Другой случай. Босвел, мужчина 50 лет, с разрушенными

56 часов (32 часов лекций + 24 часов
практики)
Лекции: Ι – 16 часов, ΙΙ – 4 часа, ΙΙΙ – 6 часов,
IV – 6 часов.
Практика: Ι – 2 часов, ΙΙ – 14 часов, ΙΙΙ – 2 часа,
IV – 6 часов.
40 часов (20 лекций + 20 практик)
Общетеоретические, философские
и
социальные проблемы языкознания
1. Лекция. Общее языкознание как наука и
основа для описания конкретного языка.
2. Лекция. Происхождение языка.
3. Лекция. Язык и мышление.
4. Лекция. Природа, сущность, функции
языка.
5. Язык и речь. Синхрония и диахрония языка
СРС
6. Методология лингвистики. СРС
7. Общественное значение языкознания.
Прикладная лингвистика.
8. Типология языков. Морфологическая
классификация.
9. Лекция. Генеалогическая классификация
и современная компаративистика.
II.
Системная организация языка
10.
Системная организация языка.
11.
Практика. Фонетика.
12.
Акустические
и
артикуляционные
характеристики звуков.
13.
Практика. Фонология.
I.
14.
Практика.
Морфемика
словообразование.
15.
Практика. Лексикология.
16.
Теории лексического значения.
17.
Практика. Грамматика.
18.
Практика. Морфология.
19.
Практика. Синтаксис.
и
III. История языкознания
20.
Лекция. Языкознание в древности
(Индия, Китай, античность).
21.
Лекция. Арабское, еврейское, японское
языкознание. Грамматика Пор-Рояля.
22.
Лекция. Философия языка В. фон
Гумбольдта. Неогумбольдтианство.
23.
Дореволюцинное русское языкознание:
А.А. Потебня как лингвист-философ.
24.
Лингвистическая концепция Ф. де
Соссюра и ее значение. Европейский и
американский струтурализм.
25.
Русское (советское) языкознание ХΙХХХ в.
IV. Актуальные проблемы современной
лингвистики
26.
Лекция.
Антропоцентрическая
парадигма современной лингвистики
27.
Лекция.
Современные
лингвистические дисциплины. Часть I.
Язык, этнос и общество.
28.
Лекция.
Современные
лингвистические дисциплины. Часть II.
Корпореальная лингвистика.
Лекция № 1. Общее языкознание как наука
и основа для описания конкретного языка
§ 1. Феномен языка
§ 2. Общее языкознание как наука
§ 3. Теория языка как основа описания
конкретного языка в вузе и школе.
§ 1. Феномен языка
Язык – одна из мировых загадок. Происхождение
языка (а также непосредственно связанного с ним
сознания) включено англо-американским «Science»
(Наука»), одним из самых авторитетных научных
журналов мира, в список 125 неразрешенных научных
проблем.
Язык – сложнейшая, многоэлементная система с
огромным количеством правил их употребления.
Может быть, только мозг с его миллиардами
нейронов и сотнями тысяч миллиардов синаптических
связей между ними1 можно уподобить языку.
Профессор Сузан Гринфилд риторически спрашивает:
«…Как масса ткани с консистенцией сырого яйца
способна отвечать за наш «разум», наши мысли,
личность, память, чувства и даже за само сознание?»
Загадок мозга и языка очень много.
Например,
непонятно, как люди обучаются
родному языку. Овладевая языком, человек вынужден
запоминать сотни тысяч правил и языковых
параметров. Тем не менее любой нормальный ребенок
к трем-пяти годам становится носителем родного
Приблизительное количество нейронов в мозге около 10 11. Число синапсов каждого нейрона может
достигать 10 000. Получается, что число синапсов порядка 10 15.
1
языка.
Данное
обстоятельство
называют
лингвистическим взрывом и чудом, а ребенка –
лингвистическим гением. Ни один профессор
лингвистики или чрезвычайно одаренный полиглот не
способны повторить то, чего непринужденно
достигают дети всех народов.
Язык – самоорганизующаяся система, в
некотором смысле автономная от своего носителя. Он
является инструментом, самонастраивающимся на
реальность. Он сам выбирает стратегии своего
использования, о чем человек чаще всего даже не
отдает себе отчет. Язык сам, без участия сознания,
просчитывает допустимые формальные компоненты.
Особенно хорошо это ывидно на фонетическом
уровне. В праславянском действовал закон открытого
слога, которому подчинялись все слова. В немецком
языке при теоретически возможных 179 словах с
началом «согласный + гласный» существует лишь 57
таких слов (31,8 %). В японском языке в начале слова
недопустимо стечение согласных, а в конце слова,
кроме гласного, встречается только носовой
согласный. В сáлишских языках (индейские языки на
Тихоокеанском побережье США и Канады)
невозможно гласное начало корня. Американский
лингвист Ч. Хоккет с удивлением отмечает: «В целом
же они (языковые обобщения – С.П.) указывают на
нечто загадочное. <…> Несмотря на большое
разнообразие, фонологические системы мира имеют
больше общего, чем это строго «необходимо». Иначе
говоря, степень существующего между ними сходства
оказывается более высокой, чем это требуется лишь
определяющими признаками языка и известными
культурными и биологическим особенностями
человеческого рода»1.
Самое неожиданное то, что помимо регуляции
своей формальной стороны, язык имеет и
собственную логику, иногда понятную, иногда очень
трудно уловимую. Например, в норме жидкости пьют,
а еду едят: пить воду, молоко, чай; есть хлеб, овощи,
сыр. Кефир – пить, простоквашу – есть и пить,
сметану – есть. Вещества с более густой, чем у
простокваши, консистенцией, едят. Почему же тогда
говорят есть суп? Потому что суп осмысляется как
еда, а не напиток. Он наливается в тарелку, а не в
стакан. Ср. Выпить бульон, если он в стакане, съесть
бульон – если он в тарелке.
Язык скрыт от непосредственного наблюдения.
Воспринимаем мы его внешнюю сторону – речь. Сам
язык – это определенное количество особым образом
организованных элементов и правил их построения в
связное высказывание. Задача лингвиста – по
готовому продукту (речи) восстановить рецепт (язык).
Язык – фундаментальный уровень культуры и
специфичный признак человеческой природы. Список
отличий
человека
и
животных
неуклонно
сокращается. Сейчас едва ли не единственным
признаком, отличающим человека от остального
животного мира, признается язык. Таким образом,
лингвистика занимается самым важным атрибутом
человеческой цивилизации, изучение которого
Хоккет Ч.Ф. Проблема языковых универсалий // Новое в лингвистике. – Вып. 5 (Языковые универсалии). М.: Прогресс, 1970. С. 45-76. С. 75.
1
спосбно пролить
Вселенной.
свет
на
загадку
человека
и
§ 2. Общее языкознание как наука
Объект и предмет общего языкознания
исторически изменчивы. Абсолютизация априорных и
односторонних
положений
накладывает
искусственные ограничения на область компетенции
лингвистики, что приводит к появлению неполных
моделей языка.
А.А. Потебня называл такие
положения научными предрассудками. Сравнительноисторическаое
языкознанеи
абсолютизировало
диахронию, структурализм – синхронию. Объект
языкознания при этом ограничивался языковой
эволюцией и генетическими связями языков в первом
случае, и отношениями между языковыми элементами
(структурой) – во втором. Антропоцентризм утвердил
в качестве объекта лингвистики все стороны языка.
Объектом в новой лингвистической парадигме
стала система языка в ее синхронном и диахронном
аспектах, речевая деятельность (физиологические,
психические, когнитивные и прагматические стороны
употребления языка) и ее текстовой продукт
(дискурс).
Предмет
определяется
конкретным
исследованием.
Цель общего языкознания – создать такую
модель Языка, которая бы объясняла все известные
науке языковые факты. Данная цель обусловливает
решение следующих задач:
1) установить антропологические границы Языка,
т.е. того, что может быть в языке и чего в нем не
может быть. Для этого необходимо:
2) изучить все языки мира. Данная задача
предполагает
3) изучение систем языков в синхронии и
диахронии;
4) связей языка с его телесным субстратом;
5) связей языка с культурой, национальным
характером, обществом.
Основные проблемы
Особняком стоят проблемы происхождения языка
и сознания. К проблемам, традиционно относимым к
«философии языка», принадлежат вопросы природы,
сущности и знаковости языка, взаимоотношения
языка и мышления,
Важнейшей частью языкознания остается
структура языка. Центральная проблема общего
языкознания – проблема языковых универсалий.
Частной проблемой лингвистики универсалий
является типология языков.
Составные части языкознания
В зависимости от предмета исследования
различаются
общее
и
частное
языкознание
(русистика, японистика). Современное языкознание
имеет широко разветвленную структуру, которая
продолжает
развиваться.
В
зависимости от
проблематики в ней выделяется 41 «лингвистика» и
23
«языкознания»1.
В
последние
годы
Гадомский
А.К.
К
проблеме
определения
теолингвистики
http://science.crimea.edu/zapiski/2004/filologiya/uch_17_1fn/gadomskiy_12.pdf . С. 63-64.
1
//
лингвистическую
номенклатуру
дополнила
теолингвистика (греч. τεος ‘Бог’ и лат. lingua ‘язык’).
§ 3. Теория языка как основа описания
конкретного языка в вузе и школе.
Языкознание является теоретической базой для
многих прикладных аспектов языковой деятельности.
В частности, оно непосредственно определяет один из
основных моментов школьного курса русского языка
– правила орфографии и пунктуации.
Орфограммы и пунктограммы основаны на
определенной
теоретической
установке,
выработанной лингвистами.
Фонематический принцип
Фонетический принцип
Исторический (традиционный) принцип
Семантический
принцип
–
правописание
определяется семантикой: приставка пре- ‘очень,
сверх’ (преинтересный), ‘через’ (преступить);
приставка при- ‘приближение, присоединение’
(прибытие
поезда),
‘неполнота
действия’
(приоткрыть); масленый ‘смазанный, пропитанный
маслом; запачканный маслом’ и масляный ‘состоящий
из масла; относящийся к маслу’ (масляное пятно),
‘работающий на масле, с помощью масла;
предназначенный для масла’ (масляный насос);
Молчалин (имя собственное) – молчалины (имя
нарицательное) блаженствуют на свете.
Морфологический принцип – правописание
определяется морофологическим признаками слова:
нож – 2 скл., м.р., рожь – 3 скл., ж.р.; лома-н-ая линия
– прилагательное, слома-нн-ая игрушка – причастие;
стоять насмерть (наречие) и обречь на смерть
(существительное).
Пунктуация отражает логику, структуру и
содержание предложения. Общий принцип –
сложность структуры и семантики обусловливает
дополнительные пунктуационные знаки. Запятая
перед союзом и, соединяющим однородные члены, не
ставится, а перед и, соединяющим части
сложносочиненного
предложения,
ставится.
Детерминант упрощает содержание сложного
предложения,
представляя
его
части
как
соподчиненные одному условию события. Запятая
вследствие этого упрощения отменяется: Перед
экзаменом волнуются родители и вспоминают о
своих обязанностях студенты.
Школьный курс русского языка страдает рядом
недостатков, главные из которых следующие: 1)
система языка понимается крайне упрощенно, а
иногда и неадекватно (неразличение сонорных и
звонких противоречит поведению звуков, что
отражается в орфографии); 2) школьный курс
преимущественно ориентирован на орфографию и
пунктуацию,
что
в
условиях
всеобщей
компьютеризации выглядит малоактуальным; 3)
приоритет нормативного подхода; 4) практически
сведена к нулю воспитательная работа. Всё это делает
изучение языка малопривлекательным занятием,
воспринимаемым как неизбежное зло типа плохой
погоды.
1) Наивный структурализм. Школьный курс
различает уровни и их единицы. На самом деле язык
устроен гораздо более тонко. Без большой натяжки
можно сказать, что вместо того, чтобы изучать
компютер, в школе изучают его дизайн и геометрию.
Например, школьный курс определяет глагол как
часть речи, обозначающую движение. Язык же
различает глаголы процессуальные и стативные.
Стативные глаголы обозначают состояния. Одним из
их признаков является невозможность образования
формы повелительного наклонения: смотреть –
смотри, но видеть – * видь. Смотреть – еще не
значит видеть. Это очеь важное различие, которое
можно связать с конкретной ситуацией (изучение
предмета, влюбленность, понимание текста, фильма).
Эвристический момент необходим, чтобы увлечь
учащихся. Можно дать задание на корректировку
учебника. Используя свое знанеи русского языка,
найдите недостатки в этом определении: «Наречие –
неизменяемая часть речи, обозначающая признак
глагола».
Другой пример. Предлоги на и в очень хорошо
иллюстрируют, что слово рука может обозначать
разные ее части: пальцы – возьмите в руки карандаш;
ладони – взять в руки котенка; предплечья – взять на
руки ребенка.
2) Орфограммоцентризм. Еще К.Д. Ушинский
писал: «Если молодой человек в 15-16 лет, выражая
свои мысли или чувства, думает о грамматической
правильности своих выражений и воздерживается от
ошибок, то можно сказать с убеждением, что в этом
юноше духовная жизнь очень мало возбуждена, что в
нем не зародилось никаких серьезных увлекающих
его интересов и что, говоря попросту, он туп и мало
обещает в будущем. Вот почему иной тупоумнейший
писарь пишет безукоризненно правильно, Гете и
Пушкин делают орфографические ошибки всю свою
жизнь; вот почему так же крайне несправедливо
видеть в грамматических ошибках признаки
неподготовленности
молодого
человека
к
университетскому образованию»1.
Мысль Ушинского, конечно, несколько резковата.
Старшеклассник, думающий о соответствии своей
речи нормам грамматики, вовсе не обязательно «туп и
мало обещает в будущем». Но сводить всё
исключительно к грамматической правильности речи
совершенно недопустимо.
3) Нормативный подход
к изучению языка
должен присутвовать, но его нельзя делать
приоритетным2. Понятие нормы нужно давать в ее
реальном функционировании, а именно в ее
исторической изменчивости. Это не означает речевого
произвола. Восклицание Жесть! некрасиво, почти так
же, как татуировка или непристойное почесывание.
Нормы
языка
оказываются
весьма
парадоксальными. Тавтологии типа масло масляное,
оказывается, допустимы: икроножная мышца; надо
значит надо; закон есть закон, женщины есть
женщины. Язык терпим и к противоречиям («масло
Ушинский К.Д. Собрание сочинений. М., 1988. Т. 4. С. 392-393.
Об орфографоцентризме и наивном структурализме школьного курса см. Голев Н.Д. Современная
ментально-языковая
ситуация
в
России
и
обыденное
метаязыковое
сознание
//
http://www.philol.msu.ru/~rlc2010/abstracts/rlc2010_abstracts_sec06.pdf. С. 242-243.
1
2
немаслянное»): красные чернила, мужественная
женщина; кукла – одушевленное существительное, а
молодежь неодушевленное; облокотиться ‘опереться
на кого-что-н. локтями’ (Ожегов-Шведова-2009), но
слово облокотиться употребляется и в других
случаях: облокотиться на спинку стула; не
облакачивайся на стену. Язык имеет логику, трудно
объяснимую не только рядовыми его носителями, но
и лингвистами: почему часы – мн. ч., а будильник – ед.
ч.?; почему сажать картошку (ед.ч.), но сажать
огурцы (мн. ч.)?
4) Отсутствие воспитательных целей (или их
необеспеченная
материалом
и
методикой
декларация). Насущно необходимой альтернативой
нормоцентричности
является
подход,
обеспечивающий реализацию как современных
научных
представлений
о
языке,
так
и
воспитательной работы на занятиях по русскому
языку.
Общая
методологическая
установка
–
антропоцентризм
как
дополнение
наивного
структурализма школьного и вузовского курсов
русского
языка.
Минимальный
инвентарь
методологических принципов: 1) аксиологический
анализ языковых фактов; 2) межпредметные связи
(прежде всего с русской литературой и историей); 3)
связь с современностью; 4) разнообразные виды
заданий – типовые, обобщающие, творческие; 5)
лингвистические и экстралингвистические выводы.
Практическую реализацию данных принципов см.
Павлов С.Г. Воспитательный потенциал лингвистики
(на материале темы «синхрония и диахрония»).
Вузовский цикл лингвистических дисциплин
раскрывает
широкие
возможности
антропоцентрического изучения языка. В НГПУ им.
К. Минина завершающий подготовку филолога курс
«Основы русского языкового менталитета» является
суммарным
воплощением
идеологии
лингвоантропоцентризма в разных его проявлениях –
индивидуальном,
социальном,
этническом;
культурологическом,
психологическом,
диахроническом и т.п.
Лекция № 2. Происхождение языка
§ 1. Наука, философия, религия
§ 2. Классификация гипотез происхождения языка
§ 3. «Трудовая теория» Ф. Энгельса
§ 4. «Божественное» происхождение языка (В.
Гумбольдт)
§ 5. Креационистская трактовка происхождения
языка
§
6.
Современные
представления
об
антропогенезе
§ 1. Наука, философия, религия
Необходимо различать философско-религиозную
проблему происхождения языка, связанную с
загадкой происхождения человека, и глоттогенез –
процессы становления и развития языка, изучаемые
научными средствами сравнительно-исторического
метода (компаративистики). По утверждению самих
компаративистов, установить фонетический и
морфологический состав слов праязыка, конечно, с
известной долей гипотетичности, можно. Проблема
возникновения знаков и социальных функций
общения принципиально не решаема.
Учитывая
спекулятивный
(умозрительный)
характер гипотез происхождения языка, созданное в
1865 г. Парижское лингвистическое общество во
второй
статье
Устава
исключило
данную
проблематику из своей работы. Иногда, правда,
дается иная интерпретация запрета. Например,
болгарский
учебник
«Языкознание»
(1959)
утверждает: «…Верующие не любят заниматься
проблемой происхождения языка, и никак не
случайно, что один пункт устава «Парижского
лингвистического общества»… специально запретил
рассматривать эту проблему»1. Это не так. Верующие
как раз охотно обсуждают данную тему. Просто
позитивистки настроенные лингвисты делали ставку
на эмпирический материал и экспериментальную
проверку полученного результата. Они не желали
иметь
дело
с
философскими
проблемами
языкознания.
Исследования подобного рода возродились во
Франции лишь в 1965 г. Поток публикаций на данную
тему не только иссякает, но и растет. К 1975 г. было
зафиксировано 15 тыс. публикаций. В 1984 г. в
Париже зарегистрировано Международное общество
по изучению происхождения языка и глоттогенеза. К
1992 г. оно включало 200 официальных членов2.
Каждые два года проводятся конгрессы с участием
биологов (этологов и генетиков), нейрофизиологов,
психологов,
антропологов,
палеоисториков,
археологов, семиологов, лингвистов, специалистов по
искусственному интеллекту, философов. Особенно
активно глоттогенезом занимаются лингвистика
(компаративистика),
археология
и
биология
(популяционная генетика). К данному моменту
генетики, археологи и лингвисты уже начали
координировать свои результаты. Палеонтолог К.
Стрингер
осторожно,
но
недвусмысленно
Георгиев Вл., Дуриданов Ив. Езикознание. София, 1959. С. 266.
Николаева Т.М. Теория происхождения языка и его эволюции – новое направление в современном
языкознании // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 79.
1
2
предполагает: «Возможно, мы стоим на пороге
создания единой теории, которая объединит
палеоантропологические,
археологические,
генетические и лингвистические доказательства в
пользу африканской моногенетической модели»1.
Известный советский лингвист В.И. Абаев писал:
«Вопрос о происхождении языка был и остается
одной из центральных проблем не только
исторического, но и теоретического языкознания»2.
Данный
вопрос
бесконечно
серьезней
всех
лингвистических проблем вместе взятых. Решение его
определяет перспективу всей жизни человека, потому
что проблема происхождения языка – это проблема
антропогенеза и образа жизни. У потомков обезьяны
(а в первом «колене» – аммиачных газов «первичного
бульона») – одна жизненная стратегия и система
ценностей, у потомков Адама и Евы – другая.
Американский лингвист М. Рулен особо отмечает
интерес неспециалистов: «Вопрос о происхождении
языка – всякое обсуждение которого было запрещено
Парижским лингвистическим обществом в 1866 г. –
всегда был одной из немногих лингвистических
проблем, интересующих широкую публику»3. Одна из
причин – высокая степень спекулятивности подобных
размышлений. Дилетанту представляется, что в
области неопределенности можно фантазировать,
сколько заблагорассудится. Но очевидно, что интерес
вызван не просто праздным любопытством и
Стрингер К.Б. Происхождение современных людей // В мире науки, 1991. № 2. С. 60.
Абаев В.И. Отражение работы сознания в лексико-семантической системе языка // Ленинизм и
теоретические проблемы языкознания. М., 1970. С. 233.
3
Рулен М. Происхождение языка: Ретроспектива и перспектива // Вопросы языкознания. 1991. № 1. С. 5.
1
2
желанием попробовать свои силы в жанре научной
фантастики. Любой мыслящий человек интуитивно
чувствует здесь огромного масштаба тему – загадку
происхождения человека. Перед ней все науки равны,
потому что это не столько научная, сколько
мировоззренческая
(философская,
религиозная)
проблема.
Прежде всего следует определиться с критериями
научного
познания.
Выражения
научное
доказательство, научная теория, научная истина
предполагают, что мы знаем, где кончается наука и
начинается философия. На самом деле не всё так
однозначно. Профессор М. Рьюз указывает на
революцию в сознании научного сообщества:
«Сегодня … мы осознали, что никаких резких и
однозначных границ между научными и ненаучными
формами духовной деятельности просто не
существует»1. При некоторой размытости границ
между наукой и ненаукой критерии разграничения
есть.
Наука – интеллектуально-экспериментальный
путь к истине. Научная теория должна быть
логически непротиворечивой и соответствовать
действительности.
Научное
доказательство
–
экспериментальное подтверждение факта (принцип
верификации). На основании фактов строятся
научные теории. Но нет гарантии, что новый опыт не
откроет фактов, не объяснимых существующей
теорией. Австрийский методолог науки К. Поппер
дополнил традиционный критерий верификации
1
Рьюз М. Наука и религия: по-прежнему война? // Вопросы философии, 1991. № 2. С. 37.
принципом фальсификации, согласно которому
теория считается научной, если она допускает
возможность дальнейшей проверки и опровержения.
Теории, в принципе не допускающие проверки, не
научны. Такие построения входят в сферу науки под
названием описательных теорий. Описательные
теории не допускают проверки, но основываются на
логике и научных фактах. При уклонении теории от
правил
научного
познания
она
становится
паранаучной (псевдонаучной).
Дарвинизм до сих пор многие считают научной
теорией. Однако даже советские ученые понимали,
что это не так. Выдающийся биолог-эволюционист
А.А. Любищев пишет: «… Дарвинизм не только и не
столько биологическое, сколько философское учение,
купол на здании механистического материализма»1.
Современное науковедение, различая среди теорий
описательные, научные и дедуктивные, относит
дарвинизм к первой группе, в которой выделение
объектов и явлений, а также формулировка общих
закономерностей основаны на эмпирических данных,
но «корректировка доказательств и логический анализ
не проводятся»2.
Говорить о доказательствах эволюции, как это
часто делается в монографиях и учебниках,
некорректно. Экспертиза Российской Академии
Образования
пришла
к
выводу,
что
все
«традиционные для «советских» учебников так
называемые
«Доказательства
эволюции»
–
Любищев А.А. Об отношении таксономии и эволюции // Любищев А.А. Проблемы, формы, систематики и
эволюции организмов: Сборник статей. М., 1982. С. 195.
2
Дубнищева Т.Я. Концепции современного естествознания. 2-е изд., испр. и доп. Новосибирск, 2005. С. 31.
1
эмбриологические,
палеонтологические
и
биогеографические – таковыми не являются, так как
вполне укладываются в альтернативную концепцию
креационизма
(творения)»1.
Эволюционизм
–
мировоззренческая доктрина, а не научная теория.
Она
опирается
на
факты,
но
содержит
интерпретационный
компонент
с
антиэволюционистской альтернативой.
В
новейших
университетских
учебниках
предложено объективно и непредвзято рассматривать
альтернативные
теории
эволюционизма
и
креационизма: «В настоящее время в России, где в
течение многих десятилетий насаждался атеизм…,
преподается только одна доктрина эволюционизма
при
полном
отсутствии
ее
однозначного
профессионально-научного обоснования. Тем самым
отдается явное предпочтение научно не доказанной
теории, так как все попытки построить физикоматематическую, атомно-молекулярную и любую
другую научную теорию универсальной эволюции
закончились провалом, т.е. теория универсальной
эволюции осталась чисто спекулятивной, до сих пор
ничем не подтвержденной гипотезой словесноинтерпретационного характера»2.
Философия
–
это
логический,
сугубо
рациональный способ познания. Философская
система экспериментально непроверяема, но она
Вертьянов С.Ю. О результатах экспертизы учебника «Общая биология» 10-11» Министерством
образования и науки РФ, РАН и РАО // ХVII Международные Рождественские образовательные чтения.
Секция «Православное осмысление творения мира и современная наука». Вып. 5. – М., 2009. С. 354. Или –
http://apologetik.ru/specing32/proizvol-chinovnikov-ot-obrazovaniya-i-nauki-pri-ekspertize-shkolnyx-uchebnikov/.
2
Лукьянова И.Е., Овчаренко В.А. Антропология: Учеб. пособие / Под ред. проф., д-ра мед. наук; акад. АСО
Е.А. Сигиды. М., 2011. С. 26.
1
обязана быть логически последовательной. От
религии философия отличается тем, что не допускает
привлечения
божественного
откровения
для
объяснения фактов. (Промежуточное положение
между богословием и философией занимает
религиозная философия). Философия на основе
научных данных стремится выработать целостное
представление о мире, постигнуть наиболее
фундаментальные характеристики бытия – время,
пространство, материю, движение, идеальное,
всеобщие законы и т.п.
Религия в целом не противостоит ни науке, ни
философии. Религиозные утверждения нельзя
подвергнуть научной критики, потому что наука не
может работать с нематериальными сущностями.
Существование или отсутствие Бога, божественных
энергий, благодати, ангелов и т.п. не допускают
проверки. Религиозное познание действительности
опирается на веру в Бога, сверхъестественное
происхождение сущего и мистический опыт. Однако
этим содержание религиозной доктрины не
исчерпывается. Религиозное (церковное) знание о
природных,
социокультурных,
психических
феноменах имеет обычный научно-практический
источник. Церковь лишь дополняет научные
открытия человека откровением Бога. Отдельный
человек может этого не принимать, но научно
доказать своей правоты он принципиально не
способен.
Научная картина мира
– это совокупность
открытых фактов и законов природы (и общества). Из
этих фактов люди делают разные мировоззренческие
выводы.
Верующий
ученый
источником
возникновения
Вселенной
называет
Бога,
неверующий – случайное стечение обстоятельств. В
любом случае атеистическое и религиозное
мировоззрение ненаучно, являясь лишь результатом
интерпретации научной картины мира.
§ 2. Классификация гипотез происхождения
языка
В учебнике Л.И. Баранниковой указывается, что
существует более 500 гипотез о происхождении
языка1. В настоящее время их стало еще больше, и
они продолжают появляться. Разобраться в таком
материале сложно. Нужно ввести некие основания
для его упорядочения. В проблеме происхождения
языка необходимо различать две стороны: откуда и
каким образом появился язык. От ответа на первый
вопрос зависит ответ на второй.
Первое
основание
классификации
–
первоначальный
источник
языка.
Оно
мировоззренчески значимое и допускает только два
варианта – естественный и сверхъестественный:
1) Сверхъестественный источник языка. Язык
дарован Высшим Существом. Компромиссная версия:
Бог – источник эволюционных процессов). С
мировоззренческих позиций гипотеза божественного
происхождения
языка
противостоит
всем
разновидностям эволюционных гипотез.
1
Баранникова Л.И. Введение в языкознание. Саратов, 1973. С. 330.
2) Естественный источник языка. Язык возник
под влиянием различных природных и биологических
факторов в процессе становления человека из того
существа, которое было его предком.
Второе
основание
классификации
в
мировоззренческом отношении нейтрально. Здесь
выделяют гипотетические варианты, представляющие
собой частные детали естественного происхождения
языка:
1) материал первичного языка – жест / звук;
звукоподражание,
междометные
рефлекторные
выкрики, младенческий лепет и т.п.
2) факторы (условия) возникновения языка – труд
/ досуг; случай / творчество; индивид / коллектив;
самец / самка и т.п.
Данные гипотезы совместимы с любой из двух
мировоззренчески непримиримых гипотез. С позиций
креационизма, все эти факторы были приведены в
действие
созданной
Богом
программой
самоорганизации падшего человека. Эволюционизм
считает действие данных факторов результатом
случая и естественного отбора.
Еще раз подчеркнем, что все существующие
гипотезы метафизичны, т.к. не могут быть проверены
экспериментально. Все они содержат непроверяемый
компонент – некоторое допущение, только при
условии истинности которого окончательный вывод
может быть принят в качестве гипотезы.
§ 3. «Трудовая теория» Ф. Энгельса
В советское время происхождение языка было не
только мировоззренческой, но и политической
проблемой. Единственной научной признавалась
теория Ф. Энгельса, изложенная в его работе «Роль
труда в процессе превращения обезьяны в человека»
(1876)1.
Этапы становления человека, по Энгельсу:
1. Прямождение (бипедия). «Много сотен
тысячелетий тому назад … жила необычайно
высокоразвитая порода человекообразных обезьян.
Дарвин дал нам приблизительное описание наших
предков. Они были сплошь покрыты волосами, имели
бороды и остроконечные уши и жили стадами на
деревьях. Под влиянием в первую очередь, надо
думать, своего образа жизни, требующего, чтобы при
лазании руки выполняли иные функции, чем ноги, эти
обезьяны начали отвыкать от помощи рук при ходьбе
по земле и стали усваивать всё более и более прямую
походку. Этим был сделан решающий шаг для
перехода от обезьяные к человеку» (с. 134).
2. Специализированная верхняя конечность.
«Прежде чем первый камень при помощи
человеческой руки был превращен в нож, должен
был, пожалуй, пройти такой длинный период
времени, что в сравнении с ним известный нам
исторический период является незначительным. Но
решающий шаг был сделан, рука стала свободной и
могла усваивать себе всё новые и новые сноровки, а
приобретенная этим бόльшая гибкость передавалась
Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека // Энгельс Ф. Диалектика природы.
М.: ОГИЗ, 1946. С. 134-146.
1
по наследству и возрастала от поколения к
поколению» (с. 135).
3. Познавательная деятельность. «Начинавшееся
вместе с развитием руки, вместе с трудом господство
над природой расширяло с каждым новым шагом
вперед кругозор человека. В предметах природы он
постоянно открывал новые, до того неизвестные
свойства» (с. 136).
4. Сплочение коллектива. «С другой стороны,
развитие труда по необходимости способствовало
более тесному сплочению членов общества…
Коротко говоря, формировавшиеся люди пришли к
тому, что у них появилась потребность что-то
сказать друг другу» (с. 136).
5. Гортань. «Потребность создала себе свой
орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но
неуклонно преобразовывалась путем модуляции для
всё более развитой модуляции, а органы рта
постепенно
научались
произносить
один
членораздельный звук за другим» (с. 136).
6. Мозг. «Сначала труд, а затем и вместе с ним
членораздельная речь явились двумя самыми
главными стимулами, под влиянием которых мозг
обезьяны постепенно превратился в человеческий
мозг» (с. 137); «Мясная пища содержала в почти
готовом виде наиболее важные вещества, в которых
нуждается
организм…<…>
Но
наиболее
существенное влияние мясная пища оказала на
мозг…» (с. 139).
7. Общество. «…С появлением готового человека
возник вдобавок новый элемент – общество» (с. 138).
8.
Огонь
и
доместикация
животных.
«Употребеление мясной пищи привело к двум новым
достижениям, имеющим решающее значение: к
пользованию огнем и к приручению животных» (с.
140).
В
совесткое
время
ответ
на
вопрос
происхождения языка, по существу,
становился
проверкой атеистического мировоззрения, лояльности
социалистическому строю и верности курсу
коммунистической партии. Естественно, что никакие
альтернативы трудовой теории в учебнике не
попадали, но в монографиях и статьях встречалось
некоторое
диссидентство.
Член-корреспондент
(позднее академик) АН СССР В.П. Алексеев отмечал,
что «даже традиционная «обезьянья», или приматная,
концепция остается неединодушно принятой». Он
прямо указывал, что «верит в традиционную
концепцию, хотя и видит ее слабости, на которые
подчас закрывают глаза…»1.
Ф. Энгельс написал свою статью после выхода
двух работ Ч. Дарвина – «Происхождение видов»
(1859) и «Происхождение человека и половой отбор»
(1871). В 1993 г. профессор-биолог В. Дольник писал
о гипотезе Ф. Энгельса: «Ни в момент выхода в свет,
ни позднее эта точка зрения не пленила естественные
науки. Она с самого начала противоречила основным
фактам, а новые факты противоречили ей. Поэтому
вы не встретите ссылок на это учение в мировой
научной литературе. В нашей стране трудовая теория
Алексеев В.П. Антропогенез – решенная проблема или череда новых проблем? // Человек в системе наук.
М., 1989. С. 111.
1
насаждалась насильно и держалась путем сокрытия
или фальсификации достижений мировой науки»1.
Главным факторами превращения обезьяны в
человека Ф. Энгельс назвал прямохождение и труд.
Сегодня данные факторы не удовлетворяют даже
ученых-эволюционистов.
В 1989 г. биолог И.Э. Лалаянц писал: «Как
известно, Ф. Энгельс, говоря о происхождении
человека, высказывал мысль о том, что человек встал
на ноги, чтобы взять в руки орудия и начать
трудиться. <…> Это научное предвидение, нашедшее
подтверждение в наше время, было сделано тогда,
когда в распоряжении ученых не было никаких
материальных свидетельств, которые позволили бы
сделать подобный вывод»2. Прямохождение, согласно
принятой в советское время трактовке, давало
значительные преимущества. Оно высвободило
конечности, дифференцировало их функции, сделало
таз массивнее, что позволило дольше вынашивать
детей и лучше видеть на открытых пространствах3.
Научная теория строится не просто на фактах, а
на так или иначе понимаемых фактах. Из одних и тех
фактов
можно
вывести
диаметрально
противоположные мировоззренческие следствия. На
интерпретацию оказывают сильное давление не
собственно научные факторы. Особенно наглядно
становится это в переломные эпохи смены
государственной идеологии. Через шестнадцать лет
Дольник В. Происхождение человека. Широкоизвестная теория, дошедшая, наконец, до нас // Наука и
жизнь. 1993. № 8. С. 34.
2
Лалаянц И.Э. Шестой день творения. М., 1989. С. 4.
3
Лалаянц И.Э. Шестой день творения. М., 1989. С. 54-55.
1
И.Э. Лалаянц утверждает, что «прямохождение
приносит нашему организму самый настоящий вред,
поскольку приводит к анатомо-физиологическим
нарушениям,
буквально
“несовместимым
с
1
жизнью”» . Из книги видно, что ученый остался
эволюционистом. Данное изменение научной позиции
вызвано не новыми фактами, а социальными
преобразованиями и связанными с ними изменениями
в области науки и философии.
Аналогичная метаморфоза произошла и с
трактовкой роли труда. Труд – специфический вид
деятельности человека, в отличие от целесообразной,
но
инстинктивной
деятельности
животных.
Следовательно, он не мог возникнуть раньше самого
человека. Теперь это признают и эволюционисты: «
“Труд создал человека”, – уверял нас в свое время Ф.
Энгельс. Теперь мы имеем возможность публично
признать, что логика этого утверждения поставлена с
ног на голову. Охотник-собиратель, приобщающийся
к знаниям земледельца в процессе аграрной
революции (то есть давно сложившийся вид h. s.),
создал то, что ныне понимают под трудом, но никоим
образом не наоборот. Вне человека, до человека этого
понятия (явления) в природе не существовало»2.
Скачок от животного сообщества к обществу
людей остается необъяснимым. Факторы, которые
обычно называют в качестве решающих условий
этого скачка, – общество, труд и мышление. Однако,
используя данные понятия, оказываемся в логическом
1
2
Лалаянц И.Э. Тайны генетики. Люди и клоны. М., 2005. С. 312.
Гивишвили Г.В. Есть ли у естествознания альтернатива богу // Вопросы философии, 1995. С. 41.
круге, впадаем в противоречие или ограничиваемся
постулированием:
1. Логический круг. Без общества нет языка, но
общество – это люди, значит, у них уже должен быть
язык.
2. Противоречие. Труда в природе нет, а значит,
он не может быть предпосылкой происхождения
человека.
3. Постулирование. Язык, общество, труд
появляются одновременно в результате качественного
скачка в биологической организации, мышлении и
образе жизни гоминидов. Ни доказать, ни
опровергнуть данное положение невозможно.
§ 4. «Божественное» происхождение языка (В.
Гумбольдт)
Один из самых сильных в истории лингвистики
философских умов В. Гумбольдт (1767-1835) увидел в
системности языка препятствие к поэтапному его
возникновению: «Язык не может возникнуть иначе
как сразу и вдруг, или, точнее говоря, языку в каждый
момент его бытия должно быть свойственно все,
благодаря чему он становится единым целым»1. По
Гумбольдту, возникновение
языка не было
стадиальным, развернутым во времени становлением.
Язык появился мгновенно – как готовая к
употреблению и дальнейшему совершенствованию
система, в которой изначально было всё – от звука до
предложения.
Гумбольдт В. О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития //
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 308.
1
Не разделял Гумбольдт и модной в его время
теории «социального договора»:
«Язык следует
рассматривать, по моему глубокому убеждению, как
непосредственно заложенный в человеке, ибо
сознательным творением человеческого рассудка
язык объяснить невозможно. Мы ничего не
достигнем, если при этом отодвинем создание языка
на многие тысячелетия назад. Язык невозможно было
бы придумать, если бы его тип не был уже заложен в
человеческом рассудке. Чтобы человек мог постичь
хотя бы одно слово не просто как чувственное
побуждение,
а
как
членораздельный
звук,
обозначающий понятие, весь язык полностью и во
всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен в
нем. В языке нет ничего единичного, каждый
отдельный его элемент проявляет себя как часть
целого. Каким бы естественным ни казалось
предположение о постепенном образовании языков,
они могли возникнуть лишь сразу. Человек является
человеком только благодаря языку, а для того чтобы
создать язык, он уже должен быть человеком»1.
В. Гумбольдт указывал, что язык «появляется из
неведомой сокровищницы, куда можно заглянуть
только до известного предела, после чего она наглухо
закрывается, оставляя по себе лишь ощущение своей
непостижимости»2. Для пантеиста Гумбольдта
человеческий
дух
–
способ
самопознания
Абсолютного Духа. Язык появляется в результате
Гумбольдт В. О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития //
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 313-314.
2
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 82.
1
соединения человеческого духа и божественного:
«Нельзя было бы увидеть божественность сущности
языка, непринужденно приспосабливающейся к
человеческой скудости, не задавшись целью
обнаружить в языке устроение духовного человека.
Язык коренится в человеке, но все же не мог быть им
выдуман»1.
§
5.
Креационистская
трактовка
происхождения языка
Эволюция в целом и естественное происхождение
языка в частности – не доказанные теории, а
гипотетические модели. Даже ученые-эволюционисты
отдают себе отчет в том, что язык не выводится из
теории эволюции. Американский лингвист М. Бейкер,
говоря о параметрах – некоей совокупности
определяющих структуру предложения признаках, –
замечает: «…Параметры, по-видимому, являются
особым свойством человеческого языка, но объяснить
их с точки зрения эволюционной биологии
невозможно»2. Советский антрополог В.П. Алексеев
писал, что «язык сам в себе, в своей типологии не
содержит
намеков
на
последовательность
возникновения своих структурных элементов»3. В
другом
месте
он
прямо
говорит,
что
«коммуникативная
вокализация
шимпанзе
представляет собой не основу для формирования
речевой
деятельности
человека,
а
систему,
Гумбольдт В. Опыт анализа мексиканского языка // Гумбольдт В. фон. Язык и
философия культуры. М., 1985. С. 365.
1
2
3
Бейкер М. Атомы языка: Грамматика в темном поле сознания. М., 2008. С. 210.
Алексеев В.П. Становление человечества. М., 1984. С. 218.
развивавшуюся параллельно ей… Данные об
антропоидах, в частности шимпанзе, дают нам
основания для предположения о том, что
человеческая речь даже в ее самых простых и
примитивных формах и человеческий язык возникли
и развились как принципиально новые явления,
несводимые даже ретроспективно к бедной звуками и
смыслом коммуникативной вокализации животных, в
том числе и человекообразных обезьян»1.
С.А. Бурлак недоумевает: «Как ни удивительно,
до сих пор еще иногда всерьез обсуждается идея о
том, что язык был дан человеку в готовом виде
одномоментно высшими силами. На мой взгляд, такая
гипотеза недоучитывает способности природы к
самоорганизации: когда из атомов строятся молекулы,
из молекул – живые клетки, работа клеток и их систем
– органов и тканей – обеспечивает жизнь организмов,
нет необходимости в каком-либо внешнем творце,
который бы организовывал все эти процессы. При
задании нескольких базовых физических констант все
это с необходимостью произойдет само. То же самое,
на мой взгляд, касается и развития коммуникативных
систем»2. В том-то и дело, что нюансировка «базовых
физических констант» относительно друг друга
настолько точна, что вызывает естественные
сомнения в своей случайности. Коротко говоря, мы
живем в единственно возможном мире.
Статистический запрет
Алексеев В.П. Становление человечества. М., 1984. С. 194.
Бурлак С.А. Происхождение языка. Факты, исследования, гипотезы // http://lib.rus.ec/b/361868/read#t7. Гл.
6. Гипотезы о происхождении языка.
1
2
Основоположник
современной
теории
вероятностей президент Парижской АН (1934),
иностранный член-корреспондент АН СССР (1929)
французский математик Э. Борель (1871-1956) считал,
что «события, вероятность которых ничтожно мала,
никогда не происходят». По его мнению, пределом, за
которым не имеет смысла говорить о возможности
осуществления события, является число 10–50 (1 шанс
из 1050). Современный математик Д.С. Чернавский
полагает этим пределом другую величину. Он требует
дополнить
математическую
аксиоматику
статистической аксиомой: «Корреляции высокого
порядка между случайными величинами (порядка
«обратный гугол», т.е. 10-100 и выше) должны быть
признаны отсутствующими, даже если они возникают
в
аналитических
расчетах»1.
По
подсчетам
американского астрофизика Х. Росса, для образования
мира, подобного нашему, точность баланса между
гравитацией и слабым ядерным взаимодействием
должна быть 10-40. Такое количество монет покроет
миллиард территорий России столбиками в 380 тыс.
км (расстояние до Луны). С первого раза вытащить из
этого океана монет помеченную монетку – значит,
настроить данные силы с точностью 10-40.
Специалист в области космологии Э. Харрисон
говорит: «…Мы располагаем доработанным и
модернизированным
космологическим
доказательством
существования
Бога
–
доказательством, основанным на идее замысла и
Цит. по: Пенроуз Р. Новый ум короля: О компьютерах, мышлении и законах физики. Изд. 2-е, испр. М.,
2005. С. 10.
1
плана… Важнейшим доказательством божественного
замысла является гармония и упорядоченность
Вселенной. Подумайте, какая точка зрения вам
ближе: слепой случай, который требует множество
миров, или план, который предполагает только один
мир… Многие ученые в своих предпосылках
склоняются к телеологическому аргументу или идее
замысла»1.
Английский математик Р. Пенроуз подсчитал, что
точность при создании Вселенной нашего типа, с
жизнью и самосознающими существами, равна числу
1010¹²³. Для записи этого числа не хватит всех
существующих во Вселенной элементарных частиц,
если на каждой из них писать по нулю2. Случайное
синтезирование белка – 10-325, возникновение клетки –
10-40000. Английский математик и астроном Ф. Хойл
по поводу случайного образования клетки сказал:
«Это можно сравнить с кучей металлолома,
разнесенной вихрем, которая затем превратилась в
Боинг-747» (журнал «Nature» 12 ноября 1981 г.)3.
Язык обладает колоссальной избыточностью. Для
обслуживания
потребностей
человекообразных
обезьян он абсолютно не был нужен: «…Появление
фонологической
структуры,
организованной
цифровым образом для базисного кодирования языка,
является
крупнейшим
когнитивным
шагом,
Цит. по: Некрасов С.И., Некрасова Н.А., Пеньков В.Е. Современные парадигмы эволюционных процессов http://www.rae.ru/monographs/21540. 4.1.Философско-антропологические основания парадигмы креационизма.
2
Пенроуз Р. Новый ум короля: О компьютерах, мышлении и законах физики. Изд. 2-е, испр. М., 2005. С.
300.
1
3
http://www.prostopravda.com/nauka/razumnyy_zamysel/stroenie_kletki_iskliuchaet_sluchaynost_fakty_i_veroyatn
ostnye_raschety.html.
выходящим за рамки биологической необходимости
нечто выразить…»1.
Эволюционная версия возникновения жизни
обнаруживает ряд порочных кругов: 1) белки
синтезируются на рибосомах, которые сами состоят
из белков; 2) клеточные мембраны синтезируются
только на мембранах; 3) ДНК воспроизводится с
помощью ферментов, кодируемых самой ДНК и т.п.
РНК должна иметь две особенности, которых она не
имеет. Она должна уметь копировать себя без белка и
осуществлять каждую стадию синтезирования белка.
Аналогично выглядит и поэтапное становление языка.
Для того чтобы создать знак, надо уже использовать
знаки. Научные факты допускают альтернативную
эволюционной точке зрения интерпретацию.
Общение – это обмен текстами, поэтому
предложение немыслимо без текста. Предложение и
тексты существует на базе предварительного знания о
ситуации. Создание текста сопровождается процессом
смысловой антиципации: в правом полушарии
возникает
образ
будущего
текста,
который
вербализуется средствами левого полушария. К
моменту произнесения первого речевого акта все
биологические и семиотические особенности должны
быть в наличии. Как функционирующая система они
не могли образоваться постепенно. Изначально
заложенные в генетическую программу, они только
разворачиваются в процессе развития человека и
Черниговская Т.В. Если зеркало будет смотреться в зеркало, что оно там увидит? // Когнитивные
исследования: Сборник научных трудов: Вып. 4. – М., 2009. С. 20.
1
народов. Так, например, глаз или другой сложный
орган либо есть, либо его нет.
Н.И. Жинкин указывал, что «отдельных слов вне
предложения нет, как и отдельных звуков вне слога.
Слово должно раньше «побывать» в предложении для
того, чтобы «отдать» ему значение»1. Б.А.
Серебренников пишет: «Сущность предложения во
всех языках мира заключается в развертывании
признаков предмета. До осознания признаков не
могло быть никакой речи»2. Речь невозможна без
признаков, а сами признаки – результат уже
познанного предмета. Но если еще нет языка, нет и
возможности осознания. Выход из логического круга
только один – внезапное появление языка. Язык
возник мгновенно – как готовая к употреблению и
совершенствованию система, в которой было всё – от
звука до текста. В. Гумбольдт указывал: «Язык не
может возникнуть иначе как сразу и вдруг, или,
точнее говоря, языку в каждый момент его бытия
должно быть свойственно все, благодаря чему он
становится единым целым»3.
Он полагал: «Язык следует рассматривать, по
моему глубокому убеждению, как непосредственно
заложенный в человеке, ибо сознательным творением
человеческого рассудка язык объяснить невозможно.
Мы ничего не достигнем, если при этом отодвинем
создание языка на многие тысячелетия назад. Язык
невозможно было бы придумать, если бы его тип не
Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М., 1982. С. 58.
Серебренников Б.А. С. О материалистическом подходе к явлениям языка. М., 1983. С. 283.
3
Гумбольдт. В. О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития //
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 308.
1
2
был уже заложен в человеческом рассудке. Чтобы
человек мог постичь хотя бы одно слово не просто
как чувственное побуждение, а как членораздельный
звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и
во всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен
в нем. В языке нет ничего единичного, каждый
отдельный его элемент проявляет себя как часть
целого. Каким бы естественным ни казалось
предположение о постепенном образовании языков,
они могли возникнуть лишь сразу. Человек является
человеком только благодаря языку, а для того чтобы
создать язык, он уже должен быть человеком»1.
Итак, с точки зрения логики системность языка
дает основания для антиэволюционистского вывода.
Какой фактор сделать ответственным за появления
языка, решает не специалист, а человек. Проблема не
сводится
к
науке
и
философии.
Это
мировоззренческий выбор всей жизненной стратегии.
Вывод креационизма: появление Вселенной не
естественный
процесс,
а
сверхъестественный
творческий
акт.
Креационистская
концепция
апеллирует
к
«разумному
замыслу»,
эволюционистская – к случаю. Обе представляют
собой мировоззренческий вывод из данных
различных наук. У науки нет способа убедиться в
отсутствии
Бога.
Невозможен
эксперимент,
опровергающий Его бытие и тем самым
доказывающий случайный характер происхождения
Вселенной, жизни и человека. Знание законов не
Гумбольдт В. О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития //
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 313-314.
1
упраздняет вопроса об их источнике. Открытый закон
ставит вопрос о его причине, т.е. о более общем
законе, и так до бесконечности.
Происхождения языка креационизм объясняет
божественным вмешательством. Бог сотворил Адама
и наделил его даром сознания и языка. Адаму, чтобы
научиться говорить, не нужно было общество. В
результате грехопадения произошла деградация
природы человека. Язык у потомков Адама
сохраняется
как
генетически
обусловленная
потенциальная возможность. Реализуется она лишь в
процессе подражания младенца взрослым.
Диспут креационистов и эволюционистов см.
здесь.
§
6.
Современные
представления
об
антропогенезе
В учебниках по языкознанию представлена
линейная модель антропогенеза «австралопитек →
питекантроп → неандерталец → кроманьонец →
современный человек». Данная схема давно
пересмотрена наукой. Австралопитеки и все виды
архантропов не могут считаться предками человека,
потому что останки австралопитеков, эректусов и
хабилисов найдены в одном слое с останками
сапиенсов1. Сегодня антропогенез представлен
моделью ветвистого куста. Она предполагает
Вертьянов С.Ю. Общая биология: Учебник для 10-11 кл. общеобразовательных учреждений / Под ред.
Ю.П. Алтухова. Изд. 2-е, расшир. М., 2006. С. 258-259.
1
одновременное существование несколько видов
Homo, которые происходили от разных видов
африканских обезьян.
Современная
эволюционная
модель
антропогенеза в упрощенном виде выглядит
следующим образом:
1. австралопитек (человекообразная обезьяна)
2. архантропы (древнейшие люди): архантроп-1 –
Homo habilis (человек умелый) → архантроп-2 –
Homo erectus («человек прямоходящий» и его подвид
Homo ergaster «человек работающий»)
3. палеоантропы (древние люди): Homo antecessor
→ гейдельбергский человек (иногда относится к
архантропам-2) → неандерталец (иногда его относят к
подвиду
человека
разумного
Homo
sapiens
neanderthalensis.
4. неоантроп (человек разумный): кроманьонец
(Homo sapiens) → современный человек (Homo
sapiens sapiens).
Ведя разговор об ископаемых останках,
необходимо отдавать себе отчет в очень большой
степени
гипотетичности
реконструкций.
Д.
Джохансон и М. Иди, в 1974 г. обнаружившие кости
австралопитека Люси, которого они назвали «истоком
человеческого рода», высказывают вполне понятные
сомнения:
«Реконструкции,
как
правило,
составляются из отдельных кусочков: зуб отсюда,
челюсть оттуда, почти полный череп из одного места,
кости конечностей – из другого. <…> …Когда вы
понимаете, что эти реконструкции состоят из
остатков нескольких индивидуумов, живших на
расстоянии в сотни миль друг от друга и разделенных
во времени десятком тысячелетий, то, глядя на такой
только что составленный скелет, вы невольно задаете
себе вопрос: «А насколько он соответствует
действительности?»1.
Хабилис открыт в 1960 г. кенийскими
антропологами супругами Луисом и Мэри Лики в
Олдувайском ущелье. Хабилисы относятся к нижнему
палеолиту (2,6 млн. млн. лет назад). Отличительная
черта хабилиса – больший объем мозга (500-650 см3;
шимпанзе – до 550 см3)2, значительное развитие
лобных и теменных долей, зачаточный выступ в зоне
Брока, отвечающей за порождение речи. Однако
целый ряд известных антропологов считает хабилисов
австралопитеками. Морфологически они очень
близки, практически не отличимы3. Особенности
черепа тоже не дают решающего аргумента в пользу
гоминидности хабилиса. Речь нежестко связана с
центрами Брока и Вернике. У обезьян выступ Брока
отвечает за мимику. Сканирование черепа показало,
что вестибулярный аппарат хабилисов примитивнее,
чем у современных человекообразных обезьян и
австралопитеков. Это означает, что ходить на двух
ногах они не могли. Строение черепа исключает
Цит. по: Лаломов А.В. Антропология ХХI в. – наука или идеология? // ХVII Международные
Рождественские образовательные чтения. Секция «Православное осмысление творения мира и современная
наука». Вып. 5. – М.: Шестоднев, 2009. С. 227.
2
«По мнению же многочисленных оппонентов вычисленный Тобайесом объём мозга (642 см³) был весьма
сомнительным
из-за
плохой
сохранности
находок»
(http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%BA_%D1%83%D
0%BC%D0%B5%D0%BB%D1%8B%D0%B9). Кроме того, следует отметить, что оценки объема мозга
сильно варьируются даже для хорошо сохранившихся черепов. Так, исследования разными учеными почти
не требующего реконструкции черепа неандертальца из Ля Шапелль-о-Сен дали значительные расхождения
– от 1093 см3 до 1626 см3.
3
Вертьянов С.Ю. Общая биология: Учебник для 10-11 кл. общеобразовательных учреждений / Под ред.
Ю.П. Алтухова. Изд. 2-е, расшир. М., 2006. С. 256.
1
звуковую коммуникацию. (Возможно, речь идет об
отсутствии клыковой ямки, в которой крепится
мышца, контролирующая движение и угол верхней
губы. Без этой мышцы нет членораздельной речи).
Олдувайские орудия самые примитивные. Ими может
быть просто расколотая галька.
Эректус
(индонезийские
питекантропы,
китайские синантропы и европейские останки)
принадлежат Ашёльской культуре (название по
первым находкам в предместье французского г.
Амьен – Сент-Ашёле), возраст которой на
эволюционной хронологической шкале оценивается в
1,6 млн.– 150 тыс. лет до н. э.
Представители ашёльской культуры находились
на ранней стадии первобытнообщинного строя,
пользовались огнём, занималось собирательством и
охотой, пользовалось примитивными каменными
(кремнёвыми) орудиями (ручные рубила, отщепы).
Предполагается, что они уже 700 тыс. лет назад
поддерживали огонь, но ещё не умели его добывать.
Носителями культуры были эректусы, а также
гейдельбержцы и ранние неандертальцы. Объем мозга
эректуса (800-1200 см3) меньше среднего объема
современного человека (1450 см3), но почти втрое
больше обезьяньего (300-550 см3). При чем у
современных людей обычны отклонения в обе
стороны на 400 см3. Вестибулярный аппарат такой же,
как у современного человека. Ашёльцы, помимо
функциональности орудий труда, заботились об их
эстетике.
Приблизительно 800 тыс. лет назад африканский
Homo erectus эволюционировал в новый вид – Homo
antecessor (лат. antecessor ‘предок’). Останки его
найдены в пещерах северной Испании. В черепе
antecessorа совмещены черты неандертальца (крупные
надбровные дуги, длинная и низкая черепная коробка,
массивная нижняя челюсть без подбородка, крупные
зубы) и современного человека (относительно
плоское и не выдающееся вперед лицо). Объем мозга
около 1000 см3. Некоторые считают, что он был
общим предком гейдельбержца и через него
последовательно неандертальца и сапиенса-сапиенса.
Гейдельбергский человек открыт в 1907 г. около
немецкого г. Гейдельберг. Найденная челюсть более
близка к современной, чем у эректуса. Лицевой отдел
черепа в некоторых случаях практически не
отличается от современного. К концу ХХ в. к этому
таксону были отнесены и другие находки. У
гейдельбергского человека были лунные календари,
художественное творчество, ритуальное погребение.
Неандерталец обнаружен в 1856 г. в долине реки
Неандер близ Дюссельдорфа (Германия). Высокий
уровень развития неандертальца привел антропологов
к решению включить его в подвид современного
человека. Место неандертальца в биологической
систематике определяется так – Homo sapiens
neanderthalensis
–
человек
разумный
неандертальского типа. Мозг современного человека
(1450 см3) меньше неандертальского (1400-1600 см3),
что весьма затруднительно объяснить в рамках
эволюционной теории. Гейдельбергского человека и
неандертальца относят к среднему палеолиту (около
300 тыс. – 200 тыс. до Р.Х.).
Академик АН ГДР Ф. Кликс писал: «Достижения
неандертальцев, показателем которых являются
размеры и количество убитых зверей, были бы просто
немыслимы, если бы они не располагали формами
коммуникации,
позволяющими
принимать
во
внимание будущее развитие событий»1. Это означает,
что у неандертальца были абстрактное мышление и
целеполагающая деятельность. Скорее всего, такому
существу присущ и язык. Позже появился и
анатомический аргумент в пользу языковой
способности неандертальца. У него обнаружена
подъязычная кость: «Это очень важное открытие, так
как оно свидетельствует о том, что речь могла
существовать
и
у
неандертальца…»2.
Контраргументом
считается
отсутствие
у
неандертальца фарингальной полости, что затрудняет
дифференциацию многих звуков, в частности,
гласных.
Скелеты неандертальцев содержат следы артрита,
рахита и серьезной инвалидности (одноглазые,
однорукие). И все-таки эти немощные существа
доживали до старости, которая в условиях их быта
наступала в 40-45 лет. Значит, в обществе
неандертальцев
существовала
социальная
и
медицинская помощь. Неандертальцы хоронили
умерших, придавая им позу эмбриона или спящего.
1
Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. М., 1983. С 46-47.
Лалаянц И.Э., Милованова Л.С. Новейшие исследования механизмов языковой функции
мозга // Вопросы языкознания. 1992. № 2. С. 113.
2
Они обкладывали могилу камнями и украшали
цветами. По мнению антрополога Мичиганского
университета Л. Брейс, черепа северо-западных
европейцев больше похожи на черепа неандертальцев,
чем на черепа индейцев и австралийских аборигенов.
К
артефактам
неандертальской
культуры
принадлежит сделанная из медвежьей кости флейта,
не отличающаяся от современной1.
Д. Джохансон считает неандертальца человеком:
«Я лично думаю, что неандерталец относится к тому
же виду, что и мы с вами, – к Homo sapiens. Говорят,
что если одеть неандертальца в современный костюм,
то в толпе среди пассажиров метро никто не обратит
на него внимания. Это верно. Конечно, по сравнению
с нынешними людьми он был несколько неуклюжим
и массивным, с более примитивными чертами лица.
Но все-таки это был человек. <…> Смог бы
неандерталец разменять деньги в кассе метро и
разобраться в монетах? Конечно, да. Он смог бы
выполнять и более сложные операции»2.
Серьезным
препятствием,
мешающим
отождествить
неандертальцев
с
современным
человеком, является большая генетическая дистанция
между ними. Впрочем, это еще не окончательный
вердикт палеогенетики. Генетик Л.И. Корочкин
оговаривается: «И все же основанные на данных
генетики развития эволюционные представления пока
лишь гипотезы и решающее слово еще остается за
Хоменков А. Эволюционный миф и современная наука // Шестоднев против эволюции: В защиту
святоотеческого учения о творении. Сбор. статей / Под ред. диакона Даниила (Сысоева). М., 2000. С. 106.
2
Цит. по: Лаломов А.В. Антропология ХХI в. – наука или идеология? // ХVII Международные
Рождественские образовательные чтения. Секция «Православное осмысление творения мира и современная
наука». Вып. 5. – М.: Шестоднев, 2009. С. 223.
1
палеонтологами»1. Есть исследования, в которых
указывается, что на результаты экспертизы повлияли
консерванты
и
клеи,
которыми
археологи
обрабатывают свои находки. Этими веществами
могли быть повреждены участки ДНК, которые
считаются характерными для неандертальцев.
Следовательно, не исключено, что неандертальцы
имели идентичный современным людям состав ДНК
и генетическая дистанция между ними ошибочно
завышена2.
В науке установлен минимальный набор
признаков человека – антропоидная триада: бипедия
(прямохождение),
специализация
верхних
конечностей для трудовых операций и развитый
головной мозг. Эректусы и тем более неандертальцы
полностью удовлетворяют антропоидной триаде, т.е.
это люди в полном смысле слова. Некоторая разница
в объеме мозга объяснима диапазоном его
варьирования у современных людей, а особенности
лицевой части черепа (мощная зубочелюстная
система, истертые зубы, тяжелые надбровные дуги) –
условиями проживания и грубой пищей.
Кроманьонец (поздний палеолит: 35 тыс. – 8 тыс.
до н. э.) назван так по гроту Кро-Маньон (Франция).
Есть мнение, что кроманьонцы скрещивались
с неандертальцами, т.к. 1-4% человеческого генома
имеет неандертальское происхождение3.
Корочкин Л.И. Онтогенез, эволюция и гены // Природа, 2002, № 7. С. 19.
Вертьянов С.Ю. Общая биология: Учебник для 10-11 кл. общеобразовательных учреждений / Под ред.
Ю.П. Алтухова. Изд. 2-е, расшир. М., 2006. С. 263.
3
http://science.compulenta.ru/634011/.
1
2
Креационистская модель выводит хабилисов из
числа людей, а палеоантропов, начиная с эректусов
(«ашёльцев»), считает древними вымершими людьми.
Лекция № 3. Язык и мышление
§ 1. Происхождение сознания: «трудная
проблема» сознания
§ 2. Мышление, сознание и их связь с языком
§ 3. Бессознательное и самоорганизация языка
§ 1. Происхождение сознания: «трудная
проблема» сознания
Австралийский философ Дэвид Чалмерс (р. 1966)
ввел различение «трудной» и «легких» проблем
сознания. «Легкие» проблемы сознания – процессы
мышления, восприятие, запоминание, способность
дать отчет – относятся к области экспериментальной
психологии. Их хотя бы понятно, как решать
(эксперимент, моделирование). К «трудной» проблеме
нет даже возможности подступиться с обычными
научными методами. Ее решают путем построения
логической конструкции с опорой на новейшие
данные нейронауки. Каждый философ объявляет
предыдущие решения неверными и предлагает свое,
которое тут же подвергается критике. После этого все
ждут следующего мыслителя, чтобы подвергнуть его
работу той же процедуре.
«Трудная проблема» сознания включает два
вопроса: 1) «почему мозг порождает квалиа, или
сознание?» и 2) «как мозг порождает квалиа?»1
Квалиа (лат. qualia (мн. ч.) ‘свойства, качества’) –
термин для обозначения свойств чувственного опыта.
Квалиа определяют, как этот мир будем выглядеть
для их носителя.
1
Васильев В.В. Трудная проблема сознания. М., 2009. С. 232.
Согласно материалистической точке зрения,
сознание порождено головным мозгом. Однако
допущение причинно-следственной зависимости
идеального
от
материи
противоречит
фундаментальному физическому закону. Например,
мышцы представляют собой механизмы по
преобразованию химической энергии в механическую
(работу) и тепловую. Наука знает, как мышцы
производят работу и порождают теплоту. Мозг же
совершает работу, энергия которой именно
«исчезает», а не преобразуется в другой вид
физической энергии. Биохимия мозга > электричество
нейронов > мысль. Последний переход запрещен
законом сохранения энергии. Каким образом атомномолекулярная масса мозга становится источником
нематериального, наука не знает.
Если сознание независимо от телесных
процессов, то его влияние на тело тоже возможно
только при нарушении физических законов.
Американский философ Дж. Сёрл выход видит в том,
чтобы признать сознание особым состоянием
физической реальности. Это ничего не решает, но
указывает исследовательскую перспективу: открыть
механизмы
взаимодействи
между
мозгом
(макромиром) и сознанием (тонко материальным
миром).
В.В. Васильев считает, что нашел выход:
«Поскольку порождение сознания мозгом нельзя
рассматривать по модели каузальной зависимости, то
его следует мыслить, скорее, как создание им
приватного пространства для ментальных состояний»
(С. 231). <…> «…Есть определенные основания
допускать, что подобное пространство может
возникать не только в мозге, но и в гораздо более
примитивных системах. И возникает оно при
появлении в функционировании таких материальных
систем того, что можно назвать квантовыми
эффектами» (С. 231-232).
По Васильеву, причиной сознания является
материя мозга, которая порождает «приватное
пространство». Вся «новизна» решения заключается в
том, что он нашел слова, которыми якобы можно
объяснить, как материальная субстанция мозга
порождает нематериальное сознание без нарушения
физических законов.
Зададим напрашивающийся вопрос: какова всётаки природа «приватного пространства» –
материальная или идеальная? 1) Идеальная: тогда
нарушение физического закона; 2) Материальная:
тогда сознание (сверх)тонкая материя, которая не
подчиняется физическим законам макромира и в
норме не взаимодействует с ним.
Все материалистические решения «трудной
проблемы» сознания лишены экспериментальной
базы и являются не научными, а философскими. В
этом своем качестве они ничем не отличаются от
философии окказионализма, где вопрос разрешается
следующим образом: материя и дух не могут
каузировать друг друга, значит, у них есть общая
причина – Бог1.
Психологический словарь / Под ред. В.П. Зинченко, Б.Г. Мещерякова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1996. С.
103-104.
1
Итак, сознание нельзя объяснить нейронными
процессами. Американский философ К. Макгинн
полагает, что есть некоторые сами по себе несложные
вопросы, решение которых исключено по причине
отсутствия в нашем мышлении соответствующих
модулей. Американский лингвист Н. Хомский назвал
проблемы, выходящие за рамки возможностей
человеческого типа мышления, тайнами. Если это
верно, то проблема происхождения сознания никогда
не будет решена научными средствами.
Мозг
Мозг еще очень мало изучен. Всё, что делает
мозг, выполняется нейронами, которые составляют
лишь 10 % его массы. 90 % мозга составляют
глиальные клетки (глия). Глию по аналогии с
«темной материей» космоса1 называют «черной
материей» мозга. Ее функции мало неизвестны.
Патологоанатом Томас Харви, производивший
вскрытие Альберта Эйнштейна, забрал мозг учёного
домой, где 40 лет хранил его в пластиковой банке
с дезинфицирующей жидкостью. Иногда он давал
маленькие срезы мозговой ткани исследователям,
пытавшимся выяснить причины гениальности
Эйнштейна. Одной из изучавших эти срезы был
авторитетный
гистолог
из Калифорнийского
университета
в Беркли
Мэриан
Даймонд.
Она установила, что числом и размерами нейронов
Тёмная область (dark sector) – невидимая материя и энергия, т.е. материя, не излучающая регистрируемых
форм энергии (света, радиоволн). О существовании темной материи ученые узнали по её влиянию на
видимые объекты – звёзды. 90% всей материи космоса занимает тёмная материя. Пока науке неизвестно,
что она собой представляет.
1
головной мозг Эйнштейна ничем не отличается
от нормы. Однако концентрация клеток нейроглии
была
намного
больше,
чем
в голове
среднестатистического
человека.
Дальнейшие
исследования показали, что глиальные клетки
общаются с нейронами и между собой. В частности,
глия влияет на образование синапсов и помогает
мозгу определять, какие нервные связи усилились, а
какие ослабели.
Гипноз
«Когда одной испытуемой, которой внушили
образ Репина (пол в этих экспериментах значения не
имел),
предложили
ответить
на
вопросы
психологического опросника, она откладывала в
сторону как непонятные вопросы, содержавшие
реалии современного быта, отсутствовавшие во
времена Репина, такие, как телевизор. Когда студенту
внушили, что он англичанин, и Макс Тот бегло
заговорил с ним по-английски (разумеется, мальчик
немного знал язык), то на неожиданный вопрос: "Do
you like пиво?" ("Любишь ли ты пиво?") последовал
еще более неожиданный ответ; "What's mean пиво?"
("Что такое пиво?"), т.е. степень отождествления себя
с внушенным образом была так велика, что парень
"забыл" значение русских слов» С. 23
«К середине XIX в. в США относится история Лауры
Эдмондс. Девушка, кстати дочь высокопоставленного
чиновника
(возможно,
именно
благодаря
этому
обстоятельству история сохранилась в подробностях),
увлекалась спиритизмом и сама в качестве медиума
участвовала в сеансах. Во время этих сеансов она весьма
бегло говорила на 9 разных иностранных языках, среди
которых – польский, французский, итальянский, венгерский,
греческий и даже мертвый латинский. Некоторые из этих
языков, например французский, Лаура учила в школе, но ей
никак не давалось произношение. В состоянии транса она
говорила с отчетливым парижским выговором»1.
Православное объяснение подобных случаев вполне
определенное. Спиритический сеанс – это контакт с духами
зла.
В памяти практически бессрочно сохраняется
неактуальная для человека информация: «Результаты
опытов, проведенных канадским ученым У.
Пенфилдом, доказывают, что человек обладает
абсолютной памятью. Это значит, что она хранит все,
что человек когда-то видел, слышал или переживал. В
обычных условиях мы часто многое забываем, и
создается впечатление, что память не хранит
полученную информацию. Но при определенных
условиях все забытое может восстанавливаться.
Чтобы доказать гипотезу, Пенфилд воздействовал на
определенные участки коры головного мозга
электрическими зарядами. И происходило чудо.
Человек отчетливо, до мельчайших подробностей
вспоминал давно прошедшие эпизоды. Подобный
эффект достигался и другим путем. Скажем, Пенфилд
погрузил в глубокое гипнотическое состояние 60летнего каменщика. Он попросил его вспомнить
детали кирпичной кладки, которую тот выполнил 40
лет тому назад. Каменщик подробно рассказал обо
всех дефектах каждого уложенного кирпича.
1
http://www.owoman.ru/mystery/karma3076.html.
Рассказанное проверили, так как кладка сохранилась,
– все совпало. Отсюда следует вывод: человек
обладает информацией, которая в сотни раз
превосходит реальную возможность ее сохранения в
клетках головного мозга»1. Такие случаи называют
феноменом абсолютной памяти.
Память хранит даже неосознаваемый опыт
человека:
«То, что не содержится в опыте,
приобретенном человеком на протяжении жизни, то,
что не опирается на потенциальные ресурсы мозга
(которые намного превосходят наши самые смелые
мечты) – в гипнозе получить не удается. В этом
смысле весьма показателен рассказ Макса Тота
(английский гипнотизер. – С.П.). Он тоже
экспериментировал с внушением раннего возраста и
однажды рискнул перейти грань и внушить
испытуемому, что он еще не родился. "Никогда
больше я этого не повторял, – сказал Тот, – потому
что очень испугался: у клиента остановилось
дыхание, хотя сердце продолжало работать (как у
плода до рождения). Я почувствовал, что теряю
контакт с испытуемым (возможно, начиналось
кислородное голодание мозга). И в этот момент, к
счастью, испытуемый сам вышел из состояния
гипноза". В то же время из попытки внушить
человеку, что он уже умер, ничего не получалось: он
просто ложился навзничь и складывал руки на груди,
как, в его представлении, происходит с покойником.
В отличие от опыта рождения, реального опыта
1
http://www.galactic.org.ua/Prostranstv1/pf_kopot-2-3.htm.
смерти у большинства из нас, по счастью, нет»1.
Интерпретация подобных фактов привела к
появлению
концепции
внеклеточных
информационных структур.
Здесь нет смысла обсуждать ее научнотеоретическую
базу.
Гораздо
важнее
само
фактическое содержание. Из него можно сделать
довольно
драматичный
вывод:
результаты
деятельности всей психологической триады –
когнитивных
(мыслительных),
эмоциональных,
волевых процессов – сохраняются после психических
актов. Подуманная мысль, испытанные эмоции и
желания не исчезают. Они уходят из светлой зоны
сознания, памяти, но где-то остаются. Этот
информационный резервуар можно сравнить с
«корзиной» в компьютере. По определенным
причинам любой фрагмент содержимого корзины
может быть извлечен. Именно это и происходит в
вышеописанных случаях.
§ 2. Мышление, сознание и их связь с языком
Г.П. Мельников предложил кибернетическую
модель сознания: «Итак, сознание – это динамическая
прогнозирующая
модель
действительности,
мышление – сам процесс согласования модели с
оригиналом и прогнозирования состояний оригинала,
речь – закодированный текст, отражающий структуру
выбираемого участка сознания, и, значит, речь – это
последовательность знаков между говорящим и
слушающим, а язык – кодирующая и декодирующая
1
Ротенберг В. Образ «Я» и поведение // http://www.rjews.net/v_rotenberg/9.htm. С. 23.
структура
между
артикуляционно-слуховыми
органами и сознанием».1
Сознание – отражательная и прогнозирующая
психическая деятельность личности. Мышление –
знаковый,
субъектно-предикатный
способ
ее
осуществления. Язык – инструмент мышления,
который в качестве материала использует звуки и
психическую материю, т.е. аморфное содержание
сознания – неоформленную массу мыслей, чувств и
волевых актов. Речь – последовательность знаков, т.е.
оформленных и закодированных языком мыслей,
чувств и волевых актов.
Особенность мыслительной деятельности в том,
что она, в отличие от других человеческих
способностей,
реализуется
постоянно,
как
физиологические процессы организма. Человек,
умеющий говорить и ходить, бывает молчащим и
неподвижным. Но человек не может не мыслить.
Даже во сне мысль не прекращается, о чем
свидетельствуют сновидения, разговоры и даже
открытия. Во время сна мозг переходит в другой
режим работы, и человек уже не может с его
помощью контактировать с действительностью.
Язык и память. Семантические поля.
Г. Скрэгг полагает, что все явления, описываемые
с помощью языка, должны быть представлены в
памяти. Между представлением языка и памяти едва
ли есть какая-то разница2. Семантическая сеть – одна
Мельников Г.П. Кибернетический аспект различения сознания, мышления, языка и речи // Язык и
мышление. М., 1967. С. 235.
2
Скрэгг Г. Семантические сети как модели памяти // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХII.
Прикладная лингвистика. М., 1983. С. 229.
1
из популярных моделей памяти. Узлы этой сети –
имена, связанные друг с другом: Х любит Y.
Некоторые узлы имеют вид сложных понятий,
которые выражаются словосочетаниями.
Образно-наглядное, конструктивно-деятельное
и вербальное мышление.
В невербальной концепции мышления его
единицей является концепт – ментальная единица
хранения
информации,
выражаемая
словом,
предложением, текстом.
В научной литературе используется термин
языковое сознание. «Языковое со-знание (ЯС) – это
своеобразный когнайзер, особого рода механизм,
экспериментальное устройство, которое обеспечивает
слияние, интеграцию знания языка со знаниями о
мире»1.
Мышление без языка – чистая абстракция,
подобная понятию «человек вообще». Безъязыковое
мышление – это научно-философский аналог «улыбки
чеширского кота». В реальной жизни сознания
мышление и язык неразрывно связаны. То, что мы
принимаем за отсутствие языка, является лишь
неконтролируемой
сознанием,
формой
его
существования. Мысль шахматиста, математика или
композитора – это превращенная форма языкаинформации.
§ 4. Бессознательное и самоорганизация языка
Караулов Ю.Н., Филиппович Ю.Н. Лингвокультурное сознание русской языковой личности.
Моделирование состояния и функционирования. М., 2009. С. 10.
1
Современный
«Психологический
словарь»
выделяет несколько основных типов проявлений
бессознательного: «1. Неосознаваемые
мотивы,
истинный смысл которых не осознается в силу их
социальной неприемлемости или противоречия с
другими мотивами; 2. Поведенческие автоматизмы и
стереотипы, действующие в привычной ситуации,
осознание
которых
излишне
в
силу
их
отработанности; 3. Подпороговое восприятие, которое
в силу большого объема информации не осознается»1.
Бессознательное у З. Фрейда употребляется в первом
значении.
Для
удобства,
во
избежание
терминологической
путаницы,
назовем
бессознательное в первом значении подсознанием.
Научные исследования показывают, что мозг
принимает решение за 20-30 (!) секунд до нас (работа
гарвардского профессора психологии Дэниела
Вегенера «The Mind,s Best Trick: how we experience
conscious will» («Лучший трюк сознания: как мы
изучаем сознательную волю») опубликована в
«Science»
в
2003
г.;
см.
http://web.gc.cuny.edu/cogsci/private/wegner-trick.pdf;
об этой работе и сложностях изучения сознания –
доклад
Т.В.
Черниговской
http://www.youtube.com/watch?v=9VaPtNSiwwE).
Кроме того, иногда он еще преподносит их как наши
собственные. Т.В. Черниговская даже усматривает в
этом возможность экпериментального опровержения
свободы воли. На наш взгляд, опережающую
сознание работу мозга нельзя трактовать как
1
Психологический словарь / Под ред. В.П. Зинченко, Б.Г. Мещерякова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1996.
отсутствие свободы воли. Просто наконец-то наука
получила экспериментальные данные, которые дают
правильное представление о проявлении духовноволевого начала человека. Дух и воля первичны по
отношению к сознанию. Мозг принимает решение до
сознания, но после духа и воли. Данное
обстоятельство хорошо иллюстрируется известными
фактами.
Человек делает что-то, но подлинные мотивы его
деятельности часто остаются скрытыми от него
самого. Например, он вдруг встает и идет на кухню,
хотя за секунду до этого и не думал этого делать. В
человеческой
психике
есть
бессознательная
составляющая, названная З. Фрейдом немецким
словом Еs ‘Оно’ (лат. Id)1. По Фрейду,
бессознательное
абсолютно
иррационально
и
аморально, оно руководствуется исключительно
принципом удовольствия. Люди ведут себя
своекорыстно в шмироком смысле слова, т.е. делают
то, что им приятно. Они одеваются так, чтобы
продемонстрировать выгодные особенности своей
анатомии или социального положения. Человек
зачастил в библиотеку, но только потому, что там
работает эффектная библиотекарша. Одним словом,
деятельность людей, в том числе и речевая,
осложнена несознаваемыми побочными мотивами –
тщеславием, материальной выгодой, стремлением к
тонким и неосуждаемым общественной моралью
удовольствиям.
1
Фрейд З. Психология бессознательного: Сб. произведений / Сост. М.Г. Ярошевский. М., 1990.
Бессознательное – это программа, управляющая
жизнедеятельностью человека без контроля его
сознания.
В
современной
психологии
и
когнитивистике
господствует
дуальная
(двупроцессная) теория мышления, объясняющая
механизмы
бессознательного.
Один
из
основоположников теории – профессор Сеймур
Эпштейн
(Массачусетский
технологический
университет) предложил ее в 1973 г. Он назвал два
типа мышления эмпиричным (мышлением на опыте)
и рациональным. С. Эпштейн утверждает, что жить с
одной эмпирической системой можно, а с одной
рациональной нельзя1.
Свойства
эмпиричного
и
рационального
мышления можно представить в виде дихотомической
оппозиции:
1. эмпиричное мышление холистично (работает
целостными ментальными блоками, нерасчлененными
образами) – рациональное мышление аналитично
(работает с дискретными единицами);
2. основано на ассоциативных связях – основано
на причинно-следственных связях;
3. кодирует реальность в конкретных образах,
метафорах, текстах – кодирует реальность в
абстрактных символах, словах, числах;
4. эмоционально (ориентировано на оппозицию
«удовольствие
–
страдание)»
–
логично
(ориентировано на оппозицию «разумно – неразумно)
5. ориентировано на результат – ориентировано
на процесс
1
Кармин А.С. Интуиция: философские концепции и научное исследование. СПб., 2011. С. 329.
Бессознательное мышление объясняет загадки
интуиции. Интересный случай произошел на гонках
Формулы-1. Перед одним из поворотов гонщик
неожиданно затормозил и избежал смертельного
столкновения со скоплением машин. Объяснить,
почему он нажал на тормоз, пилот не смог. Когда ему
показали видеозапись, он понял причину своей
неосознаваемой реакции. Боковым зрением он увидел,
что зрители замерли, а их лица повернуты в сторону1.
Это и вызвало интуитивную реакцию.
В языке бессознательные процессы проявляются
в виде его самоорганизации – способности к
независимому от контроля сознания развитию. Для
объяснения языковой самоорганизации В. Гумбольдт
использовал термин внутреннее языковое сознание:
«Внутреннее языковое сознание – это принцип,
объемлющий язык изнутри, придающий всему
изначальный импульс. Звук сам по себе можно было
бы уподобить пассивной, укладывающейся в
определенные формы материи; лишь приобретая
артикулированный
характер
благодаря
проникновению в него языкового сознания и тем
самым нераздельно объединяв в себе находящиеся в
постоянном взаимодействии интеллектуальную и
чувственную силу, звук превращается в наделенное
постоянной символизирующей функцией истинное и
даже, по-видимому, самостоятельное творческое
начало языка»2.
Кармин А.С. Интуиция: философские концепции и научное исследование. СПб., 2011. С. 574-575.
Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие
человечества // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 227.
1
2
Р.О. Якобсон еще в 1978 г., до возникновения
когнитивистики,
указывал
на
возможности
приближения к тайне языковой самоорганизации:
«…В нашем речевом обиходе глубочайшие основы
словесной
структуры
остаются
недоступны
языковому сознанию; внутренние соотношения всей
системы категорий – как фонологических, так и
грамматических – бесспорно действуют, но
действуют вне рассудочного осознания и осмысления
со стороны участников речевого общения, и только
вмешательство
опытного
лингвистического
мышления,
вооруженного
строго
научно
методологией, в силах подойти к тайнам языкового
строя»1. Если под тайной понимать деятельность
языковых механизмов и их результаты, то сегодня
многое стало известно.
Л.Г. Зубкова на огромном материале показала
связь фонологии с морфемикой и грамматикой2.
Корневые морфемы большей протяженности, чем
служебные; согласные выражают лексическое
значение, гласные – грамматическое и т.п. Эффектной
иллюстрацией самоорганизации может служить опыт
советских нейрофизиологов и лингвистов. Еще
относительно недавно в лингвистике не было единого
мнения по поводу реальности языковой системы.
Известный французский языковед А. Мартине в 60-е
гг. ХХ в. писал: «В самом языке не существует такой
вещи, как «структура», и то, что называют так, есть не
что иное, как схема, которую изобретает лингвист,
Якобсон Р.О. К языковедческой проблеме сознания и бессознательности // Якобсон Р.О. Язык и
бессознательное. М., 1996. С. 23.
2
Зубкова Л.Г. Принцип знака в системе языка. М., 2010.
1
чтобы облегчить себе классификацию фактов»1.
Опыты А.Р. Лурия и О.С. Виноградовой показали, что
семантические
поля
–
реальность,
а
не
лингвистический конструкт.
Испытуемым предлагалась серия слов. После
слова скрипка следовал легкий удар тока,
вызывавший естественную оборонительную реакцию
– сужение кровеносных сосудов руки и лба. Во
второй серии слов оборонительная реакция
проявлялась и после слов скрипач, смычок, струна,
мандолина. Группа слов, семантически более далеких
от скрипки (аккорд, барабан, концерт, соната),
вызывала ориентировочную реакцию – сужение
кровеносных сосудов на руке и расширение на лбу.
Слова, не связанные с музыкой, не вызывали никакой
реакции2.
Фактов описано предостаточно, но ближе к
подлинной тайне ученые не стали. Остается загадкой
природа бессознательного механизма, который,
абсолютно не давая отчета сознанию, производит
семантическую обработку звукового и психического
материала. Г.П. Мельников отмечал: «Важнейшим
свойством самонастраивающихся систем является
способность перестраивать свою структуру… до тех
пор, пока не найден способ функционирования, при
котором эффективность функционирования окажется
достаточно близкой к максимально возможной при
имеющихся условиях. В биологическом мире
перестройка происходит за счет естественного отбора,
Цит. по: Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М., 1967. С. 294.
