Конев), программой социального наследования (Н. Дубинин). Эти перечисления можно было бы продолжить, но ясно, что речь идет об одной из важных граней культуры, в которой она предстает как внешняя сила, которая осваивается человеком (распредмечивается), а затем, превращаясь во внутреннее достижение, развивается им, кристаллизируясь при этом в новых нормах, обычаях и традициях, обладающих для последующих поколений свойствами детерминации поведения. Понятие «социокультурное» применительно к различным явлениям стало использоваться в 60– 70 гг. XX в., когда обозначился процесс взаимной конвергенции общества и культуры, преодоления односторонности подхода к человеку как к чисто общественному или культурному существу, развития диалектики их различия и единства. Это была и форма преодоления односторонне детерминистских схем, когда вульгаризированный марксизм объяснял сущность человека как совокупность общественных отношений. В интересующем нас аспекте важно отметить, что сближение социальных и культурных процессов в развитых странах происходило под влиянием религиозных и государственных организаций, которые исходили из интересов общественного целого. Так, система социального обеспечения компенсировала потери тех, кто не сумел обрести необходимые материальные блага или потерял работу, но заслужил право на общественную заботу. Таким образом, определение «социокультурный» прилагается к явлениям или процессам культуры, имеющим актуально социальное значение, т.е. важным с точки зрения функционирования или развития общества и человека. Социокультурная реабилитация личности оказывается одновременным процессом социализации и культурации индивида на основе его природных задатков. Педагогика до сих пор мало обращает внимания на природную данность человека – врожденные качества, которые обрабатываются культурой и социумом. Для нас это положение особенно важно, поскольку природная целостность объекта-субъекта реабилитации нарушена, а иногда и не может быть восстановлена в полной мере. Здесь особенно важным представляются педагогические положения И.Г. Песталоцци о природно-сообразной педагогике. Этот же фактор резко актуализирует проблему индивидуального подхода к социокультурной реабилитации личности. Для человека в состоянии реабилитации важно приобщиться к единым, гражданским ценностям, но еще более важно найти свою индивидуальную картину социального мира и свое место в этом мире. В связи с травмирующим переживанием инвалидности у людей возникает критическая ситуация. Это приводит к низкому уровню развития интерсубъективности, что, в свою очередь, снижет адаптивные ресурсы человека. В таких случаях независимо от сознания личности процесс культурного развития психики сворачивается и разворачивается процесс декультурации. Необходимо пояснить этот термин, поскольку его смысл несколько различается в социологии, психологии, педагогике и культурологии. Так иногда психологи отмечают, что декультурация личности означает реальное ее существование в обществе только благодаря физиологическим механизмам регуляции и полному распаду социоадаптивного, смыслового и экзистенциального уровней регуляции. Такое понимание характерно для полной (тотальной) декультурации личности. Это уже скорее клинический случай, не подлежащий реабилитации. В интересующем нас аспекте декультурация близка к деградации, «сползанию» человека по культурной шкале к более низкому уровню или частичной потере идентичности с референтной группой. В качестве примера можно привести дезадаптированных детей, в их группах есть свои культурные стандарты, но ценности этих групп отличаются от аналогичных ценностей их благополучных ровесников. Исходя из этого цель социокультурной реабилитации – возвысить человека до уровня социально-значимой субкультуры. Третье важное направление социальной реабилитации связано с положением детей в семье. 31 Ограничение жизненных возможностей не только личная проблема ребенка, но и испытание для семьи, которая вынуждена порою сама перестраиваться и искать новые формы повседневного бытия. Нет необходимости доказывать, что установление инвалидности ребенка является для его родителей чрезвычайно сильным психотравмирующим фактором. Это особенно свойственно семьям с высоким образовательным и профессиональным статусом, в которых порой культивируются гипертрофированные ожидания повышенной одаренности у ребенка. В этих случаях реакция родителей на инвалидность ребенка не всегда может быть адекватной. Существует и другая категория родителей. Чаще это люди с низким образовательным уровнем, ограниченным кругом интересов и невысокими интеллектуальными способностями. Многие из них в детстве сами отличались задержкой развития. В таких семьях инвалидностью ребенка могут пренебрегать, пустив развитие событий полностью на самотек или перепоручив все проблемы реабилитации своего ребенка медицинским и социальным работникам. Обе упомянутые родительские реакции на инвалидность ребенка являются крайними (патологическими) и нуждаются в психотерапевтической коррекции. Семейно-бытовая реабилитация сосредоточена на реорганизации ближайшего социального окружения ребенка и на активном участии его самого в процессах жизнеобеспечения. Цель – достижение независимости в повседневной жизни и участие в общих семейных делах. Таким образом, исходя из уже рассмотренных положений о содержании социальной реабилитации представляется возможным дифференцировать социальную реабилитацию по трем направлениям: социокультурное, семейно-бытовое, социально-трудовое. Приоритетным направлением является социально-трудовая реабилитация, поскольку именно через нее достигается реальная независимость личности. 2.2. Объектность и субъектность в социальной реабилитации Современная социальная ситуация мира детства определяется, по нашему мнению, тремя основными факторами: • объективными факторами переходного периода; • либеральной (квазимарксистской) политикой реформ; • инерционностью структур образования, здравоохранения и социальной защиты. Отметим, что фактор объективных трудностей как единственное объяснение ситуации детства имеет все меньшее значение. Прошло 20 лет трансформации, хотя ее начало политизируют и неоправданно отсчитывают с 1992 г. – даты ухода от власти компартии. Двадцатилетие – серьезный срок для получения весомых результатов в интересующей нас социальной сфере. Следовательно, ситуация детства во многом объясняется какими-то иными факторами. С нашей точки зрения факторами политики. Либеральная политика социальных реформ в обобщенном виде означает уход от конституционно зафиксированной идеи социального государства. Стремление избавиться от патернализма и бюрократического администрирования сопровождалось недопониманием, что экономический рост не всегда социально эффективен, утвердились новые проблемы, среди которых следует выделить отсутствие четких социальных ограничений для экономических экспериментов, своеобразную интерпретацию роли социальных расходов в жизни общества, слепое упование на регулирующую роль рынка. Квазимарксистский характер социальных реформ проявляется в абсолютизации роли экономических факторов, в умении манипулировать общественным сознанием, в восприятии социума как пластичного объекта, который надлежит переделать, в равнодушии к потребностям обычных людей. Родина становится «этой страной» – характерная оговорка (почти по З. Фрейду), в которой невольно выражается суть «оффшорной элиты». Инерционность (которая обычно воспринимается негативно) социальных структур в этом случае оказалась спасительной, поскольку до сих пор гасит или уменьшает вред от идеократического квазилиберального реформирования. В социальных структурах разного уровня (от территории и региона до министерства) сохранилось достаточно много здравомыслящих профессионалов, которые делают все возможное для стабилизации социальной ситуации с детством. В последнее время благодаря инициативам президента В.В. Путина политика в социальной сфере начинает, пусть с запозданием, но все же изменяться в благоприятную сторону. Во многом, конечно, из-за того, что положение дел стало вопиющим. В стране в целом развиваются тенденции депопуляции. За 1992– 1999 гг. население России сократилось на 2,8 млн человек, численность детей-сирот в 3 раза 32 превысила число сирот в последний год войны, 95 % детей, оставшихся без попечения родителей, составляют дети при живых родителях. Профессор Г. Силласте отмечает, что негативные процессы в детской среде позволяют впервые анализировать социальную стратификацию. Дифференциация детства ранее проводилась исходя из доходов семьи, территориального местоположения, количества детей в семье, состояния здоровья и т.д. Сейчас структурно можно выделить семейные и внесемейные группы. Дети в семье находятся в относительно безопасном социальном положении, хотя две трети семей относятся к категории малообеспеченных. Вторая группа насчитывает, по данным Г. Силласте [85, с. 69], не менее 2,5 млн детей. Россия вышла на первое место в мире по количеству сирот на 10 тысяч детского населения. Их насчитывается примерно 600 тыс., часть из них – социальные сироты. По этим же данным в России около 2 млн беспризорников, хотя, конечно, эту цифру можно оспорить, ибо точного учета не ведется. Статистическое специальное изучение детства в Иркутской области ведется с 1995 г. За этот период было подготовлено с участием авторов четыре Государственных доклада о положении детей и молодежи в Иркутской области. Это позволяет проследить всю ситуацию в динамике, знать количество неблагополучных детей и подростков, в том числе и тех, кто нуждается в социальной реабилитации, и сопоставить эти данные с общероссийскими материалами. Ежегодно выявляется не менее 5,5–6 тыс. детей данной категории. За последние пять лет свыше 20 тыс. детей и подростков лишились родительского попечения, из них 90 % – при живых родителях. В области проживает 22 365 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, из них 85 % – социальные сироты. На региональном учете в службе усыновления состоит 7646 детей, имеющих основания к усыновлению, из них 1072 ребенка находятся в реабилитационных центрах и приютах, 840 – в домах ребенка, 5734 – в учреждениях образования. За 2002 г. на учет поставлено 836 детей. Численность безнадзорных и беспризорных детей не уменьшается, и общая численность этих детей в области – не менее 20 тыс. В 2002 г. в детских социозащитных учреждениях получили помощь около 9000 детей, оставшихся без попечения родителей, а в целом к ним обращалось около 5000 семей [64, с. 91]. Главной причиной детской безнадзорности и беспризорности остается семейное неблагополучие, продолжающийся рост числа родителей, не исполняющих должным образом свои обязанности по содержанию и воспитанию детей. В Иркутской области около 9000 тыс. неблагополучных семей, являющихся питательной средой дезадаптации детей и подростков. Для уточнения теоретических представлений нами в 2003–2004 гг. было проведено социологическое исследование. Эмпирической базой исследования послужили данные статистики по Российской Федерации и Иркутской области, информационно-аналитические материалы Министерства труда и социального развития РФ. Был проведен вторичный анализ ежегодных докладов как федеральных, так и региональных о положении детей в РФ и Иркутской области 5. Полученные данные контент-анализа 400 социальных паспортов показывают, что подавляющая часть воспитанников социальных учреждений являются социальными сиротами (78,5 %), что в очередной раз подтверждает остроту существующей проблемы. Биологические сироты составляют 21,5 % от общего числа детей. Оптимизация деятельности социальных служб предполагает изучение мнения населения по вопросам об истоках социального сиротства и практических путях решения этих проблем. Оценка респондентами причин роста социального сиротства отражает социальное самочувствие населения, в котором сегодня преобладает пессимизм, тревожность, негативная оценка экономической ситуации и желание перенести ответственность за эту ситуацию на внешние силы – государство, правительство, экономику. Отсюда и выраженный «экономический детерминизм», проявившийся в ответах. На 5 Объект исследования: - сотрудники социальных учреждений, занимающиеся реабилитацией детей на территории Иркутской области. - социальные паспорта 400 детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Выборка – случайная, квотная, является репрезентативной для социальных учреждений области. Объем выборки – 200 человек, что составляет 20 % от объема генеральной совокупности. Репрезентативность такой выборки гарантируется большей схожестью состава исследуемых групп. Отбор респондентов осуществлялся по основным социально-демографическим показателям: пол и возраст. Сбор эмпирических данных проводился методом анкетирования и методом контент-анализа документов. В качестве единицы анализа были взяты социально-демографические характеристики, а также тип самой ситуации (лишение родительских прав, отказ от ребенка и т.д.). Массив составил 400 документов. Социологические данные обрабатывались с помощью математической программы «Да-система», предоставляющей возможности для корреляционного анализа. Помимо этих методов использовался сравнительный анализ (по стране и Иркутской области), экспертный опрос специалистов, методы включенного наблюдения, а также опыт работы одного из авторов в структуре органов управления социальной защиты населения с 1992 г. по настоящее время. 33 первое место в рейтинге причин ставят экономическую ситуацию в стране, влекущую рост бедности, – 74,1 %, распространение пьянства, наркомании – 55,8 %, кризис семьи (рост разводов, неполные семьи) – 37,5 %, падение нравственности в семье, обществе – 36,6 %, беспомощность школы – 12,8 %, военные конфликты, стихийные бедствия – 10,5 %. Корреляционный анализ выявил следующую тенденцию: с возрастом «экономический детерминизм» усиливается. Так, в качестве главной эту причину отметили 84 % респондентов от числа опрошенных в возрасте старше 50 лет (ср.: 60 % – от числа опрошенных в возрасте 20–30 лет). «Номинальные» родители отказывают детям не только в нормальном детстве, но даже в удовлетворении самых элементарных физиологических потребностей, а ведь 97,0 % детей, попавших в приют, были родными в своей семье, 1 % – усыновленных. В выборочной совокупности выявлено 2,0 % детей, которые находились под опекой, но по ряду причин не смогли прижиться в опекунской семье и были возвращены в приют, в действительности их намного больше. Число детей, находящихся под опекой, растет незначительно. В 2002 г. под опеку было устроено 2038 человек (ср.: 1998 г. – 1794 человека). Проведенное нами социологическое исследование показало, что сегодня в стране и области не созданы условия для развития института опекунства. Социальное пособие опекаемому ребенку назначается лишь в тех случаях, которые оговорены в приказе Минобразования РФ от 19 августа 1999 г. «Об утверждении положения о порядке выплаты денежных средств на питание, приобретение одежды, обуви, мягкого инвентаря для детей, находящихся под опекой». При этом право на пособие имеет опекаемый ребенок, родители которого неизвестны, умерли, лишены родительских прав, недееспособны, отбывают наказание, либо больны до такой степени, что не могут исполнять свои родительские обязанности или отказались от ребенка. Однако пособие не назначается детям, чьи родители могут лично воспитывать их и содержать, но не делают этого. Как правило, семьи, оставляющие своих детей на произвол судьбы, имеют не одного ребенка. Каждая третья семья относится к категории многодетных. В 37,5 % случаев дети воспитывались в семье вместе с братом или сестрой. В 29,5 % семей ребенок являлся единственным, в 33 % – три и более детей. Следует обратить внимание на тот факт, что социальные учреждения пополняются сиротами как из неполных (59,5 %), так и полных (40,5 %) семей. Источники формирования неполных семей понять легко – овдовение и разводы, 37,5 % респондентов связывают рост беспризорности и безнадзорности именно с этим явлением [82]. Контент-анализ социальных паспортов детей, проведенный нами, подтвердил, что среди причин, в результате которых семья становится неполной, а дети попадают в приют, главное место занимает смерть одного из родителей – 48,0 %, на втором месте – развод родителей – 29,3 %, рождение ребенка вне брака – 22,7 %. Начиная со второй половины ХХ столетия в стране наблюдается неизменно высокое число разводов. Наличие детей все в меньшей степени служит препятствием для развода. Анализ статистики разводов в Иркутской области подтверждает общую тенденцию. В 2001 г. на 1000 браков зарегистрирован 751 развод. Рост разводов является показателем изменения ценностей и стереотипов традиционной семьи: 1997 г.– 527, 1998 г.– 557, 1999 г. – 572, 2000 г. – 701, 2001 г. – 751. Заметной тенденцией, изменяющей структуру семьи, становится рост внебрачных рождений. Ежегодно в стране появляется примерно 300 тыс. детей вне зарегистрированного брака. Безусловно, не все они приобретают статус социальных сирот. В Иркутской области 22,7 % детей, рожденных вне брака, попадают в приют. Наибольшее распространение внебрачных рождений наблюдается среди 15–19-летних и женщин после 35 лет. Внебрачные рождения в старшем репродуктивном возрасте – результат потребности в семье и детях. Относительно большинства этой категории женщин можно утверждать, что социализация ребенка пройдет нормально. В то время как внебрачные дети, родившиеся у 15–19-летних матерей, которые по существу еще сами являются детьми и редко могут нести ответственность за воспитание ребенка, имеют высокие шансы попасть в социальное учреждение. Статистические данные последних лет неумолимо фиксируют увеличение числа родителей, лишенных родительских прав. Динамика численности детей, отобранных у таких родителей, следующая: 1998 г.