3 Potential Benefits to Russia Associated with Ratification of the
реклама
Повлияет ли Киотский протокол на процесс экономического роста России? Франк Лекок*, Змарак Шализи Группа исследований экономического развития, Всемирный Банк Резюме: В связи с недавно высказанным утверждением о том, что процесс быстрого экономического роста России в предстоящее десятилетие может привести к тому, что объем ее выбросов превысит квоты, предусмотренные Киотским протоколом, и тем самым будет поставлен под удар столь необходимый рост экономики, в данной работе мы возвращаемся к анализу издержек и выгод для России, возникающих в связи с ратификацией Киотского протокола. Авторы приходят к выводу, что даже исходя из предположений о максимально высоких темпах экономического роста и реализации весьма консервативного сценария снижения карбоноемкости ВВП, Россия все же получит преимущества за счет имеющихся у нее избытков квот на выброс, и соблюдение Киотского протокола не скажется отрицательно на ее экономическом развитии. Кроме того, анализ потенциальных издержек и выгод Киотского протокола показывает, что доходы от потенциальной продажи Россией квот на выброс будут намного превышать другие расходы. Ключевые слова: изменение климата, Россия, экономический рост, предложение энергии Классификация JEL: Q25, Q42, Q54, O52 Рабочий документ 3454 Исследования политики Всемирного Банка, ноябрь 2004 Рабочие документы по исследованию политики представляют собой обзор данных, полученных в ходе еще незавершенной работы, предназначенный для обмена идеями о проблемах развития. Задача подобных документов состоит в том, чтобы как можно быстрее представить полученные данные, не ожидая их окончательной формальной доработки. При цитировании обязательна ссылка на авторов документа. Полученные данные, интерпретации и выводы, содержащиеся в документе, отражают точку зрения авторов и не обязательно совпадают с точкой зрения Всемирного Банка, его руководителей или стран, которые они представляют. можно посмотреть на сайте http://econ.worldbank.org. Рабочие документы по исследованию политики Автор: [email protected] . Авторы выражают благодарность Томоко Окано за техническую поддержку в подготовке данной работы * 1 1 Введение За последние 14 лет Россия прошла значительный путь преобразований от плановой экономики к рыночной. Этот переход был весьма болезненным по всем показателям: в период с 1990 по 1999 гг. ВВП снизился на 39%2 , безработица увеличилась в 27 раз3, а 23,8%4 населения оказалось за чертой бедности – менее 2 долл. США в день (Всемирный Банк, 2004, Международный валютный фонд, 2004). С 1999 года, используя увеличение поступлений от экспорта нефти и газа, российская экономика снова начала двигаться в правильном направлении: в период с 1999 по 2003 гг. средние темпы экономического роста составляли 6,7 % в год. Тем не менее, пока России удалось лишь выйти из депрессии (в 2003 г. ВВП достиг уровня 1992 г.). По состоянию на 2003 г., 34 миллиона человек все еще оставались за чертой бедности, при этом 1,6 миллиона человек были безработными (Международный валютный фонд, 2004). В этом контексте абсолютно правомерен вопрос о том, может ли ратификация Россией Киотского протокола (который устанавливает ограничения на выброс парниковых газов (ПГ) на период с 2008 по 2012 гг.), поставить под удар ее экономический рост в краткосрочной и среднесрочной перспективе, учитывая тот факт, что обычно экономический рост и эмиссия ПГ движутся в одном направлении. Существует ли риск того, что в 2008-2012 гг. выбросы при обычном режиме функционирования экономики превысят уровень 1990 г., который принят в качестве базового года? И если это случится, то какими окажутся затраты России на соблюдение требований по выбросам и как это скажется на динамике экономического роста? По первому вопросу существует значительное количество исследований, и подавляющее большинство авторов сходятся во мнении, что в период с 2008 по 2012 гг. Россия будет ежегодно иметь чистый излишек квот на выбросы - так называемый “горячий воздух” - в среднем от 300 до 1 000 МТ CO2 в год. (Haites, 2004). Таким образом, согласно этим исследованиям, Россия не только не проиграет, но, напротив, получит преимущества от принятия Киотского протокола, продавая часть своих избыточных квот европейским странам, Японии и Канаде. В данном контексте, вопрос об экономических последствиях ратификации Киотского протокола сводится к тому, действительно ли соблюдение положений протокола повлечет за собой другие затраты, которые могли бы перевесить получаемые преимущества. Не все исследователи поддерживают мнение о том, что Россия не превысит уровень 1990 г. по выбросам. В весьма спорной статье, опубликованной Институтом экономического анализа (ИЭА5) указывается, что с учетом негибкости российской экономики выполнение поставленной президентом Путиным задачи удвоения ВВП за 10 лет может привести к превышению Россией объемов разрешенных выбросов в период с 2008 по 2012 гг.; в результате Киотский протокол будет сдерживать развитие российской экономики. Подход, изложенный в статье ИЭА отличается от других исследований двумя важными аспектами: (i) авторы исходят из самых оптимистических прогнозов относительно темпов экономического роста на ближайшие 10 лет (7,2 %, притом, что в других исследованиях приводятся цифры от 2,9 % до 5 %), (ii) “карбоноемкость ” ВВП рассматривается как Расчет с использованием ВВП по ППС в ценах 1995 г. (долл. США) 1991-1999 4 По состоянию на 2000 г. 5 Мы используем сокращение ИЭА для обозначения Института экономического анализа, и сокращение МЭА для Международного энергетического агентства, на данные которого мы также ссылаемся в данной работе 2 3 2 ключевой экономический показатель, и предполагается, что этот показатель будет снижаться медленными темпами - менее чем на 2 % в год. Это последнее предположение обосновывается с использованием метода «аналогий с современниками». В связи со статьей ИЭА возникают вопросы относительно того, насколько результаты предыдущих исследований применимы к ситуации более высоких темпов экономического роста и относительно научной обоснованности метода «аналогий с современниками». Задача данной работы состоит в том, чтобы вновь проанализировать выгоды и издержки, связанные с ратификацией Киотского протокола в свете вопросов, поднятых в статье ИЭА. С этой целью, мы посвятили раздел 2 рассмотрению того, будет ли Киотский протокол ограничивать Россию в выбросах при обычном режиме функционирования экономики, даже при осуществлении сценария быстрого экономического роста, который лег в основу исследования ИЭА. В разделе 3 рассматриваются потенциальные преимущества, которые Россия сможет получить от реализации избыточных квот, и то, не будут ли эти преимущества нивелироваться скрытыми затратами. В разделе 4 дается краткий обзор ситуации после окончания срока действия Киотского протокола, а раздел 5 посвящен выводам. 2 Потенциальные издержки для России, связанные с ратификацией Киотского протокола 2.1 Будет ли ратификация Киотского протокола ограничивать рост ВВП? Киотский протокол устанавливает ограничения на совокупные выбросы шести газов- CO2 (диоксид углерода) , CH4 (метан), N2O (закись азота), ГФУ (гидрофторуглероды), ПФУ (перфторуглероды) и SF6 (гексафторид серы) – газов, включенных в Приложение А Киотского протокола на период с 2008 по 2012 гг., или первый период обязательств, для развитых стран и стран с переходной экономикой, включенных в Приложение B. Россия включена в список стран Приложения B к Киотскому протоколу и также подпадает под действие ограничений на выбросы ПГ в период с 2008 по 2012 гг. Целевой показатель для России - то, что совокупные выбросы "газов Киотского протокола" в период с 2008 по 2012 гг. не должны более чем в пять раз превышать совокупный уровень выбросов 1990 г. Этот целевой показатель по ограничению выбросов обычно выражается в объемах на год: в среднем, ежегодные выбросы России по этим шести газам не должны превышать уровень 1990 г. или 3 048 МТ (мегатонн, т.е. миллион метрических тонн) CO2 эквивалента6 - в период с 2008 по 2012 гг. Для выполнения соответствующих целевых показателей, Стороны соглашения, включенные в Приложение B, включая Россию, могут как внедрять соответствующую внутреннюю политику и меры по уменьшению выбросов, так и использовать три “механизма гибкости”: • Торговля квотами, посредством которой страна, включенная в список Приложения В к Киотскому протоколу может приобрести квоты на выброс (или, используя язык протокола, Установленные количества) у другой страны, включенной в список Приложения В (Статья 17 Киотского Протокола). •Проекты совместного осуществления (ПСО), посредством которых Сторона, Это официальные цифры, содержащиеся в Третьем национальном сообщении Российской Федерации в секретариат РКИК (Правительство России, 2002 г.). Общей единицей измерения выбросов газов Киотского протокола является метрическая тонна эквивалента СО2. (СО2-экв.) 6 3 включенная в Приложение B может участвовать в финансировании проекта, который уменьшает выбросы другой страны Приложения B, по сравнению с уровнем выбросов, который имел бы место без осуществления проекта. При этом некоторая часть достигнутых таким образом сокращений по выбросам может быть зачтена страной в ее собственных выбросах (Статья 6). • Механизм чистого развития (МЧР), который является тем же механизмом на основе проектов, как ПСО, но действует в отношении проектов, осуществляемых в странах, не включенных в Приложение B. Теоретически, Киотский протокол может повлиять на рост ВВП в России двумя путями: поскольку выбросы ПГ обычно связаны с хозяйственной деятельностью, ограничения, налагаемые Киотским