Лурия А.Р., Виноградова О.С. Объективное исследование динамики семантических систем //
Семантическая структура слова. М., 1971. С. 43-44.
1
2
в обществе – за счет подсознательного предпочтения
одних форм языка другими»1. В отличие от
биологического
естественного
отбора,
«подсознательный» языковой отбор подтверждается.
Телеология
предполагает,
что
процессы
в
подсистемах подчинены общему развитию системы и
направляются Высшей Инстанцией. Казалось бы, в
языке высшей инстанцией должно быть человеческое
сознание. Однако это не так. Языковая система
функционирует, балансируя между стремлением к
экономичности и понятности. И этот баланс
осуществляется безотчетно. В таком случае говорят о
самоорганизации системы. Термин ничего не
объясняет, но успокаивает тех, кто пока не готов
задать себе неудобные вопросы, колеблющие основы
удобного для них атеистического мифа.
Психолог В.П. Зинченко и философ М.К.
Мамардашвили указывают на примечательное
обстоятельство: «О бессознательном не принято
упоминать
в
респектабельном
обществе
психофизиков, психофизиологов, математически,
физиологически и лингвистически ориентированных
психологов»2.
Дело
в
том,
что
термин
бессознательное
(автоматизм,
инстинкт)
провоцирует «неудобные» вопросы. Какой фактор
привел к условно-рефлекторному закреплению
мышечных усилий, связанных с безотчетной работой
органов? Каким же все-таки образом производится
работа, по результатам тождественная работе
Цит. по: Журавлев А.П. Фонетическое значение. Л., 1974. С. 12.
Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Изучение высших
бессознательного // http://ec-dejavu.ru/u/Unconscious.html.
1
2
психических
функций и
категория
сознания? Что руководит механизмом автоматических
движений?
Что
(или
кто?)
производит
бессознательную работу в области мыслительных
операций? Обычный ответ – мозг – не
удовлетворителен. У «нейронного ансамбля» мозга
дирижер до сих пор не обнаружен.
В
онтологической
концепции
языка
бессознательное – результат деятельность логосов и
человеческого духа. В языке это обнаруживается в его
самоорганизации
и
авторегулировке
речевой
деятельности.
Бессознательная обработка информации. В 1940-х
психологи впервые провели эксперименты по
изучению неосознаваемых словесных стимулов.
Регистрировалась кожно-гальваническая реакция на
табуированные и нейтральные слова, которые
представлялись на такой краткий срок, чтобы
испытуемые не могли их распознать. КГР на
табуированные слова была1.
Португальский профессор Антонио Дамасио из
Университета
Южной
Калифорнии
провел
эффектный
и
убедительный
эксперимент.
Испытуемые по собственному усмотрению выбирали
из четырех колод карты синего и зеленого цвета. На
картых обозначена сумма, которую участник должен
был получить или выплатить. До эксперимента они не
знали, что на синих картах крупные суммы выигрыша
и проигрыша, а на зеленых выигрышные суммы
меньше, но чаще, чем проигрышные. Через 50
выборов всем становилось ясно, что выгоднее брать
1
Кармин А.С. Интуиция: философские концепции и научное исследование. СПб.: Наука. 2011. С. 307.
зеленые карты, и синие больше никто не трогал.
Прикрепленные к рукам датчики кожных реакций
фиксировали, что уже после десяти проб выбор синей
карты сопровождался эмоциональной реакцией
(ладони потели). Оказывается рука «знала» об
опасности синей карты задолго до сознания1.
Эксперимент
голландского
психолога
А.
Дикстергюйса: трем группам предлагается выбрать
лучшую квартиру из четырех. У каждой квартиры
были положительные и отрицательные признаки, но
одна была явно лучше. Группа № 1 выбирает сразу,
группа № 2 после трех минут обдумывания, группа №
3 после трех минут решения других задач. Если у
квартиры четыре параметра, лучшую выбирает группа
№ 2. Но если дать 12 признаков (8 положительных и 4
отрицательных у лучшей, у худшей – наоборот, у
остальных по 6), то результаты всегда следующие:
правильный выбор делает в группе 1 – 36,4 %, группе
2 – 47,1 %, группе 3 – 59,3 %. Вывод: бессознательное
мышление лучше справляется со сложными задачами,
чем сознание2. Логику языкового сознания, по
Гумбольдту, логика сознания понимает с трудом или
лишь после некоторых усилий. В языке слишком
много элементов и факторов, которые наше сознание
не может не только охватить, но даже и
предположить.
Психика и язык – отчасти самонастраивающаяся,
отчасти произвольно контролируемая когнитивная и
коммуникативная программа.
1
2
Кармин А.С. Интуиция: философские концепции и научное исследование. СПб., 2011. С. 425-426.
Кармин А.С. Интуиция: философские концепции и научное исследование. СПб.: Наука. 2011. С. 314-317.
Так, в немецком языке при теоретически
возможных 179 словах с началом «согласный +
гласный» существует лишь 57 таких слов (31,8 %).
Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960. С. 297.
В бушменских и готтентотских языках
встречаются щелкающие только в корнях.
Действие закона открытого слога в кяхтинском
диалекте. Нарушением может быть только один
случай – слог закрывается согласным [j]. Люди
бессознательно понимают, что по акустическим
характеристикам [j] ближе к гласным, чем к
согласным.
Общие языковые черты в рамках союза –
результат совместного проживания народов. В
результате
бессознательной
имитации
приобретаются признаки, объединяющие генетически
неблизкородственные языки.
Лекция № 4. Природа, сущность, функции языка
§ 1. Природа языка
§ 2. Сущность языка
§ 3. Функции языка
§ 1. Природа языка
Под термином природа в научной литературе
понимаются разные реалии – 1) наиболее глубокая
причина явления, его первоисточник (Бог или
материя); 2) конкретные факторы возникновения
феномена и условия его бытования. Различие между
первым и вторым значением представим в виде
наглядного образа. Природа у зернышка пшеницы и
камешка разные. Зернышко – плод живого колоса,
камень – часть неорганической материи. Однако в
некоторых условиях, например, в холодильнике, они
ведут себя одинаково. Здесь природа обоих предметов
остается скрытой. В теплой и влажной земле разница
обнаружится. Нельзя сказать, что природа зернышка
«мелиоративная». Земля и влага не природа колоса, а
условия его роста. Природа – это источник вещи,
обусловливающий ее характеристики. Условия –
предпосылки и обстоятельства, необходимые для
реализации природных свойств.
Следует внести еще одно терминологическое
уточнение. Во втором значении термин природа часто
отождествляется с сущностью: «Положение о том,
что язык по своей природе социален, стало
лингвистической аксиомой. <…> Однако одно лишь
признание социальной сущности языка не только не
решает всех проблем, связанных с осмыслением
данного феномена, но и обостряет некоторые из
них»1. В виду подобной терминологической
неупорядоченности предварительно необходимо
договориться о терминах. В учебниках по
языкознанию в параграфе «Природа языка»
обсуждаются
предпосылки
возникновения
и
функционирования языка. Обычно называются три
точки зрения на «природу» языка – биологическая,
психическая и социальная.
Биологическая теория считает язык врожденным
свойством человека. Термин врожденность имеет два
понимания
–
генетическая
безусловность
наследования языка и генетическая предпосылка для
овладения им, которая требует дополнительных
условий, а именно языковой среды. Первое из них
опровергнуто жизнью. Механизмы наследования не
биологические. В отличие от большинства животных,
язык человека не передается от родителей к
потомству. В англоязычной литературе описано более
ста случаев «детей-Маугли» (феральных людей; лат.
fera ‘дикое
животное’). Ребенок
усваивает
не
материнский язык, а коммуникативную систему
своего окружения. Во многие лингвистические
учебники и монографии попал случай, произошедший
в Бенгалии (ныне г. Пашимбанга в Индии). В 1920 г.
здесь была обнаружена 8-летняя девочка. Она ела
сырое мясо, ходила на четырех конечностях и выла
по-волчьи. Девочка, которую назвали Камалой,
прожила в обществе людей 9 лет. Она привыкла есть
из миски, ходить на ногах, но говорить так и не
1
Алефиренко Н.Ф. Теория языка. Вводный курс. М., 2004. С. 24.
научилась. Камала смогла лишь выучить несколько
слов1.
Об аналогичном случае с «Виктором из Аверона»
см. здесь.
Выдающийся американский лингвист Н. Хомский
(р. 1928) тоже говорит о врожденности языка,
подразумевая
под
ней
генетическую
базу,
необходимую для овладения языком. Утверждение о
врождённом характере языковой способности было
впервые высказано в его ранней работе «Логическая
структура лингвистической теории» (1955 г.). По
мнению Н. Хомского, именно врожденной структурой
языка следует объяснять поразительную скорость его
изучения ребенком: «…Знание языка – грамматика –
может усваиваться только таким организмом,
которому «заранее задана определенная установка» в
виде жесткого ограничения на форму грамматики.
Это
врожденное
ограничение
является
предварительным условием…для языкового опыта и
служит, по-видимому, решающим фактором в
определении направления и результатов овладения
языком»2. Ребёнок запоминает всего лишь несколько
параметров, которые дают ему ключ ко всей системе.
Для овладения языком ему остается учить слова, что
происходит естественным образом по мере
расширения опыта.
Психическая
концепция
природы
языка
рассматривает его как «феномен психологического
Сегодня история с двумя девочками Амалой (найдена 18-месячной и умерла в 1921 г.) и Камалой
подвергается сомнению. Большинство исследователей считает их аутистками.
2
http://genhis.philol.msu.ru/article_192.shtml.
1
состояния и деятельности человека или народа»1. Ее
связывают с именами немецких филологов – В.
Гумбольдтом (1767-1835) и его учеником, одним из
основоположников психологического направления в
языкознании Х. Штéйнталем (1823-1899). Словá
психическая и психологическая в советское время
заменили слово духовная, которое предпочитал В.
Гумбольдт: «Законы языка суть поэтому не что иное,
как колеи, по которым движется духовная
деятельность при языкотворчестве…»2. Язык является
выражением «духа народа»: «Язык есть как бы
внешнее проявление духа народов: язык народа есть
его дух, и дух народа есть его язык, и трудно
представить себе что-либо более тождественное.
Каким образом оказывается, что они сливаются в
единый и недоступный пониманию источник,
остается для нас загадкой»3.
Природу языка, понимаемую как внутренний
фактор его возникновения, В. Гумбольдт считал
таинственной: «Не будучи актом непосредственного
сознания и даже актом внезапной спонтанности и
свободы, язык все же может принадлежать лишь
существу, наделенному сознанием и свободой, исходя
таким образом из непостижимых для него самого
глубин его индивидуальности и из деятельности
заложенных в нем сил»4.
Мурзин Л.Н. Психологическое направление // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл.
ред. В.Н. Ярцева. – 2-е изд. М., 1998. С. 405.
2
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 100-101.
3
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 68.
4
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 227.
1
Х.
Штейнталь
объяснял
образование
представлений
в
человеческом
сознании
психическими – а по сути, логическими – законами
апперцепции,
ассимиляции
и
ассоциации.
Апперцепция
–
осознанное
восприятие
действительности, в отличие от инстинктивного
поведения животных. Апперцепция реализуется в
двух остальных законах. В Вюртембергской
психологической
школе,
взглядов
которой
придерживался
Штейнталь,
ассимиляция
и
ассоциация – это законы соединения звука и мысли.
Ассимиляция – способность уподобления одних
предметов и явлений другим на основе их сходства.
Ассоциация – умение установить связи между
непохожими
предметами
и
явлениями.
(В
современной
лингвистике
данные
термины
употребляются
в
лексикологии:
результат
ассимиляции называется метафорой, ассоциации –
метонимией).
На базе логических операций Х. Штейнталь
попытался объяснить и природу языка. Однако он
заметил, что существует противоречие между
универсальными категориями логики и национальноспецифичными категории языка. Если законы логики
универсальны, то почему существуют разные языки?
Многообразие языков явно не выводится из единой
логической основы. Х. Штейнталь приходит к
выводу, что индивидуальный акт речи и тем самым
весь язык – явление не логической природы. По
мнению гумбольдтианца Х. Штейнталя, дух и
психология народов и есть та причина, которая
порождает разнообразие национальных языков. Язык
в таком ракурсе предстает феноменом сугубо
духовным.
По мнению авторов-материалистов, природа
языка социальная. Язык возникает в первобытном
коллективе как реализация потребности общения:
«Язык так же древен, как и сознание; язык есть
практическое, существующее и для других людей и
лишь тем самым существующее также и для меня
самого, действительное сознание и, подобно
сознанию, язык возникает лишь из потребности, из
настоятельной необходимости общения с другими
людьми»1.
Суть социальной концепции сводится к
следующему.
Человек
происходит
от
человекообразной обезьяны, биологическая эволюция
которой приводит к усовершенствованию всего
организма и в частности – головного мозга. На его
базе возникает качественно иная форма отражения
действительности – психика. Ей соответствует и
качественно новая семиотическая система. Ее знаки
освобождаются от непосредственного, биологически
запрограммированного воздействия среды. Человек
приобретает способность употреблять знаки в
отсутствие стимула, планировать и прогнозировать
свою деятельность. Все эти биологические,
психические
и
семиотические
изменения
происходили в процессе общения первобытного
коллектива,
следовательно,
язык
возникает
одновременно с самим человеком и обществом.
1
Маркс К., Энгельс Ф., Немецкая идеология. Сочинения. – 2 изд. Т. 3. С. 29.
Общество не могло возникнуть раньше самого
человека: «Совершенно очевидно, что н е м о ж е т
быть
языка
вне
общества,
как
невозможно существование общества без
я з ы к а »1.
Справедливое до
полной
потери
информативности высказывание. Требуется показать,
как возникают язык и общество из зоосемиотики
стада гоминидов. Для этого привлекается материал
разных наук – биологии, нейрофизиологии,
психологии, приматологии и др. На сегодняшний
день вопрос остается дискуссионным. Можно
констатировать, что проблема качественного скачка
современными научными средствами неразрешима.
Невозможность одним фактором или свойством
определить природу языка приводит к синтезу разных
точек зрения. В настоящее время преобладает мнение,
согласно
которому
язык
имеет
сложную
биопсихосоциальную природу.
§ 2. Сущность языка
Определение сущности языка зависит от
характера научной парадигмы, в частности, от
господствующего лингвистического мировоззрения. В
сравнительно-историческом языкознании ХIХ в.
наиболее
существенным
свойством
языка
признавалась его историческая изменчивость. На
смену компаративистики пришел структурализм с
утверждением знаковой сущности языка. В силу
очевидности этого утверждения оно зачастую
принимается автоматически. Между тем тезис о
1
Немченко В.Н. Введение в языкознание. М., 2008. С. 539.
знаковости языка следует серьезно уточнить, потому
что в таком виде он ничего не сообщает об
уникальности человеческого языка. К сущности языка
мы вернемся ниже. Пока же определимся с понятием
знаковости.
Проблема языковой знаковости выходит за рамки
лингвистики.
Ведь
кроме
естественного
человеческого языка существуют искусственные
языки,
языки
жестов,
животных,
языки
программирования. В ХХ в. сформировалась
специальная наука о знаках – семиотика. В ней знак
определяется как сигнал, несущий какую-то
информацию. Знаки бывают естественными (дым –
костер, молния – знак грозы) и конвенциональными:
для студента тетрадь на парте – знак «занято», для
женщины букет роз – «любовь», кирпич для водителя
– «проезд закрыт». Общее свойство всех
коммуникативных систем – конвенция (лат. сonventio
‘соглашение’). Между пользователями семиотической
системы должна быть договоренность о содержании
знаков. В противоположном случае возможны разного
рода казусы, особенно в случаях межкультурной
коммуникации.
Советские туристы в Югославии бывали
сконфужены броским плакатом «Иосиф Тито jе наш
понос». На сербо-хорватском языке слово пóнос
означает ‘гордость’. Русский, привыкший, что кивок
головой означает ‘да’, в Болгарии может попасть в
неприятное положение. Болгарский кивок имеет
прямо
противоположное
значение
–
‘нет’.
Указательный палец у виска обозначает во Франции
глупость, а в Голландии – ум. Можно представить,
как прореагирует горячий француз, когда голландец
паралингвистическим средством похвалит его
умственные способности. 6 мая 2012 г. в матче
чемпионата России между «Спартаком» и «Зенитом»
нигерийский форвард москвичей Эммануэль Эменике
был удален. Нигериец забил в конце встречи важный
гол и похлопал себя ладонью по предплечью, за что
был немедленно удален с поля. По словам африканца,
в Нигерии этот жест означает «благодарность
предкам за данную мне кровь».
Знак – носитель информации. У него есть форма и
содержание. В лингвистике они называются
означающее и означаемое.
Ф. де Соссюр выделил два свойства знака:
1. Произвольность: между означаемым и
означающим нет внутренней связи.
2. Линейный характер означающих: означающие
представляют собой развернутую во времени (на
письме – в пространстве) последовательность
языковых единиц, следующих строго одна за другой.
Выше было сказано, что универсальное свойство
знаковых систем – конвенциональность. Языковая
конвенция принципиально отличается от простой
опознаваемости знаков других семиотических систем.
Особенностью
функционирования
знаков
человеческого языка является их принципиально
неограниченная многозначность и вследствие этого
контекстуальная обусловленность. Нем. Ich spreche
mit ihm может означать ‘Я говорю с ним’ и ‘Я
поговорю с ним’. Греч. λογος обычно переводят как
‘слово’ (филология «любовь к слову») или ‘наука’
(биология «наука о жизни»). На самом деле λογος
имеет 34 группы значений, внутри которых
выделяются несколько значений: 1) слово, речь; 2)
сказанное, упомянутое; 3) лог. положение, суждение,
формулировка; 4) филос. определение; 5) выражение,
изречение, поговорка и т.д.1
Содержание языковых знаков ситуативно
варьируется. Разные знаки служат для обозначения
одной реалии или ситуации (российский флаг,
триколор). Одна ситуация может быть описана
разными средствами (Наши проиграли – Испанцы
выиграли). Знаки с противоположными словарными
значениями в некоторых ситуациях (контекстах)
становятся взаимозаменимыми. Например, человеку
на балконе находящийся в комнате может сказать
«заходи» и «выходи».
Способностью
получать
и
передавать
информацию обладает абсолютно всё живое.
Простейшее одноклеточное, бактерия инфузория,
имеет
чувствительность
к
механическим
воздействиям и к действию тока, магнитную,
гравитационную,
температурную,
«вкусовую»,
химическую,
фоточувствительность2.
Любая
коммуникация, будь то искусственные сигнальные
системы или семиотика животных и растений, носит
знаковый характер. Например, при нападении гусениц
на рощу тутового шелкопряда сильно пострадают
только несколько деревьев. Они немедленно сообщат
1
2
Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958. Т. 1. С. 1034.
Современная психофизика / Под ред. В.А. Барабанщикова. М., 2009. С. 277-278.
об угрозе другим тутовым деревьям, выделив в воздух
феромоны особого химического состава. Этот сигнал
тревоги понимают деревья разных видов – тополь,
клен, бук, дуб. Они синтезируют серию токсичных
веществ, причем состав их из года в год варьируется,
чтобы у насекомых не успевало вырабатываться
привыкание к яду. «Язык» деревьев знаком и осам,
для которых феромоны содержат омонимичное
сообщение – «пища». Осы прилетают и жалят
гусениц, запасая корм для своих личинок1.
Многие
признаки
языка,
априорно
приписываемые только человеческой коммуникации,
как выяснилось, в той или иной мере свойственны и
зоосемиотике. «Язык» животных исторически
изменчив, распадается на диалекты, его взрослый
вариант отличается от детского и т.д.2. Сущность
человеческого языка надо искать в его специфике.
Остановимся на одном признаке человеческого языка,
отсутствующим в животном царстве. У языка
открытый характер системы. Человеческий язык
продуктивен,
т.е.
способен
к
порождению
бесконечного количества коммуникативных единиц,
способных фиксировать постоянно усложняющиеся
представления
о
действительности.
Условие
продуктивности уже с полным правом может быть
названо сущностью языка.
Чем же обеспечивается продуктивность языка?
Поразительно проницательный В. Гумбольдт намного
1
Жданова Т.Д. Сотворенная природа глазами биологов. Книга первая. М., 2012. С. 13.
Резникова Ж.И. Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии:
Учеб. пособие для вузов. М., 2005.
2
опередил свое время. Он указал, что «сущность языка
заключена в членораздельности, без которой язык
просто был бы невозможен, а идея членения
пронизывает его
целиком»1.
В
ХХ
в.
членораздельность обычно называется принципом
двойного
обозначения
(кодирования).
Первое
кодирование – незнаковые языковые элементы
(фонемы) конституируют знаковые (морфемы).
Второе – меньшие знаковые элементы складываются
в бóльшие: морфемы составляют слова, слова –
словосочетания, словосочетания – предложения.
Двойное обозначение дает возможность свободного
комбинирования звуков для выражения нового
значения. Посредством 13 фонем гавайского языка
(одного из самых простых в фонологическом
отношении) можно закодировать практически
бесконечное количество информации.
Знак зоокоммуникативных систем прост. Он не
членится на меньшие единицы и не конструирует
бόльшие. Формальное членение совпадает в нём с
содержательным. За одной звуковой формой
закреплено одно значение. В коммуникации
животных нет строительных блоков для создания
новых сообщений. Их «язык» не больше, чем
инвентарь
морфологически
не
оформленных,
синтаксически
не
связанных,
биологически
закрепленных сигналов. Человек способен к
высказываниям, которых он раньше никогда не
слышал и не порождал. Ситуация не детерминирует
ни социальное, ни речевое его поведение. Животные
1
Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М., 1985. С. 410.
действуют по инстинктивной программе и не могут из
нее выйти, потому что их коммуникативная система
закрыта. Например, в «языке» пчел отсутствует
«слово» верх, и нет возможности его создать. Когда
корм ставят на телевышку, пчела, вернувшись в улей,
не может сообщить о его местонахождении1.
Умения комбинировать незначимые элементы для
создания знаков еще недостаточно для осуществления
языковой деятельности. Ограниченные
ресурсы
человеческой памяти просто не позволяют хранить
необходимое для нее количество осмысленных
звуковых
комплексов.
Реализация
принципа
членораздельности требует человеческого типа
мышления, способного к комбинации незнаковых
элементов и самих знаков.
§ 3. Функции языка
Прежде чем приступить к описанию языковых
функций, необходимо понять, что подразумевается
под данным термином. Функция – неотъемлемый
атрибут языка, форма его существования. По мнению
А.А. Леонтьева, то, что присутствует в каждом
речевом акте, является функцией языка2. Остальные
проявления речевой деятельности – функции речи.
Языковые функции абсолютно универсальны, т.е.
свойственны Языку вообще. Они обязательны, и не
могут не быть реализованными в конкретном речевом
Резникова Ж.И. Интеллект и язык животных и человека. Основы когнитивной этологии: Учеб. пособие для
вузов. М., 2005. С. 208.
2 Леонтьев А.А. Общественные функции языка и его функциональные эквиваленты // Язык и общество. М.,
1968. С. 101-102; 106-108.
1
акте на любом языке. Есть два критерия
противопоставления языковых и речевых функций:
1) Языковые функции осуществляются совокупно
в абсолютно любом высказывании. Речевые
осуществляются не полной своей совокупностью и
могут остаться нереализованными в конкретном
высказывании. Произнося фразу, человек формирует
мысль (мыслеообразующая функция), выражает ее
(мыслевыражающая) и направляет ее собеседнику
(коммуникативная), у которого есть тот же фонд
лексических,
грамматических,
культурнопрагматических сведений о языковых знаках
(аккумулятивная). При этом не обязательно
выражаются
эмоции
или
изъявляется
воля,
содержится эстетический элемент или регулируется
поведение собеседника.
2) Языковые функции не имеют специфических
средств своего проявления / речевые реализуются
специально закрепленными за ними средствами.
Планом выражения языковых функций является весь
фонд языка – от звука до предложения. Для
реализации
речевых
функций
используются
конкретные средства (морфема, слово, порядок слов,
интонация и т.д.) или их совокупность. Например,
волюнтативная функция осуществляется в русском
языке несколькими способами: повелительным
наклонением
(Уходи),
инфинитив
(Стоять!),
интонацией (Скальпель! Пинцет!). Каждому жанру
волеизъявления (мольба, просьба, пожелание, приказ)
соответствуют собственные средства. Один и тот же
жанр получает различное речевое воплощение.
Просьба может содержать «волшебное слово»
пожалуйста,
а
может
быть
крайне
пренебрежительной: «Эй, ты, как там тебя, хватить
ворон считать! Помоги-ка!».
Большинство
исследователей
отрицает
принципиальное различие между языковыми и
речевыми функциями. В отдельном высказывании
они переплетены настолько тесно, что нет
необходимости и возможности строго выдерживать
оппозицию функция языка / функция речи.
Другой проблемой является вопрос числа
языковых функций. Монофункционалисты все
проявления языка сводят к одной функции. Чаще
всего ею признается коммуникативная (Н.И. Жинкин,
Р.В. Пазухин, Л. Блумфилд). К. Фосслер
единственной функцией языка считал функцию
выражения чувств, а Г.В. Колшанский – функцию
выражения мыслей. Оба называют ее экспрессивной.
Полифункционалисты различают в языке несколько
функций.
Промежуточную позицию занимают ученые,
считающие множество функций аспектами главной
функции. В.А. Аврорин выделяет четыре языковые
функции:
1. коммуникативная
2. мыслеообразующая (конструктивная)
3. мыслевыражающая (экспрессивная),
4. аккумулятивная (накопление и использование
знаний и опыта).
В.А. Аврорин признает связь между ними
настолько тесной, что всю их систему «можно
представить себе как единую функцию, имеющую
четыре неразрывные стороны»1.
Сознание, осуществляемое в языковой форме,
всегда на что-то направлено. Сознание диалогично,
что отражено и во внутренней форме слова: со-знание
«совместное знание». Язык всегда употребляется для
общения: «Язык фактически является в известном
смысле другим названием самой коммуникации…»2.
Коммуникация остается коммуникацией и при
нежелании сообщать кому-либо что-либо (дневник,
«писательство
в
стол»),
и
при
нулевом
коммуникативном эффекте (отсутствие реакции
адресата;
риторическое
обращение),
и
при
автокоммуникации посредством внутренней речи.
На данном основании все функции языка можно
свести к коммуникативной. Остальные функции –
всего лишь различные ее стороны: фазовые
(мыслеообразующая),
инструментальные
(номинативная, когнитивная (лат. сogito ‘понимаю,
сознаю’), содержательные (эмотивная, волюнтативная
(лат.
voluntas
‘воля’),
эстетическая),
идентифицирующие (этническая, корпоративная). В
реальном функционировании они неразрывно слиты с
коммуникативной.
Л.И. Баранникова выделяет две функции
(коммуникативную и познавательную), на базе
которых развиваются все остальные – номинативная,
эмотивная, регулятивная и т.д.
1
2
Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. – Л., 1975. С. 48.
Винер Н. Человек управляющий. – СПб., 2001. С. 71.
В.А. Аврорин указывает, что немотивированно
расширенный полифункционализм языка основан на
нетерминологическом значении слова функция. Под
ним понимается в таком случае любое возможное
использование языка.
Необходимо оговорить один момент, касающийся
представленной в учебной литературе трактовки
мыслеформирующей и мыслевыражающей функций.
В.Н. Немченко пишет: «…Единицы мышления
(понятия,
суждения)
выражаются
языковыми
средствами
(словами,
словосочетаниями,
предложениями). На этом основании выделяется
функция ф о р м и р о в а н и я м ы с л и …»1. Как мы
видим,
выражение
и
формирование
здесь
отождествляются, что вносит двусмысленность в
понимание
данных
функций
и
требует
терминологической определенности.
На основе современных психолингвистических
представлений можно сказать, что формирование
мысли – это процесс перекодировки ментальных
репрезентаций (концептов) в глубинную структуру
языка. Глубинная структура представляет собой
универсальный язык мысли (lingua mentalis)
человечества.
Выведение
ее
элементов
в
поверхностную структуру – т.е. в собственно
языковую форму – относится к мыслевыражающей
функции. Мыслеформирующая функция называется
по-другому конструктивной. Иногда ее признают
орудийной функцией мышления, а не языка.
1
Немченко В.Н. Введение в языкознание. – М., 2008. С. 36-37.
Считается, что мыслевыражающая функция
состоит в материализации мысли: «Обычно мысль
формируется, конструируется с целью передачи ее
другим. А это возможно лишь при условии, что мысль
имеет материальное выражение, звуковую оболочку,
т.е. выражена языковыми средствами»1. Однако
языковыми средствами, хотя и не фонетическими,
мысль формулируется не только для других, но и для
самого себя. По логике фонетической трактовки
мыслевыражающей функции, следовало бы признать,
что в автодиалоге она не реализуется.
Нам представляется, что мыслевыражающая
функция осуществляется и в процессе думания про
себя. Выразить мысль – значит вывести ее из
аморфного
состояния
глубинной
структуры,
сформулировать ее в языковой (нефонетической)
форме. В этом случае мысль, не выражаясь во вне,
выражается, однако, для самого человека. Тогда
мыслевыражающая функция должна пониматься как
трансформация глубинной структуры языка в
поверхностную.
1
Немченко В.Н. Введение в языкознание. – М., 2008. С. 37.
Лекция № 6. Общественное значение
языкознания.
Прикладная лингвистика.
§ 1. Теоретическая и прикладная наука
§ 2. Языковая политика
§ 3. ГЛЭДИС
§ 4. Авторизация текста
§ 1. Теоретическая и прикладная наука
Языкознание возникло из практических нужд
общества. Любая лингвистическая традиция создается
с конкретными целями. Цели могут быть разными –
хорошими и не очень, как, например, насаждение
языка Корана и распространение ислама в Арабском
халифате. Но в изучении языка всегда есть
практическая составляющая. Было бы странным, если
бы не отдельные эксцентрики, а общество в целом
позволило
бы
себе
роскошь
заниматься
бессмысленной тратой времени и денег.
Любая наука делится на теоретическую
(фундаментальную) и прикладную. Первая создает
описательные
модели,
вторые
использует
теоретические выкладки в социальных практиках. Без
применения научные знания становятся для общества
обременительным балластом, оплачиваемым из
кармана рядового налогоплательщика. Рассказывают,
что однажды М. Фарадей читал лекцию об открытой
им электромагнитной индукции. Когда он закончил,
присутствующий на лекции будущий премьерминистр Англии Гладстон спросил: «Скажите, сэр,
какую практическую пользу может принести ваше
открытие?» Фарадей признался: «Этого я еще не
знаю. Но не сомневаюсь, что еще при моей жизни вы
обложите
его
налогом».
И
действительно,
практический эффект электромагнитной индукции
огромен: на нем основана вся электротехника.
Теоретическую и прикладную науку можно
сравнить с изучением иностранного языка. Процесс
изучения – теория, разговор на выученном языке –
практика.
Когда,
например,
знаменитый
американский лингвист Ч. Хоккет учился в Йельском
университете, он изучал теоретическую и прикладную
лингвистику. Во время второй Мировой войны он
служил
в
армии,
обучая
военнослужащих
иностранным языкам. В армии он уже занимался
прикладной лингвистикой. Ч. Хоккет вспоминал: «в
1944 г. я мог спросить Где здесь туалет? на 28
языках».
Практическое
применение
лингвистических
знаний может иметь и более масштабный характер. В
той же самой войне японцы дешифровали секретные
коды американцев. Американцы нашли остроумное
решение.
Они
воспользовались
услугами
мобилизованных в американскую армию индейцев.
Апач кодировал на азбуке Морзе свой атабасский
язык и передавал информацию наваху. Ассинибойн
посылал сообщение сиусу на дакотском. Последний
индеец в цепочке переводил на английский. Японские
дешифровщики так и не смогли раскрыть код
естественных языков.
Общественное значение науки определяется ее
практическим вкладом в жизнь социума. Для
выяснения меры этого вклада необходимо за
пределами лингвистики выявить области, где
применяется лингвистическое знание. В свое время
лингвисты выясняли статус прикладной лингвистики.
Существует специальная прикладная лингвистика или
есть единая лингвистика, каждая область которой
может найти практическое применение1. Спор, по
сути, схоластический. Как бы ни называть науку в
аспекте
ее
взаимодействия
с
обществом,
практического значения и актуальности она не
утратит. Известный фонетист Б. Мальмберг настаивал
даже на исключительной роли лингвистики в жизни:
«…Никакой другой вид деятельности не является
более человеческим, чем язык и …, следовательно,
никакая
другая
наука
не
может
более
фундаментальной для планирования лучшего мира»2.
Если обратиться к научно-практическим областям
лингвистики, то это мнение не покажется
вызывающим.
К
прикладной
лингвистике
относятся
«лингводидактика, лексикография, практическая
стилистика, теория перевода, терминоведение, теория
искусственных языков, прикладная риторика, теория
массовой коммуникации, текстология, нормирование
языка и языковое планирование, полевая лингвистика,
теория письменности, методы лечения речевых
расстройств и другие» Особо – «автоматическая
Слама-Казаку Т. Место прикладной лингвистики в системе наук: отношение ПЛ к «лингвистике» // Новое
в зарубежной лингвистике. Вып. ХII. Прикладная лингвистика. М., 1983. С. 25.
2
Цит. по: Слама-Казаку Т. Место прикладной лингвистики в системе наук: отношение ПЛ к «лингвистике»
// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХII. Прикладная лингвистика. М., 1983. С. 33.
1
обработка речевой информации»1. По этому списку
видно, что лингвист несет ответственность не только
за речевую культуру и трансляцию лингвистических
знаний. Результаты лингвистических исследований
применимы для формирования мировоззрения,
которое определяет духовное, нравственное, а
следовательно, и физическое здоровье общества,
одним словом – всё.
Современная
лингвистика
рассматривает
прикладную лингвистику предельно широко – «как
деятельность по приложению научных знаний об
утсройстве
и
функционриовнии
языкав
нелингвистических научных дисциплинах и в
различных сферах практической деятельности
человека, а также теоретическое осмысление такой
деятельности»2.
Сегодня
назрела
острая
необходимость пристальнее внимания к проблеме
общественной значимости науки о языке. Новые
требования предъявляет сама лействительность.
Сознание современного человека подвергается
серьезнейшему
давлению
лавинообразно
нарастающей информации. Мы живем в эпоху
информационных войн. Лингвистика не имеет права
оставаться в стороне от угрозы деформации
национального сознания и национального характера, а
также деструктивной корректировки сознания
социальных групп и отдельной личности. Наряду с
традиционными задачами прикладной лингвистики
Городецкий Б.Ю. Актуальные проблемы прикладной лингвистики // Новое в зарубежной лингвистике.
Вып. ХII. Прикладная лингвистика. М., 1983. С. 7.
2
Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. Изд. 3. – М.: ЛКИ, 2007. С. 7.
1
появляются новые направления в изучении языка и
общества.
Выделим три наиболее значимых области
прикладной лингвистики:
1. Лингвистика и манипуляция общественным
сознанием. Все знания хранятся в языковой и
текстовой форме. С помощью текстов можно
изменять язык и сознание людей. Лингвисты
обязанны использовать свои профессиональные
навыки
для
предотвращения
деструктивных
воздействий и содействия благотворному влиянию на
систему социокультурных ценностей.
2. Языковая политика. Языкознание – основа
языковой политики, под которой понимается
«совокупность
идеологических
принципов
и
практических мероприятий по решению языковых
проблем в социуме, государстве»1. При предельно
широкой трактовке к языковой политике «могут быть
отнесены
те
или
иные
кодификационные
предписания, действующие в тот или иной период
правила речевой эстетики и речевого этикета, в том
числе и требование политкорректности и пр.»2.
Особенно важны две области осуществления
языковой политики: 1) регулирование межъязыковых
конфликтов за рубежом (русский язык на Украине); 2)
регулирование
межъязыковых
конфликтов
в
национальных регионах России (русский язык в
Татарстане).
Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – 2-е изд. М., 1998. С. 616.
Нещименко Г.П. О значимости сопоставительного изучения близкородственных языков // Слова.
Концепты. Мифы / Отв. редактор Г.К. Венедиктов. М., 2011. С. 264.
1
2
3. Экспертная деятельность лингвистов. 15
февраля
2001
г.
зарегистрирована
Гильдия
лингвистов-экспертов по документационным и
информационным спорам (ГЛЭДИС) Председатель
правления – доктор филологических наук, профессор,
член-корр. РАЕН М.В. Горбаневский. В декларации
ГЛЭДИС сообщается: «Гильдия оказывает помощь в
проведении экспертизы лексических единиц и любых
текстов – истцам и ответчикам по гражданским и
уголовным делам, участникам арбитражных споров,
сотрудникам
редакций
СМИ,
работникам
правоохранительных органов, адвокатам, судьям.
Гильдия разрабатывает основы спецкурсов по
лингвистической
безопасности
для
студентов
факультетов и отделений филологии, журналистики и
юриспруденции.
Гильдия оказывает поддержку возрождению
культуры и исторических традиций России, издает
интернет-альманах «Соборная сторона», книги по
истории национальных традиций и русской
словесности».
Все частные задачи языковой политики сводятся
к сохранению речевой, языковой, а значит, и общей
культуры общества. В наиболее общем виде они
могут быть сформулированы в виде двух социально
значимых задач: 1) хранение и передача культуры; 2)
установление истины в различных областях
человеческой
деятельности
посредством
лингвистического анализа текстов.
Лингвистика и манипуляция общественным
сознанием
Основа манипуляции заложена в самом языке:
1) Знаки языка содержательно и коннотативно
варьируются в условиях контекста:
2) Ситуацию можно описать по-разному:
3) Язык провоцирует двусмысленности: «А много
ль корова дает молока? – «Не выдоишь за день.
Устанет рука».
§ 2. Языковая политика
Языкознание – основа языковой политики, под
которой понимается «совокупность идеологических
принципов и практических мероприятий по решению
языковых проблем в социуме, государстве»1. При
предельно широкой трактовке к языковой политике
«могут быть отнесены те или иные кодификационные
предписания, действующие в тот или иной период
правила речевой эстетики и речевого этикета, в том
числе и требование политкорректности и пр.»2.
1) Регулирование межъязыковых конфликтов за
рубежом. Украина.
2) Национальные регионы России. Татарстан
Большой общественный резонанс вызвала
латвийская «Школьная реформа» («Реформа-2004»).
С 2004 г. Латвия увеличила до минимума в 60 % долю
предметов, преподаваемых на латышском языке в
Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – 2-е изд. М., 1998. С. 616.
Нещименко Г.П. О значимости сопоставительного изучения близкородственных языков // Слова.
Концепты. Мифы / Отв. редактор Г.К. Венедиктов. М., 2011. С. 264.
1
2
муниципальных
и
государственных
школах
национальных меньшинств (главных образом – в
русских). Сегодня подводятся первые итоги. Член
правления латвийского отделения МАПРЯЛ Л.
Смирнова говорит: «Реформа–2004 принесла как
положительные, так и отрицательные плоды. Да,
нынешние школьники лучше знают латышский. Но в
большинстве своем они не умеют сопоставлять
факты, мыслить и делать выводы. И главное – у
русской молодежи отсутствует патриотизм, потому
что в 2004 году их голос, голос их родителей и
учителей не был услышан, и они поняли, что к их
судьбе государство равнодушно»1.
3)
Богослужебный
язык:
русификация
церковнославянского абсолютна нежелательна.
Чрезвычайно бережное отношение индусов к
санскриту. У. Джоунс с трудом нашел человека,
который научил его священному для индийцев языку.
Название санскрит недавнее. В течение многих веков
этот язык называли vāc или śabda ‘слово, язык’.
Метафорические наименования типа gīrvāṇabhāṣā
‘язык богов’ показывают его исключительно
религиозный характер.
Все частные задачи языковой политики сводятся
к сохранению речевой, языковой, а значит, и общей
культуры общества. В наиболее общем виде они
могут быть сформулированы в виде двух социально
значимых задач: 1) хранение и передача культуры; 2)
1
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D
1%80%D0%B5%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D0%B0_(%D0%9B%D0%B0%D1%82%D0%B2%D0%
B8%D1%8F,_2004).
установление истины в различных областях
человеческой
деятельности
посредством
лингвистического анализа текстов.
Речевая культура – соблюдение языковых норм.
Языковая культура – бережное отношение к хранимой
в языке концептосфере. Анфиса Чехова, пришедшая
на очередную тусовку в костюме с украинскими
мотивами: «Я надела этот костюм, потому что я уже
практически четыре месяца живу в Украине… Я
решила рекламировать Украину на просторах России,
о ней мало что знают. Всем кажется, что люди там
ходят с салом под мышкой и пьют горилку вместо чая
на завтрак. Я решила продвигать какую-то гламурную
Украину в массы» Бобров А. На задворках //
Литературная газета, 2011, № 36. Надела – нарушение
речевой нормы; в Украину – нарушение старой нормы
в пользу сформировавшейся новой. Установившаяся
тенденция – результат определенной идеологической
позиции. Гламурная (Украина) – слово гламурный,
употребленное
в
положительном
смысле,
свидетельствует о ценностных установках автора
высказывания.
Очень часто возникает необходимость в
лингвистическом
знании
при
решении
воспитательных задач в образовательном процессе.
Экология языка – экология сознания.
Текстология, филологический и лингвистический
анализ текста против сектантов.
§ 3. ГЛЭДИС
Гильдия
лингвистов-экспертов
по
документационным и информационным спорам
(ГЛЭДИС) зарегистрирована 15 февраля 2001 г.
Председатель правления – доктор филологических
наук,
профессор,
член-корр.
РАЕН
М.В.
Горбаневский.
«Гильдия оказывает помощь в проведении
экспертизы лексических единиц и любых текстов –
истцам и ответчикам по гражданским и уголовным
делам, участникам арбитражных споров, сотрудникам
редакций СМИ, работникам правоохранительных
органов, адвокатам, судьям.
Гильдия разрабатывает основы спецкурсов по
лингвистической
безопасности
для
студентов
факультетов и отделений филологии, журналистики и
юриспруденции.
Гильдия оказывает поддержку возрождению
культуры и исторических традиций России, издает
интернет-альманах «Соборная сторона», книги по
истории национальных традиций и русской
словесности».
Уже весной 2001 г. Гильдия выпустила первую
книгу – «Цена слова. Из практики лингвистических
экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по
искам о защите чести, достоинства и деловой
репутации».
§ 4. Авторизация текста
Лекция № 7. Типология языков
§ 1. Лингвистическая типология
§ 2. Морфологическая классификация
§ 3. Стадиальная типология
§ 1. Лингвистическая типология
Генеалогическая классификация исторически
первая. Сходство между языками может быть
обусловлено
не
только
общностью
их
происхождения1.
Невозможность
средствами
компаративистики
объяснить
сходство
неродственных языков привела к возникновению
типологической классификации. Типологическая
классификация объединяет языки в группы на
основании общности их строения. Языки можно
классифицировать по особенностям любого из
языковых уровней. На сегодняшний день созданы
следующие
виды
типологий:
1)
фонетикофонологическая и просодическая (др.-греч. προσώδία
‘ударение’); 2) лексическая; 3) морфологическая; 4)
синтаксическая.
Возможна и диахронически ориентированная
классификация.
Такая
типология
называется
стадиальной.
В
ней
языковые
системы
рассматриваются как результат перехода от одного
синтаксического типа к другому.
Социальная типология классифицирует языки по
их социальным параметрам. С этой точки зрения
выделяют
следующие
признаки
языков:
1)
комуникативный ранг, 2) наличие письменности и
1
Мечковская Н.Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. М., 2011. С. 25.
продолжительность письменной традиции; 3) степень
и характер стандартизованности (нормированности);
4) правовой статус языка; 5) конфессиональный
статус языка; 6) учебно-педагогический статус языка
и др.1
§ 2. Морфологическая классификация
Самой
известной
типологической
классификацией является морфологическая. Она была
первой классификацией подобного рода, поэтому
раньше ее называли просто типологической.
Морфологическая классификация делит все языки
мира по способу выражения формообразующих и
словоизменительных значений на четыре класса –
изолирующие
(аморфные),
агглютинативные,
инкорпорирующие
(полисинтетические)
и
флективные. Внутри этих типов выделяются
синтетические и аналитические языки. Первые по
преимуществу выражают морфологические значения
внутри слова (прежде всего – флексиями), вторые – за
его пределами (чаще всего – служебными словами).
Начало
морфологической
классификации
положил Фридрих Шлегель (1772-1829). Сопоставив
санскрит, древнегреческий, латынь и современные
тюркские языки, он выделил два языковых типа –
флективные
и
аффиксирующие.
(Сейчас
аффиксирующие называются агглютинирующими).
Брат Ф. Шлегеля Август-Вильгельм Шлегель (1767–
1845) добавил в классификацию аморфный тип, а во
флективных языках показал синтетический и
1
Мечковская Н.Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. М., 2011. С. 117-118.
аналитический подтипы. Выдающийся полиглот
своего времени В. Гумбольдт (1767-1835) описал
четвертый тип – инкорпорирующий. Важным
открытием Гумбольдта стало указание того, что
чистых типов не существует. Все языки используют
разную
технику,
отдавая
преимущественное
предпочтение одной.
Изолирующие (аморфные) языки – языки без
служебных морфем, с чистыми корнями. На этом
основании такие языки сначала назвали аморфными,
т.е. бесформенными. В. Гумбольдт отверг данный
термин. Формы (грамматики) у языка не может не
быть. Просто слова изолирующего языка не имеют
привычных европейскому сознанию грамматических
форм. Без контекста невозможно определить, какой
частью речи является слово. В китайском языке слово
ta может быть существительным (величина),
прилагательным (великий), глаголом (увеличивать) и
наречием (очень). Грамматические значения в
китайском выражаются интонацией, порядком слов:
кит. Mao pa gou ‘кошки боятся собак’ – Gou pa mao
‘собаки боятся кошек’. При изменении порядка слов
синтаксические роли, а следовательно, и смысл
предложения обязательно меняются: кит. Gén chī
nǎilào ‘человек есть сыр’ – Nǎilào chī gén ‘сыр ест
человека’.
К изолирующим относятся практически все языки
юго-восточной Азии, кроме агглютинативного
малайского:
китайский
(классический,
или
древнекитайский),
вьетнамский,
лаосский,
бирманский. Обычно называют изолирующим
тибетский язык, но и в письменных памятниках всех
эпох, и в современном тибетском наблюдаются черты
агглютинации.
Значительную
степень
изолированности приобрели имена существительные
и прилагательные в современном английском языке,
однако разветвленная система глагольных времен
делает его флективным.
В
агглютинирующих
языках к
корню
последовательно приклеиваются однозначные
аффиксы, выражающие падежные, числовые и
другие значения. Этим агглютинативные языки
противопоставлены языкам фузионным. Фузия (или
кумуляция)
–
это
стяжение
нескольких
грамматических значений слова в одну флексию.
Русское окончание выражает сразу падежное,
числовое и родовое значения: молодой человек
(окончание -ой выражает м.р., ед. ч., и.п.; нулевое
окончание – м.р., ед. ч., и.п.); молодой женщины
(окончание -ой – ж.р., ед. ч., р.п.; окончание -ы – ж.р.,
ед. ч., р.п.). В агглютинативных языках один аффикс
выражает одно грамматическое значение. При
необходимости употребить форму с несколькими
грамматическими
значениями
происходит
последовательное приклеивание аффиксов: турец. at
‘лошадь’, atlar ‘лошади’, где lar – аффикс
множественной числа, atlarda ‘на лошадях’, где da –
падежный аффикс.
Инкорпорирующие
языки
называют
еще
полисинтетическими, потому что в них всё
грамматическое содержание предложение иногда
оформляется на базе одной глагольной основы. К ней
в
определенном
порядке
присоединяются
агглютинативные глагольные аффиксы, т.е. каждый
аффикс выражает лишь одно грамматическое
значение. На чукотском языке ты- нмы-ркын
означает ‘убиваю’, где основа -нмы- ‘убивать’, ты- –
глагольный префикс 1-го лица, -ркын – глагольный
постфикс настоящего времени. Это еще не
инкорпорация. В такое слово могут вставляться
грамматически неоформленные корни: ты-ата-каанмы-ркын ‘я жирных оленей убиваю’, Здесь глагол
разорван вставками (инкорпорациями) других слов:
-ата- ‘жир’, -каа- ‘олень’1. Буквально на русский
язык это можно перевести так: Я-жир-олень-убиваю.
На ацтекском языке (нуатль) предложение ‘Я ем
мясо’ звучит Ни-нака-ква2, где ни ‘я’, накатль ‘мясо’,
ква ‘есть’. Буквально это нечто вроде Я-мяс-ем.
Инкорпорирование может быть практически без
грамматического оформления. Например, фраза на
юкагирском языке аса-мидьул-соромох означает
буквально «олень-взятие-человек». Единственным
грамматическим аффиксом здесь является показатель
определенности предмета в слове соромо-х3 ‘человек’.
В типичных инкорпорирующих языках чукотской
группы (чукотский, корякский, ительменский)
агглютинация встречается чаще, чем инкорпорация.
Есть в них также аналитический и другие способы
выражения грамматических отношений. П.Я. Скорик
отмечает: «…Инкорпорирующими языки называются
Касевич
В.Б.
Элементы
общей
лингвистики
//
http://www.classes.ru/grammar/117.Kasevich/html/unnamed_33.html. (Глава «Типологическое
изучение языков»).
1
2
3
Ушаков Д.Н. Краткое введение в науку о языке. Изд. 6-е. М.-Петроград, 1923. С. 83.
Мещанинов И.И. Глагол. Л., 1982. С. 229.
не потому, что в них инкорпорация является
единственным или преобладающим способом
выражения грамматических значений, а потому, что
этот способ представляет собой их характерную
особенность»1.
4) Флективные языки в качестве средства
морфологического
варьирования
слов
(а
формообразования
и
словоизменения)
используют
флексию
и
чередования
(«внутреннюю
флексию»
в
терминологии
немецких филологов ХIХ в.): нем. Baum ‘дерево’
–
Bäume
‘деревья’.
Семитские
языки
(древнееврейский) имеют лишь «внутреннюю
флексию» (инфикс, трансфикс).
Существует и другая классификация, в основание
которой положено наличии или отсутствии
словоизменения. С этой точки зрения на языки
делятся на синтетические и языки аналитические.
Синтетические
языки
обладают
развитой
системой флексий, посредством которых передается
бόльшая часть морфологических значений. Ярким
представителем синтетических языков является
русский язык. По индексу синтетичности2 он
превосходит все европейские языки, уступая только
арабскому. Славянские языки синтетические, за
исключением болгарского и македонского.
Аналитические языки имеют бедную систему
флексий, восполняя их отсутствие предлогами,
1
Скорик П.Я. О постепенном развертывании и совершенствовании основ грамматического строя (на
материале чукотского языка) // http://genhis.philol.msu.ru/article_235.shtml.
2
Индекс синтетичности / аналитичности определяется различными способами, например, по удельному весу
синтетических / аналитических средств выражения грамматических значений в данном языке или по
отношению числа морфем к числу слов текста.
послелогами и порядком слов. В большой степени
аналитическим является английский язык, во
французском индекс аналитичности ниже. Немецкий
язык занимает промежуточное положение между
синтетическими
языками
типа
русского
и
аналитическими
типа
французского.
Самым
аналитичным среди индоевропейских языков является
язык африкаанс, сложившийся во второй половине
ХVII в. на базе южно-голландского диалекта
нидерландского языка.
Характеристика
синтетизм
/
аналитизм
совместима и с другими языковыми типами. В
агглютинирующих языках сильнее развит аналитизм.
Сильно выражен аналитизм в изолирующих языках,
потому что изоляция и аналитизм предполагают друг
друга. Чистый корень обязан выражать свои
грамматические показатели большей частью за
пределами слова. В китайском языке грамматические
значения, помимо синтетического средства – тона,
выражаются с помощью предлогов, союзов,
вспомогательных глаголов и других служебных слов,
а также порядком слов.
Древние языки – индоевропейский, санскрит,
древнегреческий, латынь, праславянский – обладали
большей синтетичностью, чем современные. Иначе
говоря, языки мира развиваются в направлении
усиления аналитичности. Обратная тенденция
наблюдается, пожалуй, только в современном
китайском языке, который становится более
синтетичным за счет усложнения морфемной
структуры
слова
«пустыми»
элементами
и
суффиксами.
Односложные
китайские
слова
постепенно заменяются на двухсложные: цинь
‘родственник’; му ‘мать’ и фу ‘отец’ изменились на
му-цинь и фу-цинь1. В китайском языке появились
суффиксы: women ‘мы’ < wo ‘я’, -men – суффикс мн.
ч.; nianle ‘прочли’ < nian ‘читать’ + -le – суффикс
прошедшего времени. (Китайские слова передают и
кириллицей, и латиницей).
В заключение еще раз подчеркнем, что чистых
языковых типов не существует. Например, финский
язык – это «агглютинативный язык номинативного
строя со значительными элементами флективности»2.
В японском языке система имен агглютинативна, а
глагола – в основном флективна. Элементы
флективности встречаются даже в изолирующих
языках (ква языки)3.
Немецкие лингвисты ХIХ в. (В. Гумбольдт, А.
Шлейхер и др.) вносили в типологическую
классификацию идею прогресса. Флективные языки
представлялись высшим типом, все остальные –
ступенями
восхождения
к
нему.
Подобные
представления легко истолковать в шовинистическом
духе. Э. Сепир указывал мировоззренческие
крайности
языкового
прогрессизма:
«Один
прославленный
американский
специалист
по
вопросам культуры и языка во всеуслышание изрек,
что, по его мнению, как бы ни уважать говорящих на
агглютинативных языках, все же для <флективной>
Зубкова Л.Г. Принцип знака в системе языка. М., 2010. С. 62.
Елисеев Ю.С. Финский язык // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. –
2-е изд. М., 1998. С. 551.
3
Африканская семья языков, включающая 11 ветвей и около 80 языков (слово ква во многих ква языках
означает ‘люди’).
1
2
женщины
преступно
выйти
замуж
за
<агглютинативного> мужчину. Как будто ставились
на карту колоссальные духовные ценности!
Поборники
<флективных>
языков
привыкли
гордиться даже иррациональностями латинского и
греческого языков, за исключением случаев, когда им
оказывается
угодным
превозносить
глубоко
<логический> характер этих языков. Между тем
трезвая логика турецкого или китайского языка
оставляет их равнодушными. К великолепным
иррациональностям и формальным сложностям
многих <диких> языков у них сердце не лежит»1.
Датский лингвист О. Есперсен (1860-1943)
прогресс языка видел в его экономичности –
способности
выражать содержание наименьшим
количеством формальных элементов. Высшим
языковым типом в таком случае должны быть
признаны изолирующие и высокоаналитичные языки
типа английского. Сегодня идея языкового прогресса
у большинства лингвистов не получает поддержки.
§ 3. Стадиальная типология
Теория стадиальности представляет развитие
языка как универсального характера смену состояний
языковой системы (стадий). Стадия – это
определенный грамматический строй языка. Таким
образом,
стадиальная
типология
является
диахроническим
вариантом
типологической
Сепир
Э.
Избранные
труды
по
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Linguist/sepir/06.php.
1
языкознанию
и
культурологии
//
классификации, объединяющей морфологические и
синтаксические типы языков.
Стадиальная теория возникла под влиянием
трудов В. Гумбольдта. Первым сформулировал ее
положения А. Шлейхер. Он полагал, что
изолирующие, агглютинирующие и флективные
языки – это три ступени языкового развития от
низшего типа к высшему. Идеи Шлейхера не
получили признания в сравнительно-историческом
языкознании.
Стадиальная типология возродилась в «Новом
учении о языке» Н.Я. Марра, где стадия жестко
обусловлена
экономическим
формациями
и
соответствующим типом мировоззрения. В концепции
Н.Я. Марра прометеидские языки (индоевропейские)
выросли из яфетических (кавказские, баскский).
Самым заметным последователем Н.Я. Марра был
И.И.
Мещанинов,
избегавший
марровских
крайностей.
Им
написан
учебник
общего
языкознания,
построенный
на
стадиальной
1
концепции . И.И. Мещанинов основывался на
марровской идее «единства глоттогонического
процесса», предполагающего прохождение всеми без
исключения языками одних и тех же морофологосинтаксических перестроек. По Мещанинову, единый
процесс становления языков сводится к расчленению
слова-предложения на элементы (слова) и их
морфологическому оформлению: 1. единый комплекс
слово-предложение (чукотский, юкагирский языки);
Мещанинов И.И. Общее языкознание. К проблеме стадиальности в развитии слова и предложения. – Л.,
1940.
1
2. инкорпорированные комлексы в предложении
(нивхский язык); 3. синтаксические комплексы с
формальными морфологическим показателями слов
(языки зулу, суахили) и т.д.; наиболее поздняя стадия
–
различные способы сочетаний слов в
индоевропейских языках.
1) Слово-предложение: юкагир. (тундряной
диалект) korie-d-ilen-bunil ‘волк убил оленя', букв.
«волко-олене-убивание»; korie ‘волк’, ilen ‘олень’,
punil ‘убивать, убивание’ – слова грамматически
неоформлены; чукот. г-ача-каа-нмы-лен ‘жирного
оленя убили’ – здесь инкорпорирванный комплекс
морфологически
изменяется:
г–
префикс
прошедшего времени.
2) Инкорпорированные комплексы не являются
предложением, а складываются в него: нивхский
(гиляцкий) ţ’-vila-gan veurd ‘этабольшая собака в
бегехороша’.
3)
Все исследователи связывают стадии языка с
типами мышления.
Рассмотрим стадиальное развитие на материале
работы А.Ф. Лосева1.
Инкорпорирующий строй
Ступени перехода к эргативному строю –
двучленная инкорпорация, прономинальный строй,
поссесивный строй.
1
Лосев. Знак. Символ. Миф. М., 1982.
Эргативный
строй
(греч.
ἐργάτης
‘действующий’).
Эргативная конструкция противопоставляет не
субъект и объект, как языки номинативного строя, а
производителя действия (агенса) и носителя действия
(пациенса).
Подобная
стратегия
кодирования
глагольных актантов выглядит в переводе как
субъект, выраженный творительным падежом, и
объект, выраженный именительным. Пример из
баскского языка: Ehiztariak otsoa harrapatu du
‘Охотник поймал волка’; буквально «Охотником волк
пойман был». Абсолютив (аналог именительного
падежа) в единственном числе имеет нулевое
окончание Ehiztari; затем следует определённый
артикль -a, к которому присоединяется окончание
эргативного падежа -k.
Номинативный строй
5. Что такое типологическая классификация
языков?
6. Перечислите типы языков, выделяемых в
морфологической классификации, и назовите их
основных представителей.
Лекция № 13 . Генеалогическая
классификация и современная компаративистика.
§ 1. Модель родословного древа: за и против
§ 2. Гипотеза моногенеза
§ 3. Современная компаративистская методика
§ 1. Модель родословного древа: за и против
Родиной лингвистики считается Индия с ее
первым известным науке лингвистом Пáнини,
жившим в приблизительном хронологическом
диапазоне VI-II вв. Можно сказать, что и лингвистика
в ее удовлетворяющем современным научным
критериям виде зародилась в далекой Индии. В конце
ХVIII в. приехавший в британскую колонию
английский филолог У. Джонс открыл санскрит.
Однако даже за щедрое вознаграждение он не смог
уговорить брахманов обучить его священному языку.
Лишь после долгих поисков ему удалось соблазнить
некоего знавшего санскрит цирюльника. Никто бы не
мог тогда подумать, что занятия Джонса с
парикмахером дадут толчок развитию сравнительноисторического
языкознания
–
первой
лингвистической парадигме современного типа.
Сегодня ситуация с компаративистикой выглядит
несколько парадоксально. С одной стороны,
сравнительно-историческое
языкознание
–
почтеннейшая дисциплина. Это одна из самых
разработанных областей лингвистической науки с
впечатляющими
результатами.
С
другой,
–
совершенно
обоснованная
критика
теории
родословного древа, начавшаяся еще в ХIХ в., не
утихает до сих пор. Парадокс в том, что с точки
зрения здравого смысла у компаративистики с ее
методологическими установками не должно быть
успехов.
Но
вопреки
их
теоретической
невозможности, они есть.
Вот уже два века ученые, работающие в сфере
сравнительно-исторического
языкознания,
используют почти ту же самую методику, которую
использовали компаративисты первого поколения. В
ХХ в. она была лишь дополнена методом
глоттохронологии и внутренней реконструкции, но
суть нисколько не изменилась. Современные
компаративисты продолжают использовать модель
родословного древа и фонетические законы для
реконструкции незафиксированных в памятниках
языковых состояний и оказываются правы. Вновь
открытые памятники блестяще подтверждают
верность реконструированных праформ.
Классический компаративистский метод основан
на эволюционной языковой модели родословного
древа. Ей пользовались все, начиная с Ф. Боппа1, но
четко сформулированы ее принципы были лишь А.
Шлейхером в 1850-60 гг. Согласно гипотезе
родословного
древа,
первоначальный
язык
распадается на множество языков. Языки всегда
только распадаются. Скрещивание языков в данной
модели не предусматривается. Межъязыковые
контакты, конечно, есть, но они не выводят язык за
пределы его семьи. Семья – это группа генетически
Первая работа по компаративистике – труд Ф. Боппа (1791-1867) «О системе
спряжений санскрита в сравнении с таковым в греческом, латинском, персидском и
германском языках» (1816).
1
родственных языков, в которых процент совпадений
базовой
лексики
превышает
статистически
допустимый порог (15-20 %). Сравнение языков
возможно на основании регулярности – а в концепции
А. Шлейхера и раннего младограмматизма даже
безысключительности – фонетических законов.
Компаративистская теория вызывала возражения,
но компаративистская практика каждый раз
демонстрировала великолепные результаты. А. Сеше
в 1908 г. писал: «Лингвистика фактов сумела
самостоятельно пробиться к самым замечательным
открытиям. Теоретическая наука лишь следовала за
ней. <…> И если мы по-прежнему верим в
плодотворность этого принципа, то потому, что он
существует и приносит пользу, а совсем не потому,
что мы его поняли»1. Основная проблема –
сомнительность
индуктивного
обобщения
по
принципу: если верно в случае с одним языком, верно
и с другими (а в идеале со всеми). Истории языков
очень индивидуальны. Наличие или отсутствие
письменности, активных контактов, специфика
социокультурного и политического развития народа
существенно влияют на характер протекания
языковых процессов, в частности на скорость
изменения лексики.
Модель родословного древа была постоянным
предметом критики Бодуэна. В работе «Обозрение
славянского языкового мира» (1884) он отмечает, что
распад языков происходит вовсе не так просто, как
Цит. по: Алпатов В.М. Компаративистика, ее критики и герои // Вопросы
филологии. 2006. № 2. С. 6.
1
это представлено в гипотезе древа. Языки могут и
смешиваться: «Никто не будет отрицать, что
развившийся из русского языка кяхтинский китайскорусский диалект отличается от русского языка
больше, чем сам русский язык от других славянских.
Возникший на верхнемецкой языковой основе
еврейско-немецкий язык идиш отличается от
верхнемецкого больше, чем этот последний от других
немецких или даже других германских диалектных
групп»1. Традиционная компаративистика может
возразить
Бодуэну.
Действительно,
языки
смешиваются лексически, но грамматически остаются
теми же. Английский язык, например, несмотря на
преобладание в нем галлицизмов, признается
германским, а не романским. Компромиссный
вариант такой. Идеальная теоретическая дивергенция
по модели родословного древа – сильное упрощение
реальности. Однако фактами скрещивания языков
можно пренебречь, т.к. эмпирически проверяемые
результаты компаративистской практики вполне
удовлетворительны.
В аспекте критики теории родословного древа
показательно, что высокопродуктивные прогнозы
Бодуэна относительно развития лингвистической
науки в целом, по отношению к компаративистике
оказались неверны. Верно он сумел предсказать лишь
то, что и так было понятно, – обнаружение новых
генетических связей между языками. Бодуэн
предполагал, что гипотеза родословного древа будет
Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т.1. С.
131-132.
1
отброшена и лингвисты придут к другому пониманию
сущности языкового родства. Сам он отдавал
предпочтение теории волн, предложенной немецким
лингвистом и католическим пастором Й. Шмидтом1.
Согласно теории волн языковые изменения
направляются из центра к периферии, подобно
затухающим кругам на воде. Возникший диалект
постепенно развивается в родственный язык и
представляет собой сочетание («пучок») волн
(изоглосс).
В
результате
взаимодействия
соседствующих языков и диалектов границы между
ними оказываются нечеткими, а возникшее сходство
нельзя объяснить общностью происхождения. При
сохранении диалектных промежуточных звеньев
между языками они плавно переходят друг в друга и с
трудом поддаются классификации. Так, италийские
языки (например, латынь) по одним признакам
сходны с кельтскими, по другим – с германскими, по
третьим – с греческим. Эти сходства не обязательно
связаны с общим для данных языков праязыком.
Сходство
можно
объяснить
позднейшими
территориальными контактами. Таким образом, очень
трудно решить, к какой ветви индоевропейской семьи
следует отнести италийские языки.
Не сбылось и другое предсказание Бодуэна,
который предполагал, что понятие звуковой закон
будет
«заменено
его
психологическим
Йоханесс Шмидт (1843-1901) – основатель Берлинской школы индоевропеистики. Учился в Йене у А.
Шлейхера (1862-1865). С 1876 г. профессор сравнительного языкознания в Берлине. С 1892 г. иностранный
член-корр. Российской АН. Автор двухтомного труда «К истории индоевропейского вокализма», где, в
частности, рассмотрен вопрос происхождения полногласия в славянских языках. В работе «Отношения
родства между индоевропейскими языками» (1872) предложил альтернативную гипотезе родословного
древа теорию волн.
1
эквивалентом»1. По его мнению, «звуковых законов
нет и не может быть». Они навязаны языкознанию
шлейхеровским натуралистическим пониманием
языка, рассматриваемого как живой организм.
Наличию законов, аналогичных законам природы,
противоречит социальных характер языка. Об этом
еще раньше писал немецкий языковед Х. Шухардт
(1842-1927). Однако, вопреки прогнозу Бодуэна,
современная
компаративистика
продолжает
использовать
понятие
фонетических
законов.
Несмотря на наличие в них исключений,
альтернативы им выработано не было. Фонетические
законы позволяют объяснять не все, но бóльшую
часть фактов. В.И. Абаев выразительно заметил:
«Исследование, основанное на рабской вере в
непогрешимость звуковых законов, обесценивается
наполовину; исследование, вовсе игнорирующее эти
законы, не имеет вообще никакой цены»2.
В 1937 г. с критикой компаративистики выступил
и Н.С. Трубецкой: «…Нет, собственно, никакого
основания, заставляющего предполагать единый
индоевропейский праязык, из которого якобы
развились все индоевропейские языки. С таким же
основанием можно предполагать и обратную картину
развития, то есть предполагать, что предки
индоевропейских
ветвей
первоначально
были
непохожи друг на друга и только с течением времени
благодаря постоянному контакту, взаимным влияниям
и заимствованиям значительно сблизились друг с
1
2
Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т.1. С. 17.
Абаев В.И. О «фонетическом законе» // Язык и мышление. I. М.-Л., 1933. С. 8.
другом, однако без того, чтобы вполне совпасть друг
с другом. История языков знает и дивергентное и
конвергентное развитие»1. Н.С. Трубецкой приводит
пример взаимодействия вульгарной латыни и
варварских языков, в результате которого последние
исчезли, но при этом в каждом регионе изменилась и
сама латынь. Ее провинциальные варианты породили
современные романские языки. Таким образом,
конвергенция
и
дивергенция
оказываются
одновременными процессами. Трубецкой объясняет
сходство индоевропейских языков их контактами, т.е.
полагает его приобретенным, а не генетическим.
Большинство современных ученых полагает, что
языковые контакты не приводят к возникновению
аллогенетического,
т.е.
вторичного,
родства.
Признается
лишь
то,
что
в
результате
контактирования родственных языков их близость
может существенно возрасти. Так, авторитетнейшие
компаративисты С.А. Бурлак и С.А. Старостин в
своем учебнике пишут: «…Анализ реальных, а не
умозрительных примеров языкового взаимодействия
убеждает в том, что при языковых контактах может
произойти – в пределе – не взаимное сближение, а
лишь языковой сдвиг (т. е. переход на другой язык –
либо уже существующий, либо вновь возникший). Из
двух
контактирующих
языков
один
всегда
оказывается доминирующим и претерпевает лишь
небольшие, по сравнению с подчиненным языком,
изменения. При этом общие черты, возникшие в
Трубецкой Н.С. Мысли об индоевропейской проблеме // Избранные труды по
филологии. М., 1987. С. 44-59; http://www.philology.ru/linguistics1/trubetskoy-87d.htm.
1
результате контактов, очень четко отличаются от
общих черт, унаследованных от единого языка-предка
(в результате контактов общие черты относятся к
«манере выражаться» и к культурной лексике,
наследуется же от языка-предка в первую очередь
базисная лексика). Несколько приближаются к
конвергенции лишь процессы, происходящие при
контактах диалектов (или – в крайнем случае –
заметно родственных языков), т.е. тогда, когда в
контактирующих идиомах имеется значительное
количество генетически тождественного материала.
Впрочем, даже при таких контактах обычно
происходит не конвергенция, а переход на другой
диалект (или заметно родственный язык). Таким
образом, имеются все основания утверждать, что
языковое родство не может быть приобретено в
результате конвергентных процессов»1.
В.Ант. Дыбо (р. 1931) в полемической, что видно
по заголовку, статье тоже отвергает доводы
Трубецкого, считая, что оснований усматривать
скрещивание латыни с другими италийскими языками
нет2. С точки зрения ортодоксального компаративиста
Дыбо нет необходимости заменять генетическое
родство типологическим сходством. Он отмечает, что
«сомнения в существовании праязыков обычно идут
от специалистов, не занимавшихся сравнительной
грамматикой
или
занимавшихся
лишь
Бурлак С.А., Старостин С.А. Cравнительно-историческое языкознание. Часть 2. Генеалогическое древо
языков. II. // http://krotov.info/libr_min/02_b/ur/lak_2005g.htm.
1
Дыбо В.А. Язык – этнос – археологическая культура (Несколько мыслей по поводу
индоевропейской проблемы.) IV. // Глобализация – этнизация. Этнокультурные и
этноязыковые процессы: В 2-х кн. М., 2006. Книга I.
2
интерпретацией
ее
данных»1.
Действительно,
компаративисты
–
элитное
подразделение
лингвистики. Ее методику начинают изучать на
студенческой скамье. Лингвисты, пытающиеся
освоить эту новую для себя специальность, остаются
в ней дилетантами.
Итак, логически возможны три пути развития
языков. Дивергенция праязыка, конвергенция
(скрещивание)
первоначального
множества
неродственных языков и синтез обоих вариантов –
вторичная конвергенция разошедшихся языков.
Теория родословного древа, принимаемая как
постулат, разрешает только дивергенцию. Желание
отказаться от недоказанного и несамоочевидного
постулата не идет дальше критики. Несмотря на
более чем вековую дискуссию, никакой альтернативы
генеалогическому древу до сих пор не предложено.
Да, компаративистика не может решить проблему
происхождение языка, выявить его первоначальное
устройство, объяснить причины языковых изменений
и то, почему языки расходятся, но никогда не
сходятся. Не решает компаративистика и вопросов
диахронической семантики. Но всего этого не делает
ни один лингвистический метод. Остается ждать
накопления новых фактов, продолжая работать с
теоретически необоснованным, но приносящим
реальные
результаты
компаративистским
инструментарием.
Цит. по: Алпатов В.М. Компаративистика, ее критики и герои // Вопросы
филологии. 2006. № 2. С. 10.
1
§ 2. Гипотеза моногенеза
Сегодня на Земле насчитывается порядка 6-7
тысяч языков. Их разнообразие поражает. Однако за
этим
многообразием
скрывается
не
менее
удивительное единство принципов их организации.
Языки можно сравнить с человеческими лицами.
Несмотря на неповторимость каждого лица, чем-то
они все между собой похожи. Вопрос в том, является
ли языковое сходство типологическим (полигенез)
или генетическим (моногенез). Уже В. Гумбольдт
видел: «В языке таким чудесным образом сочетается
индивидуальное со всеобщим, что одинаково
правильно сказать, что весь род человеческий говорит
на одном языке и что каждый человек обладает своим
языком»1. Современные лингвисты-полиглоты, в
распоряжении которых появились сотни ранее не
изученных языков, подтверждают фундаментальное
сходство всех языков мира. Идею единого праязыка
С.А. Старостин обосновывал низкой вероятностью
независимого происхождения языковых систем с
совершенно одинаковой глубинной структурой:
«Человеческие языки имеют абсолютно сходную
глубинную структуру. Можно назвать ряд свойств,
которые универсально присутствуют в каждом
человеческом языке. Это – наличие гласных и
согласных, синтаксическая структура, в которой
должны быть подлежащее, сказуемое и дополнение –
синтаксические актанты. Можно еще много говорить
о деталях, но в принципе общее устройство языка
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное
развитие человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.,
1984. С. 84.
1
абсолютно одинаково. Очень сомнительно, чтобы эта
«глубинная структура» возникла в различных местах
независимо»1.
Американский лингвист Меррит Рулен (р. 1944),
с 1994 г. читающий в Стэнфордском университете
(Калифорния) лекции по антропологии и биологии
человека,
является
убежденным
сторонником
моногенетической
гипотезы:
«Для
биологов
моногенетическое происхождение Homo sapiens
sapiens является общепринятым, и мысль о том, что у
индоевропейских
народов
нет
известных
биологических родственников, показалась бы им
несостоятельной. Между тем для большинства
лингвистов единое происхождение всех человеческих
языков представляется в значительной степени
сомнительным,
а
убеждение
в
том,
что
индоевропейские языки не имеют известных
лингвистических родственников, является для них не
только удобной позицией, но и практически символом
научной добропорядочности»2. М. Рулен отрицает 6-8
тысячелетний предел, за которым сравнительные
методы якобы становятся малоэффективными. Он
считает, что реконструкция может углубиться гораздо
дальше этого временного порога.
Современные
научные
исследования
накапливают всё больше данных в пользу моногенеза
языка и человека. Палеонтолог К. Стрингер, отмечая
подтверждение моногенетической теории разными
науками, указывает задачи дальнейших исследований:
Старостин С.А. // Знание – сила. 2003. № 8.С.
Рулен М. Происхождение языка: ретроспектива и перспектива // Вопросы языкознания, 1991, № 1. С. 5.
(http://www.philology.ru/linguistics1/rulen-91.htm).
1
2
«Возможно, мы стоим на пороге создания единой
теории, которая объединит палеоантропологические,
археологические, генетические и лингвистические
доказательства
в
пользу
африканской
1
моногенетической
модели» .
Мы
рассмотрим
лингвистические данные.
В. Гумбольдт полагал: «Едва ли можно
оспаривать мысль о возможности независимого друг
от друга возникновения нескольких языков. И
обратно, нет никаких оснований отбросить
гипотетическое
допущение
всеобщей
взаимосвязанности языков»2. Во времена Гумбольдта
еще нельзя было проверить эти гипотезы. В
«Компендиуме
сравнительной
грамматики
индогерманских языков» (1861-1862) А. Шлейхер в
основных чертах реконструировал индоевропейский
праязык. Первые попытки сравнительного изучения
семей были предприняты уже в середины XIX в.:
индо-уральское (И. Куно, Н. Андерсон, В. Томсен,
Ф. П. Кёппен),
урало-алтайское
(В.
Шотт,
М. А. Кастрен), индо-семитское (Г. Мёллер, А. Кюни)
и индо-картвельское сравнения (Ф. Бопп).
В 1903 г. датчанин Хольгер Педерсен (1867-1953)
выдвинул ностратическую гипотезу, объединявшую
индоевропейские языки с языками других семей: «В
качестве исчерпывающего обозначения семей языков,
находящихся в близком родстве с индоевропейскими,
1
Стрингер К.Б. Происхождение современных людей // В мире науки, 1991, № 2. С.
60.
Гумбольдт. В. О сравнительном изучении языков применительно к различным
эпохам их развития // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М.,
2000. С. 309.
2
мы можем использовать термин «ностратические
языки» (из лат. nostrās, ‘наш земляк’)»1. Х. Педерсен
полагал, что индоевропейские языки связаны
родством с финно-угорским и самодийскими (группа
языков уральской семьи), могут быть связаны с
семитскими, а через них – с хамитскими (семитохамитские сейчас называются афразийскими) и,
вероятно, с баскским. Современная лингвистика лишь
сопоставления с афразийскими и баскским считает
сомнительными.
В начале 1960-х гг. советский лингвист В.М.
Иллич-Свитыч (1934-1966) в рамках ностратической
гипотезы
впервые
обобщил
реконструкции
неиндоевропейских языков. В гипотетическую
макросемью вошли афразийские (семито-хамитские),
индоевропейские,
картвельские,
уральские,
2
дравидийские и алтайские языки . По данным В.М.
Иллич-Свитыча, число сходств морфем в любых из
четырех из шести исследованных им праязыков
(алтайском,
уральском,
дравидийском,
индоевропейском, картвельском и семито-хамитском)
не ниже 15. Это означает, что в любых двух
сравниваемых языках это число превысит 3000 (153).
Даже в близкородственных языках число совпадений
ниже. Например, славянские и балтийские языки
имеют 1600 лексических соответствий, что
1
http://ru.wikipedia.org/wiki.
Дыбо В.А., Терентьев В.А. Ностратические языки // Языкознание. Большой
энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – 2-е изд. М., 1998. С. 338.
2
признается внушительным1 и дает основания гипотезе
балто-славянского союза.
Ныне ностратическая макросемья включает
следующие семьи: индоевропейскую, картвельскую
(грузинский, мегрельский, сванский; иногда киврули
– язык грузинских евреев, который большинство
лингвистов считает грузинским с ивритскими и
арамейскими заимствованиями), уральскую (финноугро-самодийскую и юкагирский язык), алтайскую
(тюркский, монгольский, тунгусо-маньчжурский,
корейский
и
японский
языки),
эламскодравидийскую, а также, вероятно, эскимосскоалеутский и чукото-корякский языки. (По ИлличСвитычу, и афразийская). Кроме нее выделяют еще 10
макросемей,
включая
афразийскую2.
По
глоттохронологическим подсчётам С.А. Старостина
афразийский праязык распался около 10-11 тыс. лет
до н.э., т.е. практически в одно время с
ностратическим. Это означает, что афразийские языки
не входят в состав ностратических, а сами являются
макросемьёй.
Следовательно,
афразийский
и
ностратический праязыки – родственники на более
глубоком уровне. Общего предка афразийских и
ностратических называют пара-ностратическим.
Именно его реконструировал Иллич-Свитыч под
именем ностратический праязык.
Считается, что алтайский праязык распался на
рубеже 6-5 тысячелетий до Р.Х., уральский – в 5-3
Трубачев О.Н. Языкознание и этногенез славян. V // Вопросы языкознания, 1985, №
4. С. 5.
2
Иванов В.В. Лингвистика третьего тысячелетия: вопросы к будущему. М., 2004;
http://www.philology.ru/linguistics1/ivanov-04.htm.
1
тыс., индоевропейский – в 4-3 тыс. или несколько
ранее, дравидийский – в 4 тыс., картвельский – в 3
тыс., эскимосско-алеутский – во 2 тыс. до Р.Х.1
1 уровень – «Семьи»: индоевропейская, финноугорская семья и т.д. Всего 300 семей.
2 уровень – «Макросемьи»: ностратическая,
афразийская (древнеегипетский язык, бербероканарские, чадские, кушитские, омотские, семитские),
сино-кавказская
(енисейские,
сино-тибетские2,
северно-кавказские, на-дене языки – самоназвание
совероамериканских индейцев атабасков) и т.д. Всего
10 макросемей. Ностратическая макросемья распалась
12-10 тыс. лет до н.э. Предполагаемая прародина –
Южный Урал, Поволжье и Западная Сибирь.
3 уровень – «Суперсемья». С.А. Старостин
пытался реконструировать систему регулярных
фонетических
соответствий
между
праностратическим
и
прасинокавказским.
Он
установил 213 лексических параллелей и 22
грамматических (местоимения, суффиксы, частицы).
Старостин назвал гипотетическую суперсемью
ностратических, синокавказских и афразийских
языков
евразийской.
Евразийская
суперсемья
распалась 15-13 тыс. до н.э. Приблизительная
локализация – Левант (восточное Средиземноморье:
Ливия, Сирия, Египет, Кипр, Греция, Турция,
Израиль).
4 уровень – «Праязык». Праязык человечества
получил условное название Турит (лат. turris
1
http://www.garshin.ru/linguistics/languages/nostratic/.
По Старостину, сино-тибетская семья распалась 5-4 тыс. лет, т.е. как
http://volgota.com/lib/u-chelovechestva-byl-odin-prayazyk-voznik-40-50-tysyach-let-nazad.
2
индоевропейская
‘башня’). Прародина человечества – Африка. Время
появления, по лингвистическим данным, – 40-30 лет
до н.э.
Реконструкция глубоких праязыковых состояний
подвергается
серьезной
критике.
Возражение
вызывает
метод
«сплошного
сравнения»
(Omnikomparatismus), которым сейчас пользуются в
основном
американские
лингвисты.
Он
не
удовлетворяет логическому принципу достаточности
оснований, т.к. при фронтальном сравнении не
различаются идеофоны, заимствования и случайные
совпадения.
В.П.
Нерознак
замечает,
что
омникомпаративизм напоминает печально известный
«палеонтологический»
метод
Н.Я.
Марра1.
Московская школа компаративистики использует
ступенчатый метод реконструкции, что значительно
повышает ее надежность.
Чувствуется, что всё складывается в пользу
гипотезы моногенеза. Лингвисты независимо друг от
друга приходят к выводу о макросвязях. Например,
языки на-дене, резко отличающиеся от соседних
индейских
языков,
лингвисты
высочайшей
квалификации (Э. Сепир, С.А. Старостин, Э. Вайда2,
Дж. Гринберг, М. Рулен) связывают с синокавказскими и енисейскими языками, которые, по
Старостину и Гринбергу, тоже родственны друг
другу. В 1991 г. А.С. Мельничук писал: «В ходе
Нерознак
В.П.
Праязык:
Реконструкция
или
реальность
//
http://www.philology.ru/linguistics1/neroznak-88.htm.
2
Эдвард Вайда – профессор, заведующий кафедры русского языка Университета
Западного Вашингтона (г. Биллингхем), автор монографии «Сибирская связь с языками
на-дене» (2010).
1
проводившихся в последние годы разысканий,
направленных на углубление этимологических
исследований в индоевропейском языкознании,
неожиданно были обнаружены своеобразные и
убедительные фактические данные, красноречиво
свидетельствующие о единстве происхождения всех
современных языковых семей мира»1. В.В. Иванов,
сравнивая теории языкового моно- и полигенеза,
отмечает, что первая «представляется в настоящее
время более вероятной»2. В 2004 г. В.В. Иванов
пишет еще более определенно: «Новейшие
достижения сравнительно-исторического языкознания
все
больше
проясняют
исходное
общее
происхождение языков. В этом смысле изучение
языков полезно для осознания реального единства
человечества. Развитие сравнительных исследований
праязыков макросемей… подводит к поискам
доказательств вероятного общего происхождения
подавляющего большинства языков современного
человечества.
В
этом
отношении
выводы
сравнительного языкознания скорее всего могут
оказаться соединимыми с картиной, которую
открывает молекулярная биология»3.
Строго говоря, «проблема моногенеза не может
получить положительного решения в рамках
лингвистики: даже, если окажется, что все известные
Мельничук А.С. О всеобщем родстве языков мира // Вопросы языкознания, 1991. №
2. С. 28.
