Г. А. Глотова, Е. С. Набойченко внешности

Г. А. Глотова, Е. С. Набойченко
Формирующее пространство
внешности
личности
с атипичными
особенностями
УДК 159.923
Показано, что формирующее пространство личности с атипичной
внешностью (врожденная расщелина верхней губы и неба) содержит
компоненты, приводящие к социальной стигматизации, что негативно
сказывается на эмоциональном состоянии личности и ее самооценке и
требует коррекции с помощью психологических технологий.
Ключевые слова: атипичная внешность, социальная стигматизация,
эмоциональное состояние, самооценка, коррекция, психологические
технологии.
Развитие личности всегда происходит внутри формирующего пространства,
специфические особенности которого придают процессу развития
индивидуальную окраску в зависимости от того, идет ли речь о личности с
типичной или с атипичной анатомо-физиологической организацией. Описать
все, что входит в формирующее пространство, невозможно, поскольку это
означало бы описать весь окружающий человека мир. Однако можно
охарактеризовать формирующее пространство в обобщенной форме,
выделить основные уровни его структурной организации, каждый из которых
затем может анализироваться более детально. Элементы формирующегося
пространства как многомерной самоорганизующейся целостности находятся
между собой в различных отношениях: координатных, временных,
генетических, структурных, функциональных.
Анализируя структуру формирующего пространства развивающейся
личности, можно выделить прежде всего три базовые составляющие:
неорганическую природу, биосферу и ноосферу (по В. И. Вернадскому [1]).
Происходящие в неорганической природе процессы (изменение химического
состава воздуха, увеличение концентрации солей тяжелых металлов,
изменение радиационного фона и др.) неизбежно сказываются на развитии, в
том числе и психическом, людей, как и процессы, происходящие в живой
природе (например, мутации вирусов и бактерий, вызывающие тяжелые
заболевания). В то же время эти составляющие формирующего пространства
— неорганическая природа и биосфера, образуя естественные основания
жизни и развития людей, не могут являться предметом профессиональной
деятельности психологов. Напротив, ноосфера — сфера разума, социальная
сфера как важнейшая составляющая формирующего пространства — во
многом доступна воздействиям со стороны психологической науки и
практики (хотя и в этом случае далеко не все может быть подвергнуто
целенаправленному преобразованию).
Для развивающейся личности социальное пространство является
универсальным контекстом ее жизни. В социальном пространстве (как
третьей базовой составляющей формирующего пространства) можно
выделить несколько уровней: макроуровень (экономические, политические,
финансовые и другие составляющие формирующего пространства),
мезоуровень, включающий два подуровня: а) институциализированный
подуровень
(юридические,
медицинские,
педагогические,
социотехнологические,
информационные
и
другие
составляющие
формирующего пространства); б) неинституциализированный подуровень
(метафизические, эмоциональные, компаративные, социодеятельностные,
предметные, биологические и другие составляющие формирующего
пространства), и микроуровень (мать, отец, семья, родственники, знакомые
как «значимые другие»).
Стихийно складывающееся формирующее пространство личности (во всем
многообразии его уровней и составляющих) является благоприятным и
потенциально способным обеспечить нормальное развитие личности в
случае, если индивид находится на момент рождения в границах анатомофизиологической нормы. В этом случае формирующее пространство
личности наполнено разнообразными исторически сложившимися
социальными и социально-психологическими условиями, факторами,
закономерностями и механизмами, способствующими (при благоприятном
стечении обстоятельств) достижению индивидом высоких уровней
личностного развития [2; 3].
Напротив, то же самое стихийно сложившееся формирующее пространство
для личности, не находящейся в границах анатомо-физиологической нормы
(например, имеющей врожденную расщелину верхней губы и неба —
ВРГиН), оказывается во многом неблагоприятным, поскольку различные
исторически сложившиеся социальные и социально-психологические
условия, факторы, закономерности и механизмы действуют в этом случае
вопреки интересам личности, приводят к возникновению барьеров в
общении, формированию комплекса неполноценности и др. Для человека с
атипичными особенностями внешности это ставит проблему, с кем
идентифицироваться: со здоровыми, полноценными людьми или с
инвалидами, а также проблему, с кем его будут идентифицировать другие.