протоколом на выбросы, могут превратиться в ограничения для экономического роста. Такие ограничения могут проявляться непосредственно, поскольку Россия для соблюдения Киотского протокола вынуждена будет сокращать свои выбросы, либо выделять ресурсы для приобретения квот на выброс через один из трех механизмов гибкости. Эти ограничения могут также проявляться опосредованно, в результате влияния Киотского протокола на международные рынки энергоносителей и условия торговли. По состоянию на 1999 год – это последние общедоступные оценочные данные совокупные выбросы России по шести газам Киотского протокола составляли 1 877 МТCO2-экв, то есть были на 38,4 % ниже уровня 1990 г. (Правительство России, 2002), как следствие резкого сокращения выбросов ПГ Россией в результате экономического кризиса начала 1990-ых. В 2003 году эмиссия CO2 - основного компонента выбросов ПГ – составляла лишь 1 589 МТCO2-экв., то есть была на 32,7 % ниже выброса CO2 Россией в 1990 году (ИНЭИ РАН, 2004)7 . Таким образом, нельзя априори утверждать, что ограничения на выбросы, связанные с Киотским протоколом будут носить для России сдерживающий характер. Этот вопрос подробно рассматривается в подразделе 2.2. Даже если ограничение выбросов ПГ не будет носить сдерживающего характера, Киотский протокол может оказать косвенное воздействие на рост ВВП в России через международные рынки энергоносителей и карбоноемких продуктов в целом. Например, выполнение Киотского протокола может уменьшить спрос на нефть и газ в Европе, Японии, и Канаде, что в свою очередь приведет к снижению мировых цен на эти виды топлива и отрицательно скажется на торговом балансе России и соответственно, темпах экономического роста. Так как Россия является крупным экспортером нефти и газа, это может стать значительной проблемой, краткий обзор которой приводится в подразделе 2.3. 2.2 Столкнется ли Россия с прямым влиянием Киотского протокола на ВВП через сдерживающие ограничения на выбросы? Для того чтобы определить влияние ограничений, вводимых Киотским протоколом, необходимо оценить вероятный размер выбросов ПГ в России при сценарии "обычного режима функционирования экономики " в период с 2008 по 2012 гг. Очевидно, что выбросы ПГ в предстоящие десять лет будут зависеть от роста ВВП. Таким образом, возникает вопрос: при каком ожидаемом ВВП возникает риск того, что выбросы Россией ПГ превысят показатели, предусмотренные Киотским протоколом? Поскольку обычно существует положительная корреляция между выбросами ПГ и ВВП, в данном документе уделяется особое внимание рассмотрению сценариев, предполагающих высокие темпы роста ВВП. Данные Института энергетических исследований РАН (ИНЭИ РАН) совпадают с данными Правительства РФ на рассматриваемый период 7 4 В данном разделе прежде всего рассматривается связь между ВВП и выбросами CO2. Для этого имеется три причины. (i) CO2 – безусловно, основной газ в выбросах ПГ России (в 1999 г. CO2 составлял 80,4 % совокупных выбросов "газов Киотского протокола"). (ii) данные по выбросам CO2 имеются на период до 2003 г.. И, наконец, (iii) выбросы CO2 главным образом связаны со сжиганием ископаемых видов топлива для производства электроэнергии и тепла (например, на электростанциях, работающих на угле или газе, в грузовых и легковых автомобилях). Поскольку электроэнергия является ключевым фактором производства для промышленности, а также ключевой услугой, потребляемой домашними хозяйствами, изучение зависимости между ВВП и выбросами CO2 представляется весьма актуальной задачей. В подразделе 2.2.1 рассматривается эконометрический подход с использованием агрегированных данных для анализа связи между ВВП и выбросами CO2. В частности, подраздел посвящен эконометрическим аргументам, лежащим в основе выводов ИЭА (2004) о том, что прямая зависимость между выбросами CO2 и ростом ВВП в ближайшие десять лет будет меняться медленными темпами. В подразделе 2.2.2 рассматриваются аргументы, основанные на более детальных данных, из которых следует, что между выбросами CO2 и ВВП существует не такая прямая зависимость, как это утверждается в статье ИЭА. На этом основании, в подразделе 2.2.3 делается вывод о том, что ограничения на выбросы в связи с Киотским протоколом вряд ли будут замедлять темпы роста ВВП, даже если эти темпы будут составлять 7,2 % в год (т.е. при удвоении ВВП за 10 лет). Наконец, в подразделе 2.2.4 показано, что этот вывод сохраняет свою значимость даже с учетом динамики объемов выбросов ПГ в связи с изменениями в землепользовании и лесном хозяйстве. 2.2.1 Использование эконометрического подхода на основе агрегированных данных для оценки связи между выбросами CO2 и ростом ВВП Используя кросс-страновые данные, несколько исследователей (например .., Heil и Selden, 2001, Ravallion и соавторы, 2000), выявили устойчивую взаимосвязь между уровнем ВВП на душу населения и уровнем выбросов CO2 в форме перевернутой латинской буквы U (∩образной зависимости). Однако устойчивость этого отношения на уровне отдельной страны является спорной. Так, например, У. Мумоу и Г. Унрух (Moomaw и Unruh, 1997) утверждают, что наблюдаемые пики выбросов при увеличении ВВП на душу населения, скорее объясняются последствиями двух мировых нефтяных шоков, а вовсе не увеличением ВВП на душу населения. Это в свою очередь, ставит под сомнение предположение о том, что существует некая “общая модель развития” для всех стран, согласно которой необходимо использовать U-образную зависимость между уровнем ВВП на душу населения и уровнем выбросов CO2 для экстраполяции уровня выбросов страны в будущем (Heil и Segden, 2001). Вместо этого необходимо сосредоточить усилия на анализе тенденций и параметров, характеризующих конкретные страны. Кросс-страновые данные также использовались для оценки соотношения между темпами роста ВВП на душу населения и темпов роста выбросов CO2. При этом устойчивой корреляции выявлено не было. (См. например, Grubb, 2004). Статья Института экономического анализа (2004) резко отличается от вышеупомянутых исследований. Во-первых, в статье рассматривается связь между ВВП на душу населения и карбоноемкостью ВВП (которая представляет собой количество эмиссии углерода на единицу ВВП), а не эластичность выбросов углерода относительно ВВП. Во-вторых, на основе эконометрических данных о тенденциях выбросов в прошлом делается вывод о том, что “ максимально возможными темпами снижения карбоноемкости российского ВВП [в предстоящие 10 лет] представляются значения, не превышающие 2,0% в год”. 5 Если это утверждение истинно, то значительно повышается вероятность того, что ограничения по Киотскому протоколу могут оказаться фактором, сдерживающим экономический рост России. Соответственно данный вопрос заслуживает тщательного изучения. i) Основные положения и выводы, содержащиеся в статье Института экономического анализа В доказательство своего заявления авторы статьи выдвигают четыре аргумента, основанных на данных прошлых лет - первые три основаны на связи между уровнем ВВП на душу населения и изменениями карбоноемкости, а последний – на связи между темпами роста ВВП и темпами изменений карбоноемкости: a) Быстрое снижение карбоноемкости ВВП России, наблюдавшееся в период с 1998 по 2003 гг. является аномалией, в значительной степени связанной с благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой. Для построения корректного прогноза на предстоящее десятилетие необходимо либо рассматривать данные за более длительный период (то есть с 1990 по 2003 гг.), либо вычесть из данных за период с 1998 по 2003 гг. долю снижения выбросов, связанную с благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой. b) Страны-аналоги России за прошедшие 10-20 лет имели более низкие темпы снижения карбоноемкости ВВП. c) Темпы снижения карбоноемкости ВВП в промышленно развитых странах были низкими в периоды их развития, сопоставимые с нынешним развитием России. d) Не наблюдается корреляции между быстрыми темпами роста ВВП и быстрым снижением удельной карбоноемкости на единицу ВВП. Имеются основания полагать, что наблюдается корреляция между высокими темпами экономического роста и низкими темпами снижения карбоноемкости. Далее мы проанализируем каждое из этих положений. ii) Принципиальные ограничения аргументации и выводов, содержащихся в статье Института экономического анализа a) Экстраполяция на основе более длительного периода - начиная с 1990 г. - не является достаточно надежной Как указывается в статье ИЭА, карбоноемкость ВВП в экономике России не была неизменной в период с 1990 г.. Напротив, она выражалась ∩-образной зависимостью, увеличиваясь в начале 1990-ых годов, и резко уменьшаясь с 1998 года (см. Рис. 1). В исследовании утверждается, что результаты за более длительные периоды в целом больше подходят для выполнения экстраполяции, чем за короткие периоды. Но в прошедшие 12 - 14 лет в российской экономике происходили настолько существенные сдвиги и преобразования, что даже данные за период с 1990 по 2003 гг. недостаточно показательны. В пределах этого более длительного периода российская экономика пережила два этапа: масштабный кризис в период с 1990 по 1997 гг. с соответствующим повышением карбоноемкости, который вряд ли повторится в будущем, и восстановление роста ВВП в период с 1998 по 2003 гг. - которое сопровождалось снижением карбоноемкости. Возможно, этот второй период больше соответствует предположениям, из которых исходят авторы статьи, а именно, сохранение быстрых темпов роста ВВП в период с 2003 по 2012 гг. 6 Иллюстрация 1: После увеличения в начале 1990-ых годов, карбоноемкость ВВП в России быстро снижалась в период с 1998 по 2003 год МЭА, анализ по секторам МЭА, справочный подход ИНЭИ РАН НС 3 Верно, что