2
Иванов В.В. Моногенеза теория // Языкознание. Большой энциклопедический
словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. – 2-е изд. М., 1998. С. 309.
3
Иванов В.В. Лингвистика третьего тысячелетия: вопросы к будущему. – М., 2004;
http://www.philology.ru/linguistics1/ivanov-04.htm.
1
языки восходят в конечном счете к одному праязыку
(и этот праязык уже был языком Homo sapiens
sapiens), то все равно останется возможность того, что
остальные праязыки, возникшие у него, вымерли, не
оставив известных нам потомков»1.
Моногетическое происхождение языков является
наиболее аргументированной гипотезой. Моногенез
согласуется с библейским повествованием о
вавилонском
столпотворении,
что
имеет
немаловажное мировоззренческое значение. Следует
отметить и другой мировоззренческий аспект. В
контексте моногенеза метафора братство народов
приобретает буквальный смысл. В 1901 г. английский
лингвист Г. Суит самой распространенной причиной
неприятия
лингвистическим
обществом
идеи
дальнего родства языков называл расизм: «…Это
обычно является выражением не более чем простого
предубеждения против низвержения арийского языка
с позиции гордого одиночества и сближения его с
языками желтой расы»2. Сегодня, когда моногенез
получает
биологическое
и
лингвистическое
подтверждение, можно с уверенностью говорить, что
все люди действительно братья и сестры. Другое
дело, кого признать Отцом человечества – случай или
Того, к Кому христиане всего мира обращаются Отче
наш.
§
3.
методики
Современные
компаративистские
Милитарев А.Ю., Старостин С.А. О древе языков (обзор мнений) // http://fund-intent.ru/Article/Show/599.
Цит. по: Рулен М. Происхождение языка: ретроспектива и перспектива // Вопросы языкознания, 1991, № 1.
С. 5 или 6. (http://www.philology.ru/linguistics1/rulen-91.htm).
1
2
Необходима строгая методика установления
родства, потому что сходство языков может быть
вызвано случайным совпадением или языковыми
контактами (заимствованием). Могут заимствоваться
фонемы и даже целый ряд фонем. В русском языке из
византийского греческого заимствована фонема <ф>.
Индоарийский язык заимствовал из дравидийского
церебральные согласные <d.> и <d.h>, <t.> и <t.h>.
Иногда вопрос о происхождении фонемы до сих пор
не ясен. Праславянскую <*x > в большинстве случаев
не удается возвести к какому-либо индоевропейскому
архетипу. Неизбежно заменяется часть морфем и
лексем. Значительное грамматическое различие
языков не говорит о разности происхождения
(древнеанглийский и современный английский).
Современный китайский язык, по-видимому, не
сохранил ни одной грамматической морфемы
древнекитайского языка. За три тысячи лет
грамматика
китайского
языка
перестроилась
полностью, за исключением основных принципов
порядка
слов.
Наиболее
важными
для
компаративистики будут те элементы языка, которые
менее всего подвергаются изменению.
Ступенчатый принцип реконструкции
Главный метод современной компаративистики –
ступенчатый
принцип
реконструкции.
Для
обоснования глубокого родства нельзя сопоставлять
современные языки. (Так работает американская
школа
компаративистики).
Необходимо
последовательно
переходить
от
русского
к
общеславянскому, от него к индоевропейскому или,
например, от финского к прибалтофинскому, от
прибалтофинского к прауральскому. И наблюдать,
как изменяется лексика при переходе с одного уровня
на другой. Сравниваем, например, русский
(индоевропейская семья) и мордовский языки (финноугорская и глубже – уральская семья): русск. вода –
о.-слав. * vod- – и.е. * ued-; морд. ved, – уральск. *
wete. Проверяем другие русские и мордовские слова
стословного списка. Если число совпадений больше
10 %, то русский и мордовский языки признаются
дальнеродственными.
Соответственно
индоевропейская и уральская семья возводятся к
одной макросемье – ностратической.
Главной методикой ступенчатой реконструкции
является установление фонетических соответствий. В
1878 г. К. Бругман и Г. Остхоф постулировали
непреложность фонетических законов: «Всякое
фонетическое изменение, поскольку оно происходит
механически, совершается по законам, не знающим
исключений,
т.е.
направление
фонетического
изменения у всех членов языкового коллектива всегда
одинаково, если не считать случая диалектного
разделения, и все слова, заключающие подверженный
изменению звук в одинаковых условиях, подчиняются
ему безо всякого исключения»1. Со временем
обнаружилось, что существует ряд объяснимых и не
объяснимых отклонений.
Цит. по: Бурлак С.А., Старостин С.А. Cравнительно-историческое языкознание. Глава 1.3. Регулярные
фонетические соответствия. V. // http://krotov.info/libr_min/02_b/ur/lak_2005g.htm.
1
С.А. Бурлак и С.А. Старостин указывают пять
типов нарушения фонетических соответствий.
Приведем два первых:
1. Ономатопоэтические или звукосимволические
слова. Праславянское слово со значением ‘мычать’ в
болгарском языке должно было развиться в мича, т.к.
обычно праслав. *y [ы] дает в болгарском [и]: дим
‘дым’, риба ‘рыба’. Однако мычание коровы
слышится скорее как [му], а не как [мы], отсюда болг.
муча. Древнеяп. papa ‘мать’ дало в современном
японском языке не предполагаемое по правилам
фонетического развития *hawa, а haha. Видимо, то,
что слово состоит из двух одинаковых слогов,
оказалось более важным, чем правило развития
интервокального [p] в [w].
2. Грамматические морфемы. В русском языке [ч]
перешло в [ш] перед [т] в служебных словах что и
чтобы, но сохраняется в знаменательных словах
(сочту, мечта). В союзе но сохраняется о в
безударной позиции (ножи – но жир). Это явление
объясняется тем, что частотные морфемы не
подчиняются действующим фонетическим правилам.
При установлении регулярных фонетических
соответствий сходство звуков не имеет значения. При
доказательстве родства важно не сходство, а
закономерность различия. Так, слово biyoa ‘вода’ из
австронезийского языка реджанг похоже на яванское
banyu больше, чем на малайское air. Однако
генетически biyoa связано с air; оба возводятся к
праформе *waSi{R}, к которой яванское banyu не
восходит. На глубоких уровнях реконструкции
регулярными фонетическими соответствиями могут
быть абсолютно разные по фонетическому составу
слова. Это наблюдается даже и для неглубокой,
например, индоевропейской, реконструкции: русск.
два – арм. erk; греч. ιππος – лат. equus. Удобную
модель для демонстрации компаративистской
методики представляют современные языки с
документированным праязыком. Например, выводы,
сделанные на романских языках можно проверить
фактами латыни. В исп. hecho и франц. fait ‘дело,
факт’ нет ни одного сходного звука, но эти слова
родственные.
Сопоставление
испанских
и
французских слов, похожих на hecho и fait (а также их
семантических эквивалентов в других романских
языках), обнаруживает системные различия:
Таблица 1.3.6
Ф
И
ранц.
сп.
fai
h
t
echo
lai
l
t
eche
hu
o
it
cho
nu
n
it
oche
И
т.
f
atto
l
atte
o
tto
n
otte
П
орт.
f
eito
l
eite
o
ito
n
oite
Пер
евод
фак
т
мол
око
вос
емь
ноч
ь
Подобная регулярность не может быть
случайной, значит, hecho и fait родственны. Данные
латыни это подтверждают: factum ‘факт’, lactem
‘молоко, octо ‘восемь, noctem ‘ночь’ (формы
аккузатива).
Приведем некоторые фонетически узнаваемые
ностратические соответствия: др.-тюрк. öküz ‘бык’,
санскр. uksā бык’, монг.-письм. üxer бык’, англ. ох;
нем. kalt ‘холодный’, эвенк. kelde ‘замерзать’, фин.
külmä ‘холод’, эст. külm ‘холод’, тур. qümüs ‘холод’,
лат. gelu ‘мороз’.
Пример
ностратической
реконструкции:
индоевропейские языки – русск. море, лат. mare
‘море’; афразийские – др.-егип. mr ‘пруд, канал’,
арабск. mr(T)
‘размачивать’; картвельские –
мегрельск. mere ‘озеро’; алтайские – монг.
muren/moren ‘река’, корейск. mul/mur ‘вода’;
дравидийские – тамильское marai ‘дождь, облако’. На
основании
фонетических
и
семантических
соответствий реконструируется ностратическое слово
mar’a ‘влага’1.
Конечно, не всё в глубоких реконструкциях
бесспорно. С.А. Старостин отмечает три рода
трудностей при сравнении дальнеродственных
языков: 1) случайные совпадения (англ. woman и др.япон. womina ‘женщина’); 2) идеофоны (кукушка, так
сказать, во всех языках кукушка); 3) заимствования
(праяп. * kui и австронез. * kaju ‘дерево’)2.
Глоттохронология
По
фонетическим
и
морфологическим
соответствиям можно построить генеалогическую
классификацию, но нельзя установить время
http://www.nostratic.ru/books/(62)belikov.pdf. С. 21.
Старостин С.А. Сравнительно-историческое языкознание и лексикостатистика.
http://starling.rinet.ru/Texts/Starostin_GlottoRus.pdf.
1
2
дивергенции. Для выяснения этого привлекается
лексический материал. Однако лексическое сходство
языков еще не означает их генетического родства.
Совпадения надо искать в базисной лексике. К ней
относятся слова, мало зависящие от конкретной
культуры и эпохи, т.е. с необходимостью
наличествующие в любом языке: основные термины
родства, названия универсальных явлений природы и
природных объектов (солнце, луна, ночь, вода, земля,
камень), названия частей тела, числительные (в
пределах десятка), элементарные действия, состояния,
признаки (знать, видеть, умирать, сидеть, белый,
черный, далеко). Следует учитывать, что в
определенных условиях едва ли не любое слово
может быть заимствовано. Например, в пэ-бай,
лесном диалекте энецкого языка,1 местоимения 2-го и
3-го лица заимствованы из кетского2.
При составлении списка базисной лексики
приходится
принимать
во
внимание
самые
разнообразные факторы функционирования языков.
По А.Б. Долгопольскому, тридцать наиболее
устойчивых слов: вода, вошь, вы, глаз, гнида, звезда,
зима, знать (кого/что), зуб, имя, кровь, кто, мертвый,
месяц, мы, не (отрицательное), не (запретительное),
ноготь, ночь, рог, сердце, слеза, снег, солнце, соль,
ты, ухо, что, я, язык. Иногда обнаруживается, что
слова, причисленные к базисным, не являются
универсальными.
В
языках
Океании
часто
Относится к самодийским языкам, распространён на правобережье нижнего течения
Енисея в Таймырском районе. Число говорящих – 119 чел. (2002), 43 чел. (2010).
2
Единственный живой представитель енисейской семьи языков. На нём говорят кеты
в районе бассейна реки Енисей. Число носителей – приблизительно 150-200 человек.
1
отсутствует слово рог, потому что изначально здесь
не было рогатых животных. Во многих самодийских
языках нет названия для понятия «семя». В
донеолитических языках (самый ранний неолит
начался на Ближнем Востоке – 9 500 лет до н.э.),
например, прауральском, слово собака было
культурным, а не базисным, т.к. собака еще не была
одомашнена. И все-таки при некоторых трудностях с
установлением базисной лексики, очевидно, что
вероятность заимствования базисных слов намного
ниже, чем в области культурной лексики.
Создатель
метода
лексикостатистической
глоттохронологии американский лингвист М. Сводеш
(1909-1969) составил стословный список базисной
лексики. По данным Сводеша, за 1000 лет базисная
лексика языка сохраняется приблизительно на 85 %.
Таким образом, по количеству совпадений в
стословном
списке
можно
выяснить
время
расхождения
языков.
Интервалы
времени
зафиксированных в памятниках языков не являются
кратными друг другу, поэтому для удобства,
пренебрегают небольшими расхождениями и сводят к
стандартному периоду времени в тысячу лет.
Коэффициент сохраняемости базисной лексики за
1000 лет находится по следующей формуле – log r =
log c : t. Логарифм коэффициента сохраняемости в
процентах за 1000 лет равен логарифму процента
совпадений между словарями, деленному на
количество периодов времени.
Таблица коэффициента сохраняемости
Проценты
за 1000 лет
Среднеегипетский (2100-1700
до н. э.) по сравнению с
коптским (300-500 н. э.) (Баер;
вычислено как 23 столетия)
Классич. латынь по сравнению
с совр. румынским (Е. Кросс)
Древневерхненемецкий (850 н.
э.) по сравнению с совр.
немецким (Г.Дж. Мэткальф и
Р.Д. Лиз)
Классический китайский (950
н. э.) по сравнению с совр.
северокитайским (Фанг)
Латынь Плавта (200 до н. э.) по
сравнению с французским
Мольера (1650 н. з.) (Д.А.
Гриффин)
Доминика кариб (1650) по
сравнению с совр. (Д. Тейлор и
М. Сводеш)
Классическая латынь (50 до н.
э.) по сравнению с
португальским (Е. Кросс)
Койнэ по сравнению с совр.
кипрским (Э. Хэмп)
Койнэ по сравнению с совр .
языком Афин (Э. Хэмп)
Классическая латынь (50 до н.
76
77
78
79
79
80
82
83
84
85
э.) по сравнению с итальянским
(Е. Кросс)
Древнеанглийский (950 н. э.) по
сравнению с совр. английским
(М. Сводеш)
Латынь Плавта (200 до н. э.) по
сравнению с испанским (1600
н. э.) (Д.А. Гриффин)1
85
85
Как показывает таблица, средняя константа
скорости изменения, приблизительно равна 81 % ± 2
% за 1000 лет.
Таблица дивергенции при скорости r = 81% (r2 =
66%). Первый столбец – процент совпадений
базисной лексики, второй – время дивергенции (в
столетиях).
95 1 70 8
45 19 20 38 10 54
90 2,5 65 10 40 21,5 18 40 9 57
85 4 60 12 35 25 16 43 8 59,5
80 5 55 14,5 30 28,5 14 46,5 7 63
75 6,5 50 17 25 33,5 12 50 6 66,5
5 70,5
Казалось бы, теперь можно применять данный
метод
для
дописьменных
периодов
и
младописьменных языков. Однако математический
аппарат, используемый за пределами, естественных
Сводеш М. Лексикостатистическое датирование доисторических этнических
контактов (на материале племен эскимосов и североамериканских индейцев) // Новое в
зарубежной лингвистике. – Вып. 1. М., 1960. с. 23-52;
http://www.philology.ru/linguistics1/swadesh-60.htm
1
наук, дает сбои. Его использование сопровождается
известными оговорками и допущениями. М. Сводеш в
качестве константы изменения стословного списка
предлагал величину 0,14, т.е. около 15 % за 1000 лет.
Однако применение методики Сводеша часто давало
явно
укороченные
истории
языков-потомков,
возникших из одного праязыка. Сводеш слишком
прямолинейно отождествил природные и социальные
законы. Одно дело – распад изотопа углерода в
условиях лаборатории, другое – языка в контексте
психической и социополитической жизни его
носителей. Например, количество лексических
соответствий в белорусском и украинском языках 97
%, что дает дату расхождения менее, чем в 100 лет1.
Реально же они разошлись на рубеже ХIV-ХV вв.
Другой грубой погрешностью метода Сводеша
было неразличение базисной и заимствованной
лексики. Например, получилось, что восходящие к
древнеисландскому языку норвежский и исландский,
имеют разный возраст. Норвежский получился в 4
раза старше. В нем изменилось 20 слов, а в
исландском только 5 слов. Объяснение очеь простое:
исландский в силу изолированности не знает
заимствовавний,
в
отличие
от
активно
контактировавшего норвежского.
Многие исследователи стали отказываться от
глоттохронологической методики. С.А. Старостин
усовершенствовал методику Сводеша четырьмя
поправками.
Старостин С.А. Сравнительно-историческое языкознание и лексикостатистика.
http://starling.rinet.ru/Texts/Starostin_GlottoRus.pdf. С. 422.
1
Первая поправка. Дело в том, что тесные
контакты заметно родственных языков (т.е. языков
одной группы внутри семьи) могут значительно
завысить процент совпадений (иногда на 5-6%).
Подобная картина наблюдается для белорусского и
западнославянских
языков,
немецкого
и
скандинавских.
Вторая поправка. Следует различать замену
исконного слова исконным и замену исконного слова
заимствованием. Замены первого типа не зависят от
культурно-исторических реалий, и для них
действительно можно предполагать постоянную
скорость. Замены второго типа, при активных
культурных контактах, могут происходить очень
быстро. В 1962 г. К. Бергсланд и Х. Фогт на
материале
скандинавских
языков
получили
абсолютно нелепые результаты. Известно, что
исландский язык и литературный норвежский
(риксмол) возникли из одного источника и
независимо развивались около 1000 лет. По методике
Сводеша, время развития исландского языка – около
100-150 лет, риксмола – около 1400 лет. На самом
деле число исконных замен в исландском и
норвежском почти одинаково. Историю риксмола
неправомерно удлинили 16 заимствований (11
датских, 3 шведских и 2 немецких) в стословном
списке. Подсчеты показывают, что за тысячу лет
изменяется не 14% базисной лексики, как думал
Сводеш, а около 5%. С.А. Старостин проверил
результаты на других языках: «Аналогичную цифру
мы получаем и для других языков, чья история
зафиксирована на протяжении нашей эры (японского,
китайского, романских и др.)»1.
Третья
поправка.
Скорость
изменения
непостоянна. С.А. Старостин установил следующую
закономерность: чем дольше слово бытует в языке,
тем больше шанс, что вскоре оно уйдет.
Четвертая поправка. В стословном списке есть
слова более и менее устойчивые. Первые сохраняются
на протяжении тысяч лет. Слова я, ты или ухо имею
гораздо больше шансов сохраниться, чем маленький
или кожа. Коэффициент сохраняемости варьируется
в зависимости от культурного и лингвистического
окружения. Слова облако и хвост весьма устойчивы в
тюркских языках, но нестабильны в германских.
Итак, метод Сводеша работает, но с
существенной числовой корректировкой. За тысячу
лет изменяется не 14-15 %, а всего лишь 5 %.
Отсутствие совпадений в стословном списке
почти однозначно указывает на заимствование.
Например, в английском языке более половины
состава лексики составляют галлицизмы, но в
стословном списке их всего два – mountain ‘гора’ и
round ‘круглый’. Аналогичная ситуация с японским и
китайским,
с
персидским
и
арабским,
с
дравидийскими языками и санскритом. Менее
развитый народ заимствует прежде всего культурную,
а не базисную лексику. Для доказательства родства
между языками необходимо найти такое число
лексических параллелей в стословном списке, которое
Бурлак С.А., Старостин С.А. Cравнительно-историческое языкознание. Часть 2. Генеалогическое древо
языков. IV-V. // http://krotov.info/libr_min/02_b/ur/lak_2005g.htm.
1
будет превышать порог случайности. Приблизительно
25-30% совпадений должно быть указано для
неглубокого родства индоевропейских языков.
Процент совпадений между современными языками
разных макросемей колеблется в диапазоне 5-10%,
поэтому за пределами семьи для подтверждения
глубокого родства желательно привести хотя бы 10%
совпадений.
С.А. Бурлак и С.А. Старостин приводят
следующие цифры, демонстрирующие зависимость
степени родства от количества совпадений: «…Все
индоевропейские языки (из разных подгрупп:
немецкий и русский, хинди и польский, болгарский и
румынский) имеют между собой около 30%
совпадений; все балто-славянские языки (литовский и
русский, латышский и чешский) имеют между собой
примерно 45-50% совпадений; все славянские языки
(русский и польский, чешский и болгарский), а также
все германские языки (немецкий и шведский,
голландский и исландский) имеют между собой
примерно 75-85% совпадений»1.
С.А. Старостин и С.А. Бурлак предлагают
следующие степени языкового родства и их названия.
Родство между диалектами в пределах одного языка с
95% совпадений в базисной лексике называется
тривиальным. Подобное родство очевидно и для
наивного носителя языка. Не нуждается в
доказательстве и родство языков в группе одной
семьи – немецкий и шведский, русский и болгарский.
Бурлак С.А., Старостин С.А. Cравнительно-историческое языкознание. Часть 2. Генеалогическое древо
языков. IV. // http://krotov.info/libr_min/02_b/ur/lak_2005g.htm.
1
Это родство называется заметным. Носитель
русского языка не воспринимает английский или
французский как родственные своему языку, но для
специалиста здесь сомнений нет. Такое родство
называется
конвенциональным.
И
наконец,
макросемейное родство, часто дискуссионное и в
среде специалистов, называется дальним (глубоким).
Установление прародины по данным лексики
Индоевропейский распался на анатолийские
языки и остальные. В анатолийских реконструируется
южная флора и фауна, в других – северная. Это
создает пока непреодолимую трудность установления
индоевропейской прародины. С ностратическим, как
ни странно, всё благополучнее. С.Е. Яхонтов в своей
статье
приводит
следующие
данные1.
В
ностратическом языке имеются слова для снега, инея,
льда, отсутствующие в индоевропейском и
афразийском словаре, что указывает на его северное
происхождение ностратических языков.
Ностратическому языку известны названия
лиственных деревьев умеренного пояса – береза,
ясень, черемуха, ива (или вяз). (В словаре В.М.
Иллич-Свитыча данные слова помечены как
сомнительные, т.е. это могут быть заимствования). В
названиях животных также преобладает фауна
северных лесов (кроме южных антилопы, шакала и
арктического песца).
15 тысяч лет назад продолжался ледниковый
период, и по сравнению с современным положением
Яхонтов С.Е. Прародина ностратических языков // Славистика. Индоевропеистика. Ностратика. К 60летию со дня рождения В.А. Дыбо. М., 1991; http://www.philology.ru/linguistics3/yakhontov-91.htm.
1
растительные зоны были сдвинуты к югу. Леса были
на равнинах и в предгорьях Южной Европы и
Кавказа, на Южном Урале, в предгорьях Алтая и
Саян. Оттуда, по мере таяния ледника, они
распространялись на север. Алтай, Кавказ и Южная
Европа находятся на окраинах области, где
отсутствуют неностратические языки. Вполне
возможно, что древнейшее население этих мест
говорило на доностратических языках, к которым
восходят, например, современные северокавказские и
енисейские. Тогда наиболее вероятной прародиной
ностратических языков являются леса Южного Урала,
Поволжья и Западной Сибири. Ностратическая
прародина располагалась очень близко от позднейших
уральской и финно-угорской.
Лекция № 6. Системная организация языка.
§ 1. Язык как система и структура
§ 2. Системная организация языка. Уровневая
модель языка.
§ 1. Язык как система и структура
В лингвистике существует несколько моделей
(концепций) языка, которые не обязательно
полемичны по отношению друг к другу. Подчеркивая
в языке ту или иную характеристику, они могут быть
взаимодополняющими. Например, логик и философ
Л.
Витгенштейн
в
работе
«Философские
исследования»
предложил
инструментальную
(прагматическую) концепцию. В ней речь – это вид
человеческой деятельности, а язык – орудие,
инструмент,
с
помощью
которого
она
осуществляется. Как инструмент предназначен для
практических целей, так и язык существует для
решения коммуникативных задач. Такая модель языка
акцентирует внимание на его коммуникативной
функции, но ничего не говорит об устройстве языка, а
значит, не может противоречить концепциям,
детально описывающим языковой механизм. Обычно
в учебниках представлена созданная в рамках
структуральной лингвистики уровневая модель.
В уровневой концепции языка язык моделируется
(описывается) как система ярусов (уровней)1. Каждый
уровень – самостоятельная подсистема, входящая в
состав целого как структурное подразделение.
В науке нет общепринятого определения системы, однако, несмотря на некоторые
вариации, каждая научная дисциплина выделяет в системе два признака – объекты
(элементы) и отношения между ними.
1
Уровень характеризуется собственными категориями
и единицами. Взаимодействие языковых уровней
образует структуру языка. По А.А. Реформатскому,
система
–
совокупность
и
взаимодействие
однородных элементов, т.е. элементов одного уровня.
Структура – совокупность разнородных элементов,
т.е.
многоуровневая
организация.
Системное
взаимодействие горизонтально, структурное –
вертикально.
В
целом
системно-структурный
механизм А.А. Реформатский называет «системой
систем», что не совпадает с его собственным
определением системы. Логичнее было бы при таком
разграничении понятий «система и структура»
именовать язык структурой систем. Хотя обычно
для обозначения целого используется именно термин
система. Так, совокупность детских садов, школ,
техникумов и вузов составляет систему образования.
Каждый уровень является системой и структурным
компонентом системы образования в целом.
Другое понимание системы и структуры
представлено у Г.П. Мельникова: «Под системой
следует понимать любое сложное единство,
состоящее
из
взаимосвязанных
или
взаимообусловленных
частей
–
элементов,
воплощенных в реальную субстанцию и имеющих
конкретную схему взаимосвязей (отношений), то есть
структуру»1. Здесь структура – это часть системы,
наряду с субстанцией, т.е. материальной формой.
Такая трактовка более близка общенаучному
пониманию системы. Система – совокупность
1
Цит. по: Ахунзянов Э.М. Общее языкознание. Казань, 1981. С. 191.
взаимообусловленных элементов, образующих целое.
Структура – состав и организация этого целого.
Языковая
система
структурируется
парадигматическими
отношениями
и
синтагматическими
связями.
Синтагматика
–
сочетаемость языковых единиц.
Парадигматика
–
противопоставленность
языковых единиц в рамках общей для них категории.
Пары и ряды единиц образуют парадигмы. Из двух
членов
состоит
словообразовательная
пара
(производящее и производное слово). В русском
языке падежная парадигма состоит из шести членов,
родовая парадигма из трех. Синонимические ряды
могут быть весьма длинными: большой, огромный,
громадный, колоссальный, грандиозный и т.п.
Синтагматика – сочетаемость языковых единиц по
закономерностям данного языка. В синтагматике
осуществляется выбор одного варианта из парадигмы.
Еще
относительно
недавно
лингвисты
дискутировали по поводу реальности структуры
языка как совокупности отношений между его
единицами. Сегодня экспериментально доказано, что
связи между языковыми единицами на самом деле
существуют,
а
не
являются
абстракцией
(отвлечением), созданной учеными для удобства
описания и систематизации речевых фактов. В 60-е гг.
ХХ в. знаменитый французский лингвист А. Мартине
(1908-1999), бессменный президент Европейского
лингвистического общества (с 1966 г. до конца
жизни), писал: «В самом языке не существует такой
вещи, как «структура», и то, что называют так, есть не
что иное, как схема, которую изобретает лингвист,
чтобы облегчить себе классификацию фактов»1.
Опыты советских ученых А.Р. Лурия и О.С.
Виноградовой показали, что семантические поля –
реальность, а не лингвистический конструкт.
Испытуемым предлагалась серия слов. После
слова скрипка следовал легкий удар тока,
вызывавший естественную оборонительную реакцию
– сужение кровеносных сосудов руки и лба. Во
второй серии слов оборонительная реакция
проявлялась и после слов скрипач, смычок, струна,
мандолина. Группа слов, семантически более далеких
от скрипки (аккорд, барабан, концерт, соната),
вызывала ориентировочную реакцию – сужение
кровеносных сосудов на руке и расширение на лбу.
Слова, не связанные с музыкой, не вызывали никакой
реакции2.
Система – взаимосвязь элементов, значение
которых определяется целым. Изменение одного
элемента влечет изменения других. Общество –
система, поэтому реформы и мероприятия в одной
части влияют на другие. Например, идея стюардов на
стадионе не понравилась сотрудников полиции.
Замена стюардом полицейского с его полномочиями и
экипировкой не частное дело футбольных клубов.
Появление стюарда лишает полицию хлеба, а граждан
безопасности. Матерная ругань, внешний вид и
поведение в общественных местах – не личное дело,
потому что отзываются на окружающих.
Цит. по: Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М., 1967. С. 294.
Лурия А.Р., Виноградова О.С. Объективное исследование динамики семантических систем //
Семантическая структура слова. М., 1971. С. 43-44.
1
2
Элементы системы не имеют автономного
значения. Оно всегда определяется отношением к
другим элементам. Известный лингвист В.М. Панов
предложил для описания характеристики системы
парадоксальное уравнение: 2 – 1= 0. С исчезновением
одного члена системной оппозиции, исчезают оба, т.к.
содержательного противопоставления больше нет.
Почему краткие прилагательные не имеет категории
падежа? Потому что форма, которая формально
совпадает
с
именительным,
не
имеет
противопоставления. Пока в английском языке
сохраняется форма родительного (притяжательного),
можно говорить о наличии в нем категории падежа.
Если утратится и она, начальная форма уже не будет
именительным падежом.
§ 2. Системная организация языка. Уровневая
модель языка.
Уровневая
модель
языка
выглядит
как
многоэтажный дом. Выделение «этажей» возможно
на нескольких основаниях:
I этаж (коммуникативная единица)
1. предложение
II этаж (значимый строительный материал для
предложения):
2. словосочетание
3. слово
4. морфема
III этаж (незначимый строительный материал для
предложения):
5. слог
6. фонема
7. дифференциальный признак1.
Другой вариант – поуровневый:
I этаж – уровень дифференциальных признаков
(меризматический, по терминологии Э. Бенвениста;
греч. μερισμα ‘отграничение’).
II этаж – фонетический уровень
III этаж – морфематический уровень
IV этаж – словообразовательный уровень
V этаж – лексический уровень
VI этаж – морфологический уровень
VIΙ этаж – синтаксический уровень.
Проиллюстрируем данную модель примерами
внутри- и междууровневого взаимодействия.
На фонетическом уровне звуки определенным
образом
противопоставлены
друг
другу
(парадигматика) и сочетаются по фонетическим
закономерностям.
Например,
звук
[з]
противопоставлен звуку [с] как звонкий глухому.
Русская фонетика запрещает сочетание звонкий +
глухой, поэтому звук [з] в позиции перед глухим
будет
регулярно
заменяться
звуком
[с]:
безрадостный,
безоблачный
–
беспечальный,
бесформенный.
Звук служит структурным компонентом для
единицы более высокого уровня – морфемы. На
морфематическом уровне существует своя система
противопоставлений
и
правил
сочетаемости.
Морфемы делятся на корневые и служебные. Среди
последних
выделяют
приставки,
суффиксы,
1
Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 2001. С. 47.
окончания, постфиксы. Морфемы сочетаются по
определенным
законам.
Приведем
некоторые
ограничения на сочетаемость морфем:
1) формальная – после основы, заканчивающейся
на -к- или -г-, не может стоять суффикс -н-. Основа
будет присоединять суффикс -ов-, либо будет
происходить чередование в корне: парк – парковый,
поток – поточный, берег – береговой, снег –
снежный.
2) смысловая – суффикс -оват имеет значение
‘малая степень признака, выраженного производящей
основой’ и присоединяется к основам с семантикой
меры, цвета, вкуса (маловат, темноват, кисловат).
Также легко -оват сочетается с основами,
обозначающими отрицательное качество: глупый –
глуповат, бедный – бедноват, но умный – * умноват,
богатый – * богатоват.
Морфема участвует в образовании новых слов, а
значит, взаимодействует со словообразовательным и
лексическим
уровнями.
Главной
единицей
словообразовательного уровня является производное
слово. Оно появляется в результате реализуемой
сочетаемости
производящей
основы
и
словообразовательных средств (формантов – морфем
и их комбинаций). Парадигматические оппозиции
этого уровня – словообразовательные цепочки,
парадигмы, гнезда.
Элементами лексической системы являются
слова.
Они
могут
связываться
различными
отношениями: 1) смысловой мотивированности
внутри одного слова: вода – ‘прозрачная бесцветная
жидкость’, ‘напиток’, ‘нечто бессодержательное и
многословное’; 2) эквивалентности: тяжелый –
тяжеловесный; 3) противоположности: тяжелый –
легкий.
Данные виды отношений лежат в основе
категорий
многозначности
(полисемии),
синонимичности и антонимичности, которые и
организуют лексику как систему. Семантически
«негативную»
категорию
представляет
собой
омонимия – равноименность разных слов.
Системность лексики проявляется и в том, что ее
единицы образуют семантические поля, основанные
на гипонимических отношениях (отношения рода и
вида, общего и частного): собака – овчарка, спаниель,
такса; город – площадь, улица, дом и т.п.
Наконец, системность проявляется в самом
характере
употребления
лексических
единиц.
Сходные по значению слова обнаруживают
совпадающую сочетаемость с другими словами
(языкознание и лингвистика). Разным значениям
слова противопоставлены разные синонимы и
антонимы: сухой ‘без влаги’ – мокрый и сухой
‘черствый’ – отзывчивый, чуткий. Слова с далекими
значениями обычно не обнаруживают общей
сочетаемости (барабан и необходимость). Но
контекстные
условия
могут
ликвидировать
практически любую семантическую несовместимость.
Так, в словосочетаниях крайняя необходимость и
крайний барабан реализованы разные значения слова
крайний.
Высшим уровнем в иерархически организованной
системе языка является синтаксис. В конечном итоге
все подчиняется ему, т.к. общаемся мы не словами, а
предложениями. Все остальные единицы языка
предназначены для того, чтобы быть строительным
материалом для предложения.
В
заключение
еще
раз
подчеркнем:
пространственная метафора уровни языка должна
пониматься именно как метафора. Она придумана в
качестве методического приема для удобства
описания объекта и большей наглядности. На самом
деле язык, конечно, не построен в сознании, как
многоэтажный дом, а скорее, струится, как
электрическая энергия по проводам.
Лекция № 7. Фонетика
§ 1. Единицы фонетического уровня
§ 2. Строение и работа речевого аппарата
§ 1. Единицы фонетического уровня.
Термин фонетика употребляется в трех
значениях: 1) звуковой состав языка; 2) раздел
языкознания, изучающий фонетический уровень
языка; 3) название конкретной книги («Общая
фонетика», «Фонетика современного русского
языка»). Подчеркнем, что предметом фонетики
являются не только звуки, но и другие единицы
фонетического уровня, включая суперсегментные
(ударение, интонацию), а также отношение звуков и
букв.
Все языки мира звуковые. В. Гумбольдт считал,
что синтез звука и мысли в языке предопределен
самой природой человека. Некоторые лингвисты
считают
звуковой
характер
несущественным
свойством языка. А.А. Потебня, И.А. де Бодуэн де
Куртенэ и Ф. Соссюр отрывали звуковую материю от
смысла, считая звук чисто случайным явлением в
языке. Ф. Соссюр пишет: «…Язык – условность, и
природа условного знака безразлична. Вопрос о
голосовом
аппарате,
следовательно,
вопрос
второстепенный»1. Такие представления не различают
язык и другие семиотические системы, в которых
материальный носитель смысла действительно может
быть незвуковым.
1
Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 1933. С. 35.
Принципиально возможно построение языка на
основе одного из органов чувств (осязание, обоняние,
вкус, зрение, слух). Даже если допустить
невероятную
биологическую
чувствительность
человеческого организма и способность общаться с
помощью изменения температуры или запаха тела,
цвета глаз или кожи, всё равно звуковой язык
останется вне конкуренции. Любые другие языки
будут очень ограничены. Разрешающая способность
глаз полагает предел на возможность общения в
темноте, осязательный язык не возможен при
отсутствии непосредственного контакта, вкусовой –
по
чувству
брезгливости
и
гигиеническим
соображениям.
Кажется, что принципиально не отличается от
звукового языка передача информации по каналу
«запах – нос». Запах, как и звук, не имеет запретов и
ограничений зрительных, вкусовых и тактильных
ощущений. Однако у человека должен быть еще
орган, способный по заказу, в любое время издавать
запахи и невероятная обонятельная чувствительность.
В общем, это должен быть не известный нам человек,
а принципиально иной антропологический тип.
Звуки любых языков относительно однотипны,
что обусловлено физиологически: речевой аппарат у
всех одинаков. Очень своеобразна речь народов
южной Африки – бушменов (гол. bosjesman «лесной
человек»). Европейцу она напоминает щелканье,
бульканье, хрюкание, свист. В бушменских языках
есть так называемые киссаунды (kissound) – очень
специфичные билабиальные, напоминающие звук
поцелуя. Бушменские языки, видимо единственные,
где есть звуки, произносимые на вдохе. Часть из них
произносится с помощью мышц живота. Процент
щелкающих звуков в бушменских языках ниже, чем в
готтентотских. Так, в бушменском языке кунг – 18%
щелкающих, а в готтентотском языке кора (корана) –
44%.
Звук – главная фонетическая единица и
минимальная единица речевого потока. Уточним, что
звук не является минимальной произносительной
единицей. Он выделяется специальной аналитической
процедурой. Реально произносятся сразу несколько
звуков (См. ниже – о слоге). Звуки объективирут
(овеществляют,
материализуют)
языковые
абстракции. Звук сам по себе не имеет смысла, но
служит строительным материалом для всех знаковых
единиц языка – от морфемы до предложения.
Комплексные фонетические единицы:
а) Слог. Единой теории слога нет. Он
описывается с разных сторон. С позиций акустики
слог представляет собой сочетание более звучного
звука с менее звучным. Слогом может быть и один
звук. Обычно это гласный. В русском языке функцию
слогоносителя иногда выполняют сонорные. В словах
типа рубль, октябрь перед ль и рь возникает призвук
гласного, поэтому подобные слова хорошо рифмуется
со слогами с полноценным гласным: рубль – Врубель.
В некоторых языках слоговые сонорные являются
нормой, а гласный вообще может отсутствовать: чеш.
vlk, серб. трг. Слоговым может быть даже глухой
согласный, если он окружен паузами, например, в
междометии т-с-с.
Звуки не произносятся изолированно. Речевой
аппарат в процессе нормальной речи производит не
звуки, а слоги. С точки зрения артикуляции слогом
будет минимальная произносительная единица,
цельновоспроизводимый артикуляционный комплекс.
Наконец, с аэродинамической точки зрения слог – это
результат дыхательного импульса, минимальный
отрезок речи, на протяжении которого происходит
нарастание и спад воздушного потока.
б) фонетическое слово – группа слогов,
объединенных общим ударением. Фонетическое
слово часто совпадает с лексическим. В русском
языке возможны два случая несовпадения: 1) одно
фонетическое – два лексических (предложнопадежные сочетания – в окне, на столе) и 2) одно
лексическое – два фонетических (сложные слова типа
диван-кровать, чудо-юдо).
в) речевой такт – группа фонетических слов,
объединенных интонацией неконца предложения.
Часто на письме выделяется знаками препинания. В
транскрипции выделяется косой чертой /.
г) речевая фраза – группа тактов, объединенных
интонацией конца предложения. Обычно (но не
всегда) совпадает с пунктуационным концом
предложения. В транскрипции выделяется двумя
косыми чертами //.
Пример деления на такты и фразы:
«Еще одно, последнее сказанье / –
И летопись окончена моя, //
Исполнен долг, / завещанный от Бога /
Мне, грешному. // Недаром многих лет /
Свидетелем Господь меня поставил /
И книжному искусству вразумил; //
Когда-нибудь монах трудолюбивый /
Найдет мой труд усердный, / безымянный, //
Засветит он, как я, свою лампаду – //
И, пыль веков от хартий отряхнув, /
Правдивые сказанья перепишет, //
Да ведают потомки православных /
Земли родной минувшую судьбу, //
Своих царей великих поминают /
За их труды, за славу, за добро //
А за грехи, / за темные деянья /
Спасителя смиренно умоляют //» (А.С. Пушкин,
«Борис Годунов).
Суперсегментные единицы фонетического уровня
Ударение – выделение в речи какого-либо ее
отрезка фонетическими средствами. В зависимости от
этих средств различают:
1)
силовое
ударение
(динамическое,
экспираторное) – ударный элемент (слог) звучит
сильнее;
2) тоническое (музыкальное) – ударный элемент
получает бóльшую или меньшую высоту тона;
3) количественное (квантитативное) – ударный
слог звучит дольше. Количественное ударение
выделяют условно, т.к. в чистом виде оно не
зафиксировано ни в одном языке мира. Иногда
примером такого языка называют новогреческий.
Обычно в языке один тип ударения. Силовое
ударение в английском, французском, чешском.
Русское ударение – квантитативно-динамическое,
сербское – музыкальное. Шведский язык – довольно
редкий случай совмещения всех трех типов ударения,
причем часто в одном и том же слове. При этом,
первый слог, как правило, выделяется силой и
длительностью, а один из последующих – тональным
изменением. Ударный звук в русском языке более
длителен, чем безударный, поэтому русским кажется,
что в чешском языке, где безударный гласный может
быть длиннее ударного, два ударения. Ударение в
чешском фиксированное – на первом слоге, а долгие
обозначаются диакритическом знаком «секунда»:
komár ‘комар’, motýl ‘бабочка’.
Есть языки без ударения (так называемые
палеоазиатские языки Сибири и Дальнего Востока:
енисейские,
чукотско-камчатские,
юкагирские,
нивхский, айнский).
Интонация – единство мелодики, интенсивности,
длительности, темпа и тембра речи. Иногда в
интонацию включают и паузы. С точки зрения
акустики интонация представляет собой изменение
основного тона по высоте и интенсивности.
§ 2. Строение и работа речевого аппарата
Речевой аппарат состоит из трех частей:
дыхательный аппарат, фонационный аппарат и
артикуляционный аппарат (надставная труба).
1. Дыхательный аппарат – легкие, бронхи, трахея,
диафрагма. Взрослый за сутки выдыхает 4 стакана
воды. Кроме воды и воздуха, легкие совместно с
другими органами выдыхают смысл. Струя воздуха
начинает свой путь из легких, чтобы, пройдя через
бронхи в трахею и преодолев определенные
препятствия в гортани и надставной трубе,
превратиться в осмысленную речь.
2. Фонационный аппарат: гортань, перстневидный
хрящ, щитовидный, черпаловидные хрящи. Между
хрящами прикреплена эластичная, мускулистая
пленка – голосовые связки. Если голосовые связки
колеблются то, возникает голос, и согласный звук
получается сонорным или звонким. Когда голосовые
связки провисают, голоса нет, и согласный выходит
глухим. Шепотом произнесенные звонкие становятся
глухими, поэтому определять звонкость / глухость
согласного нужно только произношением вслух.
Между голосовыми связками – межсвязочная щель,
между хрящами – межхрящевая щель; обе эти щели
образуют голосовую щель.
3.
Артикуляционный
аппарат
начинается
полостью глотки – фаринксом (греч. φαρυνξ ‘глотка,
зев’). Фарингальные звуки характерны для арабских
языков, в русском к ним приближаются [л], [ж], [ш].
Фаринкс разделяется на ротовую и носовую полость.
Между ними расположены твердое переднее нёбо и
заднее мягкое нёбо (нёбная занавеска). Нёбная
занавеска заканчивается маленьким язычком (увула).
Надставная труба – источник обертонов и
резонаторных тонов, а также шумов при образовании
согласных.
Главной частью речевого аппарата является
головной мозг. Интересно, что в нем нет
специального языкового центра. В мозгу, впрочем,
выделяются зоны порождения (моторики) и
восприятия речи (сенсорики). Первая носит имя
французского хирурга и анатома П. Брокá (18241880), вторая – немецкого невропатолога К. Вернике
(1848-1905). Зона Брока расположена в задненижней
части третьей лобной извилины левого полушария.
Зона Вернике – в задневерхней части левого
полушария. (Точнее, обе области находятся в
доминирующем полушарии; у правшей – в левом).
Следует добавить, что моторная и сенсорная зоны не
имеют
жесткой
локализации.
Они
могут
перемещаться при повреждении данных участков
мозга.
рисунок зон Брока и Вернике
см. здесь.
Для осуществления речевой деятельности
требуется согласованная работа обоих полушарий.
Левое анализирует фонемы и строевые элементы речи
– слова и синтаксические конструкции. Правое
контролирует общий смысл речевых отрезков, а также
их фонетическое и интонационное оформление.
Для восприятия звуков служит слуховой аппарат,
состоящий из наружного уха (ушная раковина и
наружный
слуховой
проход),
среднего
уха
(барабанная полость) и внутреннего уха (лабиринт).
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Какие значения имеет термин фонетика?
2. Охарактеризуйте все единицы фонетического
уровня.
3. Чем фонетическое слово отличается от
лексического?
4. Что такое суперсегментные единицы языка?
5. Кратко опишите строение и работу речевого
аппарата.
6. Какие зоны мозга связаны с речевой
деятельностью?
7. Как связана асимметрия мозга с речевой
деятельностью?
Лекция № 8.
Акустические и артикуляционные
характеристики звуков.
§ 1. Акустические характеристики звуков
§ 2. Артикуляционные характеристики звуков
§ 3. Классификация гласных звуков
§ 4. Классификация согласных звуков
§ 1. Акустические характеристики звуков
Звук языка одновременно явление физическое
(акустическое), биологическое (артикуляционное) и
социальное
(собственно
системно-языковое,
фонологическое).
С точки зрения акустики звук представляет собой
результат колебаний материального тела в упругой
среде. Звук языка – результат колебания голосовых
связок под действием идущего из легких воздуха. К
акустическим характеристикам звука относятся его
высота, сила, длительность и тембр.
Высота зависит от частоты колебаний голосовых
связок и измеряется в герцах (Гц). Человеческое ухо
воспринимает звуки в диапазоне 16 Гц – 20 000 Гц.
Ниже и выше сенсорного порога располагаются
соответственно инфра- и ультразвуки. Мужской голос
ниже женского, потому что голосовые связки мужчин
длиннее и толще и заставить их колебаться с
«женской» частотой труднее (Ср. голоса ребенка и
взрослого, Витаса и Ф. Шаляпина).
Сила (громкость) определяется амплитудой
колебаний и измеряется в децибелах (дБ). Если
принять
нижний
порог
чувствительности
человеческого уха за 0 дБ, то звук шороха – 10 дБ,
человеческая речь – 60, автомобильный гудок – 90,
реактивный двигатель –120, болевой порог – 140. При
пении голосом сопрано на расстоянии 1 м создается
давление 100 дБ. Если заткнуть пальцами оба уха,
громкость звука понижается на 20 дБ. При
длительном воздействии звуков в 90 дБ возникает
звуковая травма, результатом которой может быть
тугоухость или полная потеря слуха1. Сила
используется в языках для смыслоразличения:
крýжки – кружкú; болг. пáра ‘пар’ – парá ‘монета’;
кор. tal ‘луна’ – ŧal ‘дочь’ различаются слабым и
сильным [t].
Длительность определяется временем звучания.
В некоторых языках длительность используется как
смыслоразличительное средство: лат. liber ‘книга’ и
līber ‘свободный’, нем. das Beet ‘грядка’ и das Bett
‘кровать’, монг. тэх ‘козел’ и тээх ‘класть’. В
подобных языках, различающих долгие и краткие
гласные, звучание долгих, в общем случае, в два раза
продолжительнее
кратких.
По
длительности
различаются и согласные. Например, самым долгим в
чешском языке является звук [s] (0,23 сек.), а
наиболее кратким [r] (0,01-0,07 сек.)2. Длительность
согласных, причем даже смычных, используется для
смыслоразличения: якут. [otton] ‘а’ (союз) и [oton]
‘ягода’; русск. аллея – алея.
Физиология человека: В 3-х томах. Т. 1. / Под ред. Р. Шмидта и Г. Тевса. – 3 изд. – М.: Мир. 2010. С. 287288.
2
Георгиев Вл., Дуриданов Ив. Езикознание. София, 1959. С. 65.
1
Тембр – индивидуальная окраска звука и
соответственно голоса. Звуки разных людей,
одинаковые по высоте, силе и длительности всегда
будут отличаться по тембру, потому что голосовые
возможности каждого человека уникальны. По тембру
различаются тождественные по другим акустическим
характеристиками звуки, исполненные на разных
музыкальных инструментах или звуки одного
инструмента при извлечении их разными способами.
Тембр определяется многими факторами – условиями
колебаний, формой резонатора, обертонами, их
соотношением по высоте и громкости, шумовыми
призвуками и др.
Тон – результат гармонического (периодического,
равномерного)
колебания.
Негармонические
колебания называются шумом. Источник тонов
являются находящиеся в гортани голосовые связки.
Чтобы понять механизм их действия, достаточно
представить колебание струны (К слову, в болгарском
языке голосовые связки так и называются – гласни
струни). Источником шума становится преграда,
образуемая подвижным органом и создающая
турбулентные или импульсные колебания. При
образовании гласных и согласных возможны 4 случая
отношения тона и шума:
1) чистый тон – гласные,
2) тон преобладает над шумом – сонорные1,
3) шум преобладает над тоном – звонкие,
4) чистый шум – глухие.
1
Ломтев Т. П. Белорусский язык. М., 1951. С. 39.
Следует различать гармонические колебания
лингвистического тона с тоном языков музыкального
ударения (серб.-хорв., швед., др.-рус.), в которых тон
является синонимом интонации – варьирования
высоты и мелодики голоса. Тон здесь обладает
смыслоразличительной функцией, как в русском
языке ударение. В китайском литературном языке
четыре тона. Например, звуковой комплекс ma в
зависимости от тона означает: с ровном тоном [mā]
‘мать’, с восходящим [má] ‘конопля’, с нисходящевосходящим [mă] ‘ругаться’, с нисходящим [mà]
‘лошадь’1.
Высотой, силой, длительностью и тембром
обладает любой звук, например, музыкальный.
Специфической акустической характеристикой звуков
речи является их противопоставление по признакам
«сонорность / шумность». Внутри шумных
выделяются звонкие и глухие. Только данная
характеристика отражается в классификации звуков
русского языка в практике школьного и вузовского
преподавания. Сонорные звуки не звонкие. По
акустике они ближе к гласным, чем к согласным.
Особенно звуки [л] и [j], которые могут быть
определены как согласные и как гласные. От гласных
они отличаются лишь по контрасту в фонетической
последовательности.
В других языках есть полузвонкие согласные – в
начале своего образования они звонкие, а потом
глухие, или наоборот. Например, в азербайджанском
языке есть взрывные согласные звуки, в которых
1
Зиндер Л.Р. Общая фонетика. М., 1979. С. 258.
после звонкой смычки следует глухой взрыв.
Носителя языка с противопоставлением звонких
(полнозвонких) и глухих воспринимают такие звуки
как глухие. Русские не слышат начальную звонкую
фазу артикуляции полузвонких, но для азербайджанца
их звонкость ясно ощутима1.
§ 2. Артикуляционные характеристики звуков
Артикуляция (лат. аrtikulare ‘членораздельно
произносить’)
– положение органов речи,
необходимое для образования звуков языка.
Совокупность всех артикуляций данного языка
называется
артикуляционной
базой
языка.
Артикуляция состоит из 3-х компонентов: приступ
(экскурсия), выдержка органов произношения, отступ
(рекурсия). Отступ одного звука в процессе речи
накладывается на приступ следующего, в результате
чего звуки изменяются. Эти изменения называются
фонетическими процессами.
Если артикуляции, необходимые для реализации
двух звуков, физиологически совместимы друг с
другом, то данные звуки могут произноситься
одновременно, а не последовательно. Звук [ш] –
переднеязычный небный, а [в] – губно-зубной. При
произнесении этих звуков используются разные
органы, поэтому «в такой русской форме, как швы
[svy], две первые согласные фонемы в своей речевой
реализации не следуют друг за другом, а
произносятся одновременно»2.
Зиндер Л.Р. Общая фонетика. М., 1979. С. 122-123.
Иванов В.В. Лингвистика третьего тысячелетия:
http://www.philology.ru/linguistics1/ivanov-04.htm.
1
2
вопросы
к
будущему.
М.,
2004.
В каждом языке своя акустико-артикуляционная
база. Она складывается в результате рефлекторного
закрепления речемоторных и акустических реакций за
определенными отделами головного мозга. Поэтому
очень трудно избавиться от акцента. Именно поэтому
в чужом языке людям слышится то, что они привыкли
слышать. В японском языке нет скопления согласных,
а неширокие гласные [и], [у] очень краткие и
факультативно не произносятся. Поэтому в
иностранном языке японец «слышит» краткие узкие
гласные там, где их нет, но там где они должны быть
в японском – между согласными в исходе слога: так –
taku, корь – kori, англ. club – kurabu, cream – kurimi1.
Украинцы
воспринимают
одновременные
признаки чуждого для них [f] как последовательные:
глухой шумный [х] и зубно-губной [в]. Хведор вместо
Федор. Звук, подобный чешскому [ř], – крайне редко
встречается в языках мира. Иностранцами чешский [ř]
воспринимается как [rž]. Иллюзия ж-образного трения
возникает из-за очень маленькой амплитуды
колебаний кончика языка между ударами [r].
§ 3. Классификация гласных звуков
В
русском
языке
гласные
фонемы
классифицируются по трем признакам:
1) подъем – степень подъема языка, необходимая
для произнесения гласного;
2) ряд – часть спинки языка, участвующая в
образовании гласного;
1
Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960. С. 71.
3)
лабиализованность
(огубленность)
/
нелабиализованность (неогубленность) – участие или
не участие губ в образовании гласного. Огубленными
в русском языке являются звуки [у] и [о].
передний
средний
задний
ряд
подъем
верхний
и
ы
у
средний
э
о
нижний
а
Расширенную таблицу гласных, составленную
английским
фонетистом Г. Суитом, можно
посмотреть в учебнике А.А. Реформатского.
§ 4. Классификация согласных звуков
Согласные
фонемы
в
русском
языке
классифицируются
по
трем
основным
артикуляционным
признакам
и
одному
акустическому.
Артикуляционные
признаки:
1)
место
образования; 2) способ образования и 3) твердость /
мягкость (палатализованность). К акустическим
характеристикам относится оппозиция сонорность /
шумность и среди шумных звонкость / глухость.
1) Место образования – место преграды для
воздушной струи. При более точном обозначении
признаков можно указать и другие характеристики по
месту образования. Например, русские заднеязычные
задненёбные согласные [г], [к], [х] называются
велярными (лат. velaris < velum ‘завеса’). При их
образовании задняя часть спинки языка поднимается
к заднему (мягкому) нёбу или к задней части твёрдого
нёба. Велярные в других языках: греческий и
белорусский звонкий фрикативный [,γ] – греч. γαλα
[,γala] ‘молоко’ и белорус. горад [,γoрат].
2) Способ образования – характер преграды для
воздушной струи.
В русском языке звуки по способу образования
делятся на 4 группы:
1. смычные (взрывные, мгновенные) – органы
произношения образуют смычку, которую с шумом
прорывает идущий из легких воздух.
2.
щелевые
(фрикативные)
–
органы
произношения образуют щель, через которую с
трением проходит идущий из легких воздух.
3. смычно-проходные – смычка и щель
образуются одновременно или периодически сменяют
друг друга (в звуке [р]).
4. смычно-щелевые (аффрикаты) – при
артикуляции звука последовательно образуются
смычка, а потом щель.
Похожие звуки языков, передаваемые на письме
аналогичными средствами, могут иметь некоторые
различия. Так, немецкий [h] – увулярный щелевой
звук. В языках мира встречаются многие другие типы
согласных фонем:
сильные (долгие) согласные – геминаты: в
дагестанских языках или в корейском: sal ‘стрела’ и
долгий [s] в sal ‘рис’.
увулярный носовой согласный: исп. enjuto
[ẽn,huto] ‘сухой’.
Расширенную
таблицу
согласных
посмотреть в учебнике А.А. Реформатского.
можно
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Какие аспекты изучения звуков языка
существуют в лингвистике?
2. Опишите все акустические признаки звуков
языка.
3. Опишите акустические признаки звуков.
4. Опишите артикуляционные признаки гласных.
5.
Опишите
артикуляционные
признаки
согласных.
Лекция № 9. Фонология
§ 1. Фонема
§ 2. Фонетические процессы
§ 1. Фонема
Звуков, которые способен воспроизвести речевой
аппарат
человека,
огромное,
практически
безграничное
количество.
Это
обусловлено
индивидуальными различиями ротовой и носовой
полости. Нет абсолютно одинаковых людей, значит,
нет и абсолютно одинаковых звуков. Оказывается,
люди не реагируют на эти бесконечные вариации,
отвлекаясь от реальных акустико-артикуляционных
характеристик звука. Так, корни словоформы [дуп] и
[дубы] звучат по-разному, но никто не усомнится, что
это одно слово. А вот в предложениях насыпаны
в[]лы и пашут в[]лы явно разные слова, хотя звучат
они
одинаково.
Значит,
помимо
акустикоартикуляционных характеристик, у звука есть что-то
более существенное.
Воспринимаются
не
все
особенности
произносимых звуков, а только те, которые чем-то
важны. Чем же важны для людей звуки? Конечно же,
возможностью создавать осмысленные речевые
отрезки. Для этого звуки должны опознаваться
(отождествительная функция) и различать смыслы
(смыслоразличительная
функция).
Отождествительная
и
смыслоразличительная
способность звука – не физическая и не
биологическая
характеристика.
Третью
характеристику звука называют собственно языковой
(лингвистической) или социальной. Социальный
аспект звука – предмет изучения фонологии.
Звуки сами по себе не имеют смысла. Они
образуют минимальную значимую языковую единицу
– морфему. Чтобы узнать, способен ли звук
выполнять смыслоразличительную функцию, надо
найти две морфемы (часто они представляют собой
слово), которые, отличаясь лишь одним звуком,
имели бы разное значение: дом – том – ром – лом –
сом; код – кот и т.п. Звук, способный в данном языке
различать смыслы, представляет в речи неслышимую
сущность – фонему.
Звук – это речевая единица. Фонема – абстрактная
смыслоразличительная единица языка. В отличие от
звука, непосредственно она не дана. Ее обнаруживает
лишь лингвистический анализ. Фонема не слышна,
как не видны абстрактные сущности. Никто не видел
дружбу.
Ее
существование
абстрагировано
(отвлечено)
от
конкретных,
наблюдаемых
проявлений, т.е. выведено на основе наблюдений за
отношениями
друзей.
Звук
–
конкретный
представитель фонемы в речи.
Именно фонема позволяет отождествлять разные
звуки и словоформы: нож [нош] и ножа [нжа].
Однако, оказывается, что так бывает не всегда.
Иногда фонемы теряют смыслоразличительную
функцию. С чем это связано? В каждом языке свой
инвентарь фонем, определяемый по сильным
позициям. Сильная позиция – это позиция, в которой
звук, представляющий одну фонему, не совпадает со
звучанием другой. Иначе говоря, в сильной позиции
фонемы всегда различаются: пруда – прута. В слабой
позиции происходит нейтрализация фонемных
различий, и фонемы совпадают в одном звучании:
пруд и прут звучат одинаково [прут]. Как мы видим,
слова, различающиеся только одной фонемой, в
слабой для нее позиции перестают различаться. В
таком случае говорят об омофонии – омонимии на
фонетической основе. Контекст ее обычно устраняет.
Слова глас (голос) и глаз звучат одинаково [глас], но
гла<с> вопиющего в пустыне (Мф. 3:3); Я пью за
разоренный дом, За злую жизнь мою, За одиночество
вдвоем, И за тебя я пью, – За ложь меня предавших
губ, За мертвый холод гла<з>, За то, что мир
жесток и груб, За то, что Бог не спас (А. Ахматова).
Состав фонем в разных языках разный. В русском
языке мягкий [л,] и твердый [л] – две фонемы: угол
[угол] – уголь [угол,]. Мягкость почти во всех
западноевропейских
языках
не
является
смыслоразличительным признаком. Слова типа угол и
уголь немец или итальянец практически не различают.
Европейский aльвеолярный звук [l] (здесь альвеолы –
это бугорки над верхними зубами) представляется
русскому уху полумягким и обычно смягчается: лат.
translatio, англ. translation произносится трансляция.
Иногда эта полумягкость вызывает расхождения в
написании иностранных имен собственных: Лампе и
Лямпе (фамилия слуги И. Канта). Чаще пишется
Лампе, потому что в русском есть слово лампа (в нем.
Lampe ‘лампа’ произносится полумягкий [l]).
Фонемы, без которых не может обходиться ни
один язык, называют фонемным минимумом.
Вокалический минимум составляют три фонемы:
широкая <а>, средняя <u> и узкая <i>. Вокалическим
минимумом ограничены фонологические системы
некоторых на-дéне языков1, языка дирбал2.
Консонантный минимум (по месту образования) –
носовой / ртовый, губной / зубной. Нет лабиальных в
индейском языке тлингит, принадлежащем к на-дéне
языкам. Нет губных также в женской речи некоторых
племен Центральной Африки, но это результат
механического повреждения: женщины калечат себе
губы. Консонантный минимум (по способу
образования) – 1) взрывные [p], [t], [k]; фрикативные
[s] или [h]; сонорные: обязательно [j], хотя бы один
плавный [r] или [l], хотя бы один носовой [n] или [m];
если в языке есть один носовой, то это [n]3.
Признак
существенный,
служащий
для
различения
двух
фонем,
называется
дифференциальным. В русском различие между
взрывным [g] и фрикативным [γ] не имеет является
смыслоразличительным.
Произношение
[γ]
–
диалектная особенность южно-русских говоров. В
грузинском языке [g] взрывной и [γ] фрикативный
имеют фонемный статус: gogi ‘вершок’ и γogi ‘клык’.
Русский не спутает рак и лак, что вполне может
сделать японец, в языке которого звуки [р] и [л]
являются вариантами одной фонемы – альвео-нёбной
(постальвеолярной)
<р>.
В
датском
языке
фонематическим статусом обладает так называемый
Семья языков, на которых говорят индейцы тихоокеанского побережья США и Канады.
Дирбал (дьирбал) – вымирающий язык аборигенов на севере Австралии. По некоторым данным, осталось
лишь пять носителей дирбала.
3
Мечковская Н.Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. М., 2011. С. 265.
1
2
толчок (обозначается в транскрипции [’] –
мгновенная смычка голосовых связок, прерывающая
поток воздушной струи: hund [hun’] ‘собака’ – hun
[hun] ‘она’1.
Фонема – реализуется в речи несколькими
звуками, потому что позиция фонемы в слове бывает
разная. Приставка, графически обозначаемая как с-,
представляет собой фонему <с> и реализуется целым
рядом звуков: сломал [слмал], сболтнул [зблтнул],
стянул [с,т,эинул], сделал [з,д,элъл], сжал [жжал],
сшил [шшыл]. Звуки, представляющие фонему в
конкретных словах, называются ее аллофонами. В
сильной позиции фонема представлена своим
основным вариантом, в слабой – аллофонами, т.е.
позиционно
обусловленными
вариантами.
В
абжуйском диалекте абхазского языка 58 согласных, а
в бзыбском – 67. При этом в них всего лишь две
гласные фонемы <a, ɨ>, которые реализуются
четырьмя аллофонами [e], [i], [o], [u].
Причины реализации (варьирования) фонем
бывают экстралингвистическими и языковыми. К
экстралингвистическим
относятся
обстановка
разговора,
культурный
уровень
личности,
особенности произношения говорящего: здссте
вместо здравствуйте; картавый [р] (увулярный, лат.
uvula ‘мягкий язычок’) и небный (апикальный) [р])2.
Индивидуальные особенности речи не имеют
значения. Не[ш]мотря на то, [ф]то человек
[ф]ыпелявит, все его понимают. Однако если
1
2
Берков В.П. Современные германские языки. – 2-е изд., испр. и доп. М., 2001. С. 129.
В арабском языке апикальный и увулярный [r] – две разные фонемы.
произносимый звук совпадает со звуком другой
фонемы в словах, которые только этими фонемами и
различаются, понимание нарушается. Вспомните речь
«логопефа» (Р. Быков) из фильма «По семейным
обстоятельствам». Он работал в поликлинике на
улице «койкъгъ» (Горького), а его сестра и
племянница, разъехавшись, жили соответственно «на
улице киефской» ([к’иjьфскъj]) и «на улице
киефской» ([к’иjьфскъj]), т.е. на Киевской и
Кировской.
Языковое варьирование фонем определяется
фонетическими законами данного языка. Они
соблюдаются
автоматически,
т.к.
являются
рефлекторно закрепленными в раннем детском
возрасте. В области фонетики никто из носителей
литературного языка не ошибается, и именно поэтому
так трудна профессия разведчика – устранить акцент
крайне тяжело. В каждый конкретный период
бытования языка общество негласно определяет
правильные и неправильные варианты произношения.
Факультативная часть звукового оформления речи
принадлежит не фонетике, а орфоэпии.
§ 2. Фонетические процессы
Фонема в процессе речи реализуется часто не
основным вариантом, т.е. стоит в слабой позиции. В
каждом языке свои закономерности видоизменения
фонем. Звук, которым будет реализована фонема в
русском языке, зависит от двух обстоятельств:
местонахождения фонемы и от соседства других
звуков. На этом основании выделяют позиционные и
комбинаторные изменения фонем.
Позиционные процессы в области гласных:
Редукция – количественные и качественные
изменения
звучания
гласных
в
безударном
положении. Подробнее см. в методичке «Фонетика».
Во французском языке нет редукции <о> и <а> в
первом предударном слоге, и проблемы с опознанием
слов, подобных русскому [влы] (‘волы’ и ‘валы’), у
француза не бывает. Он прекрасно различает v[o]let
‘заслонка; створка окна’ и v[a]let ‘лакей, слуга’.
Комбинаторные процессы в области гласных:
Аккомодация – приспособление артикуляции
одного звука к артикуляции другого. В русском языке
аккомодируют гласные полного образования в
окружении мягких согласных. Подробнее см. в
методичке «Фонетика».
Вторым случаем аккомодации гласного с позиций
Московской фонологической школы является переход
[и] в [ы] после твердого согласного, что находит
отражение и в орфографии: играл – сыграл.
Позиционные изменения в области согласных:
оглушение на конце слова. В английском языке этого
процесса нет: англ. bad [бэд] ‘плохой’. В сербском
языке, помимо сохранения звонкости в конце слова,
звук [v] не оглушается и в конце слогов.
Комбинаторные
изменения
в
области
согласных
Русские звуки то ли по лени, то ли по стремлению
к коллективизму, не терпят изоляции и стараются
облегчить произношение, помогая друг другу.
Отсюда
большое
количество
комбинаторных
процессов, не вызывающих у русских никакой
трудности в произношении, но затрудняющее
усвоение изучаемого материала за счет увеличения
его объема. Западноевропейские звуки больше
похожи на трудолюбивых единоличников. В
немецком языке оглушаются конечные согласные
каждой морфемы: Tag [так] ‘день’ – täglich [тэкл’их’]
‘ежедневно’; bauen ‘строить’ – abbauen [апбауэн]
‘разбирать’. Русскому, артикуляционный аппарат
которого настроен на комбинаторику, очень непросто
выработать подобный произносительный навык.
Ассимиляция по звонкости / глухости: косить –
косьба [кз,ба], зубы –зубки [зупк,и].
Ассимиляция по мягкости: лист – листик
[лис,т,ик].
Ассимиляция по способу образования: лат.
assimilatio < adsimilatio = ad ‘у’ + simil ‘вроде,
подобно’.
Ассимиляция по месту образования: лат. suffix
<subfix = sub ‘под’ + fixus ‘крепить’.
Палатализация (переходное смягчение) –
смягчение и изменение качества согласного: 1) перед
гласным переднего ряда: лат.
-tio [tio] > [zio]
(assimilation); праслав. * koina > др.-рус. цѣна, рус.
цена (вторая палатализация в праславянском языке);
2) после гласного переднего ряда: праслав. * liko >
др.-рус. лице, рус. лицо (третья палатализация в
праславянском языке).
Диссимиляция – расподобление согласных. В
литературном языке встречается только в словах в
словах легкий и мягкий (и их производных). Процесс
на диссимилятивной основе наблюдается и в
произношении буквенных сочетаний чт и чн
соответственно как [шт] и [шн]. Взрывная фаза
аффрикаты утрачивается, в результате чего
произносимый звук [ш] становится менее похожим на
последующий взрывной [т], чем [ч]. Но эти процессы
не регулярны, а потому относятся, скорее, к области
орфоэпии, а не фонетики.
Аккомодация – приспособление согласных к
звучанию гласных. В слове таз звук [т] произносится
без изменения, а в слове туз лабиализуется
(огубляется) под влиянием [у].
Аспирация (лат. aspiratio ‘придыхание’) –
дополнительное прохождение струи воздуха при
произнесении согласного звука. В немецком языке на
конце слова после ударного гласного происходит
аспирация смычных глухих, которые произносятся с
придыханием: Rat [rath] ‘совет’, Rad [rath] ‘колесо’.
Для русских звуков характерно плавное, постепенное
смыкание и размыкание губ. Английские губные
могут произноситься очень резко, энергично: русск.
пенал – без аспирации, англ. pen [phen] ‘ручка’; русск.
Гринпис – англ. peace [phis] ‘мир’.
Направление комбинаторных процессов в языках
мира разное. В русском языке оно обычно
регрессивное: последующий звук влияет на
предыдущий.
Прогрессивная
ассимиляция
встречается только в русских говорах: Вань[к,]а (ср.
название известного романа З. Прилепина «Санькя»).
В эрзянском языке, наоборот, прогрессивная
ассимиляция: йондол ‘молния’< йон ‘дуга’ и тол
‘огонь’.
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Что является предметом изучения фонологии?
2. Дайте определение фонемы.
3. Что такое абстрактная единица?
4. Что такое дифференциальный признак
фонемы?
5. Как определяется состав фонем языка?
6. Что такое вокалический и консонантный
минимум?
6. От чего зависит реализация фонемы?
8. Перечислите фонетические процессы в области
гласных и проиллюстрируйте их собственными
примерами.
9. Перечислите фонетические процессы в области
согласных и проиллюстрируйте их собственными
примерами.
Лекция № 10. Морфемика и словообразование
§ 1. Морфемика: морфема. Виды морфем. Основа
и окончание.
§ 2. Словообразование: производящая и
производная основа. Способы словообразования.
Словообразовательный тип.
§
3.
Словообразовательный,
морфемный,
этимологический анализ. Опрощение.
§ 1. Морфемика: Морфема. Виды морфем.
Основа и окончание.
Учение о структуре слова и его частях сложилось
в лингвистике давно, но сам термин морфемика
относительно новый. Он вошел в широкий научный
обиход в 1970 г., после выхода «Грамматики-70».
Морфемикой называется совокупность морфем
данного языка и раздел языкознания, в котором
изучаются морфемы.
Внутри морфемики выделяют следующие
разделы: 1) классификация морфем по месту в слове и
функции; 2) классификация морфем по типам
значений; 3) учение о морфемах и их речевых
представителях.
1) Классификация морфем по месту в слове и
функции.
Морфемы делятся на корневые и служебные.
Последние называются родовым термином аффикс. К
аффиксам относятся префикс, суффикс, постфикс,
интерфикс, инфикс, конфикс, флексия, амбификс,
трансфикс и др.
Корень несет основную смысловую нагрузку. В
нем сосредоточено главное содержание лексического
значения, которое уточняется аффиксами. Служебные
морфемы намного менее информативны, чем корень:
ср. -изн- (белизна) или -ить (белить). Если мы знаем
корень, то это гораздо больше, чем если нам известны
все аффиксы.
Префикс
(лат.
prae
‘перед’,
fixus
‘прикрепленный’) – часть слова перед корнем,
которая имеет словообразовательное (делать –
переделать)
или
формообразующее
значение
(видовая пара делать – сделать). В русском языке,
как и в североамериканском языке хайда – 70
префиксов.
Суффикс (лат. sub ‘под’) – часть слова,
следующая сразу после корня и имеющая
словообразовательное
(чай
–
чайник)
или
формообразующее значение (учить – учил) значение.
Флексия (лат. fleхio ‘сгибание’) – изменяемая
часть
слова,
как
правило,
выражающая
морфологические значения и связывающая слова в
синтаксическую конструкцию. Менее частотна
словообразовательная функция флексии: математик
– математика, раб – раба (женщина, подчиненная
какой-либо страсти – раба любви), синий – синь,
выходить – выход.
Внутренняя флексия – чередование гласных
корня,
выражающее
словоизменительное,
словообразовательное или грамматическое значение:
англ. goose ‘гусь’ – geese ‘гуси’. Иногда такая
морфема описывается как трансфикс (см. ниже).
Понятие внутренней флексии возникло при описании
немецких диалектов, где чередование гласных имеет
широкое распространение. Например, германский
корень со значением ‘ломать’ содержит все восемь
возможных для немецкого языка огласовок: Bruch
‘перелом’, gebrochen ‘сломан’, brach ‘сломал’, bräche
– ‘сломал бы’, brechen ‘ломать’, brich ‘ломай’, brüchig
‘ломкий’, abbröckeln ‘отломить’. В русской
лингвистике чаще употребляется термин чередование:
соберу – собирать – собрать. Строго говоря, корень
здесь -бр-, а не -бир- / -бер-, как принято говорить в
школе.
Постфикс – часть слова после окончания: ся-,
кто-нибудь, где корень к-, окончание -то (к-огонибудь, к-ому-нибудь) и постфикс -нибудь.
Амбификс – морфема, которая без изменения
значения может присоединяться к корню с любой
стороны: англ. come-out и outcome ‘исход’.
Инфикс – морфема, вставляемая внутрь корня:
тагальск.1 sulat ‘письмо’ – s-um-ulat ‘писать, написать’
– s-in-ulat ‘был написан’; лит. jutau ‘ощущал’ – juntu
‘ощущаю’; лат. vici ‘победил’ – vinco ‘побеждаю’.
Конфикс (лат. con – приставка со значением
совместности), или циркумфикс (лат. circulus ‘круг’) –
двух- или трехкомпонентная2 («разорванная»)
морфема, представляющая собой комбинацию
префикса и суффикса (постфикса). Первая ее часть
находится перед корнем, а вторая после него: нем.
machen – gemacht, голл. maken – gemaakt (от
Тагальский язык принадлежит к филиппинской группе австронезийской семьи языков. Основной язык
государства Филиппины.
2
К трехкомпонентному конфиксу мы относим случаи типа проштрафиться = про + штраф + и + ся.
1
переходного глагола – страдательное причастие:
делать – сделанный), wonen – gewond (от
непереходного глагола – действительное причастие:
жить – проживший); венг. legnagyobb ‘самый
большой’ – сравнительная степень образуется
циркумфиксом leg- -bb (корень слова nagy
‘большой’). Некоторые лингвисты не употребляют
термин конфикс, описывая образование подобных
форм как присоединение двух морфем. В русистике,
например,
данный
способ
словообразования
называется префиксально-суффиксальным: за-речь-jе, под-зем-ный.
Трансфикс (лат. trans ‘сквозь, через’) –
разорванный инфикс, или внутрикорневой конфикс.
Трансфикс, представляя собой гласные звуки,
проходит через корневую морфему. При этом он
разрывает корень, а корень – его. Встречается
несколько вариантов трансфиксации. Гласные
окружают центральный корневой согласный: араб.
katib ‘пишущий, писец’, kitab ‘письмо, книга’. Другой
вариант – гласные окружают два первых согласных:
араб. qtl ‘убивать’ – uqtul ‘убей’, iqtal ‘заставляющий
убивать’; ср. qatala ‘oн убил’, qutila ‘он был убит’,
qutilu ‘они были убиты’, uqtul
‘убей’, qatil
‘убивающий’, iqtal ‘заставляющий убивать’.
2) Классификация морфем по типам значений.
Морфемы
бывают
словоизменительные
(синтаксические),
формообразующие
(грамматические,
морфологические)
и
словообразовательные.
Словоизменительные
морфемы иногда называют лексическими, что создает
двусмысленность. Можно подумать, что морфемы с
лексическим значением – это корни, что, безусловно,
не верно. Лексическое значение выражается всем
словом, т.е. совокупностью морфем, а не только
корнем.
3) Учение о морфемах и их речевых
представителях – морфах. Морфема – абстрактный
языковой инвариант. Он реализуется конкретными
(материальными) речевыми вариантами – морфами.
Морфема
-другможет
быть
представлена
следующими морфами: [друг] (друга), [друк] (друг),
[друш] (подружка), [друз,] (друзья), [друж]
(дружить).
§ 2. Словообразование: производящая и
производная основа. Способы словообразования.
Словообразовательный тип.
Единицей
словообразования
является
производное слово. Большинство слов в языке
являются производными (приблизительно 88 %). У
производного
слова
особое
значение
–
словообразовательное. Оно, как правило, не совпадает
суммой морфемных значений. Коровник ‘помещение
для коров’, а не, например, человек, ухаживающий за
коровами. Словообразовательное значение – это
общее для ряда производных слов значение. Слова с
одинаковыми аффиксами могут иметь разное
словообразовательное значение: коровник, курятник –
помещение для того, что названо производящей
основой; курортник, выпускник – люди, имеющие
отношение к тому, что названо производящей
основой; чайник, кофейник – посуда для того, названо
производящей основой.
Важно
разграничивать
синхронический
и
диахронический аспекты словообразования. С точки
зрения реального источника слов в языке – все слова
производные, т.е. откуда-то произошли. Просто
производность одних слов находится в другом языке
или неизвестна, производность других со временем
перестает
осознаваться
или
переосмысляется.
Диахроническое
словообразование
включает
этимологию (первичный источник слова, который
может быть в другом языке: ) и историческое
словообразование в рамках данного языка. В любом
случае оно выясняет реальное происхождение слова.
Синхроническое словообразование выясняет не
реальный источник происхождения слова, а то каким
он представляется современным носителям языка.
Синхроническая производность имеет системный
характер. Для синхронии важно уяснить, какому
слову противопоставлено данное. Слово ложка
образованное, по данным истории языка, от
утраченного слова лъжа, в современном русском
языке воспринимается как не мотивированное. В
слове вилка тоже не выделяется суффикс -к-, хотя
даже рядовому носителю языка понятно, что оно
происходит от вилы. В синхронии производным
является слово, осознаваемое как более сложное с
формально-семантической точки зрения.
Итак, диахронически производное – это
образованное в реальном времени, порожденное
слово. Синхронически производное – слово,
мотивированное чисто логически; логика обусловлена
не реальными словообразовательными процессами, а
системой языка.
Словообразование в узком смысле – производство
слов на базе существующих. Если рассматривать
широко, как область ономасиологии, то в
словообразование должны включаться семантические
дериваты, заимствования, кальки.
Производящее слово обычно проще формально и
семантически. Бывает и наоборот. Что проще
радовать или радоваться? Радовать проще с
формальной стороны, но семантически сложнее,
поскольку в его толковании есть отсылка к
радоваться: радовать – «делать так, чтобы кто-либо
радовался».
Морфологические (точнее, морфематические)
способы словообразования в национальном языке
определяются набором его словоообразовательных
аффиксов. В соответствии с ними выделяются
префиксальный, суффиксальный, трансфиксальнный,
инфиксальный, флексийный способы и т.д.
Словообразование осуществляется и аффиксальными
комбинациями, которые могут быть весьма
изощренными: венг. meg-szent-ség-telen-ít-hetetlen-séges-kedés-e-i-tek-ért. Приблизительный перевод этого
слова ‘по причине [вашего] постоянного стремления
быть
неоскверняемыми’.
Слово
образовано
присоединением к корню -szent- ‘святой’ префикса
megс
грамматическим
значением
продолжительности действия и 11 суффиксов,
выражающих
различные
значения
(предмета,
отношения к лицу, повторяющегося действия и т.п.).
Специфика словообразования зависит от общей
специфики строя языка. В английском языке
основными способами словообразования являются
суффиксация и префиксация: natural ‘естественный’ >
naturally ‘естественно’, usual ‘обычный’ > unusual
‘необычный’;
decryptor
‘расшифровщик’.
Продуктивно в английском и словосложение. Здесь
оно без соединительной гласной, обычно с ударением
на первом слове: handbook ‘справочник’– hand ‘рука’
и book ‘книга’. Гораздо продуктивнее, чем в русском,
конверсия.
Наиболее
частотная
модель
«существительное > глагол»: a test ‘испытание’ > to
test ‘испытывать’.
В древнекитайском языке вообще не было
служебных
морфем.
Соответственно
словообразование в нем могло быть только
неморфологическое. Современный китайский язык,
наряду с неморфологическими способами, использует
и
морфологические.
Основным
способом
словообразования в нем является словосложение.
Слово dàxué ‘университет’ складывается из слов dà
‘большой’ и хuéxí ‘изучение’.
§ 3. Морфемный, словообразовательный,
этимологический анализ.
Морфемный анализ предполагает выяснение
морфемной структуры слова. В школе он обычно
называется разбором слова по составу.
Словообразовательный анализ проводится в два
этапа: 1) необходимо найти слово, непосредственно
мотивирующее данное, т.е. максимально близкое к
нему в формальном и семантическом отношении; 2)
выяснить способ словообразования.
Подробнее о морфемном и словообразовательном
анализе
см.
в
методичке
«Морфемика
и
словообразование».
Этимологический анализ выясняет первоисточник
слова – его этимон. Этимологический анализ требует
специальных знаний. Студенты да и сами лингвисты,
научные интересы которых не включают изучение
этимологии, пользуются уже готовыми результатами,
представленными в этимологических словарях. Легко
установить,
что
слова
уподоблять(ся),
расподоблять(ся),
подобный,
(не)подобает,
сподобиться произошли от основы -подоб(л)-. В этих
словах выделяется повторяющийся элемент -доб- (сдоб-ный, у-доб-ный), который уже не раскладывается
на более мелкие компоненты. Данный корень и будет
этимоном для всех исторически (диахронически)
однокоренных слов, хотя бы и разошедшихся по
значению. Но значение этимона непонятно, а
дальнейший анализ для неспециалиста невозможен.
Смотрим в этимологическом словаре. Русские слова с
корнем -доб- восходят к общеславянскому слову, а
оно в свою очередь к индоевропейскому: о.-с. * doba‘период времени, срок’ < и.-е. * dhabros
‘соответствовать, подходить’, ‘быть удобным’.
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Что изучают морфемика и словообразование?
2. Какие разделы выделяются в морфемике?
3. Какие существуют морфемы и способы
словообразования?
4. Перечислите основные единицы морфемного и
словообразовательного уровней и дайте им
определение.
5. Что такое морфемный, словообразовательный и
этимологический анализ?
Лекция № 11. Лексикология.
§ 1. Слово как предмет лексикологии и
центральная единица языка
§ 2. Лексическое значение
§ 3. Системные отношения в лексике (полисемия,
омонимия, синонимия, антонимия, паронимия)
§ 4. Этимология и внутренняя форма слова
§ 5. Фразеология
§ 6. Лексикография
§ 1. Слово как предмет лексикологии и
центральная единица языка
Обыденному сознанию слово представляется
наиболее
«естественной»
единицей
языка.
Американский лингвист Э. Сепир (1884-1939)
свидетельствовал, что именно слово воспринимается
нами как непосредственная данность: «…Наивный
индеец, совершенно непривычный к понятию
написанного слова, никогда тем не менее не
испытывает особых затруднений, надиктовывая
исследователю текст слово за словом; он склонен,
конечно, сливать слова, как в нормальной речи, но
если его попросят говорить с расстановкой и сумеют
втолковать ему, чего от него хотят, он сумеет легко
выделить слова как таковые, повторяя их как
единицы. Вместе с тем он неизменно отказывается
выделять корневые или грамматические элементы на
том основании, что это „не имеет смысла"».
Неграмотные индейцы без затруднений членят
речевой поток на слова, хотя в его природе многое
неясно и противоречиво. Трудность, понятно, состоит
не в практическом употреблении, а в теоретическом
определении слова. Некоторые лингвисты, учитывая
невозможность определить границы слова в разных
языках, вообще отказываются от этого понятия (Ф.
Соссюр, Ш. Балли, американская лингвистика – Г.
Глисон).
Слово – минимальная значимая самостоятельная
единица
языка,
выполняющая
номинативную
функцию. Слово минимальная в определении
необходимо для отграничения от другой значимой,
самостоятельной,
номинативной
единицы
–
словосочетания.
Элемент
самостоятельная
разграничивает слово и морфему, которая в
изолированном виде часто вообще не воспринимается
как значимая единица: приставка из-, суффикс -тель,
окончание -а. Слово в совокупности всех его
значений называют лексемой, а отдельные значения –
лексико-семантическим вариантом (ЛСВ). Лексема
относится к ЛСВ так же, как фонема – к звукам, а
морфема – к морфам. Материальную форму ЛСВ,
употребленного в конкретных грамматических
значениях, называют словоформой.
