программу конференции - Института Истории Археологии и
реклама
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ НАРОДОВ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА ДВО РАН INSTITUTE OF HISTORY, ARCHAEOLOGY AND ETHNOGRAPHY OF THE PEOPLES OF THE FAR EAST, FEBRAS Бохай: история и археология (в ознаменование 30-летия с начала археологических раскопок на Краскинском городище) Международная научная конференция 4-9 сентября 2010 г., г. Владивосток Программа и тезисы BOHAI: HISTORY AND ARCHAEOLOGY commemorating 30 years since beginning of archaeological excavations of Kraskinskoye ancient town International Scientific Conference September 4-9, 2010, Vladivostok Program and Theses Владивосток 2010 1 УДК: 930.26 (5-012) (042.2) Бохай: история и археология (в ознаменование 30-летия с начала археологических раскопок на Краскинском городище): Международная научная конференция, 4-9 сентября 2010 г., Владивосток: Программа и тезисы / отв. ред. А.Л.Ивлиев. – Владивосток: ИИАЭ ДВО РАН, 2010. - с. Сборник содержит программу и тезисы международной научной конференции, посвященной изучению вопросов истории и археологии, связанных с первым в истории юга Дальнего Востока России государством Бохай (698 – 926 гг.). Для специалистов – историков, археологов и востоковедов, а также для более широкого круга читателей, интересующихся вопросами истории и археологии юга Дальнего Востока России и смежных зон Восточной Азии средневекового периода. Организатор конференции – Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН (ИИАЭ ДВО РАН), 690950, г. Владивосток, ул. Пушкинская, 89 Bohai: History And Archaeology (commemorating 30 years since beginning of archaeological excavations of Kraskinskoye ancient town): International Scientific Conference, September 4-9, 2010, Vladivostok: Program and Theses / Ed. by A.L.Ivliev. – Vladivostok: IHAE FEB RAS, 2010. The collection contains program and theses of the international scientific conference devoted to study of questions of history and archaeology related to the first in the history of the southern part of the Russian Far East state – Bohai (698-926). For experts – historians, archaeologists and orientalists and also for those who take interest in questions of history and archaeology of the southern part of Russian Far East and neighboring zones of East Asia of medieval epoch. Organizer of the conference – Institute of History, Archaeology and Ethnography of Peoples of the Far East FEB RAS, Russia, 690950, Vladivostok, Pushkinskaya street, 89. 2 Организационный комитет международной конференции «Бохай: история и археология (в ознаменование 30-летия с начала археологических раскопок на Краскинском городище)» Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН (ИИАЭ ДВО РАН) Ивлиев А.Л. – председатель оргкомитета, заместитель директора ИИАЭ ДВО РАН, кандидат исторических наук Гельман Е.И. – заместитель председателя оргкомитета, кандидат исторических наук Болдин В.И. – кандидат исторических наук Асташенкова Е.В. – кандидат исторических наук Пискарева Я.Е. – кандидат исторических наук Лещенко Н.В. Контактная информация: +7 (4232) 228100, [email protected] +7 (4232)228067, [email protected] +7 9084439070 С электронной версией программы и тезисов можно ознакомиться на сайте: http://www.ihaefe.org 3 Программа конференции «Бохай: история и археология (в ознаменование 30-летия с начала археологических раскопок на Краскинском городище)» Дата 3-4 сентября 5 сентября Мероприятие Место, время Заезд участников г.Владивосток Регистрация участников 9:00-9:40 Конференц-зал ИИАЭ ДВО РАН 9:40-10:00 Конференц-зал ИИАЭ ДВО РАН 10:00-13:10 Конференц-зал ИИАЭ ДВО РАН 13:10 - 14:30 14:30 – 18:00 10:00-13:10 Конференц-зал ИИАЭ ДВО РАН 13:10 - 14:30 14:30 – 17:00 Конференц-зал ИИАЭ ДВО РАН 17:00 – 18:00 Конференц-зал ИИАЭ ДВО РАН Отъезд от ИИАЭ ДВО РАН в 9:00 Пос. Краскино Хасанского района, лагерь Краскинского археологического отряда Открытие конференции Утреннее заседание 6 сентября Перерыв Послеобеденное заседание Утреннее заседание Перерыв Послеобеденное заседание Дискуссия, подведение итогов 7 сентября Экскурсия на Краскинское городище 8 сентября Возвращение во Владивосток Отъезд участников 9 сентября Регламент: доклад - 15 минут. Вопросы и обсуждение доклада – 5 минут. 4 Владивосток АРХЕОЛОГИЯ а) Краскинское городище В.И.БОЛДИН ОБЗОР АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ КРАСКИНСКОГО ГОРОДИЩА Историю изучения этого памятника государства Бохай следует разделить на пять этапов. На первом этапе были осуществлены поиски и идентификация городища. На основе изучения китайских письменных источников известный русский синолог архимандрит Палладий Кафаров отметил, что в районе поста Посьет должен находиться старинный военный порт, однако, побывав в этих местах в апреле 1871 года и посетив развалины городища, он посчитал, что «городок был складочным местом соли», а курганы вокруг него «развалинами жилищ». Почти через 100 лет в 1958 году во время поисков археологических памятников на юге Приморья городище обнаружил Г.И. Андреев и отнес его к эпохе средневековья. В 1960 и 1963 годах памятник исследовал Э.В. Шавкунов. Он осуществил инструментальную съемку крепостного вала, собрал подъемный материал и датировал памятник VIII-X вв., отнеся его к государству Бохай. Исходя из данных исторических хроник и местной гидронимики (река Яньчихэ), Э.В. Шавкунов предположил, что городище являлось центром округа Янь Восточной столицы Бохая и портом, через который Бохай осуществлял дипломатические, культурные и торговые связи с Японией. Второй этап связан с систематическим изучением городища. В течение 1980-81, 1983 и 1990 гг. раскопки производились отрядом Сектора археологии средневековых государств Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН и были сосредоточены в северо-западной, наиболее возвышенной части городища. В 1980 году вскрыта печь по обжигу черепицы. В 1981 году вскрыты руины буддийского храма. Он был сооружен на искусственной земляной платформе, высота которой достигала 1 м, длина - 11,8 м, ширина - 10,4 м. Платформа укреплена стенкой, сложенной из двух рядов каменных плит. На платформе сохранилось 30 каменных баз, служивших основаниями для колонн храма. Из предметов ритуала на руинах обнаружены две статуэтки Будды, выполненные из позолоченной 5 бронзы и мелкозернистого песчаника, керамическая и чугунная ритуальная посуда. В 1983 и 1990 годах вскрыты участки прихрамовой территории на востоке и юге от храма. На третьем этапе (1994-96 гг.) продолжены исследования территории храмового комплекса. В 1994 году на памятнике была организована первая международная российско-корейская экспедиция. Корейских исследователей возглавил Ким Чжон Бэ. Совместными работами были вскрыты руины, возможно, колокольной или барабанной башни и отрезок каменной стены, отделявшей храм от остальной территории города. От башни сохранился каменный фундамент в виде квадратной каменной стенки шириной 0,8 м и площадью 19,3 кв. м. По сторонам фундамента отмечался развал черепичной крыши. Постройка ориентирована так же, как и храм. В 22 м на юго-запад от храма вскрыт участок фундамента ограды протяженностью 36 м. Он располагался параллельно платформе храма и представлял собой невысокую стенку, сложенную в несколько ярусов из плотно уложенных камней. Вокруг ограды собраны предметы, связанные с буддийским ритуалом. Это позолоченная бронзовая кисть правой руки Майтреи, фигурка Авалокитешвары (Гуаньинь), обломки терракотовых чивэй, голова дракона и фрагменты чугунных колоколов. Под черепичным развалом крыши барабанной башни вскрыта печь по обжигу черепицы. В последующие годы в западной половине храмового комплекса, вблизи городской стены была вскрыта печь для обжига черепицы размером 4,5 х 2,5 м. Она имела предочажную яму, топку, камеру обжига и две трубы. К юго-западу от храма раскопан участок крепостного вала. Он строился в несколько этапов и представлял довольно сложную конструкцию, сочетавшую в себе кладки из каменных блоков, насыпи гальки и утрамбованной земли. Впервые на городище обнаружена танская монета VIII века Кай-юань тунбао. В 1995 году была проведена детальная инструментальная съемка крепостных укреплений и внутреннего устройства городища. Обозначилась широкая улица, идущая от южных ворот и делящая городище на две части, восточную и западную. На возвышенных участках отмечены большие каменные базы, очевидно, фундаменты дворцовых построек. 6 На четвертом этапе (1997-2001 гг.) раскопки производились не только на территории храмового комплекса, но и за его пределами. С японскими археологами начаты раскопки восточных ворот городища и, прилегающего с юга отрезка крепостной стены. В западной производственной части территории храма вскрыт колодец и остатки черепичных печей. Северо-восточнее колодца размещалась мастерская по обжигу черепицы. Вскрыто 6 печей, которые разделяются на два вида. Раскопками в северной части храмового комплекса вскрыты остатки культовой постройки на земляной платформе. С северо-западной и частично с северо-восточной сторон она была оконтурена опорной стенкой, сложенной из каменных блоков. В 2001 г. в северо-восточной части храмового комплекса совместно с корейскими археологами из Института изучения Когурё, который возглавлял профессор Со Гильсу, в нижнем строительном горизонте были откопаны две сильно разрушенные печи по обжигу черепицы. В одной из ям обнаружен ветровой чугунный колокол, в другой - бронзовая позолоченная кисть левой руки Будды. Раскопки, проведенные за пределами храмового комплекса, на нижнем культурном горизонте выявили следы активной хозяйственной деятельности населения. Пятый этап включает период с 2002 по 2008 годы. В 2002 году в северо-восточной части храмовой территории, в верхнем строительном горизонте вскрыты три больших керамических сосуда, вкопанные в землю у каменной ступы. Эти объекты представляли собой хозяйственный двор храма, где в керамических ёмкостях сохраняли продукты. У восточных ворот раскопана крепостная стена высотой 1,8 м. Её наружная поверхность выложена 9-10 ярусами каменных блоков. Нижний ярус кладки состоит из крупных блоков. Недалеко от восточных ворот раскопками обнаружена фронтальная башня шириной 2,8 м. Она выступала из стены на 2,8 м. Вершина вала возвышалась на 0,6 м над поверхностью башни. Башня сложена из каменных блоков в 4-5 ярусов. Каменная кладка охватывала башню с трёх сторон, а внутреннее пространство было заполнено землей. В восточной части территории храма вскрыта квадратная подземная камера, стены которой сложены из черепицы. Она располагалась ниже верхнего строительного горизонта. Можно предположить, что камера имела ритуальное назначение. Либо это были 7 остатки реликвария, устраиваемого под буддийскими пагодами, либо могила захороненного здесь монаха. В 2005 году за пределами территории храма вскрыты остатки двух жилищ. Оба относятся к верхнему строительному горизонту. Верхний строительный горизонт на городище относится к постбохайскому времени. В 2006 году за пределами храмового комплекса установлено наличие третьего и четвертого строительных горизонтов. Нижние горизонты представлены остатками разновременных жилищ с кановой отопительной системой. За период 2007-2008 годов выявлен пятый строительный горизонт и получены данные о размерах жилищ этого горизонта. Они были несколько меньше лежавших выше. Были получены материалы о ранней хозяйственной деятельности населения. Впервые для нижнего жилища были применены методы водной флотации и сепарации. Под руководством А.А.Бессоновой была обследование геофизическими методами. Это позволило выявить планировку городища и обнаружить следы построек внутри кварталов. Впервые для Краскинского городища получены наиболее ранние даты по радиоуглероду, свидетельствующие о заселении памятника в конце VII – начале VIII в. Сравнивая материалы, полученные из раскопок на других бохайских городищах в Приморье, следует отметить, что Краскинское городище было не рядовым городом, а административным центром. Все материалы из городища совпадают с артефактами из городищ Верхней и Восточной столиц Бохая. Другой не менее важный результат – довольно определенная дата (по материалам из колодца) финального этапа существования города, приходящаяся на первую треть X века. Необходимо указать на длительное время существования города. Об этом свидетельствует толщина культурных отложений, достигающая 2,3 м. А.Л.ИВЛИЕВ КРАСКИНСКОЕ ГОРОДИЩЕ И ИЗУЧЕНИЕ БОХАЯ В ПРИМОРЬЕ Вопросы исторической идентификации памятника Основной источник по истории Бохая – составленная в начале XI века "Новая история династии Тан" – сообщает только, что Восточная столица Бохая Лунъюань "на юго-востоке примыкает к морю, это дорога 8 в Японию." Здесь же сообщается, что "на древних землях [народа] вэймо [Бохай] учредил Восточную столицу, называемую Лунъюань-фу, также она называлась Чжачэн-фу, ей подчинены четыре округа (чжоу): Цин, Янь, Му и Хэ" (гл.219 "Бохай чжуань /Повествование о Бохае/"). В 30-х годах XX века японскими исследователями было установлено, что остатками Восточной столицы Бохая города Лунъюань-фу является городище Баляньчэн, расположенное в 6 км на восток от современного уездного города Хуньчунь в провинции Цзилинь КНР. В "Новой истории династии Тан" нет конкретного указания, который из подчинённых Восточной столице округов находился на побережье, являясь отправным пунктом морского пути в Японию. Здесь на помощь приходят сведения из другого источника – "Истории династии Ляо" – киданьской империи, завоевавшей Бохай в 926 г. В географическом разделе (гл.38) этой, составленной в XIV веке истории приводятся названия уездов, подчинённых бывшим бохайским округам Восточной столицы. Об округе Янь, в частности, сообщается: "Округ Янь, изначально был бохайской префектурой (цзюнь) Лунхэ. Прежних уездов (сянь) четыре: Хайян, Цзехай, Гэчуань, Лунхэ - все они упразднены. Дворов 300, подчиняется Кайчжоу, отстоит от него на 140 ли." Названия указанных в этом описании двух уездов – Хайян и Цзехай – можно приблизительно перевести как "Обращённый к солнцу (северный) берег моря" и "Прилегающий к морю". Это единственные два уезда среди, относящихся к Восточной столице, названия которых указывают на их приморское местонахождение. Следовательно, именно округ Янь был приморским округом Восточной столицы. Китайские историки наряду с этим свидетельством указывают также и на совпадение расстояния от Восточной столицы (в империи Ляо – Кайчжоу) до Янь –140 ли, около 50-70 км с расстоянием от пос. Краскино до Хуньчуня. Отметим также, что именно в районе Краскинского городища берег бухты Экспедиции обращён на юг, как это звучит в названии главного, находившегося в окружном центре уезда – Хайян. Таким образом, имеются существенные основания для отождествления Краскинского городища с бохайским округом Янь. Указание "Новой истории династии Тан" на то, что Восточная столица Бохая это "дорога в Японию", заставляет предполагать, что Краскинское городище было первым крупным бохайским административным центром на пути прибывавших в район Посьета японских посольств в Бохай и соответственно, последним на пути отплывавших в Японию бохайских посольств. Всего в VIII-X вв. было 9 совершено 35 бохайских миссий в Японию и 13 японских в Бохай, причём, большинство из них следовало через Восточную столицу, то есть не могли миновать Краскинское городище. О времени существования Яньчжоу можно судить по следующим фактам. Учитывая то, что примерно в 785-792 гг. ставка правителя Бохая была перенесена Восточную столицу и оставалась здесь до 794 года, не вызывает сомнений то, что Яньчжоу, бывший конечной сухопутной точкой на «дороге в Японию» должен был существовать уже в то время. Тот же факт, что обмен посольствами Бохая с Японией проходил ещё с 727 года, причем большинство посольств прибывало прямым маршрутом через Японское море, отправляясь из района Восточной столицы, заставляет предполагать и более раннее начало существования Яньчжоу. Что касается чисто археологических датирующих материалов, то здесь нужно обратить внимание на следующее: Найденная возле галечной городской стены монета (Кайюань тунбао с полумесяцем на реверсе) относится к танской эпохе (VIIначало X в.). Фрагменты фарфоровой и глазурованной посуды также относятся к различным печам Танского Китая. На памятнике не обнаружено каких-либо материалов, характерных для времени Цзинь, Восточного Ся. В колодце обнаружен сосуд, типичный для керамики киданей. Исследования Е.И.Гельман показали, что даже по составу глиняного теста он отличается от бохайских. Бронзовые и железные поясные накладки и пряжки, найденные на городище, характерны для бохайского времени и имеют аналогии на других бохайских памятниках, в частности, на расположенном близ Верхней столицы Бохая могильнике Хунцзуньюйчан. При этом, некоторые накладки с орнаментом находят аналогии и в киданьских погребениях раннего периода Ляо. В то же время, здесь не встречено изделий, характерных для XII-XIII вв. Концевые диски черепицы из храма верхнего горизонта имеют почти полные аналогии в своем декоре среди дисков из бохайских столичных городов – Верхней, Восточной и Средней столиц. Имеются аналогии с материалами памятников центральных районов Бохая и по целому ряду других предметов и сооружений. Культурный слой на городище достигает толщины 1,7-2,3 м, что свидетельствует о длительном существовании памятника. 10 Также следует отметить находку раннего каменного фундамента в районе стыка городской стены и ограды храмового комплекса. Уровень залегания этого фундамента был ниже основания блочной кладки городской стены. Все эти факты указывают на то, что Краскинское городище существовало в VIII-первой половине X в. и было заброшено вследствие политики завоевавших Бохай киданей, которые, начиная с 929 года стали переселять бохайцев в долину Ляохэ и в столичные провинции киданьской империи. Значение Краскинского городища для археологии бохайского периода в Приморье Выше уже было показано, что Краскинское городище, как никакой другой бохайский памятник в Приморье находится близко от центральных районов Бохая. Одно время оно находилось в 50 км от резиденции Бохайского правителя. Также это единственный в Приморье бохайский памятник, идентифицируемый с конкретным бохайским городом. Будучи расположенным в непосредственной близости от Восточной столицы Бохая, это городище может рассматриваться как эталонный памятник бохайской культуры, на основании его материалов можно решать вопрос о принадлежности к этой культуре целой серии других одновременных ему памятников в Приморье. Собранные на городище на сегодня богатые материалы позволяют характеризовать такие аспекты хозяйства и культуры бохайцев, как земледелие, скотоводство, различные промыслы, включая рыболовство и собирание морских моллюсков, ремесла, в первую очередь гончарство и черепичное производство, декоративно-прикладное искусство и буддийскую скульптуру и архитектуру. Отметим некоторые моменты, позволяющие видеть значение изучения Краскинского городища для приморской археологии Бохая. Детальное изучение устройства валов Краскинского городища позволило поднять вопрос о специфике конструкции валов бохайских городищ Приморья в целом. На серии бохайских городищ Приморья – Николаевском-2, Синельниково-1, Горбатке, Окраинке – удалось проследить аналогичное устройство вала, когда наружная и внутренняя стороны вала образуются каменными кладками, пространство между которыми заполнено землей. Такая традиция отмечена и на Верхней столице Бохая, в то же время она резко контрастирует с земляными валами чжурчжэньских городищ XII-XIII вв., построенных методом послойной трамбовки с чередованием разных слоев грунта – ханту. 11 Такая бохайская традиция, видимо, продолжалась в Приморье какое-то время и после Бохая, в частности, на Смольнинском городище, которое, судя по керамике с вафельным орнаментом, относится не к бохайской культуре. Изучение керамики Краскинского городища позволило Е.И.Гельман придти к выводу о наибольшем ассортименте глиняных сосудов именно на этом городище. По мере продвижения на северовосток ассортимент керамики на бохайских памятниках сокращается. При этом, нарастает доля нетипичных для собственно бохайской керамики черт, более присущих керамике покровской культуры. В частности, для памятников долины р.Илистой и долины Уссури не редки сосуды с дольчатым туловом, тогда как для Краскинского городища это редкость. Другим таким признаком можно считать венчики сосудов с двумя бороздками на внешней грани – они часты на городищах северовосточной окраины Бохая и очень редки на Краскинском городище. Именно материалы Краскинского городища позволили разрабатывать вопрос о центральных и периферийных районах Бохая, а также о границе между этим государством и его окружением, состоявшим из племён общности хэйшуй мохэ. Е.И.ГЕЛЬМАН ХРОНОЛОГИЯ КРАСКИНСКОГО ГОРОДИЩА Представления о хронологии Краскинского городища – эталонного бохайского памятника на территориии Приморья - постоянно менялись по мере его изучения. Долгое время датировка городища рассматривалась в рамках существования государства Бохай – 698-926 гг. При этом отправная точка в оценке хронологических рамок изначально связывалась с основанием Восточной столицы и началом обмена посольствами с Японией в 727 г. Исследователи разных стран единодушны во мнении, что «морскими воротами», с которых начинался путь к Японским островам, являлось Краскинское городище. Многолетние раскопки памятника пролили некоторый свет на его хронологию. Важное значение в решении этого важного вопроса имело изменение стратегии раскопок – кроме храмового комплекса начались исследования крепостных сооружений (на западном участке вала и в районе восточных ворот), а также жилых кварталов. В процессе изучения 12 жилых кварталов были выявлены пять строительных горизонтов. Эти горизонты, несмотря на некоторую искусственность их вычленения, дали возможность выстроить относительную хронологию Краскинского городища. Ее начало можно было бы связать, по меньшей мере, с 1-ой третью VIII в. Однако, археологические данные, которыми мы располагаем, пока не дают возможности подтвердить это предположение. Конечной датой существования памятника, на мой взгляд, следует считать время после Бохая. Вероятные рамки последнего этапа существования памятника - эпоха Дундань, т.е. примерно до середины X в. Еще одной проблемой, вытекающей из предыдущей, является соотнесение объектов, раскопанных на территории храмового комплекса, со строительными горизонтами, выделенными в жилых кварталах. 1) Верхний горизонт (первый) строительный горизонт относится к периоду заселения городища уже после прекращения существования государства Бохай. Он представлен остатками жилищ 1, 2, 7 (и других, не выделенных, но раскопанных частично и, видимо, усадьбы с двориком и оградой) и расположенных над горизонтом, включающим остатки храма, павильона, черепичной камеры и остатков ограды храмового комплекса. В этом горизонте были найдены хранилищные сосуды очень больших размеров, вкопанные в землю рядом жилищами. К этому же горизонту относятся остатки зданий (или здания), которые еще не раскопаны (так же как и печи, в которых обжигалась для них черепица), однако черепица, использовавшаяся для их крыш, встречалась в верхних горизонтах раскопов в 1994-2006 гг. на территории храмового комплекса. Такая черепица в хорошем состоянии была извлечена из колодца, разрушенного на последнем этапе существования памятника. Это полуцилиндрическая черепица с «хвостовиками» в узкой части. Кроме того, к этому горизонту относятся остатки межквартальной дороги, участок которой найден в жилом квартале, она проходила параллельно задним стенкам жилищ 1 и 2. 2) Второй горизонт связан с существованием буддийского храмового комплекса от момента его сооружения до периодами запустения и разрушения. Храмовый комплекс представлен остатками храма, раскопанного под руководством В.И. Болдина в 1980 г., башни, раскопанной в 1994 г., и храмовой стены, раскапывавшейся в 1994, 1995 и 1996 гг. Основными объектами, вычленяющими этот слой, являются, с одной стороны, заброшенные и засыпанные печи, найденные к западу, к 13 востоку и к северу от храма, в которых для него обжигалась черепица, а с другой стороны, – развалы черепицы храма и башни. К этому же горизонту относятся остатки черепичной камеры, где была найдена верхняя черепица, идентичная той, что была использована при строительстве храма. Кроме того, этот горизонт соотносится: в храмовом комплексе – с остатками жилища 8, в жилом квартале – с остатками жилища 9, а также с разрушенным жилищем (от конструкций от него остался очаг и несколько ям), подстилавшего остатки жилища 1. 3) Третий строительный горизонт включает в себя слой, связанный с функционированием печей №№ 1-10, с сооружением колодца и присыпкой остатков каменного фундамента, располагавшегося к северу от храма, раскопанного в 1980 г., следующего нижнего строительного горизонта. Остатки черепицы с крыши этого, а, возможно и каких-либо других еще не найденных зданий были использованы для строительства кладки колодца наряду с черепичным браком из печей. Значительное количество артефактов, относящихся к 3 горизонту, как керамики, так и черепицы, было собрано при раскопках шахты колодца и территории вокруг печей. Колодец был построен почти одновременно с этими печами. Таким образом, шахту колодца, его дно и фрагменты черепицы, расположенные по углам на дне, сосуды, имеющие отношение к ритуальной церемонии освящения его, соответственно, котлован, в котором была устроена шахта и его заполнение, можно вместе относить к третьему строительному горизонту. В жилом квартале (на раскопах XXXIV; XL) к третьему горизонту относятся остатки жилища 4, имеющего следы разрушения в результате сильного наводнения, остатки жилищ 10, 11,14 и 15. 4) Четвертый строительный горизонт представлен остатками нижнего храмового здания в виде частично сохранившегося каменного фундамента, располагающегося к северу от храма, раскопанного в 1980 году. Основное количество археологически целых сосудов и значительное количество битой керамики и черепицы, включая налепные украшения крыши храма, из этого горизонта обнаружено в ямах, куда они были сброшены в качестве мусора. К этому же четвертому горизонту в жилом квартале относятся остатки жилищ 5 и 13 с частично раскопанным хозяйственным двориком. 5) В пределах территории храмового комплекса на уровне пятого строительного горизонта, были изучены остатки здания с каменным фундаментом, а в жилом квартале выявлены остатки жилищ 6, 12 и 14 хозяйственные ямы. Находки черепицы в нижнем горизонте (жилище 6 и яма в раскопе LXII) указывают на синхронную работу черепичных печей на городище. Безусловно, такое разделение на строительные горизонты носит несколько схематичный характер. Нет пока ясности и в том, когда были возведены крепостные стены. Существовало ли поселение до их сооружения? Также пока у нас нет достаточно данных, чтобы соотнести этапы ремонта и изменений в конструкции крепостных стен и строительных горизонтов, выявленных на северо-западном участке городища. Велика вероятность того, что на других участках городища могут быть обнаружены и более ранние этапы застройки. Несомненно, радиуглеродное датирование могло бы внести некоторую ясность в хронологию памятника, однако полученные датировки пока не утешительны. Возможно, дальнейшая работа в этом направлении и сможет дать положительные результаты, но пока эти даты нельзя рассматривать как серьезные данные, и получение абсолютных дат для Краскинского городища пока является вопросом будущих исследований. Таким образом, единственным направлением для решения вопроса хронологии городища является продолжение археологических раскопок, дальнейшее более детальное изучение стратиграфии и разработка относительного датирования памятника. Отчасти этому способствует построение хронологических рядов керамики из объектов разных строительных горизонтов. Однако, успешной такая работа может быть только при получении более массового материала. Koichi TAMURA OUR COLLABORATION WORKS IN KRASKINO We have started our Japanese-Russian collaboration works since 1992. As I am a chief of Japanese members who have excavated Kraskino ancient town from 1998, I believe I am in charge of reporting the results of our excacations, at this 30th Aniversary memorial meeting today. I would like to pay respect to my dear friend, Mr Boldin and the staffs of IHAE for organizing this meeting. 