Адекватность и эквивалентность как основополагающие

Министерство образования и науки РФ
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального
образования
«Челябинский Государственный Педагогический Университет»
(ГОУ ВПО «ЧГПУ»)
На правах рукописи
Мошкович Вера Викторовна
«Адекватность
и эквивалентность как основополагающие
критерии оценки качества перевода»
Специальность 10.02.20 – Сравнительно-историческое, типологическое и
сопоставительное языкознание
Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Научный руководитель:
доктор филологических наук,
профессор Гашева Людмила Петровна
г. Челябинск, 2013.
Оглавление
Введение ............................................................................................................................................................. 3
ГЛАВА I. ИЗУЧЕНИЕ ПРОБЛЕМ ПОНЯТИЙ «АДЕКВАТНОСТЬ» И «ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ»
В ТЕОРИИ И ПРАКТИКЕ ПЕРЕВОДА, ОСОБЕННОСТЕЙ ХУДОЖЕСТВЕННОГО
ПЕРЕВОДА, ОЦЕНКИ КАЧЕСТВА ПЕРЕВОДА........................................................................... 11
1.1
Понятие «эквивалентность» ............................................................................................................... 11
1.1.1 Подходы к понятию «эквивалентность» .......................................................................................... 11
1.1.2 Структура понятия «эквивалентность»: виды, типы, уровни ........................................................ 22
1.2
Понятие «адекватность» ..................................................................................................................... 34
1.2.1 Подходы к понятию «адекватность» ................................................................................................ 34
1.2.2 Виды адекватного перевода .............................................................................................................. 45
1.3 Соотношение понятий «адекватность» и «эквивалентность» .............................................................. 51
1.4 Художественный перевод и его особенности......................................................................................... 56
1.5 Единица анализа, качество перевода, оценка качества ......................................................................... 68
Выводы по главе I ........................................................................................................................................... 89
ГЛАВА II. АНАЛИЗ И ОЦЕНКА КАЧЕСТВА ВЫПОЛНЕНИЯ ВАРИАНТОВ ПЕРЕВОДА ПО
КРИТЕРИЯМ АДЕКВАТНОСТИ И ЭКВИВАЛЕНТНОСТИ ......................................................... 91
2.1 Общий анализ соотношений адекватности и эквивалентности ............................................................ 94
2.2 Анализ перевода повести «The colour of magic» – «Цвет волшебства» (перевод И. Кравцовой).... 119
2.3 Анализ перевода повести «The light fantastic» – «Безумная звезда» (перевод И. Кравцовой) ......... 125
2.4 Анализ превода повести «Мор, ученик смерти» – «Mort» (перевод С. Жужунава) ......................... 128
2.5 Анализ перевода повести «Soucery» – «Посох и шляпа» (перевод И. Кравцовой)........................... 135
2.6 Анализ перевода повести«Eric» – «Эрик» (перевод И. Кравцовой) ................................................... 140
2.7 Анализ перевода повести «Interesting times» – «Интересные времена» (перевод С. Увбрах) ......... 146
2.8 Анализ перевода повести «The last hero» – «Последний герой» (перевод Н. Берденникова).......... 153
2.9 Анализ перевода повести «Amazing Maurice and his educated rodents» – «Удивительный Морис и
его ученые грызуны» (любительский перевод) .......................................................................................... 157
2.10 Анализ перевода повести «Reaper man» – «Мрачный жнец» (перевод Н. Берденникова)............. 163
2.11 Анализ перевода повести «The Soul Music» – «Роковая музыка» (перевод Н. Берденникова) ..... 168
2.12 Сравнительно-сопоставительный анализ переводов ......................................................................... 176
Выводы по главе II ........................................................................................................................................ 182
Заключение .................................................................................................................................................... 186
Библиографический список .......................................................................................................................... 189
2
Введение
Перевод – это одна из самых древних и самых сложных и многогранных
деятельностей, осуществляемых человеком. Несмотря на многовековую историю
существования самого процесса перевода и непрекращающиеся исследования
различных его аспектов, многие проблемы до сих пор не получили однозначного
и окончательного решения. Проблема оценки качества перевода относится к
данной категории. Вопрос о том, как именно необходимо выполнить перевод для
его соответствия оригиналу, обрел актуальность с возникновением письменных
переводов и до настоящего времени не является решенным. Предлагаемые
решения (балльная оценка, создание машинных программ для оценки) не
представляются применимыми к оценке художественных текстов, так как не
учитывают особенностей данного вида текстов. Анализ исследований указанной
проблемы позволяет утверждать, что на текущий момент не разработано методов
и механизмов оценки качества художественных произведений, существует лишь
субъективный оценочный подход, опирающийся на личные предпочтения
конкретного человека. Проблематика связана и с особенностями художественного
текста, при переводе которого необходимо не только передать информацию, но и
сохранить художественные особенности. Именно оценка сохранения и передачи
этих особенностей и вызывает наибольшие трудности при попытках оценки
качества перевода.
В связи со сложностью процесса перевода, различиями, существующими в
системах языков, достижение абсолютной тождественности между оригиналом и
переводом невозможно. Для определения отношений исходного и выходных
текстов были введены понятия «адекватность» и «эквивалентность».
3
В нашей работе мы исследуем понятия адекватности и эквивалентности и
возможность
их
использования
в
качестве
критериев
оценки
качества
художественного перевода.
Хотя необходимость эквивалентности и адекватности оригинала и перевода
высказывается многими исследователями (Каде О., Комиссаров В. Н., Найда Ю.,
Тури Г. и др.) четкой системы использования данных понятий в качестве
критериев оценки перевода разработано не было.
Актуальность исследования обусловлена тем, что в современном мире
значение перевода многократно выросло в связи процессом глобализации и
возрастающей необходимостью установки и развития коммуникативных связей
между странами. Кроме того, на данный момент не выработано лингвистами
разных школ объективного критерия оценки качества художественного перевода.
Исследование критериев оценки качества перевода является перспективным
в
виду
того,
что
хотя
попытки
выявления
объективных
критериев
предпринимались ранее, но многостороннего и комплексного подхода создано не
было. В то же время качество художественного перевода определяет восприятие
выходного текста рецептором перевода, его отношения к произведению, автору,
во многом и к иной культуре в целом.
Выведение
комплексного
подхода
к
анализу
качества
перевода
художественного текста является актуальным и важным как в связи с все
растущим
количеством
переводных
произведений,
соответственно
и
необходимости отбора качественных вариантов перевода от некачественных, так
и с культурно-обусловленным характером исследования в целом.
Объектом исследования является художественный текст в рамках
переводческой деятельности.
Предметом
исследования
выступают
категории
адекватности
и
эквивалентности как критерии оценки перевода.
Цель исследования состоит в выработке механизма использования
категорий адекватности и эквивалентности для оценки качества художественных
переводов.
4
Цель работы определила конкретные задачи исследования:
1. Исследование и анализ понятийной области категории переводческой
эквивалентности;
2. Исследование и анализ понятийной области категории переводческой
адекватности;
3. Систематизация
и
анализ
существующих
подходов
к
понятиям
адекватности и эквивалентности перевода;
4. Проведение
сравнительного
«эквивалентность»
с
целью
анализа
понятий
дифференциаций
«адекватность»
понятийных
и
областей
указанных категорий;
5. Анализ выделяемых критериев оценки качества перевода и определения
положения среди них адекватности и эквивалентности;
6. Выделение и формулировка проблем, являющихся релевантными при
выполнении художественного перевода;
7. Формулировка этапов использования адекватности и эквивалентности в
качестве критериев оценки качества перевода;
8. Проведение лингвистического анализа и систематизации иллюстраций из
картотеки языковых иллюстраций, используя созданные этапы оценки;
9. Проведение сопоставительный анализ текстов оригинала и перевода,
используя категории адекватности и эквивалентности для оценки качества
перевода;
10.Выявление
и характеристика переводческих решений и ошибок,
снижающих качество перевода;
11.Выявление и характеристика переводческих решений, позволяющих
добиться высокого качества перевода;
12.Проведение сравнительно-сопоставительного анализа переводов с целью
выявления наименее и наиболее качественных.
Источником фактического материала для исследования послужил корпус
художественных произведений, в ходе исследования было проанализировано 10
5
текстов на английском языке, общим объемом 2504 страницы, и 10 текстов на
русском языке, объем которых составляет 3677 страниц, из которых в языковую
картотеку было вынесено 2319 языковых иллюстраций.
Методы исследования обусловлены его целями и задачами. В работе
использовались такие методы и приемы, как:
 метод лингвистического описания, при помощи которого были
рассмотрены различные подходы к понятиям адекватности и
эквивалентности;
 компонентный
анализ,
позволивший
провести
анализ
и
сопоставление семантического состава языковых единиц в оригинале
и в переводе;

сопоставительный
метод,
с
помощью
которого
произведено
сравнение лексем текстов оригинала и перевода на предмет
адекватности и эквивалентности передачи плана содержания и плана
выражения;
 метод анализа семантико-графической структуры текста, на основе
которого тексты оригинала и перевода сопоставлялись на уровне их
семантико-синтаксического пространства;
 прием количественного анализа, использованный для выявления
процентного соотношения адекватно и эквивалентно переведенных
предложений и предложений с нарушениями эквивалентности и/или
адекватности;
 прием
переводческих
трансформаций,
использованный
для
сопоставления предложений оригиналов и переводов, выявления
обусловленности трансформаций и создания собственных вариантов
перевода;
 прием сплошной выборки, на основе которого произведена выборка
определений адекватность и эквивалентность, а также языковые
иллюстрации из общего объема текстов.
6
Понятия адекватности и эквивалентности перевода были рассмотрены в
работе Л. Г. Романовой «Адекватность и эквивалентность как переводческие
категории (теоретико-экспериментальное исследование) [Романова 2011]. Тем не
менее аспекты и позиции рассмотрения указанных понятий различны. В первую
очередь, отличаются цели работ: в работе Л. Г. Романовой цель исследования
состоит в выработке деятельностной исследовательской программы изучения
категорий адекватности и эквивалентности, а также оценки уровня адекватности и
эквивалентности перевода текста как симультанно-сукцессивного объекта, в
нашей работе цель исследования состоит в выработке механизма использования
категорий адекватности и эквивалентности для оценки качества художественных
переводов в сопоставление с оригиналом.
Исследование Л. Г. Романовой нацелено в первую очередь на изучение
самих
категорий
адекватности
и
эквивалентности,
в
работе
создаются
графосемантические модели данных понятий, используемые для выделения и
разделения их понятийных областей, раскрывается понятийный потенциал
терминов.
В нашем исследовании мы также затрагиваем проблему разделения
понятийных областей адекватности и эквивалентности, однако она не является
центральной, так как работа ориентирована на разработку практического
механизма оценки качества художественного текста.
Что касается практической части исследования, то в качестве материала для
анализа Л. Г. Романовой были использованы 6 текстов оригинальных и
переводных прозаических художественных произведений; 21 поэтический
оригинальный и переводной текст, в нашем исследовании анализируются только
прозаические
тексты
художественных
произведений.
Текст
поэтических
произведений обладает своими особенностями, требующими особого подхода к
их изучению и анализу поэтических текстов.
Кроме того, для анализа текстов в работах используются различные
подходы. В исследовании Л. Г. Романовой рассматриваются системы ЛСП,
репрезентирующие портретное описание персонажей, которые анализируются
7
при
помощи
метода
контент-анализа,
направленного
на
составление
семантических карт, и анализа ритмико-графической структуры текстов. В нашем
исследовании анализируются предложения, значимые для понимания и развития
сюжета, а также характеризующие персонажей, в рамках более широкого
контекста. Сам анализ проводится путем выявления уровня эквивалентности и
обоснованности перевода на данном уровне и рассмотрения предложения с
позиции сохранения трех типов адекватности, с использованием метода
компонентного анализа, сопоставительного метода, приема переводческих
трансформаций.
Таким образом, сопоставляемые работы ставят перед собой различные цели
и используют различные методы для исследования и анализа теоретических и
практических материалов, внося свой вклад в рассмотрение понятий адекватности
и эквивалентности с различных позиций и аспектов.
В нашем исследовании на защиту выносятся следующие положения:
1) В
переводе
возможно
адекватности,
однако
сохранение
невозможно
эквивалентности
сохранение
при
потере
адекватности
без
эквивалентности;
2) Нарушения адекватности и эквивалентности чаще происходят при переводе
на уровне описания ситуации и уровне высказывания, нежели на уровне
сообщения и уровне языковых знаков;
3) Искажение
семантической
адекватности
приводит
к
нарушению
прагматического аспекта чаще, чем искажения в переводе адекватности
стилистической;
4) Адекватность и эквивалентность перевода, их соотношения вариативны,
изменяемы в различных вариантах перевода и зависят как от сложности
текста оригинала, так и от мастерства переводчика, его личностных
характеристик, чувства языка.
Основу терминологического аппарата составляют следующие понятия:
адекватность,
эквивалентность,
основополагающий,
8
критерий,
прагматика,
семантика, качество перевода, план содержания, план выражения, рецептор, ПЯ
(язык перевода), ИЯ (исходный язык), выходной текст.
Научная новизна работы состоит в том, что предпринимается попытка
использования категорий адекватности и эквивалентности как объективных
критериев оценки качества перевода на основе комплексного подхода к анализу
плана содержания и плана выражения текстов.
Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и
зарубежных ученых Бархударова Л. С., Ванникова Ю. В., Виноградова В. С., Галь
Н., Гарбовского Н. К., Горбачевского А. А. Комиссарова В. Н., Найда Ю.,
Нойберта А., Рецкера Я. И., Швейцера А. Д., Федорова А. В., Чуковского К.И. и
др.
Теоретическая значимость работы заключается в уточнении определения
понятий «адекватность» и «эквивалентность» и определения их места в ряду
выделяемых на настоящий момент критериев оценки качества перевода. В ходе
работы
рассмотрены
различные
подходы
к
понятиям
адекватности
и
эквивалентности, выделены и уточнены различия, существующие между этими
терминами. Выводы, полученные в ходе исследования, вносят вклад в разработку
терминологического аппарата, углубляют знания об исследуемых понятиях и
отражают их особенности.
Практическая
возможности
значимость
использования
его
данного
для
исследования
разработки
лекций
заключается
по
в
проблемам
адекватности и эквивалентности в рамках «Теории перевода», «Теория языка»,
«Лингвистический
анализ
текстов»,
«Сопоставительное
языкознание»,
в
преподавании практики художественного перевода, в элективных курсах, при
анализе и сопоставление текстов оригинала и перевода, а также для дальнейшей
разработки способов оценивания качества перевода.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные результаты
и положения исследования освещены в восьми статьях, одна из которых
опубликована в издании, рекомендованном ВАК Министерства образования и
науки РФ для публикации основных научных результатов диссертации на
9
соискание
ученой
степени
кандидата
наук
(«Вестник
Челябинского
государственного педагогического университета», 2012, 2013).
Основные положения настоящей работы были представлены в докладах на
научных и научно-практических конференциях: «Фразеологические чтения»
(Курган,
2011),
«Актуальные
проблемы
современной
лингвистики:
антропоцентризм, семантика прагматика» (Челябинск, 2011, 2012, 2013), «Язык и
культура» (Челябинск, 2012), «Общие и частные проблемы лексикологии и
перевода» (Чебоксары, 2012), «Язык и литература в контексте межкультурной
коммуникации»
(Чебоксары,
2012),
«Современные
тенденции
развития
образования и культуры в общеевропейском контексте» (Челябинск, 2013).
Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры русского
языка и методики преподавания русского языка ФГБОУ ВПО «Челябинский
государственный педагогический университет» (2010 – 2013 гг.)
Структура работы определена целью и задачами. Настоящая диссертация
состоит из введения, теоретической главы, практической главы, заключения,
приложения и списка использованной литературы.
10
ГЛАВА I. ИЗУЧЕНИЕ ПРОБЛЕМ ПОНЯТИЙ «АДЕКВАТНОСТЬ» И
«ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ»
ОСОБЕННОСТЕЙ
В
ТЕОРИИ
И
ХУДОЖЕСТВЕННОГО
ПРАКТИКЕ
ПЕРЕВОДА,
ПЕРЕВОДА,
ОЦЕНКИ
КАЧЕСТВА ПЕРЕВОДА
1.1 Понятие «эквивалентность»
1.1.1 Подходы к понятию «эквивалентность»
Особенностью перевода является то, что, несмотря на необходимые
изменения, вносимые в исходный текст, он воспринимается как полноправная
замена оригинала. При этом воспринимающие переводной текст рецепторы будут
считать его полностью тождественным тексту оригинальному. Однако подобная
тождественность является лишь теоретически достижимым идеалом перевода,
невозможным в переводческой практике.
В связи с этим еще в XIX веке была разработана «теория непереводимости».
Данная лингвистическая теория Вильгельма фон Гумбольдта безусловно является
одной из самых влиятельных лингвофилософских концепций XIX века. Тогда
главным направлением языкознания было изучение особенностей языка,
раскрытие всех уникалий, отличающих его от других языков: неповторимой
структуры, особенностей грамматического строя и словарного состава каждого
отдельного языка. Все это составляет своеобразие языка, его национальные
особенности.
передачи
По этим причинам возникло предположение о невозможности
данных
особенностей,
как
лингвистических,
так
и
лингвокультурологических на другой язык. При этом считалось, что перевод
должен исчерпывающим образом воспроизводить оригинал и быть полностью
11
ему тождественным, следовательно, перевод, в первую очередь художественного
текста,
оказывался
принципиально
невозможным
[http://socialtranslation.ru/article.php?article_id=395].
Перевод предстал невыполнимой задачей, процессом, при котором
неизбежны невосполнимые потери, смысловые и художественные. Выделяли два
подхода, оба из которых признавались неудовлетворительными: в точности
придерживаться подлинника, жертвуя своеобразием принимающего языка и
литературы (по сути – буквальный перевод), либо отойти от текста оригинала и
воспроизвести исходный текст в языке перевода, ориентируясь именно на его
особенности и лингвокультурологические аспекты (то есть – вольный перевод,
адаптация). Исходя из этого, было провозглашено, что перевод, как точное
воспроизведение оригинала, невозможен.
Практика «прекрасных неверных» показывает определенный уровень
осознания трудности достижения подобия в переводе. «Прекрасные неверные»
были ответной реакцией на теорию непереводимости. Суть данных видов
перевода определяется следующим образом: так как невозможно создать перевод,
в точности отражающий всю специфику оригинала, то основной задачей перевода
становится его «красота» (доставляемое переводом эстетическое удовольствие).
Верность подлиннику становится нерелевантным фактором, оригинальное
произведение лишь берется за основу, по сути, переводчик создавал
собственное произведение, ориентированное на то, чтобы угодить вкусам
читателей принимающего языка. Подобные «переводы» лишь отдаленно
напоминали
исходные
самостоятельными
успешности,
в
тексты,
становясь
художественными
зависимости
от
практически
произведениями,
фантазии
и
отдельными
разной
таланта
степень
«переводчика»
[http://docs.podelise.ru/docs/index-2992.html?page=7].
Одним из творцов «прекрасных неверных» был Иринарх Введенский,
переведший на русский язык романы Ч. Диккенса и У. Теккерея [http://schyuri.ru/transltn/vvedensky.htm]. Вот что он сам говорил в своей статье «О
переводах романа Теккерея "Vanity Fair" в "Отечественных записках" и
12
"Современнике"»: «Из всего этого следует, что при художественном воссоздании
писателя даровитый переводчик прежде и главнее всего обращает внимание на
дух этого писателя, сущность его идей и потом на соответствующий образ
выражения этих идей. Сбираясь переводить, вы должны вчитаться в вашего
автора, вдуматься в него, жить его идеями, мыслить его умом, чувствовать его
сердцем и отказаться на это время от своего индивидуального образа мыслей.
Перенесите этого писателя под то небо, под которым вы дышите, и в то общество,
среди которого развиваетесь, перенесите и предложите себе вопрос: какую бы
форму он сообщил своим идеям, если б жил и действовал при одинаковых с вами
обстоятельствах?» Подобный подход оправдывает фактически любые вносимые
при переводе в текст оригинала изменения, приписывая их необходимости
сохранения
и
передачи
атмосферы
подлинника
[http://dashkov.com.ua/russian_classic/vvedenskiy_ii/o_perevodah_romana_tekkereya_
Vanity_Fair_v_otechestvennyih_zapiskah_i_Covremennike.mp3.3124].
С позиции современной семиотической теории перевода, «прекрасных
неверных» можно рассматривать, как своеобразную попытку перевести текст,
ориентируясь исключительно на сохранение и воспроизведение прагматической
стороны. Исходные смыслы извлекались из оригинального произведения и
заключались в новую форму, которая, по мнению переводчика, могла
рассчитывать на более адекватное восприятие читателей [Гарбовский 2007: 128129].
С точки зрения современного переводоведения обе позиции неверны.
Несмотря на то, что абсолютно полная передача всех смыслов, заключенных в
подлиннике, невозможна, в силах переводчика приблизится к оригиналу и
воссоздать его на ином языке.
По словам Э. Сепира существует «обобщающее, внеязыковое искусство,
доступное передаче без ущерба средствами чужого языка, и специфически
языковое искусство, по существу непереводимое» [Сепир 1993: 196]. Исходя из
данной цитаты, перевод, хотя и не тождественный по всем параметрам, возможен.
13
О том же говорит и А. Мейе: «Любой язык выражает столько, сколько
необходимо обществу, орудием которого он является… С помощью любой
фонетики, любой грамматики можно выразить все, что угодно» [Ортега-и-Гассет
1991: 529]. В то же время эта потенциальная возможность выразить все не всегда
реализована в конкретном языке практически, что и создает сложности для
всесторонне полноценного перевода.
Однако отсутствие абсолютной тождественности отнюдь не препятствует
осуществлению межъязыковой коммуникации.
Вследствие того, что достижение абсолютного равенства между оригиналом
и переводом невозможно, был введен термин «эквивалентность», обозначающий
общность содержания, т.е. смысловую близость оригинала и перевода. П. М.
Топер, отмечая разнообразие мнений о том, когда и откуда вошел в теорию
термин «эквивалент», пишет: «Но, кажется, можно считать установленным, что
впервые
термин
"эквивалент"
стал
употребляться
в
современном
переводоведении по отношению к машинному переводу, а к переводу
"человеческому" его предложил Р. Якобсон в статье "О лингвистических аспектах
перевода" (1959)». [Топер 2001: 176]
Обратимся
к
энциклопедическим
источникам,
в
которых
находим
равенства
(БЭС)
следующие определения понятия «эквивалентность»:
Эквивалентность
–
отношение
типа
[http://www.vedu.ru/bigencdic/73055/].
Эквивалентный – равнозначный, равносильный, всецело заменяющий чтонибудь в каком-нибудь отношении [Ушаков 2000: 1395-1396].
Эквивалентный
другому,
полностью
–
нечто
равноценное,
заменяющее
его
равнозначащее,
[Словарь
равносильное
современного
русского
литературного языка 1965: 1734].
Эквивалентный – являющийся эквивалентом, равносильный, равнозначный,
равноценный, заменяющий что-либо [Современный словарь иностранных слов
1994: 700].
14
Эквивалентность: 1. Смысловая общность приравниваемых друг к другу
единиц. 2. Охватывает отношения, как между знаками, так и между текстами.
Эквивалентность знаков еще не означает эквивалентность текстов, и, наоборот,
эквивалентность текстов вовсе не подразумевает эквивалентность всех их
сегментов. При этом эквивалентность текстов выходит за пределы их языковых
манифестаций и включает также культурную эквивалентность. 3. Термины
«эквивалентность» и «эквивалентный» имеют в виду отношения между исходным
и конечным текстами, которые выполняют сходные коммуникативные функции в
разных культурах. В отличие от адекватности эквивалентность ориентирована на
результат. 4. Эквивалентность — это особый случай адекватности (адекватность
при функциональной константе исходного и конечного текстов) [Нелюбин 2003:
253-254].
Из
данных
определений
выводим
ключевую
сему
для
понятия
«эквивалентность» – это равность, равнозначность.
Вместе с тем, несмотря на такую общность определений, в истории
перевода проблема эквивалентности рассматривалась с различных позиций.
Мнения ученых насчет интерпретации эквивалентности расходятся. Одни
категорически отвергают понятие эквивалентности как понятие не подходящее
для переводоведения [Hönig, Kussmaul 1982; Schmitt 1986]. Мэри Снелл-Хорнби в
своей книге “Translation studies. An integrated approach” также придерживается
точки зрения, что понятие «эквивалентность» не может использоваться в качестве
базового в теории перевода: «термин эквивалентность, будучи неточным и
неопределенным, к тому же представляет иллюзию симметрии между языками,
которая едва ли существует выше уровня нечетких соответствий, искажает
основные проблемы перевода» [Snell-Hornby 1995: 22].
Понятие эквивалентности подверглось жесткой критике по ряду причин.
Ван ден Брок и Лароуз считают эффект эквивалентности невозможным, так как
возникает целый ряд вопросов: как и на ком можно измерить данный эффект? И
как текст может иметь одинаковый эффект и вызывать одинаковую реакцию в
разные времена и в разных культурах? [Broeck 1978; Larose 1982]
15
Другие утверждают, что эквивалентность имеет свою специфику, но она
существует; и нужно к ней приблизиться [Reiss, Vermeer 1984; Jackobson
1959/2000; Nida 1964a].
Найда Ю.Я. в своей книге «К науке переводить» [Найда 1978: 115] говорит о
том, что нельзя рассматривать принципы соответствий при переводе, не
признавая, что существует множество различных типов перевода. Различия в
видах перевода можно объяснить тремя основными факторами: 1) характер
сообщения; 2) намерение автора; 3) тип аудитории. Исходя из этого,
эквивалентность текста должна рассматриваться по соответствию указанным
факторам в каждой конкретной ситуации, что будет изменять и само понятие
эквивалентности в зависимости от лингвистической ситуации.
В.С.Виноградов [Виноградов 2001: 18] считает, что эквивалентность
перевода подлиннику всегда понятие относительное. Можно утверждать, что
любой перевод никогда не будет абсолютно идентичен каноническому тексту
оригинала. Степень сближения с оригиналом зависит от многих факторов – от
мастерства переводчика, от особенностей сопоставления языков и культур,
способа перевода, характера переводимых текстов.
По мнению В. С. Виноградова, под эквивалентностью в теории перевода
следует понимать «сохранение относительного равенства содержательной,
смысловой, семантической, стилистической и функционально - коммуникативной
информации, содержащейся в оригинале и переводе. Более того, эквивалентность
оригинала и перевода – это, прежде всего, общность понимания содержащейся в
тексте информации, включая и ту, которая воздействует не только на разум, но и
на чувства реципиента и которая не только эксплицитно выражена в тексте, но и
имплицитно отнесена к подтексту» [Там же: 19].
Эквивалентность – сохранение относительного равенства смысловой,
семантической,
стилистической
и
функциональной
–
коммуникативной
информации. Перевод, осуществляемый на уровне, необходимом и достаточном
для передачи неизменного плана содержания при соблюдении норм ПЯ, является
16
переводом эквивалентным. Это определение дает Л.С. Бархударов [Бархударов
1975: 186].
Определения В. С. Виноградова и Л. С. Бархударова обширны, включают в
себя множество требований к эквивалентности перевода, среди которых можно
выделить следующие общие требования: сохранение равенства в передаче
различных типов информации, то есть, содержательного плана.
Эквивалентность по А. Швейцеру – категория иерархическая. Уровни
располагаются от синтаксического через семантический к прагматическому.
Самый низкий уровень эквивалентности – это эквивалентность на синтаксическом
уровне. Достигается он тогда, когда единицей перевода удается избрать слово.
Эквивалентность на синтаксическом уровне возможна и в том случае, если,
например, в качестве сказуемого выступает не слово, а словосочетание (Take
care). Отход к эквивалентности на семантическом уровне зачастую вызван
невозможностью сохранения пассивного залога или неличных форм глаголов. На
прагматическом уровне запрещается отступать – прагматика текста должна быть
сохранена при любых условиях [Швейцер 1988].
В. Н. Комиссаров сформулировал определение эквивалентности следующим
образом: «эквивалентность — это максимально возможная лингвистическая
близость текста перевода к тексту оригинала» [Комиссаров 1980: 152-153] –
более краткое и емкое определение, чем приведенные выше, однако выдвигающее
аналогичное требование к переводческой эквивалентности.
Герт
Егер,
коммуникативной
немецкий
переводовед,
эквивалентности,
в
понимая
своих
трудах
под
ней
говорит
о
одинаковую
коммуникативную значимость оригинала и перевода. Сама коммуникативная
значимость – это мыслительный образ, вызываемый текстом в сознании
рецепторов оригинала и перевода. Но так как образ является понятием
нематериальным и наблюдению и измерению не подлежит, то понятие
коммуникативной эквивалентности неопределенно. В качестве решения Г. Егер
предлагает
заменить
коммуникативную
значимость
ее
лингвистическим
экспликатом, то есть содержанием самого текста, которое во взаимодействии с
17
экстралингвистическими факторами и создает мыслительный образ. Содержание
текста, которое можно вывести из значений языковых единиц называется
функциональной значимостью, следовательно, совпадение функциональных
значимостей оригинала и перевода свидетельствует об их функциональной
эквивалентности. Таким образом, функциональная эквивалентность в трактовке
Егера близка к понятиям переводческой эквивалентности, рассмотренным выше
[Jäger 1975; 1982].
Английский переводовед Дж. Кэтфорд также пытался дать определение
«эквивалентности». Он дает общее определение перевода, согласно которому
перевод – это замена текстового материала на одном языке, текстовым переводом
на другом. Согласно данному определению, основной проблемой перевода
является нахождение переводных эквивалентов. Дж. Кэтфорд считает, что
переводную эквивалентность можно выявить при сравнении текстов на разных
языках.
Путем
отслеживается,
систематических
как
при
замен
этом
(коммутаций)
трансформируется
в
одном
тексте
другой
текст
[http://ru.scribd.com/doc/97199603/95074003-J-C-Catford-A-Linguistic-Theory-ofTranslation-Oxford-Univ-Press-1965]. Конечную цель переводческого процесса, по
этой концепции, представляет собой как раз условие эквивалентности текстов.
Эквивалентом можно считать постоянное равнозначное соответствие, не
зависящее от контекста. При этом Дж. Кэтфорд предлагает вместо «перевода»
термин «передача». Он отрицает понятие эквивалентности в трактовке его в
качестве возможности воссоздания значения слова исходного языка средствами
языка перевода. Но отсутствие эквивалента, то есть постоянного и равноценного,
равнозначного соответствия, отнюдь не мешает адекватной передаче содержания
высказывания
другим
способом:
вариантным
соответствием.
Вариантные
соответствия устанавливаются между словами в том случае, когда в языке
перевода присутствуют синонимичные ряды слов для передачи одного и того же
значения исходного слова. В английском языке слово justice не является
многозначным, имеет лишь одно постоянное значение, однако при переводе на
18
русский приходится выбирать исходя из контекста употребления одно из трех
вариантных соответствий: справедливость, правосудие, юстиция [Рецкер 1974].
Дж.
Кэтфорд
последующем
выдвинул
развитии
положение,
переводоведения.
сыгравшее
Он
большую
заявляет,
что
роль
в
термин
«эквивалентность» – ключевой в определении перевода, центральная задача
теории перевода заключается в том, чтобы определить природу переводческой
эквивалентности и условия ее достижения.
Исходя из того, что эквивалентность – необходимое условие перевода,
нужно определить, в чем это условие заключено, что должно быть обязательно
сохранено при переводе.
В современном переводоведении выделяются три основных подхода к
определению понятия «эквивалент».
Первый подход можно обозначить как «традиционный», именно ему
принадлежала лидирующая позиция в переводоведении до последнего времени. К
нему относятся те лингвистические теории, в которых доминирующая роль в
переводе отводится языкам. Основной задачей переводчика является как можно
более точная передача смыслового содержания оригинального текста на языке
перевода в максимально полном объеме. В некоторых случаях происходит
подмена понятия эквивалентности тождественностью, утверждается, что перевод
обязан сохранять содержание оригинала полностью. А.В. Федоров, например,
используя вместо «эквивалентности» термин «полноценность», говорит, что эта
полноценность включает исчерпывающую передачу смыслового содержания
подлинника [Федоров 1983: 127].
Однако на практике подтверждения данному тезису не обнаруживается, что
приводит к необходимости ряда оговорок и отступлений от исходного
утверждения. Так, Л.С. Бархударов оговаривает, что о неизменности можно
говорить лишь в относительном смысле, отмечает, что при переводе невозможно
избежать потерь, другими словами, имеет место неполная передача объема
значений, выражаемых оригинальным текстом. Отсюда он делает закономерный
вывод, что текст перевода не может быть полным и абсолютным эквивалентом
19
текста подлинника [Бархударов 1975: 10-11]. Но данный вывод вступает в
противоречие с положением о том, что план содержания должен передаваться в
неизменном виде и полном объеме. Подход противоречит сам себе, вследствие
чего не может быть признан объективным и действенным.
Второй подход состоит в поисках инвариантной части оригинала, иными
словами, той части, сохранение которой позволит сохранить эквивалентность
перевода
оригиналу.
Зачастую
в
качестве
инварианта
выдвигается
коммуникативная цель, функция исходного текста, либо описанная в оригинале
ситуация.
Но при подобном подходе сталкиваемся с иной проблемой. Какая бы часть
оригинального текста не была выбрана в качестве инварианта, всегда можно
обнаружить (или создать) переводы, в которых данная часть не передана, но,
невзирая на это, цель коммуникации сохранена. Возможна и обратная ситуация:
при сохранении в переводе инвариантной части не выполнена межъязыковая
коммуникация. Из этого можно сделать вывод: либо переводы, выполненные без
сохранения инвариантной части, не являются переводами (что неверно, в случае
выполнения ими коммуникационной функции), либо данный подход исходит из
ложного положения.
Наконец,
существует
и
эмпирический
подход
к
определению
эквивалентности перевода. Этот подход представлен и разработан в работах В.Н.
Комиссарова [Комиссаров 1973; Комиссаров 1990]. В. Н. Комиссаров полагает,
что нет смысла пытаться найти инвариантную часть, необходимо опираться на
саму практику перевода. Сопоставление большого числа реально выполненных
переводов и соответствующих текстов оригиналов позволяет выявить, на чем
основана эквивалентность оригинала и перевода. Подобный эксперимент
позволил В. Н. Комиссарову прийти к выводу, что степень смысловой близости к
оригиналу у разных переводов неодинакова, и их эквивалентность основывается
на сохранении разных частей содержания оригинала. В некотором смысле данный
подход созвучен теории Дж. Кэтфорда.
20
Дж. Кэтфорд предлагает установить эквивалентность двух отрезков текста
эмпирическим путем: прибегая к анализу имеющихся переводов определенного
текста, либо создавая новый вариант перевода, выполненный опытным
переводчиком. Выявляемые эквиваленты могут не соответствовать друг другу
формально (то есть, иметь одинаковое место в системах исходного и
переводящего языков) и по лексическим значениям, так как система значений
языков различна и по этому параметру единицы оригинала и перевода также
могут не совпадать [http://ru.scribd.com/doc/97199603/95074003-J-C-Catford-ALinguistic-Theory-of-Translation-Oxford-Univ-Press-1965].
Дж. Кэтфорд вводит понятие пучка ситуационных признаков. Пучок
контекстуально-релевантных
тексту
ситуационных
различительный
которые
определяют
признаки,
признаков
выбор
той
–
это
или
те
иной
лингвистической формы, по его мнению, их можно сравнить с различительными
признаками в фонологии [Скоумал 1971: 238-239]. Эквивалентность проявляется
при наличии совпадения признаков в тексте оригинала и перевода. Чем больше
общих ситуационных признаков, чем больше совпадают контекстуальнорелевантные пучки признаков, тем адекватнее перевод.
Таким образом, переводческая эквивалентность не означает ни формального
соответствия, ни равенства значений. Единственным условием эквивалентности
Дж. Кэтфорд считает возможности контекстуальной замены в конкретной
коммуникативной ситуации, что и обнаруживается при эмпирическом анализе.
Элементарные
смыслы
и
представляют
собой
пучок
различительных
ситуационных признаков, которые существенны для данного текста. Отсюда
следует вывод, что эквивалентность при переводе возникает тогда, когда
устанавливается соответствие между различительными признаками текста на
исходном языке и текста на языке перевода, чем больше признаков находят свое
соответствие и отражение в переводе, тем более эквивалентным он является
[http://blacktwhite.com/ru/articles2.php].
21
В своей теории Дж. Кэтфорд отходит от формального подхода к
соответствиям, выдвигая на первый план эквивалентность «ситуационную»,
определяемую эмпирическим путем. С одной стороны, данный подход позволяет
рассматривать соответствие оригинала и перевода по признакам релевантным
именно для данного текста, избегая чрезмерной обобщенности, с другой стороны,
эмпирический анализ через отслеживание трансформаций в тексте перевода при
внесении изменений в текст оригинала представляется трудоемким и затратным
по времени.
Несмотря на недостатки третьего подхода (трудоемкость, объемность,
затратность
по
времени),
он
представляется
наиболее
действенным
и
эффективным, так как опирается непосредственно на практику перевода и
исходит из сопоставительных анализов оригинала и вариантов перевода, приводя
к достаточно объективным результатам.
Подводя итог, можно сказать, что пока нет четкого и конкретного
определения понятия «эквивалентность», большинство определений даются
описательным путем, либо через отрицание. Тем не менее, если попытаться
суммировать все вышесказанное, то основную суть понятия
эквивалентность
перевода можно определить через равнозначность содержания, равенство
информации. В большей степени акцент при трактовке данного понятия делается
именно на сохранение и передачу плана содержания оригинала в переводе.
Исходя из этого, будем понимать эквивалентность как максимально достижимую
общность содержания и наиболее полную смысловую близость оригинала и
перевода.
1.1.2 Структура понятия «эквивалентность»: виды, типы, уровни
Стоит отметить, что основные трудности, связанные с формулированием
понятия эквивалентности, вызваны в первую очередь многоуровневостью и
22
неоднородностью этого понятия, связанного с семантическими, структурными,
функциональными, коммуникативными, прагматическими, жанровыми и
другими характеристиками. Причем все указанные в параметры должны
сохраняться в переводе. В зависимости от самого текста, а также условий и
способов перевода будет изменяться степень их фактической реализации
[Виноградов 2001]. Динда Горлей, рассматривая данный вопрос, отметила,
что «картина еще более усложняется за счет многочисленных определений,
используемых с данным термином, который часто применяется не просто в
описательных целях (то есть нейтрально), а как предъявляемое a priori
требование, которому текст должен отвечать, чтобы считаться адекватным
переводом. Разнообразие видов эквивалентности, предложенных в работах
по теории перевода, просто поразительно: кроме термина «переводческая
эквивалентность», пожалуй, самого общего термина, можно встретить и
такие,
как
«функциональная
эквивалентность»,
эквивалентность»,
«формальная
эквивалентность»,
«стилистическая
«текстуальная
эквивалентность», «коммуникативная эквивалентность», «лингвистическая
эквивалентность», «прагматическая эквивалентность»,
«семантическая
эквивалентность»,
«онтологическая
«динамическая
эквивалентность»,
эквивалентность» и т.п.» [Gorlee 1994: 170].
Для понимания понятия эквивалентности перевода необходимо всесторонне
рассмотреть различные подходы к пониманию структуры эквивалентности.
Многие исследователи посвятили свои работы данной проблеме. В данном
разделе мы рассмотрим наиболее обоснованные и проверенные временем теории.
В.Н. Комиссаров в своей книге «Теория перевода (лингвистические
аспекты)» [Комиссаров 1990] сформулировал теорию уровней эквивалентности,
согласно
которой
в
процессе
перевода
устанавливаются
отношения
эквивалентности между соответствующими уровнями оригинала и перевода. В. Н.
Комиссаров выделил в плане содержания оригинала и перевода пять
содержательных уровней:
1. Уровень цели коммуникации;
23
2. Уровень описания ситуации;
3. Уровень высказывания;
4. Уровень сообщения;
5. Уровень языковых знаков.
Согласно теории В.Н. Комиссарова эквивалентность перевода заключается в
максимальной идентичности всех уровней содержания текстов оригинала и
перевода.
Единицы оригинала и перевода могут быть эквивалентны друг другу на всех
пяти уровнях или только на некоторых из них. Потенциально и в языке оригинала
и в языке перевода существуют полные эквиваленты, частично совпадающие
эквивалентные единицы, либо контекстуально равноценные высказывания.
Вместе с тем, их правильная оценка, подбор, отбор и использование зависят от
мастерства переводчика, от его знаний, умений и творческих способностей, от
умения учитывать и сопоставлять всю сложную совокупность лингвистических и
экстралингвистических факторов. В процессе перевода каждый переводчик
решает нелегкую задачу: необходимо не только найти, подобрать нужную
эквивалентную единицу, но и правильно использовать ее, создав коммуникативно
равноценные высказывания в двух языках.
Комиссаров также различает две разновидности эквивалентности. Первая –
это потенциально достижимая эквивалентность, под которой понимается
максимальная общность содержания двух разноязычных текстов, с учетом
системных различий языков, на которых созданы эти тексты; можно назвать эту
эквивалентность идеальной или теоретической. Вторая – это переводческая,
практическая, эквивалентность, представляющая собой реальную смысловую
близость текстов оригинала и перевода, достигаемую переводчиком в процессе
перевода. Соответственно, в процессе перевода переводчик исходит из
конкретного текста, различными способами приближая перевод к оригиналу,
достигая различной степени сохранения и близости содержания, при этом
стремясь и максимально возможно приближаясь к потенциально достижимой
эквивалентности.
24
Различия в системах исходного языка и языка перевода и особенностях
создания текстов на каждом из этих языков в разной степени могут ограничивать
возможность полного сохранения в переводе содержания оригинала. Поэтому
переводческая
эквивалентность
может
основываться
на
сохранении
(и
соответственно утрате) разных элементов смысла, содержащихся в оригинале. В
зависимости от того, какая часть содержания передается в переводе для
обеспечения
его
эквивалентности,
различаются
разные
уровни
(типы)
эквивалентности. Но главным остается то, что на любом уровне эквивалентности
перевод может обеспечивать межъязыковую коммуникацию.
1. Эквивалентность на уровне цели коммуникации
Одной из основных функций любого текста является коммуникативная,
подразумевающая
сообщение
фактов,
выражение
эмоций,
установление
контактов между собеседниками, направленность на определенную реакцию или
действие слушателей и так далее. Исходя из этой цели, определяется и характер
передаваемых сообщений, заключенных в тексте, и их языковое оформление.
Эквивалентность переводов первого типа заключается в сохранении только
той части содержания оригинала, которая указывает на общую речевую функцию
текста в акте коммуникации и является целью коммуникации.
Переводы на таком уровне эквивалентности выполняются
тех случаях,
когда более детальное воспроизведение содержания невозможно или тогда, когда
подобное воспроизведение приведет рецептора перевода к неверным выводам,
вызовет у него совершенно иные ассоциации, чем у рецептора оригинала. Это в
свою очередь помешает правильной передаче цели коммуникации, сохранение и
передача которой является одной из основополагающих функций перевода.
Например: Maybe there is some chemistry between us that doesn't mix. Бывает,
что люди не сходятся характерами.
That’s a pretty kettle of fish! – Ну и дела! Вот это да!
В первом примере цель коммуникации заключалась в передаче переносного
значения несовпадения, которое и составляет основную часть содержания
25
высказывания. Во втором примере целью коммуникации является выражение
эмоций говорящего, который удивлен неким предшествующим высказыванием
собеседника. Для передачи соответствующих эмоций использована одна из
стандартных фраз в языке перевода, хотя отдельные составляющие ее языковые
средства не соответствуют единицам оригинала
2. Эквивалентность на уровне описания ситуации
При выполнении перевода на втором уровне эквивалентности расширяется
общая часть содержания исходного и выходного текстов (или единиц перевода).
Наряду с сохранением цели коммуникации в переводе передается и отображенная
в оригинальном тексте внеязыковая ситуация. В переводном тексте передана
совокупность объектов и связи между ними, аналогичные использованным в
оригинале.
Для передачи смысловых элементов исходного текста не всегда необходимо
максимально возможное приближение в воспроизведении содержания. В
переводах
данного
типа
при
значительных
структурно-семнатических
расхождениях с текстом оригинала сохраняется указание на одинаковую
внеязыковую ситуацию. Объясняется это тем, что в любом языке одинаковая
ситуация может быть описана разными способами, с использованием различных
комбинаций присущих ей особенностей. Ситуация описывается с разных сторон,
тем не менее, носитель языка способен осознавать идентичность данной
ситуации, так как в языке присутствуют наборы высказываний, воспринимаемые
как синонимичные, несмотря на то, что языковые средства, составляющие их, не
совпадают.
Таким образом, для данного типа переводов основой смыслового
отождествления
разноязычных
текстов
служит
универсальный
характер
отношений между языком и экстралингвистической реальностью. В подобных
высказываниях большинство слов и синтаксических структур оригинала не
находит непосредственного соответствия в тексте перевода, что не мешает
передаче самой внеязыковой ситуации: You see one bear, you have seen them all. –
26
Все медведи похожи друг на друга. Данное явление связано с тем, что в любом языке
имеются предпочтительные способы описания определенных ситуаций.
3. Эквивалентность на уровне высказывания
При переводе на данном уровне эквивалентности в выходном тексте
сохраняются цели коммуникации, отраженная в оригинале внеязыковая ситуация,
а также присутствуют общие понятия, использованные для описания конкретной
ситуации в оригинальном тексте. При этом не наблюдается синтаксический
параллелизм, лексический параллелизм присутствует лишь частично. Общность
понятий сохраняется путем семантического перефразирования, при котором в
сообщении
перевода
передаются
основные
семы
сообщения
оригинала.
Сохранение общности понятий возможно через семантическое перефразирование
сообщения оригинала в сообщение перевода, выявляющее общность основных
сем.