Академик Н.М. Шанский выделил 12 признаков
слова. Основные из них следующие: 1) фонетическая
оформленность – слово состоит из звуков; 2)
семантическая валентность – слово имеет значения,
которое определяют его сочетаемость. Первые два
свойства являются абсолютными универсалиями: ни в
одном языке мира нет слов беззвучных и
бессмысленных. Остальные признаки не имеют
абсолютного характера:
3) непроницаемость – невозможность вставить
внутрь слова другое слово. Допускают вставку
русские отрицательные местоимения (никто – ни с
кем), аналитические формы будущего времени и
превосходной степени прилагательного (буду долго
читать, самый из них храбрый). В немецком языке
есть отделяемые приставки (an, auf, aus и др.),
которые ставятся в конце предложения: Er macht die
Tür zu ‘Он закрывает дверь’, где zumachen
‘закрывать’.
4) недвуударность – слово имеет одно ударение.
С одной стороны, есть слова с несколькими
ударениями, с другой – одним ударением
оформляются синтаксические конструкции. Сложные
русские слова могут иметь одно основное, а второе
побочное
ударение
(машùностроéние).
Нем.
Fußballweltmeisterschaft ‘чемпионат мира по футболу’
или Oberweserdampfschiffahrtsgesselschaftskapitän ‘чин
пожарной охраны’ имеют несколько ударений.
Французское предложение ‘Я этого ему никогда не
говорил’ представляет собой одно фонетическое
слово.
5) лексико-грамматическая отнесенность – слово
относится к определенной части речи. Вне частей
речи находятся слова речевого этикета (спасибо,
пожалуйста).
6) цельнооформленность – грамматический
показатель оформляет сложное слово целиком:
правописание – правописания и т.д. В английском
языке падежный показатель может оформлять
словосочетание (the King of England’s ‘короля
Англии’). Во французском каждый корень сложного
слова получает показатель множественного числа
bonhomme ‘добряк’ – bonshommes ‘добряки’.
7) идиоматичность – невыводимость общего
значения слова из суммы значений его морфем. Учи +
тель – это не тот, кто вообще учит кого-нибудь чемунибудь, а пол-дник – не середина дня. Пере-мен-ой
может государственная реформа и школьный
перерыв. Знание всех трех морфем в болг. летучка и
чеш. letuška не позволяет однозначно вывести
значение данных слов – ‘стюардесса’. Свойство
идиоматичности можно выразить арифметическим
абсурдом: 1 + 1 ≠ 2. Значение идиоматичного слова не
представлено в его морфемной структуре целиком. В
идиоматичном слове есть известный говорящим
семантический остаток, без знания которого оно
будет непонятно.
Слово – центральная единица языка.
Слово
–
наиболее
осознаваемая,
самая
репрезентативная единица языка. Именно слово
становится метонимической заменой текста. Когда
Гамлета спрашивают, что он читает, принц отвечает:
«Слова, слова, слова» (Ср. «Слово о полку Игореве»
или научно-популярной книги Л.В. Успенского
«Слово о словах»). Метафорически говоря, слово
занимает центральное положение в языковой системе.
Если представить ее в виде уровней, то слово
действительно займет центральный этаж:
Синтаксический уровень
Лексический уровень (с присущей слову
морфологией)
Морфемный и словообразовательный уровни
Фонетический уровень
Центральное место слова определяет и то
обстоятельство, что слово так или иначе представлено
и изучается на всех уровнях: в фонетике – как
фонетическое
слово,
в
морфемике
и
словообразовании – как морфемная структура и
производное слово, в морфологии – как часть речи, в
синтаксисе – как член предложения. Кроме того,
слово выполняет одну из главных функций языка –
номинативную.
§ 2. Лексическое значение
Слово включается в три вида отношений, которые
оказывают влияние на его лексическое значение: 1)
отношение к предметам и явлениям действительности
(семантика); 2) отношение к мыслям и чувствам
человека (прагматика); 3) отношение к другим словам
(синтактика).
В зависимости от каждого вида отношений
выделяют типы лексических значений:
1) Номинативные и сигнальные, прямые и
переносные, конкретные и абстрактные.
2) Терминологические и общие, безобразные
(исключают из своего объема представление) и
образные, эмоциональные и неэмоциональные
(ударить – долбануть).
3)
Синонимичные
и
антонимичные,
монолексичные (значения принадлежат одному и
тому же слову; полисемичное слово и омонимичные
(греч. homos ‘одинаковый’ и onoma ‘имя’),
немотивированные (воспринимаются сами по себе:
Друзья говорят, а враги молчат) и мотивированные
(воспринимаются при участии другого значения:
Когда говорят орудия, музы молчат; мотивирующее
и мотивированное значения принадлежат одному
многозначному слову), производящие и производные.
Лексические значения делятся на свободные и
связанные. Первые могут реализовываться в любых
словосочетаниях. Вторые обусловлены сочетанием с
определенным
словом.
Значение
‘сильный’
появляется у слова трескучий только в сочетании со
словом мороз. В трескучий мороз связанное значение,
а, например, в трескучий мотоцикл – свободное.
Существует более 20 концепций лексического
значения. Каждая из них отмечает какую-либо
сторону в бытии слова. Рассмотрим основные из них.
1) Предметная концепция. Значение – это тот
предмет, который слово называет. Именно так
овладевают языком дети: им показывают предмет и
называют его. Но на абстрактные понятия нельзя
указать. Если бы всё исчерпывалось предметной
отнесенностью слов, слепые люди не могли бы
выучить язык. Значит, предметную концепцию нужно
дополнить.
2) Понятийная концепция. Значение равно
понятию, которое слово выражает. Старик, старичок,
старикашка, старец – понятие одно, но значения
разные. Понятия раскрываются в энциклопедических
словарях, значения – в толковых. Понятия описывают
специалисты конкретных наук и сфер человеческой
деятельности, толкование значений составляют
лингвисты.
3) Прагматическая концепция. Значение слова
есть употребление его в речи (Л. Витгенштейн).
Значение слова определяется контекстом: Белая
береза под моим окном (конкретное дерево); Береза
распространена в средней полосе России (береза
вообще); Береза хорошо горит (березовые дрова);
Грибник присел на березу (ствол упавшей березы);
Воробей сел на березу (ветка березы).
4)
Концепция
отображения
раскрывает
психофизиологический механизм возникновения
значения в сознании. В сознании устанавливается
связь между предметом и его названием. В результате
обобщающей работы сознания формируется ядро
значения, т.е. минимальное значение. Эта концепция
объединяет все три: от физического созерцания к
абстракции в сознании и к использованию на
практике. Лексическое значение – неразрывная связь
звуковой оболочки слова и обобщенного отображения
предмета в сознании.
§ 3. Системные отношения в лексике (полисемия,
омонимия, синонимия, антонимия, паронимия).
Семасиология – раздел лексикологии, где
изучается лексическая семантика, т.е. значения слов.
Паронимы – однокоренные слова, сходные по
звучанию и написанию, но различные по значению:
сытый – сытный, дьяк – дьякон, диалектический –
диалектный
–
диалектологический,
коммуникативный – коммуникабельный. Сходство
паронимов
–
причина
их
неправильного
употребления. Пример смешения паронимов из
фильма В. Меньшова «Любовь и голуби»: дядя Митя
(С. Юрский) говорит Васе Кузякину (А. Михайлов):
«Вон как у джигитов этот вопрос поставлен: когда
они разговаривают – она в комнату не войдет! Потому
– горняки! То есть эти – люди с гор».
Неоднокоренные, но сходные по звучанию слова
называются парономазы (геенна – гиена, витраж –
вираж).
§ 4. Этимология и внутренняя форма слова
Процесс номинации осуществляется на базе уже
известного понятия, обозначенного словом. В
предмете выделяется признак, который становится
заместителем предмета. К и.-е. * karvus ‘рогатый’
восходит русск. корова. Названия коровы в других
индоевропейских языках родственны др.-русск.
говядо ‘крупно-рогатый скот’: санскр. go, англ. cow,
нем. Kuch. А вот ит. mucca – явно звукоподражание.
Внутренняя форма слова – признак, взятый за
основу называния, способ представления в слове
внеязыкового факта. Внутренняя форма отражает
точку зрения называющего на предмет или явление
действительности. Рус. портной (др.-русск. портъ
‘одежда’), болг. шивач, укр. кравець, нем. Schneider
(schneiden ‘резать’) – значение одно, внутренние
формы разные. Внутренняя форма может быть в
другом языке: флексия (лат. flexio ‘сгибаю’),
фарингальный (греч. φαρυνξ ‘глотка, зев’).
Этимология
(греч.
ἔτυμος ‘истинный,
правильный’) – 1) первоначальный источник слова и
2) раздел языкознания, занимающийся выяснением
происхождения слова. Этимологический анализ
следует различать с диахроническим. Последний
изучает
историю
слова,
а
именно
ряд
последовательных изменений его звукового и
морфемного
состава,
лексического
и
грамматического
значений.
Установленная
этимология становится пределом диахронического
анализа: кол-ес-о, коль-ц-о, о-кол-о, о-кол-иц-а
восходят к праславянскому этимону * colo ‘круг’.
Этимон – это исторически первоначальный корень,
являющийся источником для данного слова.
Внутренняя форма со временем расходится с
лексическим значением и даже вступает с ним в
противоречие: чернила не только черные, а белье не
только белое, ошеломить (др.-русс. шеломъ ‘шлем’,
кавалер (ит. cavalo ‘лошадь’; кавалер буквально
означает «всадник», т.е. знатный человек, дворянин;
именно в этом смысле употребляет слово М.
Булгаков: всадник Понтий Пилат), студент (лат.
studeo ‘усердно заниматься’; ср. штудировать).
Словá по мере убывания прозрачности их
внутренней формы можно разбить на следующие
группы:
1) звукоподражательные: кукушка, жужжать.
2) производные: подстаканник.
3) исторически мотивированные и осознаваемые:
стрелять (ср. нем. Flinte ‘ружье’, букв. «кремень»),
окно, необходимый;
4) неосознаваемые: важный (др.-русск. вага
‘гирька для взвешивания товара; вес’, безалаберный
(древнерусское заимствование алабер ‘порядок’) и с
внутренней формой из другого языка: арена (лат.
arena букв. «песок»).
Деэтимологизация – разрыв смысловых связей
слов, происходящих из одного источника: коньки (<
маленькие кони), точка (< ткнуть).
Человек всегда пытается понять новое через уже
известное.
Ложная
этимология
–
результат
дилетантского поиска внутренней формы там, где она
неясна: гульвар, гувернянька, куператив. Иногда
слово с ложной этимологией получает прописку в
литературном языке: шумовка возникла как
переосмысление нем. Schaumlöffel (букв. «ложка для
пены», Schaum ‘пена’, Löffel ‘ложка’).
§ 5. Фразеология
Фразеология – раздел лексикологии, изучающий
фразеологизмы. Фразеологизм – это устойчивое,
неделимое с точки зрения смысла сочетание слов.
Структурно
фразеологизм
равен
свободному
словосочетанию или предложению, а семантически
эквивалентен слову, поэтому изучается в разделе
лексикологии, а не в синтаксисе. В силу своей
семантической
целостности
фразеологизм
воспроизводится в речи целиком. Он извлекается из
памяти как слово, а не конструируется из отдельных
слов.
Главное
свойство
фразеологизма
–
идиоматичность. В свободном словосочетании общее
значение полностью складывается из компонентов:
железная лавка – это лавка из железа. Во
фразеологизме сумма компонентов не дает общего
значения: железная дорога – это не дорога из железа.
Классификация фразеологизмов по степени
семантической слитности (спаянности компонентов):
1) Идиомы абсолютно неделимы. Одно из слов к
тому неизвестно носителям языка: попасть впросак,
ходить фертом.
2) Сращения абсолютно неделимы, но все слова
понятны: не в своей тарелке, реветь белугой.
3) Единства Значение их рассматривается как
переносное и выводится из прямого значения слов:
мокрая курица (у нее жалкий вид), альфа и омега
(начало и конец, потому что это первая и последняя
буква греческого алфавита), курский соловей (соловьи
хорошо поют, а курские, по некоторым наблюдениям,
особенно).
4) Сочетания. Значение их тождественно или
близко значению отдельных слов: играть роль,
принимать участие, иметь значение.
В широком смысле во фразеологию включают
крылатые выражения: козел отпущения, яблоко
раздора, все свое ношу с собой.
У
каждого
народа
своя
фразеология,
непереводимая дословно на другой язык: нем. Er hat
shwein букв. «он имеет свинью» и Er trägt букв. «он
носит» переводится ‘ему везет’; vom blauen Affen
gebissen sein букв. «быть укушенным синей
обезьяной», ‘быть не в своём уме’.
Иногда фразеологизмы калькируются, т.е.
пословно переводятся вместе с общим значением
фразеологизма: нем. Da ist der Hund begraben – вот
где собака зарыта; англ. time is money – время деньги.
§ 6. Лексикография
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Что изучает лексикология?
2.
Охарактеризуйте
основные
концепции
лексического значения.
3. Расскажите о системных отношениях в лексике
и проиллюстрируйте их собственными примерами.
4. Определите и объясните тип переноса: англ.
butter ‘масло’ и ‘грубая лесть’; лат. lumen ‘свет’ и
‘глаз.
5. Исключите третье лишнее: 1) леса и поля –
строительные леса – сплавлять лес; 2) топить масло
– топить на экзамене – обмакнуть в масло.
6. Разграничьте понятия внутренней формы слова
и этимона.
7. Дайте общее представление о фразеологии и
фразеологизме.
8. Каков предмет лексикографии? Перечислите
основные типы словарей.
Лекция № 12. Грамматика.
Типологическая классификация языков.
§ 1. Грамматический уровень языка
§ 2. Грамматическая категория. Грамматическое
значение. Грамматическая форма
§
3.
Типологическая
(морфологическая)
классификация
§ 1. Грамматический уровень языка
Термин грамматика имеет три основных
значения: 1) грамматический уровень языка; 2) раздел
языкознания; 3) номинация отдельного издания
(«Грамматика романских языков»). Этимология
термина (греч. γραμμα ‘буква’) связана
с
историческими
условиями
возникновения
лингвистики. Наука о языке начиналась с изучения
письменных текстов, а ее результаты фиксировались
как описание языка в отдельной книге – Грамматике.
Поэтому сама лингвистика раньше так и называлась –
грамматика. Традиция сохраняется до сих пор.
Например, фундаментальное двухтомное описание
современного русского языка от фонетики до
синтаксиса называется «Русская грамматика» (в
обиходе «Грамматика-80»)1. Нельзя отождествлять,
как это делают наивные носители языка и даже
студенты первого курса, грамматику с орфографией и
пунктуацией.
Есть
народы,
не
имеющие
письменности, но грамматика в их языках, конечно
же, есть.
Том первый – «Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Введение в морфемику. Словообразование.
Морфология»; том второй – «Синтаксис».
1
До школы дети познают грамматический уровень
стихийно-практически. Ребенок, говорящий на
аналитическом языке типа английского, перестает
ошибаться в падежах уже к пяти годам. Алгоритм
употребления склонения более сложен, чем алгоритм
предлога и порядка слов, поэтому русские дети
приходят к правильной грамматике в 6-8 лет.
Теоретическое изучение грамматики начинается в
школе.
Язык имеет три стороны – звуковую,
лексическую и строевую, организующую. Последняя
оформляет и распределяет лексический языковой
материал по определенным рубрикам. Это и есть
грамматика, к которой относится «вся несобственно
звуковая и нелексическая организация языка,
представленная в его грамматических категориях,
грамматических
единицах
и
грамматических
формах»1. Иначе говоря, грамматика – это
существующие в языке правила образования
словесных форм, их соединения и порядка
расположения в составе предложения.
Мыслеобразование
и
коммуникация
осуществляются
посредством
предложения.
Предложение состоит из слов, для соединения
которых подбирается соответствующая форма. Этого
мало. Слова еще нужно соединить и определенным
образом расположить. Назначение грамматики как
средства
типизации
словесного
материала
Шведова Н.Ю. Грамматика // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. –
2-е изд. М., 1998. С. 113.
1
обусловливает ее деление на морфологию и
синтаксис.
Сущность грамматики в ее обобщающем
характере. Грамматика осуществляет стандартизацию,
типизацию языковых единиц. А.А. Реформатский
приводит удачную аналогию с кирпичом. Для
математика кирпич важен только как геометрическая
фигура. Ему не нужны другие характеристики
кирпича. Грамматиста в слове интересует не
конкретное лексическое значение, а общее для целого
ряда слов значение грамматическое. С точки зрения
лексики вода и луна не имеют ничего общего, но для
грамматики они неразличимы, т.к. она «видит» лишь
своё, а именно – ж.р., ед.ч., и.п.
Лексика тоже обобщает. Ведь слово называет не
отдельную вещь или абстрактное понятие, а целый
класс вещей и понятий. Столом называется любой
предназначенный для работы или еды предмет,
удовлетворяющий следующим признакам: наличие
опоры (ножки или ножек) и твердой плоской
поверхности. Слово, однако, всегда связано с
конкретным фрагментом физической или мыслимой
действительности. Грамматика абстрагируется от
конкретного
лексического
содержания
слов,
объединяя их в классы на основании общности
формальных признаков.
Составляя предложение, лексику мы выбираем, а
грамматику нет. Грамматика носит облигаторный
(обязательный) характер. Она предписывает человеку
то, что он должен сделать со словами, чтобы его
поняли и не осмеяли. Говорящий на русском языке
обязан сообщить о роде, числе и падеже
существительного и прилагательного, о времени виде
и наклонении глагола: Ночевала тучка золотая.
Говорящий по-английски не указывает род
существительного
и
прилагательного.
Если
существительное семантически одушевленное, род
прилагательного не меняется – white man и white
woman.
Американский лингвист и культуролог Э. Сепир
показал, что грамматика индейского языка нутка1
«вынуждает говорящего каждый раз, когда он
упоминает кого-либо или обращается к кому-либо,
указывать, является ли это лицо левшой, лысым,
низкорослым, обладает ли оно астигматизмом и
большим аппетитом»2. Язык заставляет индейца нутка
упоминать данные свойства в любом случае,
независимо от того, считает ли он эту информацию
необходимой или нет. Например, к слову
прибавляется бессодержательный элемент tcHa,
который в основном значении используется для
обозначения левшей.
Содержательность
грамматики
хорошо
демонстрирует фраза Л.В. Щербы: Глокая куздра
штеко будланула бокра и курдячит бокренка.
Грамматические значения можно изолировать от
лексики. Мы все равно многое «понимаем»: некая
куздра совершила какое-то действие по отношению к
некоему бокру и нечто делает с его детенышем. Эта
информация извлекается из узнавания членов
Индейцы нутка живут на канадском острове Ванкувер.
Сепир
Э.
Избранные
труды
по
языкознанию
http://www.classes.ru/grammar/145.Sepir/source/worddocuments/_26.htm.
1
2
и
культурологи
//
предложения,
частей
речи,
вида
глагола,
одушевленности бокра и бокренка. Ср. Сильный
ветер мощно швырнул пень (а не * пня) и ломает
опенок (а не * опенка).
Язык
не
всегда
адекватно
отражает
действительность. Он фиксирует не реальные
свойства предметов, признаков, процессов, а их
отражение в сознании. Бег в реальности – процесс, а в
грамматике – предмет, белизна – соответственно
признак и предмет. Покойник – грамматически
одушевленное существительное (это видно и по
внутренней форме слова: покойник – это тот, кто
упокоился). Труп – семантически и грамматически
неодушевленное
существительное.
Кроме
грамматической разницы, эти два слова различаются
семантически. Слово покойник употребляется только
по отношению к людям.
В языке сохраняются культурные реалии и
рудименты
сознания
прошлых
эпох.
В
индоевропейском языке наиболее значимые предметы
и явления оформлялись мужским родом, менее
значимые – женским, а совсем незначительные –
средним (ср. мужчина – женщина – дитя; дух – душа
– тело).
§
2.
Грамматическая
категория.
Грамматическое
значение.
Грамматическая
форма.
Основной
единицей
грамматики
является
грамматическая категория. Слово категория
обозначает родовое (общее) понятие по отношению к
видовым (частным) понятиям. Например, имя собака
будет категорией по отношению к названиям
конкретных пород – овчарка, терьер, такса.
Категория объединяет разные виды одного и того же.
Грамматическая
категория
объединяет
грамматические
формы
с
однородным
грамматическим
значением.
Совокупность
однородных и противопоставленных друг другу
грамматических форм конкретного языка называют
парадигмой. Например, грамматическая категория
(парадигма) падежа в современном русском языке
состоит из шести форм с грамматическими
значениями именительного, родительного и т.д.
падежей; грамматическая категория падежа в
английском языке включает две формы –
именительный и притяжательный (родительного со
значением принадлежности) падежи.
Грамматические
категории
делятся
на
морфологические и синтаксические. Различают
четыре типа, первые два из которых принадлежат к
морфологии, вторые – к синтаксису.
1) Грамматические категории слов объединяют
лексически разные слова в типы (части речи).
2) Грамматические категории словесных форм
объединяют ряды слов на основании сходства
видоизменения слов (формы словоизменения внутри
частей речи).
3)
Грамматические
категории
словесных
позиций объединяют слова на основании того, что
они занимают одну и ту же позицию в предложении
(члены предложения).
4)
Грамматические
категории
словесных
конструкций выделяются на основе их общего
строения и функции (словосочетания и предложения).
Грамматическое значение – обобщенное
значение, присущее целому ряду слов или
синтаксических конструкций и выражающееся
регулярными
(стандартными)
средствами.
Грамматические
значения
соответственно
грамматическим
категориям
бывают
морфологические и синтаксические.
В слове грамматические значения является
обязательным дополнением к лексическому. Различия
между ними в следующем:
а) лексическое значение присуще конкретному
слову, грамматическое – ряду слов.
б) лексическое значение связано с реалиями –
предметами, признаками, процессами, состояниями и
т.п. Грамматическое значение указывает на 1)
отношения между предметами и явлениями (род,
число, падеж); 2) на отношение содержания
высказывания к действительности (наклонение,
время, лицо); 3) на отношение говорящего к
высказыванию (повествование, вопрос, побуждение, а
также субъективных оценок – уверенность /
неуверенность,
категоричность
/
предположительность) .
в) лексическое значение всегда содержательно. В
каком-то смысле исключение составляют слова с
опустошенным лексическим значением. Их называют
десемантизированными. Слово девушка определяет
представительниц женского пола в возрасте
приблизительно 15-25 лет, а как обращение
используется по отношению к гораздо более зрелым
продавщицам, кондукторам, кассиршам и т.п. В
данном случае слово девушка обозначает не возраст, а
указывает на профессиональный статус адресата.
Грамматическое
значение
бывает
чисто
формальным, т.е. не имеющим прототипа в самой
действительности. Например, род неодушевленных
существительных – ручей – река – озеро; исп. el
mundo ‘мир’, фр. le choux ‘капуста’ (м.р.); средний род
одушевленных существительных – русск. чадо, дитя;
болг. момче ‘мальчик’, момиче ‘девочка’, куче
‘собака’; нем. das Mädchen ‘девочка’. Аналогом
формальных грамматических значений являются
слова с пустыми денотатами1 (леший, Атлантида и
т.п.).
Грамматическая форма – внешняя (формальная)
сторона языкового знака, в которой выражается
определенное
грамматическое
значение.
Грамматическая
форма
–
представитель
грамматической парадигмы. Если в языке есть некая
грамматическая категория, то имя всегда будет иметь
ту или иную грамматическую форму. При описании
языковых
фактов
обычно
так
и
говорят:
существительное в форме родительного падежа,
глагол в форме изъявительного наклонения и т.п.
Грамматическая форма – единство грамматического
значения и материальных средств его выражения.
1
Денотат – отраженный в сознании класс предметов, называемый данным словом.
Грамматическое значение может быть выражено
двумя способами –синтетически (внутри слова) и
аналитически (за пределами слова). В рамках
каждого способа существуют различные средства
выражения грамматических значений.
Синтетические
средства
выражения
грамматических значений.
1. Аффиксация (флексия, суффикс, приставка
видовой пары1): мама (и.п.) – мамы (р.п.); бежать
(инфинитив) – бежал (прошед. время); делал (несов.
вид) – сделал (сов. вид).
2. Ударение – рýки (и.п., мн. ч.) – рукú (р.п., ед.
ч.).
3. Чередование в корне (внутренняя флексия):
собирать (несов. вид) – собрать (сов. вид); нем. lesen
‘читать’ – las ‘читал’.
4. Редупликация – удвоение корня. В русском
языке как грамматическое средство не используется
(в словах типа синий-синий редупликация является
семантическим средством). В малайском языке orang
‘человек’ – oran-orang ‘люди’ (полная редупликация);
частичная редупликация – тагальск. mabuting
‘хорошо’ mabuting-buting ‘очень хорошо’.
5. супплетивизм – образование форм слова от
другой основы: я – мне; хорошо – лучше; нем. gut
‘хороший’ – besser ‘лучше’ – beste ‘лучший’.
Грамматические значения могут выражаться
несколькими средствами. В образовании перфектной
формы древнегреч. τέτροφα ‘покормил’ от τρέφο
‘кормлю’ участвуют сразу четыре средства: неполное
1
Другие приставки являются словообразовательными.
повторение основы τέ-, флексия -α, ударение и
чередование в корне – τρέφ / τροφ.
Аналитические
средства
выражения
грамматических значений.
1. Собственно аналитические средства –
специальные
грамматические
средства
для
образования аналитических форм: учить – буду
читать (буд. время); быстрый (положительная
степень) – более быстрый (сравнительная степень) –
самый быстрый (превосходная степень).
2.
Средство
синтаксических
связей
–
грамматические
значения
слова
определяется
грамматическими значениями другого слова. Для
несклоняемых слов русского языка это единственное
средство выражения их грамматического рода.
Несклоняемые
одушевленные
существительные
принадлежат, как правило, мужскому роду: забавный
кенгуру, зеленый какаду, веселый шимпанзе. Род
неодушевленных несклоняемых существительных
обычно определяется родовым словом: зловредная
цеце (муха), глубоководное Онтарио (озеро),
солнечный Сочи (город), незрелый киви (фрукт).
3. Служебные слова – грамматические значения
выражаются посредством предлогов, частиц или
значимым их отсутствием: шоссе блестит (и.п.) –
стоять у шоссе (р.п.) – подойти к шоссе (д.п.) –
выехать на шоссе (в.п.) – развернуться на шоссе
(п.п.); узнал (изъявительное наклонение) – узнал бы
(сослагательное наклонение).
4. Порядок слов – грамматические значения
определяются позицией слова в предложении. В
конструкции с омонимичными именительным и
винительным падежами первое место слова
осознается как его активная роль (субъект), а второе –
как пассивная (объект): Лошадь видит мышь (лошадь
– и.п., подлежащее; мышь – в.п., дополнение) – Мышь
видит лошадь (мышь – и.п., подлежащее лошадь –
в.п., дополнение).
5. Интонация – выражение грамматических
значений определенным интонационным рисунком.
↓Деньги пошли на телефон: 1) с логическим
ударением на слове деньги и паузой после него;
глагол
пошли
употреблен
в
изъявительном
наклонении; смысл фразы «Деньги истрачены на
приобретение телефона»; 2) при неакцентированном
интонационном рисунке глагол пошли употреблен в
повелительном наклонении; смысл фразы «На
телефон надо положить деньги».
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Что такое грамматика?
2. В чем разница между лексическим и
грамматическим значением?
3. Какие особенности имеет отражение
реальности в грамматике?
4. Какие средства выражения грамматических
значений вы знаете?
Лекция № 13. Морфология.
§ 1. Общее понятие о морфологии
§ 2. Классификация и характеристика частей речи
§ 1. Общее понятие о морфологии
Термин морфология в лингвистике имеет три
основных значения: 1) морфологический уровень
языка; 2) раздел науки о языке, в котором изучается
слово как часть речи; 3) номинация отдельного
издания.
Морфология
изучает
части
речи
–
грамматические, а не лексические категории. Иными
словами, части речи объединяются не на общности
лексических значений, а на грамматической основе. В
целом часть речи не испытывает влияния лексики.
Слова с одинаковым лексическим значением могут
принадлежать к разным частям речи: бегать – бег,
беглый – бегло. Но в отдельных группах слов
грамматика и лексика взаимодействуют таким
образом, что лексическое значение предопределяет
грамматические
признаки
слова.
Некоторые
собирательные
существительные
не
могут
образовывать
формы
множественного
числа
(молодежь, детвора, студенчество). Вещественные
существительные не имеют парных форм числа.
Слова консервы, опилки и т.п. относятся к
существительным,
имеющим
форму
только
множественное числа (pluralia tantum); молоко,
варенье
–
к
существительным,
имеющим
исключительно единственное число (singularia
tantum).
Внутри каждой части речи выделяются более
частные
грамматические
категории,
которые
составляют ее структуру. Частные грамматические
категории реализуются в грамматических формах с
определенным
грамматическим
значением.
Грамматические
значения
делятся
на
классифицирующие (постоянные) и перемененные
(непостоянные). Классифицирующие значения у слов
данного класса не изменяются. К таким признакам
относятся род, одушевленность / неодушевленность
существительных, переходность глаголов, разряд
прилагательных. По переменным признакам слово
изменяется, образуя свои формы: род, число, падеж
прилагательных; падеж и число существительных;
время, наклонение глагола.
Части речи делятся на знаменательные и
служебные. Знаменательные называют («знаменуют»)
или указывают (местоимения) на предметы, признаки,
процессы и количество. Служебные называют
отношения между ними, т.е. выполняют служебную
функцию. В русском языке выделяют следующие
знаменательные части речи: имена существительные,
прилагательные, числительные и местоимения;
глагол; наречие и слова категории состояния.
Служебные части речи включают предлоги, союзы,
частицы,
модальные
слова,
междометия
и
звукоподражания.
Соответствие частей речи и отдельных
морфологических категорий в разных языках
обманчиво. Инфинитив в русском и турецком языках
обладает разными синтаксическими свойствами. В
позиции дополнения турецкий инфинитив ведет себя
как имя, принимая требуемые глаголом падежные
окончания: yüzmek ‘плавать’; Yüzmegi (в.п.) severim
‘Плавать я-люблю’. В тюркских языках имя
склоняется по лицам, т.е. падежная парадигма
существительного включает лично-притяжательные
формы: венг. könyv ‘книга’, könyvem ‘моя книга’,
könyved ‘твоя книга’, könyve ‘его / её книга’.
Американский
лингвист
немецкого
происхождения Ф. Боас (1858-1942) обнаружил, что в
глаголе языка квакиютль1, помимо категорий времени
и вида, выражается также грамматическая категория
эвиденциальности
(засвидетельствованности).
Глагольный суффикс показывает, был ли говорящий
свидетелем описываемого глаголом действия, или
говорит
о
событии
с
чужих
слов.
В
близкородственном русскому языку болгарском это
наклонением
называется
пересказательным
(преисказното наклонение), или,
в современной
терминологии, свидетельскими и несвидетельскими
формами.
Несвидетельские
формы
передают
сообщение 1) со слов другого лица, 2) о событиях, в
достоверности которых говорящий сомневается или
свидетелем которых он не был.
В китайском языке, по С.Е. Яхонтову, четыре
вида: результативный, нейтральный, общий и
кратковременный. Результативный вид получается
путем присоединения служебной морфемы к основе
нейтрального вида. Морфемы результативного вида
восходят к полнозначным глаголам: -шан ‘подняться’
1
Язык североамериканских индейцев.
(на ‘брать’ > нашан ‘взять’); -ся ‘спускаться’ (цзо
‘сидеть’ > цзося ‘сесть’). Кратковременный вид
получается редупликацией формы общего вида: канькань
‘посмотреть’,
мо-мо
‘потереть’,
ку-ку
1
‘поплакать’ .
Часть речи –
предельно общие, наиболее
широкие
грамматические
категории,
характеризующиеся общими признаками. Что же это
за признаки?
§ 2. Классификация и характеристика частей
речи
Принципы классификации частей речи – это
критерии отбора, на основании которых слова
объединяются в классы. В русской грамматике
используются категориальный, морфологический,
синтаксический критерии. Основные категории языка
– предметность, признаковость, процессуальность,
количественность. Предметом для морфологии будет
то, что отвечает на вопрос что? Признак
определяется вопросами какой?, чей?, процесс –
вопросом что делать?, количество – вопросом
сколько?
Морфологический критерий основной в русском
языке. Части речи имеют унифицированную
парадигму, т.е. имеют общую
морфологических
значений. Синтаксический критерий проявляется в
том, что часть речи выполняет определенную
синтаксическую
функцию.
Однако
полного
параллелизма между частью речи и членом
1
Дегтярева В.И. Основы общей грамматики. Ростов, 1973. С. 130-131.
предложения нет. Член предложения может быть
выражен наиболее типичным морфологическим
образом. Тогда его называют морфологизованным.
Для существительного типично быть подлежащим и
дополнением, менее типично – определением.
Нетипично
выраженный
член
предложения
называется неморфологизованным.
В принципе рабочее определение части речи
можно ограничить тремя первыми признаками. Часть
речи – класс слов с общими категориальными и
грамматическими
значениями,
определяющими
типичные и нетипичные синтаксические функции
данных
слов.
Дополнительными
критериями
частеречной
принадлежности
являются
синтагматический (на основе грамматической
сочетаемости слов) и словообразовательный (на
основе сочетаемости морфем) принципы.
Принципы
классификации
обусловлены
свойствами языка. В английском языке ведущая роль
у синтаксического критерия; в китайском – у
синтаксического и интонационного.
В папуасском языке асмат (Новая Гвинея)
существительные делятся на классы, совсем не
похожие на европейские части речи. Здесь слова
группируются на основе сходства обозначаемых ими
предметов. Класс «стоящие, высокие и узкие
предметы» объединяет деревья и людей. Класс
«сидящие, высокие и широкие» – дома и женщин.
Не стоит думать, что лишь языки примитивных
народов
имеют
такую
фантастическую
классификацию. Дирбал не исключение, а как раз
наоборот, – правило. Классы имен в дирбале
демонстрируют универсальную базу человеческого
мышления, которое оперирует в принципе лишь
двумя способами категоризации – по сходству
предметов или по их смежности (временной или
пространственной). Ср. слово вода в предложении Не
доклад, а сплошная вода. Носителю дирбала,
наверное, показалось бы не менее странным, что речь
и вода называются одним именем.
Если вытянуть в ряд значения полисеманта или
словообразовательного
гнезда
какого-либо
европейского языка, картина получится не менее
причудливая. Например, нем. Grille ‘сверчок’,
‘причуда’ и ‘хандра’ > Grillenkranheit (букв.
«сверчковая болезнь») ‘ипохондрия’1. Объясняется
связь сверчка, хандры и ипохондрии следующим
образом. Тот, кто замечает малейший шум, подобный
звуку сверчка, склонен из-за каждой мелочи впадать в
хандру и со временем становится ипохондриком.
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Что изучает морфология?
2. Охарактеризуйте принципы классификации
частей речи.
3. Сделайте морфологический разбор каждого
слова в данном предложении: Отговорила роща
золотая березовым веселым языком.
4. Назовите ведущие принципы классификации
частей речи в английском и китайском языках.
1
Греч. υποχονδρια букв. «часть тела ниже грудной кости».
Объясните, чем обусловлена разница с русским
языком.
5. На каком основании В.В. Виноградов выделял
в русском языке волюнтативное наклонение?
Лекция № 14. Синтаксис
§ 1. Общее понятие о синтаксическом строе
§ 2. Словосочетание
§ 3. Предложение
§ 1. Общее понятие о синтаксическом строе
Термин
синтаксис
(древнегреч.
σύνταξις
‘построение, порядок, составление’) употребляется в
трех значениях: 1) синтаксический строй языка; 2)
раздел языкознания; 3) номинация отдельного
издания.
Синтаксис языка – это правила сочетания слов и
построения предложений. В синтаксисе как разделе
лингвистики изучаются синтаксические связи,
структура и грамматическое значение словосочетаний
и предложений. В предложении завершается
образование коммуникативной единицы, поэтому
главный предмет синтаксиса – предложение.
Центральной единицей синтаксиса является простое
предложение как элементарная коммуникативная
структура. Макросинтаксис изучает сверхфразовые
единства – большие, чем предложение, фрагменты
текста.
Специальной
дисциплиной
является
лингвистика текста.
Как и морфология, синтаксис занимается словом,
которое рассматривается здесь как структурный
компонент словосочетания и член предложения.
Разница между словом морфологической и
синтаксической сторонами слова состоит в
следующем. Морфологические признаки слова
присущи ему и вне предложения, а синтаксические
реализуются только в предложении.
Синтаксис тесно связан с мышлением и
экстралингвистической
действительностью.
Универсальная логика человеческой мысли отражает
мир в языковой форме и получает в предложениях
языков разных типов национально-специфическую
окраску. Структура человеческой мысли имеет
субъектно-предикатный характер. Предмет речи
(субъект)
составляет
тему
высказывания
и
выражается подлежащим. Приписанный субъекту
признак называется предикатом и выражается
сказуемым. Без субъекта и предиката предложения
быть не может. Субъект есть даже в безличных
предложениях,
что
хорошо
обнаруживают
трансформации их логического содержания: Мне
холодно – Я испытываю холод; В лесу пахло грибами
– Грибы пахли в лесу; Светает – Свет озаряется
мир.
Синтаксис связан и с другими языковыми
уровнями – с морфологией, лексикой и фонетикой.
Можно сказать, что все уровни работают на
синтаксис, подготавливая для предложения свои
единицы.
На
синтаксическом
уровне
слова
приобретают свойства, необходимые для их
организации
в
коммуникативную
единицу.
Морфология придает словам соответствующую
форму. Форма слова – кирпичик предложения, его
минимальная строительная единица.
Слово в предложении становится семантикосинтаксической позицией – членом предложения.
Замещение позиций определяется правилами языка и
личными особенностями. Каждый говорящий обязан
использовать одну из общих для всех схем
предложения. Но то, каким лексическим материалом
он ее наполнит, зависит от конкретных особенностей
человека.
Фонетика участвует в общем деле построения
высказываний
своими
интонационными
конструкциями. Интонация – средство выражения
грамматической
категории
коммуникативности.
Интонация указывает на цель высказывания –
сообщить, спросить, побудить к действию. Кроме
того,
высказывание
любой
коммуникативной
направленности может сопровождаться выражением
эмоций.
Тогда
на
основную
интонацию
накладывается интонация восклицания. Чем больше
выражены грамматические отношения, тем меньшее
значение имеет интонация. При грамматической
неопределенности роль ее возрастает. Бывают случаи,
когда смысл фразы полностью зависим от интонации.
Лексический материал Деньги пришли на телефон
может быть оформлен в виде сообщения, просьбы и
вопроса.
§ 2. Словосочетание
Термин словосочетание не имеет однозначной
трактовки. В узком смысле словосочетание – это
минимум два знаменательных слова, свободно
связанных подчинительной связью. При таком
подходе не относятся к словосочетаниям предложнопадежные
конструкции
(одно
из
слов
незнаменательное – на дороге), сочетания слов на
основе сочинительной связи (синий и красный) и
фразеологизмы (несвободные сочетания слов – ворон
считать). В авторитетном «Лингвистическом
энциклопедическом
словаре»
подчинительные
словосочетания
делятся
на
свободные
и
несвободные1. В еще более широком понимании
словосочетанием признается и сочетание слов с
сочинительной связью2.
Критерием разграничения словосочетания и
сложного слова служит ударение: вялотекущая
шизофрения и шизофрения, вяло текущая вначале,
начала прогрессировать; англ. black-cock ‘тетерев’
(одно ударение), black cock ‘черный петух’ (два
ударения).
Словосочетание имеет двойственную, морфологосинтаксическую природу. Грамматическое значение
словосочетания – отношение между компонентами, а
средство выражения – частеречная принадлежность
компонентов. Например, грамматическое значение
словосочетания читать книгу – «действие и
предмет», средство выражения – глагол и
существительное в винительном падеже.
Лексики и морфологии недостаточно для
создания нормального словосочетания. Лексика не
видит аномальности словосочетания * мягкий
булочка, а для морфологии приемлемым будет *
волевая булочка. В словосочетании слова связываются
не только как лексические и морфологические
Лопатина Л.Е. Словосочетание // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.
Ярцева. – 2-е изд. М., 1998. С. 469.
2
Немченко В.Н. Введение в языкознание. М., 2008. С. 468.
1
единицы.
В
словосочетании
появляется
и
синтаксическая
особенность.
Между
словами
устанавливаются
синтаксические
смысловые
отношения, определяемые по вопросу и выражаемые
определенными синтаксическими конструкциями:
футбольный мяч и мяч для футбола – разное
строение,
обусловленное
разными
видами
синтаксической связи, но одинаковые смысловые
отношения.
Словосочетание
выполняет
номинативную
функцию. В расчлененной номинации понятие
обычно уточняется (рубашка – белая рубашка), но
бывает и наоборот (декабрь – зимний месяц).
Одно и то же понятие может передаваться в
разных языках по-разному – словом или
словосочетанием: венг. panaszkönyv ‘книга жалоб’;
англ. railway ‘железная дорога’; англ. motor ship
‘теплоход’; болг. писáлище ‘письменный стол’;
кататься на коньках – фр. patiner; кататься на
лыжах – нем. schlitschulaufen.
§ 3. Предложение.
Предложение – коммуникативная единица,
грамматически оформленная по законам данного
языка
и
выражающая
законченную
мысль.
Предложение – главная единица языка, т.к. выполняет
его основную функцию – коммуникативную. Кроме
коммуникативной
предложение
участвует
в
мыслеобразовании и номинации.
Предложение – форма субъектно-предикатного
типа мышления. В мышлении предложению
соответствует логическое соединение двух понятий –
суждение.
Двучленность
структуры
мысли
обусловливает двусоставность предложения. Сложная
структура предложения позволяет ему номинировать
не частный фрагмент действительности, а целую
ситуацию,
событие.
Даже
односоставные
предложения описывают ситуацию, а не отдельные
предметы и процессы: Ночь. Улица. Фонарь. Аптека
(А. Блок). Содержание подобных предложений всегда
включает подразумеваемый смысловой компонент
«здесь и сейчас» происходит (или «там и тогда»
происходило)
определенное
событие
(или
переживается определенное состояние): Вечерело; Его
лихорадит.
Данные
компоненты
отражают
важнейшую
особенность
предложения
–
предикативность.
Под предикативностью понимают отнесенность
информации предложения к действительности через
специальные языковые средства. Они позволяют
представить событие как реальное или нереальное, а
реальное событие отнести к одному из временных
планов – прошлому, настоящему или будущему.
Иначе говоря, средством выражения предикативности
являются наклонение и время. Данное понимание
предикативности представлено в работах академика
В.В. Виноградова (1895-1969).
Более узкая трактовка предикативности видит в
ней свойство сказуемого связываться с подлежащим.
Предикативность в этой концепции рассматривается
как отношение бытийного признака (сказуемого) к
грамматически
независимому
предмету
(подлежащему). В этой концепции соотнесенность
предложения с действительностью называется
модальностью.
Предикация – приписывание предикативного
признака субъекту. Предикация всегда совершается
определенным образом. Предикат мыслится как
реальный, возможный или желательный признак, а
если реальный, то в каком-то временном плане.
Конкретный способ предикации и есть модальность.
Кроме
объективного
указания
на
время,
высказывание может осложняться субъективным
выражением отношения его автора к обозначаемой
ситуации. Поэтому следует различать объективную и
субъективную модальность.
Объективной модальности не может не быть, т.к.
говорящий обязан выразить отношение высказывания
к действительности. Субъективная – выражается
далеко не всегда. Говорящему по-русски необходимо
указать, является событие реальным (изъявительное
наклонение), желательным (повелительное) или
возможным (сослагательное). Для реального события
еще нужно сообщить: было оно в прошлом, есть в
настоящем или произойдет в будущем. Точки зрения
на событие гораздо разнообразнее трех русских
наклонений. В нахских языках1 10 наклонений:
изъявительное,
повелительное,
безотлагательноповелительное,
желательное,
просительножелательное,
категорически-повелительное,
понудительное,
сослагательное,
потенциальное,
1
Нахские языки – ветвь нахско-дагестанской семьи (чеченский, ингушский языки).
неопределенное1. То, что по-русски выражается
лексически (чтобы сделал! немедленно извинись!
пожалуйста, помоги) или инфинитивом (всем
оставаться на местах) в дагестанских языках имеет
регулярные грамматические показатели.
Субъективная модальность выражает отношение
говорящего к действительности и реализуется
посредством
модальных
слов:
наверное
(неуверенность),
конечно
(уверенность),
к
сожалению, к счастью и т.п.
Помимо предикативности и модальности,
грамматической категорией предложения является
коммуникативность,
под
которой
понимают
информацию о завершении одного речевого акта.
Выражается коммуникативность особой интонацией –
интонацией конца предложения.
Через предложение проходит граница языка и
речи. З.Д. Попова вслед за другими авторами считает,
что элементарное сложное предложение (т.е.
состоящее из двух простых) – единица языка, а все
остальные сложные предложения – свободно
конструируемые единицы речи (текста): «В системе
языка наличествуют только двухкомпонентные
построения, имеющие достаточно определенную
структуру, так называемые элементарные сложные
предложения. Части таких предложений находятся в
конкретных логико-семантических отношениях, для
выражения
которых
наработаны
конкретные
языковые средства, их репрезентирующие. <…> Все
Реферовская Е.А. Наклонение // Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева.
– 2-е изд. М., 1998. С. 321.
1
другие комбинации простых частей в сложные
предложения относятся к синтаксису текста…»1.
Предложение (языка) – модель построения
конкретных речевых актов. Реализованное в речи
предложение называется высказыванием (фразой). По
модели одного предложения можно построить
потенциально бесконечное количество высказываний:
Дети идут в школу. Птицы улетают на юг.
Студенты опаздывают на занятия и т.п.
Вопросы и задания для самоконтроля:
1. Опишите в целом предмет изучения
синтаксиса.
2. Какие точки зрения высказываются по поводу
словосочетания?
3. В рамках узкого понимания термина
«словосочетание»
среди
данных
языковых
конструкций укажите словосочетания: белая ворона,
отличная погода, очень хороший ответ, утром
подморозило, в столе.
4. Назовите и охарактеризуйте грамматические
категории предложения.
5. Что такое субъективная модальность?
6. Через какую единицу проходит граница между
предложением и речью?
Попова З.Д. Синтаксическая система русского языка в свете теории синтаксических концептов. Воронеж,
2009. С. 164.
1
Лекция №. Теории лексического значения
§ 1. Теории лексического значения
§ 2. Современные представления о семантике
слова
§ 1. Теории лексического значения
В рамках лингвистических и лингвофилософских
теорий создано множество моделей лексического
значения. Каждая из них, подчеркивая какую-либо
аспект слова, не обладает исчерпывающей полнотой.
Концепции описывают разные стороны семантики и
могут быть как противоположными друг другу, так и
взаимодополняющими.
Существует
более
20
концепций лексического значения. Их можно
расклассифицировать по следующим группам –
денотативные, коммуникативные и структуралисткие.
Денотативные и структуралисткие теории
объединяются на основе объективного компонента
семантики, абстрагированной от прагматических,
субъективных факторов употребления слова.
Денотативные теории:
1) предметная теория называет лексическим
значением сам предмет, обозначаемый словом.
Именно так овладевают языком дети. им показывают
предмет и называют его. Но на абстрактные понятия
нельзя указать. Если бы лексическое значение
сводилось к предметной отнесенности слов, слепые
люди вообще бы не могли овладеть языком. В рамках
этой концепции невозможно объяснить значение
абстрактных понятий.
2) Понятийная теория считает лексическим
значением обозначамеое словом понятие. Однако в
слове, помимо логического содержания, отражаются
субъективные переживания, которые понятийная
теория описать не в состоянии. Эмоциональные
компоненты значения, представляющие специфичночеловеческую сторону знака, логика просто не видит.
Старик, старичок, старикашка, старец – понятие
одно, но значения разные. Понятия раскрываются в
энциклопедических словарях, значения – в толковых.
Понятия описывают специалисты конкретных наук и
сфер
человеческой
деятельности,
толкование
значений составляют лингвисты.
4)
Концепция
отображения
раскрывает
психофизиологический механизм возникновения
значения в сознании. В сознании устанавливается
связь между предметом и его названием. В результате
обобщающей работы сознания формируется ядро
значения, т.е. минимальное значение. Эта концепция
объединяет все три: от физического созерцания к
абстракции в сознании и к использованию на
практике. Лексическое значение – неразрывная связь
звуковой оболочки слова и обобщенного отображения
предмета в сознании.
Структуралистские теории
3) полевая концепция семантики слова выделяет
ядро и периферию лексического значения. (И.А.
Стернин).
4) концепция макро- и микрокомпонентной
структуры значения. В рамках ее разработана
типология ядерных и периферийных сем, введен
термин семная семасиология (И.А. Стернин).
5) Значение как отражение. Сейчас используется
и
термин
субстанциональная
концепция.
В
субстанциональной концепции значение понимается
как закрепленный за определенным звуковым
комплексом результат отражения действительности.
Языковое значение субстанционализмом понимается
как мыслительное образование, которое является
одновременно
результатом
отражения
действительности в человеческом сознании и
установления внутрисистемных отношений между
словами. Субстанционализм является наиболее
характерной для советского языкознания трактовкой
значения. Смирницкий определяет значение так:
«Значение слова есть известное отображение
предмета, явления или отношения в сознании (или
аналогичное по своему характеру психическое
образование, конструированное из отдельных
элементов действительности), входящее в структуру
слова в качестве так называемой внутренней его
стороны, по отношению к которой звучание слова
выступает как материальная оболочка, необходимая
не только для выражения значения и для сообщения
его другим людям, но и для самого его
возникновения,
существования
и
развития»
(Смирницкий, 1955: 89).
К
концепции
значения
как
отражения
приближается понимание значения слова как
инварианта информации. Инвариантная концепция
предполагает, что существует предельно обобщенное
значение слова, которое реализуется в своих
конкретных вариантах. В инвариантной концепции
есть противоречие. Задача коммуникации требует,
чтобы инвариантное значение реально существовало.
Иначе говорящие не будут понимать, о каком
предмете идет речь. Однако в речи наблюдается
бесконечное семантическое варьирование значения, и
тем не менее понимание не пропадает.
Преодолеть этот парадокс призвана замена
инварианта понятием
прототипного значения.
Значение в этой концепции не жестко очерченный
инвариант, а семантический континуум ядернополевого характера. Прототип – семантическое ядро
значения. В него входят самые существенные и
наиболее типичные признаки представителя данного
класса. Прототипы: поэт – Пушкин, фрукт – яблоко,
птица – воробей. Прототип птицы включает признак
«летает», поэтому страусы и пингвины окажутся на
периферии понятия «птица».
Коммуникативные теории
Проблема значения слова долгое время сводилась
к описанию внутрисистемных отношений. Лишь к
середине ХХ в. стало понятно: чтобы понимать
сказанное, недостаточно знать значения слов и других
языковых единиц. Звуковой комплекс имеет два вида
связи – с мыслью (значение) и вещью (референция).
Возникли два раздела семантики – теория значения и
теория референции. Первая изучает внутрисистемный
смысл слова. Вторая – связи языка с внешней
действительностью.
6) Согласно прагматической (инструментальной)
концепции, значение слова определяется контекстом
и ситуацией употребления: Белая береза под моим
окном (конкретное дерево); Береза распространена в
средней полосе России (береза вообще); Береза
хорошо горит (березовые дрова); Грибник присел на
березу (ствол упавшей березы); Воробей сел на березу
(ветка березы). Автор этой теории философ Л.
Витгенштейн (1889-1951) говорил: «Не спрашивайте
меня, что значит слово, спросите лучше, как оно
употребляется»1. Он сформулировал свою позицию в
свойственной ему категорично-афористичной манере:
«…Значение слова есть его употребление в языке»2.
Прагматическуая концепция, ставящая слово в
зависимость от говорящего, доказывает слабую
версию «концепции» Шалтая-Болтая, утвердавшего,
что он является хозяином слова.
Вариацией прагматической концепции является
контекстная теория, которая в формулировке Н.Д.
Арутюновой звучит так: «…Предложение имеет
смысл, значение же слов производно от смысла
предложения».
7)
интегральная
концепция
лексического
значения, предполагает, что значение в конкретном
речевом употреблении реализуется своей частью –
актуальном смысле (И.А. Стернин).
8) Исследователь А.Ф. Лосева Х. Кусе предлагает
для его оригинальной теории инвариантности термин
1
Арутюнова
Н.Д.
Предложение
и
его
смысл.
М.,
//
http://www.classes.ru/grammar/168.Arutyunova/source/worddocuments/_5.htm (глава первая «Пропозиция и
глаголы пропозиционального отношения»).
2
Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХVI.
Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 97.
семантика интерпретации1. В ранних работах А.Ф.
Лосева («Философия имени», 1927; «Диалектика
мифа», 1930) значение рассматривается как
разворачивающийся в речи семантический узел.
Поздний Лосев («Языковая структура», 1983)
рассматривает
инвариантные значения слов и
грамматических категорий как обобществленные
интерпретации мира. Используя язык, говорящий в
силу
коммуникативной
необходимости
присоединяется к данным интерпретациям.
§ 2. Современные представления о семантике
слова
В современной лингвистике общепринятая
концепция лексического значения исходит из
представлений о его многослойности (концепция
«слоеного пирога»). По Ю.Д. Апресяну, семантика
слова может состоять из пяти частей – ассерция,
пресуппозиция, модальная рамка, рамка наблюдения
и мотивировка. Ни одна из них не является
обязательной. По мнению А.Д. Шмелева, в семантику
включается и коннотация: пособник = сотрудник,
союзник (ассерция) + неодобрение (коннотация)2.
Коннотация (или ассоциация, по Апресяну) –
образные представления, связанные с объектом,
обозначаемым данным словом: лиса – хитрость,
свинья – нечистоплотность, наглость. По Апресяну,
коннотации становятся частью семантики слова в его
1
Куссе Х. Семантика интерпретации А.Ф. Лосева и семантические теории в XX веке //
http://vestnik.mstu.edu.ru/v13_2_n39/articles/09_kusse.pdf.
2
Зализняк Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М., 2006. С. 207.
переносных значениях: осел ‘тупой и упрямый’, ишак
‘трудяга’ (труженик + неодовольство результатом
труда).
Ассерция – часть значения, которая подвергается
отрицанию. Денег Ваня так и не нашел означает
следующее: в течение какого времени Ваня искал
деньги (пресуппозиция); отрицается наличие у Вани
денег (ассерция).
Пресуппозиция – не поддающийся отрицанию
компонент семантики. Ч. Филлмор (р. 1929) выделил
в значении две части: собственно значение и
пресуппозицию.
Пресуппозиция
определяется
молчаливым соглашением участников конвенции и не
может быть оспорена. Она входит в семантику как
само собой разумеющееся и не нуждающееся в
обосновании. Методическим приемом выявления
пресуппозитивного
компонента
является
употребление языковой единицы в отрицательной
конструкции. Отрицанию подвергается ассертивный
(утвердительный) компонент семантики, но не
пресуппозитивный.
Значение
слова
холостяк
‘взрослый мужчина, никогда не состоявший в браке’,
При отрицании «Иван – не холостяк» не отрицается,
что Иван – мужчина и что он взрослый. Отрицается
только то, что он состоит в браке. Значит, семы
“мужчина” и “взрослый” входят в пресуппозицию, а
ассерцией является ‘не состоящий в браке’.
Рамка наблюдателя – та часть значения лексемы,
где фиксируется положение наблюдателя по
отношению к реальным актантам ситуации.
Тривиальный наблюдатель присутствует всегда и не
нуждается в особом упоминании. Предложение Грачи
прилетели подразумевает, что есть некто, кто видит
эту ситуацию. Нетривиальной фигура наблюдателя
становится тогда, когда она входит в значении
отдельной языковой единицы, а не принадлежит
высказыванию в целом. Следует различать внешнего
и внутреннего наблюдателя. Внешний смотрит на
ситуацию со стороны. Внутренний – тот, который
мыслится говорящим как действующее лицо
ситуации. Ю.Д. Апресян называет его фиктивным
актантом. Фиктивным, потому ему не соответствует
никакой переменной в толковании лексемы. По
склону вилась козья тропа – внешний наблюдатель.
Дорога все время виляла из стороны в сторону –
внутренний наблюдатель.
Ср. У реки дорога кончалась – У реки дорога
кончилась.
Модальная рамка – часть значения, в которой
зафиксирована
оценка
говорящего
(реже
–
слушающего). Модальной рамки нет у большинства
предметных слов, назвапний простых действий,
процессов и свойств. Она характрена для оценочных
слов, модальных наречий, усилительнывх частиц:
Угораздило же его это сказать. – Х что-то сказал
(ассерция); говорящий не понимает, как получилось,
что Х это сказал, т.к. очевидно, что это не выгодно
ему самому или его сторонникам.
Мотивировка – часть значения, в которой
объясняется, зачем было предпринято названное
словом действие. Обещать – говорящий хочет, чтобы
ему поверили; обязываться – говорящий хочет, чтобы
окружающие знали, что он берет на себя долг; сулить
– говорящий хочет, чтобы адресат ему поверил и
сделал чьто-то выгодное для него в обмен на
обещанное.
Общее
значение
складывается
из
пресуппозиционной и импликативной (ассертивной)
компонентов. Кроме того, значение включает
семантические
оттенки,
стилистически
и
эмоционально экспрессивные элементы.
Лекция № 9. Языкознание в древности
§ 1. Индийская лингвистическая традиция
§ 2. Китайская лингвистическая традиция
§ 3. Античная лингвистическая традиция
Не все великие цивилизации древности создали
языковедческие традиции. У египтян, например, нет
теории языка. Однако на основании структуры
египетского письма понятно, что они четко
осознавали значимые элементы речи. До нас дошли
перечни графических элементов с их толкованиями.
Древнейший из них – «Рамессейский ономастикон»
(ок. ХVII в. до Р.Х.). Более развитой была шумерская
и вавилонская протолингвистика, давшая образцы
первых словарей-тезаурусов. Они включала знаки,
систематизированные по тематическим группам –
профессии, животные, камни, растения. Рядом со
знаками была дана их шумерская транскрипция. Со II
тыс. до Р.Х. эти перечни стали
двуязычными
(шумеро-аккадские), а за пределами Месопотамии и
многоязычными.
Предлингвистические знания были обусловлены
практическими нуждами, которые включали три
проблемы: 1) создание письменных семиотических
систем (протоалфавитов); 2) отбор текстов для
формирования и трансляции норм речевой культуры;
3) кодификация письменной речи (систематизация
текстов и создание словарей).
Причины появления лингвистического описания
языка: 1) толкование архаичных, как правило,
сакральных текстов; 2) распространение языка и
культуры в иноязычных регионах (теоретическое
осмысление языка с целью преподвания его
иностранцам;
3)
сохранение
и
трансляция
собственной языковой и культурной традиции; 4) для
нужд поэзии (инвентарь рифм, ритм, слог, ударение,
интонация, синонимические ряды).
§ 1. Индийская лингвистическая традиция
Старейшей лингвистической традицией считается
индийская. Многие индийские авторы известны лишь
по именам. Работы их, написанные на пальмовых
листьях (юг) и бересте (север), быстро погибали.
Кроме того, индийская культурная традиция не
поощряла запись текстов. Письмена считались даром
богов,
и
использовать
их
могли
лишь
привилегированные касты, прежде всего брахманы.
Первыми образцами лингвистических трудов были
лингвистические комментарии (глоссы) к архаичным
словам священных текстов «Ригведы»1. Затем
появились этимологические работы, сложившиеся в
целую дисциплину – нирукту. Примерный перевод
этого слова – ‘этимология’. Нирукта выясняла, к
какому божеству относится данный текст, чтобы
правильно его использовать в религиозном ритуале.
Параллельно составлялись ассоциативные ряды слов
(нигханту), важных для толкования «Ригведы».
Самые древние нигханту приписываются Яске.
Списки слов интересны не столько научной стороной,
сколько мировоззрением индийцев. Так, богине Речи
Яска приписывает 75 имен, а сама она возводится в
«Ригведа» (ок. 10 в. до н.э.) – собрание гимнов, преимущественно религиозных; наиболее значительная
часть вед (санкр. веда ‘знание’), куда входят также Самаведа, Яджурведа, Ахтарваведа.
1
«космический принцип», «всеобщую жизненную
силу». К категории «вода» относятся не только
жидкости (мед, молоко, вино), но и всё изменчивое –
слава, успех, прошедшее и будущее. Нигханту
отражают индийскую модель мира. Первый ряд слов
– 21 синоним к слову земля; второй ряд – 15
обозначений «богатства» земли – золота. Затем идут
16 слов, связанных с надземным пространством
(эфир, пути богов). Наконец, следуют синонимы для
неба (один из них – твердь).
Яске известно понятие падежа, двойственного и
множественного числа, хотя последнее в парадигму
имени им не включено. Исследователи считают, что
осознание падежной системы произошло в результате
повторения имени бога в различной грамматической
форме для более эффективного проведения ритуала.
Яска утверждает, что овладение наукой самоценно,
т.к. знание священно. О предшественниках Яски
ничего не известно. Их не принято было называть.
Обычная для индийской науки «научная» ссылка – iti
brāhmanam ‘так (гласят) брахманы’.
Знает Яска и принципы словопроизводства. А вот
упоминания о фонетике у него нет, в то время как к
середине I тыс. до н.э. описание фонетической
стороны
языка
достигло
высокого
уровня.
Зафиксированы эти знания были только в середине I
тыс. н.э. в пратишакьях – пособиях для чтения вед.
Архаичные
сакральные
тексты
требовали
правильного произнесения, поэтому фонетика была
разработана чрезвычайно тщательно. Уместно
вспомнить, что индийский алфавит является
уникальным. Он единственный в мире алфавит, где
буквы следуют не произвольно, а в соответствии с
почти безукоризненной классификацией фонем.
Обычно первым известным науке лингвистом
называют Пáнини. Панини и Яска не упоминают друг
друга, из чего некоторые делают вывод, что они были
современниками. Пании жил на севере Индии, в
государстве Гандхара, приблизительно в VI-II вв. до
Р.Х. Он определенно родился после VII в. По
отдельным замечаниям его труда ясно, что Панини не
имел достоверных сведений о Греции эпохи
Александра Македонского (356-323). Из этого
заключают, что Панини умер до III века.
Панини жил в Таксиле – городе с богатыми
языковедческими традициями. Северная школа
древнеиндийского
языкознания,
выдающимся
представителем которой он является, задолго до ХХ
в. сформулировала и решала проблемы, актуальные
для
современной
структурной
лингвистики
порождающей грамматики, семиотики, логики.
Панини составил первую нормативную грамматику
санскрита (samskrta ‘обработанный’) – «Аштадхьяи»
(«Восьмикнижие»).
Панини
рассматривает
древнеиндийский язык на среднем этапе его развития.
Это постведийский язык, но еще не классический
санскрит поздней античности.
Панини кратко сформулировал 3959 правил
(сутр1), точно и полно описывающих строй
морфологически самого богатого из всех языков
мира. Характер описания строго синхронический, что
1
Сутра (санкр. sutra ‘нить’) – простое предложение текста; иногда сутрой называется и весь текст.
обусловлено древнеиндийским представлением о
вечности и неизменности языка и его элементов,
каждый из которых признается отдельной сущностью.
Именно данным мировоззрением объясняется
несколько странное для европейского ученого
неразличение словоизменения и словообразования.
Изменение окончания для индийского грамматиста
означает создание нового слова. В категориальном
аппарате Панини находим такие понятия, как фонема,
морфема, корень, суффикс, части речи. Сделанное
Панини описание настолько совершенно, что древние
индусы считали его труд результатом божественного
вмешательства.
При значительной теоретической значимости
работа Панини имела прежде всего практическую
цель
–
научить
брахманов
нормативному
употреблению санскрита и созданию текстов на нем.
Отталкиваясь от коммуникативного замысла, т.е. от
смысла, человек с помощью предписанных операций
над словами должен получить на выходе осмысленное
высказывание.
Первоначальным
структурным
элементом предложения избираются звуки, которые
рассматриваются
как
божественная
данность.
Специально фонетику Панин не рассматривает.
Предполагается, что она уже предварительно изучена
Из богоданных и не имеющих значения звуков
структурируются осмысленные единицы. Из фонем
складываются морфемы, из морфем – слова, из слов –
предложения. А.В. Вдовиченко замечает, что это
«своего рода структурализм, доведенный до своего
логического финала, – лингвистическая работа
производится почти исключительно над тем, что
наличествует в качестве осязаемой данности, т.е. над
предметным элементом языка в виде звуков и
состоящих из них морфем»1. Заметно, что идеи
влиятельного
современного
направления
в
лингвистике – генеративной грамматики Н. Хомского
– во многом повторяют первый шаг науки о языке.
В.М. Алпатов даже полагает, что именно Панини
принадлежит честь первого генеративиста2.
Панини
изобретает
систему
метазыковых
символов, что дает значительную экономию
описательных средств. Вероятно, стремление к
предельной
экономии
натолкнуло
его
на
удивительное для того времени использование
нулевых морфем. Высказывается предположение, что
именно постулирование нулевых морфем подсказало
величайшее открытие индийских математиков,
сделанное спустя около 1000 лет после Панини, –
открытие нуля. Не случайно в школе Панини
сложился афоризм: «Ученый радуется экономии
половины моры3 не меньше, чем рождению сына»4.
Специалисты
отмечают
непревзоденность
«Грамматики» Панини, отдавая ему пальму
первенства среди лингвистов всех времен: «Создание
приблизительно в V в. до н.э. «Восьмикнижия»
Панини, одного из самых полных и строгих описаний
языка (включая и современные), во многом, поВдовиченко А.В. Расставание с «языком»: Критическая ретроспектива лингвистического знания. М., 2009.
С. 22.
2
Алпатов В.М. История лингвистических учений. М., 2001. С. 323.
3
Мора (лат. mora ‘промежуток времени, пауза’) – в античной теории стихосложения продолжительность
звучания краткого слога, наименьшая единица счёта времени в стихе.
4
Катенина Т.Е., Рудой В.И. Лингвистические знания в Древней Индии // История лингвистических учений.
Древний мир. Л., 1980. С. 80.
1
видимому,
до
сих
пор
непревзойденного,
представялется чудом даже на фоне интенсивной
практической языковедческой и языкотворческой
работы, а также философских размышлений над
языком, отличавших брахманскую культуру»1.
Последующие
грамматисты
были
лишь
толкователями или последователями гениального
Панини. Среди них следуют упомянуть Катьяяну (III
в. до н.э.) и Патанджали (II-I вв. до н.э.). Первому
принадлежит «Варттика» (vārttika ‘дополнение к
сутрам’), второму – «Махабхашья» (mahābhāšya
‘большое толкование’). Знаменитый Панини был
представителем школы бога Шивы. Считается, что
именно Шива сообщил ему принципы построения
«Восьмикнижия». Принадлежавший к школе Индры
Катьяяна не остановился перед возможностью
высказать ряд критических замечаний по поводу
алгоритмических операций «Восьмикнижия». А вот
Патанджали, о котором говорили, что он наполовину
был змеем, защищал алгоритм Панини всеми
способами, доходя до утверждений о непогрешимости
учителя.
Комментарии Катьяяны и Патанджали не только
создали возможность трансляции лингвистических
знаний следующим поколениям, но и вывели
грамматику за пределы жреческого сословия,
приобщив к знанию более широкие слои
привилегированных каст. Индийская традиция высоко
оценила Катьяяну и Патанджали, поставив их в один
Катенина Т.Е., Рудой В.И. Лингвистические знания в Древней Индии // История лингвистических учений.
Древний мир. Л., 1980. С. 73.
1
ряд с Панини. Ученые были названы «Троицей
мудрых».
На рубеже первого тысячелетия Индия испытала
глубокие государственные, религиозные и языковые
изменения, которые стали фактором формирования
новой индийской лингвистики.
§ 2. Китайская лингвистическая традиция
Классическое
китайское
языкознание
–
единственная лингвистическая традиция, созданная
на базе языка (изолирующего), принципиально
отличающегося по своему строю от европейских
(флективных). В силу данного обстоятельства,
китайская
лингвистика,
оказав
влияние
на
языкознание южно-восточных стран и Японии, почти
не оставила следа в европейской традиции, в отличие,
например, от индийского языкознания.
В древнем Китае существовала практика
толкования затруднительных слов – сюньгу
(схолиастика). Второй лингвистической дисциплиной
было изучение структуры и этимологии иероглифов,
третьей – фонология. Китайские ученые, занятые
поиском звуковых различий, почти
не изучали
физическую
сторону
звуков.
В
китайском
языкознании фонетика возникла значительно позже,
но достигла в нем наиболее значительных успехов.
Во время расцвета классической китайской
философии (V-III вв. до н.э.) специальных
языковедческих работ еще не было. В ее рамках
затрагивался лишь один вопрос – об отношении
имени (мин) к действительности (ши). Конфуций
учил, что связь между именем и предметом
органическая. Если имя исказить, начинается
беспорядок. Когда его спросили, чтобы он сделал,
будучи правителем государства, Конфуций сказал:
«Самое необходимое – это исправление имен».
Теорию «исправления имен» разделяла и
философская школа легистов. А философы-даосы
считали, что связь имени и предмета произвольная. В
III в. до н.э. Сюнь Куан объединил оба взгляда: слова
устанавливаются соглашением и закрепеляются
обычаем.
Изначально
нет
«правильных»
и
«неправильных» названий. Все они даны люди по
договоренности. Лишь когда имя становится
общепринятым, его привычное произношение
получает статус правильного.
Первой книгой, имеющей отношение к
лингвистике, является «Ши Чжоу пянь». Это был
список иероглифов для обучения грамоте. Первый
действительно лингвистический труд начал писаться
до династии Цинь (до 221 г. до н.э.), а закончен в
начале эпохи Хань (во II в. до н.э.). В составлении
словаря «Эр я» приняли участие ученые нескольких
поколений. Словарь носит тематический характер:
слова в нем расположены по смысловым группам –
земля, вода, небо, горы, деревья, животные, птицы,
рыбы и т.п. Первые три главы содержат слова,
которые не попали ни в какие группы: 1) гу ‘древние
слова’; 2) янь ‘слова’ и 3) сюнь ‘описания’ (в
основном прилагательные и наречия). Из названий
первых двух глав «Эр я» и было составлена название
науки сюньгу, т.е. буквально «описание слов».
словарь имел существенный нелостаток. Его
описания были настолько кратки, что, призванный
объяснять, он сам нуждался в комментарии.
Во время династии Цинь (221-206 гг. до н.э.) в
соответствии с законом 213 г. была уничтожена
бóльшая часть китайской литературы. Император
Цинь Шихуан, объединивший Китай в единое
централизованное государство и построивший
Великую Китайскую стену, нанес огромный вред
науке. Он расправился с конфуцианцами и сжег их
книги. Правда, при династии Хань (202 г. до н.э. – 220
г. н.э.) многие памятники были полностью или
частично восстановлены по случайно сохранившимся
экземплярам. Работа по восстановлению древних
текстов стимулировала и деятельность комментаторов
и создание новых словарей.
При династиии Хань был составлен первый
настоящий словарь «Фан янь» («Местные слова»).
Авторство приписывают Ян Сюну (53 г. до н.э. – 18 г.
н.э.), но это не доказано. В словаре собраны слова из
разных мест Ханьской империи. Для каждого слова
указан ареал его распространения. «Фан янь»
позволяет судить о диалектах китайского языка и
имеет огромную научную ценность для изучения
истории китайского языка.
Наиболее значительный памятник китайской
лексикографии – словарь «Шо вэнь» («Толкование
письмен») – составлен Сюй Шэнем (30-124) в 100 г. В
121 г. словарь был окончательно закончен и
представлен императору. «Шо вэнь» – первый в мире
полный словарь (около 10 тыс. иероглифов). «Шо
вэнь» включал все известные автору иероглифы, а не
только архаичные и редкие, как в «Эр я», или
диалектные, как в «Фан янь». Сюй Шэнь, помимо
значения иероглифа, объясняет его структуру и
происхождение. В послеловии изложены принципы
классификации иероглифов.
Заслуживает упоминания еще один словарь эпохи
Хань. Около 200 г. Лю Си составил этимологический
словарь «Ши мин» («Объяснение имен»). Этимология
во все времена была слабой стороной лингвистики.
«Ши мин» служит хорошей иллюстрацией этого.
Большинство объяснений основано на фонетическом
и предметном сходстве и выглядит весьма
произвольно. Так, слово жи ‘солнце’ объясняется
через ши ‘полный’, а слово юэ ‘луна’ через цюэ
‘ущербный’; дун ‘зима’ – чжун ‘конец’; инь ‘печать’ –
синь ‘верить’. Ценность словаря в том, что он дает
представление о фонетическом облике китайских
слов конца эпохи Хань.
Изучение фонетики
После династии Хань основным направлением
китайской лингвистической науки становится
фонетика. Начало изучения звуковой стороны языка
связано в Китае с расцветом поэзии и
распространением буддизма. Поэзия требовала
изучения рифмы и тона. Индийский буддизм
познакомил китайских ученых с алфавитной
письменностью
и
показал
возможность
фонетического анализа слов. Необходимо отметить,
что фонетический анализ в китайской традиции
непривычен для европейского языкознания. Дело в
том, что иероглифика не позволяет зафиксировать
звуки, поэтому предметом анализа является не звуки,
а слоги. Слог членился на три элемента – инициаль
(первый звук слова), финаль (остальная часть слога) и
тон. Изучение тонов начинается вконце V в. Была
создана классификация из четырех тонов – ровного
(пин), восходящего (шан), «уходящего» (падающего)
(цюй) и «входящего» (жу). Тонов, собственно только
три.
К
«входящему»
отнесены
слоги,
оканчивающиеся неносовыми согласными [п], [т],
[к].
До знакомства с индийским алфавитным письмом
китайских лингвистов интересовало лишь значение и
написание иероглифа. При необходимости указать
чтение редко встречающегося иероглифа отсылали к
более известному. Например, иероглиф ‘уходить’
предлагалось читать как иероглиф ‘клясться’. Далеко
не всегда иероглифы были полностью омонимичны. В
конце эпохи Хань был изобретен более точный
способ
иероглифического
чтения
–
фаньце
‘разрезание’. Гораздо проще найти слова, где только
часть звуков совпадает с заданным словом, чем
подыскать полный омоним. Звуковой состав
иероглифа стал указываться через чтение двух других
иероглифов. Первую часть малоизвестного иероглифа
передавали инициалью одного слова, конечную –
финалью и тоном второго. Например, иероглиф гāнь
‘сладкий’ разрезается на гў ‘древний’ и сāнь ‘три’: от
первого слога берется звук [г], от второго – [ан,] и
ровный тон.
Фонетика оказала влияние на лексикографию.
После эпохи Хань (с III в.) появляются
многочисленные
словари,
построенные
по
фонетическому принципу, – словари рифм. Ни один
из них не сохранился. В 601 г. коллектив восьми
авторов под руководством Лу Фаяня создал самый
известный из всех словарей рифм – «Це юнь»
(«Разрезание и рифмы»). В дальнейшем он вытеснил
все другие подобные словари и в несколько
модифицированном виде сохранился до наших дней.
В словаре различаются 193 рифмы, сотавляющие 58
классов. Авторы были из разных местностей, поэтому
словарь отражает диалектные особенности. Если две
группы слов хотя бы в одном диалекте не
рифмовались, «Це юнь» обязательно их различает.
Например, в одном диалекте рифмуются дун ‘зима’ и
чжун ‘кубок’, в другом дун ‘восток’ и чжун ‘кубок’, а
в третьем все три рифмы. В «Це юнь» тоже
разделяются все три рифмы.
Китайская лингвистическая традиция, не затронув
европейского языкознания, оказала значительное
влияние на лингвистику соседних стран – Кореи,
Вьетнама, Японии.
§ 3. Античная лингвистическая традиция
Уже
задолго
до
создания
собственно
лингвистической традиции у греков обнаруживается
интерес к сфере языка. В древнейших литературных
памятниках наблюдаются попытки этимологического
объяснения, собенно и мен собственных. Гомер
связывает имя Одиссей (Οδυσσεύς ) с причастием
οδυσσάμενος ‘ненавистный’. В «Теогии» Гесиода имя
Афродита (Αφροδίτη) возводится к слову αφρός
‘пена’.
Именем И. Рейхлина называется прочтение
греческой буквы η как [и] («Рейхлиново чтение» –
итацизм); в противоположность этацизму Эразма
Ротердамского, предложившего читать η как [э].
Лекция № 9. Арабское, еврейское, японское
языкознание. Грамматика Пор-Рояля.
§ 1. Арабская лингвистическая традиция
§ 2. Еврейская лингвистическая традиция
§ 3. Японская лингвистическая традиция
§ 4. Грамматика Пор-Рояля
§ 1. Арабская лингвистическая традиция
Этноним арабский в привычеых выражениях
арабская культура, арабское языкознание, арабские
ученые нуждается в уточнении. Население арабского
халифата было пестрым. Большой, а иногла и
больший вклад в науку и культуру вносили не арабы.
По данным историка литературы Ирана Брауна, в
«золотой век» ислама (период династии Аббасидов,
749-846 гг.) из 45 наиболее значительных деятелей
науки и культуры 30 были персами, хртя официально
именовались арабами.
Родоначальник
арабской
лингвистики
не
известен. Достоверных сведений о ее истоках нет.
Сообщения арабских историков науки носят характер
исторических анекдотов. Например, по одной из
версий, первым арабским грамматистом был
Абу,льасвад ад-Дуали (ум. в 668 г. или 718 г.). Он
научился принципам грамматики у халифа Али и
никого в них не посвещал. Когда иранский наместник
приказал ему составить руководство для лучшего
понимания «книги Бога», Абу,льасвад отказался. Но
однажды он услашал, как некий человек произнес
цитату из Корана неправильно. Вместо «Бог не хочет
иметь дела с идолопоклонниками и его посланник
тоже» (wa rasuluhu), тот человек произнес: «Бог не
хочет иметь дела с идолопоклонниками и своим
посланником»
(wa
rasuluhi).
Услышав
это,
Абу,льасвад воскликнул: «Я никогда не думал, что
дело дойдет до этого»1. После этого он немедленно
принялся за работу.
Существует три точки зрения на происхождение
арабской филологии:
1) туземное происхождение;
2) возниковение под греческим влиянием;
3) возниковение под индийским влиянием.
Место
возникновения
арабской
культуры
известно – города Басра и чуть позднее Куфа. Позднее
ее центр сметился в столицу халифата – блестящий
Багдад. Причины появления арабской лингвистики
тоже ясны. Кораничсекий текст был канонизирован,
что со временем привело к его отрыву от реальной
речи. В связи с этим возникает необходимость
фонетического описания коранического текста и
обучения его произношению. Правители халифата
были заинтересованы в религиозном единстве
государства, поэтому всячески поощрялось изучение
арабского языка и написанного на нем Корана.
Помимо
лингвистических
исследований
это
требовало и определенной языковой политики –
пропаганды исключительности арабского языка.
Ревность арабов о чистоте своего языка часто
принимала хвастливо-националистические формы.
Арабская пословица гласит: «Мудрость римлян – в их
мозгах, мудрость индийцев – в их фантазии, греков –
1
Звегинцев В.А. История арабского языкознания (краткий очерк). М., 1958. С. 13-14.
в их душе, арабов – в их языке». Грамматист Ибн
Фарис писал: «Конечно, нельзя утверждать, что свои
мысли можно правильно выражать только по-арабски.
Однако выражение мысли в других языках находится
на
низшей
ступени…».
Арабские
ученые
преувеличивали лексическое богатство своего языка.
Ибн Фарис далее пишет: «В персидском языке лев
должен довольствоваться одним единственным
именем, а мы даем ему 50 и 100»1. На самом деле
подсчитывались эпитеты, встречающиеся в поэзии.
Один поэт, например, назвал льва сокрушитель,
другой – пожиратель, и все эти номинации
отмечались в словарях как синонимы к слову лев, у
которого
в
результате
насчитывается
500
обозначений, а у верблюда – 1000. Своебразно
отреагировал на подобным образом понимаемое
лексическое разнообразие проперсидски настроенный
Хамза аль-Исфахани. Насчитав 400 синонимов к
слову беда, он воскликнул: «Имена бед сами по себе
беда!»2.
В Басре и Куфе сложились две школы арабского
языкознания. Различия между школами трудно
уловимы. Насколько можно установить, метод
описания языка басрийцев был более строг и
последователен. Они не разрешали отступать речи от
классических канонов. Куфа был очень пестрым по
национальному составу город, где очень трудно было
соблюдать чистоту родного языка. Куфские
грамматисты
были
более
свободными
1
2
Звегинцев В.А. История арабского языкознания (краткий очерк). М., 1958. С. 10.
Звегинцев В.А. История арабского языкознания (краткий очерк). М., 1958. С. 11.
интерпретаторами языковых фактов и в некоторых
случах допускали изменение классических образцов
языка, т.е. от коранических текстов.
Басра
К первому поколению арабских грамматистов
принадлежат три ученых, труды которых до нас не
дошли, – Иса ас-Сагафи (ум. 766 г.), Абу Амр ибн
аль-Ала (689-770) и его ученик Юнус ибн Хабиб,
вольноотпущенник персидского или арамейского
происхождения. На работах этих людей, двое первых
из
которых
не
были
профессиональными
грамматистами, основаны труды почитаемого в
арабском мире Халиля аль-Фарахиди (ок. 718-798).
Он всю свою жизнь посвятил науке и трагически
погиб, в задумчивости наскочив на колонну в мечети.
Халилю приписывается создание правил арабской
метрики. Он автор первого арабского словаря под
названием «Книга Айна». Словарь примечателен тем,
что слова в нем расположены по арктикуляционному
принципу санскритских грамматик. Сначала идут
слова, начинающиеся с гортанных звуков, потом – с
палатальных, свистящих, шипящих, язычных, губных
и в заключение с полугласных.
Первые арабские «грамматики» были всего лишь
замечаниями по поводу отдельных языковых фактов,
встречающихся в классических текстах. Но уже
работа Сибавейхи, названная просто «Книга», была
детально разработанной научной грамматикой. В ней
рассматриваются и частности типа комбинаторных
изменений, и осмысляются причины языковых
изменений. Сибавейхи совершенно точно указывает,
что главными факторами изменчивости языка
являются его стремление к удобству произношения и
ясности изложения. Есть мнение, что Сибавейхи
только дополнил комментариями книгу первого
басрийского грамматиста, своего учителя Исы асСагафи.
Сибавейхи (настоящее имя Аму Бишр Амр бен
Осман бен Камбар; Сибавейхи – псевдоним от перс.
sibuya ‘аромат яблок’) – виднейший представитель
арабской лингвистики. Перс, он был вынужден много
времени и труда потратить на изучение арабского
языка. Но до конца жизни устная арабская речь
давалась ему тяжело, и говорил он с персидским
акцентом. Писал Сибавейхи проще и лучше. Его
«Аль-Китабу» стала итогом всего предыдущего
развития басрской школы. Поднейшие арабские
филолгоги поражались точности и законченности
формулировок Сибавейхи. Сам он неоднократно
ссылается на своего предшественника – «человека, на
которого он может положиться». Этим человеком
почти наверняка следует считать Халиля.
Сибавейхи имел огромный авторитет даже у
традиционных соперников басрийцев – куфцев. После
смерти Халиля Сибавейхи переселился в Багдад.
Здесь состоялся его диспут с куфцем аль-Кисаи.