15 Every year, we have already reported the results of our excavations since 1998. So, today, I would like to talk about some subjects originated from our excavations at Kraskino ancient town. Before starting with this, I believe I should start talking about our aim of this excavation. As you already know, Kraskino ancient town was a place for the local government office. However, as Prof. Shavkunov had pointed out, I think Kraskino was a starting point of the “Bohai” mission to Japan. I would like to prove this archaeologically. Moreover, I would like to clarify the construction period of “Weng cheng” (a gate enclosed by the wall to protect form enemy), which was attached to the three gates of this town wall. This is because Japanese scholars generally believed that “Weng cheng” was not used at “Bo hai” period. Unfortunately, we could not prove the first aim. Due to the weather, we could not dig down until lower layers at inner part of the castle. However, we did have unexpected success after all. One of the unexpected successes is the discovery of “Ma mian” (wall tower). We could not aware of “Ma mian” from the surface of the research. It is interesting matter, concerning the history of this town. One other success is the discovery of the road, made of piled small river pebbles. 1) The first subject is about the wall of this town. At a glance of this town, the wall of this town looks like earthen wall. However as the Russian team which is conducted by Mr. Boldin elucidated the real figure of the wall; our collaboration team also proved that the wall was constructed by stone and earth. They first constructed earthen core part, which was made by piling up sand and earth alternately. After that, the outside of the surface of this core part was covered by stones entirely. All of these stones are something like diatomaceous mad stones. However, the inside of the surface was covered only partially. I would like to talk about the contracting method of this town wall comparing with the wall of another “Bo hai” city. Now, I would like to talk about “Weng cheng” and “Ma mian”. 2) The next subject is the history of this town. Just after the first digging, we changed our first impression. This is because at everywhere of the outer part of the town wall, we could find the stones accumulation piled artificially under the top soil. The size of these stones are various, and from the top of the wall to downward these stones were piled slantingly. The width of this stone accumulation is about 3-4 meters, and the level of the lowest part is about 1.5 m lower than the top. Why? When? Who made this stone accumulation? This is one of the interesting subjects of the Kraskino ancient town. 16 When we excavated the East gate, we discovered a road, which was made by heaped pebbles. This road is started from the gate, and elongated to the east, namely the Tsukanovka River. I think that Tsukanovka River might be used as an important route connecting this town with other areas, and with big ships anchored in the Expedition bay. In ancient period, the big ships never were moored alongside quay, instead, the small ships used to access for big ships anchored in the offing. Therefore, the people living in the town repaired this road covered by flood mud. In any way, I had been aware of traces of floods at early time of this excavation. The history of this ancient town cannot be spoken without floods. The floods were brought by the Tsukanovka river. Therefore, the Tsukanovka river played the very important role in the history of this town. Н.В.ЛЕЩЕНКО СИСТЕМА ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ КРАСКИНСКОГО ГОРОДИЩА В ПРИМОРЬЕ Краскинское городище расположено на юге Приморского края в приустьевой правобережной части долины реки Цукановка. Территория южного Приморья в раннем средневековье входила в состав северных и восточных периферийных округов государства Бохай. Городище являлось центром бохайского округа Яньчжоу. Важное место в системе жизнеобеспечения населения Краскинского городища занимала промысловая деятельность. Рыболовство. В зону хозяйственного использования жителей Краскинского городища входили участок речной поймы р.Цукановки, а также близлежащие морские бухты (б.Экспедиции, б.Рейд Паллады), находящиеся в 5-7 км от городища, и эстуарии. Археологические источники свидетельствуют о достаточно развитом техническом оснащении рыболовства у бохайцев. На Краскинском городище найдены как отдельные детали крючковых снастей, так и сетевых орудий лова рыбы. Для ловли более крупной рыбы пользовались острогой. Составная двузубая острога была обнаружена при раскопках первой раковинной кучи на городище. Весьма распространенной находкой являются грузила для рыболовных сетей. Грузила, изготовленные из глины и песчаника, представлены пятью типами. Разнообразие размерных и весовых характеристик грузил указывают, по-видимому, на использование сетей, 17 имеющих разные размеры ячей и предназначенных для разных видов рыбы. На Краскинском городище мы имеем убедительные свидетельства речного и морского собирательства. Очевидно, тут сказывается месторасположение памятника: некоторая удаленность от лесных массивов и преимущественная близость водных. Обусловлено это было, прежде всего, доступностью данного вида деятельности, не требующего каких-то специальных сложных приспособлений, и разнообразными возможностями утилизации его продукции. Учитывался и такой фактор, как сезонность. В конце весны и летом происходил спад охотничьей деятельности. Мясо моллюсков, наоборот было наиболее питательно и доступно. Осенью значение морского собирательства падало, а возрастала роль речного рыболовства, лососевые шли на нерест и вылов их не требовал особых затрат труда. Собирательство не только являлось источником белковой пищи, но и позволяло использовать лекарственные свойства моллюсков, морской капусты. Раковины моллюсков находили применение в быту в качестве посуды, мелких инструментов (проколок, ножей, пилок), украшений. Толченая, богатая кальцием раковина могла служить полезной добавкой для приготовления кормов в животноводстве, использоваться в качестве присадки в некоторых сферах ремесленно-производственной деятельности. На Краскинском городище малакофауна представлена тринадцатью видами морских двустворчатых моллюсков. На городище впервые для бохайских памятников была обнаружена раковинная куча с останками морских моллюсков. Масса раковин мидии Грея, собранных на небольшом участке площадью 5х7 м, составила около 4 кг, что соответствует почти 2 кг мяса. Здесь же зафиксированы раковины ещё 9 видов двустворчатых моллюсков. Определённую роль в хозяйственном укладе населения могли занимать подсобные промыслы: собирательство, бортничество. Приморские леса весьма богаты дикорастущими съедобными травами: черемшой, диким луком, чесноком, папоротником, а также целебными травами: подорожником, тысячелистником, чистотелом, корнем валерианы, мятой. Травы, ягоды, коренья одновременно служили продуктом питания и лекарством от разных заболеваний, а также могли использоваться для чисто бытовых целей. Например, крапива могла использоваться для изготовления веревок и нитей для рыболовных сетей. Осенью срезалась засохшая крапива и складывалась в кучки на сушку. Зимою или весною из сухих стебельков крапивы выбирались волокна. 18 Для размягчения уже готовые нити и тонкие веревки вываривались в воде. Конопля служила прекрасным сырьем для изготовления грубых тканей. При анализе остатков тканей и веревок с археологических памятников Приморья было выявлено два типа сырья растительного происхождения: крапива и конопля1. Население городища выращивало семь видов культурных растений. Среди них: просо итальянское (чумиза), просо обыкновенное, просо японское, ячмень голозерный, пшеница мягкая, соя культурная, фасоль угловатая (адзуки). Из плодовых деревьев к настоящему времени определены остатки пород яблони, груши. Жители Краскинского городища занимались прядением и ткачеством. На Краскинском городище пока зафиксированы только дисковидные пряслица. Отпечатки тканей можно проследить на черепице. Все ткани простого полотняного переплетения. Это простейший вид переплетения нитей в ткани. Полотняное переплетение характеризуется наименьшим количеством нитей утка и основы, соединенных в рапорте. Очевидно, использовались дикорастущие культуры конопля, крапива. Одной из отраслей домашнего ремесла было изготовление изделий из камня и глины. Такие изделия широко использовались в быту жителями городища. Их можно разделить на три группы: предметы хозяйственно-производственного назначения: грузила, пряслица, лощила, льячки, кольца, предметы со взаимопересекающимися отверстиями, точильные камни и оселки; украшения, предметы для игр: «фишки», плита-игровое поле из песчаника, бусы, детские игрушки; предметы ритуального назначения: зооморфные фигурки, часть глиняных предметов со взаимопересекающимися отверстиями. Производной отраслью домашнего ремесла от охотничьего промысла было костеобрабатывающее ремесло. Деревообработка являлась одной из ведущих отраслей в системе домашних ремесел населения Краскинского городища. Мы имеем определенный набор инструментария, относящегося к данному виду домашнего ремесла, прослеживаются определенные способы и методы обработки деревянных поверхностей. Существовали приемы в соединении деревянных составляющих. Так, встречены изделия, где крепление производилось при помощи прямоугольных деревянных пазов. Необходимо также отметить разнообразный ассортимент хозяйственно1 Определение выполнено к.б.н. Н.Б.Верховской. 19 бытовых изделий из дерева. Это и деревянная посуда, и детали конской упряжи, повозок, различного рода сооружения в домах и хозяйственных постройках. Дерево использовалось при строительстве ворот, домов, культовых сооружений, как поделочный материал. На городище к настоящему времени найдены фрагменты древесины 7 пород деревьев: дуба, ивы, ольхи, акатника, яблони, груши, клена. В целом, на прилегающей территории реконструируется смешанная долинная растительность. Вблизи реки и по ее берегам произрастали бузина и ивы. По распадкам, оврагам, у подножий невысоких склонов по долине реки встречались ивы, орех маньчжурский, ильм долинный, ясень маньчжурский, клен маньчжурский, береза маньчжурская, что составляет флору долинных ильмово-ясеневых и смешанных лесов. Склоновую растительность образовывали смешанные лиственные леса из дуба монгольского, ореха маньчжурского, ясеня маньчжурского, березы, клена, кроме того, дуб монгольский мог образовывать чистые леса, или вместе с березой и кленом. Выше по склонам, или в более отдаленных местах произрастали широколиственные леса с присутствием пихты почкочешуйной белокорой и, возможно, других хвойных. Система жизнеобеспечения населения городища включала в себя промысловую деятельность, занятия домашним ремеслом. Домашнее ремесло было тесно связано с местными природными условиями. Домашнее ремесло также зависело от экономико-социальных особенностей региона. Экономика средневекового населения Приморья имела ярко выраженный многоплановый характер. Хозяйство оставалось натуральным и самообеспечивающим. Все основные потребности местного населения в пище, одежде, обуви, предметах быта удовлетворялись за счет местных возможностей. Каждая семья вела свое собственное хозяйство. Е.А. БЕССОНОВА, А.Л. ИВЛИЕВ, Е.И. ГЕЛЬМАН ПРИМЕНЕНИЕ ГЕОЛОГО-ГЕОФИЗИЧЕСКИХ И ГЕОХИМИЧЕСКИХ МЕТОДОВ ИССЛЕДОВАНИЯ КУЛЬТУРНОГО СЛОЯ КРАСКИНСКОГО ГОРОДИЩА ДЛЯ РЕШЕНИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ЗАДАЧ Краскинское городище, расположенное в приустьевой части пойменной долины р. Цукановка, впадающей в бухту Экспедиции, 20 представляет собой крупнейший на территории Приморского края России археологический памятник государства Бохай (698 – 926 гг.). Внутренние элементы застройки Краскинского городища практически невозможно проследить в микрорельефе. Раскопки всей площади средневекового поселения потребуют десятилетий. К тому же, традиционные археологические исследования раскопками приводят к разрушению объекта исследования в процессе его изучения. Для изучения Краскинского городища в 2005-2010 гг. применен комплекс геолого-геофизических методов. На основе комплексного анализа многопараметровой геолого-геофизической, геохимической информации выявлены археологические объекты и планировка Краскинского городища, реконструированы антропогенные и природные условия образования культурного слоя, определена его структура и установлены связи культурно-исторического развития территории археологического памятника с изменениями природной среды в позднем голоцене, которые наряду с историческими и политическими событиями серьёзно повлияли на его эволюцию. Для литологического расчленения верхней части геологического разреза и предварительной оценки мощности культурного слоя на всей территории археологического памятника использованы данные электрометрии (ВЭЗ). В геоэлектрическом разрезе выделен опорный горизонт пониженного сопротивления, представленный глинами или тяжёлыми суглинками, отождествляемыми с морскими отложениями верхнего голоцена, формирование которых связано с максимальными фазами атлантической трансгрессии (2460-2250 лет назад). Глубины залегания кровли глин находятся в пределах от 2,07 до 4,42 м. Над опорным горизонтом выделены слои обводнённых и необводненных песков и супесей, в верхней части которых отмечены скопления каменного материала. Как показали результаты геоэлектрических исследований и результаты раскопок, песчаные отложения различной плотности ниже 2,4 м не содержат антропогенных включений. Антропогенные изменения геологической среды отражены в структуре аномального магнитного поля Краскинского городища. На всей территории археологического памятника, на основе разработанных критериев, выделены магнитные аномалии, создаваемые скрытыми в современных осадках строительными конструкциями бохайской культуры. По мере накопления заверочных данных характерные магнитные аномалии могут служить основанием для идентификации археологических объектов. 21 Упорядоченность расположения магнитных аномалий, отражающих влияние антропогенных объектов Х века, закономерно прослеживаемая на картах аномального магнитного поля и его трансформант, позволила провести реконструкцию структурнопланировочного деления Краскинского городища. Определено местоположение наиболее информативных объектов, необходимых для понимания культурно-исторического развития археологического памятника, сделан вывод о возможности существования на этой территории более раннего поселения. Территория Краскинского городища на протяжении последнего тысячелетия подвергалась агрессивному антропогенному воздействию, в приповерхностном слое находится большое количество железных предметов: детали сельскохозяйственной техники, предметы быта, куски колючей проволоки, фрагменты военной техники. Эти объекты не представляют поискового интереса и рассматриваются как неустранимые помехи. Очистка территории от этих предметов с высокой вероятностью приведет к необоснованному нарушению целостности культурного слоя, которое затруднит реконструкцию стратиграфии городища. В качестве альтернативного метода дистанционного исследования на участке с высоким уровнем магнитных помех (раскоп XL) для выявления археологических строительных конструкций верхнего строительного горизонта в 2008-2009 гг. применялась каппаметрия поверхности почвенного слоя и культурных отложений в соответствии с планиграфией раскопок, а также геохимические исследования. Анализ материалов исследований позволил сделать следующие выводы: 1. В результате физико-химического моделирования преобразования железа в рыхлых отложениях культурного слоя северной части Краскинского городища показано, что локальные особенности распределения магнитных минералов в первую очередь определяются результатами антропогенной деятельности, влияние природных процессов вторично и, как правило, только усиливает антропогенную составляющую. 2. Показана и обоснована высокая эффективность каппаметрии поверхности почвенного слоя и подпочвенных отложений для выявления археологических строительных конструкций, скрытых в паводковых наносах в северной части Краскинского городища. Она определяется природными и антропогенными факторами: 22 механическая дифференциация вмещающих пород культурного слоя в процессе их образования в условиях антропогенной застройки; биологический круговорот веществ в почве и подпочвенном грунте; сорбционные процессы на глинистых минералах и гумусовом веществе почвенного слоя. 3. Результаты проведенных исследований позволяют прогнозировать успешное применение каппаметрии поверхности почвы и рыхлых отложений культурного слоя на территории Краскинского городища для последовательного картирования погребенных археологических объектов различных строительных горизонтов с необходимой степенью детальности. Это значительно снизит финансовые затраты на предварительные диагностические работы как при выборе участков раскопок, так и в процессе исследований раскопками. 4. В отложениях верхней части разреза, на глубинах до 2,3 м от поверхности почвы установлено отсутствие геохимических признаков проникновения морских вод в северную часть Краскинского городища. Антропогенное воздействие на геологическую среду определило не только локальные изменения её физических свойств. На основе анализа геолого-геофизической информации, физико-химического моделирования преобразования железа в рыхлых отложениях культурного слоя, установлено значительное влияние антропогенного фактора на процессы осадконакопления современных геологических отложений в береговой зоне бухты Экспедиции (залив Петра Великого, Японское море), которые также существенно повлияли на эволюцию средневекового поселения на последнем этапе его существования. А.В.ГАРКОВИК КРАСКИНСКОЕ ГОРОДИЩЕ: АРТЕФАКТЫ ИЗ КАМНЯ ИЗ РАСКОПОК 2009 ГОДА Краскинское городище – один из наиболее изученных бохайских памятников Приморья. Раскоп XL был одним из главных археологических объектов, на котором проводились раскопки в 200823 2009 гг. В 2009 г. изучалась нижняя часть культурных напластований, которая разбиралась 9-13 пластами. Среди многочисленных артефактов, полученных в результате работ на раскопе XL, имеется небольшое количество изделий из камня. Все они изготовлены из местных горных пород: туффитов, песчаников, роговиков, сланцев, встречающихся на юге Приморья. Большее их количество соотносится со временем существования городища. 4 изделия представляют собой фрагменты абразивных инструментов. Два из них, вероятно, являются обломками одной шлифовальной плиты, изготовленной из бруска порфирового риолита темного серо-коричневого цвета с включением зерен кварца (16,7 х 9 х 6,5 см; 5 х 2,5 х 6,5 см). Орудие имеет три рабочих плоскости. Две из них, параллельные друг другу, с признаками хорошей изношенности: они сглажены, имеют следы залощенности. В центре одной из сторон помимо отмеченных следов износа, заметны тонкие риски, параллельные друг другу. Они расположены параллельно или под углом к длинной оси изделия. На другой рабочей поверхности помимо сглаженности и пришлифовки имеются тонкие бороздки, параллельные и субпараллельные длинной оси изделия. Третья рабочая плоскость расположена на одной из длинных боковых поверхностей. В отличие от двух других она сработана слабо: поверхность ее неровная. Следы утилизации хорошо фиксируются только на выступающих участках в виде сглаженности и затертости. На этой плоскости имеются также длинные параллельные и субпараллельные борозды. На поверхности орудия фиксируются следы прокаленности и науглероживания отдельных участков. Вероятнее всего, описываемое орудие использовалось при обработке и заточке металлических изделий. Два другие обломка (кв. Г-Д – 14-1) являются фрагментами одного изделия удлиненно-треугольного очертания длиной 18,5 см, изготовленного из среднезернистого песчаника желтовато-серого цвета (9,5 х 8,7 х 2,4 см.; 9 х 5,2 х 2,5 см). Все плоскости орудия, кроме торцовых, имеют следы интенсивной изношенности, что проявляется в их выглаженности и частичной деформации. Кроме того, имеются следы сработанности в виде достаточно глубоких (1-2 мм) разнонаправленных прямых штрихов-пропилов. Орудие, имеющее описанные следы работы, вероятнее всего связано с обработкой металлических изделий. 24 Два других изделия из песчаника имеют другое назначение. Одно из них представляет собой фрагмент крупной плиты из мелкозернистого песчаника (кв. Г-Д -14-15): 15,5 х 12,2 см. Толщина его по всей площади одинакова (5,7 см). Темно-серый, черный цвет наружной поверхности, следы прокаленности на отдельных участках изделия, свидетельствуют о его контактах с огнем. На одной из горизонтальных поверхностей фиксируется участок со следами выравнивания пикетажем. На одном из краев плиты прослеживается часть сквозного отверстия прямоугольных очертаний. Сохранилась большая часть одной из сторон отверстия (4 см) и небольшая часть другой (1 см). На внутренней поверхности этого отверстия заметны следы его обработки в виде коротких неглубоких бороздок, нанесенных с противоположных сторон. Описанный обомок плиты с ровными горизонтальными широкими плоскостями и квадратным сквозным отверстием, вероятно, является частью опорной плиты для оси створки ворот. Такие плиты известны в памятниках бохайского времени Японии и Китая. В кв. Е-15 (пл.13) встречено изделие из желто-коричневого мелкозернистого песчаника. Оно имеет форму невысокого цилиндра; диаметр основания 7,2 - 6,9 см, высота 3,5 – 3,8 см. На боковой поверхности, примыкающей к основаниям, сохранились следы первичного оформления в виде сколов. Большая же часть ее ровная, обточенная более грубым наждаком, в результате чего сколы первичного оформления нивелированы. На горизонтальных плоскостях оснований расположены круглые ямки, конические в сечении, (диаметр 2 см, глубина 1 см; диаметр - 1,7 см, глубина 0,7 см). Назначение изделия не установлено, но, вероятнее всего, это разновидность наждачного инструмента. Другие 4 артефакта из камня представлены гальками. Наиболее интересным среди них представляется галька из светло-серого (почти белого) кварцита (кв. Б-16, заполнение жилища № 12). Галька имеет яйцевидную форму; длина ее 9 см, диаметр – 5,9 см. Поверхность ее ровная, гладкая, следов обработки не обнаружено. На торцовых частях удалось выявить небольшие участки со слабыми следами использования в качестве ударного инструмента. Этот предмет ассоциируется с изображением яйца, который присутствует во многих мировых религиях и может выступать как символ происхождения, быть знаком оболочки, за которой скрывается чуждое, инородное. В буддизме яйцо является олицетворением образа 25 сансары, который является центральным в его этико-религиозной системе. Сансара означает блуждание, переход через различные состояния, связанные с рождением и переходом из одного существования в другое. На трех других гальках следы утилизации также не обнаружены. Одна из них – из темно-серого кардиеритового (силемонитового) роговика плоская, округлая в плане (12 х 10,6 х 3,7 см). Другая галька из черного роговика (кв. Д-21) односторонне выпуклая, овальная в плане (8,3 х 5,9 х 3,6 см). Третья - из светло-серого гранитоида (Г-20) уплощенная, округлых очертаний с ровной гладкой поверхностью (8 х 6,6 х 4,2 см). Описанные каменные артефакты из культурных отложений XL раскопа Краскинского городища дают представление о том, что его обитатели в процессе жизнедеятельности пользовались каменными изделиями для различных целей. Многолетние раскопки городища свидетельствуют о широком применении местного камня при строительстве различных сооружений, в особенности обустройства внутреннего интерьера жилищ, при сооружении канов. Фрагмент плиты из песчаника с прямоугольным (или квадратным) отверстием, которая является опорной для оси створки двери, - из этой категории. Присутствие фрагментов абразивных инструментов свидетельствует об их использовании в производственной и хозяйственной сферах. Галька в виде яйца, обнаруженная в заполнении жилища, позволяет предполагать функционирование ее в обрядовой сфере, тем более, что и ранее на городище встречались предметы, связанные с буддийской атрибутикой. Встреченные уплощенные округлые и овальные гальки показывают вероятность использования их в хозяйстве без дополнительной обработки или рассматривать их как сырьевые заготовки. Все вышеперечисленные изделия, вероятнее всего, связаны с деятельностью населения Краскинского городища. Два артефакта относятся к более раннему периоду освоения территории долины р. Цукановки, где сооружено городище. Это, прежде всего, относится к заготовке нуклеуса со слабо скошенной ударной площадкой (4,9 х 4,7 х 3,5 см.). Это изделие из окремнелого туфа светлого серовато-бежевого цвета подпрямоугольных очертаний с негативами первичных бессистемных снятий в нескольких плоскостях. Подобные изделия относятся к ранним стадиям неолита. К неолиту или периоду раннего палеометалла может быть отнесен фрагмент конкреции слюдистого сланца (17,9 х 9,3 х 1,9 см) со следами ступенчатых 26 заломов на торцовых частях, которые вероятно являются следами расщепления для получения заготовок. б) Археология средневекового периода Т.А. ВАСИЛЬЕВА АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЭПОХИ БОХАЯ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫМИ МЕДИЕВИСТАМИ Изучение истории Бохая занимает одно из ведущих мест в дальневосточной медиевистике на протяжении более чем полутора веков. Первые сведения о средневековых археологических памятниках Южно-Уссурийского края относятся к середине XIX века. Русские востоковеды – Н.Я.Бичурин (Иакинф), В.П. Васильев, В. Горский, используя данные китайских, маньчжурских, корейских и японских письменных хроник, изложили древнюю и средневековую историю Дальнего Востока и сопредельных территорий. Поэтому уже первые путешественники и исследователи восточных рубежей России, обнаружившие следы пребывания древних людей в крае, могли определить принадлежность и время появления средневековых памятников русского Дальнего Востока. Эти сведения стали известны благодаря работам И.А. Лопатина (1869), результатам обследований историко-этнографической экспедиции в Южно-Уссурийском крае под руководством архимандрита Палладия (Петр Иванович Кафаров) (1870, 1872), и многим другим наблюдениям. Кафаров предположил, что в устье р. Цукановки в районе пос. Краскино находился бохайский морской порт (1872). В дальнейшем его данные подтвердились. Значительно активизировалось исследование Южно-Уссурийского края со времени образования Общества изучения Амурского края (ОИАК) в 1884 г. Научная организация археологических работ – заслуга первого его председателя – Ф.Ф. Буссе, который не только тщательно собирал все сведения о находках, состоянии археологических памятников в ЮжноУссурийском крае, но и организовывал археологические исследования в крае. Результатом его работы была предварительная периодизация древней истории Приморья. Средневековье начиналось периодом существования государства Бохай (1888). В трудах В.