как утверждается в статье ИЭА/ ИНЭИ, частично рост ВВП в период с 1998 по 2003 гг. связан с благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой. Как отмечается в статье, вряд ли подобная благоприятная конъюнктура повторится в ближайшие десять лет. Это положение может привести к поверхностному выводу о том, что карбоноемкость единицы ВВП не будет снижаться в будущем такими же быстрыми темпами, как это происходило в недавнем прошлом. Однако те же самые соображения приводят нас к выводу о высокой вероятности того, что темпы роста ВВП в будущем не будут такими же высокими, если снова не сложится благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура, особенно если энергетический сектор будет функционировать на имеющихся у него сейчас производственных фондах. Если же производственные фонды энергетического сектора будут расширяться для обеспечения быстрых темпов роста ВВП, то будут использоваться более современные технологии, в результате чего карбоноемкость ВВП снизится (см. 2.2.2). Для определения нетто- результатов различных объемов инвестиций и темпов роста экономики необходимо проведение более детального межотраслевого анализа. b) Страны-аналоги, используемые в статье ИЭА, не сопоставимы В исследовании утверждается, что аналогами для России не являются ни богатые страны современного промышленно-развитого мира, где наблюдается слабая зависимость между карбоноемкостью и ростом ВВП, ни беднейшие страны, находящиеся на ранних стадиях развития, где выбросы углерода иногда растут быстрее, чем ВВП. Вместо этого предлагаются страны с аналогичным уровнем дохода на душу населения и аналогичной карбоноемкостью, так называемые “карбоноинтенсивные страны с рыночной экономикой и ВВП на душу населения ниже 16 000 долл. по ППС» для того, чтобы показать, что тренд изменений карбоноемкости для этой группы стран относительно низкий. С точки зрения карбоноемкости ВВП Россия отличается даже от стран этой группы (см. таксономию в Рис.1 статьи Института экономического анализа, 2004). Как показано в Рис. 1, карбоноемкость ВВП России – почти в два раза выше, чем средняя карбоноемкость ВВП других стран этой группы (1,70 кг CO2/долл. по сравнению с 0,91 кг CO2/долл., данные за 2000 г. по ППС в ценах 1995 г., долл. США, МЭА, 2003a). 7 Таблица 1: Россия стоит особняком от других стран-аналогов, включенных в исследование ИЭА: карбоноемкость ВВП России почти в два раза выше, чем средняя по этой группе стран. Страна Алжир Венесуэла Зимбабве Иордания Иран Южная Корея Ливан Ливия Оман Саудовская Аравия Сирия Тринидад и Тобаго Южная Африка Ямайка Среднее по аналогам России Россия Карбоноемкость ВВП (кг СО2/долл.) ВВП на душу населения, по ППС (2.000 в ценах 1995 г., долл. США) 0.38 1.01 0.44 0.8 0.92 0.64 0.84 1.42 0.87 1.03 1.09 1.36 0.69 1.14 0.91 1.70 5 000 5 171 2 372 3 597 5 460 13 945 3 866 -11 498 11 716 3 067 8 232 8 702 3 370 2 372 - 13 945 6 644 Источник: Международное энергетическое агентство, 2003a Кроме того, странным в подобном подборе группы стран-аналогов является то, что наблюдается очень значительный разброс в показателях ВВП на душу населения; по некоторым странам эти показатели в два раза ниже, по другим в два раза выше, чем у России. Если мы посмотрим на страны с аналогичными России доходами на душу населения (+/-1 000 долл. США), тогда аналогия выглядит еще менее убедительной, так как наблюдается четырехкратная разница между Россией и другими странами группы. Даже если 10 - 15 % разницы в ВВП можно объяснить обширной территорией и более холодным климатом России, все же значительная часть высокой карбоноинтенсивности России связана с неэффективностью ее экономики. Это означает, что Россия находится далеко от предела производственных возможностей для страны с рыночной экономикой, в то время как другие страны в группе - которые функционируют как рыночные или квазирыночные экономики намного дольше, чем Россия – находятся ближе к границам своих производственных возможностей. Следовательно, тренд, наблюдаемый для других стран группы, не имеет значения для анализа ситуации в России. c) Тенденции изменения карбоноемкости промышленно развитых стран на этапах развития, сопоставимых с развитием современной России, не применимы В исследовании ИЭА приводится пример США и Великобритании в прошлом столетии, что лишено какого-либо смысла в силу произошедших с тех пор технологических изменений и наличия в настоящее время менее карбоноинтенсивных технологий. d) Не наблюдается статистически значимой корреляции между темпами роста ВВП и темпами роста карбоноемкости ни при межстрановых, ни при исторических сопоставлениях Авторы исследования признают, что ни при кросс-страновых, ни при исторических сопоставлениях не выявляется статистически значимой корреляции между темпами роста ВВП и темпами роста карбоноемкости. Как отмечено в исследовании Д. Дудека и соавторов, (Dudek и соавторы, 2004), при наблюдении на протяжении продолжительного периода между темпами роста ВВП и темпами роста карбоноемкости страны имеется 8 лишь ограниченная корреляция. Заявление о том, что темпы снижения углеродоемкости в странах, имеющих высокие темпы экономического роста, вероятно, будет ниже среднего, не подтверждается фактическими данными. e) Общее ограничение эконометрического подхода: карбоноемкость ВВП в будущем зависит не только от структурных переменных, но также и от политических решений Аргументы, приводимые в статье ИЭА для обоснования цифры 2 % снижения карбоноемкости ВВП в год, исходят из тех же фундаментально неверных предпосылок, что и многие другие аналогичные исследования. Авторы полагают, что связь между углеродистыми выбросами и ВВП определяется исключительно структурными переменными (такими как климат, обеспеченность природными ресурсами, технологическая структура, внешние инновации, ВВП на душу населения и т.д.) и на нее не оказывают влияния вмешательства политического характера. Но в действительности политика также будет оказывать значительное влияние на изменение карбоноемкости ВВП в будущем. Например, решение о повышении или сохранении внутренних цен на энергоносители (уголь и газ), в зависимости от международных цен на энергоносители будет иметь большое значение для уровня карбоноемкости в секторах экономики, чувствительных к ценам на энергоносители. Точно так же, наличие или отсутствие усилий по повышению энергоэффективности в секторах, которые, возможно, в настоящее время не чувствительны к ценам на энергоносители, например, производство электрической и тепловой энергии (поскольку там превалируют государственные предприятия и существуют слабые бюджетные ограничения), значительно повлияет на эволюцию карбоноемкости в предстоящем десятилетии. В зрелой экономике, функционирующей близко к пределам своих производственных возможностей, политическая составляющая незначительно влияет на тренды, и ее эффект сказывается только в долгосрочной перспективе. Но в экономике, не подошедшей к пределам производственных возможностей, с резервом повышения эффективности производства, результаты воздействие политики, вероятно, будут сказываться быстрее. Соответственно, даже в краткосрочной перспективе будут наблюдаться существенные изменения в карбоноемкости экономики. Как отмечалось выше, Россия скорее относится ко второй (страны, не подошедшие к пределу своих производственных возможностей), а не к первой категории стран. Тем не менее, статистические выводы в статье ИЭА основаны на данных о выбросах прошлых лет (которые отражают как решения структурного, так и политического характера), при этом не учитываются изменения в политических переменных составляющих. В результате, весьма сомнительной представляется возможность прогнозирования ситуации на предстоящие 10 лет на основе наблюдаемых в настоящее время зависимостей. 2.2.2 Прогнозирование вероятных трендов в карбоноемкости ВВП в России с использованием более детальных данных a) Карбоноемкость ВВП, скорее всего, будет снижаться быстрее, чем предполагается в статье ИЭА Вышеприведенные доводы заставляют нас усомниться в аргументах, выдвинутых в статье ИЭА для доказательства положения о том, что карбоноемкость ВВП в предстоящее десятилетие не будет уменьшаться больше чем на 2 % в год. Однако мы пока не рассмотрели вопрос о том, как будет выглядеть тренд изменений карбоноемкости в будущем. Некоторые соображения по данному вопросу приводятся ниже. 9 Темпы изменения карбоноемкости ВВП в России в будущем, вероятно, будут находиться в границах от 2 % в год, прогнозируемых в исследовании, до 4,5 % в год, фактически наблюдавшихся в России в последние пять лет. Более точный прогноз невозможно дать без проведения дополнительных исследований. Такое исследование потребует иного вида анализа с использованием вычислимой модели общего равновесия, с учетом потенциала повышения технической эффективности и улучшения ценового реагирования. Но как уже указывалось ранее, структурная инерционность системы не столь велика, как указывается в статье ИЭА. Есть три пути сокращения энергоемкости ВВП, каждый из которых может оказать потенциально важное воздействие на карбоноемкость ВВП России (здесь мы частично исходим из опыта других стран): •Снижение роли энергоемких секторов. Это важно для России, поскольку в прошедшее десятилетие наблюдался сдвиг от ресурсоемких / энергоемких секторов в сторону услуг и других менее карбоноинтенсивных видов хозяйственной деятельности (по данным Индикаторов мирового развития, в период с 1990 по 2003 гг. доля промышленности в ВВП снизилась с 48 % до 35 %, в то время как доля услуг возросла с 35 % до почти 60% 8). Показательно сравнение с Китаем: в 1990 г. у Китая и России были почти одинаковые показатели карбоноемкости ВВП: 1,35 кг