глава 1. «политический имидж» как категория современной
реклама
Б.Г. Койбаев, А.В. Пекониди ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЙ ИМИДЖ РОССИИ В МЕДИЙНОМ ПРОСТРАНСТВЕ США (2008-2011 ГГ.) Владикавказ 2013 1 ББК 66.4(2) К 59 Койбаев Б.Г., Пекониди А.В. Внутриполитический имидж России в медийном пространстве США (2008-2011 гг.): монография: [Текст] / Б.Г. Койбаев, А.В. Пекониди. – Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2013. – 216 с. ISBN 978-5-91480-176-9 Рецензенты: доктор политических наук, профессор Пятигорского государственного лингвистического университета М.А. Аствацатурова; доктор политических наук, доцент Северо-Кавказского федерального университета Е.В. Галкина Монография посвящена исследованию процесса конструирования политического имиджа России в печатных средствах массовой информации США. В работе раскрывается содержание понятия «политический имидж», рассматривается сущность имиджа российских политических лидеров, партий, государства. Большое внимание уделено вопросам выявления механизмов и методов конструирования, структуры и факторов формирования политического имиджа России в печатных СМИ США. Монография адресована исследователям и преподавателям политической науки, аспирантам и студентам, а также всем, кто интересуется проблемами политологии, имиджелогии и политической коммуникации. ББК 66.4(2) © Койбаев Б.Г., Пекониди А.В., 2013 © ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2013 2 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………....... ГЛАВА 1. «ПОЛИТИЧЕСКИЙ НАУКИ……………………………. ИМИДЖ» КАК 3 КАТЕГОРИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ 7 ГЛАВА 2. ИНФОРМАЦИОННАЯ ИМИДЖА………………………………………......... СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО 55 ГЛАВА 3. МЕХАНИЗМЫ И МЕТОДЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ СМИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ИМИДЖА ГОСУДАРСТВА………………………. 86 ГЛАВА 4. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИМИДЖ РОССИИ: СТРУКТУРА И ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ В ПЕЧАТНЫХ СМИ США……………… 118 ГЛАВА 5. КОНСТРУИРОВАНИЕ РОССИЙСКОГО ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В АМЕРИКАНСКОЙ ПРЕССЕ………………………………………………………………………… 150 ГЛАВА 6. ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ИМИДЖА РУКОВОДСТВА РОССИИ В ПЕЧАТНЫХ СМИ США…………………. 168 ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………. 185 СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ………………………............ 190 ПРИЛОЖЕНИЯ……………………………………………………………… 215 ВВЕДЕНИЕ Проблема целенаправленного формирования политического имиджа в системе властных связей и отношений является центральной на этапе современного общественного развития в эпоху информационного общества. В современных условиях информация является основным ресурсом и инструментом власти (О. Тоффлер). При этом современное государство осуществило переход от немаркетинговых форм информирования населения, таких как пропаганда и агитация, к маркетинговым (связи с общественностью, реклама, лоббизм). В их основе – клиентоориентированный подход, при котором селекция, обработка и распространение информации осуществляется в соответствии с запросами ее потребителей. Государство перестает быть главным актором в информационном пространстве, оно включается в конкурентный информационный процесс. Выявление механизмов взаимодействия акторов информационной политики актуализирует представленную тему. В этом контексте особое значение обретает формирование политического имиджа государства, в котором учувствуют разнонаправленные и разноуровневые акторы, обладающие специфическими задачами и возможностями воздействия на социокультурное, информационное, политическое пространства. Вследствие усиления роли информационных процессов в государственной политике, возрастает влияние средств массовой информации как политического актора и на национальном, и на наднациональном уровнях. Особенно это характерно для СМИ США в ситуации государственной политики, направленной на поддержание отношений со средствами массовой информации как самостоятельным и авторитетным партнером. В этих условиях СМИ США обладают существенными рычагами воздействия на государство посредством влияния на общественное мнение, формируя или изменяя общественную повестку дня или, наоборот, выражая мнение политической элиты и официальных властей на тот или иной вопрос, выступая конструкторами политического имиджа не только американского государства. Эффективная коммуникация с субъектами поля политики США представляется залогом успешного проведения государственной политики России, а выработка и проведение коммуникационных стратегий в 3 отношении американского государства требует обязательного анализа сложившегося в США имиджа современной России. Изучение проблем конструирования политического имиджа России в средствах массовой информации США, исследование характеристик, определяющих этот имидж, особенностей процесса его формирования и трансформации, а также факторов, оказывающих влияние на этот процесс, представляют интерес, как с теоретической, так и с практической точек зрения. В отечественной науке первые исследования политического имиджа государства начинают проводиться лишь после завершения существования Советского Союза – в 90-е гг. XX века. Бóльшая часть работ российских исследователей этого периода уделяет внимание лишь отдельным аспектам процесса формирования имиджа государства: теоретическому аспекту вопроса формирования и трансформации имиджа страны; роли и месту образа врага в восприятии других государств, технологии целенаправленного внедрения данных образов в общественное сознание посредством пропаганды в период «холодной войны»; восприятию отдельных событий в истории российского государства (Февральской и Октябрьской Революций, Великой отечественной войны) другими странами и т.д. Что касается стран Запада, то здесь механизмы формирования политического имиджа государства впервые становятся предметом исследования с середины XX века. Одним из катализаторов появления внимания к этой проблематике явилось начало «холодной войны», что и обусловило необходимость анализировать отношения между противостоящими сторонами и роли имиджей государств в этих взаимоотношениях. Имидж СССР в этот период преимущественно сводился к образу врага. Вплоть до распада Советского Союза данное направление оставалось в центре внимания американской политологии. В современной имиджелогии одной из наиболее разработанных областей является анализ средств формирования политического имиджа. Инструментарий создания и укрепления политического имиджа государства активно используется средствами массовой информации. В этой связи сегодня интерес представляют исследования лингвистических средств формирования политического имиджа и приемов, основанных на целенаправленном подборе лексики в средствах массовой информации. Текстовый анализ публикаций качественной прессы США осуществлен посредством методики количественного контент-анализа. Использование данной методики основано на анализе основных статей за указанный период, и позволяет установить место политического имиджа России в системе имиджей других стран в Соединенных Штатах Америки. Применение методики контент-анализа также помогает выявить соотношение отдельных элементов в структуре имиджа государства и, таким образом, проследить качественную трансформацию имиджа за указанный период. Исследуемые проблемы охватывают в монографии период с 2008 по 2011 годы. Выбор данного периода обусловлен тем, что он включает в себя первые президентские сроки новых глав России и США – Дмитрия Медведева и Барака Обамы. Авторы выражают благодарность всем коллегам, участвовавшим в обсуждении материалов издания, чьи замечания и пожелания сыграли неоценимую помощь в подготовке монографии. 4 ГЛАВА 1. «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИМИДЖ» КАК КАТЕГОРИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ В последние годы в области политологии появились специальные работы, где имидж рассматривается как объект и предмет научных исследований: ученые стали чаще изучать имидж политической власти, политических партий, политических и партийных лидеров, депутатов, руководителей государств и т.д. При этом само понятие имиджа в силу различий в целях, которые ставят перед собой ученые, и подходах к данному явлению по-разному трактуется в этих работах. Так, В.