К. Арсеньева было описано более 200 археологических памятников, поднят вопрос о времени появления и назначения 27 некоторых средневековых археологических памятников, а также уделялось внимание формированию государственности и становлению культуры в Бохайском королевстве (1947). Значима для историков работа З.Н. Матвеева (1929), в которой на материалах всех известных в то время китайских, японских и корейских источников автор дает характеристику социально-политической истории государства, общественного строя и культуры, подчеркивая, что государство Бохай было самостоятельным и независимым. Планомерные археологические исследования на территории Приморского края начались после создания в 1953 г. Дальневосточной археологической экспедиции под руководством А.П. Окладникова. В составе этой экспедиции начал свою работу Э.В.Шавкунов. После разведок 1953-1955 гг. началось изучение остатков двух буддийских храмов и нескольких бохайских погребений в долине р. Кроуновки (Шавкунов). После первых раскопок в научный оборот вводится наиболее характерный для бохайского времени материал – кровельная черепица, которая стала определяющим и датирующим материалом для бохайских памятников. Э.В. Шавкуновым проводится классификация средневековой черепицы и выделяются отличительные признаки бохайских городищ (1964). Проводятся дополнительные разведки и раскопки археологических памятников с целью уточнения их датировки. Найдено Краскинское городище (Андреев, 1959; Шавкунов, 1966), которое в последующие годы станет эталонным памятником бохайской культуры. Материалы раскопок Э.В. Шавкунова с бохайских памятников вошли в книгу А.П. Окладникова «Далекое прошлое Приморья». В 1968 г. вышла монография Э.В. Шавкунова «Государство Бохай и памятники его культуры в Приморье», в которой помимо свидетельств письменных источников, автор, анализируя материалы своих раскопок, дает характеристику бохайской культуры в Приморье. Рассматривается история предшествующих Бохаю тунгусо-маньчжурских племен и процесс создания независимого государства, его взаимоотношения с соседями, социально-политические проблемы. Впервые определены границы распространения бохайских городищ на юге советского Дальнего Востока. Предполагается, что Краскинское городище было центром префектуры Янь, но столичные округа находились за пределами Приморского края, который был окраиной государства. Эти же проблемы раскрываются и в коллективной монографии «История Сибири» (1968). Глава, посвященная истории государства Бохай, написана Э.В. Шавкуновым. 28 В 60-70-е гг. дальневосточные археологи проводят исследования на Новогордеевском городище и селище, Марьяновском городище, Николаевском I и II (Шавкунов, Семениченко, Болдин). Раскапываются жилые и производственные объекты. Археологические источники позволили реконструировать основные отрасли хозяйственной деятельности населения бохайских городищ и селищ Приморья, воссоздать жизнь и быт населения этого региона. С 80-х гг. возрастает объем археологических исследований памятников бохайского времени. К уже раскапываемым добавились Краскинское, Старореченское городища, Корсаковские и Константиновское поселения, начаты раскопки городища Горбатка (Семениченко, Болдин, Гельман). С увеличением количества археологических экспедиций, занимающихся изучением истории государства Бохай, происходит стремительное накопление источников, их классификация и систематизация, разрабатываются исторические построения, проводятся реконструкции. Наиболее изученным стало Краскинское городище (Болдин, Ивлиев, Гельман, Лещенко), где были обнаружены остатки буддийского храма, печь для обжига черепицы. Расширение территории раскопа в северо-западной части городища выявило храмовый комплекс с культовыми и хозяйственными постройками, прослежено несколько строительных горизонтов. Материалы, собранные на городище, позволили решать вопросы о комплексном характере хозяйственной деятельности бохайцев, в основе которой лежали развитые ремесла и промыслы, занятие земледелием и скотоводством, охота и рыболовство (Болдин, Гельман, Лещенко, Ивлиев, Никитин). Также делаются попытки реконструировать мировоззрение, рассматривать вопросы декоративноприкладного искусства (Болдин, Асташенкова). Исследовалась конструкция городской стены и удалось проследить, что она возводилась в два этапа. Способ сооружения, когда наружные и внутренние стены вала возводились из камней, а внутрь засыпалась земля, был одинаков для многих бохайских городищ – Николаевское-2, Синельниково-1, Горбатка, Окраинка. Постоянной проблемой реконструкции жизни средневековых городов, далекой от решения, является поиск расположенных рядом могильников. Рядом с Краскинским городищем велись раскопки бохайской могилы с каменным склепом (Никитин, Усуки). В дальнейшем поиск погребальных сооружений возможен с помощью физико-технических методов исследования. 29 Подобные методы исследования были начаты на городище в 2004 г., когда была проведена магнитометрическая съемка внутренней площади городища, которая позволила судить о внутренней планировке города (Бессонова), а в дальнейшем намечать объекты для исследования. На материалах Краскинского городища, которое существовало длительное время и претерпело значительные изменения в уровне своего развития, разрабатывается вопрос о центральных и периферийных районах Бохая (Гельман, 2006Краскинское городище автором интерпретируется как центр второго уровня, для чего выделяются все необходимые признаки и анализируются процессы взаимодействия центра и периферии. Интересные материалы получены при исследовании городища Горбатка. Здесь прослежены несколько строительных горизонтов (Гельман). Получены материалы по различным видам хозяйственной деятельности населения этого города, торговым связям. Полученные за последние годы новые материалы по датировкам средневековых памятников позволили пересмотреть восточную границу государства Бохай (Шавкунов В.Э), исключив памятники Шкотовского и Партизанского районов. Недавние исследования дали возможность по-новому подойти к решению таких проблем как становление государственности на Дальнем Востоке. Государство Бохай сложилось, испытывая влияние китайской цивилизации (Крадин). Несомненно, это было качественное преобразование в хозяйственной деятельности и социальных отношениях. Появилось большое количество материалов из китайских письменных источников и переводов работ китайских исследователей (Ивлиев) по истории Бохая, которые существенно дополняют, а в некоторых случаях предлагают новую трактовку известным событиям. Все эти работы позволяют более полно характеризовать материальную и духовную культуру населения юга Дальнего Востока в средние века, реконструировать исторические процессы в данном регионе и понять, какое место в них занимают памятники бохайской культуры, расположенные на Российском Дальнем Востоке. 30 Ю.В. КРИВУЛЯ, Я.Е. ПИСКАРЕВА КЕРАМИКА МОХЭСКИХ ПАМЯТНИКОВ ЮГО-ЗАПАДНОГО ПРИМОРЬЯ Бассейн рек Раковка, Абрамовка и Бакарасьевка чрезвычайно насыщен остатками древних поселений и стоянок различных периодов. К мохэскому времени относятся памятники, расположенные на возвышенностях – надпойменных террасах, релках, мысах. Систематическое их изучение началось с к. 80-х гг. экспедициями ДВГУ под руководством Ю.В. Кривули и П.Л. Семина. Именно в это время были открыты большинство мохэских памятников юго-западного Приморья, а на поселениях Раковка-10, Михайловке-1,2,3, Абрамовка-3, могильнике Абрамовка-2 (Лузановский) проведены стационарные исследования. На поселениях раскопки велись большими площадями, исследовались не только жилища, но и межжилищное пространство. Так, на Абрамовке-3 исследовано шесть жилищ, на Михайловке-2 – пять, на Раковке-10 – три, на Михайловке-1 – одно. К сожалению, не все они получили достаточное освещение в научной литературе. Все вышеупомянутые памятники датируются V-VIII вв. н.э. По материалам сгоревшего жилища 1 поселения Раковка-10 проведен радиоуглеродный анализ, получены две даты 440-870 гг. н.э. и 652-776 гг. н.э., вполне согласующиеся с датировкой поселения Михайловка-2: 1570±127, 1420±140 л.н. В бассейне рек Раковка, Абрамовка и Бакарасьевка находится еще ряд мохэских памятников: поселения Михайловка-3,4, Песчаное-4,9, Зеленый Яр-1, Лукашенкова-1, Абрамовка-5, Камышовка-1. На этих поселениях стационарных раскопок не проводилось, но, судя по собранному на поверхности и полученному из шурфов материалу, все они относятся к мохэской археологической культуре. Коллекции керамики с памятников, исследовавшихся стационарно, достаточно представительные. Количество целых форм сосудов в жилищах разительно отличается даже в пределах одного памятника, что может быть связано с обстоятельствами, при которых было оставлено жилище, периодом его функционирования, количеством проживавших в нем людей. Например, самое большое число сосудов содержало жилище 1 поселения Раковка-10: 31 шт., в остальных жилищах найдены по 6 сосудов. 31 Большинство керамических емкостей этих памятников изготовлено вручную, без применения круга. Круговые сосуды в единичных количествах (по одному экземпляру на каждом памятнике) обнаружены на поселениях Раковка-10, Михайловка-1, Михайловка-2, Абрамовка-3. На основании анализа керамики эти памятники были объединены в группу, получившую название раковской. Эта работа проводилась по материалам полевых отчетов, поэтому некоторые особенности керамики не были выявлены сразу. Впоследствии, благодаря содействию директора музея ДВГУ к.и.н. А.Н. Попова, 1 были обработаны сами коллекции, что существенно расширило представления о керамике этих поселений. Главный вывод, полученный в результате обработки керамических коллекций, состоит в выявлении особого положения памятника Абрамовка-3 в этой группе. Керамика памятников раковской группы (Раковка-10, Михайловка1,2, Лузановский могильник) обладает достаточно устойчивыми признаками в морфологии, орнаментации и технологии производства. Сосуды изготовлены из глины с разнозернистыми примесями. Цвет сосудов преимущественно коричневый, темно-коричневый, но значительная доля изделий поселения Раковка-10 имеет серый цвет на поверхности, а в некоторых случаях и в изломе. Такие цветовые характеристики могут указывать на восстановительный режим обжига. Валики под венчиком сосудов формовались тремя способами: примазыванием жгута под венчик емкости (70-73% изделий), перегибом венечной ленты – (20-24%), выпуском предвенечной ленты (10-12%). Формы сосудов представлены несколькими типами, включающими кроме горшковидных и вазовидных изделий шаровидные емкости, чаши (на плоском основании, на поддоне и на ножке). В целом следует отметить общую «вытянутость» изделий, отсутствие приземистых, широких сосудов, большое количество вазовидных сосудов. Валики 70% сосудов орнаментированы овальными или округлыми оттисками. Орнамент также наносился и на плечики сосудов, как правило, это нанесенные в один-два ряда оттиски. Количество таких емкостей не превышает 4%. Для всех памятников характерно присутствие сосудов без валика под венчиком. Они составляют до 10% от общего числа сосудов. Причем это не только чаши, но и изделия с горловиной. Археологически целые такие сосуды есть только на поселении Абрамовка-3. При их формовке Приношу благодарность директору музея ДВГУ к.и.н. А..Н. Попову и сотрудникам музея за помощь и предоставленную возможность работы с коллекциями. 1 32 соблюдены все пропорции «обычных» сосудов, отличие состоит лишь в отсутствии валика. Край венчика таких изделий мог быть уплощен, приострен, или округлен. Также на поселениях Михайловка-1, Абрамовка-3, могильнике Лузановском встречаются сосуды с выгнутым изнутри венчиком, такая форма венечной части изделия слегка напоминает чашевидные устья. Подобные емкости есть среди мохэской керамики Синельниковского городища. Керамика поселения Абрамовка-3 обладает яркими своеобразными признаками. Во-первых, в коллекции керамических изделий этого памятника явно прослеживаются две группы сосудов. Первая происходит в основном из жилищ и частично из межжилищного пространства. Формы этих емкостей сохраняют основные пропорции изделий с остальных памятников. Что касается шаровидных сосудов, то на поселении есть отдельные фрагменты средних частей изделий с очень выпуклыми округлыми плечиками, которые могут относиться к шаровидным. Среди сосудов этой группы присутствует незначительное количество банковидных изделий. Это интересный факт, поскольку такие формы характерны для мохэской керамики бохайских памятников, в более раннее время они не встречаются. В отличие от морфологии, технология производства и орнаментация сосудов из жилищ поселения Абрамовка-3 обладают специфическими признаками. Эти признаки можно назвать архаичными, поскольку они указывают на сильное влияние ольгинской культуры. В технологии это проявляется в большом количестве крупных примесей в глине, отсутствии качественного лощения. В орнаментации обращает на себя внимание оформление венечной части: валик под венчиком у значительной доли сосудов массивный с глубокими оттисками, также встречаются изделия с защипами под венчиком. Количество сосудов с орнаментированным валиком превышает 90%. Доля орнаментированных сосудов с орнаментом на тулове почти в три раза больше, чем на остальных памятниках. Орнамент занимает широкую площадь: он начинается от основания горловины, покрывая и плечики. Часть сосудов орнаментирована по горловине прочерченными горизонтальными линиями – такой орнамент часто встречается на сосудах ольгинской АК. Признаки ольгинской культуры и ранее выявлялись в мохэском материале, например на ряде сосудов могильника Чернятино-5 и поселения Чернятино-2, Ауровского городища. Таким образом, керамика раковской группы обладает своеобразными признаками, позволяющими отличать ее от остальных 33 групп мохэской культуры. «Выбивающееся» по своему керамическому материалу из этого ряда памятников поселение Абрамовка-3, вероятно, характеризует более ранний этап заселения этого района мохэскими племенами. Вторая группа керамики поселения Абрамовка-3, малочисленная по сравнению с первой, происходит из первого пласта и представлена сосудами с неорнаментированным гладким валиком под венчиком, на поверхности некоторых емкостей присутствует ячеистая выбивка, на тулове – налепной гладкий валик. Форма изделий – банковидная или горшковидная. Подобные сосуды характерны для бохайских памятников бассейна р. Илистой (городища Горбатка, Николаевское-1,2), Краскинского и Марьяновского городищ и присутствуют на них в комплексе с гончарной бохайской керамикой. Гончарная керамика на поселении не найдена, пока не обнаружено и какое-либо сооружение, связанное с этим материалом. Следует также отметить, что бохайские памятники с такой керамикой расположены недалеко от поселения Абрамовка-3 – расстояние между ними составляет около 3,5 км. Происхождение керамики с вафельной выбивкой с бохайских городищ остается неясным, поскольку в Приморье и на сопредельных территориях не найдено ранних памятников с таким материалом. Возможно, что Абрамовка-3 как раз и является таким памятником. Для изучения данного вопроса необходимо продолжать исследования на этом поселении. Hiromasa NAKASAWA LOCALITY OF FOOD VESSEL COMPLEX IN BOHAI PERIOD The purpose of this report is to discuss the locality of food vessel complex in Bohai 渤海 period and its characteristic. The food vessel of Bohai is pottery, ceramic, black ceramic which was made to absorb carbon to the surface of earthenware, porcelain (white porcelain, sancai, celadon), metal ware, wooden ware, lacquer ware etc. In recent years, many archaeological excavations are carried out in China and Russian Primorye. As a result, we have come to understand the layer and the point where the material was found. The examination of the locality of food vessel complex has importance in order to make clear not only the real situation of earthenware production and consumption, but also the relations between central area and local areas and the control of Bohai territory. Moreover, we will make clearer the 34 characteristics of Bohai society, if comparative historical investigation that East Asia outlook was considered. Characteristics of the food vessel in Bohai are as following; ― The composition of food vessel differs in each region and is connected with the function of sites. In Shangjing-Longquanfu 上京龍泉府, there are glazed ware and porcelain except ceramic tableware (dish, bowl, plate). Pottery or ceramic tableware is less than ceramic vessels for storing. This is characteristic in Northeast Asia. Probably, it is guessed that wooden ware or lacquer wares, which were found at the T1 trench of No.3 gate in Shangjing-Longquanfu and in Hongzun-yuchang 虹鱒漁場 cemetery, were used in the capital site and some ancient towns, too. And then, in these sites, there is very little Mohe type pottery which was used as ware for cooking. I guess that ceramic steams, big bowl with 2 handles and metal pot or caldron were used there. Food vessels of many types and many sizes were used at the ancient town sites in central area of Bohai such as Mudanjiang 牡丹江 and Tumenjiang 図們江 rivers basins or in the sites located on traffic line. And food vessel’s composition in the periphery area was simpler than in the central area. ―Sancai 三彩 is often found in the capital and local government sites such as Shangjing-Longquanfu and Kraskino ancient town or in the temple sites such as Abrikos temple site. In addition, we can also see sancai in settlement sites such as Chernyatino No.2 site, Abrikos settlement site and Xilinhe 細鱗河 site (Jilin province of China) or in cemetery sites such as Beida 北大 cemetery site. It is estimated that sancai was produced in Bohai in the second half of 8th century. Forms of sancai are big size bowl, dish, long neck bottle, vessel with 3 legs etc. It was estimated that these forms were used as vessel of courtesy, ritual and banquet in the capital sites and local government sites. And then, probably, sancai is luxury product which only the high class people such as loyal family, nobleman, priest or local chief was able to receive. ―White porcelain and celadon was brought from China (Tang) to Bohai territory after the end of 8th century or the beginning of 9th century. There was a lot of Yue-yao 越窯 style celadon, Ding-yao 定窯 and Xing-yao 邢窯 style white porcelain. And few bottles of Changsha-tongguan-yao 長沙 銅官窯 are found in a few sites such as Shangjing-Longquanfu. At the present time, northeast boundary of porcelain distribution is the middle part of Ussuri river basin where Mariyanovka and Koksharovka-1 ancient towns are located. 35 ―The surface of black ceramic is polished by pallet tool, and then it is made to absorb carbon to the surface of earthenware at time of firing. This technique is remarkable to tableware and cooking ware such as bowl, plate with foot, dish and so on. It is important that form of black ceramic is similar to glazed ceramic or porcelain. It is supposed that these forms are models of black ceramic. Black ceramic is a new type which appeared in the capital sites and some local government sites, and then it is connected with the production of glazed ceramic and the inflow of porcelain. ―Food vessel composition has become diversified at the capital and some ancient towns in 9th century. It suggests that glazed ceramic and porcelain was placed in higher rank, and there is black ceramic under these forms, and then ceramic and wooden ware were placed lower. In other words, the social level of food vessel had been different according to the material and color of food vessel. However, this system applied to the capital, some ancient town sites and some temples sites in central part of Bohai. And it is possible that division of vessel production have done there. That is to say, the tableware was wooden and lacquer ware, and food vessel for cooking was metal pot or caldron in these sites since Bohai period. Е.А. СЕРГУШЕВА СЕМЕНА РАСТЕНИЙ НА АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКАХ ПРИМОРЬЯ БОХАЙСКОГО ВРЕМЕНИ В последние годы благодаря применению флотационной методики на памятниках бохайского времени значительно расширилась источниковая база для реконструкции земледелия. К настоящему времени с использованием флотационной методики получены семена и плоды растений с четырех памятников государства Бохай – городищ Краскинское и Горбатка, селища Абрикосовское 1 и поселения Чернятино 2. Без применения флотационной методики были получены семена культурных растений с городища Николаевское 2, Константиновского селища и с поселения Синие Скалы. Проведенный археоботанический анализ этих материалов позволяет говорить о существовании поликультурного, т.е. основанного на возделывании нескольких сельскохозяйственных культур, земледелия не только у населения собственно северо-восточной окраины Работа выполнена при поддержке Российского Фонда Фундаментальных исследований (№ проекта 08-06-00409а) 36 государства Бохай (в которую входили в основном южные районы Приморья), но и у населения, проживавшего за его пределами на востоке Приморья (поселение Синие Скалы). Собственно «бохайское население» в Приморье выращивало более 10 видов культурных растений, среди которых зафиксированы зерновые, крупяные, бобовые, масличные и технические культуры (Табл. 1). Наибольшее число видов культурных растений обнаружено на городище Горбатка, где была проведена полная флотация культурных отложений пяти строительных горизонтов, представленных остатками восьми жилищ, а также несколькими зольниками. Проведенные исследования позволяют совершенно определенно говорить о том, что основу бохайского земледелия в Приморье составляло выращивание просяных культур. Остатки просяных культур зафиксированы на большинстве памятников. На четырех памятниках, с которых археоботанические материалы получены с использованием водной флотации, зафиксировано присутствие семян трех видов проса – японского (Echinochloa utilis), итальянского (Setaria italica), обыкновенного (Panicum miliaceum) (Табл. 1). Среди них, как правило, доминируют просо японское и итальянское. Далее по частоте находок следуют зерновые культуры - пшеница, голозерный и пленчатый ячмени. Среди них преобладает мягкая пшеница (Triticum aestivum). Голозерный ячмень (H.vulgare var.nudum) уступает ей в количественном отношении, иногда значительно. Пленчатый ячмень фиксируется в небольшом количестве. Бобовые растения представлены семенами фасоли угловой (адзуки) (Phaseolus angularis) и сои культурной (Glycine max). Причем семена фасоли на некоторых бохайских памятниках найдены в значительных количествах. Из крупяных растений только на городище Горбатка зафиксированы в небольшом количестве семена гречихи. Масличные культуры представлены периллой – растением семейства Губоцветные. Ее листья употребляются в пищу в качестве зеленого овоща, а из семян получают пищевое масло (Скворцов 1926). Также как овощ могло использоваться растение из семейства Крестоцветные (возможно, горчица cf. Brassica sp.), чьи семена обнаружены на Краскинском городище, и пока не идентифицированы окончательно. Технические культуры представлены канатником. Это волокнистое растение из семейства Мальвовые называют маньчжурским джутом. В начале XX в. канатник выращивали в Северной Маньчжурии. Его волокна, отличающиеся средней крепостью, использовали для производства веревок, циновок, грубых тканей, нередко смешивая с 37 волокнами конопли (пенькой). Семена канатника найдены на городище Горбатка. На бохайских памятниках остатки культурных растений присутствуют в значительном количестве и представлены семенами разнообразных сельскохозяйственных культур. Достаточно сказать, что при флотации любого из участков культурных отложений бохайского времени, как правило, извлекаются семена культурных растений. Например, на Краскинском городище семена растений получены не только при флотации заполнения жилищ (что вполне предсказуемо), но и из раскопа рва, который оконтуривал вал городища с его внешней стороны, а также из раскопа в районе дороги и прилегавшей к ней нежилой территории памятника. Поселение Синие Скалы Городище Николаевское-2 Абрикосовское селище Поселение Чернятино-2 Константиновское селище Применение флотационной методики Городище Горбатка Краскинское городище Таблица 1. Встречаемость семян и плодов растений на памятниках бохайского времени Приморья. да да да да нет нет нет + + + + +++ Просо итальянское ++ +++ ++ ++ ++ Просо японское ++ +++ ++ ++ Культурные растения Просо обыкновенное Просо неидентифи- + цированное Ячмень пленчатый + + Ячмень голозерный ++ + Пшеница мягкая ++ +++ ++ + + + Пшеница карликовая 38 + + +(?) +++ + + + + Соя культурная + + + + Горох посевной + Поселение Синие Скалы +++ + Чечевица пищевая Неидентифицирован- + Городище Николаевское-2 Константиновское селище Абрикосовское селище Поселение Чернятино-2 Городище Горбатка Краскинское городище Фасоль угловатая + (?) + ++ ные бобовые Гречиха + Перилла + Brassica sp. (Крестоцветное) Огурец + + + + Канатник + +(?) Сафлор Физалис Prunus sp. Итого культурных видов Дикорастущие растения Сосна корейская 11 14 8 + + + Боярышник 8 4 + Виноград амурский ++ + Яблоня ++ + + + Орех маньчжурский + Лещина + + + 39 2 5 Поселение Синие Скалы Городище Николаевское-2 Константиновское селище Абрикосовское селище Поселение Чернятино-2 Городище Горбатка Краскинское городище Дуб монгольский Лимонник Малина Черемуха + Бузина + + (?) Элеутерококк Итого дикорастущих видов + 3 6 6 2 1 0 0 Высокая наполняемость культурных отложений остатками растений отмечается на всех исследованных памятниках и свидетельствует о значительном количестве использовавшихся населением растительных продуктов. Таким образом, ведущая роль земледелия в системах жизнеобеспечения бохайского населения Южного Приморья не вызывает сомнения. Стоит отметить, что в системах жизнеобеспечения сугубо земледельческого бохайского населения сохранялось собирательство дикорастущих растений. На бохайских памятниках обнаружены семена или плоды сосны корейской (Pinus korainensis), боярышника (Crataegus sp.), винограда амурского (Vitis amurensis), яблони-дички (Malus sp.), ореха маньчжурского (Juglans mandshurica), лещины (Corylus sp.), черемухи азиатской (Padus asiatica), бузины (Sambucus sp.), элеутерококка (Eleutherococcus senticosus). Большинство из них являются пищевыми растениями. Пока только на городище Горбатка обнаружены семена лекарственного растения – элеутерококка. В состав Бохайского государства входили в основном южные районы Приморья (до оз.Ханка). Эта территория, постепенно увеличивалась (в восточном направлении) за счет присоединения периферийных районов. Однако северо-восточные, северные территории края номинально не были включены в границы Бохая даже в поздний 40 период его существования. Эти периферийные территории, безусловно, испытывали влияние Бохая, о чем свидетельствуют археологические данные. Но при этом земледелие на периферии Бохайского государства, по-видимому, сохраняло специфические добохайские черты. Это предположение иллюстрируют археоботанические данные поселения Синие Скалы, где в верхних слоях, датируемых бохайским временем, обнаружены скопления зерна. Видовое определение части этих семян показало их принадлежность к голозерному ячменю (H. vulgare var. nudum), просу обыкновенному (P. miliaceum), культурной сое (Glycine max.), а также, возможно, пленчатому ячменю (H. vulgare) и итальянскому просу (S. italica). Количественно среди них преобладают зерновки голозерного ячменя, что, вероятно, и является одним из проявлений особенностей земледелия населения Восточного Приморья в средневековое время. В.А. РАКОВ, Е.И. ГЕЛЬМАН, О.