Подобная общность основных сем и понятий предполагает сохранение
основной структуры сообщения, то есть, выбор одинаковых признаков и способа
описания ситуации в исходном и выходном текстах.
Например: Scrubbing makes me bad-tempered. –
От мытья полов у меня
настроение портится. That will be no good for you. – Это может для вас плохо
кончиться.
4. Эквивалентность на уровне сообщения
В четвертом типе эквивалентности помимо сохранения перечисленных в
третьем типе трех компонентов в тексте перевода наблюдается и значительный
синтаксический
параллелизм
с
синтаксической
организацией
оригинала.
Несомненно, структурная организация исходного текста также несет часть
информации,
Использование
входящей
в
определенных
общее
содержание
лексических
оригинального
единиц
в
той
или
текста.
иной
последовательности и с определенными связями между ними обуславливается
синтаксической организацией и структурой предложения. Кроме того, с помощью
конкретной структурной организации возможно акцентирование на той части
содержания, в которой заложена основная цель коммуникации. Следовательно,
27
максимально возможное сохранение синтаксической организации оригинала при
переводе способствует и более полному воспроизведению его содержания.
Использование в переводе аналогичных синтаксических структур обеспечивает
инвариантность синтаксических значений оригинала и перевода.
В качестве иллюстрации можно привести несколько предложений из романа
Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» и его перевод
(Пер. Н. Чуковского): One thing troubled me along at first – the immense interest which
people took in me. Apparently the whole nation wanted a look at me [http://www.ereading-lib.com/bookreader.php/71391/Twain__A_Connecticut_Yankee_in_King_Arthurs_Court.html]. – Одно тревожило меня
вначале – то необыкновенное любопытство, с которым относились ко мне все.
Казалось, весь народ хотел на меня поглядеть [Твен 2006: 32].
Здесь можно заметить значительную общность синтаксической организации
оригинала и перевода.
5. Эквивалентность на уровне языковых знаков.
На высшем, пятом уровне эквивалентности достигается максимально
возможная степень близости содержания и синтаксической структуры оригинала
и перевода, которая может существовать между текстами на разных языках, с
учетом разницы в языковых системах. Примерами данного типа эквивалентности
могут послужить следующие предложения: I saw him at the theatre. – Я видел его в
театре. The house was sold for 10 thousand dollars. – Дом был продан за 10 тысяч
долларов.
К четырем частям содержания оригинала, сохраняемым в предыдущем типе
эквивалентности, добавляется максимально возможная общность отдельных сем,
входящих в значения соотнесенных слов в оригинале и переводе. Степень
общности зависит от набора компонентов (сем) значения отдельной лексической
единицы и возможности воспроизведения данных компонентов в лексической
единице языка перевода. Также на выбор слова влияет необходимость передать
другие части содержания оригинала.
28
Подобная классификация подробно отражает возможность передачи
различных компонентов содержания оригинала в переводе, вместе с тем
необходимо учитывать, что при практическом анализе зачастую выделить лишь
один из уровней эквивалентности, на котором выполнен перевод, невозможно,
чаще наблюдается перевод на нескольких уровнях. Четкое разделение по уровням
возможно лишь при теоретическом рассмотрении проблемы.
Ключевым
моментом при практическом анализе является не столько сам уровень
эквивалентности, на котором выполнен перевод текста, сколько обоснованность
перевода именно на этом уровне или уровнях.
Классификация В. Н. Комиссарова – это лишь один из подходов к
выделению типов эквивалентности.
В. Г. Гак также разработал уровневый подход к понятию эквивалентности,
выделив три уровня и соответствующие им модели перевода:
1) Формальный эквивалент: аналогичные языковые формы выражают общее
значение в двух языках, различие средств выражения обусловлено лишь
структурной
разницей
языковых
систем
(наличие/отсутствие
артикля,
образование временных форм и т. д.);
2) Смысловой эквивалент: одинаковые значения в двух языках выражаются
различными способами (сравнимо с уровнем описания ситуации у В. Н.
Комиссарова);
3) Ситуационный эквивалент: даже элементарные значения, выражаемые
языковыми формами, различны, но высказывание описывает одну и ту же
ситуацию. Различия частных значений нивелируются в конкретном контексте.
В процесс перевода переводчик стремится к использованию формальных
эквивалентов,
синтаксический
воспроизводя
порядок,
экстралингвистические
словарные
однако
факторы
как
заставляют
ситуационной эквивалентности. [Гак 1970: 10]
29
лексические
соответствия,
лингвистические,
прибегать
к
так
смысловой
и
и
Иной подход предлагает Юджин Найда, американский лингвист и доктор
богословия, выделяя два типа эквивалентности: формальную и динамическую
[Nida 1964a].
1) Формальная эквивалентность ориентирована в первую очередь на
структуру
исходного
текста
и
на
максимально
возможно
точное
воспроизведение плана содержания. В связи с этим переводы такого типа
зачастую изобилуют сносками, с помощью которых и достигается
максимальное приближение к структуре оригинального текста.
2) Динамическая эквивалентность основана на принципе эквивалентного
эффекта. Структура отходит на второй план. Основным становится
сохранение
отношений
между
рецептором
и
выходным
текстом
идентичным отношениям между рецептором и сходным текстом. Найда
считает основной целью динамической эквивалентности поиск ближайшего
естественного эквивалента
сообщению на исходном языке [Nida, Taber
1969].
Однако
при
рассмотрении
данной
классификации
возникает
уже
упоминавшийся выше проблемный вопрос: возможно ли достижение одинакового
эффекта, производимого текстом, на рецепторов, принадлежащих к разным
культурам, менталитетам, литературным традициям и историческим эпохам? Тем
не менее, несмотря на нерешенность данного вопроса, теория Найды оказала
существенное влияние на многих ученых.
К их числу можно отнести немецкого ученого Вернера Колера, который
развил теорию Юджина Найды и выделили пять типов эквивалентности [Köller
1979a]:
1) Денотативная
эквивалентность
связана
с
эквивалентностью
экстралингвистического содержания текста.
2) Коннотативная эквивалентность, также называемая «стилистической»,
связана с выбором лексических единиц. В частности это касается выбора
между словами с синонимическим лексическим значением.
30
3) Текстуально нормативная эквивалентность отвечает за соблюдение
нормы применительно к определенному виду текста, так как у текстов
различного типа (научные, публицистические, юридические и т. д.) имеются
собственные особенности перевода.
4) Прагматическая
выделенным
(коммуникативная)
Найда
типом
эквивалентность
динамической
схожа
эквивалентности.
с
Она
ориентирована на рецептора сообщения и эффект, производимый на него
текстом.
5) Формальная эквивалентность, несмотря на совпадение названия с
аналогичным термином Юджина Найда, несет иное значение в данной
классификации.
Она
связана
с
сохранностью
таких
формальных
особенностей оригинала, как игра слов, каламбуры, авторское оформление
речи персонажей.
Эта теория хороша для изучения результата перевода, так как рассматривает
его с разных сторон и показывает многогранность. Однако отсутствие единого
критерия, основания для подобного разделения не позволяет отнести данную
классификацию к строго научным. В связи с этим выделенные В. Коллером
разновидности эквивалентности пересекаются между собой.
Другой немецкий ученый, представитель Лейпцигской школы, Отто Каде
представил систему, состоящую из четырех четко разграниченных типов
эквивалентности.
1) Полная
эквивалентность
представляет
собой
редко
достижимую
эквивалентность абсолютно идентичных терминов, что возможно лишь при
использовании терминов узких сферах.
2) Факультативная эквивалентность появляется при наличии соотношения
«один-множество»: так английскому слову anxiety соответствуют русские
варианты беспокойство, тревога, страх, боязнь, забота, опасение,
страстное желание.
31
3) Приблизительная эквивалентность – это соотношение «один-часть
одного».
Этому
типу
соответствует
отношение
английского
прилагательного blue и русских синий/голубой.
4) Нулевая эквивалентность возникает в случаях, когда необходим перевод
культурно-ориентированных слов, таких как английское wicket или русское
балалайка.
Отто Каде первым ввел понятие «потенциальные эквиваленты», из которых
в конкретной ситуации переводчик выбирает «оптимальный эквивалент». К
недостаткам данной теории можно отнести атомистический лингвистический
подход, так как эквивалентность рассматривается лишь на уровне отдельных слов
[Kade 1968].
Несколько иначе рассматривает структуру эквивалентности русский ученый
Я. И. Рецкер, теоретик перевода. Согласно его теории, существует 3 вида
эквивалентов [Рецкер 1981]:
1) Полные эквиваленты (Рис.1) К полным эквивалентам относятся те
единицы языков оригинала и перевода, объем значений которых полностью
совпадает. Такие единицы зачастую используются лишь в терминологии.
Например “consonant” –> “согласный”.
Единицы языка оригинала и языка перевода
Рис. 1 Полные эквиваленты
2) Частичные
эквиваленты
(Рис.2)
Наиболее
часто
встречающиеся
эквиваленты, объемы их значений частично совпадают в языках оригинала
и перевода.
Единица языка оригинала
Единица языка перевода
совпадение в значении
Рис. 2 Частичные эквиваленты
32
3) Вариантные соответствия (Рис. 3) Те единицы, которые используются как
эквиваленты только в определенном контексте, вне этого контекста
соответствий не имеют. Например, “dramatic” и “резкий” (соотв. в контексте
dramatic differences).
Единица языка оригинала
Единица языка перевода
Рис. 3 Вариантные соответствия
Эта теория имеет тот же недостаток, что и рассмотренная выше теория Отто
Каде, так как она абстрактна, атомистична и существует в отрыве от самого
текста и перевода, рассматривая эквивалентность отдельных лексических единиц.
Одной из наиболее обоснованных является теория, предложенная немцем
Альбрехтом Нойбертом, развитая русским ученым Александром Швейцером. А.
Нойберт предложил рассмотреть оригинальный и переводной текст в терминах
сложных знаков. Соотношение оригинала и перевода рассматривается с позиции
семиотики как соотношение сложных знаков. В семиотике (науке о знаках) знак
имеет 3 вида отношений:
1.
Знак и означаемое (семантика знака)
2.
Знак и другой знак (синтактика знака)
3.
Знак и пользователь знаком (прагматика знака)
На этом основании соответственно выделяют 3 вида эквивалентности:
1.
Эквивалентность на синтаксическом уровне. Сохраняются
синтаксические отношения экспонентами знаков оригинала и перевода. При
этом сами знаки в переводе заменяются. The door opened and a tall man
entered the room – Дверь открылась, и высокий мужчина вошел в комнату.
2.
Эквивалентность на семантическом уровне. На данном
уровне изменяются как сами знаки, так и синтаксические отношения между
их экспонентами. You are not invited. – Тебя не звали.
3.
Эквивалентность на прагматическом уровне. Для сохранения
цели коммуникации переводчику приходится в некоторых
фрагментах
текста жертвовать семантикой ради прагматики. К данному типу относятся
33
переводы всех фраз-клише, устойчивых и идиоматических выражений. Wet
Paint – «Осторожно, окрашено». Stop talking – «Замолчи» [Швейцер 1988].
Данная классификация в отличие от двух приведенных выше рассматривает
понятие эквивалентности не как эквивалентность отдельных лексических единиц
безотносительно текста, а учитывая контекст. В то же время, аспекты
эквивалентности рассмотрены менее подробно, чем в классификации В. Н.
Комиссарова,
хотя
можно
проследить
определенные
параллели,
так
эквивалентность на прагматическом уровне можно соотнести с эквивалентностью
на уровне цели коммуникации.
Тем не менее, исходя из стоящей перед нами цели, для анализа
практического материала мы будем опираться на подробную классификацию В.
Н. Комиссарова, позволяющую более точно оценить эквивалентность перевода
оригиналу, при анализе перевода художественного текста.
Нами были рассмотрены лишь некоторые основные подходы к пониманию
структуры категории эквивалентности. Анализ материала показывает, что данная
категория неоднородна, в ней можно выделить различные типы, виды, уровни.
Использование же того или иного подхода на практике будет определяться
конкретно стоящими перед переводчиком целями и задачами.
1.2 Понятие «адекватность»
1.2.1 Подходы к понятию «адекватность»
В начале развития перевода как науки различали две возможности
выполнения перевода. Первая – верный (или буквальный) перевод, под которым
понимался
дословный
перевод
оригинала.
34
Вольный
перевод,
главным
требованием которого была передача основного смысла любыми средствами,
полагался вторым возможным способом перевода. Позднее, в ХVIII в. был
распространен
выступала
так называемый «исправительный» перевод, основой которого
трансформация
подлинника
для
соответствия
его
нормам и
требованиям классицизма [Крюков 1989: 9]. С ХIХ в. термин «верный перевод»
чаще всего использовался в значении «правильный». Еще позднее, в ХХ в.
появились словосочетания «буквально точный» и «буквально дословный»,
именно они использовались для того, чтобы охарактеризовать выполненный
перевод. В то же время появился термин «адекватный перевод», заменивший
использовавшийся ранее термин «верный перевод». Под адекватным переводом
понимался правильный, хороший, качественный. Г.Р.Гачечиладзе пишет в своей
работе
«Художественный
перевод
и
литературные
взаимосвязи»:
«Художественный перевод колеблется между двумя крайними принципами:
дословно точный, но художественно неполноценный перевод и художественно
полноценный, но далекий от оригинала, вольный перевод» [Гачечиладзе 1980:
81]. «Перевод, «адекватный» в художественном отношении, может и не быть
адекватным в отношении языковом, в его отдельных элементах» [Там же, с. 8788].
С развитием теории перевода закономерно стали появляться иные трактовки
понятия «адекватный перевод». Некоторые из них давали недостаточно четкое
определения понятия, что приводило к терминологической неясности. К
подобным определениям можно отнести следующее: «Адекватный перевод –
воссоздание единства содержания и формы подлинника средствами другого
языка. Адекватный перевод является целью художественного перевода» [МиньярБелоручев
1980:
221].
Такое
определение
не
отражает
отличительных
характеристик понятия «адекватный», слишком обобщенно и абстрактно для
использования.
А.В.Федоров иным образом трактовал термин «адекватный», используя его
в значении «полноценный, семантико-стилистически эквивалентный» [Федоров
1983: 127].
35
И.И.Ревзин и В.Ю.Розенцвейг занимали более категоричную позицию. Они
считали, что понятия «буквальный», «адекватный» и «вольный» в принципе не
могут быть использованы в построении научной теории и должны быть заменены
более точными терминами. Использовать вышеперечисленные термины возможно
лишь касательно поэтики. При этом они обозначают с одной стороны «явления
языковые (соответствие или несоответствие того или иного элемента ПЯ
(переводной язык) элементу ИЯ (исходный язык), с другой – явления
художественно-эстетические» [Ревзин, Розенцвейг 1964: 121].
Такая терминологическая и понятийная неопределенность порой приводит
к категорическим утверждениям подобного рода: «адекватность (полнота и
верность передачи) не может быть обязательным признаком перевода» [МиньярБелоручев 1976: 21] или «процесс понимания целого не является обязательным
условием письменного перевода» [Казакова 1988: 6]. Нельзя согласиться со столь
крайними высказываниями, так как данные утверждения отражают слишком
обобщенную позицию и подход к пониманию понятия «адекватность». Без
адекватного воспроизведения текста подлинника перевод понесет значительные
смысловые и художественно-изобразительные потери. Также и выполнение
перевода без цельного понимания всего оригинального текста приведет к
искажениям и необоснованным трансформациям, как отдельных отрывков
оригинала, так и исходного текста в целом.
Несмотря на существование столь категоричных утверждений, адекватность
до сих пор остается одним из основных понятий в теории и практике перевода. В
работах 50-х – начала 60-х годов, заложивших основы современной теории
перевода
[Федоров
1953;
Jackobson
1959/2000],
понятие
адекватности
основывалось на восприятии перевода в качестве абсолютного смыслового
аналога оригинала. Исходя из данной концепции, адекватность перевода
понималась как смысловая (семантическая) точность и полнота. Адекватность
дополнялось стилистической эквивалентностью, частью которой являлся принцип
подчинения текста перевода функционально-стилистическим нормам языка
36
перевода. Такая адекватность называлась «семантико-стилистической» [Ванников
1988: 37].
Новый толчок в сферах информационной практики и теории коммуникации
в 50-60-ые годы XX века отразился и на переводческой деятельности. Была
сформулирована
концепция
функционально-прагматической
адекватности
перевода [Бархударов 1975; Комиссаров 1973; Швейцер 1973; Каде 1978]. В
рамках данной концепции было выдвинуто уже иное требование к адекватному
переводу, отличное от семантико-стилистического. На первый план выходит
верная передача основной цели коммуникации, коммуникативной функции
оригинала, в то время как полная и точная передача плана содержания и
разнообразных стилистических особенностей исходного текста не является
приоритетной задачей. То есть, за исключением коммуникативной доминанты,
все остальные аспекты перевода для данного типа адекватности являются
нерелевантными. Безусловно, при таком подходе неизбежно существенное
отклонение от текста подлинника, а сохранение цели коммуникации не
гарантирует сохранение «духа» (особенностей созданной автором атмосферы
произведения) и выразительных особенностей художественного произведения.
Однако, помимо приведенных выше, существует большое количество
различных подходов к изучаемому понятию и его определениям.
В частности, адекватным переводом называют перевод, осуществляемый на
уровне, необходимом и достаточном для передачи неизменного плана содержания
при соблюдении норм языка перевода [Нелюбин 2003: 14]. В этой связи стоит
обратиться к исследованию А. Д. Швейцера; он отмечает, что «Адекватность…
опирается на реальную практику перевода, которая часто не допускает
исчерпывающей передачи всего коммуникативно-функционального содержания
оригинала.
Адекватность
исходит
из
того,
что
решение,
принимаемое
переводчиком, нередко носит компромиссный характер, что перевод требует
жертв и что в процессе перевода во имя передачи главного и существенного в
исходном
тексте
(его
функциональных
доминант)
переводчику
нередко
приходится идти на известные потери» [Швейцер 1988: 96]. Вместе с тем, по
37
мнению Швейцера, главной и первостепенной задачей перевода является
передача прагматических аспектов оригинального текста. Следуя данной
позиции, адекватный перевод – это перевод, обеспечивающий прагматические
задачи переводческого акта на максимально возможном для достижения этой
цели уровне эквивалентности [http://yazykoznanie.ru/content/view/32/220/].
Тем не менее, заслуга выдвижения прагматики на первый план как одного
из важнейших аспектов теории и практики перевода принадлежит А. Нойберту. В
своей работе «Прагматические аспекты перевода» (1968 г.) он выделили
сохранение
прагматики
оригинала
в
качестве
основного
требования
к
адекватному переводу [Neubert 1968]. Само понятие прагматики получает у А.
Нойберта достаточно широкую трактовку. По его мнению, прагматика
рассматривает все причины выбора говорящим определенных форм выражения
плана содержания и то, как выбранные формативы влияют на слушающего.
Основная задача перевода заключается в сохранении и передаче прагматических
отношений, что может потребовать определенных изменений в самом сообщении.
По мнению А. Нойберта именно от успешности воспроизведения прагматических
аспектов зависит адекватность перевода. В связи с этим возникает вопрос,
насколько и всегда ли это сохранение возможно.
Таким образом, по данной концепции, именно проблема передачи
прагматических аспектов ставит под вопрос возможность переводимости.
А.Нойберт полагает, что некоторые виды прагматических отношений могут быть
легко воспроизведены в переводе, другие воспроизводятся лишь с трудом или
частично, третьи же вовсе не поддаются воспроизведению в переводе, так как не
могут произвести на рецептора перевода эффекта аналогичного оригинальному
[Neubert 1985].
В целом же, А. Нойберт исходит из крайне узкой интерпретации
прагматической адекватности перевода, кроме того, в данной концепции
отброшены иные важные аспекты перевода. Однако сама идея о ведущей,
главенствующей роли прагматики в переводе занимает прочное место в
современном переводоведении.
38
Если же мы обратимся к энциклопедическим источникам, то обнаружим
следующие определения:
Адекватность — 1. Соответствие выбора языковых знаков на языке
перевода тому изменению исходного текста, которое избирается в качестве
основного ориентира процесса перевода. 2. Такое соотношение исходного и
конечного текстов, при котором последовательно учитывается цель перевода.
Термины адекватность и адекватный ориентированы на процесс перевода. 3.
Опирается на реальную практику перевода, которая часто не допускает
исчерпывающей передачи всего коммуникативно-функционального содержания
оригинала.
Адекватность
исходит
из
того,
что
решение,
принимаемое
переводчиком, нередко носит компромиссный характер [Нелюбин 2003: 13].
Адекватный
перевод
–
1. Адекватный
и
полноценный
перевод
обусловливает правильную, точную и полную передачу особенностей и
содержания подлинника, и его языковой формы с учетом всех особенностей
структуры, стиля, лексики и грамматики в сочетании с безукоризненной
правильностью языка, на который делается перевод.
2. Полноправная замена.
3. Перевод с учетом широкого контекста с сохранением стилистической
характеристики.
4. Текст перевода полностью репрезентирует текст оригинала
5. Воссоздание единства содержания и формы подлинника средствами
другого языка. Является целью художественного перевода.
6. Перевод,
вызывающий
у
иноязычного
получателя
реакцию,
соответствующую коммуникативной установке отправителя.
7. Такой перевод, в котором переданы все намерения автора (как
продуманные им, так и бессознательные) в смысле определенного идейноэмоционального художественного воздействия на читателя, с соблюдением по
мере возможности (путем точных эквивалентов или удовлетворительных
субститутов) всех применяемых автором ресурсов образности, колорита, ритма и
39
т.п.; последние должны рассматриваться, однако, не как самоцель, а только как
средство для достижения общего эффекта.
8. В теории художественного поэтического перевода — поэтический текст,
содержательно, эстетически и функционально равноценный оригиналу, т.е. текст,
максимально полно и без искажений воссоздающий оригинал на языке перевода.
9. Адекватным
называется
перевод,
осуществляемый
на
уровне,
необходимом и достаточном для передачи плана содержания при соблюдении
норм языка перевода.
10. Перевод, соответствующий оригиналу.
11. Литературный перевод как результат нового более полного, точного и
глубокого понимания текста. Перевод становится сознательным сравнением двух
языков в их способности выражать разными языковыми средствами одни и те же
мысли, чувства, желания.
12. Включает в себя три компонента: (1) правильная, точная и полная
передача содержания оригинала; (2) передача языковой формы оригинала; (3)
безупречная правильность языка, на который делается перевод. Сущность
адекватного перевода заключается в использовании замен и соответствий.
13. Воссоздание единства содержания и формы подлинника средствами
другого языка. Адекватный перевод является целью художественного перевода.
Вместо
термина
"адекватный
перевод"
иногда
употребляется
термин
"полноценный перевод".
14. Перевод, при котором наиболее полно передан смысл текста путем
точных эквивалентов или удовлетворительных субститутов всех применяемых
автором средств [Нелюбин 2003: 14].
Адекватный перевод — воссоздание единства содержания и формы
подлинника
средствами
другого
языка
[http://www.adamantis.eu/ru/notizia.php?id_news=142&id_sezione=4&tiponews=2].
Адекватный
выражающий
те
перевод
же
–
перевод,
коммуникативные
соответствующий
установки,
что
оригиналу
и
оригинал
[http://www.glossary.ru/cgi-bin/gl_paph.cgi?R4uu4Mlm&9n:quig9!qussztoqg.o9].
40
и
Адекватный перевод – это перевод, обеспечивающий прагматические
задачи переводческого акта на максимально возможном для достижения этой
цели уровне эквивалентности, не допуская нарушения норм и узуса переводимого
языка, соблюдая жанрово-стилистические требования к текстам данного типа и
соответствия конвенциональной норме перевода [Паршин 2001: 148].
Адекватный – вполне соответствующий, тождественный [Ушаков 2000:
17].
Из приведенных выше определений выделяются несколько основных
характеристик понятия «адекватность»: соблюдений языковых норм, передача
прагматических и стилистических аспектов, передача и воспроизведение
коммуникативной установки, сохранение смыслового содержания.
В то же время, с точки зрения практики перевода, понятие приобретает
несколько иное смысловое направление: адекватный перевод – наиболее точный
перевод или перевод, наиболее близкий к оригиналу, причем имеется в виду не
только воссоздание на выходном языке всего текста, но и перевод отдельного
слова или выражения [http://www.translation-blog.ru/adekvatnyj/].
Еще одно, достаточно радикальное определение адекватного перевода,
которое также дают переводчики-практики: адекватный перевод текста – это
такой перевод, который подчиняется принципу композициональности. Под
принципом композициональности в данном случае понимается процесс перевода
текста как последовательный перевод предложений, из которых он состоит.
Перевод предложений в свою очередь сводится к переводу слов. Единственные
изменения и поправки, которые допускаются – это изменения грамматических
согласований, для соблюдения норм ПЯ (языка перевода) [://www.fido7.net/cgibin/forumm.fpl?user=Image&num=168].
Однако, как оговаривает и сама автор данной трактовки, подобный подход к
адекватности действенен лишь при переводе нехудожественных текстов. Когда
же мы говорим о переводе литературного, а особенно – поэтического текста, то
сталкиваемся с проблемой: насколько полно может перевод передать не только
смысл, но и поэтические, художественные особенности, мелодику, ритм, красоту,
41
подтекст оригинала? Это во многом зависит от того, какую задачу изначально
поставил перед собой переводчик, насколько он проникся переводимым
произведением. Безусловно, в этом случае нельзя свести перевод к дословному
(пословному) переводу предложений.
Руководствуясь этим положением, рассмотрим еще один подход к понятию
«адекватность». Адекватный перевод – это не пословный перевод, он передает
смысл оригинала, но при этом опускаются чуждые для переводного языка
конструкции. В связи с различиями в системах языков воспроизведение одного и
того же содержания возможно различными способами, при помощи средств
формально различных, но соответствующих друг другу функционально.
Поэтому,
при
адекватном переводе
допустимы
замены
грамматических,
синтаксических конструкций, оборотов и выражений. Также в тексте перевода
важно правильное использование слов в соответствии со стилистикой текста
[http://b-l-b.ru/index.php/redaktirovanie-perevoda].
В этой точке зрения мы видим учет стилистических особенностей текста
при переводе, таким образом, перевод не сводится к переводу отдельных слов, а
охватывает и особенности оригинала.
Подобные же взгляды отражены в пособии «Теория и практика перевода с
английского языка на русский» (авторы Левицкая Т. Р., Фитерман А. М.):
«Точность есть максимальная близость к оригиналу при передаче как его
содержания, так и формы, с соблюдением всех норм языка, на который делается
перевод.
Точность
нельзя
понимать
формально...
[Она]
достигается
равноценными заменами – грамматическими, лексико-фразеологическими и
стилистическими... Характер точности может быть разным, в зависимости от
характера переводимого текста... Но даже при максимальной близости (при
переводе научных и официальных текстов) перевод никогда не должен быть
буквальным.
Буквализм – это неправильно понимаемая точность, это рабское
копирование иноязычных особенностей, ведущее к нарушению норм языка, на
который делается перевод, или к искажению смысла, а зачастую и к тому и к
42
другому вместе» [Левицкая, Фитерман 1963: 16]. Такое понимание точности
применимо к переводу любого текста, независимо от его стилистической
направленности. Адекватность оригинала и перевода достигается путем
равноценных замен и переводческих трансформаций.
С позиций функционального подхода к переводу адекватность определяется
как уместность переведенного текста для коммуникативной цели, определенной в
кратком переводе. Следовательно, адекватность здесь рассматривается, как
понятие динамичное, имеющее отношение непосредственно к процессу перевода
[Nord 1997].
Достаточно интересной представляется теория Г. Тури, израильского
ученого и теоретика перевода. Он выдвигает свою концепцию теории перевода,
которую он называет «описательной». Данная концепция принципиально
ориентирована исключительно на результат перевода, на текст перевода.
Исходным пунктом анализа выступает функционирование текста перевода в
системе текстов на ПЯ. Перевод, по определению этого ученого – это
коммуникация при помощи переводных сообщений в рамках определенных
культурно-языковых границ.
Текст рассматривается с двух позиций: с одной стороны, он должен
отвечать языковым нормам и традициям языка перевода, вписываться в
литературную систему принимающего языка, с другой стороны, переводной текст
должен как можно более полно соответствовать оригиналу, чтобы считаться
адекватным переводом.
Под адекватностью Г. Тури предлагает понимать максимально точное
соответствие оригиналу. При этом можно учитывать обязательные расхождения,
вызванные необходимыми различиями между ПЯ (языка перевода) и ИЯ
(исходного языка). В процессе анализа необходимо первоначально установить
потенциально достижимую адекватность перевода конкретного текста, а затем
определить
реальную
эквивалентность,
то
есть
степень
отклонения
от
теоретически возможной адекватности. Отклонениями от нее следует считать
лишь произвольные решения переводчика, так как обязательных отклонений,
43
связанных с объективно существующими различиями в системах языков,
избежать невозможно. По данной теории, текст перевода всегда представляет
собой компромисс между стремлением к приемлемости и адекватности [Toury
1980].
Подобный подход к анализу художественного текста, несомненно,
представляет интерес, но сама процедура осуществления анализа в рассмотренной
теории на данный момент не определена конкретно, что не позволяет
использовать ее на практике.
В опубликованной в 1934 году в Литературной энциклопедии статье
«Перевод» А.А. Смирнов предлагал действительно новаторское, и, вероятно,
поэтому не до конца понятое в те годы и до сих пор недооцененное определение
адекватного
перевода.
Это
определение
охватывает
текстологические,
коммуникативные и психолингвистические аспекты перевода: «Адекватным мы
должны признать такой перевод, в котором переданы все намерения автора (как
продуманные им, так и бессознательные) в смысле определенного идейноэмоционального художественного воздействия на читателя с соблюдением по
мере возможности (путем точных эквивалентов или удовлетворительных
субститутов [подстановок] всех применяемых автором ресурсов образности, колорита, ритма и т. п.); последние должны рассматриваться, однако, не как самоцель,
а только как средство для достижения общего эффекта. Несомненно, что при этом
приходится кое-чем жертвовать, выбирая менее существенные элементы текста»
[http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le8/le8-5121.htm].
Подводя краткий итог, попытаемся дать примерное определение понятию
«адекватность». Исходя из рассмотренных нами выше различных подходов и
трактовок данного понятия, мы можем выделить некоторые основные черты,
присущие этой категории перевода. В первую очередь, адекватность связана с
процессом перевода, далее подчеркивается сохранение плана содержания, в то же
время, должно быть воссоздано не только содержание, но и форма и стиль
исходного текста, прагматический эффект, коммуникативная цель, намерения
автора. При этом подчеркивается неабсолютность данной категории, так как для
44
адекватного перевода возможно отступление от буквы оригинала, ради
сохранения его выразительных особенностей, эстетики и создаваемой автором
атмосферы. Обобщая, мы можем вывести следующее рабочее определение:
адекватность – это динамическая категория перевода, ориентированная на
максимально
возможное
в
определенной
коммуникативной
ситуации
воспроизведение содержания текста ИЯ (исходного языка) на ПЯ (язык перевода),
с сохранением прагматических и стилистических аспектов исходного текста.
1.2.2 Виды адекватного перевода
Сущность
адекватного
перевода
трактуется
по-разному,
о
чем
свидетельствует и материал, изложенный в предыдущем разделе. Однако
практически все авторы оригинальных концепций придерживаются мнения, что
именно сохранение содержания и формы оригинала является неотъемлемой
чертой адекватного перевода; при этом передача содержания с учетом
прагматической установки (цели коммуникации) является приоритетной и, при
условии объективной необходимости, может диктовать изменение формы
оригинального сообщения.
Безусловно, адекватность является одной из базовых категорий перевода,
направленной на качественную оценку того или иного перевода с точки зрения
передачи в нем смыслового содержания, коммуникативной и прагматической
нагрузки исходного текста. Исходя из этого, ни в коем случае нельзя забывать,
что, несмотря на то, что сама категория – это явление теоретическое, задачи она
призвана решать практические. Как и в любой другой науке, теория перевода в
первую очередь служит основой для практического процесса перевода. В данном
разделе мы рассмотрим, как именно может применяться понятие адекватности
при переводе.
45
Одной из наиболее интересных и развернутых теорий представляется
теория А. Нойберта, упоминавшаяся ранее. Как уже отмечалось, адекватность
перевода, по его мнению, зависит от прагматических отношений. А.Нойберт
связывает проблему прагматической адекватности, а вместе с ней и проблему
переводимости, с четырьмя типами прагматических отношений, которые могут
существовать в тексте оригинала. Соответственно типам этих отношений
выделяют и четыре типа перевода, отличающихся друг от друга степенью
возможной переводимости.
1)
Первый тип обладает высшей степенью переводимости, если
рассматривать его с позиции прагматического аспекта. У текстов оригинала
и перевода имеются общие цели, связанные с общими потребностями,
соответственно оригинал предназначен не только для рецепторов исходного
текста. К текстам первого типа относятся рекламные объявления, научные
работы, технические тексты. Аналогичный прагматический эффект,
производимый оригиналом и переводом, возникает благодаря общности
целей для рецепторов ИЯ и ПЯ.
2)
Второй
информацию,
тип
отношений
нацеленную
только
возникает
на
в
текстах,
специфические
несущих
потребности
рецепторов оригинала. Изначально подобные тексты ориентированы
исключительно на аудиторию исходного языка. В данную категорию входят
тексты законов, местная пресса, общественно-политические тексты. В этом
случае, как считает А. Нойберт, прагматика принципиально непереводима,
так как подобные тексты, ориентированные на рецепторов ИЯ, не могут
вызвать аналогичного воздействия на рецепторов ПЯ, так как для последних
информация, содержащаяся в этом тексте, не является значимой. С этим
утверждением можно согласиться лишь частично. В реальности возможны
ситуации, в которых тексты, относящиеся к данной категории, будут столь
же релевантными для аудитории ПЯ, как и для аудитории ИЯ. Если
рецептор ПЯ намеревается получить гражданство другой страны, то тексты
законов будут для него так же значимы и важны, как и для рецепторов ИЯ.
46
3)
Третий тип текстов – художественная литература. Хотя они и
создаются для аудитории ИЯ, но зачастую выражают общечеловеческие
интересы, мысли, потребности, благодаря чему становятся частью не только
национальной, но и мировой литературы. В связи с этим при переводе
художественных текстов возможно передача прагматических отношений,
хотя и с учетом ограничений обусловленных формой, которая, по мнению
А.
Нойберта,
является
частью
содержания.
Следовательно,
одни
художественные жанры более переводимы, чем другие (беллетристика
более переводима, чем поэзия). С подобным утверждением можно
согласиться только в случае согласия с утверждением о том, что форма
представляет собой часть содержания в художественном произведении, что
само по себе является спорным вопросом и выходит за рамки нашего
исследования.
4)
Четвертый тип текстов хотя и создается на исходном языке,
предназначен в первую очередь для перевода на иной язык, следовательно,
нацелен на рецепторов этого переводного языка. Данные тексты содержат
информацию, которую, с точки зрения рецепторов ИЯ, необходимо донести
до аудитории ПЯ. К этому типу можно отнести, например, публикации для
зарубежных стран. По данной теории эта группа текстов имеет высокую
степень прагматической переводимости [Neubert 1968; Neubert 1985].
Несмотря на четкость и разработанность приведенного выше подхода все
же возникают несколько вопросов. Следуя точке зрения А. Нойберта, закон одной
страны оказывается адекватно непереводимым, так как не представляет интереса
для рецепторов ПЯ. В этом можно усомниться, так же как и в значительных
ограничениях адекватного перевода содержания художественных произведений.
Пеэтер Тороп, профессор семиотики Тартуского университета,
в своей
работе «Тотальный перевод» рассматривает восемь моделей возможного
адекватного перевода одного произведения. Он считает, что адекватный перевод –
идеальная реализация процесса перевода. При адекватном переводе через
47
процессы анализа и синтеза происходит транспонирование (тоже, что и
транспозиция – переход слова из одной части речи в другую или использование
одной
грамматической
формы
в
функции
другой
[http://dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/255241/%D0%A2%D1%80%D0%B0%D0%B
D%D1%81%D0%BF%D0%BE%D0%B7%D0%B8%D1%86%D0%B8%D1%8F])
и
перекодировка исходного текста, при этом сохраняются особенности изначальных
взаимосвязей. Следовательно, так как особенности взаимосвязей возможно
сохранить различными способами, могут существовать несколько адекватных
переводов одного и того же оригинального текста.
Возможные
реальные
актуализации
этой
общей
модели
можно
охарактеризовать следующим образом (на материале стихотворного перевода):
1.
Формальный
(макростилистический)
перевод.
Этот
тип
перевода
заключается исключительно в аналитическом перекодировании. Приоритетом
является сохранение плана выражения оригинала, под который подстраивается
план содержания. Такой перевод эквиметричен (соответствие размера, метра), в
нем наблюдается точное соблюдение схем рифм и строфики.
2.Точный перевод – это автономное аналитическое перекодирование. В отличие
от формального перевода в этом случае план содержания не учитывается вовсе,
перевод ограничивается только планом выражения.
К точному переводу
относится подстрочник.
3.
Языковой
синтезирующее
(микростилистический)
перекодирование,
перевод
однако
–
не
аналитическое,
доминирующим
остается
а
план
выражения, план содержание воспроизводится на его основе. В данном типе
перевода основной целью выступает сохранение и воссоздание использованных
автором средств выражения.
4.
Цитатный
перевод
представляет
собой
автономное
синтезирующее
перекодирование, его главной целью является сохранение лексической точности.
Примером такого рода переводов служит буквальный перевод.
48
5. Тематический перевод является аналитическим транспонированием, однако в
данной модели актуализации приоритет отдается плану содержания, исходя из
которого трансформируется план выражения. Таким образом, содержание
передается в форме, удобной для восприятия.
6. Описательный перевод представляет собой автономное аналитическое
транспонирование. В этой модели перевода происходит сознательный отказ от
передачи художественного произведения в целостности. К описательному
переводу относится прозаическое переложение стихов.
7. Экспрессивный (или рецептивный) перевод – это синтезирующее
транспонирование, в
содержания.
Все
котором доминирующее
изменения,
вносимые
в
положение
содержание,
занимает план
объясняются
и
оправдываются необходимостью сохранения прагматических реакций и эффекта
на читателя, то есть, ради сохранения экспрессии.
8. Вольный перевод можно представить, как автономное синтезирующее
транспонирование. Подобный перевод – это по своей сути свободная
интерпретация содержания оригинального текста.
Таким образом, адекватный перевод может быть реализован при помощи
любой из этих восьми моделей [Тороп 1995].
При всей своей разработанности данная теория создана применительно к
переводу поэтического текста, тогда как перевод художественного прозаического
произведения, безусловно, имеет свои особенности.
Рассматривая понятие адекватности нельзя не упомянуть о теории
функционально-прагматической адекватности, разработанной Ю. В. Ванниковым.
Вот как сам автор сформулировал ее суть: «От функционально адекватного
перевода требуется не полная и точная передача всего смыслового содержания и
стилистических особенностей оригинала, согласованных с функциональностилистическими нормами языка перевода, но лишь правильная передача
основной
коммуникативной
функции
49
оригинала,
его
функциональной
“доминанты”» [Ванников 1988: 35]. Такая адекватность по данной теории
подразделяется на четыре типа:
1) Информационная адекватность – способность оригинального и
переводного текста отражать действительность и сообщать читателям
определенную информацию.
2) Оценочная адекватность – воздействующая на систему взглядов и
мировоззрение читателя.
3) Предписывающая адекватность – воздействующая на поведение
читателя.
4) Систематизирующая адекватность – организующая знания читателя в
определенную систему [Там же, с. 35-36].
В то же время, сама функционально-прагматическая адекватность, по
данной концепции, является одним из четырех уровней адекватности. Помимо нее
Ю. В. Ванников выделяет семантико-стилистическую адекватность, которая
определяется «через оценку семантической и стилистической эквивалентности
языковых единиц, составляющих текст перевода и текст оригинала» [Там же, с.
37]; дезидеративную (ориентированную на запросы получателя перевода) и
волюнтативную (вольное переложение оригинала в зависимости от позиции
переводчика) [Там же, с. 38].
Строго говоря, последние два уровня адекватности не могут обеспечить
полноценного перевода, так как в этих случаях в переводном тексте будут
наблюдаться значительные и невосполнимые потери, как смысловые, так и
художественные.
Существует и иной подход к выделению видов адекватности и адекватного
перевода.
Как
уже
упоминалось
выше,
адекватность
прагматическим аспектом перевода. Адекватный перевод
иноязычного
получателя
реакцию,
соответствующую
тесно
связана
с
должен вызывать у
коммуникативной
установке отправителя. В то же время, адекватный перевод, безусловно, должен
передавать и смысловую сторону исходного текста, его содержание. Кроме этого,
50
нельзя забывать и о сохранении стилистической окраски, так как во многих
случаях она далеко не случайна и несет свое значение. Исходя из этих трех
аспектов,
выделяют
и
три
типа/вида
адекватности:
прагматическую,
семантическую и стилистическую. Соотношение этих трех типов при переводе
различно и будет зависеть, как от цели, поставленной перед переводчиком, так и
от самого текста [http://samlib.ru/w/wagapow_a_s/pragm-aspect.shtml].
Для
оценки
и
анализа
практического
материала
(художественных
произведений) наиболее целесообразным представляется последний подход,
перекликающийся с выделенными Ю. В. Ванниковым первыми двумя уровнями
адекватности. Данные типы адекватности позволяют оценить передачу всех
основных аспектов исходного текста.
1.3 Соотношение понятий «адекватность» и «эквивалентность»
В предыдущих разделах мы рассмотрели такие базовые понятия теории
перевода, как «адекватность» и «эквивалентность». Однако до сих пор в нашем
исследовании не был затронут вопрос о соотношении данных понятий.
Эта проблема до сих пор не получила однозначного решения и мы
постараемся рассмотреть различные точки зрения.
Появившийся позже термин «эквивалентный» вначале употреблялся только
как синоним термина «адекватный». Затем «адекватный» стал употребляться в
более широком смысле, как термин, имеющий значение «хороший», а
«эквивалентный» как более узкий термин, выражающий смысловую общность
оригинала и перевода. Исчерпывающее научное описание различий между
понятиями,
обозначаемыми
этими
терминами,
дал
А.Д.Швейцер:
«Если
эквивалентность отвечает на вопрос о том, соответствует ли конечный текст
исходному, то адекватность отвечает на вопрос о том, соответствует ли перевод
как процесс данным коммуникативным условиям» [Швейцер 1988: 95].
«Адекватный» означает «оптимальный в данных коммуникативных условиях».
51
«Перевод может быть адекватным даже тогда, когда конечный текст эквивалентен
исходному лишь на одном из семиотических уровней или в одном из
функциональных измерений», – заключил он [Там же: 96]. Соответственно, А.
Швейцер полагает, что эквивалентность и адекватность синонимами не являются,
так как адекватность определяет качество переводческого решения как процесса,
а эквивалентность – это соотношение оригинального и переводного текстов как
результата
[Швейцер
1988].
Тем
не
менее,
термины
«адекватный»
и
«эквивалентный» продолжают использоваться во всех упомянутых выше
значениях, в том числе и как синонимы, и в переводческой практике, и в научной
литературе [Ванников 1988: 10].
Понятия эквивалентность, адекватность и тождественность используются
как в теории, так и в практике перевода и являются близкими по значению. При
использовании их в широком понимании, они трактуются следующим образом:
эквивалентность – это равнозначное, равносильное чему-либо; адекватность – это
что-либо вполне равное, тождество – нечто, что имеет абсолютное равенство,
сходство с чем-либо. Как видим, понятие эквивалентности обладает меньшей
семантической
категоричностью
из
трех,
что,
возможно,
и
объясняет
распространенность использования именно данного понятия в современной
теории и практике перевода. Вместе с тем, безусловно, указанные понятия
относятся к одному семантическому полю. В. С. Виноградов полагает, что под
эквивалентностью
относительного
в
теории
равенства
перевода
следует
содержательной,
понимать
смысловой,
сохранение
семантической,
стилистической и функционально-коммуникативной информации, содержащейся
в оригинале и переводе. Следует особо подчеркнуть, что эквивалентность
оригинала и перевода – это прежде всего общность и целостность понимания
эксплицитно и имплицитно (подтекстуально) выраженной в тексте информации, в
том числе и той, которая воздействует на эмоции рецептора. Эквивалентность
перевода зависит и от ситуации, в которой создавался и исходный текст, и от
ситуации его воссоздания в переводном языке [Виноградов 2001: 18].
52
В.Н. Комиссаров рассматривает «эквивалентный перевод» и «адекватный
перевод» как понятия неидентичные, хотя и тесно соприкасающиеся друг с
другом. Термин «адекватный перевод», по его мнению, имеет более широкий
смысл и используется как синоним «хорошего» перевода, т.е. перевода, который
обеспечивает необходимую полноту межъязыковой коммуникации в конкретных
условиях. Термин «эквивалентность» понимается В.Н. Комиссаровым как
смысловая общность приравниваемых друг к другу единиц языка и речи
[Комиссаров 1990: 233-234].
Адекватность – это такое соотношение исходного и конечного текстов, при
котором последовательно учитывается цель перевода. Термины «адекватность» и
«адекватный» характеризуют перевод как нечто длящееся, процессуальное, в то
время как термины «эквивалентность» и «эквивалентный» рассматривают
перевод с позиции коммуникативной цели и функций и соответственных
отношений между текстами оригинала и перевода.
Согласно К. Райс и Г. Вермееру, эквивалентность – это особый случай
адекватности (адекватность при функциональной константе исходного и
конечного текстов).
Здесь уместно подробнее рассмотреть теорию К. Райс и Г. Вермеера –
Skopos theory (Скопос теория). Основные положения данной теории изложены в
совместной с Катариной Райс работе Ганса Вермеера Grundlegung einer allgemeine
Translationsthearie [Reiss, Vermeer 1984]. Скопос теория концентрируется прежде
всего на цели перевода, которая и будет определять методы и пути достижения
функционально адекватного результата. Подобным результатам, по мнению
Вермеера, является выходной текст (translatum).