С. Феклюнина приводит несколько определений имиджа: эмоционально окрашенный устойчивый образ кого-либо или чего-либо, сложившийся в массовом сознании и способный оказать влияние на поведение людей; набор представлений о качествах того или иного политика, внедряющихся в массовое сознание; абстрактный, отчужденный от личности-носителя образ, содержащий реальные и идеальные черты, проекцию свойств, присущих электорату; рекламный образ личности; портрет, который Вы показываете окружающему миру; набор определенных качеств, которые люди ассоциируют с определенной индивидуальностью 1. Слово «имидж» заимствовано из английского языка и происходит от англ. «image» – образ; изображение; статуя (святого), идол; образ, характер; облик; …) 2. «Имидж» определяется как «целенаправленно формируемый образ (лица, явления, предмета), призванный оказать эмоциональнопсихологическое воздействие в целях популяризации, рекламы и т.п.; одно из средств пропаганды» 3. В толковых словарях термин объясняется как «представление о чьем-нибудь внутреннем облике, образе» 4. В словаре новых иностранных слов под редакцией Н.Г. Комлева имидж трактуют как определенный образ известной личности или вещи, создаваемой СМИ, литературой, зрелищем или самим индивидом 5. Анализ данного определения выявляет ключевые сущностные особенности имиджа. Во-первых, имидж - это образ, категория, имеющая прямое отношение к сфере психологии. Во-вторых, за популяризацией, рекламой и, в частности, пропагандой, стоит воздействие на общество активными средствами убеждения. В-третьих, в силу того, что формирование образа происходит в результате целенаправленного воздействия, то сам процесс влияния на отдельных людей или общество в целом, несомненно, это процесс политический, который требует участия в нем государства, а также других политических и общественных структур 6. Прежде чем оперировать термином «имидж», не представляется возможным не сказать о схожести и различиях данного понятия с понятиями «образ» и «бренд». Как правило, слово «образ» приравнивается к слову «имидж». Однако, данное значение значительно отличается от толкования этой лексемы в английском языке. Так, в результате анализа семантики лексем «имидж» и «образ» в русском языке выделяются следующие основные значения термина «имидж»: внешний вид явления (либо его проявления), отражающий его характерные особенности; «копия», наглядно демонстрирующая само и явление, и представление о нем. На уровне этимологии можно выделить важный атрибут, присущий всем трем элементам, а именно их субституарность 7. Кандидат политических наук М.А. Коломенский сравнивает эти три понятия, приводя как точки зрения ученых, которые не отделяют «имидж» от «образа» и «бренда», так и тех, кто проводит четкие границы между данными терминами8. Д.Г. Давыдов считает образ родовым понятием по отношению к имиджу 9. Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 21-22. 2 Мюллер В.К. Новый англо-русский словарь. – М.: Русский язык Медиа, 2003. – С. 357. 3 Иллюстрированный энциклопедический словарь. 2-е изд. / Под ред. Бородулина В.И., Горкина А.П. – М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 1998. – С. 266. 4 Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., дополненное. – М.: Азбуковник, 1999. – С. 245. 5 Комлев Н.Г. Словарь иностранных слов (С переводом, этимологией и толкованием). – М., 1995. – С. 49. 6 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 15. 7 Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2007. – С. 17. 8 Коломенский М.А. Формирование внешнеполитического имиджа современной России (2000-2007 гг.) / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2008. – С. 19-23. 9 Давыдов Д.Г. Имидж в контексте психологической теории (проблемы психологического подхода к определению сущности имиджа) // Имиджелогия: тенденции и перспективы развития: сборник материалов 1-го 1 5 Выдающийся российский психолог А.А. Бодалев полагает, что в повседневной жизни понятие «имидж» используется более многозначно нежели «образ». «Имидж» включает в себя как понятийное знание, так и эмоциональный отклик на объект, являющийся носителем того или иного имиджа. Помимо того, при употреблении в русской речи слова «образ», как правило, имеется в виду человек, изображение его средствами искусства или образ, лик святого в иконописи. В случае, когда звучит термин «имидж», подразумевается относительно протяженный континуум объектов, который включает в себя как отдельных людей, так и самые различные по величине и по решаемым ими задачам общности. Причем «данное слово чаще всего актуализирует совокупность характеристик, которые сформировались стихийно или специально были сотворены относительно содержания и формы объекта имиджа» 1. Часто имидж интерпретируется как целенаправленно формируемый образ лица, явления или предмета, призванный оказать эмоционально-психологическое воздействие на кого-либо в целях популяризации и т.п. 2 Кандидат политических наук О.С. Драгачева считает, что понятия «образ» и «имидж» не тождественны. Согласно ее мнению главное отличие между ними в том, что имидж формируется преднамеренными усилиями специалистов3. Значительная часть исследователей согласны с тем, что образ – это результат и идеальная форма отражения объектов в человеческом сознании, возникающий в условиях общественно-исторической практики, на основе и в форме знаковых систем4. Некоторые исследователи используют эти два термина в политологии как равнозначные. Такие известные российские исследователи Э.А. Галумов и И.Н. Панарин в своих работах употребляют категории «имидж» и «образ» как синонимы5. При этом И.Н. Панарин определяет имидж как стереотипизированный образ конкретного объекта, существующий в массовом сознании 6. Аналогичным является употребление данных понятий в работах В.Л. Музыканта, который представляет имидж как определенный образ предмета, создающий единство представлений и эмоционального восприятия у целевой аудитории7. Другие политологи четко отделяют друг от друга категории «имидж» и «образ». Так, Л.В. Бондарева8, А.А. Деркач9, О.С. Драгачева10 и Е.А. Петрова11 разграничивают понятия «имидж» и «образ», подчеркивая, что категория «имидж» отличается от традиционной трактовки «образа» как такового. Имидж – феномен индивидуального, группового или же массового сознания, функционирующий в виде образа-представления, в котором соединяются внешние и внутренние характеристики объекта. Потому, в отличие от образа, имидж может существовать независимо от ситуации восприятия объекта и возникает, в отличие от образа, только тогда, когда объект-носитель имиджа становится публичным. Несмотря на то, что единого мнения по поводу тождественности терминов «образ» и «имидж» нет, данные понятия во многом взаимосвязаны, что и предопределило немалое количество подходов к употреблению этих понятий в современной политической науке. В политической науке в последнее время все большую популярность приобретает понятие «бренд». Базовые принципы политического брендинга были сформулированы и не раз опробованы на практике Всероссийского научного семинара Лиги профессиональных имиджмейкеров и Института индустрии Моды. – М., 2003. – С. 15. 1 Бодалев А.А. Имиджелогия – это серьезно. // Психология общения: социокультурный анализ. Материалы Международной конференции (Ростов-на-Дону, 30 октября - 1 ноября 2003 г.). / Под ред. А.А. Бодалева, П.Н. Ермакова, В.А. Лабунской. – Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского госуниверситета, 2003. – С. 31-34. 2 Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перер. и доп. / Под ред. Прохорова А.М. – М.: Большая Российская энциклопедия, СПб.: Норинт, 1999. – С.443. 3 Драгачева О.С. Внешнеполитический имидж государства и его лидера: технологии формирования и позиционирования. / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2006. – С. 3. 4 Большая Советская Энциклопедия (в 30 т.) / Под ред. Прохорова А.М. Изд. 3-е. – М.: Советская энциклопедия, 1974. Т. 18. – С. 217. 5 См. например Галумов Э.А. Имидж против имиджа. – М.: Известия, 2005. – 552 с. 6 Панарин И.Н. Информационная война и дипломатия. – М.: Городец, 2004. – С. 317. 7 Музыкант В.Л. Рекламные и PR-технологии в бизнесе, коммерции, политике. – М.: Армада-пресс, 2001. – С. 633. 8 См.: Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2007. 9 Политическая имиджелогия / Под ред. А.