А. ШАРОВА ПРОМЫСЕЛ И ТОРГОВЛЯ МОРСКИМИ ВОДНЫМИ БИОРЕСУРСАМИ В ПЕРИОД СРЕДНЕВЕКОВЬЯ НА ТЕРРИТОРИИ ПРИМОРЬЯ В настоящее время к водным биоресурсам Приморского края относится более сотни объектов промысла, включающих многочисленные виды рыб, беспозвоночных животных, водорослей и морских трав, реже – морских птиц и млекопитающих. В периоды неолита и палеометалла видовой состав промысловых объектов был значительно шире. Например, в памятниках янковской культуры зарегистрировано не менее 150 видов моллюсков, 60 видов рыб, а также ряд видов иглокожих, ракообразных и других групп водных беспозвоночных. Большинство из них относятся к промысловым видам, обладающим полезными для человека свойствами и специально добывавшимся для применения в пищу, как лекарственное сырье, корм для домашних животных, для изготовления украшений, амулетов и бытовых изделий (например, из раковин моллюсков - тарелки, ложки, ножи, мотыги, пуговицы и др.). С появлением и развитием земледелия в позднем неолите, часть добытых водных биоресурсов стали применять в качестве минерально-органических удобрений. Все семена получены методом визуальной выборки, без использования флотационной методики. 41 Таким образом, на территории Приморья еще до средневековья у местного населения существовали практический опыт и традиции промысла и широкого использования морских водных биоресурсов. На это указывают не только находки останков добывавшихся морских животных, но и специальные орудия их лова и обработки, изображения на различных предметах, а также косвенные свидетельства (лодки, береговые стоянки и др.) и древние китайские письменные источники. О возможном существовании торговли морскими водными биоресурсами говорят, прежде всего, находки раковин морских моллюсков и костей рыб на городищах, расположенных за сотни километров от побережья. На поселении Заповедный-1, расположенном на территории пос. Заповедный (Лазовский район) и относящемся к мохэской культуре раннего средневековья (IV – VII вв.), собрана коллекция из более чем 30 видов морских животных. Самыми многочисленными были двустворчатые и брюхоногие моллюски, морские ежи и рыбы. Так как памятник находился на побережье б. Киевка, то в уловах были представлены преимущественно морские виды, и только присутствие раковин солоноватого двустворчатого моллюска – корбикулы, а также костей лососей, относимых к проходным видам, свидетельствуют о том, что эти виды добывались в эстуарной зоне реки Киевка, находящейся в 4-5 км от поселения. В отличие от других археологических памятников южного Приморья, здесь обнаружено довольно большое количество скелетных пластинок панцирного моллюска скрытнопластинчатого хитона Стеллера. Наиболее хорошо изучена малакофауна нескольких средневековых городищ периода государства Бохай (698 – 926 гг.), находящихся как в вблизи морского побережья (Краскинское городище, Посьетский грот), так и за сотни километров от моря (городища Горбатка, Марьяновское, Абрикосовское селище и др.). Здесь, наряду с морскими видами моллюсков и рыб, собраны раковины и кости местных пресноводных видов. На всех бохайских городищах обнаружены раковины приморского гребешка, который широко распространен вдоль всего побережья Приморья. Однако самым многочисленным видом была мидия Грея, которая на Краскинском городище образует целые слои в культурных отложениях. Здесь мидия отличалась также очень крупными размерами, достигающими 180-200 мм, а также часто парными створками. Это свидетельствует о том, что отборные особи мидий для вскрытия, скорее всего, обрабатывали паром или варили в воде. Необходимо также 42 отметить, что и в современной Корее в отличие от японских островов мидии Грея пользуются повышенным спросом. Другой особенностью малакофауны бохайских городищ являются относительно частые находки раковин теплолюбивых тропических двустворчатых моллюсков анадары неравностворчатой и субкренаты. Эти виды в настоящее время не обитают в прибрежных водах южного Приморья, но часто встречаются в позднеголоценовых морских отложениях на побережье зал. Петра Великого. Эти моллюски, скорее всего, вымерли в так называемый малый ледниковый период, примерно в XIV – XVIII вв. Раковины анадары использовались бохайцами для изготовления различных изделий – от украшений для одежды до ложек, погремушек и др. Для этого у раковин анадары часто проделывали отверстие в районе макушки. Аналогичные изделия бохайцы использовали и из створок глицимериса, которые, кроме отверстия, имели отполированные края. На городище Горбатка собраны также перламутровые раковины брюхоногих моллюсков умбониума ребристого и тегулы, которых из-за малых размеров не использовали в пищу. Таким образом, некоторые виды морских моллюсков доставляли на территорию удаленных от моря городищ с целью изготовления из них различных изделий, включая украшения. Вместе с перламутровыми раковинами пресноводной жемчужницы, они, возможно, применялись и для инкрустации различных изделий. Однако некоторых крупных морских моллюсков, несомненно, добывали и доставляли на удаленные от моря городища для использования в пищу. К ним относятся, кроме мидии Грея и приморского гребешка, рапана, устрица, песчаная ракушка, спизула, японский гребешок, петушок и др. Малакофауна периода государства чжурчжэней (XII - XIII вв.) наиболее полно представлена на Майском городище, расположенном в 10-12 км к западу от оз. Ханка. Наряду с пресноводными моллюсками здесь собрано около 10 видов морских моллюсков, таких же, как и на бохайских памятниках. Это свидетельствует о продолжении традиций промысла моллюсков, который развивался в бохайский период. На чжурчжэньских городищах обнаружено много предметов искусства и изделий с изображениями морских видов рыб, млекопитающих и птиц. Например, из Шайгинского городища известны фигурки или изображения взрослых и молодых тюленей или котиков, косаток, лососей и даже медуз. 43 Находки некоторых морских видов водных биоресурсов на средневековых городищах свидетельствуют о путях их распространения. Например, морские моллюски из бохайского городища Горбатка, скорее всего, доставлялись от побережья Уссурийского залива. На Абрикосовское селище и Майское городище морских моллюсков и рыб доставляли из района Амурского залива, что подтверждается находками раковин рапаны, обитающей в этом заливе. Собранные к настоящему времени материалы пока дают лишь предварительные представления о добывавшихся видах морских водных биоресурсов и районах их промысла в период средневековья. Дальнейшие археологические раскопки и изучение остатков фауны помогут расширить наши представления о значении морского промысла для существования людей на территории Приморья в этот период времени. О.В.ДЬЯКОВА ЭТНОГЕНЕЗ БОХАЙЦЕВ В АРХЕОЛОГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ Постановка проблемы. В дальневосточной медиевистике дискуссия о происхождении и генезисе бохайского этноса ведется давно. Наиболее принципиальные противоречия в последние десятилетия отмечаются между южнокорейскими и китайскими исследователями. Причем каждая из сторон оперирует практически одним и тем же объемом источников. Проверить летописные сведения и разработанные учеными концепции в настоящее время можно только по археологическому материалу. Китайская версия. В наиболее аргументированном виде прозвучала в работе Сунь Цзиньцзи, Ай Шэнъу, Чжуан Янь «Этническое происхождение бохайцев». Исследователи, приходят к выводу, что споры заключются в том, какой из истоков был главным – сумо мохэ или гаоли? Одним из камней преткновения в толковании этнической истории и этногенеза бохайцев является фраза в письменных источниках о том, что сумо мохэ это особый род Гаоли. Китайские исследователи считают, что ее нельзя толковать как ассимиляцию когуресцами сумо мохэ. Эта фраза, по их мнению, означает, что «Сумо мохэ, как и гаолисцы, происходили от вэймо, только потому их и назвали “особым родом Гаоли”». Далее китайские исследователи пишут: «Народ вэймо в древности распространялся очень широко, в разное время им были 44 образованы государства и племенные союзы Фуюй, Когурё, Воцзюй. Остальные племена вэймо обитали по рекам Сунгари, Хуйфахэ,Туманган, Хуньчуньхэ в Китае и северной части Кореи. В разное время они по отдельности подчинялись Фуюй и Когурё ». Завершается анализ этнического происхождения бохайцев заключением, «…сумо мохэ являются одной из родственных ветвей вэймо, а оставшиеся когурёсцы впоследствии вошли в состав Бохая, ассимилировавшись в бохайский этнос… После Бохая оставшийся народ в большинстве переселился на запад и постепенно вошел в ханьский этнос. Отсюда становится известно, что после эпох Суй и Тан определенная часть народа вэймо через Бохай вошла в состав ханьского этноса». Таким образом, по версии китайских ученых получается следующая генеалогическая цепь – сушении - вэймо – илоу - уцзи - сумо-мохэ – когурё - бохай - хань. Южнокорейская версия. По проблемам этногенеза и этнической истории бохайцев ведущим специалистом является профессор Сон Ки Хо. Досконально ознакомившись с работами российских ученых и археологическими материалами, а так же с китайскими летописными источниками, он принял позицию российских ученых и согласился, что основным населением Бохая являлись мохэские племена, в частности, сумо мохэ, т.е. средневековые тунгусо-маньчжуры, но при этом считает, что они находились в вассальной зависимости от когурёсцев. Более жесткую позицию по этому вопросу занял другой ведущий ученый профессор Хан Гю Чхоль, попытавшийся по письменным источникам доказать, что мохэсцы (мальгаль), принимавшие участие в создании Бохая, это не тунгусо-маньчжуры, а особый род Когурё, связанный брачными связями. Данная идея сама по себе достаточно интересная и в свете исследования ее в аспекте дуальной теории может дать чрезвычайно важный результат. Таким образом, корейская версия происхождения бохайцев дуальна и выглядит следующим образом: 1.тунгусо-маньчжурские сумо-мохэ это особый род когурёсцев, происходящий от вэймо. 2. Сумо мохэ это не тунгусо-маньчжуры, а особый род когурёсцев, восходящий к вэймо. Российская версия. Этногенез и этническая история бохайцев была сформулирована российскими учеными еще в дореволюционные времена. В ее основе тоже лежали китайские летописные сведения. Наиболее оптимальную характеристику тунгусо-маньчжурской проблемы предложил М.В.Воробьев, заключив, что: «В целом традиционно китайская ( или маньчжурско-цинская) генеалогическая цепь: сушении – илоу — мохэ –чжурчжэни - маньчжуры – оказалась 45 приемлемой и в своих основных звеньях мало оспаривается современной наукой». И действительно это так. Вслед за летописями практически все российские ученые считали племена сумо мохэ создателями государства Бохай и относили их к тунгусо-маньчжурам. Когурёсцев включали в число этносов, входивших в это государство. Таким образом, китайские, корейские и российские исследователи едины в том, что государство Бохай было создано племенами сумо мохэ. По остальным позициям – происхождению, генезису и исторической судьбе наблюдаются разногласия. Рассмотрим как коррелируются археологические и письменные источники по проблеме происхождения бохайцев. Археологическая версия. В Бохай, помимо сумо мохэ, входили когурёсцы, палеоазиаты, айны и китайцы. Социальный статус этих этносов был различный. Для установления этнического состава Бохая по археологическому материалу автором была разработана методика, по которой определялась структура средневековых культур, состоявших из трех пластов – аборигенного, регионального (государственного), эпохального. Автору удалось выделить мохэские традиции в гончарстве бохайцев и установить, что на бохайских памятниках Приморья прослеживается лепная мохэская керамика троицкой и найфельдской групп. Троицкая группа мохэ и культура амурских чжурчжэней являются разными этапами одной культуры и вполне сопоставимы с племенами хэйшуй мохэ, генеалогию которых продолжили чжурчжэни и маньчжуры. Ситуация с найфельдской группой мохэской культуры много сложнее. Ее происхождение дуально. Она сочетает в себе две традиции – мохэскую и польцевскую. Причем влияние польцевской традиции значительное. Территория распространения памятников найфельдской группы мохэской культуры, в основном, совпадает с территорией расселения племен сумо мохэ. Выявленный по археологическим материалам дуализм найфельдской группы мохэ коррелируется с письменными источниками. Получается, что с племенами вэймо, которые тоже дуальны по происхождению, может быть сопоставлена польцевская культура. Напомним, что данная культура имеет южное происхождение и ареалы ее распространения фиксируются в Приамурье, частично, в Приморье, в Корее и в Японии (культура яёй). Получается, что движение этих племен (или племени) шло из одного ареала, но в разные стороны – на север, северо-восток и, видимо, восток. Дальнейшая их судьба была разной. В Приамурье на польцевскую культуру наслоились мохэсцы, образовав благословеннинскую и 46 найфельдскую группы, в Приморье она, видимо, сохранилась в более чистом виде (смольнинская традиция), в Японии стала основой формирования японского этноса. Есть такие памятники и в Корее. Этническое происхождение польцевской культуры не однозначно. А.П.Окладников в археологическом материале польцевцев видел тунгусскую составляющую, А.П.Деревянко считал, что это палеоазиаты. Мы пока оставляем в стороне определение исходной этнической принадлежности польцевцев. Это требует специального анализа. Главное то, что пока в археологическом материале бохайской культуры прослеживаются две мохэские линии – троицкая и найфельдская. Причем найфельдская линия восходит к польцевской культуре, что совпадает с трактовкой китайских и корейских специалистов о том, что сумо мохэ это особый род вэймо. Особым он является, на наш взгляд, по своему дуальному происхождению, что и отмечено в письменных источниках. Таким образом, археологический материал позволяет полагать, что бохайцы это найфельдские мохэ, ассимилировавшие польцевцев. N. N. KRADIN, A. L. IVLIEV LIVING IN EXILE: BOHAI POPULATION IN CENTRAL MONGOLIA Bohai state played an important role in the history of medieval peoples of North-Eastern China, Korean peninsula and Russian Primorye. It was destroyed by Kitans’ invasion in 926. Since at that moment Kitan had not enough power to annex Bohai to their empire, they decided not to go beyond the policy of indirect control. A puppet state Dongdan (“Eastern [Ki]tan”) was established on the territory of former Bohai. Fierce resistance of Bohai people made Kitan court to keep big garrisons in Bohai and it drew away their forces from new aggressive campaigns. As it is generally considered, a way out of this situation was proposed in the submitted to the emperor report of Second right minister of Dongdan Yelü Yuzhi. According to Yelü Yuzhi’s plan it was necessary to make use of weakening of Bohais as a consequence of recent victory over them and to transfer them and the center of Dongdan state to the valley of Liaohe river. That will allow to control them effectively in future and not to permit their strengthening. Emperor Yelü Deguang “joyously approved” Yelü Yuzhi’s plan. One can judge about its’ size by the data collected by modern historians. 94 thousand Bohai households (not less than 450 thousand men) were 47 transferred only to the territory of Liaoxi, Liaodong and modern Zhaouda aimak. Only 20 thousand Bohai families remained on the former territory of Bohai (Wang Chengli 1984). Deportation was a severe disaster for Bohais. Even official history of Kitan empire “Liao shi” informs that many Bohais fled to Korea (Xinluo) and to Jurchen. At that time Bohai households by whole counties were transferred not only to the area of Liaoyang, but also much more to the west to outskirts of Supreme capital of Kitan. Hundreds and thousands of them were attached to ordos of emperors for construction and service at emperor’s mausoleum and for various labor duties; they also were presented to high rank grandees. In 2004-2010 Russian-Mongolian expedition made archaeological research in the Kitan epoch Chintolgoi balgas city and other towns. The research was sponsored by UNESCO International Institute of the Study of Nomadic Civilizations (Director of the Institute - President of Mongolian Academy of Sciences B.Enhtuvshin) and Russian Foundation of Humanities (#02-01-00176a, 06-01-91915е/G, 06-01-91915е/G, 07-01-92002а/G, 07-0192071е/G, 08-01-92072е/G, 09-01-00042е/G, 10-01-18137е/G), and Research Program of the Russian Academy of Sciences "Historical heritage and cultural wealth of Russia", 2009-2011 (#09-I-П25-03). The medieval town is situated in Dashinchilen somon of Bulgan aymag of Mongolia (approximately in 200 km WNW from Ulaan Baatar). Geographical position of the site is 47o52’N, 104o14’E. The shape of the ancient town is almost regular rectangle 1.2 x 0.6 km with long side oriented from North to South with slight deviation to East. There are 6 towers on the northern wall, 5 towers on the southern wall and 10 towers on each of eastern and western walls. Together with four towers on corners total number of towers is 35. The medieval town is divided into two parts (northern and southern) by the inner wall. There is a long street which crosses the ancient town from north to south; two transversal streets are between gates in northern and southern parts of the town. There is a “П”-shaped wall protecting a gate from south in the place where a long street crosses the inner wall. There are many knolls of different height and shape in the ancient town. Fragments of tiles are found on the surface of many of them. Basing on the study of the relief inside of the ancient town it is possible to recognize separate constructions and blocks surrounded by walls less than 1 m high. The majority of such constructions are in the northern part of the ancient town, it allows identifying the latter as an administrative part of this settlement. For our excavation we have chosen one of knolls situated in the northern part of the ancient town in 48 immediate vicinity from the “long street”. Choosing the object for excavation we supposed that it should be a construction of medium size situated close to the street, so it will be possible to study not only the construction itself but also a street adjacent to it. A big number of ceramic and tile fragments, other artifacts including works of art, remains of fauna was found during excavation. Fragments of ceramic vessels are most numerous. The very important results of excavations – the discovery of artifacts with traces of Bohai culture influence in Chintolgoi balgas. In particular, excavation of 2004-2008 has revealed such typical for Bohai archaeological culture objects as round “chips” made of vessels’ walls, horizontal band handles of ceramic vessels, kangs. Construction of walls in another ancient town – Emgentiyn kherem (excavations in 2009) - from this territory has some features typical to many ancient towns of Bohai. It has stone masonry in inner and outer sides of the earthen wall. However, the earthen wall itself was made by hantu method typical for Chinese culture. The archaeological research data can be supplemented with historical records about Liao Dynasty. In 1004, Zhenzhou fortress - most north-western boundary town of Kitan Empire - was built in the place of “old town Kedun”. 20000 Kitan horsemen were sent to serve here. Also 700 households of Bohai, Jurchen, and Han people were attached to provide them with provisions. These households were settled in Zhenzhou and in subdued to it Fangzhou and Weizhou towns. (Liao shi, ch. 37: 14a). Thus, traces of Bohai people transferred by their conquerors have been found in thousands kilometers from their motherland, in Mongolian steppes. О.В. ДЬЯКОВА, Е.В. СИДОРЕНКО БОХАЙСКИЙ СЛОЙ КУНАЛЕЙСКОГО ГОРОДИЩА В дальневосточной историографии проблема бохайского пограничья относится к числу актуальных, но не завершенных исследований. Большие подвижки в данном направлении сделаны китайскими археологами в рамках «Северо-восточного проекта», выявившие ареалы бохайских памятников в провинциях Цзилинь и Хэйлунцзян. Основательная работа проведена российскими специалистами, картировавшими приморские бохайские памятники. В данном докладе речь пойдет об одном из памятников северо-восточного Приморья, территорию которого не все владивостокские археологи включают в Бохай. Поэтому прежде сформулируем основные признаки бохайской археологической культуры. Главным диагностирующими 49 признаком бохайской культуры, выделяющим её из мохэской общности и отделяющим от мохэской культуры и культуры амурских чжурчжэней, является сочетание в комплексе лепной посуды мохэского типа и бохайских горшков когурёского происхождения. Бохайские памятники Приморья очень разнообразны по материалу и не коррелированны. Памятники, которые принято относить к основополагающим и эталонным, например, Краскинское городище, вследствие своего специального назначения (порт) заметно выбиваются по признакам из традиционной характеристики. В то же время все 27 памятников северовосточного Приморья отвечают главным диагностирующим признакам бохайской археологической культуры. Одним из таких памятников является Куналейское городище, расположенное в 18 км севернее п. Пластун и в 42 км южнее п. Терней, по левому берегу р. Куналейки в месте впадения её в р. Джигитовку. Памятник многослойный. Поздний слой относится к культуре чжучжэньского государства Восточное Ся, в результате строительной деятельности которого более древние слои, в том числе и бохайский, оказались значительно повреждены. Непотревоженные участки бохайского слоя сохранились под слоями выброса и представлены комплексами № 2, 15, 15-а и 20. Комплекс № 2. Представляет собой остатки жилища прямоугольной формы, ориентированного строго по сторонам света, с частично разрушенной кановой системой, с квадратным очагом и квадратной хозяйственной ямой. Площадь сохранившегося участка 20 кв. м. Так как под жилище использовался более древний котлован эпохи палеометалла, то для выравнивания поверхности под кан в наиболее глубоких местах была сделана специальная подсыпка из плотно утрамбованной супеси с дресвой. Пол жилища дополнительно обмазывался глиной. Заполнением комплекса № 2 являлась темнокоричневая мягкая пылевидная супесь, перекрытая сверху слоями выброса. Находки представлены круговыми бохайскими горшками когурёского происхождения и обломками железных изделий. Комплексы 15 и 15-а. Представляют собой остатки жилища и связанной с ним ямой-зольником. Вдоль края нижней террасы на площади в 27 кв. м сохранились непотревоженные участки с разрушенным каном, квадратным очагом и дымоходными каналами. Рядом с жилищем располагалась яма-зольник, насыщенная костями и материалом. Она представляет собой двухметровый округлый котлован с вертикальными стенками и ровным полом, углубленный в землю на 40 50 см, заполненный супесями различной степени прокаленности. В центре расположена линза интенсивного оранжево-малинового прокала шириной 1 м и глубиной 10 см. По периметру зольника располагались крупные фрагменты сосудов, скопления керамики и крупный галечник. Собственно зольник насыщен мелкими косточками, железными изделиями, круглыми керамическими бусинами, разрозненными фрагментами керамики. При зачистке по материку выявлена серия ям, расположенных вдоль борта: две крупные по краям и три мелкие в центре. Ямы свидетельствуют о сооружении как минимум навеса над мощным зольником. Заполнение бохайских комплексов от позднесредневекового чжурчжэньского горизонта отделяется стерильным материковым выбросом и подушкой из мешанных слоев. Комплекс № 20. Выявлен вдоль южной стенки раскопа 3. Представляет собой глубокую яму-зольник с вертикальными стенками и ровным полом. Скопление камней и впущенные в нижележащий слой с этого уровня столбовые ямы свидетельствуют о разрушенном жилище с каном. Интересно отметить, что подобное сочетание жилища и глубокой ямы-«зольника» зафиксировано и на других участках Куналейского городища. Так, в раскопе 1 сохранились остатки бохайского жилища с каном, рядом с которым располагался «зольник» аналогичной конструкции: глубокая яма с крутыми стенками и ровным полом, заполненная прокаленным грунтом и насыщенная артефактами. В раскопе 1 бохайский комплекс с «зольником»(№ 15 и 15-а) перекрыт стерильным материковым выбросом; в раскопе 3 данный комплекс от чжурчжэньского горизонта отделен плотным асфальтовым покрытием. Материал. Находки этого периода представлены фрагментами лепных типично мохэских сосудов, бохайских горшков когурёского происхождения, обломками железных изделий, круглыми керамическими бусинами. Выводы. Таким образом, бохайский горизонт на Куналейском городище представлен остатками 3-х жилищ с разрушенной кановой системой и двумя ямами-зольниками, которые сохранились на периферийных участках под слоями выброса и асфальтового покрытия. В качестве особенностей одного из жилищ (комплекс № 2) отметим использование под фундамент заплывшего котлована древнего жилища, вероятно, эпохи палеометалла, а также специальную глиняную обмазку пола. Выявленное сочетание жилища и ямы-зольника позволяет ставить вопрос об определенной строительной традиции, бытовавшей в бохайское время на Куналейском городище. Указанные комплексы 51 Куналейского городища, согласно сформулированным следует отнести к бохайской археологической культуре. признакам, Ю.Г.НИКИТИН, ЧЖУН СУК-БЭ ИССЛЕДОВАНИЕ БОХАЙСКИХ ПОГРЕБОВ НА ПОСЕЛЕНИИ ЧЕРНЯТИНО 2 В процессе археологических исследований на многослойном поселении Чернятино-2 в Октябрьском районе Приморского края было выявлено и обследовано несколько разновременных объектов: остатки жилищ и мастерских, печь для обжига керамики и горны. Но, пожалуй, самыми необычными объектами, обнаруженными при изучении культурного слоя бохайского времени, являются остатки четырех погребов для хранения продуктов, обнаруженные на раскопе № 4. При исследовании сохранившихся каменных фундаментов стен и пола этих погребов, удалось выявить последовательность их сооружения и использования. Интересной деталью их конструкции была лестница из плоских каменных плит, по которой древние люди вероятно и спускались вниз, обнаруженная в 2,5 метрах от самого позднего из сооружений. Изучение заполнения этих погребов, особенно в нижней части, позволяет предполагать, что каждый из выявленных погребов использовался какое-то время, затем рядом вырывался котлован нового погреба, для строительства которого использовались камни от старого. Как правило, котлован старого погреба продолжал использоваться, но уже в качестве помойной ямы. В заполнении погребов были обнаружены многочисленные артефакты бохайского времени: фрагменты круговой и лепной керамики, обломки костяных и железных орудий, кости животных, рыб, птиц, остатки раковин моллюсков. Зафиксированные в заполнении погребов обломки, обрезки и целые изделия из рогов и костей косули могут свидетельствовать, о том, что они могли использоваться в качестве своеобразных холодильников. Кроме того, в одном из погребов были найдены остатки сосуда с изображением косули, что было, по-видимому, не просто украшением, но символом той роли, которую играли эти животные для жителей бохайского горизонта поселения Чернятино-2. Предварительный ретроспективный обзор археологических отчетов о результатах исследований на других бохайских памятниках 52 Приморья позволяет предположить, что и там также были обнаружены, но не идентифицированы, остатки подобных сооружений. В.Э.