Таким образом, следуя этой теории, в первую очередь необходимо знать,
зачем переводится исходный текст и какова будет функция выходного текста.
Важным преимуществом теории Вермеера является то, что она рассматривает
возможность различных переводов одного и того же исходного текста,
руководствуясь целью выходного текста и заказом, предъявленным переводчику.
Для того же, чтобы процесс перевода соответствовал каждому отдельно взятому
53
случаю, цель перевода должна быть указана (эксплицитно или имплицитно) в
заказе. Вермеер описывает заказ как включающий цель и условия, при которых
эта цель должна быть достигнута (включая предельный срок и гонорар); при этом
все условия должны быть обговорены между заказчиком и переводчиком.
Сущность выходного текста определяется его целью или заказом, и адекватность
начинает играть ведущую роль, доминируя над эквивалентностью, в качестве
критерия переводческого процесса [Vermeer 1989/2000]. По представлению К.
Райс и Г. Вермеера, адекватность описывает отношения между исходным и
выходным текстом как следствие следования цели в процессе перевода. Другими
словами, если выходной текст выполняет цель, установленную заказом, то он
функционально и коммуникативно адекватен. Эквивалентность же сводится к
функциональному постоянству между исходным и выходным текстом (в тех
случаях, где их функция совпадает). Однако подобное функциональное
постоянство кажется скорее исключением, чем правилом.
Норд [Nord 1997] и Шеффнер [Schäffner 1998] рассматривали в своих
работах некоторые спорные стороны скопос теории, подвергшиеся критике со
стороны других ученых. К ним можно отнести:
1) Данная теория имеет ценность лишь для нелитературных текстов.
Литературные тексты либо не имеют четкой цели, либо куда более сложны
со стилистической точки зрения.
2) Скопос теория не уделяет должного внимания ни лингвистической
сущности исходного текста, ни воспроизводству характерных черт
(особенностей) микроуровней выходного текста. Даже при условии
адекватного
выполнения
стилистическом
или
цели, текст может быть неадекватен
семантическом
уровне
отдельных
на
сегментов
(фрагментов).
Подобные замечание представляются заслуживающими внимания, тем не
менее, в рамках нашего исследования мы более заинтересованы в том, как в
данной
теории
рассматривается соотношение понятий
54
«адекватность» и
«эквивалентность». Здесь мы приходим к заключению, что, с точки зрения К.
Райс и Г. Вермеера, адекватность является доминирующим понятием, тогда как
эквивалентность – это лишь разновидность адекватности. Исходя из их теории,
если эквивалентность отвечает на вопрос о том, соответствует ли конечный текст
исходному, то адекватность отвечает на вопрос о том, соответствует ли перевод
как процесс данным коммуникативным условиям.
Между понятиями «эквивалентность» и «адекватность» присутствует еще
одно значимое различие. Полная эквивалентность предъявляет требования к
наиболее полной и максимальной передаче функционального содержания
исходного текста и его коммуникативных целей. Тогда как адекватность
ориентирована на реальную переводческую практику, в которой абсолютно
полная передача коммуникативно-функционального содержания оригинала во
многих случаях невозможна. Решение, которое принимает переводчик в
определенной коммуникативной ситуации, зачастую имеет компромиссный
характер. Ни один перевод не обходится без смысловых потерь и жертв, которые
допускаются с целью сохранения и передачи самого существенного содержания
текста
оригинала
[http://www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading/2011/V/uch_2011_V_00038.p
df].
Отсюда вытекает, что требование адекватности носит не максимальный, а
оптимальный,
ситуационный
характер:
перевод
должен
соответствовать
определенным условиям и задачам в конкретной коммуникативной ситуации.
Иными словами, перевод может быть признан адекватным даже в том случае,
если выходной текст эквивалентен исходному только на одном из семиотических
уровней или в одном из функциональных измерений. При этом любое
отступление от эквивалентности должно быть продиктовано объективной
необходимостью,
лингвистической
или
культурно-социологической,
а
не
произвольным решением переводчика. Исходя из этого, перевод, полностью
эквивалентный оригиналу, не всегда отвечает требованиям адекватности. И
55
наоборот, выполненный адекватно перевод не всегда строится на отношении
полной эквивалентности между исходным и конечным текстами.
Адекватность оценивает соответствие оригинала и перевода, учитывая
выбор использованных языковых средств, в то время как эквивалентность данный
параметр не рассматривает [Романова 2011: 7].
Проанализировав изложенный выше материал, мы приходим к заключению,
что, несмотря на разнообразие подходов к рассмотрению соотношения изучаемых
понятий, речь не идет об их тождественности. Хотя исследователи по-разному
трактуют соотношение понятий адекватности и эквивалентности, отдавая
предпочтение одному из них и выдвигая его на передний план, тесная
взаимосвязь и взаимозависимость понятий не подлежит сомнению. Кроме того,
понятие эквивалентности чаще всего определяется как смысловая общность
исходного и конечного текстов, то есть ориентирована на результат, тогда как
адекватность рассматривается как качество переводческого решения как
процесса. Адекватность обеспечивает и полноту межъязыковой коммуникации в
конкретных условиях, в то время как эквивалентность носит общий характер,
здесь речь идет о требовании максимального соответствия между текстом на
языке оригинала и его переводом.
1.4 Художественный перевод и его особенности
«Перевод – это общественная функция коммуникативного посредничества
между людьми, пользующимися разными языковыми системами, реализующаяся в
ходе
психофизической
деятельности
билингва
по
отражению
реальной
действительности на основе его индивидуальных способностей интерпретатора,
осуществляющего переход от одной семиотической системы к другой с целью
эквивалентной, т.е. максимально полной, но всегда частичной, передачи системы
56
смыслов, заключенной в исходном сообщении, от одного коммуниканта другому»
[Гарбовский 2007: 214].
«Перевод
(интерпретация
оригинала)
представляет
собой
сложный
психолингвистический процесс, в ходе которого в сознании переводчика значения
отдельных элементов высказывания и значение высказывания в целом через
постижение его общего смысла преобразуются в новые значения, и, таким образом,
текст оригинала (внешняя структура речевого высказывания на одном языке)
воплощается в тексте перевода (внешней структуре, актуализирующей новый смысл
сообщения в новых значениях)» [Оболенская 2006: 132].
Из приведенных определений мы видим, что процесс перевода крайне
сложен и многогранен.
Немецкий лингвист Отто Каде в работе «Проблемы перевода в свете теории
коммуникации» (1968) определяет перевод как «специфическую форму общения
между людьми
средствами
языка, особенность
которой
заключается
в
использовании двух языков в рамках коммуникации...». О. Каде дает такую характеристику этой коммуникации:
«В широком смысле под переводом мы понимаем тот процесс двуязычной
коммуникации, который начинается восприятием текста ИЯ (= оригинала, текста
на языке Я1) и заканчивается реализацией текста ПЯ (= транслята, текста на
языке Я2). Важнейшей фазой этого процесса является мена кода ИЯ — ПЯ, подчиняющаяся определенным условиям в связи со своими специфическими функциями в рамках коммуникации» [Каде 1978: 69-70].
«Перевод — это языковой контакт и одновременно явление билингвизма»
[Мунэн 1978: 36].
Все указанные особенности перевода в целом (интерпретативная сущность,
коммуникативная направленность, актуализация новых смыслов и сохранение
содержательной полноты) сохраняются и выделяются даже более отчетливо в
художественном переводе.
57
Художественный перевод – это один из самых непростых, на наш взгляд,
видов перевода. Если в переводе юридических документов, инструкций, научных
работ главной целью является как можно более точная передача информации (для
чего разработана целая система клише), то при переводе художественного
произведения нужно учитывать и множество других аспектов. Говоря о
художественном переводе, теоретики и практики перевода единогласны:
художественный перевод – это искусство, творческий процесс, настоящее
творчество [Галь 2007; Казакова 2002; Чуковский 1988].
«…настоящий перевод начинается там, где заканчиваются типичные
правила и перестают действовать регулярные соответствия. Настоящий перевод –
это постоянный поиск нетипичных решений и соответствий, не предусмотренных
никакими учебниками» [Мирам, 2001: 6]. Эти слова в еще большей степени
касаются
именно
приходится
художественного
непрерывно
перевода,
находиться
в
при
поиске
котором
переводчику
нестандартных
решений,
позволяющих перенести особенности оригинала в текст перевода.
На сегодняшний день существует множество определений понятия
«художественный перевод», ниже приведены некоторые из них, выделенные в
процессе анализа теоретической базы:
1. «Художественный перевод – это вид оригинального художественного
творчества, в процессе которого литературное произведение, существующее на
одном
языке,
максимально
полно
воссоздается
на
другом
языке
его
художественными средствами, становясь новым единством содержания и формы
в условиях другого языка и другой этнокультуры, полноценным литературным
произведением интерпретационного искусства; художественный перевод должен
максимально
соответствовать
оригиналу
по
силе
интеллектуального
и
эмоционального воздействия на читателя» [Модестов 2006: 28].
Данное определение кажется нам вполне развернутым, подчеркивая
своеобразия литературного текста и необходимость единства формы и
содержания при переводе, отмечено и важность равного прагматического
воздействия на читателя.
58
2. «Художественный перевод – это литературный перевод произведений
различных жанров, при котором основное внимание уделяется неповторимым
особенностям мировоззрения автора и его творческой манеры» [Бабков 2010: 19].
Хотя приведенное определение более краткое, чем предыдущее, в нем также
отмечено, что главной целью художественного перевода является передача
выразительных особенностей исходного текста.
3. «Художественным
художественной
переводом
литературы.
называется
Произведения
перевод
произведений
художественной
литературы
противопоставляются всем прочим речевым произведениям благодаря тому, что
для всех них доминантной является одна из коммуникативных функций, а именно
художественно-эстетическая
или
поэтическая.
Основная
цель
любого
произведения этого типа заключается в достижении определенного эстетического
воздействия, создании художественного образа» [Казакова 2001: 57].
В определении Т. А. Казаковой доминантой выступает сохранение функции
художественного текста, однако упущена важность передачи индивидуальных
особенностей автора.
Исходя из изученных определений понятия «художественный перевод»
выделяются следующие основные особенности данного типа перевода:
- воссоздание прагматического воздействия на читателя;
- сохранение индивидуальных особенностей стиля автора;
- максимально полное сохранение плана содержания в единстве с планом
выражения.
Перевод становится, по сути, новой вариацией и интерпретацией
подлинника. Кроме того, необходимо учитывать, что у одного и того же
оригинала может существовать несколько вариантов перевода, выполненных
разными людьми в разных временных и культурных условиях, что, безусловно,
также накладывает свой отпечаток, тем или иным образом преображая исходный
текст. Как говорит в своей монографии А. А. Горбачевский: «Оригинал как
художественный текст – явление индивидуальное, единственное в своем роде.
59
Поэтому
перевод
художественного
произведения
–
это
«умножение
индивидуальностей», их поточное воспроизводство» [Горбачевский 2013: 25].
Перевод художественного произведения переносит его в иную культурную
систему и систему литературной традиции, адаптирует оригинал к новой
«системе координат», поэтому переводной текст порой начинает жить своей
жизнью, отличной от судьбы оригинала. «...художественный перевод есть вид
художественного творчества, где оригинал выполняет функцию, аналогичную
той, которую выполняет для оригинального творчества живая действительность»
[Гачечиладзе 1970: 148]. Таким образом, перевод является отражением
отражения, переотраженной действительностью, и на то, каким получится это
вторичное отражение, во многом влияет сама личность переводчика.
Само же художественное произведение — это уникальное явление, которое
может быть воссоздано только самим автором. Другой человек (переводчик,
читатель) может только попытаться воспроизвести оригинал, свои впечатления от
него, другими словами, создать свою проекцию оригинала, которая будет сугубо
индивидуальна для каждого. Как пишет Сорокин Ю. А., в различных условиях
может актуализироваться та или иная сторона содержания текста [Сорокин 1985].
Соответственно, при воспроизведении художественного текста переводчик
реконструирует в тексте перевода актуализированные им смыслы оригинала в
новой речевой форме.
По мнению Ю. Л. Оболенской «цель художественного перевода —
осуществление полноценной межъязыковой эстетической коммуникации путем
интерпретации исходного текста, реализованной в новом тексте на другом языке»
[Оболенская 2006: 117]. Такое определение цели перевода выделяет две основных
стороны художественного перевода – это интерпретирование оригинала и уже
упоминавшаяся выше актуализация содержания оригинального текста.
Также можно выделить два аспекта художественного перевода: научный и
творческий [Казакова 2002]. К первому относятся понятия художественности,
знания о различных традициях (культурных и литературных), изучение личности
и идеостиля автора и так далее. Творческий аспект, на наш взгляд, представляет
60
большую сложность. Именно он определяет, будет ли успешным существование
подлинника в виде переводного текста. Творческий аспект – это мастерство
переводчика, его литературный талант, умение уловить нюансы произведения и
осуществить межкультурное общение.
При этом Т. А. Казакова говорит о необходимости разграничить понятия
художественного перевода и перевода художественного произведения, с чем мы
полностью
согласны.
различными
Перевод
способами
Художественный
же
художественного
перевода:
перевод
буквальным,
«предполагает
произведения
возможен
подстрочным,
вольным.
творческое
преобразование
подлинника с использованием всех необходимых выразительных возможностей
переводящего языка, сопровождаемого возможно более полной передачей
литературных особенностей оригинала» [Казакова 2002: 6].
Об особенностях художественного перевода очень точно написал в своей
книге К. И. Чуковский:
«…художественные
переводы
нельзя
измерять
такими
случайными
промахами, какие были допущены ими и нисколько не типичны для них.
Каковы бы ни были подобные промахи, перевод может считаться отличным,
заслуживающим всяких похвал, если в нем передано самое главное:
художественная индивидуальность переводимого автора во всем своеобразии
его стиля» [Чуковский 1988: 19].
«От художественного перевода мы требуем, чтобы он воспроизвел перед нами
не только образы и мысли переводимого автора, не только его сюжетные схемы, но и
его литературную манеру, его творческую личность, его стиль. Если эта задача не
выполнена, перевод никуда не годится. Это клевета на писателя, которая тем
отвратительнее, что автор почти никогда не имеет возможности опровергнуть ее»
[Там же: 22].
Именно
с
этим
и
связана
сложность
перевода
художественного
произведения. Перед каждым переводчиком всегда стоит важная и в то же время
исключительно сложная задача: передать не только содержательную сторону, но
и стилистическую окраску текста, его эмоциональную насыщенность, его
61
особенности и атмосферу и при этом найти золотую середину, избегая крайностей
буквального и вольного переводов. Каждый автор в своем произведении создает
не просто сюжет, но особый мир, наполняя его живыми характерами.
Болгарская переводчица и исследователь теоретических проблем перевода
А. Лилова отмечала, что умение переводчика «уловить и сохранить сущность и
целенаправленность общего начала, которым руководствовался автор, идейнообразную структуру художественного оригинала и на этой основе определить
функции отдельных элементов содержания и формы, их роль в контексте всего
произведения является важным аспектом его таланта» [Лилова 1985: 76].
Выполнение такой сложной и комплексной задачи возможно только при условии
наличия у переводчика художественного вкуса и определенного литературного
таланта, не просто свободного владения, как языком оригинала, так и языком
перевода, но знании нюансов языков, умения уловить языковые оттенки. Перевод
художественного
произведения
сопряжен
с
не
меньшими
творческими
проблемами, чем создание оригинала.
Однако даже самый талантливый перевод не может быть полностью
тождественен оригиналу. Этому препятствуют объективные и субъективные
причины. К объективным относятся различия в языковых, культурологических и
литературных
системах.
Субъективными
причинами
являются
неверное
понимание переводчиком оригинала, недостаток мастерства переводчика,
влияние идеологических веяний и прочие внелингвистические факторы.
Говоря о невозможности воссоздания всех изначально заложенных в
художественном произведении смыслов, А. А. Горбачевский перечисляет
следующие причины: оригинал и перевод создаются по разным принципам
(оригинал
–
непосредственное
опосредованное);
язык
отражение
оригинала
и
действительности,
язык
перевода
перевод
–
воспроизводят
действительность не всегда в идентичных понятиях; различный культурноисторический контекст; необходимость синхронного применения процесса
коммуникации (то есть, перевод и оригинал должны существовать в одних
временных рамках для полноценного понимания последнего); перевод является
62
порождением новой информации, которая дополняет или редуцирует смысл
оригинала, но также и вступает с ним в антонимические отношения;
потенциальная
возможность
множества
интерпретаций
исходного
текста
[Горбачевский 2013: 14].
Следовательно, даже самый талантливо выполненный художественный
перевод не может быть равноценен оригиналу во всех аспектах. При этом
необходимым условием будет сохранение равного воздействия на читателя.
Акцент необходим не на формальных, внешних чертах, но на внутреннем
содержании и эстетическом воздействии. В конечном итоге рецептор перевода
должен получить те же эмоциональные впечатления, что и рецептор оригинала.
Другими словами, в художественном переводе одним из основных условий
выступает передача прагматического аспекта оригинала. Прагматика, одна из
составляющих частей семиотики, определяется как раздел семиотики, изучающий
отношения между средствами языка и теми, кто ими пользуется; сами эти
отношения
[http://enc-dic.com/kuzhecov/Pragmatika-33360.html].
Широкое
определение лингвистической прагматики дал Ю. Д. Апресян: «Под прагматикой
мы будем понимать закрепленное в языковой единице (лексеме, аффиксе,
граммеме,
синтаксической
конструкции)
отношение
говорящего:
1)
к
действительности, 2) к содержанию сообщения, 3) к адресату» [Апресян 1988: 8].
Именно эти отношения и необходимо сохранить в тексте перевода.
Еще
одна
проблема,
возникающая
при
переводе
художественного
произведения, связана с подбором эквивалентов, при этом трудность представляет
не только недостаток эквивалентов, но и их избыточность в языке перевода. Из
существующих
синонимических
рядов
переводчику
необходимо
выбрать
наиболее подходящий по семантическому составу и стилистической окраске
эквивалент, избегая стремления улучшить оригинал.
Кроме
того,
автор
нередко
использует
в
тексте
произведения
окказионализмы, неологизмы, авторское словообразование, игру слов, для
перевода которых переводчику приходится прилагать немало усилий и
изобретательности. Переводчику необходимо проникнуться произведением,
63
прочувствовать его, стать посредником между автором и читателем произведения
на язык перевода (ПЯ). При всем этом присутствие самого переводчика в
переводе должно быть минимально, незримо и неощутимо для читателя.
«У каждого автора – пусть он не гений, не классик, а самый заурядный
рассказчик – своя интонация и свой замысел, своя логика. Нарушать их
переводчик не вправе» [Галь 2007: 158]. Книга должна словно написаться заново,
но уже на другом языке.
Поэтому мы не согласны с теми исследователями, которые утверждают, что
в
художественный
текст
«вплетено
индивидуальное
поле
сигнификата
переводчика (отношение его к переводимому тексту), что может воплотиться в
форме перевода» [Васильев 1991: 29]. Переводчик должен словно стать частью
автора, не перекрывая его личность и не выставляя собственную на первый план.
Некоторые считают, что это имеет место лишь при условии психотипического
подобия автора и переводчика [Сорокин 2003: 33]. В этом отношении был прав
В.А.Жуковский, который еще в начале Х1Х в. писал: «Переводчик в прозе есть
раб» [Жуковский 1960: 410].
Подтверждение такой позиции мы находим и у В. Г. Белинского: «В переводе из
Гете мы хотим видеть Гете, а не его переводчика; если б сам Пушкин взялся
переводить Гете, мы и от него потребовали бы, чтоб он показал нам Гете, а не
себя» [Белинский 1955: 277].
То же требование предъявил к переводчикам и Гоголь. «Переводчик поступил
так, — писал он об одном переводе, — что его не видишь: он превратился в такое
прозрачное стекло, что кажется, как бы нет стекла» [Гоголь 1952: 170].
Говорит о необходимости отступления переводчиком от желания отобразить
себя в переводе оригинального произведения и К. И. Чуковский: «…пусть потом
обнаружится, что, несмотря на все усилия, переводчик все же отразил в
переводе себя, — он может быть оправдан лишь в том случае, если это
произошло бессознательно. А так как основная природа человеческой личности
сказывается не только в сознательных, но и в бессознательных ее проявлениях, то
и помимо воли переводчика его личность будет достаточно выражена.
64
Заботиться об этом излишне. Пусть заботится только о точном и
объективном воспроизведении подлинника. Этим он не только не причинит
никакого ущерба своей творческой личности, но, напротив, проявит ее с
наибольшей силой» [Чуковский 1988: 54].
Ту же мысль выражает и Иржи Левый, полагая, что перевод всегда является
интерпретацией, в большей или меньшей степени, и для того, чтобы
интерпретация эта была верной, переводчику необходимо свести к минимуму
свое вмешательство в текст и «максимально приблизиться к объективной
сущности переводимого произведения» [Левый 1974: 68].
«Сдвиги в восприятии возможны только в границах, данных реальным и
потенциальным содержанием произведения. Нельзя ни теоретически, ни
творчески защитить переводческую трактовку, вносящую в произведение
элементы, для него неорганичные, противоречащие
объективной идее.
Противопоставляя свою собственную идею идее подлинника, переводчик
нагромождает на первоначальный смысл новое толкование, создает другое
произведение» [Там же, с. 75].
Однако не все исследователи разделяют данное мнение. Т. А. Казакова
придерживается противоположной точки зрения: «…переводчик создает не
столько эквивалент оригинала, сколько его подобие, особый вид текста,
призванный представлять исходное художественное произведение в иноязычной
культуре <…> именно присутствие личности переводчика в переводном тексте
придает этому тексту творческий характер, то есть, по существу, и делает его
художественным переводом». [Казакова 2002: 7]
Ю. Л. Оболенская в своей работе говорит о неизбежности проявления
личности переводчика в переводе. Несмотря не стремление к полноценному и
полному воспроизведению содержания подлинника ни один переводчик не
застрахован от изначально неверного понимания текста оригинала. Но и при
верном
понимании
подлинника
в
переводе
всегда
воплощена
оценка
художественного произведения переводчиком, его отношение и к самому
65
произведение, и к героям, и к описанным в оригинальном тексте ситуациям
[Оболенская 2006: 134].
Тем не менее, мы склонны согласиться с суждением тех исследователей,
которые считают, что личность переводчика должна проявляться в переводе
минимально, во всяком случае, переводчик не должен стремиться к тому, чтобы
превзойти автора, блеснуть своими способностями ради самих способностей, а не
ради сохранения изначальных особенностей текста и преодоления трудностей
перевода. Роль переводчика как творческого передатчика обеспечивает более
точную передачу авторского замысла.
Сложности возникают и при попытке определить, что именно необходимо
передать в переводе для того, чтобы он мог считаться хорошим, какие качества
оригинала должны быть сохранены. «Одни говорят: перевод может почитаться
хорошим, если, читая его, мы забываем подлинник, и нам кажется, что подлинник
написан на нашем родном языке.
Другие говорят: цель перевода прямо противоположная. Нужно сохранять в
переводе каждый непривычный, несвойственный нашему языку оборот, чтобы
возможно сильнее ощущалось, что перед нами создание чуждого нам ума, что мы
только
имитируем
нечто,
сделанное
из
другого
материала»
[http://archive.org/stream/essaysbymatthewa00arnorich/essaysbymatthewa00arnorich_dj
vu.txt].
Оптимальным
кажется
достижение
баланса
между
двумя
этими
утверждениями, так как, оставаясь созданием иной культуры, подлинник в виде
переведенного текста становится и частью культуры принимающей, и потому не
должен восприниматься как нечто совершенно чуждое, ведь в таком случае
произведения вряд ли может быть принято и понято рецепторами перевода. В то же
время,
адаптация
оригинального
текста
не
должна
быть
чрезмерной,
уничтожающей всякую принадлежность оригинала к культуре исходного языка.
Кроме того, переводчик должен учитывать и то, что объем знаний и фоновые
знания у рецептора оригинала и перевода отличаются. Поэтому многое в
66
подлиннике может приобрести совершенно иной смысл в глазах читателя
перевода.
К. И. Чуковский выступал в поддержку первой позиции, говоря о том, что
приближение к подлиннику достигается только отдалением от него, от его
формальной оболочки, лишь тогда возможно передать его суть. «Не букву
буквой нужно воспроизводить в переводе, а (я готов повторять это тысячу раз!)
улыбку — улыбкой, музыку — музыкой, душевную тональность — душевной
тональностью» [Чуковский 1988: 110].
Иржи Левый в своей работе выдвигает сходное с указанным выше
положение. Он считает, что при переводе соотношение между содержанием и
формой должно определяться следующим образом: «сохранять формы, несущие
определенные семантические функции, и не добиваться сохранения языковых
форм» [Левый 1974: 53].
Для того чтобы воспроизвести оригинальный текст на другом языке,
сохранив его основные особенности и при этом адаптировать его к иной культуре
и литературе, переводчик должен выполнить значительную предварительную
работу. В первую очередь необходимо целостное восприятие образной системы
оригинала и смысла исходного текста и всесторонняя их интерпретация для
передачи заложенных в оригинале смыслов в переводе. Без понимания общего
смысла подлинника невозможно верно и полно отразить его особенности в тексте
перевода.
С другой стороны, переводчику необходимо выделить те части оригинала,
которые можно передать в переводе лишь посредством трансформации для
обеспечения эффекта аналогичного производимому оригинальным текстом. В
таких случаях возникает проблема соблюдения баланса между исходным
содержанием (функцией) и способом ее воплощения. Как пишет об этом Л. К.
Латышев: «изменения в содержании исходного текста, замены элементов
содержания, производимые в процессе преобразования его в переводной текст,
носят вынужденный характер. В частности, переводчик предпринимает такие
преобразования в тех случаях, когда по различным условиям невозможно
67
передать в переводе и функцию, и содержание. В этом случае переводчик
частично или полностью жертвует содержанием» [Латышев 1981: 34].
Наличие всех вышеперечисленных особенностей и сложностей позволят
утверждать, что художественный перевод является наиболее сложным из всех
видов перевода, преодоление трудностей и различных проблем требует высокого
мастерства и таланта переводчика.
Дополнительная сложность заключается и в отсутствии на данный момент
объективных критериев оценки качества художественного перевода. В целом,
очевидно, что нельзя делать вывод о качестве перевода, основываясь на наличие
отклонений от текста оригинала, так как «абсолютный перевод, т.е. абсолютно
точное, без каких бы то ни было искажений, воспроизведение текста оригинала
переводчиком невозможно. А перевод есть лишь приближение, более или менее
полное, но никогда не абсолютное, к тексту оригинала» [Гарбовский 2007: 179].
«Важна именно система отклонений от оригинального текста: не одна
ошибка и не две, а целая группа ошибок, производящих в уме у читателя один
и тот же сокрушительный эффект: искажение творческой личности переводимого
автора. Случайные ошибки — сущий вздор по сравнению с этими малозаметными
нарушениями авторской воли, авторского стиля, отражающими в своей
совокупности творческую личность переводчика» [Чуковский 1988: 30].
В то же время, вопрос о том, как же можно оценить и измерить
приближенность или, напротив, искаженность текста перевода относительно
оригинала, остается открытым для дискуссий и размышлений. Мы предполагаем,
что понятия адекватности и эквивалентности могут быть использованы в качестве
критериев оценки качества художественного перевода.
1.5 Единица анализа, качество перевода, оценка и критерии качества
68
Прежде чем приступить непосредственно к анализу текстов оригинала и
переводов
представляется
необходимым
рассмотреть,
чем
мы
будем
руководствоваться при анализе текстов, а также при определении качества
перевода.
В первую очередь, необходимо отметить, что при определении адекватности
и эквивалентности выходного текста исходному, мы принимаем во внимание, что
адекватность и эквивалентность могут достигаться путем разнообразных
переводческих трансформаций (приемов перевода). Выделяют множество видов
трансформаций, в общем же виде различают:
1) Лексические трансформации – применимы в тех случаях, когда в
исходном тексте встречается нестандартная языковая единица на уровне
слова. Под нестандартной языковой единицей нами понимаются слово, не
имеющее прямого соответствия в языке перевода, либо вызывающее разные
ассоциации при переводе на другой язык. К подобным единицам можно
отнести, например, имена собственные, присущие исходной культуре, но
отсутствующие в языке перевода; термины, используемые в различных
сферах; слова, обозначающие нечто характерное для исходной культуры
(предметы, явления, понятия), но отсутствующие или имеющие иную
структурно-функциональную
нагрузку
Транслитерация/транскрипция,
в
культуре
калькирование,
языка
перевода.
семантическая
модификация, описание, комментарий, смешанный (параллельный) перевод
являются наиболее распространенными приемами перевода нестандартных
лексических единиц.
2) Грамматические трансформации применимы, когда объектом перевода,
отягощенным нестандартными зависимостями, является та или иная
грамматическая
структура
исходного
текста,
от
морфемы
до
сверхфразового единства. Нестандартная зависимость – это структурное,
функциональное, социо-культурное различие между единицами двух
языков. Преобразования могут затрагивать любые грамматические формы, в
69
том числе и те, которые могут иметь в других контекстах и прямое
соответствие. При переводе с английского языка на русский довольно часто
имеет
место
несоответствие
функций
глагольных
форм,
именных
словосочетаний и других грамматических единиц, обусловленные не
столько типологическими различиями, сколько различиями в культурноречевых традициях относительно данного вида контекста. Помимо
функциональной замены и добавления, к числу наиболее распространенных
приемов относятся грамматические трансформации (прием перевода,
заключающийся в изменении структуры предложения или словосочетания
при сохранении семантической информации), антонимический перевод
(прием перевода, заключающийся в замене понятия, выраженного в
подлиннике, противоположным ему понятием), нулевой перевод (отказ от
передачи в переводе значения грамматической единицы исходного языка) и
целый
ряд
других
[http://www.glossary.ru/cgi-
bin/gl_paph.cgi?R4uu4Mlm&9n:quig9!qussztoqg.o9].
3) Стилистические приемы перевода применяются в тех случаях, когда
объектом перевода служат стилистически отмеченные единицы текста
оригинала. Некоторые из стилистических единиц не поддаются переводу
вообще,
другие
требуют
существенных
преобразований,
только
незначительная часть стилистически отмеченных элементов исходного
текста имеет при переводе стандартное соответствие. Следовательно, для
сохранения заложенных в исходном тексте ассоциаций, создающих основу
исходного образа, применяется реконструкция исходного сочетания
стилистических приемов, хотя как использованные лексические единицы,
так и сами приемы зачастую изменяются. К числу основных приемов
стилистического преобразования относятся замена словесного состава,
замена образа, замена тропа (или фигуры речи), изъятие переносного
значения, дословный перевод (с комментарием или без) [Казакова 2001].
70
Причины,
которые
вызывают
необходимость
в
переводческих
трансформациях, также могут быть различны:
1. Несовпадение систем исходного языка (ИЯ) и переводного языка (ПЯ). К
системе языка относится все то, что в нем существует или потенциально может
быть создано.
2. Несовпадение норм ИЯ и ПЯ. Языковая норма выражается в общественно
санкционированных формах языкового выражения. Норма выступает в функции
фильтра языковой системы: задерживает одни продукты и пропускает другие.
3. Несовпадение речевых норм (узусов) носителей ИЯ и ПЯ. Узус – это
обусловленные ситуацией правила выбора языковых средств выражения. Он
отражает языковую привычку носителя языка, отделяет принятые в разных
языковых ситуациях нормы.
4. Расхождения преинформационных запасов носителей ИЯ и ПЯ
культурно-исторического или актуально-событийного характера.
Подобные
преинформационные запасы обычно относят к фоновым знаниям, которые
определяются
культурой
и
обществом
[http://www.lib.csu.ru/texts/lingua/ShemetovBV.pdf].
Нас же будет интересовать не само использование переводческих
трансформаций, но мера их использования. По этому критерию выделяют
переводы вольные, буквальные и адекватные. Буквализм проявляется в
недостаточности трансформаций, в т.ч. при передаче идиоматических выражений,
что нарушает узус и вызывают неестественность речи [Чуковский 1988: 160].
«Многочисленные примеры свидетельствуют о том, что точность иногда
приводит не только к изменению внешней фактуры оригинала, но и к изменению
самого смысла, и что точность может вызвать даже искажение содержания
произведения, не говоря об интонации, которая является составной частью
данного произведена и представляет, по существу, логику чувств, которую не
только невозможно свести к набору основных компонентов, но порой даже
осмыслить» [Джваршейшвили 1984: 49]. Недостаток буквализма заключается в
71
чрезмерном формализме, в стремлении к соблюдению внешнего сходства текстов
оригинала и перевода, в результате чего утеряны более глубокие смыслы.
Вольность – это другая крайность, чрезмерность трансформаций, при этом
трансформаций необоснованных и не вызванных объективными причинами. При
вольном переводе происходит переложение, пересказ оригинального текста,
«сочинение по мотивам», когда переводчик полностью берет на себя роль автора,
создавая фактически совершенно иную книгу. О вольных переводах уже
упоминалось ранее, как о явлении «прекрасных неверных».
Адекватная мера находится посредине между вольным и буквальным
переводом и представляет собой процесс нахождения варианта перевода по
следующим функциональным принципам:
1. мотивированность (недопущение произвольных трансформаций) На
практике
определяются
сопоставлением
двух
вариантов
перевода:
трансформированного и нетрансформированного.
2.
минимальность
допустимых
переводческих
трансформаций
(недопущение мотивированных, но чрезмерных трансформаций). Перевод
содержит минимальные отступления от семантики и структуры оригинала при
достижении равноценности регулятивного воздействия.
3.
общая
ограниченность
меры
трансформаций
(недопущение
мотивированных трансформаций, но выходящих за пределы допустимого в
переводе
–
сверхтрансформаций
–
адаптации,
русификации).
Общая
ограниченность меры трансформаций зависит от жанра текстов [Чуковский 1988:
101].
По мнению Л. К. Латышева «Адекватная мера трансформаций обеспечивает
максимальное структурно-семантическое подобие оригинала и перевода при
соблюдении условия равноценности регулятивного подобия» [Латышев 2005: 43].
Таким образом, для нас будут важными те случаи, когда использование
переводческих трансформаций для достижения адекватности и эквивалентности
будет приводить либо к буквализму, либо к вольному переводу, т. е. отклоняться
72
от адекватной меры. Подобные отклонения неминуемо вызовут и снижение
качества выходного текста.
По мнению Т. А. Казаковой, при переводе художественного текста
переводчику необходимо использовать определенную стратегию перевода,
которая позволит ему избежать чрезмерного отклонения в сторону буквального
или вольного перевода. Первоначально переводчик проходит через три уровня
понимания текста.
1) Первый
уровень
–
«это
распознавание
знака,
отягощенного
художественной функцией путем соотнесения с уже известным» [Казакова
2002: 15]. Этот этап происходит фактически на подсознательном уровне,
автоматически. Переводческие трудности возникают лишь в том случае,
когда автор использовал уже известное в новом качестве и с новой
функцией. В целом же этот уровень понимания является низшим.
2) Второй уровень – «распознавание художественной функции знака путем
выведения нового смысла» [Там же, с. 15].
Процесс выведения смысла
возможен тремя путями: применение определенного алгоритма, эвристика
или смешение этих способов. В процессе анализа необходимо опираться на
процедуру логического вывода, не полагаясь только на переводческий опыт
и интуицию.
3) Третий, самый высокий уровень понимания – это переводческая оценка
художественного
интерпретация
текста.
Без
этого
художественного
уровня
произведения.
невозможна
На
нем
успешная
происходит
обобщение и проекция накопленных в процессе работы с подлинником
систем образов. Переводчик переносит эти системы в язык и культуру
иного языка, вырабатывая программу, общее представление выходного
текста.
В процессе перевода переводчик сталкивается с разными видами
информации: предметной (денотативной) и художественной. Художественная
также может подразделяться на объективную и субъективную. Предметная и
73
объективно художественная информация отражает существование
текста как
автономной системы знаков. Восприятие субъективной информации зависит от
возможностей и знаний переводчика, от глубины понимания и осмысления, от
переводческой интерпретации текста [Горбачевский 2013; Казакова 2002].
Таким образом, процесс перевода и стратегию работы с текстом можно
представить как процесс декодирования при учете системы взаимодействия
мыслительно-эмоциональных факторов и определенной переводческой установки,
который в итоге должен привести воспроизведению оригинального текста в языке
перевода. При этом необходимо соблюдать равновесие между логическим и
эмоциональным подходом к обработке исходного текста.
При преобладании рационального в процессе перевода происходит
обеднение текста в плане эмотивности. Несмотря на то, что личность переводчика
должна минимально отражаться в тексте перевода, но бессознательное ее,
человеческое
выражения должно присутствовать. Тем более в тексте
художественного произведения эмоциональная составляющая имеет большое
значение. Решение переводческих задач исходя только из эмоциональных
аспектов также изначально неверно, так как текст представляет собой
неразрывное
единство
эмоционального
и
рационального.
Важным
для
переводчика будет найти верный баланс между двумя этими сторонами. Именно в
этом случае удастся избежать, как буквализма, так и вольности в переводе.
Однако для проведения анализа нам необходимо также определиться, что
мы будем понимать под единицей перевода.
А. Д. Швейцер полагал, что «само понятие "единица перевода" представляет
собой противоречие в терминах» [Швейцер 1973: 71].
Противоречие это
заключается в том, что единица всегда должна быть величиной неизменной, а
единица перевода – непостоянная, представляет собой переменную величину.
Однако другие ученые считают, что единица перевода все же существует и
используют данный термин в своих работах.
Л. С. Бархударов полагает единицей перевода наименьшую, минимальную
единицу языка, которая имеет соответствие в переводном тексте. Таким образом,
74
он связывает две категории: единица перевода и эквивалентность. К нарушению
эквивалентности приводит неверный выбор единицы перевода, то есть,
переводчик выполняет перевод на уровне предложений, хотя это возможно было
на уровне словосочетаний, или переводит на уровне словосочетаний вместо
уровня слов и наоборот. В этом случае происходит необоснованное нарушение
эквивалентности [Бархударов 1975].
Р. К. Миньяр-Белоручев, опираясь на понятие соответствия между текстом
оригинала и перевода, лежащее в основе предложенного Бархударовым
определения единицы перевода, отметил, что в том случае, когда текст перевода
оказывается в полной мере эквивалентен тексту оригинала, очень сложно
выделить единицы перевода, так как они растворены в цельном тексте. Они
выделяются и проявляются отчетливо, когда переводчиком допускаются
ошибки, принимаются неверные переводческие решения. В связи с этим он
предлагал
заменить
термин
единицы
перевода
на
термин
единицы
несоответствия [Миньяр-Белоручев 1976]. Тем не менее, хотя единицы перевода
и малоразличимы в эквивалентно переведенном тексте, они существуют не
только при допущении переводческих ошибок.
Н. К. Гарбовский в своем определении единицы перевода также связывает
это понятие с понятием эквивалентности: «Единица перевода – это сложная
подсистема в целостной системе процесса перевода, строящаяся в своем внешнем
проявлении на основе единицы ориентирования, но включающая в себя одну
или несколько единиц эквивалентности, соотносящих понятия исходного текста с
соответствующими формами текста перевода» [Гарбовский 2007: 263].
По Л. К. Латышеву единицы перевода – это операционные единицы, т. е.
единицы, которыми пользуется переводчик на практике, по которым он подбирает
переводческие эквиваленты. Поэтому нецелесообразно считать единицами
перевода абсолютно все выделяемые единицы соответствия, так как среди них
есть и грамматически несамостоятельные (составные части сложных слов).
Следовательно, единица перевода – это грамматически самостоятельная единица
75
оригинального текста, которая имеет соответствие в переводном тексте [Латышев
1981]. Мы поддерживаем данную позицию, так как основная информация
заложена в грамматически независимых структурах, и именно их целесообразно
принять за единицы перевода.
Величина же единицы перевода может быть различной: от одного слова до
целой группы предложений. В ряде случаев в качестве единицы может выступать
весь исходный текст, примером могут послужить стихотворные пародии из
«Алисы в стране чудес» Л. Кэролла.
Чаще
всего
единицей
перевода
оказывается
словосочетание
или
предложение. Отдельное слово редко выступает в этом качестве, так как обычно
обладает лексической многозначностью и неопределенностью значения, которое
может быть конкретизировано и понято лишь в контексте. Более крупные части
текста слишком велики для анализа и неудобны для оперирования. Предложение
и словосочетания представляются оптимальными единицами перевода, так как
являются достаточно объемными для понимания контекста и содержат
определенную коммуникативную и прагматическую информацию. Однако даже в
случае выбора предложения как единицы перевода нельзя упускать более
широкий контекст, для точного понимания конкретной ситуации.
В связи с этим необходимо упомянуть об обобщающем подходе В. Н.
Крупнова. Основываясь на своем профессиональном опыте, он полагает, что для
достижения высокого качества перевода необходимо творческое совмещение
элементов частного (решение проблем перевода на уровне слов и словосочетаний)
и целого (перевод всей мысли на уровне предложения, с учетом более широкого
контекста или даже всего произведения). В процессе работы сам оригинальный
текст, вернее присущие ему языковые особенности и его смысловое содержание,
вносит различные изменения в работу переводчика, в его творческий процесс.
Это позволяет достигать еще большей точности и выразительности. С позиции В.
Н. Крупнова не столь важно, что именно взято за единицу перевода, самое
главное – это суметь понять смысловое содержание этой единицы, уловить мысли
и подтексты автора и выразить их как можно полнее на другом языке. В методике
76
работы переводчика-профессионала, как уже отмечалось, не должно быть сдвигов
ни в сторону абсолютизации роли слова, ни в сторону увлечения общей мыслью
[Крупнов 1976].
Исходя из рассмотренных позиций по данной теме, при анализе текста
оригинала и переводов мы принимаем за единицу анализа предложение, как
отражающее
содержательный,
прагматический,
стилистический
и
коммуникативный аспекты. Кроме того, мы оцениваем и насколько точно
передана мысль произведения в целом.
Что касается понятия качества перевода, то мы, вслед за В. Н.
Комиссаровым, под качественным переводом будем понимать перевод, который
обеспечивает необходимую полноту межъязыковой коммуникации в конкретных
условиях [Комиссаров 1990].
Проблема оценки качества перевода и, соответственно, выделения
критериев для осуществления оценки – одна из самых серьезных в теории и
практике перевода. Несмотря на то, что многие исследователи уделяют свое
внимание разработке подходов к решению данной проблемы, однозначных
выводов не сделано до настоящего момента и направление исследования попрежнему остается актуальным.
Рассматривать выделяемые критерии необходимо в рамках теорий и
подходов, в которых они были выдвинуты.
В первую очередь, в отдельную группу выносятся подходы, нацеленные на
оценку качества учебного перевода. Оценка производится по критериям
наличия/отсутствия определенных групп ошибок, по итогам проверки за перевод
выставляется сумма баллов. Допущенные в переводе ошибки снижают
количество баллов.
77
В. Н. Комиссаров в своей книге «Теория перевода (лингвистические
аспекты)» [Комиссаров 1990] предлагает систему критериев, основанную на
градации ошибок. Рассматриваются ошибки четырех типов:
1) Ошибки, грубо искажающие содержание оригинала (указание на иную
ситуацию, изменение цели коммуникации, дезинформация рецептора
перевода);
2) Ошибки, не искажающие смысл перевода полностью, однако приводящие к
его изменению (неточная передача отдельных слов или деталей оригинала);
3) Ошибки, не нарушающие общего смысла, но изменяющие стилистические
особенности оригинала;
4) Нарушения норм языка перевода, свидетельствующие о недостаточном
владении данным языком.
Исходя из этого, устанавливается, что ошибка первого типа снижает
оценку перевода на один балл, второго – на полбалла, ошибки третьего и
четвертого типа учитываются только при условии их регулярности и
повторяемости и по совокупности снижают оценку также на полбалла. Кроме
того, В. Н. Комиссаров отмечает, что для различного объема текста система
начисления баллов должна быть адаптирована [Комиссаров 1990: 296].
Сходную позицию высказывает и канадская исследовательница К.
Сэгино, предлагающая свою классификацию ошибок [Seguinot 1990]:
1) Ошибки на уровне компетенций;
2) Ошибки, возникающие вследствие непонимания исходного языка;
3) Ошибки, появляющиеся в результате недостаточного владения
языком перевода;
4) Ошибки как побочный процесс перевода и процесса обучения
переводу.
78
Как мы видим, К. Сэгино выделяет типы, не ориентируясь на степень их
влияния на перевод, что усложняет градацию. Австралийский переводовед С.
Кэмпбелл
[Campbell 1991] не ограничивается лишь выделением ошибок,
совершаемых студентами, добавляя в критерии оценки учебного перевода такие
показатели, как уровень лексического разнообразия, средняя длина слов,
пропуски слов, слабая лексическая сочетаемость. Однако такие показатели, как
средняя длина используемых слов или пропуски слов могут быть поставлены под
сомнение, в связи со своей зависимость от самой системы языка, а не от
компетентности
переводчика.
Каждый
язык
имеет
свою
ритмическую
организацию, следовательно, и выбор слов и их длина будет определяться именно
ритмикой языка перевода. Пропуски слов также могут быть обусловлены
объективными
причинами,
например,
отсутствием
прямого
лексического
соответствия.
Еще один балльный метод оценивания был предложен преподавателем
Автономного университета Барселоны А. Хуртадо [Hurtado 1995]. В ее подходе
оценка качества также основана на классификации допущенных ошибок:
1) Неверная интерпретация содержания, которая отрицательно сказывается
на понимании оригинального текста;
2) Неверная интерпретация, негативно отражающаяся на выражении
содержания на языке перевода;
3) Неадекватная
интерпретация,
отрицательно
отражающаяся
на
сохранении и передаче функций (главной и/или второстепенных) текста
оригинала.