– 1116 чел., 1999 г. – 1328 чел., 2000 г. – 1626 чел., 2001 г. – 1763 чел., 2002 г. – 2090 чел. Контент-анализ сведений о родителях подтверждает, что главным обстоятельством появления ребенка в социальном учреждении является лишение судом родительских прав более половины матерей (54,5 %) и 29,5 % отцов. На втором месте – смерть родителей. Высокая смертность в таких семьях очень часто бывает связана с алкоголизацией всей семьи или одного из супругов, с применением физического насилия, что нередко приводит к убийствам на бытовой почве. Почти 34 треть детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, потеряли мать – 30,5 % и 13,5 % – отца. У каждого десятого ребенка отец (10 %) или мать (10,5 %) находятся в местах лишения свободы. В ряде случаев в заключении находятся оба родителя. Добровольно отказались от детей 3,0 % матерей. Мужчины (6,5 %) более безответственны перед детьми, чем женщины. Они в два раза чаще отказываются от ребенка, чем матери. А 40,5 % воспитанников социальных учреждений вообще ничего не знают об отце, 1,5 % – о матери. Практически отсутствует информация о социальном статусе родителей (мать – 93,5 % и отец – 97,5 %). Известно лишь, что 6 % матерей и 1,5 % отцов являются пенсионерами, статус безработного имеют 0,5 % матерей и 1 % отцов. Определить уровень образованности родителей детей-сирот не представляется возможным в силу отсутствия такой информации. В ходе беседы с сотрудниками социальных учреждений был сделан вывод о том, что большая часть семей, чьи дети попадают в приют, отличается очень низким образовательным уровнем. Негативные тенденции в экономике более всего отражаются на семьях с детьми, особенно неполных. Оказавшись в трудной ситуации, дети становятся наиболее незащищенной категорией населения. В семьях наблюдается тяжелое материальное положение. За чертой бедности живут 85,0 % семей, 2,0 % семей имеют доход в пределах прожиточного минимума, о 13 % семей – нет сведений. Оставляют желать лучшего и жилищные условия этих детей. Всего 47,5 % (менее половины!) проживали в отдельных квартирах, 3,5 % – общежитиях, 2 % – арендовали жилье, о 22,5 % – нет сведений. В настоящее время никто не гарантирует закрепления жилого помещения за данной категорией детей. За время пребывания в социальном учреждении они вполне могут потерять право на жилье. Четвертая часть детей, оставшихся без попечения родителей, вообще не имеют жилья (24,5 %), им негде будет жить после приюта. Данный фактор создает определенный риск и может способствовать увеличению числа бездомных людей в городах – ведь 96,0 % сирот являются городскими жителями и 4 % – сельскими. Условия жизни детей, лишившихся семьи, нередко близки к экстремальным, а вероятность маргинализации и острого социального неблагополучия в будущем для них очень велика. Таким образом, контент-анализ социальных паспортов детей, оставшихся без попечения родителей, позволил увидеть ряд причин, порождающих это явление. Это не только развод или смерть родителей, но и тяжелые материальные и бытовые условия, которые нередко становятся причиной отказа от ребенка или помещения его в социальные учреждения. Тяжелое социальное положение и у детей с ограниченными возможностями здоровья. По данным Пенсионного фонда по Иркутской области на 1 января 2003 г. численность детей-инвалидов составила 15 765 человек, что на 166 меньше, чем в предыдущем году. Уменьшение связано с изменением подхода к определению инвалидности у детей в действующем законодательстве, отрицательным демографическим балансом. В структуре заболеваний, обусловивших возникновение инвалидности, лидируют психические расстройства и расстройства поведения – 31,2 % в 2002 г. На втором месте врожденные аномалии – 19 %, на третьем – болезни нервной системы – 11,9 %. Болезни костно-мышечной системы (6 %) переместились на пятое место, уступив последствиям травм и отравлений – 6,2 %. На динамику и структуру детской инвалидности в Иркутской области влияют: низкий социальный уровень основной массы населения, значительная распространенность алкоголизма и наркомании, недоступность медицинской помощи в связи со значительной удаленностью многих населенных пунктов от областного и районных центров и низкой укомплектованностью педиатрическими кадрами лечебно-профилактических учреждений (менее 30,0 % в отдаленных районах). Большое влияние оказывают неблагоприятная экологическая обстановка и неблагополучные демографические показатели. Положение детей-инвалидов во многом отличается от положения детей, оставшихся без попечения родителей. Прежде всего, эти дети не брошены родителями: 96,5 % детей, попавших в приют, являются родными в своей семье, причем 71 % из них живет в полной семье, 1,5 % находятся под опекой, статус усыновленных имеют 2,0 % детей. Семьи, имеющие ребенка-инвалида, не многодетны. Почти половина детей-инвалидов (46,5 %) воспитываются в семье вместе с братом или сестрой. В 40,5% случаев ребенок является единственным в семье. Только в 13 % семей растут три и более ребенка. В ходе анализа социальных паспортов стал очевидным факт, что большинство таких детей воспитываются в полных семьях. Но все же достаточно высоким остается процент инвалидов, которые живут в неполной семье – 29,0 %. Среди причин, по которым семья становится неполной, а дети-инвалиды попадают в приют, главное место занимает развод родителей (56,8 %). Причем развод происходит в два раза чаще, чем в семьях социальных сирот. Очевидно, рождение 35 неполноценного ребенка является основным обстоятельством, побуждающим мужчину покинуть семью. На втором месте – смерть одного из родителей. Если семьи социальных сирот чаще становятся неполными вследствие смерти одного из родителей – 48,0 %, то среди семей детейинвалидов их вдвое меньше – 20,6 %, рождение ребенка вне брака – 22,6 %. Родители детей-инвалидов имеют социальный статус служащих (38,0 % матерей и 37 % отцов), рабочих (24,0 % матерей и 29,0 % отцов) и предпринимателей (4,0 % матерей и 6,0 % отцов), пенсионеров (3 % матерей и 8,5 % отцов). Почти треть женщин, имеющих на руках ребенкаинвалида, являются безработными (31 % матерей и 5,5 % отцов). Они вынуждены оставлять работу из-за болезни ребенка, что сказывается на материальном положении семьи, нет сведений о социальном статусе родителей (0 % матерей и 14 % отцов). Образование, полученное родителями, в основном среднее специальное (63,0 % матерей и 52,0 % отцов). Процент родителей, имеющих высшее образование, значительно ниже (26,5 % матерей и 18,5 % отцов). Десятая часть матерей (10,5 %) и 15,5 % отцов имеют среднее специальное образование, нет сведений об образовании родителей у 0 % матерей и 14 % отцов. Дети-инвалиды относятся к наиболее незащищенной категории населения. За чертой бедности живут 55,5 % семей детей-инвалидов, 36 % семей имеют доход в пределах прожиточного минимума, 8,5 % – выше прожиточного минимума. Положение семей, имеющих детей-инвалидов, осложняется необходимостью тратить деньги на приобретение лекарств и предметов ухода за больными детьми. Определенные средства расходуются на дорогу с целью посещения врачей – треть детей-инвалидов живет в сельской местности (32,5 %). По сравнению с другими детьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию, жилищные условия детей-инвалидов лучше – 77,0 % из них живут в отдельных квартирах. В условиях общежития проживают 11,5 %, снимают жилплощадь в аренду 10,5 % родителей детей-инвалидов, не имеют жилья – 1 %. Положение детей-инвалидов осложняется их заболеванием. До недавнего времени их в основном держали в изоляции в домах ребенка, детских домах-интернатах. Таким образом, ребенок с ограниченными возможностями оказывался выключенным из нормальной жизни. Как показал контент-анализ, сейчас родители детей-инвалидов чаще берут на себя задачи воспитания, но сталкиваются при этом с огромными трудностями. Чем старше становится ребенок-инвалид, тем больше испытаний выпадает на долю его семьи из-за почти полного отсутствия системы услуг. Им не хватает информации о том, чему и как учить ребенка, как управлять его поведением, консультаций с врачами. Сложной проблемой является субъектность детей в процессе их реабилитации. Как уже указывалось, правовой статус ребенка и уровень его знаний о мире позволяют ему быть субъектом в очень ограниченных масштабах. Более существенную роль призваны играть структуры, представляющие интересы детей (семья, государственные службы, общественные организации). Диагноз «синдром госпитализма» можно поставить большинству воспитанников детских домов. Характерно, что подобные учреждения функционируют в основном только в двух крупных государствах – России и Китае. Согласно российской статистике, в течение трех лет после выхода из учреждений сиротского типа 40 % их выпускников становятся преступниками, 30 % алкоголиками и наркоманами, 10 % кончают жизнь самоубийством, многие девушки начинают заниматься проституцией6. Главная причина – неспособность быть самостоятельным, управлять своей жизнью, т.е. быть субъектом. Одним из выходов является «семейная» организация детских домов, где формируются более широкие возможности для становления субъектности детей. Этому способствует «квартирная» организация жизни, общение в разновозрастных группах, наличие семейных обязанностей. Однако практика такой работы в Иркутской области показывает, что это не до конца снимает и неблагоприятные факторы – неопределенность статуса воспитателя, малые возможности для «внутрисемейного» общения и организация свободного времени. Субъектность детей возрастает в ситуациях вовлечения их в конкретную деятельность. В свое время это ярко продемонстрировала воспитательная система А.С. Макаренко, его практический опыт и труды, кстати, до сих пор внимательно изучаются за рубежом. Последователем идей А.С. Макаренко был А.А. Католиков, создавший сыктывкарскую среднюю общеобразовательную школу-интернат № 1 для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В 1993 г. она была преобразована в агрошколу-интернат, в которой учится около 240 детей. Наряду с общим развитием и образованием детей готовят к самостоятельному труду в сельском хозяйстве, а выпускникам дают документ государственного образца о профессиональной 6 См.: Психолог в учреждении сиротского типа: опыт практической работы. – М., 2000. – С. 6. 36 подготовке по специальностям «мастер-растениевод» и «мастер-животновод». Опытно-фермерское хозяйство располагается на более чем 200 га сельскохозяйственных угодий. Производительный труд в сочетании с самоуправлением и бригадной организацией работы, соревнование, игровые методы педагогического воздействия, индивидуальный подход формируют высокий адаптационный потенциал воспитанников7. В Иркутской области элементы такого опыта использованы в деятельности экспериментального областного семейно-воспитательного комплекса «Молодежный» (для дезадаптированных подростков) и двух социальных деревень «Исток» и «Ангара» (для глубоко умственно отсталых детей). В первом случае дети не только живут в «семьях», но и работают, получают навыки фермерства, жизни в условиях своеобразной коммуны. По своей сути проект «Молодежный» предполагает моделирование крестьянской семьи, все стороны жизни которой, обладают мощнейшим воспитательным (и реабилитационным) потенциалом. Относительно высокие затраты, особенно на первых этапах реализации проекта, непременно будут компенсированы эффективностью, превышающей эффект традиционных форм проведения реабилитационной работы с подростками в существующих социальных учреждениях. Воспитанники, проживающие в такой «социальной деревне», получили возможность усваивать весь комплекс трудовых навыков по ведению домашнего хозяйства в условиях проживания в сельском доме, включая работу на приусадебном участке. В основу была положена двухуровневая система организации процесса социально-трудовой реабилитации опекаемых подростков. I уровень. Адаптационное отделение. Контингент воспитанников – подростки из числа сирот и оставшихся без попечения родителей в возрасте от 14 до 16 лет, прибывшие из социальных учреждений области, проживающие ранее и имеющие закрепленную жилплощадь в сельской местности. Срок пребывания – 2 года. Основные задачи, реализуемые на этом уровне, наряду с проведением обще-реабилитационных мероприятий, включают в себя выработку позитивных мотиваций к сельскохозяйственному труду, получение начального профессионального образования, адаптацию к бытовым условиям проживания в усадьбах сельского типа. Одновременно ставится задача по приобретению у воспитанников знаний, умений и навыков по планированию и ведению семейного бюджета в условиях, максимально приближенных к реальным; приготовлению пищи в полном ассортименте блюд, включая выпечку кулинарных изделий; заготовке припасов на зиму по продукции, выращенной на подворье. II уровень. (10 усадьб, 50-60 воспитанников. Контингент воспитанников подбирается из числа прошедших адаптационный период в возрасте 16-18 лет. Срок пребывания в данном режиме 2–3 года. Основные задачи реабилитационного процесса, решаемые на этом уровне, включают в себя завершение процесса начального профессионального образования; освоение в полном объеме знаний, полученных в ходе профессиональной подготовки через выполнение всего комплекса полеводческих и животноводческих работ; развитие основ экономической культуры и организационных навыков через создание на базе семейновоспитательного комплекса многопрофессионального сельскохозяйственного предприятия. Основным звеном этого процесса должно быть изучение и реконструкция обрядовых сторон жизни сибирского крестьянства через ряд программ, частично уже разработанных и внедренных в практику деятельности центра. Соучастие в реальном производственном процессе дает возможность в ограниченной форме прививать воспитанникам нормальную систему социальных взаимоотношений, формировать у них такие элементы экономической и правовой культуры, которые являются для них крайне необходимыми в будущей самостоятельной жизни. Помещение в благоприятную микросреду – семейную воспитательную группу, являющуюся аналогом замещающей семьи, максимально приближенной к «норме» как по внешней, так и по содержательной форме, позволит подросткам получить необходимые навыки семейного общежития и ведения хозяйства. Оценка эффективности реализации программы предполагается путем сравнения динамики изменения дезадаптивности подростков после выпуска из реабилитационного центра по группам (стационарное отделение, семейные воспитательные группы и группы семейного воспитательного комплекса) на протяжении ряда лет по следующим показателям: восстановление семейных связей, 7 См.: Все дети – наши. – М., 1998. 37 образование собственных семей, трудоустройство, проявление асоциального поведения, сохранение связей с ОСРЦ. Опыт деятельности в семейно-воспитательном комплексе «Молодежный» дал положительные результаты. Видны значительные перемены в отношениях подростков между собой, с окружающими, к своему дому. Если на первых порах воспитателям приходилось постоянно напоминать (а порою и заставлять), подсказывать где, что и как делать, разрешать конфликты, то сейчас ребята самостоятельно без напоминания видят и выполняют необходимую работу, сами распределяют между собой обязанности. Пожив (пусть недолго) в красивых уютных домах, почувствовав вкус к нормальной жизни, прислушиваясь к советам воспитателей и работников центра, они приложили немало усилий и труда, чтобы их дома были ухоженными и чистыми. Отсюда и нежелание ребят, которые прошли курс реабилитации, покидать центр, расставаться со своей «семьей». «Я не хочу уезжать. Здесь мой дом, здесь все сделано нашими руками. Мне здесь хорошо», – говорили они. А уезжать приходится, так как срок реабилитации в центре только 2 года (согласно договору). Многие воспитанники выходят из центра уже совершеннолетними, имеющими специальность, опыт работы на земле, опыт нормальной жизни в нормальной семейной обстановке. Семейно-воспитательный комплекс – это не только поселок из десяти домов для проживания и организации жизнедеятельности воспитанников, это и учебно-производственная база центра, которую в перспективе надо развивать: расширить земельные площади, укомплектовать необходимой сельскохозяйственной техникой и оборудованием, построить производственные помещения (животноводческие фермы, машинный двор, гараж с ремонтным боксом, складские помещения для хранения сельхозпродукции, пасеку). Практика показывает, что те подростки, которые прошли курс реабилитации в центре, в дальнейшем лучше адаптируются во взрослой жизни, не становятся иждивенцами в обществе. Дальнейшее существование учреждений сиротского типа (школ-интернатов, детских домов), с точки зрения судьбы воспитанников (дефицита субъектности), представляется сомнительным. Можно предположить о возможности двух вариантов их преобразования. Первый связан с формированием социально-реабилитационных комплексов, где дети могли бы трудиться, получать профессию и уходить по мере адаптации к взрослой жизни. Второй предполагает развитие семейных форм жизнеустройства детей. В Самарской области была выбрана социализация депривированных детей в условиях биологической (родной) или замещающей семьи с одновременным решением задачи профилактики социальных девиаций. За 8 лет было усыновлено свыше 4 тыс. детей, которым оказывается поддержка, «эффективность коррекционно-реабилитационных мероприятий в замещающих семьях в 2 раза выше, чем в условиях интернатного содержания» [19, с. 11]. Соответствующий опыт накоплен и в Иркутской области. Потенциал детской субъектности перераспределяется также на специальные органы и организации. Главной проблемой здесь является слабое развитие общественных формирований, отражающее в целом эмбриональное существование гражданского общества в России. Задачей государственных органов социальной защиты является, как ни странно, формирование своих оппонентов в лице общественных социозащитных организаций через систему грантовой поддержки и вовлечение их в деятельность реабилитационных центров на основе программно-целевого подхода. Таким образом, изучив социальный портрет дезадаптированного ребенка и его реабилитационный потенциал, можно отметить, что приоритетным вектором развития социальной реабилитации является переход от попечительской идеологии к развитию самозащитных качеств ребенка, к созданию института самопомощи. Это сложная задача. Выход только один – реальное движение, способное проявить новые возможности в достижении главной цели – независимость в повседневной жизни и интеграция в общество. Особую роль в повышении субъектности должны сыграть государственные органы и общественные организации, представляющие интересы детей. Социальная реабилитация прошла сложный путь развития. Основное влияние на ее конституирование оказал цивилизационный процесс возвышения человеческого фактора и сбережения способностей людей, поэтому общетеоретической основой исследования реабилитации является гуманизм. Основными направлениями социальной реабилитации выступают семейнобытовое, социокультурное и социально-трудовое. Анализ социального портрета дезадаптированных детей показывает, что одной из главных проблем является семейная реабилитация, а упор должен быть сделан на развитие субъектности. 38 Глава 3. ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ ДЕЗАДАПТИРОВАННЫХ ДЕТЕЙ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ Практика социальной реабилитации и ее теория пока еще представляют собой относительно независимые явления. В данной главе предпринимается попытка проверить теоретические предположения на основе обобщения опыта работы социозащитных учреждений в Иркутской области. На основе социологических данных уточняется структура социальной реабилитации и выявляется расхождение между требованиями эффективности этого процесса и существующей практикой. Это позволяет выработать ряд рекомендаций по организационно-кадровому обеспечению социальной реабилитации. 