ШАВКУНОВ К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЖИЛИЩ СМОЛЬНИНСКОГО ГОРОДИЩА Как правило, индикаторами культурного своеобразия археологических культур являются наиболее консервативные, передающиеся из поколения в поколение элементы быта каждого конкретного социума. В археологии в этом качестве чаще всего выступает керамический материал. Однако не меньшее значение для маркировки особенностей изучаемой общности имеет и тип жилищ. За время работ на Смольнинском городище было раскопано два жилища. Сравнение конструктивных элементов обоих жилищ, выделение их общих и отличительных моментов, а также сравнение с жилищами известных средневековых культур Приморского края, может дать достаточно много новой информации по этой категории материальной культуры населения, проживавшего в крае в IX – XI вв. н.э. Жилище № 1 сохранилось не полностью – часть его была смыта р. Арсеньевкой. Однако по сохранившимся остаткам можно с большой долей уверенности восстановить его размеры и тип. Жилище было устроено в небольшом котловане глубиной до 10 см, ориентированным почти строго по оси север – юг, а вход в него, по всей видимости, находился на юго-западной стороне. Полностью сохранившаяся восточная сторона котлована была длиной около 3 м. При квадратной форме котлована, его площадь должна составлять около 10 кв. м. Вдоль стен котлована в материке был выкопан дымоходный канал кана шириной около 40 см. Края его были обложены поставленными на ребро каменными плитками, а сверху на них были положены большие плиты. Очаг тоже ограничивался с боков двумя плитами. Пол жилища по сравнению со стенками дымоходного канала был углублен в материк на 30 см. Никаких ямок в жилище или вокруг него обнаружено не было. Вдоль восточного и южного бортов котлована кое-где сохранились камни среднего размера. Возможно, на них опирались горизонтальные венцы сруба жилища. Само жилище относится к наземным домам с «Г»образным плиточным каном. 53 Жилище № 2 сохранилось целиком. Располагалось в неглубоком котловане, стороны которого ориентированы с небольшим отклонением к востоку от оси юг-север. Котлован имел форму близкую к квадратной, а общая площадь жилища составляла около 27 кв. м. Вдоль северного борта котлована шел одноканальный кан, перекрытый большими плоскими камнями. Внутренняя стенка канала была насыпной, шириной 15 см и высотой 20 см. В северо-восточном углу жилища кан поворачивал на юг, образуя восточное колено, которое разделялось на два канала. Внутренняя стенка кана и перемычка между двумя каналами были насыпными. Сверху каждый дымоходный канал восточного колена также был перекрыт плоскими каменными плитами, лежавшими на кане двумя рядами. В южной части восточного колена находился очаг, края которого частично были обложены камнями, а свод был выполнен из камней и, по всей видимости, глины. В северо-западной части жилища кан оканчивался трубой, которая, видимо, была сделана из дерева. Вокруг жилища не было зафиксировано ни одной ямки, в которых могли бы находиться опорные столбы каркаса жилища. Зато практически вдоль всей западной границы котлована и кое-где вдоль других границ находились небольшие камни, уложенные в ряд. По всей видимости, на эти камни опирались стены жилища. При таких условиях, конструкция стен должна быть не каркасно-столбовой, а, скорее всего, срубной. Вход в жилище располагался с южной стороны. Жилище № 2 характеризуется как наземное с «Г» - образным каном. У описанных выше жилищ Смольнинского городища можно выделить целый ряд общих черт. 1. Наземный тип объектов. 2. Предположительно срубный характер конструкций. 3. «Г»-образные каны. 4. Оформленный камнями очаг у восточного колена кана. 5. Вход на южной стороне. В то же время, у этих жилищ есть и существенные различия. Кан жилища № 1 весь был одноканальным. В жилище № 2 одноканальным было только северное колено, а восточное двухканальным. Кроме того, дымоход жилища № 1 был выкопан в земле, а изнутри обложен поставленными на ребро камнями, на которые опирались плиты перекрытия. В жилище № 2 внутренние стенки всего кана, а также перемычка в его восточном колене, состояли из насыпной земли и изнутри не были обложены камнями. Иными словами, кан в первом жилище был близок к кроуновским. Кан второго жилища уже гораздо ближе к более поздним земляным канам. Кроме того, есть еще и значительная разница в размерах жилищ – около 10 кв. м у первого и около 27 кв. м у второго. Получается, что у большего жилища более 54 развитый тип кана. Стратиграфия раскопанного участка с жилищами и типология, найденных в них предметов, не дают оснований для утверждения о разновременности объектов. Более вероятно, что разница в размерах и конструктивных особенностях жилищ обусловлена социальными или демографическими факторами. Жилище № 1по типу сближается с жилыми объектами кроуновской культуры, многие из которых снабжены одноканальным плиточным каном. Единственное существенное отличие состоит в том, что в кроуновских жилищах дымоходные каналы сделаны из вкопанных в землю плит, а в жилище № 1 Смольнинского городища дымоходный канал выкопан в земле, а каменными плитами обложен изнутри. Близки кроуновским одноканальные каны в жилищах ольгинской (польцевской) культуры Приморья, но они бывают не только прямыми и «Г»образными, но и «П»- образной формы. Несомненно, приморские польцевцы переняли идею канов непосредственно от кроуновцев. Вслед за польцевским населением в Приморье проникают племена мохэ, которые жили в полуземлянках без канов. В бохайское время (VIII – начало X вв.), в Приморье зафиксировано несколько типов жилищ. Чаще всего это полуземлянки без канов или наземные дома с земляными канами. Жилища с двухканальными плиточными канами были распространены на бохайских памятниках, расположенных на территории Китая и северной Кореи, а вот на восточной окраине государства Бохай они встречаются намного реже. По одному похожему жилищу раскопано на Константиновском-1 селище и на городище Горбатка (в полуземлянке) и два на Краскинском городище. Жилища с двухканальными плиточными канами в Приморье встречены также на Ауровском городище, датируемом X – началом XI вв., и на о. Петрова, где был даже трехканальный кан. В чжурчжэньское время (XII – начало XIII вв.) жилища оснащены исключительно земляными (выкопанными в грунте) «Г»-, «П»- и «С»образной формы двух- и трехканальными канами. Таким образом, в добохайское и чжурчжэньское время в Приморском крае тип жилищ был достаточно стандартным. А вот в бохайский и дочжурчжэньский периоды истории края появляются различные варианты устройства дымоходных каналов и увеличение их числа. Это было время усиленного поиска более легких для создания и удобных в использовании отопительных систем типа кан, в котором население Смольнинского городища принимало активное участие. 55 С.Е.САРАНЦЕВА ТРАДИЦИИ ПРИМЕНЕНИЯ ЧЕРЕПИЦЫ В АРХИТЕКТУРЕ И СТРОИТЕЛЬСТВЕ ЧЖУРЧЖЭНЬСКИХ ГОРОДОВ ПРИМОРЬЯ (XII-XIII вв.) Письменные источники свидетельствуют о том, что в начале чжурчжэни не имели черепичных крыш (Кычанов Е.И., 1966). Вероятно, архитектурная традиция была воспринята ими от китайцев и со временем переработана в собственную. В литературе приводятся сведения, что китайские послы, посещавшие проездом захваченные в первой трети XII в. чжурчжэнями земли, отмечали, что вновь строившиеся здания были китайскими, великолепными по облику, однако уже имели новые, чжурчжэньские черты (Воробьев М.В., 1979). Черепица, собранная на чжурчжэньских памятниках Приморья, отличается разнообразием форм. Основная масса черепиц, обнаруженных при стационарных археологических исследованиях, и собранных в качестве подъемного материала, представлена во фрагментарном состоянии; последнее обстоятельство, к сожалению, не всегда позволяет определить ее точные размеры и форму. Источниками для исследования послужили в первую очередь остатки кровли построек наиболее изученных чжурчжэньских памятников и отдельные находки черепицы. В частности, такие сооружения были исследованы на Краснояровском, Николаевском и Шайгинском городищах, крыши которых были покрыты черепицей. Кроме этого, имеется множество находок черепицы, не привязанной к кровле конкретных построек. Систематизировав и обобщив имеющийся материал, можно сказать, что ассортимент чжурчжэньской кровельной черепицы, обнаруженной в Приморье, довольно разнообразен. Он включает в себя 13 типов: плоскую (простую) черепицу; полуцилиндрическую (простую) черепицу; полуцилиндрическую (простую) черепицу с хвостовиком; плоскую черепицу с отливом; плоскую черепицу с оттисками пальцев по нижнему широкому краю; полуцилиндрическую черепицу с хвостовиком и концевым диском; полуцилиндрическую черепицу без хвостовика и с концевым диском; плоскую черепицу с подтреугольным завершением; плоскую прямую черепицу; плоскую трапециевидную черепицу; плоскую узкую черепицу; полуцилиндрическую полукруглую; полуцилиндрическую фигурную черепицу. Основой черепичной кровли построек колоннадного типа являлась плоская (простая) черепица. Её на чжурчжэньских памятниках 56 обнаружено более всего. Черепица этого типа настилалась в несколько слоев и составляла основу любой черепичной конструкции. Соотношение между плоской (простой) и полуцилиндрической (простой) должно было быть не менее 1 : 2, а в идеальном варианте 1 : 3, поскольку полуцилиндрическая черепица настилалась поверх плоской, но в один вертикальный ряд. Таким образом, на втором месте по частоте встречаемости располагается полуцилиндрическая черепица. Такое соотношение помимо эстетических имело под собой практические цели: кровля, уложенная таким образом, должна быть абсолютно водонепроницаема. К сожалению, в силу многих причин (неравномерная территориальная и топографическая изученность чжурчжэньских памятников, несовершенство методики исследования археологических архитектурных комплексов, использовавшейся длительное время, а также почти полное отсутствие нетронутых археологических комплексов) в настоящий момент мы не имеем возможности проследить определенной статистики. Месторасположением полуцилиндрических черепиц с концевым диском и плоских черепиц с отливом являлись карнизы крыши постройки. Отмечено применение полуцилиндрической черепицы с концевым диском, с хвостовиком и без хвостовика, причем в одной и той же кровле. Черепицы специального назначения – плоские прямые, плоские трапециевидные и плоские узкие встречаются не везде и не часто. Употребление полуцилиндрических фигурных черепиц было зафиксировано только на одном памятнике. По результатам исследования можно выделить несколько систем (видов) покрытия кровель. 1. В этой системе крыши колоннадных построек зачастую имели довольно простой черепичный настил. При укладке кровли использовались только плоские (простые) черепицы, которые покрывали полотнища скатов как в качестве кроющих (нижних), так и в качестве покрывающих (верхних). Конёк и ребра скатов, очевидно, также были уложены плоской (простой) черепицей. Таковыми, например, являются крыши нескольких зданий (№ 4, № 5, № 6) и центральных ворот, исследованные на Шайгинском городище. 2. В данной системе применялась форма укладки кровли с использованием плоской (простой) черепицы в качестве кроющей и покрывающей и плоских черепиц с отливами по назначению, т.е по карнизу крыш, как мы это видим на примере здания № 6 Краснояровского городища. Для устройства конька и ребер скатов в 57 обоих описанных случаях использовались, надо думать, также плоские (простые) и полуцилиндрические (простые) черепицы с хвостовиком и без хвостовика. Последние немногочисленны. Вероятно, они принимали участие в устройстве конька и ребер скатов. Добавим, что конек и ребра скатов здания № 6 Шайгинского городища были украшены также скульптурными украшениями драконов. Парадная арка, оформлявшая въезд во Внутренний город Шайгинского городища, очевидно, также принадлежит к этому типу, но несколько отличается в деталях. Скаты крыши были покрыты плоской (простой) черепицей (в качестве кроющей и покрывающей), плоская черепица с отливом располагалась по карнизу крыши. Конек постройки и реберные скаты были покрыты плоской прямой, плоской трапециевидной и плоской узкой черепицей. При раскопках арки было найдено небольшое количество полуцилиндрической (простой) черепицы. Очевидно, она принимала участие в образовании конька и реберных скатов. Были обнаружены четыре концевых диска и небольшой фрагмент полуцилиндрической черепицы с концевым диском. Возможно, что полуцилиндрическая черепица с концевым диском являлась завершением реберных скатов. 3. Промежуточное положение между первым и вторым видами занимают кровли нескольких построек Краснояровского (здания № 1, № 3, № 4, № 5) и Шайгинского городищ (здания № 1, № 3). Скаты кровель в качестве кроющей и покрывающей были покрыты плоской (простой) черепицей. Количество плоской черепицы с отливом слишком невелико, чтобы играть какую-то роль в оформлении карниза. 4. Основой черепичной кровли в этой системе являлась плоская (простая) черепица. Поверх нее укладывалась полуцилиндрическая черепица с хвостовиком, образовывая при этом вертикальные ряды. Хвостовики черепиц подходили под нижний край расположенной выше полуцилиндрической черепицы. По карнизу располагались плоские и полуцилиндрические черепицы (с отливом и концевым диском). Конек кровли мог быть уложен плоской прямой, плоской узкой и полуцилиндрической полукруглой черепицей. К этому типу, вероятно, относится здание № 1 Николаевского городища. Кроме этого, нельзя не отметить, что на Западно-Уссурийском и Южно-Уссурийском городищах имели место отдельные находки фрагментированных плоских черепиц с подтреугольным завершением, они укладывались в качестве нижних черепиц по карнизу здания и покрывались сверху плоскими (основными) черепицами. 58 Судя по всему, вид покрытия кровли в первую очередь зависел от функционального назначения сооружения. От этого же зависело и декоративное украшение постройки: чем оно важнее, тем набор черепиц представлен на крыше наиболее полно, черепичный декор разнообразнее; имелись также скульптурные украшения, располагавшиеся по краям конька и на окончаниях реберных скатов. При исследовании ассортимента изделий выявилась специфическая особенность применения черепицы – ее полифункциональность. В первую очередь это касается плоской (простой) черепицы, назначение которой – использование ее в качестве нижней, подстилающей, т.е. покрывающей полотнища скатов крыши постройки. Было отмечено широкое использование черепицы данного типа в качестве верхней и, как мы предполагаем, ее применение в устройстве конька и рёбер скатов. В заключение следует сказать, что анализируя представленный на памятниках ассортимент черепицы с высокой долей вероятности можно предположить, что крыши чжурчжэньских зданий были двухскатными, т.е. состоящими из двух скатов, пересекающихся по коньку. Принимая во внимание, что угол отгиба отлива плоской черепицы является показателем крутизны скатов построек (Ивлиев А.Л., 1987) выходит, что крыши Краснояровского городища по сравнению с крышами Шайгинского и Николаевского городищ имели небольшой уклон и покатые очертания. Напротив, у крыш построек двух последних памятников скаты были более крутыми. Косвенно это подтверждается еще и обнаружением на Николаевском городище полуцилиндрических черепиц с отверстием, которые предназначались для крепления их к обрешетке крыши с помощью гвоздя. Черепица в кровлях с малым уклоном Краснояровского городища, очевидно, держалась на скатах за счет трения и, возможно, за счет ее крепления на крыше с помощью глиняного раствора. 59 Н.Г. АРТЕМЬЕВА ДВОРЦОВЫЙ КОМПЛЕКС НИКОЛАЕВСКОГО ГОРОДИЩА Николаевское городище, расположенное в Партизанском районе Приморского края, одним из первых привлекло внимание исследователей. В 1869 г. городище обследовал И. Лопатин, а в 1871 г. сведения о нем опубликовал Палладий Кафаров. В 1885 г. Г.Д. Марков снял план этого памятника. Н.Г. Харламов в 1931 г. провел сбор подъемного материала на городище. В 1955, 1959 гг. городище обследовал Э.В. Шавкунов, который провел здесь в 1960, 1962 гг. и первые стационарные раскопки. В 1997 г. исследования на городище вел Ю.Г Никитин. С 2001 г. ежегодные исследования Николаевского городища ведутся автором. Сейчас нами доказано, что городище было построено на более ранних поселениях, а его фортификационные сооружения относятся к периоду существования империи Цзинь. Николаевское городище имеет в плане вид равнобедренной трапеции со скошенными углами, ориентированными по сторонам света. Площадь городища около 30 га. Оно обнесено со всех сторон мощными валами. Длина сохранившихся валов 1550 м. Со стороны реки вал менее высокий, а ров в этом месте, очевидно, заменяла река. С учетом этого вала периметр городища составляет 2280 м. Основной вал земляной, сделан при помощи техники ханту, с внешней и внутренней сторон он был облицован каменной «рубашкой» из плотно пригнанных друг к другу камней. Вал достигает высоты 10 м и ширины в основании 25 м, укреплен 12 башнями. С внешней стороны вал обнесен рвом, ширина которого 20-25 м, глубина – 3-4 м. Ров не имеет разрывов даже в районе ворот. С внутренней стороны у вала прослеживается небольшой ровик. Городище имело двое ворот – южные и восточные. Ворота оформлены Гобразными земляными захабами. На внутренней территории городища, судя по ранее снятым планам, располагались отдельные укрепления. В западной стороне находилась Побразная земляная обваловка длиной около 700 м, проходящая параллельно западной стене городища. Внутренняя площадь обваловки разделялась при помощи перпендикулярных валов на три части. В восточной части городища прослежен обвалованный участок Внутренний город - площадью около 800 кв. м, прямоугольный в плане, углами ориентированный по сторонам света. Въезд во Внутренний город в 60-х годах исследовался Э.В. Шавкуновым. Были обнаружены остатки парадной арки, по своей архитектуре представляющей трехпролетные 60 ворота. Такие ворота обычно устанавливали с целью декоративного оформления въезда во двор буддийского храма в ряде стран ЮгоВосточной Азии, или в дворцовый комплекс. Ворота были богато украшены орнаментированной черепицей, концевыми дисками верхней черепицы с зооморфными изображениями. Коньковую часть перекрытия крыши ворот завершали скульптурные барельефы в виде голов рогатых драконов. Рядом с парадной аркой были собраны фрагменты керамических скульптурных изображений драконов, фениксов, "крылатых" Будд. Наши исследования были сосредоточены на изучении платформ – остатков от фундаментов больших зданий, которые находились на территории Внутреннего города. Их насчитывается шесть – две больших в диаметре и четыре малых. При раскопках на большой платформе, расположенной в центральной части Внутреннего города, были обнаружены остатки от здания колоннадной конструкции под черепичной крышей. Стенами оно ориентировано по сторонам света с небольшими отклонениями. В плане здание было прямоугольное. Площадь здания 360 кв. м (20х18 м). Оно построено на платформе, которая с внешней стороны укреплялась кирпичной кладкой, высотой в 4-5 кирпичей. С внешней стороны платформы по всему периметру, на расстоянии около полуметра от её края прослежены ямы от больших столбов. Расстояние между ямами около двух метров. Скорее всего, в эти ямы вставлялись столбы, которые образовывали открытый проход вокруг здания. Крыша здания опиралась на 30 колонн, от которых обнаружены забутовки (по 6 колонн в пяти рядах). Крыша здания украшена орнаментированными отливами нижней черепицы, которые перекрывали верхние черепицы, декорированные концевыми дисками с изображениями демонов – охранителей. Скаты крыши здания были богато украшены художественной терракотой в виде голов драконов, фениксов, бодхисатв. Вход в здание находился в центре северной стороны, где прослежен разрыв оконтуривавшей платформу кирпичной кладки. Рядом с входом, с обеих сторон от него, были обнаружены квадратные платформы, выложенные кирпичом – остатки фундаментов парадной арки, которая поддерживалась двумя столбами. Арка также оформлялась скульптурными изображениями драконов. В середине южной стенки платформы от здания отходит пандус, вполне возможно, что в этом месте находился еще один вход, но не основной. Судя по широким стенам, здание располагалось так, что северный вход ориентирован на северные ворота, а южный – на южные ворота. Здание 61 функционально относится к дворцовым сооружениям. Оно занимало центральное положение. Вокруг него был выстроен дворцовый комплекс с открытыми павильонами. С северной и западной сторон от центрального дворцового здания были раскопаны две платформы с остатками кирпичной облицовки. На этих платформах располагались печи-очаги. По четыре печи-очага на каждой платформе. Эти печи-очаги в плане имели форму «замочной скважины». Печи-очаги состояли из очага, камеры и трубы. Очаг был обложен кирпичами по кругу в четыре-пять рядов. Камера печи прямоугольной формы, по бокам обкладывалась кирпичами в несколько рядов, сверху перекрывалась глиняным сводом. Труба сделана в виде колодца-четырехугольника, углубленного в материк, с внутренней стороны она обложена кирпичами. Место перехода трубы в камеру печи оформлено большими каменными блоками. Следует подчеркнуть, что все эти отопительные устройства имели единые стандартные форму и размеры (длиной около 2 м). Подобные печи-очаги, сооруженные в дворцовых помещениях, были обнаружены впервые. Остается непонятным, каким образом дым при таком отоплении уходил из помещения. Можно предположить, что такие очаги-печи сооружались в зданиях павильонного типа. С восточной и северной сторон платформы удалось зафиксировать остатки завалов черепичной крыши, среди которых имелись глиняные статуэтки феникса – украшения крыши, концевые диски с зооморфными изображениями. Цзиньская архитектура развивалась в общем русле дальневосточной архитектуры, образовав в ней своеобразное направление. Светские сооружения по описаниям поражали даже китайцев своим великолепием и грандиозностью. У чжурчжэней планировка дворцовых ансамблей отличалась большей свободой, отклоняясь от строгого осевого размещения отдельных зданий. Особенность цзиньских дворцовых сооружений заключалась в высокой платформе и массивном цоколе. Внутренние колонны становятся в два раза выше наружных, что дало больший взлет крыши. Отход от канонов замечается и в декоративной части. На коньках крыши появляются глиняные изображения демонов. Все это мы сейчас наблюдаем при исследовании Николаевского городища. Цзиньская архитектура своеобразна и во многом еще не изучена. Дальнейшее исследование Николаевского городища даст возможность реконструировать архитектуру дворцовых сооружений империи Цзинь. 62 Е.А. БЕССОНОВА, Н.А. КЛЮЕВ РЕЗУЛЬТАТЫ КОМПЛЕКСНЫХ ГЕОЛОГО-ГЕОМАГНИТНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ НА ГОРОДИЩЕ КОКШАРОВКА-1 В 2009 г.1 Существование государства Бохай (698 – 926 гг. н.э.) на территории Приморья совпало по времени с кратковременной трансгрессией уровня моря и потеплением климата. Большинство бохайских поселений, расположенных в низинах на речном побережье, перекрыто различными по мощности рыхлыми отложениями верхнеголоценового возраста. Во второй половине прошлого тысячелетия большинство средневековых археологических памятников на территории Приморья было распахано. Внутренние элементы застройки укрепленных поселений, как правило, невозможно проследить в микрорельефе. Именно таким археологическим памятником является городище Кокшаровка-1, расположенное в 2 км от русла р. Уссури на левом берегу её притока р. Кокшаровка. Памятник известен с конца XIX в., но его раскопки были начаты только в 2008 г. В результате раскопок 2008 г. в северо-восточной части поселения был обнаружен один археологический объект – четырехканальный кан с двумя очагами и с общей дымоходной трубой, расположенный в пределах крупного здания, фундамент и границы которого, ориентированные по сторонам света, были вскрыты лишь частично. В 2009 г. проведены комплексные геолого-геомагнитные исследования культурного слоя городища, с целью выявления фундаментов антропогенных строительных конструкций IX-Х веков, скрытых в современных геологических отложениях и реконструкции особенностей застройки поселения. Городище Кокшаровка-1 расположено в низменной, заболоченной пойменной долине р. Уссури. В умеренно извилистом русле р. Уссури, разветвленном на рукава и протоки, часто встречаются наносные острова. Вероятно, один из таких островов был использован для постройки укрепленного поселения. Об этом свидетельствует неправильная форма городища, валы которого ограничены естественными водотоками. Культурный слой городища Кокшаровка-1 насыщен продуктами коры выветривания, которые были привнесены человеком. Конструктивные элементы фундамента здания сложены обломками горных пород различного состава. В качестве цементирующего материала строительных конструкций поселения Кокшаровка-1 1 Работа выполнена при поддержке гранта ДВО РАН 09-III-А-11-558. 63 использовалась глина. Обнаружено большое количество глиняной обмазки рыжевато-красного цвета, превратившейся в терракоту, высокая остаточная намагниченность которой определяется и неоднократным высокотемпературным прогревом и минеральным составом исходной глиняной массы. Выходы на поверхность использованных при строительстве горных пород, за исключением гранитов, находятся на расстоянии 1,5-3 км от городища Кокшаровка-1 выше по течению р. Кокшаровка. На этом же участке речного побережья развиты коры выветривания интрузивных пород ультраосновного состава. Гранитный массив расположен на расстоянии 10 км от городища, в верхнем течении р. Кокшаровка. Для транспортировки строительных материалов на территорию поселения, вероятнее всего, был использован этот естественный водоток. Антропогенные объекты в северо-восточной части археологического памятника реконструированы по результатам микромагнитной съёмки М 1:100 на тридцати четырех 2 экспериментальных полигонах общей площадью 16 930м . На качественном уровне в аномальном магнитном поле (АМП) выделены несколько аномальных участков достаточно большой площади. С учетом априорной информации и сведений о внутреннем микрорельефе археологического памятника Кокшаровка-1 сделан вывод о том, что прямоугольная аномалия в центре участка исследований отражает влияние магнитных масс «северной платформы», которая морфологически выражена в рельефе прямоугольником размерами около 90х70 м с превышением около 1 м. Локальные магнитные аномалии различного знака прямоугольной формы размерами до 10-12 м, имеющие характерную для территории поселения ориентацию границ - по сторонам света, прослеживаются на всей площади исследования. На основе количественной интерпретации локальных магнитных аномалий и результатов исследований раскопками в 2008-2009 гг., проведена реконструкция «северной платформы». Во внутренней части выделены прямоугольные знакопеременные магнитные аномалии, которые образуют субширотную цепочку шириной 15 м, длиной 80 м на севере платформы. В соответствии с результатами теоретических расчетов, аномалообразующими объектами являются строительные конструкции, обогащенные прокаленной глиной. Расположение строительных конструкций в северной части платформы симметрично относительно центра: по краям расположено по три однотипных строения размерами 9,5х10 м с очагами, размещенными симметрично на южных окончаниях 64 восточных и западных секций кана и дымоходами, вынесенными с внешней стороны канов на север. По результатам анализа магнитных Рис. Схема интерпретации АМП городища Кокшаровка-1 М 1:100 и его трансформант: 1 – положение в плане строения, исследованного раскопками в 2008 г.; 2 – положение в плане строения, исследованного раскопками в 2009 г.; 3-7 предполагаемое положение в плане археологических объектов подобных «1, 2»; 8-12 – предполагаемые строительные конструкции; 13 - положение в плане ограды «северной платформы». Пунктирными линиями показаны элементы архитектурного плана застройки поселения, выделенные по результатам магнитометрии. аномалий в северной части платформы выделен единый архитектурный комплекс, представляющий собой большое здание, состоящее из семи помещений с канами. Во внутренней части платформы выявлены локальные магнитные аномалии прямоугольной формы, которые могут 65 отражать расположение отдельных строений с признаками отопительных систем и без них. Одно из таких строений находится в самом центре платформы. Реконструкция расположения строительных конструкций во внутренней части «северной платформы» показана на рисунке. Обращает на себя внимание тот факт, что при продолжении на юг линий, ограничивающих отдельные постройки «северной платформы», вдоль этих линий по всей длине проходят линейные градиентные участки локальных магнитных аномалий. В широтном направлении выделяются упорядоченные полосы магнитных аномалий различных знаков шириной около 6 м, также простирающиеся по всей площади исследований. Характерная упорядоченность расположения локальных аномалий позволяет сделать вывод о единой системе планировки не только внутренней части «северной платформы», но и всего поселения. Таким образом, комплексные геолого-геомагнитные исследования культурного слоя археологического памятника позволили обосновано выявить фундаменты средневековых строительных конструкций, скрытые в современных геологических отложениях континентальной части Приморья, реконструировать особенности застройки укрепленного поселения, установить районы добычи и способ транспортировки строительных материалов. Позитивные результаты картирования городища Кокшаровка-1 с применением магнитометрии определяются, прежде всего, особенностями формирования антропогенной застройки. Контрастность магнитных свойств элементов строительных конструкций (отопительные системы и материалы фундаментов зданий) и рыхлых отложений культурного слоя, упорядоченная архитектурная планировка определяют идентификационные признаки магнитных аномалий, создаваемых строительными конструкциями бохайской культуры. Результаты микромагнитного картирования, выявившие уникальный характер застройки северной части археологического памятника Кокшаровка-1, успешно использованы для выбора участка раскопок в 2009 г. О. Н.