В каждой из указанных категорий в свою очередь выделяются более
конкретные подгруппы ошибок, выделяются более значительные, снижающие
оценку на 2 балла, и менее значительные, приводящие к потере 1 балла. Удачные
переводческие решения и находки поощряются прибавлением 1-2 баллов к общей
79
сумме. Общая максимально возможная сумма баллов – 110, возможные для
получения оценки – от 0 до 10.
Немецкий лингвист П. Куссмауль разработал схожий метод оценивания
студенческих переводов [Kussmaul 1995]. Однако по его системе максимальный
балл, который может набрать студент, равен 85, а совершаемые ошибки делятся
на переводческие (влияют на передачу смысла исходного текста) и языковые (не
имеют негативного воздействия на передачу смысла исходного текста).
Переводческие ошибки наказываются 2 баллами, языковые – 1 баллом.
Подобные методы разрабатываются и успешно применяются и в России
[Зеленина 2011; Сидорович 2010]. Однако при всей своей разработанности и
объективности балльные методы оценки применимы лишь для работы с
учебными переводами, когда все студенты работают с текстами равнозначными
по сложности и объему, учитывая четко определенные преподавателям задачи.
Конечной целью учебного перевода является выставление отметки, отражающей
развитие переводческих навыков студентов, в то время как реальная практика
перевода имеет перед собой совсем иные задачи.
С учетом этого, союзы профессиональных переводчиков и переводческие
бюро предпринимают свои попытки в создании метода оценки качества перевода.
С одной стороны, при переводе, выполняемом на заказ, неизбежен такой
субъективный критерий оценки, как соответствие перевода требованиям
заказчика, которые не всегда могут совпадать с какими-либо критериями
качественного
perevoda/;
перевода
[http://era24.ru/o-kompanii/nashi-stati/otsenka-kachestva-
http://perevod.name/kak-ocenit-kachestvo-perevoda/;
http://logica-
tran.ru/art_3/tqi.php]. С другой стороны, необходимость создания системы
объективной оценки выполненных переводов не подлежит сомнению. Вследствие
этого вместе с развитием возможностей техники начали возникать системы
количественной оценки. Одной из первых количественных систем оценки
переводов считается Canadian Language Quality Measurement System. Она была
80
создана с целью проведения аттестации переводчиков-профессионалов на базе
Канадского государственного бюро переводов. Данная система основана на
подсчете количества ошибок в печатном тексте, объемом 400 печатных знаков.
Учитываются следующие категории ошибок: языковые ошибки, переводческие
ошибки, значительные ошибки, второстепенные ошибки. В системе, однако, не
учитывается тип переводимого текста, кроме того, ограниченный объем текста
значительно снижает возможность ее применения.
Единственная существующая на данный момент система количественной
оценки, учитывающая тип переводимого текста, ориентирована на проверку и
оценку исключительно технических текстов (система SAE J 2450 (J2450
Translation Quality Metric), что оставляет неохваченным оценивание текстов
прочих функциональных стилей.
Международная ассоциация в области стандартов локализации LISA
разработала и предложила свою модель обеспечения качества перевода.
Переводческие
ошибки
подразделены
на
существенные,
серьезные
и
незначительные, каждая из них снижает оценку перевода на 1; 0,5; 0,25 балла
[http://www.translatorsunion.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=338:2012-08-20-18-5336&catid=100:materials&Itemid=309]. Разделение по данным типам ошибок не
имеет универсальных параметров, и должно корректироваться в каждом
индивидуальном случае.
Модель показателей качества перевода TQI (Translation Quality Index) была
создана Ассоциацией по стандартизации процессов локализации (Localization
Industry Standards Association). Суть ее также заключена в подсчете количества
ошибок, учитывая тип ошибок:
81
1) Смысловые ошибки (непонимание текста оригинала, либо неверная
его передача в переводе). Являются самыми серьезными из
допускаемых.
2) Ошибки формы (орфографические, пунктуационные, недопустимые
сокращения, неправильное оформление и разметка документа и т. п.)
3) Ошибки
соответствия
требованиям
заказчика
[http://logica-
tran.ru/art_3/tqi.php].
Существенными недостатками всех описанных систем являются, во-первых,
неразработанность оценки степени серьезности ошибки, оценка качества текста
только исходя из количества ошибок, не включая другие важные параметры
(адекватность,
соответствие
поставленным
задачам),
привязанность
к
определенному объему текста, неприменимость для оценки художественных
текстов или текстов, требующих творческого подхода (например, рекламные
тексты).
Международная переводческая компания Eurologos разработала свои шесть
критериев оценки качества перевода:
1) Орфография;
2) Синтаксис;
3) Семантическая согласованность;
4) Терминологическое постоянство и точность;
5) Реконструкция гео-стиля и социо-стиля;
6) Стилистическое
и
идиолектическое
качество
перевода
[http://www.eurologos-brussels.com/index.php?page=les-six-criteres-devaluation-linguistique&hl=ru_RU].
Однако уточняется, что данные критерии могут использоваться только для
оценки качества переводов официальной документации (промышленной и
82
ведомственной), для оценки текстов поэтических и литературных необходим иной
критический метод.
Общим отличием указанных подходов от первой группы выступает
применение технических средств для вычисления количества ошибок и
последующей оценки качества, а также различная конечная цель оценки, не
выставление отметки, а вывод о допустимости передачи перевода заказчику. Тем
не менее, модели и первой, и второй группы возможны для применения лишь в
строго ограниченных условиях.
Помимо лингвистических концепций существуют и психолингвистические
подходы к вопросу решения проблемы оценки качества. Предлагается создать
шкалу, по которой будет оцениваться соответствие смысла перевода оригиналу,
например, «совершенно непригодный», «читабельный на данной стадии»,
«годный для печати» и т. д., однако сама шкала не создана, так же, как и
принципы распределения текстов перевода по категориям. Предлагается и
осуществление оценки выходного текста специалистом-билингвом [Миллер, БибСентер 1956]. Не отрицая оригинальности данной идеи, стоит заметить, что,
несмотря на владение двумя языками, билингву затруднительно абсолютно
объективно оценить качество перевода, так как на его восприятие влияют, как
текст оригинала, так и текст перевода, каждый из которых воспринимается в
рамках своей культуры.
Еще одна предлагаемая методика, оценка текстов по трудности понимания
и их языковой избыточности, хотя и применима, но трудоемка, что является
недостатком [Моль 1966].
Наконец, в рамках психолингвистических концепций выдвигается и модель
оценки качества перевода путем постановки вопросов к исходному и выходному
тексту, направленных на раскрытие глубины содержания темы, поднятой в тексте
оригинала [Клычникова 1967]. Подобная методика уже долго время применяется
83
специалистами, изучающими психологию чтения и понимания иноязычной
литературы, однако она не дает четкого ответа на вопрос, как именно оценить
качество
переводного
текста
и
каковы
должны
быть
критерии
качественного/некачественного перевода.
Ряд других подходов и концепций не поддается столь четкой группировки,
в них исследователи высказывают различные взгляды на оценку качества и
критерии оценки.
Последователи «скопос» теории и ее вариаций говорят о том, что текст
перевода должен оцениваться исходя из соответствия цели, либо цели перевода
(заказчика) [Reiss, Vermeer 1984; Reiss 1984; 2002; Vermeer 1989/2000], либо цели
перевода с учетом типа текста [Nord 1997; 1993], либо учета цели исходного
текста [Larose 1982]. Способ осуществления оценки не указывается, либо
оговаривается,
что
параметры
зависят
от
функций
текста
оригинала,
следовательно, должны разрабатываться для каждого текста отдельно [Nord 1997;
1993]. Перекликается с указанными выше утверждениями и высказывания о том,
что критерием выступает реакция читателей [Nida 1964a] или критерии, заранее
определенные получателем перевода [Secară 2005]. Подобные критерии в
большой мере субъективны и с трудом поддаются непосредственному анализу и
оценке.
С точки зрения К. Дьюрье качество перевода подразделяется на абсолютное
и относительное, под абсолютным подразумевается качество, рассматриваемое с
позиции лингвистики и когнитивистики, тогда как относительное представляет
собой совокупность полезности, эффективности и своевременности перевода.
Относительное далее подразделяется на внутреннее (грамотность текста и его
связность) и внешнее (практический аспект применения текста). К внешнему
качеству относится понятность, эффективность и полезность [Durieux 1998].
«Перевод считается понятным, если читатель может понять его, не обращаясь к
дополнительным источникам информации. Перевод считается эффективным, если
84
читатель находит в тексте нужную ему информацию в удобной форме. Перевод
функционален, если читатель может успешно использовать то, что он понял из
текста» [http://www3.un.or.at/tes/seminar/7tqa.htm]. Очевидно, что в данной
концепции оценивается не сам текст перевода, а лишь информация, которая в нем
содержится.
Исследовательская
группа
EAGLES
высказала
предположение
о
необходимости создания новой классификации типов переводов (грубый перевод;
перевод нормального качества; перевод высокого качества; адаптация текста
оригинала) и, соответственно, выделения критериев для каждого из данных типов
[http://www.issco.unige.ch/en/research/projects/TEMAA.html], сами критерии на
данный момент не выделены.
Ряд
исследователей
не
пытается
установить
точных
критериев,
ограничиваясь указанием норм перевода, определяющих отношение между
оригиналом и переводом [Toury 1995; Chesterman 2002].
Высказывается и предположение о том, что на данный момент критериев
оценки качества перевода не существует [Овсянников 2004], а имеющиеся на
данный момент системы оценки не имеют под собой теоретического основания
[Campbell 1998].
Хотя в отношении того, что именно считать критериями оценки перевода,
исследователи расходятся, в одном они единогласны: общих и абсолютных
критериев для оценки всех видов и типов перевода быть не может, необходимо
учитывать
функциональный
стиль
текста
и
его
особенности
[http://www.neotech.ru/articles/kriterii-ocenki-kachestva-perevoda.html;
http://yazykoznanie.ru/content/view/29/217/;
Овсянников
2004;
Павлова
2012;
Петрова 2009]. Мы также полностью поддерживаем эту позицию, именно в связи
с этим в нашем исследовании используем критерии только для оценивания
качества перевода художественных текстов.
Однако, невзирая на разногласия, большая часть исследователей так или
иначе говорят о необходимости использования адекватности и эквивалентности
перевода в качестве критериев оценки качества перевода, хотя и тракту данные
85
понятия
по-разному
(функциональная,
прагматическая
эквивалентность,
коммуникативная функция текста, ясность (перевод с учетом стилевых
характеристик, т.е. эквивалентность), верность (буквальность и точность, т.е.
эквивалентность), динамическая эквивалентность [Сдобников, Петрова 2007;
Семко 1988, Цвиллинг 1991; House 2001]. Попытки применения именно данных
критериев, несмотря на различия в конкретных определениях, неслучайны.
Именно оценивая соответствие текста перевода тексту оригинала по критериям
адекватности и эквивалентности возможно учесть не только смысловое,
содержательное соответствие, но и сохранение семантики, прагматики и
стилистики.
Мы, следуя комплексному подходу В. Н. Крупнова [Крупнов 1976],
полагаем, что детерминантами процесса перевода являются:
1) преодоление трудностей, связанных с нахождением точных эквивалентов
и соответствий на языке перевода для слов и словосочетаний оригинала;
2) преодоление трудностей, связанных с воссозданием смыслового
содержания предложения или более крупного отрезка текста;
3) преодоление трудностей, связанных с передачей стилистических и
экспрессивных характеристик оригинала.
Поэтому при оценке качества перевода необходимо исходить из оценки
качества решения всех этих задач-трудностей. Оценка качества перевода должна,
следовательно, состоять из четырех основных операций:
1) оценки качества перевода слов и словосочетаний;
2) оценки качества перевода предложений и, таким образом, текста в целом;
3) оценки качества передачи элементов экспрессии и стилистических
особенностей оригинала;
86
4) оценки «звучания» и силы воздействия всего переведенного текста в
сравнении с оригиналом.
Сходную позицию разделяет и Казакова Т. А., в своей работе она говорит о
том, что переводчик не может избежать оценочных действий в процессе перевода.
Оценочные действия переводчика можно поделить на следующие виды оценок:

Общая оценка исходного текста с точки зрения его места в
литературном процессе, важности для исходной культуры, места в
культурной традиции и. т. п.;

Частная оценка исходного текста с точки зрения его места в
творчестве автора, его структуры, содержания, средств выражения
образных концептов и т. д.;

Личная оценка исходного текста с точки зрения переводчика-
читателя (мера содержательности, эмоциональной привлекательности,
соответствия читательским ожиданиям, личные предпочтения и т. п.);

Личная оценка исходного текста с точки зрения переводчика-
соавтора (мера сложности, важность и своевременность введения данного
текста в контекст переводящей культуры, соответствие установкам и
возможностям переводчика и т. п.) [Казакова 2002: 23].
Такая детализация необходима для того, чтобы оценить качество перевода
во всей его полноте. При такой оценке из поля зрения не ускользают такие
важные факторы перевода, как точность перевода отдельных элементов текста и
текста в целом, включая его стилистическое оформление. Заметим, что понятия
адекватности и эквивалентности охватывают все эти показатели, а потому могут
быть использованы для оценки качества перевода. При помощи данных понятий
возможна
оценка
различных
аспектов
переводного
текста.
Уровневость
эквивалентности отражает полноту передачи смыслового содержания, путем
переводческих
трансформаций
оценивается
верность
выбора
уровня
эквивалентности для перевода, выявляются нарушения в виде необоснованного
87
повышения или понижения этого уровня. Оценка с позиций видов адекватности –
это оценка сохранения выразительных качеств перевода. Из анализа и оценки
предложений с позиций эквивалентности и адекватности складывается общая
оценка качества перевода художественного произведения, выявляется наличие
или отсутствие системных ошибок, которые в конечном итоге влияют на
восприятие целого произведения. Таким образом, именно адекватность и
эквивалентность являются основополагающими критериями оценки качества
художественного перевода.
Однако здесь хотелось бы уточнить, что в нашей работе мы не
рассматриваем адекватность и эквивалентность перевода имен собственных, так
как это является темой для отдельного исследования.
88
Выводы по главе I
Подводя итог, мы можем сделать следующие выводы по теоретической
части работы:
1. Художественный перевод, в силу своих особенностей, сложнее других
видов перевода, как с точки зрения самого процесса, так и в том, что
касается оценки конечного результата.
2. При художественном переводе основной задачей переводчика является
сохранение индивидуальности и особенностей стиля автора, без ущерба
содержанию, без отклонения к буквальному или вольному переводу.
3. Оценка перевода – одна из самых важных и до сих пор нерешенных
проблем теории и практики перевода.
4. Для
объективной
оценки
перевода
необходимо
комплексное
рассмотрение различных его аспектов. При этом важно не наличие
отдельных ошибок и неточностей в переводе, но целой системы ошибок,
ведущей к искажению замысла автора.
5. При
анализе
за
единицу
перевода
целесообразно
принимать
предложение, так как оно обладает коммуникативной целостностью и
объемом, пригодным для сопоставления и сравнения.
6. Авторы концепций зачастую представляют эквивалентность или как
лежащие в одной плоскости уровни (Р. Якобсон, Ю. Найда, В. Коллер)
или как иерархию (А.Д. Швейцер, В.Н. Комиссаров). Мы полагаем, что
эквивалентность – понятие иерархичное, оценивающее приближение
реальной смысловой близости перевода к оригиналу к потенциально
достижимой и максимально возможной. При этом каждый из уровней
имеет свои особенности и перевод на том или ином уровне
эквивалентности используется в зависимости от сходства или различия
систем языков и способов выражения информации.
89
7. Понятие
эквивалентности
связано
с
содержательной
близостью
оригинала и перевода, а так же отражает соответствие синтаксического
строения предложений.
8. Понятие
адекватности
отражает
передачу
прагматических
и
стилистических особенностей оригинала, а также элементов экспрессии.
9. Сущность адекватного перевода находит отражение во множестве
различных трактовок. Однако практически все авторы оригинальных
концепций считают, что главной чертой адекватного перевода является
сохранение коммуникативной функции и формы оригинала. При этом
сохранение цели коммуникации, передача прагматической установки
является
приоритетом
и
может
диктовать
изменение
формы
оригинального сообщения, при наличии объективной необходимости.
10. Адекватный перевод должен быть эквивалентным на одном или
нескольких уровнях. В соответствии со своей главной целью он служит
передаче прагматической установки на максимально возможном уровне
эквивалентности или сочетании различных уровней. Адекватность
применима к процессу перевода, в первую очередь к его прагматической
составляющей. Вместе с тем, крупнейшие лингвисты признают ее
оценочно-нормативный характер, вследствие чего понятие адекватности
может применяться для анализа и оценки результатов переводческого
процесса.
11. Понятия адекватности и эквивалентности могут быть использованы в
качестве критериев оценки художественного перевода, так как с их
помощью можно оценить соответствия выходного текста исходному,
учитывая при этом разнообразные особенности текста оригинала и
отражение их в тексте перевода.
90
ГЛАВА
II.
ВАРИАНТОВ
АНАЛИЗ
И
ПЕРЕВОДА
ОЦЕНКА
ПО
КАЧЕСТВА
КРИТЕРИЯМ
ВЫПОЛНЕНИЯ
АДЕКВАТНОСТИ
И
ЭКВИВАЛЕНТНОСТИ
В нашем исследовании мы выявили те соотношения адекватности и
эквивалентности перевода, которые обеспечивают наибольшую приближенность
и соответствие исходному тексту, как в плане содержания, так и в плане
выражения. Это позволяет нам использовать категории адекватности и
эквивалентности для оценки качества перевода на материале текста оригинала и
нескольких текстов перевода художественного произведения. Стоит отметить, что
в настоящее время именно художественная литература зачастую страдает от
некачественного перевода, искажающего план выражения и план содержания.
Невозможно выработать универсальные критерии оценки качества перевода,
подходящие для любого текста, тем не менее, мы сделали попытку разработать
некие общие показатели, отражающие, насколько выходной текст соответствует
исходному.
Для этого нами проанализированы оригинальные тексты книг T. Pratchett
“The colour of magic”, “The light fantastic”, “Mort”, “Sourcery”, “Eric”, “Interesting
times”, “The last hero”, “The amazing Maurice and his educated rodents”, “Reaper
man”, “Soul music” и переводы выбранных нами произведений, выполнена оценка
с позиции критериев адекватности и эквивалентности перевода оригиналу. Кроме
того, в случае отклонения перевода от оригинала с нарушением эквивалентности
и/или адекватности нами даются собственные варианты перевода, под которыми
мы понимаем один из способов перевода конкретной ситуации на необходимом
уровне эквивалентности, с сохранением всех видов адекватности.
91
Анализ и оценка языковых иллюстраций осуществляется следующим
образом:
1) Определяется
уровень
эквивалентности,
путем
сопоставления
синтаксического построения и лексического состава предложений, с
учетом сохранения цели коммуникации;
2) Путем
применения
переводческих
трансформаций
и
сравнения
нетрансформированного варианта с трансформированными делается
вывод о верности выбора уровня эквивалентности для перевода;
3) Оценка с позиции семантической адекватности проводится при помощи
метода
компонентного
анализа,
выделяются
ключевые
семы
предложения оригинала и перевода и проводится сопоставление;
4) Выявляются
использованные
автором
оригинала
изобразительно-
выразительные средства и приемы, рассматривается, какие из них
сохранены
в
переводе,
либо
изменены
и
компенсированы/некомпенсированы;
5) Оценивается сохранение общего воздействия предложения перевода и
уместности всех произведенных переводчиком трансформаций с учетом
более широкого контекста.
Рассмотрим процесс оценивания на конкретной языковой иллюстрации:
"S'mess," said Glod. "Some'ne fetch me a brm and a scr'bing brsh this min't."[Pratchett
1994:399] – Какой бардак, – возмутился Золто. – Сию минуту принесите мне
швабру и щетку [Пратчетт 2002:413].
Исходя из соответствия лексического состава предложений (mess – бардак,
fetch – взять, принести, this min’t – сию минуту, и т.д.) и незначительного
изменения порядка слов в предложении (перенос дополнения в выходном тексте в
конец предложения), относим перевод предложения к эквивалентности на уровне
сообщения. В нетрансформированном виде исходное предложение будет звучать
следующим образом: «Это беспорядок,- сказал Золто. – Кто-то принесите мне
92
швабру и щетку в эту же минуту». Как мы видим, внесенные переводчиком
изменения не меняют содержания и цели коммуникации, а лишь приводят
предложение к виду, характерному для принимающего языка, позволяя
рецепторам перевода воспринимать его как естественное. Ключевые семы
исходного предложения также сохранены в переводном варианте: «отсутствие
порядка», «дать», «настоящий момент времени», «инструмент для уборки»,
соблюдена семантическая адекватность.
Однако при этом в тексте перевода
утрачена стилистические особенности речи персонажа (brm, brsh, this min’t, etc),
использованные в оригинале для отражения нетрезвого состояния героя. В
переводе предпринята попытка использовать метод компенсации, употребив
слово разговорного стиля «бардак» в сочетании с словом высокого стиля «сию»,
тем не менее, исходная стилистическая окраска изменена. В свою очередь данное
изменение влияет на восприятие героя и ситуации, так как для рецептора
перевода теряется информация об алкогольном опьянении героя, влияющего на
его речь и поступки. Следовательно, при сохранении эквивалентности и
семантической адекватности в данном предложении при переводе нарушены
стилистическая и прагматическая адекватность, что снижает качество перевода.
Подобная процедура оценки, основанная на критериях адекватности и
эквивалентности, позволяет провести комплексный анализ перевода текста и
сделать выводы об общем уровне качества выходного текста и может
использоваться для отсеивания некачественных переводов на этапе проверки и
редактирования.
93
2.1 Общий анализ соотношений адекватности и эквивалентности
Во второй главе мы проанализировали языковые иллюстрации, которые
были выделены нами в выходных текстах, с целью выявления нарушения или
соблюдения в них адекватности и/или эквивалентности перевода оригиналу.
В целом предложения с нарушениями составляют 28% от общего
количества проанализированных (655 из 2319). Для анализа были выбраны
предложения, значимые с точки зрения развития сюжета и его понимания,
описания ситуаций и героев, в частности, речевых характеристик героев. Полный
перечень языковых иллюстраций и их анализ с точки зрения эквивалентности и
адекватности приведен в Приложении 1.
В ходе общего анализа были
выявлены следующие
особенности,
касающиеся адекватности и эквивалентности перевода:
1) Не выделено предложений, в которых полностью сохранена адекватность
при
отсутствии
эквивалентности.
Предложения,
сохранившие
эквивалентность в переводе, утратив адекватность, выявлены были:
What was his name, now? Winswand [Pratchett 1986: 9] - Как там звали этого
придурка? [Пратчетт 2002:11]
При сохранении цели коммуникации
вставка лексемы «придурок» и опущение ответа на вопрос изменяют
семный состав предложения, употребление слов «придурок» изменяет
стилистическую окраску с общеупотребительной до сниженной, что в
совокупности трансформирует и прагматическое восприятие, так как
разговорная фраза оригинала обрела выраженную негативную окраску в
переводе, утратив при этом часть сем.
В проанализированных текстах было выявлено 5 случаев неадекватных, но
эквивалентных предложений, что составляет 0,8% от общего числа
нарушенных, однако подтверждает положение о возможности подобного
сочетания. Столь малое количество свидетельствует о том, что серьезные
94
отклонения от адекватности в подавляющем большинстве случаев приводят
и к искажению содержания и цели коммуникации, вследствие чего
предложение становится полностью неадекватным и неэквивалентным.
2) Отклонения от адекватности значительно реже при переводе на уровнях
сообщения и языковых знаков, чем на уровнях описания ситуации и
высказывания: 3,2% против 54,2%. Такая разница объясняется несколькими
факторами. Во-первых, само выполнение перевода на уровне сообщения и
уровне языковых знаков возможно реже, в связи существующими
различиями в системах языков (в лексическом составе, употребительности
слов
и
выражений,
сочетаемости,
грамматических
конструкциях,
синтаксисе, порядке слов в предложении). Однако даже при расчете
количества предложений с нарушениями отдельно от числа предложений,
переведенных на уровнях сообщения и языковых знаков и предложений
(уровни эквивалентности 4 и 5), переведенных на уровнях описания
ситуации и высказывания (уровни эквивалентности 2 и 3), различие
остается значительным: на 4 и 5 уровнях эквивалентности «нарушенные»
предложения
(предложения
эквивалентности)
составляют
с
нарушениями
6%
от
общего
адекватности
числа
и/или
предложений,
переведенных на данных уровнях, тогда как на 2 и 3 уровнях – 23%. Это
можно
объяснить
вторым
фактором:
на
более
высоких
уровнях
эквивалентности переводятся в основном простые предложения, либо
сложносочиненные, не осложненные конструкциями и оборотами, без
тропов и фигур, проблемных для перевода, что и снижает вероятность
нарушения адекватности.
3) Сочетание отклонений в семантической и прагматической адекватности
встречается
чаще,
чем
сочетание
отклонений
стилистической
и
прагматической на всех уровнях эквивалентности. Так, искажение
семантической и прагматической адекватности встречается в 19,4% от всех
предложений с нарушениями, тогда как стилистической и прагматической –
в
3,5%.
Из
этого
можно
предположить,
95
что
именно
нарушение
семантической адекватности провоцирует в большей части случаев
отклонения в прагматическом аспекте, что объясняется тем, что замена или
изменение ключевых сем вызывает и изменение общего восприятия
предложения
рецептором
перевода.
Изменение
стилистической
адекватности, при условии отсутствии системности изменений, в меньшей
мере искажает прагматический аспект.
Рассмотрим
более
подробно,
как
сочетаются
различные
уровни
эквивалентности и типы адекватности. Отклонения в адекватности отражаются на
эквивалентности перевода и, наоборот, несоблюдение эквивалентности приводит
к искажению адекватности. Для того чтобы проследить их взаимосвязь и
взаимовлияние,
рассмотрим
различные
сочетания
адекватности
и
эквивалентности при переводе, используя для этого языковые иллюстрации из
книг современного британского писателя Терри Пратчетта и переводов,
выполненных И. Кравцовой, Н. Берденниковым, С. Жужунавой, С. Увбрах. В
ходе анализа текстов нами были выделены различные сочетания адекватности и
эквивалентности, рассмотренные ниже.
Для полноценного, приближенного к оригиналу, перевода необходимо
соблюдение всех трех типов адекватности [http://samlib.ru/w/wagapow_a_s/pragmaspect.shtml] на одном из уровней эквивалентности [Комиссаров 1990].
Сохранение адекватности возможно на любом из 5 уровней эквивалентности.
1)
Twoflower tried to explain. Rincewind tried to understand [Pratchett
1983: 59]. – Двацветок попытался объяснить. Ринсвинд попытался понять
[Пратчетт 2003: 66].
Русский
вариант
перевода
соответствует
английскому
синтаксического строения (одинаковый порядок слов),
в
плане
грамматической
структуры (подлежащее и составное глагольное сказуемое, предложения
простые) и максимально приближен к оригиналу по лексическому составу,
единственное внесенное изменение связано с различием в системах языка; в
английском языке перед глаголом в инфинитивной форме необходимо
96
наличие частицы «to», которая не имеет аналога в русском. Компонентный
анализ показывает также совпадение ключевых сем лексических единиц: to
try – ‘make an attempt’[http://www.merriam-webster.com/dictionary/try] /
попытаться – ‘предпринять попытку’[http://enc-dic.com/kuzhecov/Ptatsja38521.html]; to explain – ‘to clarify’, ‘to give reason’[http://www.merriamwebster.com/dictionary/explain] / объяснить – ‘сделать ясным’, ‘раскрыть
причину’[http://enc-dic.com/kuzhecov/Objasnit-19291.html]; to understand – ‘to
know the meaning’[http://dictionary.cambridge.org/dictionary/british/understand]
/ понять – ‘уяснить смысл’ [http://enc-dic.com/kuzhecov/Ponjat-31531.html].
2)
The silence grew louder. The sleeping cat had cocked an ear
[Pratchett 1988: 165]. – Тишина стала громче. Спящая кошка навострила
ухо [Пратчетт 2005: 175].
Как и в предыдущей языковой иллюстрации, между оригинальным и
переводным
предложениями
наблюдается
максимально
достижимая
общность в синтаксическом и грамматическом построении. В русском
варианте по сравнению с английским отсутствует артикль (the, an), так как в
системе русского языка данное языковое явление отсутствует. Кроме того, в
связи с разными способами образования временных форм, в варианте
перевода использованное в оригинале время Past Perfect передано формой
прошедшего времени глагола в женском роде, тогда как в глагольных
формах английского языка указание на род отсутствует (had cocked –
навострила). Отметим и сохранение в переводе основных сем лексических
единиц: отсутствие звуков, усиление звучания, повернуть/напрячь.
3)
"No, really. It's Quezovercoatl. Half man, half chicken, half jaguar,
half serpent, half scorpion and half mad." [Patchett 1990: 61] — Нет, правда.
Кусалькоатль. Наполовину человек, наполовину цыпленок, наполовину ягуар,
наполовину змея, наполовину скорпион и наполовину псих [Пратчетт 2003:
71].
В
приведенных
предложениях
максимально
возможная
близость
синтаксической организации и грамматической структуры возможна
97
благодаря использованию простых, неполных предложений. Лексическое
соответствие достигается благодаря наличию прямых соответствий в языке
перевода: half – половина, man – человек, мужчина, jaguar – ягуар и т. д.
Использованные
в
оригинале
лексические
единицы
относятся
к
общеупотребительным, что упрощает задачу переводчика при подборе
соответствия.
В данных примерах наблюдается максимально возможная близость между
оригиналом
и
переводом,
выраженная
в
соответствии
лексической,
синтаксической структуры и общности отдельных сем. Эти показатели являются
характеристикой эквивалентности на уровне языковых знаков (Э5). Сохранена и
семантическая, и прагматическая, и стилистическая адекватность. Тем не менее,
речь не идет об абсолютной идентичности оригинала и перевода, которое
невозможно из-за различия в структурах языков (например, наличие артикля в
английском и отсутствие его в русском). Из
приведенных выше языковых
иллюстраций
эквивалентности
видно,
что
данный
уровень
достигается
преимущественно в грамматически простых или неполных предложениях, в
которых используется общеупотребительная лексика, и отсутствуют сложные
слова.
В следующих иллюстрациях уровень эквивалентности ниже, но все три вида
адекватности сохранены. Эквивалентность на уровне сообщения (Э4) также
позволяет соблюсти близость оригинала и перевода, однако в данном варианте
она достигается за счет соответствия структурной и синтаксической организации,
без максимальной общности лексических единиц, при сохранении ключевых сем.
4)
'Really
amazing,'
said
Rincewind
sourly.'A
frog
magically
transformed into a frog [Pratchett 1983: 321]. – Просто потрясающе, – кисло
объявил он. – Лягушка, магическим образом превращенная в лягушку
[Пратчетт 2003: 357].
При сохранении синтаксического параллелизма между оригиналом и
переводом выделяются различия в составе лексических единиц, отсутствие
98
прямого и однозначного соответствия слов: really – просто, amazing –
потрясающе, magically – магическим образом. Связано это с тем, что
перечисленные лексемы имеют множественные варианты перевода на
русский,
например,
–
amazing
изумительный,
ошеломительный,
ошеломляющий, поразительный, удивительный [Abbyy Lingvo x3 2008:
amazing]. Следовательно, выбор остается на усмотрение переводчика в
зависимости от конкретной коммуникативной ситуации. Однако в целом
состав ключевых сем сохранен: удивление, волшебство, преобразование.
Также сохранена ироническая окраска предложения в переводе.
5)
NO FURTHER THAN THE THICKNESS OF A SHADOW, said
Death. WHERE THE FIRST PRIMAL CELL WAS, THERE WAS I ALSO.
WHERE MAN IS, THERE AM I. WHEN THE LAST LIFE CRAWLS UNDER
FREEZING STARS, THERE WILL I BE [Pratchett 1987: 26]. — НАС ОТ
НЕГО ОТДЕЛЯЕТ РАССТОЯНИЕ НЕ БОЛЬШЕ ТОЛЩИНЫ ТЕНИ. ГДЕ
БЫЛА ПЕРВАЯ ПРИМИТИВНАЯ КЛЕТКА, ТАМ БЫЛ ТАКЖЕ И Я. ГДЕ
ЧЕЛОВЕК, ТАМ И Я. И ГДЕ ПОД ОСТЫВАЮЩИМИ ЗВЕЗДАМИ БУДУТ
КОПОШИТЬСЯ ПОСЛЕДНИЕ ЖИВЫЕ ОРГАНИЗМЫ, ТАМ БУДУ И Я
[Пратчетт 1998: 28].
Перевод отражает инверсивное построение оригинальных предложений, что
в данном случае является средством придания торжественного и
возвышенного
стиля.
Предложения
перевода
также
соответствуют
оригинальным по составу (распространенные, сложноподчиненные). В то
же время, в тексте перевода выделяются не имеющие прямого соответствия
с оригиналом лексические единицы: НАС ОТ НЕГО ОТДЕЛЯЕТ
РАССТОЯНИЕ,
КОПОШИТЬСЯ,
ЖИВЫЕ
ОРГАНИЗМЫ.
Эти
изменения внесены для избегания чрезмерной буквальности перевода и
естественного звучания предложений в языке перевода.
6)
all
“That's right!” said the highwayman urgently. “You can't stay here
night!”[Pratchett
2009:
10]
99
— Верно! —
поспешил
согласиться
разбойник. — Вы не можете просидеть здесь всю ночь! [Пратчетт 2009:
11]
При полном соответствии порядка слов и синтаксического строя
предложений наблюдаются несколько лексических замен: ‘urgently’ в
переводе заменено на глагол ‘поспешил’, таким образом, сохранена
ключевая семы срочности, спешности, но изменена часть речи с наречья на
глагол. Замена коснулась и глагола ‘to stay’ – останавливаться, ждать,
замедляться, оставаться, не уходить, переданного в выходном тексте
глаголом «просидеть», подобная замена в данном случае допустима, исходя
из контекста (персонажи сидят в карете), так как общий смысл и
содержание исходного текста сохранены.
На данном уровне эквивалентности предложения более сложны по
грамматической структуре (сложноподчиненные и сложносочиненные), так и по
лексическому составу; ярче проявляется стилистическая окраска, например,
разговорный стиль в языковых иллюстрациях 4 и 6, высокий стиль в языковой
иллюстрации 5. При этом сохраняется и ритм предложений.
Эквивалентность
на
уровне
высказывания
(Э3)
характеризуется
сохранением общих понятий для описания ситуации и цели коммуникации и
идентификации, степень общности с оригиналом ниже, однако при условии
сохранения адекватности возможно сохранение и передача особенностей
оригинала:
7)
His nose, feeling that it was being left out of things, hastened to
report a whiff of brimstone [Pratchett 1990: 17]. – Нос, которому показалось,
что его оставили не у дел, поторопился доложить о витающем в воздухе
запахе серы [Пратчетт 2003: 21].
8)
People who have it on record that they were visiting their aunt for
two months are always nervous about people turning up who may have
mistakenly thought that they weren’t, and owing to some trick of the light might
have believed they had seen them doing things that they couldn’t have been doing
100
owing to being at their aunt's [Pratchett 1990: 15]. — Люди, которые,
согласно официальным данным, в течение двух месяцев гостили у своей
тетушки, больше всего на свете боятся, что вдруг, откуда ни возьмись,
объявится некий человек, который будет ошибочно считать, что это
совсем не так, ведь этот человек вследствие какой-то оптической
иллюзии думает, будто бы собственными глазами видел, как они
совершают вещи, совершать которые они просто не могли (поскольку
были у тетушки) [Пратчетт 2003: 16].
9)
Fate wins. At least, so it is claimed. Whatever happens, they say
afterwards, it must have been Fate [Pratchett 1995: 1]. – Рок всегда
выигрывает. По крайней мере, так принято считать. «О, это был Рок»,
– обычно говорим мы, когда что-то случается [Пратчетт 2003: 1].
10)
It was, though, pointless. It spent its entire life in a series of lazy
journeys between the Rim and the Hub, and where was the point in that?
[Pratchett 2001: 3]– Всю свою жизнь альбатрос бесцельный проводил,
лениво фланируя в небесах от Края к Пупу и обратно — ну и скажите,
пожалуйста, где тут цель? [Пратчетт 2006: 2]
Из языковых иллюстраций видно, что текст перевода отклоняется от текста
оригинала в грамматических структурах (feeling that it was being left out of things которому показалось, что его оставили не у дел; it must have been Fate - О, это
был Рок и др.) и в выборе лексических единиц (trick of the light - оптической
иллюзии; it is claimed - принято считать; lazy journeys - лениво фланируя и др.), в
связи с системными различиями языков. Так, инфинитивный оборот ‘owing to
being’ (пример 8) в русском варианте заменен на придаточное предложение
‘поскольку были у тетушки’. Но при этом содержание, художественные средства,
литературные приемы в переводных предложениях сохранены.
Еще более низкий уровень адекватности – эквивалентность на уровне
описания ситуации (Э2). Одна и та же ситуация описывается различными
способами, через разные комбинации особенностей. Несмотря на то, что
101
большинство слов и синтаксических структур не находит соответствия в
переводе, ситуация воспринимается как идентичная рецепторами оригинала и
перевода.
11)
Mind you, some people will say anything [Pratchett 1990: 3]. – Но
вы сами знаете, чего стоит эта людская болтовня [Пратчетт 1998: 4].
Переводчик пошел по пути отдаления от буквы оригинала, сохранив общий
смысл («не стоит доверять сплетням»), он изменил способ описания
ситуации. Тем не менее, компонентный анализ показывает сохранение
основных общих сем лексических единиц: «разговор», «обладание
значимостью», «люди».
12)
"Remember that I am a magic sword,' it hummed. ‘How can I
forget?’ [Pratchett 1983: 203] – Не забывай, я – магический меч, – прогудел
он. – Да уж, это трудно забыть [Пратчетт 2003: 225].
В данном примере вопросительное предложение в оригинале заменено
повествовательным в переводе ‘How can I forget?’ – Да уж, это трудно
забыть. Несмотря на замену, выходной текст сохранил саркастическую
окрашенность и общность смыслового содержания (факт, который нельзя
забыть).
13)
'At least I walk as if my legs only had one knee each,' she said
[Pratchett 1987: 204]. — А я, по крайней мере, не хожу так, как будто мои
ноги имеют по несколько колен каждая, — парировала она [Пратчетт
1998: 213].
В данном случае использован обратный перевод, то есть утвердительное
предложение в оригинале (I walk) передано на язык перевода как
отрицательное (не хожу) с внесением необходимых трансформаций в
придаточную часть: оригинальное «if my legs only had one knee each» («как
будто у моих ног всего по одной коленке») в переводе изменено на «как
будто мои ноги имеют по несколько колен каждая». Сделано это для того,
чтобы переводное предложение звучало естественно для русского языка, а
не калькировало английскую конструкцию.
102
В
данных
случаях
воспроизведение
на
более
высоком
уровне
эквивалентности возможно, однако при этом переводное предложение будет
воспринято рецептором перевода, как отклоняющееся от норм языка перевода,
звучащее иноязычно.
Самый низкий уровень эквивалентности – эквивалентность на уровне цели
коммуникации (Э1). Переводы выполняются на данном уровне эквивалентности в
том случае, если более детальное воспроизведение содержания невозможно и
вызовет у рецептора перевода совсем иные ассоциации, нежели заложенные в
оригинале, соответственно помешает передаче цели коммуникации. Данный
уровень эквивалентности встречается при переводе устойчивых выражений,
фразеологизмов, идиом, игры слов.
14)
The Archchancellor groped for a crumb of comfort [Pratchett 1990:
10]. – Что ж, — радостно возвестил аркканцлер, хватаясь за этот довод
как за спасительную соломинку [Пратчетт 2003: 12].
В данном случае перевод обусловлен наличием устойчивого соответствия
между двумя фразеологическими оборотами: ‘A crumb of comfort’ имеет
значение ‘слабое утешение’ [MultiLex v.7.2 2009: crumb] и соотносится с
русским фразеологизмом «схватиться за спасительную соломинку», и в
том, и в другом случае общее значение аналогично – использовать любую,
даже
самую
невероятную,
возможность.
Следовательно,
замену
оригинального фразеологизма переводным можно считать равноценной.
15)
Rincewind's gaze swept across the floor. It was obvious that it was
the only sweeping the floor had had for some time [Pratchett 1990: 18]. –
Потом взгляд Ринсвинда упал на пол. Правда, до его взгляда туда падало
много чего еще [Пратчетт 2003: 23].
Один из часто используемых автором приемов – расширение значение
устойчивого словосочетание и его метафоризация. В оригинале обыграны
два значения глагола ‘to sweep’ – мести подметать и в сочетании с
существительным ‘eyes’ – бегло осматривать. Так как дословный перевод в
данном случае исказит не только смысловой аспект, но и нарушит
103
прагматический эффект, то переводчик построил аналогичную игру слов на
иных лексических единицах, использовав значения глагола ‘падать’ –
упасть о взгляде и о предмете.
16)
stay?'
'How're you quartered? Is that, like, they give you somewhere to
'I think not, from context.' [Pratchett 1995: 243] – А что такое
четвертование?
Это
когда
все
вокруг
скидываются
тебе
по
четвертаку? – Насколько мне известно, скорее это ты скидываешься,
пока совсем не закончишься [Пратчетт 2003: 284].
В приведенном примере в оригинале автор использует два значения слова
‘quartered’ – четвертовать и расквартировывать. В варианте перевода
сохранено первое семантическое ядро (казнь через четвертование), в связи с
чем для воссоздания игры слов заменен второй смысл на «скинуться по
четвертаку». Такая замена является вынужденной, в данном случае
семантическая адекватность отходит на второй план по сравнению с
адекватностью прагматической. Более буквальный перевод ситуации
приведет к искажению смысла и воздействия на рецептора перевода.
На первом и втором уровнях эквивалентности соблюдения адекватности
становится особенно важным для передачи содержания и особенностей
оригинала. Более того, чем ниже уровень эквивалентности, тем выше значимость
сохранения всех типов адекватности.
Как мы видим, различные типы адекватности могут быть соблюдены на
любом уровне эквивалентности, что подтверждает нетождественность данных
понятий. Стоит отметить, что нельзя говорить о том, что перевод на каком-либо
уровне
эквивалентности
предпочтительнее,
так
как
каждый
уровень
эквивалентности, обладая своими особенностями, которые были описаны выше,
позволяет сохранить содержание и цель коммуникации оригинала.
Вместе с тем, переводы, выполненные на том или ином уровне
эквивалентности, встречаются с разной частотностью. Анализ практического
материала показывает, что наиболее регулярно представлен перевод на уровне
104
высказывания, реже на уровне описания ситуации и уровне сообщений, наиболее
редко реализуется перевод на уровне цели коммуникации и уровне языковых
знаков. Подчеркнем еще раз, что это не свидетельствует о том, что перевод на
определенном уровне эквивалентности должен рассматриваться как более/менее
правильный.
Подобное
распределение
частотности
обусловлено
лингвистическими причинами, различием в грамматических структурах языков,
различной сочетаемостью слов, различиями в устоявшемся порядке слов и так
далее.
В то же время в текстах перевода встречаются соответствия с искажениями
адекватности и/или эквивалентности. В таких случаях можно говорить о
переводческой
ошибке,
либо
о
непонимании
оригинального
текста.
Неправомерное повышение/понижение уровня эквивалентности приводит к
изменению адекватности, так же, как и нарушение адекватности приводит к
искажению эквивалентности. Данная взаимосвязь и взаимообусловленность очень
тесны, и разграничить их взаимовлияние возможно лишь теоретически для
удобства анализа.
Изменения в адекватности приводят к искажению эквивалентности.
Пожалуй, в меньшей степени это относится к нарушениям стилистической
адекватности:
17)
He had a sign on which was chalked 'For sum muny I wunt follo
you home. Coff Coff'[Pratchett 1994: 394]. – И у него была доска, на которой
мелом было написано: «За небольшую сумму я не буду провожать вас до
дому. Кхе-кхе» [Пратчетт 2002: 408].
В
переводном
тексте
утеряны
намеренные
искажения
написания
лексических единиц ‘sum’, ‘muny’, ‘wunt’, ‘follo’, использованные автором
для графического отображения безграмотной и нелитературной речи
бродяги. В тексте перевода использованы общеупотребительные слова без
изменений: за небольшую сумму, не буду провожать.
18)
"I ain't ‘aving no bogey under my table trying to look up me
drawers," said Mrs. Cake [Pratchett 1991: 270]. – Чтобы какой-то страшила
105
торчал под моим столом, заглядывая мне под юбку! Ну уж нет!
[Пратчетт 2001: 282]
По правилам грамматики английского языка в предложении может быть
использовано лишь одно отрицание, конструкция ‘ain't ‘aving no’
представляет собой нарушение указанного правила и передает неграмотную
речь персонажа, в совокупности с графическим искажением написания
слова ‘having’ и неверной формой местоимения ‘my’ – ‘me’. Ни одно из
описанных намеренных нарушений в оригинальном тексте не нашло
отражения в тексте перевода.
19)
That's what Mr Saveloy says and he knows how to spell words like
"marmalade" which is more than you do [Pratchett 1995: 196]. – Так
утверждает Профессор Спасли, а он знает, как правильно пишется
«мармелад», вам до этого семь верст, как до небес, и все лесом
[Пратчетт 2003: 229].
В приведенной языковой иллюстрации наблюдается обратное явление,
снижение стиля в переводе: неокрашенное стилистически выражение ‘which
is more than you do’ в переводе заменено разговорным ‘семь верст, как до
небес, и все лесом’, что снижает общую стилистическую окраску
выходного предложения.