3.1. Структура и функции социальной реабилитации В ходе проведенного исследования нас интересовало мнение социальных педагогов и воспитателей о содержании и состоянии работы по социальной реабилитации. Специалистов детских социальных учреждений (социальных приютов, социально-реабилитационных центров) попросили высказать свое мнение о понятии социальной реабилитации. Первое место педагоги отводят той трактовке понятия «социальная реабилитация», которая наиболее полно отражает комплексный подход в работе, охватывая социальные, медицинские, правовые, педагогические аспекты. Почти половина респондентов (48,8 %) под понятием «социальная реабилитация» подразумевают комплекс мер, направленных на восстановление человека в правах, социальном статусе, здоровье, дееспособности (табл. 1). Каждый третий педагог придерживается «старого» взгляда и определяет социальную реабилитацию только как систему медицинских и психолого-педагогических мероприятий по преодолению трудной жизненной ситуации. Особенно это мнение близко возрастной когорте 30–40летних (30,9 %). 39 Таблица 1 Трактовка понятия «реабилитация» Формулировка термина Восстановление в правах, социальный статус, здоровье, дееспособность Процент от числа респондентов 48,8 Система медицинских и психологопедагогических мероприятий по преодолению трудной ситуации 33,8 Интеграция ребенка в общественных отношений систему 22,4 Работа по изменению социальной среды для адаптации индивида 10,5 Пятая часть респондентов полагает, что социальная реабилитация должна интегрировать ребенка в систему общественных отношений. Это мнение характерно для молодых 20–30-летних социальных педагогов – 40 %, которые имеют небольшой опыт работы. Выделяется еще 15,5 % респондентов, которые, определяя понятие социальной реабилитации, отмечали сразу два или три варианта ответов, предложенных в анкете. Очевидно, это и есть истинное число сторонников комплексного подхода, пытающихся объединить все виды реабилитации. Как бы ни расходились мнения социальных работников и педагогов в вопросах определения самого понятия, главную задачу социальной реабилитации они видят в необходимости адаптировать ребенка к социальной среде. Лишь 10,5 % ответили, что следует изменить социальную среду для адаптации ребенка, в основном так думают воспитатели старшего поколения – 38,1 % 40–50-летних (табл. 2). Таблица 2 Трактовка термина «реабилитация» в зависимости от семейного положения Семейное положение, % Формулировка термина Интеграция ребенка в систему общественных отношений Система медицинских и психологопедагогических мероприятий по преодолению трудной ситуации Восстановление в правах, социальный статус, здоровье, дееспособность Работа по изменению социальной среды для адаптации Холост Состою Разведен (не в браке (а) замужем) Вдовец (вдова) 19,2 23,5 27,3 20,0 36,2 28,6 45,5 60,0 61,7 52,1 18,2 20,0 10,6 9,2 18,2 0 40 индивида Вместе с тем, анализ эмпирических данных показал, что в какой-то степени признание комплексного подхода существует лишь на вербальном уровне. В действительности между различными видами реабилитации существует дисбаланс. Исследование выявило уклон в сторону психолого-педагогического вида реабилитации – 71,1 % опрошенных респондентов отмечают, что этот вид является приоритетным в их учреждении. Второе место по значимости 43,3 % социальных педагогов и воспитателей отводят медицинской реабилитации. Социальная реабилитация недооценивается. Сегодня этот вид еще не стал ведущим в реабилитационных учреждениях и определен на третье место по приоритетности (39,8 %). Очень мало внимания уделяется профессионально-трудовой реабилитации – только 9,5 % респондентов указали, что в их учреждении занимаются данным видом реабилитации. Как уже отмечалось нами, система работы с детьми в рамках социальной реабилитации предполагает такие направления как социокультурная реабилитация, семейно-бытовая, трудовая, причем трудовой реабилитации отводится существенная роль. Работникам социальных учреждений было предложено высказать свое мнение по структуре социальной реабилитации. Исследование выявило неоднозначное отношение респондентов к данной классификации. Согласие с ней высказали 69,7 % опрошенных. К сожалению, 23,3 % респондентов не смогли определить, является ли выделение этих направлений правильным, и затруднились ответить на вопрос. Корреляция показывает, что среди тех, кто согласен с предложенной классификацией, как и среди тех, кто затруднился оценить ее правильность, преобладают люди в возрасте до 40 лет (61,3 % и 70,2 % соответственно). Лишь 7 % респондентов считают выделение подобных направлений ошибочным. Среди них преобладают лица в возрасте после 40 лет – 59,8 %. Специально для них был задан вопрос: «Какие еще направления должна включать социальная реабилитация?» Подавляющее большинство этой части опрошенных оказались не в состоянии на него ответить – 83,3 % от количества отвечавших на данный вопрос не смогли предложить другие направления социальной реабилитации. Очевидно, они не совсем удовлетворены существующими направлениями и понимают, что необходимо совершенствовать их, но не могут ничего добавить или изменить, возможно, в силу своей инертности, привычки либо равнодушия (табл. 3). Таблица 3 Приоритетные направления социальной реабилитации Какое направление должна включать социальная реабилитация? Процент от числа респондентов Затрудняюсь ответить 1,3 Социально-правовое 5,6 Медико-психолого-педагогическое 5,6 Обучение родителей реабилитации Познавательное 2,8 не ответившие приемам 2,8 83,0 Рассмотрим теперь отдельно состояние дел с выделенными нами направлениями социальной реабилитации. Одним из условий социально-реабилитационной работы с детьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации, является вовлечение их в посильный развивающий труд. Изучение опыта социально-реабилитационных центров показало, что в настоящее время в структуре трудовой реабилитации применяются такие мероприятия как труд, связанный с устройством быта, формирование профессионально-трудовых навыков, профориентационная работа и профобучение, труд с элементами творчества, труд на приусадебном участке. В сельской местности дети и подростки могут очень рано приобщиться к производительному сельскохозяйственному труду, не только получая профессию, но и обеспечивая себе экономическую 41 независимость, чувство защищенности, а, выйдя в самостоятельную жизнь из реабилитационного центра, выпускник получает уже готовое рабочее место. В городе выпускник реабилитационного центра сразу оказывается предоставленным самому себе. Исследование позволило проанализировать мнение педагогов о мероприятиях, которые реально используются в социальных учреждениях, а также изучить их точку зрения о том, каким мероприятиям следует уделять больше внимания в программе трудовой реабилитации. Сравнительные данные показывают несоответствие между желаемым и действительным в деятельности социальных педагогов и воспитателей (табл. 4). Таблица 4 Оценка мероприятий, используемых в программе трудовой реабилитации Мероприятия «Следует Проводят в включить в учрежпрограмму» дениях, % % Ранг Труд, связанный с устройством быта 63,7 75,1 II Формирование профессиональнотрудовых навыков Профориентация и профобучение Труд с элементами творчества Труд на приусадебном участке Содействие трудоустройству Все мероприятия 62,2 31,8 IV 57,2 34,3 III 45,8 76,6 I 36,8 25,4 V 29,9 12,9 VI 8,5 В структуре проводимых мероприятий трудовой реабилитации главным является труд с элементами творчества (76,6 %) и труд, связанный с устройством быта (75,1 %). Эффективность данных мероприятий оценивается выше других – 4,1 и 4,0 балла (оценка проводилась по 5-балльной системе) (табл. 4). В то же время гораздо меньшее число респондентов указывает, что надо уделять основное внимание этим видам работ. Обслуживающие виды трудовой деятельности (стирка, уборка комнат, мытье посуды и т.д.) признают важными 63,7 % опрошенных, труд с элементами творчества – 45,8 %, но использовать их представляется целесообразным на начальном этапе взаимодействия с ребенком, так как они недостаточно подготавливают к самостоятельной жизни. По мнению респондентов, доминирование в работе социальных учреждений данных видов деятельности и недостаточное внимание к таким видам, как профессиональное обучение и формирование трудовых навыков, которые занимают только 3-е и 4-е места, приводит к тому, что молодые люди выходят из реабилитационных центров в жизнь неприспособленными. Формированию профессионально-трудовых навыков уделяется меньше внимания, чем хотелось бы педагогам – 62,2 % респондентов считают, что этот вид работы необходим для успешной трудовой реабилитации, но вдвое меньшее число опрошенных говорит о его применении в социальных учреждениях. То же можно сказать и о профориентационной работе, которая наиболее важна для подростков с отклоняющимся поведением. Анализ корреляционных связей выявил несоответствие во мнении педагогов с разным уровнем образования. Воспитатели со средним и средним специальным образованием (76,9 %) на первое место ставят обучение благоустройству быта, т.е. считают, что главное – привить навыки 42 самообслуживания своему контингенту. Люди с высшим образованием полагают, что главное – сформировать трудовую мотивацию, привить профессионально-трудовые навыки, обучить профессии (65,7 %), чтобы реабилитированные дети могли в дальнейшем адаптироваться к нормальной жизни как полноправные члены общества. Очень мало внимания уделяется содействию в трудоустройстве реабилитируемых подростков. Лишь 12,9 % респондентов ответили, что социальное учреждение трудоустраивает молодежь. Четвертая часть респондентов отмечает, что в социальных учреждениях используется труд на приусадебном участке, и эффективность этой работы оценивает очень низко – в среднем 2,8 балла. Вместе с тем, 36,8 % указывают на необходимость этой работы. Безусловно, в этом есть свой резон, так как данная деятельность не только позволит контингенту реабилитируемых приобретать трудовые навыки, но и обеспечит им дополнительное питание в социальных учреждениях. Незначительное число опрошенных (8,5 %) указали, что в их учреждениях проводятся все мероприятия трудовой реабилитации. Очевидно, поэтому почти половина респондентов (45,3 %) назвала программу трудовой реабилитации неполной. Но ответить на вопрос, какие составляющие надо добавить, чтобы улучшить этот процесс, смогли немногие. Лишь 8,2 % респондентов предложили создать условия для приусадебного хозяйства (табл. 5), в основном это женщины после 40 лет, со средним и средним специальным образованием. Педагоги предлагают также создать материально-техническую базу (6,3 %), центр допрофессиональной подготовки (3,8 %) и трудовые лагеря (3,2 %), где трудовое обучение можно было бы проводить в мастерских, обучать домоводству. Наиболее полным и распространенным в работе социальных учреждений является направление социокультурной реабилитации. Средняя оценка его эффективности в целом приближается к 4 баллам. Очевидно, формы и методы этого направления легко применимы в условиях социальных учреждений, индивидуальный подход более доступен, что нельзя сказать о программе трудовой реабилитации, для реализации которой требуются специальные помещения, оборудование, материалы, земельные участки и т.д., что влечет за собой необходимость вложения дополнительных денежных средств, которые сегодня отсутствуют. Следует обратить внимание на большое количество педагогов, затруднившихся высказать свое мнение по вопросам анкеты. Так, оценить эффективность мероприятий по различным направлениям не смогли в среднем 24,4 % воспитателей, 25,5 % респондентов не стали отвечать, является ли работа по социальной реабилитации полной. Многие проигнорировали вопрос, какие элементы необходимо добавить в различные направления реабилитации. Думается, что причин этому несколько. Во-первых, часть педагогов привыкла исполнять инструкции и указания «сверху», занимая пассивную позицию, надеясь, что государство должно решать все социальные проблемы, в том числе проблемы инвалидов и сирот. У других не сформировано собственное мнение, т.к. отсутствует творческий потенциал. Третьи просто равнодушны к своей работе. Таблица 5 Предложения по улучшению программы трудовой реабилитации Мероприятия Процент от числа респондентов Формирование профессиональных трудовых навыков 12,7 Профориентация, труд на участке профобучение, 6,3 Улучшение материальнотехнической базы Создание приусадебного хозяйства 6,3 8,2 43 Работа центра допрофессиональной подготовки 3,8 Трудовые лагеря 3,2 Содействие трудоустройству 1,9 Затрудняюсь ответить 57,6 % Рреабилитация сближает социальные и культурные аспекты и становится одновременным процессом социализации ребенка и приобщения его к культуре. В России средства культуры стали использоваться в работе с инвалидами с начала 70-х гг. прошлого века, однако формы и методы разрабатывались, в основном, специалистами-практиками, делавшими акцент на досуговом эффекте такой работы и без учета ее реабилитационного воздействия. В результате сложилась ситуация, когда при множестве используемых на практике технологий реабилитации научное обоснование их эффективности практически не было обеспечено. Наш опыт показывает, что в настоящее время стала очевидной необходимость ресурсного обеспечения такой деятельности в аспекте ее применения в социокультурной реабилитации. Авторы работы поддерживают точку зрения Л.В. Мерцаловой в том, что социокультурная реабилитация предполагает не восстановление (или наращивание) механизмов приспособления индивида к каким-либо конкретным жизненным условиям, а она рассчитана на возвращение (создание) психологических механизмов, способствующих постоянному внутреннему росту, развитию, и, в целом, восстанавливает культурный статус индивида как личности. Обновленное познание мира, осознание себя в этом многообразном мире, свобода выбора собственной роли в нем, восприятие себя как причины изменений в собственной жизни и ответственность за свою жизнь, способность руководствоваться в своей деятельности высшими жизненными ценностями (осознание приоритета духовного) – вот направление психотехнологий в рамках социокультурной реабилитации инвалидов [67, с. 47]. В процессе социальной реабилитации особое значение имеет выделение ведущего вида деятельности. В данном случае имеется в виду определение конкретной способности ребенка. Человек нуждается в том, чтобы какое-то дело получалось у него лучше, чем у других. Можно лишь говорить о формировании «точек роста». Л.В. Мерцалова отмечает, что «...социокультурная реабилитация инвалида предусматривает проведение различных мероприятий и решение определенных задач в двух основных направлениях: - социокультурные изменения образа жизни инвалида, направление на исключение у него «комплексов», связанных с увечьем; - формирование среды общения, навыков ролевого поведения, развитие внутренних ресурсов и духовных интересов, обеспечивающих наиболее полную социальную адаптацию и социальную компетентность инвалидов» [59, c. 47]. Социальная реабилитация в западной традиции обычно ставит реально достижимые цели формирования социальных навыков и умений. Существующие разработки и программы дифференцируются в зависимости от возраста и особенностей нарушения в развитии. Иные имеют широкий спектр адресов – от школьников до студентов. Автор книги «Социальные умения и навыки для детей с нарушениями в развитии» (2001 г.) Дарлин Мэнникс посвятила разработку 142 уроков трем главным проблемам: школьные традиции и правила, жизнь в группе, развитие позитивных социальных навыков. Привлекательной стороной этой методики является ясность в постановке целей и инструментальность в определении средств их достижения. Эффективным направлением работы с детьми-инвалидами в нашей области становятся социальные проекты общественных организаций, благотворительных фондов, осуществляемые в рамках соответствующих программ совместно с государственными структурами. Наблюдения авторов убеждают, что к числу наиболее важных социально-реабилитационных мероприятий для детей и молодежи с ограниченными возможностями следует отнести проводимые в нашей области специальные спартакиады, конкурсы, фестивали художественного творчества. С 1998 г. по инициативе одного из авторов книги стало традиционным проведение фестиваля «Байкальская звезда», призванного содействовать культурному, творческому, духовному развитию детей с ограниченными возможностями, детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей. Реабилитационный процесс насыщен конкретным дидактическим материалом из различных видов и жанров искусства. Наблюдения авторов подтверждают, что приоритет принадлежит 44 развивающим технологиям, связанным с включением детей в различные виды художественного, технического и прикладного творчества. Они оказывают на них социализирующее влияние, расширяют возможности для самоутверждения и самореализации, социальной адаптации. Досуговая активность расширяет коммуникативные связи, возможности интеллектуального и физического развития детей и подростков. Приобщение к активной культурно-досуговой деятельности позволяет в определенной степени дисциплинировать, вести рациональное распределение времени, сил и дает возможность ребенку целенаправленно реализовать свободное время. Основу общей программы социокультурной реабилитации должны составлять разнопрофильные реабилитационные формы (информационно-образовательные, развивающие, художественно-публицистические, спортивно-развлекательные). Они базируются на активных, часто нетрадиционных формах работы в учреждениях. Эти программы способствуют сплочению детей, удовлетворению их потребности в широком социальном общении, самореализации и самоутверждении, формировании здоровой психики, настроения, развитии творческой инициативы и самостоятельности. В этом и состоит суть использования средств культуры. Одной из задач исследования было получение сравнительной характеристики представлений респондентов о программе социокультурной реабилитации и уровнем использования элементов этой программы в работе их учреждения. Респондентам было предложено отметить, какие мероприятия должна включать социокультурная реабилитация и какие используются в их учреждении, а также дать оценку эффективности этих мероприятий по 5-балльной шкале. Для анализа оценки эффективности был рассчитан средневзвешенный балл (табл. 6). Таблица 6 