CO2/долл. и 1,51 кг CO2/долл. соответственно (ВВП по ППС в ценах 1995 г., данные МЭА, 2003a). Но уже в 2000 г. карбоноемкость ВВП Китая была в два раза меньше, чем ВВП России (0,68 кг CO2/долл. и 1,70 кг CO2/долл. соответственно). Основным фактором столь значительных изменений стало решение руководства Китая о диверсификации экономики и развитии менее энергоемких отраслей промышленности и услуг. • Увеличение эффективности использования энергии в энергоемких отраслях. Российская экономика является одной из самых энергоемких в мире, ее энергоемкость превосходит энергоемкость других стран с переходной экономикой в 2 раза, США в 2,3 раза, среднемировой показатель в 2,5 раза, и ЕС почти в 3,5 раза.9 Эксперты сходятся во мнении, что Россия имеет огромный потенциал положительных изменений повышения эффективности. В работе М. Голуба и соавторов. (1999), например, этот потенциал России оценивается в 1 млрд. т CO2 (при отрицательных или нулевых затратах на снижение уровня загрязнения окружающей среды). Другой пример - утечка метана в атмосферу из трубопроводов (см. далее пункт 2.2.3). Опыт других стран также показывает, что программы по повышению эффективности использования энергии для энергоемких отраслей промышленности могут существенно сократить количество выбросов на единицу продукции. Япония, например, начала осуществлять жесткую политику, направленную на повышение эффективности использования энергии после первого «нефтяного шока», в то время как Южная Корея этого не сделала. В результате производительность энергоемких отраслей промышленности в Японии повысилась. Это - одна из причин, по которой карбоноемкость Японии, которая в 1971 году была практически на одном уровне с Южной Кореей (0,60 кг CO2/долл. в Японии и 0,61 кг CO2/долл. в Южной Корее) – сейчас в два раза ниже (0,36 кг CO2/долл. и 0,65 кг CO2/долл. соответственно). • Сокращение выбросов углерода на единицу потребляемой энергии за счет смены вида топлива. Индикаторы мирового развития (с использованием ВВП как факторного расхода) На основе данных МЭА по Энергетическим балансам стран-членов ОЭСР, не-членов ОЭСР и Индикаторов развития Всемирного банка, 2002 г. ВВП выражен в ППС. Страны с переходной экономикой включают Болгарию, Хорватию, Чешскую республику, Венгрию, Польшу, Румынию, Республику Словакия и Словению. 8 9 10 Опыт других стран показывает, что переход на альтернативные виды топлива может оказать существенное воздействие на ситуацию. Например, в 1971 году карбоноемкость Франции была на одну треть выше, чем карбоноемкость Италии (0.65 кг CO2/долл. и 0.48 кг CO2/долл. соответственно). В 2000 году карбоноемкость ВВП Франции была на 20 % ниже чем, карбоноемкость Италии (0.27 кг CO2/долл. и 0.34 кг CO2/долл. соответственно), несмотря на то, что карбоноемкость ВВП Италии также снизилась. Более быстрое снижение карбоноемкости Франции, по большей части связано с политическими решениями, принятыми после первого нефтяного кризиса, о крупных государственных программах по развитию атомной энергетики. Вопрос о потенциале перехода России на альтернативные виды топлива является более спорным. В краткосрочной перспективе, как указывают М. Грабб и соавторы (2004), Россия уже имеет карбоноемкость первичной энергии10 близкую к показателям ЕС: 58.4 т CO2/ млрд. Дж в России и 51.3 т CO2/млрд. Дж в ЕС 15 в 2001 году (МЭА, 2003a) благодаря широкому применению природного газа и наличию атомной энергетики. Все же, по мнению МЭА (2002), к 2010 г., или еще раньше, если темпы роста ВВП окажутся выше, чем 2.9 % в год, (согласно статье МЭА)11 , России для удовлетворения растущего спроса на электроэнергию потребуется создать новые генерирующие мощности. По оценкам МЭА 90 % этих новых энергетических фондов будет использовать природный газ12. Подобные изменения с отходом от использования угля должны привести к дополнительным сокращениям объемов выбросов. В странах с переходной экономикой, где рыночные механизмы развиваются быстрее, чем в России, комбинация этих факторов привела к быстрому сокращению карбоноемкости (например, Китай,-50 %, Польша,-41 % или Чешская республика,-26.1 % в период с 1990 по 2001 гг.). В будущем подобные усовершенствования могут произойти и в России, так как, помимо прочих причин (a) внутренние цены на уголь и газ растут, приближаясь к мировым; и (b) появляются новые производственные мощности на основе современных энергосберегающих технологий, что обеспечивает их большую эффективность по сравнению со старыми. b) Промежуточная модель для оценки темпов снижения карбоноемкости ВВП при осуществлении сценария быстрого роста экономики В предыдущем пункте мы показали, что аргументы ИЭА (2004) в пользу относительной негибкости и высокой инерционности российской экономики в повышении энергоэффективности, и, следовательно, низкими темпами снижения карбоноемкости ВВП- порядка -2 %, представляются необоснованными. Напротив, есть серьезные основания полагать, что связь между ВВП и выбросами CO2 не такая жесткая, и даже в предстоящие восемь - десять лет она будет во многом зависеть от принятых политических решений. Для оценки размера выбросов CO2 в будущем, необходимо ответить на следующий вопрос: будет ли принята политика, которая сможет сократить карбоноемкость ВВП? Как отмечается в работе Дж. Миррлесс-Блэка и соавторов, (Mirrless-Black, 2004), некоторые из этих стратегий, например, либерализация внутренних цен на энергоносители, или содействие внутренним или иностранным инвестициям, являются также предпосылками для более высокого роста. Иными словами, если мы ожидаем, что темпы роста ВВП для Количество выбросов CO2 на единицу первичной потребляемой энергии Мы далее увидим, что 2,9% - минимальная цифра относительно других прогнозов по росту ВВП России на предстоящее десятилетие 12 Согласно сценарию МЭА (2003b), доля производственных мощностей, работающих на угле, уменьшится с 20 % в 2000 году до 15 % в 2020 году, при этом доля мощностей, использующих газ, за тот же самый период увеличится с 42 % до 57 %. 10 11 11 России в предстоящее десятилетие будут высокими, логично предположить также наличие подобной государственной политики. В отсутствии детальной модели российского энергетического сектора и российской экономики в целом, вариантом качественного анализа темпов изменения карбоноемкости ВВП по сравнению с темпами роста ВВП на душу населения, является использование упомянутого ранее инвестиционного сценария МЭА. (2002) Согласно этому сценарию, в период с 2001 по 2010 год будет наблюдаться достаточно медленный экономический рост (2.9 % в год), и большая часть возросшего спроса на электроэнергию сможет быть удовлетворена за счет существующих мощностей по производству энергии. После 2010 года, однако, возможности этих мощностей будут исчерпаны, и потребуется создание новых мощностей, работающих, главным образом на газе. В течение первых десяти лет карбоноемкость ВВП снижается лишь на 0.8 % в год, но во второе десятилетие, когда будут инвестированы значительные объемы новых капиталов и созданы новые производственные мощности, карбоноемкость будет снижаться на 2.1 % ежегодно. При осуществлении этого сценария экономика почти удваивается за 20 лет (см. Таблицу 2). Таблица 2: Предположительный сценарий МЭА для развития России. 2000 2010 2020 ВВП (млрд. долл. 1995) 428.5 570.3 804.5 Выбросы CO2 1 492 1 829 2 068 3.48 3.20 2.57 Доля угля в общем энергобалансе (Млрд. квт.ч) 176 213 213 Доля нефти в общем энергобалансе 33 33 27 Доля газа в общем энергобалансе (Млрд. квт.ч) 370 472 803 Доля других энергоносителей в общем энергобалансе (Млрд. квт.ч) 298 334 358 (Млн.т CO2 в год) Карбоноемкость ВВП (кг CO2/долл.) (Млрд. квт.ч) Если ставится выдвинутая президентом Путиным цель удвоения ВВП за 10 лет, которая включена в качестве оптимистического сценария в исследование ИЭА (экономический рост на 7.2 % в год), то это совпадает с экономическим ростом, который прогнозирует МЭА, но сроки сжаты с 20 до 9 лет. Но подобный ускоренный рост ВВП неизбежно будет сопровождаться ускоренным ростом спроса на электричество, что истощит существующие фонды и потребует новых инвестиций, так что можно предположить, что эволюция энергетической системы, описанная в сценарии МЭА (2002 год) также должна будет произойти за 9 лет, а не за 20. В результате за 9 лет карбоноемкость ВВП снизится с 3.48 до 2.57, средними темпами -3.3 % в год. 12 2.2.3 Будет ли возникать в связи с выполнением Киотского протокола недостаток или избыток квот? a) Доля иных газов (не CO2) не будет увеличиваться Выбросы других парниковых газов в течение прошедшего десятилетия снижались еще более быстрыми темпами, чем выбросы CO2. В 1990 г. выбросы иных парниковых газов составляли 22.6 % от общего объема выбросов ПГ. В 1999 году, эта доля снизилась до 19.6 % (Правительство России, 2002 год). В 1999 году утечки метана из газопроводов составляли большую часть выбросов прочих парниковых газов (54 %). Все же с 1990 г. они существенно уменьшились, и программа, принятая Газпромом, ставит цель сократить их еще в два раза в период с 2000 по 2012 гг. (РКИК, 2004, стр. .16-17). Таким образом, доля выбросов прочих парниковых газов, вероятно, будет снижаться до 2012 г. Однако при реализации консервативного сценария можно ожидать, что в период с 1999 года по 2012 год их доля в общем объеме выбросов не изменится. Рис. 2: ВВП, выбросы CO2 и прочих парниковых газов в период с 1990 по 2003гг. ВВП России (в триллионах рублей по 1998 г.) Выбросы ПГ (Млн.