А. Деркача и др. – М.: Аспект Пресс, 2006. – С. 19. 10 Драгачева О.С. Внешнеполитический имидж государства и его лидера: технологии формирования и позиционирования. / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2006. – С. 3. 11 Петрова Е.А. Имиджелогия проблемное поле и направления исследования // PR в образовании. – 2004. – №1. – С. 36-38. 6 знаменитым политтехнологом Жаком Сегела 1. Как отмечают современные политологи, сильная, востребованная идея и есть успешный бренд. Называться брендом – значит соответствовать определенному уровню: идейному, творческому, социальному 2. В определенном смысле бренд есть символическое выражение имиджа. Теоретическое наполнение содержания понятия «имидж» формировалось в рамках различных специализированных направлений таких гуманитарных и общественных наук, как психология, социология и др. «Психологический подход трактует имидж как способ и результат самодеятельности субъекта, когда сама имиджевая ситуация, конкретные имиджевые задачи и сам реальный имидж как отчуждаемая форма представления и субститут оказывается вне рассмотрения» 3. Социологический подход представляет имидж как персонификацию, которая подразумевает способность и потребность людей проецировать свойственные им ожидания и стереотипные установки на конкретных индивидуальных «носителей» соответствующих образов. Описательно-нормативный подход определяет имидж как отбор всевозможных средств инструментов, способов поведения, рекомендуемых тем, кто выходит в публичную сферу 4. В политическом маркетинге наряду с термином «репутация» используется и понятие «имидж». «Имидж – это заявленная (идеальная) позиция, то есть такая, которую персона или организация спланировали или намереваются продвигать в целевые группы. Репутация - воспринятая аудиториями (действительная) позиция, «сухой остаток» имиджа. Таким образом, мероприятия по конструированию имиджа – это позиционирование собственной репутации. Любая структура или персона заинтересована в максимальной идентичности этих понятий»5. В рамках политологического подхода имидж можно определить как свойства и качества субъекта, представляющиеся привлекательными для общественности, что позволяет ему решить определенную политическую задачу, будь то победа на выборах или повышение легитимности власти и пр. Имидж – не что иное, как важнейший структурный компонент сферы политики, с помощью которого властвующие субъекты поддерживают связи с населением, обеспечивают обратную связь, пытаются оказывать целенаправленное воздействие на общественное мнение. Как основная коммуникативная единица, имидж обеспечивает контакты между агентами на политическом рынке6. Исследования различных научных направлений объединяет имиджелогия – наука о роли и функции имиджей в общественном бытии, об условиях, движущих силах и закономерностях их формирования, функционирования и управления, а также о способах взаимосвязей между различными имиджами – людей, организаций, общественных и политических движений, материальных объектов, товаров, торговых марок, брендов, услуг и др. Как отмечают специалисты, развитие политической имиджелогии направлено на раскрытие общего, особенного и единичного в онтологии всех политических имиджей, и с учетом этого, на выявление ресурсов и условий создания и функционирования желаемого имиджа политических отношений 7. С целью более глубокого проникновения в механизмы формирования имиджа, имиджелогия опирается на концепцию символического капитала культуры (П. Бурдье) 8, исследования в области семиотики (Ж. Бодрийяр и Р. Барт)9. Так, П. Бурдье придерживался того мнения, что символический капитал культуры есть коллективная память, символы культуры, образы, духовная сфера социума 10. В этом понимании имиджи политиков, партий, государства – это часть символического капитала культуры. Этот капитал основывается на вере людей, которые считают его ценным для себя, и в этом смысле капитал культуры обладает символической властью над людьми. Особое свойство языка подчеркивал Р. Барт, а именно то, что язык как система описания с помощью знаков может надстраиваться над другим языком, образуя метаязык, что имеет особое значение при См.: Сегела Ж. Ностальгия по будущему. – М.: Изд-во МГУ, 2005. – 128 с. Ляпоров В. 100% бренд. Как продавать счастье. – М.: Бестселлер, 2004. – С. 7-8. 3 Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2007. – С. 17. 4 См.: Киуру К.В. Имидж в политической коммуникации: дискурсивный анализ / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 2006. 5 Чумиков А.Н., Бочаров М.П. Связи с общественностью: теория и практика. – М.: Дело, 2004. – С. 99. 6 Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2007. – С. 19. 7 Политическая имиджелогия / Под ред. А.А. Деркача и др. – М.: Аспект Пресс, 2006. – С. 18. 8 Бурдье П. Практический смысл. – СПб.: Алетейя, 2001. – 562 с. 9 См.: Бодрийяр Ж. Система вещей. – М.: Рудомино, 2001. – 219 с.; Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: за и против. – М.: Прогресс, 1975. – С. 114-163. 10 Бурдье П. Практический смысл. – СПб.: Алетейя, 2001. – С. 101-103. 1 2 7 восприятии образов, знаков и имиджей. Ж. Бодрийяр считает, что для того, чтобы стать желанным объектом потребления, каждый предмет должен сделаться знаком. Знаковая система открывает также сущностную методологию восприятия гуманитарных значений, как конкретных предметов, так и целых институтов, например, партий и государств. Проанализировав изученную научную литературу, мы пришли к выводу, что в России осмысление понятия «политический имидж» все еще продолжается. Основными терминами, приведшими к возникновению данного понятия, являются политический человек и политическое пространство. Еще в античную эпоху в Древней Греции Аристотель в своей работе «Полития» описывал человека как существо политическое, то есть живущее лишь в среде себе подобных, а, значит, нуждающееся в управлении со стороны общественных институтов1. Доктор политических наук О.П. Березкина отмечает, что «концепция имиджа не может рассматриваться вне понятия «политический человек» (homo politicus), важнейшим атрибутом понятия является обладание политическим сознанием»2. По мнению О.И. Гордеевой, «качество политических представлений определяет характер не только текущего политического процесса, но и конституирует образ политического будущего… это обусловлено тем, что реализация категориальных структур сознания в модельной форме обладает свойствами самоорганизующегося прогноза»3. На сегодняшний день различные трактовки концепции политического человека развиваются, в первую очередь, гуманитарными науками – антропологией, психологией, социологией и, конечно же, политологией. Многие исследователи считают, что в современном обществе политической ценностью становится политический рынок4. В большинстве стран уже сформировался своеобразный рынок имиджей, а природа политического рынка определяется противоречивым взаимодействием в сфере политических отношений логики спроса-предложения и требований выражения властью коллективных, групповых и общих интересов 5. В данном контексте становится очевидным, что политическая наука изучает политические имиджи, то есть имиджи различных политических институтов: лидеров, партий, государств6. Человек политический обладает и политическим сознанием. Впервые именно Аристотель предпринял попытку охарактеризовать те элементы и качества, из которых складывается политическое сознание в понимании актуальном и сегодня. При хорошем состоянии духовного и физического начал, душа имеет приоритет и должна господствовать над телом. Сама она состоит из начала аффективного («безотчетных устремлений») и начала рационального или разума. По мнению древнегреческого мыслителя, соотношение этих свойств души определяет не только характер властвования и подчинения в государстве, но и саму иерархию политических институтов7. Политическое сознание в современной научной литературе относится к числу самых общих понятий, которые характеризуют субъективную сторону политики. Политическое сознание есть не что иное, как совокупность рациональных (в том числе ценностных и нормативных) и иррациональных (подсознательных, аффективных) элементов. На их основе формируются политические ориентации и поведение, а также отношение индивидов и групп к государственным институтам и власти, участию в управлении и т.