Арбитром выступал пустынный бедуин. (Не
затронутых цивилизацией и неграмотных бедуинов
арабские
грамматисты
считали
носителями
образцового арабского языка). Бедуин якобы был
подкуплен аль-Кисаи и разрешил спор не в пользу
Сибавейхи. Тот, глубоко переживая поражение,
возратился к себе на родину (местечко Аль-Байда
около Шираза), где, видимо и умер в довольно
молодом возрасте.
Мохамед ибн Дурейд, последний крупный
басрийский грамматист, продолжал работу своих
предшественников по классификации богатой
лексики арабского языка.
Куфа
Основателем куфской школы считается АльРуаси, однако из его работ до нас ничего не дошло.
Первым ученым из Куфы, тексты которого сохранены
и атрибутированы, является перс Аль-Кисаи (?-805).
Родился он в Куфе, где и получил первоначальное
образование. Затем отправился в Басру к Халилю. Тот
порекомендовал персу для совершенствования в
арабском языке поселиться с бедуинами. Вернувшись
от них, Аль-Кисаи жил в Басре, потом в Багдаде, где
был воспитателем сыновей халифа Рашида. «Трактат
об ошибках народного языка» Аль-Кисаи –
древнейшей куфская книга. Аль-Кисаи включил в
«Трактат» не только классический арабский, но и
диалектные факты, которые он трактует как ошибки.
Традиции Аль-Кисаи продолжил Ибн ас-Сиккит.
Он тоже жил среди бедуинов, потом стал
воспитателем сыновей халифа аль-Мутаваккиля. В
858 г. за принадлежность к шиитам его растерзала
фанатичная толпа суннитов. Главный труд Ибн асСиккита «Об улучшении языка» заслужил славу
превосходной
грамматики
и
многократно
переиздавался.
Ученик Ибн ас-Сиккита Мохамед аль-Анбари (?939) поражал необычайной памятью. Он знал
наизусть 300 тыс. стихов, служивших ему для
объяснения и комментирования Корана.
В конце VIII в. создано куфическое письмо – «аль
хат аль Куфи», букв. «куфический почерк». Это
древнейшее письмо сыграло большую роль в
дальнейшем развитии всей арабской каллиграфии.
Багдад
К началу ХI в. различие между представителями
школ совершенно исчезает, а центр арабской
филологии переносится в Багдад. Багдадские
грамматисты берут ценное у басрийцев и куфийцев и
стараются найти их теоретическим разработкам
практическое применение. В Багдаде деловой стиль
документов начинает цвести пышными цветами
восточного красноречия.
Абдалла ибн Котайба (828-889) – первый
крупный
представитель
нового
арабского
языкознания. Он охватил всю науку своего времени,
составив 12-томную энциклопедию по всем отраслям
знаний. Сюда вошло икусство красноречия и анализ
отдельных грамматических тонкостей. Для секретарей
им составлено пособие по стилистике.
Аль Динавари (?-895) – перс, получивший
образование у куфийца Ибн ас-Сиккита. Челок
энциклопедических
знаний,
занимавшийся
арифметикой, геометрией, историей и, по выражению
арабов, «индийскими
науками» – алгеброй,
астрономией,
естествознанием.
Среди
его
лингвистических работ «Книга благоречия», «О
языковых ошибках низкого народа» и «Улучшение
речи».
С трудами сына грека-раба Османа Ибн Джини
(узб. жинни ‘дурак, дервиш’; (941-1002)) связан
несомненный прогресс арабского языкознания. Уже в
молодости он начал преподавательскую деятельность.
Однажды его, окруженного учениками, увидел
знаменитый грамматист аль-Фариси, который
обратился к молодому учителю с язвительными
словами: «Еще недозрелый виноград, а уже
плодоносишь
изюм».
Ибн
Джини
прервал
педагогическую
работу
и
занялся
совершенствованием своих знаний. В результате он
написал огромное количество работ, изумляющее
даже на фоне всеобщей плодовитости арабских
авторов. Ибн Джини критикует представителей обоих
школ и в то же время объективно фиксирует их
сильные стороны. Особенно он защищает от нападок
современного поколения грамматистов Сибавейхи. В
книге Ибн Джини «Секрет искусства (языка)»
множество оригинальных наблюдений в области
фонетики.
Книга
«Своеобразия»
посвящена
грамматике и содержит много общетеоретических
рассуждений,
что
позднейшими
арабскими
лингвистами рассматривалось как недостаток. Ибн
Джини ввел в научный оборот понятие большой
этимологии – гипотезы о первоначальных корнях,
состоящих из двух радикалов. И хотя арабские
этимологические исследования были традиционно
слабы, эта гипотеза имеет сторонников среди
современных западных ученых. В нормировании
языка Ибн Джини был аномалистом, т.е. допускал
отклонения от коранической грамматики и создание
форм, не встречающихся в Коране. В качестве
образцовых носителей языка он считал необходимым
привлекать бедуинов.
Обособленно от общего пути арабской науки
стоит, как его справедливо называют, «богатырь
тюркологии» Махмуд аль-Кашгари (ХI в.). Его
многотомный «Диван турецких языков» (1073-1074),
опубликованный в Стамбуле в 1912-1915 гг., вызвал
сомнения в своей подлинности. Настолько богатым
было его содержание, что многие ученые сочли этот
труд тонкой научной мистификацией. Махмуд
Кашгарский
называет
себя
турком
самого
благородного происхождения. Получил блестящее
образование, он задумал грандиозный труд –
составление общетюркского словаря. Махмуд долгое
время был полевым исследователем. Он много ездил
по тюркским землям и записывал особенности
наречий, историю, фольклор, мифологию. Затем была
кропотливая, длительная обработка собранного
материала. Четыре раза книга переписывалась. В
результате
Махмуд
с
законной
гордостью
констатировал: «Я написал книгу, которая не имеет
себе равных»1.
«Диван турецких языков» представляет собой
«тюркскую
энциклопедию»,
созданную
сравнительным методом. Лингвистические замечания
сопоставимы
с
современными
достижениями
лингвистики.
Так,
описание
фонетических
1
Звегинцев В.А. История арабского языкознания (краткий очерк). М., 1958. С. 69.
соответствий похоже на результаты сравнительноисторического языкознания ХIХ в. Махмуд установил
законы сингармонии тюркских языков, точно описал
суффиксы и инфиксы. Можно сказать, что вся
современная тюркская фонетика и морфология
созданы этим удивительным ученым ХI в.
Подводя итоги, следует сказать об арабской
грамматической науке в общих чертах. Уже в 8 в.
арабские
фонетисты
получили
впечатляющие
результаты. Была подробнейшим образом описана
работа речевого аппарата, созданы классификации
фонетических
изменений
и
«ответвлений»
звукотипов. Практически здесь уже виден прообраз
фонологии: в современной терминологии звукотипы
– это фонемы, а «ответвления» – аллофоны. Наиболее
сильной стороной арабской грамматики была
лексикология. Меньше всего разработан синтаксис.
Явным минусом было полное отсутствие историзма.
Благодаря арабским ученым Европа получила
более полное знакомство с Аристотелем. Особенно
влиятелен был испанско-арабский философ Абу-льВалид Мухаммед ибн Ахмед ибн Рушд (1126-1198;
латинизированное имя – Аверроэс). Фактически
Европа усваивала идеи Аристотеля в форме
аверроизма.
Аверроистами
были
крупнейшие
европейские ученые – Альбалаг (ХIII в., Испания),
Сигер Брабантский (около 1235-1282, Парижский
университет), Боэций Дакийский (ХIII в.), профессора
Падуанского и Болонского университетов. Под
влиянием Аристотеля философия, в эпоху схоластики
бывшая «служанкой теологии», не только обрела
самостоятельность, но и получила универсальный
характер. Как и в античности, все науки стали
мыслиться частью философии. Обратилась к идеям
Аристотеля и лингвистика.
§ 2. Еврейская лингвистическая традиция
Поддающиеся точной датировке древнееврейские
тексты относятся к периоду X в. до Р.Х.-II в. по Р.Х.
Это тексты самой древней и цитируемой книги
человечества – Библии. В Библии есть указание на
диалектные различия внутри древнееврейского языка.
Слово колос (по другому переводу поток)
произносилось населением заиорданского Галаада как
[šibbolat], а жители Северной Палестины произносили
его [sibbolat]: «И перехватили Галаадитяне переправу
чрез Иордан от Ефремлян, и когда кто из уцелевших
Ефремлян говорил: "позвольте мне переправиться", то
жители Галаадские говорили ему: не Ефремлянин ли
ты? Он говорил: нет. Они говорили ему "скажи:
шибболет", а он говорил: "сибболет", и не мог иначе
выговорить. Тогда они, взяв его, заколали у
переправы чрез Иордан. И пало в то время из
Ефремлян сорок две тысячи» (Суд. 12:5-6).
Древнееврейский язык1 окончательно вышел из
употребления приблизительно во II в. по Р.Х. Уже
задолго до этого население Палестины говорило на
арамейском языке. Арамейский – язык, на котором
говорил с человеком воплотившийся Бог. Некоторые
арамеизмы сохранены в современном тексте Библии.
1
Описание истории и структуры древнееврейского языка см. в http://www.biblicalstudies.ru/OT/Lyosov02.pdf.
В Средневековье и Новое время различные варианты
древнееврейского языка использовались в узком
кругу еврейских кагалов (общин). В русской
гебраистике этот язык светских и религиозных
памятников тоже называется древнееврейским, хотя
он не является уже собственно библейским языком.
Современный иврит1, являющийся официальным
языком созданного решением ООН (29 ноября 1947
г.) государства Израиль, – это возрожденная и
модифицированная форма древнееврейского языка.
Сведений об изучении и преподавании
древнееврейского языка в древности нет. Судя по
высокой степени его стандартизации, существовали
органы, ответственные за формирование единых
норм. Ими могли быть, например, писцовые школы.
Cогласно
распространенной
точке
зрения,
значительную часть древнееврейских эпиграфических
памятников2 представляют собой именно писцовые
упражнения.
В VI–VII вв. еврейские масореты (толкователи
книг Ветхого Завета, древневр. масорет буквально
«передача») положили начало лингвистическому
анализу библейского языка. Функция масоры
состояла в нормировании и толковании текста.
Масорой сейчас называется система примечаний,
акцентуаций и огласовки древнееврейского текста. В
начале X в. заложены основы научного изучения
древнееврейского языка. Основоположником научной
традиции семитологии является Йегуда бен Давид
1
2
Слово ivrit < древнеевр. γiḇrīu, форма женского рода прилагательного γiḇrī ‛еврейский’.
Эпиграфические памятники – древнейшие надписи на твердом материале – камне, керамике, металле.
Хаюдж (Абу Закария Яхъя). На арабском языке он
написал «Книгу о глаголах со „слабыми“ буквами» и
«Книгу о глаголах с двумя подобными корневыми
буквами». Хайюдж сформулировал положение о
трёхсогласном составе древнееврейского глагольного
корня. Немецкий лингвист Б. Дельбрюк (1842-1922)
отметил, что понятие корня вошло в европейскую
лингвистику под влиянием трудов Хаюджа.
Расцвет еврейской грамматической традиции
пришелся на X–XI вв. Еврейские грамматисты в
основном жили в мавританских странах Северной
Африки и Испании. Их сочинения носят отпечаток
арабской лингвистической традиции, много внимания
уделявшей сравнению разных языков. Йегуда ибн
Курайш (первая половина Х в.) из г. Феса (Северная
Африка) в своем исследовании выдвинул правильное
положение о сходстве древнееврейского, арамейского
и арабского языков. Живший в Испании Самуил хаНагид (конец Х в.-первая половина ХI в.) составил
корневой
словарь
с
рекламно-коммерческим
названием
«Книга,
избавляющая от
нужды
обращаться к другим книгам». Работа на самом деле
имела фундаментальный характер. В словарь вошли
все слова и словоформы, встречающиеся в Ветхом
завете. Первой христианской грамматикой стал труд
первого немецкого филолога И. Рейхлина (1455-1522)
«De rudimentis hebraicis» (1506). И. Рейхлин считается
первым немецким гебраистом-неевреем, освоившим
древнееврейский язык.
Еврейская лингвистическая традиция развивается
в рамках главного содержания еврейской культуры –
стремления правильно истолковать библейский текст.
Поэтому комментирование библейского текста
возникает очень рано. Собственно лингвистический
анализ
составляет
лишь
небольшую
часть
комментариев, но представляет огромную ценность,
как всё, что связано с Библией. Крупнейшей фигурой
иудейской традиции библейской экзегезы является
живший в Германии и во Франции раввин Шломо
Ицхак (1040 – 1105). Он известен под псевдонимом
Раши (аббревиатура из рабби Шломо Ицхак). Раши
собрал почти все ранние комментарии. Л.В. Кнорина
пишет: «Многие замечания Раши посвящены
смежным – лингвостилистическим проблемам –
метафоре, повторам, игре слов, вопросам композиции
текста. Комментарий Раши включался в библейский
текст на протяжении веков, с ним издаётся Библия и
по сей день. Таким образом, этот комментарий
постоянно воспитывал и лингвистическое сознание
читателей
Библии.
По
насыщенности
лингвистическими заметками этому комментарию
нечего противопоставить вплоть до настоящего
времени»1.
Трудность
изучения
и
толкования
древнееврейских текстов в том, что палеоеврейское и
более
позднее
квадратное
письмо
были
консонантными. Писали только согласные и
некоторые буквы для передачи огласовки корня. В
науке такие буквы называются matres lectionis ‘матери
чтения’. Масореты создали несколько систем
Кнорина Л.В. Лингвистические аспекты еврейской традиции комментирования // Вопросы языкознания.
1997. № 1.
1
огласовок
–
вавилонскую,
палестинскую
и
Тивериадскую.
Наиболее
распространена
Тивериадская. Она включает диакритические знаки
для различения гласных и их качества, кратких и
удвоенных согласных и др. Несмотря на это текст,
записанный консонантным алфавитом, оставляет
широкий диапазон для чтений и интерпретаций.
Данное обстоятельство вызывает бурную дискуссию,
обусловленную
не
столько
лингвистическим
интересом, сколько апологетическими потребностями
иудаизма и христианства. В древнееврейском тексте
каждая сторона ищет обоснования своего учения.
Типы лингвистического комментария:
1) варианты написания. Например, две буквы Y
вместо одной в слове WYY$R ‘создал’ (Быт. 2:7) Раши
объясняет тем, что человек совмещает два мира –
материальный (тело) и духовный (душу): «И создал
Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в
лице его дыхание жизни, и стал человек душею
живою».
2)
варианты
грамматических
форм.
Принципиальную
важность
имеет
вопрос
грамматического числа в отношении слов, связанных
с Богом. Иудаизм придерживается строгого
монотеизма и не признает Бога-Троицу. Возникает
проблема согласования языка Библии и иудаистского
учения.
1) Начало Библии содержит поразительную
грамматическую аномалию: Берешит бара Элохим,
где Элохим – мн.ч. от Ил ‘Бог’: «В начале сотворил
Боги». Христианская традиция связывает Элохим с
Богом-Троицей. Иудейское толкование представляет
собой явную натяжку. Одно из значений Элохим
‘судья’, из чего выводится, что Бог творит мир на
основе правосудия.
2) В Талмуде множественное число глагола в
словосочетании na'ase adam ‘создадим человека’
(Быт. 1:26) объясняется тем, что Бог советуется с
ангелами. Но совещание Бога с сотворенными Им
существами – логический и богословский абсурд.
Абсолютный Разум не нуждается ни в чьем совете. В
рамках христианской традиции форма мн.ч.
свидетельствует, как и в берешит бара Элохим о
троичности Бога. Подобный случай: «И сказал
Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная
добро и зло» (Быт. 3:22).
Древнееврейский язык является одним из
наиболее тщательно исследованных языков мира и
самым
изученным
западной
лингвистикой
неевропейским языком. Преподавание ведутся во всех
крупных университетах Европы, США и Канады. В
России основными центрами гебраизма являются
Восточный факультет СПбГУ и московский Институт
восточных культур и античности РГГУ (Российского
государственного
гуманитарного
университета).
Известным
специалистом
по
еврейской
лингвистической
традиции
была
Лидия
Владимировна Кнорина (1944-1994).
§ 3. Японская лингвистическая традиция
Япония – одна из сравнительно немногих стран с
национальной лингвистической традицией. Хотя уже
с первых шагов японской филологии отмечается
влияние
китайской
и
индийской
традиции,
традиционная
японская
лингвистика
имеет
значительную специфику. Укажем лишь две ее
особенности, очень непривычные для европейского
сознания. Мельчайшей единицей в ней признается не
звук, а мора – простой открытый слог с кратким
гласным (СГ) или элемент сложного слога, если этот
элемент функционально похож на краткий слог.
Словом японские лингвисты считают основу слова, а
словоизменительные аффиксы и служебные слова не
дифференцируют, объединия их под термином
тэниоха.
Историю японского языкознания делят на два
периода, граница между которыми проходит через
1968 г. – год японской буржуазной революции и
последовавшей за ней вестернизацией всей жизни
страны, включая языковедческую науку. Со второй
половины ХIХ в. японские лингвисты начали
осваивать западные концепции, отдавая явное
предпочтение традиционным для японской науки
проблемам – вопросам сущности языка и методикам
его синхронного описания. Оцуки Фумихико1 (18471928) осуществил синтез японской и западной
лингвистических традиций.
Традиционный период (до второй половины ХIХ
в.) включает три этапа. Начатки лингвистических
знаний появились в Японии в VIII в., когда было
проведено
основополагающее
для
всего
последующего японского языкознания разграничение
1
В японской традиции сначала пишется фамилия, а потом имя.
лексических
и
грамматических
единиц.
Приблизительно с конца Х в. открывается второй этап
развития японской филологии. В это время
проводятся семантические и этимологические
исследования, возникает историческая орфография.
Наивысшего расцвета традиционная японская
лингвистика достигает с конца ХVII в.
В ХVIII в. складывается школа «национальных
ученых» (кокугакуся; кокуго ‘родной язык’). Главным
ее представителем был выдающийся японский
филолог Мотоори Норинага (1730-1801). При всей
теоретической прогрессивности школа продолжала
культивировать представления об исключительности
японского языка. Мотоори даже посчитал японского
лингвиста Тодзё Тэйкана, высказавшегося в пользу
происхождения японского языка из корейского,
сумасшедшим. За время деятельности школы
укрепилась тенденция изучать только японский язык,
которая сохранилась и позднее, несмотря на влияние
европейской и американской лингвистики.
Еще усилиями предшественников Мотоори в
самостоятельную
дисциплину
выделилалась
стилистика. В его трудах она получает дальнейшее
развитие. Мотоори – это японский Ломоносов в
области языка художественной литературы. В работе
«Тама арарэ» (1792 г.) он создает классификацию
стилей-жанров на основе использования в них
определенной лексики и занимается вопросами
нормативности ее использования в современной
поэзии. Мотоори выделил стили трех периодов –
древнего (VIII в.), среднего (IХ-ХII вв.) и нового (с
ХIII в.), главной особенностью которого было обилие
китаизмов.
Это
достаточно
объективное
лингвистическое знание: особенности языка на
разных
хронологических
срезах
доступны
наблюдению и анализу. Самым высоким и
«правильным» Мотоори называет древний стиль,
однако образцом для подражания признаёт стиль
среднего периода. А против слов, появившихся в
японском языке после ХII в., японские филологи во
главе с Мотоори начинают лингвоидеологическую
кампанию. Новые слова не импонируют им как
слишком «грубые»1. Здесь налицо уже субъективный,
мировоззренческий подход к языковым явлениям,
потому что «грубость» нельзя измерить. Степень
эстетической приемлемости – чисто вкусовое
предпочтение
человека
конкретной
эпохи,
социальной
среды,
воспитания,
образования,
мировоззрения. Кстати, несмотря на все усилия, до
конца очистить японский литературный язык (бунго)
от новводений ХΙΙΙ и последующего веков так и не
удалось.
Мотоори верил, что в Японии родилась богиня
Аматэрасу, и чем древнее язык, тем совершеннее его
формы, потому что ближе ко времени ее рождения.
Оценочный подход к языковым фактам тоже
субъективен, но всё-таки в европейской традиции и
он должен основываться на фактах и понятных
критериях. Ничего подобного в рассуждениях
Мотоори нет. Лишь после «открытия» страны в 1854
г.
Япония
импортировала
западный
тип
1
Сусов И.П. История языкознания // http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=4630&page=8. С. 8.
рациональности и создала привычную для европейцев
научную лингвистическую традицию.
В начале ХIХ в. изоляция уже не была
абсолютной. В 30-х гг. появились первые грамматики,
составленные по европейским образцам. После
буржуазной революции 1868 г. началась активная
европеизация японской культуры и науки. С начала
ХХ в. японские лингвисты стали осваивать
европейское наследие, при этом отдавая явное
предпочтение синроническим методам. Характерно,
что именно в Японии вышел первый перевод «Курса
общей
лингвистики»
Ф.
Соссюра
(1928).
Компаративистика навсегда осталась слабым местом
японской лингвистики.
На рубеже 1940-1950-х гг. сложилась школа
«языкового существования»
(гэнго=сэйкацу),
главным идеологом которой был профессор
Токийского университета Токиэда Мотоки (19001967). Представители школы, в отличие от
господстовавшего в западной науке структурализма,
рассматривали языковые факты в реальной
коммуникативной ситуации. Теоретическую основу
школы оставили работы Токиэда и американских
социологов.
Крупнейшим японским лингвистом второй
половины ХХ в. был Хаттори Сиро (1908-1995) –
единственный лингвист в Японской академии наук в
1980-е гг. Хаттори создал научную школу. Ему
принадлежит огромное количество работ в самых
разных областях – теоретической фонологии и
акцентологии, грамматике и семантике, по проблемам
тюркских, монгольских и других языков, истории и
современного состояния японского языка. Изучал
Хаттори русский и татарский языки1. В 1964 г. под
его
руководством вышел словарь исчезающего
айнского языка2. Хаттори занимался и редкой для
японских лингвистов темой – выяснением родства
японского языка методом глоттохронологии. На фоне
дилетантской
японской
компаративистики
достижения Хаттори выглядят впечатляюще. Он
первым привел убедительные аргументы в пользу
общности происхождения японского и окинавского
языков3. В 1943 г. он защитил докторскую
диссертацию,
где
установил
происхождение
старомонгольского языка. За свою научную
деятельность Хаттори удостоен высшей награды
страны. В 1983 г. он награжден японским
императором орденом Восходящего Солнца.
§ 4. Грамматика Пор-Рояля
Впервые осознали единство человеческого языка
модисты4. Тогда же появился термин grammatica
universalis. С тех пор попытки создать универсальную
грамматику не прекращались. В 1660 г. аббаты
монастыря Пор-Рояль Антуан Арно и Клод Лансло
издали книгу под названием «Всеобщая и
рациональная грамматика, содержащая основы
искусства речи, изложенные ясно и естественно;
рациональные основания того, что является общим
Он был женат на дочери татарского эмигранта из России Магире Агеевой.
Язык коренного населения Японии – айнов; в основном распространён на японском острове Хоккайдо.
3
Окинавский язык распространён в южной части о. Окинава и на прилегающих японских островах.
4
Модисты – школа конца ХIII в., грамматическое учение которой стало первой в европейской научной
традиции теорией языка.
1
2
для всех языков, как и главных различий между ними;
а также многочисленные замечания о французском
языке». В науке она обычно называется «Грамматика
Пор-Рояля». Первые русские издания появились
почти одновременно – в 1990 г. московское, в 1991 –
ленинградское.
«Грамматика» описывала язык как универсальное
и в то же время национально-специфическое явление.
Универсальное в языке объясняется единством
человеческой психики вообще и категорий мышления
в частности. При этом, в духе просвещенческой
идеологии «освобождения» человека от влияния
религии и природных превратностей, Арно и Лансло
разделяют концепцию «Общественого договора»: «…
Говорить – значит выражать свои мысли знаками,
которые люди изобрели для этой цели»1. Этот
самонадеянный пафос накладывает печать на целевую
установку «Грамматики», а именно становится
причиной
безосновательной
претензии
на
универсальность.
Для выявления языковых универсалий в
основном используются примеры родного для авторов
французского языка с привлечением фактов,
древнегреческого,
латинского,
испанского,
итальянского, а также нечасто упоминаемых
«северных» (германских) и «восточных» языков
(древнееврейского,
возможно,
арамейского
и
арабского). Латынь принимается за образец языка, но
уже не безоговорочно, как в средневековых
грамматиках. Для Арно и Лансло латынь не является
1
Арно А., Лансло К. Всеобщая рациональная грамматика (Грамматика Пор-Рояля). Л., 1991. С. 19.
абсолютным языковым эталоном. Некоторые явления
они толкуют в пользу французского: «В латыни
совсем не было артиклей. Именно отсутствие артикля
и заставило утверждать…, что эта частица была
бесполезной, хотя думается, она была бы весьма
полезной для того сделать речь более ясной и
избежать многочисленных двусмысленностей» (С.
115 московского издания).
С позиций романоцентризма французские монахи
рассматривают
другие
языки. В
частности,
«северные» языки явно второсортные. В редких
случаях их упоминания они служат иллюстрацией
нелогичности языка. Так, не найдя рационального
объяснения употреблению в романских языках
глагола иметь, Арно и Лансло объявляют эту
нелогичность германским влиянием. В оправдание
авторов можно сказать, что уровень развития науки
ХVII в. не позволял даже приблизиться к пониманию
неалгоритмичности человеческого языка. Она была
полностью осознана лишь во второй половине ХХ в. в
результате прогресса когнитивной лингвистики и
принята с некоторым удивлением.
Для того времени список привлекаемых языков
внушителен, но, конечно, для декларируемой
универсальности он крайне скуден. К тому же все
языки типологически сходные – флективные.
Индуктивный метод доказательства «Грамматики»
предусматривает выведение общего правила на
основе единичных правил конкретных языков.
Однако неполная индукция «Грамматики» не
позволяет говорить об ее универсальности.
«Грамматика» французов в силу вполне понятных
причин больше похожа на описание французского
языка в его сопоставлении с категориями логики и
другими языками.
Некторые идеи «Грамматики» выглядят вполне
современно. В частности, каждый ее исследователь
обращает внимание на интерпретацию фразы Dieu
invisible a créé le monde visible ‘Невидимый Бог создал
видимый мир’. Арно и Лансло обнаруживают здесь
три «суждения»: 1) Бог невидим; 2) Он создал мир; 3)
мир видим. На современном языке три «суждения» –
это три предиката с их актантами. По мнению Н.
Хомского, Арно и Лансло первые пытались описать
язык посредством глубинной и поверхностной
структуры. Наречия в большинстве случаев
рассматриваются как сокращенные эквиваленты
предложно-именных
конструкций:
sapienter
‘благоразумно’
вместо
cum
sapientia
‘с
благоразумием’, hodie ‘сегодня’ вместо in hoc die ‘в
этот день’1. На самом деле, как показал Р.Х. Робинс,
первые разграничили то, что сейчас называется
глубинной и поверхностными структурами, модисты2.
В ХХ в. идея глубинной и поверхностной структур
стала общепризнанной.
Задания:
А.В.
Бондарко
в
работе
«Грамматичкская категория и контекст» Л., 1971.
вводит
понятие
функционально-семантическая
Хомский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли. М., 2005. С. 90;
http://hegel.narod.ru/knigi/Lingvistic_1.pdf.
2
Алпатов В.М. «Грамматика Пор-Рояля» и современная лингвистика (К выходу в свет русских изданий) //
Вопросы языкознания. 1992. № 2. С. 63.
1
категория. Средствами выражения, например,
категории «темпоральность» являются временные
формы глаголов, наречия (давно, скоро), частицы
(только что), инфинитив в контекстуальном
окружении и др. К какой идее «Грамматики ПорРояля»
восходит
термин
А.В.
Бондарко
функционально-семантическая категория?
Лекция № Философия языка В. фон Гумбольдта.
Неогумбольдтианство.
§ 1. Личность и лингвистическое наследие В. фон
Гумбольдта
§ 2. Основные идеи лингвофилософии В.
Гумбольдта
§ 3. Неогумбольдтианство
§ 1. Личность и лингвистическое наследие В.
фон Гумбольдта
По отцовской линии Вильгельм Гумбольдт (17671835) происходил из померанской буржуазии. Его
дед, прусский офицер, в 1738 г. был произведён в
дворянское сословие. Отец Гумбольдта Александр
Георг тоже был военным. После выхода со службы в
1766 г. он женился на состоятельной вдове
гугенотского происхождения Елизавете фон Гольвед.
В 1787 г. В. Гумбольдт поступает в университет
во Франкфурте-на-Одере. На следующий год он
переезжает в знаменитый Гёттениген, где изучает
юриспруденцию, историю, философию. Уже в июле
1789 г., проведя в университете всего четыре
семестра, он заканчивает свое образование и
отправляется в Париж.
В 1791 г. Гумбольдт женится на Каролине фон
Дахерёден (1766-1829) – одной из самых умных и
эмансипированных женщин своего времени. подруга
Каролины Лотта Ленгефельд вышла замуж за Ф.
Шиллера, с которым Гумбольдта связала крепкая
дружба. В 1794 г. Гумбольдт переехал в Йену, где у
него сложились дружеские отношения с Гёте. Они
сохранились и после того, как Гумбольдт покинул
Германию. Он живет в Париже. Путешествует по
Испании. В 1801 г. он возвращается на родину и
поступает на государственную службу – становится
дипломатическим представителем Пруссии при
Римском папе. В 1809 г. Гумбольдт возглавил
департамент просвещения. В дальнейшем был
посланником в Вене (1810) и Лондоне (1817), с 1819 г.
– министром по сословным делам. В это время он
ведет научную и литературную деятельность,
постепенно приходя к сфере, сделавшей его
знаменитым, – языкознанию.
Гумбольдт
не
был
профессиональным
лингвистом. Непосредственно лингвистикой он
занялся в последние полтора десятилетия жизни,
после
отхода
от активной
государственной
и дипломатической деятельности. Однако уже
молодости
он
вырабатывает
свою
лингвофилософскую концепцию. В 1804 г. он пишет
Ф. Вольфу1: «Мне удалось открыть – и этой мыслью я
всё больше проникаюсь, – что посредством языка
можно обозреть самые высшие и глубокие сферы и
всё многообразие мира»2.
Одна из первых лингвистических работ – доклад,
прочитанный
в Берлинской
академии
наук
«О сравнительном изучении языков применительно
к различным эпохам их развития» (1820 г). В 1823 гг.
появляется работа «О возникновении грамматических
Фридриф Август Вольф (1759-1824) – немецкий филолог, исследователь античности, поставивший
знаменитый гомеровский вопрос.
2
Рамишвили Г. В. Вильгельм фон Гумбольдт – основоположник теоретического языкознания // Гумбольдт
В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 6.
1
форм и их влиянии на развитие идей». В этих работах
Гумбольдт создает стадиальную концепцию языка,
основанную на анализе большого для того времени
количества языков. Гумбольдт видит прогресс
языковой формы в приобретении языком всё больше
флективности. Более того, только флексию, в отличие
от агглютинации и редупликации, он считает
подлинной формой. Однако Гумбольдт отказывается
признать
флексию
единственным
критерием
прогрессивности: «В мое же намерение входит лишь
опровержение
мнения,
котооре
приписывает
определенным народам…поступательное развитие их
языков исключительно благодаря флексии и
благотворному влиянию внутренних сил, в то время
как всякое развитие других народов ставится под
сомнение»1.
Он первым среди языковедов стал изучать языки
американских индейцев по собранных его братом
Александром материалам.
Последней работой Гумбольдта был оставшийся
незавершенным труд «О языке кави на острове Ява».
Его
вводная
часть
«О различии
строения
человеческих языков и его влиянии на духовное
развитие человечества», опубликованная в 1848 г.,
стала главной лингвистической работой Гумбольдта.
Работа сразу привлекла внимание лингвистического
мира. Её русский перевод вышел уже через десять
лет. Но лишь во второй половине ХХ в. идеи
Гумбольдта, изложенные в его книге, получили
Гумбольдт В. О возникновении грамматических форм и их влиянии на развитие идей // Гумбольдт В. фон.
Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 337.
1
должное осознание и развитие. В 1984 г. в СССР
вышла книга Гумбольдта «Избранные труды
по языкознанию»,
где
собраны
все
самые
значительные его работы.
Наследие Гумбольдта иногда несет печать
архаичности. Например, концепция стадиальности
и попытки классифицировать языки по степени
прогрессивности. Привлеченный им языковой
материал зачастую не вполне достоверен. Вызывает
споры один из главных тезисов Гумбольдта: «Язык
есть орган, образующий мысль (Die Sprache ist das
bildende Organ des Gedanken)»1. Однако многие
поднятые Гумбольдтом проблемы актуальны до сих
пор. Некоторых из них наука лишь начинает решать.
§ 2. Основные идеи лингвофилософии В.
Гумбольдта
Гумбольдт высоко ценил работы своего
преемника на должности заведующего кафедрой
языкознания Берлинского университета Ф. Боппа, но
сам он подобного рода компаратистские исследования
не вел. Он пытался нащупать общие принципы
эволюции языка. В этом смысле он был историком
языка, как и его современники. Но история языков
не сводилась для Гумбольдта к установлению
родства и реконструкции праязыка. Цель Гумбольдта
совершенно иной: «Язык – одно из тех явлений,
которые стимулируют человеческую духовную силу к
постоянной деятельности. Выражаясь другими
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 75.
1
словами, в данном случае можно говорить о
стремлении воплотить идею совершенного языка в
жизнь. Проследить и описать это стремление есть
задача исследователя языка в ее окончательной и
вместе с тем простейшей сути»1.
Перечислим некоторые идеи Гумбольдта, заново
открытые или получившие развитие в новейшее
время:
1. «Поскольку ко всякому объективному
восприятию неизбежно примешивается субъективное,
каждую человеческую индивидуальность, даже
независимо от языка, можно считать особой позицией
в видении мира»2. Теоретическая основа для
выделения и описания социолектов и идиолектов.
2. «Человек всегда опирается на то, что уже есть в
наличии»3. Предвосхищение теории концептуальной
метафоры Дж. Лакоффа.
3. «Человек … живет с предметами так, как их
преподносит ему язык»4. Гипотеза лингвистической
относительности Сепира-Уорфа.
4. «Языковое сознание… должно содержать еще
нечто, не поддающееся детальному объяснению, –
сходное с инстинктом предчувствие всей системы в
целом… Язык можно сравнить с огромной тканью,
все нити которой более или менее заметно связаны
между собой и каждая – со всей тканью в целом. С
какой бы стороны к этому ни подходить, человек
всякий раз касается в речи лишь какой-то отдельной
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 52.
2
Там же. С. 80.
3
Там же. С. 54.
4
Там же. С. 80.
1
нити, но, движимый инстинктом, он постоянно
совершает это так, как будто в данный момент ему
открыта вся основа, в которую неизбежно вплетена
эта отдельная нить» (С. 88); «…Язык целиком зависит
от бессознательной энергии, приводящей в действие
человеескую индивидуальность, и от формы, в
которую этото процесс выливается» (с. 227). Идеи
самоорганизации языка и его автономной от контроля
сознания логики.
5. «Язык представляет собой постоянно
возобновляющуюся работу духа, направленную на то,
чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для
выражения мысли. В строгом смысле это определение
пригодно для всякого акта речевой деятельности, но в
подлинном и действительном смысле под языком
можно понимать только всю совокупность актов
речевой
деятельности»1.
Сегодня
подобное
понимание представлено в среде психологов: «Таким
образом, коммуникативный акт в целом представляет
собой информационный обмен, речевое действие, как
второй аспект речевого акта представляет собой
продуцирование
двигательно-слуховых
и
двигательно-оптических
сигналов-кодов,
т.е.
продуцирование информации, а речь как психический
процесс представляет собой различные формы ее
перекодировок и декодировок»2. В такой трактовке
язык кристаллизованный как система единиц (Ergon)
собственно не язык, а лишь один из его аспектов.
1
2
Там же. С. 70.
Веккер Л.М. Психика и реальность: Единая теория психических процессов. М., 1998. С. 614.
6.
«…Сущность
языка
заключена
в
членораздельности, без которой язык просто был бы
невозможен, а идея членения пронизывает его
целиком»1. На современном языке членораздельность
называется принципом двойного обозначения
(кодирования).
7. На индивидуальную языковую ментальность,
описываемую сегодня как языковая личность, указано
следующим образом: «Поскольку ко всякому
объективному восприятию неизбежно примешивается
субъективное,
каждую
человеческую
индивидуальность, даже независимо от языка, можно
считать особой позицией в видении мира»2.
Дух народа и язык, понимаемый как энергейя, –
настолько тесно связаны, что можно признать их
двумя сторонами одной сущности и даже тождеством:
«По своей действительной сущности язык есть нечто
постоянное и вместе с тем в каждый данный момент
преходящее. Даже его фиксация посредством письма
представляет собой далеко не совершенное
мумиеобразное состояние, которое предполагает
воссоздание его в живой речи. Язык есть не продукт
деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)»3.
Энергейя – сам язык, а не речевая деятельность, как
иногда понимается. Дух-язык получает внешнее
Гумбольдт В. О буквенном письме и его связи со строением языка // Гумбольдт В. Язык и философия
культуры. М., 1985. С. 410; http://genhis.philol.msu.ru/article_213.html.
2
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 80.
3
Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие
человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 70.
1
воплощение в звуках (материальная сторона), в
которых язык выступает уже необходимая для
передачи собеседнику материализация. Речевая
деятельность
–
процесс
овеществления
и
обобществления энергейи с коммуникативными
целями. В результате получается эргон – стабильное
звуковое образование со стабильной, т.е. одинаково
понимаемой, семантикой. Эргон, собственно, не язык,
а изъятая из него часть, получившая материальную
реализацию: «Законы языка суть поэтому не что иное,
как колеи, по которым движется духовная
деятельность при языкотворчестве, или, привлекая
другое сравнение, не что иное, как формы, в которых
языкотворческая сила отчеканивает звуки»1. В
языковых формах дух народа обретает свое знаковое
воплощение, оставаясь духом (идеальной стороной).
В качестве эргона язык передается другому, как
передается любая вещь.
§ 3. Неогумбольдтианство
Лингвофилософское наследие В. Гумбольдта
лишь спустя полвека после его смерти получило
полноценное развитие. Этому есть объективнапя
причина.
В
концепции
гениального
немца
переплетены
лингвистические,
философские,
психологические,
культурологические,
этнографические проблемы. Разобраться в них под
силу
лишь
целому
коллективу
ученых,
специализирующихся в данных дисциплинах. Первая
попытка, предпринятая учеником Гумбольдта Х.
1
Там же. С. 100-101.
Штейнталем, в 1884 г. издавшим работы своего
учителя по языкознанию и снабдившего книгу своими
комментариями, была настолько удручающа, что все
последующие издатели гумбольдтовских сочинений
отказывались от предисловий. Исключение составило
предисловие немецкого языковеда А. Ф. Пота (18021867), которое, как заметил один критик, еще «более
туманно», чем текст Гумбольдта. Трудности
восприятия привели к парадоксальной для научного
сообщества
ситуации,
комментируя
которую,
американский лингвист У.Д. Уитни (1827-1894)
заметил: «Гумбольдта превозносят, не понимая и
даже не читая»1.
К середине ХХ в. на основе восходящих к В.
Гумбольдту идей сложились лингвофилософские
воззрения, названные неогумбольдтианством. В
Германии в 1920–1940-е гг. Й.Л. Вайсгербер (18991985) и Йост Трир (1894-1970) выступают
основоположниками
европейского
неогумбольдтианства, а в эти же годы Э. Сепир (18841939) и Б.Л. Уорф2 (1897-1941) – американского.
Европейское
неогумбольдтианство
называют
содержательно ориентированным изучением языка,
американское – этнолингвистическим. Строго говоря,
неогумбольдтианством
следует признать только
немецкое учение, т.к. лишь оно непосредственно
исходит из Гумбольдта. В 1929 г. Вайсгербер
публикует работу с изложением одной из
Цит. по: Рамишвили Г. В. Вильгельм фон Гумбольдт – основоположник теоретического языкознания //
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 30.
2
Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в лингвистике. Вып.1. М., 1960. С. 135168.
1
центральных идей Гумбольдта – «Родной язык и
формирование
духа»
(«Muttersprache
und
Geistesbildung»). Основной его труд – четырёхтомник
«О силах немецкого языка».
Американская
этнолингвистика
развивалась
совершенно независимо от самого Гумбольдта, но
была созвучна его идеям о специфике национального
языка и мышления. Два этих направления
сосуществовали автономно друг от друга. Объединяет
их фундаментальный постулат о неповторимой
специфике национального мышления, лежащего в
основе конкретных языков. Неогумбольдтианское
мировоззрение сводится к трем основным тезисам:
1. Каждый язык уникален не только структурно,
но и с точки зрения зафиксированной в нем картины
мира. Данный тезис разделяют большинство
лингвистов, особенно те, кто занимается лексической
семантикой. Сегодня почти все согласны, что языки
не только по-разному называют фрагменты мира, но и
членят мир по-разному.
Европейское неогумбольдтианство настаивает на
абсолютной уникальности картины мира каждого
языка. Этнолингвистика считает, что существуют
некоторые общие «понятийные стандарты». Так,
«европейский
(понятийный)
стандарт»
противопоставляется «экзотическим стандартам».
2. Способ национального мышления обусловлен
языком. Вайсгербер говорил о «стиле присвоения
действительности» посредством языка.
3. Следовательно, и способ национального
мышления уникален.
Эксперименты подтверждают первый тезис.
Языки по-разному членят действительность, и это
отражается в их лексической системе. Испытуемые,
говорящие на языках, в которых не различаются,
например, голубой и синий цвета (ср. англ. blue, нем.
blau и фр. bleu), считают голубые и синие карточки
одним цветом, русские – двумя разными цветами, а
украинцы различают три цвета – синий, голубой и
блакитний. Второй и третий тезис являются
дискуссионными. Можно ли полагать, что русские,
немцы и украинцы думают по-разному? Что такое
вообще – думать по-разному? Какие эксперименты
могли бы доказать или опровергнуть тезис об
обусловленности
мышления
языком?
Можно
заметить, что при всей разности вычленения
фрагментов действительности посредством языка
думают люди все-таки в каком-то смысле одинаково.
При необходимости уточнить языковое воплощение
какой-либо идеи носители языка с лакуной не
затрудняются в выборе дополнительных средств. Так,
немцы вместо общего blau употребляют dunkelblau
‘темно-синий’ или himmelblau ‘небесно-голубой’.
Аналогично англоговорящие скажут соответственно
dark blue и light blue.
Сначала нужно решить вопрос о том, какое
содержание мы вкладываем в понятие «думать поразному». Если разное членение мира языком еще не
говорит о разности мышления, то какое расхождение
в способах языковой регистрации реалий должно
признать разным мышлением? Представляется, что
следует различать формальную (техническую) и
содержательную (качественную) сторону мышления.
Формальными
являются
такие
способы
морфологической категоризации, синтаксической
аранжировки предложения, организации лексических
классов, которые не связаны с мировоззрением
народа. Можно сказать, что такая специфика будет
отражать лишь его мировидение. Если в
поверхностной структуре языка обнаруживается факт
с живой идеологической мотивацией, отсутствующей
в сравниваемом языке, то подобные языковые явления
будут мировоззренчески значимыми. Такие факты
свидетельствуют о качественной разности мышления.
Например, восточные славяне использовали для
обозначения понятия «красивый» слово красный, а
тюркские народы – сара ‘желтый’.
Неогумбольдтианству
принадлежит
значительный теоретический вклад в лингвистику.
Для неогумбольдтианства характерно повышенное
внимание к конкретным языковым фактам и
предельная осторожность универсальных обобщений.
Эти методологические принципы всегда эффективны
при развитии фундаментальной лингвистики. В
рамках концепции содержательно ориентированного
изучения языка В. Порциг (1895–1961) создал теорию
семантического поля. Его идея «элементарных
синтаксических связей» стала одним из импусльсов к
разработке теории валентностей.
Неогумбольдтианцы продолжили философское
осмысление языка и создали концепцию языка как
миросозидания1. Базовыми для нее являются
следующие понятия: языковой промежуточный мир
(sprachliche Zwischenwelt) – создаваемый языком
концептуальный
мир,
находящийся
между
внутренним
миром
человека
и
реальной
действительностью;
языковое
вмешательство
(sprachlicher Zugriff) – творческий акт создания
духовного объекта (на современном языке это
концептуализация); духовный объект (geistiger
Gegenstand) – результат деятельности языкового
мышления,
создающего
аналог
объекта
действительности (на современном языке это
концепт).
См. Радченко О.А. Язык как миросозидание: Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. Изд. 3е, стереотип. М., 2006.
1
Лекция № 11. Лингвистическая концепция Ф.
де Соссюра и ее значение. Европейский и
американский структурализм.
§ 1. Лингвистическая концепция Ф. де Соссюра
§ 2. Европейский структурализм
§ 3. Американский структурализм
§ 1. Лингвистическая концепция Ф. де
Соссюра и ее значение
§ 1.1. Ф. де Соссюр: pro et contra
Ф. де Соссюр (1857-1913) – великий швейцарский
лингвист, под знаком учения которого развивалась
европейская и американская лингвистика первой
половины ХХ в. Фигура Соссюра несколько
парадоксальна. Он – один из самых цитируемых и
самых критикуемых лингвистов мира. Так, в
восьмитомнике собраний сочинений Р.О. Якобсона
177 ссылок на Соссюра, но почти все они полемичны.
Соссюра
считают
основоположником
структурализма, и в то же время не признают за его
учением ничего оригинального. Соссюр всего лишь
раз упоминает о «структуре, рассматриваемой в самой
себе». Термин же система встречается в «Курсе
общей лингвистики» 138 раз. Причем определяется
система довольно тривиальным образом: «Язык есть
система, все элементы которой образуют целое».
Соссюра называют основателем семиотики (в его
терминологии – семиологии), но как отдельная
область знания семиотика выделяется лишь в начале
второй половины ХХ века, а Международная
организация семиотических исследований появляется
в 1969 г. в Париже при активном участии главного
критика Соссюра Р. Якобсона.
Целый ряд авторов отказывают Соссюру в
авторстве обычно приписываемых ему идей. Издатели
«Курса общей лингвистики» (1915) А. Сеше (18701946) и Ш. Балли (1865-1947) поздних лекций
Соссюра, положенных в основу книги, не слушали.
Правда, на некоторые лекции ходила жена А. Сеше.
Основная работа по подготовке текста принадлежит
Сеше. Он к тому времени уже опубликовал многие
идеи, позднее изложенные в «Курсе». А вот в
конспектах лекций Соссюра и его черновиках их как
раз нет. Нет у Соссюра примата синхронии над
диахронией, четкого разграничения языка и речи, нет
и знаменитого эпилога о подлинном предмете
лингвистики. В абсолютно ныне забытой работе
немецкого профессора Ханса Георга фон дер
Габеленца (1840-1893) «Языкознание, его проблемы,
методы и достигнутые результаты» (1891) прозвучала
идея трихотомии – язык, речь и речевая деятельность.
Габеленц задолго до Соссюра рассматривал язык как
«систему,
части
которой
органически
взаимозависимы и взаимосвязаны» (19, с. 381).
П. Вундерли высказал даже эпатажную гипотезу
о Соссюре – ученике Сеше. Первая книга Сеше – к
тому времени уже коллеги Соссюра по Женевскому
университету – «Программа и методы теоретической
лингвистики» (1908) посвящена учителю. Все уровни
науки о языке Сеше разделяет на «статические» и
«динамические». Соссюр заговорил о синхронии и
диахронии уже после появления этой работы. Между
учеными в этом вопросе есть серьезное расхождение.
По Сеше, первичны именно «статические», т.е.
вневременны́е, универсальные факты, которым
подчиняется динамика языка. Соссюр, если и не
считал синхронию и диахронию полностью
независимыми, то отделял их слишком резкой чертой.
К. Кернер характеризует Соссюра следующим
образом: «Соссюр был гораздо более несостоявшийся
(frustrated) и более агрессивный человек, чем это мог
себе представить читатель общепринятого текста»
(22, с.96).
К. Кернер в статье "Авторы идеи о языке как "systeme
ой tout se tient" ("где все взаимосвязано") высказывает
предположение, что не Соссюр является автором этого
определения языка, что это определение ему приписывают.
Впервые
мысль
о
приписывании
Соссюру
определения языка как системы высказал в 1971 г.
американский лингвист У. Моултон (р. 1914), который в
одной из рецензий писал, что при тщательном
прочтении "Курса" Соссюра ему не удалось найти там
обычно приписываемое Соссюру это определение.
По мнению К. Кернера, исследовавшего вопрос об
авторстве вышеприведенного определения языка как
системы, и другие ученые, кроме Моултона, например Дж.
Лепски (р. 1935), склоняются к мысли, что автором
определения языка как системы, в которой все
взаимосвязано, является А. Мейе, который в первом
издании "Введения в сравнительное изучение
индоевропейских языков" (1903) писал, что язык есть
"un ensemble ой tout se tient". Сам Мейе использовал
это определение еще раньше, в 1893 г., и не исключено,
что он услышал его во время парижских лекций
Соссюра в 1880-х годах.
Не являются собственно оригинальными и ряд других
идей и положений, приписываемых Соссюру. Так,
Английский психолог У. Джеймс (1842-1910) в книге
"Принципы психологии" (1890) дал определение языка как
"системы знаков, отличающихся от обозначаемых
предметов, но способных предполагать (suggest) их" (20,
с.356).
Важным компонентом соссюровской теории является и
понятие произвольного характера связи между понятием и
его акустическим образом. О понятии произвольности
упоминал уже У. Уитни в своей книге "Язык и изучение
языка: Двенадцать лекций о принципах лингвистической
науки" (1867), на которые в своем "Курсе" ссылался Соссюр.
Все эти лингвистические идеи уже витали в воздухе и
нужно было одно случайное обстоятельство, которое
подтолкнуло Соссюра к изложению своих взглядов. Ведь он
с самого начала своей научной карьеры в Женевском
университете
был
занят
чтением
лекций
по
индоевропеистике, курсов по санскриту, древнегреческому и
различным германским диалектам. Он отнюдь не
испытывал желания читать лекции по общему языкознанию.
"Чтение "Курса" было случайным эпизодом в жизни
Соссюра" (14, с.667). И его идеи оказались бы никому не
известными, не попроси его университетское начальство
прочитать лекции по общему языкознанию в 1907-1911 гг.
взамен ушедшего в отставку Ж. Вертгеймера, который с
1873 г. читал этот курс. Интеллектуальный климат эпохи
требовал более систематического изучения языка и
неповторимая оригинальность Соссюра заключалась в том,
что он создал свою собственную полную и всеобъемлющую
систему независимо от вдохновлявших его источников.
Нельзя сказать, что выраженные в "Курсе общей
лингвистики" идеи Соссюра вызвали восторженный прием у
европейских лингвистов. Так, К. Кернер отмечает, что
известный датский лингвист О. Есперсен (1860-1943)
полагал, что Соссюр навряд ли выдвинул какие-то новые
идеи о природе языка. Есперсен весьма критически
относился и к соссюровскому разграничению языка и речи,
синхронии и диахронии (24, с.124-126). В разные периоды
своей
деятельности
и
по
разным
поводам
антисоссюрианцем выступал и известный английский
лингвист Дж. Фёрс (1890-1960). Он не видел проблемы в
разграничении синхронии и диахронии, выступал против
трихотомии "язык / речь / речевая деятельность". Мимо его
внимания прошла и соссюроиская идея языкового знака, и
учение Соссюра о семиологии, и многие другие идеи
Соссюра (24, с.151-166). Да и в России идеи Соссюра
нашли не слишком много поклонников. Сам Бодуэн де
Куртенэ ни разу не обмолвился о "Курсе" Соссюра, а ведь
он в 1922-1923 гг. совершил поездку по Европе, где "Курс" в
это время был широко известен. "Когда в 1923 г. мы
получили в Ленинграде Cours de linguistique generate de
Saussur'a... то были поражены многочисленными
совпадениями Соссюра с привычными нам положениями"
(15, с.94)"Относительно прошумевшей посмертной книги де
Соссюра можно уверенно утверждать, что в ней нет никаких
новых положений, которые не были бы нам уже известны из
учения Бодуэнаде Куртенэ" (9, с.185).
Р.О. Якобсон (1896-1982) также без энтузиазма
воспринимал идеи Соссюра. Ознакомившись впервые с
"Курсом" Соссюра весной 1920 г. в Праге, Якобсон
признавал, что Соссюр и его школа проложили новый путь в
статической лингвистике, но что касается области истории
языка они оставались на младограмматической колее;
учение Соссюра, что звуковые законы обладают
разрушительной силой, Якобсон считал случайным и
слепым. Неприемлемой для Якобсона была и идея Соссюра
об антиномии синхронии и диахронии (16, с.2). В
восьмитомном собрании сочинений Якобсона (1962-1982)
содержится 177 ссылок на Соссюра, но эти количественные
данные ни о чем не говорят. Кернер (24, с.147), видимо,
соглашается с точкой зрения американского лингвиста Дж.
Джозефа (р. 1956), который писал, что навряд ли будет
преувеличением сказать, что все лингвистические работы
Якобсона, вышедшие после второй мировой войны, да и
предшествующие, представляют критику Соссюра. Н.С.
Трубецкой тоже несколько опасался, что его взгляды могут
каким-то образом связываться с идеями Соссюра. Во время
посещения Англии он был просто ошеломлен, когда узнал,
что английские лингвисты отождествляют его (и Якобсона)
непосредственно со школой де Соссюра. По этому поводу
он заметил: "Это несколько вредит нам" (письмо Якобсону,
написанное в мае 1934 (26, с.299).
Некоторые современные российские лингвисты также
не склонны принимать на веру ряд положений Соссюра.
Так, О.Н. Трубачев заметил: "Кто знает, не сочтут ли в свою
очередь наши потомки великой ересью нашего XX века эту
обременительную (выделено нами. - Ф. Б) дихотомию
синхронии / диахронии" (13, с.28), поскольку в основе
сравнительно-исторического языкознания лежит сравнение,
а не противопоставление одного состояния языка другому.
Ряд противоречивых положений в "Курсе" Соссюра
объясняется тем, что это не классический текст (exemplar),
просмотренный и отредактированный автором, а запись
курса лекций, сделанных его студентами Ш. Балли (18651947) и А. Сеше (1870-1946). На отношениях Соссюра со
студентами не мог, видимо, не сказаться и его характер.
http://revolution.allbest.ru/languages/00018972.html
§ 2.1. Основные идеи «Курса общей
лингвистики»
Произвольность знака.
Если бы нам понадобилось символически
изобразить мужчину и женщину знаками 0 и 1, то 0
стал бы обозначением женщины, а 1 – мужчины.
Женщина осознается как нечто более «широкое» и
«круглое». Во многих языках мира грамматическое
оформление слов женского рода осуществляется
гласным широкого раствора.
В санскрите
существительные с основой на -a являются
существительными мужского и среднего рода, а
существительные с основой на -aa – женского рода:
suta ‘сын’, sutaa ‘дочь’ (но: санскр. putra ‘мальчик,
сын’, putrii ‘девочка, дочь’; и снова та же
закономерность в корне: pit`ar ‘отец’, maat`ar ‘мать’).
Древнееврейск. iš ‘муж’ – iša ‘жена’; лат. german
‘брат’, germana ‘сестра’; русск. муж – жена, бык –
корова. Знак мотивирован, но выбор именно звука [а],
а не [о] произволен.
Многие
американские
языки
различают
отчуждаемые и неотчуждаемые принадлежности.
Неотчуждаемая
принадлежность
выражается
синтетически
–
поссесивным
суффиксом:
новомекленбург. tama ‘отец’ tamagu ‘мой отец’; ulu
‘голова’ ulum ‘твоя голова’. Неотчуждаемая –
аналитически (притяжательным словом перед
существительным): mal ‘одежда’ nugu mal ‘моя
одежда’. Еще более тонкая дифференциация в языке
фиджи. Здесь внутри класса неотчуждаемой
принадлежности выделяются контексты, где у данных
предметов
аналитически
выражаются
функциональные признаки: ulugu ‘моя голова’ (часть
моего тела), kegu ulu ‘голова, которая у меня’ (для
еды)1.
Эксперимент:
произвольны
ли
звуковые
комплексы? Греч. ελέγχω ‘срамить, позорить;
порицать, обличать’, ελεέω ‘чувствовать сострадание,
сожалеть о ком-то’; кит. чжун ‘тяжелый’ и цин
‘легкий’.
Язык и речь.
Современная
лингвистика
преодолела
методологическую установку Ф. де Соссюра, который
развел язык и речь по двум наукам: «Итак, изучение
речевой деятельности распадается на две части; одна
из них, основная, имеет своим предметом язык, то
есть нечто социальное по существу и независимое от
индивида; это наука чисто психическая; другая,
второстепенная, имеет предметом индивидуальную
сторону речевой деятельности, то есть речь, включая
фонацию; она психофизична. <…> Можно в крайнем
случае сохранить название лингвистики за обеими
этими дисциплинами и говорить о лингвистике речи.
Но ее нельзя смешивать с лингвистикой в
собственном
смысле,
с
той
лингвистикой,
единственным объектом которой является язык»2.
Синхрония и диахрония
Кацнельсон С.Д. Историко-грамматические исследования. СПб., 2010. С. 80-81.
Соссюр
Ф.
Курс
общей
лингвистики
//
http://www.classes.ru/grammar/143.Saussurelinguistique/source/worddocuments/iv.htm (Глава I V Лингвистика языка и лингвистика речи).
1
2
Лекция № 12. Русское (советское) языкознание
ХΙХ-ХХ в.
§ 1. Дореволюционная русская лингвистика
§ 2. «Новое учение о языке» Н.Я. Марра
§ 3. Русские приоритеты
§ 4. Советское языкознание 1960-80-х гг.
§ 1. Дореволюционная русская лингвистика
Дореволюционная русская лингвистика оставила
богатое
наследие,
выработанное
в
трех
лингвистических школах – Московской, СанктПтербургской и Казанской. Несколько особняком
стоит фигура А.А. Потебни – основопложника
Харьковской лингвистической школы.
1. А.А. Потебня как лингвист-философ
Гумбольдианство А.А. Потебни
А.А. Потебня (1835-1891) – последовательный
гумбольдтианец и вместе с тем самостоятельный
мыслитель, создавший глубоко оригинальную
концепцию языка. Потебня стал основоположником
Харьковской лингвистической школы, которая,
впрочем, после его смерти не дала выдающихся
лингвистов.
«…Нашему веку принадлежит открытие, что
языки потому только служат обозначением мысли,
что
они
суть
средства
преобразования
первоначальных, до-язычных элементов мысли;
потому в этом смысле они могут быть названы
средствами создания мысли»1.
Всякое понимание
1
Потебня А.А. Язык и народность // Потебня А.А. Мысль и язык. 3-изд., Харьков, 1913. С. 193.
«…Каждая мелочь в устройстве языка должна
давать без нашего ведома свои особые комбинации
элементов мысли. Влияние всякой мелочи языка на
мысль в своем роде единственно и ничем
незаменимо»1.
«Язык есть вместе путь сознания эстетических и
нравственных идеалов, и в этом отношении различие
языков не менее важно, чем относительно познания»2.
В духе Гумбольдта Потебня замечает, что язык
определяет то, как действительность будет выглядеть
для его носителя. Облекает он это рассуждение в
форму метафоры: «… Слово есть известная форма
мысли, как бы застекленная рамка, определяющая
круг
наблюдений
и
известным
образом
окрашивающая наблюдаемое»3.
Цитируя Гумбольдта, он обращает внимание
современных ему лингвистов, увлеченных поисками
общих законов языка, на индивидуальный язык:
«Язык есть деятельность» (то есть отдельной
личности). Наиболее реальное бытие имеет язык
личный. Языки племени, народа суть отвлечения и,
подобно всяким отвлечениям, подлежат произволу»4.
§ 1.2. Оригинальные идеи лингвистической
концепции А.А. Потебни.
Потебня был природным русско-украинским
билингвом, поэтому следует обратить внимание на
его замечание относительно раннего изучения
Потебня А.А. Язык и народность // Потебня А.А. Мысль и язык. 3-изд., Харьков, 1913. С. 194.
Потебня А.А. Язык и народность // Потебня А.А. Мысль и язык. 3-изд., Харьков, 1913. С. 194.
3
Потебня А.А. Из записок по теории словесности. М., 1989. С. 237.
4
Потебня А.А. Из записок по теории словесности. М., 1989. С. 237.
1
2
второго языка: «Знание двух языков в раннем детстве
не есть обладание двумя системами изображения и
сообщения одного и того же круга мыслей, но
раздвояет этот круг и наперед затрудняет достижение
цельности
миросозерцания,
мешает
научной
абстракции»1. Особенно актуальна данная проблема в
современной ситуации, когда вторым языком
становится английский – язык, обслуживающий
общество с принципиально другой системой
ценностей.
Слово
изоморфно
художественному
произведению. В художественном тексте есть
содержание и форма. Им соотвествуют лексическое
значение и звуковая форма слова. Содержание
художественного текста выражается в системе
образов. Аналогом художественного образа является
внутренняя форма слова.
Миф – не болезнь языка, а вариант интерпретации
действительности,
при
котором
метафоры
понимаются буквально. Мысль Потебни о том, что
языкотворчество принципиально метафорично, на
столетие предвосхищает идеи Дж. Лакоффа о
метафоре как способе человеческого мышления.
«Значение слов, в той мере, в какой оно
составляет предмет языкознания, может быть названо
в н у т р е н н е ю и х ф о р м о ю в отличие от внешней
звуковой, иначе – способом представления
внеязычного содержания»2. Что же такое внутренняя
форма слова?
1
2
Потебня А.А. Язык и народность // Потебня А.А. Мысль и язык. 3-изд., Харьков, 1913. С. 197.
Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М., 1958. С. 47.
Потебня
представитель
психологического
направления в языкознании. Он признавал влияние
психических факторов на функционирование языка.
Один из основных тезисов Потебни: история
языка – история мысли. Стуктура предложения
отражает структуру мысли, поэтому по развитию
предложения устанавливается прогресс мышления.
Эволюция языка, согласно взглядам Потебни,
заключается в росте предикативности, что в свою
очередь отражает более общую ориентацию человека
на динамику, прогресс.
Казанская школа.
Идеи школы заложены в лекциях И.А. Бодуэна де
Куртенэ (Ян Нецислав Игнаций) (1845-1929),
прочитанных им в Казанском университете (1874). В
1900-1918 гг. Бодуэн работал Петербурге, в 1919-1929
– в Варшаве.
Н.Вяч. Крушевский (1851-1887). С 1876 г. жил в
Казани. С 1880 г. занимал должность приват-доцента,
читал курсы по общей и русской фонетике, санскриту,
сравнительной грамматике романских языков. В 1883
г. защитил докторскую диссертацию под названием
«Очерк науки о языке», написанную под влиянием
книги Г. Пауля «Принципы истории языка» и
посвящённую теории языкознания в целом.
Н. В. Крушевский решительно утверждает приоритет
синхронии: «Лингвистика принадлежит не к наукам
„историческим“, а к наукам „естественным“. Главная
ее задача — не восстановление картины прошлого в
языке, а раскрытие законов явлений языка» («К
вопросу о гуне. Исследование в области
старославянского вокализма» (Варшава, 1881). Цит.
по: В. В. Виноградов. И. А. Бодуэн де Куртенэ //
И. А. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по
общему языкознанию. Том І. М.: Изд-во Академии
наук СССР, 1963. С. 8.
Вас.Ал. Богородицкий (1857-1941) – членкорреспондент Санкт-Петербургской академии наук
(1915), член Парижского лингвистического общества
(1905); член-корреспондент АН СССР (1925). Работы
по экспериментальной фонетике, диалектологии,
славистике, тюркологии, индоевропеистике, общему
языкознанию; автором терминов переразложение и
опрощение, С.Конст. Булич (1859-1921) лингвист,
этнограф, композитор и историк музыкальной
культуры. Труды по древнеиндийской филологии,
русскому
языку,
общей
фонетике,
истории
лингвистики.
Московская школа сложилась в результате
научной
и
преподавательской
деятельности
Ф.Ф. Фортунатова в Московском университете (18761902). Сам Фортунатов был учеником первого
русского санскритолога, эрудированного полиглота
П.Я. Петрова (1814-1875), который говорил и писал
на санскрите, как на живом языке, переводил на него
Байрона.
При
Фортунатове
в
Московском
университете сформировалась школа, ставшая
ведущим центром русской лингвистической науки
(русистика, славистика, компаративистика, общая
теория языка) и оказавшая существенное влияние на
развитие отечественного и европейского языкознания.
Старомосковскую школу называют формальной. По
словам Л. Ельмслева, суть ее лингвистической
идеологии «в протесте против смешения грамматики
с психологией и логикой». Лингвистика конца ХIХ в.
тяготела к психологизму в морфологии, к физиологии
– в фонетике, к логике – в синтаксисе, к «истории
народа» – в лексикологии. Фортунатов настаивал на
необходимости поиска собственно лингвистических,
«формальных», критериев в исследованиях языка.
Научные четверги у Фортунатова заканчивались
выпивкой. Не пил только Шахматов. Его ученик
профессор А.И. Томсон вспоминал: «Филипп
Федорович покойный говорил: не пьет, не курит –
человек опасный»1.
Учениками Фортунатова были А.А. Шахматов,
М.М. Покровский,
Д.Н. Ушаков,
Н.Н. Дурново,
А.М. Пешковский, В.К. Поржезинский, В.М. Истрин,
В.Н. Щепкин, Б.М. Ляпунов, А.И. Томсон, а также
зарубежные учёные – О. Брок, А. Белич, Э. Бернекер,
Н. ван
Вейк,
Х. Педерсен,
Т. Торбьёрнссон,
Ф. Зольмсен, И. Ю. Миккола, Й. Богдан, М. Мурко и
другие.
Шахматов
(1864-1920)
–
ученик
Ф.Ф. Фортунатова и, пожалуй, крупнейший русский
дореволюционный лингвист. Родился в дворянской
семье в Нарве. В 6 лет лишился матери, умершей от
чахотки, а через год отца. Алешу и двух его сестер
взял на воспитание дядя Алексей Александрович,
который жил в деревне Губаревке Саратовской
губернии. Под руководством жены Алексея
1
Кузнецов П.С. Автобиография // Московский лингвистический журнал. 2003. Т. 7. № 1. С. 212.
Александровича Ольги Николаевны дети изучали
французский, английский, немецкий и латинский
языки. По воспоминаниям одной родственницы
Шахматова, в Губаревке её поразил «крошечный
мальчик, который сидел на скамеечке у открытого
шкафа с книгами и усердно читал «Русскую старину»,
которая мне казалась страшной сушью».
Впервые замечен научными кругами в 1882 г.
Юный Шахматов выступил с убедительной критикой
некоторых
важных
положений
магистерской
диссертации
А.И. Соболевского
диссертацию
«Исследования в области русской грамматики». Это
вызвало неприязнь уже известного своими научными
трудами Соболевского. Напряжённые отношения
ученых сохранялись до конца жизни Шахматова.
В 1883 г. поступил на историко-филологический
факультет Московского университета. В 1884 г.
опубликовал свою первую статью «Исследования о
языке новгородских грамот XIII и XIV вв.».
В 1887 г. защитил диссертацию «О долготе и
ударении в общеславянском языке». В 1890 г. в
качестве приват-доцента Московского университета
начал читать курс истории русского языка. Едва
приступив к преподавательской деятельности,
Шахматов принимает неожиданное решение оставить
науку и поехать в саратовскую деревню к
родственникам.
Из
Саратова
он
сообщал
Фортунатову, что мыслит целиком посвятить себя
работе на благо крестьян. 1 июля 1891 г. Шахматов
получил должность начальника земской управы. Два
года он активно руководил хозяйственной жизнью
уезда. В частности, во время эпидемии холеры весной
1892 г. занимался организацией медицинской
помощи, хлопотал о командировании в волость сестёр
милосердия и фельдшеров.
В 1892 г. Шахматов возобновил работу над
магистерской диссертацией. В 1893 г. вернулся к
научной деятельности. По приглашению председателя
Отделения
русского
языка
и
словесности
Петербургской
Академии
наук
академика
А.Ф. Бычкова принял звание адъюнкта Академии. В
1894 г. Шахматову за работу «Исследования в
области русской фонетики», выдвигавшейся им на
соискание степени магистра, Учёный Совет
Московского университета единогласно присвоил
степень доктора русского языка и словесности.
Случай уникальный в истории отечественного
языкознания. С 1894 г. адъюнкт Петербургской АН. В
1898 г. Шахматов становится самым молодым за всю
историю существования Академии наук членом ее
Правления – ординарным академиком. 1899 г. –
действительный академик. С 1910 г. профессор
Петербургского университета.
В 1899 году его назначают директором русского
отделения Императорской Академии наук. Шахматов
первым делом упраздняет привилегии в пользовании
книжными фондами. Доступ к ним получают не
только учёные, но и преподаватели гимназий, а также
студенты. Особое внимание Шахматов уделяет отделу
рукописей.
Участвовал в подготовке реформы русской
орфографии (1918). Член Сербской Академии наук
(1904), доктор философии Пражского университета
(1909), доктор философии Берлинского университета
(1910), член-кор. Краковской Академии наук (1910).
Умер в Петрограде от истощения.
После смерти ученого в 1925—1927 был издан его
во многом нетрадиционный «Синтаксис русского
языка», оказавший значительное влияние на развитие
синтаксической теории в России. В нем Шахматов
впервые сделал попытку выявить систему в огромном
разнообразии синтаксических конструкций русского
языка.
После работ Шахматова любое исследование по
истории древней Руси опирается на его выводы.
Учёный заложил основы текстологии.
Особенно большой вклад исследователь внёс в
разработку текстологии древнерусского летописания,
в частности — «Повести временных лет». Сличение
различных редакций данного памятника позволило
Шахматову прийти к выводу о том, что дошедший до
нас текст по происхождению многослоен и имеет
несколько стадий формирования. Логические
нестыковки, текстовые вставки, разрывающие
связный текст, отсутствующие в Новгородской
Первой летописи, по мысли Шахматова, являются
свидетельством существования гипотетического
Начального свода, созданного приблизительно в 90-х
гг. XI века. Например, в тексте Новгородской Первой
летописи отсутствуют договоры Руси с греками X
века, а также все прямые цитаты из греческой
Хроники Георгия Амартола, которой пользовался
составитель Повести временных лет. При дальнейшем
изучении Начального свода А. А. Шахматов
обнаружил другие логические несоответствия. Из
этого делался вывод о том, что в основе Начального
свода лежала какая-то летопись, составленная между
977 и 1044 гг. Её исследователь назвал Древнейшим
сводом.[3]
Под руководством Шахматова Отделение русского
языка и словесности Императорской Академии наук
стало центром отечественной филологии. По
инициативе Шахматова Академия наук издала
монографии, словари, материалы и исследования по
кашубскому, полабскому, лужицкому, польскому,
сербскому, словенскому языкам. В 1897 Шахматов
возглавил работу над академическим словарем
русского языка. Участвовал в подготовке реформы
русской орфографии, осуществленной в 1917—1918.
Выводил восточнославянские языки от
«общедревнерусского» языка, дезинтеграция
которого, по его мнению, началась уже в VII ст., но
была задержана интеграционными процессами,
связанными с государственным единством в рамках
Киевской Руси
Алексей Шахматов — один из авторов работы
«Украинский народ в его прошлом и настоящем»
(1916) [4], принимал участие в написании декларации
Петербургской АН «Про отмену ограничений
малорусского печатного слова»
Санкт-Петербургская школа
Общетеоретические и методологические взгляды
Бодуэна оказали влияние на становление и развитие
Петербургской (в разные годы – Петроградской,
Ленинградской) лингвистической школы. Учениками
Бодуэна были Л.В. Щерба, Е.Д. Поливанов, Лев Пет.
Якубинский (1892-1945). В той или иной степени
воздействие бодуэновских идей испытали Макс
Юлиус
Фридрих
Фасмер
(1886-1962)1,
основоположник литовского языкознания Казимерас
Буга (1879-1924), С.Игнат. Бернштейн (1892-1970),
Б.А. Ларин (1893-1964), В.В. Виноградов (1895-1969),
Всеволод Брониславович Томашевский (1891-1927) и
др.
Академик АН СССР Л.В. Щерба (1880-1944) –
один из крупнейших русских специалистов по
общему, славянскому и русскому языкознанию,
французскому языку. Он внёс значительный вклад в
развитие
лексикографии,
фонологии,
психолингвистики, социолингвистики. Был одним из
создателей теории фонемы.
Родился в г. Игумен Минской губернии. Вырос в
Киеве. Гимназию окончил с золотой медалью и в 1898
г. поступил на естественный факультет Киевского
университета. После переезда родителей в Петербург
в 1899 г. перевёлся на историко-филологический
факультет Петербургского университета. В 1903 г.
Русифицированное имя Максимилиан Романович Фасмер. Родился в Петербурге в купеческой немецкой
семье. В 1903-1907 гг. учился у Бодуэна и Шахматова. В 1917-1918 профессор индогерманского
языкознания и славянской филологии Саратовского университета. После революции, будучи в Финляндии,
переехал в Тарту, а в 1921 г. – в Лейпциг. С 1925 г. в Берлине. 1947-1949 – Стокгольм. С 1949 г. в Западном
Берлине. В январе 1944 г. в дом Фасмера, который находился в бомбоубежище, попала фугасная бомба.
Погибла его библиотека и рукописи, включая картотеку для этимологического словаря. Фасмер стал
составлять картотеку заново.
1
окончил его с золотой медалью за работу
«Психический элемент в фонетике».
В 1906-1908 гг. работал в Европе, изучая
грамматику, сравнительно-историческое языкознание
и фонетику в Лейпциге, Париже и Праге. В Париже
работал в лаборатории экспериментальной фонетики
Ж.-П. Руссло. В 1909 г. стал приват-доцентом
Петербургского университета. Читал курсы по
введению в языкознание, сравнительной грамматике,
фонетике, русскому и старославянскому языкам,
латыни, древнегреческому, преподавал произношение
французского, английского, немецкого языков.
Преподавал также на Высших женских курсах, в
Психоневрологическом институте, на курсах для
учителей глухонемых и учителей иностранных
языков.
В 1909 г. создал в Петербургском университете
лабораторию экспериментальной фонетики. В 1912 г.
защитил магистерскую диссертацию «Русские
гласные
в
качественном
и
количественном
отношении», а в 1915 г. – докторскую диссертацию
«Восточнолужицкое наречие». С 1916 г. профессор
кафедры сравнительного языкознания Петроградского
университета.1924
г. —
член-корреспондент
Российской АН. С 1924 г. почётный член
Международной ассоциации фонетистов. 1943 г. –
академик АН СССР.
Щерба
–
основатель
Ленинградской
(Петербургской) фонологической школы. Развил
бодуэновскую концепцию фонемы, придав термину
фонема
его
современное
значение.
Его
ученики Л.Р. Зиндер
(1903-1995)
и
Марг.И. Матусевич (1895-1979).
Научные
интересы
Щербы
включали
общетеоретические
проблемы
языкознания,
грамматику, вопросы взаимодействия языков,
преподавания русского и иностранных языков,
языковой нормы, орфографии и орфоэпии. Щерба
подчёркивал важность разграничения научного и
«наивного» значения слова, создал научную
типологию словарей.
В работе «О трояком аспекте языковых явлений и
об эксперименте в языкознании» (1931) разграничил
языковой материал (текст), языковую систему и
речевую деятельность. Это было развитием самым
идеи Ф. де Соссюра о разграничении языка и речи.
Щерба ввёл понятия отрицательного языкового
материала и лингвистического эксперимента. Он
считал, что при проведении эксперимента «особенно
поучительны бывают отрицательные результаты: они
указывают или на неверность постулированного
правила, или на необходимость каких-то его
ограничений, или на то, что правила уже больше нет,
а есть только факты словаря».
В Ленинградском университете Щерба преподавал
до 1941 г. Последние годы провёл в Москве. Готовясь
к тяжёлой операции, Щерба изложил свои взгляды на
многие научные проблемы в статье «Очередные
проблемы языковедения», которая стала своего рода
завещанием ученого. В ней Щерба затронул
следующие вопросы:
двуязычие чистое (два языка усваиваются
независимо) и смешанное (второй язык усваивается
через первый и «привязывается» к нему);
неясность
традиционных
типологических
классификаций и неопределённость понятия «слово»:
«Понятия „слово вообще“ не существует»);
различие активной и пассивной грамматики: Язык
можно описать с точки зрения говорящего (подбор
языковых средств в зависимости от смысла, который
нужно выразить – активная грамматика) и с точки
зрения слушающего (разбор данных языковых
средств с целью вычленения их смысла – пассивная
грамматика). Активная грамматика удобна для
изучения языка. на практике составление такой
грамматики очень сложно, так как исторически языки,
изучаемые в первую очередь их носителями,
описываются с точки зрения пассивной грамматики.
Е.Д.
Поливанов
(1891–1938) –
выдающий
лингвист, востоковед и литературовед. Один из
основателей ОПОЯЗа (1916). Знал, по его словам 18
языков, но обычно указывается, что больше 20.
Поливанов – личность весьма экстравагантная и
противоречивая. Известный лингвист, представитель
Московской фонологической школы П.С. Кузнецов
(1889-1968) писал о нем: «Человек он был необычный
(это, кажется, всем известно). У него были две жены,
с которыми он жил по очереди1, слуга-китаец и
собака. Кроме того, он был наркоман, и у него не
было половины одной руки2. <…> Моральные
принципы и стыд для Е. Д. не имели никакого
значения, но был он человек добрый и отзывчивый.
Р.О. Шор однажды так характеризовала его: «Он с вас
рубашку снимет, а когда нужно, с себя за вас снимет».
Когда у него не было денег, ему ничего не стоило
встать на углу улицы и просить милостыню». В.Б.
Шкловский характеризовал своего друга так:
«Поливанов был обычным гениальным человеком.
Самым обычным гениальным человеком».
В юности Поливанов лишился кисти левой руки,
чему есть различные версии. Согласно одному
мнению, руку ампутировали из-за гангрены,
причиной которой был нестерильный шприц. По
другому
предположению,
пьяный
Поливанов
См. Кузнецов П.С. Автобиография // Московский лингвистический журнал. 2003. Т. 7. № 1. С. 194.
Официальной женой Поливанова с 1921 г. была эстонка Бригитта Альфредовна Поливанова-Нирк (18991946). 17 ноября 1937 г. из Москвы во Фрунзе пришло предписание о её аресте как «жены врага народа». В
1938 г. была осуждена на 10 лет лагерей как «агент польской разведки». Умерла в Каргополе в 1946 г.
Реабилитирована в 1989 г. См. Кузнецов П.С. Автобиография // Московский лингвистический журнал. 2003.
Т. 7. № 1. С. 194.
2
Наркомания Поливанова подтверждается документами следственного дела, в ходе которого выяснилось,
что для поддержки физического состояния ему были необходимы инъекции героина.
1
неудачно прыгнул с вагонной подножки. По версии
Шкловского,
после
прочтения
«Братьев
Карамазовых» Поливанов на спор положил кисть под
поезд. Он всегда старался показать, что физический
недостаток ему не мешает. Поливанов прекрасно
плавал. Говорят, что в Средней Азии, он, опаздывая
на лекцию, мог подняться в аудиторию по
водосточной трубе.
Участник Гражданской войны, с 1917 г. Поливанов
включается в политическую деятельность. В 1917 г.
он примкнул к левым меньшевикам, возглавив отдел
печати министерства иностранных дел Временного
правительства. Во время Октябрьской революции
перешёл к большевикам. С ноября 1917 г. исполнял
обязанности одного из двух заместителей наркома
иностранных
дел
Л. Д. Троцкого.
Поливанов,
например, готовил первоначальный текст Брестского
мира. В конце 1917-начале 1918 гг. заведовал
Восточным отделом Наркомата иностранных дел. С
февраля 1918 г. Поливанов проводит политработу
среди петроградских китайцев. Есть данные, что он
воевал с красными китайцами на фронтах
гражданской войны. По одной из версий, китайцы
приучили его к наркотикам. В 1919 г. вступает в ряды
РКП (б). Членство в партии приостановлено в 1926 г.
по причине наркозависимости.
Будучи радикально революционным в политике, в
лингвистике
он
оставался
здравомыслящим
консерватором и плодотворным новатором. Один из
основоположников советской социолингвистики и
исторической фонологии, создатель оригинальной
конвергентно-дивергентной
теории
языковой
эволюции, автор множества работ по языкам Востока
и Средней Азии, разработчик методик обучения
русского языка как неродного, создатель до сих пор
используемой кириллической транскрипции для
японского языка.
Поливанов родился 12 марта (28 февраля) 1891 г.
в Смоленске в обедневшей дворянской семье. В 1908
г. закончил Рижскую Александровскую гимназию и
отправился в Петербург. Здесь он получил сразу два
филологических образования. В 1911 г. окончил
Практическую восточную академию по японскому
разряду, а в 1912 г. – историко-филологический
факультет
Петербургского
университета,
где
непосредственно
учился
у
крупнейших
отечественных лингвистов того времени Бодуэна и
Л.В. Щербы. По другим сведениям, в 1908-1912 гг. он
учился на двух факультетах университета – историкофилологического и восточного.
В 1914-1916 гг. стажировался в Японии, занимаясь
изучением акцентуации японских диалектов и сбором
лексикографического материала. Первая поездка
(май-ноябрь 1914 г.) финансировалась Русскояпонским обществом. Поливанов жил около Нагасаки
в рыбацкой деревне Миэ, изучая местный диалект. В
конце лета он отправился в древнюю столицу Японии
Киото, где изучал киотоский диалект. С 5 по 13
октября вместе с японскими лингвистами работал в
фонетической
лаборатории
при
Токийском
императорском университете. Здесь Поливанов
повстречался с двумя отечественными японистами –
О.О. Розенбергом1 и Н.Иосиф. Конрадом (18911970)2. По приезду в Петербург, еще в 1914 г.
защитил
магистерскую
диссертацию
«Психофонетические наблюдения над японскими
диалектами».
Поливанов
сделал
выдающееся
открытие, объяснив японцам загадку японского
ударения.
Средства на вторую поездку (июнь-сентябрь 1915
г.) выделил Русский комитет по изучению Средней и
Восточной Азии. Работал с японистом Н.А. Невским
(1892-1937)3.
Поливанов
успел
составить
фонетический словарь (около 14 000 слов), написать
очерк морфологии киотского говора, а также записать
несколько текстов. Кроме того, учёный составил
фонетический словарь одного из нагасакских говоров
(около 10 000 слов) и Рюкюских островов (говор
Наха). Вернувшись в Петроград, Поливанов, вопреки
традиции университета не брать на должность
приват-доцента людей, не окончивших восточный
факультет, был приглашён на кафедру японского
языка деканом Восточного факультета Н.Я. Марром.
О третьей поездке Поливанова в Японию (лето
1916 г.) известно мало. Доподлинно известно, что он
работал на русскую разведку. В архиве Военноморского флота найден документ, сообщающий о
Поливанове и Н.И. Конраде, что они командируются
Оттон Оттонович Розенберг (188-1919) – русский буддолог. В 1918 г. стал первым в Петербургском
(Петроградском) университете доктором японского языка и литературы.
2
В 1938 г. обвинён по ст. 58-1а УК РСФСР как японский шпион и приговорен к 5 годам лагеря. Зимой
1939/40 работал на лесоповале, но по ходатайству влиятельных лиц направлен в «шарашку», где работал с
китайским и японским языками. После досрочного освобождения (8 сентября 1941 г.) профессор
Московского института востоковедения (1941-1950) и МГУ. С 1958 г. академик АН СССР.
3
Расстрелян 24 ноября 1937 г. В тот же день была расстреляна и его жена И. Мантани-Невская. Дочь Елену
взял на воспитание Н.И. Конрад.