Эффективность мероприятий социокультурной реабилитации Что должна Что Ранг Средневключать прововзвешен Социокуль- дится в ный турная учрежде балл реабилитац нии ия Развитие способностей и 74,1 42,3 IV 4,0 талантов Духовное воспитание и 63,7 38,3 VI 3,9 морально-нравственное развитие Психологические игры, 47,3 47,8 II 4,2 тренинги Мероприятия 37,3 47,3 III 3,9 социокультурной деятельности Активное включение 25,9 12,7 VII 3,3 ребенка в информационное пространство Организация досуга вне 21,4 34,3 VII 3,7 учреждения Спортивные игры 18,9 40,8 V 4,0 Элементы программы социокультурной реабилитации Организация театральных постановок, праздничных 13,4 50,3 I 45 3,9 концертов Все мероприятия 34,3 Как показало исследование, только 34,3 % опрошенных говорят, что в их учреждениях используются все мероприятия социокультурной реабилитации. Анализ выявил несоответствие между представлениями о том, какие мероприятия должна включать социокультурная реабилитация и реальным проведением этих мероприятий в учреждениях. По мнению большинства, социокультурная реабилитация в первую очередь должна содержать мероприятия по развитию способностей и талантов, компенсирующих ограниченные возможности ребенка (74,1 %), и его духовному воспитанию (63,7 %), но только 42,3 % и 38,3 % соответственно указали, что эта работа проводится в их учреждении, и оценили ее в 4,0 и 3,9 балла. Адекватно представлениям педагогов о применении различных мероприятий используются только психологические игры и тренинги (47,3 % и 47,8 %). Средневзвешенный балл (4,2) показывает, что эффективность этой работы оценена выше других. Сравнительная таблица дает возможность понять, что в социальных учреждениях чаще используются те виды мероприятий социокультурной реабилитации, которые легче и проще проводить с детьми. По мнению респондентов, объем некоторых мероприятий должен быть уменьшен. Так, на необходимость включения спортивных игр в программу указывает лишь 18,9 % опрошенных, в то время как 40,8 % говорят о проведении данной работы в социальных учреждениях. Организацию театральных постановок и концертов считают необходимой 13,4 % педагогов, а половина опрошенных отмечает использование постановок в работе. Безусловно, названные формы работы являются эффективными средствами реабилитации и имеют большое значение в развитии детей и вовлечении их в культурную жизнь, но они не должны быть приоритетными и низводить роль педагога на уровень массовика-затейника. Недооценивается (а может быть, представляет сложность в использовании) такой элемент реабилитации, как включение ребенка в информационное пространство. Лишь четвертая часть педагогов отмечает необходимость применения данного мероприятия в программе, а на использование в работе указывают вдвое меньшее число респондентов. Эта форма работы имеет самую низкую оценку – 3,3 балла. Проблема доступа к информации является сегодня актуальной и важной, в частности, освоение технологии применения новейших технических средств реабилитации (компьютерных), в том числе средств межличностного общения через Интернет как эффективного инструмента социализации. Это не только дает возможность общения, но и дистанционного образования. Существующие в этом плане препятствия приводят к ограничению и изоляции, особенно такой категории лиц, как дети-инвалиды старших возрастных групп (с 12 лет), имеющие ограничения жизнедеятельности, не связанные с нарушением интеллектуальных функций. Рассматривая корреляционные связи, следует обратить внимание на то, что в предложениях включить те или иные мероприятия в социокультурную реабилитацию наблюдается следующая закономерность: чем старше респондент, тем чаще выбирает он сравнительно простые формы работы. Так, 57,9 % 40–60-летних педагогов предлагают в основном спортивные игры и 51,8 % – организацию концертов. В то время как большинство респондентов до 40 лет ратуют за новые формы работы – тренинги (58,9 %), включение в информационное пространство (65,4 %), развитие способностей (57,9 %) (табл. 7). Программу социокультурной реабилитации считают полной 56,2% респондентов (табл. 8). Почти пятая часть опрошенных признает неполноту работы своего учреждения в этом направлении. Корреляции показывают, что это люди с опытом работы в возрасте 40–50 лет (48,3 %) и высшим или незаконченным высшим образованием (40,2 %). Среди опрошенных мужчин их 44 % и только 15,9 % среди опрошенных женщин (табл. 8). Респонденты, которые считают программу социокультурной реабилитации неполной, никаких кардинальных предложений по улучшению ситуации внести не смогли. Из количества отвечавших на вопрос, какие мероприятия необходимо добавить в работу, 36,8 % затруднились их назвать. Ответы остальных респондентов демонстрируют отсутствие инициативы и нежелание изменить в работе то, что им не нравится. В своих ответах они либо дублируют список мероприятий, приведенный в анкете, либо отвечают невпопад, предлагая добавить в социокультурную реабилитацию мероприятия, не имеющие к ней отношения, например, труд по самообслуживанию (13,3 %), профессиональнотрудовые мероприятия (10 %), медицинскую реабилитацию (3,3 %). Таблица 7 46 Выбор форм работы социокультурной реабилитациив зависимости от возраста педагога, % Мероприятия Возраст 20–40лет 40–60лет Всего Психологические игры, тренинги Организация постановок, концерты Активное включение детей в постановки Спортивные игры 58,9 41,1 100% 48,2 51,8 100% 65,3 34,7 100% 42,1 57,9 100% Активное включение ребенка в информационное пространство 65,4 34,6 100% Развитие способностей и талантов, компенсирующих ограниченные возможности ребенка 57,9 42,1 100% Особое значение в социальной реабилитации инвалидов, в их социализации и интеграции в общество имеет семья. Появление в семье инвалида всегда сопряжено с психологической напряженностью, чревато развитием конфликтной ситуации. Социально-бытовая реабилитация – это специально разработанный комплекс мер, направленных на приспособление и активное функционирование человека с ограниченными возможностями в ближайшем социуме. Наш опыт показал, что социально-бытовая реабилитация включает: социально-бытовую ориентацию, социально-бытовое образование, социально-бытовую адаптацию, социально-бытовое устройство. Наблюдения авторов и опыт реализации программ социальной реабилитации в реабилитационных центрах, общественных организациях для инвалидов подтверждают, что социально-бытовая ориентация – понятие многогранное. Она может быть представлена как процесс ознакомления инвалида с предметами, помещением, технологиями социально-бытового назначения, который ориентирует ребенка с особыми потребностями в социально-бытовых проблемах, раскрывает перспективу его способностей к осуществлению жизнедеятельности в его новом социальном статусе, показывает необходимость приложения определенных усилий. Таблица 8 Оценка программы социокультурной реабилитации Считаете ли Вы программу социокультурной реабилитации в Вашем учреждении полной? Да Нет Корреляция от пола Процент от количества респондентов мужчины женщины 56,2 44,0 58,0 19,4 44,0 15,9 12,0 26,1 Затрудняюсь 24,4 ответить Корреляция в зависимости от возраста: 47 Считаете ли вы программу 20-30 социокультурной реабилитации лет в вашем учреждении полной? 30-40 лет 40-50 лет 50-60 лет Нет 20,6 48,3 13,1 18,0 Таблица 9 Предложения по улучшению социокультурной реабилитации Мероприятия Для старшего возраста – самообслуживанию Морально-нравственный аспект труд по Процент от количества респондентов 13,3 13,3 Увеличить средства 10,0 Профессинально-трудовые мероприятия 10,0 Расширить сеть спортивных игр 3,3 Усилить работу по организации досуга вне учреждений Медицинскую реабилитацию – на первое место Психологические тренинги 3,3 Театральные постановки 3,3 3,3 3,3 Затрудняюсь ответить 36,8 Социально-бытовая ориентация распространяется не только на реальную ситуацию, связанную с обыденной жизнедеятельностью. Она включает также ориентацию и в использовании технических средств, вспомогательных устройств. В результате целостного процесса, включающего объективное воздействие реабилитолога и субъективные усилия человека, достигается новое качество – ориентированность. Социальное функционирование, деятельность детей с особыми потребностями, молодежи в социуме предполагает владение многими социально-значимыми навыками. Большое значение в программе придается формированию у ребенка конкретных навыков, обеспечивающих его бытовую независимость от окружающих, а также овладение элементами бытового труда. Социально-бытовое образование – обучение человека бытовым навыкам, утраченным в результате физического либо сенсорного дефекта, а также, возможно, выраженных последствий психического заболевания: - обучение (переобучение) умениям пользования обыденным (типовым) хозяйственно-бытовым оборудованием, кухонной утварью за счет сохранившихся функциональных способностей; - обучение детей пользованию приспособленными, переоборудованными приборами, утварью, предметами, оснащенными элементарными насадками, рычагами и другими устройствами; - подготовка детей к пользованию новыми специальными адаптивными, модифицированными, техническими средствами, отвечающими их потребностям. Реализация данных положений будет различной в зависимости от локализации анатомического дефекта и степени выраженности функциональных нарушений с учетом соответствия эргономических требований физическим и психофизиологическим возможностям инвалида. Социально-бытовое образование включает также обучение детей пользованию техническими средствами реабилитации, облегчающими передвижение: правильное положение костылей при движении, перенос тяжести тела при пользовании ходунками, освоение управления кресломколяской. Социально-бытовое образование подразумевает и обучение детей пользованию другими вспомогательными устройствами, обеспечивающими относительную бытовую независимость: подъемниками для перемещения из кресла-коляски на кровать, поручнями для самостоятельного 48 вставания с постели, опоры в ванной и туалете, компьютером со специальными приставками для слабовидящих и слепых. Социально-бытовое образование детей направлено на обучение личной безопасности: овладение (восстановление) навыками пользования газом, электричеством, медикаментами. Распад этих навыков может привести к непредсказуемым последствиям. Важным разделом социально-бытового образования является обучение детей с особыми потребностями социальной независимости и более широкому социальному функционированию: способность самостоятельного проживания, приобретения продуктов, приготовления пищи, умения распоряжаться имуществом, деньгами, пользоваться гражданскими правами и льготами, гарантированным законодательством, возможность участия в общественной деятельности. Наблюдения авторов в детских домах-интернатах для умственно-отсталых детей, реабилитационных центрах Иркутской области убеждают, что социально-бытовое образование направлено также на получение знаний в области полового воспитания, планирования семьи, контроля рождаемости, вопросов брака и воспитания детей. Социально-бытовая адаптация – процесс приспособления человека, имеющего дефект в состоянии здоровья, к условиям ближайшего социума за счет использования адаптационноприспособительных механизмов. Это процесс, который позволяет ребенку совершать движения и целенаправленные действия по самообслуживанию. В нем участвует не только специалист, помогающий приспособиться человеку к осуществлению жизнедеятельности в привычных условиях, но и при наличии физического недостатка. Ребенок в меру своих способностей и возможностей сам ищет пути и способы адаптации, используя при этом свой жизненный опыт, и полагается на вспомогательные устройства. В ходе адаптации в одних случаях используются возможности приспособления к привычным обыденным предметам, условиям, бытовому оборудованию на основе реабилитационного потенциала с использованием элементарных приспособлений. В других случаях требуются специальные вспомогательные устройства, обеспечивающие не только социально-бытовую реабилитацию, но и относительно независимый образ жизни. Итак, главным в деятельности социальных учреждений по семейно-бытовой реабилитации является содействие развитию и укреплению института семьи, установление гармоничных внутрисемейных отношений, разрешение кризисных ситуаций в семье, школе, а также исследование причин и факторов социального неблагополучия семей. Эффективным методом реорганизации ближайшей среды ребенка с ограниченными возможностями является семейная терапия, когда в качестве клиента реабилитации предстает система семьи (Боуэн), а в качестве задачи – обучение способностям совместной жизни в новых условиях, исходя из того, что если ситуацию с инвалидностью изменить невозможно, то можно научиться жить в данной ситуации. Проведенное нами исследование предоставило возможность конкретизировать причины, в результате которых, по мнению социальных педагогов, ребенок может оказаться в трудной жизненной ситуации. Как правило, педагоги называют несколько причин. Доминирующее место занимает такая причина, как негативная психологическая обстановка в семье. Ее отметили 74,3 % респондентов. На второе место в рейтинге причин выходит материальное неблагополучие семьи (60 %), обусловленное как экономическим положением в стране, так и различными внутрисемейными обстоятельствами. По статистике, сегодня за чертой бедности находится 80 % населения. Трудности, появляющиеся у ребенка, по мнению педагогов, могут быть вызваны также девиантным поведением родителей (57,9 %) или дефицитом эмоционального общения с ними (37,6 %). Немаловажное значение имеют и медицинские факторы, что отмечают 56,4 % респондентов (табл. 10). Принято считать, что в трудную жизненную ситуацию чаще попадают дети из неблагополучных семей. С этим мнением согласны только 38,8 % респондентов, 52,2 % социальных педагогов отрицают, что неблагополучные дети являются выходцами из неблагополучных семей. Отмечена следующая тенденция: чем выше уровень образования, тем чаще, по мнению воспитателей, дети из вполне благополучных семей также могут столкнуться с трудностями или приобрести искаженные формы поведения. Таблица 10 49 Причины социального неблагополучия детей Факторы риска Процент от числа респондентов Негативный психологический климат в семье Материальное неблагополучие семьи 74,3 Девиантное поведение родителей 57,9 Медицинские факторы 56,4 Дефицит эмоционального общения родительско-детских отношениях Семья группы риска 60,0 в 37,6 19,8 Помощь таким детям оказывается через программу семейно-бытовой реабилитации, главным результатом которой должна стать социальная адаптация детей, выход из кризисного состояния и формирование положительных установок. Сравнение мнений респондентов о том, как в идеале должна проводиться работа по семейнобытовой реабилитации и как она проводится в их учреждениях, показывает, что вербальный уровень суждений находится в противоречии с практическими действиями. Так, главным в этом направлении, по мнению 71,1 % опрошенных, должна быть работа по оптимизации родительско-детских отношений, но вдвое меньшее число респондентов (35,3 %) отмечают реальное проведение данной работы в своем учреждении. Она занимает только шестое место по значимости, ее эффективность оценивается в 3,8 балла. В основном ее проводят молодые педагоги. Как считает 65,2 % педагогов, больше внимания следует уделять мероприятию по социально-правовой поддержке семьи. Сегодня работа по социально-правовой поддержке отходит на четвертое место, и только 43,3 % респондентов говорят, что она проводится в их учреждениях. Такая же тенденция наблюдается при анализе почти всех мероприятий по семейно-бытовой реабилитации, т.е. респонденты считают, что это направление должно включать те же самые мероприятия, но объем работ по одним следует увеличить, по другим – уменьшить. Фактически ведущее место в деятельности учреждений по семенно-бытовой реабилитации, как отмечает 51,7 % опрошенных, занимает психокоррекционная работа по формированию адекватных отношений в семье, ее эффективность оценивается в 4,1 балла. Следует отметить, что это единственное мероприятие, эффективность которого оценена в четыре балла. Оценка остальных мероприятий по семейно-бытовой реабилитации колеблется от 3,6 до 3,9 балла. Полной работу по семейно-бытовой реабилитации называют только 43,8 % респондентов. Наблюдаются отличия ответов в зависимости от пола. Женщины лояльно оценивают мероприятия – 46,0 % от числа опрошенных женщин называют данную работу полной. Более категоричны в этом вопросе мужчины – 56,0 % от числа опрошенных мужчин определяют ее как недостаточную, что в два раза превышает средний показатель. Рассматривая предложения о совершенствовании работы по семейно-бытовой реабилитации, легко заметить, что внести в этот процесс ничего радикально нового воспитатели не могут (табл. 12). Выявлено большое количество респондентов, уклонившихся от ответа – 69,2 %. На отсутствие условий для проведения полной семейно-бытовой реабилитации указали 10,9 % от количества отвечавших на вопрос. Социологическое исследование показало отсутствие единого мнения среди специалистов реабилитационных учреждений на развитие социальной реабилитации. Выявлена часть сотрудников, которые не испытывают потребности и желания что-либо изменить в установившейся системе работы, у них отсутствует личная готовность к реальному действию и элемент творчества, который меняет работу по социальной реабилитации к лучшему. В своей деятельности они используют традиционные, давно сложившиеся методы работы с детьми. Их число составляет примерно 25–33 %. Таблица 11 Оценка мероприятий, используемых в программе семейно-бытовой реабилитации 50 Направление программы Следует Испольвключить в зуют Ранг программу, в % учрежде нии, % Работа специалиста по оптимизации родительско-детских отношений Социально-правовая поддержка семьи Улучшение психологического климата в семье с помощью специалиста Обучение навыкам благоустройства быта Психокоррекционная работа по формированию адекватных отношений в семье Социальный патронаж Содействие в получении льгот Все мероприятия Средневзвешенная оценка 71,1 35,3 VI 3,8 65,2 43,3 IV 3,7 54,7 45,3 III 3,6 50,3 50,8 II 3,9 47,3 51,7 I 4,1 42,8 37,3 V 3,8 41,8 29,9 VII 3,8 21,9 *Оценка проводилась по 5-балльной системе. Таблица 12 Предложения по улучшению семейно-бытовой реабилитации Мироприятия Процент от числа ответивших Создать условия для проведения полной реабилитации Установить контакт с родителями 10,9 Трудовое воспитание 3,6 Формировать адекватные установки 1,8 Углубить и расширить имеющиеся методики Затрудняюсь ответить 1,8 9,1 69,2 Другая часть педагогического сообщества переориентирована на новое понимание результата своей деятельности. Прежде всего, это молодые специалисты с высшим образованием, которые применяют новые методики работы по реабилитации и поддерживают инновационные процессы. По их мнению, уровень работы по всем направлениям социальной реабилитации не полностью соответствует требованиям времени. Так, в трудовом направлении преобладает обучение обслуживающим видам трудовой деятельности, недостаточно внимания уделяется формированию профессионально-трудовых навыков. В социокультурном – чаще используются те виды мероприятий, 51 которые легче проводить с детьми, например, организация концертов, в то время как на первом месте должно быть развитие способностей и морально-нравственное воспитание. Социологические исследования подтвердили, что система работы с дезадаптированными детьми в условиях социально-реабилитационных учреждений должна развиваться, в основном, по следующим направлениям социальной реабилитации: социально-трудовая, социокультурная, семейно-бытовая (социально-средовая). Социальная реабилитация детей объединяет усилия специалистов различного профиля на основе достижения основной задачи – включение проблемного ребенка в социальную среду, приобщение к общественной жизни и труду на уровне его психофизических возможностей. 