д. Таким образом, данное понятие связано и с индивидуальными, и с групповыми познавательными процессами и ценностными ориентациями в политической сфере. То есть оно включает в себя все уровни восприятия, понимания и интерпретации политический процессов – от первичных импульсов до комплексных теоретических построений. Базовый пласт политического сознания человека – это его психолого-политические состояния, создающие и укрепляющие предпосылки для его ориентации в мире политики, иными словами, в Аристотель. О возникновении животных // Собрание сочинений в 4-х томах. – М.: Мысль, 1976. I, 12. – С. 1253a. 2 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Автореферат дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 16. 3 Гордеева О.И. Политическое сознание современного российского общества: проблемы формирования и тенденции развития (методологический аспект) / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 1997. – С. 17. 4 Лебедев И.А. Взаимосвязь политических ценностей и политических институтов в процессе постсоветской трансформации России / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2000. – С. 15. 5 Гунаре М.Л. Политический маркетинг в избирательной кампании / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2001. – С. 10. 6 См.: Бундарина О.А. Коммуникативные технологии формирования и продвижения имиджа муниципальной власти (политологический анализ) / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2002. – С. 12-13; Манякина Е.С. Политический лидер: процесс формирования имиджа / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 1994. и др. 7 Аристотель. О возникновении животных // Собрание сочинений в 4-х томах. – М.: Мысль, 1976. I 2, 10. – С. 1254a; VII 13, 23. – С. 1334b. 1 8 окружающем его политическом пространстве, в котором он может играть роль – пассивную или активную, в зависимости от темперамента, воспитания, образования, ценностей, потребностей и убеждений 1. Еще одним ключевым понятием, составляющим основу современной концепции политического имиджа, является понятие «социально-политическое пространство», которое можно трактовать как совокупность институтов гражданского и политического сообществ, а также сложившихся политических традиций, идеологий, многоуровневых структур знания, функционирующих в единстве с исторически обусловленной социально-психологической средой. По отношению к политическому сознанию социально-политическое пространство играет роль детерминирующего фактора, который обуславливает стремление индивида адаптироваться к тем или иным групповым интересам, составить конкретное представление и определить свое отношение к государству и политической власти. Таким путем приобретается опыт политического участия, очерчиваются горизонты социально-политического пространства, происходит формирование «человека политического»2. В зависимости от степени детерминации и характера взаимодействия индивидов в социальнополитическом пространстве постепенно возникают и начинают оказывать активное влияние на общественную жизнь следующие функции политического сознания: 1) когнитивная (потребность человека в познании различных сторон мира политики); 2) идеологическая (необходимость в сплочении политических партий, государств и наций, сохранении завоеванных властных позиций); 3) коммуникативная (возможность взаимодействия субъектов политики с институтами власти); 4) прогностическая (способность индивидуумов и групп формулировать цели, оценивать перспективу направлений развития политических разнообразных процессов); 5) воспитательная (возможность влиять на политическое поведение в соответствии с определенными целями и ценностями, идеалами)3. Ключевые функции политического сознания, как и психолого-политические состояния можно рассмотреть в рамках треугольника «человек – политика – власть»4. Первые исследования в этой области проводились в 30-40-е гг. прошлого века в эпоху расцвета экстремистских движений в Европе, которые обусловили интерес философов, психологов и социологов к проблеме так называемой «авторитарной личности». Суть данной теории состоит в том, что, находящие максимальное выражение, доходящие до логического конца авторитарные тенденции или стремления к абсолютной неподконтрольной власти разрушают политику как таковую. Политика возможна лишь в случае, когда структура политических институтов и необходимый для их нормального функционирования объем информации обеспечивают возможность рационального выбора вовлеченных в нее индивидов. В качестве «человека политического» может выступать всякий индивид, который оказывается в каких-либо отношениях с властью, осуществляющий власть или повинующийся ей. Это значит, что субъектом рационального выбора может быть индифферентный, апатичный избиратель в демократической системе, подданный в монархическом государстве, а также руководители различного ранга.5 Российский психолог А.И. Юрьев предложил следующее описание различных вариантов распада вышеупомянутого треугольника: 1. Политика существует без власти – имеет форму литературных, философских и научных сочинений, где представлены описания разнообразных форм власти, проектов государственного переустройства и т.д. 2. Власть обходится без политики и проявляется в форме необоснованного, бессмысленного насилия, которое влечет всеобщую деградацию и разрушение. 3. Человек является «дополитическим», т.е. адаптируется к формам власти, ее нормативам, инновациям, изменениям, ограничениям. Он может безоговорочно поддерживать власть, содействовать – добровольно или по незнанию – достижению целей правителей и т.д. «Дополитический человек» во власти – это преимущественно представитель криминальных кругов, который использует ее для своих целей. 4. Человек становится политическим – интересуется тайной власти, в той или иной степени посвящен в законы ее устройства и функционирования. На этом уровне он может находиться при власти, т.е. использовать, укреплять или же разрушать ее механизм, внося в него изменения и усовершенствования. «Политический Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 23-24. 2 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 18. 3 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 24. 4 Юрьев А.И. Системное описание политической психологии / Дисс… доктора психологических наук. – СПб., 1996. – С. 84 слл. 5 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… политических наук. – СПб., 1999. – С. 25. 1 9 человек» без власти – это индивид, не входящий в различные группы интересов и давления либо принципиально отстраняющийся от политической сферы жизни по определенным соображениям. 1 Во всех четырех представленных ситуациях функционируют одни и те же социо-психологические механизмы включения и выключения индивидов из политики, формирующие основу политического сознания. Понятие «политическое сознание» напрямую связано с понятием «политическая культура» в целом ряде аспектов. Еще в 50-x гг. прошлого века, разрабатывая саму концепцию политической культуры, Г. Алмонд столкнулся с множеством противоречивых толкований данного понятия в антропологии, культурологии и социологии, в результате чего ограничил его значение, пропустив сквозь призму политической науки, исключительно отношением индивидуумов к политической системе и ее отдельным элементам, роли личности в системе и т.д.2 Американские политологи С. Верба и Л. Пай выдвинули свое определение политической культуры, понимая ее как систему эмпирических убеждений, экспрессивных символов и ценностей, определяющих то положение, при котором имеет место «политическое действие», и обеспечивающих субъективную ориентацию по отношению к политике3. В поисках фактов в пользу обоснования своего определения, Алмонд и Верба обратились к известному труду Т. Парсонса и Э. Шилза под названием «К всеобщей теории действия», оказавшему значительное влияние на развитие социологии во второй половине XX века. Концепция человеческой деятельности Парсонса и Шилза базировалась на той предпосылке, что любая ориентация действующего индивида или актора может быть в теоретическом плане разделена на три компонента: познавательный, аффективный и оценочный. Познавательный элемент данной структуры состоит из восприятий окружающего мира, аффективный – из различных чувств, посредством которых объект наделяется разнообразными эмоциональными значениями, оценочный элемент включает в себя аспект выбора, превращающего познавательные и аффективные ориентации в суждение в отношении конкретного объекта. 