Социальные установки и стереотипы, мифы и предрассудки относительно
анатомо-физиологических особенностей людей (включая и особенности
внешности) складывались столетиями, и преодолеть их чрезвычайно сложно,
тем более что за ними, говоря языком психоанализа, стоит стремление
человечества к выживанию, поскольку для выживания человечества в целом
важно, чтобы подавляющее большинство людей по всем показателям
находилось в границах анатомо-физиологической нормы. К счастью,
общество далеко продвинулось по пути цивилизации и наряду с интересами
всего человечества стало заботиться и об интересах отдельного человека,
отдельной личности, в том числе и с ВРГиН. Но предрассудки, социальные
установки и стереотипы обладают значительной инерцией, сохраняются как
паттерны эмоционального реагирования. Они дают о себе знать в любом
возрасте, причем очень ярко проявляются в детстве. Для ребенкадошкольника, у которого уже отложились в памяти перцептивные эталоны
различных (но «нормальных») лиц — мужских, женских, детских, старческих
и др., лицо ребенка с ВРГиН до оперативного вмешательства (как и любой
другой дефект внешности – сильное косоглазие, ожег и др.) непроизвольно (в
силу новизны и необычности) привлечет внимание и вызовет желание, как
все неожиданное, необычное и потому пугающее, под надежной защитой
матери рассмотреть, «изучить» этот неизвестный феномен. Мать же,
воспитывая ребенка, из благих побуждений тихо говорит ему, что смотреть
не надо («смотреть нехорошо», «не принято», «ему неприятно, что его
рассматривают» и т. д.), тем самым непроизвольно подчеркивая, что ребенок
с дефектом лица «не такой», «другой», что ему плохо от его дефекта и т. д.
Обеспечивая специфическую для общества координацию восприятия и
поведения, социальные установки и мифы формируют коллективную
идентичность [4] и разделение общества на «мы» и «они», в данном случае
«мы» — это полноценная, здоровая часть общества, а «они» —
неполноценная, нездоровая и бесполезная его часть. Это приводит к
стигматизации людей с атипичной анатомо-физиологической организацией, в
том числе с атипичными особенностями внешности, даже если уровень их
психического развития соответствует норме.
Греческое слово «стигма» означает телесные знаки, якобы позволяющие
распознать нечто необычное в характере человека [8]. В психологической
науке стигматизацией называется процесс, в результате которого некоторая
группа людей получает устойчивый отрицательный маркер, определяющий
отношение к ним окружающих, а отчасти – и их собственную самооценку.
Признав, что у него есть какие-либо ограничения, человек невольно
навешивает на себя ярлык с надписью: «Я не такой, как все!» Тем, кто знает о
его особенностях, этот ярлык тоже хорошо виден, и это приводит к
тяжелейшим последствиям, которые касаются и самого человека, и его
семьи, и всего общества. Эти последствия называются социальной
стигматизацией. Социально-психологические закономерности стигматизации
лучше всего изучены на примере расовых и национальных меньшинств [8].
Среди исследований, посвященных стигме человека с атипичной
внешностью, можно выделить три основных направления: стигматизация
атипичной внешности со стороны общества, самостигматизация и
преодоление последствий стигмы [5; 6; 7; 8]. Проявления стигмы
наблюдаются на всем протяжении истории общества. Имея под собой в
разные времена различные основания, стигматизация функционировала
согласно нормативным принципам поддержания социальной гомогенности и
стабильности. Неспособность индивида к идентификации себя с членами
своего сообщества, социальная инородность предоставляли обществу право
применять карательные процедуры. Умение идентифицировать себя с
социальным
окружением
и
отграничение
себя
от
«других»,
пренебрежительное отношение к инаковости поощрялись так называемыми
церемониями унижений [6].
Для М. Фуко истоки стигматизации непосредственно связаны со
становлением и развитием различных форм социального контроля.