3.2. Субъект социальной реабилитации: организационное и кадровое обеспечение Ключевое значение для социальной реабилитации детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, имеет организация реабилитационного процесса. За последние годы в России создано и функционирует свыше 5 тыс. различных служб и учреждений в органах образования, здравоохранения и социальной защиты населения для оказания помощи детям, находящимся в трудной жизненной ситуации. Деятельность социально-реабилитационных учреждений отнесена к компетенции органов социальной защиты населения с 1995 г., что закреплено Федеральным законом «Об основах социального обслуживания населения в РФ» и постановлением Правительства от 13 сентября 1996 г. Принятие в дополнение к этому закону в 1995 г. федеральных законов «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» и «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» способствовало развитию инфраструктуры социальных служб, занимающихся детьми. Более чем десятилетний период становления системы социальной реабилитации в России, в том числе и в Иркутской области, показал, что столь социально значимое и необходимое направление в социальной защите на сегодняшний день нуждается в серьезном реформировании. Социологические исследования подтверждают, что в Иркутском регионе остаются нерешенными главные проблемы: организационное и кадровое обеспечение системы социальной реабилитации дезадаптированных детей. Вначале рассмотрим организационные проблемы. В Иркутской области функционирует 23 социально-реабилитационных центра для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации, 22 социальных приюта для детей и подростков, 3 центра помощи детям, оставшимся без попечения родителей, 9 реабилитационных центров для детей с ограниченными возможностями, 8 центров социальной помощи семье. По официальным оценкам [67] потребности в детских социозащитных учреждениях удовлетворены в целом по России немногим более чем на 22 %. Аналогичный вывод можно сделать и по регионам Сибири. Важным звеном в социальной реабилитации дезадаптированных детей является социальное обслуживание семьи и детей в Иркутской области. Под ним понимается деятельность государственных и негосударственных социальных служб по оказанию медико-социальной, социально- экономической, правовой, психологической и других видов помощи и услуг, проведению социальной адаптации и реабилитации детей и подростков, находящихся в трудной жизненной ситуации. Учреждениями социального обслуживания семьи и детей независимо от форм собственности в соответствии с Федеральным законом «Об основах социального обслуживания населения» являются: центры социальной помощи семье и детям; центры помощи детям, оставшимся без попечения родителей; социальные приюты для детей и подростков; социально-реабилитационные центры для несовершеннолетних; центры психолого-педагогической помощи населению; центры экстренной психологической помощи по телефону; стационарные учреждения социального обслуживания (детские дома-интернаты для умственно-отсталых детей, дома-интернаты для детей с физическими недостатками), иные учреждения, предоставляющие социальные услуги (реабилитационные центры для детей с ограниченными возможностями и др.). В настоящее время в системе социальной защиты населения в городах и районах Иркутской области функционирует 70 учреждений социального обслуживания семьи и детей, деятельность которых направлена на решение проблем социальной реабилитации дезадаптированных детей. Таблица 13 отражает динамику формирования данных учреждений и показывает, что особенно активно они развиваются в системе социальной защиты. Если за 2002 г. по России их число в системе органов образования увеличилось на 48 учреждений, то в системе социальной защиты – на 300, т.е. в 52 6 раз больше. В то время как в здравоохранении количество домов ребенка снизилось. Развитие учреждений социальной защиты в Иркутской области отражает такую же тенденцию. К концу 2002 г. их количество возросло на 14 учреждений. Таблица 13 Развитие учреждений социального обслуживания семьи и детей в РФ и Иркутской области в 2000–2002 гг. Российская Иркутская область Федерация 2000 2001 2002 2000 2001 2002 г г. г. г. г. г. 2273 2348 2396 81 94 93 254 246 246 5 7 2240 2444 2744 55 56 70 Учреждения Образования Здравоохранения Социальной защиты Всего: 4767 5038 5386 136 156 170 В целом по России ежегодно происходит рост численности каждого отдельно взятого вида данных учреждений. Несколько иная тенденция прослеживается в Иркутской области. Рост количества социальных учреждений нового типа наблюдается за счет увеличения таких видов, как центр социальной помощи семье и детям (по сравнению с 2001 г. стало больше на 2 учреждения), социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних (по сравнению с 2001 г. стало больше на 9), реабилитационный центр для детей и подростков с ограниченными возможностями здоровья (стало больше на 3). Осталось прежним, на уровне 2000 г., количество таких видов учреждений как центр экстренной психологической помощи по телефону – 1, центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей – 3. Уменьшилось на 2 число социальных приютов для детей и подростков (табл. 14). При этом число обслуженных семей и детей возросло с 11 861 человека в 2001 г. до 12 513 человек в 2002 г. (табл. 15). Таблица 14 Динамика численности социальных учреждений по РФ и в Иркутской области в 2000–2002 гг. Вид учреждения Центр социальной помощи семье и детям Центр психологопедагогической помощи населению Центр экстренной психологической помощи по телефону Социальнореабилитационны й центр для несовершеннолет них Российская Федерация 2000 2001 2002 г. г. г. Иркутская область 2000 г. 2001 г. 2002 г. 334 387 437 5 6 8 40 36 42 - - - 20 16 19 1 1 1 276 323 396 12 14 23 53 Социальный приют для детей и подростков Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей Реабилитационны й центр для детей и подростков с ограниченными возможностями здоровья Отделение по работе с семьей и детьми в центре соц.обслуживания Комплексный центр социального обслуживания населения Кризисный центр для женщин Кризисный центр для мужчин Другие учреждения социального обслуживания семьи и детей Всего: 412 447 490 24 22 22 13 23 25 3 3 3 182 195 237 9 9 12 510 542 539 - - - 240 260 348 - - - 10 12 15 - - - 1 1 1 - - - 202 202 195 1 1 1 2240 2444 2744 55 56 70 В зависимости от направлений деятельности, учреждения социального обслуживания условно можно поделить на три группы: специализированные учреждения для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации, реабилитационные центры для детей с ограниченными возможностями, центры социальной помощи семье и детям. Среди социальных учреждений на начало 2003 г. было 22 социальных приюта для детей и подростков, 12 реабилитационных центров для детей с ограниченными возможностями, 23 социально-реабилитационных центра для несовершеннолетних, 3 центра помощи детям, оставшимся без попечения родителей, 9 центров социальной помощи семье. Кроме того, в качестве структурных подразделений в учреждениях социального обслуживания семьи и детей в числе прочих функционировало 59 стационарных отделений для несовершеннолетних, 6 отделений реабилитации для детей-инвалидов, 48 отделений профилактики безнадзорности несовершеннолетних. Наряду с увеличением числа социальных учреждений отмечается рост численности детей и семей, получивших в них социальную помощь. Количество обслуженных семей и детей в России в 2002 г. по сравнению с 2000 г. увеличилось в 1,4 раза и составило 1079,4 тыс. человек. Это свидетельствует о том, что создание сети социально-реабилитационных учреждений привело к резкому увеличению числа выявленных детей, нуждающихся в помощи (табл. 15). Таблица 15 Численность детей и семей, получивших социальную помощь по РФ и Иркутской области в 2000–2002 гг., тыс. чел. 54 Учреждения Образования Здравоохранения Социальной защиты Российская Федерация Иркутская область 2000 г. 499,7 2001 г. 500,7 2002 г. 504,3 2000 г. 9924 2001 г. 10110 2002 г. 9873 19,3 19,3 19,4 631 651 763 2543,0 3168,3 3622,4 3310 11861 12513 Следует отметить, что в учреждениях системы образования и здравоохранения тенденции роста числа обслуженных детей по России не совпадают с тенденциями в Иркутской области. Если в России наблюдается рост численности детей в учреждениях системы образования, то в нашей области он имеет тенденцию к снижению. Кроме того, в 2000 г. число детей, воспитывающихся в учреждениях системы образования, в три раза превышало число детей в социальных учреждениях. На начало 2003 г. отмечается обратная картина: количество детей, находящихся в учреждениях социальной защиты, намного больше, чем в учреждениях образования (табл. 15). Это не только подтверждает, что главная нагрузка по заботе о детях, попавших в трудную жизненную ситуацию, «перекочевала» на плечи социальной защиты, но и доказывает эффективность работы учреждений нового типа. Несмотря на имеющиеся пока трудности и недостатки в работе, социально-реабилитационный центр, с наличием в своей структуре социальных приютов, гостиниц, семейной воспитательной группы, располагает большими возможностями для профилактики безнадзорности, беспризорности детей и их дальнейшей адаптации к жизни в обществе. Целью деятельности государственных и муниципальных реабилитационных центров является оказание детям и подросткам квалифицированной медико-социальной помощи, обеспечение социальной реабилитации и адаптации их к жизни в обществе, семье, к обучению, труду. Главным приоритетным направлением в деятельности реабилитационных центров для детей и подростков с ограниченными возможностями является решение проблем социальной реабилитации. Если в здравоохранении решаются проблемы медицинской реабилитации, причем по времени одномоментно, периодически или эпизодически, то система социальной защиты берет на себя именно на длительное время реализацию комплекса медико-социальных, социально-психологических и социально-педагогических мер, осуществляемых до достижения ребенком 18 лет. В практике работы социально реабилитационных центров теоретическая непроявленность комплексного подхода приводит к ряду противоречий, ведущим из которых как показали наблюдения, становится дилемма медицинского или педагогического подходов. Психологический подход играет как бы роль аккомпанемента, сопровождения. За той или иной стороной противоречия стоит система медицинских и педагогических учреждений, имеющих свои органы руководства и свою логику деятельности. Если социально-реабилитационный центр избирает одно из направлений, то образуется дрейф от системы социальной защиты к системе образования или здравоохранения и теряется миссия центра как специфической организации. Учреждения социального обслуживания семьи и детей выявляют тех, кто находится в социально опасном положении или иной трудной жизненной ситуации, а также семьи, несовершеннолетние члены которых нуждаются в социальных услугах, осуществляют социальную реабилитацию, помогают решать проблемы семьи. Успех данной работы напрямую связан с компетентностью кадров, их профессионализмом и наличием готовности к деятельности. Поэтому в работе по социальной реабилитации большое внимание должно уделяться кадровому потенциалу. В связи с этим одной из задач проведенного социологического исследования явилось изучение характеристик социальных педагогов и социальных работников данных учреждений и составление их социального портрета. Социальный портрет опрошенных педагогов и воспитателей представлен людьми различных возрастных категорий. В основном он состоит из лиц среднего возраста – 32,3 % респондентов в возрасте 30–40 лет, 27,4 % – 40–50-летние. Принято думать, что в кадровом составе социальных учреждений наблюдается слабый приток молодых специалистов. Этого нельзя сказать об Иркутской области. Процентное распределение количественных значений констатирует пополнение кадров молодыми специалистами. Сегодня их число составляет 28,9 %. Безусловно, важную роль в этом 55 играет институт профессионально обученных социальных работников, которые готовятся уже 10 лет в Иркутском государственном университете на факультете социальных наук. Наблюдается тенденция ухода пенсионеров. В социальных учреждениях их работает всего 11,5 %. С целью углубленного понимания того, что представляет собой кадровый состав социальных учреждений области, был проведен корреляционный анализ в зависимости от пола, образования, возраста, наличия семьи и детей. Анализ половозрастной корреляции показывает, что в пенсионном возрасте работают преимущественно женщины – их в три раза больше, чем мужчин (табл. 16). В когорте молодых также преобладают женщины. Средний возраст (40–50 лет) представлен в основном лицами мужского пола – 44% мужчин против 25 % женщин. Таблица 16 Половозрастная корреляция работников социальных учреждений, % Возраст респондентов, лет Мужчины Женщины 20–30 20,0 30,1 30–40 32,0 32,4 40–50 44,0 25,0 50–60 4,0 11,9 0 0,5 Старше 60 В целом, уровень образования кадрового состава невысок, закончили вуз 12,2 %, 34,8 % – средние специальные учреждения (табл. 17). Отличия корреляционных связей образования и пола свидетельствуют, что женщины образованы лучше – 56,3 % от числа опрошенных женщин приобрели высшее образование, это в 2,3 раза больше, чем мужчины, которые в основном имеют среднее специальное образование – 40 % от числа опрошенных мужчин (табл. 18). Таблица 17 Уровень образования работников социальных учреждений Образование Процент от количества респондентов Высшее 12,2 Незаконченное высшее 6,5 Среднее специальное 64,8 Среднее 16,5 Таблица 18 Уровень образования работников социальных учреждений среди мужчин и женщин, % Образование Мужчины Женщины Среднее 16,0 5,1 Среднее специальное 40,0 34,1 56 Незаконченное высшее 20,0 4,6 Высшее 24,0 56,3 Рассматривая корреляционные зависимости образования и возраста, следует обратить внимание, что кадровый состав пополняется молодыми специалистами с высшим образованием, но не в значительной степени (не более 10 %). Более половины респондентов (53,5 %) в возрасте 20–30 лет имеют диплом вуза, а каждый десятый продолжает обучение в нем (табл. 19), причем среди мужчин студентов больше, чем среди женщин. Таблица 19 наглядно показывает, что в старшем поколении педагогов (после 40 лет) превалируют кадры со средним специальным образованием – 49 % и 50 % от числа опрошенных в возрасте 40–50 и 50–60 лет соответственно. Таблица 19 Корреляционная зависимость образования и возраста работников социальных учреждений Возраст, лет Образование 20–30 30–40 40–50 50–60 Среднее 8,6 7,7 5,5 0 Среднее специальное 27,6 32,3 49,0 50,0 Незаконченное высшее 10,3 4,6 5,5 4,5 Высшее 53,5 55,4 40,0 45,5 Традиционно большинство педагогов – женщины (87,6 %), мужчины составляют 12,4 %. При этом 44 % от количества опрошенных мужчин находятся в возрасте 40–50 лет, следовательно, совсем скоро они достигнут пенсионного возраста, и произойдет отток и без того немногочисленных кадров мужского пола из социальных учреждений. Распределение ответов на вопрос о семейном положении и наличии детей показывает, что на первый взгляд в этих вопросах все обстоит благополучно. Семью имеют 59,2 % опрошенных. Преобладающим типом семьи является нуклеарная семья, состоящая из супружеской пары с 1–2 детьми (33,8 % и 31,8 % соответственно). Лишь 6,5 % респондентов имеют трех детей (табл. 21). Таблица 20 Семейное положение работников социальных учреждений Семейное положение Процент от количества респондентов Холост (не замужем) 23,9 Состою в браке 59,2 Разведен (а) 11,4 Вдовец (а) 5,0 Таблица 21 Количество детей в семьях работников социальных учреждений Наличие детей Процент от количества 57 респондентов Один ребенок 33,8 Два ребенка 31,8 Три ребенка 6,5 Четыре ребенка 0,5 Нет детей 27,4 Однако корреляционные связи между семейным положением и наличием детей позволяют сделать вывод, что у большинства воспитателей личная жизнь не устроена. Среди них много матерей-одиночек, 13,2 % которых имеют одного ребенка, 7,8 % – двух, а 7,7 % – трех детей. В группе разведенных 16,2 % воспитывают без супруга одного ребенка, 10,9 % – двух, 7,7 % – трех детей. Почти в каждой третьей семье, живущей в браке, собственных детей нет (табл. 22). Таблица 22 Корреляционные связи между семейным положением и наличием детей Наличие детей, % Семейное положение один два три нет детей 13,2 7,8 7,7 60,0 Состою в браке 63,2 75,0 76,9 32,7 Разведен(а) 16,2 10,9 7,7 7,3 Вдовец(а) 7,4 6,3 7,7 0 Холост замужем) (не Возможно, неустроенность личной жизни, ощущение собственной незащищенности побуждает к работе с чужими обездоленными детьми. А может быть, работая в социальных учреждениях, легче «прокормить» своих. Не секрет, что зарплата работников детских домов, интернатов, приютов и других социальных учреждений существенно отстает от уровня заработной платы в других отраслях экономики и является ниже средней. Самооценка дохода социальных работников и педагогов подтверждает невысокий жизненный уровень их семей и выглядит следующим образом: низким его назвали 62,1 %, средним – 37,0 %; высоким – 0,99 % респондентов. Методическому обеспечению работы социальных учреждений уделяется особое внимание. С этой целью организовано 3-годичное обучение на факультете социальных наук в Иркутском государственном университете для специалистов, работающих с детьми-инвалидами и дезадаптированными детьми. Работают курсы профессиональной подготовки и повышения квалификации кадров. В 2003 г. повысили квалификацию 297 человек. Вместе с тем, кадровый состав недостаточно адаптирован к новым условиям работы. Кроме того, в реабилитационные учреждения нередко приходят специалисты, ранее не имевшие дела с социально дезадаптированными детьми или детьми-инвалидами. Например, в реабилитационных центрах, созданных на базе помещений детских садов, остаются работать бывшие воспитатели детских садов, т.