20)
'Are these biscuits made of something really nauseating, do you
suppose?' [Pratchett 1983: 313]– Как, по-твоему, это печенье тоже
сделано из какой-нибудь тошниловки?[Пратчетт 2003: 348]
В данном примере изменена с общеупотребительной до разговорной
стилистическая окраска лишь одной лексической единицы (nauseating –
тошниловка), но это влияет и на стилистическую окраску предложения в
целом. Хотя ключевая сема и в оригинальной и в переводной лексеме
совпадают (вызывающий тошноту), исходная лексическая единица не несет
стилистической окраски (отсутствуют пометы в словаре Abbyy Lingvo x3 и
106
Multitran), тогда как в переводе слово приобрело ярко выраженную
разговорную окраску с негативной коннотацией.
Нарушения стилистической адекватности в конечном итоге приводят к
изменению восприятия текста, а, значит, и изменению восприятия его
содержания,
что
вызывает
снижение
общей
эквивалентности
перевода.
Приведенные выше языковые иллюстрации свидетельствуют о том, что в
переводном тексте происходит либо снижение стиля с общеупотребительного до
разговорного (тошниловка, семь верст и все лесом); либо, напротив, потеря
стилистически окрашенных слов и разговорных конструкций, использованных в
оригинале. Так, в переводном варианте не нашло отражение ни просторечное
искажение слов (sum muny, follo), ни грамматические конструкции, характерные
для разговорной речи (ain't having no).
Изменения в семантической и прагматической адекватности оказывают
более прямое и очевидное влияние на эквивалентность.
21)
It was a very small room. Really small. It contained a few sticks of
bedroom furniture and a small narrow bed. A small bookcase contained a
handful of small uninteresting‑looking books [Pratchett 1994: 426]. – Комната
оказалась
маленькой.
Действительно
маленькой.
Всего
несколько
предметов мебели и узкая кровать. Невысокий книжный шкаф с
неинтересными, судя по всему, книжками [Пратчетт 2002: 440].
В исходном предложении автор намеренно использует лексический
повтор слова ‘small’, подобные повторы относятся к одной из характеристик
авторского идиостиля. В переводе переводчик не прибегнул к аналогичному
приему, произведя в одном случае замену на «невысокий», в еще двух
сочетаниях ‘small’ не переведено на русский ‘a small narrow bed’ – узкая
кровать и ‘small uninteresting-looking books’ – с неинтересными книжками.
В связи с этим утеряна часть характеристики предметов, кроме того,
изменен ритм предложения в переводе по сравнению с оригиналом.
107
22)
One picture wasn't just worth a thousand words, it was a thousand
words [Pratchett 1995: 137]. – Причем слово «емкий» не совсем точно
описывало
стиль
их
письма,
скорее
тут
подошло
бы
слово
«всеобъемлющий», поскольку одна картинка могла нести в себе тысячи
значений [Пратчетт 2003: 159].
Переводчик использовал лексические замены, добавив в текст
перевода слова «емкий» и «всеобъемлющий», дав описательный перевод
исходного выражения ‘to be worth thousand words’, а также заменив ‘words’
на ‘значения’. Однако данные замены не обязательны и оригинальное
предложение могло быть переведено с сохранением авторских повторов:
Одна картинка не просто стоила тысячи слов, она и была тысячью слов.
При искажениях семантической адекватности, как в вышеприведенных
примерах, происходит потеря части заложенной автором в оригинале информации
вследствие стремления переводчика разнообразить перевод и избежать повторов,
как в примере 21 слово small – маленький, невысокий. Однако не учитывается,
что автор осознанно использовал повтор или определенное слово/выражение для
создания атмосферы и описания ситуации. Таким образом, искажается
эквивалентность перевода. Однако в случае выполнения перевода на первом
уровне эквивалентности, уровне цели коммуникации, искажение семантической
адекватности неизбежно, так как сохранение ее приведет к куда более серьезному
изменению текста оригинала. В этих случаях семантическая адекватность отходит
на
второй
план
по
сравнению
с
эквивалентностью
и
адекватностью
прагматической.
Искажение прагматической адекватности наиболее чревато нарушением
эквивалентности, так как прагматическая адекватность призвана передать суть
ситуации так, чтобы она вызвала у рецептора перевода те же ассоциации и
эмоции, что и у рецептора оригинала.
108
23)
"Ye‑es. What're you thinking of calling it?" " Er... r... rat... music..."
" Why rat music?”[ Pratchett 1994: 285] – Ага. Как думаешь ее назвать? – Ээ… Крыс-музыкой… – Почему?[Пратчетт 2002: 297]
Оригинальная игра слов построена на созвучии слов ‘rat’ (крыса) и
‘rap’(рэп, музыкальное направление), сохранив первый из указанных
смыслов (крыс-музыка), переводчик полностью утратил второе, так как в
русском языке «крыса» не созвучна ни одному из музыкальных
направлений, соответственно, рецептору перевода не ясна сама логика
предложения и нарушается его смысловое содержание. На наш взгляд,
более удачным вариантом было бы создание игры слов на втором
семантическом
ядре
(рэп),
например:
Как
ты
ее
назовешь?
–
Эээ…Бред/Треп-музыкой…
24)
…who is the Great Wizard?' Ridcully considered this. 'The Dean,
possibly,' he said. 'He must be all of twenty stone.’ [Pratchett 1995: 9] – …кто
есть Великий Волшебник? Чудакулли задумался. – Может быть, декан? –
предположил он. – Поистине великий человек, столько жрать…
[Пратчетт 2003: 13]
В английском языке ‘great’ может быть воспринято двояко – великий по
значению или большой по размеру. Переводчик постарался сохранить
исходное обыгрывание слова, использовав лексему «великий». Тем не
менее, для русскоязычного читателя данное прилагательное в меньшей мере
ассоциируется с весом, что приводит к затруднению при передаче цели
коммуникации. Отметим и необоснованную замену предложения 'He must
be all of twenty stone.’ на «столько жрать», что приводит и к изменению
семного состава (в оригинале – вес, в переводе – количество еды), и к
снижению стилистической окраски до разговорной.
25)
Then he put his head down, and died [Pratchett 2009: 277]. Потом
кот положил голову на лапы и больше не шевелился [Пртчетт 2009: 288].
Необоснованная замена глагола ‘to die’ на «не шевелиться» изменяет
восприятие ситуации, так как допускает неоднозначность трактовки.
109
В данных примерах утеряна часть информации: хотя и верно передано
основное содержание, но утеряна игра слов, основанная на их многозначности, а
вместе с ней и ироничное описание автором ситуации. В последнем примере
изменение необоснованное, так как оригинальное предложение не представляет
трудности для перевода, в нем не использованы метафоры, художественные
сравнения,
фразеологические
единицы,
прием
игры
слов
или
другие
фигуры/тропы. Цель коммуникации сохранена, так как основной целью является
передача информации о смерти кота, следовательно, общее содержание передано,
но в данном примере отход от оригинального текста не имеет объективных
причин, значит, следует говорить о превышении адекватной меры, отклонении к
вольному переводу.
С другой стороны, отклонения встречаются не только со стороны
адекватности, но и в тех случаях, в которых уровень эквивалентности для
перевода
выбран
неверно.
Происходит
искажение
эквивалентности,
следовательно, перевод отдаляется от оригинала. «Главное в концепции
эквивалентности то, что и снижение уровня, и его повышение ведет к нарушению
эквивалентности. Иначе говоря, нарушение эквивалентности происходит именно
тогда, когда переводчик ошибается в выборе соответствующей единицы перевода»
[Гарбовский 2007: 256].
Необоснованное изменения уровня эквивалентности приводит либо к
дословному переводу (повышение уровня эквивалентности), либо к вольному
переводу (понижение уровня эквивалентности).
При понижении уровня эквивалентности переводчик необоснованно
отходит от текста, сохраняя общую идею, но, изменяя содержание, без наличия
каких-либо
объективных
для
этого
предпосылок.
Снижение/отсутствие
эквивалентности приводит к искажению прагматической адекватности. Перевод
воспринимается рецепторами перевода иначе, чем рецепторами оригинала,
потеряна часть прагматической информации (см. примеры 29, 30).
110
Необоснованное повышение уровня эквивалентности встречается при
дословном переводе фразеологических оборотов, идиом, сочетаний, значение
которых не сводится к значению отдельных слов, либо в случае непонимания
переводчиком ситуации и дословного ее перевода без учета контекста (примеры
26 – 28).
Рассмотрим, каким образом необоснованное повышение/понижение уровня
эквивалентности проявляется непосредственно в переводе на примере языковых
иллюстраций.
Повышение уровня эквивалентности:
26)
[Pratchett
It was inside a cave, but bigger than any cave had a right to be
1983:
199].
–Они
очутились
внутри
пещеры,
которая
превосходила своими размерами все, на что имеет право какая бы то ни
было пещера [Пратчетт 2003: 224].
В данном примере стремление переводчика максимально близко перевести
оригинальный текст привело к тому, что выходной текст звучит
неестественно для рецептора перевода, так как его грамматическое строение
отличается от принятого в русском языке.
27)
'Bugger that,' he said, and with one movement picked her up,
staggered a little, screamed at his arthritis and fell over [Pratchett 1986: 124]. –
Плевал я на это, – он одним плавным движением подхватил ее на руки,
слегка пошатнулся, выкрикнул что-то про артрит и свалился наземь
[Пратчетт 2002: 134].
28)
He felt real. Death looked solid. The king looked surprisingly fit and
well for someone who was dead [Pratchett 1987: 83]. – Как зачарованный, он
смотрел то на Смерть, выглядевшего весьма плотным и реальным, то на
короля, вид которого на удивление соответствовал мертвецу [Пратчетт
1998: 88].
В
двух
приведенных
выше
языковых
иллюстрациях
уровень
эквивалентности повышен за счет дословного перевода выражений «scream
111
at» и «fit for». В первом случае сочетание глагола с предлогом вернее было
бы перевести как «вскрикнул от артрита», во втором же случае из
контекста следует, что в данном предложении предлог for не относится к
прилагательному fit, следовательно, не может переводиться как выражение
«to be fit for» (подходить, соответствовать). В оригинале предложение имело
иной смысл: король выглядел удивительно крепким и здоровым для
мертвеца.
Перевод, выполненный на высоком уровне эквивалентности, не всегда
является достоинством. В случаях прямого перевода игры слов это недостаток,
так как переводчик утратил прагматическое воздействие на читателя и изменил
смысл предложения, как в примерах 28 и 29.
Понижение уровня эквивалентности:
29)
This was the type of thief that could steal the initiative, the moment
and the words right out of your mouth [Pratchett 1988: 64]. – Этот вор мог
легко украсть идею, поцелуй или чье-нибудь сердце [Пратчетт 2005: 68].
Выделенные лексические замены изменяют содержание оригинального
предложения,
хотя
цель
коммуникации
сохранена
(сообщение
о
необычайной ловкости вора). Однако отсутствие объективных причин для
замен (нет игры слов, фразеологических оборотов, безэквивалентной
лексики и т.д.) свидетельствует о превышении допустимой меры
трансформаций.
Уровень
эквивалентности
снижен
относительно
потенциально достижимого в данной ситуации. Более близкий к оригиналу
вариант перевода: Такой вор мог с легкостью лишить вас инициативы,
времени или дара речи.
30)
"I must say," complained Eric, "if this is where the most beautiful
woman lives I don't think much of her choice of boodwah. You'd think she'd put
a few cushions or something around the place."
"Boodwah?" said Rincewind.
"She's bound to have one," said Eric smugly. "I've read about ‘em. She
reclines on it." [Pratchett 1990: 83]
112
— Должен сказать, — пожаловался Эрик, — что если именно здесь
живет самая прекрасная женщина в мире, то я крайне невысокого мнения
о выбранном ею туалете. Каких же размеров она должна быть, чтобы
носить такое?
— Кто носить? Кого носить? — переспросил Ринсвинд. — И причем
тут туалет?
— Все прекрасные дамы носят облегающие, соблазнительные
туалеты, — самоуверенно заявил Эрик. — Я об этом читал [Пратчетт
2003: 92].
В данном случае переводчик добавил игру слов, отсутствующую в
оригинале. ‘Boodwah’ представляет собой искаженное произношение и
написание французского слово ‘boudoir’. Скорее всего, автор прибег к
такому прием для дополнительной характеристики персонажа: он юн и
имеет лишь отдаленное представление обо всем, что связано с женщинами,
так и слово «будуар» он почерпнул из книги, однако не сумел запомнить
его в точности. Обыгрывание значений слова «туалет» (наряд и помещение)
в русском варианте само по себе удачно, однако далеко отходит от
изначального смыслового содержания, изменяя восприятие ситуации и
понижая
уровень
эквивалентности.
В
данной
ситуации
возможен
следующий вариант перевода: Должен признаться, если здесь живет самая
прекрасная женщина, то я невысокого мнения о ее выборе будаара. Могла
бы разложить вокруг подушечки или еще что. – Будаара? – переспросил
Ринсвинд. – У нее он должен быть. Я читал об этом. Она в нем возлегает.
В вышеприведенных языковых иллюстрациях перевод выполнен на самом
низком уровне эквивалентности, при этом перевод на более высоком уровне
эквивалентности был возможен и предпочтителен, он позволил бы более точно
передать смысловую сторону предложения, при этом не искажая идиостиль
автора и ироническую модальность оригинала.
113
Таким образом, необоснованное повышение уровня эквивалентности
приводит к чрезмерной буквальности перевода, тогда как понижение, напротив,
приводит к вольному переводу.
Повышение уровня эквивалентности может быть вызвано дословным
пониманием и переводом фразеологических оборотов, идиом, сочетаний,
значение которых не сводится к значению отдельных слов, либо непониманием
переводчиком ситуации и дословного ее перевода без учета контекста, а также его
стремлением максимально приблизить перевод к оригиналу.
Понижение уровня эквивалентности также может быть обусловлено
непониманием идиоматических выражений, игры слов, кроме этого, причиной
может служить и нежелание/неспособность переводчика найти более близкий
эквивалент или его желание привнести в выходной текст что-либо свое.
Необоснованное повышение или понижение уровня эквивалентности
приводит к искажению текста перевода относительно текста оригинала, а значит,
и к отдалению выходного текста от исходного.
В то же время в переводах нередко встречаются предложения, в которых
эквивалентность и/или адекватность полностью утеряны. Причины этого могут
быть различны: недостаточная квалифицированность переводчика, сложное для
перевода выражение, переводчик не счел необходимым найти более близкий и
точный вариант перевода.
31)
Rincewind squinted up at the notice. "Of course I can read it," he
said. "I just don't happen to believe it.” [Pratchett 1990: 149] – Ринсвинд,
прищурившись, посмотрел на лозунг. — Прекрасно, отличный девиз
[Пратчетт 2003: 167].
В приведенном выше варианте перевода возможно выделить лишь
отдаленную смысловую общность текста оригинала и перевода. Переводное
предложение, наполненное сарказмом, прагматически отвечает ситуации,
описанной в оригинале, но по своему смысловому содержанию не передает
цели коммуникации и информационного сообщения, присутствовавшего в
114
оригинале. Между оригиналом и переводом нет соответствия ни на одном
уровне. Исходное предложение можно было перевести так: Конечно же, я
могу прочитать, просто не верю своим глазам.
32)
'You haven't had a lot of military experience, have you, Teach?' he
said. 'Apart from Form Four? Not a lot [Pratchett 1995: 193]. – У тебя ведь
не очень большой боевой опыт, верно, Проф? – нарушил молчание Коэн. –
Если не считать заполнения всякого рода анкет [Пратчетт 2003: 228].
В отличие от предыдущей иллюстрации, в данном примере неверный
перевод обусловлен неправильным переводом многозначного слова «form».
Form – это и бланк, и анкета, и класс. Из контекста следует, что Профессор
работал учителем в школе, следовательно, словосочетание form four в
данном случае имеет значение «четвертый класс». Можно предположить,
что переводчик невнимательно отнесся к контексту или не опирался на него
при выполнении перевода конкретного предложения.
33)
I haven't got all day." YES, YOU HAVE. TAKE IT FROM ME
[Pratchett 1994: 24]. – У меня мало времени.
– ТЫ МОЖЕШЬ
ОДОЛЖИТЬ ЕГО У МЕНЯ [Пратчетт 2002: 27].
Take it from me – устойчивой английское выражение, переводящееся, как
«поверьте мне». Почти пословный его перевод (take – брать, одолжить,
from me – у меня) изменяет не только план содержания самого выражения,
но и смысловое наполнение всего диалога.
34)
'Good idea. Er. These invisible vampire ghosts... Do they carry
money of any sort?' 'No. Because they don't exist.' [Pratchett 1995: 385] –
Хорошая идея. Э-э… А эти невидимые призраки-вампиры… У них с собой
деньги есть? – Нет. Они же призраки, зачем им деньги?[Пратчетт 2003:
446]
В
вышеприведенной
иллюстрации
неадекватно
и
неэквивалентно
переведено лишь одно предложение из ситуации (Because they don't exist 115
Они же призраки, зачем им деньги?), тем не менее, его неверный перевод
изменяет прагматический аспект всей ситуации в целом.
Однако
оригинальное предложение легко поддается переводу с минимальными
трансформациями: Потому что их не существует. Таким образом,
переводной вариант вступает в противоречие с оригиналом (факт
существования и несуществования), вызывая совершенно иную реакцию у
рецептора текста перевода.
35)
“If you want to help, open that door!” he shouted [Pratchett 2009:
272]. – "Открой эту дверь, если тебе нужна будет помощь!"— сказал он
[Пратчетт 2009: 283].
В данном случае в переводе сохранены общие семы (необходимость,
поддержка, отпереть, сделать открытым), в то же время, скомбинированы
они таким образом, что исходное содержание оригинала изменено
коренным образом. Скорее всего, переводчик не заметил частицу “to”,
стоящую перед глаголом, если бы не ее наличие в оригинале, то перевод
оказался бы верным. С наличием частицы перед глаголом предложение
следовало перевести как: Если хочешь помочь, то открой дверь!
Содержание оригинального и переведенного предложений в результате
ошибки стало противоположным.
36)
He tried a few notes, apparently for taste [Pratchett 1994: 225]. –
Потом ударил по нескольким из них [Пратчетт 2002: 237].
В этом случае полное изменение (опущение части ‘apparently for taste’в
переводе)
переводного
предложения
обусловлено
невозможностью
адекватного перевода игры слов, использованной автором в оригинале (try –
попытаться и попробовать). Тем не менее, более близким и удачным
вариантом перевода был бы: Он опробовал инструмент. Взял пару нот,
распробовав их на вкус.
37)
Rincewind ignored this, because it was true [Pratchett 1983: 177]. –
Ринсвинд начисто проигнорировал это замечание [Пратчетт 2003: 199].
116
В данном примере часть предложения не переведена, хотя несет важную
информацию: Ринсвинд начисто проигнорировал это замечание, потому
что это была чистая правда. Ничем же не обоснованное опущение части
предложения делает перевод неадекватным и неэквивалентным, изменяя его
смысл и восприятие ситуации читателем.
38)
Probably they get answers, and serve 'em right [Pratchett 1987: 65].
– Наверное, они получают ответы, а затем используют их для своего
блага [Пратчетт 1998: 69].
Выражение “to serve somebody right” в словарях [Abbyy Lingvo x3 2008:
serve] переводится как «Так и надо! Поделом!», в то время как в
приведенной
выше
языковой
иллюстрации
устойчивое
выражение
переведено дословно, глагол “to serve” переведен в своем основном
значении «служить, использовать». Соответственно, смысл предложения
изменен полностью, и перевод несет иную информацию и воздействие на
рецептора.
Все приведенные выше варианты перевода являются иллюстрациями
неадекватного и неэквивалентного перевода. Однако какова бы ни была причина,
для читателей куда важнее будут последствия. При потере адекватности и
эквивалентности смысл оригинального предложения значительно искажается
(если не изменяется полностью), а восприятие перевода кардинально отличается
от восприятия оригинала. Накапливаясь в тексте перевода, неадекватные и
неэквивалентные предложения в конечном итоге меняют не содержание
конкретного предложения, но суть и восприятие образов персонажей, ситуаций,
впоследствии, всего художественного произведения в целом. Следовательно,
изменяется и первоначальный замысел автора, и атмосфера произведения,
утрачиваются мысли, которые писатель хотел донести до читателя, результатом
чего является нарушение основного принципа перевода.
Неадекватный и неэквивалентный перевод приводит к изменению и
нарушению
смыслового
содержания
117
художественного
произведения,
в
значительной степени искажая оригинальный текст. Неэквивалентный перевод
приводит к трансформации содержания и цели коммуникации, неадекватный – к
потере стилистических и прагматических особенностей оригинала. Адекватность
и эквивалентность тесно связаны между собой, чем и объясняется тот факт, что
зачастую искажение или потеря эквивалентности повлечет за собой и искажение
адекватности, и наоборот. Так, в рассмотренных выше примерах, можно выделить
изменение эквивалентности при искажении адекватности (примеры 20-22), и
обратное явление – искажение адекватности при необоснованном изменении
уровня эквивалентности (примеры 26-30).
Анализ языковых иллюстраций показывает, что эквивалентность является
критерием
первичного,
начального
уровня
оценки
перевода,
однако
эквивалентность любого уровня между оригиналом и переводом не является
достаточным условием. Необходима также оценка с позиции адекватности,
сохранения стилистических, эмфатических и прагматических особенностей
оригинала.
Как показывает приведенный выше комплексный анализ, критерии
эквивалентности и адекватности позволяют разностороннее оценить соответствие
перевода оригиналу.
Адекватность
и
эквивалентность
являются
критериями
уровневого
характера, эквивалентность – критерием первого порядка, определяющим
общность содержания и соотнесенность содержания оригинала и перевода.
Адекватность – критерий второго порядка, оценивающий сохранение
особенностей оригинала, в первую очередь семантическую соотнесенность, затем
стилистическую и, в-третьих, прагматическую.
Исходя
из
этого,
предложения
могут
быть
неэквивалентными
и
неадекватными, эквивалентными на каком-либо уровне (по В. Н. Комиссарову) и
неадекватными, эквивалентными с нарушением одного или нескольких типов
адекватности, эквивалентными и полностью адекватными.
118
Чем больше полностью неадекватных и неэквивалентных предложений или
предложений с нарушенной адекватностью в соотношении с адекватными и
эквивалентными, тем ниже качество перевода и больше смысловые потери.
2.2 Анализ перевода повести «The colour of magic» – «Цвет волшебства»
(перевод И. Кравцовой)
Цвет волшебства (The colour of magic) – первая книга из цикла «Плоский
мир» Терри Пратчетта, в ней автор знакомит читателей с придуманным им миром
и некоторыми из населяющих его персонажей. Основными героями данного
произведения являются волшебник неудачник Ринсвинд, первый турист плоского
мира по имени Двацветок и Сундук, ящик на ножках, обладающий разумом.
Качество перевода данной книги особенно важно, так как именно с нее
читатель начинает знакомство с циклом и впечатление, сложившееся о первой
книге, может повлиять на дальнейшее желание ознакомиться с творчеством
автора.
В
переводе
нами
были
выделены
различные
виды
соотношений
эквивалентности и адекватности, как позволяющие сохранить особенности
оригинала, так и изменяющие и/или нарушающие один или несколько значимых
аспектов.
Начнем анализ с рассмотрения удачных переводческих находок и вариантов
перевода. Как упоминалось выше, первичным критерием оценки выступило
сохранение эквивалентности на одном из пяти уровней, при этом необходимым
условием будет выполнение перевода на подходящем (то есть не выше и не ниже
уместного в данном случае) уровне эквивалентности.
Сохранение адекватности – критерий второго уровня, позволяющий оценить
сохранение разнообразных изобразительно-выразительных, прагматических и
других особенностей.
119
No,what he didn't like about heroes was that they were usually suicidally
gloomy when sober and homicidally insane when drunk [Pratchett 1983: 49]. –
Нет, что ему не нравилось в героях, так это их обыкновение быть
самоубийственно мрачными в трезвом виде и человекоубийственно буйными
в пьяном [Пратчетт 2003: 55].
В данной языковой иллюстрации переводчик проявил творческий подход,
образовав наречие «человекоубийственно» в качестве соответствия английскому
наречию “homicidally”, благодаря этому в переводе удалось сохранить не только
высокую семантическую общность исходного и выходного предложений, но и
синтаксический параллелизм. Изменения, внесенные в структуру предложения
при переводе, не нарушают исходный ритм оригинала. Общность сем сохранена
во
всех
значимых
homicidally/человекоубийственно
–
gloomy/мрачный
webster.com/dictionary/gloomy;
insane/буйный
–
дикость,
словах:
–
лишение
suicidally/самоубийственно,
жизни,
безрадостность
себя
или
другого,
[http://www.merriam-
http://enc-dic.com/kuzhecov/Mrachn-11521/],
необузданность
[http://www.merriam-
webster.com/dictionary/insane; http://enc-dic.com/kuzhecov/Bun-32378.html].
"You must kill my two brothers.' Hrun considered this."Both at the same
time, or one after the other?' he said. Consecutively or concurrently,' she assured
him "What?' "Just kill them,' she said sharply [Pratchett 1983: 211]. – Ты должен
убить двух моих братьев. Хрун обдумал это предложение. – Обоих сразу
или можно по очереди? – Последовательно или параллельно, – заверила
она. – Чего? – Просто убей их, – резко сказала Льесса [Пратчетт 2003:
238].
В тексте оригинала в отрывке противопоставляется речь двух персонажей, с
целью подчеркивания контраста между их образами и характеристиками.
Подобный контраст передан и в тексте перевода, с помощью выбранной
стилистически окрашенной лексики: ‘consecutively’, ‘concurrently’ относятся к
научному стилю и в русском варианте заменены на аналогичные по стилю
120
«последовательно» и «параллельно». Помимо этого, стоит отметить максимально
возможную близость оригинала и перевода, как семантическую, так и
синтаксическую (соответствие порядка слов и грамматического строения
предложений), что в свою очередь приводит к равному прагматическому
восприятию текста, как рецепторами оригинала, так и рецепторами перевода.
Изменения, которые претерпел текст оригинала, сведены к минимуму и вызваны
несоответствиями грамматических структур ИЯ и ПЯ (различные флексии
глаголов в английском и русском языках, различные способы согласования
главного и зависимого слова).
В следующих двух иллюстрациях обращает на себя внимание удачная
передача стилистических особенностей. В первом примере созданию высокого
стиля способствует не только подбор лексики (red – багровый, а не просто
красный, fiery – пышущих жаром), но даже в большей степени сама
синтаксическая
структура
предложения,
перенесенная
из
оригинала
и
сохраненная в переводе. Подобный инверсивный порядок слов (red of eye – о
багровых глазах) нехарактерен для разговорного стиля, как в русском, так и в
английском языке, следовательно, предложение приобретает торжественную
стилистическую окрашенность. Во втором примере, напротив, стиль приближен к
разговорному, при этом в тексте оригинала использована развернутая метафора. В
переводе метафора воспроизведена полностью, использованным в исходном
тексте конструкциям найдены соответствующие эквиваленты: terrorizing the other
occupants – наводя ужас на других обитателей, kicking over the furniture –пинками
расшвыривая мебель.
He was on a white horse, a horse of flesh and blood but red of eye and fiery of
nostril [Pratchett 1983: 248]. – Он восседал на белой лошади, лошади из плоти и
крови, но о багровых глазах и пышущих жаром ноздрях [Пратчетт 2003: 278].
Rincewind tried to force the memory out of his mind, but it was rather enjoying
itself there, terrorizing the other occupants and kicking over the furniture [Pratchett
1983: 246]. – Ринсвинд попытался вытеснить из своих мыслей воспоминание о
121
падающей воде, но оно очень даже неплохо проводило там время, наводя ужас
на других обитателей и пинками расшвыривая мебель [Пратчетт 2003: 274].
Приведенные выше языковые иллюстрации – примеры перевода на самых
высоких уровнях эквивалентности, однако это не всегда возможно, более того, не
всегда это обеспечит большую близость оригинала и перевода.
Рассмотрим иллюстрации, демонстрирующие возможность адекватного и
эквивалентного перевода на более низких уровнях эквивалентности:
'No doubt fixtures and fittings get damaged?'"Fixt - oh, I see. You mean like
benches and whatnot. Yes, I suppose so [Pratchett 1983: 56]. – И, наверное,
постоянно страдает меблировка, бьется утварь?
– Мебли… а, понял. Ты
имеешь в виду лавки и все такое прочее. Да, скорее всего [Пратчетт 2003: 63].
В тексте оригинала автор вновь прибегает к приему контраста, характеризуя
героев через их речь. Fixtures – недвижимый инвентарь (не отделимый от здания
или земли и юридически являющийся частью их), fittings – арматура [Abbyy
Lingvo x3 2008: fixtures; fittings]; оба слова в английском относятся к
специализированной лексике, редко используются в повседневной речи. Однако в
русском варианте точный перевод данных слов выглядел бы инородно для
художественного произведения, вместе с тем, замена на общеупотребительное
«мебель» привела бы к изменению стиля и речевой характеристики героя.
Использованные переводчиком слова «меблировка» и «утварь» позволяют
сохранить нужный эффект на рецептора перевода. Хотя переводное предложение
в большей степени отходит от оригинала, чем рассмотренные выше, как в
лексическом, так и в грамматическом плане, оно передает информационное
наполнение, при это не теряя стилистических особенностей.
"A wenegad wiffard and tome fort of clerk,' said Offler the Crocodile God,
hindered as usual by his tusks. 'Well, weally! [Pratchett 1983: 111] – Вовшебниквенегат и какой-то квевк, – прошепелявил Бог-Крокодил Оффлер, которому, как
обычно, мешали клыки. – Ну, знаете ви! [Пратчетт 2003: 126]
Что касается данного примера, то в нем мы видим сохранение искаженной в
оригинале речи персонажа (шепелявость): wenegad wiffard – вовшебник-венегат;
122
хотя переводчику и пришлось применить этот прием не всегда в словах, в
которых он использован в оригинале (tome fort of clerk – какой-то квевк), что
связано с фонетическим составом слов.
Следующие
два
примера
иллюстрируют
перевод
на
уровне
цели
коммуникации. При этом необходимость перевода именно на этом уровне
обусловлена в них различными причинами. В первом случае при более близком к
тексту оригинала переводе была бы утеряна игра слов, использованная автором в
оригинале (ensewer-ants-pally-sey – insurance policy). При этом переводчику
удалось с помощью приема компенсации найти аналог, обладающий тем же
прагматическим воздействием на рецептора перевода и сохраняющий цель
коммуникации: пол-лисы – полисы, страх-и-в-ванне – страхование.
Во втором случае необходимость вызвана невозможностью дословного
перевода устойчивого выражения ‘at a mere nod’ (дословно: кивком головы),
которое передано в переводе при помощи соответствующего эквивалента в языке
перевода «по мановению руки»:
You don't want that to happen, so you take out an ensewer-ants-pally-sea
[Pratchett 1983: 58]. – Ты не хочешь, чтобы это случилось, и поэтому берешь
«пол-лисы» для «страх-и-в-ванне» [Пратчетт 2003: 66].
Dreadful for the whole of our land, because the Agatean Emperor looks after his
own and could certainly extinguish us at a nod. A mere nod [Pratchett 1983: 43]. –
Это будет бедствием для всей нашей страны, поскольку агатовый император
заботится о своих подданных и может стереть нас с Диска одним мановением
руки. Простым мановением [Пратчетт 2003: 45].
В то же время, в данном переводе не удалось избежать необоснованных
отклонений от текста оригинала, приводящих к измененному восприятию
переводного текста. Проанализируем несколько наиболее ярких иллюстраций:
The box said, "It's no good. I've run out of pink.'[Pratchett 1983: 61] – Ни фига
не выйдет. У меня кончилась розовая краска, – произнесла вдруг коробка
[Пратчетт 2003: 70].
123
"So long as that's understood,' said the imp, and shut the door [Pratchett 1983:
61]. – Ну раз ты все усек, тады пока, – огрызнулся уродец и хлопнул дверью
[Пратчетт 2003: 70].
Uh. Really great place you've got here,' said Rincewind. "Ethnic.' [Pratchett
1983: 282] – Уф, у тебя тут классная хата, – высказался Ринсвинд. –
Самобытная [Пратчетт 2003: 315].
Во всех приведенных выше примерах в переводе была нарушена
стилистическая адекватность. Общеупотребительные выражения оригинала
обрели выраженную разговорную окраску в переводном варианте: no good – ни
фига не выйдет; that’s understood – раз ты усек; great place – классная хата.
Подобное
изменение
не
вызвано
объективными
факторами.
Помимо
стилистической адекватности искажается и адекватность прагматическая, так как
у рецептора перевода складывается иное восприятие персонажей как личностей, в
переводе им приписывается грубость и панибратство, отсутствующие в
оригинале.
В следующей языковой иллюстрации также нарушена прагматическая
адекватность. В переводе искажена связь между явлениями, если в оригинале
существо казалось огромным, несмотря на темноту, то в переводе темнота
выступает причиной того, что гость казался большим по размеру.
Something that made small noises, but even in the pitch blackness gave the
impression of hugeness [Pratchett 1983: 216]. – Некто, издающий тихое
царапанье. Кромешная тьма придавала незваному гостю размеры огромного
чудовища [Пратчетт 2003: 242].
В данном случае нарушена точность текста:
Rincewind slid on, even so. "What's holding you?' he gasped. "N-nothing!' said
Twoflower [Pratchett 1983: 156]. – Но все равно Ринсвинд потихоньку продолжал
сползать.
– Тебя тоже сцапали? – задыхаясь, выговорил он. – Н-нет! –
ответил Двацветок [Пратчетт 2003: 175].
Переводчик неверно понял описываемую ситуацию, и перевод можно было
бы оценить, как допустимый, если бы он не зависел от контекста. Но в
124
художественном произведении невозможен перевод, не учитывающий контекст.
И более правильным в данном случае было бы перевести данный отрывок
следующим образом: Несмотря на это, Ринсвинд все равно продолжал сползать.
– Ты за что-нибудь держишься? (дословно: «Что держит тебя?») – выдохнул
он. – Нет, ни за что. («Меня ничего не держит»). В связи с этим перевод данной
текстовой ситуации становится полностью неадекватными и неэквивалентным.
Несомненно,
подобные
нарушения
и
изменения
адекватности
и
эквивалентности приводят к снижению качества перевода. Количественный
анализ показал, что процент нарушенных, искаженных предложений в переводе
составляет
37,3%
от
общего
количества
проанализированных
языковых
иллюстраций.
2.3 Анализ перевода повести «The light fantastic» – «Безумная звезда»
(перевод И. Кравцовой)
Второе проанализированное нами произведение является и вторым в цикле
произведений Терри Пратчетта. Анализ этого и последующих произведений
проводился по модели описанной выше.
В тексте перевода встречаются удачные находки, как в приведенной ниже
языковой иллюстрации. В ней мы видим сохранение синтаксической структуры,
грамматических конструкций: сохранена оригинальная разбивка предложений,
парцелляция, использование неполных предложений. Кроме того, отметим
соответствующий
оригиналу
точный
подбор
лексики,
в
том
числе,
использованным автором окказионализмам oldey worldey и folkloresque.
'Because—' Rincewind groped for words – 'it's quaint. Urn, oldey worldey.
Folkloresque. Er, a delightful example of a vanished folk art, steeped in the traditions
of an age long gone.' [Pratchett 1986: 67] – Потому что… – Ринсвинд снова
задумался в поисках подходящих слов. – Он оригинальный. Гм, старосветский.
125
Фольклористичный. Э-э, восхитительный пример исчезнувшей разновидности
народного творчества, впитавшей в себя традиции давно прошедших времен
[Пратчетт 2002: 74].
Далее приведены примеры перевода ситуаций, в которых использована игра
слов. В первом примере в английском тексте обыграна многозначность и
сочетаемость глагола to wear – носить(в сочетании с предметами одежды) и
иметь вид (о выражениях лица), в русском это передано с помощью
параллельных конструкций с глаголом «было», что позволяет сохранить и
передать ожидаемый эффект.
She wore a long white robe, a gold torc around her neck, and an expression of
vague apprehension [Pratchett 1986: 115]. – У нее было: на теле – длинное белое
платье, на шее – золотая гривна, на лице – смутная обеспокоенность
[Пратчетт 2002: 125].
В следующем примере переводчику пришлось прибегнуть к замене ряда
существительных, использованных в оригинале ('Fishing line? Weir? Dam?), на
несвязанные с ними семантически существительные в переводе (Брюки? Лосины?
Галифе?). Однако данная замена является единственно возможным вариантом
сохранения игры слов, обыгрывающей название карточной игры «бридж»,
которое в английском является омофоном слову «мост». В русском варианте
переводчик построил игру слов вокруг семантического ядра «брюки», используя
созвучие слов «бриджи» и «бридж».
It’s a special kind of playing,’ said Twoflower. ‘It’s called—‘ he hesitated.
Language wasn’t his strong point. ‘In your language it’s called a thing you put across
a river, for example,’ he concluded, ‘I think.’ 'Aqueduct?' hazarded Rincewind.
'Fishing line? Weir? Dam?' [Pratchett 1986: 158] – Это особая игра, – возразил
Двацветок. – Она называется… – он заколебался. Языки никогда не были его
сильным местом. – На вашем языке это называется почти как та штука,
которая надевается на нижнюю часть туловища и ноги, – заключил он. – Мне
так кажется. – Штаны? – начал гадать Ринсвинд. – Брюки? Лосины? Галифе?
[Пратчетт 2002: 171]
126
В следующих иллюстрациях, напротив, приведены варианты неудачного
перевода,
изменяющего
тот
или
иной
аспект
оригинального
текста
(стилистический, прагматический, структурное построение и организацию):
…if trees were people, these trees would be sitting in rocking chairs [Pratchett
1986: 24]. – Будь эти деревья людьми, они бы сидели в своих креслах-качалках и
не рыпались [Пратчетт 2002: 27].
Необоснованное добавление разговорно-просторечного выражения «и не
рыпались» в переводе придает всему предложению негативную и агрессивную
коннотацию, которая отсутствует в предложении оригинала.
'Your faith shames me,' said Galder [Pratchett 1986: 58]. – Твоя наивность
заставляет меня устыдиться, – отозвался Гальдер [Пратчетт 2002: 63].
Здесь же мы имеем дело с лексической заменой faith – вера, доверие на
«наивность»,
изменяющей
одну
из
основных
сем
«убежденность»
на
«неискушенность», что в свою очередь изменяет не только семантическую, но и
прагматическую адекватность.
В следующем примере неадекватность перевода вызвана, вероятно,
невнимательностью
переводчика
или
недопониманием
оригинального
предложения. «It seemed incredible now» скорее следует перевести как «Сейчас
это казалось невероятным», в то время, как выбранный переводчиком вариант
снижает уровень эквивалентность и содержательной общности оригинала и
перевода и приводит к искажению восприятия описанной ситуации, нарушая
прагматическую адекватность.
Foolishly, he had sometimes jibed at this way of life. It seemed incredible now,
but he had found it boring [Pratchett 1986: 109]. – Иногда он, глупец, высказывал
недовольство таким образом жизни. Тогда он находил эту жизнь скучной, а
теперь она казалась невероятно далекой и желанной [Пратчетт 2002: 118].
Что касается последнего примера, то в нем перевод полностью не
соответствует оригиналу, отсутствует семантическая и прагматическая связь как
127
таковая, лексемы и семы оригинала не имеют общности (I didn’t notice – лично по
мне, when he came in – так нормально):
'I didn't notice that when he came in,' said Bethan. Cohen shrugged [Pratchett
1986: 174]. – Лично по мне так нормально, – удивилась Бетан. Коэн пожал
плечами [Пратчетт 2002: 190].
Непонятными остаются и причины, побудившие переводчика использовать
совершенно иное предложение, отличное от исходного, так как предложение
оригинала поддается переводу на высоком уровне эквивалентности (уровне
сообщения) с соблюдением адекватности: А я не заметила этого, когда он вошел.
Общий
процент
эквивалентности
и/или
предложений,
адекватности
переведенных
по
отношению
с
нарушениями
к
переведенным
эквивалентно и адекватно, составляет приблизительно 26%.
2.4 Анализ перевод повести «Мор, ученик смерти» – «Mort» (перевод С.
Жужунава)
Следующее
проанализированное
в
аспектах
адекватности
и
эквивалентности произведение – «Мор, ученик смерти». Перевод книги выполнен
С. Жужунавой, а не И. Кравцовой, как первых двух произведений цикла.
Личность переводчика нашла свое отражение в самом переводе. Для начала
обратимся к положительным сторонам.
В части предложений, проанализированных в рамках данного переводного
текста, как и в представленной языковой иллюстрации, наблюдается высокая
степень общности языковых характеристик оригинала и перевода, сохранение не
только содержательной стороны, но и близость семантической, стилистической и
прагматической характеристик, при сохранении синтаксического соответствия и
ритма:
128
Mort slid off and ran for the house. And stopped, and ran back, and filled the
hayrack, and ran for the house, and stopped and muttered to himself and ran back and
rubbed the horse down and checked the water bucket, and ran for the house, and ran
back and fetched the horse blanket down from its hook on the wall and buckled it on
[Pratchett 1987: 160]. – Соскользнув с седла, Мор побежал к дому.
И
остановился, и побежал обратно, и наполнил кормушку сеном, и побежал к
дому, и пробормотал что-то себе под нос, и побежал обратно, и почистил
лошадь, и проверил, достаточно ли воды в ведре, и побежал к дому, и побежал
обратно, и снял с крючка на стене попону, и накрыл ею лошадь [Пратчетт
1998: 169].
В тексте перевода, так же, как и в оригинальном, ритм предложения
создается за счет повторения союза «и»/“and” в сочетании с рядом однородных
сказуемых: ran, stopped, ran back, filled, muttered – побежал, остановился,
побежал обратно, наполнил, пробормотал и т. д. Однако, исходя из ритмической
организации оригинальных предложений, стоило приблизить структуру первого
предложения перевода к оригинальной, не используя деепричастный оборот: Мор
соскользнул с седла и побежал к дому.
В
иных
предложениях
степень максимально
возможной
общности
синтаксического и грамматического строения ниже, однако это обусловлено
конкретной коммуникативной ситуацией, в которой более приближенный к
тексту оригинала перевод приобрел бы неестественное звучание и воспринимался
бы как инородная вставка в текст. В первом примере изменениям подверглась в
основном синтаксическая структура предложения; английские конструкции и
порядок слов были заменены на соответствующие русскому языку (дополнения
переставлены в конец главной части предложения, сказуемое перенесено ближе к
подлежащему). Применение переводческих трансформаций доказывает, что
перевод, более близкий к синтаксической структуре оригинала и исходному
порядку слов, не соответствует нормам русского языка: Люди не меняют
историю более, чем птицы меняют небо, они только оставляют небольшой узор
на ней.
129
People don't alter history any more than birds alter the sky, they just make brief
patterns in it [Pratchett 1987: 218]. – Люди не более способны изменить ход
истории, чем птицы — небо. Все, что они могут, — это воспользоваться
моментом и вставить свой небольшой узор [Пратчетт 1998: 227].
Отхождение от синтаксической организации оригинала не влияет на
сохранение
ключевых
сем,
переданных
и
в
переводе:
сделать
иным,
осуществление деятельности. Также сохранена и общность лексических единиц:
people – люди, history – история, birds – птицы, sky – небо, patterns – узор.
То же можно сказать и о второй иллюстрации, в которой изменение
произошло в замене английской конструкции сложного дополнения, аналога
которой нет в русском языке, на деепричастный оборот (his face buried in the
horse's mane - зарывшись лицом в лошадиную гриву):
Mort hung on with knees and hands and mostly with willpower, his face buried in
the horse's mane [Pratchett 1987: 235]. – Мор держался коленями, руками и,
преимущественно, силой воли, зарывшись лицом в лошадиную гриву [Пратчетт
1998: 244].
Несмотря на изменение конструкции, в переводе сохранена оригинальная
игра слов, основанная на многозначности глагола ‘to hang’ – hang on (to)
хвататься, цепляться (за что-л.) [Abbyy Lingvo x3 2008: to hang], так как в русском
языке глаголу «держаться» присуща та же сочетаемость – держаться физически
и морально.
Как и в переводах произведений, рассмотренных выше, в данном
встречаются
предложения,
переведенные
на
самом
нижнем
уровне
эквивалентности, уровне цели коммуникации:
'One can always hope,' he said [Pratchett 1987: 149]. — Надежда умирает
последней, — отозвался он [Пратчетт 1998: 158].
'You won't get away with this,' said Cutwell [Pratchett 1987: 430]. — Тебе не
выйти сухим из воды, — оборвал его Кувыркс [Пратчетт 1998: 437].
И в том, и в другом вышеприведенных примерах в выходном тексте
оригинальные
устойчивые
выражения
130
были
заменены
на
эквиваленты,
передающие основную информацию, заложенную в оригинале. Устойчивые
выражения английского переданы русскими, с аналогичной целью коммуникации.
‘One can always hope’ дословно можно перевести, как «Каждый может всегда
надеяться», что по своему смысловому содержанию соотносится с русской
поговоркой «надежда умирает последней». Во втором примере в переводе
сохранена общность ключевого лексического значения перевода с исходным
выражением – невозможность избежания наказания. Перевод на ином уровне
эквивалентности в подобных случаях невозможен, условия замены – это
использование приема непереводимой дословно игры слов, идиоматических
выражений, реалий иной культуры в оригинале.
Необходимо указать типичные нарушения в переводе художественного
текста в аспекте изменения адекватности и/ или эквивалентности перевода. В
тексте
перевода
выявлены
предложения,
переведенные
с
нарушением
эквивалентности и адекватности. Если в предыдущих текстах нам встречались
случаи понижения стиля в переводном варианте, то в данном варианте перевода
обнаружено обратное явление – повышение стиля:
He looked down and saw the landscape spread out below him, the night etched
with moonlight silver [Pratchett 1987: 31]. – Он взглянул вниз. Под ним
расстилалась панорама Диска. Контуры Плоского мира блестели, точно
вырезанные резцом серебряного лунного света на гравюре ночи [Пратчетт
1998: 34].