Специфические «системы значений и образов», отмечает Фуко, ранее
связанные с практиками изоляции больных проказой, сохраняются и после
того, как проказа побеждена. «Персона прокаженного» наделяется
символическим значением исключенного из социальной группы и
очерченного «сакральным кругом» отвержения [5]. «Персона прокаженного»
моделирует все последующие формы взаимоотношений общества и
изгоняемых его членов по уже готовой схеме: диагностирование отклонения
— отчуждение/отвержение — изоляция. Выражения повседневного языка:
«Отшатнуться, как от прокаженного», «Что я — прокаженный, что ли» —
сегодня отражают скорее социальные опасения по поводу возможного
отвержения и страх изоляции, исключения. За подобными опасениями стоит
интуитивное избегание неких социальных пустот, где привычные правила и
законы не действуют. Что это за социальные лакуны, абсорбирующие
отверженных?
Приюты,
психиатрические
клиники,
тюрьмы,
специализированные школы и др. — таковы границы и социальные маркеры
этих лакун, посредством которых общество обеспечивает контроль над
инаковостью [5].
Ритуализированный механизм стигмы срабатывает в тот самый момент,
когда обнаруживается социальное несоответствие человека представлению в
нормальности, устоявшимся правилам и порядкам. Это несоответствие
описывается И. Гофманом посредством понятий виртуальной и актуальной
идентичности [7]. Определенные социальные ожидания, лежащие в основе
виртуальной социальной идентичности, по Гофману, выступают гарантами
нормальности. Если актуальная социальная идентичность не вписывается в
рамки виртуальных ожиданий, происходит негативная, стигматизирующая
атрибуция личности. Стигматизация выступает в качестве социального
инструмента, влияющего на формирование притязаний человека с
атипичными анатомо-физиологическими особенностями, демонстрируя
непреодолимую дистанцию между таким человеком и обществом. Стигма
выступает как социальный симптом, отличающий его носителя от здоровых
людей, и как социокультурный запрет на ряд отношений, устанавливаемых
между нормальными членами общества. Ролевые притязания инвалида
ограничены стигмой как мерой его реальных возможностей и способностей
[7].
Самый трудный вопрос – психологические последствия стигмирования.
Можно предположить, что невротические симптомы у подростков с ВРГиН в
немалой степени вытекают из трудностей их социального положения. В
самом деле, легко ли сохранить душевное здоровье и психическое
равновесие человеку, который должен, разделяя мнение большинства,
считать себя неполноценным? А это означает, что сегодня не столько
собственно инвалидность, сколько общественные предубеждения против
«иных», не таких, как все, препятствуют полноценной социальной жизни
лиц,
имеющих
атипичные
особенности
анатомо-физиологической
организации в целом и атипичные особенности внешности в частности.
В нашем исследовании для оценки самовосприятия качества жизни
подростками 13–16 лет с ВРГиН (имеющими приемлемую внешность
благодаря хирургическим операциям, проведенным в раннем возрасте)
использовался опросник САН (самочувствие, активность, настроение). Было
выявлено, что подростки с ВРГиН (20 чел.) не отличаются (по критерию
Фишера) от своих сверстников из контрольной группы (18 чел.) по
параметрам «самочувствие» и «активность», однако, достоверное отличие
получено по параметру «настроение» (p ≤ 0,05). Подростки с ВРГиН
характеризуются или сниженным настроением, или перепадами настроения в
течение дня («эмоциональные качели»). Сравнительное исследование
самооценки подростков 13–16 лет с ВРГиН (20 чел.) и подростков
контрольной группы (18 чел.) по методике Дембо-Рубинштейн показало, что
подростки с ВРГиН положительно оценивают такие свои качества, как
«здоровье», «ум» и «характер» (средние значения у них хотя и более низкие,
чем у подростков из контрольной группы, но различия не являются
статистически достоверными). А вот по шкале «cчастье» выявлено
достоверное отличие в сторону более низких значений у подростков с ВРГиН
по сравнению с группой здоровых сверстников (p ≤ 0,05). Отметим, что по
показателям когнитивного развития эти подростки с ВРГиН не обнаружили
достоверных отличий от контрольной группы здоровых сверстников.