е. люди, не имеющие ни специального образования, ни соответствующей подготовки 58 в области реабилитации. Их становление как профессионалов осуществляется в процессе повседневной практической деятельности и переобучения. Количество работников, прошедших переобучение, пока невелико. Сегодня специалисту по реабилитации недостаточно иметь только педагогическое, психологомедицинское или иное узкопрофильное образование. Требуются специалисты с базовым образованием реабилитолога, которых в кадровом составе центров пока нет. Положение осложняется тем, что данная специальность отсутствует в высших учебных заведениях области. В 2003 г. на базе социального факультета ИГУ открыта специализация «Социальная реабилитация дезадаптированных детей и подростков». Следовательно, в будущем кадровый состав пополнится молодыми квалифицированными специалистами из числа выпускников, но пока перед работниками социальных служб стоит актуальная задача переподготовки и повышения квалификации кадров с целью обучения методам и приемам работы по социальной реабилитации. В широком смысле социальной реабилитацией инвалидов занимаются семья, общественные организации, государственные органы (образования, здравоохранения, социальной защиты). Это сложный, разветвленный процесс, в котором каждый социальный институт имеет свое место, цели и функции. Исходя из вышесказанного, попытаемся обозначить общие контуры региональной модели социальной реабилитации. Можно выделить четыре подструктуры организации социальной реабилитации инвалидов: государственную, общинную (сообщества инвалидов), общественную (движение за независимую жизнь), семейное жизнеустройство. 1. Государственная система реабилитации является основной и представлена многочисленными организациями и органами под эгидой Министерств труда и социального развития, образования, здравоохранения. Во многом эта система сохранилась с дореформенных времен, хотя в последнее десятилетие прошли существенные перемены. Так, образовался институт профессионально обученных социальных работников, возникли социально-реабилитационные центры, дома ребенка, идет процесс реформирования детских домов. Постановлением Правительства РФ от 16 января 1995 г. № 59 утверждена Федеральная комплексная программа «Социальная поддержка инвалидов», включающая следующие разделы: - медико-социальная экспертиза и реабилитация инвалидов; - научное обеспечение и информатизация проблем инвалидности и инвалидов; - формирование доступной для инвалидов среды жизнедеятельности; - разработка и производство средств протезирования, строительства, реконструкции и техническое перевооружение протезно-ортопедических предприятий; - разработка и производство технических средств реабилитации для обеспечения инвалидов. Государственная система сохранила патерналистскую направленность и слабо скоординирована с общественными организациями и движениями. В условиях массовой бедности действительно важны защита, помощь, обслуживание, срочная социальная помощь. Речь идет не об их замене, а о необходимости повышения удельного веса мероприятий, способствующих усилению самозащитных возможностей инвалидов, их самореализации, всяческом поощрении и поддержке активности самого инвалида. Перспективными структурами в этом отношении являются социальнореабилитационные центры как относительно молодые организации, объединившие усилия различных специалистов. 2. Общинная форма организации реабилитации инвалидов проводится в основном общественными организациями инвалидов, которых сплачивает общая беда и потребность в самопомощи. В Иркутской области (г. Иркутске) работают общественные организации инвалидов «Прибайкальский Талисман», «Прибайкальский Исток» и «Семейная усадьба», которые объединены единой целью – защита прав и законных интересов инвалидов с глубокой умственной отсталостью, обеспечение им равных с другими гражданами возможностей участия во всех сферах жизни, содействие их трудовой, бытовой реабилитации и адаптации в обществе на протяжении всей жизни. Руководители этих организаций прошли обучение в Иркутском госуниверситете по программе второго высшего образования с получением квалификации «специалист по социальной работе» и до сих пор получают от Института социальных наук ИГУ организационную и методическую помощь. Большинство членов этих общин – это дети-инвалиды, их родители и близкие родственники. Их усилиями созданы две социальные деревни, в которых умственно отсталые дети проживают часто вместе с родителями и занимаются сельскохозяйственным трудом, ведут приусадебное хозяйство. 59 Создание деревень является, в сущности, гражданским подвигом руководителей, поскольку в обществе отсутствует не только структура поддержки таких общественных формирований, но и зачастую и понимание важности их работы. Между тем, зарубежный опыт показывает эффективность деятельности общин по организации структур социальной реабилитации. Поэтому их развитие – перспективное направление в деятельности государства. 3. Общественные структуры. Показательна в этом отношении многолетняя деятельность общества слепых. Ориентация на трудовую подготовку привела к тому, что в 1970 г. в Обществе слепых имелось 247 УПП. Общество занимало по производству продукции шестое место среди 32 министерств и ведомств, подчиненных Совету Министров РСФСР, Всероссийское общество слепых выпускало промышленной продукции, например, в 2,2 раза больше, чем предприятия Министерства коммунального хозяйства РСФСР и в 2,6 раза больше, чем фабрики и заводы Министерства сельского хозяйства РСФСР (отчетный доклад XII съезду ВОС о работе Всероссийского Общества слепых за 1967–1971 гг.). «Долгие годы для инвалидов по зрению, – отмечает Н.Л. Шакиро, – спасением было не государство, а Общество слепых. Оно обеспечивало их работой, жильем, тифлоприборами, путевками и т.д.»8. Он же отмечает, что общество за прошедшие годы сохранило и поддерживает на необходимом уровне материально-техническую базу предприятий, закупает современное технологическое оборудование. Однако в процессе перестройки их приравняли к коммерческим структурам. В России первый Центр независимой жизни для детей и подростков был организован в 1991 г. по инициативе Московского городского клуба инвалидов «Контакт-1». В новую социальнополитическую модель инвалидности вошло понятие «человек с ограниченными возможностями», и с 1992 г. начала реализовываться программа независимой жизни. Идеологические постулаты: человеку, имеющему инвалидность, должны быть предоставлены равные права и равные возможности для активного участия в жизни общества; инвалидность – это не только медицинская проблема, инвалидность – это проблема неравных возможностей; социальные службы поддержки создают для людей, имеющих инвалидность, равные возможности для равноправного участия во всех аспектах жизни общества; человек, имеющий инвалидность, является главным экспертом по проблемам инвалидности; родители, имеющие детей с особыми проблемами, лучше всех знают, как помочь своим детям9. При поддержке Департамента женщин, семьи и детей, Министерства труда и социального развития, Министерства образования РФ были созданы инновационные модели социальных служб: обучающая служба «Выездной лицей», служба «Персональный ассистент», «От родителя к родителю», которые помогают достижению независимой жизни. 4. Важной частью региональной модели социальной реабилитации детей являются семейные формы жизнеустройства. Законодательное, экономическое обеспечение и административная поддержка замещающих семей в субъектах Российской Федерации находится на этапе становления. Параллельно с регулированием организационных вопросов исследуются проблемы медико-психологопедагогического сопровождения, замещающей семейной системы и развития ребенка. Разнообразие организационных форм сопровождения, принципиальные различия программ, множество подходов обусловлены активным развитием института замещающей семьи, впервые приобретающего социальную открытость. Эффективность решения задач ресоциализации дезадаптированного ребенка в условиях замещающих семейных систем подтверждена многочисленными исследованиями. В отличие от учреждений интернатного типа семейные формы замещающей заботы о ребенке обладают большей реабилитационной эффективностью, гибкостью, это более открытая, поддающаяся изменению и направленному воздействию система. По данным А.М. Богомолова, проводившего экспериментальные исследования, выделены основные этапы формирования замещающей семейной системы и адаптационного процесса ребенка в период первичной адаптации: ориентировочный этап, этап напряжения, кризис перестройки и этап квазистабильной адаптации. 8 9 Шакиро Н.Л. Социальная реабилитация личности незрячего. – Иркутск, 2000. – С. 134. См.: Словарь-справочник по социальной работе. – М., 2000. – С.203. 60 В социально-психологических исследованиях адаптацию ребенка в замещающей семье определяют как процесс включения в систему отношений, сложившихся в данной семье, которая предполагает усвоение ребенком норм, ценностей, традиций и отношений, функционирующих в замещающей семье, что находит свое выражение в постепенной идентификации личности и семьи. Предпочтение семейных форм жизнеустройства для детей с низкими адаптационными способностями, депривированными расстройствами, ослабленным здоровьем или нарушениями в развитии обусловлено индивидуализацией адаптационной среды, организацией «мягкого» адаптационного фона. Как малая группа, базовая семья, включившая в свой состав приемного ребенка, эффективно поддается коррекционным мероприятиям, доступна для диагностики и мониторинга системных процессов. Новой, гибкой формой устройства ребенка в семью и работы с проблемной семьей является патронатное воспитание, которое помогает решению основной задачи – сохранение ребенка для семьи и семьи для ребенка. Несмотря на позитивные изменения законодательной базы и принципов политики защиты детей на федеральном уровне, на практике превентивные формы работы с семьями и детьми группы риска слабо развиты, адресность социальной помощи недостаточна, и основная часть финансовых и организационных ресурсов государства, направляемых на социальную защиту детей, растрачивается в низкоэффективных малорезультативных учреждениях интернатного типа либо в детских социальных учреждениях. Региональные модели социальной реабилитации должны строиться исходя из оптимального сочетания этих четырех организационных форм. Однако их весовое соотношение неодинаково. Сильное государство и неразвитое гражданское общество, низкий уровень материального обеспечения семей (особенно имеющих детей-инвалидов) создают противоречивую ситуацию, выходом из которой является усиление поддержки государством общинно-общественных структур, «взращивание» их с последующим выходом на преимущественное самообеспечение. Можно особо выделить актуальность формирования структур трудовой реабилитации. Актуальными задачами являются: 1) Организация совместно со службами занятости курсов на базе колледжей и техникумов по обучению инвалидов доступным видам деятельности. 2) Создание в системе социальной защиты центров занятости инвалидов (совместно с комитетом по труду и центрами занятости) для трудоустройства людей с нарушениями в развитии или со стойким расстройством здоровья. Квотирование рабочих мест. 3) Поддержка общественных организаций, которые занимаются обустройством и занятостью молодых людей с нарушениями в развитии и дезадаптированных детей. 4) Помощь в организации цехов и производств с соответствующими налоговыми и иными льготами для молодежи, имеющей нарушения в развитии. Конечно, подготовка к труду в кризисном обществе достаточно проблематична, а кое-кто может добавить – и утопична. Однако молодые люди с нарушениями в развитии занимают, как правило, нишу неквалифицированного или малоквалифицированного труда, куда редко стремятся их здоровые ровесники. Огромные возможности таит в себе сельский труд. Равные возможности у детей в сфере художественных и – шире – народных промыслов, в использовании все активнее входящих в жизнь компьютерных технологий. Методическое обеспечение задачи социализации и трудовой ориентации детей со стойким нарушением в развитии является отдельной и сложной проблемой. Предстоит усовершенствовать методику подготовки к труду в соответствии с возрастными особенностями и уровнем инвалидности, разработать концепции медицинского, педагогического и психологического сопровождения процесса подготовки к труду, укомплектовать существующие учебные заведения для детей с нарушениями в развитии, провести дополнительную профилизацию (совместно с ГУНО) общих средних профессиональных учебных заведений. Наблюдения авторов убеждают в том, что до сих пор «не устоялись» отношения между семьей, имеющей ребенка-инвалида, и социальными работниками, не определились технологии социальной работы с такого рода семьями, не сформулированы конкретные задачи работников социальных служб по отношению к ребенку-инвалиду и его родителям. На наш взгляд, необходимо решение проблемы упорядочения взаимодействия между социальными работниками и семьей, расстановки акцентов в совместной работе по социальной адаптации детей-инвалидов и в специализированных детских учреждениях, и посещающих центры реабилитации для детей с ограниченными возможностями государственного и альтернативного типа. 61 Главное направление совершенствования системы социальной помощи – более точный учет потребностей различных категорий семей на основе расширения государственной статистической информации и разработка дифференцированных и адресных форм социальной защиты в зависимости от социально-экономических характеристик разного типа. Социально-реабилитационное пространство территории образуют: 1. Государственная служба медико-социальной экспертизы, которая имеет полномочия для признания человека инвалидом и выдачи соответствующей справки. 2. Муниципальные РЦ – формируют социальные навыки поведения и самообслуживания в семье у детей дошкольного и младшего школьного возраста, живущих, как правило, с родителями. 3. Специализированные областные СРЦ, реализующие программы медицинского, педагогического, психологического сопровождения социальной адаптации, профориентации и допрофессиональной подготовки детей среднего и старшего возраста. 4. Профтехучилища для инвалидов готовят детей к труду по определенным профессиям и проводят в жизнь программы социальной адаптации. Учебно-производственное предприятие при ПТУ. 5. Социально-реабилитационные комплексы для дезадаптированных детей, школа-предприятие. 6. Малое производственное предприятие, включающее в себя подростков-инвалидов. 7. Социально-трудовая община детей и взрослых. Группы взаимопомощи и интегрированные объединения. Летние лагеря. 8. Муниципальные центры трудового и профессионального обучения детей-инвалидов. Важным перспективным направлением работы является организация благоприятной реабилитационной среды в регионе. Это часть социокультурной среды, определяемая как устойчивая совокупность вещественных и духовных элементов, с которыми взаимодействует человек и которые оказывают влияние на его деятельность по освоению и созданию культурных ценностей. Если мир, как считали многие русские мыслители, изофункционален человеку, то ближайшей задачей является очеловечивание социальной среды, т.е. распространение на нее принципа гуманности. Эта проблема формально выглядит тавтологической, поскольку эта среда, собственно, и сформирована человеком. Но создана ли она для человека? Стоит изменить ракурс обзора, и сразу становится видно, что социальная среда часто подогнана для удобства социальных мегамашин или технических устройств. Со времен Э. Фромма, поставившего вопрос о гуманизации технологического общества («Революция надежды», 1969), торжество отчужденной социальной среды только нарастает. Основными элементами реабилитационной среды являются: 1. Социально-экологические компоненты ближайшей среды человека – семья, родственники, соседи, друзья, предметы быта и интерьера, доступные природные объекты. 2. Элементы вещественного характера – архитектура, транспорт, учреждения культуры, планировочные решения учебных заведений. 3. Специфические духовные отношения – общественное мнение, нормы и образцы поведения, не всегда институализированное отношение к проблемным детям, привычки, обычаи, традиции. Рассмотрим некоторые проблемы формирования благоприятной реабилитационной среды в регионе. Существенное влияние на этот процесс оказывает общественное мнение. Известный социолог Ф. Шереги, исследовавший это явление в г. Орле, отмечает, что в общественном сознании увеличивается доля тех, кто испытывает к детям-сиротам жалость (пассивное созерцательное участие), и уменьшается доля сострадания (активное участие), что связано с малыми возможностями помочь этим детям10. Растет доля тех, кто сомневается в эффективности реабилитации детей в детских домах, и велика доля отстаивающих необходимость развития института усыновления (90 %). Общественное мнение в целом негативно относится к роли государства в создании благоприятных возможностей для детей-сирот (70 %), детей-инвалидов (76 %). Наблюдения авторов книги показывают, что сохранилась тенденция замалчивания проблем детей с особыми потребностями. Истоки этой тенденции таятся еще в советском периоде, когда само существование таких детей противоречило догмату о формировании всесторонне и гармонически 10 Дети с особыми потребностями: Социологический анализ. – М., 2003. 62 развитой личности. Сиротство и инвалидность представали временными явлениями, подлежащими преодолению. Средства массовой информации могли бы внести большой вклад в переходе общественного мнения от жалости к состраданию, т.