«…точно вырезанные резцом серебряного лунного света на гравюре ночи» –
более поэтическое и возвышенное описание, чем нейтральное ‘the night etched
with moonlight silver’ в оригинале.
Кроме этого, в выходном тексте были обнаружены вставки, отсутствующие
в тексте исходном.
Вставки, представляющие из себя придаточные части
предложений, не являются объективной необходимостью, в большей степени они
усложняют текст, удлиняют его, отдаляют перевод от оригинала и изменяют
прагматическое воздействие на рецептора перевода:
131
It started off as blank surprise, flickered briefly towards annoyance, called in for
a drink at recognition and settled finally on vague forbearance [Pratchett 1987: 62]. –
Изумление в чистом виде быстро переходило в раздражение, как будто он
смотрел на досадливую муху. Затем раздражение сменялось гримасой
внутреннего
усилия,
сопровождающей
признание
печального
факта
непроходимой тупости подручного. И наконец наступала фаза туманного,
относящегося не только к Мору, но и ко всему несовершенному миру
долготерпения [Пратчетт 1998: 65].
The plots were quite complicated, involving mistaken identity, poisons, battles,
long-lost sons, ghosts, witches and, usually, lots of daggers [Pratchett 1987: 71]. –
Плели сложные и запутанные заговоры, в ходе которых одну личность
обязательно (невзирая на бросающиеся в глаза различия) принимали за другую,
а сыновья надежно и надолго терялись (чтобы затем, в самый драматический
момент, найтись). Дежурный набор неминуемо включал в себя призраков,
ведьм и, как правило, большое количество с наслаждением пускаемых в ход
ядовитых и отравляющих веществ и кинжалов [Пратчетт 1998: 75].
Как видно из приведенных примеров, отсутствующие в оригинале
добавления увеличивают объем предложений по сравнению с оригинальным
вдвое, изменяя при этом и модальность предложений на саркастическую
(невзирая на бросающиеся в глаза различия, чтобы затем, в самый
драматический момент, найтись), влияя на общее восприятие ситуаций и
героев рецепторами перевода.
Подобные добавления в текст возможны в тех случаях, когда необходимо
пояснить или раскрыть понятие, термин, явление, событие, неизвестное либо
непонятное
рецептору
перевода.
В
проанализированных
иллюстрациях
вставленный текст этих функций не выполняет.
В данном тексте перевода также стоит отметить наличие ситуаций и
предложений, переведенных
полностью неадекватно
(полностью изменен
прагматический эффект, заменены ключевые семы) и неэквивалентно (не
сохранено содержание даже на уровне цели коммуникации). Более того, именно
132
подобные предложения составляют наибольший процент от общего количества
нарушенных.
GENERALLY I'M ONLY EXPECTED TO MAKE AN ACTUAL APPEARANCE
ON SPECIAL OCCASIONS. 'Like a king, I suppose,' said Mort. 'I mean, a king is
reigning even when he's doing something else or asleep, even. Is that it, sir?' IT'LL
DO, said Death, rolling up the maps [Pratchett 1987: 62]. — КАК ПРАВИЛО, МОЕ
НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ОЖИДАЕТСЯ ТОЛЬКО В ОСОБЫХ
СЛУЧАЯХ.
— Вроде таких, когда умирает король, я полагаю, — сказал
Мор. — Я хочу сказать, король… он ведь всегда правит, даже когда занят
чем-то другим. Даже во сне. — ДОВОЛЬНО ОБ ЭТОМ. — Смерть скатал
карты [Пратчетт 1998: 65].
Полностью неверно понятая и соответственно ошибочно представленная
ситуация в русском переводе, которую следовало бы перевести, например,
следующим образом: - Мое появление ожидается лишь в особых случаях. – А, это
вроде как с королем. Король правит, даже если он спит или занят еще чем-то.
Так и с вами, сэр? – Что-то вроде этого, сказал Смерть, сворачивая карты.
He was a tall, heavily-built man with the kind of stolid, patient face that one
would confidently buy a used horse from [Pratchett 1987: 77]. – На его
флегаматичном лице застыло выражение терпения такого калибра, которое
можно приобрести лишь у наработавшейся на своем веку, всего навидавшейся
и ко всему привыкшей лошади [Пратчетт 1998: 81].
В данном варианте переводчик переделал предложение, исходя из слова
«лошадь», однако остальной смысл и набор слов поменялся. В оригинальном
предложении лицо человека сравнивается не с лошадиным, а с выражением лица
продавца лошадей, у которого эту лошадь можно безбоязненно покупать. Кроме
того, использованы несочетаемые слова «калибр» и «лошадь», относящиеся к
различным сферам употребления. Более верный вариант перевода можно
представить так: Это был высокий, крепко сложенный мужчина, на лице его
застыло невозмутимое выражение человека, у которого можно со спокойной
душой покупать лошадь.
133
'You are still alive, aren't you?' She bit down the sarcastic reply just in time.
Something about the tone of the question worried her. 'Can't you tell?' she said. 'It's
not easy. . . .' There was a pause [Pratchett 1987: 153]. — Главное, ты жива, не
правда ли?
Она собралась было ответить саркастическим замечанием, но
вовремя прикусила язычок. Что-то в тоне вопроса обеспокоило ее. — Почему ты
не назовешься? — поинтересовалась она. — Это нелегко… — Последовала
пауза [Пратчетт 1998: 162].
Еще одна неверно понятая ситуация и неправильно переведенный текст,
полностью изменяющий и содержание, и прагматический эффект. Сравним
перевод в тексте со следующим вариантом: - ты ведь все еще жива, правда? – а
ты разве сам не можешь понять? – Это не так просто…
Понимание содержания диалога выводится из более широкого контекста.
Мор, ученик смерти, может видеть как живых людей, так и привидений, поэтому
ему непросто понять, когда он общается с еще живым человеком, а когда с уже
мертвым. Перевод, использованный в выходном тексте, потерял данный смысл и
прагматическое воздействие на читателя.
В другом отрывке неверно переведено устойчивее выражение ‘Fancy that’ –
подумать только! Ну и ну!, вследствие чего изменен смысл и всего предложения
в целом:
'Alberto Malich,' said Mort, half to himself. 'Well. Fancy that.' [Pratchett 1987:
264] — Альберто Малих… — произнес Мор, наполовину обращаясь к самому себе.
— Хорошо. Мне это нравится [Пратчетт 1998: 271].
В исходном предложении восклицание отражает изумление персонажа, он
не ожидал, что старый слуга окажется самым могущественным волшебником на
Диске, в то время как в переводе «мне это нравится» свидетельствует о принятии
информации как должной, тем самым изменяется общее восприятие описанной
ситуации.
Общий комплексный анализ варианта перевода показал наличие в тексте
перевода, как успешных переводческих решений, так и разноуровневых ошибок и
недочетов.
К
первым
относятся
сохранение
134
ритмической
организации
предложения,
подбор
метафор,
художественных
сравнений,
аналогичных
использованным в тексте оригинала, сохранение игры слов, основанной на
многозначности и омонимии, подбор адекватно стилистически окрашенных
эквивалентов.
К
необоснованные
недочетам
добавления
и
данного
вставки
варианта
в
виде
перевода
предложений
относятся:
и
частей
предложений, отсутствующие в тексте оригинала; повышение стиля по
сравнению с оригинальным; замены лексических единиц и ключевых сем,
вследствие чего происходит изменение плана содержания и прагматического
воздействия.
2.5 Анализ перевода повести «Sorcery» – «Посох и шляпа» (перевод И.
Кравцовой)
Перевод
повести
«Посох
и
шляпа»
выполнен
И.
А.
Кравцовой,
переводчиком первых двух книг, под редакцией А. Жикаренцева.
Большая часть перевода выполнена на высоком уровне, сохраняет
разнообразные релевантные свойства оригинального текста.
'Sheep,' slurred War. 'It was sheep.' His helmeted head hit the bar with a clang.
He raised it again. 'Sheep.' Nonono,' said Famine, raising a thin finger unsteadily.
'Some other domess ... dummist ... tame animal. Like pig. Heifer. Kitten? Like that. Not
sheep.' [Pratchett 1988: 387] – Овцы, – заплетающимся языком выговорил Война.
– Это были овцы. – Его увенчанная шлемом голова со звоном ударилась о стойку.
Он с усилием поднялся. – Овцы. – Нет-нет, – возразил Голод, неуверенно
поднимая тонкий палец. – Какое-то другое дмаш… дымаш… ручное животное.
Вроде свиньи. Корова. Котенок? Что-то вроде. Не овцы [Пратчетт 2005: 413].
Как видим, в приведенной выше языковой иллюстрации, в переводе
успешно передана речь персонажей, сохранены намеренные искажения слов,
встречающиеся в исходном тексте: other domess ... dummist ... tame animal - то
135
другое дмаш… дымаш… ручное животное. В добавление к этому, сохранена
высокая степень синтаксического соответствия, парцеллятивное строение
предложений (Like pig. Heifer. Kitten? Like that. Not sheep. - Вроде свиньи. Корова.
Котенок? Что-то вроде. Не овцы.), что приводит к тому, что переводной текст
приближен к оригинальному, насколько это представляется возможным.
In some parts of the city curiosity didn't just kill the cat, it threw it in the river
with lead weights tied to its feet [Pratchett 1988: 37]. – В некоторых районах города
любопытство не только убивало кошку, но еще и сбрасывало ее в реку с
привязанными к лапам свинцовыми грузами [Пратчетт 2005: 39].
В данной языковой иллюстрации близкое соответствие оригинала и
перевода обеспечено наличием аналогичных устойчивых выражений в обоих
языках: Curiosity killed a cat. – Любопытство кошку сгубило. В связи с этим
возможным оказалась и развернутое обыгрывание данного выражения, как в
тексте оригинала, так и в переводе: it threw it in the river with lead weights tied to its
feet. – но еще и сбрасывало ее в реку с привязанными к лапам свинцовыми
грузами. Таким образом, и в оригинале и в переводе происходит фразеологизация
всего предложения.
В нижеприведенном примере стоит отметить передачу стилистических
особенностей, достигнутую подбором лексических единиц в переводе ‘путем
умалчивания’,
‘дозволено’,
‘сообщать’,
‘характерна’
соответствующие
оригинальному варианту ‘allowed’, ‘enlighten’, ‘by default’, ‘current’. Данные
лексические единицы, как оригинальные, так и переводные, не характерны для
разговорного стиля и создают официальную стилистическую окраску.
NO. I AM NOT ALLOWED TO ENLIGHTEN YOU, EVEN BY DEFAULT,
ABOUT CURRENT TEMPERATURES IN THE NEXT WORLD [Pratchett 1988: 8]. –
НЕТ. ДАЖЕ ПУТЕМ УМАЛЧИВАНИЯ МНЕ НЕ ДОЗВОЛЕНО СООБЩАТЬ,
КАКАЯ ТЕМПЕРАТУРА ХАРАКТЕРНА ДЛЯ ТОГО СВЕТА [Пратчетт 2005: 8].
Приведенный ниже вариант перевода иллюстрирует сохранение как
синтаксического строения предложений (сложносочиненное, сохранены знаки
препинания), так и набора ключевых сем направления движения (наружу, от чего136
либо) и мести (get even – верхом на противнике), при максимально возможном в
данной коммуникативной ситуации соответствии лексических единиц (fighting to
get something - either away, out or even – принимали участие в драке, отчаянно
пытаясь где-нибудь оказаться – либо на улице, либо на свободе, либо верхом на
противнике).
After that one thing sort of led to another and pretty soon everyone was fighting
to get something - either away, out or even [Pratchett 1988: 72]. – Одно событие
повлекло за собой другое, и довольно скоро все, кто был в зале, принимали
участие в драке, отчаянно пытаясь где-нибудь оказаться – либо на улице,
либо на свободе, либо верхом на противнике [Пратчетт 2005: 77].
Следующая языковая иллюстрация – пример перевода на уровне описания
ситуации. Каждую ситуацию в языке можно описать разными способами. В
данном случае переводчик изменяет формулировку конструкции 'Being useful
always
gets
me
into
trouble’,
в
переводе
превращая
предложение
в
сложноподчиненное, с целью приближения звучания предложения к привычному
и характерному для русского языка (синтаксическая и ритмическая организация),
адекватности восприятия, при этом содержание остается неизмененным:
'Being useful always gets me into trouble,' muttered Rincewind, trying to ignore
the warm flesh brushing against his nose [Pratchett 1988: 301]. – Когда я пытаюсь
быть полезным, то неизменно попадаю в неприятности, – пробурчал
Ринсвинд, пытаясь не обращать внимания на теплую плоть, мимолетно
коснувшуюся его носа [Пратчетт 2005: 322].
Наконец, выделены в данном переводе и предложения, переведенные с
учетом только цели коммуникации. В следующей фразе в переводе изменен
состав лексических единиц предложения (в оригинале отсутствуют лексемы
душа, зернышко, сеять), наличествующих в оригинальном предложении, но
сохранен его прагматический эффект. В исходном предложении игра слов
основана на созвучии слов reign (править, управлять) и rein (дождь). Так как
построить игру слов на тех же или близких лексических единицах в языке
перевода не представляется возможным, переводчик использовал прием
137
компенсации, обыграв устойчивое выражение «сеять ужас», благодаря этому в
выходном тексте удалось сохранить цель коммуникации и общее прагматическое
воздействие на рецептора перевода, сохранено общее значение предложения о
способах управления жителями города.
He didn't administer a reign of terror, just the occasional light shower [Pratchett
1988: 120]. – Патриций не сеял в душах горожан ужас, он бросал его туда по
зернышку [Пратчетт 2005: 128].
В то же время именно в данном варианте перевода в процессе анализа было
обнаружено большое количество предложений, переведенных с нарушением
адекватности и/или эквивалентности, причиной этого явились искажения
адекватности семантической, что привело и к изменению эквивалентности и к
нарушению адекватности прагматической. При этом замены лексических единиц
и, соответственной, набора заключенных в них сем, не вызваны объективными
причинами
и
можно
предположить,
что
они
появились
вследствие
невнимательного прочтения текста оригинала:
Apart from that, he was nothing more than a comma on the page of History
[Pratchett 1988: 1]. – Если не считать этого факта, то человек сей был не более
чем точкой на странице Истории [Пратчетт 2005: 1].
В первой языковой иллюстрации употребленное в оригинале слово ‘comma’
– запятая в переводе безосновательно заменено на ‘точка’, что, сохраняя одну
общую сему «знак препинания», изменяет другую, конечности/неконечности.
Следовательно, изменяется и общее содержание предложения.
В следующем примере выражение go up by a fraction скорее имеет значение
«возрасти ненамного, незначительно», чем «резко повысится», как оно было
переведено в выходном тексте, что меняет сему степени эффекта воздействия.
…that when Rincewind dies the average occult ability of the human race will
actually go up by a fraction [Pratchett 1988: 20]. –…средняя способность
138
человеческой расы к усвоению оккультных наук резко повысится [Пратчетт
2005: 21].
Более эквивалентным и адекватным был бы следующий вариант: …что со
смертью Ринсвинда средняя способность человечества к усвоению магии даже
немного вырастет.
He patted the wizard's hand until Carding opened one eye [Pratchett 1988: 109].
– Лузган хлопал волшебника по щекам, пока тот не открыл глаза [Пратчетт
2005: 116].
В данном предложении встречается еще одна необоснованная замена: hand –
рука, в переводе превратилась в щеку. Вероятно, данная замена обусловлена тем,
что обычно для приведения человека в чувство его хлопают по щекам, поэтому
переводчик выполнил перевод исходя из общеизвестного факта, возможно, не
обратив внимания на использованное в оригинале слово ‘hand’.
Еще более яркий пример замен приведен в следующем предложении: замене
подвергся целый ряд однородных дополнений. Инициатива, мгновение и слова в
переводе были заменены на идею, поцелуй и сердце. Объективного объяснения
такой замене нет, переводчик превысил допустимую меру трансформации, снизив
уровень
эквивалентности
и
исказив
семантическую
и
прагматическую
адекватность.
This was the type of thief that could steal the initiative, the moment and the
words right out of your mouth [Pratchett 1988: 65]. – Этот вор мог легко украсть
идею, поцелуй или чье-нибудь сердце [Пратчетт 2005: 68].
The child was smiling the oldest smile the Patrician had ever seen [Pratchett
1988: 122]. – На губах мальчика играла самая странная улыбка, что когда-либо
видел патриций [Пратчетт 2005: 130].
В вышеприведенной языковой иллюстрации можно предположить, что
переводчик неверно прочитал слово в оригинале, спутав ‘oldest’ – самый старый и
‘oddest’ – странный необычный. В связи с этим использованный вариант перевода
приобрел иной смысл.
139
In fact Nijel and Rincewind visited the kitchens, assorted throne rooms, the
stables (twice) and what seemed to Rincewind like several miles of corridor [Pratchett
1988: 243]. –…и по пути миновали несколько довольно миленьких – как показалось
Ринсвинду – коридорчиков [Пратчетт 2005: 259]. Причиной ошибки явилось
графическое сходство слов ‘nice’ – ‘милый’ и ‘miles’ – ‘мили’ в результате
изменено
и
общее
смысловое
содержание относительно
оригинального:
Ринсвинду показалось, что они прошли уже несколько километров коридоров.
К
подобным
семантическим
изменениям
приводят
объективные
(графическое сходство слов) и субъективные (невнимательность либо недолжный
уровень профессионального мастерства переводчика) причины. Итоговым
результатом является искажение содержания оригинала и восприятия текста
рецептором перевода.
В целом, по результатам анализа, процент предложений, переведенных с
нарушениями адекватности и/или эквивалентности равен 14,9% от общего
количества проанализированных предложений, что свидетельствует о достаточно
высоком качестве перевода.
2.6 Анализ перевода повести «Eric» – «Эрик» (перевод И. Кравцовой)
Повесть «Эрик» рассказывает о юном демонологе, призвавшем по
случайности вместо могущественного демона самого неудачливого волшебника в
мире – Ринсвинда. Как и предыдущие тексты, оригинал книги насыщен игрой
слов,
смешением
стилей,
разнообразными
литературными
тропами
и
стилистическими фигурами, что в совокупности представляет собой сложный
материал для перевода.
Это в свою очередь привело к переводческим ошибкам, так же, как и в
предыдущем выходном тексте. Часть из них вызвана заменами семантических
значений лексических единиц.
140
"Ah," he said, feeling a familiar and almost comforting sense of dread sweep over
him [Pratchett 1990: 19]. — А-а, — сказал он, ощущая, как его захлестывает
знакомое и почти утешительное чувство беспомощности [Пратчетт 2003:
23].
Dread, согласно словарю Abbyy Lingvo x3, переводится как «ужас,
благоговейный страх» [Abbyy Lingvo x3 2008: dread], что по своему лексическому
значению отличается от использованного в переводе «беспомощность», изменяя
ключевую сему, оба слова выражают негативное эмоциональное состояние,
однако страх отражает состояние тревоги, тогда как беспомощность означает
отсутствие возможности что-либо сделать. Вследствие этого изменяется
семантическая адекватности, в свою очередь, влияя на изменение адекватности
прагматической, трансформируя характеристику персонажа.
"Well, I'm going to have a look at it, sergeant - " "- not a good plan, sir, if I
may" [Pratchett 1990: 94]— Что ж, я взгляну на это, сержант… — …Разрешите
предположить, сэр, это самый хороший план… [Пратчетт 2003: 107]
В примере, приведенном выше, в переводе утеряна отрицательная частица
“not” (‘not a good plan’ – «самый хороший план»), соответственно, отрицательное
предложение превратилось в утвердительное, что меняет его значение на
противоположное.
В следующей языковой иллюстрации заменены целые предложения, без
объективных оснований:
"There's something not right about this," said Rincewind.
"What's that?"
"Everything." [Pratchett 1990: 58] — Во всем этом есть что-то неправильное.,, —
сказал Ринсвинд. — Абсолютно согласен, — откликнулся попугай. — Очень
неправильное… [Пратчетт 2003: 67]
В оригинальном предложении использованы простые и не представляющие
трудности для перевода предложения: What’s that? – Что же? – Everything – Все.
Внесенная замена изменяет содержание диалога. Цель, с которой переводчик внес
эти изменения, неясна, однако объективной необходимости в них не было, в
отличие от следующего примера, в котором невозможно было подобрать
141
лексические соответствия с таким набором сем, чтобы не был утерян ни один из
смыслов, имеющихся в оригинале:
Only the librarian was cool. He was also swinging and hanging out [Pratchett
1990: 4]. – И только библиотекарь чувствовал себя преотлично. Висел себе и
радостно раскачивался на кольцах [Пратчетт 2003: 5].
‘Cool’ и ‘hang out’ в исходном предложении несут двойное значение, ‘cool’
– это и ‘невозмутимый, прохладный’ (ему было единственному не жарко) и
‘крутой’; ‘hang out’ – и ‘держаться’, и ‘тусоваться’; можно предположить, что в
подобном
окружении
и
глагол
‘swing’
приобретает
двойное
значение:
‘раскачиваться’ и‘свинговать’ (танцевать под музыку, играть музыку, джазовый
термин). Однако в переводе двойными значениями было пожертвовано в целях
сохранения основного (по информации словаря Abbyy Lingvo x3) значения, таким
образом, неполное семантическое соответствие в данном случае оправдано
конкретной коммуникативной ситуацией.
Кроме того, в данном варианте перевода были выявлены и уже
встречавшиеся нам ранее предложения со вставками, в виде целых предложений,
отсутствующих в оригинале:
The demon sniffed, from several noses at once. "Would you?" it said. "Be happy
to," said Rincewind [Pratchett 1990: 157]. – Демон шмыгнул несколькими носами
одновременно и спросил:
— А ты не врешь?
— Ты мне понравился, и я с
радостью окажу тебе эту услугу, — ответил Ринсвинд [Пратчетт 2003: 176].
— Rincewind looked at him. "He's my ancestor?" he said. "Who knows?" said
Eric. – "Oh. Gosh." [Pratchett 1990: 121] – Ринсвинд удивленно воззрился на
юношу. — Он что, мой предок? — Кто знает, — откликнулся Эрик. — Ого. Но
имечко так себе, я бы предпочел, чтобы ты его больше не переводил
[Пратчетт 2003: 136].
В обоих примерах в переводе вставлено по целому предложению,
отсутствующему в оригинале, оба они представляют распространение фраз
исходного текста: “Be happy to” – «С радостью, с удовольствием» и “Oh. Gosh” –
«Ого. Ничего себе». Добавление дополнительной информации в эти предложения
142
(Ты мне понравился; окажу тебе эту услугу; Но имечко так себе, я бы
предпочел, чтобы ты его больше не переводил) приводит к искажению
прагматической адекватности, привнося информацию, не заложенную автором
изначально.
В то же время нельзя не отметить, что в переводе присутствует много
удачных примеров воспроизведения оригинального предложения с сохранением
всех присущих ему особенностей: передача стиля, изобразительно-выразительных
средств (метафора, ирония, сравнения), сохранение каламбуров, ритмической
организации оригинальных предложений и т.д.
Следующая языковая иллюстрация демонстрирует возможность сохранения
высокой общности синтаксической структуры предложения оригинала и
перевода:
"Nothing less than a complete, full, authoritative, searching and in-depth
analysis of our role, function, priorities and goals, sire!" [Pratchett 1990: 186] — Не
что иное, как всеобъемлющий, полный, авторитетный, тщательный и
глубокий анализ наших функций, приоритетов и целей, о повелитель!
[Пратчетт 2003: 210]
Изменения в строении предложения в выходном тексте минимальны:
исчезает использованный в оригинале предлог ‘of’ (analysis of our role), так как в
русском языке существительное «анализ» не употребляется с предлогом. Также
незначительно и изменение в пунктуации, выражающееся в использовании
запятой в сравнительном обороте с союзом «как» по правилам пунктуации
русского языка (Nothing less than – Не что иное, как), которое никак не влияет ни
на
содержание
предложение,
ни
на
прагматический
эффект.
Отметим
соответствие однородных определений и дополнений: complete, full, authoritative,
searching
and
in-depth
–
всеобъемлющий,
полный,
авторитетный,
тщательный и глубокий; role, function, priorities and goals – функций,
приоритетов и целей. Перечисленные лексические единицы также помогают
создать официальное («канцелярское») звучание предложения в оригинале и
переводе, а обращение ‘sire’ – ‘повелитель’ позволяет достичь характерного для
143
произведений
автора
смешения
стилей,
добавляя
возвышенности
и
торжественности.
В иных случаях степень близости оригинала и перевода ниже, чем в
приведенной выше фразе, что в целом не отразилось на содержательной и
выразительной сторонах текста.
And he'd made a special point of putting RSVP on them [Pratchett 1990: 40]. –
Хотя чистый конверт с маркой он приложил [Пратчетт 2003: 47].
В данном случае мы сталкиваемся с использованной в оригинале единицей
безэквивалентной лексики ‘RSVP’, что расшифровывается как “respondez s’il vous
plait”, то есть, «ответьте, пожалуйста». Наличие этой аббревиатуры в письмеприглашении говорит о необходимости сразу дать ответ о свое участии/неучастии
в мероприятии отправителю, для чего к письму обычно прилагается карточка для
заполнения
[http://etiquette.about.com/od/Notes/a/Rsvp-Etiquette.htm].
Для
русскоязычного читателя аббревиатура не ясна, так как рецептор перевода не
обладает необходимыми фоновыми знаниями для ее прагматически адекватной
трактовки. Этим и объясняется использование перераспределительного способа
перевода, при котором сама реалия иной культуры словно растворяется в тексте,
однако
ее
лексическое
значение
передается
при
помощи
других,
общеупотребительных, лексических единиц: putting RSVP on them – чистый
конверт с маркой.
В следующей иллюстрации отхождение от структурного и лексического
соответствия оригиналу обусловлено необходимостью передачи устойчивого
выражения ‘to draw the line’ – положить предел, класть конец, ставить точку
[http://www.multitran.ru/c/m.exe?CL=1&s=draw+the+line&l1=1].
Переводчик
подобрал соответствующий по смысловому содержанию вариант перевода «знать
меру», сохраняющий и смысловое содержание, и семантическую адекватность
(соответствие сем «ограничение», «окончание чего-либо»), и прагматическую
адекватность.
This was Hell, but you had to draw the line somewhere [Pratchett 1990: 181]. –
Да, это Ад, но надо ж и меру знать [Пратчетт 2003: 202].
144
В другом примере следует отметить мастерство переводчика, сумевшего не
только сохранить достаточно сложную для перевода игру слов с минимальной
заменой, но и объем многозначного слова. ‘A quail’ – это ‘перепелка’, как глагол
же имеет значение ‘запугивать’, в переводе заменено лишь название птицы, но
семы и первого и второго значения сохранены – ‘птица’ и ‘пугать’, обыгрывается
омофоничность слова «воробей» и выражения «во! Робей»:
Various mouths beamed. "Quail, mortals!" "What? We're in a bird? [Pratchett
1990: 153] — «Во! Робей, смертный! — Что? Воробей? Мы внутри птицы?»
[Пратчетт 2003: 170]
"There's a door," he whispered. "Where does it go?" "It stays where it is, I
think," said Rincewind [Pratchett 1990: 81]. — Тут есть дверь, — прошептал он. —
И куда она выходит? — По-моему, она никуда не выходит, она остается на
месте, — ответил Ринсвинд [Пратчетт 2003: 95].
Это пример семантического обыгрывания глаголов в оригинале и переводе,
глаголы содержат аналогичные семы в своих лексических значениях, как в
исходном языке, так и в языке перевода: ‘go’ – ‘идти, двигаться’; ‘выходить’ – в
русском варианте. Подбор целесообразных и художественно оправданных средств
языкового выражения позволяет сохранить семантическое содержание текста
оригинала.
Наконец, отражены в переводе и стилистические особенности речи Эрика,
одного из главных героев одноименного произведения, стремящегося изъясняться
высоким стилем. В переводе подобраны эквиваленты с той же стилистической
окраской, характеризующейся книжным, торжественным, высоким слогом, что и
в оригинале:
"Don't you think you can lure me to my doom with thy lying tongue, o fiend of
Shamharoth," said the table. "I am learned in the ways of demons. Obey my every
command or I will return thee unto the boiling hell from which you came. Thou came,
sorry. Thou came'st, in fact. And I really mean it." [Pratchett 1990: 19] — Не думай,
что своим лживым языком ты сумеешь заманить меня навстречу моей верной
145
погибели, о приспешник Шамгарота, — предупредил стол. — Я вельми сведущ в
обычаях демонов. Повинуйся всем моим повелениям, не то я ввергну тебя
обратно в пламень адский, из которого ты появился. Извини, лучше сказать,
грядеши. Точнее, грядешь еси. И я это серьезно [Пратчетт 2003: 23].
Староанглицизмы оригинала (o fiend, thee, Thou came'st) заменены на
старославянизмы в варианте перевода (вельми сведущ, грядешь еси), что
позволяет достигнуть аналогичного прагматического воздействия на читателя и
сохранить образ героя, проводящего слишком много времени за изучением
старых книг.
Отмечая указанные и проанализированные удачные находки переводчика,
необходимо отметить, что в тексте данного варианта перевода присутствуют и
предложения с нарушением эквивалентности/адекватности (также рассмотренные
в приведенном выше анализе), которые составляют 25% от общего числа
предложений, проанализированных в произведении.
2.7 Анализ перевода повести «Interesting times» – «Интересные времена»
(перевод С. Увбрах)
Очередная
книга
цикла
«Плоский
мир»
переносит
читателей
на
таинственный Противовесный континент, при этом герои остаются прежними,
уже хорошо знакомыми по предыдущим книгам цикла. Вся повесть «Интересные
времена» представляет собой аллюзию на средневековый Китай и в целом на
режим азиатских диктатур, название произведения – это отсылка к китайскому
проклятью «Жить тебе в эпоху перемен» [http://dslov.narod.ru/pos/p565.htm].
Переводчику было необходимо сохранить в выходном тексте глобальность
аллюзии, учитывая общую идею произведения и его специфичную атмосферу.
Следует
отметить,
что,
учитывая
большой
объем
оригинального
произведения, и, как и характерно для Пратечетта, наличия в оригинале
146
множества трудностей (обилие изобразительно-выразительных средств, аллюзий,
социокультурных отсылок) для переводчика, перевод выполнен достаточно
ровно.
Тем не менее, в нем были выявлены все описанные ранее в переводах
других произведений недочеты, хотя какого-либо преобладающего типа ошибок
над остальными выявлено нами не было.
They had tried to set fire to guardhouses. That was good. That was proper
revolutionary activity, except for the bit where they tried to make an appointment first
[Pratchett 1995: 263]. – Правда, один раз они попытались устроить пожар в
бараках, где размещалась стража. Это неплохо. Почти революционный
поступок. – если не считать того, что предварительно они всех оповестили о
своих намерениях, чтобы никто случайно не погиб [Пратчетт 2003: 307].
В представленном выходном тексте произведена замена ключевой семы
лексической единицы (договор → извещение),
an appointment в данном
предложении, исходя из контекста, в переводе имеет значение «условленная
встреча», вернее было бы перевести: достойный революционный поступок, за
исключением того, что они попытались заранее записаться на прием
(условиться о встрече). Вариант перевода, выбранный переводчиком, вольно
трактует текст оригинала, отходя от оптимального в конкретном случае уровня
эквивалентности и изменяя прагматической воздействие на читателя, так как им
получена другая информация о действиях героев, нежели рецепторами оригинала.
Изменено восприятие персонажей, в переводе они наделены более мягким
характером.
В нижеприведенной языковой иллюстрации также произведена лексическая
замена, влияющая на раскрытие семантических значений, заложенных в
оригинальном тексте, однако в данном случае обусловлена она наличием игры
слов в исходном варианте (‘storm’ – ‘штурм и шторм’; ‘shower’ – ‘ливень,
душ’), не представленной в переводе (Какой там штурм! По сравнению с
этими стенами вы жалкая кучка муравьев!). Переводчик сделал выбор в пользу
передачи содержания и цели коммуникации, при этом произошла потеря
147
прагматического эффекта. В то же время в указанной коммуникативной ситуации
подобное решение является более предпочтительным, нежели формально
приближенный к оригинальному тексту перевод, с потерянной содержательной
стороной:
'We must storm the palace, just as Herb suggested!' 'There's only thirty of you!'
said Rincewind. 'You're not a storm! You're a shower!' [Pratchett 1995: 291] – Как и
предлагал Две Огненные Травы, мы должны штурмовать дворец! – Но вас всего
лишь тридцать! – Ринсвинд не верил своим ушам. – Какой там штурм! По
сравнению с этими стенами вы жалкая кучка муравьев! [Пратчетт 2003:
338]
В этом переводе, как и в проанализированных ранее, были выявлены
предложения, в которых в выходном варианте появились добавления и вставки,
отсутствующие в оригинальном тексте. Переводчик произвел подобные вставки с
целью повышения воздействия на рецептора, тем не менее, это превышает
адекватную меру и является скорее вольным вариантом перевода, чрезмерно
проявляя личность переводчика:
There were no sounds at all. In theory there should be the drip of water, but the
air felt quite dry [Pratchett 1995: 444]. – Не было слышно вообще ничего.
Теоретически тишина должна была нарушаться капанием воды, но, видимо,
подобные спецэффекты в смету не входили [Пратчетт 2003: 512].
Вставленная часть предложения «видимо, подобные спецэффекты в смету
не входили» придает переводному предложению ироническую модальность,
отсутствующую в оригинале, изменяя общее восприятие ситуации.
В следующих иллюстрациях смысловые потери более значительны:
1)
'You don't mind messing around with cogwheels and ants but when it
comes to really trying to find out how things work and—' 'Getting your hands
dirty,' said the Lecturer in Recent Runes. 'Yes, getting your hands dirty, you
come over all shy.' [Pratchett 1995: 87] – Ты постоянно возишься со всякими
шестеренками и муравьями, но стоит попросить тебя разобраться, как
устроена та или другая штуковина, ты… – …Сразу прыгаешь на люстру,
148
– услужливо подсказал декан. – Вот-вот. Или ты просто робеешь?
[Пратчетт 2003: 104]
В оригинальном тексте использовано устойчивое выражение «get one’s
hands dirty», имеющее прямой эквивалент в языке перевода «запачкать
руки», в связи с этим непонятно решение переводчика произвести замену
данного выражения на «сразу прыгаешь на люстру», несущее совершенно
другое значение и вызывающее иное прагматическое воздействие на
рецептора перевода. Если выражение «запачкать руки» хорошо известно
читателю, то «прыгнуть на люстру» звучит нелепо и имеет значение –
испугаться, струсить, следовательно, герой воспринимается не как лентяй,
не желающий пачкать руки, а как трус, прячущийся непонятно от чего.
2)
Fate always wins...
At least, when people stick to the rules
[Pratchett 1995: 1]. – Рок всегда выигрывает… В отличие от людей его не
сдерживают какие-то там правила [Пратчетт 2003: 1].
При кажущемся лексическом соответствии (people – люди, stick –
придерживаться, rules – правила) выходное предложение не соответствует
по своему содержанию исходному. At least, when people stick to the rules. –
По крайней мере, когда люди играют по правилам (придерживаются
правил).
Следовательно,
приведенное
в
переводе
предложение
неэквивалентно и неадекватно исходному.
3)
'Tomorrow, I am told, could well be even better.' 'We could certainly
do with a fine spell.'
'Yes, indeed.' [Pratchett 1995: 11] – А завтрашний
может быть еще лучше. Во всяком случае, так говорят. – Ну, мы могли
бы помочь кое-каким заклинанием…
– И это правильно [Пратчетт
2003: 14].
В данном варианте перевода вновь сталкиваемся с неэквивалентной и
неадекватной идентификацией устойчивого выражения, в данном случае «a
fine spell (of weather)» – период хорошей погоды, которое в приведенном
выше примере переведено в ином значении spell – заклинание. С позиции
адекватности и эквивалентности перевода ближе к оригиналу будет
149
следующий вариант: Говорят, завтра погода будет еще лучше. – Будем
надеяться, хорошая погода простоит еще долго. – Несомненно.
При этом в других случаях переводчик справляется с задачей передачи как
содержания, так и формы оригинального текста:
'Sausage inna buuunnnnn' it bawled. 'Dear old sausage inna inna inna
buuunnn! Gimme saussaaage inna buunnnnn!' [Pratchett 1995: 39] – Сосиска в
тессссттте! – вскричал он. Старая добрая сосиска в тес в тес в тес в тесте!
Дай мне сосисссску в тесссссте! [Пратчетт 2003: 49]
Например, в этой языковой иллюстрации наличествует и семантическая, и
прагматическая, и смысловая общность исходного и выходного текста, вкупе с
соответствием графическим отображения, хотя и построенного на разных
фонемах ‘n’, ‘s’, ‘u’ в оригинале и ‘c’, ‘т’ в переводе: ‘buuunnnnn’ –
‘тессссттте’, ‘saussaaage’ – ‘сосисссску’.
В следующих двух языковых примерах в выходном тексте воспроизведены
стилистические
необходимой
особенности,
стилистической
грамотно
подобраны
окраской,
сохранены
слова-эквиваленты
искажения
с
речи,
использованные автором в оригинале для характеристики образов персонажей:
Put the damn statue back, missus, or you'll feel the flat of my sword, so you will!'
[Pratchett 1995: 487] – А ну-ка, поставьте чертову статую на место, мадамы, а
то как отлуплю мечом! [Пратчетт 2003: 560]
Для передачи просторечности героя в переводе использованы разговорные
конструкции «ну-ка», «а то как» и лексические единицы «чертову», «отлуплю»,
что в совокупности с искаженной формой слова «мадамы» создают яркую
речевую характеристику героя-варвара.
В следующей иллюстрации по сравнению с предыдущей стилистическая
окраска выражена еще ярче. В переводе использованы лексические единицы с
выраженной негативной, неодобрительной эмоционально-экспрессивной оценкой:
«тля», «выпендрился», «ща», «по башке». Хотя они не имеют прямых
соответствий в оригинале, но передают его общую эмоциональность и
150
настроение, которые выражены в исходном предложении через разговорную
лексическую единицу ‘toff’ (фат) и грубые искажения написания слов,
отражающих диалектичное произношение: ‘ere’, ‘wot’, ‘eave’, ‘arf’, ‘at im’.
It never crossed his mind that anyone would say, ' 'Ere, wot a toff! 'Eave 'arf a
brick at 'im!' [Pratchett 1995: 401] – Ему даже в голову не приходило, что ктонибудь может выкрикнуть нечто вроде: – Эй, тля! Во выпендрился! Ща мы
ему кирпичом по башке! [Пратчетт 2003: 464]
В приведенном ниже примере переводчик отошел от формальной близости
и дословности перевода ради адекватной передачи саркастической модальности,
присутствующей
в
оригинальном предложении.
Это
помогло
сохранить
прагматический эффект предложения:
'Oh, yes, very defensive,' said Cohen sarcastically. 'Like, oh my goodness, there's
a twenty-foot wall, dear me, I suppose we'd just better ride off back over a thousand
miles of steppe and not, e.g., take a look at the ladder possibilities inherent in that
pine wood over there [Pratchett 1995: 108]. – О да, очень мудрый способ защиты,
– саркастически усмехнулся Коэн. Вроде как приезжаем мы туда, смотрим: ба!
– да тут двадцатифутовая стена, поедем-ка мы лучше обратно подобрупоздорову, ну и что, что три тысячи миль, все равно лучше убраться, чем
взять и наделать лестниц из сосны, которая тут на каждом углу растет
[Пратчетт 2003: 129].
Введенные в перевод разговорные конструкции «подобру-поздорову», «ну и
что», «да тут» сочетаются с междометьем «ба!» и лексическими единицами,
относящимися к разговорному стилю «поедем-ка», «убраться», «наделать», что
отражает и особенности исходного предложения, в котором автор прибег к
сходным конструкциям и лексическим единицам (‘oh my goodness’, ‘we’d just
better’, ‘dear me’). В данной коммуникативной ситуации можно считать
использованные в переводе замены вариантными соответствиями, позволяющими
сохранить эквивалентность перевода и его прагматическую и стилистическую
адекватность.
151
В тех случаях, где это было возможно, переводчик воссоздал игру слов,
подобрав при переводе лексемы, обладающие аналогичной с оригинальными
сочетаемостью:
But on the subject of appearing to own a stolen horse he had Rincewind bang to
rights and, also, a foot on his neck. A foot on the neck is nine points of the law
[Pratchett 1995: 141]. – Но что касается обладания ворованной лошадью, тут он
припер Ринсвинда к стенке, а свою ногу к его шее. Нога, стоящая на вашей шее,
в девяноста процентах случаев свидетельствует о том, что вы имеете дело с
законом [Пратчетт 2003: 166].
Of course, he'd feel a bit of a heel for a while, but that was the point. He'd feel a
heel, but he wouldn't feel a spike [Pratchett 1995: 229]. – Конечно, какое-то время
придется пожить в шкуре лицемера и обманщика, но это все же лучше, чем
некоторое время пожить на острие кола [Пратчетт 2003: 267].
В первом примере аналогом английского глагола ‘bang’ выступил русский
«припереть», обладающий
в данной
ситуации
адекватным английскому
значением и сочетаемостью (припереть к стенке и в прямом и в фразеологическом
значении). Во втором ‘feel’ в оригинале используется в двух значениях, ‘to feel a
heel’
–
«чувствовать
себя
последней
сволочью»
[http://www.multitran.ru/c/m.exe?a=3&s=feel%20a%20heel&sc=9&l1=1&l2=2] и в
прямом значении «чувствовать, осязать», в данном случае, почувствовать острие
оружия. Переводчик предпочел отойти от лексической единицы «чувствовать» и
использовал прием поиска соответствий, найдя сходный по сочетаемости глагол
«жить» – жить в чьей-либо шкуре и прожить в буквальном смысле, до гибели от
казни. Перевод на более высоком уровне эквивалентности нежелателен, его
повышение приведет к иноязычному звучанию предложения, более того,
повлияет на адекватность перевода, так как дословно переведенная игра слов
утратит свой прагматический эффект.
В целом вариант перевода выполнен без значительных провалов, к
неточностям данного варианта перевода относятся: вольный перевод, неверная
идентификация
устойчивых
выражений,
152
потеря
приема
игры
слов,
необоснованные лексические и семантические замены, потеря разговорной
стилистической окраски в некоторых случаях. В то же время сохранено общее
прагматическое воздействие на читателя выходного текста, аналогичное эффекту,
производимому на рецептора оригинала, и ориентальная атмосфера книги.
2.8 Анализ перевода повести «The last hero» – «Последний герой» (перевод Н.
Берденникова)
Перевод данного произведения выполнен Николаем Берденниковым.
Центральным
героем
книги
выступает
Коэн-варвар,
второстепенными
персонажами являются герои ранее рассмотренных произведений.
При анализе и сопоставлении текстов оригинала и перевода было
обнаружено, что перевод выполнен на довольно высоком уровне, нарушения
эквивалентности и/или адекватности составляют 22% от общего количества
проанализированных языковых единиц (предложений), более того, во всем тексте
выявлено лишь два случая полностью неадекватного и неэквивалентного
перевода предложений.
Рассмотрим некоторые из проанализированных языковых иллюстраций:
1)
Captain Carrot Ironfoundersson of the City Watch was standing to
attention, radiating keenness and a hint of soap [Pratchett 2001: 41]. –
Капитан Моркоу Железобетонссон из Городской Стражи встал по стойке
«смирно», излучая энтузиазм и легкий аромат мыла [Пратчетт 2006:
40].
В выходном тексте английский глагол ‘to radiate’ довольно точно заменен
русским ‘излучать’, слова имеют общую сему – «свет», «свечение».
Причем в обоих языках эти глаголы не имеют исходной сочетаемости со
словами,
обозначающими
[http://dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/169905;
153
запах
78:
radiate].
Поэтому
нарушение
лексической
сочетаемости
в
русском
языке
вызвано
следованием оригиналу, следовательно, сохранена эквивалентность и
адекватность исходному предложению.
2)
‘He does seem to be a bright young man, though,’ said Carrot.
‘You'll be bright, too, if you're in this thing when it hits the sun,’ said
Rincewind. ‘Incandescent, I expect.’ [Pratchett 2001: 149] — А мне Думминг
показался весьма умным и светлым молодым человеком, — сказал Моркоу.
— Ты тоже засветишься, когда врежешься на этой штуковине
прямиком в солнце, — огрызнулся Ринсвинд. — Вот уж просветлит так
просветлит [Пратчетт 2006: 142].
В вышеприведенной языковой иллюстрации отмечается еще более высокая
степень семантической адекватности, возможная благодаря наличию
совпадающей многозначности слов bright и светлый, оба слова могут
использоваться как в основном значении «яркий, излучающий сильный
свет», так и в переносном значении «умный, сообразительный». Именно на
этих лексических значениях и основана игра слов в оригинале, так же, как и
перенесенный в переводной текст вариант. Однако в выходном варианте
добавлено предложение, отсутствующее в исходном: Вот уж просветлит
так просветлит. Скорее всего, оно было добавлено для усиления эффекта
и акцентирования внимания на игре слов. Подобные добавления
превышают адекватную меру трансформаций, изменяя прагматическую
адекватность.
3)
‘Cohen the Barbarian is not known for leaving things lying around,
I fear,’ said the Patrician. ‘Bodies, perhaps’ [Pratchett 2001: 10] — К
сожалению, Коэн-Варвар не славится забывчивостью, — пожал плечами
патриций. — И после него, как правило, остаются только трупы
[Пратчетт 2006: 10].
Несмотря на изменение способа описания ситуации, в переводном
предложении сохранена как содержательная часть, так и прагматический
эффект, производимый на рецептора. Изменение способа описания
154
ситуации обусловлено коммуникативной ситуацией, необходимостью
восприятия предложения как типичного для русскоговорящего рецептора. В
переводе более подробно раскрыты два значения глагола ‘to leave’ –
забывать и оставлять что-либо. В английском языке необходимости в этом
нет, так как значения изначально входят в лексический состав слова.