т CO2-экв.) ВВП Выбросы CO2 Выбросы прочих ПГ Источник: данные по выбросам: правительство России, 2002 г и ИНЭИ РАН, 2004 г; ВВП: Индикаторы мирового развития, 2004 г. b) Оценка общего объема выбросов ПГ в будущем Таким образом, из пункта 2.2.2 можно сделать вывод о том, что, вероятно, (i) карбоноемкость ВВП будет функцией от темпов роста ВВП, и (ii) при высоких темпах роста ВВП карбоноемкость будет уменьшаться темпами значительно более высокими, чем-2 % в год (приблизительно 6-7 % в год). В Таблице 3 мы рассматриваем два сценария изменения карбоноемкости ВВП, а именно: снижение карбоноемкости на-2 % в год или на-4 % в год. Мы также рассматриваем два сценария роста ВВП: 7.2 % в год и 4 % в год (по работе Мирлесс-Блэка и соавторов, 2004 г.). Мы решили также сохранить сочетание (-2 %, 7.2 %), хотя оно кажется маловероятным в свете приведенных ранее аргументов. Также маловероятной кажется комбинация (-4 %, 4 %). Таблица 3: Ежегодные средние выбросы ПГ (в МТCO2-экв.) и общие излишки квот на эмиссию в период 2008-2012 гг. согласно двум предположениям о темпах роста ВВП, и двум сценариям темпов снижения карбоноемкости (исходя из предположения о неизменной доле других ПГ в общем объеме выбросов в период с 1999 по 2012гг.) Темпы снижения карбоноемкости ВВП Темпы роста ВВП -2 % -4 % 7.2 % 2 825 (1 115) 2 466 (2 910) 4% 2 271 (3 884) 1 976 (5 360) Источник: расчеты авторов В Таблице 3 показано, что даже при осуществлении самого консервативного набора предположений – темпы роста ВВП с 2003 до 2012 г. 7.2 % в год, низкие темпы снижения карбоноемкости ВВП (-2 % в год), и не снижающаяся доля других парниковых газов в общих объемах выбросов - средний объем выбросов ПГ в период с 2008 по 2012 гг. все 13 же будет ниже уровня 1990 г. (2 825 МТ CO2-экв. и 3 048 МТ CO2-экв. соответственно)13 Иными словами, даже в случае осуществления этого консервативного сценария, Киотский протокол не будет оказывать сдерживающего воздействия на выбросы России или темпы роста ВВП. Фактически, даже при этом наборе предположений, в период своих обязательств по протоколу Россия будет иметь чистый излишек квот на выброс в размере 1 115 МТ СО2-экв.. 14 Таблица 3 также показывает, что при менее консервативном прогнозе темпов роста ВВП и темпов снижения карбоноемкости ВВП на 2008 – 2012 гг., средний объем ежегодных выбросов будет меньше, и соответственно излишки квот будут больше. 2.2.4 Могут ли повлиять на баланс излишков квот выбросы, связанные с изменением в землепользовании и лесном хозяйстве? a) Выбросы, связанные с изменением в землепользовании (Статья 3.3 Киотского протокола) вряд ли повлияют на баланс излишков квот Согласно Статье 3.3 Киотского протокола, Россия должна учитывать изменения в величине выбросов и абсорбции, связанные с облесением, лесовозобновлением и обезлесиванием территорий начиная с 1990 г.. Россия, таким образом, будет нести обязательства по Протоколу только в отношении существенных выбросов в связи с изменением в землепользовании, если бы она собиралась осуществлять массовое обезлесивание, чего в настоящее время она не делает. Факты показывают, что углеродный запас (накопления) и площадь лесов в России в прошедшее десятилетие увеличивались (Shvidenko A. and S. Nilsson , 2002). Кроме того, как только территория регистрируется в соответствии со Статьей 3.3 (поскольку на ней имело место облесение, лесовозобновление или обезлесивание), на ней начинает отслеживаться объем углеродных накоплений. Таким образом, если на лесопосадках, высаженных после 1990 г., произойдет лесной пожар, накопления углерода будут потеряны, что соответствует дебету по Статье 3.3. Однако зоны новых лесопосадок обычно относительно невелики по площади и имеют ограниченное количество углеродных накоплений на гектар, поскольку деревья там еще молодые. Кроме того, за лесопосадками следят, чтобы сократить риск возникновения лесных пожаров. В 13 В большинстве случаев, в период с 2008 до 2012 года ожидаемые выбросы ПГ никогда не превышают уровня 1990 года. Лишь при темпах роста ВВП на 7.2 % ежегодно и темпах снижения карбоноемкости ВВП 2 % в год в 2012 году выбросы ПГ могут оказаться выше уровня 1990 года. Но даже в этом случае, в среднем, выбросы ПГ в период с 2008 по 2012 год останутся ниже уровня, предусмотренного по Киотскому протоколу. Этот результат отличается от оценки ИЭА (2004) по трем причинам. • Во-первых, исследование ИЭА исходит из того, что в 2003 году выбросы CO2 от использования ископаемых видов топлива составляли 1 633 МТ CO2. Однако, не ясно, откуда взялась эта цифра. По данным Института энергетических исследований РАН о выбросах за 2004 год, в 2003 году выбросы фактически составили 1589 МТ CO2, т. е. на 44 МТ CO2 меньше. Хотя данные ИНЭИ РАН не являются официальными данными по выбросам, они полностью совпадают с официальными данными по выбросам на данный период. • Во-вторых, в статье ИЭА (2004) используются данные Международного энергетического агентства (МЭА, 2003a) по выбросам CO2 за 1990 год. Однако для установления целевых уровней выбросов CO2 следует использовать данные по уровню 1990 года, которые представлены в Третьем национальном сообщении России РКИК (2 360 МТ CO2), а не данные МЭА, которые используются в исследовании (, 2023 МТ CO2, согласно МЭА, 2003a, секторальный подход). Причиной таких расхождений является то, что данные Третьего национального сообщения основаны на методике МГЭИК, в отличие от данных МЭА. (МЭА, 2003a, стр. .xliv-xlv); хотя учет выбросов по РКИК и Киотскому протоколу должен вестись в соответствии с руководящими принципами МГЭИК. • В-третьих, ИЭА (2004) не учитывает то, что в период с 1990 до 1999 г. доля выбросов прочих парниковых газов в России значительно уменьшилась. 14 14 результате регенерация за счет увеличения площади лесов, будет вероятно превосходить потери, связанные с лесными пожарами. b) Избыток квот на выбросы может увеличиться в результате действия Статьи 3.4 Киотского протокола, но не обязательно Согласно Статье 3.4 Протокола, Россия имеет право (но не обязательство) отнести лесные фонды к зоне учета единиц сокращения выбросов, с тем, чтобы учитывать изменения в накоплениях углерода. России это выгодно, поскольку, по Марракешскому Соглашению она может дополнительно получить до 120 МТ СО2-экв. квот на выбросы при использовании этой возможности. Кроме того, у России более чем достаточно лесов для использования такой возможности, поскольку в настоящее время ее леса накапливают приблизительно 800 МТ СО2-экв. ежегодно. Некоторые аналитики (например, Д. Дудек и соавторы, 2004) представляют эти 120 МТ СО2-экв. как дополнительный бюджет квот на выбросы для России, косвенно подразумевая, что передача лесов для учета поглощения CO2 сопровождается незначительными или нулевыми затратами. Однако, переходя к такой системе учета своего лесного фонда для зачета квот, Россия одновременно берет на себя риски, связанные с возможными потерями от пожаров в учтенных лесах. Содержание углерода на гектар таких управляемых лесов по Статье 3.4 может быть выше, чем в искусственных лесах, о которых говорится в Статье 3.3 , потому что леса, которые будут учитываться при определении дополнительных квот по Статье 3.4, вероятно, будут старше. Кроме того, в то время как за лесопосадками следят, чтобы сократить риск возникновения лесных пожаров, естественные леса в России слабо защищены от этого риска. Фактически, лесные пожары в настоящее время дают выбросы в объеме 150 - 300 МТ СО2-экв. ежегодно. Этот риск, возможно, со временем увеличится, поскольку глобальное потепление сопровождается большей сухостью климата, если только не будет осуществляться политика, направленная на коренное улучшение мониторинга и быстрого реагирования на лесные пожары, так как это делается сейчас в Бразилии, и в противоположность тому, что происходит в Индонезии (Всемирный Банк, 2001). Итак, заявление о том, что по Статье 3.4 Киотского протокола Россия сможет просто добавить до 120 МТ СО2-экв. к своим квотам без каких либо затрат представляется неверным. Возможности, предоставляемые Статьей 3.4, потенциально действительно интересны для России, но необходима более тщательная оценка выгод и издержек их использования. С другой стороны, это - решение, не связанное с решением о ратификации протокола. Ни Россия, ни одна другая страна, включенная в список стран в Приложении I, не обязана принимать такое решение в настоящий момент. 2.3 Будет ли Киотский протокол оказывать косвенное воздействие на ВВП через мировые рынки энергоносителей и условия торговли? В предыдущем разделе было показано, что даже согласно консервативным предположениям относительно снижения карбоноемкости ВВП и высоким ожиданиям относительно темпов экономического роста, целевые показатели по Киотскому протоколу не будут сдерживать экономический рост России. Однако на процесс экономического роста России могут косвенно повлиять изменения на международных рынках, вызванные принятием Киотского протокола, например, на рынках нефти и газа, и соответственно, во внешнеэкономических условиях в целом. Для России как крупного экспортера нефти и газа это имеет особое значение, так как доходы от этого экспорта составляют 6,2 % ВВП. 15 В основе данного утверждения лежит следующая логика. Выполнение положений Киотского протокола, вероятно, заставит страны Приложения I (без США и Австралии), наращивать усилия по охране окружающей среды и переходу к менее карбоноинтенсивным источникам энергии (от угля к природному газу и от газа к возобновляемым источникам энергии). Чистым результатом подобных изменений, вероятно, будет более низкий спрос на нефть, и возможно на газ. Результатом этого может оказаться некоторое снижение мировых цен на нефть и возможно, газ. После решения США о выходе из протокола, было проведено на удивление мало исследований относительно воздействия Киотского протокола на международные рынки энергоносителей. Поэтому большинство оценок, имеющихся в литературе, относится