4 Алмонд и Верба пошли дальше своих коллег Парсонса и Шилза развили их концепцию, выделив три различных типа ориентации: 1) когнитивные, т.е. разнообразные виды знания о политической системе, политических ролях и исполнителях на разных уровнях политической системы – ее «входах» и «выходах»; 2) аффективные, характеризующие те чувства, которые у акторов порождает политическая система, ее роли, характер функционирования институтов (политический режим) и т.д.; 3) оценочные – суждения и мнения о политических объектах, возникающие в результате взаимодействия ценностно окрашенных стандартов и различных критериев с относительно объективной информацией. Любая политическая культура есть постоянное воспроизведение этих трех типов ориентации. Именно характером их комбинаций, прежде всего, определяется их специфика. Широко известны три идеальных типа политической культуры, выделенные Алмондом и Вербой, - I) «приходской» тип (культура, ограниченная лишь местными интересами), II) подданнический тип и III) «культура участия». Все три типа являют собой некий континуум, в рамках которого ориентации акторов в отношении политической культуры переживают развитие от достаточно пассивного состояния, в котором отсутствуют какие бы то ни было специализированные политические роли (I тип), через лояльность к продуктам политической системы на ее «выходе» и минимальной заинтересованности в личном участии на «входе» (II тип) до активного, всеобъемлющего участия во всех аспектах политической деятельности (III тип).5 На практике любой политической культуре свойствен смешанный характер, т.к. определяется не только особенностями функционирования различных ветвей власти или проводимой правителями и элитой политики. Всевозможные комбинации местнического, подданнического и активистского типов могут быть одинаково свойственны как отдельной политической культуре, так и любому индивидууму. Характер соотношения этих типов зависит от уровня и особенностей эволюции политического сознания, конечный продукт которого – это системы политических убеждений, преобладающих в конкретном обществе. Именно на них ориентированы – конфликтуют, подчиняются, адаптируются и т.д. – чувства, настроения и предпочтения отдельных личностей, складывающиеся в процессе социализации.6 Юрьев А.И. Системное описание политической психологии / Дисс… доктора психологических наук. – СПб., 1996. – С. 85 слл. 2 Almond & Verba. The civic culture: Political attitudes and democracy in five nations. – Princeton, NJ: Princeton University press, 1963. – P. 13-14. 3 Pye L., Verba S. Political Culture and Political Development. – Princeton: Princeton University Press, 1965. – P. 513. 4 Parsons T., Shils E. Toward a General theory of action. N.Y.: Harper and Row, 1951. – P. 58-60. 5 Almond & Verba. The civic culture: Political attitudes and democracy in five nations. – Princeton, NJ: Princeton University press, 1963. – P. 15. 6 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 28. 1 10 Таким образом, политическая культура являет собой результат сложной эволюции политического сознания, внутри которого эти ориентации постепенно вызревают. У большинства людей они изначально не артикулированы и существуют на уровне так называемой «скрытой идеологии», термин, введенный Р. Лейном в своей работе, посвященной анализу политических идеологий. За этим стоит набор эмоционально нагруженных политический убеждений, критичное отношение к альтернативным предложениям и некоторые «скромные» программы реформ. Эти убеждения охватывают важнейшие ценности и институты, являются рационализацией интереса (необязательно самого человека) и служат моральными оправданиями для повседневных действий, мнений и суждений. 1 Социальная психология оказала значительное влияние на разработку концепций политического сознания, доказательством чего являются приведенные выше наблюдения. В работах многих ученых, среди которых Т. Адорно, А. Лейтон, Э. Фромм и К. Юнг, постоянно подчеркивается тот явный факт, что без учета постоянных взаимодействий сознания с подсознательными факторами анализ политического поведения индивидов и групп будет односторонним. Эти взаимодействия имеют тенденцию к организации в определенные системы убеждений и могут оказывать как конструктивное, так и деструктивное воздействие на личность в зависимости от конкретных условий.2 В конце 60-х гг. Ф. Гринштейн к книге «Личность и политика» пришел к совершенно определенному выводу касательно этого вопроса, о том, что элементы психической структуры личности и элементы систем политических убеждений могут существовать независимо друг от друга. Большое количество альтернативных каналов, дающих выход эмоциям и психическим потребностям, а также слабая политическая активность большинства граждан указывают на то, что политическое поведение человека зависит не только от особенностей конкретной ситуации вовлечения индивида в политику. 3 В этом смысле первичными являются психолого-политические состояния индивида, развертывающиеся в определенном жизненном пространстве. А.И. Юрьев предложил схему дифференциации жизненного пространства на четыре вида психолого-политических пространств: физическое, экономическое, информационное и правовое. Именно в них реализуются первичные психические потребности формирующейся личности. Физическое пространство может быть измерено в единицах площади, имеющихся на нем ресурсов жизнеобеспечения. Ресурсы обеспечивают потребности в сохранении жизни – безопасности, защите от боли, страха, гнева. Экономическое пространство оценивается в единицах затрат труда и потребления, размерах цен, налогов и пр. В нем выражаются «субъектные» психические состояния, первичные биологические потребности. Информационное пространство можно описать в терминах образования, культуры цензуры, свободы слова и т.д. В нем индивид реализует потребности в ориентации, самостоятельности, идентификации с определенными ценностями, а также стремление к знанию и пониманию окружающего мира. Последний вид, правовое пространство характеризуется соотношением прав и обязанностей «человека как личности», способствуя реализации его потребности в сотрудничестве, самоидентификации, вызывая соответствующие психические состояния.4 Различные психические состояния, развертывающиеся в жизненном пространстве, уже в свою очередь, можно разделить на: a) эмоциональные (дружелюбие – враждебность, любопытство - скука); б) праксические или возникающие в процессе трудовой деятельности (утомление, стресс, монотонность, энергичность); в) мотивационные, выступающие реакцией на характер межличностного общения в обществе (любовь, ненависть, радость, горе, страдание, гнев, экстаз, ярость и т.п.); г) гуманитарные – реакции на качество политической информации, которые сопровождают процесс познания политической картины мира (общительность, замкнутость, терпимость, принципиальность и пр.). 5 О.П. Березкина отмечает, что при всем однообразии внешних проявлений психолого-политических состояний в любых общественных системах их принимают во внимание, зачастую на интуитивном уровне, позволяя им стать объектом социального и правового регулирования. При реализации конкретной Lane R. Political Ideology: Why The American Common Man Believes What He Does. – N.Y.: The Free Press, 1962. – P. 30. 2 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс…. доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 28. 3 См.: Greenstein F. Personality and politics: Problems of Evidence, Inference, and Conceptualization. – Chicago: Markham, 1969. – Ch. 5. 4 Юрьев А.И. Системное описание политической психологии / Дисс… доктора психологических наук. – СПб., 1996. – С. 87 слл. 5 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 30. 1 11 политической программы профессиональные политики также всегда ощущают потребность в определении и понимании того, какой тип психолого-политических состояний преобладает в той среде, где они оперируют. 