1
«для производства политической разведки, и
одновременно для подготовки почвы к будущему
расширению
специальной
осведомительной
службы»1.
С 1920 г. Поливанов становится профессором
ряда научных учреждений Петрограда, Москвы,
Самарканда, Ташкента, Фрунзе. В 20-е гг. работал то
в Москве, то в Средней Азии. В 1924 г. марризм
заявил о себе как о единственной подлинно
марксистской
лингвистической
концепции.
Поливанов был одним из немногих, кто открыто
выступил против марризма. В 1929 г. в ходе
дискуссии в Комакадемии марристы во главе с
В.М. Фриче2 и В.Б. Аптекарем3 обвинили Поливанова
в принадлежности до революции к черносотенной
организации. После начавшейся травли ученый уехал
в Среднюю Азию. Жил в Самарканде, Ташкенте. В
1931 г. издал книгу «За марксистское языкознание»,
где снова критиковал марризм.
С 1934 г. работал во Фрунзе (Бишкек)
профессором Киргизского института культурного
строительства. В конце июля 1937 г. из Москвы
пришла шифрованная телеграмма с предписанием
арестовать профессора Поливанова. Он был обвинён в
работе на японскую разведку и направлен в
Бутырскую тюрьму. Обвинялся и в шпионаже против
царской России. Раньше это было немыслимое
Алпатов В.М. Метеор // Алпатов В.М. Языковеды, востоковеды, историки. М., 2012. С. 75.
В. Макс. Фриче (1870-1929) – советский литературовед и искусствовед.
3
Валериан Бор. Аптекарь (1899-1937) – советский лингвист без лингвистического образования. По словам
П.С. Сидорова, Аптекарь сам о себе говорил, что он такой же лингвист, как матрос второй статьи. Аптекарь
отчасти знал европейские языки и, прочитывая предисловие всех выходивших книг, был в курсе новейших
европейских исследований. Расстрелян за участие в контрреволюционной террористической организации.
1
2
обвинение. Под пытками ученый подписал протокол,
но почерк заметно отличался от прежнего, что, по
мнению исследователей, объясняется последствием
пыток. 25 января 1938 г. на закрытом заседании
Военной коллегии Верховного суда СССР Поливанов
отказался от своих показаний и не признал себя
виновным. Был приговорен к расстрелу. В тот же день
приговор привели в исполнение. В 1963 г.
реабилитирован.
Поливанов первым в мировой науке определил
характер
японского
ударения.
Он
описал
фонологическую систему японского литературного
языка и ряда диалектов. Предложил реконструкцию
праяпонской фонологической системы и выдвинул
гипотезу
о
родстве
японского
языка
с
австронезийскими. В соавторстве с О.В. Плетнером
издал грамматику японского языка.
Значителен вклад Поливанова в развитии
советской китаистики. Им были описаны особенности
китайской фонетики и совместно с А.И. Ивановым
создана грамматика китайского языка. Он разработал
фонетическую теорию на материале китайского
языка, предложив понятие слогофонемы, заложил
основы теории сложного слова.
Поливанов был одним из первых лингвистов,
применивших метод внутренней реконструкции для
анализа неиндоевропейских языков. В 1923 г. он
выдвинул гипотезу о родстве корейского и алтайских
языков. В 1927 г. она сложилась в подкреплённую
рядом
доказательств
теорию
алтайского
происхождении корейского языка. К таким же
выводам независимо от Поливанова пришёл финский
лингвист
шведского
происхождения
Густав
Йон Рамстедт (1873-1950). Именно благодаря работам
этого видного дипломата, а не репрессированного
советского ученого данная теория получила мировое
признание. Кстати, Рамстедт подверг критике
гипотезу урало-алтайского генетического родства,
которая впоследствии была доказана советским
лингвистом В.М. Илличем-Свитычем.
§ 2. «Новое учение о языке» Н.Я. Марра
В борьбу сразу со всеми научными школами
вступило революционное учение Н.Я. Марра (18641934). Советские ученые, к какой бы научной школе
они ни принадлежали, строили свою методологию на
материалистических
принципах:
«Материалистический взгляд на язык как на
материальное воплощение человеческого сознания
должен нацеливать науку о языке прежде всего на
описание того механизма, который безупречно
выполняет свою функцию вербальной передачи
информации в человеческом обществе»1. Идеалист В.
Гумбольдт явно уступал в авторитете Ф. де Соссюру.
Любого лингвиста можно было представить как
идеологического врага и повесить на него ярлык
матафизичности,
идеализма,
буржуазности,
механицизма и т.п. Для этого в распоряжении
бдительных бойцов научно-идеологического фронта
имелись то ли изощренные, то ли топорные
формально-логические процедуры. Достаточно было
подвести одно из положений теории под
1
Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М., 1980. С. 3.
уничтожающую цитату классика. Так, Р.О. Шор,
основываясь
на
отрицании
Ф.
Соссюром
целенаправленного революционного вмешательства в
язык, называет его понимание развития «теорией
стихийности» и тут же приводит убийственную для
концепции цитату Сталина: «Теория стихийности есть
теория преуменьшения роли сознательного элемента в
движении
<…>
логическая
основа
всякого
1
оппортунизма» . Соссюр отрицает сознательное
вмешательство в язык, значит, оппортунист.
Своеобразное понимание метафизики включало туда
и структурализм. Соссюр еще и метафизик, потому
что в «Курсе» отдается предпочтение синхронии,
тогда как один из основополагающих принципов
марксизма историзм.
Антропоцентризм В. Гумбольдта признавался
чуждой идеологией, потому что отправным пунктом
его концепции является идеализм, в котором В.И.
Ленин видел латентную религиозность: «Идеализм
есть поповщина. Верно. Но идеализм философский
есть («вернее» и «кроме того») дорога к поповщине
через один из оттенков бесконечно сложного
познания (диалектического) человека»2. Поэтому
идеализм
считался
реакционной,
вредной
социалистическому
строительству
философией.
Типичны были названия «Против идеализма в …».
Например, статья С.И. Бернштейна «Против
идеализма в фонетике» (1952).
1
2
Цит. по: Шор Р. Неотложная задача // Русский язык в советской школе. 1931. № 1. С. 36.
Ленин В.И. К вопросу о диалектике // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 322.
Политическая позиция приветствовалась, но надо
было знать кого и как критиковать, кого привлекать в
качестве источников.
Тот же С.И. Бернштейн1,
отличавшийся
политизированностью
лингвистических взглядов, поплатился за них. Ему
инкриминировалась попытка опорочить столпов
марксизма. Бюллетень Министерства высшего
образования СССР сообщал о его лекциях: «…В
своих положениях о языке классики марксизмаленинизма будто бы исходят из учения немецкого
шовиниста и идеалиста Гумбольдта»2.
В целом проблема методологии в советском
языкознании сводилась к попыткам диалектически
отождествить определенную научную концепцию с
марксизмом вообще и с отдельными высказываниями
его основателей в частности. Главным претендентом
на статус подлинно марксистского языкознания было
«новое учение о языке» Марра.
Отец Марра – шотландец (то ли Джеймс, то ли
Джекоб Марр) – в 80-летнем возрасте женился на 20летней грузинке, от брака с которой и родился Н.Я.
Марр. В 1884 г. поступил на восточный факультет
Петербургского университета. Стал учиться сразу на
четырех разрядах и выучил все преподававшиеся там
языки Ближнего Востока. С 1911 г. декан восточного
факультета Петербургского университета. Не давал
заниматься коллегам кавказскими языками, чтобы
сохранить монополию. Но и в молодости проявлял
В 1919 г. Бернштейн основал фонетический кабинет в Институте живого слова. Им собрана уникальная
фонотека поэтов, читавших свои стихи. Благодаря Бернштейну сохранены голоса Блока, Маяковского,
Есенина и др.
2
Бюллетень Министерства высшего образования СССР.1949. № 4. С. 6.
1
научную недобросовестность. Мог зачеркнуть слово в
рукописи, если оно не укладывалось в его концепцию.
В автобиографии Марр пишет, что уже в 1908 г.
«появилось изложение так называемой яфетической
теории в статье под названием “Предварительное
сообщение о родстве грузинского языка с
семитическими”»1. (В современной терминологии
семитские языки – иврит, новоарамейские диалекты
и т.д). Еще раньше, в 1894 г., во время поездки Марра
во Францию его гипотезы подверглись резкой
критике Антуана Мейе (1866-1936). Критика
известного компаративиста привела Марра к
убеждению
о
несостоятельности
всего
западноевропейского языкознания и сравнительноисторического в частности. Относительно в
целостном виде марризм оформился в 1923-1924 гг.
Концепция Марра:
1) единство глоттогонического процесса – все
языки проходят общие законы развития
2) семья – это стадия развития языка, которые
сменяются вместе экономическими формациями.
Эволюционный путь развития встречается, но редко.
Языки
изменяют
структуру
в
результате
революционных сдвигов общества.
3) скрещенный характер всех языков. Праязык,
как его понимает индоевропеистика, – научная
фикция.
4) первоначальный язык был кинетическим;
первоэлементами звукового языка были сал, йон, бен,
рош. В лексике любого языка нет слова, содержащего
1
Марр Н.Я. Избранные работы. Т. 1. Этапы развития яфетической теории. Л., 1933. С. 10.
что-либо сверх этого. Реконструкция первоэлементов
– задача «лингвистической палеонтологии». По
Марру, из * jon возникли русск. конь и нем. hund
‘собака’.
5) приоритет семантики перед «формальным»
(фонетическим и грамматическим)
анализом.
Семантика дает большой простор фантазии. Вот, как,
например, объясняется фонетическое сходство нем.
Hund ‘собака’ hundert ‘сто’, на самом деле
этимологически не связанных друг другом. Hund >
hundert: собака > тотем племени – имя племени,
принимающего тотем > все > много > сто. Элемент ert никак не объясняется.
6) связь с марксизмом: язык – идеологическая
надстройка над экономическим базисом. (Марр –
единственный из дореволюционных академиков
вступил в партию большевиков). Надстройка,
согласно марксизму, имеет классовый характер,
значит, язык и мышление тоже классовые явления:
«Нет языка, который не был бы классовым, и,
следовательно, нет мышления, которое не было бы
классовым»;
«Не
существует
национального,
общенационального языка, а есть классовый язык и
языки одного и того же класса различных стран, при
идентичности социальной структуры, выявляют
больше типологического сродства друг с другом, чем
языки различных классов одной и той же страны,
одной и той же нации».
Число стадий Марр не считал окончательно
установленным:
1) древнейшая – китайский язык и некоторые
африканские языки
2) монгольский и финно-угорские
3) яфетические языки – кавказские и баскский
4) индоевропейские продолжают развиваться, в
отличие от трех предыдущих стадий.
Своим радикальным революционизмом марризм
не мог не привлечь симпатии властей. Но именно в
силу радикализма и непримиримости по отношению к
наследию
компаративистики
и
зарубежного
языкознания марризм никогда, даже в период своего
триумфа, не имел всеобщего признания в
лингвистических кругах. Установление диктатуры
идей Н.Я. Марра происходило в течение второй
половины 1920-х-начале 1930-х гг.
Отношение
к
яфетидологии
становилось
лакмусовой
бумажкой
для
выявления
«идеологической выдержанности» ученого. К концу
1920-х гг. критиковать марризм было уже просто
опасно. Н.С. Трубецкой, которому в Вене нечего было
опасаться, о ненормальности Марра писал уже в 1924
г.: «Марр еще не настолько спятил, чтобы его можно
было посадить в желтый дом, но что он
сумасшедший, это, по-моему, ясно...»1.
Первый этап дискуссий о яфетидологии прошел в
1928-1929 гг. в подсекции материалистической
лингвистики
Комакадемии.
Индоевропеизм,
олицетворявший
дореволюционное,
буржуазноидеалистическое наследие, признавался «исконным
врагом». Его альтернативой было «марксистское
1
Цит. по: Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. М., 1991. С. 77.
языкознание», пока существовавшее лишь в виде
цитат ограниченного ряда революционеров – Маркса,
Энгельса, Ленина, Лафарга, Сталина. Избрать
небольшие фрагменты работ или даже отдельные
реплики политиков в качестве новой методологии
лингвистики призывала не только полуграмотная в
лингвистическом
отношении
советская
образованщина.
Подобным
же
образом
высказывались
многие
квалифицированные
лингвисты. Так, энциклопедист и полиглот Р.О. Шор
писала: «Яфетическую теорию надо критиковать, но
толкая ее вперед, к Марксу и Ленину, а не назад – к
Гумбольдту»1.
Дискуссия в стенах подсекции открылась
вступительным словом красного профессора В.М.
Фриче (1870-1929), назвавшего Ф. Энгельса
«разносторонне образованным лингвистом», а Марра
«смелым застрельщиком зреющей лингвистической
революции»2. Первым докладом был доклад Марра.
14 февраля 1929 г. против марризма резко и очень
убедительно высказался Е.Д. Поливанов, но из 17
выступавших поддержал критику лишь один
профессор Г.А. Ильинский3.
Второй этап дискуссии начался в сентябре 1930 г.
С докладами выступили Г.К. Данилов4 («Очередные
Лингвистическая дискуссия // Русский язык в советской школе. 1931. № 1. С. 174.
Марр Н.Я. Актуальные проблемы и очередные задачи яфетической теории. М., 1929. С. 5, 8.
3
Григ. Андр. Ильинский (1876-1937) – член-кор. РАН (1921 г.), академик Болгарской (1929 г.) и Польской
(1930 г.), автор 600-страничной «Праславянской грамматики» (1916), заложившей основы современных
представлений о праславянском языке. Расстрелян в 1937.
4
Геог. Конст. Данилов (1896-1937) – специалист по суахили, один из основоположников русской
африканистики. После увольнения отовсюду работал в детской колонии. В 1937 г. арестован из-за
несчатного случая в колонии – двух утонувших детей. Расстрелян.
1
2
задачи на языковедном фронте») и Т.П. Ломтев1 («К
проблеме диалектического метода в науке о языке»).
Заявленное как дискуссия, мероприятие это больше
походило на выявление противников Марра и
апологетов
индоевропеизма.
Указывать
на
недостатки нового учения о языке разрешалось лишь
тем,
кто
был
против
«буржуазной»
компаративистики.
Быть
индоевропеистом
и
противником Марра, как Поливанов, считалось
преступлением.
В 1930 г. Марр достиг вершины славы. Он
вступает в компартию и избирается вице-президентом
АН СССР. На XVI съезде ВКП (б) (июнь-июль 1930
г.) сам Сталин использовал некоторые тезисы Марра,
который выступил сразу после вождя. И все же
однозначного решения по вопросу соответствия
марризма учению Маркса не было. Группа крупных
лингвистов
НИИЯЗ
(Научно-исследовательский
институт языкознания, Москва) выступила против
марризма, создав объединение «Языкофронт».
«Языкофронт» даже имел поддержку Наркомпроса, в
лице работавшего там своего представителя К.А.
Алавердова. В 1932 г. языкофронтовец П.С. Кузнецов
выпускает антимарровскую брошюру «Яфетическая
теория». Вызванное этой работой обсуждение
деятельности института в верхах в том же году
завершилось его роспуском.
В 1933 г. выходит 1-й том трудов Марра, и новое
учение о языке канонизируется. Марризм получает
Тим. Петр. Ломтев (1906-1972) – 19-й (и не последний) ребенок в крестьянской семье. Автор 17
монографий, специалист по белорусскому языку, правоверный ленинец. Умер в Ленинграде прямо перед
входом в Дом Ученых, куда спешил на заседание конференции.
1
статус официального учения с универсальным
значением
для
всех
этнолингвистических
исследований. Одним словом,
марксизм в
языкознании – это марризм. Война прервала
лингвистические споры.
В 1949-1950 гг. для лингвистов намечались сразу
четыре юбилея: 70-летие И.В. Сталина, 85-летие со
дня рождения и 15-летие со дня смерти Марра,
пятилетие победы в Великой Отечественной войне. В
1948 – 1949 гг. в советской лингвистической науке и
вузовском языковом образовании проходит кампания
беспрецедентной пропаганды одной лингвистической
концепции – «нового учения о языке» Марра, –
получившей чуть ли не официальный статус
«единственно правильной». Каждый номер Известий
АН СССР (Отдел литературы и языка) в эти годы
содержит славословия Марру и гневные инвективы
его критикам. Даже академичный Б.А. Ларин
проявляет беспокойство по поводу усиления
противников марризма и высказывается за внедрение
его «в жизнь».
Были
отвергнуты
не
только
учебник
Реформатского, но и учебники по старославянскому
языку и истории русского языка; всякое упоминание о
языковых семьях и родстве языков было запрещено. В
столицах идет активная борьба с противниками
«нового учения о языке»: для критики лиц,
замалчивающих или игнорирующих положения Н.Я.
Марра в тех или иных областях языкознания,
используется газета «Правда»; от виднейших ученых,
не согласных со взглядами Н.Я. Марра, таких, как
В.В. Виноградов, Л.Р. Зиндер, А.С. Чикобава, А.А.
Реформатский и др., требуют покаяния, признания
своих ошибок. В.А. Звегинцев рассказывал, как в
конце 1940-х его вызвал ректор и потребовал изучать
и пропагандировать учение Марра. Звегинцев
предложил пари. Он утверждал, что, открыв в
случайном месте несколько раз книгу Марра, ректор
не сможет понять, что там написано. Звегинцев пари
выиграл, и его отпустили1.
Казалось, победоносный для марристов конец
близок, но события приобретают неожиданный
поворот. 1-й секретарь ЦК компартии Грузии К.Н.
Чарквиани подвиг академика Грузинской АН А.С.
Чикобава на антимарровское выступление. В апреле
1949 г. Чикобава попадает на прием к И.В. Сталину.
Вождь серьезно погрузился в проблему и стал
консультироваться с Чикобавой по вопросам
языкознания и марризма. В мае 1950 г. «Правда»
объявила о начале свободной дискуссии по
проблемам языкознания.
Краткая хронология событий такова. 6 мая –
Сталин направляет членам Политбюро письмо об
открытой дискуссии в газете «Правда». 9 мая –
дискуссию открывает статья А. Чикобавы. 17 июня –
промежуточные итоги показывают ощутимый перевес
марристов. На тот момент в редакцию поступило
свыше 190 статей, из которых около 70
промарровских
без
оговорок,
более
100
промарровских с критикой отдельных положений и
1
Алпатов В.М. Громовержец // Алпатов В.М. Языковеды, востоковеды, историки. М., 2012. С. 25.
лишь 20 явно антимарровских. В частности, резко
полемичной к марризму была статья уволенного из
МГУ за критику Марра молодого кандидата наук,
будущего академика Б.А. Серебренникова (1915-1989)
«Об исследовательских приёмах Марра» (23 мая). 20
июня – рядом со статьей П.Я. Черных публикуется
статья Сталина «Относительно марксизма в
языкознании», в которой «новое учение о языке»
Марра было подвергнуто жесткой критике. Вместе со
ответами на вопросы товарищей статья составила
работу «Марксизм и вопросы языкознания».
Суть статьи Сталина: 1) язык коренным образом
отличается от «надстройки», т.е. политических,
правовых, культурных и других форм деятельности
человека и общества, тем, что порожден «не тем или
иным базисом, старым или новым базисом, внутри
данного общества, а всем ходом истории общества и
истории базисов в течение веков»;1 2) язык
непосредственно
связан
с
производственной
деятельностью человека в том плане, что его
словарный состав сразу отражает изменения в данной
сфере; 3) язык безразличен к людям, но люди
небезразличны к языку, они стараются использовать
язык в своих интересах; 4) с помощью языка может
выражаться любая идеология, но нельзя приписывать
некую идеологию самому языку; 5) общество, в том
числе и классовое, представляет собой целостное
единство, а язык – одно из его связующих звеньев.
В 1951 г. В.В. Виноградову (академик с 1946 г.) за
книгу «Русский язык. Грамматическое учение о
1
Сталин И. Относительно марксизма в языкознании. К некоторым вопросам языкознания. М., 1950. С. 5.
слове» (в основном написана в 1930-х гг., в
доработанном виде опубликована в 1947 г.)
присуждена Сталинская премия 1-й степени. Под
покровительством имени Сталина В.В. Виноградов
снимает с лингвистики все запреты: «Своими
гениальными трудами в области языкознания И.В.
Сталин дал советским языковедам верный и точный
компас, с которым они могут смело углубляться во
все сферы лингвистического исследования»1. Вместо
марризма
провозглашается
лингвистический
сталинизм – «новая эра в советском языкознании»
(С.Г. Бархударов), «сталинский этап» (А.С.
Чикобава).
Начинает
возрождаться
русская
компаративистика, ставшая к началу ХХI в. лучшей
школой в мире. Структурализм все-таки оставался
под
запретом.
Ему
вменялось
в
вину
преимущественное внимание к синхронии, которое
квалифицировалось как метафизика и антиисторизм.
Р.М. Фрумкина вспоминает: «Во времена, когда
кибернетика именовалась буржуазной лженаукой2,
слово
"структурализм"
звучало
просто
ругательством»3. Преподавательница ГГПИ Крутова
критикует лекцию И.А. Калинина: «Совершенно
непонятно для меня преклонение т. Калинина перед
французско-швейцарским лингвистом де-Соссюром…
и недооценка крупнейших русских грамматистов
Буслаева и Ломоносова»4.
Виноградов В.В. Значение дискуссии в газете «Правда» по языкознанию для дальнейшего развития
советской науки о языке // Вестник высшей школы. 1950. № 9. С.22.
2
Встречались и более хлесткие номинации: «Кибернетика – продажная девка империализма».
3
Фрумкина Р.М. Мой учитель А.А. Реформатский // http://genhis.philol.msu.ru/article_171.shtml.
4
ЦАНО, ф. 2734, оп. 3, д. 275, л. 74.
1
«Сталинская эпоха» (1950-1956) была всего лишь
декларативно-декоративной фразой, вывеской на
освобожденном от марризма советском языкознании.
Ничего нового, «корифей науки» в лингвистику не
внес.
Подлинной
заслугой
Сталина
перед
отечественной лингвистикой стала реабилитация
компаративистики. Но компаративистика оказалась
непопулярной и после дискуссии, но уже в
переносном смысле. В отличие от марризма она
требовала серьезной лингвистической подготовки,
которую не могли обеспечить университеты в 20-40-е
гг. В условиях упразднения кафедр сравнительного
языкознания и отрыва от европейских центров
компаративизма советские языковеды потеряли
квалификацию. В 1956 г. В.В. Виноградов и Б.А.
Серебренников вынуждены констатировать, что
ничего нового советская компаративистика в период с
1950 г. не создала.
И
все-таки
сравнительно-историческое
языкознание постепенно восставало из руин. Итогом
коллективных усилий стали две монографии,
излагавшие
реконструктивные
методики
компаративистики и обобщающие ее исторические
достижения (А.В. Десницкая. Вопросы изучения
родства индоевропейских языков» – 1955 г. и
коллективный труд В.И. Абаев, Б.В. Горнунг, М.М.
Гухман и П.С. Кузнецов «Вопросы методики
сравнительно-исторического
изучения
индоевропейских языков» – 1956 г.). Магистральные
пути лингвистики пролегли мимо рядовых забот
тружеников системы образования. Авангард науки в
силу возрастающей специализации лингвистических
дисциплин все дальше уходил от языковедческих
кафедр
провинциальных
педвузов.
Компаративистские исследования вышли на не
досягаемые
для
представителей
других
лингвистических специальностей рубежи.
14-25 февраля 1956 г. в Москве состоялся ХХ
съезд КПСС. В последний день работы с закрытым
докладом «О культе личности и его последствиях»
выступил
Н.С. Хрущёв.
Закрытость
была
бутафорская. Распространенный по партийным
организациям страны, доклад вскоре стал предметом
обсуждения не только коммунистов. Постановление
Президиума ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О
преодолении культа личности и его последствий»
устанавливало
допустимые
границы
критики
сталинизма.
9 марта 1956 г. на заседании кафедры русского
языка ГППИ И.А. Калинин делает доклад «Итоги ХХ
съезда КПСС и задачи кафедры в связи с решением
съезда». Говоря о решениях съезда, он не упоминает о
культе личности. Молчат Крутова, Золотарев,
Устратова. Слово берет В.И. Смирнов: «Докладчик не
остановился на необходимости борьбы с культом
личности. Некоторые студенты буквально наизусть
знают работу Сталина «Марксизм и вопросы
языкознания» и считают, что в ней все сказано
впервые и только исключительно верно. Надо
выяснить, что было уже известно раньше в работах
предшествующих лингвистов» ЦАНО, ф. 2734, оп. 8,
д. 452, л. 27. В 1950 г. Смирнов назвал статью
Сталина «величайший документ» ЦАНО, ф. 2734, оп.
8, д. 115, л. 79.
В заключительном слове Калинин говорит:
«Очень важен вопрос о культе личности. Работу
«Марксизм и вопросы языкознания» можно
подвергнуть критике, но это работа ценная, солидная.
Другой вопрос, кому приписать те или иные
положения; есть положения, известные до этой
работы. Низвержение Марра – несомненная заслуга
Сталина» ЦАНО, ф. 2734, оп. 8, д. 452, л. 28-29.
§ 3. Русские приоритеты
В январе 1948 г. А.А. Жданов (1896-1948)
впервые употребил ставшее крылатым выражение
безродный
космополит:
«Интернационализм
рождается там, где расцветает национальное
искусство. Забыть эту истину – означает ... потерять
свое лицо, стать безродным космополитом». Началась
антизападная кампания и поиск русских приоритетов.
Позже появился анекдот, давший хождение другой
крылатой фразе, – Россия – родина слонов: «ООН
объявила Год Слона. Разные страны издали книги на
соответствующую тему.
Французы издали
однотомник «Слоны и любовь». Американцы –
брошюру «Что нужно знать американцу о слонах».
Немцы – «Краткое введение в слонологию» в десяти
томах. В СССР вышел трёхтомник: Т. 1: «Классики
марксизма-ленинизма о слонах», Т. 2: «Россия –
родина слонов», Т. 3: «Слоны в свете решений XXVI
съезда
КПСС».
В
Болгарии
выпустили
четырехтомник. Первые три тома – перевод
советского издания, а четвёртый «Болгарский слон –
младший брат русского слона». Можно сколько
угодно язвить по поводу «родины слонов», но факт
останется фактом. Россия действительно и при царях,
и при генсеках была великой научной державой, в
частности – лингвистической.
Английского филолога и выдающегося полиглота
У. Джонса (1746-1794) называют предтечей или даже
основоположником сравнительного языкознания. В
1876 г. в докладе Бенгальскому азиатскому обществу
(г. Калькутта) он говорил о родстве санскрита с
древнегреческим и латынью: «Независимо от того,
насколько древен санскрит, он обладает удивительной
структурой. Он более совершенен, чем греческий
язык, более богат, чем латинский, и более изыскан,
чем каждый из них, и в то же время он носит столь
близкое сходство с этими двумя языками, как в
корнях глаголов, так и в грамматических формах, что
оно вряд ли может быть случайностью; это сходство
так велико, что ни один филолог, который занялся бы
исследованием этих языков, не смог бы не поверить
тому, что они произошли из общего источника,
которого уже не существует»1. Основоположник
немецкой санскритологии Ф. Шлегель (1772-1829) в
работе «О языке и мудрости индусов» (1809)
предположил, что санскрит был праязыком
индоевропейских. Однако, как мы видим, именно
Джонс правильно указал на происхождение санскрита
и европейских языков из ныне утраченного языка.
1
http://cultoboz.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=119:2010-08-30-17-2843&catid=41:np14&Itemid=75.
М.В. Ломоносов (1760) не только раньше А.
Лавуазье (1789) описал закон сохранения материи.
М.В. Ломоносов намного раньше У. Джонса
установил
родство
финно-угорских
языков:
1
«Ливония, Естляндия, Ингрия , Финния, Карелия,
Лаппония2, Пермия, черемиса3, мордва, вотяки4,
зыряне говорят языками, немало сходными между
собою, которые хотя и во многом разнятся, однако
довольно показывают происхождение свое от одного
начала. Сверх того, сильная земля Венгерская хотя от
здешних чудских областей отделена великими
славенскими государствами, то есть Россиею и
Польшею, однако не должно сомневаться о
единоплеменстве ее жителей с чудью, рассудив одно
только сходство их языка с чудскими диалектами»5.
Компаративистский приоритет и заслуги М.В.
Ломоносова перед отечественной филологией
изложены в книге Ф.М. Березина6. Вышедший в 1979
г. учебник свободен от горячки послевоенных лет.
Автор
спокойно
утверждает
необходимость
полемического освещения научных проблем и
указывает
на
глубокие
традиции
русской
лингвистики, с 70-х гг. ХIХ в. оказывавшей «все
возрастающее влияние на развитие европейского
языкознания»7. В определенном смысле Ломоносова
действительно можно признать компаративистом до
Ижорская земля.
Провинция Лапланд в западной Швеции.
3
Марийцы.
4
Удмурты.
5
Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. Труды по русской истории, общественноэкономическим вопросам и географии. 1747-1765 гг. С. 195.
1
2
6
7
Березин Ф.М. Истории русского языкознания. М., 1979.
Березин Ф.М. Истории русского языкознания. М., 1979. С. 4.
компаративистики. (Живший в первой половине Х в.
Йегуда ибн Курайш указывал на сходство
древнееврейского, арамейского и арабского языков,
но не делал выводов об их родстве).
Важное политическое значение имел вопрос о
приоритете в области структурализма – направлении,
определившем
развитие
лингвистики
первой
половины ХХ в. Структурализм обычно связывают с
именем Ф. де Соссюра. Е.Д. Поливанов писал о
вызвавшем большой резонанс в Европе «Курсе общей
лингвистики»: «…Посмертная книга F. de Saussure’а,
которая многими была воспринята как некое
откровение, не содержит в себе буквально ничего
нового
в
постановке
и
разрешении
общелингвистических проблем по сравнению с тем,
что давным-давно уже было добыто у нас Бодуэном и
бодуэновской школой»1. Об этом же пишет Л.В.
Щерба: «Не могу не сделать здесь лирического
отступления
и
не
посетовать
на
своих
соотечественников, которые признают идеи, лишь
снабженные заграничной маркой. Так, очень многое,
высказанное Соссюром в его глубоко продуманном и
изящном изложении, ставшем всеобщим достоянием
и вызвавшем всеобщий восторг в 1916 г., нам было
давно известно из писаний Бодуэна. Между тем
некоторые наши лингвисты даже учение о фонемах в
той или другой мере готовы возводить к Соссюру»2.
Кстати, сам Бодуэн ни разу не упоминает «Курс
общей лингвистики», хотя в 1922-1923 гг. он жил в
Поливанов Е.Д. За марксистское языкознание. М., 1931. С. 3-4.
Щерба Л.В. Очередные задачи языковедения // История советского языкознания: Некоторые аспекты
общей теории языка: Хрестоматия / Сост. Ф.М. Березин. – 2-е изд., испр. и доп. М., 1988. С. 62.
1
2
Европе, где книга Соссюра была широко известна.
Ю.Д. Апресян все же подчеркивает: «…Несмотря на
ряд разительных совпадений в концепциях И.А.
Бодуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра, честь
отчетливой формулировки новых представлений о
языке и новых методов исследования языка
принадлежит последнему»1.
Р.И. Аванесов в 1952 г. с обычным для того
времени патриотическим пафосом утверждал:
«Родина теории фонем, или фонологии, – наша
страна. Эта теория была впервые разработана
русскими учеными. От нас она была воспринята на
Западе и в Америке, вырождаясь и теряя свои лучшие
качества в соответствии с духом и «теориями»
буржуазной реакционной науки»2. Первенство И.А.
Бодуэна де Куртенэ в области фонологии
признавалось в святая святых структурализма –
«Пражском
лингвистическом
кружке».
В.А.
Дорошевский для изображения величия Бодуэна
использовал евангельскую аллюзию: «In initio erat
verbum de Baudouin de Courtenau…»3.
В 1931 г. лингвист из «Языкофронта» Г.К.
Данилов должен был каяться в «великорусском
шовинизме»4. Тогда же Е.Д. Поливанов, говоря о
преимуществе отечественных лингвистов перед
западными, специально оговаривается: «Да не узрит
читатель в этом утверждении чего-либо вроде
славянофильской любви к отечеству и народной
Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966. С. 27.
Аванесов Р.И. К вопросу о фонеме // Известия АН СССР. Отдел литературы и языка. Т. ХI. Вып. 5. 1952,
№ 5. С. 468.
3
Цит. по: Реформатский А.А. Из истории отечественной филологии. Очерк. Хрестоматия. М., 1970. С. 9.
4
Данилов Г. Мои ошибки // Революция и язык. 1931. № 1. С. 9.
1
2
гордости, чего в данном случае и в помине нет…»1. В
40-е и особенно после войны оговорки подобного
рода не только излишни, они расцениваются как
антисоветские. В 1945 г. В.В. Виноградов совершенно
в «славянофильском» духе писал: «Мощь и величие
русского
языка
являются
неоспоримым
свидетельством великих жизненных сил русского
народа, его оригинальной и высокой национальной
культуры и его великой и славной исторической
судьбы. Русский язык единодушно всеми признается
великим языком великого народа»2. В 1949 г. тезис
«русский язык – язык великого народа» войдет в
учебную программу.
Объективность, заражаясь ненужным пафосом,
начинает терять свои границы. К правде
примешивается вымысел, искренняя любовь к Родине
перестает отличаться от демагогии. Для того чтобы
показать величие русского языка, в эксперты
привлекается
Ф.
Энгельс:
«Разнообразие
стилистических ресурсов русского языка, его мощь и
самобытность поражали и Ф. Энгельса, который, как
известно, был выдающимся лингвистом-полиглотом»
Виноградов В.В. Великий русский язык. М.:
Государственное
издательство
художественной
литературы, 1945. – 172 с. С. 6. Энгельс
действительно был полиглотом. Его юношеский
архив содержит письма на девяти языках. Но
лингвистом и тем более русистом его назвать нельзя.
Русский язык он выучил в 30 лет (1852 г.), а слова
1
2
Поливанов Е.Д. За марксистское языкознание. М., 1931. С. 3.
Виноградов В.В. Великий русский язык. М., 1945. С. 28
Виноградова
о
восхищении
Энгельса
«стилистическими
ресурсами»,
«мощью»
и
«самобытностью» русского языка основаны на
строчке из его письма к Вере Засулич: «Как красив
русский язык! Все преимущества немецкого без его
ужасной грубости».
Для дискредитации Запада и возвышения CCCР
привлекается всё. Профессор кафедры педагогики
НПИ Д.А. Балика в лекции, прочитанной 14 октября
1955 г. говорит: «Товарищи! Платон и Аристотель
забыты в Западной Европе, а арабы увлекаются
Аристотелем, Платоном, читают. Там выступают
такие крупнейшие ученые, как Авиценна, который
родился в 980 году возле Бухары (на нашей
территории)» (ЦАНО, ф. 2734, оп. 8, д. 467, л. 35). На
арабском востоке изучают наследие античности, а
отблеск славных научных традиций падает на СССР.
По такой логике, всех выходцев из России можно
считать русскими учеными. Например, создателя
метода лексикостатистической глоттохронологии М.
Сводеша
или
основоположника
генеративной
лингвистки Н. Хомского, родившихся в США, но в
семьях российских евреев-эмигрантов.
Когда остывают страсти и начинается пора
осмысления, картина постепенно обретает подлинные
очертания и краски. Потомкам ясно видят то, что не
могли в полноте усвоить современники событий. В
наши дни В.К. Журавлев пишет: «Читая и
перечитывая многотомный обзор современного
состояния
лингвистики
«Current
Trends»,
с
удивлением узнаем, что наука о языке стала истинной
наукой ХХ века в Европе, Америке и Японии лишь
тогда, когда там ознакомились с идеями и
достижениями русских ученых. Проф. Эдвард
Станкевич, один из редакторов этого обзора,
неоднократно повторял: «Как нас учил Роман
Якобсон, свет лингвистических идей идет с Востока,
из России»1. Речь идет о фонологии, которая, по слову
В.К. Журавлева, создала лингвистику ХХ в. «по
образу и подобию своему». Рождение ее связано с
русскими членами Пражского лингвистического
кружка Н.С. Трубецким, Р.О. Якобсоном и С.О.
Карцевским, которые в 1928 г. на I Международном
конгрессе лингвистов в Гааге представили проект
фонологии научному сообществу.
§ 4. Советское языкознание 1960-80-х гг.
Во второй половине 50-х гг. политика в лице Н.С.
Хрущева снова оказала влияние на советскую
лингвистику. Передовая статья в журнале «Вопросы
языкознания» 50-х-60-х гг. часто писалась анонимно.
Видимо, анонимность была призвана обозначать всех
лингвистов и даже всего советского общества. Не
секрет, что статью эту обычно писал академик В.В.
Виноградов. В 1961 г. он отмечает: «Известное
выступление И.В. Сталина в лингвистической
дискуссии на страницах газеты «Правда» не
устранило догматизма; оно во многом заменило один
догматизм другим. Сталинские статьи и его более
ранние высказывания по вопросам языкознания
Журавлев В.К. Истоки лингвистического мировоззрения ХХ века // Язык: теория, история, типология / Под
ред. Н.С. Бабенко. М., 2000. С. 83.
1
содержали наряду с правильными и научно
перспективными положениями немало спорных,
недоказанных и просто ошибочных утверждений,
которые в догматическом восприятии оказались в
свою очередь серьезным тормозом для творческой
работы специалистов-языковедов. Таким положением
явился, например, тезис о курско-орловском диалекте
как
основе
русского
национального
языка,
1
дезориентировавший советских русистов» .
Начинается серьезное знакомство с зарубежной
лингвистической наукой. С 1960 г. усилиями В.А.
Звегинцева (1910-1988) стал выходить сборник
«Новое в зарубежной лингвистике». В 60-е гг. Л.Р.
Зиндер пишет о глоссематике и американском
структурализме совершенно безоценочно 2. Против
структурализма активно выступил лишь В.И. Абаев,
причем именно в те годы, когда структурализм
становился
наиболее
респектабельной
лингвистической методологией. В 1965-1966 гг. в
«Вопросах языкознания» прошла дискуссия, в ходе
которой Абаева мало кто поддержал. Советские
лингвисты так увлеклись структурализмом, что не
заметили даже провозглашенного Н. Хомским
антропоцентризма. Сам Н. Хомский ошибочно
причислялся к структуралистам.
В 60-е гг. трудами Ал.Ал. Леонтьева (1936-2004)3
закладывается основа психолингвистики. Итогом
этого периода стал трехтомник «Общее языкознание»,
Языкознание и советское общество // Вопросы языкознания. 1961. № 5. С. 4.
Зиндер Л.Р. Фонология и фонетика // Теоретические проблемы советского языкознания. М., 1968.
3
Сын известного психолога Ал. Н. Лентьева (1903-1979) – основателя факультета психологии в МГУ. Отец
Ал.Д. Леонтьева (р. 1960) – профессора психологии в МГУ.
1
2
в котором затрагивались почти все проблемы
лингвистки.
В 60-80-х гг. интенсивное развитие получает
контрастивная лингвистика, что особенно важно для
многонационального населения СССР. Полученные
результаты позволяют совершенствовать практику
преподавания неродного языка. В.Д. Аракина,
В.Г. Гака, В.Н. Ярцевой. В особое направление
складываются этимологические исследования: В.И.
Абаев, О.Н. Трубачев, А.С. Мельничук. В 1970-е гг.
на волне интересе к этимологии была попытка
реабилитации Марра, однако неомарризм не нашел
поддержки у советских лингвистов. Еще в 1968 г.
очень сдержанно, но решительно прокомментировал
марровские изыскания в области индоевропейской
этимологии О.Н. Трубачев: «…Написанное Н.Я.
Марром
по
этимологии
славянской
и
индоевропейской настолько выпадает из разумных
представлений
об
объективно
ценном
и
прогрессивном в этой области, что может быть без
ущерба обойдено здесь молчанием»1.
Значительным явлением лингвистической жизни
становится фундаментальный труд Т.В. Гамкрелидзе
и Вяч.В. Иванов «Индоевропейский язык и
индоевропейцы.
Реконструкция
и
историкотипологический анализ праязыка и протокультуры»,
кн. 1-2, 1984. Здесь предложена анатолийская
гипотеза индоевропейской прародины.
Трубачев О.Н. Этимологические исследования // Теоретические проблемы советского языкознания. М.,
1968. С. 97.
1
Общемировым значением обладает Московская
семантическая школа академика Ю.Д. Апресяна (р.
1930). В 1966 г. молодой Ю.Д. Апресян написал
ставшую лингвистическим бестселлером книгу «Идеи
и методы современной структурной лингвистики». В
ней продемонстрированы прошлые и новейшие
достижения структурализма, а также намечен переход
от накопления фактов к их теоретическому
обобщению. Книга явилась одним из кирпичиков
фундамента, на котором в дальнейшем будет
строиться здание Московской семантической школы.
В.И. Абаев (1900-2001) – выдающийся осетиновед,
иранист,
автор
пятитомного
«Историкоэтимологического словаря осетинского языка» (19581990).
Уникальный
научный
долгожитель,
работавший в серьезной науке почти 80 лет. Доктор
филол. наук (1962), действительный член Азиатского
Королевского общества Академии Англии (1966),
член-кор. Финно-Угорского общества в Хельсинки
(1973), заслуженный деятель науки Грузии и
Северной Осетии, Лауреат Государственной премии
СССР (1981); почётный член Европейского
иранологического общества (Италия), почётный член
РАЕН.
Закончил
факультет
общественных
наук
Ленинградского университета (1925). Работал в
Кавказском историко-археологическом институте АН
СССР (1928—30). С 1930 г. в Яфетическом институте
(позднее – Институт языка и мышления им. Марра). С
1950 г. в Институте языкознания АН СССР. В ранних
работах чувствуется сильное влияние марризма. Но
Абаев сумел избежать его крайностей. Например,
теоретическую ценность имеет написанная в духе
марризма статья «Язык как идеология и язык как
техника» (1934). В дальнейшем Абаев становится
традиционалистом-индоевропеистом.
В начале 30-х гг. В.И. Абаев работал в
Ленинграде в Институте языка и мышления
АН СССР, формально примыкая к
направлению советской лингвистики,
возглавлявшемуся его учителем
академиком Н.Я. Марром. Но его научные
поиски уже тогда выходили за рамки
марризма (хотя В.И. Абаев тогда еще
разделял некоторые идеи Марра вроде
отрицания праязыка). Это проявилось уже
в первой его статье по теории языка «О
«фонетическом законе»», изданной в 1933
г. В ней рассмотрена история
формирования понятия исторического
закона в языкознании XIX в. и отмечены
его истоки (обратим внимание на внимание
автора не только к античным, но и к
индийским грамматикам). При этом он
вводит важное разграничение, не всегда
свойственное историкам языкознания:
более адекватное описание фактов может
не быть связано с более адекватным их
объяснением. «Наука основоположников»
от Ф. Боппа до А. Шлейхера нередко
доходила до вопиющего расхождения с
фактами, но она отличалась «смелостью
мысли, широтой размаха, высоко развитой
способностью обобщения». А
младограмматики или А. Мейе, более
аккуратные в деталях, не поднимаются до
их высот и склонны к «бескрылому
крохоборству», отказавшись от решения
«фундаментальных вопросов». Для них
«звуковые законы стали самоцелью». В ряд
крохоборов В.И. Абаев ставил и Ф. де
Соссюра, взгляды которого
рассматриваются лишь в одной области:
причин языковых изменений, где великий
швейцарский ученый как раз был наименее
оригинален.
Признавая, что «на основе исследования
и учета фонетических закономерностей»
получены «громадные результаты», В.И.
Абаев пишет, что нельзя ограничиваться
констатацией звуковых законов, как это
делали младограмматики: «Задача в том,
чтобы показать, почему они есть там, где
они есть и почему их нет там, где их нет».
Нужна «правильная, всеобъемлющая,
подлинно историческая теория
фонетического развития», которой пока
нет. Подобная критика
младограмматического языкознания
высказывалась и рядом других ученых,
можно упомянуть здесь И.А. Бодуэна де
Куртенэ и его ученика Е.Д. Поливанова,
стремившихся построить такую теорию; их
деятельность, однако, никак не учтена в
статье В.И. Абаева, хотя у последнего
имелись схождения с ними во взглядах.
Например, и В.И. Абаев, как И.А. Бодуэн де
Куртенэ и Е.Д. Поливанов, главное
внимание обращает на внутренние факторы
развития языка, а не на языковые
контакты. Впрочем, Бодуэн де Куртенэ (и
его предшественник П.К. Услар)
положительно упомянут в статье, но по
другому поводу: в связи с концепцией
фонемы (одно из немногих достижений
лингвистики ХХ в., которое В.И. Абаев
высоко оценивал и позже).
Особая точка зрения В.И. Абаева,
однако, видна тогда, когда он пишет:
«Основным общим условием возникновения
звуковых изменений мы считаем
семантические сдвиги». Такую причину
изменений в ряду других иногда указывали
и раньше (например, Н.В. Крушевский), но
у В.И. Абаева она приобретает глобальный
характер, что, вероятно, следует считать
преувеличением. Далее говорится о том,
что возникновение фонетического
новшества надо отделять от процесса его
распространения в «определенной
социальной, политической и культурной
обстановке». Самым сложным вопросом
признается вопрос о направлении звуковых
изменений: «почему подвергаются
перерождению именно данные звуки, а не
другие, почему данный звук замещается
одним, а не другим звуком» и т.д. Наука
XIX в. не могла ответить на подобные
вопросы, и эта неспособность стала одной
из причин того, что многие языковеды
разочаровались в этой науке и стали искать
новые пути. Не отвечает на них и В.И.
Абаев, ограничиваясь постановкой
проблемы и общим указанием на
социальный ее характер. Но дальнейшее
развитие науки уже к 1933 г. большей
частью шло в ином направлении. В.И.
Абаев справедливо упомянул Ф. де Соссюра
в числе ученых, не решивших данную
проблему. Но Соссюр совершил иное: он
наметил пути развития лингвистики в ином
направлении, при котором проблема
причин языковых изменений была
исключена из числа актуальных проблем. В
целом нельзя сказать, что она решена и
сейчас, хотя ученые ХХ в. высказывали
иногда по этому поводу важные замечания
(Е.Д. Поливанов, Р. Якобсон, А. Мартине и
др.). Но этому были замечания общего
характера, редко позволяющие объяснить,
почему в истории данного языка «данный
звук замещается одним, а не другим
звуком». Ученые ХХ в., если и обращались
к этой проблеме, то приходили к выводу о
невозможности ее решения в лингвистике.
Например, Е. Курилович писал, что
лингвистика может лишь установить, какие
изменения возможны, а какие невозможны
в данном конкретном языке, но не способна
предсказать, какие из этих изменений
реализуются, поскольку они определяются
в значительной степени факторами,
лежащими вне языка. Но не все языковеды
ХХ в. с этим были согласны, к числу таких
ученых относился и В.И. Абаев.
Если статья о фонетическом законе
была, в первую очередь, полемической, а
положительные идеи автора в основном
декларировались, то следующая статья
«Язык как идеология и язык как техника»,
появившаяся лишь год спустя, в 1934 г.
(переработанный вариант доклада,
прочитанного в 1931 г.), содержала
изложение позитивных взглядов автора.
Это, пожалуй, самая интересная из
теоретических публикаций В.И. Абаева. К
ней тесно примыкает следующая статья
«Еще о языке как идеологии и как
технике», появившаяся в 1936 г. и
представляющая собой дополнение и
уточнение положений предыдущей статьи;
две статьи целесообразно рассмотреть в
комплексе.
Главная идея статей –
противопоставление двух сторон языка:
«языка как техники» и «языка как
идеологии». Сразу оговорено, что это
различие – не то же самое, что
разграничение формы и семантики: форма
всегда технична, но семантика может быть
идеологической и технической. В словаре
представлена техническая семантика
слова, но в этимологии, связи с другими
словами и в связи между значениями слова
отражается та или иная идеология. Скажем,
техническая семантика слова труд
выражает «понятие о производительной
деятельности», но его этимологическая
связь со страданием и болезнью отражает
определенную идеологию. Если
техническая семантика показывает, что
выражается данным словом, то
идеологическая семантика (или
идеосемантика, этот специальный термин
предложен в статье 1936 г.) связана с тем,
каким способом это выражается: при
появлении нового понятия его «наречение
происходит… на определенной
материальной основе мировоззрения,
идеологии данной среды». Поэтому в
разных языках или в одном языке в разные
эпохи одно и то же явление может
именоваться по-разному.
У каждого слова и другого «элемента
речи» имеются «технически-эмпирическое»
«ядро» и «идеологическая» «оболочка»,
состоящая из неустойчивых
«идеологических представлений,
настроений и ассоциаций». Тот или иной
элемент «оболочки» может со временем
перейти в «ядро», этот процесс В.И. Абаев
называет технизацией. Особенно значима
технизация в случае, если слово проникает
в чуждую социальную среду: от него
остается лишь «ядро», в которое может
войти и бывшая «оболочка», но это «ядро»
может получить новую «оболочку» на
основе иной идеологии. Как указывает В.И.
Абаев, «сужение идеологических функций
языковой системы идет параллельно с
расширением ее технических функций».
Любопытно сопоставление технизации с
переходом от золотых денег к бумажным.
Предельный случай технизации –
грамматикализация. Возможно и обратное
развитие, когда прежняя идеология
оживает, но ведущий процесс развития
языков – технизация. Именно благодаря
технизации «язык одной эпохи оказывается
пригодным для другой…, язык одной
социальной группы оказывается способным
обслуживать другую». Такой подход давал
возможность для разумного решения столь
важного для советской лингвистики тех лет
вопроса о классовости языка. Идеи Н.Я.
Марра о том, что всё в языке классово,
вели к явному абсурду, противоположная
точка зрения, которую впоследствии
выдвинет И.В. Сталин, игнорировала
влияние социальных факторов на язык, а
данный подход оставлял возможности для
анализа.
Оценка процесса технизации у В.И.
Абаева двойственна. С одной стороны,
«технизация языка оказывается… истинным
благодеянием: она экономит обществу
силы, она избавляет общество от
непосильного труда вновь и вновь
переделывать сверху донизу свою речь».
Однако «процесс технизации несет в себе…
могучую унифицирующую тенденцию,
которой живое семантическое сознание
сопротивляется».
Как указывает В.И. Абаев, «если в
процессе своего создавания язык сам по
себе есть некая идеология, то с течением
времени он всё более становится техникой
для выражения других идеологий, техникой
для обслуживания общественной
коммуникации». Получается, что
«творческий» период, когда «преобладают
идеологически-созидательные процессы»,
переносится в основном в глубокую
древность, а современность признается
«периодом, когда преобладают процессы
технически-приспособительные». Это,
пожалуй, самое слабое место интересной
концепции. Было ли здесь влияние идей В.
фон Гумбольдта о двух этапах в истории
языка: «развития» в древности и «тонкого
совершенствования» в исторические эпохи?
Но влияли и еще не до конца преодоленные
идеи Н.Я. Марра: изучение языка как
идеологии начинает сводиться к
пресловутой «лингвистической
палеонтологии» Марра, выявлению в
реально зафиксированных языках
«реликтов первобытного мышления». В
статье 1936 г. В.И. Абаев, возможно, под
влиянием критики предыдущей статьи со
стороны марристов, уже прямо
приравнивает изучение идеологии и
палеонтологию.
Но если отвлечься от уклона в
«доисторию», усиливающегося в статье
1936 г., то разграничение двух сторон
языка имеет параллель с игнорируемым в
статьях разделением языка и речи у Ф. де
Соссюра (из структурных идей вновь
упоминается в статье 1936 г. «яркая идея»
фонемы). Вся сфера языка, по Соссюру,
явно относится к «технике», а
«субъективные представления, настроения
и ассоциации» – явления явно речевые.
Образование новых слов и значений также
первоначально происходит в речи, на что
специально указывал ученик Соссюра А.
Сеше. Но важно, что современная В.И.
Абаеву наука о языке (традиционная и
структуралистская) характеризуется как
«наука о технизованных формах речи»,
игнорирующая язык как идеологию. Позже,
в статье 1965 г. «Лингвистический
модернизм как дегуманизация науки о
языке» ученый прямо будет критиковать
структурализм за «односторонний… подход
к языку в аспекте только коммуникативной
техники». В то же время в статьях В.И.
Абаева имеется определенное идейное
сходство (по-видимому, без каких-либо
прямых влияний) с широко сейчас
известной книгой В.Н. Волошинова
«Марксизм и философия языка», изданной
в 1929 г., см. об этом [Алпатов 2005: 263265].
В последнее время две данные статьи
В.И. Абаева специально рассматривала Т.М.
Николаева [Николаева 2000], справедливо
отмечая сходство понятие языка как
идеологии с тем, что теперь принято
называть картинами мира в языке.
Продолжение темы нашло отражение в
статье «Понятие идеосемантики»,
опубликованной в 1948 г., в ее основу лег
доклад, прочитанный автором во время
войны в Цхинвали (тогда Сталинири) и там
же опубликованный в первоначальном
варианте. К этому времени ученый,
сохраняя, как и многие представители его
школы, почтение к Н.Я. Марру (что
отражено в начальной части статьи), был
уже совсем независим от его взглядов,
придя, в частности, к признанию языковых
семей и родства языков.
Статья посвящена проблемам
исторической семантики (семасиологии),
самой в то время (как, впрочем, и сейчас)
неразвитой области исторического
языкознания. Вновь говорится о
необходимости разграничить «современное
коммуникативное использование слова»
(техническую семантику, малую семантику)
и «идеосемантику» (большую семантику),
последнее понятие сближается с
восходящим к В. фон Гумбольдту понятием
внутренней формы. Однако последнее
понятие, согласно В.И. Абаеву, не может
относиться, как это предполагал Гумбольдт,
к языку в целом, речь может идти лишь о
внутренней форме «элементов речи», т.е.,
в первую очередь, слов. Такое более узкое
понимание внутренней формы вполне
соответствовало привычной в
отечественной науке традиции
употреблении данного термина,
восходящей к А.А. Потебне. Указано, что
«малая семантика» слов обычно хорошо
поддается переводу на другие языки, в
отличие от «большой семантики», из
которой, в первую очередь, и складывается
специфика конкретного языка.
«Идеосемантика начинается там, где
начинаются тонкости и нюансы». Еще
более определенно, чем в статьях 30-х гг.,
она связывается с национальными
картинами мира.
В.И. Абаев приводит несколько
примеров этимологий осетинских слов,
связанных с его тогда только начинавшейся
работой по этимологическому словарю. При
этом в одном ряду отражений древней
идеологии он приводит и социальные
термины, и слова, имеющие чисто бытовое
происхождение. Речь в статье, однако, идет
не только об этимологиях, но и о
семантических отношениях между словами
современного языка. В связи с этим В.И.
Абаев высказывает идею, кажущуюся для
него несколько неожиданной:
«Семантическое содержание слова
определяется не только тем, что оно
означает, но и тем, чему оно
противопоставляется». Далее говорится о
семантических оппозициях между словами.
Это вполне согласуется с тем, как
подходила к данному вопросу структурная
лингвистика. Уже Ф. де Соссюр ввел
понятие значимости, затем Р. Якобсон и др.
распространяли введенное Н. Трубецким
понятие оппозиции из фонологии в другие
области лингвистики, включая семантику.
Трудно сказать, насколько тогда В.И. Абаев
знал эти работы, к которым он в 1965 г.,
когда они, безусловно, были ему известны,
относился критически. Но общая
направленность научных поисков могла
приводить ученых к сходным идеям.
Вернее, лишь к отчасти сходным. Он
формулирует два «основных закона
языка»: «Все в языке держится на
противопоставлении» и «Все в языке
подвержено взаимозамене и смешению».
Первый из них был важнейшим положением
структурализма, второй противоречил
структурному подходу. Тем не менее, В.И.
Абаев признает оба положения, несмотря
на их противоречие друг другу: «Только
данная конкретная ситуация решает, какой
из двух противоположных факторов
вступит в действие».
Если в статьях 30-х гг. язык как
идеология во многом относился к глубокой
древности, то в статье 1948 г. речь
постоянно идет о современных языках и,
наоборот, подчеркнута вечность
идеосемантики: «Представить себе слово
без идеосемантики так же невозможно, как
воспроизвести музыкальный звук без
обертонов». Наиболее явно идеосемантика
присутствует в сфере лексики, но ставится
и вопрос о ее присутствии в грамматике;
например, грамматическая категория
именного класса отражает «когда-то живую
и актуальную» классификацию объектов,
обычно сохраняющуюся «в потускневшем,
десемантизированном виде». Ставится
также вопрос о сопоставлении
идеосемантик равных языков и выявлении
общих закономерностей. Еще одна
проблема – насколько та или иная
внутренняя форма является «живой и
цветущей» для современного языкового
сознания, а насколько она уже
превратилась в элемент языка как техники
(вопрос, который часто не учитывается
современными исследователями языковых
картин мира).
Многое в этой концепции было лишь
эскизно намечено, но, безусловно, это был
интересный подход. Он предвосхищал
современные исследования языковых
картин мира и был лишен крайностей, к
которым пришел, например, работавший в
тот же период (середина и конец 30-х гг.)
Б. Уорф; последний в какой-то степени
сводил весь язык к «идеологии»,
преуменьшая значение «техники». Данные
работы В.И. Абаева некоторые зарубежные
исследователи ставят очень высоко:
японский ученый К. Танака признал их
лучшим из того, что было создано в
советском языкознании тех лет [Tanaka
2000: 289-290]. Но изменение ситуации в
советском языкознании после 1950 г.
(охарактеризованное К. Танака как победа
лингвистики, признававшей лишь «язык
как технику») помешало дальнейшему
продолжению этих исследований. После
выступления И.В. Сталина марристы, в
число которых попал и В.И. Абаев, были
обвинены, кроме всего прочего, и в
«злоупотреблении семантикой». Впрочем,
на более конкретном уровне, при
разработке этимологий тех или иных слов
в своем словаре Василий Иванович во
многом руководствовался выработанными
им принципами и позже.
Следующая теоретическая статья
ученого «О принципах этимологического
словаря», появившаяся всего через четыре
года после предыдущей, в 1952 г.,
довольно мало на нее похожа. Она была
написана в трудный период жизни ее
автора, связанный и с личными переменами
(переезд из Ленинграда в Москву), и с
резкой и несправедливой критикой,
которой он подвергся единственный раз в
своей жизни. Общая критика
представителей «марровского» лагеря
оказалась лишь началом, в конце 1951 г.
В.И. Абаев подвергся персональной
проработке в ведущем идеологическом
органе, журнале «Большевик». В Институте
языкознания в январе 1952 г. организовали
специальное заседание, посвященное
обсуждению статьи в «Большевике»,
фактически должен был состояться разгром
всего, что сделал Василий Иванович.
Однако худшего удалось избежать, В.И.
Абаев не был уволен, а на заседании ему
было лишь предписано подготовить для
только начавшего тогда выходить журнала
«Вопросы языкознания» статью с критикой
своих взглядов. Статья вскоре, в том же
1952 г. была опубликована, но никакого
покаяния там нет. Если отвлечься от
неизбежных в то время похвал труду
Сталина, то это серьезное изложение
позитивных взглядов автора в связи с
находившейся тогда в разгаре его работой
по «Историко-этимологическому словарю
осетинского языка».
В.И. Абаев еще до 1950 г. пришел к
выводу о верности основных положений
сравнительно-исторического языкознания,
которые пытался опровергнуть Н.Я. Марр.
Теперь эти положения были подтверждены
"самим" И.В. Сталиным, и ученый мог
говорить о них в полный голос. В статье
констатируется значительное отставание
нашей страны в области компаративистики
в связи с господством марризма, что
особенно было заметно в отношении
этимологических словарей: из всех языков
СССР такой словарь имел лишь армянский
язык.
В статье изложение принципов
компаративистики, во многом забытых в
эпоху марризма, сочетается с
подтверждением (по необходимости
осторожным) некоторых прежних идей В.И.
Абаева. Специально подчеркнута связь
истории слов с историей мышления, особо
отмечено, как «общие и отвлеченные
понятия… постепенно формируются на базе
конкретных, образных представлений». То
есть ученый не ограничивался анализом
происхождения отдельных слов, но
стремился вслед за любимыми им учеными
первой половины XIX в. найти общие
закономерности исторического развития
языков, в том числе в плане исторической
семантики. Отмечена и необходимость
«сотрудничества языковеда с
представителями смежных общественных
наук».
Если в 1952 г. В.И. Абаев мог писать о
Н.Я. Марре лишь резко критически, назвав
его анализ по четырем элементам
«лженаукой», то в 1960 г., когда страсти
улеглись, он смог в связи с 25-летием со
дня смерти своего учителя выступить со
статьей, где дал его всестороннюю и
объективную оценку. До сих пор это
лучшее из написанного о Марре. В.И. Абаев
отдает должное «звезде первой величины»
в «славном созвездии» русских
востоковедов, «удивительному человеку»,
которому оказывались, тесны любые рамки.
Кавказоведческие работы Марра
оцениваются очень высоко, но отмечено,
что в области лингвистики «работы его… с
самого начала были очень неровными», а в
компаративной лингвистике ему мешало
«отсутствие настоящей школы». И «с
течением времени мы все меньше видим
упрямых фактов и все больше – упрямого
автора», в результате Марр пришел к
«новому учению о языке», об основных
положениях которого В.И. Абаев может
сказать «мало отрадного». Отвергая это
учение, он делает в отличие от многих
других критиков Марра важное
разграничение: одно дело – постановка
теоретических проблем, где «Марр обладал
поразительно верным чутьем большого
ученого», но совсем другое – «методы
разрешения» этих проблем, оказавшиеся
неверными. Это разграничение очень
существенно и справедливо. Верно
подчеркивает В.И. Абаев и влияние на
Марра «контекста революционной эпохи».
В статье также присутствует объективная
и противоречивая оценка личности
академика. С одной стороны, видно
восхищение его «сильной и незаурядной
научной индивидуальностью», Марр
противопоставляется осторожным «ученымкрохоборам», лишенным «творческого
центра». Эти оценки перекликаются с
оценками В. фон Гумбольдта и других
«основоположников», ошибавшихся, но
ставивших крупные проблемы, в ранней
статье В.И. Абаева. Но, с другой стороны,
при сильном «творческом центре» Марр
был лишен «центра торможения», в
результате чего утратил способность
подвергать свои идеи критическому
разбору.
В том же 1960 г. появилась статья «Об
историзме в описательном языкознании»,
где В.И. Абаев с некоторыми новыми
акцентами повторил идею, высказанную им
еще в 30-е гг.: «Наука XIX века – это наука
прогрессивного, полного жизненных сил
общества, сделавшая историзм своим
знаменем». Вновь перечисляются имена
всегда высоко ценимых Василием
Ивановичем ученых от Ф. Боппа и В. фон
Гумбольдта до А. Шлейхера. Резче, чем
раньше, формулируется и другая сторона
этого тезиса: «Антиисторизм будет всегда
знаменем любой деградирующей и
вырождающейся науки». К 1960 г. в
советском языкознании уже широко
распространились идеи структурной
лингвистики, устанавливавшей приоритет
синхронного исследования над
диахронным. В более ранних публикациях
В.И. Абаев мало обращал внимания на эти
идеи, теперь он формулирует свое
отношение к ним: «Чисто синхронное
описание относится к описанию с учетом
истории… как менее совершенное познание
относится к более совершенному. Познание
статики через чисто синхронное описание –
это лишь ступень, этап на пути к более
совершенному, более глубокому, более
ценному познанию статики – через
историю». Такой подход отчасти сходен с
идеями младограмматиков, особенно Г.
Пауля, считавшего, что описательная, то
есть синхронная грамматика – лишь
«прочная основа для исторических
изысканий» [Пауль 1960: 46]. Но еще
ближе он к идеям И.А. Бодуэна де Куртенэ:
«Спокойствие, остановка, застой – явление
кажущееся, это частный случай движения
при условии минимальных изменений.
Статика языка есть только частный случай
его динамики» [Бодуэн 1963: 349]. И.А.
Бодуэн де Куртенэ положительно
упоминается и в данной статье,
противопоставляясь младограмматикам.
Ученым XIX в. резко противопоставлен
Ф. де Соссюр. С одной стороны, у него
отмечена «удивительная цельность,
логичность и последовательность всего
построения». Но, с другой стороны,
«Соссюра надо либо целиком принять, либо
целиком отвергнуть», и В.И. Абаев
предпочитает последнее. Для советского
языкознания тех лет это была необычная
постановка вопроса, здесь Василий
Иванович опять-таки перекликается с
появившейся много раньше книгой В.Н.
Волошинова. «Лингвистический
модернизм» Соссюра и его последователей
критикуется, прежде всего, за отказ от
историзма и за разрыв «связи с другими
общественными науками». То же, что в
структурализме приемлемо, то не ново:
понимание языка как системы было
свойственно и всей науке XIX в., лишь у
младограмматиков оно «было несколько
затемнено». По мнению В.И. Абаева,
структуралисты переоценивают знаковость
языка, игнорируя его «познавательную
систему». Это может давать результаты
там, где «чистые отношения» в языке
преобладают (фонология), но мешает
изучать языковые значения. Далее в статье
приводятся примеры из разных языков,
показывающие, что часто те или иные
явления современного языка,
представляющие собой реликты прежних
эпох, не могут быть объяснены синхронно и
требуют обращения к истории.
Выступление В.И. Абаева резко
противоречило господствовавшему тогда в
советской теоретической лингвистике
подходу, при котором структурная
лингвистика либо целиком, либо в каких-то
пунктах принималась. Оно могло
восприниматься (и действительно
воспринималось) как призыв вернуться к
науке прошлого века. Сейчас, однако, оно
во многом видится иначе: наука движется
по спирали. Господствующая тогда
тенденция опираться на собственно
лингвистические методы, освободясь от
влияния других наук, теперь сменилась
новым стремлением к комплексности. В
рамках структурализма действительно не
были сколько-нибудь убедительно решены
вопросы семантики (в отличие от
фонологии), и знаковая концепция языка
не давала здесь методов. А жесткое
отграничение синхронии и диахронии всё
более сменяется использованием
исторического материала для объяснения
тех или иных синхронных явлений. Но на
определенном историческом этапе, который
у нас в 1960 г. еще не закончился, жесткие
ограничения, накладываемые на
лингвистику структурализмом, давали
результаты. Однако бывали и ученые, не
согласные с этими ограничениями, как В.И.
Абаев.
В 1965 г. он выразил те же идеи более
развернуто в статье «Лингвистический
модернизм как дегуманизация науки о
языке», опубликованной журналом
«Вопросы языкознания» в дискуссионном
порядке. Здесь вновь варьируется идея о
деградации науки о языке от широких
построений В. фон Гумбольдта и Я. Гримма
через младограмматизм к окончательному
кризису в структурализме (подчеркивается
не столько разница между
младограмматиками и Соссюром, сколько
преемственность их идей). Новое здесь –
помещение этих направлений в широкий
культурный контекст. Если Гумбольдт и
другие «основоположники» сопоставлены с
романтизмом в европейской культуре, то
структуралисты рассматриваются как
представители модернизма, охватившего
западный мир. Общее здесь –
«дегуманизация», «изгнание человека». Со
структурализмом сопоставлены
высказывания писателей – модернистов, в
частности, А. Роб-Грийе, призывавшего «к
полному изгнанию человека из
художественной ткани романа».
«Лингвистический модернизм» понимается
как изучение языка «в себе и для себя», в
отрыве от говорящего на нем человека и от
связей с мышлением (здесь, кстати, опять
есть переклички с книгой В.Н.
Волошинова). Резко критикуются и Ф. де
Соссюр, и Л. Ельмслев, и пражцы, и
дескриптивисты.
Из всех общелингвистических
публикаций В.И. Абаева именно эта статья
вызвала наибольший резонанс, который
был в основном отрицательным. В 1965 и
1966 гг. в «Вопросах языкознания» прошла
дискуссия по вопросам, поднятым Василием
Ивановичем, и никто с ним не согласился
до конца, часть же выступлений была резко
критической по отношению к его идеям.
Поскольку противостояние направлений в
советском языкознании уже начинало
приобретать политический оттенок (в 1965
г. он еще не был столь явным, как
позднее), выступление с резкой критикой
структурализма и всей западной культуры
многими воспринималось как официальноохранительное, хотя В.И. Абаев,
безусловно, выражал личную,
выстраданную точку зрения. И сейчас мы
понимаем, что в его формулировках, иногда
действительно слишком резких, была
существенная доля истины.
Если в СССР 1965 г. структурализм еще
проходил этап восходящего развития, то на
Западе, особенно в США, он уже начал
уступать место провозглашенному Н.
Хомским генеративизму. Этот лингвист
заявлял примерно в те же годы о
необходимости обратиться к изучению
говорящего человека и его способности
говорить. В статье В.И. Абаева, кстати,
Хомский упоминается, но ошибочно назван
одним из представителей американского
структурализма. Впрочем, эта ошибка в
СССР тогда была массовой.
После 1965 г. В.И. Абаев всё реже
высказывался по вопросам теории,
сосредоточившись на иранистике. Лишь в
1986 г. он единственный раз выступил со
своей итоговой статьей «Языкознание
описательное и объяснительное. О
классификации наук». Вопрос о
разграничении описательной и
объяснительной лингвистики в те годы
постоянно дискутировался, новое его
решение предложил Н. Хомский, на этот
раз, вовсе проигнорированный В.И.
Абаевым, который опять-таки исходил из
разграничения, свойственного науке XIX
века. Не всякое историческое исследование
объяснительно, но «историзм –
обязательный признак объяснительной
науки». Так считал еще Г. Пауль.
Отказавшийся от историзма структурализм
(как и формальная школа в
литературоведении) признан «тупиковым
направлением в языкознании». В 1986 г. он
уже во многом стал прошлым науки, но
такая оценка, безусловно, не была
справедливой. Повторены оценки
структурализма как «дегуманизации».
Впрочем, по-прежнему высоко оценивается
фонология (в том числе фонология Н.С.
Трубецкого), противопоставляемая
фонетике как объяснительная дисциплина
описательной. Здесь признается вклад
науки ХХ в. в объяснительную лингвистику.
Зато в области лексической семантики
объяснительной дисциплиной признается
лишь этимология, как это считали
младограмматики. В духе XIX в.
рассматривается и типология: синхронные
классификации языков допускаются, но
лишь как описательные, а объяснительной
считается стадиальная типология, которую
в ХХ в. безуспешно пытался возродить Н.Я.
Марр. Идеи Марра В.И. Абаев, разумеется,
отвергает, но признает идею стадий
продуктивной, обоснованно отмечая ее
развитие в 70-80-е гг. у С.Д. Кацнельсона и
Г.А. Климова. В связи с этим ученый вновь
вспоминает свои старые идеи о языке как
идеологии и технике и о технизации
(упомянуты они и в статье 1965 г., где,
однако, неудачным признавался термин
«идеология», теперь он восстановлен).
Наконец, как непременный компонент
объяснительной лингвистики упоминается и
проблема глоттогенеза, с 1950 г. у нас (а
на Западе еще раньше) фактически
исключенная из числа лингвистических
проблем. Но возвращение интереса к ней
уже приближалось.
Абаев скончался 12 марта 2001 г. в Москве.
Похоронен во дворе Осетинской церкви Владикавказа
рядом с могилой осетинского поэта-патриота Коста
Хетагурова.
В 2010 г. к 110-летию со дня рождения Абаева
осетиноязычный журнал «Мах дуг» опубликовал на
русском языке его очерк «Сталин». Очерк агрессивно
антисталинский.
Вождь
характеризуется
как
«примитив»,
«недоучившийся
семинарист»,
«держиморда Сталин» и т. д. Один попытались
представить
очерк
фальсификацией.
Доктор
филологических наук И.С. Хугаев, основываясь на
лингвистическом анализе текстов Абаева, доказывает,
что он не является автором «Сталина». Доктор
философских наук Иван Гобозев нисколько не
удивился: «В.И. Абаев был ярым антикоммунистом и
антисоветчиком. Я не знаю, почему он ненавидел
Советскую власть, коммунистов. Но ведь он не был и
патриотом Осетии. Южная Осетия истекала кровью, а
он в это время выступил в защиту Грузии».
Решаются
задачи
дальнейшего
совершенствования методики виеш. и внутр.
реконструкции.
Разработка
разл.
алгоритмов
дешифровки позволила сов. лингвистам внести вклад
в раскрытие таких древних письменностей, как
таигутская (Н.А. Невский), майя, протоиндийская,
кавказско-албанская
и
иек-рые
др.
Новые
перспективы открывают работы, в к-рых типологич.
методы привлекаются для верификации сравнит.-ист.
данных, охватывающих как языковую, так и
культурную историю народов (Гамкрелидзе, Вяч. В.
Иванов, «Индоевропейский язык и индоевропейцы.
Реконструкция и историко-типологиче-ский анализ
праязыка и протокультуоы», кн. 1-2, 1984; Ленинская
пр., 1988). На основе интенсивной лиигвогеогра-ф.ич.
работы растет интерес к а р е а л ьной лингвистике (Н.
3. Гаджие-ва, Десиицкая, В. П. Нерозиак и др.).
Широко практикуется картографирование языковых
явлений (Аваиесов, М. А. Бородина, И. М.
Дзендзелевский и др.) и составление лиигвистич.
атласов. Разрабатываются понятия языкового союза,
субстрата, суперстрата и адстрата. Ведутся активные
топоиимич. исследования (Э. М. Мурзаев, В. А.
Никонов, А. В. Супераиская и др.). Неизменно
расширяется круг языков, являющихся объектом
исследования: языки Др. Шумера и Др. Египта,
Урарту, Хеттского царства, древние и совр. индоевроп. языки, языки Бл. Востока и (позднее)
Тропич. Африки, тюркские, монгольские, фиииоугорские, палеоазиатские, тунгусские, кавказские
языки, языки Юго-Вост. Азии и др.
Почти вся недолгая, продолжавшаяся семь лет и
прерванная болезнью в 1884 году[3] научная
деятельность Н. В. Крушевского прошла в Казани, в
то время как для И. А. Бодуэна де Куртенэ казанский
этап был лишь одним из периодов исследовательской
и преподавательской работы[1]; в дальнейшем он
преподавал в Юрьевском (1883—1893), Краковском
(1893—1899) и Санкт-Петербургском (1900—1918)
университетах[4], где заложил основы Петербургской
лингвистической (в том числе фонологической)
школы.
В рамках школы ещё до Ф. де Соссюра
предпринята попытка разграничения диахронии и
синхронии в языке. Вообще многие идеи Казанской
школы опередили своё время, предвосхитив развитие
структурной лингвистики, морфонологии,
лингвистической типологии, психолингвистики.
Деятельность Н. В. Крушевского заложила основы
артикуляционной и акустической фонетики[2].
«У Реформатского был несомненный дар
рассказчика. Нам он рассказывал истории из своей
молодости, которые имели вид законченных этюдов.
Помню, как к Реформатскому приходили "русские
девки" - т.е. молодые сотрудницы из Института
русского языка. Они были моложе нас лет на 7-10 и
эти истории еще не слышали. Мы с Игорем хором
просили: "Александр Александрович, расскажите, как
Сидоров кота раздавил!" А.А. некоторое время
поглаживал бороду, как если бы собирался с
мыслями, и хитро посверкивал глазами сбоку, из-под
очков. Потом начинал, неторопливо и со вкусом.
Из истории про Сидорова и кота я почти дословно
помню только концовку. Дело происходит на
вечеринке. А.А. уединился на кухне с Надей Лурье:
"А мы с Надькой Лурье там целовались. И вот только
мы дошли до подробностей (произносилось как
пандробностей), тут в кухню - Володя Сидоров. Он
от неожиданности - шмяк в кресло! А там - кот спал,
большой такой. Кот - увяу! - и готов».
Прелесть этого рассказа была в том, что
Владимир Николаевич Сидоров в представлении всех
нас не стал бы целоваться с дамой на чужой кухне, а
кроме того, был человеком, который, что называется,
и мухи не обидит. А тут кота раздавил - и насмерть!»1.
1
Фрумкина Р.М. Мой учитель А.А. Реформатский // http://genhis.philol.msu.ru/article_171.shtml.
Лекция № 14. Общий обзор современной
лингвистической парадигмы
§ 1. Антропологическая лингвистика
§ 2. Основные современные лингвистические
направления
§ 1. Антропологическая лингвистика
Нынешняя
лингвистическая
парадигма
называется интегральной, т.к. характеризуется
отсутствием доминирующего направления, школы,
метода. При всем их многообразии, теоретической и
методологическом разнице,
они
во многом
объединены
признаком
антропологизма
(антропоцентризма), поэтому часто современную
лингвистику именуют антропологической. В узком
смысле антропологической предлагается называть
лингвистику, занимающуюся проблемами языка и
человеческого тела, прежде всего такого его атрибута
как мышление. В 2004 г. в г. Белостоке прошла
международная конференция «Язык и культура», на
которой был подписан Белостокский манифест, где
указываются предпосылки возникновения и основные
характеристики
антрополингвистики.
Основная
проблема – эволюция мышления и ее отражение в
языке1.
Антропологизм – феномен постнеклассической
науки. Классическая научная рациональность (ХVIIначало ХХ в.) исключала из результата познания все
Гринев-Гриневич С.В., Сорокина Э.А., Скопюк Т.Г. Основы антрополингвистики. Учебное пособие для
вузов. М., 2008. С. 5.
1
субъективное, что привносится в описание человеком
или средствами познания. Неклассическая (первая
половина
ХХ
в.)
допустила
определенный
субъективизм как реальный и часто неустранимый
фактор исследования. Новый идеал научной
рациональности складывается в постнеклассической
науке (конец ХХ в.). В дополнение к учету влияния на
результат исследования используемых средств и
методик
постнеклассическая
рациональность
определяется еще и через ценностно-целевые
установки исследования. Методология современной
лингвистики основана на новом, постнеклассическом
понимании содержания научного исследования.
Основа антропологической лингвистики –
гумбольдтианство. В качестве родоначальника
современной европейской теоретической лингвистики
В. фон Гумбольдта без большого преувеличения
можно считать нашим современником. Лингвистика
ХХI
в.
плодотворно
разрабатывает
лингвофилософское наследие великого немца, на
богатом
языковом
материале
эмпирически
подтверждая его научно-философские интуиции.
Смена научной парадигмы происходит в 1950-х
гг. В 1957 г. вышла работа американского лингвиста
Н. Хомского «Синтаксические структуры», в которой
вводится понятие языковой способности человека и
языковой компетенции говорящего. Американский
психолог и лингвист Дж. Миллер расценил
изложенные в книге идеи как «когнитивную
революцию в теоретической лингвистике»1. Теория
генеративной грамматики не преодолевает рамок
формального подхода. Новаторство Хомского не
столько
в
антропоцентризме,
сколько
в
исследовательском
подходе.
Суть
его
интеллектуальной и методологической революции –
замена таксономического (др.-греч. τάξις ‘строй,
порядок’ и νόμος ‘закон’) подхода на генеративный.
Структуралисты всегда исходят из самого языкового
материала. Они описывают отрезки текста,
последовательно вычленяя из него языковые
единицы. Хомский за основу изучения языка взял не
языковой материал, а абстрактную синтаксическую
схему, позволяющую порождать и интерпретировать
бесконечное число конкретных предложений.
Антропоцентризм Хомского и его американских
последователей ограничен абстрактной схемой
«Человек вообще». Еще в 20-е гг. советские
лингвисты рассматривали язык с точки зрения его
социальной
дифференциации
гораздо
более
предметно. В американской лингвистике человек
понимается очень обобщенно. Изучается либо
человеческая способность говорить, либо человек
говорящий описывается с позиций американского
этноцентризма. Ярким примером последнего могут
служить постулаты общения П. Грайса, характерные
прежде всего для американских речевых стратегий2.
Справедливости ради отметим, что генеративная
Миллер Дж.А. Когнитивная революция с исторической точки зрения // http://www.psychologyonline.net/articles/doc-980.html.
2
Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая
прагматика. М., 1985.
1
грамматика, в своем первоначальном варианте
представлявшая
собой
абстрактную
схему
английского
синтаксиса,
в
1970-1990-х
гг.
подверглась значительной корректировке. Целью ее
была попытка примирить типологически разнородные
языки с «универсальной» моделью Хомского. Таким
образом, недостатком генеративной грамматики
является игнорирование национально-специфической
и культурно-исторической составляющей языковой
личности.
Отметим еще одно принципиальное расхождение
Хомского с антропоцентризмом. Генеративизм –
типично картезианское, позитивистское направление.
Он придерживается принципа методологического
монизма, признающего научным только каузальный
(причинный) способ объяснения естественных наук.
Соответственно
отрицается
телеологический
(целевой) тип объяснения, принятый в гуманитарных
науках.
Генеративизм стал разновидностью
формального подхода. Формалисты объясняют
языковые факты априорными аксиомами, т.е. можно
сказать, не объясняют вовсе. У Хомского ни
человеческий
фактор,
ни
стремление
к
гуманитарному
объяснению
еще
не
стали
краеугольным камнем методологии, какими они
являются
в
современной
антропологической
парадигме.
В 1961 г. О.С. Ахманова отмечает, что «всё
большее число дескриптивистов приходит к выводу о
невозможности
последовательного
применения
механистического
или
антименталистического
принципа, за который в свое время с таким жаром,
блеском и талантом ратовал Л. Блумфилд. Становится
все более и более общепризнанным убеждение, что
механицизм применим только на механическом же
уровне в языке, т.е. на дифференциальном уровне.
При переходе же на уровень семантический (не
говоря уже о метасемиотическом) исследователь
никак не может избежать обращения к значениям,
идеям, социально обусловленным ситуациям, фактам
или фантазиям, относящимся к человеческому бытию,
– всему тому, на что реагирует человек и о чем он
пытается говорить с себе подобными. Иными
словами, оказывается, что изучить вполне «структуру
языкового
поведения»
можно
только,
если
рассматривать его как часть общего поведения
человека»1. Антиментализм принципиально исключал
из
лингвистического
исследования
любой
«психологизм»,
т.е.
попытку
привлечь
к
интерпретации языковых фактов понятия дух,
духовная деятельность и т.п. Основываясь на
концепции бихевиоризма, Л. Блумфилд и его
последователи полагали, что всё поведение человека,
в том числе речевое, может быть описано по схеме
«стимул → реакция».
В.И. Абаев в 1965 г. указал, что «сущность
структурализма – не в системном рассмотрении
языка, а в д е г у м а н и з а ц и и я з ы к о з н а н и я путем
его предельной формализации»2. Статья была резкой
Ахманова О.С. К вопросу об основных понятиях метаязыка лингвистики // Вопросы языкознания, 1961, №
5. С. 116.
2
Абаев В.И. Лингвистический модернизм и дегуманизация науки о языке» // Вопросы языкознания, 1965, №
3. С. 28.
1
и вызвала дискуссию на страницах журнала «Вопросы
языкознания». Оказалось, что попытка решительно
разделаться со структурализмом в духе 50-х не
получает поддержки. Лишь в 80-е гг., на волне
перестройки, происходит действительный поворот в
советской лингвистике. Выходит ряд критичных по
отношению к структурализму работ.
Н.Д. Арутюнова и Е.В. Падучева пишут о
лингвистике 50-х гг.: «Она порывала связи с
психологией, социологией, историей и этнографией.
<…> Расстояние между языкознанием и жизнью
росло»1. То же самое отмечает В.В. Петров:
«Несмотря
на
внутреннюю
системность
и
упорядоченность,
структурная
лингвистика
и
логическая семантика имели один существенный
недостаток – слабую связь с реальностью и
практической деятельность людей. Все больше и
больше назначение этих теоретических конструкций
отдалялось от первоначально здравой цели –
объяснения механизмов функционирования языка – и
приобретало самодовлеющий характер»2. Т.В.