к сценарию с участием США, что ведет к завышению реального влияния протокола. Например, Б. Холтсмарк и О. Маестад (Holtsmark и Maestad, 2001) полагают, что мировые цены на нефть в 2010 г. будут на 2 % ниже, а цены на газ в Европе на 4 % ниже, чем они были бы без выполнения Киотского протокола. Вероятно, без участия США цифры будут ниже, поскольку общие глобальные ограничения на выбросы меньше. Б. Холтсмарк (Holtsmark (2003) утверждает, что Киотский протокол без участия США приведет к максимальному снижению мировых цен на газ в размере -0.75 %, и максимальному снижению цен на нефть на-1.0 %. Б. Холтсмарк также указывает, что воздействие Киотского протокола на международные рынки энергоносителей в значительной степени зависит от количества углерода, который будет продавать Россия. Внутренние усилия стран по уменьшению выбросов в Европе, Японии, Новой Зеландии и Канаде будут зависеть от количества квот, продаваемых Россией. Внутренние ограничения на выбросы для Европы, Японии, Новой Зеландии и Канады могут даже упасть до нулевой отметки при продаже Россией достаточного количества квот (см. далее раздел 3). В то же время продажа большого количества квот снижает их цену, и таким образом сокращает чистую выручку от продаж. В результате возникает альтернатива: за счет цены самого углерода уменьшить непосредственное влияние Киотского протокола на рынки энергоносителей путем продажи большего количества квот; либо продажа меньшего количества квот, с тем, чтобы максимизировать выгоды от их реализации, но при этом снижаются доходы от экспорта нефти и газа. Б. Холтсмарк ( Hotlsmark (2003) полагает, что оптимальная стратегия России, вероятно, будет состоять в том, чтобы продавать больше, а не меньше. Оставляя сейчас эту альтернативу за рамками обсуждения, и исходя из вышеупомянутых предположений о максимально негативном влиянии Киотского протокола на рынки энергоносителей, как это повлияет на экономический рост России? Воздействие может оказаться двойным. Во-первых, сокращение поступлений от экспорта нефти и газа (как указывает Б. Холтсмарк, (Holtsmark, 2003) повлияло бы на торговый баланс и соответственно, на ВВП России. Во-вторых, сокращение экспорта может сократить внутренние инвестиционные возможности и, следовательно, ограничить экономический рост. Оценки чувствительности роста ВВП к ценам на нефть приводятся в исследовании Миррлесс-Блэка и соавторов (Mirrless-Black, 2004) и находятся в диапазоне от 0.07 % до 0.08 % уменьшения темпов роста ВВП на 1 процент от темпов повышения мировых на нефть. Согласно этим расчетам, вышеупомянутое 1%-ое сокращение цен на нефть, приведет к снижению темпов роста ВВП России менее чем на 0.1 %. Для получения более точных результатов необходима более детальная макроэкономическая модель российской экономики. 16 3 Возможные преимущества ратификации Киотского протокола для России 3.1 Может ли ратификация положительно повлиять на российскую экономику? В предыдущих разделах документа рассматривались возможные затраты, связанные с ратификацией Россией Киотского протокола в свете потенциального экономического роста; сделано заключение, что их не предвидится даже при развитии наименее благоприятных сценариев. В то же время Россия может получить два преимущества за счет подписания Киотского протокола: • Во-первых, как указано во 2-м разделе, очевидно, в 2008 – 2012 гг. объем выбросов парниковых газов в России будет ниже уровня, установленного Киотским протоколом. Россия может либо продать эти квоты без ущерба для своей экономики, либо использовать их в последующие периоды обязательств. • Во-вторых, считается, что в российской экономике имеется много вариантов низкозатратных мер по смягчению изменений климата. До тех пор, пока внутренние затраты на меры по смягчению последствий ниже, чем международная цена допустимых величин выбросов, Россия может использовать эти возможности: либо продать свои «лишние» квоты в рамках международной торговли квотами, либо продать единицы снижения выбросов в рамках проектов совместного осуществления (Статья 6 Киотского протокола). Для оценки возможных преимуществ по каждому варианту необходимо определить потенциальное предложение и спрос на квоты на международном рынке, а также – их вероятную цену (Раздел 3.2). Соответственно в Разделе 3.3 рассматриваются возможные преимущества продажи «лишних» квот, а в Разделе 3.4 – продажа единиц сокращения выбросов (помимо «избыточных» квот) в рамках проектов совместного осуществления или торговли квотами. 3.2 Что может представлять собой рынок торговли квотами на выбросы углерода в 2008 -2012 гг.? 3.2.1 Процесс определения объема продажи квот, включающий два этапа Предполагается, что совместный объем выбросов в странах ЕС, Канаде, Японии и других индустриальных государствах (перечисленных в Приложении I), превысит общий предел, установленный Киотским протоколом, на 5000 - 5500 МТ СО2-экв. в течение первого периода обязательств, при сохранении текущего уровня выбросов. Очевидно, в следующем десятилетии рост объема выбросов будет соответствовать обычному режиму экономической деятельности.15 Для компенсации возможных потерь эти страны должны ввести дополнительные правила и меры по сокращению объема внутренних выбросов, или же они могут получить кредиты от проектов МЧР или совместного осуществления, или за счет международной торговли разрешениями на выбросы. В последних двух случаях Россия могла бы играть роль поставщика. Большинство действующих моделей рынка углерода исходят из того, что страны решили одновременно распределить свои ресурсы, и соответственно все рынки проектов совместного осуществления, МЧР и квот должны придти к балансу спроса и предложения одновременно. Тем не менее, в реальности, очевидно, рыночное равновесие на этих 15 Данные по всем газам, основанные на объеме выбросов за период начиная с 2001 г. (по веб-сайту РКИК). Темпы роста выбросов за период с 2001 г. по 2010 г. по данным Международного энергетического агентства (2003 г.) и Департамента энергетики США (2003 г.). 17 рынках установится не сразу, а последовательно. Это объясняется тем, что в рамках проектов (таких, как СО или МР) осуществление реальных транзакций потребует длительного периода времени (с момента подготовки проекта до начала «поступления прибыли» за счет первых сокращений выбросов); обычно для энергетических проектов он составляет от 5 до 7 лет. В результате, окно возможностей для начала проектов, которые к 2012 г. приведут к сокращению выбросов, быстро закрывается. То же относится к внутренним правилам и мерам. Временной разрыв между разработкой закона и введением его в силу может составить несколько лет. Положительные результаты принятия законов, выражающиеся в сокращении выбросов, проявляются постепенно, в основном, поскольку правительства стран-членов ОЭСР только косвенно контролируют основные источники выбросов, такие, как транспортные, промышленные или даже энергетические предприятия. Таким образом, мы должны отойти от предположения, что на взаимосвязанных рынках углерода рыночное равновесие установится одновременно. Более вероятно, что правительства сначала будут определять внутреннюю политику и принимать решения в отношении проектов совместного осуществления и разрешений на выброс по МЧР. Далее остаточный спрос и предложение будут реализовываться на рынке торговли квотами. 3.2.2 Потенциальный спрос на квоты (внутренняя политика, проекты совместного осуществления и МЧР) Сложно определить, какие внутренние меры могут принять и предпримут Европа, Япония и Новая Зеландия помимо перечисленных выше инициатив. Анализ моделей (Haites 2004 г.) показывает, что чистый спрос на квоты составит от 3000 до 5500 МТ СО2-экв. Прогнозы стран, включенные в Национальные сообщения к РКИК, показывают наличие общего дефицита разрешений на выбросы в объеме 2,5 Млрд.Т СО2-экв. Предположительно эта небольшая цифра объясняется тем, что Национальные сообщения больше ориентированы на внутреннюю политику и меры, чем другие прогностические модели. Мы выбрали данную цифру, так как это – консервативная заниженная оценка возможного спроса на сокращение выбросов в странах, перечисленных в Приложении В (с учетом осуществляемой внутренней политики и мер). Поскольку ожидаемое предложение через МЧР составит 300 - 500 МТ СО2-экв.(Haites, 2004 г.), потенциальный спрос на квоты («Установленные количества»)со стороны России и других стран с переходной экономикой составит примерно 2000 – 2500 МТ СО2-экв. 3.2.3 Торговля квотами: потенциальное предложение Таблица 3 показывает, что объем «избыточных» квот в России может составить 1115 5360 МТ СО2-экв.на период 2008 – 2012 гг. Но, как показано в Разделе 2, оба пограничных уровня (помеченных серым в Таблице 3) намного менее вероятны. В действительности общий объем «лишних» квот в России может составить 2900 - 3900 МТ С02-экв. Также Украина и другие страны с переходной экономикой могли бы выделить для продажи 2500 - 3500 МТ С02-экв. Иными словами, более половины всех предлагаемых «лишних» квот (Установленных количеств) будут предлагаться Россией, около четвертиУкраиной, и еще одна четверть- остальными странами с переходной экономикой. Таким образом, существует сильная диспропорция между потенциальным предложением и спросом на квоты, в особенности, если предположить, что страны ОЭСР частично 18 компенсируют разрыв между обычным для их промышленности объемом выбросов и уровнем, установленным Киотским протоколом, за счет внутренних политических реформ и мер. В этом случае предложение «лишних» квот могло бы в два – три раза превышать спрос. Это означает, что Россия не сможет продать все свои «избыточные» квоты. Тем не менее, сохранение части Установленных количеств (квот) дает ей определенные преимущества и должны войти в ее «портфель ценных бумаг».