Исходя из полученных результатов, можно сделать вывод, что формирующее
пространство личности с атипичными особенностями внешности (ВРГиН)
необходимо
целенаправленно
моделировать,
наполняя
такими
составляющими
(медицинскими,
педагогическими
и
особенно
психологическими), которые были бы способны нейтрализовать влияние
неблагоприятных компонентов стихийно сложившегося формирующего
пространства. Так, для детей с атипичными анатомо-физиологическими
особенностями и их родителей необходимо использовать три разновидности
психологических технологий: 1) общие психологические технологии,
направленные на формирование позитивной самооценки, на освоение
родителями способов взаимодействия с детьми и др., могущие
использоваться в работе с родителями и детьми как с типичной, так и с
атипичной
анатомо-физиологической
организацией; 2)
особенные
психологические технологии (для детей с атипичными анатомофизиологическими особенностями и их родителей), направленные на
формирование толерантности к этим атипичным особенностям,
формирование толерантности к особенностям своих типичных сверстников,
снятие чувства зависти по отношению к ним, формирование
самодостаточности, включение в целенаправленный поиск призвания (спорт,
музыка и др.), сознательное формирование замысла о себе с учетом своих
особенностей и удовлетворения потребности в самоактуализации, освоение
дополнительных
коммуникативных
технологий,
направленных
на
презентацию себя в группах личностей с типичными анатомофизиологическими и психическими особенностями, формирование
стрессоустойчивости по отношению к проявлениям невоспитанности и
нетолерантности со стороны других людей и др.; 3) единичные
психологические технологии (для детей с конкретным вариантом атипичных
анатомо-физиологических особенностей), направленные на профилактику и
преодоление возможных девиаций личностного развития именно при данной
разновидности атипичных особенностей. В последнем случае для детей с
ВРГиН и их родителей в рамках информационной составляющей
деятельности научно-практических реабилитационных центров должен
осуществляться постоянный мониторинг жизненного пути личностей, ранее
прооперированных по поводу ВРГиН (т. е. «личностей с последствиями
врожденной расщелины»), за пределами детского возраста (после 18 лет) с
целью накопления позитивной аудио- и видеоинформации о потенциальных
возможностях трудоустройства людей с данной атипичной особенностью,
получения ими образования, самоактуализации в профессиональной
деятельности, создания семьи и рождения детей с учетом возможностей
современной медицины, включая эстетическую хирургию. Важное значение
имеет формирование коммуникативных навыков и навыков публичных
выступлений. Эти общие, особенные и единичные технологии должны
наполняться специфическим содержанием в зависимости от возрастных и
половых особенностей детей с ВРГиН, а также в зависимости от
особенностей их семейной ситуации.
Литература
1. Вернадский В. И. «Несколько слов о ноосфере» // Успехи современной
биологии. 1944.
2. Глотова Г. А. Методологические проблемы клинической психологии //
Актуальные проблемы клинической психологии в современном
здравоохранении / под. ред. С. И. Блохиной, Г. А. Глотовой. Екатеринбург,
2004.
3. Глотова Г. А., Набойченко Е. С. Специфика потребностей развития детей с
врожденной расщелиной верхней губы и неба // Изв. Урал. гос. ун-та. 2008.
№ 60. (Сер. 1. Проблемы образования, науки и культуры).
4. Ульяновский А. В. Мифодизайн: коммерческие и социальные мифы. СПб.,
2005.
5. Фуко М. История безумия в классическую эпоху / пер. И. К. Стаф. СПб.,
1997.
6. Garfinkel H. Conditions of successful degradation ceremonies // American
Journal of Sociology. 1956. Nr 61. Р. 420–424.
7. Goffman E. The moral career of the mental patient // Goffman E. Asylums:
Essays on the social situation of mental patients and other inmates. N. Y., 1961. Р.
125–169.
8. Goffman E. Stigma: Notes on the management of spoiled identity. N. Y., 1963.
Текст статьи в формате PDF
© Г. А. Глотова, Е. С. Набойченко, 2009
Глотова Г. А. Формирующее пространство личности с атипичными
особенностями внешности / Г. А. Глотова, Е. С. Набойченко // Известия
Уральского государственного университета. – 2009. – № 1/2(62). – С. 202-207.
УДК 159.923
Дата обновления: 01.09.2011
© УрГУ, 2008
Виртуальная библиотека EUNnet
УрГУ, программирование, 2004-2009
© Отдел электронных публикаций