1 Психологическая потребность человека в структурированном жизненном пространстве находит отражение в различных политических культурах в системах политических убеждений. В современной науке эти системы хорошо исследованы А. Лейтоном и, в особенности, Р. Лейном в его работе «Политический человек», в которой он выделяет восемь элементов внутри систем основных убеждений2: 1. Убеждения индивидуальной идентичности. Приобретая их, человек идентифицирует себя с определенными социальными ролями, формируя на основе самооценки представления о своих реальных потребностях. С усложнением общественной структуры, особенно в обществах переходного типа, постоянно возникают кризисы идентичности, вызванные распадом традиционных отношений, привычек и верований. Без наличия сформировавшегося механизма идентификации невозможно ни выявление индивидуальных интересов, ни приобщение индивидуума к структуре социальных ролей, которые дают ему возможность предъявлять определенные требования к политической системе. 2. Представления о других подразумевают восприятие социальной иерархии и стратификации основных социальных групп, к которым принадлежат индивиды: семья, расовые, этнические, региональные, профессиональные, имущественные, культурные, конфессиональные, идеологические, и политические. 3. Представления о власти и авторитете выражаются в осознании соответствия социальных ролей и моделей политического поведения, комплексной системе взаимоотношений власти, влияния и авторитета. Данные представления являются основой интеграции индивидов в политическую систему, их восприятия легитимности государства и его институтов, деятельности политических партий и их лидеров. 4. Потребности, мотивы, ценности. Ключевые ценности, формирующиеся как результат потребностей и воспринимаемые человеком как морально необходимые цели своих устремлений, мотивов своих поступков, имеют сложную структуру. 5. Этические ценности помогают создать своеобразные моральные коды или принципы, которые сдерживают и упорядочивают многообразные импульсы, которые возникают в тех или иных ситуациях. Вне моральных принципов не существуют ни политическое поведение, ни интеграция личности в политическую систему. На базе этических ценностей строятся политические идеалы. На их же основе возникают многие политические конфликты в результате несовпадения идеалов и действительности, невозможности практической реализации идеалов. 6. «Почему». Способы объяснения событий. В соответствии с системами убеждений формируются и объяснения связи происходящих в политическом мире событий. Как правило, эти объяснения имеют концептуальный характер, т.е. выражены в форме рациональных или иррациональных идей и доктрин и соответствующей практики. 7. «Когда и где»: структура политической интерпретации устанавливает соотнесенность конкретных событий с конкретными пространством, временем, целями политический событий. 8. Понятия знания и истины. При формировании политических убеждений данные понятия используются различными образами: знание применяется для защиты имеющихся убеждений либо отвергается на том основании, что оно представляет собой опасность для сформировавшихся доктрин; знание используется в определенных практических целях – для объяснения реальности, эксплуатации открывающихся с его помощью возможностей и т.д.; знание воспринимается как абсолютная ценность, истина в последней инстанции. Системы политических убеждений, которые сформировались в определенный период и вошли в традицию могут выполнять различные общественные функции: для индивидуума они являются источником субъективного восприятия самоидентификации, способствуют артикуляции своих требований к политической системе; они формируют систему ориентиров и целей, к которым индивиды стремятся, такие как статус, власть, благосостояние и пр. Соотнося с данной системой свои требования, человек больше узнает о собственной природе, других индивидах, а также сравнивает свои ожидания с реальными возможностями; системы убеждения лежат в основе формирования соответствующей политической символики, усвоение которой индивидом способствует его включению в конкретную политическую группу, объединение, партию. Таким образом, у человека вырабатываются собственные «эпистемологические» установки, позволяющие познавать политические реалии, оценивать качество предлагаемой информации. Там же. С. 30. См.: Lane R. Political Man. – N.Y.: The Free Press, 1972. – Ch. 10; см. также: Гончаров Д.В. Теория политического участия. – М.: Юристъ, 1997. – С. 128. 1 2 12 Вне зависимости от иерархического деления систем убеждений на индивидуальные, групповые и национальные, они представляют собой средства рационализации политической деятельности и ориентации в политическом пространстве путем разработки индивидуальных, групповых, общенациональных и интернациональных целей и программ. И картины мира, разработанные философами, и сформировавшиеся политические институты и нормы, взаимодействуя с подсознательными и когнитивными механизмами нашей психики, создают в сознании политические образы (которые, в свою очередь, уже лежат в основе политических имиджей), отнюдь не всегда совпадающие с политической действительностью. Адекватность индивидуального и группового политических сознаний реальным отношениям, в первую, очередь, зависит от типа личности или группы, степени открытости самого сознания, способности объективно оценивать социальные процессы, создавать различные рациональные проекты и концептуальные модели политики и в то же время, наоборот, воспринимать политику сквозь призму дихотомии «друг - враг», «свой - чужой»1. В данном контексте политический имидж не что иное, как связующий элемент между субъектом власти и гражданами. Выступая отражением интересов, как аудитории, так и политического субъекта – носителя имиджа, в нем диалектически совмещаются эти интересы. Если в тоталитарном обществе политический имидж претерпевает давление сверху, то демократическое общество уже предполагает свободу граждан и их более активную роль в принятии и реализации решений на государственном уровне. То есть граждане получают тот информационный и политический продукт, отвечающий в большей степени их основополагающим интересам. 2 Таким образом, имидж – это публичный образ. При этом образ можно определить как результат и идеальная форма отражения объектов в человеческом сознании, возникающий в условиях общественноисторической практики, на основе и в форме знаковых систем, тогда как, бренд есть символическое выражение имиджа. Отдельным видом имиджа и объектом нашей работы является политический имидж. Сегодня исследования, посвященные формированию и функционированию политического имиджа, стали как никогда прежде актуальны. В отечественной науке даются различные определения политического имиджа. Так, исследователь О.А. Бундарина считает политический имидж результатом деятельности политического субъекта, обеспечивающим ему определенный социальный статус и определяющий тем самым возможность его дальнейшей политической деятельности 3. Кандидат политических наук С.М. Тучков политический имидж определяет как цель и результат согласия между участниками политического процесса – гражданами, партиями, инициативными группами, лидерами общественного мнения и государством 4. В исследовании Е.С. Сорокиной выводит трактовку политического имиджа из анализа политической коммуникации, полагая, что политический имидж возникает в процессе передачи политической информации от одной части политической системы к другой и между политической и социальной системами 5. У исследователей политического имиджа лидера свое видение предмета. Посредническую роль между политическими лидерами и их последователями отводит в своей работе Е.И. Манякина 6. По мнению А.М. Цуладзе, политический имидж – это способ отражения социально-политической действительности в понятных избирателям знаках и символах7. Среди сторонников деятельностного подхода к изучению политического имиджа можно привести пример определения Н.В. Трошиной, согласно которому политический имидж представляется как более или менее адекватный ответ на ожидания избирателей, на меняющийся социально-экономический и политический контекст избирательной кампании8. Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 33. 2 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 18. 3 Бундарина О.А. Коммуникативные технологии формирования и продвижения имиджа муниципальной власти (политологический анализ) / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2002. – С. 12. 4 Тучков С.М. Паблик Рилейшнз в политическом процессе современной России / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2002. – С. 14. 5 Сорокина Е.С. Коммуникативная компетентность как фактор современного политического процесса в России / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2002. – С. 15. 