Во-первых, по Киотскому протоколу разрешается использовать квоты в последующих периодах обязательств («накопление квот»). Таким образом, даже не подлежащие продаже квоты имеют ценность. Помимо этого, такой резерв мог бы играть роль страховки на тот случай (который кажется весьма маловероятным), если объем выбросов России превысит установленные для нее пределы. Объем квот, который Россия сможет продать, зависит от конкуренции со стороны Украины и других стран с переходной экономикой, а также – предпочтений стран, которые их покупают. Несмотря на то, что Украина и другие страны с переходной экономикой теоретически могут предложить странам, которым не хватает квот, 2,500 МТ С02-экв., этот сценарий маловероятен в силу ряда причин. Во-первых, для этого Украина и другие страны с переходной экономикой должны будут иметь лишь незначительный или нулевой запас квот на случай быстрого неожиданного роста ВВП. Во-вторых, это будет означать, что Украина сможет привлекать крупномасштабные инвестиции, чего не происходит в настоящее время. В-третьих, это бы означало, что страны ОЭСР игнорируют Россию (крупнейшую экономическую державу в регионе), что тоже представляется маловероятным. В силу этих причин представляется более вероятным, что Россия сможет продать на международном рынке 1000 МТ СО2-экв. Этот объем – меньше, чем указанная в Протоколе доля России, но он соответствует анализу моделей Haites (2004 г.), по которому Россия будет иметь не меньше, чем 1250 МТ СО2-экв.в течение первого периода обязательств. 3.2.4 Возможная цена за квоты В настоящее время цена сертифицированных сокращений выбросов по МЧР варьируется от 3 до 6 долларов США за тонну эквивалента углекислого газа. На новых рынках квот цены выше (на октябрь 2004 г. - в районе 8 – 9 евро за тонну эквивалента углекислого газа). Сложно прогнозировать, какими будут цены на квоты в течение первого периода обязательств. На конкурентном рынке избыточное предложение приводит к снижению цены до нуля. Тем не менее, как указано выше, Россия (и в меньшей степени Украина) обладают сильной рыночной позицией, и им нет необходимости продавать все свои квоты. Сложно составить прогноз всех цен, учитывая, что покупка квот может быть частью более крупных сделок, например, экспорта нефти и газа или инвестиций в сектор энергетики. Также сложно оценить, готовы ли покупатели платить. В соответствии с проведенным анализом, большинство участников рынка ожидают, что цена на квоты в течение первого периода обязательств составит примерно 10 долларов США за тонну эквивалента углекислого газа. Она обусловлена европейскими ценами на квоты в настоящее время, а также – тем фактом, что правительства в настоящее время готовы оплачивать транзакции в рамках проектов совместного осуществления или МЧР (в обоих случаях номинальная цена за тонну будет ниже, поскольку риски выше, чем при покупке Установленных 19 количеств). В то же время, в отсутствие других данных, в приведенных ниже примерах фигурирует консервативная цена (6 долларов США за тонну эквивалента углекислого газа), при этом за сертифицированные сокращения выбросов предусмотрены более высокие цены. 3.3 Возможные препятствия в сфере торговли «избыточными» квотами можно преодолеть за счет «экологических» квот В соответствие с изложенными выше предположениями о цене и количестве, в период 2008 – 2012 гг. Россия могла бы ожидать, по меньшей мере, 6 млрд. долларов прямой прибыли от продажи «избыточных» квот. Тем не менее, этому может воспрепятствовать нежелание некоторых стран – членов ОЭСР покупать избыточные квоты или «горячий воздух». С юридической точки зрения не существует различий между «избыточными» (то есть превышающими базовый уровень выбросов в данной стране) и «нормальными» квотами. Представляется сложным разграничить их на основе предполагаемых величин, ex ante, поскольку продажа осуществляется до количественного определения выбросов (обычно проверка текущих выбросов производится спустя один или два года), и, таким образом, до этого момента никто не знает, являются ли эти квоты «нормальными» или «избыточными». В то же время, с политической точки зрения, общественность некоторых стран не поддерживает идею покупки так называемых «бумажных тонн». В результате, на основные заинтересованные лица, правительства и компании, оказывается давление с целью не допустить приобретения «горячего воздуха» (Кох и Михайлова, 1999). Но слишком высокая цена на углерод также неприемлема для правительств и компаний, поэтому принять решение о приобретении «горячего воздуха» достаточно сложно. Отсюда возникает идея «экологических» квот, она заключается в том, что часть прибыли от продажи «избыточных» квот будет направлена на мероприятия по охране окружающей среды. Поскольку преследуются цели защиты окружающей среды, покупатели «экологических» квот имеют возможность действовать «политкорректно», и спрос на квоты повысится. В частности правительства Канады и некоторых стран ЕС объявили, что они не намерены покупать «горячий воздух» без наличия экологической составляющей. 16 Экологическая политика связывает продажу квот с рядом вспомогательных проектов. Таким образом, эти проекты становится более привлекательными, поскольку подразумевают продажу дополнительных продуктов (главным образом, квот), что повышает их рентабельность. Также контракты на продажу квот могут быть очень выгодными для финансирующих организаций, поскольку проекты оцениваются в твердой валюте (например, евро, долларах), при этом покупатели имеют высокие кредитные рейтинги (поскольку, вероятнее всего, это будут правительства). Наконец, если предоставление и продажа квот осуществляется в рамках проекта, это вызывает доверие других инвесторов к надежности проекта. В Плане действий Канады в области предотвращения изменения климата (2002) указывается: «Один из вопросов, которому уделяется большое внимание, - возможность покупки избыточных квот у России и стран Восточной Европы; в течение последнего десятилетия в результате экономического спада уровень выбросов в этих странах снизился, и эта цифра ниже предела, установленного Киотским протоколом. Правительство Канады уже заявило о своем намерении покупать квоты только в том случае, если продающая их страна согласна инвестировать прибыль от продаж в проекты и прочие мероприятия по сокращению выбросов. Это – политика «экологических» квот, которая приведет к реальным результатам по улучшению окружающей среды в свете изменения климата. (стр. 43) 16 20 Для достижения максимальной эффективности Россия могла бы создать, например, «Фонд квот». Он будет создавать единый пул средств частных и государственных организаций, которые хотят купить квоты. Это позволит создать капитал для реализации вспомогательных проектов. Средства, которые будут поступать в результате заключения двусторонних и многосторонних контрактов (например, в форме частичных гарантий рисков) – будут впоследствии направляться на финансирование энергетических проектов в России. В рамках этих проектов квоты будут предоставляться по факту платежей. Предполагается, что средства, которые сможет привлечь такой фонд в 3 или даже в 5 раз будут превышать суммы, необходимые для покупки квот. Общий объем привлеченных капиталов в течение пяти лет первого периода обязательств может составить, по осторожным оценкам, порядка 24 - 36 млрд. долларов США. Это достаточно значительная сумма. По оценке Института экономического анализа (2003 г.) в период 2001 – 2010 гг. ежегодно России потребуются инвестиции в объеме около 17 млрд. долларов США для использования ее обширных нефтегазовых ресурсов, стимулирования экономического роста и обслуживания зарубежных рынков. Аналогичным образом требуются крупные инвестиции для поддержания и расширения транспортной инфраструктуры и коммунального хозяйства. В то же время создание валового капитала недостаточно для получения необходимых инвестиций; недостаток притока прямых иностранных инвестиций за последние годы составил от 2 до 3,5 млрд. долларов США. 3.4 Проекты совместного осуществления и продажа квот помимо «избыточных» Помимо продажи «избыточных» квот (без затрат для экономики), Россия может также продавать единицы снижения выбросов в рамках проектов совместного осуществления. В разделе 3.2.3 показано, что, учитывая имеющийся спрос на квоты, этот вариант вряд ли будет прибыльным. Тем не менее, Россия может реализовывать проекты совместного осуществления, которые заменят продажу квот. Проекты совместного осуществления (ПСО) могут быть выгодны для России, поскольку затраты на сокращения выбросов в рамках ПСО должны быть ниже, чем цены, уплаченные за сокращение выбросов; также это позволит сохранить избыточные квоты для последующих периодов обязательств. В то же время, в силу временного фактора, который также влияет на МЧР, вряд ли проектов совместного осуществления окажется много. 4 Последствия в период после 2012 г. 4.1 Приведет ли Киотский протокол к каким-либо затратам для России после 2012 г.? Исследование Института экономического анализа (2004 г.) предполагает, что, за счет ратификации Киотского протокола Россия (i) также принимает на себя обязательства по уровням выбросов после истечения первого периода обязательств, и (ii) эти целевые показатели по выбросам , скорее всего, станут жестким ограничивающим фактором как для выбросов, так и для экономического роста страны. Оба утверждения не верны. Киотский протокол не устанавливает правил распределения квот и не возлагает на Россию дополнительных обязанностей в отношении глобального климата на период после 2012 г. Иными словами, ратификация Киотского протокола не накладывает на Россию каких-либо дополнительных обязательств после 2012 г. 21 Более того, международный режим мероприятий по противодействию изменению климата будет регулироваться участниками РКИК, включая Россию. Таким образом, Россия будет иметь право голоса в процессе переговоров; она сможет принимать или отклонять высказанные на них предложения. В то же время, независимо от участия в Киотском протоколе, Россия является членом Сообщества наций, и должна будет участвовать в поиске эффективных и правильных путей решения проблемы всемирного потепления как одной из задач мировой общественности. 