е. к деятельному участию. Однако этому мешает коммерциализация СМИ и определенная, если так можно выразиться, «некрофильская» направленность работы журналистов, когда мастерство подменяется сенсационностью. Практически не развит институт социальной рекламы. Потенциал СМИ демонстрируют немногочисленные примеры, когда, например, рассказ в прессе о судьбе сироты приводит к устройству его судьбы. Вторым важным компонентом реабилитационной среды является возможная культурнодосуговая деятельность. Занятия искусством, творчеством не мыслимы без общения и являются мощным средством, способствующим интеграции детей с особыми потребностями в общество. Если человек не нашел свой путь самостоятельно, то сможет это сделать в коллективе (любительском объединении, кружке и др.). Элементом реабилитации здесь является процесс нахождения себя, своего места в коллективе, осознание собственной значимости для каждого его члена. Физкультура и спорт тоже являются специфической оздоровительной средой для детей с ограниченными возможностями. Физкультурная оздоровительная среда формируется из ряда последовательных этапов. В процессе физического воспитания – одного из первых этапов – осуществляется формирование и совершенствование моторных функций, и особенно тех, которые нарушены вследствие патологического процесса. В ходе физического воспитания происходит компенсация основного дефекта и коррекция вторичных нарушений, возникших в связи с основными заболеваниями. Основными формами физического воспитания детей и подростков с ограниченными возможностями являются: самостоятельные занятия физическими упражнениями (утренняя гигиеническая гимнастика, прогулки, коррекционные занятия с использованием методических материалов), организационные групповые и секционные занятия физической культурой и спортом (ЛФК и коррекционные занятия в лечебно-санаторных учреждениях и реабилитационных центрах, занятия доступными видами спорта в секциях), инваспорт (организация и проведение соревнований по доступным видам спорта). Интересным начинанием является Олимпиада для инвалидов, которая, проводится сейчас в мировом масштабе. В Иркутской области реабилитационную работу проводит региональное отделение «Специальная олимпиада России». Сфера деятельности – социальная. Основная цель – социальная реабилитация и адаптация людей с умственной отсталостью с помощью программ, основанных на адаптивном спорте и физической культуре. Образовательная среда для детей и подростков с ограниченными возможностями. Для обучающихся с отклонениями в развитии проектируются специальные общеобразовательные учебные заведения, профессиональные учебные заведения, а также учебные заведения смешанного типа – колледжи – техникумы. Большое значение имеет более раннее включение проблемных детей в учебно-воспитательный процесс, так как мозг ребенка в раннем возрасте более пластичен, а, следовательно, более податлив и «отзывчив» на различного рода педагогические воздействия. Опыт показал, что система обучения детей с ограниченными возможностями предполагает комплексное воздействие: формирование навыков самообслуживания, обучение грамоте и трудовое обучение, формирование знаний социально-бытового характера. Комплексный характер должна иметь и структура образовательной среды. В Красноярском крае она включает, например, факультет коррекционной подготовки в Красноярском педуниверситете, около 70 специальных детских образовательных учреждений, включая дошкольные. В общеобразовательных школах созданы различного рода классы коррекционного предназначения, а в детских садах – специальные группы. Индивидуальный подход в образовании обеспечивается системой диагностических служб. Ставится задача достраивания единого образовательного пространства. Как пишет А.А. Дмитриев, «решение таких задач осуществляется в нескольких формах. Одна из них – это создание координационного комитета на общественных началах при краевом управлении образования… Другой формой являются семинары, конференции…» И, наконец, «создание ассоциации специалистов в области коррекционной 63 подготовки, своеобразного центра координации по организации и проведению всей работы в области специального образования»11. Архитектурные решения также призваны формировать благоприятную реабилитационную среду и создавать ощущение комфорта. Следует признать, что это ощущение все больше уходит из-за традиций российского градостроительства. Человекоразмерность и даже природно-биологическая сообразность исчезает из архитектуры и дизайна, основой их становится модуль. В новых микрорайонах исчезают дворы, в которых раньше были спортивные площадки, происходило общение ровесников. Их место заняли автомобильные стоянки. Вместе с отменой ставок воспитателей в ЖКО исчезли ежегодно заливаемые хоккейные площадки, малые архитектурные формы, курсы и музыкальные кружки по месту жительства. Человекосообразность исчезает и с улиц, которые чаще всего предназначены для автомобилей, а не для пешеходов. В отличие от европейских стран, в России не планировались пандусы, специальные переходы, лифты и другие вспомогательные конструкции для облегчения жизни детей с особыми потребностями. Функционально-планировочная организация комплекса зданий и помещений учебного заведения должна соответствовать его назначению в зависимости от контингента обучающихся детей и обеспечивать максимальный комфорт для учащихся, преподавателей и обслуживающего персонала. Устройство учебных мест призвано учитывать характер физических недостатков учащихся и с использованием специальных технических средств. Исходя из вышеизложенного представляется возможным сделать некоторые выводы. Большая часть социальных работников, педагогов и воспитателей понимает комплексный подход как интеграцию медицинских, психологических и педагогических знаний для восстановления социально значимых способностей человека. В деятельности реабилитационных учреждений социальная реабилитация присутствует в общем, слабо дифференцированном виде. Большинство учреждений делает уклон в сторону психолого-педагогического подхода. Значительно меньше внимания уделяется семейно-бытовой и трудовой реабилитации. Существует противоречие между представлением респондентов о работе по различным мероприятиям социальной реабилитации и реальным применением этих мероприятий на практике. Так, в трудовом направлении преобладает обучение обслуживающим видам трудовой деятельности, недостаточно внимания уделяется формированию профессионально-трудовых навыков. В социокультурном – чаще используются те виды мероприятий, которые легче и проще проводить с детьми, например, организация постановок и концертов, в то время как большинство педагогов на первое место ставят развитие способностей и талантов и морально-нравственное воспитание. При открытии новых типов социальных учреждений – реабилитационных центров – не продумана комплектация кадрами, обученными приемам социальной реабилитации. Недостаточный профессионализм и компетентность части работников является важным сдерживающим фактором становления социальной реабилитации в области. Эта часть сотрудников не испытывает потребности и желания что-либо изменить в установившейся системе работы, у них отсутствует личная готовность к реальному действию и элемент творчества, который меняет работу по социальной реабилитации к лучшему. Они используют традиционные, давно сложившиеся методы работы с детьми. Другая часть педагогического сообщества переориентирована на новое понимание результата своей деятельности. Прежде всего, это молодые специалисты с высшим образованием, которые применяют новые методики работы по реабилитации и поддерживают инновационные процессы, но их, к сожалению, немного. Организацию социальной реабилитации необходимо проводить с учетом взаимосвязи государственных, общинных и общественных структур. Это позволит выйти на новое системное качество. Условием системности в социальной реабилитации является формирование благоприятной культурной, спортивной, образовательной, архитектурной среды. Поскольку социальная реабилитация дифференцируется на социокультурную, семейно-бытовую и трудовую, то отсюда вытекает целесообразность формирования соответствующих ведущих отделений. Более важное значение должно придаваться трудовой реабилитации, что может реализоваться в перераспределении ресурсов и введении штата специалистов, а также принятии (восстановлении?) законодательных мер по стимулированию труда инвалидов. Медико-психолого-педагогическое сопровождение является 11 Дмитриев А.А. Единое специальное образовательное пространство в Красноярском крае //Дети с проблемами в развитии: Диагностика, коррекция, реабилитация. – Красноярск, 1996. – С. 6–7. 64 сервисным направлением работы в условиях центра, который не может подменять или компенсировать работу лечебных учреждений. Социально-реабилитационный центр надо рассматривать как звено в системе медицинских, образовательных, общественных и других организаций, которые в той или иной степени занимаются подготовкой детей и молодежи, находящихся в трудной жизненной ситуации к активной деятельности. В этой системе у центра особая роль. Это единственная специализированная организация, призванная играть координирующую роль и задавать программу социальной реабилитации клиента. Необходимо пополнение реабилитационных центров профессиональными кадрами. Требуются специалисты-реабилитологи с базовым образованием. Перед работниками детских социальных учреждений стоит актуальная задача переподготовки и повышения квалификации кадров. Важно, что эти и другие проблемы не могут быть решены одномоментно, определены каким-то одним, пусть и хорошо придуманным законом. На кадровое и организационное обеспечение социальной реабилитации может потребоваться около десяти лет, следовательно, для сегодняшнего подрастающего поколения время уже потеряно. Речь может идти только об усилении помощи следующим поколениям. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Следует поддержать точку зрения профессора Г. Силласте, президента Международной Ассоциации «Женщины и развитие», о том, что в условиях кризисного общества проблема детства тесно связана с проблемой национальной безопасности страны. Это является приметой времени и, одновременно, повторением ситуации после Октябрьской революции и Отечественной войны. Но если в те времена проблема детства осознавалась руководством страны и были приняты соответствующие меры, то в современный период властвующая элита не осознает всех масштабов опасности. Или не обращает на это внимания. Между тем, по прогнозам на 2015 г. численность детей моложе 16 лет сократится с 30,3 млн до 21,9 млн и составит лишь 14,8 % против 24,9 % пенсионеров [85, с. 67–69]. Нарастают и другие последствия социального сиротства, безнадзорности детей. Либерализация социальной политики (в российском варианте) не отвечает общим задачам сохранения и развития подрастающего поколения. Наоборот, в сложившейся тревожной ситуации незаменима роль государства в деле защиты прав и интересов детей, в усилении целенаправленной работы по их социальной реабилитации, на основе представлений об обратимости негативных явлений, об обязанности государства и общества организовывать реабилитирующую деятельность. Политическая элита, органы государственного управления и муниципального самоуправления призваны обеспечивать профилактику и социальную реабилитацию детской инвалидности, безнадзорности и социального сиротства в масштабах всего государства, на отдельных территориях и муниципальных образованиях, в условиях межведомственного взаимодействия органов и учреждений, создавать систему специализированных социально-реабилитационных учреждений. Нуждается в реальном наполнении право выпускника на жилье, право жить и воспитываться в семье, которое гарантировано Конвенцией ООН «О правах ребенка» и соответствующими российскими законодательными актами. Экономить на мерах по защите детства означает рубить сук, на котором сидишь. В то же время нынешняя ситуация требует широкого привлечения к социальной реабилитации общественных организаций. Однако это не должно трактоваться как сбрасывание финансирования с Центра в регионы и на плечи инициативных объединений. Наоборот, новая модель социальной реабилитации требует усиления государственной финансовой поддержки организациям инвалидов. Это включает в себя возврат налоговых льгот структурам, объединяющим людей с нарушениями в развитии, введение грантовой системы поддержки общественных движений, укрепление материальной базы реабилитационных учреждений. В реальных условиях именно государство призвано помочь в становлении своего оппонента и партнера – гражданского общества, частью которого являются структуры содействия людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Партнерство государства и общественных организаций необходимо и для формирования общей духовной атмосферы сочувствия и поддержки детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. Это включает в себя комплекс архитектурных решений, которые облегчали бы жизнь инвалидов, 65 развитие спорта, специальных образовательных структур или реорганизацию имеющихся, использование возможностей СМИ для перехода общественного мнения от абстрактного сочувствия к реальной поддержке. Необходима и реформа деятельности реабилитационных центров. Социальная реабилитация в детских социозащитных учреждениях недооценивается, по приоритетности она занимает третье место, уступая психолого-педагогической и медико-социальной. Следствием этого является синдром госпитализма у выпускников, неспособность решать элементарные задачи собственного обустройства или же решать их, исходя только из своих биологических возможностей. С завидным постоянством государство само способствует пополнению криминальных сообществ. В ряде регионов, в том числе и в Иркутской области ,выход видится в формировании комплексов, которые позволили бы решать взаимосвязанные задачи социальной реабилитации, образования и профессионального обучения. Особо хотелось бы подчеркнуть значение трудовой подготовки. Ее значение резко возросло и вследствие бездумного развала системы ПТУ и УПК. Только владение ремеслом способно помочь подросткам в достижении идеала независимой жизни. Помимо организационно-финансовых проблем, ключевое значение имеет качество кадров реабилитационных учреждений. Требования к профессиональным знаниям и навыкам социального работника высоки в целом, но еще более высоки к тем, кто имеет дело с детьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации. Снижению непрофессионализма способствует развивающаяся система высшего и среднего специального образования, а также курсы переподготовки социальных работников. Однако выпускники сталкиваются с общей проблемой всех работников социальной сферы – низкой заработной платой, причем такой, что ее не хватает даже для удовлетворения насущных потребностей простого воспроизводства жизни. Государственная политика в этом смысле просто выталкивает талантливых людей, энтузиастов из структур социальной реабилитации. Подчеркнем еще раз – зарплаты не хватает даже для простого воспроизводства жизни реабилитолога. Частью процесса реформирования системы социальной реабилитации является и организация научных исследований проблем реабилитации. В социологическом анализе нуждаются причины насилия – физического, морального, сексуального; нарушения права жить и воспитываться в семье, права на образование, права на получение профессии, права на содержание в государственном учреждении и других форм социальной помощи. Россия, как известно, остается одной из немногих развитых стран, где практикуется интернатное содержание детей, оставшихся без попечения родителей. Одновременно в ряде регионов имеется позитивный опыт семейного жизнеустройства детей. В социологическом обобщении нуждается опыт возвращения детей в семью, организации семейных воспитательных групп, функционирование института приемной семьи, опеки и попечительства. В определенном смысле социология должна уйти от только исследовательских функций и стать основой социальной инженерии, т.е. инструментом изменения действительности. Если воспользоваться терминологией конструкционистского подхода, социальная реабилитация нуждается в конструировании как проблема, т.е. в обострении внимания общественности к масштабам дезадаптации, инвалидности, девиантности в детской среде. Важно вызвать обеспокоенность правящей элиты, осознание у руководителей социальной сферы необходимости принятия срочных и финансово обеспеченных мер по развитию сети социальной реабилитации. Вице-президент Российского общества социологов А.А. Овсянников справедливо отмечал: «Все, что ныне общество экономит на воспитании подрастающих поколений, будет в десятикратном размере потрачено на войну с ними»12. Поколению «детей перестройки» исполняется 13–14 лет, и оно уже готовится заявить о себе. Итак, среди проблем кардинального социально-экономического оздоровления общества особо важное место занимает создание новой модели государственно-общественной системы социальной профилактики дезадаптации и девиации, которая требует научной проработки и практического решения ряда вопросов организационно-управленческого, кадрового, материально-финансового, нормативно-правового и информационного обеспечения. По нашему мнению, речь должна идти об определении мер на уровне экстренной государственной программы. 12 Овсянников А.А. Востребованность гуманитарных ценностей современным российским обществом //Преподавание социально-гуманитарных дисциплин в вузах России: Аналитический доклад. – М., 2003. – С.103. 66 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. 15. 16. 17. 18. 19. 20. 21. Алексеева Л.С. Опыт социальной реабилитации подростков в Голландии, Чехии, Словакии, Венгрии, США и Великобритании / Л.С. Алексеева, О.Б. Осколкова. – М.: ЦБНТИ Минсоцзатиты России, 1994. – 185 с. Алексеева Л.С. Социальная реабилитация подростков /Л.С. Алексеева //Семья в России. – 1995. – № 2. – С. 101–111. Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды /Б.Г. Ананьев. – М.: Педагогика, 1980. – 342 с. Антонов А.И. Микросоциология семьи: Методология исследования структур и процессов: Учеб. пособие для ВУЗов /А.И. Антонов. – М.: Nota Ben, 1998. – 360 с. Артемов С.Д. Социальные проблемы адаптации подростков: вопросы духовной культуры советских рабочих /С.Д. Артемов. – Свердловск, 1969. – 178 с. Асмолов А.Г. Психология личности: Учеб. для студ. вузов /А.Г. Асмолов. – М.: Изд-во МГУ, 1990. – 232 с. Балашов Е.Б. Роль превентивного образования в профилактике девиантного поведения /Е.Б. Балашов //Девиантное поведение детей и подростков: проблемы и пути их решения. – М., 1996. – С. 23–25. Беличева С.А. Основы превентивной психологии /С.А. Беличева. – М.: Ред.-издат. центр консорциума «Социальное здоровье России». – 1993. – 199 с. Беличева С.А. Развитие сети государственных учреждений для детей-сирот в России и проблемы их совершенствования // Вестн. – психосоциальной и коррекционнореабилитационной работы. – М., 1999. – № 3. – С. 84–87. Белкин П.Г. О некоторых теоретических и методологических проблемах социальной адаптации /П.Г. Белкин //Философско-методологические аспекты гуманитарных наук. – М., 1981. – С. 94–96. Блинков Ю.А. Основы формирования полноценной жизнедеятельности детей с ограниченными возможностями: Учеб. пособие / Ю.А. Блинников, Е.А. Губарев, А.М. Черных. – Курск, 1999. – 401с. Богомолов А.