ЦЫБУЛЬСКАЯ, И. Ю.БУРАВЛЕВ, А. А.ЮДАКОВ, Ю. Г.НИКИТИН ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ФИЗИКО-ХИМИЧЕСКИХ МЕТОДОВ АНАЛИЗА ПРИ ИЗУЧЕНИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ОБЪЕКТОВ Успешное использование современных методов исследований в археологии определяется в первую очередь качественным развитием 66 современной аналитической базы и существованием на сегодняшний день целого ряда новейших физико-химических методов анализа, которые могут применяться при изучении археологических объектов, в частности находок из металла. Трудности при анализе древнего металла возникают вследствие того, что историческая находка может являться ценным экспонатом, к которому нельзя применять разрушающие методы анализа. Наиболее распространенными, имеющими практическое значение методами анализа самых разнообразных объектов являются спектроскопические методы. При анализе металлов и сплавов находят более частое применение оптические и рентгеновские методы атомной спектроскопии, как основные для определения элементного состава вещества. К оптическим относятся атомно-абсорбционная спектроскопия (ААС), атомно-эмиссионная спектроскопия (АЭС), к рентгеновским методам относят рентгенофлуоресцентный анализ (РФА). Неразрушающий рентгенофлуоресцентный метод широко используется как в промышленности, так и в научных лабораториях. Его применяют для анализа металлов, сплавов, горных пород, почв. Благодаря простоте, возможности экспресс-анализа, точности, отсутствию сложной пробоподготовки, сферы его применения продолжают расширяться. Сочетание неразрушающей рентгенофлуоресцентной спектроскопии с другими современными методами анализа (химическим, рентгеноструктурным и т.д.), а также использование методов металлографических исследований позволяет успешно изучать металлические предметы, найденные в результате археологических раскопок. С целью проверки реальных возможностей портативных рентгенофлуоресцентных спектрометров авторами был проведен ряд исследований на археологическом металле с использованием спектрометра марки NITON XLt серии 898, который представляет собой портативный экспресс анализатор с возможностями лабораторного XRF спектрометра с применением технологии миниатюрной рентгеновской трубки и твердотельного детектора. Был проведен анализ ряда металлических образцов, предоставленных Музеем археологии и этнографии ИИАЭ ДВО РАН, с целью проведения аналитических исследований и дальнейшей разработки технологии консервации аналогичных по своему происхождению и типу музейных объектов. Анализировались железные ломаные предметы и бронзовые изделия из раскопок различных археологических памятников в Приморском крае. 67 Технология проведения рентгенофлуоресцентного анализа с помощью данного спектрометра не накладывала ограничений на форму и размер анализируемого образца. Замеры проводились на каждом образце в нескольких точках в зависимости от формы, размера образца, состояния его поверхности. Для проверки сопоставимости результатов измерений, полученных при использовании портативного спектрометра марки NITON XLt 898, были отобраны образцы различного типа и проведен их анализ на стационарном энергодисперсионном флуоресцентном рентгеновском спектрометре EDX-800 HS, результаты представлены в табл.1. Таблица 1 Результаты рентгенофлуоресцентного анализа на портативном и стационарном спектрометрах Ag NITON XLt 898 атмосфера – гелий; время экспозиции – 35-40 сек Фрагмент Монета, Фрагменты пряжки, середина поясного XII век XII века украшения, IX век 63,78 0,75 EDX-800 HS атмосфера – вакуум; время экспозиции – 100 сек Фрагмент Монета, Фрагменты пряжки, середина поясного XII век XII века украшения, IX век 67,258 0,798 Fe 9,31 0,85 1,79 13,870 1,537 3,597 Cu 4,85 28,48 58,46 6,399 24,955 74,319 Pb 7,37 32,33 14,57 6,263 39,154 6,240 Al 3,78 3,41 7,76 1,827 1,935 4,665 Au 1,0 Sn 2,96 Содержание элементов,% 0,279 13,98 Mg 17,361 8,05 0,496 Ti 0,340 Bi 0,77 K 1,001 Ca Si 0,28 4,75 7,72 0,284 S P 6,017 0,992 4,715 6,042 0,030 6,44 3,790 Cl 0,432 3,831 0,463 1,112 Все измерения проводились без предварительной подготовки поверхности образцов, поверхностные наслоения могли влиять на результаты замеров. Тем не менее, оба спектрометра идентифицировали серебряный сплав (фрагмент пряжки), содержащий Fe, Cu, Pb и небольшой процент золота, также был определен сплав меди со свинцом, содержащий значительное количество олова (монета). Фрагменты 68 поясного украшения находились в разрушенном состоянии и даже при визуальном осмотре имели значительную неоднородность по составу. Для получения более точных результатов необходим подробный анализ зарегистрированных рентгенофлуоресцентных спектров. Таким образом, проведение исследований на основе современных методов неразрушающего рентгенофлуоресцентного анализа, с использованием совершенного оборудования дает возможность массово, быстро, с высокой точностью определить состав древних металлов, изучить наиболее интересные археологические находки, в частности, украшения, художественные изделия, не нанося им урона. Возможно, в дальнейшем это позволит делать выводы о технологиях производства металла, привязке к сырьевым источникам, осуществлять датировку, оценивать культурную принадлежность особо ценных находок на основе не только визуального анализа формы, орнамента и стилистических особенностей. Тем самым, использование неразрушающих методов анализа и новейшего аналитического оборудования дает возможность внести вклад в изучение проблемы развития металлургии на Дальнем Востоке и определить круг дальнейших исследований в этом направлении. ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА А) История WEI GUOZHONG, HAO QINGYUN ON THE ORIGIN OF THE NAME OF “BOHAI” The rename of Da Zuorong regime to Bohai is due to Tang dynasty granted Da Zuorong as “Bohai Prince”. Tang Emperor Xuan-zong didn’t grant Da Zuorong according to the tradition of naming by its original name “Mohe”, so it generates the enigma of the name of “Bohai”. The formal name of Da Zuorong regime was “Mohe” at first The literature records of China and foreign countries confirmed that the formal name of Da Zuorong regime was “Mohe” at first. New history of Tang (“Xin tang shu”) recorded that, after receiving of the grant from Tang dynasty, Da Zuorong “do away with Mohe, and only call his regime as Bohai”. New history of Wu Dai (“Xin wu dai shi”) also said that “Bohai’s original name is Mohe”. General Lexicon (“Tong dian”) also records Bohai regime as “Mohe”. Furthermore, Korean ancient book History of the Three kingdoms (“Samguk sagi”) in Biography of Jin Yuxin also has records of “Mohe Bohai”. Japanese 69 ancient book Continuation of Japan Period (“Syoku nihon gi”), vol. 8 called Bohai regime as “Mohe Country”. The full text of the famous Inscription engraved on Honglu Well Fence Column, which is saved at yet, said that, “Two wells [built by] Honglu minister (Master of Ceremonies) Cui Xin who was appointed by Imperial Decree as an envoy to favor Mojie, for an evidence for ever, 18th day of the fifth month of the second year of Kaiyuan”. It goes without saying that, the word “Mojie” in the inscription is another writing of “Mohe” in fact, and Cui Xin’s title “Appointed by Imperial Decree envoy to favor Mojie” has undoubtedly come from Tang dynasty’s grant, of course, it becomes the first evidence of proving that Da Zuorong regime took “Mohe” as his state’s name before renamed “Mohe” with “Bohai”. It is not unique that Tagajyo Town Stele, which was carved in December 1st, 6th year of Tempyō-Hōji (762), and founded in 1666, has a text “to the border of Mohe state three thousand li” on it. As to “Zhen” State, it is a popular name or alternative name of official “Mohe State” name. Why did Tang dynasty granted Da Zuorong as “Bohai Prince”? Before received the grant from Tang dynasty, “Mohe” state had existed for 15 years. Tang dynasty knew it clearly. However, as history indicated that, Da Zuorong not only turned down the grant, but also changed his regime’s name to Bohai. Explore the reasons for it. Firstly, it reflected Tang dynasty’s policy needs. In Tang dynasty’s opinion, “Mohe” state conquered and incorporated many tribes in “Mohe” within 10 years, but it did not unite all tribes of Mohe, in particular, the League of North Heishui Mohe was very powerful and able to counterweight with Da’s group. This obviously stands for Da Zuorong had not become common ruler of all Mohe tribles, so the title “King of Mohe” did not coincide with his real status. Of course, in such circumstances, if grant him with “King of Mohe”, it will hurt the benefit of the League of North Heishui Mohe and incur the latter’s discontent. It is not acceptable. In other hand, there's no need to let Da’s group take the occasion to expand strength and unite the tribes of Mohe by granting him with “Prince of Mohe”. Isn’t that to set up a potential opponent for oneself? Secondly, looking at the question from Da’s group, it really hoped the grant from Tan dynasty. There are both historical feelings and reality needs. What is called historical feelings is that during the era of moving to Yingzhou Mohe were not only gradually sinisized, but also were at peace with marginal people (who were mainly local Chinese people). In the epoch of West Han 70 Dynasty “Bohai prefecture” was established in the area of Bohai Gulf shore. In ancient time “Dating Family” of Xianhe clan (later briefly called Da Family) used to live there. Also, Da family was not ruling imperial family (Li), that’s why in spite of intention to make the highest degree of ties, Tang could grant Da Zuorong only with the highest rank for non-ruling family members prince. That was the second rank in the system of nine ranks. Therefore according to the concept of noble clans of that area Tang Dynasty used word “Bohai” in the grant. What is called reality needs is that Da’s group had been already discontent with vassalage to Turk, and hoped that Tan dynasty would understand and support him to raise and improve status of himself. In conclusion, the name “Bohai” indicated that Tan dynasty took Mohe as its subjects, therefore, Tan dynasty granted Da Zuorong with “Bohai” name according to traditional concepts of noble clans. ВАН ЮЙЛАН, ВАН ХУНБЭЙ О ТРЕХ ПЕРИОДАХ ИСТОРИИ ГОСУДАРСТВА БОХАЙ Сейчас в научных кругах общепризнано, что государство Бохай существовало в 698 – 926 гг., за это время, длившееся свыше 200 лет, во всем международном сообществе Восточной Азии и её политической структуре произошел ряд значительных изменений. Сконцентрированное вокруг китайской империи Великая Тан на Среднекитайской равнине сообщество Восточной Азии повернуло от расцвета к упадку, а также в конце правления династии Тан возникли относительно независимые локальные королевства, главную роль в которых играли малочисленные народности зоны степей и района Северо-Востока. Время существования этих государств, особенно Бохая, было довольно продолжительным, они оказали сравнительно большое влияние на регион Северо-Восточной Азии. Государство Бохай, полагалось на гибкую внешнеполитическую стратегию. Используя несходные ситуации в окружающих странах, оно проводило не совсем одинаковую внешнюю политику в отношениях с тогдашними Японией, Корейским полуостровом, империей Великая Тан, хэйшуй мохэ, и даже с тюрками, чтобы обеспечить себе мирное и относительно независимое существование. Например, добиваясь налаживания отношений с династией Тан, Бохай в то же время никогда не отказывался от сношений с древнеяпонским государством. Для того, чтобы быть способным поддерживать заморские сношения с восточным 71 соседом – Японией, Бохай не остановился перед посылкой большого войска для подавления хэйшуй мохэ, в конце концов, вынудив их покориться. После установления своего контроля над примыкающим к Японскому морю Приморским краем России Бохай развернул обмен с Японией через Японское море. Особенно перенос Бохаем своей столицы из района Средней столицы Сяньдэфу на 300 ли на север своей целью имел отдалиться от опасности со стороны Танской империи и приблизиться вплотную к хэйшуй мохэ. Со времени образования государства Бохай до его уничтожения киданями, в его политических устремлениях и основной государственной политике вслед за сдвигами в тогдашней международной обстановке происходили важные изменения. В прошлом научные круги в определении государственной власти Бохая (суверенная или вассальная) довольно однобоко и с позиции силы подчеркивали, что Бохай на протяжении 226 лет всегда твердо придерживался целей создания [и укрепления] государства и постоянно проводил основную государственную политику. Некоторые ученые считают, что Бохай всегда был независимым полноценным государством, также он был независимым от тогдашней империи Великая Тан на Среднекитайской равнине, самостоятельным государством. Также есть ученые, которые считают, что на протяжении всех 226 лет существования Бохай всегда был локальным королевством, полностью вассальным династиям Среднекитайской равнины, а вовсе не был независимым государством. Спор между этими двумя точками зрения не утихает до сих пор, к тому же, с изменением международной обстановки в районе современной Северо-Восточной Азии изначально носившая научный характер дискуссия непрерывно перерастала в межгосударственный антагонизм; очень трудно примирить эти точки зрения в одночасье. Поэтому мы считаем, что значение исследования политических устремлений и основной государственной политики Бохая на протяжении 226 лет его существования очень важно и его нельзя игнорировать. Мы должны взять весь исторический процесс 226-летнего существования государства Бохай, сочетать его собственное фактическое развитие с тогдашним международным окружением, используя уже имеющиеся результаты исследований и археологические открытия, провести его серьезную периодизацию и упорядочение. Тогда нетрудно будет разглядеть, что в истории Бохая имеются своеобразные, различающиеся своим характером этапы развития. Проведя анализ имеющихся результатов исторического и археологического исследования Бохая, мы считаем, что историю 72 государства Бохай следует разделять на три различающихся между собой этапа развития: первый этап – эпоха Великого вана мохэского королевства; второй этап – эпоха владетельных князей (цзюнь-ван) королевства Бохай; третий этап – эпоха королей (го-ван) королевства Бохай. Свое мнение о трех этапах в истории развития Бохая мы ясно выразили ещё в 2000 году в совместной с г-ном Ду Юнхао статье «Исследование о горе Дунмоушань Бохая» («Хэйлунцзян миньцзу цункань», 2001, № 2). Впоследствии мы ещё раз подчеркнули эту точку зрения в статье «История и культура долины реки Тумэньцзян» («Хэйлунцзян миньцзу цункань», 2006, № 3). В апреле 2010 года вышла из печати новая книга японского ученого г-на Фудзии Итидзи «Сношения с Бохаем в годы Тэмпё». В этой книге с привлечением указанной выше нашей точки зрения была предложена периодизация истории Бохая в соответствии с переносами бохайской столицы. В настоящей работе мы продолжаем настаивать на выдвинутой десять лет назад точке зрения о трех периодах в истории Бохая и предлагаем ещё более глубокие обоснования её. ТЯНЬ ГУАНЛИНЬ, ТЯНЬ Е НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ОБ ОСТАВШЕМСЯ БОХАЙСКОМ НАСЕЛЕНИИ ПОД ВЛАСТЬЮ ЛЯО Проблема характера государства Дундань Государство Дундань это второразрядная администрация, учрежденная династией Ляо после уничтожения Бохая для управления его бывшими землями и оставшимся населением. Несмотря на кратковременность существования этой администрации, её характер претерпел изменения от вассального государства до местной администрации. Государство Дундань в начале своего существования по отношению к империи Ляо фактически было удельным владением второго разряда, обладавшим относительным политическим и экономическим суверенитетом и не являлось местной администрацией империи Ляо в её истинном смысле. В 3-й год правления Тянь-сянь (928 г.) Ляоский император Тай-цзун принял предложение Елюя Юйчжи и «перенес государство Дундань в Дунпин (современный город Ляоян), переселил бохайские семьи, чтобы заселить его ими, также повысил Дунпин в ранг Южной столицы». После учреждения ляоской Южной 73 столицы, несмотря на то, что государство Дундань всё ещё существовало, его характер не шёл ни в какое сравнение с прежним. С точки зрения Дундани Южная столица была его столичным городом, однако с точки зрения империи Ляо Южная столица одновременно была и её местным административным учреждением. Переход из города Тяньфучэн в ляоскую Южную столицу фактически ослабил степень относительной независимости государства Дундань, он стал началом превращения вассального государства в местную администрацию второго разряда. О причинах и времени переноса столицы Дундани О причине и времени перенесения государства Дундань на юг в «Ляо ши» сообщается, что династия Ляо была озабочена тем, что в Бохае «потомки постепенно умножатся; ныне они обитают на далекой границе, боимся, что это надвигающаяся беда». Поэтому в «12-м месяце 3-его года Тянь-сянь (928 г.), когда Жэньхуан-ван был в столице империи, император издал указ послать Елюя Юйчжи переселить народ Дундани в Дунпин (совр. Ляоян). <…> область Дунпин повысил в ранг Южной столицы». Однако, найденная несколько лет назад «Эпитафия из могилы Елюя Юйчжи» гласит: «В 4-й год Тянь-сянь, соответствующий циклическим знакам цзи-чоу, Жэньхуан-ван (Елюй Бэй, правитель Дундани - перев.) повелел: “Мы посредством сыновней почтительности управляем Поднебесной, с утра до вечера заботимся об отдаленных, желаем подражать Пань Гэну [правителю династии Шан, перенесшему столицу Шан на юг от Хуанхэ в район, где была столица при основателе Шан Чэн Тане – перев.]. Вам, сановник [Елюй Юйчжи – перев.], следует подать доклад”. И тогда господин (Юйчжи) сказал: “Местность в Ляо [долине р. Ляохэ – перев.] удобна, здесь можно основать государство”. И тогда он стал действовать в согласии с замыслом правителя, и так создал основную структуру [государства]. Господин упорно трудился днём и ночью, отказывался от пищи, находясь на службе у правителя. Народ возрадовался приходу мудреца, и государство за год образовалось». Согласно такой версии, причина и время перемещения государства Дундань на юг заключались в том, что Елюй Юйчжи в 4-й год Тянь-сянь (929 г.), получив приказ Жэньхуан-вана, подал доклад ляоскому императору Тай-цзуну о перенесении государства Дундань, вся работа по перенесению длилась один год. Усиление контроля над оставшимся бохайским населением было главной причиной перенесения на юг государства Дундань киданьскими правителями в начале Ляо. Кроме того, удобство принятия мер предосторожности и надзора над 74 потерпевшим неудачу [в престолонаследии] наследным принцем королем Дундани Елюем Бэем тоже было отдельной важной причиной перенесения на юг Дундани. О социальном положении находившегося под властью Ляо переселенного народа Бохая Ляо было многонациональной империей. Составными частями населения в его пределах главным образом были кидани, си, бохайцы и ханьцы. Основываясь на такой социальной реальности, династия Ляо в период становления государства одновременно с осуществлением «правления в соответствии с обычаями [того или иного народа]», «разделения администрации на южную и северную», также ввела систему «четырех родов», разделяющую национальности на разные ранги. Как говорилось: «У варваров (ху) на востоке есть Бохай, на западе – Си, на юге они владеют Янь, на севере – Кусюэ, их четыре рода живут вперемежку, но издавна не сочетаются между собой браками». Среди «четырех родов» кидани были господствующей национальностью, си, бохайцы и ханьцы были покоренными народностями, их политическое положение, конечно, было несравнимо с положением киданей. Си имели общее происхождение с киданями и, к тому же, раньше всех подчинились династии Ляо. Поэтому их социальное положение по своему уровню уступало только положению киданей. Хотя кидани называли бохайцев «кровными врагами», из-за того, что время их вхождения в Ляо было раньше, чем у яньцев (ханьцев, живших в уездах и округах Среднекитайской равнины, относившихся к 16 округам Янь и Юнь), их социальное положение было выше, чем у ханьцев. Бохайцы относились к третьему рангу системы «четырех родов». Эта система «четырех родов», введенная династией Ляо, послужила истоком «системы четырех категорий людей» династии Юань в последующие века. О проблеме южных чжурчжэней. Чжурчжэни изначально были бохайскими племенами, они имели общее происхождение с мохэ, образовавшими Бохай. В первые годы династии Ляо государство Бохай пришло в упадок, отложившиеся от Бохая и добившиеся независимого положения мохэские племена стали называть чжурчжэнями. В то время разбросанные в районе СевероВосточного Китая чжурчжэни не сложились в единую общность. Одновременно с насильственным переселением оставшегося бохайского 75 населения на юг династия Ляо также насильно переселила часть чжурчжэней на юг от Ляояна. Основным их племенем было племя хэсугуань, поэтому их называли хэсугуаньскими чжурчжэнями. В административном плане хэсугуаньские чжурчжэни относились к системе племен Северной администрации. Кроме хэсугуаньских чжурчжэней район южной части Ляодунского полуострова в эпоху Ляо также был чрезвычайно тесно связан с южными чжурчжэнями. В главе 46 «Описание чиновников» «Ляо ши» записаны: «Управление Великого вана владения Южных чжурчжэней» (Нань нюйчжи-го даван фу), «Ведомство Танхэ Южных чжурчжэней» (Нань нюйчжи танхэ сы). Из них Ведомство Танхэ Южных чжурчжэней относилось к ряду учреждений охраны северной границы и находилось в конкретном подчинении Ведомства по управлению войсками всех племен губернии Восточной столицы. Основным противником, от которого они должны были защищать границы, было Корё. Согласно главе 38 «Географического описания» «Ляо ши» в районе, подчиненном Ведомству Танхэ Южных чжурчжэней, были округа (чжоу): Гуй, Су и Фу. Из них округ Гуй был возле современного Тайюэ, местонахождение округа Су – в современном Цзиньчжоу, а округа Фу – Фучжоучэн в современном Вафандянь. Что же касается взаимосвязей между южными чжурчжэнями и хэсугуаньскими чжурчжэнями, то этот вопрос ещё требует дальнейшего исследования. ВАН ЮЙЛАН, ПЯО ЦАНЬКУЙ, ВАН ВЭНЬИ НОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ БОХАЙСКОЙ ГОРЫ ДУНМОУШАНЬ Гора Дунмоушань это один из наиболее спорных и привлекающих внимание вопросов исторической географии Бохая. Согласно некоторым мнениям, если раскрыть тайну местонахождения горы Дунмоушань, то можно одним разом решить много трудноразрешимых вопросов истории начального периода Бохая. Также можно сказать, что окончательное определение местонахождения горы Дунмоушань является важной научной проблемой глубокого исследования истории государства Бохай начального периода его создания. Основной автор этой статьи профессор Ван Юйлан в феврале 2001 года в журнале «Хэйлунцзян миньцзу цункань» опубликовал статью «Исследования о горе Дунмоушань». В этой работе он полностью опроверг мнение о том, что гора Дунмоушань это горное городище Чэнцзышань в Сяньжучжэне города Дуньхуа 76 провинции Цзилинь, и выдвинул новую точку зрения о том, что бохайская гора Дунмоушань это горное городище Чэншаньцзы у современного города Яньцзи этой же провинции. Спустя десять лет вследствие непрерывного развития китайской археологи Бохая важные археологические открытия, относящиеся к истории этого государства, давали все больше свидетельств и теперь уже доказано, что долины современных рек Бурхатунхэ и Хайланьцзян являются местом нахождения бохайского Старого Владения (Цзюго) и царских могил. Кроме того, на горном городище Чэншаньцзы в Сяньжучжэне и на так называемом городище Аодунчэн в городе Дуньхуа не найдено древностей государства Бохай. Всё, что там обнаружено, в большинстве относится к материалам времен Ляо-Цзинь и к ещё несколько более поздней истории. Это предоставило непосредственные основания для мнения о том, что бохайская гора Дунмоушань не является городищем Чэншаньцзы в Сяньжучжэне. С 80-х годов XX века благодаря тому, что археологические открытия в Новом Китае непрерывно обновлялись, ученые в Китае и за рубежом почти единогласно определяли, что гора Дунмоушань Бохая это горное городище Чэнцзышань в современном городе Дуньхуа китайской провинции Цзилинь. Какое-то время «дуньхуаская версия» идентификации бохайской горы Дунмоушань чуть ли не была окончательно доказана. Однако, авторы этой статьи всегда придерживались отрицательного отношения к дуньхуаской версии, считая, что оснований для неё крайне недостаточно. На протяжении многих лет мы, исходя из письменных источников, вели настоящее упорядочение и исследование всех версий о местонахождении горы Дунмоушань. На основе этого проводили многократные обследования на местности всех территорий, которых касались исследователи местонахождения горы Дунмоушань, и места эти охватили почти все три провинции Северо-Восточного Китая. В конце концов опровергли точку зрения о том, что Дунмоушань находится в Дуньхуа, и одновременно пришли к следующему заключению: древние земли гуйлоу, в которых укрылся на востоке возглавлявший народ Да Цзожун, это долины рек Хайланьцзян и Бурхатунхэ в современном районе Яньбянь, а гора Дунмоушань это горное городище Чэнцзышань, расположенное примерно в 10 км на юго-восток от современного города Яньцзи; река Аолоухэ это современная река Хайланьцзян. Бурхатунхэ это созвучный Хуханьшуй, но записанный другими иероглифами топоним. Во второй год Сянь-тянь династия Тан (713 г.) направила церемониймейстера Цуй 77 Синя, который от горы Хуанцзиньшань в современном Люйшунькоу направился в ставку Да Цзожуна – гору Дунмоушань и передал Да Цзожуну назначение на должность правителя округа Хуханьчжоу и пожалование титулом владетельного князя Бохая. Это место было не городом Дуньхуа в провинции Цзилинь, а горным городищем Чэнцзышань в окрестностях современного города Яньцзи. В конце годов правления Тянь-бао династии Тан бохайский Вэнь-ван Да Циньмао перенес столицу Бохая из Старого Владения в долине реки Бурхатунхэ на север, на берега реки Муданьцзян севернее озера Цзинбоху, это была бохайская Верхняя столица Лунцюаньфу. Топоним Хуханьшуй вслед за столицей переместился на север на водную систему близ бохайской Верхней столицы Лунцюаньфу. Тогда реку Муданьцзян стали называть Хуханьшуй, а озеро Цзинбоху – Хуханьхай (морем Хухань). Таким образом, топоним «Хухань» из находившейся за пределами 300 ли долины рек Хайланьцзян и Бурхатунхэ вслед за созданием бохайской Верхней столицы Лунцюаньфу переместился в район побережья современного озера Цзинбоху и реки Муданьцзян. Под «Старым Владением», о котором говорится в письменных источниках, вовсе не подразумевалась вся территория, подвластная государству Бохай, оно должно было обозначать место столичной области, где находилась ставка короля мохэского государства, то есть, местность вокруг Дунмоушани – горного городища Чэнцзышань в окрестностях современного города Яньцзи. Конечно, она включала в себя район Бохайской Средней столицы Сяньдэфу – городища Сигучэн, относящегося к современному городу Хэлун Яньбяньского автономного корейского национального округа. LI DESHAN, LI PING FOUR RESEARCH QUESTIONS ON BOHAI KINGDOM HISTORY Bohai kingdom and its predecessor Zhen kingdom, one minority nationality local regime and dependent state of Tang Dynasty, had maintained a close tie to Tang Dynasty in politics, economy and culture over its 200 years. It had played an irreplaceable role in developing northeastern area. Having a close relationship with neighboring Xinluo Kingdom and Japan, Bohai Kingdom brought the Chinese culture to the two areas. As a result Bohai history is an important part of our country and northeast Asia’s history. Based on predecessors’ research, the essay would mainly use documents to reinterpret four questions in Bohai history study. 