4.2 Ратификация Киотского протокола и долгосрочное изменение климата Существует мнение о том, что изменение климата, по крайней мере, если оно будет оставаться в разумных пределах, может иметь для России положительные результаты. Отсюда следует, что возможно в национальных интересах России ограничить деятельность по борьбе с изменением климата. К сожалению, с учетом накопленных на настоящий момент знаний о потенциальных последствиях изменения климата нельзя утверждать, что Россия будет принадлежать к лагерю стран, которые выиграют от изменения климата. Фактически, имеется значительная неопределенность в отношении масштабов и направления различных воздействий, так что было бы весьма рискованно предполагать, что по суммарным результатам, последствия для России будут положительными. По некоторым оценкам, продуктивность сельского хозяйства может возрасти в результате потепления и более продолжительных сезонов роста растений. Но не стоит забывать, что в России основные зоны сельскохозяйственного производства расположены в южных регионах, которые в значительной степени представляют собой полузасушливые зоны. По прогнозам засушливость климата еще более усилится, особенно в теплое время года. Даже если в целом сельское хозяйство России получит некоторые преимущества, все же окажется много проигравших от потепления климата. Эти оценки влияния потепления климата на сельское хозяйство основаны только на повышении средних температур. Но поскольку Россия испытывает непропорционально сильное потепление по сравнению с остальным миром (Houghton и др., 2001), гидрологический цикл, вероятно, будет усиливаться, что вызовет более интенсивные ливни, метели и большее количество наводнений, и соответственно, потребует масштабных ресурсов на защиту от этих опасностей. 17 Изменение климата может также привести к серьезному ущербу для других секторов. В транспортном и энергетическом секторе, например, таяние вечной мерзлоты в Арктике вызовет повреждение значительной части зданий, транспортной инфраструктуры и сооружений по добыче нефти и газа, которые построены на вечной мерзлоте. (см. например, работу О.Анисимова, 1997). Кроме того, Россия имеет гигантскую береговую линию. По мере подъема уровня моря Эти стихийные бедствия вызовут изменения в экосистемах и биоразнообразии, которые также могут оказаться весьма серьезными. Изменение климата может привести к вымиранию определенных видов растений и животных. Поскольку темпы потепления растут, многие виды могут оказаться в ловушке, так как изменения будут происходить слишком быстро, а на пути перемещения в более пригодные для проживания места для успешной адаптации к климатическим изменениям окажется слишком много препятствий антропогенного характера. А некоторым арктическим видам, таким как белый медведь, северный олень и песец и вовсе некуда будет мигрировать. 17 22 прибрежные районы будут страдать от штормов и наводнений, что потребует значительных ресурсов для защиты существующей инфраструктуры и поддержания благосостояния населения за счет развития новой инфраструктуры и улучшения систем социальной защиты. Наконец, ни Россия, ни какая-либо другая страна не может рассматривать только те негативные воздействия изменения климата, которые затрагивают только их собственную территорию. В регионах, наиболее подверженных климатическим изменениям, изменения могут вызвать международные последствия, такие как изменения внешних рынков, миграция, или конфликты из-за дефицитных ресурсов (например, вода). Если потепление климата значительно ухудшит условия жизни к югу от границ России (например, в северо-восточном Китае, Монголии, или республиках Средней Азии), миграционное давление на большую и относительно малонаселенную территорию России может значительно увеличиться. Данные материалы не претендуют на исчерпывающий анализ темы, это скорее попытка подчеркнуть неоднозначность оценок возможных последствий изменения климата. Напрашивается вывод, что в настоящее время нет никакой уверенности в том, что общие последствия изменения климата для России будут положительными. 5 Выводы Обзор потенциальных последствий ратификации Киотского протокола для России приводит нас к заключению, что вопреки выводам статьи ИЭА (2004) весьма маловероятно, чтобы ратификация Киотского протокола затормозила экономический рост России, либо непосредственно, через сокращение выбросов ПГ, либо косвенно, через влияние на международные рынки энергоносителей. С другой стороны, ратификация, вероятно, принесет пользу России, учитывая продажу некоторого количества квот (Установленных количеств), и связанные с выполнением протокола инвестиции, особенно если будут созданы “зеленые инвестиционные схемы” . Учитывая неопределенность в отношении объемов квот, которые Россия сможет продавать, в данной статье мы исходили из крайне консервативного подхода в оценке возможных выгод от продажи квот. Для более точных оценок и экстраполяций в отношении последствий выполнения Россией положений Киотского протокола необходимо чтобы в рамках детальной модели общего равновесия российской экономики были проанализированы связи между ВВП – Энергией - выбросами CO2 и чувствительности этих связей к изменениям в осуществляемой политике. 23 6. Библиография Анисимов, O. 1997. “Зонирование Вечной мерзлоты и изменение климата в северном полушарии: результаты моделей общей циркуляции. ” Изменение климата 35 (2), 241-258. Дудек Д, Голуб А.А.,., Марчеллино Д., Мюллер Б., Петсонк Э., Струкова Е. 2004. «Экономические последствия возможной ратификации Российской Федерацией Киотского протокола» Предварительные комментарии к статье Института экономического анализа, Защита Природы, Центр экологической политики : Москва. Ellerman D. and A. Decaux. 1998. “Analysis of Post-Kyoto CO2 Emissions Trading Using Marginal Abatement Curves,” MIT Global Change Joint Program Report n°40, MIT:Boston. А. Голуб, А. Аверченков, В. Бердин, А. Кокорин, М. Мартынова, Е. Струкова, 1999. Исследование российской национальной стратегии снижения выбросов парниковых газов, Всемирный банк, Москва Government of Canada. 2001. Climate Change Plans for Canada. Правительство Российской Федерации. 2002. Третье национальное сообщение к Рамочной конвенции ООН по изменению климата. Grubb, M. 2004. “Economics of Climate Change Mitigation. Presentation to a meeting on climate change,” Russian Academy of Sciences, Moscow, 7 July. Haites, Erik. 2004. "Estimating the CDM", PCFplus Research Report No 19, World Bank,Washington DC. Heil, Mark T. and Thomas Selden. 2001. “Carbon Emissions and Economic Development: Future Trajectories Based on Historical Experience”, Environment and Development Economics. 6 63-83. Holtsmark, Bjart and Ottar Maestad. 2002. “Emission Trading Under the Kyoto Protocol—Effects on Fossil Fuel Markets Under Alternative Regimes”, Energy Policy. 30 207-218. Holtsmark, Bjart. 2003. “Russian Behaviour in the Market for Permits Under the Kyoto Protocol”, Climate Policy. 3 399-415. Houghton, J.T., Ding, Y., Griggs, D.J., Noguer, M., van der Linden, P.J., Dai, X., Maskell, K., Johnson, C.A (Eds.). 2001. “Climate Change 2001: The Scientific Basis. Contribution of Working Group I to the Third Assessment Report of the Intergovernmental Panel on Climate Change.” Cambridge University Press. Институт экономического анализа.(ИЭА) 2004. Экономические последствия возможной ратификации Российской Федерацией Киотского протокола. Москва. Институт энергетических исследований (ИНЭИ РАН) S 2004. International Energy Agency (IEA). 2002. World Energy Outlook 2002. OECD:Paris. ———. 2003a. CO2 Emissions from Fossil-Fuel Consumption 1971-2001. OECD:Paris. ———. 2003b. World Energy Investment Outlook. OECD: Paris. International Monetary Fund. 2004. “International Finance Statistics 2004”, IMF: Washington DC. 24 Koch, Tobias and Axel Michaelowa. 1999. “’Hot Air’ Reduction through non-Quantifiable Measures and Early JI,” Joint Implementation Quarterly 5 (2), 9-10. Mirrless-Black, J., N. Novcic, M. Grubb, A. Korppoo, and D. Newbery. 2004. Costs and benefitsto the Russian Federation of the Kyoto Protocol. Report to the Department for Environment, Food and Rural Affairs, Cambridge Economic Policy Associates: Cambridge. Moomaw, William and Gregory C. Unruh. 1997. “Are Environmental Kuznets Curves Misleading us? The Case of CO2 Emissions”, Environment and Development Economics, 2 451-463. Ravallion, Martin et. al. 2000.“Carbon Emissions and Income Inequality”, Oxford EconomicPapers. 52, 651-669. Shvidenko A. and S. Nilsson. 2002. “Dynamics of Russian Forests and the Carbon Budget in 1961–1998: An Assessment Based on Long-Term Forest Inventory Data,” Climatic Change55 (1), 5-37. U.S. DOE. 2004. International Emissions Outlook 2004, Washington DC. UNFCCC. 2004. Russian Federation: Report on In-depth Review of the Third National Communication of the Russian Federation. FCCC/IDR.3/RUS. 7 June. World Bank. 2001. “Indonesia: Environment and Natural Resource Management in a Time of Transition”. World Bank. 2004. “World Development Indicators 2004”, World Bank: Washington DC. 25