В следующих же двух языковых иллюстрациях отражена передача
различных стилей, а также особенностей речи персонажей. В первом случае в
оригинальном
тексте
воспроизведенной
в
герои
выходном
прибегают
к
тексте
при
лексике
высокого
стиля,
помощи
соответствующих
эквивалентов: spake – изрек; behold – узрите, и т.д. В русском переводе
используются как стилистические средства старославянизмы, традиционно
используемые как маркеры высокого, торжественного стиля.
4)
‘Write down that I spake “Behold!”,’ said Cohen to the minstrel.
‘You don't have to write down any of this other stuff.’ ‘You wouldn't mind
saying—’ ‘—spaking—’ ‘—sorry, spaking, “Behold the temples of the gods”,
would you?’ said the minstrel. ‘It's got a better rhythm.’ [Pratchett 2001: 166] —
Запиши, — велел Коэн менестрелю. — «И изрек Коэн: „Узрите же!“»
Остальное записывать не обязательно. — А не мог бы ты сказать… —
Изречь! — Прости. А не мог бы ты изречь: «Се храм богов»? — попросил
менестрель. — Так будет проще подобрать рифму [Пратчетт 2006: 158].
Во втором примере в переводе успешно отражены искажения слов,
намеренно совершенные автором в оригинале, для придания речи персонажа
шепелявости: havfen't finiffe – иффе не жакончил, Rememb'rin – Фшпоминать,
waff buried – ждешь похоронен. Переводчику удалось сохранить графические
искажения, отражающие фонетические в тех же словах и словосочетаниях, что и в
оригинале:
5)
Cohen grunted. ‘I havfen't finiffed,’ he said, indistinctly. ‘Finished
what, old friend?’ ‘Rememb'rin',’ said Cohen. ‘Remembering who?’ ‘The hero
who waff buried here, all right?’ [Pratchett 2001: 33] — Я иффе не
155
жакончил, — неразборчиво прошепелявил Коэн. — Что не закончил,
старина? — Фшпоминать, — ответил Коэн. — Кого вспоминать? —
Героя, который ждешь похоронен [Пратчетт 2006: 32].
Полностью избежать недочетов, однако, в выходном тексте не удалось:
В первой иллюстрации переводчику пришлось пожертвовать максимально
возможной семантической близостью лексем, чтобы сохранить прагматическую
адекватность. В то же время в переводном тексте сохранены рифма и ритм,
присущие оригиналу, что также немаловажно и составляет значительную часть
прагматического воздействия.
1)
‘We have zip, zing, vim and a go-getting, can-do attitude.’ ‘Can do
what?’ Lord Vetinari shrugged. ‘In this case, save the world.’ [Pratchett 2001:
13] — По их мнению, у нас есть запал, накал и закал, а также от нас
можно ждать чего угодно и когда угодно. — Чего угодно — это чего? —
В данном случае — спасения мира, — пожал плечами лорд Витинари
[Пратчетт 2006: 13].
‘Zip’ в данном контексте имеет значение «энергия, темперамент», ‘zing’ –
оживление, ‘vim’ – напор, настойчивость. Таким образом, общая сема для
всех этих слов – это энергичность, желание что-то сделать, в подобранных
вариантных соответствиях ‘запал, накал, закал’ она сохранена, что
позволяет
говорить
о
соблюдении
семантической
адекватности.
Словосочетание ‘a go-getting, can-do attitude’ заменено развернутым
описанием «а также от нас можно ждать чего угодно и когда угодно»
ради передачи смыслового содержания. То есть, несмотря на некоторое
отклонение от потенциально достижимой максимальной семантической
адекватности, в целом в переводном предложении сохранен общий смысл и
прагматический эффект слов персонажа.
Самым серьезным недочетом перевода является нарушение стилистической
адекватности в ряде предложений, относящихся к прямой речи персонажей, что
156
приводит к созданию более сглаженного, благообразного, утонченного образа,
нежели предполагалось автором оригинала:
2)
'Ere, 'e's not writin' this down! Why isn't 'e writin' this down?
[Pratchett 2001: 84] — Послушайте, он ничего не записывает! Почему он
ничего не записывает? [Пратчетт 2006: 80]
3)
‘Why didn't you just cut 'is 'ead orf?’ [Pratchett 2001: 84] —
Почему же ты просто не отрубил ей голову? [Пратчетт 2006: 80]
4)
Cohen, you tell 'im 'e's got to write this down!’ [Pratchett 2001: 84]
– Коэн, скажи, чтоб он все записал! [Пратчетт 2006: 80]
В частности, в приведенных выше иллюстрациях, в выходном тексте не
нашли отражения искажения лексем, демонстрирующих просторечие героев: isn't
'e writin', 'is 'ead orf, tell 'im 'e's got. В результате вместо грубой, необразованной
речи варваров рецептор воспринимает грамотную речь, не отклоняющуюся от
норм ни в грамматическом, ни в лексическом, ни в синтаксическом плане. Это
существенно влияет на создание образа героев и их восприятие, нарушая
прагматическую адекватность. Теряется дикость и буйность персонажей, они
становятся неотличимы от остальных.
В целом же перевод выполнен профессионально точно, отсутствуют
значительные
переводческие
провалы
и
смысловые
потери,
соблюдены
адекватность и эквивалентность перевода.
2.9 Анализ перевода повести «Amazing Maurice and his educated rodents» –
«Удивительный Морис и его ученые грызуны» (любительский перевод)
«Amazing Maurice» – единственное произведение из всего цикла, не
имеющее на данный момент официального перевода, рассмотренный перевод
выполнен коллективом любителей, не имеющих специального переводческого
157
образования, что, несомненно, сказалось и на качестве перевода. Однако начнем
анализ с выделения положительных моментов.
В некоторых случаях в выходном тексте удалось достигнуть максимально
возможной близости оригинального и переводного текстов, как, например, в
следующей языковой иллюстрации:
…and Hamnpork had replied, “Teeth. Claws. Tail. Run. Hide. Eat. That's what a
rat is.” [Pratchett 2009: 67] – Окорок ответил: «Зубы. Когти. Хвост. Бежать.
Прятаться. Жрать. Это и есть крыса» [Пратчетт 2009: 70].
При этом достижение приближенности к исходному тексту возможно за
счет простого грамматического и лексического состава предложений оригинала,
отсутствия изобразительно-выразительных средств. Прагматический эффект
достигается синтаксическим строением предложения (использованием приема
парцелляции), данный синтаксис сохранен и в тексте перевода.
Следующие иллюстрация выступает примером перевода на уровне
сообщения. Эквивалентность на уровне сообщения, как уже отмечалось,
характеризуется сохранением значительной части синтаксической структуры
оригинала, что также способствует более полной передаче содержания.
“That's about enough,” said a voice overhead. “Now, stand still and listen to me.
If you run away, you'll die. If you talk too much, you'll die. If you wait too long,
you'll die. If you think you're smart, you'll die. Any questions?” [Pratchett 2009: 209]
— А теперь, — раздался голос сверху, — оставайтесь тихо сидеть и
внимательно слушайте. Если вы попытаетесь сбежать, то вы умрете. Если
бы будете слишком много говорить, то вы умрете. Если вы слишком долго
будете ждать, то вы умрете. И если вы попробуете хитрить, то тоже
умрете. Какие-нибудь вопросы? [Пратчетт 2009: 218]
Наличие аналогичных конструкций сложноподчиненных предложение
(Если…, то…) в языке оригинала и перевода позволяет сохранить исходный
синтаксис и ритм предложений. Наблюдается и соответствие всех основных
лексических единиц: die – умрете, run away – сбежать, talk too much – слишком
много говорить и т.д.
158
При
переводе
максимально
на
уровне
возможного
высказывания,
параллелизма
несмотря
синтаксической
на
отсутствие
структуры
и
лексического состава, тем не менее, сохраняется смысловое содержание и
адекватное описание ситуации.
1) You will have worked out that there is a race in this world which steals and kills
and spreads disease and despoils what it cannot use, said the voice of Spider.
“Yes,” said Dangerous Beans. “That's easy. It's called humanity.” [Pratchett
2009: 261] – Ты уже понял, наверно, что в этом мире есть один вид
животных, который крадет, убивает, распространяет болезни и
портит то, что не может использовать, - сказал паук [Пратчетт 2009:
273].
Как видно, в переводном предложении изменена форма глагола ‘will have
worked out’ – ‘понял’, так как в русском языке время и, соответственно,
глагольная форма Future Perfect отсутствует. Также в переводе утрачен
повторяющийся в оригинале союз ‘and’, что изменяет ритмическое
построение выходного предложения. Лексема ‘race’ в английском имеет и
значение «народ, племя» и «род, вид», что позволяет употреблять его
относительно и людских общностей, и групп животных. В русском слово
«раса» применимо лишь к людям, что и вызвало необходимость замены
(‘один вид животных’), которая, тем не менее, позволила сохранить
смысловое содержание оригинала.
2) “You think something might have happened to her, sir?” “No, I think she might
have happened to someone, man! Remember last month? When she tracked
down the Mysterious Headless Horseman?” [Pratchett 2009: 295] — Ты
боишься, что на нее свалилась какая-то напасть? — Нет, я боюсь, что
она на кого-нибудь свалилась. Помнишь, что было в прошлом месяце?
Когда она подкараулила таинственного Всадника без головы? [Пратчетт
2009: 307]
Возможно было и более дословное воспроизведения отрывка: «Думаешь,
что с ней что-то могла случиться? – Нет, думаю, что она могла с кем-то
159
случиться». Однако переводчик отошел от буквы оригинала для сохранения
его выразительной стороны, выбрав вариант перевода, звучащий более
привычно для русскоязычного рецептора, и использовав два значение
глагола «свалиться» – о неприятностях и о человеке. В данной ситуации при
изменении лексического состава (happen – свалиться, think – боишься)
передано
общее
содержание
и
цель
коммуникации,
сохранен
прагматический эффект.
Один из самых удачных моментов перевода – перевод стихотворного
отрывка, песни крыс, в выходном тексте переводчикам удалось передать не
только содержание, причем близко к оригиналу, но и рифму, тем самым
обеспечив равноценное прагматическое воздействие на рецептора перевода:
“We fight dogs and we chase cats…” “…ain't no trap can stop the rats!” “Got
no plague and got no fleas…” “…we drink poison, we steal cheese!” “Mess with us
and you will see…” “…we'll put poison in your tea!” “Here we fight and here we'll
stay…” “…WE WILL NEVER GO AWAY!” [Pratchett 2009: 289] — Мы кошек
гоняем, на равных сражаемся с псами! — И нет той ловушки, что устоит перед
нами! — У нас нет ни блох, ни чумы, и яд нам не страшен… — И будет наш
праздник украденным сыром украшен! — И горе вам, если вы не оставите нас в
покое… — Мы яд вам подсыплем в чай! Вам известно, что это такое! — Мы
тут все как один бьемся — и кто стар, и те, кто молод… — И никогда-никогда
не покинем мы этот город! [Пратчетт 2009: 300]
Обратимся
к
неудачным
сторонам
данного
перевода
и
разберем
допущенные переводчиком оплошности и ошибки.
1) “Rathouse's just the local word for… like the council house, the town hall,” he
said. “It's nothing to do with rats, amusing though it may be.” [Pratchett 2009:
33] — Ратхаус — это дом, где сидит местное правительство, — сказал
Морис. — К крысам он не имеет никакого отношения, как ни трудно в
это поверить [Пратчетт 2009: 34].
160
В данной языковой иллюстрации близость перевода к оригиналу
оказывается
скорее
негативным
качеством,
так
как
нарушается
прагматическая адекватность. Понятная для носителя языка игра слов
скорее всего приведет в недоумение рецептора перевода, при условии
сохранения неизмененного вида. В английском предложении автор
обыгрывает созвучие rathouse (измененное немецкое Rathaus) – ратуша и
rat – крыса. Однако для языка перевода эта игра слов неактуальна, слово
ратхаус никак не ассоциируется с крысой для носителя русского языка.
2) Magical rats? Yeah, yeah. Talking cats? Been there, done that, bought the
singlet. It was the simple things that were hard [Pratchett 2009: 88]. –
Магические крысы? Хорошо. Говорящие кошки? А больше ничего
новенького нет? А вот простые вещи ей давались с трудом [Пратчетт
2009: 92].
В данном варианте перевода выявляем уже выявленную ранее при анализе
переводов других произведений ошибку: неверный подбор идентификации
устойчивого выражения, «been there, done that» имеет в языке перевода
эквивалент «плавали-знаем» или «это мы проходили», которым и стоило
воспользоваться в переводе.
3) “And don't ask me about krrkk cats, boss, I'd like to see every last one of 'em
dead—savin' yer honour's presence, o'course,” Sardines added, eyeing Maurice
nervously [Pratchett 2009: 173].— И не спрашивай меня о крркк кошках,
босс, я хотел бы их всех видеть мертвыми — что не касается, конечно,
присутствующих, — добавил Сардины, мельком взглянув на Мориса
[Пратчетт 2009: 181].
На протяжении всего произведения в выходном тексте наблюдается
нарушение стилистической адекватности в фантастическом отображении
прямой речи героев, конкретнее – говорящих крыс, что в конечном итоге
трансформирует созданный автором в оригинале образ. В этом конкретном
примере в тексте перевода речь персонажа грамотная, без отклонений и
норм
языка
перевода,
не
отражены
161
фонетические
особенности
произношения, присутствующие в оригинале: ‘of 'em’, ‘savin' yer honour's
presence, o'course’.
4) They filled the long room with a strange kind of pressure [Pratchett 2009: 145].
– Запахи вызывали ощущение повышенного давления особого рода
[Пратчетт 2009: 152].
Еще одно искаженное в переводе предложение, причиной чему послужило
непонимание содержания предложения оригинального. В переводе слово
pressure использовано в ином значении, нежели подразумевал автор. В
данном случае необходимо было перевести его как «напряжение», а не
«давление», что выводится из контекста: Запахи наполняли эту длинную
комнату каким-то странным напряжением.
5) “But I'm sure you never met him, Maurice,” said Dangerous Beans. “I miss him.
He was a wonderful rat once you got him talking.” [Pratchett 2009: 177] — Я
уверен, что ты с ним не был знаком, — сказал Опасный Боб. — Мне иногда
не хватает его. Он стал замечательной крысой, когда наконец-то смог
заговорить [Пратчетт 2009: 186].
В данном примере искажение смыслового содержания в переводе еще более
значительно.
Выражение
«once
you
got
him
talking»
переведено
неэквивалентно и неадекватно, в выходном тексте оно должно было звучать
как «когда его удавалось разговорить».
6) “Oh, I am a one, aren't I, young sir?” The other rat-catcher picked up the
bundle of black strings, and his smile faded as he stared at the kid. “Ain't seen
you before, kid,” he said, “And my advice to you is, keep your nose clean and
don't say nothing to nobody about anything. Not a word. Understand?” The kid
opened his mouth, and then shut it hurriedly. The rat-catcher grinned his awful
grin again [Pratchett 2009: 38]. – Ну что, как тебе моя шутка, молодой
человек? Мальчик открыл было рот, но передумал отвечать. Крысолов
продолжал идиотски скалиться [Пратчетт 2009: 41].
162
Если в предыдущих переводах нам встречались переводческие вставки, то в
данном случае видим прямо противоположную ситуацию: часть предложений
оригинала не нашла никакого отражения в переводе, что, несомненно, приводит к
значительным
смысловым
потерям,
неадекватности
и
неэквивалентности
перевода и снижает его качество.
При этом выпущенные предложения имеет большое значение для
понимания сюжета и характеристики героев: Второй крысолов подобрал связку
шнурков, улыбка исчезла с его лица, когда он уставился на мальчика. «Не видал
тебя тута раньше, парень», – сказал он. «Вот мой тебе совет: не сувай нос не в
свое дело и ни словечка никому не смей проранивать ни об чем. Усек?»
С учетом подобных «выброшенных» предложений процент предложений,
переведенных с нарушением адекватности и/или эквивалентности, составляет 39,5
процента, что свидетельствует о низком качестве перевода.
2.10 Анализ перевода повести «Reaper man» – «Мрачный жнец» (перевод Н.
Берденникова)
Еще одно произведение цикла, перевод которого выполнен Н. Б.
Берденниковым, – это «Мрачный жнец», центральным персонажем которого
выступает Смерть Плоского мира. Книга насыщена событиями и самыми
разнообразными и непохожими друг на друга героями. Насколько удалось
переводчику сохранить не только
содержание, но атмосферу и
стиль
оригинального произведения?
Рассмотрим языковые иллюстрации, отображающие разные стороны
перевода.
BUT WE FINISHED THE FIELD, he said, with a hint of triumph. ALL
STACKED IN STOOKS, OR POSSIBLY THE OTHER-WAY AROUND [Pratchett
1991: 298]. – НО УБОРКУ ПОЛЯ МЫ ЗАКОНЧИЛИ, – сказал он, и в голосе его
163
проскользнули торжествующие нотки. – ВСЕ ЗАСНОПИЛИ В УВЯЗЫ. ИЛИ
НАОБОРОТ. КАК ПРАВИЛЬНО?[Пратчетт 2001: 313]
В
данном
оригинального
примере
предложения,
демонстрируется
а
именно:
сохранение
намеренное
особенностей
искажение
автором
словосочетания “stacked in stooks” – заснопили в увязы. Данное искажение имеет
важное значение для передачи прагматической информации, так как отражает
непонимание Смертью человеческих реалий и выражений.
Mutton went well with Wow-Wow Sauce; on the night of Ridcully senior's death,
for example, it had gone at least three miles [Pratchett 1991: 98]. – Сегодня на обед
подавали холодную баранину, которая отлично шла под соус Ухты-Ухты
(например, известно, что в день смерти старшего Чудакулли она прошла не
менее трех миль) [Пратчетт 2001: 105].
He was quite attached to his hat. But it was no longer attached to him. It drifted
gently across the room [Pratchett 1991: 101]. – Одним словом, аркканцлер был
очень привязан к своей шляпе. Зато она больше не была привязана к своему
хозяину. Шляпа неторопливо летала по комнате и издавала тихое, но
отчетливое бульканье [Пратчетт 2001: 108].
В двух вышеприведенных примерах мы наблюдаем перенос языковой игры
слов из ИЯ в ПЯ с сохранением цели коммуникации и способа описания
ситуации. В обеих иллюстрациях лексическое значение и сочетаемость (go –
идти, go well – подходить; to be attached – быть привязанным буквально и
душевно), на которых основана игра слов в данном случае, присущи как языку
донору, так и языку рецептору, что делает возможным передать и содержание, и
способ выражения эквивалентно и адекватно оригиналу.
В следующем примере представлен еще один удачный вариант передачи
игры слов, хотя лексически оригинал и перевод расходятся, отличаются друг от
друга, однако прагматически, семантически и содержательно видно соответствие
выходного и исходного текстов. Если в оригинале обыгрывается созвучие лексем
“exorcise”(изгонять)
и
“exercise”(упражняться,
164
тренироваться),
то
в
переводном тексте ситуация построена на сходстве фонетическом и морфемном
глаголов «загонять» и «изгонять»:
"You exorcise them, I think." "What? Jumpin' up and down, runnin' on the
spot, that kind of thing?" The Dean had been ready for this. "It's spelled with an "O",
Archchancellor. I don't think one is expected to subject them to, er, physical exertion."
[Pratchett 1991: 244] – Я где-то читал, что духа можно… загнать, если я не
ошибаюсь. – Загнать? Куда загнать? Мы что, должны будем гоняться за
ними по всему Университету? – Нет, аркканцлер, так называется процедура
по избавлению от всяких зловредных духов и призраков. А потом, когда ты их
загонишь, они бесследно пропадают. И за ними не нужно никуда бегать
[Пратчетт 2001: 255].
Помимо указанных приемов использования лексических единиц в данном
переводе в ряде случаев переводчику удалось адекватно отразить стилистические
особенности текста. В нижеследующих языковых иллюстрациях, как в оригинале,
так и в переводе, используются разные средства для выражения стилистических
оттенков. В первом примере в выходном тексте сохранены искажения слов,
использованные в исходном тексте в качестве показателя иностранной речи
персонажа: ‘valk like zat’ – ‘не сметь так говорить’, ‘should be prout’ – ‘должен
возгордиться’.
"Hah! You should not valk like zat," said Doreen haughtily. ‘You should be prout
of your noble lineage." "Prout?" said Arthur [Pratchett 1991: 168]. – Ха! Ты не
сметь так говорить, – надменно произнесла Дорин. – Ты должен возгордиться
своим знатным происхождением.
– Гордиться? – переспросил Артур
[Пратчетт 2001: 178].
Во втором – сохранен высокий стиль речи, подбор лексем адекватен и
эквивалентен оригиналу, при этом отметим, что в исходном предложении
высокий стиль создается благодаря конструкции ‘There is no…but us’, которая не
имеет аналогов в языке перевода, в связи с этим переводчик прибег к лексическим
средствам достижения нужного эффекта.
165
LORD, WE KNOW THERE IS NO GOOD ORDER EXCEPT THAT WHICH WE
CREATE... Azrael's expression did not change. THERE IS NO HOPE BUT US.
THERE IS NO MERCY BUT US. THERE IS NO JUSTICE. THERE IS JUST US
[Pratchett 1991: 407]. – ГОСПОДИН, НАМ ИЗВЕСТНО, ЧТО МЫ ЕСМЬ
ПОРЯДОК И МЫ ЕГО СОЗДАЕМ… Выражение Азраила не изменилось. – МЫ
ЕСМЬ
НАДЕЖДА.
МЫ
ЕСМЬ
МИЛОСЕРДИЕ.
И
МЫ
ЕСМЬ
СПРАВЕДЛИВОСТЬ. НЕТ НИЧЕГО. ЕСТЬ ТОЛЬКО МЫ [Пратчетт 2001: 429].
Устаревшая форма глагола быть «есмь», наряду с существительным
«милосердие» придает необходимый возвышенный стиль переведенной фразе.
Вместе с тем, наблюдаются разного рода недочеты, снижающих качество
перевода.
В следующей языковой иллюстрации, например, вследствие недопонимания
оригинального
предложения,
изменена
семантическая
и
прагматическая
адекватность:
Thin, pale, and clad all in dusty black, the Patrician always put Ridcully in mind
of a predatory flamingo, if you could find a flamingo that was black and had the
patience of a rock [Pratchett 1991: 123]. – Чудакулли, к примеру, считал, что
тощий бледный патриций в своей вечно пыльной черной одежде скорее
напоминает фламинго. Черного фламинго с глазами, как два серых камешка
[Пратчетт 2001: 131].
В переводе выпущено слово “predatory”, играющее важную роль и
дополняющее образ, «хищный фламинго», кроме того, изменено содержание: с
каменным терпением, а вовсе не «с глазами, как два серых камушка». Внутренняя
характеристика характера человека заменена на внешнее описание, сдвинут
акцент, изменены ключевые семы лексического значения (качество→материал).
"I ain't going to tell no priests," said Mrs. Cake firmly [Pratchett 1991: 131]. –
Жрецам ни словечка не скажу, – твердо заявила госпожа Торт [Пратчетт
2001: 139].
– "Sorry. Oi gets into the habit of leavin' it on," she said, "what with there only
bein' me an' Ludmilla and One-Man-Bucket. He's a ghost," she added. "Oi knew you
166
was goin' to ask that." [Pratchett 1991: 238] – Прошу прощения, иногда по привычке
забываю отключать его. Обычно-то я общаюсь только с Людмиллой и ОднимЧеловеком-Ведром. Это дух, – пояснила она. – Нет, нет, я просто догадалась,
что ты об этом спросишь [Пратчетт 2001: 250].
Не
во
всех
контекстах
переводчику
удалось
адекватно
передать
стилистическую окраску, как это видно из двух приведенных выше примеров.
Хотя содержание сохранено, но утрачены особенности речи персонажа,
нарушения
написания
слов
и
изменение
грамматических
структур,
использованных автором для создания яркого и запоминающегося образа. Данные
нарушения в исходном тексте (‘oi’ – ‘I’, ‘gets’ – ‘get’, ‘leavin’’ – ‘leaving’, ‘there
only bein’ me’ – ‘there is only me’, ‘you was goin’’ – ‘you were going’) представляют
собой не единичное явление, а систематическое отображение особенностей
выговора персонажа, соответственно, и неотражение этих особенностей носит
регулярный характер, изменяя образ персонажа в целом, лишая его уникальности.
"It's quite all right," said Windle. "I'm not actually sure I can hammer -" "I don't
mind, I assure you," said Windle. "You don't?" "The principle is sound," said Windle.
"If you just hand me the celery but think hammering a stake, that's probably
sufficient." [Pratchett 1991: 86] – Все в порядке, – попытался упокоить всех
Сдумс. – Сильно сомневаюcь, что смогу вбить это… Разве что дам им тебе по
голове… – Мне все равно, уверяю тебя, – заверил его Сдумс. – Правда? – Все дело
в принципе, – указал Сдумс. – Если ты дашь мне поленом по голове, а сам
будешь думать, что вбил в мою грудь кол, этого, вероятно, будет достаточно
[Пратчетт 2001: 93].
Что касается данной языковой иллюстрации, то в переводе мы видим
необъяснимую замену: в то время как в исходном тексте осиновый кол
предлагают заменить сельдереем, в связи с отсутствием первого, то в тексте
выходном сельдерей заменен на полено. Замена не имеет объективной причины,
так как в тексте оригинала отсутствует игра слов, а сам продукт (сельдерей) уже
давно хорошо знаком рецепторам перевода.
167
В следующей иллюстрации также произошла замена в выходном тексте,
однако в данном случае причиной является невозможность подобрать адекватное
обыгрывание многозначности слова “dead” (мертвый) и “to be dead right” (быть
абсолютно правым) в ПЯ. Тем не менее, несмотря на объективную причину,
прагматический эффект предложения изменился:
– "But, surely, er, dead people don't have rights?" said Windle. In the corner of
his vision he saw Lupine put his hand over his eyes. "You're dead right there," said
Lupine, his face absolutely straight. Mr. Shoe glared at him [Pratchett 1991: 164]. –
Но ведь у мертвых нет никаких прав… – недоуменно произнес Сдумс.
Волкофф страдальчески прикрыл глаза рукой.
– Даешь равные права всем
мертвым Плоского мира, – сказал он с абсолютно ничего не выражающим
лицом, за что был удостоен свирепого взгляда со стороны господина Башмака
[Пратчетт 2001: 175].
Наконец, как и в предыдущем переводе, нами были выявлены предложения,
совершенно не получившие отражения в выходном тексте:
"Do they ever win?" NO. LAST YEAR SOMEONE GOT THREE STREETS
AND ALL THE UTILITIES.
"What? What sort of game is that?"
I DON'T
RECALL. ‘EXCLUSIVE POSSESSION', I THINK. I WAS THE BOOT [Pratchett
1991: 225]. – И что, никому не удавалось выиграть? – НИКОМУ [Пратчетт
2001: 237].
Но в данном переводе их выделено значительно меньше, чем в
любительском переводе предыдущего произведения.
Общее количество предложений с нарушениями адекватности и/или
эквивалентности также меньше и составляет 30%.
2.11 Анализ перевода повести «The Soul Music» – «Роковая музыка» (перевод
Н. Берденникова)
168
Последнее из проанализированых произведений – «The Soul Music», в
переводе получившее название «Роковая музыка». Перевод данной книги так же,
как и предыдущей, выполнен Н. Б. Берденниковым, и одним из центральных
персонажей вновь выступает Смерть. Помимо
Смерти в произведении
присутствует большое количество персонажей, что характерно для произведений
Т. Пратчетта. Оригинальный текст насыщен изобразительно-выразительными
средствами (метафоры, метонимии, сравнения, идиоматические выражения и
другие), сменой стилей написания, каламбурами.
При анализе и сравнении оригинального и переводного текстов было
выделены
как
переведенные
адекватно и
с
эквивалентно переданные ситуации, так и
нарушением
адекватности
или
эквивалентности,
либо
неадекватные и неэквивалентные.
Рассмотрим положительные стороны выполненного перевода.
В первой языковой иллюстрации можно наблюдать высокую близость
оригинального и переводного текстов, не только содержательную, но и
семантическую и синтаксическую:
1)
Susan recognized Cassandra Fox and Lady Sara Grateful, almost
identical in their love of anything on four legs that went 'neigh' and their disdain
for anything else, their ability to apparently look at the world with their teeth,
and their expertise in putting at least four vowels in the word 'oh' [Pratchett
1994: 79]. – В них Сьюзен узнала Кассандру Лисс и леди Сару Благост,
исключительно похожих друг на друга своей любовью ко всем четвероногим
существам, которые кричат «и-го-го», и отвращением ко всему
остальному, а также способностью смотреть на окружающий мир
зубами и произносить слово «о» так, словно в нем как минимум четыре
гласных [Пратчетт 2002: 84].
Небольшие изменения в строении предложения (отсутствие повторения
местоимения ‘their’ – ‘их’ и добавление сравнительного оборота “так,
169
словно”) обусловлены стремление переводчика придать фразе естественное
звучание на языке перевода.
Ниже
приведена
иллюстрация
передачи
стилистического
приема,
использованного автором, письмо стилизовано под детскую речь, с обилием
ошибок, что отражено и в тексте оригинала:
2)
What We Did On our Holidys: What I did On my holidys I staid with
grandad he has a big White hors and a garden it is al Black. We had Eg and
chips [Pratchett 1994: 3]. – «Што мы делали на каникулах: На каникулах я
костила у дедушки, у нево есть бальшая белая лошать и сад, чорныйпричорный. Мы ели яйца и чипсы» [Пратчетт 2002: 4].
Хотя ошибки написания в переводе частично перенесены на другие, чем в
оригинале
слова
(нево,
большая,
што),
это
сохраняет
общий
прагматический эффект, создавая ощущение, что сочинение на самом деле
писал ребенок.
3)
S' FACT. EVERYONEGOTTA MEMORY LIKE THIS. "S'WHAT
KEEPS HUMANS FROM GOING ISS‑ ISH‑ INSH‑ MAD. "CEPT ME.
POOROLE ME. I REMEMBER EVERYTHING. AS IF IT HAPPENED ONLY
TOMORROW. EVERYTHING [Pratchett 1994: 379]. – ФАКТ! У ВСЕХ ТАКАЯ
ПАМЯТЬ. ЭТО ТО, ШТО УДЕРЖИВАЕТ ЛЮДЕЙ ОТ СУМС… СУМСШ…
БЕЗУМИЯ. КРОМЕ МЕНЯ. БЕДНЫЙ Я, БЕДНЫЙ! Я ВЕДЬ ВСЕ-ВСЕ
ПОМНЮ. СЛОВНО ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ВОТ ТОЛЬКО ШТО, ЗАВТРА.
ВСЕ-ВСЕ… [Пратчетт 2002: 392]
Данный пример является еще одной иллюстрацией адекватного и
эквивалентного отображения намеренного искажения речи. Как в исходном,
так и в выходном тексте удалось достигнуть эффекта речи пьяного человека
при помощи отхождения от нормативного написания лексем (‘s’fact’,
‘s’what’, ‘iss-ish-insh’, ‘poorole’). В переводе используется также и
лексически повтор (‘бедный я, бедный’, ‘все-все’) для компенсации
170
отсутствия искажения части лексических единиц, присутствующего в
оригинале (‘cept’, ‘poorole’, ‘s’fact’).
В следующих двух примерах в выходном тексте разными способами и с
разной степенью близости (на различном уровне эквивалентности) передана игра
слов.
Если в первом случае понадобились лишь минимальные изменения в
выходном тексте, то во втором перевод выполнен на уровне цели коммуникации
со значительными изменениями в семантике. Связано это с тем, что глагол “say”,
обыгранный в языковой иллюстрации в оригинале имеет и сходные значения в
языке перевода, тогда как игра слов во втором случае не может быть передана на
русский с использованием тех же лексем, что и в оригинале, однако, несмотря на
внесенные изменения, прагматический эффект коммуникативной ситуации
сохранен:
4)
There was a brass plate screwed on the wall beside the door. It said:
"C V Cheesewaller, DM (Unseen) B. Thau, B.F." It was the first time Susan
had ever heard metal speak [Pratchett 1994: 89]. – Рядом с дверью на стене
дома висела бронзовая табличка. Которая тут же сказала Сьюзен, что
тут проживает… – К.В. Сырвар, доктор медицины (Незримый
Университет), бакалавр магии, бакалавр финансов. Впервые в жизни
Сьюзен услышала, как говорит металл [Пратчетт 2002: 95].
В данном примере использованы такие значения глагола ‘to say’ как
«говорить что-либо вслух» и «сообщать, передавать информацию», и
аналогичные значения русского глагола «сказать», что позволяет построить
игру слов на одном и том же семантическом ядре.
5)
"Then we play somewhere where the Guild won't find us," said Glod
cheerfully. "We find a club somewhere–" "Got a club," said Lias, proudly. "Got
a nail in it." " I mean a night club," said Glod. " Still got a nail in it at night."
[Pratchett 1994: 44] – Значит, мы будем играть там, где Гильдия нас не
найдет, – бодро заявил Золто. – Найдем какой-нибудь клуб… – Здесь
171
хватает дыма, – сказал Лава. – Я имею в виду ночной клуб, – пояснил
Золто. – Наверное, ночью здесь дыма еще больше [Пратчетт 2002: 47].
Как видим, в варианте перевода обыграны другие два значения слова клуб,
в английском языке ‘club’ означает и клуб (развлекательное учреждение) и
дубину, что и использовал автор для создания каламбура. В русском языке
«клуб» – это развлекательное учреждение и «масса чего-либо летящего,
поднимающегося,
имеющая
шарообразную
форму»
[http://enc-
dic.com/kuzhecov/Klub-60107.html]. Именно эти значения и использовал
переводчик (ночной клуб и клуб дыма).
Следует отметить мастерство переводчика, сумевшего в нескольких случаях
создать эквиваленты придуманным автором словам с помощью приема
неологизации, адекватно перенести их в язык перевода, как, например, в
следующих иллюстрациях:
6)
It was a travelling computer for druids, a sort of portable stone
circle, something they called a 'kneetop' [Pratchett 1994: 341]. – Это был
походный компьютер друидов, портативный круг камней, который иногда
называли «коленбуком» [Пратчетт 2002: 352].
7)
"Oh, dear. Not too silly, I hope. Could that be possible? It'd be...
morticide, I suppose. Or cidicide." [Pratchett 1994: 370] – Гм, надеюсь, не
слишком глупую глупость. Ты меня понимаешь? Хотя возможно ли такое?
И
как
это
будет
называться?
Самосмертоубийство?
Или
смертопокушение? [Пратчетт 2002: 383]
Что касается недочетов перевода, то исходя из проанализированного
материала, удалось определить, что наибольшее затруднение у переводчика
вызвала адекватная передача стилистических особенностей речи персонажей и
выражений, известных рецептору оригинала, но вызывающих иные ассоциации у
рецепторов перевода.
1)
"I'd like a coach," said Cliff, as they headed for the Drum. "Big black
coach with all dat liver on it." "Liver?" said Buddy. He was beginning to get
172
accustomed to the name. " Shields and dat." " Oh. Livery." " And dat."
[Pratchett 1994: 223] – Это как карета, – повторял Утес, пока они шли в
«Барабан». – Большая черная карета с ливером.
– С ливером? –
переспросил Бадди. Он уже начинал привыкать к своему новому имени. –
Ну, со щитами и всем таким.
– А, с ливреей.
– И с этим тоже
[Пратчетт 2002: 234].
В исходном тексте графически отображены фонетические искажения в речи
героя ‘dat’ вместо ‘that’, что создает характерный выговор персонажа.
Кроме того, данное искажение несет в себе и личностную характеристику,
свидетельствуя о невысоком уровне интеллектуального развития героя. В
переводе указанные особенности не нашли отражения.
2)
“Look, it'll get us exposure," said Glod. " I don't want exposure in de
Drum," said Lias. "Exposure's the last thing I want in de Drum. In de Drum, I
want something to hide behind." [Pratchett 1994: 84] – Послушайте, нас хоть
заметят! – воскликнул Золто.
– А я не хочу, чтобы меня заметили в
«Барабане», – упорствовал Лава. – Совсем не хочу. Оказавшись там, лучше
спрятаться за что-нибудь и носа не высовывать – если хочешь покинуть
этот трактир живым [Пратчетт 2002: 90].
Аналогичное первому примеру графическое изменения слов, вновь
буквосочетание ‘th’ заменено на ‘d’ (‘de’ – ‘the’). Это искажение,
следовательно, не является случайным, а относится к неотъемлемым чертам
героя. Несохранение ее в языке перевода приводит к изменению восприятия
персонажа, его речь воспринимается как нормативная, литературная,
теряется и юмористический эффект.
3)
"Nope. Dint get like this 'til elephants had sat on me tree, fo' times,"
said the small flat troll. "Dunno why. I'd be cleanin' up after 'em, next minute
it'd all be dark." [Pratchett 1994: 291] – Неа. Таким я стал, после того как
слон сел на меня четыре раза, – объяснил низкий плоский тролль. – Сам не
знаю, и что это ему в голову взбрело. Я стоял себе спокойненько, убирал за
173
ним, потом вдруг раз – и все потемнело, а потом еще раз – и потемнело, а
потом…[Пратчетт 2002: 304]
Оригинальный отрывок изобилует отклонениями от норм исходного языка,
изменено написание лексических единиц (‘Dint’ – ‘didn’t’; ‘Dunno’ – ‘don’t
know’), использованы сокращения слов, характерные для разговорного
стиля речи ('til; fo'; cleanin' ; after 'em), в выходном тексте это не
отображено.
4)
"Youse go and rest up in your dressing room," he went on. "Youse
wants any food or drink, youse only got to say." [Pratchett 1994: 296] –
Ступайте в гримерную, отдохните, – продолжил тролль. – Если захотите
что-нибудь съесть или выпить, только скажите [Пратчетт 2002: 309].
Неверная форма местоимения ‘your’ и его повторение придает речи
неестественность, создавая образ тролля, передавая его скованность,
отличие от людей. В переводе не использован лексический повтор и
отсутствуют отклонения от норм языка, утеряна речевая характеристика
героя.
Во
всех
приведенных
выше
языковых
иллюстрациях
нарушена
стилистическая адекватность. Хотя содержание предложений передано верно, что
позволяет говорить об их эквивалентности оригиналу, особенности речи
полностью утрачены, если исходный текст изобилует отклонениями от нормы
(грамматическими, лексическими, фонетическими), то в выходном рецептору
перевода предстает «гладкая», литературная речь, изменения коснулись не только
лексики, но и синтаксической структуры, как во втором вышеприведенном
примере (In de Drum, I want something to hide behind – Оказавшись там, лучше
спрятаться за что-нибудь и носа не высовывать – если хочешь покинуть этот
трактир живым).
174
Регулярная потеря стилистической адекватности в итоге приводит к
изменению прагматического восприятия, так как образы героев в переводе
расходятся с созданными в оригинальном тексте, теряют свою индивидуальность.
Следующие примеры демонстрируют, что перенос реалий, знакомых
рецептору оригинала, на перевод не всегда приводит к адекватной передаче.
5)
C. M. O. T. Dibbler liked to be up at first light, in case there was an
opportunity to sell a worm to the early bird [Pratchett 1994: 381]. – С.Р.Б.Н.
Достабль любил вставать на рассвете, дабы не упустить возможность
загнать червячка ранней пташке [Пратчетт 2002: 394].
Английская поговорка “It’s the early bird that catches the worm” в русском
языке своим эквивалентом имеет «Кто рано встает, тому Бог подает». В выходном
тексте, будучи переведена не эквивалентом, а дословно, она производит иное
воздействие на рецептора перевода, не вызывая аналогичных ассоциаций, как у
рецепторов оригинала. То есть, при сохранении формальной близости утеряно
прагматическое воздействие, так как обобщенный смысл поговорки разрушен.
В следующем примере переводчик попытался путем расширения и
добавления раскрыть суть аллюзии, использованной в переводе, тем не менее,
далеко не каждому рецептору перевода она будет понятна. Рецепторам оригинала
аллюзия на стихотворение Эдгара По “Nevermore” более понятна и знакома:
6)
"I'm a raven, aren't I?" it said. "One of the few birds who speak. The
first thing people say is, oh, you're a raven, go on, say the N word... If I had a
penny every time that's happened, I'd..." [Pratchett 1994: 64] – Я ведь ворон, не
так ли? – произнес бывший сверток. – Одна из немногих птиц, умеющих
разговаривать. А люди, стоит им только увидеть меня, сразу начинают
твердить: «О, так ты ворон, значит? А ну-ка, скажи нам слово на букву
„Н“…» А все этот поэт со своим воображением. Он и представить себе
не мог, что мы, вороны, знаем не одно слово и даже не два… [Пратчетт
2002: 68]
175
7)
Dis looks like the whole town should be buried at the crossroads with
a stake through it." " Talking of steak..." said Glod [Pratchett 1994: 396]. –
Население именно такого города нужно зарыть в землю на перекрестке и
вбить в эту братскую могилу осиновый кол.
– Кстати о еде… –
встрепенулся Золто [Пратчетт 2002: 410].
В последней приведенной иллюстрации в переводе полностью утрачена
игра слов. В исходном тексте обыграно созвучие “stake” – кол и “steak” – стейк, в
выходном тексте это не отражено, передано лишь смысловое содержание, которое
также искажается, так как фраза «кстати о еде» оказывается никак не связана с
предыдущей и вызывает скорее недоумение рецептора перевода.
Обобщая анализ данной повести, отмечаем значительные нарушения
стилистической адекватности. При сохранении эквивалентности текста перевода,
план выражения искажен, что влияет на восприятие как героев произведения, так
и сюжета и книги в целом.
2.12 Сравнительно-сопоставительный анализ переводов
Нашей целью является сопоставление переводов и оценка их качества,
исходя из критериев адекватности и эквивалентности переводов оригиналу. При
работе с текстами оригинала было выделено и проанализировано более 2000
языковых иллюстраций, а именно 2319, соответственно столько же единиц было
проанализировано и в текстах переводов, общий объем в страницах составил
6181страницу. В процессе анализа выделялись нарушения адекватности и/или
эквивалентности по каждому переводу в сопоставлении с текстом оригинала. Как
видно из комплексных, многосторонних анализов переводов, приведенных выше,
ни один из выходных текстов не представлен без нарушений того или иного рода.
При этом изменение в одном параметре (изменение лексических единиц,
176
ключевых сем предложения, стилистической окраски и т. д.) зачастую приводит к
изменению и других. Так, изменение в семантической или стилистической
адекватности вызывает и искажение адекватности прагматической, или даже
эквивалентности, что в конечном итоге приводит к отклонению выходного текста
от исходного как в плане содержания, так и в плане выражения.
В
части
проанализированных
вариантов
перевода
выделяется
преобладающий над другими тип нарушения. В варианте перевода повести
«Посох и шляпа» замены лексических единиц, приводящие к изменениям в
наборе ключевых сем, раскрытых в тексте оригинала, являются наиболее
частотным нарушением. В повести «Удивительный Морис и его ученые
грызуны» доминантным недочетом выступает опущение предложений текста
оригинала, без отражения их в выходном тексте, либо полностью неверный
(неадекватный
и
неэквивалентный)
перевод
предложений.
Искажение
стилистической адекватности преобладает в варианте перевода произведения
«Роковая музыка». В прочих текстах переводов одного доминирующего типа
ошибок выявлено не было. При этом отметим, что само по себе преобладание
того
или
иного
типа
ошибок
не
свидетельствует
о
качественности/некачественности перевода. Значимым фактором выступает
регулярность проявления различных недочетов в переводном тексте и общее
количество ошибок разных типов, так как, накапливаясь, они приводят к все
более и более весомому отклонению варианта перевода от текста оригинала.
Исключением является неадекватный и неэквивалентный перевод оригинальных
предложений, доминирование данного типа изменения исходного текста – это
сигнал о некомпетентности переводчика, следовательно, о невысоком качестве
переводного текста в целом.
В связи с этим нецелесообразен подсчет языковых примеров по каждому
типу нарушения отдельно (то есть по нарушению стилистической, семантической,
прагматической адекватности и/или эквивалентности). На практике нарушение
одного из вышеуказанных аспектов приводит к искажениям остальных в большей
или меньшей степени. Взаимосвязь достаточна тесна, возможно лишь выделение
177
в конкретной языковой иллюстрации определяющего в данном случае нарушения,
повлекшего за собой изменения и искажения других аспектов. Разделение на
стилистические, прагматические, семантические и содержательные ошибки
используется лишь для удобства анализа. В то же время в отдельную группу
ошибок выделяются предложения, переведенные неадекватно и неэквивалентно.
В них невозможно выделить фактор, приведший к полному искажению плана
содержания и плана выражение, однако именно подобные предложения в
наибольшей степени изменяют как смысловое содержание, так и стилистические
и прагматические особенности оригинального текста по сравнению с текстом,
полученным в процессе перевода.
Количественный анализ позволил выявить процентное соотношение
искаженных предложений и переведенных неадекватно и неэквивалентно
относительно общего числа проанализированных языковых единиц в каждом
произведении. Результаты можно видеть в приведенной ниже сводной таблице.
Таблица
1.