78 ХЭ СЯОФАН, ВАН ЧЖУНЪЮЙ О СВЯЗЯХ МЕЖДУ БОХАЕМ И МОХЭ, ОТРАЖАЕМЫХ СЛОЖЕНИЕМ МАНЬЧЖУРСКОЙ ОБЩНОСТИ Об отношениях между Бохаем и мохэ в научном мире были дискуссии. Согласно записям в китайских источниках мохэ являются предками маньчжуров, а происхождение маньчжуров можно проследить до мохэ. Поэтому авторы, будучи исследователями культуры маньчжуров, исходят из поля зрения этнографического исследования, в данной работе рассматривают отношения между Бохаем и мохэ так, как они отражаются в становлении маньчжурской общности, чтобы таким образом представить новые пути и способы решения проблемы. 1. Среди групп, имеющих общую этническую принадлежность, в конце концов, самое сильное племя занимает лидирующее положение и становится ядром этнической общности. Маньчжурский этнос развился из чжурчжэней. На протяжении 2000 с лишним лет от сушэней до начала эпохи Мин чжурчжэни непрерывно проходили через процессы разделения и консолидации, в конце концов, образовав три большие части. В письменных источниках династии Мин эти три части назывались: «цзяньчжоуские чжурчжэни» (цзяньчжоу нюйчжэнь), «чжурчжэни Хайси» (хайси нюйчжэнь) и «дикие чжурчжэни» (ежэнь нюйчжэнь). Однако, каждая из этих трёх больших частей также делилась на множество более мелких. В конце концов, цзяньчжоуские чжурчжэни объединили все части и положили конец ситуации, когда каждое племя вело борьбу за старшинство и признание своего вождя правителем, они стали ядром, вокруг которого сложилась Маньчжурия. Среди групп, имеющих общую этническую принадлежность, в конце концов, самое сильное племя занимает лидирующее положение и становится ядром этнической общности – это первая из общих закономерностей процесса сложения этнической общности. Вначале у мохэ было несколько десятков племен, впоследствии сложились семь племен: сумо, байшань, бодо, аньчэгу, фуне, хаоши и хэйшуй. Племя сумо создало Бохай, таким образом, мохэ стали основным этносом Бохая. После того, как Бохай распался, образовались чжурчжэни, имевшие в качестве ядра племя хэйшуй. 79 2. В политической системе, «общий этнос» и «другие этносы» соединяются вместе и взаимно ассимилируются, имея в качестве ядра основной этнос, основавший государство. Процесс сложения маньчжуров сопровождался образованием и развитием системы Восьми знамен. Сначала Нурхаци в процессе объединения чжурчжэней создал систему Восьми знамен. С помощью этой политической системы, соединяющей военную и политическую власть, он подчинил и объединил все покоренные чжурчжэньские племена. Но это далеко не всё, посредством системы Восьми знамен он ещё принял значительное количество ханьцев, монголов, сибо, корейцев и т.д. Эти находившиеся внутри системы Восьми знамен этносы, пройдя через процесс совместных с маньчжурами производства и существования, в конце концов, ассимилировались, образовав маньчжурский этнос. Поэтому династия Цин это династия, образованная маньчжурами, однако, маньчжуры это всего лишь исторически сложившаяся общность, а вовсе не общность, основанная на чистых кровнородственных связях. Она включала в себя ханьцев, монголов, сибо, корейцев и др., все они в эпоху Цин назывались «знаменными людьми». В политической системе «общий этнос» и «другие этносы» соединяются вместе и взаимно ассимилируются, имея в качестве ядра основной этнос, основавший государство, - это вторая из общих закономерностей процесса сложения этнической общности. Мохэ, основав Бохай, приняли в свой состав и ассимилировали вокруг себя, как ядра, бывшие в подвластной им зоне этносы и их племена. Поэтому соединение вместе этнонима «мохэ» и названия государства «Бохай» имеет двойной смысл: как этнический, так и политического подчинения. 3. Культура передовых этносов оказывает важное влияние на сложение этносов, находящихся на их окраинах. Находящиеся на окраинах этносы развиваются и эволюционируют, изучая и заимствуя культуру разных этносов. Маньчжуры в процессе своего сложения и развития уделяли внимание восприятию и изучению культур ханьцев, монголов и других народов, особенно важной была ханьская культура. Поэтому маньчжуры не полностью тождественны чжурчжэням. Аналогично мохэ, воспринимая культуры ханьцев и других народов, создали обладающую локальным колоритом бохайскую культуру. Несмотря на то, что мохэ в ходе развития превратились в чжурчжэней, из-за произошедших культурных изменений, они вышли на историческую арену уже с совершенно обновленным обликом. 80 Культура передовых этносов оказывает важное влияние на сложение этносов, находящихся на их окраинах. Находящиеся на окраинах этносы развиваются и эволюционируют, изучая и заимствуя культуру разных этносов, - это третья из общих закономерностей процесса сложения этнической общности. Подводя итог сказанному, с точки зрения общих закономерностей этнической эволюции, несмотря на то, что мохэ в прошлом оказывались в подчинении у некоторых государств, они по-прежнему были исторически сложившимся единым окраинным этносом. Во времена династии Тан вследствие получения пожалования от центральной власти танской империи «с этого момента стали отказываться от названия “мохэ” и называть себя исключительно “Бохай”». В исторических сочинениях Китая и других стран нет недостатка в записях, где «Бохаем» подменяются «мохэ». Однако, с точки зрения этнологии, при макроподходе к исследованию развития истории, если не хвататься за малочисленные фразы, то можно избежать возникновения вовсе не обязательных смысловых расхождений. Yoshitaka KOJIMA A STUDY OF THE ANCIENT ROADS OF BOHAI PERIOD The roads of ancient Bohai were written in historical records as routes from the capital of Bohai to neighboring nations. In this report, by introducing the sites, which have a possibility to be concerned with the network of the Bohai roads, I want to study the ancient roads of Bohai period. In the report I studied not only the Japan road (日本道）, but tried to examine the relationship between the ancient road and the plain castles. As result, I found many building sites and plain castles along the road from Bohai Supreme capital（渤海上京）to Kraskino castle site. Above all, there are three sites on which the green grazed roof tiles had been picked up. Until today, there were 7 Bohai sites, on which the green grazed roof tiles had been founded. Among these sites, 4 sites were concerned to the royal palace（王 城） or Five capitals（五京）. Rest three sites were situated along the Japan road. It shows us the importance of the Japan road during Bohai period. The plain castles which belong to Bohai period mainly concentrated in Tumenjiang river （ 図們江 ） and the Mudanjiang river （牡丹 江） basins. I think these two river basins should be the central area of Bohai. Interestingly to say that rather large plain castles were settled around the central area of Bohai. For instance, Xin’an castle (新安古城), Sumi castle (蘇 81 密城), Nanchengzi castle (南城子古城), Dachengzi castle (大城子古城) and Kraskino castle. These large castles had been thought to be the central towns of the area (Fu 府) or of the circuit (Zhou 州), it is clear that these large castles should be settled in the important crossroads. These large castles were settled in the border area between mainland of Bohai and its boundary zone. Many roof tiles which belong to the second half of 8th century - 9th century were dug from Baliancheng (八連城) which has been thought to be the East capital (東京) of Bohai and Xigucheng（西古城）which has been thought to be its Central capital (中京). I estimate the date when construction of these two castles had been completed should be second half of 8th century. By this archaeological result, I think the five capital system had been started since second half of 8th century. And at the fourth quarter of the 8th century, the East capital （東京） had been built as the royal residence (王城). I suppose that since this period the road network had been constructed in the Bohai area. The roof tiles that were dug from the large castle sites around the central area of Bohai almost all belong to second half of 8th century - 9th century. It suggests us not only the date of the constriction of the castles but also the date of the establishment of the road network. A. LENGYEL OROQEN TRIBES IN CHINA: FROM HUNTER/FISHERS TO CITY DWELLERS After the brake up of the Tungus Empire, some remaining people, the so called Oroqen tribes not only located in Siberia, but in the wilderness of the Northeastern part of China. The Chinese historical documents are using several different names for them, which after 1949 in Pinyin was simplified, and described as Oroqen. In 1691 Qing emperor Kang-xi (1661-1722) organized in Eight Banners, the uncontrolled Oroqen tribes which were scattered around in the forest of the Northeastern frontier of China. Namely in today's Inner Mongolia and Heilongjiang. Through those "banners" the Qing rulers were able not only to control them, but also to use them in their army, during their military campaign. In 1911 the Chinese Republic started to settle them in farms, to change their main industry from Hunting-Fishing to agriculture. Then in 1949, the People's Republic confiscated their hunting weapons and some settled in villages and cities. 82 After 1980, some were taken out from their community and educated, who were later the leaders and intellectuals for the newly established Oroqen Autonomous Banner, with a capital city of Alihe. It will be discussed, their dwellings, culture, customs, folklore, religion, in light of gradual development from Hunters to City dwellers. Б) Культура ZHAO APING THE BOHAI STATE AND ITS ETHNIC CULTURE A. The Bohai State during the Tang Dynasty Comprised of the Mohe (Sushen) people, the ancient Bohai state existed during the zenith of the Tang dynasty and has a shared story with the ethnic groups occupying the central plains of China. Thanks to the written accounts and other volumes detailing the chronicles of the Sui dynasty, it is understood that the Bohai state was established by the Mohe people who resided in the modern day provinces of Liaoning, Jilin, and the eastern part of Heilongjiang. After its establishment during the Tang dynasty, the Bohai state pushed for favorable relations with Tang rulers and eventually exercised administrative control over a portion of the Tang borderlands. The close proximity of Bohai to the ethnic groups occupying the Korean peninsula also shaped the direction of this kingdom; over time, however, the Mohe people gradually acculturated to their Han neighbors, as Tang influence was too strong. Records from this era show that Bohai regularly sent emissaries to study the culture of the Han, the motivation being that Han culture, specifically their administrative abilities, was very advanced. The delegations dispatched were to study the administrative qualities of the Tang, the types of organizations that the Tang regularly established to maintain order, and the differences between the cultures of the two. Furthermore, these delegations also studied the culture and language of the Tang, thereby ensuring the influence of Han culture on the state of Bohai and establishing additional important channels of cultural interaction between the Tang and Bohai state. B. The Bohai Sate and its Ethnic Culture The term zhonghua minzu (中华民族) is a term that encompasses the numerous ethnic groups of modern China and reflects the harmonization of ethnic groups throughout Chinese history. Although every ethnic group did 83 not necessarily assimilate to Han culture, the concept of huaxia sixiang (华夏 思 想 ), which emphasizes the importance of each ethnic culture in contemporary China, reflects the contribution of each ethnic group to the zhonghua minzu. The constant interaction between ethnic groups and their cultures has produced a diverse, dynamic culture that continues to evolve and insures that Chinese culture will continue into the future. The Mohe (Sushen) people of the Bohai State had their own unique contribution to the zhonghua minzu. Furthermore, they had a significant effect on the borderland of the northeastern provinces of present day China. Because of the strong Tang influence, the Mohe people strengthened their cultural ties with and gradually assimilated to the people residing in the central Chinese plain. From this, a shared ancestry and culture emerged for the benefit of future generations and China’s diversity and territorial integrity were insured. The Sushen people’s linguistic and cultural system was similar to the majority of other ethnic groups in the region, yet the cultural interaction between every ethnic group was not always balanced. When examining the history of the Sushen people, it seems that they were a mobile, adaptable ethnic group. Their ability to hunt year-round and to find any type of sustenance reflects resilience, just as the assimilation of outlying tribes into Sushen culture proves their influence and success. From these facts (and the abundance of historical records) we can conclude the following points about the Sushen people: 1) their language was undoubtedly influenced by regular communication with other ethnic groups; 2) fishing and hunting played a significant role in this group’s survival; 3) they were a close-knit group that emphasized commonality; 4) the clan structure held an important place in this ethnic group; 5) Shamanism was their primary religion, and 6) their literature was often passed by song and word. The Bohai State was therefore greatly shaped by the cultural and linguistic traditions of the Sushen people. It also ruled over an important border region during the Tang era. In recognizing the Tang dynasty’s contribution to their kingdom, Bohai unequivocally accepted the Tang dynasty’s benevolent offering of friendship and went to the point of paying tribute to the noble Tang rulers. Because of the close relationship between Bohai and Tang, the state of Bohai modeled their form of government after the Tang, just as Tang culture greatly influenced that of the state of Bohai. The most recent archeological diggings in Heilongjiang Province have proved useful in the most recent scholarship concerning the state of Bohai. Because of the strong ties between Bohai and Tang, it was during this period that the people of Bohai were most influenced by the cultural wonders of the 84 Tang. In July - October, 1999, archeologists in Mudangjiang Prefecture, Ning’an city discovered significant historic ruins that have furthered our understanding of the Bohai state, its people, and its relationship with Tang. Indeed, this was a discovery of unprecedented significance. Despite the centuries that had passed since the original erection of these buildings, the architectural style and related findings of these remains revealed that this was a palace of the Bohai era that equaled the glory of the capital city of Chang’an. Excavators continue their work at this location to this very day, and regularly unearth artifacts of cultural and historical significance. Amongst these are tiles with classical Chinese inscriptions and a copper statue of Buddha which are sure signs reflecting the close partnership between the states of Bohai and Tang. These findings reflect not only the grandiosity of the Bohai state, but also the importance of continued archeological work in this area to further our understanding of the cultural origins of Bohai. Е.В.АСТАШЕНКОВА ПРЕДМЕТЫ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО И ДЕКОРАТИВНОПРИКЛАДНОГО ИСКУССТВА КРАСКИНСКОГО ГОРОДИЩА В ходе многолетних археологических исследований на Краскинском городище собрана представительная коллекция предметов искусства. Несмотря на то, что провести четкую грань между изделиями средневекового изобразительного и декоративно-прикладного искусства довольно сложно, тем не менее, среди всей массы рассматриваемых нами артефактов можно выделить три основные группы: мелкая скульптура и пластика (бронза, камень, керамика), монументально-декоративная скульптура (керамика) и украшения (бронза, камень, керамика, стекло). Первая группа включает в себя буддийскую скульптуру и пластику (целые и фрагментарные изображения Будды, бодхисатв и их атрибуты), антропоморфную и зооморфную скульптуру и пластику не связанную непосредственно с буддийским культом (анималистические фигурки, кубические изделия со взаимопересекающимися отверстиями). Вторая группа представлена архитектурными декоративными элементами храмовых сооружений – фрагментами терракотовых украшений крыши буддийских построек (чивэй, головы драконов, лотосовидные купола, концевые диски черепицы). К третьей группе следует отнести поясные пряжки, накладки, шпильки, подвески, декоративные гвозди, бусины, браслеты. 85 Мелкая скульптура и пластика. Буддийская скульптура и пластика. На территории храмового комплекса Краскинского городища найдены три целые миниатюрные бронзовые позолоченные скульптурки буддийских божеств, два фрагмента от миниатюрных скульптур в виде кистей рук, два бронзовых лотосовидных пьедестала от буддийских статуэток, фрагменты бронзовых позолоченных цветочных украшений. Каменные изображения представлены рельефами – Будда в нимбе и несколько фрагментов композиции «Тысяча Будд». Данные изображения являются практически полной аналогией изображений на керамических рельефах Дунцзинчэна и Баляньчэна. Антропоморфная и зооморфная скульптура и пластика. Помимо скульптурных изображений буддийских божеств на территории городища обнаружены четыре миниатюрные анималистические фигурки. Три из них выполнены из обожженной глины (головы дракона, лошади и фигурка соединенных между собой двух животных, одно из которых исследователи определяют как обезьяну). Подобные последней фигурке изображения можно встретить на крышах дворцов в Китае и Корее, это так называемые гуляющие животные и божества. Первоначально керамические фигурки играли роль заклепок на карнизе крыши, но впоследствии фигурки превратились в самостоятельные произведения искусства, без какой-либо практической значимости. Возможно, двойная фигурка Краскинского городища относится к архитектурным декоративным элементам, которые украшали крышу черепичной камеры. Четвертая фигурка вырезана из камня кварцевой породы в виде уточки, она является навершием крышки миниатюрного сосуда (или шкатулки) и демонстрирует высокий уровень мастерства бохайского камнереза. Краскинская находка не является единственной в своем роде. Изделие в виде головы уточки было обнаружено при раскопках Верхней столицы Бохая Лунцюаньфу и, вероятнее всего, являлось навершием керамического сосуда. Кубические изделия со взаимопересекающимися отверстиями («кубики»). На Краскинском городище обнаружено несколько фрагментов «кубиков» разной степени сохранности. Все они выполнены из обожженной глины. При этом два изделия, которые можно непосредственно отнести к предметам искусства, являются уникальными. Одно представляет собой миниатюрную модель культовой постройки с изображением стилизованной антропоморфной фигуры. Второе является 86 миниатюрной моделью «кубика». В настоящее время высказываются различные предположения о назначении данного вида изделий. Монументально-декоративная скульптура. На территории храмового комплекса городища на уровне разных строительных горизонтов обнаружены фрагменты лепных терракотовых украшений крыши. Несмотря на то, что собрано значительное количество архитектурных декоративных элементов типа чивэй, в целом виде пока не удалось собрать ни одного. Можно лишь предположить, что помещенное на чивэй изображение звериной морды было выполнено в виде рельефных налепов. Еще одной разновидностью декоров крыши являются три керамические плиты (щитки) с рельефно выступающей на них пастью дракона и так называемая «голова зверя» («шоу тоу»). В Китае и в Корее «черепицу с лицом черта» подвешивали на крыше, на торцах балок, а подобные голове зверя украшения помещались на нижних концах ребер между скатами крыши. Кроме зооморфных украшений крыши культовых построек были увенчаны лотосовидными навершиями, фрагменты которых обнаружены на остатках черепичной камеры и в развале черепичной крыши буддийского храма второго строительного горизонта. Аналогичные украшения найдены на территории городища Дунцзинчэн. Характерными элементами крыш буддийских культовых построек были декорированные концевые диски с изображением неизменного буддийского символа – цветка лотоса. На сегодняшний день мы имеем восемь типов декоров дисков, характерных для храмового комплекса Краскинского городища и лишь нескольким из них можно найти аналоги среди декоров дисков столичных городов Бохая. Украшения. К настоящему времени на территории Краскинского городища найдено около 17 бусин и их фрагментов, изготовленных из камня (сердолик 5 экз., халцедон 2 экз., хрусталь 1 экз., не определен – 1 экз.), глины (6 экз.) и стекла (2 экз.). Большая часть бусин имеет шаровидную форм и лишь три - цилиндрическую. Обнаружены они как на храмовой территории, так и в жилом квартале. Поясная гарнитура представлена довольно широко. Обнаружены бронзовые (в том числе позолоченные), железные и одна каменная поясные накладки, наконечники ремня, обоймицы. К сожалению, пока в коллекции мы имеем лишь четыре декорированных экземпляра. Это: одна прямоугольная обоймица с изображением цветка, два наконечника ремня, один из которых украшен растительным орнаментом, второй 87 двумя продольными бороздками, и фрагмент бляхи амурского типа с орнаментом в виде вписанных друг в друга окружностей. По форме выделяются бронзовая фигурная накладка с фигурным вырезом, обнаруженная в заполнении черепичной камеры, и сердцевидная накладка из раскопа 1 (1980 г.). Аналогией последней является бронзовая накладка в виде сердечка из городища Горбатка Приморского края. На разных объектах городища обнаружено около 11 бронзовых шпилек и их фрагментов. Как отмечают исследователи, краскинские навершия представлены двумя видами. Первый имеет аналогии на столичных бохайских городищах, второй – на территории могильника Чернятино-5. К предметам декоративно-прикладного искусства следует отнести набойки в виде миниатюрных бронзовых (иногда со следами позолоты) гвоздиков с декоративными шляпками круглой, ромбической и прямоугольной форм. В некоторых случаях шляпки имеют не гладкую, а гофрированную поверхность. Подобные изделия известны лишь из бохайских памятников в КНР. Самыми малочисленными видами украшений Краскинского городища остаются пока бронзовые бубенчики (3 экз.), бронзовые браслеты (2 экз.) и бронзовые подвески (2 экз.), аналоги которых встречаются на территории других бохайских памятников. Но даже, несмотря на небольшое количество этих изделий, они демонстрируют как типичные, так и уникальные характеристики, касающиеся формы или декора. Таким образом, Краскинское городище, являясь эталонным бохайским памятником на территории Приморья, в полной мере позволяет представить характер и уровень развития изобразительного и декоративно-прикладного искусства Бохая. Исследование предметов миниатюрной скульптуры и пластики, монументально-декоративной скульптуры, а также различных видов и типов украшений значительно расширяет наши знания о религиозных и ритуально-мифологических представлениях бохайского населения, о его культурных, экономических и социально-политических связях. СУН ЮЙБИНЬ АНАЛИЗ КУЛЬТУРНЫХ ФАКТОРОВ ДЕКОРА КОНЦЕВЫХ ДИСКОВ БОХАЙСКОЙ ЧЕРЕПИЦЫ Исходя из функционального назначения, фронтальная желобчатая черепица является желобчатой черепицей с прикрепленным к ней 88 концевым диском. Таким образом, концевой диск является маркирующей особенностью, отличающей карнизную желобчатую черепицу от простой желобчатой черепицы. В обследуемом в ходе раскопок культурном слое удается найти очень мало целых экземпляров карнизной желобчатой черепицы с концевыми дисками. Концевые же диски вследствие того, что их форма нелегко поддается разрушению, отчасти сохраняются в целом виде. Карнизная желобчатая черепица обладает определенной декоративной функцией, эта функция проявляется в ней главным образом через орнамент на поверхности концевого диска. Древние люди, полагаясь на своё субъективное сознание, эстетические вкусы, создавали всевозможные формы декора на концевых дисках черепицы, это способствовало тому, что концевые диски стали самостоятельным объектом археологического исследования и привлекли к себе широкое внимание. Также они рассматриваются в качестве одного из важных способов эффективного получения сведений по древней истории и культуре. На бохайских памятниках концевые диски черепицы являются довольно в изобилии находимой категорией предметов, это чрезвычайно важный объект в области исследования культуры Бохая. Вследствие того, что за внешним обилием декоров на бохайских концевых дисках таится чрезвычайно глубокое культурное содержание, китайские и зарубежные ученые провели уже много исследований особенностей их декора. Обобщая их, отметим, что обычно работы охватывали вопросы периодизации, датировок и развития концевых дисков бохайской черепицы. Например, важнейшие основания сочинения о бохайских городах японского ученого Тамуры Коити как раз вытекают из проведенного им исследования бохайских концевых дисков. Карнизная желобчатая черепица относится к архитектурным деталям, используемым на карнизе здания. Общеизвестно, что в процессе эксплуатации любого архитектурного сооружения происходят ремонты, сопровождающиеся дополнением и заменой черепицы, однако обнаружить или установить наличие таких процессов в ходе археологических раскопок очень трудно. Поэтому, если рассуждать о периодизации архитектурных сооружений, полагаясь только на типологический