М. Семейные формы жизнеустройства как инструмент ресоциализации детейсирот с низкими адаптивными возможностями / А.М. Богомолов //Философия образования. – 2003. – № 9. – С. 67–69. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии /М.Вебер. – М.: Прогресс, 1990. – 804 с. Вернер Д. Реабилитация детей-инвалидов /Д. Вернер. – М.: Филантроп, 1995. – 654 с. Вознюк Н.П. Система диагностики и реабилитации дезадаптированных детей и подростков в центре «Подросток» / Н.П. Вознюк // Первые итоги: Из опыта работы специализированных учреждений по социальной реабилитации дезадаптированных детей и подростков. – М., 1997. – С. 47–53. Выготский Л.С. Психология эмоции в концепции /Л.С. Выготский // Вопр. психологии. – 1966. – С. 62–76. Гончарова Г.А. Реабилитация детей с заболеванием и повреждениями опорно-двигательного аппарата /Г.А. Гончарова. – М., 1986. – 210 с. Гордон Л.А. Социальная адаптация в современных условиях /Л.А. Гордон //Социол. исслед. – 1994. – № 8–9.– С. 13–15. Государственная семейная политика: Опыт регионов России по организации межведомственного взаимодействия по защите прав и интересов детей. – М.: Минтруд России. – 2000. – 215 с. Грачев Л.К. Программа социальной работы с семьями, имеющими детей инвалидов. – М.: ГосНИИ семьи и воспитания, 1992. – 72 с. Дарвин Ч. Сочинения: В 3 т. /Под ред. Л.С. Берга, А.А. Борисяка. – М.; Л.: Академия наук СССР, 1939. – Т. 3. – 831 с. 67 22. 23. 24. 25. 26. 27. 28. 29. 30. 31. 32. 33. 34. 35. 36. 37. 38. 39. 40. 41. 42. 43. 44. 45. 46. 47. Двойменный И.А. Социально-психологические особенности несовершеннолетних преступников / И.А. Двойменный // Социол. исслед. – 1994.– № 8. – С. 60–65. Дементьева Н.Ф. Негативные факторы воспитания детей в неполной семье /Н.Ф. Дементьева // Социол. исслед. – 2001. – № 11. – С. 108–114. Дементьева Н.Ф. Социальная работа с семьей ребенка с ограниченными возможностями / Н.Ф. Дементьева. – М.: ГосНИИ семьи и воспитания, 1996. – 121 с. Дементьева Н.Ф. Социальная работа с семьей ребенка с ограниченными возможностями / Н.Ф. Дементьева, Г.И. Багаева, Т.Н. Исаева. – М.: Изд-во Института социальной работы, 1996. – 275 с. Дети группы риска. «Children at Risk»: Материалы междунар. семинара /Редкол.: проф. Г.А. Бордовский и др. – СПб., 1998. – 179 с. Дети-инвалиды: реабилитация, социальная защита. – М.: Социальная защита, 2000. – 159 с. Добровольская Т.А. Центр комплексной социальной реабилитации и адаптации детей и подростков с ограниченными возможностями / Т.А. Добровольская, Н.Б. Шабалина //Территориальные социальные службы: идеология и принципы функционирования. – М., 1995. – С. 206–210. Доступная среда жизнедеятельности и технические средства в реабилитации детей с ограниченными возможностями. – Курск, Изд-во Курского гос. ун-та, 1992. – 140 с. Дудченко О.Н. Социальная идентификация и адаптация личности / О.Н. Дудченко, А.В. Мытиль // Социол. исслед. – 1995. – № 6. – С. 110–119. Дюркгейм Э. Социология /Э.Дюркгейм. – СПб.: Канон +, 1995. – 112 с. Дюркгейм Э. Ценностные и реальные суждения / Э.Дюркгейм // Социол. исслед. – 1991. – № 2 . – С. 106–114. Иванников В.А. Подходы к профилактике социального сиротства // Сироты России: право ребенка на семью: Материалы общерос. конф. 15–19 янв. 2001. – М., 2001. – С. 76–80. Иващенко Г.М. Проблемы, методика и опыт социальной реабилитации детей и подростков в современных условиях / Г.М. Иващенко, М.А. Плоткина. – М.: ЦБНТИ Минсоцзащиты России, 1994. – 185 с. Иващенко Г.М. Социальная реабилитация детей: Учеб. пособие. – М.: Гос.НИИ семьи и воспитания, 1998. – 198 с. Иващенко Г.М. Социальный приют для детей и подростков: Науч.-метод. пособие для работников социальных приютов / Г.М. Иващенко, Е.Б. Бреева. – М.: Гос.НИИ семьи и воспитания, 1997. – 264 с. Ильяшенко А.Н. Семейные факторы социального риска и преступность несовершеннолетних /А.Н. Ильяшенко // Рос. следователь. – 2001.– № 6. – С. 41–45. Информационная записка МВД РФ //Дети улиц: Информ. консультатив. вестн. – 1999. – Вып. 1. – С. 39–42. Каграманова Т.В. Реабилитация: своевременность и комплексность /Т.В. Каграманова //Территориальные и социальные службы: теория и практика функционирования – М., 1995. – С. 216–319. Кампанелла Т. Город Солнца /Т. Кампанелла. – М.; Л.: Academia, 1934. – 182 с. Квантанисова Н.С. Социальная реабилитация дезадаптированных детей и подростков в специализированном учреждении /Н.С. Квантанисова, Г.М. Иващенко и др. – М.: Просвещение, 1996. – 203 с. Клейберг Ю.А. Социальная работа и коррекция девиантного поведения подростков / Кемеров. ун-т, Кемеров. гор. социал.- психол. центр упр. образованием. – Кемерово, 1996. – 163 с. Козловски П. Культура постмодерна /П. Козловски. – М.: Республика, 1997. – 240 с. Комплексная реабилитация детей с ограниченными возможностями вследствие заболевания нервной системы: метод. рекомендации. – М.; СПб.: НИИ психотерапии и клинической психологии, 1999. – 535 с. Комплексная реабилитация детей с ДЦП: метод. рекомендации. – М.; СПб.: НИИ психотерапии и клинической психологии, 1999. – 472 с. Комплексная реабилитация детей с нарушениями слуха: метод. рекомендации. – М.; СПб.: НИИ психотерапии и клинической психологии, 1998 .– 472 с. Комплексная социальная, медицинская и психолого-педагогическая реабилитация детей и подростков: (по материалам семинара социальных педагогов 23-24 марта 1998 г.) / Под ред. В.И. Загвязинского, М.П. Зайцева. – Тюмень, 1998. – С. 77–107. 68 48. 49. 50. 51. 52. 53. 54. 55. 56. 57. 58. 59. 60. 61. 62. 63. 64. 65. 66. 67. 68. 69. 70. 71. 72. 73. 74. Комплексное сопровождение и коррекция развития детей-сирот: социально-эмоциональные проблемы /Под науч. ред. Л.М. Шипицыной, Е.И. Казаковой. – СПб.: НИИ специальной педагогики и психологии, 2000.– 108 с. Конвенция ООН «О правах ребенка» // Социальное обслуживание: нормативно-правовые акты. – М., 2001.– С. 323 – 365. Корель Л.В. Социология адаптации: этюды апологии /Л.В. Корель.– Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 1997. – С. 40–42. Коржева Э.М. Адаптация подростков к рыночным отношениям /Э.М. Коржева // Социол. журн. – 1995. – № 2. – С. 141–151. Кузнецов П.С. Адаптация как функция развития личности /П.С. Кузнецов. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1991 .– 47 с. Кузнецов П.С. Концепция социальной адаптации /П.С. Кузнецов. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. – 236 с. Лаврентьева З.И. Социальное развитие личности ребенка в процессе реабилитации /З.И. Лаврентьева // Философия образования. – 2003. – № 9. – С. 103–108. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность /А.Н. Леонтьев. – М.: Политиздат, 1975. – 304 с. Макаренко А.С. Воспитание гражданина /А.С. Макаренко. – М.: Просвещение, 1988. – 296 с. Материалы Всероссийского совещания директоров специализированных учреждений для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации /Сост. Иващенко Г.М., Камаева Г.И. – СПб.: Гос. НИИ семьи и воспитания, 2002. – 207 с. Мертон Р.К. Социальная структура и аномия /Р.К. Мертон // Социол. исслед. – 1992. – № 2/3/4. – С. 104–114. Мерцалова Л.В. Библиотерапия /Л.В. Мерцалова. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 2000. – 47с. Милославова И.А. Понятие и структура социальной адаптации /И.А. Милославова //Социальная психология и философия. – Л., 1973. – Ч. 2. – 216 с. Минязова Р. Реабилитация детей в социальном приюте «Семья» /Р. Минязова //Социальная педагогика. – 2003. – № 2. – С. 89–90. Мир детства //Журн. Фонда развития социальных инноваций. – 2002. – № 1–2. – С. 24–32. Мирсагатова М.Н. Социальная реабилитация детей и подростков в специализированном учреждении / М.Н. Мирсагатова, Г.М. Иващенко Г.М; Гос. НИИ семьи Минсоцзащиты России. – М., 1996. – 198 с. О положении детей в Иркутской области: Гос. доклад /Гл. управ. соц. защиты населения администрации Иркутской области. – Иркутск: Б. и., 2002. – 97 с. О положении детей в Иркутской области: Гос. доклад /Гл. управ. соц. защиты населения администрации Иркутской области. – Иркутск: Б. и., 2003. – 137 с. О положении детей в Иркутской области: Гос. доклад /Гл. управ. соц. защиты населения администрации Иркутской области. – Иркутск: Б. и., 2004. – 345 с. О положении детей в Российской Федерации: Гос. доклад /Министерство труда и социального развития. – М.: Б. и., 2002. – 119 с. О положении детей и молодежи в России: Аналит. докл. – Междунар. фонда молодежи (IYF). – М.: Б. и., 1998. – 80 с. О положении инвалидов в Российской Федерации: Гос. доклад /Министерство труда и социального развития /Под ред. А.И. Осадчих. – М., 1996. – 212 с. Олиференко Л.Я. Социально-педагогическая поддержка детей группы риска / Л.Я. Олиференко, Т.И. Шульга, Н.Ф. Дементьева. – М.: Академия, 2002. – 220 с. Основы социальной работы: Учебник / Под ред. П.Д. Павленок.– 2-е изд., испр. и доп.. – М.: ИНФРА. – М, 2002. – 395 с. Палаточный лагерь детей-инвалидов «Мыс доброй надежды» /Под ред. М.Н. Сапижева // Нар. образование. – 2002. – № 3. – С. 183–185. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии: Социология сегодня: проблемы и перспективы /Т. Парсонс. – М.: Наука, 1965. – 287 с. Первые итоги из опыта работы специализированных учреждений по реабилитации социально - дезадаптированных детей и подростков /Под ред. Г.М. Иващенко. – М.: Гос. НИИ семьи и воспитания, 1997. – 155 с. 69 75. 76. 77. 78. 79. 80. 81. 82. 83. 84. 85. 86. 87. 88. 89. 90. 91. 92. 93. 94. 95. 96. 97. 98. 99. 100. 101. Пиаже Ж. Избранные психологические труды /Ж. Пиаже. – М.: Междунар. пед. акад., 1994. – 680 с. Программы медико-социальной реабилитации несовершеннолетних /Отв. ред. Г.М. Иващенко. – М.: Гос. НИИ семьи и воспитания, 2002. – 94 с. Программы социальной реабилитации несовершеннолетних /Под ред. Г.М. Иващенко. – М.: Минсоцзащиты, 2002. – 229 с. Профилактическая и реабилитационная работа специализированных учреждений для несовершеннолетних. – М.: Академия, 2001. – 207 с. Психолого-педагогические аспекты профилактики ранней алкоголизации и наркомании у детей и подростков // Дети улиц: Информ.-консультатив. вестн. – 2000. – Вып. 2. – С. 43–52. Реабилитационные центры для детей с ограниченными возможностями: опыт и проблемы.– М.: НИИ семьи и Минсоцзащиты России, 1997.– 199 с. Реан А.А. Защита детства: Комплексная социальная и психол.-педагог. Программа / А.А. Реан, С.П. Коростелев: – М.: НИИ семьи и Минсоцзащиты России, 2002. – 56 с. Реан А.А. Социальное сиротство в современной России: Аналит. докл. /А.А. Реан. – М.: ГосНИИ семьи и воспитания, 2002. – 87 с. Реан А.А. Уличные дети и общество: социальные и психологические аспекты проблемы /А.А. Реан //Мир детства. – 2002. – № 2. – С. 8–12. Решетникова Е.В. Проблемы социализации современного гуманизма: социальнофилософские очерки /Е.В. Решетникова. – Иркутск: Изд-во ИГУ. – 2003. – 107 с. Силласте Г.Г. Женщина как объект и субъект социальной безопасности /Г.Г. Силласте // Социал. исслед. – 1998. – № 12. – С. 67–69. Синягина Н.Ю. Детско-родительские отношения и проблема жестокости в современных семьях /Н.Ю. Синягина // Социальное и душевное здоровье ребенка и семьи: защита, помощь, возвращение в жизнь: Материалы Всерос. науч.-практ. конф., 1998 г. – М., 1998. – С. 169– 171. Словарь-справочник по отечественной социальной педагогике / Редкол.: С.А. Завражин и др. – Владимир, изд-во Владимир. гос. пед. ун-та. – 2000. – 255 с. Слуцкий Е.Г. Беспризорность в России: вновь грозная реальность /Е.Г. Слуцкий // Социол. исслед. – 1998. – № 3. – С. 121. Смелзер Н. Социология /Н. Смелзер. – М.: Феникс, 1994. – 661 с. Современный гуманизм: проблемы и перспективы: Сборник науч. тр. /Под общ. ред. д-ра филос. наук, проф., В.А. Решетникова. – Иркутск: Изд-во иркут. гос. ун-та, 2004. – С. 107. Социальная энциклопедия / Редкол.: А.П. Горкин и др.– М.: Большая Рос. энциклопедия, 2000. – С. 437. Социальная работа с детьми и подростками группы риска: Тезисы конф. / Под общ. ред. А.А. Реана. – СПб., – 2000. – С. 292. Социальная реабилитация детей с ограниченными возможностями: Сборник науч. тр. – Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 1998. – 103 с. Социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних, содержание и организация деятельности: Пособие для сотрудников центров /Под ред. Г.М. Иващенко. – М.: НИИ семьи и Минсоцзащиты России, 2002. – 239 с. Социальный приют для детей и подростков: содержание и организация деятельности: Науч.метод. пособие для работников социальных приютов / Г.М. Иващенко и др. - М.: НИИ семьи и Минсоцзащиты России, 1997. – С. 262. Социально-культурная реабилитация инвалидов: Метод. рекомендации Минтруда России / Под общ. ред. В.И. Ломакина и др. – М., 2002.– 144 с. Спенсер Г. Сочинения /Г. Спенсер. – СПб., 1998. – С. 141. Стаулис И.А. Специальные библиотеки для слепых как центры информации, образования, реабилитации и досуга для инвалидов: основные функции, социальные ориентиры /И.А. Стаулис // Науч. и техн. б-ки. –2001. – №3. – С . 61–66. Сырцев А.В. Психологические характеристики личности и особенности поведения детей и подростков групп риска / А.В. Сырцев // Мир детства. – 2002. – № 2. – C. 12–17. Теория и методика социальной практики на рубеже веков: В 2 т. – М.: Союз. – 1996. Территориальные социальные службы: теория и практика функционирования. – М.: Мин-во социал. защиты населения Рос. Федерации, 1995. – 219 с. 70 102. 103. 104. 105. 106. 107. 108. 109. 110. 111. 112. 113. 114. 115. 116. Трудовая и медицинская реабилитация детей и подростков с ограниченными возможностями: Учеб. пособие для ВУЗов / Под общ. ред. Г.М. Иващенко.– М.: Гос.НИИ семьи и воспитания, 2002. – 304 с. Фельдштейн Д.И. Общественно-полезная деятельность: Роль и место труда в воспитании подростка / Д.И. Фельдштейн, В.И. Петров. – М.: Педагогика, 1996. – 139 с. Философский энциклопедический словарь. – М.: Сов. энциклопедия. – 1983. – 649 с. Хациева М.А. Педагогическое руководство формированием жизненных планов подростков в условиях детского дома семейного типа /М.А. Хациева. – Кемерово: Кемеров. гос. ун-т, 1997. – С. 22. Хижаева Т.М. Проблемы становления системы социальной реабилитации в регионе /Т.М. Хижаева // Studium V. Материалы ежегодной научно-практической конференции аспирантов и студентов факультета социальных наук ИГУ. – Иркутск, 2004. – С. 192–196. Хижаева Т.М. Роль социально-трудовой реабилитации в социализации личности детей и подростков, находящихся в трудной жизненной ситуации /Т.М. Хижаева //Отечественный журнал социальной работы. – М., 2003, № 3. – С. 55–60. Хижаева Т.М. Роль специализированных учреждений для несовершеннолетних в социальной реабилитации и жизнеустройстве дезадаптированных детей и подростков в Иркутской области /Т.М. Хижаева //Материалы международной Байкальской научно-практической конференции. – Иркутск, 2001. – С. 24–33. Хижаева Т.М. Социальная реабилитация. Содержание и структура. // Studium IV. Материалы научно-практической конференции, посвященной пятилетию образования факультета социальных наук ИГУ. – Иркутск, 2003. – С. 154–158. Хижаева Т.М. Социокультурная реабилитация как неотъемлемое направление социальной реабилитации детей и подростков, находящихся в трудной жизненной ситуации /Т.М. Хижаева //Научные чтения «Социальное служение: опыт, новации, перспективы». Сборник научных трудов. – М., 2004. – С. 85–92. Холостова Е.И. Социальная реабилитация: Учеб. пособие / Е.И. Холостова, Н.Ф. Дементьева. – 2-е изд. – М.: Изд.-торг. корпорация «Дашков и К», 2003. – 340 с. Цымбал Е.И. Нарушение прав детей, оставшихся без попечения родителей (по материалам проверки интернатных учреждений) /Е.И. Цымбал //Социальное и душевное здоровье ребенка и семьи: защита, помощь, возвращение в жизнь: Материалы Всерос. Науч.-практ. конф. – М., 1998. – С. 175–176. Шабанова М.А. Социальная адаптация в контексте свободы /М.А. Шабанова //Социол. исслед. – 1995. – № 9. – С. 81–88. Шереги Ф.Э. Дети с особыми потребностями: социологический анализ /Ф.Э. Шереги. – М.: ЦСП, 2003. – 101с. Шипицына Л.М. Дети социального риска и их воспитание // Учеб.-метод. пособие /Л.М. Шипицына. – М.: Речь, 2003. – 144 с. Шипицына Л.М. Социально-эмоциональные нарушения: школьная дезадаптация, средства диагностики и помощи /Л.М. Шипицына // Социальное и душевное здоровье ребенка и семьи: защита, помощь, возвращение в жизнь: Материалы Всерос. науч.-практ. конф. – М., 1998. – С. 19–27. 71 Институт социальных наук Иркутского государственного университета Институт социальных наук - самое молодое учебное подразделение ИГУ, которое объединяет специалистов трех кафедр: социальной философии и социологии, культурологии и управления социальными процессами, регионоведения и социальной экономики. Ведется подготовка кадров по четырем специальностям: "Социальная работа", "Социология", "Регионоведение" и "Менеджмент организаций". Работают очное и заочное отделения, аспирантура по социологии управления и социальной философии, Центр профессиональной переподготовки, Научно-производственный центр "Регион", Совет по защите докторских диссертаций по философии и социологии, Иркутское отделение Академии социальных наук, Иркутское отделение Российской Социологической Ассоциации. Директор Института - д.ф.н., профессор Решетников Владимир Алексеевич. Ведущие преподаватели Института: д. ф. н., профессор Ю.Ф. Абрамов, д.ф.н., профессор В.Я. Бранденбург, д.социол.н., профессор Т.И. Грабельных, д.ф.н. О.А. Кармадонов, д.ф.н., профессор Э.А. Самбуров, д.ф.н., профессор В.С. Федчин. Научная деятельность Института развивается в соответствии с комплексной темой "Современный гуманизм: история, теория и социальная практика", которая была утверждена в 2003 году Ученым Советом ИГУ. Среди других приоритетных направлений научной деятельности – социология социальных пространств, социология символа и др. Институт активно сотрудничает со специалистами областной Администрации, муниципальных органов местного самоуправления, Главного управления социальной защиты населения области, психологических центров. Профессорско-преподавательский состав Института осуществляет экспертизу областных государственных социальных проектов и программ. На базе Института могут пройти переподготовку и повышение квалификации преподаватели других вузов, управленческий персонал социальной сферы, специалисты по социальной работе. Институт социальных наук приглашает к сотрудничеству всех заинтересованных специалистов для проведения совместных научных исследований, хоздоговорных работ по актуальным проблемам социальной действительности. Контактная информация: Почтовый адрес: 664003, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 1, ИГУ, каб. 302 Адрес Института: 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, 3, Госуниверситет, к. 211 Телефон/факс: (3952) 243748, (3952) 200205 e-mail: vresh@socio.isu.ru 72