Процентное
соотношение
языковых
иллюстраций
нарушением/отсутствием адекватности и эквивалентности
Название книги
Цвет волшебства
Процент предложений с
Процент предложений
нарушением адекватности
полностью неадекватных и
и эквивалентности
неэквивалентных
37,3%
3%
26%
9%
25,8%
15%
14,9%
6,2%
25%
15%
(перевод И.Кравцовой)
Безумная звезда
(перевод И.Кравцовой)
Мор, ученик Смерти
(перевод С.Жужунавы)
Посох и шляпа
(перевод И.Кравцовой)
Эрик (Фауст)
(перевод И.Кравцовой)
178
с
Интересные времена
30,2%
8%
22%
1,3%
39,5%
18%
30%
7,4%
28%
6,6%
(перевод С.Увбрах)
Последний герой
(перевод Н. Берденникова)
Удивительный Морис
(любительский перевод)
Мрачный жнец
(перевод Н. Берденникова)
Роковая музыка
(перевод Н. Берденникова)
Из таблицы видно, как различаются переводы по данным показателям, при
этом даже один и тот же переводчик выполняет перевод различных произведений
с разными показателями с позиций адекватности и эквивалентности. Исходя из
приведенных в таблице процентных соотношений, наиболее качественным
является перевод произведения «Посох и шляпа» (переводчик И. Кравцова),
общий процент нарушенных предложений составляет всего 14,9%, процент
полностью неадекватных и неэквивалентных также невелик, всего 6,2%. Также по
адекватности и эквивалентности перевода близок к нему перевод книги
«Последний герой» (переводчик Н. Берденников). Хотя общий процент
нарушений адекватности и эквивалентности в нем несколько больше (22%), но
минимально наличие неадекватных и неэквивалентных предложений, который
составляют лишь 1% от всех проанализированных иллюстраций. Соответственно,
в данных двух выходных текстах переводчикам удалось с наименьшими потерями
передать как содержание, так и стилистические и прагматические особенности
оригинала, сохранив коммуникативное и художественное воздействие на
рецептора перевода.
Наименее качественным является перевод произведений «Удивительный
Морис и его ученые грызуны» (любительский перевод), в котором процент
нарушенных
предложений
неэквивалентных
равен
предложений
39,5%,
также
179
процент
самый
неадекватных
высокий
среди
и
всех
проанализированных текстов – приблизительно 18%. Подобное низкое качество
перевода
в
данном
случае
объясняется
выполнением
работы
непрофессиональными переводчиками. В связи с этим значительные искажения
текста оригинала и смысловые потери в выходном тексте вполне закономерны.
Данный перевод наглядно отклоняется от оригинала по сравнению с другими,
следовательно, содержательно и стилистически производит иное воздействие на
рецептора, чем текст оригинальный. При работе над переводом исходного текста
профессионального
переводчика
следует
ожидать
других
процентных
показателей и более высокого качества перевода.
При этом необходимо отметить, что перевода повести «Цвет волшебства»,
выполненный профессиональным переводчиком, близок к переводу повести
«Удивительный Морис и его ученые грызуны» по показателю общего количества
предложений
нарушением адекватности и/или эквивалентности (37,3%), что
подтверждает положение о зависимости качества перевода не только от
мастерства
переводчика,
но
и
от
совокупности
лингвистических
и
экстралингвистических факторов в конкретном произведении. В целом же
профессиональный уровень данного переводчика высок, о чем свидетельствует и
малый процент полностью неэквивалентно и неадекватно переведенных
предложений в указанной повести «Цвет волшебства» (3% против 18% в
любительском переводе), и наличие менее 30% предложений с нарушениями в
прочих переводах, выполненных И. Кравцовой. Более того, как упоминалось
выше, перевод повести «Посох и шляпа» является наиболее качественным из всех
проанализированных.
Высокий
показатель
нарушения
адекватности
и
эквивалентности при переводе повести «Цвет волшебства» может быть объяснен
тем, что данная книга является первой в цикле произведений, в связи с этим
переводчик, вероятно, недостаточно изучил особенности стиля автора и не смог
отразить всех особенностей оригинального произведения.
Остальные рассмотренные переводы выполнены приблизительно на одном
уровне, и, несмотря на наличие в них неточностей и ошибок, процент нарушений
180
не настолько велик, чтобы в большой степени исказить содержание и
художественные особенности оригинального текста.
Исходя из полученных нами данных, можно предположить, что 20-30%
предложений с нарушением адекватности и/или эквивалентности – это
допустимые потери, около 40% и более уже приводит к значительным и весомым
искажениям оригинального произведения в сопоставлении с переводным текстом.
Кроме того, необходимо обращать внимание и на количество полностью
неадекватных и неэквивалентных предложений, так как именно они являются
причиной наибольшего расхождения в содержании и форме текстов оригинала и
перевода.
181
Выводы по главе II
В ходе проведенного нами исследования были проанализированы 20
художественных текстов: 10 оригинальных текстов произведений британского
писателя Терри Пратчетта (2504 страницы) и 10 текстов переводов данных
произведений (3677 страниц).
По итогам работы было рассмотрено 2319 языковых иллюстраций в текстах
оригинала, представленных единицами-предложениями и сопоставленных с
предложениями в текстах переводов.
Языковой
анализ и
сопоставление текстов и
репрезентативных
и
релевантных иллюстраций, выделенных в указанных художественных текстах,
позволяет сделать следующие выводы:
1) Эквивалентность и адекватность выступают в качестве основополагающих
критериев оценки качества перевода художественного
текста, они
структурируются и характеризуются как критерии разного порядка.
2) Первоначально необходима оценка только по эквивалентности, с целью
выявления точности/неточности передачи содержательной части, при этом
не имеет значения, на каком уровне эквивалентности выполнен перевод.
Значимым является лишь неправомерное повышение (буквализм при
переводе устойчивых выражений) или понижение (вольный перевод в тех
случаях, когда оригинальное предложение поддается более близкому
переводу) уровня эквивалентности.
3) Адекватность выступает критерием второго порядка, позволяя оценить
воспроизведения
художественных и выразительных особенностей
выходном тексте.
182
в
4) Анализ и оценка языковых иллюстраций осуществляется следующим
образом:
i.
Определяется
уровень
эквивалентности,
путем
сопоставления
синтаксического построения и лексического состава предложений, с
учетом сохранения цели коммуникации;
ii.
Путем применения переводческих трансформаций и сравнения
нетрансформированного варианта с трансформированными делается
вывод о верности выбора уровня эквивалентности для перевода;
iii.
Оценка с позиции семантической адекватности проводится при
помощи метода компонентного анализа, выделяются ключевые семы
предложения оригинала и перевода и проводится сопоставление;
iv.
Выявляются использованные автором оригинала изобразительновыразительные средства и приемы, рассматривается, какие из них
сохранены
в
переводе,
либо
изменены
и
компенсированы/некомпенсированы;
v.
Оценивается сохранение общего воздействия предложения перевода и
уместности всех произведенных переводчиком трансформаций с
учетом более широкого контекста.
5) В ходе анализа нами были выделены предложения эквивалентные, но
неадекватные,
неэквивалентные
и
неадекватные,
эквивалентные
и
адекватные. Случаев, при которых при утере эквивалентности сохранена
адекватность, выявлено не было.
6) Нарушения адекватности и/или эквивалентности чаще происходят при
переводе на уровнях описания ситуации и высказывания, что связано с
более сложными конструкциями предложений, переводимых на этих
уровнях, и наличием в них фигур и тропов, затрудняющих полное
сохранение адекватности;
7) Зачастую изменения в прагматической адекватности на всех уровнях
эквивалентности вызваны искажениями в адекватности семантической;
183
8) В процессе анализа выделены следующие положительные средства и
приемы, позволяющие сохранить адекватность и эквивалентность перевода
оригиналу:
 Подбор адекватно стилистически маркированных лексических единиц
(старославянизмы, слова высоко стиля, лексика сниженного стиля)
 Графическая передача фонетических искажений речи (шепелявость,
акцент)
 Подбор эквивалентов для идиоматических и устойчивых выражений,
с сохранением ключевых сем
 Перевод игры слов с сохранением объема значений лексических
единиц
 Передача ритмической и синтаксической организации предложений
 Приемы дополнения и перераспределения значения для передачи
безэквивалентной лексики
 Метафоризация, в том числе развернутые метафоры
9) Также выявлена типология ошибок, отклонений и нарушений:
 Потеря стилистической маркировки лексических единиц
 Неверная идентификация устойчивых выражений
 Неотражение диалектических особенностей речи персонажей
 Потеря игры слов, основанной на многозначности лексических
единиц
 Неверная трактовка контекста, приводящяя к вольному переводу и
искажению смыслового содержания
 Необоснованные замены лексических единиц со смещением или
утратой ключевых сем
 Полностью неадекватный и неэквивалентный перевод, с утратой
плана содержания и плана выражения
10)
Для оценки качества перевода нами было использовано процентное
соотношение адекватно и эквивалентно переведенных предложений к
184
предложениям с нарушениями адекватности и/или эквивалентности. Общий
процент нарушенных предложений и процент полностью неадекватных и
неэквивалентных позволяет судить о качестве выполненного перевода.
Наличие 10-20% нарушений свидетельствует о высоком качестве перевода,
присутствие в выходном тексте приблизительно 30% нарушений является
средним показателем, назовем это допустимыми смысловыми потерями,
связанными с различиями в структурах языков, в лексике и грамматике, и
вызванной этими факторами невозможностью в некоторых случая передать
все оттенки и значения оригинального текста.
11)
При наличии в тексте 40 и свыше процентов предложений с
нарушением
адекватности
и/или
эквивалентности
перевод
является
низкокачественным, если же в выходном переводе присутствует 60 и более
процентов
предложений
с
нарушениями
адекватности
и/или
эквивалентности, то подобный перевод должен быть признан неадекватным
и неэквивалентным, не соответствующим оригиналу в плане содержания и в
плане выражения.
12)
Выделенные нами критерии позволяют сделать объективные выводы
о качестве перевода. Результаты исследования могут быть применены в
переводческой практике, кроме того, в дальнейшем разработанная система
оценки может быть применена для оценки текстов другого стиля: научных,
юридических, публицистических и прочих.
185
Заключение
В диссертационном исследовании были рассмотрены понятия адекватности
и эквивалентности, являющиеся одними из базовых понятий теории и практики
перевода. Была изучена теоретическая литература, посвященная данной теме.
Теоретический материал способствовал выделению различий между данными
понятиями, что позволяет нам говорить о том, что они являются тесно
взаимосвязанными, но не тождественными друг другу. Кроме того, были
выведены авторские определения понятий «адекватность» и «эквивалентность».
Сложность и многогранность художественных текстов приводит к
возникновению проблем при передаче всей полноты, как плана содержания, так и
плана выражения. Переводчиками избираются различные тактики для достижения
максимально
возможного
приближения
к
подлиннику.
Однако
наличие
множества вариантов перевода одного и того же художественного произведения
приводит нас к одной из актуальных и не решенных проблем на настоящий
момент – проблеме объективной оценки качества перевода.
Рассмотренные в работе понятия адекватности и эквивалентности,
благодаря своей многосторонности и уровневости, охватывают различные
аспекты соответствия выходного текста исходному, что позволяет применять их в
качестве критериев оценки качества перевода.
Разработан механизм оценки качества перевода по критериям адекватности
и эквивалентности:
1) Определяется
уровень
эквивалентности,
путем
сопоставления
синтаксического построения и лексического состава предложений, с
учетом сохранения цели коммуникации;
186
2) Путем
применения
переводческих
трансформаций
и
сравнения
нетрансформированного варианта с трансформированными делается
вывод о верности выбора уровня эквивалентности для перевода;
3) Оценка с позиции семантической адекватности проводится при помощи
метода
компонентного
анализа,
выделяются
ключевые
семы
предложения оригинала и перевода и проводится сопоставление;
4) Выявляются
использованные
автором
оригинала
изобразительно-
выразительные средства и приемы, рассматривается, какие из них
сохранены
в
переводе,
либо
изменены
и
компенсированы/некомпенсированы;
5) Оценивается сохранение общего воздействия предложения перевода и
уместности всех произведенных переводчиком трансформаций с учетом
более широкого контекста.
Сопоставительный анализ текстов оригинала и перевода показал наличие
языковых иллюстраций, переведенных с нарушением эквивалентности и/или
адекватности, а также полностью неэквивалетных и неадекватных. За нарушение
было принято необоснованное повышение/понижение уровня эквивалентности
и/или искажение одного или нескольких видов адекватности (семантической,
стилистической,
прагматической).
Адекватность
и
эквивалентность
тесно
взаимосвязаны, вследствие этого искажение или потеря одного влечет за собой и
изменения во втором, при этом полная потеря эквивалентности приводит и к
потере
адекватности,
однако
при
утрате
адекватности
сохранение
эквивалентности возможно, хотя зачастую и на одном из низших уровней
(описания ситуации и цели коммуникации).
Анализ корпуса текстов и конкретных языковых иллюстрация показывает,
что адекватность и эквивалентность являются критериями уровневого характера.
Эквивалентность – это критерий первого порядка, определяющий общность
содержания и соотнесенность, смысловую близость содержания оригинала и
перевода.
187
Адекватность представляет собой критерий второго порядка, с помощью
которого оценивается сохранение особенностей оригинала, семантическую
соотнесенность, стилистическую окраску и прагматический аспект.
Чем
больше
в
анализируемом
тексте
полностью
неадекватных
и
неэквивалентных предложений или предложений с нарушенной адекватностью в
процентном соотношении с адекватными и эквивалентными, тем ниже качество
перевода и больше смысловые потери.
Проведенный количественный анализ показал, что наличие около 30%
предложений с нарушениями эквивалентности и/или адекватности относится к
допустимым, а порой и неизбежным потерям. Присутствие в переводном тексте
более 50% подобных предложений свидетельствует о низком качестве перевода и
необходимости дополнительной работы с текстами оригинала и перевода. При
этом отдельно необходимо выделять процент полностью неадекватных и
неэквивалентых предложений, так как именно их наличие в наибольшей степени
снижает качество перевода. Чем выше процент наличия данных предложений в
тексте перевода, тем менее качественным является перевод, кроме того это
свидетельствует о недостаточной компетентности и уровне профессионального
мастерства переводчика.
Направление исследования представляется актуальным и перспективным,
так как до сих пор не разработаны четкие критерии оценки качества перевода, в
то
время
как
категории
адекватности
и
эквивалентности
могут
быть
использованы, по крайней мере, в качестве одного из способов оценки качества
переводов.
Полученные результаты исследования могут быть использованы при
разработке курсов по теории и практике перевода, а также в качестве базы для
дальнейшей разработки системы объективного оценивания качества перевода
художественных произведений.
188
Библиографический список
1. Адекватность
перевода
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://www.translation-blog.ru/adekvatnyj/
2. Апресян, Ю. Д. Прагматическая информация для толкового словаря [Текст] /
Ю. Д. Апресян // Прагматика и проблемы интенсиональности. – Ин-т
языкознания АН СССР. М.: ИВАН СССР, 1988. – с. 7-44.
3. Бабков, В. О. Художественный перевод как метод и профессия [Текст] / В.
О. Бабков // МОСТЫ № 1 (25) / под ред. Пешков Д.В. — М.: Валент, 2010. –
с.17 – 22.
4. Бархударов, Л. С. Язык и перевод: Вопросы общей и частной теории
перевода [Текст] / Л. С. Бархударов. – М.: Международные отношения,
1975. – 190с.
5. Белинский, В. Г. Полное собрание сочинений [Текст] / В. Г. Белинский. –
т. IX. – М.: Издательство Академии Наук СССР, 1955. – 806 с.
6. Большой толковый словарь русского языка [Электронный ресурс] / Под ред.
С. А. Кузнецова. – 1998. – Режим доступа: http://enc-dic.com/kuzhecov/
7. Большой энциклопедический словарь [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.vedu.ru/bigencdic/73055/
8. Вагапова, Л. Л. Прагматический аспект перевода [Электронный ресурс] / Л.
Л.
Вагапова
//
Журнал
«Самиздат».
–
2009.
–
Режим
доступа:
http://samlib.ru/w/wagapow_a_s/pragm-aspect.shtml
9. Ванников,
Ю.
В.
Виды
научно-технического
перевода:
общая
характеристика, функции, основные требования [Текст] / Ю. В. Ванников. –
М.: Высшая школа, 1988. – 239 с.
10.Ванников, Ю. В. Проблемы адекватности перевода. Типы адекватности,
виды перевода и переводческой деятельности [Текст] / Ю. В. Ванников //
Текст и перевод / Отв. ред. А. Д. Швейцер. – М.:Наука,1988. – с.34-39
189
11.Васильев, Л. Г. Переводчик в коммуникативном пространстве [Текст] / Л. Г.
Васильев // Перевод как моделирование и моделирование перевода / Отв.
ред. И. Э. Клюканов. – Тверь: Изд-во ТГУ,1991. – С.25-32.
12.Введенский, И. И. О переводах романа Теккерея "Vanity Fair" в
"Отечественных записках" и "Современнике" [Электронный ресурс] / И. И.
Введенский // Русские писатели о переводе: XVIII-XX вв. – 1960. – Режим
доступа:
http://dashkov.com.ua/russian_classic/vvedenskiy_ii/o_perevodah_romana_tekker
eya_Vanity_Fair_v_otechestvennyih_zapiskah_i_Covremennike.mp3.3124
13.Виноградов, В. С. Введение в переводоведение (общие и лексические
вопросы) [Текст] / В. С. Виноградов. – М.: Издательство института общего
среднего образования РАО, 2001. – 224 с.
14.Гак, В. Г., Львин, Ю. И. Курс перевода [Текст] / В. Г. Гак, Ю. И. Львин. – М.:
Международные отношения, 1970. – 400 с.
15.Галь, Н. Я. Слово живое и мертвое: От "Маленького принца" до "Корабля
дураков" [Текст] / Н. Я. Галь. – М.: Время, 2007. – 592с.
16.Гарбовский, Н. К. Теория перевода [Текст] / Н. К. Гарбовский. – М.: Изд-во
Московского университета, 2007. – 544 c.
17.Гарбовский, Н. К. Теория перевода во Франции: история и современность
[Электронный ресурс] / Н. К. Гарбовский
// Исследования в области
французского языка и французской культуры: новое тысячелетие – новый
этап. Материалы Международной конференции: Пятигорск: ПГЛУ. – 2004. –
Режим доступа: http://docs.podelise.ru/docs/index-2992.html?page=7
18.Гачечиладзе, Г. Р. Введение в теорию художественного перевода [Текст] / Г.
Р. Гачечиладзе. – Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1970. – 285 с.
19.Гачечиладзе, Г. Р. Художественный перевод и литературные взаимосвязи
[Текст] / Г. Р. Гачечиладзе. – М.: Советский писатель,1980. – 255 с.
20.Глоссарий «Межъязыковая коммуникация» [Электронный ресурс]. – 2012. –
Режим
доступа:
http://www.glossary.ru/cgi-
bin/gl_paph.cgi?R4uu4Mlm&9n:quig9!qussztoqg.o9
190
21. Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений / Н. В. Гоголь. – т. XIV. М.:
Издательство Академии Наук СССР, 1952.
22.Горбачевский, А. А. Семантика и прагматика в поэтическом переводе:
монография [Текст] / А. А. Горбачевский. – Челябинск: Цицеро, 2013. – 318
с.
23.Джваршейшвили, Р. Г.
Психологическая
проблема
художественного
перевода [Текст] / Р. Г. Джваршейшвили. – Тбилиси: МЕЦНИЕРЕБА, 1984. –
66 с.
24.Ефремова, Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
[Электронный
ресурс]
/
Т.
Ф.
Ефремова.
–
2000.
–
Режим
доступа:http://dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/255241/%D0%A2%D1%80%D0
%B0%D0%BD%D1%81%D0%BF%D0%BE%D0%B7%D0%B8%D1%86%D0
%B8%D1%8F
25.Жуковский, В. А. О басне и баснях Крылова [Текст] / В. А. Жуковский //
Собр. соч.: В 4 т. – М.;Л.: Гослитиздат, 1960. – Т.4. – 783 с.
26.Зеленина, Е. В. Критерии контроля качества учебных переводов студентовлингвистов [Текст] / Е. В. Зеленина // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки,
2011. – №1. – с.453-459.
27.Каде, О. Проблемы перевода в свете теории коммуникации [Текст] / О. Каде
// Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. сб. статей / вступ. ст.
и общ. ред. В.Н. Комиссарова. – М.: Международные отношения, 1978. – с.
69 – 90.
28.Казакова, Т. А. Аспекты теории письменного перевода [Текст] / Т. А.
Казакова. – Свердловск: СГПИ, 1988. – 49 с.
29.Казакова, Т. А. Практические основы перевода: English <=> Russian [Текст]
/ Т. А. Казакова. – СПб.: Союз, 2001. – 319 с.
30.Казакова, Т. А. Художественный перевод: Учебное пособие [Текст] / Т. А.
Казакова. – СПб.: ИВЭСЭП: Знание, 2002. – 112 с.
31.Карацева, Н. В. К проблемам эквивалентности и адекватности в переводе
[Электронный ресурс] / Н. В. Карацева // ПГЛУ. – 2011. – Режим доступа:
191
http://www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading/2011/V/uch_2011_V_00
038.pdf
32.Клычникова, З. И. К вопросу о показателях понимания содержания
иноязычного текста [Текст] / З. И. Клычникова // Психология обучения
иностранному языку. – М.: Просвещение, 1967. – с.113 – 118.
33.Комиссаров, В. Н. Лингвистика перевода [Текст] / В. Н. Комиссаров. – М:
Международные отношения, 1980. – 167 с.
34.Комиссаров, В. Н. Слово о переводе [Текст] / В. Н. Комиссаров. – М.:
Международные отношения, 1973. – 215 с.
35.Комиссаров, В. Н. Теория перевода (лингвистические аспекты) [Текст] / В. Н.
Комиссаров. – М.: Высш. шк., 1990. – 253 с.
36.Конфуций // Цитаты и пословицы [Электронный ресурс]. – 2013. – Режим
доступа: http://dslov.narod.ru/pos/p565.htm
37.Критерии оценки качества перевода [Электронный ресурс] / переводческая
компания
Neotech.
–
2013.
–
Режим
доступа:
http://www.neotech.ru/articles/kriterii-ocenki-kachestva-perevoda.html
38.Крупнов, В. Н. В творческой лаборатории переводчика [Текст] / В. Н.
Крупнов. – М. : Международные отношения, 1976. – 192с.
39.Крюков, А. Н. Теория перевода [Текст] / А. Н. Крюков. – М.: Военный
Краснознаменный ин-т,1989. – 176 с.
40. Латышев, Л. К. Курс перевода: Эквивалентность перевода и способы ее
достижения [Текст] / Л. К. Латышев. – М.: Международ, отношения, 1981. –
248 с.
41. Латышев, Л. К. Технология перевода [Текст] / Л. К. Латышев. – М.:
Академия, 2005. – 317 с.
42.Левицкая, Т. Р., Фитерман, A. M. Теория и практика перевода с английского
языка на русский [Текст] / Т. Р. Левицкая, А. М. Фитерман. – М.: Изд-во лит.
на иностр. яз., 1963. – 263 с.
43.Левый, И. Искусство перевода / И. Левый. – Москва: Прогресс, 1974. – 397 с.
192
44.Лилова, А. Введение в общую теорию перевода [Текст] / А. Лилова. – М.:
Высшая школа,1985. – 256 с.
45.Миньяр-Белоручев, Р. К. Общая теория перевода и устный перевод [Текст] /
Р. К. Миньяр-Белоручев. – М.:Воениздат,1980. – 237 с.
46.Миньяр-Белоручев, Р. К. Учебное пособие по теории перевода [Текст] / Р. К.
Миньяр-Белоручев. – М.: Изд-во Военного ин-та, 1976. – 106 с.
47.Мирам, Г. Э. Переводные картинки. Профессия: переводчик [Текст] / Г. Э.
Мирам. – К.: Ника-Центр, Эльга, 2001. – 336 с.
48.Модестов, В. С. Художественный перевод: история, теория, практика
[Текст] / В. С. Модестов. – М.: Изд-во Литературного института, 2006 –
464с.
49.Моль, А. Теория информации и эстетическое восприятие [Текст] / А. Моль.
– М.: Мир, 1966. – 352 с.
50.Мунэн, Ж. Теоретические проблемы перевода. Перевод как языковой
контакт [Текст] / Ж. Мунэн // Вопросы теории перевода в зарубежной
лингвистике. – М.: Международные отношения, 1978. – с. 36-42.
51.Найда, Ю. К науке переводить. Принципы соответствий [Текст] / Ю. Найда
// Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. сб. статей / вступ. ст.
и общ. ред. В. Н. Комиссарова. – М. : Международные отношения, 1978. – с.
114 – 136.
52.Нелюбин, Л. Л. Толковый переводоведческий словарь [Текст] / Л. Л.
Нелюбин. – М.: Флинта: Наука, 2003. –318 с.
53.Новиков, Ю. Существуют ли объективные критерии для оценки качества
переводов? [Электронный ресурс] / Ю. Новиков. – 2011. – Режим доступа:
http://perevod.name/kak-ocenit-kachestvo-perevoda/
54.Оболенская,
Ю.
Л.
Художественный
перевод
и
межкультурная
коммуникация [Текст] / Ю. Л. Оболенская. – М.: Высш. школа, 2006. – 335 с.
55.Овсянников, В. В. Сетка переводческих проблем и проблема оценки
качества перевода [Текст] / В. В. Овсянников // Вестник КазНУ: Материалы
межрегиональной
научной
конференции
193
«Проблемы
взаимодействия
русского и казахского языков в науке Казахстана». Серия филологическая,
№ 2 (74). – Алматы: КазНУ, 2004. – С. 84 – 86.
56.Ортега-и-Гассет, Х. Нищета и блеск перевода [Текст] / Х. Ортега-и-Гассет //
«Дегуманизация искусства» и другие работы: Эссе о литературе и искусстве
/ Сб. пер. с исп. – М.: Радуга, 1991. – с. 518—542.
57.Оценка качества перевода [Электронный ресурс] / бюро переводов Era. –
2012.
–
Режим
доступа:
http://era24.ru/o-kompanii/nashi-stati/otsenka-
kachestva-perevoda/
58.Оценка качества и языковой сложности перевода [Электронный ресурс]. –
2013. – Режим доступа: http://yazykoznanie.ru/content/view/29/217/
59.Павлова, А. В. Оценка качества перевода [Электронный ресурс] / А. В.
Павлова. – 2012. – Режим доступа: http://vestnik.pstu.ru/pedag/fsearch/
60.Паршин, А. Теория и практика перевода [Текст] / А. Паршин. – М., 2001. –
287с.
61.Переводческая концепция Дж. Кэтфорда [Электронный ресурс] / агентство
переводов
Black
and
White.
–
Режим
доступа:
http://blacktwhite.com/ru/articles2.php
62.Петрова, О. В. Существуют ли универсальные критерии оценки качества
перевода [Электронный ресурс] / О. В. Петрова. – 2009. – Режим доступа:
http://www.vestnik.vsu.ru/pdf/lingvo/2009/02/2009-02-26.pdf
63.Показатели качества перевода [Электронный ресурс] / центр переводов
«Логика». – Режим доступа: http://logica-tran.ru/art_3/tqi.php
64.Ревзин, И. И., Розенцвейг, В. Ю. Основы общего и машинного перевода
[Текст] / И. И. Ревзин, В. Ю. Розенцвейг. – М.: Высшая школа,1964. – 243 с.
65.Редактирование перевода [Электронный ресурс] / Бюро переводов BLB. –
Режим доступа: http://b-l-b.ru/index.php/redaktirovanie-perevoda
66.Рекомендации по письменному переводу переводчику, заказчику и
редактору [Электронный ресурс] / Союз переводчиков России. – 2012. –
Режим
доступа:
194
http://www.translators-
union.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=338:2012-08-20-1853-36&catid=100:materials&Itemid=309
67.Рецкер, Я. И. Теория перевода и переводческая практика [Текст] / Я. И.
Рецкер. – М.: ИМО, 1974. – 215с.
68.Рецкер, Я. И. Учебное пособие по переводу с английского языка на русский
[Текст] / Я. И. Рецкер. – М.: Просвещение, 1981. – 302 с.
69.Ригби, Э. Адекватный перевод: что это такое и когда он невозможен
[Электронный
ресурс]
/
Э.
Ригби.
–
2000.
–
Режим
доступа:
http://www.fido7.net/cgi-bin/forumm.fpl?user=Image&num=168
70.Романова, Л. Г. Адекватность и эквивалентность как переводческие
категории (теоретико-экспериментальное исследование): автореф. дис.
…канд. филол. наук: 10.02.19 [Текст] / Романова Лилия Геннадьевна. –
Челябинск, 2011. – 24 с.
71.Связность текста и перевод [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://yazykoznanie.ru/content/view/32/220/
72.Семко, С. А. Проблемы общей теории перевода [Текст] / С. А. Семко [и др.].
– Таллинн : Валгус, 1988. – 200 с.
73.Сдобников, В.В., Петрова, О.В. Иринарх Введенский [Электронный ресурс]
/ В. В. Сдобников, О. В. Петрова // Теория перевода НН. – 2001. – Режим
доступа: http://sch-yuri.ru/transltn/vvedensky.htm
74.Сдобников, В. В. Теория перевода [Текст]/ В. В. Сдобников, О. В. Петрова. –
М. : Восток-Запад, 2007. – 448 с.
75.Сепир, Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи [Текст] / Э.
Сепир. – М.: Прогресс, 1993. – 656 с.
76. Сидорович, Т. С. Критерии оценки письменного перевода [Текст] / Т. С.
Сидорович // Межкультурная коммуникация: теория и практика : сборник
статей
X
Международной
«Лингвистические
и
научно-практической
культурологические
традиции
конференции
образования»
/
Национальный исследовательский Томский политехнический университет
195
(ТПУ), Энергетический институт (ЭНИН) ; под ред. Н. А. Качалова . —
2010. — Ч. 2 . — С. 108-112
77.Скоумал, А. Несколько замечаний об искусстве перевода [Текст] / А.
Скоумал // «Вопросы литературы». – 1971. – № 2. – с.238-239.
78.Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. Т. 17 [Текст]. –
М.: Изд-во АН СССР, 1948 – 1965.
79.Смирнов, А. А. Перевод [Электронный ресурс] / А. А. Смирнов //
Литературная энциклопедия. – Т. 8. – 1934. – Режим доступа: http://febweb.ru/feb/litenc/encyclop/le8/le8-5121.htm
80.Современный словарь иностранных слов: ок. 20 000 слов [Текст]. – СПб.:
Дуэт, 1994. – 752 с.
81.Сорокин,
Ю.
А.
Переводоведение:
статус
переводчика
и
психогерменевтические процедуры [Текст] / Ю. А. Сорокин. – М.: Гнозис,
2003. – 160 с.
82.Сорокин, Ю. А. Психолингвистические аспекты изучения текста [Текст] / Ю.
А. Сорокин. – М.: Наука, 1985. – 167 с.
83.Теория непереводимости В. Гумбольдта [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://socialtranslation.ru/article.php?article_id=395
84.Толковый словарь переводческих терминов [Электронный ресурс]. – Режим
доступа:
http://www.adamantis.eu/ru/notizia.php?id_news=142&id_sezione=4&tiponews=
2
85.Топер, П. М. Перевод в системе сравнительного литературоведения:
монография [Текст] / П. М. Топер; Отв. ред. Н. К. Гей. – Ин-т мировой лит.
им. А.М. Горького РАН, 2001. – 253 с.
86.Тороп, П. Тотальный перевод [Текст] / П. Тороп. – Эстония: Таллин, 1995. –
222 с.
87.Ушаков, Д. Н. Толковый словарь русского языка: в 4 т. [Текст] / под ред. Д.
Н. Ушакова. – М.: Астрель, 2000.
196
88.Федоров, А. В. Введение в теорию перевода [Текст] / А. В. Федоров. – М.:
Изд-во лит. на иностр. яз., 1953. – 336 с.
89.Федоров, А. В. Основы общей теории перевода (лингвистические
проблемы): Для ин-тов и фак. иностр. яз. Учебное пособие [Текст] / А. В.
Федоров. – М.: Высшая школа, 1983. – 303с.
90.Цвиллинг, М. Я. О некоторых модификациях коммуникативного подхода к
понятию перевода [Текст] / М. Я. Цвиллинг // Информационнокоммуникативные аспекты перевода : межвуз. сб. науч. трудов. — Н.
Новгород,1991. – с. 151 – 156.
91.Чуковский, К. И. Высокое искусство [Текст] / К. И. Чуковский. – М.:
«Советский писатель», 1988. – 350 с.
92.Швейцер, А. Д. Перевод и лингвистика [Текст] / А. Д. Швейцер. – М.:
Воениздат, 1973. – 280с.
93.Швейцер, А. Д. Теория перевода. Теория перевода: Статус, проблемы,
аспекты [Текст] / А. Д. Швейцер. – М.: Наука, 1988. – 215с.
94.Шеметов, В. Б. Курс лекций по теории перевода для студентов второго и
третьего курсов, а также до подготовки к гос.экзаменам [Электронный
ресурс]
/
В.
Б.
Шеметов.
–
Режим
доступа:
http://www.lib.csu.ru/texts/lingua/ShemetovBV.pdf
95.Шесть критериев оценки лингвистического качества [Электронный ресурс] /
EUROLOGOS group. – 2013. – Режим доступа: http://www.eurologosbrussels.com/index.php?page=les-six-criteres-d-evaluationlinguistique&hl=ru_RU
96.Электронный словарь Abbyy Lingvo x3 [Электронный ресурс] / ABBYY
Software Ltd. – Выпуск 14.0.0.390. – 2008.
97. Электронный словарь MultiLex v.7.2 [Электронный ресурс] / Paragon
Software Group. – 2009.
98.Электронный словарь Мультитран [Электронный ресурс]. – 2013. – Режим
доступа: http://www.multitran.ru
197
99.A testbed study of evaluation methodologies: authoring aids [Electronic resource].
– Access mode: http://www.issco.unige.ch/en/research/projects/TEMAA.html
100.
Arnold, M. «On Translating Homer» [Electronic resource] / M. Arnold //
«Essays
Literary
and
Critical».
–
1914.
–
Access
mode:
http://archive.org/stream/essaysbymatthewa00arnorich/essaysbymatthewa00arnoric
h_djvu.txt
101.
Broeck, R. van den The concept of equivalence in translation theory: Some
critical reflections [Text] / R. van den Broeck// Literature and Translation / Ed. By
J.S. Holmes, J. Lambert and R. van den Broeck. – Leuven: Academic, 1978. –
P.29 – 47.
102. Campbell, S. J. Towards a Model of TranslationCompetence / S. J. Campbell
[Text] // Meta: Translators J., Vol. 13, 1991. – pp. 329-343.
103. Campbell, S. Translation into the second language [Text] / S. Campbell. –
London and New York: 1998. – 208p.
104.
Catford, J. C. A linguistic theory of translation [Electronic resource] / J. C.
Catford. – 1965. – Режим доступа: http://ru.scribd.com/doc/97199603/95074003J-C-Catford-A-Linguistic-Theory-of-Translation-Oxford-Univ-Press-1965
105.
Chesterman, A., Wagner, E. Can theory help translators? A dialog between
the ivory tower and the wordface [Text] / A. Chesterman, E. Wagner. –
Manchester: St. Jerome publishing, 2002. – 156 p.
106.
Durieux, С. Report at the Seventh Seminar on Translation Quality
Assessment, organised by United Nations Office at Vienna [Electronic resource ]
/ C. Durieux. – 1998. - Access mode: http://www3.un.or.at/tes/seminar/7tqa.htm
107.
Gorlee, D. L. Semiotics and the Problem of Translation (With
Specific Reference to the Semiotics of Charles S. Peirce) [Text] / D. L. Gorlee. –
Amsterdam – Atlanta, 1994. – 255 p.
108.
Hönig, Hans G., Kussmaul, P. Strategie der Übersetzung. Ein Lehr- und
Arbeitsbuch [Text] / Hans G. Hönig, P. Kussmaul. – Tübingen: Narr, 1982. – 172
s.
198
109.
House, J. Translation Quality Assessment: Linguistic description versus
Social Evaluation [Text] / J. House // Meta : Translators Journal, vol. 46. – № 2. –
2001. – pp. 243 – 257.
110.
Hurtado, Albir A. La didáctica de la traducción. Evolución y estado actual /
[Text] // Perspectivas de la traducción /en P. Fernández, J.M. Bravo (eds.). –
Universidad de Valladolid, 1995. – pp. 49-74
111.
Jäger, G. Kommunikative und maximale Äquivalenz von Texen.
Äquivalenz bie der Translation [Text] / G. Jäger // VEB Verlag Enzyklopedie. –
Liepzig, 1982. –s. 9-18.
112.
Jäger, G. Translation und Translationslinguistik / [Text] / G. Jäger. – Halle
(Saale): VEB Max Niemeyer Verlag, 1975. – 214 s.
113.
Jakobson, R. On linguistic aspects of translation [Text] / R. Jackobson //
The Translation Studies Reader / Ed. By L. Venuti. – New York: Routledge,
1959/2000. – p.113-118
114.
Kade, O. Zufall und Gesetzmäßigkeit in der Űbersetzung [Text] / O. Kade.
– Leipzig: Verl. Enzyklopädie, 1968. – 128s.
115.
Köller, W. Die Einfuhrung in die Übersetzungswissenschaft [Text] / W.
Köller. – Heidelberg-Wiesbaden, 1979a. – 343s.
116.
Kussmaul, P. Training the Translator [Text] / P. Kussmaul. – Amsterdam:
John Benjamins, 1995. – 178p.
117.
Larose, R. Theories contemporaines de la traduction [Text] / R. Larose. –
Quebec: Presses de l’Universite du Quebec, 1982. – 265 p.
118.
Mayne, D. RSVP etiquette [Electronic resource / D. Mayne. – 2013. –
Режим доступа: http://etiquette.about.com/od/Notes/a/Rsvp-Etiquette.htm
119.
Miller, G., Beebe-Center, J. G. Some psychological methods for evaluating
the quality of translation [Text] / G. Miller, J. G. Beebe-Center // Mechanical
translation. – 1956. – pp. 73 – 80.
120.
Neubert, A. Pragmatische Aspekte der Ubersetzung [Text] / A. Nuebert //
Giundftagen dei Ubeisetzungswissenschaft. – Leipzig, 1968. – S. 21 – 33.
199
121.
Neubert, A. Text and Translation [Text] / A. Neubert // Übersetzungs
wissenschaftliche Beiträge. – Leipzig: VEB Verlag Enzyklopädie, 1985. – 168p.
122.
Nida, E. Toward a Science of Translating [Text] / E. Nida. – Leiden,
1964a. – 331 p.
123.
Nida, E., Taber, C. The Theory and Practice of translation [Text] / E.Nida,
C. Taber. – Leiden, 1969. – 455 p.
124.
Nord, Chr. Einführung in das funktionale Übersetzung: am Beispiel von
Titeln und Überschriften [Text] / Chr. Nord. – Tübingen: Francke Verlag, 1993. –
315 p.
125.
Nord, Chr. Translating as a Purposeful Activity. Functionalist Approaches
Explained [Text] / Chr. Nord. – Manchester, UK: St.Jerome Publishing, 1997. –
154p.
126.
Reiss, K. La critique des traductions. Ses possibilités et ses limites :
cathégories et critères pour une évaluation pertinente des traductions. [Text] / K.
Reiss. – Artois : Artois Presses Université, 2002. – 166 p.
127.
Reiss, K. Metodische Fragen der übersetzungsrelevanten Textanalyse
[Text] / K. Reiss // Lebende Schprachen. – No. 29. – 1984. – s. 7 – 10.
128.
Reiss,
K.,
Vermeer.
H.
J.
Grundlegung
einer
allgemeinen
Translationstheorie [Text] / K. Reiß, H. J. Vermeer. – Tübingen: Niermeyer, 1984.
– 245 s.
129.
Schäffner, C. Skopos theory [Text] / C. Schäffner // Routledge
Encyclopedia of Translation Studies / Ed. by M. Baker. – London/New York:
Routledge, 1998. – pp.235 – 238.
130.
Schmitt, P. A. Die ‘Eindeutigkeit’ von Fachtexten: Bemerkungen zu einer
Fiktion [Text] / P. A. Schmitt // Übersetzungswissenschaft – eine Neuorientirung
/ Ed. by M. Snell-Hornby. – Tübingen, 1986. – S.252-281.
131.
Secară, A. Translation Evaluation – a State of the Art Survey [Text] / A.
Secară // Proceeding of the eCoLoRe / MeLLANGE Workshop. Leeds, 2005. –
pp. 39 – 44.
200
132. Seguinot, C. Interpreting Errors in Translation [Text] / C. Seguinot // Meta:
Translators J.,Vol. 25, 1990. – pp. 68-73.
133.
Snell-Hornby, M. Translation Studies. An integrated approach [Text] / M.
Snell-Hornby. – John Benjamins publishing company, Amsterdam/Philadelphia,
1995. – 238 p.
134.
The Merriam-Webster dictionary [Electronic resource]. – 2013. – Режим
доступа: http://www.merriam-webster.com/dictionary/
135.
Toury, G. Descriptive Translation Studies and Beyond [Text] / G. Toury. –
Amsterdam-Philadelphia: John Benjamins,1995. – 350 p.
136.
Toury, G. In Search of a Theory of Translation [Text] / G. Toury. –
TelAviv: Porter Institute, 1980. – 159 p.
137.
Vermeer, H. J. Skopos and commission in translational action [Text] / H.J.
Vermeer // The Translation Studies Reader / Ed. By L. Venuti. – New York:
Routledge, 1989/2000. – P.221-232
Художественная литература
138.
Пратчетт, Т. Безумная звезда [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт /
пер. с англ. И. Кравцовой; под ред. А. Жикаренцева. – 2002. – Режим
доступа: http://www.gramotey.com/books/40119477302426.htm
139.
Пратчетт, Т. Интересные времена. [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт
/ пер. с англ. С. Увбрах; под ред. А. Жикаренцева. – 2003. – Режим доступа:
http://www.gramotey.com/books/40119477302496.htm
140.
Пратчетт, Т. Мор, ученик смерти [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт /
пер. с англ. С. Жужунавы; под. ред. А. Жикаренцева. – 1998. – Режим
доступа: http://www.gramotey.com/books/40119477302434.htm
141.
Пратчетт, Т. Мрачный жнец. [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт /
пер. с англ. Н. Б. Берденников; под ред. А. Жикаренцева. – 2001. – Режим
доступа: http://www.gramotey.com/books/40119477302463.htm
201
142.
Пратчетт, Т. Последний герой. [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт /
пер. с англ. Н. Б. Берденникова; под ред. А. Жикаренцева. – 2006. – Режим
доступа: http://www.loveread.ec/read_book.php?id=4377&p=1
143.
Пратчетт, Т. Посох и шляпа [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт / пер.
с англ. И. Кравцовой; под ред. А. Жикаренцева. – 2005. – Режим доступа:
http://www.gramotey.com/books/40119477302444.htm
144.
Пратчетт, Т. Роковая музыка. [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт /
пер. с англ. Н. Б. Берденникова; под ред. А. Жикаренцева. – 2002. – Режим
доступа: http://www.gramotey.com/books/1269019430.htm
145.
Пратчетт,
Т.
Удивительный
Морис
и
его
ученые
грызуны
[Электронный ресурс] / Т. Пратчетт/ пер. с англ. любительский. – 2009. –
Режим доступа: http://www.litmir.net/br/?b=104721&p=1
146.
Пратчетт, Т. Цвет волшебства [Электронный ресурс] / Т. Пратчетт /
пер. с англ. И. Кравцовой; под. ред. А. Жикаренцева. – 2003. – Режим
доступа: http://lib.ru/INOFANT/PRATCHETT/color.txt
147.
Пратчетт, Т. Эрик, а также Ночная стража, ведьмы и Коэн-варвар
[Электронный ресурс] / Т. Пратчетт / пер. с англ. И. Кравцовой; под. ред. А.
Жикаренцева.
–
–
2003.
Режим
доступа:
http://www.gramotey.com/books/40119477302457.htm
148.
Твен, М. Янки из Коннектикута при дворе короля Артура / М. Твен /
перевод Н.К. Чуковского. – Челябинск: Комсомольская правда, 2006. – 320с.
149.
Pratchett, T. Amazing Maurice and his educated rodents [Электронный
ресурс]
/
T.
Pratchett.
–
2009.
–
Режим
доступа:
http://www.litmir.net/br/?b=124852&p=1
150.
Pratchett, T. Eric [Электронный ресурс] / T. Pratchett. – 1990. – Режим
доступа: http://www.gramotey.com/books/1269088163.htm
151.
1995.
Pratchett, T. Interesting times. [Электронный ресурс] / T. Pratchett. –
–
Режим
доступа:
http://www.e-reading-
lib.org/bookreader.php/71619/Pratchett_- _Interesting_Times.html
202
152.
Pratchett, T. Mort [Электронный ресурс] / T. Pratchett. – 1987. – Режим
доступа: http://www.gramotey.com/books/1269083233.htm
153.
Pratchett, T. Reaper man [Электронный ресурс] / T. Pratchett. – 1991. –
Режим доступа: http://www.gramotey.com/books/1269038403.htm
154.
Pratchett, T. Soul music. [Электронный ресурс] / T. Pratchett. – 1994. –
Режим доступа: http://www.gramotey.com/books/1269063355.htm
155.
Pratchett, T. Sourcery [Электронный ресурс] / T. Pratchett. – 1988. –
Режим доступа: http://www.gramotey.com/books/1269043856.htm
156.
Pratchett, T. The Colour of Magic [Электронный ресурс] / T. Pratchett. –
1983. – Режим доступа: http://www.gramotey.com/?open_file=1269046573
157.
Pratchett, T. The last hero [Электронный ресурс] / T. Pratchett. – 2001. –
Режим доступа: http://www.gramotey.com/books/1269030674
158.
Pratchett, T. The Light Fantastic [Электронный ресурс] / T. Pratchett. –
1986. – Режим доступа: http://www.gramotey.com/books/1269019087.htm
159.
Twain, M. A Conneticut Yankee in King Arthur’s Court [Электронный
ресурс] / M. Twain. – 1889. – Режим доступа: http://www.e-readinglib.com/bookreader.php/71391/Twain__A_Connecticut_Yankee_in_King_Arthurs_Court.html
203