анализ, вряд ли можно получить вызывающие доверие заключения. Это включает и концевые диски черепицы. В данной работе попытаемся с точки зрения типологического подхода разобрать перемежающуюся ситуацию наличия всевозможных культурных 89 факторов, влиявших на эволюцию декора концевых дисков черепицы Бохая в разные периоды существования этого государства. В соответствии с особенностями формы бохайских концевых дисков, в общих чертах компоновку их декора можно разделить на три составные части: зону центральной выпуклины, основной декор и промежуточные вставки (рис. 1). Кроме того, среди концевых дисков бохайской черепицы существует крайне малое количество дисков, на которых зона основного декора снаружи окружена кольцом жемчужника. Главная идея данной работы заключена в анализе культурных факторов, влиявших на декор концевых дисков бохайской черепицы, поэтому основное внимание уделяем особенностям формы основного декора. Территория Бохая включала большую часть современного СевероВосточного Китая, северную часть Корейского полуострова, район к западу от озера Ханка Приморского края России. В докладе ознакомим с концевыми дисками бохайской черепицы по пяти естественногеографическим районам: долинам рек Муданьцзян, Тумэньцзян (Туманган), Суйфэньхэ (Раздольная), Цукановка и Намдэчхон. При научном макроподходе к обзору всевозможных типов основного декора на концевых дисках бохайской черепицы нетрудно обнаружить, что декоры на дисках со всевозможными сюжетами таят в себе элементы культурных факторов разного происхождения. В то же время, ни один из культурных факторов не сопутствовал всему процессу развития бохайской культуры от начала до конца, и характерный основной декор в «форме перевернутого сердца» тоже не является исключением. Обобщая, эволюцию основного декора на концевых дисках бохайской черепицы можно свести к трём основным видам. Первый - система, сочетающая становление самостоятельного материнского элемента и развивающегося декора, например, основной декор в «форме перевернутого сердца». Второй - основной декор формируется усвоением, заимствованием и сочетанием внешних культурных факторов, например, основной декор в виде «двойных лепестков». Третий - зарождение и гибель местных материнских факторов, например, основного декора в виде креста. Что касается системы основного декора в «форме перевернутого сердца», её материнский элемент зародился в долине реки Тумэньцзян. Когда столица Бохая была в Сяньчжоу, этот тип декора проявился среди многих других сюжетов, заняв ведущее положение. Впоследствии, пройдя по пути преемствования между столичными городами, в центре которого были Баляньчэн и Верхняя столица, он развился в стандартный 90 декор для желобчатой карнизной черепицы административных зданий бохайских городов. Относительно когурёского культурного фактора, в начальный период становления бохайской власти в качестве сюжета для украшения концевых дисков сначала восприняли когурёское влияние. Это влияние нашло воплощение на концевых дисках с выпуклинами с кладбища на горе Людиншань. Эти диски с выпуклинами из Людиншани по форме близки к дискам с орнаментом из выпуклин с городища Вэньтэхэбу и к дискам с рисунком в виде «лепестков стоящего лотоса», найденным на памятнике Дунтайцзы в Цзиани. Японский исследователь Кодзима Ёситака считает, что диск с выпуклинами, найденный на городище Вэньтэхэбу, относится к дискам когурёского происхождения. Следует пояснить, что в отличие от дисков с орнаментом в виде цветка лотоса, зооморфного лика, жимолости, найденный в Дунтайцзы Цзиани концевой диск черепицы с рисунком в виде «лепестков стоящего лотоса» вовсе не относится к основным типам декора когурёской черепицы. В то время, когда центр бохайской власти был в долине реки Тумэньцзян, произошло органическое слияние когурёских дисков с орнаментом в виде жимолости с бохайскими с орнаментом в «форме перевернутого сердца». Это слияние в гораздо большей степени воплотилось на карнизной желобчатой черепице буддийских храмовых строений, таких как остатки храма в Синьшэне, остатков строения в Тайянь, остатков строения на вершине горы Маоэршань, остатков строения в Инби уезда Ванцин. В то же время, концевые диски черепицы такого типа встречены на городищах Хэлун и Бэйда города Яньцзи. В это время когурёский 91 культурный фактор, возможно, проникал вслед за распространением религии, волна этого проникновения достигла и буддийского храма на Краскинском городище в долине реки Цукановка. Что касается культурного фактора Среднекитайской равнины, то имеется три его проявления. Первое – сюжет орнамента дисков в виде цветка лотоса с «двойными лепестками», достигший своего расцвета во времена от Северной Вэй до Тан. Он нашел свое воплощение на дисках типа Е группы «дин» на городище Сигучэн, также встречается на городище Баляньчэн. Второе – тип концевых дисков черепицы с рисунком лотоса из пруда Тайечи танской Чанъани проявился на концевых дисках с «рисунком бутонов лотоса», найденных на остатках строения в Хунъюнь, на городище Верхней столицы, на городище Сумичэн уезда Хуадянь, на остатках храма № 1 в Кымсан. Третье – композиция из цепочки жемчужин на концевых дисках черепицы района Среднекитайской равнины, сложившаяся под влиянием художественного мотива жемчужника из района Средней Азии, проявилась на концевых дисках из бохайских памятников: остатков буддийского храма на горе Матишань, Краскинском городище, остатках храма № 1 в Кымсан. Интересным здесь является то, что ранее диски когурёского времени тоже восприняли влияние со стороны дисков с жемчужником, на концевом диске с рисунком из выпуклин на горе Людиншань был воспринят основной декор концевых дисков с жемчужником с городища Вэньтэхэбу, однако здесь отказались от композиции с жемчужником. Концевые диски черепицы с «двойными лепестками», сюжетом, происходящим со Среднекитайской равнины, встречены на городищах Сигучэн и Баляньчэн. Эти два городища поочередно были бохайской столицей во времена третьего правителя Бохая Да Циньмао. Это культурное явление должно было проникнуть на территорию Бохая вслед за введением Да Циньмао политической системы и культуры, подобных бытовавшим на Среднекитайской равнине, однако волна его влияния достигла только столичных городов и не распространилась на другие территории. Следует сказать, что основной сюжет с одинарными лепестками лотоса является формой декора, часто встречающейся на концевых дисках черепицы и Среднекитайской равнины, и Когурё, однако пока нет возможности указать кокретный культурный фактор, от которого происходит основной декор концевых дисков черепицы с одинарными лепестками лотоса в пределах Бохая. 92 В сохранившихся письменных источниках не встречено записей, ясно говорящих о сношениях Бохая с Силла во времена существования первого. При изучении концевых дисков черепицы были обнаружены два культурных фактора, являющиеся тонкими путеводными ниточками, указывающими на взаимные контакты. Прежде всего, среди концевых дисков черепицы времени Объединённого Силла из Ан’апчи и Хынронса на территории Республики Корея были найдены диски с основным декором, близким к тому, что на бохайских дисках с орнаментом из цветов и трав. Второй фактор: концевые диски с сюжетом декора в виде птиц, имеющиеся в обеих странах. У найденных на остатках буддийского храма в Корсаковке концевых дисков черепицы, на которых сочетается изображение птиц с рисунком лотоса, лотос относится к классической бохайской форме лотоса с лепестками «в форме перевернутого сердца». На остатках бохайского строения в деревне Цидаохэцунь города Цзяохэ провинции Цзилинь нашли подобный концевой диск черепицы, сочетающий изображения птиц с цветком лотоса. Различия между этими дисками заключаются в том, что на корсаковских дисках изображены «4 птицы + 4-хлепестковый лотос», а на цидаохэском – «6 птиц + 6-тилепестковый лотос». Следует отметить, что со времен Северных и южных династий до танского времени концевые диски черепицы с изображениями птиц изредка встречались в районе Среднекитайской равнины. В пределах Республики Корея, в некоторых буддийских храмах времени Объединённого Силла встречались концевые диски черепицы с основным декором в виде изображения одной, либо двух птиц. Южнокорейские ученые считают, что между бохайскими и силланскими концевыми дисками черепицы с декором, содержащим изображения птиц, «возможно, существует внутренняя связь», однако, это «требует дальнейших и детальных исследований». Объективно говоря, аргументы в пользу влияния когурёского культурного фактора на ранние бохайские концевые диски черепицы, проявления культурного фактора Среднекитайской равнины на концевых дисках черепицы из Верхней столицы, культурных контактов между Бохаем и Объединённым Силла пока явно слабы. Цель данной работы заключается в том, чтобы привлечь внимание и мысли научных кругов к данному вопросу. 93 LI DESHAN, LIU ZHIWEN, WANG DEZHONG THE BOHAI POETRY ANNOTATION Bohai kingdom, a northeast minority nationality local regime of Tang Dynasty, has a glorious civilization. As a significant part of Tang dynasty literature, Bohai literature makes a certain role in the history of Chinese literature. The academic community has not conducted systematic research on Bohai literature, one part of which, Bohai poems, have not been studied for lack of documents. Therefore, the Bohai poems in the ancient Japanese documents are annotated and briefly analyzed so as to show their value and meaning. Satoko MORITA (ONO) TWO JUXTAPOSED BUDDHIST IMAGES OF BOHAI - FOCUSING ESPECIALLY ON THE ADMINISTRATION OF MR. SAITO YU Introduction Bohai was an independent region located in Russia, China and North Korea from the late seventh century to early 10th century. However, it is difficult to understand its history. That is because, there are almost no written documents remaining from Bohai. Therefore, studies on Bohai history have focused on two main perspectives. One perspective is the analysis of archaeological remains and relics. Another perspective is an approach mainly based on diplomatic documents between Japanese and the Tang Dynasty at the time. In these circumstances, Buddha images of Bohai, especially the two juxtaposed Buddhist images are very valuable to consider the exchange of Bohai Buddhism within East Asia. This paper presents the possibilities of research on the Two juxtaposed Buddhist images, focusing especially on the administration of Mr. SAITO YU. 1. Two juxtaposed Buddhist images came from the archaeological collection of the Tokyo University Today, Tokyo University has the largest collection of relics of Bohai in Japan. The collection includes Two juxtaposed Buddhist images excavated from Baliancheng by Mr. SAITO Yu, either during his personal research held in two weeks from 17th of September 1941, and in a survey which started on 11th of March 1942 on the 10th anniversary of the establishment of Manchuria. The chairman of the latter survey was Zhao Yizhe, the head of the department 94 of administration, and Mr. SAITO was also a member of that team. But in the relics owned by Tokyo University, the excavation date and the excavator of some of them have not been identified, and others, which were found in two parts, have already been joined together. These Buddhas are introduced to Japan by TORIYAMA Kiichi, MIKAMI Tsugio etc. And these relics were often cited in subsequent studies on Bohai history. Photographs of these relics have been seen by many people. However, there have been more pieces of Two juxtaposed Buddhist images of Bohai. ２．Other pieces of Two juxtaposed Buddhist images Bohai’s Buddhist relics are characterized by Two juxtaposed Buddhist images. I now have three confirmed extant Two juxtaposed Buddhist images. However, analyzing of the memorandum of Mr. SAITO “Hanrajyou –Bokkai no iseki chousa” (Hunchun xian gong shu, 1942) and the “Hanrajyo to ta no shiseki ” (Hanrajyou shi kannkoukai, 1978), one can see that there are five other pieces of Two juxtaposed Buddhist images. Table 1 summarizes these examples. We can say that pieces from No.1 to No.8 in this table were found by Mr. Saito himself or by the survey which Mr. SAITO joined. Mr. SAITO, when he researched Baliancheng in 1941, was personally interested in that survey, and discovered Buddhas there. As a result, Baliancheng was recognized for its importance for archaeological surveys, therefore on the 10th anniversary of the establishment of Manchuria, Hunchun xian gong shu supported Mr.SAITO’s research at Baliancheng. It is not always clear where those relics, particularly Buddha figures of importance, have gone. However they have passed through institutions such as Association of Culture of Manchuria and Japan after administration by the Society of Archaeology of East Asia. Looking this way, there are not only the three pieces of Two juxtaposed Buddhist images of Bohai already known. We can confirm at least a total of eight figures, including the photo materials. Before now, Two juxtaposed Buddhist images had been studied using only 3 figures, so that they were studied only arbitrarily. But because there is an increasing number to analyze, we will be able to study them more scholarly. As above, it is the result of Mr. SAITO’s efforts that these Two juxtaposed Buddhist images were discovered and brought to Japan. Needles to say, they are great achievements for studying history of Bohai and Manchuria. But now, we have known only a part of them yet. We’ll grasp all the details only after researching his unlisted materials in his private collection. Therefore, there will be a pressing academic need for the release of those materials in future. 95 Table 1. List of the figures of Two Seated Buddhas in Bohai No. name 1 Two juxtaposed Buddhist images 2 Two juxtaposed Buddhist images No. name 3 Two juxtaposed Buddhist images 4 Two juxtaposed Buddhist images 5 Two juxtaposed Buddhist images 6 A seat with the train of Two juxtaposed Buddhist images 7 Two juxtaposed Buddhist images 8 Halo of Two juxtaposed Buddhist images 9 Two juxtaposed Buddhist images type stone report “Ta no Shiseki”, fig.7 brick “Ta no Shiseki”, fig.8 type stone report “Ta no Shiseki”, fig.10 stone “Ta no Shiseki”, fig.17 stone “Ta no Shiseki”, fig.18 unknown “Hanrajyou”, fig. 8 note note Joined No. 6, 8 A part of No. 3 unknown “Hanrajyou”, fig. 9 unknown “Hanrajyou”, fig. 14 stone 10 Two juxtaposed images Buddhist stone 11 Two juxtaposed images Buddhist stone 12 Two juxtaposed images Buddhist stone “Tokyo University Archaeology”, 18. Fig. 16-3 “Tokyo University Archaeology”, 18. Fig. 17-1 “Tokyo University Archaeology”, 18. Fig. 17-2 Unknown (owned by Tokyo) A part of No. 3 A part of No. 12 A part of No. 12 Joined No. 10, 11 ※ “Ta no shiseki”: SAITO Yu. ”Hanrajyou to ta no shiseki”, Hanrajyou shi kankokai, 1978. “Hanrajyou”: SAITO Yu. “Hanrajyou (Banlacheng) - Research of the historical Bohai ruins”, Public office of Hunchun county, 1942. “Tokyo University Archaeology”, 18: “Collections of Department of Archaeology, Tokyo University. Volume of pictures”, vol.18, Tokyo University, 1960. 96 Сведения об авторах Артемьева Н.Г., зав. Отделом средневековой археологии ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Асташенкова Е.В., научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Бессонова Е.А., научный сотрудник ТОИ ДВО РАН, к. г-м. н., Владивосток, Россия Болдин В.И., старший научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Буравлев И. Ю., аспирант Института химии ДВО РАН, Владивосток, Россия Ван Вэньи (Wang Wenyi, 王文轶), преподаватель Центра изучения истории Северо-Восточного Китая Даляньского университета, Далянь, КНР Ван Дэчжун (Wang Dezhong), профессор, заместитель директора Школы истории и культуры Северо-Восточного педагогического университета, Чанчунь, КНР Ван Хунбэй (Wang Hongbei, 王宏北), доцент Центра изучения истории Северо-Восточного Китая Даляньского университета, Далянь, КНР Ван Чжунъюй (Wang Zhongyu, 王忠禹), научный сотрудник Института этнографии провинции Ляонин, г. Шэньян, КНР. Ван Юйлан (Wang Yulang, 王禹浪), профессор, заведующий Центром изучения истории Северо-Восточного Китая Даляньского университета, Далянь, КНР Васильева Т.А., научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, Владивосток, Россия Вэй Гочжун (Wei Guozhong, 魏国忠), профессор, Академия общественных наук провинции Хэйлунцзян, Харбин, КНР Гарковик А.В., старший научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, Владивосток, Россия Гельман Е.И., старший научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Дьякова О.В., профессор, зав. Лабораторией археологии Приамурья ИИАЭ ДВО РАН, д. и. н., Владивосток, Россия Дяо Ливэй (Diao Liwei, 刁丽伟), декан исторического факультета Муданьцзянского педагогического института, Муданьцзян, КНР 97 Ивлиев А.Л., доцент, зам. директора ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Клюев Н.А., доцент, зав. Отделом первобытной археологии ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Кодзима Ё. (KOJIMA Yoshitaka, 小島芳孝), профессор Университета Канадзава гакуин, Канадзава, Япония Крадин Н.Н., профессор, зав. Центром политической антропологии ИИАЭ ДВО РАН, д. и. н., Владивосток, Россия Кривуля Ю.В., внештатный сотрудник Сектора охранных археологических работ ИИАЭ ДВО РАН, Владивосток, Россия Ленгел А. (Lengyel, Alfonz), доктор, профессор, основатель Китайскоамериканской полевой школы археологии, Саратоса, Флорида, США Лещенко Н.В., научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, Владивосток, Россия Ли Дэшань (Li Deshan), профессор, Институт изучения древних книг Северо-Восточного педагогического университета, д. и. н., Чанчунь, КНР Ли Пин (Li Ping), старший научный сотрудник, заведующий Музеем национальностей и народных обычаев Северо-Восточного педагогического университета, Чанчунь, КНР Лю Чживэнь (Liu Zhiwen, 刘智文), профессор, директор Института этнографии провинции Цзилинь, д. и. н., Чанчунь, КНР Морита (Оно) С. (MORITA(ONO) Satoko, 小野智子) докторант Университета Васэда, г. Ураясу, префектура Тиба, Япония Накасава Х. (NAKASAWA Hiromasa, 中澤寛将), аспирант Университета Тюо, Токио, Япония Никитин Ю. Г., зав. Музеем археологии и этнографии ИИАЭ ДВО РАН, Владивосток, Россия Пискарева Я.Е., младший научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Пяо Цанькуй (Piao Cankui, 朴灿奎), доктор, профессор, заведующий Отделом гуманитарных наук Яньбяньского университета, Яньцзи, КНР Раков В. А., старший научный сотрудник, главный научный сотрудник ТОИ ДВО РАН, д.б.н., Владивосток, Россия Саранцева С.Енаучный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия 98 Сергушева Е.А., научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, Владивосток Сидоренко Е.В., кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Сун Юйбинь (Song Yubin, 宋玉彬), директор Института археологии провинции Цзилинь, Чанчунь, КНР Тамура К. (TAMURA Koichi, 田村晃一), почетный профессор Университета Аояма гакуин, Токио, Япония Тянь Гуанлинь (Tian Guanglin, 田广林), доктор, профессор, директор Института истории, культуры и туризма Ляонинского педагогического университета, Шэньян, КНР Тянь Е (Tian Ye, 田 野), преподаватель Института истории, культуры и туризма Ляонинского педагогического университета, Шэньян, КНР Хао Цинъюнь (Hao Qingyun, 郝庆云), доктор, профессор Аспирантской школы Харбинского педагогического университета, Харбин, КНР Хэ Сяофан (He Xiaofang, 何 晓 芳 ), директор Института этнографии провинции Ляонин, г. Шэньян, КНР. Цыбульская О. Н., старший научный сотрудник Института химии ДВО РАН, к.т.н., Владивосток, Россия Чжао Апин (Zhao Aping, 赵 阿 平 ), профессор Центра изучения маньчжурского языка и культуры Хэйлунцзянского университета, Харбин, КНР Чжун Сук-бэ (Jung Suk-Bae, 정석배), профессор Корейского национального университета культурного наследия, Республика Корея Шавкунов В.Э., старший научный сотрудник ИИАЭ ДВО РАН, к. и. н., Владивосток, Россия Шарова О.А., аспирант ТОИ ДВО РАН, Владивосток, Россия Юдаков А. А., зам. директора Института химии ДВО РАН, д.т.н., Владивосток, Россия 99 СОДЕРЖАНИЕ CONTENTS Программа конференции Program of the Conference……………………………………… 4 Археология Archaeology а) Краскинское городище a) Kraskinskoye ancient town Болдин В.И. Обзор археологических исследований Краскинского городища Boldin V.I. A Review of archaeological research of Kraskinskoye ancient town .……………………………………………… 5 Ивлиев А.Л. Краскинское городище и изучение Бохая в Приморье Ivliev A.L. Kraskinskoye ancient town and research of Bohai in 8 Primorski Territory ……………………………………… Гельман Е.И. Хронология Краскинского городища Gelman E.I. Chronology of Kraskinskoye ancient town ……….. 12 TAMURA Koichi. Our collaboration works in Kraskino Тамура Коити. Наши совместные работы в Краскино ……… 15 Лещенко Н.В. Система жизнеобеспечения населения Краскинского городища в Приморье Leshchenko N.V. Subsistence economy system of the population 17 of Kraskinskoye ancient town in Primorski Territory …… Бессонова Е.А., Ивлиев А.Л., Гельман Е.И. Применение геолого-геофизических и геохимических исследований культурного слоя Краскинского городища для решения археологических задач Bessonova E.A., Ivliev A.L., Gelman E.I. Application of geological-geophysical and geochemical methods of research of archaeological layer of Kraskinskoye ancient town for the solution of archaeological tasks …………….. 20 Гарковик А.В. Краскинское городище: артефакты из камня из раскопок 2009 г. Garkovik A.V. Kraskinskoye ancient town: stone artifacts unearthed in 2009…………………………………………. 23 100 б) Археология средневекового периода b) Archaeology of Medieval Epoch Васильева Т.А. Археологическое изучение эпохи Бохая дальневосточными медиевистами Vasilyeva T.A. Archaeological research of Bohai by Far Eastern medievalists ……………………………………………………. Кривуля Ю.В., Пискарева Я.Е.. Керамика мохэских памятников юго-западного Приморья Krivulia Yu.V., Piskaryova Ya.E. Ceramics of mohe sites of SouthWestern Primorye ……………………………………………… NAKASAWA Hiromasa. Locality of Food Vessel Complex in Bohai period Накасава Хиромаса. Локальность комплекса пищевой посуды в бохайский период …………………………………... Сергушева Е.А. Семена растений на археологических памятниках Приморья бохайского времени Sergusheva E.A. Seeds of plants in archaeological sites of Primorye of Bohai time …………………………………………….……. Раков В. А., Гельман Е.И., Шарова О.А. Промысел и торговля морскими водными биоресурсами в период средневековья на территории Приморья Rakov V.A., Gelman E.I., Sharova O.A. Exploitation and trading of sea biological resources in Primorski Territory in medieval epoch …………………………………………………………… 27 31 34 36 41 Дьякова О.В. Этногенез бохайцев в археологическом аспекте Dyakova O.V. Ethnogenesis of Bohai people in archaeological context …………………………………………………………. 44 Kradin N. N., Ivliev A. L. Living in exile: Bohai population in Central Mongolia Крадин Н.Н., Ивлиев А.Л. Жизнь в изгнании: население Бохая в Центральной Монголии …………………………………….. 47 Дьякова О.В., Сидоренко Е.В. Бохайский слой Куналейского городища Dyakova O.V., Sidorenko E.V. Bohai layer of Kunaleiskoye ancient town ………………………………………………………..….. 49 Никитин Ю.Г., Чжун Сук-бэ. Исследование бохайских погребов на поселении Чернятино-2 Nikitin Yu.G., Jung Suk-Bae. Research of Bohai cellars in 101 Cherniatino-2 settlement site ………………………………..…. Шавкунов В.Э. К характеристике жилищ Смольнинского городища Shavkunov V.E. Some data of dwellings of Smolninskoye ancient town …………………………………………………………….. Саранцева С.Е. Традиции применения черепицы в архитектуре и строительстве чжурчжэньских городов Приморья (XII-XIII вв.) Sarantseva S.E. Traditions of using of tiles in architecture and construction of Jurchen towns of Primorye in XII-XIII cc. …….. Артемьева Н.Г. Дворцовый комплекс Николаевского городища Artiemyeva N.G. Palace complex of Nikolayevskoye ancient town...... Бессонова Е.А., Клюев Н.А. Результаты комплексных геологогеомагнитных исследований на городище Кокшаровка-1 в 2009 г. Bessonova E.A., Kliuyev N.A. Results of complex geologicalgeomagnetical researches in Koksharovka-1 ancient town in 2009 …………………………………………………………..... Цыбульская О. Н., Буравлев И. Ю., Юдаков А. А., Никитин Ю. Г. Использование физико-химических методов анализа при изучении археологических объектов Tsybulskaya O.N., Buravlev I.Yu., Yudakov A.A., Nikitin Yu.G. Using of physicochemical methods of analysis for archaeological objects ………………………………………….. История и культура History and culture а) История a) History Wei Guozhong, Hao Qingyun. On the origin of the name “Bohai” Вэй Гочжун, Хао Цинъюнь. О происхождении названия «Бохай» …………………………………………………… 69 Ван Юйлан, Ван Хунбэй. О трех этапах истории государства Бохай Wang Yulang, Wang Hongbei. On three stages of Bohai state 71 history ………………………………………………….. Тянь Гуанлинь, Тянь Е. Некоторые вопросы об оставшемся . 102 52 53 56 60 63 66 бохайском населении в подчинении у Ляо Tian Guanglin, Tian Ye. Some questions on former Bohai population under Liao rule …………………………………. 73 Ван Юйлан, Пяо Цанькуй, Ван Вэньи. Новое исследование бохайской горы Дунмоушань Wang Yulang, Piao Cankui, Wang Wenyi. A new research on Bohai Dongmoushan Mountain …………………………….. 76 Li Deshan, Li Ping. Four research questions on Bohai kingdom history Ли Дэшань, Ли Пин. Четыре вопроса в исследовании истории королевства Бохай…………………………….… 78 Хэ Сяофан, Ван Чжунъюй. О связях между Бохаем и мохэ, отражаемых сложением маньчжурской общности He Xiaofang, Wang Zhongyu. On relations between Bohai and Mohe as reflected in the process of formation of Manzhou community ………………………………………………… 79 KOJIMA …… Yoshitaka. A study of the ancient roads of Bohai period Кодзима Ёситака. Изучение древних дорог бохайского периода …………………………………………………………… 81 Alfonz Lengyel. Oroqen Tribes In China: From Hunter/fishers to City Dwellers Альфонз Ленгел. Племена ороченов в Китае: от 82 охотников/рыболовов к жителям городов .…………... б) Культура b) Culture Zhao Aping. The State of Bohai and its Ethnic Culture Чжао Апин. Государство Бохай и его этническая культура ... 83 Асташенкова Е.В. Предметы изобразительного и декоративно-прикладного искусства Краскинского городища Astashenkova E.V. Objects of visual and decorative and applied 85 arts of Kraskinskoye ancient town ………………………. Сун Юйбинь. Анализ культурных факторов декора концевых дисков бохайской черепицы Song Yubin. An analysis of cultural factors of the decoration of Bohai roof end tile disks………………………………….... 88 Li Deshan, Liu Zhiwen, Wang Dezhong. The Bohai poetry’ 103 annotation Ли Дэшань, Лю Чживэнь, Ван Дэчжун. Комментированный очерк бохайской поэзии …………………………………. 94 MORITA (ONO) Satoko. Two juxtaposed Buddhist images of Bohai - focusing especially on the administration of Mr. SAITO Yu Морита (Оно) Сатоко. Бохайская буддийская скульптура с парными изображениями – с упором на деятельность гна Сайто Ю ……………………………………………….. 94 Сведения об авторах 97 Authors’ information ……………………………………….. Содержание Contents ……………………………………………………… 100 104 Научное издание БОХАЙ: ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ (в ознаменование 30-летия с начала археологических раскопок на Краскинском городище) Международная научная конференция 4-9 сентября 2010 г., г. Владивосток Программа и тезисы Утверждено к печати ученым советом Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Ответственный за выпуск: канд. ист. наук А.Л.Ивлиев Редактор-корректор, электронная верстка А.Л.Ивлиев Техническое обеспечение: Отдел информационных технологий ИИАЭ ДВО РАН Бумага офсетная. Гарнитура «Таймс». Формат 60х84/16. Уч.-изд.л. 7,1. Усл. печ. л. 5,48. Тираж 60 экз. Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН 690950, Владивосток, ул. Пушкинская, 89 E-mail: [email protected] 105 ДЛЯ ЗАМЕТОК 106