Гамкрелидзе и В.В. Иванов в качестве эпиграфа к
своей
книге
«Индоевропейский
язык
и
индоевропейцы…» выбирают слова Р.О. Якобсона:
«Апокрифический эпилог3, который издатели «Курса»
Соссюра добавили в кавычках, … следует отвергнуть
с позиций современной лингвистики. Теперь мы
понимаем язык как целое в самом себе и для себя, но
Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной
лингвистике. Вып. ХVI. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 4-5.
2
Петров В.В. От философии языка к философии сознания // Философия, логика, язык. М., 1987. С. 4.
3
Речь идет о последнем абзаце «Курса общей лингвистики»: «Единственным и истинным объектом
лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя».
1
одновременно и как составную часть культуры и
общества».
Итак, закономерной реакцией на крайности
структурализма
становится
смена
научной
парадигмы. Важно подчеркнуть, что научная
революция
не
демонтирует
предшествующей
парадигмы. Она лишь предопределяет новые
тенденции в деятельности ученых. Новая парадигма
включают структурализм как один из возможных
методов
лингвистического
исследования.
Антропоцентризм не отказывается от системноструктурного анализа. Только при новом взгляде на
язык его системная организация рассматривается как
отражение
внутреннего
мира
человека
и
общественных отношений.
Е.С. Кубрякова пишет: «При всем внешнем
разнообразии представлений о языке современной
лингвистике все же свойственно следование
определенной системе общих установок. Таких
принципиальных установок мы выделяем четыре, это:
экспансионизм, антропоцентризм, функционализм,
или, скорее, неофункционализм, и, наконец,
экспланаторность»1.
Экспансионизм – осуществление широких
междисциплинарных исследований. Современная
наука в целом характеризуется стремлением работать
на границах разных дисциплин. В ХХ в. появились и
продолжаются появляться лингвистические отрасли и
Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века // Язык и наука конца 20
века. Сб. статей под ред. Ю.С. Степанова. М., 1995. С. 207.
1
самостоятельные
дисциплины
с
двойными
названиями – психо-, социо-, нейро-лингвистика,
компьютерная,
политическая,
аксиологическая
лингвистика и др. Все эти «лингвистики» объединены
объектом. Они изучают фрагмент действительности,
который называется языком. Различаются они
предметом – той специфичной стороной языка,
которая интересует данную дисциплину. Удобство
структуралистского анализа соблазнило лингвистов
первой половины ХХ в. Стремление научной мысли к
строгой процедуре описания и формализованности
выводов понятно, однако он не должно исключать
другие стороны предмета.
Лингвистическое сообщество до сих пор весьма
трепетно относится
к системе языка как
«единственному истинному объекту лингвистики» (Ф.
Соссюр). А.А. Кибрик констатирует: «И в настоящее
время большинство лингвистов продолжает полагать,
что лингвистика должна изучать лишь фонемы,
морфемы, слова, синтаксические конструкции и
другие вербальные сегментные единицы, а выход за
эти пределы неизбежно приводит нас в запретную или
по крайней мере нереспектабельную область
«паралингвистики». Между тем, становится всё более
очевидно, что попытки принципиального отделения
языка от коммуникации, мышления и поведения
малоконструктивны, искусственны, обусловлены
лишь логикой развития науки, но никак не самой
природой вещей»1.
Кибрик А.А. Мультимодальная лингвистика // Когнитивные исследования: Сборник научных трудов: Вып.
4. М., 2009. С. 134.
1
Антропоцентризм
предполагает
языковую
личность точкой отсчета для исследования языковых
явлений. Исследовательские акценты переносятся с
системы языка на его носителя. Ю.С. Степанов:
«Язык создан по мерке человека, и этот масштаб
запечатлен в самой организации языка; в
соответствии с ним язык и должен изучаться» 1974, с.
15. Смысл “человек” входит в большое количество
слов: имен артефактов, культурных растений,
домашних животных, различных действий (рисовать,
читать),
психических состояний (гордиться,
удивляться).
Большáя
часть
лексики
антропоцентрична тривиальным образом, т.е. смысл
“человек” входит семантику как пресуппозиция, по
умолчанию. Поэтому, например, вопрос С кем
сражался князь Александр на Неве? подразумевает
указание национальности людей. Ответ С людьми
является тавтологией, а с этической точки зрения –
насмешкой.
В новой парадигме актуально изучение
«человеческого фактора» в языке, то есть
рассмотрение языка с точки зрения человеческой
деятельности, «человека в языке и языка в человеке»
[Караулов 1987, с. 19].
Следствием
антропоцентризма
становится
субъективизм исследования, выражающийся в
легализации метода интроспекции, допустимости
неоднозначности интерпретаций языковых фактов.
Метод интроспекции – субъективизм. Закрыть
рот – * закрыть губы (в значении ‘сомкнуть’); *
сомкнуть рот – сомкнуть губы. Сомкнуть можно
парные предметы (створки окна). Нельзя смыкать
непарные предметы: * сомкнуть хлеб с сыром, * книгу
с газетой. Можно сомкнуть часть тела, допускающую
контакт двух частей. Смыкаемые части должны
состоять из мягких тканей, что обеспечивает
взаимопроникающий (сомкнуть пальцы) или хотя бы
плотный (сомкнуть руки, веки, сомкнуть ноги, бёдра).
Нельзя *сомкнуть ногти, волосы. Допускается
сомкнуть зубы, челюсти и лопатки, т.к. они мыслятся
как парный орган.
Сомкнуть глаза осталось в языке лишь как
фразеологически связанное сочетание не смыкать
глаз. Нельзя сказать * он сомкнул глаза или *он
сомкнул
глаз.
Видимо,
возможность
фразеологического сочетания не смыкать глаз
обусловлена парностью предмета.
Эксперимент: сомкнуть руки – пальцы, ладони
или собственно руки; в чем разница: как тихо!
(удивление) и так тихо! (констатация) (хорошо,
здорово).
(Нео)функционализм. Функционализм исходит
из следующей методологической установки: свойства
языка могут быть описаны только через обращение к
понятию функции. Наиболее репрезентативным
примером сущности функционализма могут быть
«Тезисы Пражского лингвистического кружка»
(1929), где язык определяется как функциональная и
целенаправленная система средств выражения мысли.
Существует два наиболее общих аспекта
исследований: 1) устройство языка выводится из его
функций; 2) форма и семантика языковой единицы
объясняются ее функциями. Структуралист отвечает
на вопрос «как устроен язык?». Функционалист через
описание функций пытается ответить на вопрос,
почему он так устроен.
Современный функционализм очень многолик и
объединяется на основе признания примата функции
и ее объяснительной силы по отношению к языковой
форме. В 1995 г. в США была проведена первая
международная конференция по функционализму. На
ней были представлены самые разнообразие
направления.
Современный
функционализм
возрождает
методологический принцип историзма, что является
преодолением ограничений ориентированного на
синхронию
структурализма.
Один
из
родоначальников дискурсивного подхода к синтакису
американский лингвист Талми Гивон (р. 1936)
выразил суть диахронического функционализма в
грамматике афоризмом «сегодняшняя морфология –
это вчерашний синтаксис». Во многих языках
согласовательные аффиксы в глаголах происходят из
потерявших самостоятельное ударение местоимений.
Ср. др.-русск. сън им > съ ним.
Историзм у функционалистов наполняется новым
содержанием. Эволюция лексики языка всегда была
предметом лингвистики: греч. βους ‘бык’ > франц.
bœuf ‘бык’. Во французском образовался целый ряд
производных: bouffer (старое ‘есть бычье мясо’,
соврем. ‘есть с жадностью’), bouffon ‘шут’. Последнее
слово требует специальных разысканий. В греческом
языке словом βουφόνος ‘убивающий быка’ назывался
так называемый «городской пастух» – жрец Зевса. В
Афинах
разыгрывалось
представление:
быка
обвиняли в том, что он ел жертвенные приношения с
алтаря Зевса. После чего жрец должен был за это
быка поразить1.
Неофункционалисты
попытались
объяснить
грамматику. По их мнению, грамматические формы
мотивированы дискурсом (текстом). Крылатым стало
высказывание Дж. Дюбуа2: «что говорящие делают
чаще,
то
грамматика
кодирует
лучше».
Грамматические
формы
понимаются
в
неофункционализме как результат закрепления
наиболее частых случаев узуального употребления.
Например, различные смысловые отношения между
фрагментами текста со временем формализуются в
виде стандартных синтаксических конструкций
посредством закрепления за ними соответствующих
союзов.
Функционализм тяготеет к экспансионизму. Он
непосредственно связан с историей, психологией,
социологией, статистикой, а также естественными
науками.
Экспланаторность – стремление к объяснению
языковых фактов, в отличие от чисто описательных
задач. В 1986 г. В.И. Абаев пишет программную
статью
«Языкознание
описательное
и
объяснительное. О классификации наук», где отдает
предпочтение объяснению. Объяснение он понимает
очень широко. Например, по Абаеву, фонология –
Лафарг П. Язык и революция. Французский язык до и после революции // http://kommunika.ru/?p=441.
Профессор крупнейшего центра дискурсивных исследователей – Калифорнийского университета в СантаБарбаре.
1
2
объяснительная наука, а фонетика – описательная.
Указание для позиционно чередующихся звуков
объединяющей их фонемы следует считать
объяснением поведения этих аллофонов.
Конечно, объяснение так или иначе входило в
задачи лингвистов и раньше. Так, один из
современных
способов
объяснения
является
реализацией на новом витке развития науки
диахронических установок лингвистики ХIХ в.
Согласно принципу историзма, языковая форма
предопределяется исторически более ранней формой,
которая может быть реконструирована с помощью
специальных методических приемов.
Говоря
современным
языком,
трендом
лингвистики конца ХХ в.-начала ХХI в. стало
синхроническое объяснение. Оказалось, что язык не
регулярен и неалгоритмичен, а дискриптивный и
компонентный анализ часто не способны объяснить
сочетаемость языковых единиц, например: Мне
посчастливилось с ним встретиться – * Мне повезло
с ним встретиться. В связи с установкой на
объяснение возникает проблема его доказательности.
Р.М. Фрумкина замечает: «Мы можем, однако же,
расходиться о мнениях по поводу того, какие
рассуждения или умозаключения мы готовы считать
объяснением и почему. Например, пафос когнитивной
лингвистики как раз и состоял в установке на
«объяснение». И все-таки удачные объяснения
почему-то убедительно выглядят у А. Вежбицкой и Е.
Рахилиной, но неубедительно – у многих других
исследователей»1.
К
характерным
признакам
современной
лингвистики относят также ярко выраженные
семантико- и текстоцентризм.
§ 2. Основные современные лингвистические
направления2
1)
Генеративная
лингвистика
(трансформационная
грамматика).
Понятие
трансформационной грамматики введено в ранней
работе выдающегося американского лингвиста Н.
Хомского (р. 1928 г.) «Логическая структура
лингвистической теории» (1955 г.).
Современная лингвистика вслед за Н. Хомским
оперирует термином глубинная структура языка.
Глубинная структура языка (пропозиция) –
теоретический конструкт, выводимый из всех
возможных выражений одного и того же смысла.
Поверхностные реализации глубинной структуры
представляют собой близкие по смыслу предложения,
отличающие
некоторыми
грамматическими
и
модальными признаками. Правила перестройки для
перехода от глубинной структуры к поверхностной
называются трансформациями. Возможны четыре
основные
трансформационные
операции
–
добавление, опущение, перестановка и замена знаков.
Данные операции позволяют произвести около 20
Фрумкина Р.М. Психолингвистика как проект // С. 26.
Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука конца 20 века.
М.: Институт языкознания РАН, 1995. С. 239-320. http://www.infolex.ru/DOMINAT.html.
1
2
трансформаций глубинной структуры. Обычно она
обозначается константивом – повествовательным
предложением в изъявительном наклонении, которое
представляется базовой формой мысли. Константив
«Все лингвисты любят фонологию» допускает
следующие трансформации: 1) пассивизация и
номинализация – Фонология любима всеми
лингвистами; 2) частное отрицание – Не все
лингвисты любят фонологию; 3) вопросительная
трансформация – Все лингвисты любят фонологию?;
4) модальные трансформации
– Безусловно
(вероятно), все лингвисты любят фонологию и т.п.
По мнению Н. Хомского, наличие врожденной
структуры языка позволяет объяснить удивительную
скорость его изучения ребенком: «…Знание языка –
грамматика – может усваиваться только таким
организмом, которому “заранее задана определенная
установка” в виде жесткого ограничения на форму
грамматики. Это врожденное ограничение является
предварительным условием…для языкового опыта и
служит, по-видимому, решающим фактором в
определении направления и результатов овладения
языком. Ребенок при рождении не может знать, каким
языком ему предстоит овладевать, но он должен
знать, что его грамматика должна иметь заранее
предопределенную форму, которая исключает многие
мыслимые языки. Избрав некоторую допустимую
гипотезу, он может использовать для корректировки
индуктивные данные, подтверждая или опровергая
свой выбор. Как только гипотеза будет достаточно
хорошо подтверждена, ребенок будет знать язык,
определяемый этой гипотезой; следовательно, его
знание распространяется далеко за пределы его опыта
и фактически заставляет его характеризовать многие
данные опыта как дефектные и отклоняющиеся от
нормы»1.
2) Прагматика и теория речевых актов
В лингвистике под прагматикой понимаются
условия, сопровождающие употребление языка, а
также раздел языкознания, изучающий эти условия.
Прагматическое значение (ПЗ) (слова или
предложения) – значение, обусловленное контекстом,
ситуацией общения. Существует прагматическая
концепция лексического значения, согласно которой,
собственного значения у слова вообще нет. То, что
отражает словарь – это фикция, аналогичная не
существующей в природе дистиллированной воде.
Подлинное значение высказывания определяется
прагматическими факторами: ситуацией и тем
смыслом, который вкладывает в слова говорящий.
Так, фраза «Как дела?» («У тебя все в порядке?»)
означает несколько разные вещи в случаях, когда
обращаются к прооперированному больному и
знакомому на улице.
Прагматический контекст – истинный хозяин
слова. Он, не обращая внимания на лексическое
значение, актуализирует нужные ему смыслы: «То,
что муж Анны Михайловны – алкоголик, распутник,
хулиган и дурак, что он истязает жену и живет на ее
иждивении, что он тупое, невежественное, ленивое и
грязное существо, – все это еще не самое страшное.
1
http://genhis.philol.msu.ru/article_192.shtml.
Самое страшное – что он однолюб» (Ф. Кривин,
«Хвост
павлина»).
Однолюб
–
качество
положительное, но в описанной ситуации эта черта
характера делает положение женщины безысходным.
Ужасный муж никогда не уйдет от нее.
Экстралингвистическая информация контекста
зачастую определяет истинное намерение автора. Она
способна
радикально
менять
высказывание,
например, превращая его из похвалы в едкий сарказм:
«На хозяйке такое красивое платье! Я им уже лет
десять любуюсь!». А.К. Жолковский рассказывает о
своем друге, выдающемся лингвисте И.А. Мельчуке:
«Еще совсем молодой Мельчук делает доклад в
Институте, проповедует в храме. Почтенная старая
лингвистка, профессор, доктор, и прочая, и прочая,
что-то спрашивает. “Очень, очень неглупый вопрос, –
удивленно констатирует Мельчук. – Сейчас отвечу”».
Понятие ПЗ рассматривают с разных сторон. Его
можно определить как отношение между буквальным
(что говорится) и реальным (что подразумевается)
смыслом высказывания. Реально передаваемое
значение
называют
еще
коммуникативным,
конверсационным.
Оно
выводится
путем
превращения, конверсии буквального смысла в
реальный.
В обычной речевой практике вывод
слушающим ПЗ не вызывает затруднений, т.к.
основан на общепринятых правилах общения. Вопрос
учителя развалившемуся за партой ученику Может
тебе раскладушку принести? означает «сядь прямо»,
а вопрос разговаривающим Я вам не мешаю? –
«прекратите болтать».
В иносказаниях реальное значение выводится по
нетривиальным правилам и вывод ПЗ бывает
проблематичным.
Другой аспект ПЗ – отношение между
высказыванием и его результатом. Он может быть
очень неожиданным. Обычное русское приезжай еще,
при прощании сказанное бабушкой внучке,
приехавшей погостить из США, вдруг вызвало
бурную реакцию последней. Она изменилась в лице и
жестко говорит: «Ты давишь. Я к этому не привыкла.
В Америке так не принято». Внучка успела усвоить
компромиссную речевую стратегию английского
языка, в которой императив (повелительное
наклонение) воспринимается как нажим и грубость.
Несмотря на использование хорошо известного обоим
коммуникантам русского языка, прагматическое
значение фразы приезжай еще у них разное. Общение
в таком случае становится дискомфортным и
нерезультативным.
Теория речевых актов (ТРА) – направление
аналитической философии, созданное в конце 40-х гг.
ХХ в. оксфордским логиком и философом Джоном
Остином (1911-1960). Основные положения ТРА
были изложены Остином в курсе лекций,
прочитанных в Гарвардском университете (1955 г.)
под названием «Как посредством слов делать вещи».
Суть ТРА сводится к подлинному открытию –
минимальной единицей коммуникации является не
предложение
или
текст,
а
осуществляемое
посредством их действие1. Ведь говорение не
является самоцелью. Его подлинная цель –
оперирование вещами и людьми. С речевым
поведением всегда связано поведение социальное.
Священник отпускает грехи, учитель вызывает
школьника к доске, маму просит дочь убраться в
комнате, глава государства объявляет всеобщую
мобилизацию и т.д. Все эти словесные действия
вызывают определенные изменения в сознании людей
и в окружающем мире. В самом общем виде
проблематику
ТРА
можно
определить
как
коммуникативный акт и сопряженные с ним действия.
ТРА ставит следующие задачи:
– объяснить и описать стратегии речевого
поведения и воздействия;
– установить зависимость между средствами
выражения и эффективностью воздействия;
–
изучить
коммуникативные
намерения
говорящего, а также психические и поведенческие
реакции слушающего;
– исследовать социальные последствия речевых
актов.
ТРА далека от окончательного оформления. Она
продолжает уточняться и развиваться. Многие ее
положения дискуссионны. Несмотря на критику и
продолжающееся становление ТРА, можно говорить о
ее значительном вкладе в общую теорию языка и
речевой деятельности. В рамках ТРА логически
обосновано и экспериментально подтверждено то, что
Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.17. Теория речевых актов. М.,
1986.
1
всегда
было
стихийно-практически
известно
талантливым педагогам, ораторам, миссионерам и, к
сожалению,
различного
рода
демагогам
и
манипуляторам. Оказывается, что не существует
эталонных, универсальных правил употребления
языка для достижения эффективного воздействия.
Результативно сказанное одному в случае с другими
собеседниками или в иных обстоятельствах может
обернуться коммуникативной неудачей.
3) Московская семантическая школа (МСШ)
Глава школы – академик Ю.Д. Апресян. Состав:
Иг.А. Мельчук (р. 1932), Валент.Ю. Апресян, И.М.
Богуславский, О.Ю. Богуславская, М.Я. Гловинская,
Л.Л. Иомдин, Л.Н. Иорданская, И.Б. Левонтина, В.З.
Санников, Ел.В. Урысон и некоторые другие. Особое
направление внутри МСШ сформировано работами
Е.В. Падучевой и ряда ее учеников (Г.И. Кустова, Е.В.
Рахилина, Р.И. Розина). Идеи складывались под
воздействием американского лингвиста Ч. Филлмора1.
Цели МСШ: 1) построить общую теорию
семантики не на основе отдельных примеров, как это
до сих пор принято, а на основе всего материала
языка; 2) реализовать эту теорию в виде словарей
нового типа, обращенных к широкому кругу
читателей.
Устройство
(логика,
философия)
языка
описывается с помощью специального понятийнотерминологического аппарата. Наиболее полно он
изложен в работах академика Ю.Д. Апресяна. В его
Ч. Дж. Филлмор (р. 1929) – один из основателей когнитивной лингвистики, автор теории падежной
грамматики и семантики фреймов. С 1971 г. работает в Калифорнийском университете (Беркли), professor
emeritus.
1
концепции главное требование к описанию лексики –
интегральность. Впервые данаая теоретическая
установка была сформулирована в 1980 г., а также в
статье «Интегральное описание языка и толковый
словарь»1. Суть принципа интегральности сводится к
представлению
в
словарной
статье
всей
лингвистической
информации
о
слове
–
семантической (особенно правила сочетаемости),
прагматической, коммуникативной и просодической.
Этой информации должно быть достаточно для
правильного понимания и употребления слова.
Формулируя
правило,
грамматист
должен
учитывать все лексемы, которые ему подчиняются,
особенно если данная форма поведения не
фиксируется в словарной статье (настройка
грамматики на словарь). Лексикограф должен
учитывать все сформулированные правила и
приписать ей все свойства, обращения к которым
могут потребовать правила (настройка словаря на
грамматику).
Новый объяснительный словарь синонимов
русского языка. Первая статья словаря: Авторитет 1,
(уходящ.) Вес 3, Влияние 2, Престиж ‘свойство
человека, из-за которого какой-то круг людей особо
считается с ним или особо ценит его’. Слово
авторитет, в отличие от других синонимов,
обозначает свойство, которое отражает мнение
небольшой группы людей или даже одного человека:
Мать
старалась
укрепить
пошатнувшийся
Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и толковый словарь // Вопросы языкознания, 1986. № 2. С.
57-70.
1
авторитет отца. Только старший брат обладал у
нее авторитетом. Единственным аторитетом для
него был Пушкин.
Обратим внимание на некорретное использование
методики выявления семантических различий. Один
из
примеров,
иллюстрирующий
вышесформулированное различие: * Престиж врача
в семье был невелик. В данном случае невозможно и
слово авторитет. Лексемы, противопоставляемые по
одному
семантическму
признаку,
должны
проверяться в одном контексте. Невозможность
замены свидетельствует о семантической разнице.
Можно еще заметить, что фразы типа Престиж
профессии учителя упал в современном обществе;
Престиж МГУ выше, чем у НГПУ не учитываются в
толковании, которое указывает лишь на «свойство
человека».
4) «Проект изучения исчезающих языков»
Языки
всегда
рождались,
умирали
или
перерождались в другие формы. Особенностью
нашего времени является необратимость процесса
вымирания языков и его скорость. По оценкам
специалистов, каждый месяц в мире исчезает два
языка1. 25 % языков мира имеет менее 1000
носителей. В 1993 г. решением ЮНЕСКО (United
Nations
Educational,
Scientific
and
Cultural
Organization – Организация Объединённых Наций по
вопросам образования, науки и культуры) начата
О «Зеленой книге языков». Исчезновение и ревитализация языков в современном мире // Вопросы
филологии. 2006. № 2. С. 100.
1
работа над «Проектом изучения исчезающих языков»
и создана «Красная книга исчезающих языков».
Шкала сохранности языков1.
1. Вымершие языки – языки, у которых нет
живых носителей. Полабский, южный манси,
убыхский (или возможно вымерший), словинский,
прусский, готский, чагатайский, далматинский,
керекский.
От них следует отличать древние мёртвые языки
– языки, вымершие до условно принятой даты
1500 г.2, или развившиеся в современные языки
(латынь); книжные языки – мёртвые языки, тексты
которых используются до сих пор. Существует
несколько «возрождённых» вымерших (корнский3,
мэнский) и мёртвых (иврит) языков.
1.1. Возможно вымершие языки – языки, о
современном состоянии которых достоверные
сведения отсутствуют. Например, западный манси,
каппадокийский греческий, убыхский язык (после
смерти в 1992 г. последнего известного носителя
считается мертвым), ферганско-кыпчакский язык,
хотонский этнолект уйгурского языка.
2. Почти вымершие (на грани исчезновения)
языки имеют от нескольких десятков до нескольких
сотен носителей только пожилого возраста.
1
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D0%B5%D0%BF%D0%B5%D0%BD%D0%B8_%D1%81%D0
%BE%D1%85%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8_%D1%8F%D0%B
7%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B2.
2
Начало эпохи великих географических открытий и массового вымирания народов и языков в результате
контактов с западноевропейскими колонизаторами.
3
Варианты названия – корнуэльский, корнваллийский. Индоевропейский язык кельтской группы, бриттская
ветвь. До XIX в. был языком части населения юго-западного английского графства Корнуолл. По последним
данным, корнским языком в той или иной степни владеют около 3500 человек (меньше 1% населения
Корнуолла). Приблизительно 300-400 говорят бегло. Некоторых люди воспитаны в корнскоязычных семьях,
но большинство из них чаще используют английский.
Например,
ливский,
водский,
орокский,
южноюкагирский язык, айнский, маньчжурский.
3. Исчезающие (вымирающие) языки – носителей
от двух сотен до десятков тысяч, включая очень
небольшое количествто детей. Язык является
«вторым» и используется в обиходе только
ограниченным
числом
взрослых.
Например,
ижорский, вепсский, северноюкагирский, удэгейский,
селькупский, идиш в России, нивхский, кетский.
4. Неблагополучные языки. Число носителей от
одной тысячи до миллионов. Небольшое число
говорящих на языке детей сокращается. Например,
ненецкий, карельский, коми, ирландский, калмыцкий,
хакасский.
5. Нестабильные языки. Язык используют люди
всех возрастов, но у него нет официального статуса и
престижа. Другой случай нестабильного языка –
этническая территория очень мала (1-2 деревни) и в
любой момент может исчезнуть в результате
катаклизма (лавина, наводнение, война). Так
случилось в 1815 г., когда вследствие извержения
вулкана на о. Сумбава (Индонезия) исчез народ,
говоривший на тамборанском языке1. Примеры:
долганский, эвенский, чукотский, малые языки
Дагестана (восточносеверокавказские языки за
исключениме нахской ветви – аварский, лакский,
лезгинский, табасаранский), мегрельский, чеченский,
галисийский, белорусский, фризский, баскский, идиш
(не в России).
О «Зеленой книге языков». Исчезновение и ревитализация языков в современном мире // Вопросы
филологии. 2006. № 2. С. 101.
1
6. Благополучные языки (невымирающие). К
восьми самым благополучным относятся китайский,
английский, испанский, русский, португальский,
бенгальский, хинди и японский. Не вызвает сомнений
витальность немецкого, французского, арабского
и т.п. Всего в безопасности находится 600 языков. По
мнению американского лингвиста Майкла Краусса, 90
% языков в ХХI в. исчезнут.
При составлении шкалы абсолютное число
носителей не играет определяющей роли. На
гинухском языке (малый язык Дагестана) говорит
всего лишь 548 человек, но он классфицируется как
нестабильный. (По другим данным, носителей
гинухского языка – 5 человек). В России на идише
говорит 30 тысяч, однако он считается исчезающим.
Более вемомый критерий – стабильность трансляции
языка, т.е. возможность его передачи следующим
поколениям. Это зависит от количества говорящих на
языке детей, а также от среднего и минимального
возраста носителей.
В 2009 г. вышла 2-я редакция «Атласа
исчезающих языков мира, находящихся под угрозой
исчезновения». «Атлас» 2001 г. устарел. В нём из
общего количества языков (6900) находящимися под
угрозой исчезновения признавались 900. В 2009 г. эта
цифра почти утроилась. В категорию мёртвых языков
вскоре могут попасть более трети языков планеты.
Язык ленгилу знают лишь 4 жителя Индонезии. В
2008 г. со смертью последнего носителя Мэри Смит
Джонс стал мёртвым эякский язык. У 199 языков
менее двух тысяч носителей. На территории России
находящимися под угрозой исчезновения ЮНЕСКО
признаёт 136 языков (2009 г.).
Мэри Смит Джонс (1918-2008) – последний
чистокровный представитель американских индейцев
южной Аляски, говоривший на языке Эяк. Почётный
вождь племени Эяк. В 1948 г. она вышла замуж за
рыбака Уилльяма Смита, но их девять детей так и не
научились говорить на языке Эяк, потому что это
считалось позорным. Для того чтобы сохранить
эякский язык, с Мэри Джонс работал лингвист Майкл
Краусс. Он составил словарь и грамматику. В 1990-е
гг. умер последний брат миссис Джонс, и она
осталась единственным носителем родного языка.
Мэри стала политическим активистом и дважды
выступала в ООН по проблемам исчезающих языков.
В 2005 г. в интервью она рассказала, что её имя
на языке Эяк – Udach' Kuqax*a’a’ch «звук, который
созывает людей издалека». В раннем возрасте Мэри
страдала алкоголизмом. Пить бросила в начале 1950х, когда появились дети. Курить не переставала
вплоть до смерти. Мэри Смит Джонс умерла 21
января 2008 г.
В настоящее время осуществляются попытки
ревитализации мэнского языка, последний носитель
которого умер в 1974 г. Самый удачный случай
ревитализации – иврит. Кроме иврита среди
ревитализованных языков отмечают каури (язык
южноавстралийских аборигенов) и корнуэльский
(кельтскитй язык бритской группы на юго-Западе
Англии)1.
На сайте Игоря Гаршина предлагается создать
новый раздел лингвистики – лингвистическую
реликтологию
(варианты
названий:
реликтолингвистика, ретролингвистика). Задачей
этого направления должен быть сбор информации о
вымерших языках, и – главное – деятельность по
сохранению исчезающих языков, а также инициативы
по ревитализации уже исчезнувших.
Интересный опыт предпринят в Лос-Анджелесе:
«Из мертвых языков Европы, важных для
современной культуры [140], но отчасти также и для
некоторых (юридических, медицинских) сторон
современной жизни, в Лос-Анджелесе уделяется
внимание латинскому языку. Совместными усилиями
Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе и Центра
Гетти создается программа Виртуальной Реальности
Рима. На базе виллы Гетти, построенной по образцу
римских вилл знатных людей, предполагается создать
условия для восприятия с помощью современной
техники культуры и быта древнего Рима,
виртуальный образ которого за определенную
(большую) сумму посещает клиент программы.
Общение с ним должно вестись на латыни.
Программа вступает в действие в ближайшие годы».
Есть и более скромные проекты: «В отличие от
описываемой программы речь идет преимущественно
об изложении современных вкусов и мыслей на этом
О «Зеленой книге языков». Исчезновение и ревитализация языков в современном мире // Вопросы
филологии. 2006. № 2. С. 101.
1
языке, напр.: Jacobus ille Morrison[us] autumavit tria
esse in hac vita nostra magni momenti: res venereas
nempe, medicamina stupefactiva, atque mortem; se autem
duo prima elegisse ipsum, sed a morte potius se electum
iri. – «Джим Моррисон сказал: “Есть три главные
вещи в нашей жизни: сексуальные дела,
наркотические средства и смерть. Я сам выбрал бы
две первые, а смерть сама может меня выбрать”»1.
Иванов
В.В.
Лингвистика
третьего
http://www.philology.ru/linguistics1/ivanov-04a.htm.
1
тысячелетия;
II.
Главы
(11-21)
//
Лекция № 15. Современные лингвистические
дисциплины.
Часть I. Язык, этнос, общество.
§ 1. Этнолингвистика. Язык и национальный
менталитет
§ 2. Социолингвистика
§ 3. Теолингвистика
§ 4. Лингвофилософская концепция А.Ф. Лосева
здесь не нужна
§ 5. Аксиологическая лингвистика
§ 6. Политическая лингвистика
§ 1. Этнолингвистика. Лингвокультурология.
Язык и национальный менталитет
Этнолингвистика
–
раздел
языкознания,
изучающий язык в его взаимоотношениях с
культурой. В этнолингвистике выделяются две
взаимосвязанные проблемы:
1. Какими средствами отражаются в языке
культурные
представления
народа,
его
мировоззрение,
аксиология?
Это
изучает
«когнитивное» направление.
2. Какие средства языкового общения являются
специфическими для данной этнической или
социальной группы? Данная проблема – предмет
«коммуникативной» этнолингвистики.
Антропологическая
лингвистика
(этнолингвистика)
Хойер Г. Антропологическая лингвистика //
Новое в лингвистике. Вып. 4. М., 19
http://www.classes.ru/grammar/151.new-in-linguistics4/source/worddocuments/_12.htm.
Г. Хойер: «Антропологическую лингвистику
можно кратко охарактеризовать как область
лингвистического исследования, посвященную в
основном синхронному или диахронному изучению
языков, на которых говорят народы, не имеющие
письменности» Теория и методы современных
лингвистов-антропологов не отличаются скольконибудь значительно от теории и методов других
лингвистов. Важнейшее различие состоит скорее
всего в методике: лингвисту-антропологу, поскольку
в его распоряжении нет литературных произведений
или ранних памятников, приходится собирать
материал
(набор
высказываний)
самому,
непосредственно от говорящих на этом языке. Более
того, поскольку экзотические языки, например языки
американских индейцев, европейцу, говорящему на
языке иного типа, изучить весьма трудно, изучение
туземного
языка
зачастую
оказывается
поверхностным, не выходящим за пределы
элементарного практического овладения языком.
Начало современной антропологической лингвистике
было положено Францем Боасом, который принял
участие
в
создании монументальной
книги
«Handbook oí
American
Indian
Languages»2,
включающей девятнадцать подробных монографий
по девятнадцати индейским языкам Северной
Америки; он был также и редактором этой книги.
Введение к этому «Справочнику», хотя и
написанное Боасом в 1911 г., до сих пор остается
великолепным
изложением
принципов
дескриптивной лингвистики, особенно полезным для
исследователей бесписьменных языков. В своем
«Введении» Боас устанавливает основной принцип
лингвистического анализа: каждый язык должен быть
описан не с точки зрения какой-либо предвзятой
нормы (скажем, греко-латинской грамматики), но
исключительно исходя из его собственных моделей
звуков, форм и значений, взятых в том виде, в каком
эти
модели
выводятся
индуктивно
из
соответствующих текстов.
Как самостоятельное направление этнолингвистика
возникла в США в конце 19 – начале 20 вв. в рамках так
называемой «культурной антропологии» (или, по
американской традиции, собственно «антропологии», от
греч. ánthropos 'человек') – комплексной науки, предметом
которой является всестороннее исследование культуры с
использованием
этнографических,
лингвистических,
археологических и др. методов. Поэтому в работах,
ориентированных на американскую традицию, вместо
термина «этнолингвистика» (или наряду с ним) часто
употребляют термин «антропологическая лингвистика» –
для исследований, посвященных преимущественно
когнитивной проблематике, или термин «лингвистическая
антропология» – для исследований, посвященных
преимущественно коммуникативной проблематике.
Не
следует
путать
употребление
термина
«антропология» в американской научной традиции с
употреблением этого термина в России и многих
европейских странах, где под антропологией понимают
преимущественно «физическую антропологию» – науку о
происхождении и эволюции человека, изучение вариаций
физического строения человека с помощью описательных и
измерительных методик. Большую же часть проблем,
которыми, согласно американской традиции, занимается
«культурная антропология», российская и отчасти
европейская
традиция
считают
относящейся
к
«этнографии».
Хотя различие между антропологической лингвистикой
(этнолингвистикой
с
«когнитивным
уклоном»)
и
лингвистической антропологией (этнолингвистикой с
«коммуникативным уклоном») иногда оказывается весьма
условным, в целом его суть хорошо демонстрируется
примером, приводимым в учебнике Введение в
антропологическую лингвистику американского лингвиста
Уильяма Фоли). Известно, что в английском языке
окончание причастной формы глагола -ing, например в
слове running 'бегущий', может произноситься как с
заднеязычным [ ], так и с переднеязычным n [ ].
Второй вариант (с так называемым «выпавшим g»)
является ненормативным и чаще встречается в речи
мужчин, в речи людей с низким уровнем образования,
выходцев из семей с низким достатком и т.п. Специалист по
лингвистической антропологии интересуется, в первую
очередь, тем, какие именно социальные и этнические
группы
характеризуются
данной
особенностью
произношения, тогда как специалист по антропологической
лингвистике ставит другой – когнитивно ориентированный –
вопрос: если оба варианта произношения встречаются в
речи одного и того же человека, то что означает выбор
одного из этих вариантов? Один из возможных ответов
состоит в том, что выбор ненормативного варианта с
«выпавшим g» в речи мужчин используется как способ
подчеркнуть свою близость к «простому народу».
Язык как отражение национального менталитета
§ 1. Теоретические основы изучения языкового
менталитета
§ 2. Отражение менталитета в языке
§ 1. Теоретические основы изучения языкового
менталитета
Родоначальником
современной
европейской
теоретической лингвистики принято называть
немецкого ученого В. фон Гумбольдта (1767-1835).
Его идеи настолько актуальны, что он без большого
преувеличения может считаться нашим научным
современником. Р.М. Фрумкина указала направление
лингвистических
исследований
эффектнопарадоксальным призывом: «Вперед, к Гумбольдту»1.
В. Гумбольдт сделал подлинное открытие:
«Разные языки – это отнюдь не различные
обозначения одной и той же вещи, а различные
вúдения ее…»2. По В. Гумбольдту, язык – это
промежуточный мир (нем. Zwischenwelt < zwischen
‘между’
и
Welt
‘мир’)
между
внешней
действительностью и психическими процессами.
Фрумкина Р.М. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука
конца 20 века. М., 1995. С. 105.
1
Гумбольдт В. Об изучении языков, или план систематической энциклопедии всех языков // Гумбольдт В.
фон. Язык и философия культуры. М., 1985. С. 349.
2
Представления о мире опосредованы языком. В.
Гумбольдт указывал, что «определенные языковые
формы, несомненно, дают определенное направление
духу,
накладывают
на
него
известные
1
ограничения…» . Мир предстает людям таким, каким
его представляет им язык. В более сильной
интерпретации гумбольдтианства: язык показывает
нам только то, что может, а не то, что мы хотим.
Лингвист Е.А. Ничипорович приводит очень
показательный диалог:
«Б.Ф. (немец, 35 лет, художник). Как будет порусски Ich habe einen Sohn
Е.Н. (преподаватель). У меня есть сын.
Б.Ф. А где здесь Я (ich).
Е.Н. Нет здесь ich. Есть «у меня». Это «я» в
родительном (кстати) падеже. А сын – «есть». Что
вроде «сын существует в этом мире… у меня, при
мне»…
Б.Ф. Так это же совсем другое представление о
мире! Я сына не «имею», он просто «есть»!
Гениально!
Е.Н. …А кстати, «иметь» в русском языке
довольно редкое слово…
Б.Ф. Как – «редкое»? По-немецки, по-английски
звучит без конца – haben, to have. Как же без них? Ах
да! Вы же ничего не имеете, всё просто существует в
этом мире – без вас или при вас (смеются)»2.
Гумбольдт В. фон. О влиянии различного характера языков на литературу и духовное развитие //
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 326.
2
Цит. по: Попова З.Д. Синтаксическая система русского языка в свете теории синтаксических концептов.
Воронеж, 2009. С. 337.
1
Восклицание Б.Ф. Так это же совсем другое
представление о мире! – реакция на удивительное
открытие: люди другой национальности видят мир
иначе, чем мы сами. Его великий соотечественник
сделал данное открытие 200 лет назад.
Менталитет (в узком смысле) – способ
мышления, техника превращения мысли в языковую
единицу. Дождь идет, снег идет – снег падает, но *
дождь падает; большая интенсивность: снег валит –
дождь хлещет; малая интенсивность: дождь капает
– снежок идет.
Национальный характер – психологический
склад, проявляющийся в типичных чертах поведения.
Национальный характер непосредственно связан с
системой ценностей данной культуры, с которой
находится во взаимовлиянии.
Менталитет (в широком смысле) – национально
специфичный способ думать, говорить и действовать.
Обычно в таком недифференцированном значении с
акцентом на чертах характера слово менталитет
употребляется в публицистике.
На бытовом уровне специфика менталитета
выражается в анекдотах о национальностях,
фиксирующих стереотипные представления о том или
ином народе. Стереотипы не являются научнообъективными, но в целом близки к результатам
этнопсихологических
и
культурологических
исследований.
Национальный характер проявляется в способах
мышления. Немцы считаются очень трудолюбивыми,
а русские ленивыми. Идея «тяжести» используется в
русском языке для обозначения негативных понятий:
тяжкое преступление, тяжелый характер, тяжелый
на подъем. Немцы слово schwer ‘тяжелый’
употребляют и для положительных: Ihn reizt die
Schwierigkeit der Aufgabe – ‘его привлекает сложность
(букв. «тяжесть») задачи’; разг. er ist schwer reich –
‘он очень (букв. «тяжело») богат’.
Обозначение внеязыковой действительности в
языке основано на двух принципах: «У кого чего
болит, тот о том и говорит» и «Все понимаем в меру
своей испорченности». Язык имеет ряд возможностей
для обозначения мира. Сравнивая реализованные и
отвергнутые
возможности
языков,
получаем
представление не только о различиях в языковом
коде, но и породивших эти различия менталитетах.
Фиксации действительности посредством языка
не является ее абсолютной копией. В языке отражены
не объективные свойства мира, а национальные
представления о нем. Можно сказать, что язык не
фотографирует,
а
рисует
действительность.
Результатом этого процесса является языковая
картина мира (ЯКМ). В настоящее время ведутся
споры о статусе этой номинации – является ли она
термином,
или
нетерминологическим
метафорическим наименованием.
Языковая картина мира (ЯКМ) – созданная
языком модель, образ мира. ЯКМ – и результат, и
средство познания действительности. Конкретным
механизмом ее «написания» является осмысление
одной сущности через другую. Через языковые
единицы человек создает образ ситуации. Я иду под
дождем – дождь представляется находящимся
наверху. Англ. I am walking through the rein букв. «Я
иду через (сквозь) дождь» – дождь представляется как
пространство, внутри которого находится человек.
Дождь, скорее не идет, а падает.
Исходя из невозможности найти объективный
критерий для сравнения культур, релятивисты
считают, что нельзя подходить к оценке одной
культуры с ценностями другой. Так, американский
лингвист Р. Ладо доказывает, что американская
культура, очеловечивающая животных, не может
быть мерилом при анализе испанской. Американцы
же не имеют право осуждать корриду как жестокость,
потому что их восприятие основано на другом
культурном стереотипе и с испанской точки зрения
несправедливо: «В испанской культуре различие
между человеком и животным представляется весьма
значительным, определенно более значительным, чем
в американской культуре»1.
§ 2. Отражение менталитета в языке
Морфемика и словообразование
Русский язык располагает очень дробной
системой суффиксов субъективной оценки. В
литературном языке их около 20, в диалектах – до 80.
Немецкий язык склонен к сложным словам:
детский сад –Kindergarten. Английский язык
1
Ладо Р. Лингвистика поверх границ культур // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХХV.
Контрастивная лингвистика. М., 1989. С. 50.
предпочитает конверсию, потому что возможности
его аффиксации ограничены.
Лексика
Разные народы по-разному членят мир словом:
русский язык не различает пальцы на руках и ногах –
палец; нем. Finger (палец руки) и Zehe (палец ноги),
стирать и мыть – нем. waschen; русск. выйти,
вылететь, выбежать (покинуть) соответствует фр.
sortir; фр. riviere ‘река, не впадающая в море’, fleuve
‘река, впадающая в море’; в испанском билет на
пароход, на самолет и в кино – три разных слова.
Во французском Pied (букв. ‘нижняя часть ноги’),
jambe (букв. ‘нога целиком’), bras (букв. ‘рука
целиком’), «main»(букв. ‘кисть’).
Внутренняя
форма
фиксирует
наиболее
репрезентативный с точки зрения народа признак предмета.
Признаки могут быть более или менее существенными. По
нашим наблюдениям, русская номинация отражает
существенный признак чаще, чем западные языки.
Особенно это заметно в религиозной лексике. В слове
крещение выражена сама суть христианства – принятие
креста. В западных языках упор на обрядовой стороне
Таинства: англ. baptism ‘крещение’ < греч. 
‘погружать, обливать’; само Таинство Крещения в англ.
Twelfth-Day букв. «двенадцатый день». Нем. taufen
‘креститься’, Taufe ‘Крещение’ родственно tief ‘глубокий’;
др.-в.-нем. tieufî ‘глубина’, toufî ‘крещение’1. Здесь та же
идея погружения (в глубину).
Семантика
1
Жирмунский В.М. Общее и германское языкознание. – Л., 1976. С. 373.
Неполные семантические эквиваленты обладают
различной денотативной сферой. В современном немецком
языке bitte ‘пожалуйста’ практически перестало быть
«волшебным». Оно употребляется в любых побудительных
предложениях – от просьбы до жесткого приказа. В
английском речевом обиходе другая крайность. Слово sorry
– социально-речевой инстинкт. Sorry произносят, даже не
соприкоснувшись рукавами, а только нарушив воздушную
границу, защищающую личное пространство англичанина.
Еще более удивляет русских случай, когда, наступив комунибудь на ногу, в ответ они слышат sorry.
Коннотация – зафиксированное в языковой
единице отношение к обозначаемой реалии.
Коннотативный элемент слова
может
быть
обусловлен
национальным
менталитетом
и
культурой. Французский язык не располагает
системой суффиксов субъективной оценки. В тех
случаях, когда русские говорят ягодка ты моя,
французы скажут mon (petit) chou букв. «моя
(маленькая) капуста». У слов капуста и chou, которые
называют один и тот же овощ, разная коннотация.
Прагматика – экстралингвистические условия
употребления
языковых
единиц,
а
также
обусловленные ими действия. Семантические
эквиваленты разных языков могут иметь различное
влияния
на
поведение
носителей
языка.
Прагматический потенциал нем. verboten ‘запрещено’
гораздо выше русского аналога. Для русских если
что-то запрещено, то не для всех и не в любых
обстоятельствах. В фильме «Офицеры» солидный
генерал (актер В. Лановой) срывает цветы с клумбы и
дарит жене своего старого боевого товарища. В глазах
русских
действия
офицера
оправданы
его
взволнованностью от встречи с той, рыцарское
чувство к которой он пронес через всю свою жизнь.
Может показаться забавным, но в Германии verboten
означает именно verboten. Здесь того, что verboten, не
делают – никто и никогда. Немецкие города пестрят
вывесками с предупреждениями и запретами,
нарушить которые не приходит немцам в голову
точно так же, как русским не приходит в голову
всерьез воспринимать дощечку «Не сорить».
Фразеология
Ярким, в смысле наглядности, выразителем
национального
менталитета
является
фразеологический фонд. Его единицы почти не
требуют интерпретации. Содержание фразеологизма
говорит само за себя: с милым рай и в шалаше –
любовь важнее, чем материальные условия; старый
друг лучше новых двух.
Какие выводы можно сделать о национальном
менталитете. Ср. англ. love in a cottage (cottage
‘загородный дом, коттедж’, ‘летняя дача’; ‘изба
(деревянный деревенский дом’); родиться в сорочке –
born with a silver spoon in his mouth.
Блудный сын – «погибший» – серб. izgubljenom sinu,
«потерянный» – нем. Verlorenen Sohn (verlieren ‘терять’);
«расточительный» – англ. prodigal son, исп. hijo pródigo, ит.
figliol prodigo, фр. fils prodigue.
Морфология
В немецком языке все сложные названия деревьев
мужского рода, потому что вторым компонентом включают
слово мужского рода Βaum ‘дерево’. В германской
мифологии юноша всегда превращается в яблоню (der
Apfelbaum), а девушка – в грушу (der Birnebaum), потому что
плод груши die Birne – женский род.
Синтаксис
В синтаксической типологии выделяют иметьязыки и быть-языки.
В русском языке субъект часто представлен
пассивно: принимать решение, получить образование.
В русском предложении закодирована идея
неактивного участия.
Оба глагола обозначают
пассивного деятеля (принял и получил). В английском
языке субъект в ситуации принятия решения
представлен активным: make a decision «делать
решение», take a decision «брать, захватывать», reach
a decision «достать решение», «взять решение». Ср.
сделать вывод (самому) и принять вывод (чужой).
принимать участие – англ. take part. получать
образование, садиться в автобус – нем. брать такси;
В немецком языке почти нет односоставных
предложений. Немецкие эквиваленты (как и
английские: it's cold) в своём составе обычно имеют
семантически пустое подлежащее – местоимение es
‘оно’: Холодно – Es ist kalt; Стучат – Es klopft.
Мне везет – I am in luck, букв. «Я в удаче».
Русское выражение Мне везет не дифференцирует
значения ‘вообще, по жизни’ и ‘в конкретной
ситуации’. I am in luck ‘в конкретной ситуации’; I have
been lucky in my life Мне повезло в моей жизни, т.е.
Мне везет ‘вообще, по жизни’.
Французский дипломат и политический деятель
Талейран сказал, что «язык дан человеку, чтобы
скрывать свои мысли». Это невозможно. Скрыть свои
истинные мысли можно речью (текстом). Язык как
стихийный способ познания действительности и
хранения информации автоматически фиксирует
особенности мышления и национального характера
народа. Другое дело, что языковой факт можно
проинтерпретировать по-разному. Для объективной
интерпретации
языковые
данные
необходимо
рассматривать в общем контексте истории и
культуры. Эти проблемы решаются в рамках
комплекса научных дисциплин – этнопсихологии,
лингвокультурологии, истории, социологии.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. – М.,
1996.
Роль человеческого фактора в языке. Язык и
картина мира. – М., 1988.
«Психологические эксперименты доказали, что
одну и ту же последовательность сцен (скажем,
мультфильм) люди, говорящие на немецком и на
английском
языках,
описывают
по-разному:
англосаксы выделяют в несколько раз больше
эпизодов и описывают их как текущие действия
(часто употребляя очень удобный для этого
английский герундий), носители немецкого языка
выделяют эпизоды более длинные и приводящие к
какому-то результату»1.
1
http://davidaidelman.livejournal.com/410069.html.
Лекция № 15. Современные лингвистические
дисциплины.
Часть I. Язык, этнос, общество.
§ 1. Этнолингвистика. Лингвокультурология.
Язык и национальный менталитет
§ 2. Социолингвистика
§ 3. Теолингвистика
§ 4. Аксиологическая лингвистика
§ 5. Политическая лингвистика
§ 1. Этнолингвистика. Лингвокультурология.
Язык и национальный менталитет
Этнолингвистика
–
раздел
языкознания,
изучающий язык в его взаимоотношениях с
культурой. В этнолингвистике выделяются две
взаимосвязанные проблемы:
1. Какими средствами отражаются в языке
культурные
представления
народа,
его
мировоззрение,
аксиология?
Это
изучает
«когнитивное» направление.
2. Какие средства языкового общения являются
специфическими для данной этнической или
социальной группы? Данная проблема – предмет
«коммуникативной» этнолингвистики.
Этнолингвистика
в
США
называется
антропологической
лингвистикой:
«Антропологическую лингвистику можно кратко
охарактеризовать как область лингвистического
исследования,
посвященную
в
основном
синхронному или диахронному изучению языков, на
которых
говорят
народы,
не
имеющие
письменности»1. Теория и методы современных
лингвистов-антропологов не отличаются скольконибудь значительно от теории и методов других
лингвистов. Важнейшее различие состоит скорее
всего в методике: лингвисту-антропологу, поскольку
в его распоряжении нет литературных произведений
или ранних памятников, приходится собирать
материал
(набор
высказываний)
самому,
непосредственно от говорящих на этом языке. Более
того, поскольку экзотические языки, например языки
американских индейцев, европейцу, говорящему на
языке иного типа, изучить весьма трудно, изучение
туземного
языка
зачастую
оказывается
поверхностным, не выходящим за пределы
элементарного практического овладения языком.
Начало современной антропологической лингвистике
было положено Францем Боасом, который принял
участие
в
создании монументальной
книги
«Handbook oí
American
Indian
Languages»2,
включающей девятнадцать подробных монографий
по девятнадцати индейским языкам Северной
Америки; он был также и редактором этой книги.
Введение к этому «Справочнику», хотя и
написанное Боасом в 1911 г., до сих пор остается
великолепным
изложением
принципов
дескриптивной лингвистики, особенно полезным для
исследователей бесписьменных языков. В своем
Хойер Г. Антропологическая лингвистика // Новое в лингвистике.
http://www.classes.ru/grammar/151.new-in-linguistics-4/source/worddocuments/_12.htm.
1
Вып.
4.
М.,
19
«Введении» Боас устанавливает основной принцип
лингвистического анализа: каждый язык должен быть
описан не с точки зрения какой-либо предвзятой
нормы (скажем, греко-латинской грамматики), но
исключительно исходя из его собственных моделей
звуков, форм и значений, взятых в том виде, в каком
эти
модели
выводятся
индуктивно
из
соответствующих текстов.
Лингвокультурология
Этнолингвистика занимается языком в его
взаимоотношениях с культурой и национальным
характером. По своему предмету этнолингвистика
близка к лингвокультурологии, которая изучает
взаимоотношение языка и культуры. См. Маслова
В.А. Лингвокультурология.
Язык и национальный менталитет
Лингвист
Е.А.
Ничипорович
приводит
показательный диалог:
«Б.Ф. (немец, 35 лет, художник). Как будет порусски Ich habe einen Sohn.
Е.Н. (преподаватель). У меня есть сын.
Б.Ф. А где здесь Я (ich).
Е.Н. Нет здесь ich. Есть «у меня». Это «я» в
родительном (кстати) падеже. А сын – «есть». Что
вроде «сын существует в этом мире… у меня, при
мне»…
Б.Ф. Так это же совсем другое представление о
мире! Я сына не «имею», он просто «есть»!
Гениально!
Е.Н. …А кстати, «иметь» в русском языке
довольно редкое слово…
Б.Ф. Как – «редкое»? По-немецки, по-английски
звучит без конца – haben, to have. Как же без них? Ах
да! Вы же ничего не имеете, всё просто существует в
этом мире – без вас или при вас (смеются)»1.
Восклицание «Так это же совсем другое
представление о мире!» – реакция на удивительное
открытие. Оказывается, люди другой национальности
видят мир иначе, чем мы. Великий соотечественник
немецкого художника Б.Ф. заметил это 200 лет назад.
Родоначальником
современной
европейской
теоретической
лингвистики
принято
считать
немецкого ученого В. фон Гумбольдта (1767-1835).
Его идеи настолько актуальны, что он без большого
преувеличения
может
считаться
нашим
современником. Р.М. Фрумкина указала направление
лингвистических
исследований
эффектнопарадоксальным призывом: «Вперед, к Гумбольдту»2.
В. Гумбольдт сделал подлинное открытие:
«Разные языки – это отнюдь не различные
обозначения одной и той же вещи, а различные
вúдения ее…»3. Позже немецкий неогумбольдтианец
Л. Вайсгербер удачно назовет язык промежуточным
миром (нем. Zwischenwelt < zwischen ‘между’ и Welt
‘мир’).
Язык
«находится»
между
экстралингвистической
действительностью
и
Цит. по: Попова З.Д. Синтаксическая система русского языка в свете теории синтаксических концептов.
Воронеж, 2009. С. 337.
1
Фрумкина Р.М. Есть ли у современной лингвистики своя эпистемология? // Язык и наука
конца 20 века. М., 1995. С. 105.
2
Гумбольдт В. Об изучении языков, или план систематической энциклопедии всех языков // Гумбольдт В.
фон. Язык и философия культуры. М., 1985. С. 349.
3
психическими процессами. Мир преломляется в
языковой призме, и поэтому каждый народ видит его
немного по-разному. В. Гумбольдт указывал, что
«определенные языковые формы, несомненно, дают
определенное направление духу, накладывают на него
известные ограничения…»1. Мир предстает людям
таким, каким его представляет им язык. В более
сильной версии гумбольдтианства: язык показывает
нам только то, что может, а не то, что мы хотим. Так,
русское прилагательное уютный в некоторых
контекстах, казалось бы, без остатка переводится
голландским gezellig. Но русский уют, помимо всего
прочего, включает занавески на окнах, а голландское
слово gezelligheid больше связано с представлением о
вымытых окнах без занавесок. Русские не видят
подобную комнату уютной. Они несколько удивились
бы, услышав знакомое им слово gezelligheid в такой
ситуации.
Национальные особенности включают несколько
взаимосвязанных характеристик, обнаруживаемых в
культуре, национальном характере, специфике языка
и мышления. В современной науке и публицистике
национальные особенности называют термином
менталитет. В публицистике слово менталитет
употребляется в недифференцированном смысле с
акцентом на чертах национального характера. На
бытовом уровне специфика национального характера
и менталитета выражается в анекдотах о
национальностях,
фиксирующих
стереотипные
Гумбольдт В. О влиянии различного характера языков на литературу и духовное развитие // Гумбольдт В.
фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000. С. 326.
1
представления о том или ином народе. Стереотипы
не являются научно-объективными, но в целом
близки к результатам этнопсихологических и
культурологических исследований.
Термин менталитет ввел в научный оборот
антрополог Л. Леви-Брюль (1857-1939) в книге
«Примитивный менталитет» (1922). Первоначально
термин употреблялся лишь по отношению к приматам
и членам первобытных обществ. Французская школа
«Анналы»
положила
начало
исторической
методологии, основанной на изучении ментальных
особенностей различных социальных групп и народа
в целом. Сегодня менталитет – объект изучения не
только истории, но и культурологи, социологии и
ряда дисциплин, в названии которых есть элемент
этно-,
–
этнопсихологии,
этнолингвистики,
этносемантики, этносоциологии и т.п. Лингвистика
находит в этом объекте свой интерес. Предмет
лингвистики
–
языковой
менталитет,
т.е.
национально-специфические способы восприятия и
отражения действительности в языке.
Национальный характер – психологический
склад, проявляющийся в типичных чертах поведения.
Национальный характер непосредственно связан с
системой ценностей данной культуры, с которой
находится во взаимовлиянии. Чертами национального
характера
русских
считаются
терпеливость,
эмоциональность, радушие, гостеприимство.
Менталитет –
склад ума, особенности
национального
мышления.
К
ментальным
особенностям русских могут быть отнесены гибкое и
нестрого последовательное мышление, терпимость к
нелогичности, смекалка, стремление к оперированию
нравственными категориями, приоритет морали перед
интеллектом, тяготение к конкретно-образному и
синтезирующему
типу
мышления
в
ущерб
абстрактному и дискурсивно-логическому.
Языковой менталитет – способ мышления,
понимаемый как техника превращения мысли в
языковую единицу. Собственно язык и есть –
национально-специфичный способ материализации
мысли (описания действительности, познания мира).
Содержание мысли на любом языке можно выразить
разными
средствами.
Ограничения,
которые
накладывает язык на них, и составляют его специфику
– менталитет. Оказывается, что в русском языке
падают только более плотные, чем вода, осадки
(снег, град): дождь идет, снег идет – снег падает, но
* дождь падает. А вот у сербов дождь именно
падает – серб. киша падати. По-разному выражается
большая или меньшая интенсивность осадков: снег
валит – дождь хлещет; дождь (дождик) капает –
снежок идет.
Языковая техника складывается из двух
параллельно
осуществляющихся
операций
–
концептуализации
и
категоризации.
Концептуализация – осмысление фрагмента мира,
превращение его в факт сознания – в мысль. Русский
язык показывает университет как замкнутое
пространство: учиться в университете (находиться в
комнате). Чешский язык осмысляет университет как
пространство открытое: studium na univerzitě ‘учусь в
университете’ (být v pokoji ‘находиться в комнате’).
Категоризация – распределение содержания
мысли по языковым рубрикам – классам, подклассам,
категориям. В русском языке слово класс мужского
рода и в значении помещение, и в значении
‘социально-политическое объединение’ (рабочий
класс). В болгарском языке школьный класс мужского
рода (клас в училище ‘класс в школе’), а в социальнополитическом значении – женского (работническа
класа ‘рабочий класс’).
Все
этнопсихологические,
ментальные
и
культурные составляющие так тесно переплетены, что
лингвисты иногда объединяют их содержание под
единым термином менталитет. В таком случае
менталитетом называется национально специфичный
способ думать, говорить и действовать1.
Изучение менталитета представляет собой
сложную теоретическую и методическую проблему.
Многие особенности менталитета скрыты от
непосредственного наблюдения. Выявление этих
неявных смыслов требует не просто лингвистической
зоркости, но и изощренной техники лингвистического
анализа. В самом общем виде методику анализа,
направленного на выяснение всех семантических и
коммуникативных свойств слова, можно представить
следующим образом:
1. анализ ситуации или конструирование
высказываний с учетом экстралингвистических
факторов. Представим, что питона в зоопарке кормят
1
Радбиль Т.Б. Основы изучения языкового менталитета: учеб. пособие. – М., 2010. С. 66.
крольчатами / котятами. Строго говоря, никакой
разницы нет. Однако второй случай вызывает чувство
негодования. Мы посчитаем это безнравственным.
Значит, слово котенок не связано в русском языке с
признаком еда (для кого-нибудь), а кролик,
оказывается, связано. Русское языковое и моральное
сознание предпочитает видеть в рационе питона
кролика, а не кошку.
2. анализ лексической и грамматической
парадигматики. Сравним, на первый взгляд, ничем не
отличающиеся по смыслу наречия скоро и вскоре.
Вскоре не употребляется 1) в вопросительных
предложениях: Скоро он придет – * Вскоре он
придет? 2) в пространственном значении: Скоро наш
дом – * Вскоре наш дом.
Все со школы привыкают, что глагол обозначает
действие. На самом деле, язык тонко дифференцирует
глагольную семантику. Он, например, различает
глаголы состояния: хотеть, видеть и т.п.
Обнаруживается это в том, что они не имеют формы
повелительного наклонения: * хоти, * видь. А вот
схожий по значению глагол смотреть является
классическим глаголом действия. Его парадигма
включает
форму
повелительного
наклонения
(смотри).
3. анализ синтагматики. Сравним сочетаемость
глаголов есть и пить. Едят 1) продукты нежидкой
консистенции (есть сыр); 2) продукты жидкие, но
имеющие высокую пищевую ценность (есть бульон);
3) продукты в тарелке. О налитом в стакан бульоне
надо сказать пить. Таблетку пьют, потому что
запивают. В случае полужидкого состояния продукта
о нем говорят двояко: съешь йогурт и выпей йогурт.
4. анализ отрицательного материала, т.е.
запрещенных нормой употреблений: * писать с
ручкой – писать ручкой.
5. Контрастивный анализ – сравнение двух и
более языков. Ручка осмыслена в русском языке как
инструмент. В болгарском же ручка представлена как
сопутствующий процессу письма момент: пиша с
писалка. Ср. в белой блузке (блузка – пространство
вокруг тела) – болг. с бяла блуза (блуза – совместный
с телом элемент мира).
Прямолинейной зависимости языка и культуры
нет, но и отрицать их взаимовлияние невозможно. Из
этого следует, что языковой менталитет можно
изучать автономно от национального характера и
культуры и в связи с ними. Например, З.И. Кирнозе
находит разницу между русским и французским
менталитетами в одном из ключевых понятий
французской
культуры
ésprit
d’épagne
‘бережливость’: «Синоним концепта ésprit d’épagne –
экономность.
В
русской
ментальности
воспринимается как скупость, почти скаредность. У
французов ésprit d’épagne имеет положительную
коннотацию»1. Действительно, русские не любят
скопидомов, скупердяев, жадин и т.п. Русских
удивляет, что молодой человек не платит за свою
спутницу в кафе. Но то, что русский называет
Кирнозе З.И. Французское // Россия и Франция: диалог культур. Статьи разных лет. Н.
Новгород, 2002. С. 264.
1
щедростью, француз неодобрительно именует
расточительностью.
Для более основательного знакомства с
различными подходами в области
исследования
лингво-ментальной специфики, полезно почитать
работу Т.Б. Радбиля «Основы изучения языкового
менталитета».
§ 2. Социолингвистика
Социолингвистика
–
раздел
языкознания,
изучающий отношения между языком и обществом.
Их теснейшая взаимосвязь достаточно очевидна,
однако очень долго она не находила теоретического
осмысления. Эту связь неявно предполагает
древнегреческая
теория
«тесей»
(букв.
«по
установлению»), согласно которой имена возникают
вследствие договора людей. Еще более явственно
связь языка и общества прослеживается в
конфуцианской концепции чжэн мин (букв.
«исправления имен»). Отдельные высказывания
встречаются у лингвистов новейшего времени – В.
Гумбольдта, Карла Фосслера (1872-1949), А. Мейе
(1866-1936), Ш. Балли (1865-1947), Жозефа
Вандриеса (1875-1960). Тезис «язык – общественное
явление» был сформулирован советскими учеными.
Социолингвистика как наука возникла в 1920-х
гг. в работах, многие их которых стали классикой
советского языкознания – Р.О. Шор («Язык и
общество»,
1926),
А.М.
Селищев
(«Язык
революционной эпохи. Из наблюдений над русским
языком последних лет (1917-1926)», 1928), Е.Д.
Поливанов («О фонетических признаках социальногрупповых диалектов и в частности русского
стандартного языка»; «Фонетика интеллигентского
языка»; «Стук по блату»; «О блатном языке учащихся
и о «славянском языке» революции» // Поливанов
Е.Д. За марксистское языкознание, 1931), Б.А. Ларин
(«К лингвистической характеристике города», 1928;
«О лингвистическом изучении города», 1928), В.М.
Жирмунский («Национальный язык и социальные
диалекты», 1936).
Социолингвистическая
проблематика
стимулировалась
самой
советской
действительностью. Общественные преобразования
существенно влияли на язык, и требовалось
зафиксировать его состояние в революционную
эпоху. Истоки советской социолингвистики можно
усмотреть в работе П. Лафарга (1842-1911) «Язык и
революция». Лафарг отвергал компаративистику, а
для объяснения языковых изменений использовал
введенную госпожой де Сталь теорию среды: «Язык
не может быть отделен от своей социальной среды так
же, как растение не может быть оторвано от
свойственной ему среды климатической. Лингвисты
обычно не понимают влияния среды или
пренебрегают им; многие из них ищут происхождения
слов и даже мифологических сказаний просто в
санскрите. Санскрит для языковедов то же, что
френология для антропологов: это их – “Сезам
откройся!” ко всему необъяснимому. Читатель
ужаснулся бы, если бы я привел бесконечный список
слов, которые один знаменитый ориенталист
производит от санскритского “блестеть”»1.
В
постреволюционной России работа Лафарга была
принята в качестве методологического ориентира. На
это были своеобразные причины. Во-первых,
классики
марксизма
оставили
очень
мало
высказываний о языке. Во-вторых, Лафарг женат на
дочери К. Маркса Лауре, пламенный революционер и
ортодоксальный марксист2.
Советские ученые изучали язык и общество на
основе марксистского понимания языка как
общественного
явления. Основные принципы
марксизма: диалектический материализм (законы
природы подчиняются законам диалектического
развития – переход количества в качество, отрицание
отрицания), исторический материализм – бытие
определяет сознание, т.е. экономический базис
создает
соответствующую
идеологическую
надстройку. Антропогенез и глоттогенез вызваны
переходом от присваивающего хозяйства к
производительному труду. Каждая экономическая
формация вносит в язык определенные изменения.
Одно время в совесткой лингвистике господствовал
упрощенно-прямолинейный взгляд на связь языка и
общества. Под влиянием марризма и марксизма
считалось,
что
социальная
дифференциация
непосредственно
приводит
к
формированию
классовых диалектов и «языков». Характерны,
например, сами названия статей Л.П. Якубинского,
опубликованные
в
1930-е
гг.
в
журнале
Лафарг П. Язык и революция. Французский язык до и после революции // http://kommunika.ru/?p=441.
Супруги Лафарг дали слово покончить жизнь самоубийством, когда из-за старости не смогут продолжать
революционную борьбу. 26 ноября 1911 г. они исполнили слово.
1
2
«Литературная учеба» – «Язык пролетариата», «Язык
крестьянства». Георг. Конст. Данилов (1896-1937)
пытался
выявить
особенности
не
только
пролетарского языка, но даже языка таких малых
групп, как рабочие-ударники.
Б.А. Серебренников (1915-1989) выделяет четыре
основных
проблемы
социолингвистики:
«1)
специфика обслуживания языком общества, 2)
выражение языком общественного сознания, 3)
зависимость развития языка от развития и состояния
общества, 4) роль общества в создании и
формировании языка»1. В настоящее время
социолингвистика характеризует общество по шести
социальным стратам, в соответствии с которыми
выделяются шесть социолектов: 1) классовый
(сословный),
2)
территориальный,
3)
профессиональный 4) гендерный, 5) возрастной и 6)
жаргоны деклассированных элементов2.
В
социлингвистике
выделяют
область
макросоциолингвистики,
где
ииследдуются
взаимоотношения между языками. Фундаментальные
понятия макросоциолингвистики – диглоссия,
двуязычие, языковой конфликт, нормализация
языковой ситуации.
Зарубежная социолингвистика
Одними из первопороходцев социолингвистики
были представители социологического направления
французского языкознания (А. Мейе) и пражского
Серебренников Б.А. Общее языкознание // http://www.classes.ru/grammar/115.Serebrennikov/chapter6/; 6-я
глава «Язык как общественное явление».
2
Крючкова Т.Б. О понятийно-терминологическом аппарате описания языкового состояния // Решение
национально-языковых вопросов в современном мире. Страны СНГ и Балтии / Под ред. Е.П. Челышева. –
М., 2010. С. 69.
1
лингвистического кружка (В. Матезиус, Б. Гавранек,
Й. Вахек). В США в русле изучения связи языковых и
социокультурных
систем
развивались
идеи
американских этнолингвистов Ф. Боаса и Э. Сепира.
Созданная Т. Фрингсом Лейпцигская школа
обосновала необходимость включения социального
аспекта в диалектологию. В Японии под влиянием
идей профессора Токийского университета Мотоки
Токиэды (1900-1967) в конце 1940-х–начале 1950-х гг.
сложилась школа «языкового существования» (гэнго
катэ исэцу). Центром школы стал созданный в 1948 г.
Государственный институт японского языка. По М.
Токиэде, главным предметом лингвистики должен
быть индивидуальный акт говорения, т.к. системы
языка в чистом виде, изолированной от речевой
деятельности, не существует. Сибата Такэси
попытался записать все тексты носителя языка за
день. Однако его методика «исследования языкового
существования за 24 часа» не достигла полной
теоретической разработки. Представители школы
языкового существования обратили внимание на
эктралингвистические факторы – ситуации общения и
психологические характеристики коммуникантов. В
ходе исследований различных социальных групп был
собран большой фактический материал,
Социолингвистика тесно связана с прагматикой,
психолингвистикой и этнолингвистикой.
Белл Р.Т. Социолингвистика. Цели, методы и
проблемы. М., 1980.
§ 3. Теолингвистика
Языкознание начиналось с анализа и толкования
сакральных текстов. Еще в ХVIII-ХIХ вв.
господствовала каноническая трактовка текста, под
которым прежде всего понимались цитаты из
Священного Писания1. Так что сегодня филология в
каком-то смысле возвращается на круги своя. В
настоящее время выделяется особый раздел
языкознания – теолингвистика. Предмет ее пока
дискутируется. Одна из последних теоретических
работ, посвященных определению предмета, цели,
задач и методов сопоставительной теолингвистики
принадлежит
профессору
православного
теологического
факультета
Белградского
университета Ксении Кончаревич2.
1) Антропоцентрическая теолингвистика. В
упрощенном варианте предметом теолингвистики
мыслится отраженное в литературном языке
проявление религии и особо – религиозный язык
(религиолект, конфессиолект)3. Две основные области
теолингвистической
проблематики
–
анализ
письменного конфессиолекта (библейских текстов на
разных
языках,
святоотеческого
наследия,
богословских и религиозно-философских трудов) и
устного
конфессиолекта,
т.е.
социолекта,
используемого в церковной среде. Теолингвистика
определяется лишь самим материалом исследования и
Канныкин С.В. Пролегомены к философии текста // Герменевтика в России. Вып. 1. М., 2002. С. 189.
Кончаревич К. К теоретико-методологическому обоснованию сопоставительной теолингвистики (на
материале русского и сербского языков) // Достижения и перспективы сопоставительного изучения русского
и других языков. Белград, 2012; http://www.slavistickodrustvo.org.rs/pdf_dokumenti/dostizhenija_2012.pdf.
3
Краткую историю развития русской теолингивистики в подобном ее понимании см. в Гадомский К.А.
Русская
теолингивистика:
история,
основные
направления
исследований
//
http://www.isj.sanu.ac.rs/Sajt%206/2010/27Gadomski.pdf.
1
2
предстает как одно из лингвистических направлений в
рамках
сложившейся
антропоцентрической
парадигмы. Структурно-семантический анализ языка,
выполненный на материале религиозного текста и
снабженный богословским комментарием, признаётся
теолингвистическим.
Казанские
лингвисты
и
преподавателями Казанской Духовной семинарии для
теолингвистики,
занимающейся
христианской
языковой проблематикой, предложили термин
православная лингвистика.
В СССР теолингвистические разработки такого
рода велись как богословами, так и филологами.
Однако
социально-политические
условия
накладывали на эти изыскания свой отпечаток. Труды
богословов оставались, как правило, недоступны
широкой читающей публике, а филологи испытывали
серьезное идеологическое давление. В 1990-е гг.
происходит переоткрытие религиозной проблематики
в русском языкознании. Знаковым явлением стало
появление пособия Н.Б. Мечковской
«Язык и
религия» (1998). Оно действительно может быть
названо революционным. Достаточно сказать, что, по
мнению Н.Б. Мечковской, только божественная
версия происхождения языка позволяет преодолеть
непреодолимые эволюционистскими гипотезами
препятствия к пониманию языка как естественным
путем возникшего феномена.
2) Теоцентрическая теолингвистика. И.В. Бугаева
указывает
на
необходимость
конкретизации
традиционного лингвистического антропоцентризма:
«В таком случае встает вопрос, о каком человеке идет
речь: о человеке, произошедшем от обезьяны, по
дарвинской теории, или о человеке, созданном Богом.
<…> В последнем случае точнее было бы говорить не
об антропоцентрическом, а о теоцентрическом
подходе
к
филологическим
исследованиям»1.
Структурализм изучает язык как изолированную от
носителя систему. Антропоцентризм видит язык
промежуточным миром между человеком и миром. В
теоцентрической парадигме язык рассматривается как
сущностный атрибут человека, понимаемого как
творение Божие. Из этого с необходимостью следует
пересмотр методологии и целей лингвистического
исследования.
Важнейшим
из
источников
методологических установок теолингвитики являются
тексты Священного Писания и творения святых
отцов. Теоцентризм иначе, чем антропоцентризм
ментальные категории и их языковое воплощение.
И.В. Бугаева указывает: «Ментальную категорию,
выражающую веру человека и его убеждение в том,
что все свершается только по воле Божией, называем
протективностью
(от
protector
–
защитник,
покровитель),
а
единицы,
соответственно,
протективами»2.
И.В.
Бугаева
предлагает
классификацию
протективов:
1. По адресату: господские (по Промыслу Божию;
храни вас Господь), богородичные (молись Божией
Матери), всесвятские (все святые, молите Бога о
Бугаева И.В. Религиозная коммуникация //
http://www.ruskline.ru/monitoring_smi/2008/03/20/religioznaya_kommunikaciya_chast_1/.
2
Бугаева И.В. Язык православной сферы: современное состояние, тенденции
http://doc2all.ru/article/12072010_bugaevaiv/2.
1
развития
//
нас; помолись преподобному Серафиму), ангельские
(Ангел хранитель, не оставь меня).
2. По значению: просительные (Господи,
помилуй), благодарственные (Слава Тебе, Господи;
Благодарю Тебя, Боже; Слава Богу за всё),
свидетельские (Господь знает, Господь рассудит,
Господь управит).
Думается,
прознозируемое
И.В.
Бугаевой
провозглашение единой теоцентрической парадигмы
невозможно. Слишком многие проблемы устройства
и функционирования языка останутся без освещения.
Так, в теоцентрической парадигме нет места
интегральному описанию лексики, т.к. полнота
информации о лексеме включает и такие аспекты,
которые никак не связаны с религиозной сферой и
мировоззрением человека.
Рассмотрим, например, фразы Муха села на
варенье – Маша села на варенье. Глагол здесь
обозначает принципиально разные действия и, строго
говоря, перед нами – разные лексемы (в
апресяновском смысле). Прототипическое сесть
означает ‘согнув ноги, опуститься на твердую
поверхность (стул, бревно)’. Муха села –
преднамеренное, но не осознаваемое действие; Маша
села – непреднамеренное. Муха собственно даже не
села, а лишь опустилась. С точки зрения прагматики
на эту фразу следуют две разные реакции – муху
согнать, Машу – наказать, пожалеть в зависимости от
ситуации. Муха сидит на варенье (на самом варенье)
– Маша сидит на варенье (на банках, которые стоят
под сидением). Муха↓ может сесть на варенье (оно
недостаточно закрыто) – Маша может↓ сесть на
варенье (Маша настолько рассеянна). Все эти и
многие другие особенности употребления слова
сесть,
релевантные
(значимые)
в
антропоцентрической парадигме, в теоцентрической
будут проигнорированы как празднословие.
3)
Теоантропокосмическая
парадигма1.
Принципиально новое понимание языка и его
носителя
представлено в «Московской школе»
теолингвистики. Московская школа теолингвистики
целью исследования ставит познание Истины через
установление частнонаучных истин. Главным
теоретиком новой лингвистической парадигмы
является профессор Валент. Ил. Постовалова
(Институт
Языкознания
РАН),
исследующая
лингвистические
аспекты
православного
миросозерцания и духовной практики, осуществляет
герменевтику лингвофилософских и религиозных
текстов. Особенно активно и плодотворно она
занимается философией имени, представленной в
рамках школы Всеединства (о. Павел (Флоренский),
С.Н. Булгаков, А.Ф. Лосев). Постовалова отмечает,
что
их
работы
содержат
«ряд
исходных
лингвофилософских и лингвобогословских идей, а
также ряд общемировоззренческих установок,
позволяющих говорить о некоей общей концепции
языка, развиваемой в трудах этих мыслителей, и о
Профессор иркутского университета Валентина Анат. Степаненко называет ее теоцентрической: «В этой
связи в современной лингвистике следует говорить не об антропоцентрическом, а о теоцентрическом
подходе в исследовании С(с)лова или И(и)мени» (Степаненко В.А. Теолингвистика в современном
религиозном дискурсе // http://md.islu.ru/node/181).
1
приверженности их к единой парадигме исследования
языка»1.
Язык здесь понимается в самом широком смысле,
а его главной единицей признается так же широко
понимаемое «слово». В теоантропокосмической
парадигме представлена энергийно-ономатическая
концепция языка. Ее основные положения:
1) методологическая установка на цельное знание
и изучение языка в контексте философии всеединства;
2) понимание «слова» как универсальной
информационной основы мироздания;
3) паламитское учение о сущности и энергии как
обоснование
православного
реализма
и
онтологической трактовки слова2.
В теоантропокосмической парадигме понятие
«человек говорящий» получае совершенно новое
содержание. Человек соединяет в себе весь космос:
тело – материальный мир, душа – идеальный мир
(сверхчувственный, тонкоматериальный), дух –
трансцендентный
мир
(сверхчувственный,
сверхтонкий материальный).
Некоторые работы В.И. Постоваловой: Наука о
языке в свете идеала цельного знания // Язык и наука
конца 20 века. М., 1995; Бог, ангельский мир, человек
в религиозной философии А.Ф. Лосева // Логический
анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М.,
1999; Этическая оценка другого и самооценка в
православной духовной традиции (на материале
Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания // Язык и наука конца 20 века / под ред.
Ю.С. Степанова. – М., 1995. С. 375-376.
2
Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания // Язык и наука конца 20 века / под ред.
Ю.С. Степанова. – М., 1995. С. 377-384.
1
эпистолярного
наследия
святителя
Игнатия
Брянчанинова) // Логический анализ языка: Языки
этики. М., 2000; «Начало» и «конец» в православном
миросозерцании // Логический анализ языка:
Семантика начала и конца. М., 2002; «Истина» и
«заблуждения» в православном миросозерцании //
Логический анализ языка: Между ложью и фантазией.
М., 2008.
§ 4. Аксиологическая лингвистика
Аксиологическая
лингвистика
–
это
исследовательский подход, применимый к целому
ряду конкретных лингвистик и использующий их
достижения в своих целях. Аксиологический анализ
заключается в выявлении выражаемых языком и
текстами
ценностей.
В
принципе
многие
лингвистические дисциплины и методы могут
включать аксиологический аспект. В настоящее время
появилось
несколько
аксиологически
ориентированных дисциплин – этнолингвистика,
лингвокультурология,
эколингвистика1,
анализ
социального дискурса, политическая лингвистика,
теолингвистика
и
др.
При
Волгоградском
педагогическом университете под руководством В.И.
Карасика функционирует научно-исследовательская
лаборатория «Аксиологическая лингвистика». В.И.
Карасиком предпринята попытка классификации
ценностей и описания способов их отражения в языке
Родоначальник лингвоэкологии американский лингвист Эйнар Хауген определил ее «как науку о
взаимоотношениях между языком и его окружением, где под окружением языка понимается общество,
использующее язык как один из своих кодов». Главная идея Хаугена: функционирование языков аналогично
конкуренции животных и растений. Равновесие систем и само существование языков зависят друг от друга –
в сознании человека, владеющего несколькими языками, так и внутри государства или социальных групп.
1
(Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты,
дискурс. Волгоград, 2002).
В настоящее время тезис об аксиологичности
человеческого сознания является общепринятым.
Оценка имманентна познавательным актам, а система
ценностей – сущность культуры. Ценность – это
«положительная или отрицательная значимость
объектов окружающего мира для человека,
социальной группы, общества в целом, определяемая
не их свойствами самими по себе, а их
вовлеченностью
в
сферу
человеческой
жизнедеятельности, интересов и потребностей,
социальных
отношений»
//
http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/319990). Ценность
всегда антропогенна, т.е. является результатом
человеческого осмысления и оценки. Золото не
является ценностью, пока не становится товарным
эквивалентом или украшением. В экстремальных
условиях (голода, войны и т.п.) золото утрачивает
свою ценность. Ценностная система отражает
представления культуры о норме (ценности) и
отступлениях от нее (антиценности).
Помимо общей оценки «хорошо» vs «плохо»
выделяется пять специальных сфер бытования
ценностей – Истины, Этики, Эстетики, Удовольствия,
Пользы.
Данная классификация иерархична. Идеал – это
ценность высшего порядка – Истины, Этики и
Эстетики. Идеал всегда понимается как должное, в
отличие от ценностей низшего порядка, связанных со
сферой удовольствия или пользы и принимаемых как
сущее.
Для
наиболее
значимых
ценностей
(преимущественно религиозных) употребляется еще
слово святыня. Идеал требует усилий для своего
воплощения (идеалы добра, любви и красоты).
Низшие ценности имеют лишь утилитарнопрактическую или гедонистическую значимость.
Исчерпывающей классификации ценностей нет. В
наиболее компактных классификациях ценности по
типу делятся на материальные и идеальные
(духовные), а по содержанию – на религиозные,
моральные,
эстетические,
социальные,
экономические, политические.
Объектом лингвистической аксиологии выступает
нерасторжимый комплекс «язык-сознание-культураносители языка». Ее предмет – язык как средство
формирования, выражения и трансляции ценностей.
Целью аксиологического анализа является выделение
и описание в национальной ЯКМ ее ценностного
фрагмента – аксиосферы, а также ее социально
обусловленных сегментов – ценностей отдельных
общественных групп и личностей. Прикладное
значение аксиологической лингвистики – диагностика
духовно-нравственного
состояния
общества,
выявление его ценностных ориентиров.
Ценностный
подход
в
изучении
языка
заключается в выявлении ценностей его носителей в
рамках
конкретной
культуры.
Системность
устройства и взаимосвязь языка и культуры
позволяют объяснять языковой феномен через
артефакт и выявить национально-специфичные
признаки этноса. Характерной чертой русских
предпринимателей было отсутствие у них так
называемого «денежного мышления», для которого в
русском языке нет отдельной лексемы. В немецком
языке это понятие обозначено словом Gelddenken.
Далеко
не
вся
окружающая
человека
действительность поименована. Только реалии,
достигшие определенного порога значимости,
получают в языке именование. Наличие лексемы
Gelddenken с нейтрально-положительной коннотацией
мотивировано императивами протестанткой этики,
придающей труду статус религиозного служения.