6 Манякина Е.С. Политический лидер: процесс формирования имиджа / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 1994. – С. 15. 7 Цуладзе А.М. Формирование имиджа политического лидера в условиях становления новой политической системы в России / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 1997. – С. 19. 8 Трошина Н.В. Фактор имиджа в российском электоральном процессе / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2001. – С. 11. 1 13 Чтобы понять сущность имиджа и политического имиджа, в особенности, и подойти к точному определению последнего, следует сказать о его основных характеристиках. Важно понимать, что, хотя имидж и формируется в сознании индивида, он «представляет собой некий разрыв с достоверностью, который характеризуется различной степенью абстрактности, правдоподобности, искусственности и сложности»1. На несоответствии имиджа реальности также делается упор в определении этого термина, предлагаемом М.Н. Шашловым, согласно которому имидж это «эмоционально окрашенный психический образ…, наделяющий объект путем ассоциаций дополнительными ценностями, … необязательно имеющими основания в реальных свойствах самого объекта, но обладающими социальной значимостью для воспринимающих такой образ»2. Постоянное воспроизведение, как неотъемлемое свойство имиджа лежит в основе определения Савиной Е.Ю., по которому «имидж – это постоянно воспроизводимый самим субъектом и средствами коммуникации образ, включающий определенные черты, качества лидера, взятые в единстве политических, мировоззренческих, нравственных, психологических, биографических, внешних качеств, резонирующих в предпочтениях электората»3. Важнейшей отличительной чертой политического имиджа, по мнению Г.Г. Почепцова, является его способность аккумулировать в себе большие массивы информации, в силу чего имидж выступает своего рода «свернутым текстом». Т.к. человек не в состоянии обрабатывать большие объемы текстов, он пользуется их сокращенными вариантами. При этом «имидж как вариант малого текста может быть развернут в большой текст, если возникнет потребность», значит, управление имиджем заключается в том, что аудитории помогают «развернуть свернутый текст в нужном направлении, выполняя за нее определенную часть работы» 4. Данный подход сводит большой объем информации к ограниченному числу существенных характеристик. В таком случае, как отмечает и В.С. Феклюнина, понятие имиджа сближается с понятием стереотипа, тогда как стереотип является составной частью имиджа 5. Более того, исходя из возможности развертывания подобного стереотипа в больший текст или большой массив информации, имидж и политический имидж соответственно является дискурсивным явлением и имеет прямое отношение к политическому дискурсу, то есть тексту, помещенному в социальное пространство и получающему интерпретацию 6. Целенаправленность, как важнейшая особенность создания политического имиджа, легла в основу определения Е.В. Егоровой-Гантман и К.В. Плешакова, согласно которому политический имидж – «это специально создаваемый, преднамеренно формируемый политический образ для достижения поставленных целей»7. С таким определением мы согласны, если политический имидж разделить на проецируемый имидж и воспринимаемый. Первый подпадает под определение имиджа, которое предлагает О.Н. Гундарь, рассматривающая имидж как результат сознательного и целенаправленного конструирования 8. Вторая же коннотация имиджа возникает при учете субъект-субъектного характера взаимодействия носителя политического имиджа и аудитории, которая воспринимает данный имидж и формирует свое представление о носителе (необязательно совпадающем с желаемым имиджем носителя). В диссертации И.Э. Белоусовой в рамках психологии политический имидж рассматривается как эмоционально окрашенный образ, имеющий характер стереотипа и обладающий манипулятивными свойствами, посредством ассоциаций наделяющий объект дополнительными ценностями (социальными, психологическими, эстетическими и т.д.), необязательно имеющими основания в реальных свойствах самого объекта, но имеющими социальную значимость для воспринимающих такой образ. При этом автор считает Гармонова А.В. Имидж политических партий и объединений в электоральном процессе / Дисс… кандидата политических наук. – Воронеж, 1998. – С. 8-9. 2 Шашлов М.Н. Политический имидж как актуальный предмет исследования // Актуальные проблемы политологии: Сб. науч. работ студентов и аспирантов Российского университета дружбы народов. – М.: МАКСПресс, 2001. – С. 84-92. 3 Савина Е.Ю. Социально-технологические аспекты управления процессами формирования имиджа политического лидера средствами печати / Дисс… кандидата социологических наук. – М., 1998. – С. 36. 4 Почепцов Г.Г. Имиджелогия. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – С. 66. 5 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 23. 6 Третьякова Т.П. Опыт лингвистического анализа аргументации в политическом диалоге // Коммуникация и образование / Под ред. Дудника С.И. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2004. – C. 13. 7 Егорова-Гантман Е.В., Плешаков К.В. Политическая реклама. – М.: Никколо-Медиа, 1999. – С. 5. 8 См.: Гундарь О.Н. Феномен политического лидерства в социальном контексте современности / Дисс… доктора филосовских наук. – Ставрополь, 2001. 1 14 политический имидж идеальным объектом, как любо психологический образ-представление, вследствие чего его непосредственное изучение, как идеального объекта, невозможно. 1 С приведенной выше трактовкой политического имиджа вряд ли можно согласиться, так как данный подход не оставляет возможности объективно исследовать феномен политический имиджа. Более точно определение политического имиджа дается В.С. Феклюниной, согласно ему, политический имидж – «это имеющий характер стереотипа, эмоционально окрашенный образ политического субъекта, сложившийся в массовом сознании в результате сочетания целенаправленных и непреднамеренных действий и постоянно воспроизводимый самим субъектом и средствами массовой коммуникации» 2. Однако для нашего исследования целесообразно определить политический имидж современного государства как воображаемый целенаправленно моделируемый профессионалами на основе некоторой реальности у граждан страны и зарубежья многоуровневый образ государства (уровень самоимиджа, презентируемого имиджа, воспринимаемого имиджа – Э. Сэмпсон3). Попытки дать классификацию политического имиджа предпринимались учеными неоднократно. Основу типологий составляли различные характеристики. Так, исследователь В.С. Феклюнина в зависимости от того, какие эмоции призван затронуть такой конструкт как политический имидж, выделяет два его общих типа: позитивный, имеющий своей целью вызвать положительные эмоции; негативный, имеющий своей целью вызвать отрицательные эмоции. По механизму формирования и распространения политические имиджи можно разделить на: стихийный – такого рода имиджи довольно устойчивы, так как опираются на существующие стереотипы, а нередко сами становятся стереотипами; искусственный – его целенаправленно внедряют в массовое сознание. Совмещение этих двух принципов позволяет говорить о четырех разновидностях имиджа: стихийный позитивный; стихийный негативный; искусственный позитивный; искусственный негативный.4 В зависимости от того, кто именно является реципиентом имиджа, можно говорить о таких его видах, как самоимидж (представление носителя имиджа о себе) и воспринимаемый имидж (представление других о носителе имиджа). Помимо этого ряд исследователей выделяет требуемый политический имидж 5. Интерес большинства научных трудов к последнему виду политического имиджа объясняется их практической направленностью в изучении данного феномена – конструированием и внедрением в общественное сознание желаемого политического имиджа. Требуемый и воспринимаемый политические имиджи в научных исследованиях зачастую фигурируют как перцептивный и презентируемый политические имиджи. В массовом сознании всегда существуют свои представления и образы, подвергающие анализу и оценке различные политические структуры, складывающиеся как из обработки информации, внедряющейся в массовое сознание посредством СМИ, а также разнообразных общественных и политических сил, так и из отражения собственных социальных интересов, политической культуры, партийно-политической самоидентификации различных групп и индивидов. Именно таким образом складывается перцептивный политический имидж. По мнению Е.