Современные социологические опросы показывают,
что
среди
русских
приоритетов
ценности
«экономического характера» занимают гораздо
меньшее место, чем в западной аксиологии.
В.И Карасик пишет: «Немецкая уборщица –
Putzfrau – буквально полирует комнату. Очень трудно
представить себе в немецком языке речение “От грязи
еще никто не умер”, в русском языке эта фраза
воспринимается как стремление свести к шутке
замечание
относительно
физической
нечистоплотности; немцы же вряд ли оценят юмор
этой фразы. Для русского сознания несопоставимо
важнее чистота души».
В языке отражена общенациональная оценка, в
речи – социальная, групповая, индивидуальная. В
разных социальных группах оцениваются по-разному
одни и те же слов: господин, советский, демократия,
Запад,
почвенничество.
Аксиологическая
поляризация слов и концептов. В словаре отражена
надсоциальная оценка. Все одинаково воспринимают
слова укрывательство, доносчик, эгоист. Подобные
слова невозможно наполнить положительным
содержанием, хотя контекстуальное окружение
способно снять негативную оценочность. Одним из
таких средств является метаязыковой комментарий.
Однажды мы слышали, как священник на проповеди
сказал: «Православный должен быть эгоистом в
хорошем смысле слова». Имелось в виду то, что
истинный христианин отдает и не спрашивает у
других, надеясь на Божие воздаяние. Его
«эгоистическая»
стратегия
обусловливает
альтруистическую тактику. Выражение в хорошем
смысле слова призывает к переоценке ценности,
выражаемой данной лексемой, обращая внимание на
те
черты
явления,
которые
не
получают
представления в семантике и коннотации.
В ряде слов этического словаря в последнее время
наметилась
коннотативно-семантическая
дифференциация,
обусловленная
личным
мировоззрением:
честолюбие,
карьерист,
амбициозный.
Это
говорит
об
изменениях
национального характера.
§ 5. Политическая лингвистика
Возросшая роль политики в жизни общества,
бурное развитие политтехнологий обусловили
обращение
лингвистики
к
политической
коммуникации. Предмет политической лингвистики –
язык как средство борьбы за политическую власть и
манипуляции общественным сознанием. На Западе
публикации по политической лингвистики получили
широкое распространение с 70-х гг. ХХ в.: «Язык в
политике. Введение в прагматику и семантику
политического языка» В. Дикманна (1975),
«Политический язык» М. Эдельмана (1977),
«Введение в анализ политических текстов» Р. Бахема
(1979), «Язык и политическое понимание» М.
Шапиро (1981), «Язык политики» М. Гайса (1987),
«Политическая
коммуникация:
Риторика,
правительство и граждане» Д.Ф. Хана (1988). Среди
значительных работ последних лет выделяется книга
П. Чилтона «Анализ политического дискурса» (2004)
и учебник Н. Фэрклау «Анализ дискурса» (2003).
Большинство из названных книг пока не переведено
на русский язык. Самым заметными русскоязычными
ученым в области политической лингвистики
являются профессор Уральского педагогического
университета А.П. Чудинов – автор учебника
«Политическая лингвистика» (2006) и доктор филол.
наук,
зав.
кафедрой
иностранных
языков
Нижнетагильской
социально-педагогической
академии, заместитель главного редактора журнала
«Политическая лингвистика»1 Э.В. Будаев.
Истоки политической лингвистики восходят к
античной риторике. В феодальных монархиях
средневековья традиции свободного красноречия
греческих демократических полисов были прерваны.
Изучение
политической
коммуникации
возобновляется в демократических государствах
Западной Европы и Северной Америки. Как особое
Будаев
Э.В.,
Чудинов
А.П.
Современная
http://www.philology.ru/linguistics1/budaev-chudinov-06a.htm.
1
политическая
лингвистика
научное направление политическая лингвистика
возникла в 20-е гг. ХХ в.
Первые публикации по проблемам языка
политики носили преимущественно практическорекомендательный характер. В них одобрялись или
дискредитировались политические речи и их авторы.
Особенно активно изучалось риторическое искусство
политиков. Давались советы по повышению его
уровня. Объяснялись причины коммуникативной
эффективности в области политики, разоблачались
манипулятивные уловки, косноязычие, речевая
небрежность. Критике подвергались утрата духовных
ориентиров и уважения к традициям, падение нравов
и «порча» языка, одной из причин которой
назывались определенные политические события.
Первая мировая война привела к радикальному
перевороту в сознании миллионов людей. В условиях
пропагандистского противоборства геополитических
соперников была по-новому осознана необходимость
изучения политической коммуникации. После войны
внимание исследователей направлено на изучение
причин эффективности и неудач политической
агитации, способов формирования общественного
мнения, манипулятивных приемов и т.п. Решению
подобной проблематики немало способствовали
возникшие в 50-е гг. прагматика и теория речевых
актов. Наиболее значимый вклад в становление
политической лингвистики внесли Уолтер Липпманн,
Пол Лазарсфельд и Гарольд Лассуэлл.
Уолтер Липпманн (1889–1974) – выходец из
германской
семьи
еврейских
эмигрантов.
Американский писатель, политический обозреватель,
автор оригинальной концепции общественного
мнения (Липпман У. Общественное мнение / пер. с
англ. Т. В. Барчунова, под ред. К. А. Левинсон,
К. В. Петренко. М.: Институт Фонда «Общественное
мнение», 2004). Уже в 20 лет получил научную
степень, но отказался от академической карьеры. Как
политолог и
социолог выступал критиком
демократии.
Липман
ввел
в
научный
и
публицистический оборот понятие стереотипа.
Фрумкина
Р.
Уолтер
Липпман:
свободный
коллективизм! // Социальная реальность, 2006. № 4.
С. 123-124.
Пауль Феликс Лазарсфельд (1901-1976) –
американский социолог австрийского происхождения,
один из пионеров изучения массмедиа. В 1924 г.
защитил докторскую по математике (работа
посвящена
математическим
аспектам
эйнштейновской
теории
гравитации).
Внес
математические методы в общественные науки
(«Математическое мышление в социальных науках»,
1954). Сторонник деидеологизации науки. П.
Лазарсфельд с соавторами разработал модель
двухуровневой коммуникации, применяемую до сих
пор. Согласно концепции Лазарсфельда, в любом
обществе есть особо восприимчивые к воздействию
политической агитации
люди. Эти «лидеры
общественного мнения» передают информацию по
каналам межличностного общения и тем самым
становятся вторым уровнем пропагандистской
кампании.
Гарольд Лассуэлл (1902-1978) – американский
политолог, один из основателей чикагской школы
социологии,
представитель
бихевиористского
подхода в политической науке. По Лассуэллу, все
науки так или иначе связаны с политикой. Одни
позволяют понять политические процессы, а другие
поставляют данные, которые используются при
осуществлении политики. В широком смысле
рассматривал
политологию
как
способ
самосовершенствования человеческой цивилизации в
общекосмической эволюции.
Лингвофилософская концепция А.Ф. Лосева
А.Ф. Лосев (1893-1988) известен прежде всего как
философ и специалист по античной литературе и
эстетике. Однако чтобы понять Лосева, нужно выйти
на более глубокий уровень его научно-философского
мировоззрения. Все его идеи воплощались в рамках
целокупной (холистической) теории познания,
центральной темой которой является концепция
Имени. Суть лосевской философии цельного знания:
мир – целостность, части которой несут на себе
отпечаток целого и могут быть изучены в своей
сущности
по
внешним
проявлениям.
В.И.
Постовалова
называет
лингвофилософское
творчество
Лосева
теоантропокосмической
парадигмой постижения
языка1. Н.О. Лосский2
пишет о лосевской «Философии имени»: «В своей
книге Лосев разрешает почти все частные проблемы
языка. Но если бы оказались лингвисты, способные
понять его теорию, как и философию языка отца
Сергия Булгакова, то они столкнулись бы с
совершенно новыми проблемами и были бы в
состоянии объяснить новым и плодотворным
способом многие черты в развитии языка»3.
Абрамович И., Постовалова В. Философия языка А.Ф.Лосева: типологический лик, генетические истоки,
основные
идеи
и
подходы
//
http://thelib.ru/books/abramovich_i/postovalova_filosofiya_yazika_afloseva_tipologicheskiy_lik_geneticheskie_isto
ki_osnovnie_idei_i_podhodi-read.html.
2
Н.О. Лосский (1870-1965) выдающийся религиозный философ, один из основателей интуитивизма в
философии. В 1887 г. исключен из гимназии за пропаганду атеизма и социализма. После революции, будучи
профессором Санкт-Петербургского университета, был уволен с кафедры за православное мировоззрение, а
в 1922 г. выслан из России. Отец В.Н. Лосского – выдающегося богослова Парижской школы,
основоположника «неопатристического» синтеза в православном богословии.
3
Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991. С. 376-377.
1
Складывающася в современной науке и
философии информационная парадигма наиболее
фундаментальна,
т.е.
позволяет
объединить
существующие парадигмы в одно целое. Это обещает
решение важнейших научных и мировоззренческих
проблем. Принципом осуществления природных
законов является информационный обмен. Сегодня
это – общее место физики и биологии. Существуют
три основных, вполне совместимых друг с другом
философских
концепций
информации.
Функциональный подход рассматривает информацию
с внешней стороны – в контексте функционирования
самоорганизующихся систем (живых организмов или
сложных кибернетических устройств). Атрибутивный
подход определяет информацию как неотъемлемый
признак (атрибут) материи, наряду с ее физическими
параметрами – массой, протяженностью и энергией.
Информация системы – это мера ее упорядоченности.
Количество информации обратно пропорционально
энтропии – мере неупорядоченности системы.
Субстанциональный
подход
признает
информацию субстанцией, определяющей единство,
развитие
и
деградацию
мироздания.
Субстанционализм существует в двух вариантах –
монистическом и дуалистическом. В философии
монизма информация первична по отношению к
материи. В дуализме материя и информация –
равноправные субстанции. В концепции Лосев
субстанциональный
дуализм
называется
(православным) реализмом, или символизмом. Не
существует отдельно ни информации (Лосев
пользовался терминами идея, имя), ни материи.
Реальны только вещи, в которых неразрывно связаны
имя вещи и материя, точно так же, как связаны в
символе (знаке) форма и содержание: «Реально
существуют только символы, т.е. живые вещи, не
«материя» и не «идеи», но именно вещи»1. Концепция
языка А.Ф. Лосева, изложенная в работе «Философия
имени», квалифицируется как онтологизм и
христианский реализм2.
Говоря лингвистическим языком, информация –
это, язык, речь и сама их возможность, нечто вроде
сознания. Итак, Информация – это ЯЗЫК Вселенной.
Для лингвистики удобнее будет инверсия этой
метафоры: ЯЗЫК – информационная составляющая
Вселенной. Человеческий Язык представляет собой
частный случай вселенского ЯЗЫКА, а национальные
языки – варианты Языка. Национальный язык
распадается
на
социальные
и
личностные
разновидности. Человеческий язык, деятельность духа
и сознания обусловлены наличием внешней
информационной среды. Сознание функционирует за
счет окружающей его Информации – МЫСЛИ и
ЯЗЫКА аналогично тому, как легкие дышат
воздухом. Прав. Иоанн Кронштадтский писал: «Мы
потому и можем мыслить, что есть беспредельная
мысль, как потому дышим, что есть беспредельность
воздушного пространства. Вот отчего и называются
вдохновением светлые мысли о каком-либо предмете.
Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С. 633.
Камчатнов А.М., Николина Н.А. Введение в языкознание: Учеб. пособие для филологических факультетов
университетов и педагогических вузов. 4-е изд. М., 2002.
1
2
Мысль наша постоянно течет именно под условием
существования беспредельного мыслящего Духа»1.
Своеобразной информационной базой Вселенной
является платоновский мир идей, эйдетический мир.
В нем находится совокупность идеальных прообразов
предметов и соответствующих слов национальных
языков, а может быть и более крупных объектов –
уравнений или целых текстов. В математике
существует философский платонизм, согласно
которому идеальные математические объекты имеют
собственную онтологию. Они существуют автономно
от сознания, не создаются человеком, а открываются
им. Убежденным платоником был знаменитый логик
и математик К. Гёдель. Он говорил, что обладает
экстрасенсорными способностями восприятия математических объектов2. В. Набоков в интервью своему
другу и исследователю А. Аппелю говорил: «… С
первых же шагов перед моими глазами стоит
удивительно ясное видéние всего романа… Боюсь,
как бы меня не приняли за Платона, к которому я
вообще равнодушен, но я в самом деле считаю, что в
моем случае ненаписанная еще книга как бы
существует в некоем идеальном измерении, то
проступая из него, то затуманиваясь, и моя задача
состоит в том, что бы всё, что мне в ней удается
рассмотреть, с максимальной точностью перенести на
бумагу»3.
1
2
Иоанн Кронштадтский, прав. Моя жизнь во Христе. М., 2008. С. 13.
http://ric.uni-altai.ru/Fundamental/teor-alg/pril/pril1.htm.
Цит. по: Апресян Ю.Д. Роман «Дар» в космосе Владимира Набокова // Апресян Ю.Д. Избранные труды,
том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. – 2-е изд., испр. и доп. М., 1995. С. 671.
3
В свете современных научных представлений уже
по-другому воспринимаются строчки А.К. Толстого:
«Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих
ты создатель! / Вечно носились они над землею,
незримые оку» (1856).
Лингвофилософским
вариантом
субстанционального подхода к информации является
онтологическая концепция языка А.Ф. Лосева,
разговор о которой следует начать с ее исторического
истока. Главной задачей А.Ф. Лосева было доказать
истинность
имябожничества
(имяславия),
признающего тезис (догмат) о тождестве имени Бога
и самого Бога. Вопрос этот сложен и до сих пор не
имеет однозначного толкования1. В чем же сложность
вопроса? Рассмотрим аналогию. Всем известно, что
имя любимого человека особо отзывается в душе.
Понятно, что само имя не есть ни нежность, ни
умиление, ни радость, но именно эти чувства
возникают в душе при произнесении имени
любимого. Можно ли назвать имя радостью? Можно,
но не безусловно, а только в том смысле, что оно
вызывает в определенном человеке радость. Для
другого данное имя лишь одно из многих и не более
того.
Для аскета и молитвенника, находящегося на
высокой ступени духовной жизни, имя Бога
действительно как бы сам Бог. Произнесение имени
Иисуса вводит его в блаженнейшее состояние,
которое невозможно вызвать земными средствами и
См. Имяславие: pro et contra // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича
Степанова. М., 2001.
1
даже передать словами. Так, прав. Иоанн
Кронштадтский мог с полным основанием говорить:
«Когда ты про себя в сердце говоришь или
произносишь имя Божие, Господа, или Пресвятой
Троицы, или Господа Саваофа, или Господа Иисуса
Христа, то в этом имени ты имеешь все существо
Господа: в нем Его благость бесконечная,
премудрость беспредельная, свет неприступный,
всемогущество, неизменяемость»1.
Для человека же, который имеет малый опыт
богообщения, имя Иисус не Бог. Оно вызывает лишь
земные переживания – от ненависти и равнодушия до
радости и умиления. Все эти эмоции не открывают
подлинных свойств Бога. Сам А.Ф. Лосев, будучи не
только философом-теоретиком, но практическим
делателем молитвы2, имяславскую формулировку
приводит с оговоркой: «…Всякая энергия Божия
неотделима от существа Божия и потому есть сам Бог,
хотя Бог Сам по Себе и не есть ни имя вообще, ни Его
собственное Имя»3. Так что, как говорят,
высокодуховные старцы, истина где-то посередине.
Диалектический метод
Для Лосева единственно возможным методом
познания является диалектика. О диалектике в
научно-философской среде и обыденном сознании
создано много самых причудливых, предвзятых и
просто неправильных представлений. Сначала надо
внести ясность в этот вопрос. Главное положение
Иоанн Кронштадтский, прав. Моя жизнь во Христе. Т. 2. СПб., 1893. (Репринт 1991 г.). С. 129.
Краткий, но содержательный очерк на эту тему см. Постовалова В. И. Исихазм в творческом осмыслении
А.Ф. Лосева (монаха Андроника) // http://www.didaskal.ru/deloN10229.
3
Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993. С. 900.
1
2
диалектики действительно выглядит парадоксально.
Если в формальной логике противоречие не мыслимо,
то в диалектической оно неотъемлемое свойство
вещей и отправной пункт исследования. Лосев
утверждает, что только противоположное и может
быть тождественным. Противоположное осознается
на основе общности, без которой невозможно
логически корректное противопоставление. Нельзя
сравнивать,
какой
тип
размножения
более
прогрессивен – почкование или ксерокопирование. У
данных феноменов разная природа и нет основы для
сравнения, поэтому они не противоположны и не
тождественны.
Именительный падеж не противоположен
мужскому роду, но противоположен творительному
падежу. Именительный падеж не тождествен
мужскому роду, но в известном смысле тождествен
творительному
падежу.
Именительный
и
творительный – противоположность и тождество.
Тождество не только потому, что и то и другое –
падежи, но и потому, что при трансформации
предложения замещают друг в друга в границах
логического субъекта, который может быть выражен
и подлежащим, и дополнением: Сознание определяет
бытие – Бытие определяется сознанием. Идея
инварианта и его вариаций, пронизывающая всю
лингвистику ХХ в., созвучна диалектической мысли
Лосева, видящего в противоположных реализациях их
инвариантное тождество. Мысль изреченная есть
ложь. Ф.И. Тютчев прав, потому что не всё
содержание мысли получило словесное оформление.
Но одновременно Тютчев и не прав, потому что
человек сказал то, что думает, и его речь не есть ложь.
Всё новые и новые значения имени бесконечно
приближаются к неисчерпаемости его семантического
потенциала. Эту бесконечность следует понимать
диалектически. Дело не в том, что данным именем
можно обозначить любой предмет. Нет возможности
словом береза обозначить бесконечный ряд
денотатов. Но имя береза будет наполняться новым
содержанием в новых контекстах: Белая береза под
моим
окном;
Береза
–
одно
из
самых
распространенных лиственных деревьев средней
полосы; Канадские березы и шумят, и выглядят както не по-русски; Береза в России больше чем береза;
Береза – символ России; Кот в испуге сиганул на
березу.
Энергейтизм
Идея энергетизма Бога, мира и человека
принадлежит православному учению. В настоящее
время в западном Православии развивается так
называемый
православный
энергетизм,
или
неопаламизм1.
Второе название дано по имени
православного
святого
константинопольского
архиепископа Григория Палáмы (1296-1359)2. Он был
крупнейшим
богословом
и
молитвенникомисихастом. Его богословие энергий в качестве
общеправославного
учения
принято
на
Константинопольском Соборе 1351 г.
Хоружий
С.
Православная
аскеза
–
ключ
к
новому
видению
человека
//
http://philosophy1.narod.ru/katr/horuzhy1.html.
2
Свт. Григория Паламу, канонизованного в 1368 г. (нечастый случай – канонизация через 9 лет после
смерти), Церковь почитает особым образом. Его памяти посвящено второе воскресенье Великого поста.
1
По правословному учению, Бог, любое существо
и всякая вещь обладают энергией. Поразительно, но
само слово действительность сообщает об этом –
греч. ενεργειας ‘действительность’ < ενεργεω
‘действовать’.
Действительность
энергийно
действует, про-являет, об-наруживает себя уму
посредством духовной энергии.
Сущность вещи непознаваема, но через свою
энергию вещь становится доступной для восприятия.
Сущность вещи познается по феномену. Воспринимая
энергию предмета, мы воспринимаем не иллюзию, но
сам предмет во всей его объективности, однако не в
его сущности. Тем самым можно антиномично
утверждать, что Бог и мир непознаваемы и
познаваемы. Непознаваемы в сущности, познаваемы в
энергиях. Так, даже долгие годы общаясь с близкими
людьми, мы не можем сказать, что знаем их во всей
полноте. Однако же нельзя сказать и того, что мы не
знаем их.
Сущностно непознаваемый Бог энергийно
открывается человеку. Не любое богомыслие и
молитва соединяют человека с Богом. Помимо Христа
пути к Богу нет: «Иисус сказал ему: Я есмь путь и
истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только
через Меня» (Ин. 14:6). Одно из действеннейших
средств соединения с Богом – Иисусова молитва,
краткая молитва с упоминанием имени Иисуса
Христа: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий,
помилуй мя грешнаго». Именно споры о
божественности имени Иисус молитва стала поводом
для написания «Философии имени» А.Ф. Лосева.
С помощью энергии-информации вещь выходит
из себя, становится «читаемой» для других. Энергия
должна быть опознана воспринимающей системой.
Лишь тогда она станет свободной информацией, т.е.
информацией в полном смысле слова, способной быть
распознанной
воспринимающей
системой.
Неопознанная энергия остается связанной, т.е.
неопознанной информацией. Возможности систем
разные. По-разному «читают» мир вещества,
существа и человек. По выражению А.Ф. Лосева, в
меоне (греч. με ον ‘не сущее’) – человеческом или
другом типе сознания – сущность присутствует
«более или менее»1. Человек для мыши – не
творческая,
целеполагающая
личность,
а
разрушительная, бессистемная стихия. Другую
информацию о человеке мышь получить не в
состоянии. Человек способен воспринимать такую
информацию,
которая
недоступна
остальным
биологическим системам. Существуют и более
мощные, чем человек, кибернетические системы –
ангелы и демоны.
А.Ф. Лосев на сложнейшем философском языке
отстаивал паламитское учение. Ему было важно
показать возможность умного познания Бога. В
разных его работах повторяется, что имя вещи – ее
энергийно-смысловая сущность: «В имени самое
важное – то, что оно является энергией сущности
вещи…имя – не звук, но сама вещь, данная, однако, в
разуме»2; «Именем мы и называем энергию сущности
1
2
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 47.
Лосев А.Ф. Диалектика художественной формы. М., 1927. С. 157.
вещи, действующую и выражающуюся в какойнибудь материи, хотя и не нуждающуюся в этой
материи при своем самовыражении»1. Сущность
выходит из себя посредством энергии и в конце
концов становится достоянием сознания. А.Ф. Лосев
очень
сложно
показывает
диалектическое
разворачивание сущности на ее пути к человеку. Мы
рассмотрим лишь основной момент.
«Слово» в концепции А.Ф. Лосева
По А.Ф. Лосеву, мир, сотворенный Богом, несет
на себе отпечаток личности Творца. Бог есть Слово
(Логос, Смысл, Ум), а творение есть разная степень
этой словесности. Вся Вселенная предстаёт
«лестницей словесности»: «Если сущность – имя и
слово, то, значит, и весь мир, вселенная есть имя и
слово, или имена и слова. Все бытие есть то более
мертвые, то более живые слова. Космос – лестница
разной степени словесности. Человек – слово,
животное – слово, неодушевленный предмет – слово.
Ибо все это – смысл и его выражение. Мир –
совокупность разных степеней жизненности или
затверделости слова»2. Данные степени «есть разные
ступени слова, имени. На каждой из них слово
обладает особой природой. На первой оно – неживая
вещь, на второй – органическое семя, в конце – умное
и сверх-умное имя. Между началом и концом –
«нормально-человеческое» слово…»3. Бог – Сверхумное Имя в Его непостижимой сущности. СверхФилософия имени. С. 169. Какое издание?
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 127.
3
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. примерно С. 73.
1
2
умное Имя энергийного проявляет Себя в
эйдетическом мире – источник всех человеческих
языков. Здесь Сверх-умное Имя является как
совокопность всех умных имен. Умное имя – это
сущность, имя, идея вещи, ее смысловая энергия. Оно
существует в таком виде независимо от восприятия.
Чтобы быть познанной, сущности необходимо
обнаружить себя воспринимающему сознанию.
Сначала сущность является самой себе в
трансцендентном (эйдетическом) мире как эйдос.
Эйдос уже доступен человеческому уму. Согласно
диалектической логике, сущность и эйдос –
противоположности и тождество одновременно. Ум
не может постигнуть сущность, но, созерцая эйдос, он
имеет дело и с сущностью. Созерцание эйдосов
человеским умом рождает «нормально-человеческое»
слово. Слово национального языка – это результат
встречи эйдоса и человеческого ума (духа) в сознании
(меоне).
Идея (Имя) вещи – неотъемлемый признак
предмета.
Она
представляет
собой
то
интеллектуальное начало, на основе которого
человеческий разум вырабатывает логические
понятия. Идеальный предмет Платон называл
эйдосом. У А.Ф. Лосева эйдос – это идея, имя вещи,
ее сущность, в своей явленности самой себе в
эйдетическом мире. Эйдос вещи есть всегда, даже
если эту вещь никто не знает и никак не называет.
Посредством
энергии
эйдос
переходит
из
трансцендентного мира в инобытийный, в меон, т.е. в
сознание человека или другого существа: «Эйдос
видится мыслью, осязается умом, созерцается
интеллектуально…»1.
Метод
интеллектуального
созерцания называется логосом. Логос «есть
щупальцы, которыми ум пробегает по предмету»;
«методический
закон,
чистая
возможность
интеллектуального
созерцания»2.
Национальные
языки – это различные способы созерцания
эйдетического мира. В различии национальных
логосов причина разного видения вещи разными
языками. По А.Ф. Лосеву, и «грамматический строй
языка – есть логос эйдоса, данного как символ»3.
О-предел-ить вещь – значит, от-гранич-ить ее
энергию от энергии других вещей, т.е. познать ее имя.
Познаётся, заметим, не сама сущность, а ее
энергийное проявление. Эйдос опознается человеком
через ноэму. Ноэма – это момент понимания эйдоса,
то, с чем сравнивается и отождествляется эйдос в
меоне (национальном сознании). Возможности
интеллекта человека гораздо ниже возможностей его
духа. Все признаки эйдоса умом отразиться не могут.
Бесчисленное количество признаков, схваченных
духом, редуцируется. В языке фиксируется только
один, замещающий в нашем сознании весь предмет.
Ноэма как момент понимания эйдоса становится
внутренней формой слова. В онтологическом плане
ноэма близка понятию концепта и понимается как
форма «присутствия предметной сущности ... в
инобытии»4.
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 101.
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 101.
3
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 115.
4
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С.
1
2
Дальнейшая семантическая жизнь слова является
результатом познавательной деятельности духа.
Интеллект связывает постоянно получаемую от духа
информацию об эйдетическом предмете с уже
обозначенными в языке эйдосами, т.е. с другими
словами. В результате имя национального языка
становится означающим для всё новых означаемых
(полисемия), а разные означаемые обозначаются всё
новыми и новыми именами (синонимия). Историю
слова А.Ф. Лосев называет мифом, а семантику слова
семемой.
Выстраивается следующий ряд диалектического
бытия сущности (упрощенный вариант):
Эйдетический
мир
(логическая
структура
предмета)
1. Имя – сущность вещи
2. энергия выводит сущность из себя
3. эйдос – сущность в эйдетическом мире
4. логос – способ познания эйдоса и перенесения
его в меон
5. меон (сознание и логическая структура слова)
6. ноэма – понимание эйдоса, соотнесение его со
знакомым словом
7. семема – значение слова
8. символ – а) предмет как единство сущности
(Имени) и ее материальной манифестации (для языка
– звуки) и б) имя (слово) национального языка как
семема и ее звуковая оболочка
9. миф – история слова, слово в его семантикодиахроническом аспекте.
Интерпретация человеческого слова у А.Ф.
Лосева своеобразна. Она отчасти схожа с пониманием
А.А. Потебни, который признавал за словом только
одно значение – то, в котором оно употреблено в
конкретном предложении. Малейшее изменение
контекстуального окружения или грамматической
формы дает новое лексическое значение. Значение
слова у А.Ф. Лосева связано не только с
идентификацией предметов внешнего и внутреннего
мира человека, но и с душевным состоянием. Эйдос
понимается по-разному не только в национальных
меонах (языках), но и в индивидуальном меоне (в
индивидуальном сознании и соответственно – в
личном лексиконе, вплоть до различия в настроениях,
сопутствующих употреблению слова).
А.Ф. Лосев кратко суммирует свою философию
имени: «Общий итог: общение с вещью в разуме
возможно только тогда, когда а) вещь осмыслена сама
по себе, т.е. имеет эйдос; b) когда она как-нибудь
выразила свой смысл, т.е. имеет энергию своей
сущности, от себя неотделимую, хотя и отличную от
себя (причем энергия эта не субъективна, и только
пошляки в науке думают, что все понятое и
осмысленное и есть тем самым субъективное1); с)
когда субъект общения, будучи энергийно-оформлен,
начинает сам самостоятельно пользоваться этой
энергией, активно воплощая ее на себе и на других
вещах, целиком, частично, адекватно или искаженно.
А.Ф. Лосев опровергает агностицизм И. Канта, в гносеологии которого познанию доступен только
феномен, а вещь существует как «вещь-в-себе», сущность ее остается скрытой. Тем самым у Канта всякое
познание субъективно. В философии А.Ф. Лосева человек воспринимает всю сущность, но в то же время не
саму по себе, а ее энергийное явление.
1
Но это и значит, что субъект общения знает имя
объекта общения. <…> Именем мы и называем
энергию
сущности
вещи,
действующую
и
выражающуюся в какой-нибудь материи, хотя и не
нуждающуюся в этой материи при своем
самовыражении»1.
В «Философии имени» (1927) А.Ф. Лосев, по
цензурным соображениям, не употребляет слова Бог.
Он ограничивается вот такими намеками: «Субъект
сверх-умного мышления всё содержит в себе…»2.
Однако для посвященных главная идея книги вполне
прозрачна, тем более, что по крайней мере один раз
Лосев раскрывается. Показывая логическую связь
между человеческим словом и Богом-Словом, он
пишет: «Лестница словесности бытия ведет от
неодушевленной природы через животных и человека
к имени Первосущности, о нем же подобает
спастися
нам»3.
Выделенные
слова
–
церковнославянская цитата. Апостол Петр говорит о
Второй Ипостаси Бога – Логосе-Христе: «Он есть
камень, пренебреженный вами зиждущими, но
сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином
спасения, ибо нет другого имени под небом, данного
человекам, которым надлежало бы нам спастись»
(Деян. 4:11-12).
Человек способен воспринимать предмет и
превращать его в слово только потому, что сам
предмет есть «слово» и допускает возможность
«перевода» с эйдетического языка. Без Сверх-умного
Философия имени. С. 169. Какое издание?
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993. С. 758.
3
Лосев А.Ф. Философия имени // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 72.
1
2
Имени – Бога – невозможно никакое другое имя.
Иначе говоря, не возможен мир – материя, жизнь,
человек, сознание, язык. Таким образом, язык, даже
если люди употребляют его для отрицания Бога,
самим фактом своего существования свидетельствует
о Нем. Об этом же пишет немецкий философ Ойген
Розеншток-Хюсси (1888-1973): «Бог – это сила,
дающая
человеку
способность
говорить
и
объединяющая его со всеми людьми. Поэтому вера в
Бога, и право говорить, и долг говорить – это одно и
то же»1.
Язык и сознание в атеистических концепциях
рассматриваются как необязательные свойства вечной
материи. У А.Ф. Лосева язык – необходимый атрибут
сотворенной Богом материи. Язык создается
одновременно с сознанием как интегральное,
многомерное смысловое пространство. Появлению
вещи предшествует замысел, в котором предзаданы
все ее будущие элементы и свойства. В замысле они
представлены единовременно (симультанно). Вещь в
процессе изготовления будет разворачивать свои
признаки во времени, а готовая вещь развернет их как
пространственную структуру. До возникновения
языка с необходимостью должен существовать его
идеальный прототип. Связь с ним, на наш взгляд, и
должна быть с полным правом признана сущностью
языка.
Язык онтологичен. Он не идеальная надстройка
над бытием, а само бытие. Он часть единой
Розеншток-Хюсси О. «Идет дождь», или язык стоит на голове. В электрической сети языка // Философские
науки. 1994. № 1-3. С. 43.
1
реальности, имеющей иерархию уровней – от
эйдетического до макроскопического. Дух связывает
душу с трансцендентным (эйдетическим) миром –
миром сущностей. Эйдетический мир – совокупность
прообразов всего поименованного в человеческих
языках. Связь между ним и человеческим духом
осуществляется за счет энергии, которая выводит
эйдетический предмет из самого себя в эйдетическом
мире. Ум посредством логоса воспринимает эйдос,
отождествляет его с уже известным, т.е. имеющим
имя предметом и тем самым Имя вещи становится
именем национального языка.
Итак, онтологически язык – это способы
представления энергии в различных «мирах», т.е. в
различных по степени плотности материи. Язык в
эйдетическом (трансцендентном) мире – это энергия
«умного имени», идея (сущность) вещи. Язык в
макроскопическом мире – энергия вещи, растения и
животного. Вся эта энергия воспринимается
человеком и получает обозначение в его языке. Она
приходит в макроскопический мир и становится
человеческим языком через опосредующие нейрохимическиие сигналы мозга. Язык в сознании (меоне)
представлен
в
доязыковых
ментальных
репрезентациях и в конечном итоге в собственно
языковых символах.
В теоантропокосмической парадигме общая схема
устройства
Языка
(Информации)
выглядит
следующим образом: трансцендентный, недоступный
в своей сущности Бог → умопостигаемый
эйдетический мир (эйдосы – идеи всех вещей) →
внутренняя форма национального языка (логосы как
неподконтрольный сознанию принцип организации
языкового материала) → универсальный предметный
код мысли, lingua mentalis, ментальные репрезентации
→ глубинная структура языка (универсальная
субъектно-предикатная структура мысли и ее
расширители – синтаксические и семантические
актанты) → поверхностная структура языка
(национально-специфичная
форма
выражения
эйдосов и lingua mentalis). Все переходы информации
от Бога до национального языка осуществляются
посредством божественных энергий.
Лекция № 16. Современные направления в
лингвистике.
Часть II. Корпореальная лингвистика.
§ 1. Психолингвистика
§ 2. Нейролингвистика
§ 3. Когнитивная лингвистика
Выдающийся современный психолингвист А.А.
Залевская называет наблюдаемый ныне интерес
лингвистики к телесному субстрату коммуникации
«корпореальным
поворотом»1.
Корпореальный
подход объединяет лингвистические дисциплины на
основе их связи с телом и прежде всего с мозгом как с
биологической базой коммуникации.
§ 1. Психолингвистика
Психолингвистика как самостоятельная научная
дисциплина возникла в 1950-х гг. Термин
психолингвистика впервые употребил в 1946 г.
Николай Пронко (Pronko N.H. Language and
Psycholinguistics // Psychological Buletin. V. 43. 1946).
В широкий научный оборот термин вошел в 1954 г.
после выхода в США под редакцией Ч. Осгуда и Т.
Себеока2
коллективной
монографии
«Психолингвистика». В СССР с 1985 г. в
утвержденной ВАК номенклатуре лингвистических
специальностей значится специальность «Общее
языкознание, социолингвистика, психолингвистика».
Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избранные труды. М., 2005. С. 246.
Томас Себеок (1920-2001), выдающийся американский семиотик и лингвист венгерского происхождения.
Ввел термин зоосемиотика. Был главным редактором журнала «Семиотика» с момента его создания (1969
г.) до 2001 г.
1
2
Психолингвистика
находится
на
стыке
психологии и лингвистики. По предмету она ближе к
лингвистике, а по методам – к психологии. Предмет
ее изучения – взаимоотношение языка, мышления и
сознания.
В
психолингвистике
используется
экспериментальные
методы,
наблюдение,
интроспекция. Психолингвистический эксперимент
имеет значительную специфику по сравнению с
экспериментом
в
естественных
науках.
В
психолингвистике результаты эксперимента часто не
говорят сами за себя, а требуют интерпретации, что,
конечно, снижает его надежность и эффективность.
Приведем
пример.
А.Р.
Лурия
пишет:
«Маленький ребенок называл словом «кха» кошку (в
соответствии с начальными звуками этого слова), и
казалось бы, оно имеет прочную предметную
отнесенность. Однако при внимательном наблюдении
оказалось, что слово «кха» этот ребенок употребляет
не только по отношению к кошке, но, например, по
отношению к любому меху (близкому к меху кошки),
по отношению к царапине, к острому камню (по связи
с кошкой, которая его оцарапала) и т.д.
Следовательно, на ранних этапах развития значение
слова еще аморфно, оно не имеет устойчивой
предметной отнесенности; оно очень диффузно и,
обозначая лишь определенный признак, относится к
разным предметам, которые имеют этот общий
признак и входят в соответствующую ситуацию»1.
Интерпретация на недостаточном основании. Слово
кха может быть просто многозначным.
1
Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1967. С. 58.
«Решающий эксперимент» проведен советским
психологом
Г.Л.
Розенгарт-Пупко:
«Ребенку,
владеющему словом, давалось определенное задание:
«дай чашку», «дай мишку», «дай утку». Ребенок легко
выбирал соответствующий этому слову предмет, и
могло показаться, что слово уже достаточно
сложилось у ребенка. Однако Г.Л. Розенгарт-Пупко
на этом не останавливалась и переходила к основной
серии опытов, которая заключалась в следующем.
Среди вещей, разложенных перед ребенком или даже
находящихся в другой комнате, не было названного
предмета, но были предметы, обладающие одним из
его признаков. Как показали эти опыты, как будто бы
хорошо знакомое ребенку слово переставало
сохранять
четкую,
устойчивую
предметную
отнесенность. Когда исследователь просил ребенка
«Дай мишку» и посылал его к столу, на котором
среди других предметов «мишки» не было, ребенок
без всякого колебания приносил плюшевую перчатку,
потому что она обладала одним из свойств, близких
«мишке». Когда Г.Л. Розенгарт-Пупко просила «Дай
птичку», то ребенок без колебаний приносил
исследователю фарфоровый шарик, у которого был
острый выступ (что-то вроде носика птички). Всё это
означает, что на раннем этапе развития ребенка слово
еще
не
обладает
устойчивой
предметной
отнесенностью и за словом кроется лишь обозначение
известного признака, а необязательно синтетическое
обозначение предмета»1. После этих опытов вывод о
1
Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1967. С. 59.
«диффузности»
детского
слова
становится
правомерен.
Теоретической
базой
современной
психолингвистики
являются
психологическое
направление в языкознании ХIХ в., работы Н.
Хомского, связывающего процесс овладения языком с
врожденными психическими структурами, и труды
советских ученых, изучавших вопросы соотношения
сознания, языка и речи (Л.В. Щерба, Л.С. Выготский,
Н.И. Жинкин, И.Н. Горелов, Леонид Волькович
Сахарный (1934-1996)). В настоящее время
крупнейшими отечественными специалистами в
области психолингвистики являются А.А. Залевская,
И.А. Зимняя.
Проблематика
психолингвистики
включает следующие темы: исследование
механизмов порождения и восприятия речи и
описание основанных на них текстов;
изучение общественных функций речевой
деятельности; изучение прагматики речевой
деятельности, а именно – соотношения
речевых сообщений и коммуникантов (их
особенностей
при
порождении
и
интерпретации
текстов);
анализ
онтогенетического языкового развития.
К особой области психолингвистики
относится
патопсихолингвистика,
изучающая аномалии в формировании и
протекании
речевых
процессов.
К
проявлениям речевой патологии относятся,
в
частности,
нарушения,
вызванные
локальными поражениями мозга – моторная
и сенсорная афазии.
Моторные
афазии
–
аномалии
порождения речи:
брадилалия (греч. βραδύς ‘медлительный’
и λαλιά ‘речь’) – замедление речи вследствие
затрудненного
произнесения
членораздельных звуков;
брадифразия – замедление речи от
ослабления процесса мышления;
тахилалия (греч. tachys ‘быстрый’) –
патологически быстрый темп речи, около 2030 звуков в секунду, что примерно в 2 раза
превышает норму. Больной не замечает
частого повторения или пропуска слогов.
Тахилалия не сопровождается другими
фонетическими,
лексическими
и
грамматическими дефектами.
дислалия – нарушение произношения
звуков при нормальном слухе. Практически
любая фонема может быть затруднена в
произношении.
Особенно
часто
встречаются: сигматизм – произношение
свистящих и шипящих вместо других звуков,
парасигматизм
–
затрудненное
произношение свистящих и шипящих;
ротацизм – переход в [р], параротацизм
(картавость) – затрудненность произнести
[р]; ринолалия (греч. rhinos ‘нос’) –
гнусавость.
Сенсорная афазия – речевые нарушения,
связанные с дисфункцией сенсорных систем
(речь
слепых,
глухих,
глухонемых,
слепоглухонемых).
В рамках нейро- и психолингвистики
были выявлены важные особенности языка.
Больной с пораженной левой теменной
областью читает лишь левую половину
слова, причем неважно, какой оно длины
(расстройство
«одностороннего
игнорирования»). Если предъявляют слово
контраст, больной видит кон, если
контрастность – контраст. Женщине,
страдающей
односторонним
игнорированием, дали задание нарисовать
часы,
показывающие
без
четверти
двенадцать. Она точно нарисовала левую
половину, но абсолютно без правой. Данное
расстройство показывает, что слово в памяти
записано слева направо при фиксированном
центре1.
Другой случай. Босвел, мужчина 50 лет, с
разрушенными полюсами височных долей и
извилиной морского коня (гипокамп), не
может удержать в памяти информацию более
40 секунд. Он хорошо поддерживает
разговор, но если на минуту выйти и
возвратиться, то Босвел воспринимает
вошедшего как абсолютно незнакомого
человека. Знания об объектах у него
сохраняется, но доступа к хранимой в
памяти информации нет2.
В последние годы в отечественной
психолингвистике сложилась новая научная
парадигма,
известная
как
«языковое
сознание»3. Ее формирование вызвано
нерешенными
проблемами
речевой
деятельности и прежде всего проблемы
взаимопонимания. Суть ее в следуюшем. В
процессе
коммуникации
люди
воспринимают
лишь
материальные
Лалаянц И.Э., Милованова Л.С. Новейшие исследования механизмов языковой функции мозга // Вопросы
языкознания. 1992. № 2. С. 114.
2
Лалаянц И.Э., Милованова Л.С. Новейшие исследования механизмов языковой функции мозга // Вопросы
языкознания. 1992. № 2. С. 116.
1
Уфимцева Н.В., Тарасов Е.Ф. Проблемы
mil.ru/institute/docs/VP_2009_10.pdf. С. 18.
3
изучения
языкового
сознания
//
http://www.inyaz-
компоненты знаков, а сами смыслы остаются
ненаблюдаемыми.
Каким
образом,
предъявляя друг другу только формальные
элементы, коммуниканты в состоянии
догадываться о содержании? Совершенно
очевидно, что значения знаков у говорящего
коллектива имеют что-то общее. И здесь
возникает
проблема
появления
этой
общности.
В отличие от тела человека, его сознание
закрыто от внешних воздействий. Знания о
мире
личность
может
сформировать
исключительно на основе своего опыта.
Люди, принадлежащие одной культуре и
говорящие на одном языке, пришли к одним
и тем же результатам. Почему? Откуда,
например, возникает общность в понимании
абстрактных понятий, не имеющих аналогов
в опыте. Наука не может объяснить
возникновение способности к языку и
взаимопониманию. Неудовлетворительность
всех решений возродила в ХХ в. гипотезу
биологической природы языка в виде
картезианской идеи о врожденном характере
языковой способности. Ее автор Н. Хомский
пишет:
«Бессознательный
характер
принципов языка и естественной логики и то
обстоятельство, что они в значительной мере
составляют
предварительное
условие
усвоения языка, а не возникают как следствие "образования" или "обучения",
являются
общими
предпосылками
картезианской лингвистики»1.
Сознание – интенция (направленность) на
внешний по отношению к человеческому
«Я» экстра- и интракорпореальный мир.
Сознание существует в неязыковой и
языковой формах. Внеязыковое сознание –
способность
выделять
объекты
действительнсти на основе чувственных
данных. Содержание неязыкового сознания
специфично, т.к. является результатом
индивидуальной
познавательной
деятельности. Эта специфика хотя бы
отчасти
должна
нивелироваться
при
общении. Неязыковые знания переводятся в
языковые при помощи
знаков. Таким
образом, языковое сознание – способность
превращения сенсорного материала в
языковой и результат такого превращения. В
Хомский Н. Картезианская лингвистика. Глава из истории рационалистической мысли. М., 2005. С. 128129; http://hegel.narod.ru/knigi/Lingvistic_1.pdf.
1
статье Н.В. Уфимцевой и Е.Ф. Тарасова
языковое
сознание
определяется
как
«знания, ассоциированные с языковыми
знаками для овнешнения в процессе
общения первичных и вторичных образов
сознания»1. Первичные образы – знания,
выработанные личностью при восприятии
объектов окружающего мира. Вторичные
образы – это первичные образы, ставшие
перцептивными эталонами в последующих
актах восприятия. Получаемая информация
сравнивается с ними и закрепляется в
качестве
ориентиров
освоения
действительности. По А.Н. Лентьеву, именно
первичные и вторичные образы являются
средствами формирования мысли. На
определенном этапе содержание мысли
получает речевое воплощение.
Е.Ф. Тарасов дает несколько иное
определение:
языковое
сознание
–
«совокупность
перцептивных,
концептуальных и процедурных знаний
носителя культуры об объектах реального
мира»2. Здесь объединяются в один комплекс
Уфимцева Н.В., Тарасов Е.Ф. Проблемы
mil.ru/institute/docs/VP_2009_10.pdf. С. 20.
2
Там же. С. 22
1
изучения
языкового
сознания
//
http://www.inyaz-
чувственное
и
процедурное
(операциональное, предметное) знание с
мыслительной областью, но участие в его
оформлении языковых знаков не указано.
Под
знаниями
о
мире
здесь
подразумевается
не
энциклопедическая
информация, уже получившая вербализацию
и зафиксированная в текстах. Речь идет о
первичной,
доязыковой
информации,
воспринимаемой как физические стимулы –
зрительные,
звуковые,
обонятельные,
вкусовые,
тактильные.
Обработанная
мышлением,
первичная
информация
передаётся
в
кратковременную
(оперативную) память в виде мыслительной
интерпретации физического сигнала. Это не
копия внешнего стимула, а его психический
аналог. В результате у человека возникает
убеждение в том, что в мире существует
такая-то вещь и с ней могут происходить
такие-то события. Но в этом убеждении,
помимо
объективного
компонента,
определяемого общностью человеческой
физиологии,
есть
этно-,
социои
индивидуально обусловленный момент,
связанный с особенностями национального
языка.
Язык
дает
не
фотографию
психической копии внешнего стимула, а ее
творческую интерпретацию, которую удобно
описать как образ или картину. Именно
поэтому
метафорическое
обозначение
семантики языковых единиц как ЯКМ
вполне оправданно.
Как отмечают Н.В. Уфимцева и Е.Ф.
Тарасов: «Введение образа языкового
сознания с общественно отработанными
знаниями
объясняет
возможность
достижения взаимопонимания при всех
различиях
индивидуального
сознания,
специфика содержания образов которого
отображает
специфическую
дифференциацию
жизнедеятельностей
личностей»1. На самом деле, это сильное
упрощение
проблемы.
Поразительное
единство в осмыслении таких абстрактных
сущностей,
как
число
и
других
математических объектов, не объяснимо
общественно выработанной практикой, т.к.
они не имеют материальных аналогов.
Уфимцева Н.В., Тарасов Е.Ф. Проблемы
mil.ru/institute/docs/VP_2009_10.pdf. С. 20-21.
1
изучения
языкового
сознания
//
http://www.inyaz-
Известный психолингвист Т.Н. Ушакова
подчеркивает
двусторонний
характер
языкового сознания: «В термине “языковое
сознание” объединены две различные
сущности: сознание – психический феномен
нематериальной природы (его нельзя
измерить по пространственным признакам,
нельзя услышать, посмотреть на него) – и
материальный феномен произносимой или
записываемой
речи,
а
также
физиологический процесс формирования
вербальных языковых связей»1. Психолог
обращает
внимание
на
психические
процессы,
сопутствующие
функционированию сознания и речевой
деятельности, лингвист – на выражаемые
языком ментальные сущности (концепты).
Системность языкового сознания
Ю.Н. Караулов дополнительно вводит
понятие языкового вербального сознания –
фонд активного словаря, т.е. совокупность
тех слов, которые человек понимает: «Это не
только наш “лексический минимум”, но и
картина языкового вербального сознания»2.
Ушакова Т.Н. Языковое сознание и принципы его исследования // Языковое сознание и образ мира. М.,
2000. С. 17.
2
http://www.rg.ru/2005/01/28/rubikon.html.
1
Эксперименты показывают, что в подобным
образом понимаемом активном словаре
современного
среднестатистического
молодого человека около 32 тысяч слов:
«Мы опросили множество носителей
русского языка. Каждый получал анкету с
сотней слов, на которые он должен был
ответить письменно первой пришедшей ему
в голову ассоциацией. К примеру, слово
"стол" рождает ассоциации: "круглый",
"обеденный", "на четырех ножках" и так
далее. В результате первый этап опроса
охватил пять тысяч человек из самых разных
городов по всей России. Получился первый
том словаря, в который вошло 1300 словстимулов
с
порожденными
ими
ассоциациями – по пятьсот на каждое. На
втором этапе исследования в качестве
стимулов были взяты слова, приведенные в
ответах. То есть нужно было придумать
ассоциацию
на
слово
"обеденный".
Развернулись новые цепи: "обеденный час",
"обеденный перерыв", "сервиз". На третьем –
стимулами стали слова, приведенные в
ответах второго этапа. А вот провернуть все
это в четвертый раз не получилось. Слова
начали повторяться. Не было прироста
новых ассоциаций. Так и вылезла эта цифра
– 32 тысячи».
В языковом сознании выделяется его
ядерная часть – «совокупность слов,
имеющих наибольшее число связей с
другими словами в ассоциативно-вербальной
сети, которая строится по результатам
массового ассоциативного эксперимента с
достаточно большим числом испытуемых (от
100 до 1000). Центральными для языкового
сознания русских (начиная, по крайней мере,
с 60-х годов ХХ века) являются такие
понятия, как человек, дом, жизнь, хорошо,
друг, нет, большой»1.
§ 2. Нейролингвистика
Нейролингвистика
(греч.
νεῦρον
‘нерв’) – пограничная для психологии,
неврологии
и
лингвистики
отрасль
психологии. Изучает мозговые механизмы
речевой деятельности и афазии – нарушения
речевых
процессов
при
локальных
поражениях мозга. В соответствии с
Уфимцева Н.В., Е.Ф. Тарасов. Проблемы изучения языкового сознания //
mil.ru/institute/docs/VP_2009_10.pdf. С. 23.
1
http://www.inyaz-
представлениями
современной
нейропсихологии
нейролингвистика
рассматривает речь как системную функцию,
а афазию как системное нарушение.
Современная нейролингвистика берет начало
с работ основоположника отечественной
нейропсихологии А.Р. Лурии (1902-1977).
А.Р. Лурия описал ранее неизвестные формы
нарушений речи и создал классификацию
афазий.
Нейролингвистика
установила
зоны
распределения подсистем языка по разным
участкам мозга. Ядерные зоны подсистем
формируются в детстве и в норме у всех
говорящих
одинаковы.
Периферийные
участки
во
многом
различны.
Нейролингвистические
данные
дают
основания для динамической модели
системы языка. Динамическая модель
описывает язык не как иерархичную, а как
уровнево-полевую систему. Нейронаука
показывает, что в мозге не существует
управляющего центра. Так и у системы
языка нет исходной единой управляющей
подсистемы.
Каждая
подсистема
взаимодействует с любой другой, а
локальные изменение в ней, в большей или
меньшей степени, сказываются на всех
других подсистемах.
Асимметрия головного мозга
Часто говорят, что за речь отвечает левое
полушарие, а за образное мышление – левое.
Это не совсем так, а с точки зрения нашей
концепции, скорее, совсем не так: «Правое
полушарие непосредственно участвует в
речевой деятельности.
Оно производит
анализ интонационной выразительности
воспринимаемой
речи,
контролирует
информацию собственного дискурса. Оно
работает с фонетическими характеристиками
высказывания,
которые
делают
речь
индивидуальной… Здесь же осуществляется
выделение
рематической
части
высказывания. Правое полушарие отвечает
за наполнение высказывания конкретным
предметным содержанием»1. В правом
полушарии находятся дейктические слова
(др.-греч. δεῖξις ‘указание’) – указательные
местоимения,
местоименные
наречия,
указательные частицы. Здесь в виде образа
зарождается мысль, которая переводится в
1
Седов К.Ф. Нейропсихолингвистика. М., 2007. С. 81.
логико-синтаксическую структуру левым
полушарием.
Л.В. Сахарный в статье «Человек и текст:
две грамматики текста» описывает основное
различие между лево- и правополушарной
грамматикой:
«…Левое
полушарие
обрабатывает информацию с помощью
жестких формально-логических операций с
ограниченным числом дискретных единиц
разных уровней – от дифференциальных
признаков до предложений и сочетания
предложений <…> Правое же полушарие
обрабатывает информацию с опорой на
подсознание. Отсюда «мягкость» операций,
континуальность структуры «единиц», иные
принципы организации «уровней» и тому
подобные феномены, не привычные для
«строгих» традиционных грамматик»1.
Правое
полушарие
схватывает
информацию мгновенно и оценивает ее
значимость еще до полного ее осознания:
«Когда человек попадает в условия,
требующие экстренного принятия решения и
немедленных действий с учетом всей
сложной и многоплановой ситуации, он
1
Цит. по: Седов К.Ф. Нейропсихолингвистика. М., 2007. С. 90.
часто совершает все необходимые поступки
до их реального осмысления и анализа.
Более того, после окончания этих действий
он часто не в состоянии их перечислить и
изложить
их
последовательность.
Осуществляется неосознанное поведение, но
с
учетом
всех
ключевых
аспектов
ситуации»1.
По предположению В. Ротенберга, в
правом полушарии формируется «образ Я»:
«За истекшее время появилось много
экспериментальных работ, в которых
преобладающая роль правого полушария в
состоянии гипноза убедительно показана.
Эта функция правого полушария неотделима
от его способности быстро схватывать всю
информацию и оценивать ее значимость до
ее полного осознания. Это свойство правого
полушария помогает разрешить старый
психологический парадокс. В главе о
психологических защитах мы писали о том,
что эти механизмы защищают сознание от
неприемлемой для него информации.
Однако, защищая сознание, сами эти
механизмы функционируют без участия
1
Ротенберг В. Образ «Я» и поведение // http://www.rjews.net/v_rotenberg/9.htm. С. 27.
сознания. Откуда же берется знание о том,
какую
именно
информацию
нельзя
допускать до сознания, если сознание не
вмешивается непосредственно в работу
механизмов психологической защиты и если
оно вообще не ставится в известность об
этой работе? Я предположил, что именно в
правом
полушарии
формируется
так
называемый "Образ Я" – целостное образное
представление человека о самом себе,
благодаря которому постоянно сохраняется
самоидентификация
человека,
его
отождествление с самим собой. "Образ Я" не
может формироваться без участия сознания,
отвечающего за все осознанные поступки и
установки человека, за его социальные
мотивы. С другой стороны, "Образ Я" – это
полнокровный образ с бесчисленным
количеством связей, соединяющих человека
с другими людьми и миром в целом. Такой
образ,
в
силу
своей
сложности,
многогранности, многозначности и, нередко,
внутренней противоречивости, не может
быть целиком осознан. Наше сознание,
базирующееся на логическом мышлении,
привычно
"выпрямляет"
и
упрощает
реальность и не способно охватить такое
количество связей, которое характеризует
"Образ Я". Как бы подробно человек ни
говорил о себе, он всегда чувствует, что он
не исчерпывается никаким анализом и
объяснением, что он невыразимо богаче
собственного осознанного представления о
себе. Это ощущение основано на "Образе Я".
Можно сказать, что "Образ Я" – это
полномочный представитель сознания в
царстве
бессознательного
(правом
полушарии). И благодаря тому, что правое
полушарие
"схватывает"
любую
информацию чуть быстрее левого, у "Образа
Я" появляется возможность оценить эту
информацию до ее осознания и решить,
можно ли допустить ее до сознания. Как
полномочный
представитель
сознания
"Образ Я" располагает правом такого
решения и благодаря этому является
основным регулятором нашего поведения»1.
Правое
полушарие
обрабатывает
информацию бессознательно, пользуясь
непривычными
и
мало
изученными
стратегиями. С нашей точки зрения
1
Ротенберг В. Образ «Я» и поведение // http://www.rjews.net/v_rotenberg/9.htm. С. 27.
ответственным за их осуществление является
дух. Человек как кибернетическая система
представляет
собой
нерасторжимый
комплекс духа, души (ум, воля и чувства).
Дух – свойственная исключительно человеку
энергия, позволяющая ему связываться с
базовым для всего универсума источником
информации – эйдетическим миром. Душа,
находящаяся в теле, использует мозг в
качестве материального средства для приема
и передачи информации. Сигнал о
трансцендентном предмете, посредством
деятельности духа появляясь в сознании,
становится символом. Духу для работы с
мозгом
требуется
переводчик,
перекодирующий сигналы в доступные
сознанию формы. Этим переводчиком
выступает ум, рабочим инструментом
которого является мозг. Эйдетическая
информация входит в правое полушарие.
Здесь ее обработка осуществляется духом
холистически
(целостно).
Затем
она
передается уму и связанным с ним модулям
левого полушария. Они придают ей
знакомый нам логический вид и делают
пригодной для внешней для речи и передачи
другим.
Нейропсихолингвистический
механизм речепорождения
Основы теории речевой деятельности
составляют модели
речепорождения и
речевосприятия. Решения данных проблем
предложены выдающимся психологом Л.С.
Выготским (1896-1934) и наиболее полно
изложены в его работе «Язык и мышление».
Концепция Выготского стала фундаментом
для
многих
русских
лингвистов
и
психологов.
Главный
вопрос
психолингвистики:
как
происходит
превращение мысли в речь? Ответ
Выготский сводится к следующему.
Первый этап речи – мотив, т.е.
определенная потребность человека. В
процессе восприятия высказывания мотив
становится последним этапом. Люди
стремятся понять не собственно мысль, а то,
ради чего она высказывается. Мотив
порождает
замысел
высказывания.
Реализация замысла в конкретном речевом акте –
это перекодировка личностного смысла в языковое
значение. Превращение мысли в слово совершается
во «внутренней речи».
Внутренняя речь – это вовсе не говорение про
себя. Она качественно отличается от внешней. Этот
своеобразный конспект высказывания, состоящий из
ключевых слов и предикатов, разворачивается в
считанные доли секунды. Во внутренней речи
личностный смысл становится языковым значением.
Сжатая, часто неграмматичная внутренняя речь как
общая схема высказывания на определенном этапе
заполняется грамматически оформленными словами.
Внутренней речи еще нет у дошкольника. Она
развивается из эгоцентрической речи маленьких
детей, которые говорят сами с собой, как бы планируя
и комментируя свои действия. Сначала внешняя
эгоцентрическая речь делается шепотной, затем
становится всё более свернутой и наконец
интериоризуется – уходит внутрь языкового сознания.
В норме механизм формирования внутренней речи
завершается к 10-11 годам.
На страницах книги Выготского ее важнейший
тезис
повторяется
четырежды:
«Мысль
не
воплощается, а совершается в слове». По Выготскому,
есть два разнокачественных языка – язык мысли и
собственно язык. Чтобы стать доступными для
других,
личностные
смыслы
человека
с
необходимостью
должны
быть
облечена
в
общепринятые знаки. При переводе мысли в
языковую форму происходят неизбежные потери, и
мысль предстает как бы немного другой, чем она
была до своего ознаковления.
Н.И Жинкин дополнил концепцию Выготского
гипотезой об универсальном предметном коде
(УПК)1. УПК – это язык человеческого интеллекта,
общий для всех национальных языков: «В общей
форме универсальный предметный код (УПК)
построен так, чтобы управлять речью говорящего и
чтобы партнерам было понятно, что именно
говорится, о каком предмете (вещи, явлении,
событии), зачем и для кого это нужно и какой вывод
может быть сделан из сказанного. Предметный код –
это стык речи и интеллекта. Здесь совершается
перевод мысли на язык человека»2.
Схему речепорождения можно представить по
обобщающим работам известного психолингвиста
Ир.Ал. Зимней. В процессе воплощения мысли она
выделяет три основных этапа – мотивационнопобуждающий, формирующий и реализующий.
Мотивационно-побуждающий
этап
«представляет
собой
«сплав»
мотива
и
коммуникативного намерения. При этом мотив – это
побуждающее начало данного речевого действия,
тогда как коммуникативное намерение выражает то,
какую коммуникативную цель преследует говорящий,
планируя ту или иную форму воздействия на
слушающего»3. На этом этапе «говорящий «знает»
только о чем, а не что говорить, т.е. он знает общий
предмет или тему высказывания и форму
взаимодействия со слушателем, определенную
См. Жинкин Н.И. Механизмы речи. М., 1958; Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи //
Вопросы языкознания. 1964. № 6.
2
Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М., 1982. С. 54.
3
Зимняя И.А. Лингвопсихология речевой деятельности. М., Воронеж, 2001. С. 90-91.
1
коммуникативным намерением, т.е. нужно ли ему
получить, запросить информацию или выдать ее»
(Там же. С. 92).
Формирующий этап – «уровень собственно
формирования мысли посредством языка. <...> Этот
уровень
ответственен
за
логическую
последовательность и синтаксическую правильность
речевого высказывания» (Там же. С. 93). В процессе
формирования
выделяют
две
стадии
–
смыслообразующая
и
формулирующая.
Смыслообразующая стадия «образует и развертывает
общий замысел говорящего, формируя смысловую
канву высказывания». Он «связан именно с
формированием смысла высказывания, или с тем, что
называется семантической записью» (Там же. С. 93).
Фаза смыслообразования – это замысел будущего
высказывания, некая информация, не получившая
знакового оформления. На формулирующей стадии
формирующего этапа замысел получает лексическое,
грамматическое и фонетическое оформление.
Реализующий этап – «это уровень собственно
артикуляции (произнесения) и интонирования» (Там
же. С. 97).
И.Н. Горелов и К.Ф. Седов приводят следующую
схему формирования высказывания:
1. мотив – то, с какой целью готовится
высказывание. Мотив может быть скрыт от самого
говорящего.
2. стадия коммуникативного намерения –
желание, готовность вступить в коммуникацию.
Человек еще не знает, о чем он будет говорить, но у
него уже есть общий настрой на определенную
ситуацию общения и его жанр. На этой стадии
формируется и представление о цели (интенции)
высказывания: говорящий отдает себе отчет, в какой
тип общения он хочет вступить (кооперация или
конфликт).
3. замысел – начало формирования смыслового
содержания высказывания в УПК. Человек уже знает,
чтó он будет говорить (сообщение, вопрос, просьба).
Формируется общая, диффузная
семантика
высказывания, но пока для нее нет ни слов, ни
синтаксических структур.
4. перекодировка замысла с языка образов и схем
на национальный язык. В результате возникает
первичная вербальная запись, конспект высказывания
– ключевые слова, обрывкми фраз с ядерным
(тематическим) смыслом. Будучи озвученной на этой
стадии, речь будет понятна лишь самому говорящему.
5. разворачивание первичной вербальной записи
(темы) в высказывание (текст). Здесь мысль
«совершается в слове».
6. образование синтаксической схемы и
«внутренних слов» – прообразов внешних слов, т.е.
значений, которые занимают свои синтаксические
позиции.
7. отбор конкретных слов и морфологическое
структурирование.
8. артикуляция – включение послоговой моторной
программы внешней речи1.
1
Седов К.Ф. Нейропсихолингвистика. М., 2007. С. 107-109.
В свое время Г. Лейбниц утверждал, что «дух наш
всегда выражает все свои будущие мысли и уже
мыслит смутно, о чем он когда-либо будет думать
отчетливо»1. Сейчас можно скорректировать этот
фундаментальный тезис о языковой способности. Дух
не мыслит сначала смутно, а потом отчетливо. Дух
кодирует информацию неизвестным науке образом и
в недоступном для ее рационального усвоения виде.
Ее надо перекодировать. Этим перекодирующим
устройством является мозг, управляет которым ум,
сознание.
В
мозге
информация
опять-таки
неизвестным науке способом последовательно
кодируется в биохимических и нейро-электрических
символах: «Все воздействия внешнего и внутреннего
мира
«написаны»
языком
электрохимических
процессов»2.
Нейро-электрический
сигнал
переводится в систему доязыковых знаков –
ментальных репрезентаций, которые в свою очередь
получают языковую форму.
§ 3. Когнитивная лингвистика
Когнитивистика возникла на базе психологии.
Подготовленная естественным ходом развития науки,
она родилась в 1956 г. на симпозиуме в
Массачусетском университете.
Здесь ученые
теоретически обосновали существование науки о
способах восприятия, запоминания, хранения и
использования информации. Когнитивная наука
объединяет
психологию,
нейрофизиологию,
1
2
Лейбниц Г. В. Сочинения: В 4-х т. Т. 1. М., 1982. С.151.
Седов К.Ф. Нейропсихолингвистика. М., 2007. С. 11.
математику, логику, антропологию, лингвистику и
философию. Когнитивная психология возникла как
реакция
на
крайне
упрощенную
трактовку
человеческого
взаимодействия
с
миром
в
американском бихевиоризме. Описание психики и
поведения по принципу стимул – реакция обнаружили
явную неадекватность. Другой крайностью был
анализ психологических явлений на основе
интроспекции. Здесь слишком высока была доля
субъективизма.
Когнитивисты
предложили
объективные методики анализа и экспериментально
доказали
их
эффективность,
что
сделало
когнитивистику ведущим направлением мировой
психологии. Сегодня знания о когнитивных процессах
широко применяются при оценке свидетельских
показаний
(детектор
лжи),
в
разработке
компьютерных программ. В настоящее время в
рамках когнитивистики разработана модель единого
лингво-рече-мыслительного процесса, разрешающая
сложнейшие теоретические проблемы: соотношение
языка и речи в речевой деятельности; характер связи
мысли и речи, личности и ее речи; особенности
становления детской речи.
Возникновение когнитивной лингвистики было
обусловлено сменой лингвистического мировоззрения
в конце 1950-х гг. Генеративная грамматика Н.
Хомского с ее центральным понятием «глубинной
структуры» языка ввела в компетенцию лингвистики
недоступный прямому наблюдению теоретический
конструкт. Лингвистика пережила то, что и физика на
рубеже ХIХ-ХХ вв. – переход на уровень языкового
микромира, к новым объектам и методологическим
принципам. Начало когнитивной лингвистики
положено работами 70-х – начала 80-х гг. Ее
институализация
как
отдельной
дисциплины
произошло в 1989 г., когда на конференции в
Дуйсбурге (ФРГ) было принято решение о создании
Международной
ассоциации
когнитивной
лингвистики.
Стандартная для антропологической лингвистики
диада «язык – человек» расщепляется в когнитивной
лингвистике на триаду «язык – сознание –человек».
Когнитивная лингвистика исследует проблемы
соотношения языка и сознания, роль языка в
концептуализации и категоризации мира. Язык
когнитивистика понимает как одну из когнитивных
способностей человека, наряду с неязыковыми
формами сознания (ментальными репрезентациями).
Предметом когнитивной лингвистики является язык
как механизм познания, как система знаков,
кодирующая и трансформирующая информацию.
Почти
культовой
фигурой
современной
когнитивистики является Джордж Лакофф (р. 1941) –
профессор Калифорнийского университета в Беркли.
Лакофф начал свою научную деятельность как
последователь Н. Хомского, но впоследствии перешел
от
его
трансформационной
грамматики
к
трансформационной семантике. Согласно последней,
генераторами высказываний являются не только
синтаксические структуры, но и лексическая
семантика. Славу Лакоффу принесла его теория
когнитивной метафоры. Метафора традиционно
считалась языковой конструкцией и художественным
тропом. Лакофф в соавторстве с философом М.
Джонсоном показал, что метафора не только средство
создания образа, но и – ни больше ни меньше –
основной способ человеческого мышления: «Наша
обыденная понятийная система, в рамках которой мы
думаем и действуем, по сути своей метафорична»1. О
чем бы человек ни думал, какими бы средствами ни
пытался описать положение вещей во внешнем мире
или в собственной душе, он всегда обращается к
своему опыту, уже зафиксированному в языке. В
итоге получается, что одна реалия описывается через
другую: «Суть метафоры – это понимание и
переживание сущности одного вида в терминах
сущности другого вида»2. Вслед за Лакоффом
метафора в когнитивистике понимается как
понятийная категория и важнейшая ментальная
операция по категоризации, концептуализации,
оценке и объяснению мира.
Метафоризация, а по сути, обычное осмысление
действительности,
основана
на
следующем
когнитивном механизме. В общей концептуальной
структуре сознания вступают во взаимодействие две
частные структуры –источника и цели (мишень). В
результате некоторые области структуры источника
переносятся в некоторые области структуры цели.
Осуществляется
метафорическая
проекция
(когнитивное
отображение).
Ее
результаты
называются профилированием свойств источника в
1
2
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. 2-е изд. М., 2008. С. 25.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. 2-е изд. М., 2008. С. 27.
области цели. Профилирование обнаруживает
поверхностная
метафорическая
семантика
предложения или текста. Например: После кризиса
наша экономика взяла верный курс; Экономические
реформы пробуксовывают; Экономическая жизнь
идет ни шатко ни валко. Концептуальная метафора:
ЭКОНОМИКА – это ПУТЕШЕСТВИЕ. Источник:
сфера путешествия; цель – сфера экономики. В
данных примерах экономика описывается как
путешествие, связанное с риском заблудиться,
застрять, задержаться.
Итак, в статическом плане концептуальная
метафора – это более или менее устойчивые
корреляции между структурами источника и цели. В
когнитивно-процессуальном аспекте концептуальную
метафору можно определить как способ ментальной
проекции из сферы источника в сферу цели. Люди
думают так, как это отражается в их речи. Средством
репрезентации
и
одновременно
обнаружения
концептуальных метафор, т.е. ментальных операций,
является обычная языковая метафорика.
Исследования,
проведенные
на
большом
материале
разных
языков,
подтверждают
взаимосвязанные
тезисы
когнитивной
теории
метафоры: 1) метафоры влияют на мышление; 2) во
время общественных кризисов количество метафор
резко возрастает («кризисное мышление»).
В
рамках
когнитивной
лингвистики
сформировалось современное понимание концепта
как единицы хранения человеческого знания. Концепт
– «оперативная содержательная единица памяти,
ментального лексикона, концептуальной системы и
языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира,
отраженной в человеческой психике»1. Концепт
локализован в сознании, которое с его помощью
осуществляет процесс мышления. Чувственный опыт
континуален, т.е. не имеет перерыва. Концепт –
единица квантования (членения) непрерывного
потока информации.
Самые общие пространственные ментальные
репрезентации называются когнитивными картами.
Когнитивные карты – это представления человека о
пространственной организации мира. Вместе с
ментальными репрезентациями времени когнитивные
карты
представляют
собой
часть
единого
когнитивного хронотопа, отвечающего за ориентацию
во времени и пространстве. Процесс членения
информационного потока на концепты и их
организации
в
сознании
называется
концептуализацией. Вся совокупность концептов
складывается в концептуальную систему, которая
служит навигатором человека, позволяя ему
адекватно
взаимодействовать
с
окружающей
действительностью.
Концепт является родовым понятием для частных
ментальных репрезентаций (представлений) –
собственно концепта, фрейма (схемы) и сценария.
Термин концепт, употребленный без оговорок,
означает собственно концепт. Создателем теории
фреймов является американский специалист в области
Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. М.,
1996. С. 90.
1
искусственного интеллекта Марвин Минский (р.
1927). В своей книге «Фреймы для представления
знаний» (1974)1 он выводит два вида фреймов –
собственно фрейм (статический) и
сценарий
(динамический фрейм). Фрейм – структурированная
ментальная информация, обобщенная схема предмета
или ситуации, помогающая сознанию однозначно
идентифицировать
объект,
отнеся
его
к
определенному классу объектов.
На основе фреймов происходит интерпретация
косвенных речевых актов, намёков, недомолвок,
неполных конструкций, энтимем, анекдотов и т.п. В
подобных случаях адресат реагирует на высказывание
не буквально, а сравнивает его содержание со своей
стереотипной схемой. Имеющийся в сознании
обобщенный образ ситуации и ее участников дает
возможность правильно понять сообщение. Наличие
фрейма позволяет достроить чувственно не
воспринимаемую часть ситуации. Если студент на
экзамене во время подготовки очень внимательно
смотрит себе на колени, понятно, чтó он хочет там
увидеть.
Фрейм обычно представлен в виде иерархической
структуры. В нем есть господствующий узел и
определенное множество подчинённых узлов –
слотов (англ. slot ‘паз, отверстие’). Слот – пустая
позиция «участников» ситуации. Фрейм «Экзамен»
включает следующие слоты: преподаватель, студент,
билеты, аудитория, столы, стулья и т.п. Заполненый
слот называется терминалом.
1
http://www.litmir.net/br/?b=134682.
Последовательность ожидаемых в определенной
ситуации действий фиксируется в сознании в виде
сценария. Сценарий «Экзамен» состоит из следующих
микрособытий: студент входит в аудиторию, берет
билет, садится готовиться, отвечает, получает оценку
и уходит. По сути, сценарий – это фрейм в динамике,
в хронологически развернутых событиях. В нагляднометафорическом виде концепт можно уподобить
картине с одним изображенным предметом, фрейм –
картине с несколькими предметами, а сценарий –
фильму.
Концепты как хранимые в памяти доязыковые
ментальные репрезентации во время коммуникации
приобретают статус языковых, что собственно и
делает их коммуницируемыми. Слово (несколько
слов, предложение, текст) – языковая репрезентация
концепта. По характеристикам слова можно судить о
концепте: «Когнитивный подход к языку –
убеждение, что языковая форма в конечном счете
является отражением когнитивных структур, т.е.
структур человеческого сознания, мышления и
познания»1. Одни исследователи считают, что все
концепты имеют языковое выражение. Другие
допускают
существование
невербализованных
концептов: «старожил» – старожил, но «новожил» –
* новожил.
Концептосфера
–
невербализованная
мыслительная область. Ее единицами являются
концепты (собственно концепты, фреймы, сценарии).
Семантическое пространство языка (ЯКМ) –
1
Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. № 5. С. 126.
вербализованная часть концептосферы. Специфика
ЯКМ
свидетельствует
о
специфичности
концептсоферы. Одни и те же концепты воплощаются
в разных языковых единицах (семантические
лейтмотивы): интенсификатор magn ‘большой’
является компонентом многих слов и выражений –
ангельски, сказочно, баснословно, страшно, очень,
крайне; напиться – вдрызг, в стельку, как сапожник.
Аналогичные концепты разных языков могут
вербализовываться семантически неэквивалентными
словами: концепт «знакомый» выражается русским
словом приятель и английским frend.
Термин концепт обозначает разные денотаты в
когнитивистике и лингвокультурологии.
В
когнитивистике и психолингвистике концепт – это
«спонтанно функционирующее в познавательной и
коммуникативной деятельности индивида базовое
перцептивно-когнитивно-аффективное образование
динамического
характера,
подчиняющееся
закономерностям психической жизни человека и
вследствие этого по ряду параметров отличающееся
от понятий и значений как продуктов научного
описания с позиций лингвистической теории»1. А.А.
Залевская различает концепт как мыслительное
образование, присущее каждому человеку, и научный
конструкт – результат описания концептов,
представленный в виде значения (толковый словарь)
и понятия (энциклопедический словарь).
В
когнитивистике концепт выражается словом, т.е.
Залевская А.А. Концепт как достояние индивида // Психолингвистические исследования слова и текста.
Тверь, 2002. С.
1
обозначает одно понятие. Концептом здесь является
мыслительное отображение любого фрагмента
действительности
(концепт
«тапочка»,
нора»,
«простуда», «синий»).
В практическом плане концепт – это
национально,
социально
и
индивидуально
обусловленное
ментальное
образование,
фиксирующее личностный опыт человека и
определяющее его отношение к некоему фрагменту
действительности. Имя предмета отсылает человека
не к словарной статье, а к концепту – к его
собственному
комплексу
представлений
и
ассоциаций, связанных с этим предметом. Именно
концепт, а не почерпнутые из энциклопедии оценки, с
которыми
индивидуальное
мнение
зачастую
расходится,
определяет
способ
мыслить
и
действовать.
Концептом лингвокультурологи признают лишь
наиболее
значимые
сущности,
отражающие
национальные культурные ценности. Концепт для
лингвокультуролога – мыслительная основа языковых
единиц и артефактов. Иначе говоря, концепт – это
ментальная форма бытования языковых и культурных
феноменов.
Концепт представлен в языке и
различных
сферах
культуры
(вторичных
моделирующих системах). В языковом отношении
лингвокультурологический концепт имеет пóлевую
структуру, т.е. выражается несколькими языковыми
единицами. Данное свойство концепта В.И. Карасик и
Г.Г. Слышкин называют полиапеллируемостью:
«Существует много способов языковой апелляции к
любому лингвокультурному концепту («входов в
концепт»). К одному и тому же концепту можно
апеллировать при помощи языковых единиц
различных
уровней:
лексем,
фразеологизмов,
свободных словосочетаний, предложений. Можно
использовать и невербальные средства для апелляции
к определенным концептам (например, «красота»,
«любовь», «деньги»). В различных коммуникативных
контекстах одна и та же единица может быть входом
в разные концепты. Способы апелляции к одному и
тому же концепту в различных культурах, как
правило, различны, и это составляет основную
трудность межкультурной коммуникации»1.
В России в 2003 г. была зарегистрирована
общественная организация «Российская ассоциация
лингвистов-когнитологов» (РАЛК). Председателем
Президиума
РАЛК
стала
Е.С.
Кубрякова,
Президентом – Н.Н. Болдырев. Печатным органом
РАЛК является журнал «Вопросы когнитивной
лингвистики».
1
Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Базовые характеристики концептов в лингвокультурной концептологии //
Антология концептов. Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Том 1. Волгоград: Парадигма, 2005. С. 15.
Одним
из
родоначальников
когнитивной
лингвистики является Леонард Талми – профессор
лингвистики и философии в университете Буффало
(штат Нью-Йорк). Он занимается изучением
отношения между семантическими и формальными
структурами языка, выяснением связи между
семантическими типологиями и универсалиями.
d) That has to be true.
(Доводы разума преодолевают стремление факта
казаться
неправдой.)
http://www.hse.ru/data/2011/10/12/1213626999/%D0%A
2%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F%20%
D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B
E%D0%B3%D0%BE%20%D0%B2%D0%B7%D0%B0
%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B4%D0%B5%D0
%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D1%8F%2
0%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1
%80%D0%B4%D0%B0%20%D0%A2%D0%B0%D0%
BB%D0%BC%D0%B8.pdf. По аналогии с образамисхемами М. Джонсона, динамико-силовые
схемы представляют собой модели, с помощью
которых в языке
описывается взаимодействие объектов (сущностей) в
самых различных
понятийных областях. Хотя Л. Талми и упоминает тот
факт, что силовое
взаимодействие реальных пространственноориентированных объектов и
представления из «наивной физики» можно
метафорически «продлить» на
другие области (т.н. metaphoric extension),
главный постулат его теории
заключается в том, что силовое взаимодействие –
это фундаментальная
понятийная система в языке, с помощью которой
осуществляется
автономное концептуальное структурирование
большинства понятийных областей.
Модель универсальной грамматики
В
современной
когнитивной
лингвистике
сложилось твердое убеждение в существовании
глубинной общечеловеческой грамматики. Под
универсальной грамматикой понимается генетически
обусловленное, т.е. врожденное знание о языке.
Ненаблюдаемую универсальную грамматику выводят
из следующих фактов:
1) языковые универсалии
2) данные исследований по усвоению языка
3) наличие аргументов в пользу существования
независимой когнитивной системы в человеческом
сознании
–
некоего
языкового
модуля ,
предназначенной для работы с языковыми знаками.
Теория принципов и параметров
Теория принципов и параметров представляет
собой модель, созданную Ноамом Хомским и
Говардом Лазником, а также множеством других
лингвистов-генеративистов для описания языковой
когнитивной системы. В рамках этой теории
универсальная грамматика задаётся не правилами, а
конечным набором фундаментальных принципов,
общих для всех языков, и параметров, определяющих
языковую вариативность и фиксирующихся при
усвоении языка. Теория принципов и параметров
проводит чёткое разграничение между
универсальным и частным в языке и пытается свести
это к простым постулатам. Утверждается, что любую
грамматическую систему можно будет представить в
качестве одной из вариаций реализации принципов
универсальной грамматики. Теория делится на
несколько разделов:






Х-теория, которая содержит принципы и
параметры устройства структуры предложения и
других фразовых категорий;
теория трансформаций или передвижений;
теория ограничений, занимающаяся поиском
контекстных ограничений на трансформации;
теория управления, рассматривающая
возможность каждой составляющей быть
подвергнутой трансформации;
теория связывания, включающая в себя
принципы и параметры, регулирующие связь
между референтами именных групп;
теория абстрактного падежа, проводящая
границы между падежами с семантическим
значением и с отсутствием подобного значения; в
случае языков без падежей (английский,
китайский и др.), падеж рассматривается как


абстрактный показатель, который приписывается
составляющим на одном из этапов деривации;
тета-теория, в которой определяются
допустимые соотношения между тематическим
(семантическими) ролями и предикатных слов и
их синтаксическими свойствами. Принцип «один
актант — одна семантическая роль» является
определяющим;
теория контроля, устанавливающая
закономерности референциального истолкования
нулевого подлежащего.
К традиционным глубинной и поверхностной
структурам добавляется еще и Логическая форма —
интерфейс, отвечающий за внеязыковые механизмы
понимания. Разумеется, присутствует также и
фонологический интерфейс, выходящий на
акустические и артикуляционные механизмы. В более
поздних моделях ПГ количество интерфейсов
увеличивалось. Словарь лексических единиц
представляет собой информацию, не выводимую из
системы принципов и параметров, поэтому она
вступает в структуру еще до деривации в качестве
априорного элемента. В своей статье «Three Factors in
Language Design» («Три фактора строения языка»)
Хомский развивает свои идеи о принципах и
параметрах в когнитивной языковой системе и
говорит о трёх факторах, которые её определяют:
1. генетически предопределённый фактор, общий
для всего вида (сюда входит универсальная
грамматика);
2. приобретённый опыт, который ведёт к вариации в
заданных рамках;
3. неспецифичные для языка принципы.
Ясно, что первый и третий факторы можно считать
общими для всех мыслительно-когнитивных систем и
выявление этой связи есть шаг на пути к нашему
познанию высшей ментальной деятельности. Не будет
преувеличением сказать, что в случае реализации
этого проекта удастся объединение всей
нейробиологии с лингвистикой. Теория принципов и
параметров до появления минималистской программы
считалась самой значительной лингвистической
теорией всех времен. Она по степени своей
разработанности значительно превосходила в
предыдущие версии ПГ. И если говорить
диахронически, то современная минималистская
программа есть усовершенствованная версия Теории
принципов и параметров. В среде российских
лингвистов (за небольшим исключением некоторых
ученых) многие идеи этого подхода (как, собственно,
и всего генеративизма) были проигнорированы.
Таким же образом отреагировали на эту теорию и
представители иных лингвистических теорий, в
которых отсутствовал полноценный формальный
метод, который явственно присутствовал в модели
Хомского.
Теория Джекендоффа
Американский лингвист Рей Джекендофф
предложил подход, альтернативный теориям
Хомского. Оставаясь верным идее универсальной
грамматики, Джекендофф не признаёт
синтактоцентризм Хомского, утверждая, что не
только синтаксис, но и семантический и
фонологический компоненты языка являются
генеративными системами. По его мнению, эти
системы равноправны, независимы и связаны между
собой интерфейсами. Задача лингвистики в данном
случае — понять и описать правила интерфейсного
взаимодействия.
Джекендофф, как и Хомский, стремится построить
лингвистическую теорию, объясняющую
возможность усвоения языка ребёнком, но не
исключает семантический компонент из процесса
научения как не имеющий прямого отношения к
языку и универсальной грамматике.