В. Фролова, презентируемый имидж складывается при активном взаимодействии, столкновении и конкуренции имиджей, формируемых различными политическими и социальными силами. В конечном итоге имидж зависит от того, имидж какой политической и/или общественной силы укрепится в сознании различных социальных групп, найдя для себя благоприятную идеологическую, политическую и психологическую почву. Однако подобная трактовка презентируемого имиджа представляется не совсем Белоусова И.Э. Этнопсихологические факторы эффективности политического имиджа / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2000. – С. 11. 2 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 23. 3 См.: Сэмпсон Э. Имидж. – М.: ПРИОР, 1998. – 230с. 1 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. С. 23-24. 5 См.: Sampson E. The image factor: A guide to effective self-presentation for career enhancement. – L.: Kogan Page Ltd, 1994. – 144 p. 4 15 корректной для нашего исследования, так как имеет явные черты перцептивного имиджа. 1 Презентируемый политический имидж – это требуемый имидж, позиционируемый носителем данного имиджа посредством СМИ, а также в рамках политической коммуникации. Для данного исследования наибольший интерес представляет перцептивный или воспринимаемый политический имидж, ибо для изменения и управления политическим имиджем необходимо тщательно изучить уже сформировавшийся имидж. В рамках функционального подхода выделяются такие виды имиджа, как зеркальный, текущий, желаемый, корпоративный и множественный2. Такая классификация представляется не совсем приемлемой, так как в основе этих типов лежат разнородные характеристики – положение имиджа относительно настоящего момента (текущий имидж), структура имиджа (корпоративный). Немало исследований посвящено попыткам классифицировать различные виды личностного политического имиджа. Так, О.П. Березкина предлагает типологию политического имиджа, в основе которой лежит направленность воздействия моделируемого имиджа на ту или иную подструктуру реципиента (потребности, мотивы, интересы, мировоззрение, способности и т.д.) 3. В рамках данной классификации исследователь выделяет следующие типы политических имиджей: актуальный, политизированный, эмоциональный, интеллектуальный, ролевой и карнавальный. Относительно всеобъемлющая и наиболее приемлемая классификация для нашего исследования, представлена в работе В.С. Феклюниной, где учтены различные параметры и характеристики политических имиджей4. Исходя из данной типологии, для нашего исследования типология актуальным является текущий воспринимаемый имидж государства, формирующийся как естественным (или стихийным), так и искусственным путем (см. таб. 1.). См.: Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. 2 См.: Почепцов Г.Г. Имиджелогия. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – 698 с. 3 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 60. 4 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Диссертация на соискание ученой степени кандидата политических наук: 23.00.02. – Саратов, 2005. – С. 26. 1 16 Таблица 1 Типология политических имиджей Характеристика Структурные особенности Существование имиджа относительно настоящего момента Восприятие политического имиджа Эмоциональная окраска Механизмы формирования и распространения Типы политического имиджа 1) личностный имидж (индивидуальный); 2) корпоративный (имидж организации); 3) институциональный; 4) множественный (образуется при наличии ряда независимых структур) 1) текущий; 2) презентируемый (требуемый/желаемый) 1) самоимидж (я-имидж, восприятие себя самого); 2) воспринимаемый (внешний) 1) позитивный; 2) негативный 1) естественный (стихийный); 2) искусственный Идея политического имиджа является неотъемлемым элементом и политического сознания, и политической культуры. Политический имидж как часть системы политических убеждений является результатом субъективной потребности индивидов в структурированном жизненном пространстве – экономическом, социальном и политическом. Политический имидж системно детерминирован и имеет многоуровневую структуру, выражающую множественность его детерминант, которые, действуя одновременно, имеют ограниченную зону влияния и вес. 1 Значит, в системе детерминант политического имиджа можно выделить ведущее звено или имиджевую константу и установить характер отношений между отдельными детерминантами и их группами: дополнение, соподчинений, взаимодействие и т.д. Принимая во внимание неразрывную связь политического имиджа с массовым сознанием, составной частью которого он является, исследователи выделяют следующие черты имиджевых единиц: они более структурированы (в плане противопоставления неупорядоченности, хаотичности); в них доминирует одна какая-либо черта, что ведет к искажению картины мира, разделению на «черное» и «белое», все остальные характеристики при этом становятся зависимыми от центральной; внешние признаки для них имеют большее значение, нежели внутренние; более того, внутренние признаки, в принципе, оказываются возможными лишь в случае своего внешнего проявления; они создаются в результате фокусирования внимания на объекте – на практике имиджмейкер занимается тем, что «подключает» те или иные характеристики к объекту внимания.2 Политический имидж представляет собой комплексное явление, вследствие чего определить его структуру довольно непросто. По мнению Э.А. Галумова политический имидж Российской Федерации включает в себя такие компоненты, как имиджи российской демократии, власти, российской экономики, Российских Вооруженных сил, информационной политики государства, внешнеполитический имидж России и др. 3 Так ученый выделяет структурные элементы политического имиджа по различным критериям, указывая вместе институты, процессы и состояния. Однако политический имидж достаточно разностороннее явление, чтобы однозначно определить его структуру. Политический имидж институтов власти состоит из имиджей государства, политических партий, общественно-политических организаций, политических лидеров, политической элиты, политической оппозиции и пр.4 Интересен подход к определению структуры политического имиджа на основе представлений о политике, складывающихся у различных субъектов, представленный в работе Л.А. Прудникова, в структуре данных представлений выделяются три ключевых элемента: официальная информация о политике как разнообразных социально-политических институтах; Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 100. 2 Почепцов Г.Г. Имиджелогия. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – С. 125. 3 Галумов Э.А. Международный имидж России: стратегия формирования. – М.: Известия, 2003. – С. 122, 127. 4 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… политических наук. – М., 2005. – С. 27-28. 1 17 обобщенные представления о политических институтах, лидерах, элите и т.п., как социальном организме; житейские сведения о политической жизни, о конкретных политиках и определенной деятельности политических партий.1 Такая структуризация политического имиджа позволяет увидеть возможности различных социальнополитических институтов оказывать непосредственное влияние на конкретные структурные компоненты. Например, государственные органы могут достаточно эффективно организовывать первый элемент, влиять в той или иной степени на второй элемент, но не могут активно воздействовать на третий элемент. В свою очередь, СМИ могут достаточно успешно участвовать в формировании всех трех компонентов имиджа, однако в большей мере на второй – обобщенных представлений о политике как социальном организме. Анализ российских реалий позволяет заявлять о том, что как индивидуально, так и в составе социальных групп весьма пассивно участвуют в реализации первого и второго элементов, зато вполне активно формируют третий элемент - житейские сведения о политической жизни, о конкретных политиках и определенной деятельности политических партий.2 В структуре политического имиджа можно выделить внешнюю и внутреннюю составляющие. В случае личностного политического имиджа внешняя составляющая формируется из таких факторов, как внешность политика, его мимика, жесты и т.д.3 Внутреннюю составляющую отражает уровень духовного и интеллектуального развития, социального опыта, интересов политика, а также его политические идеи. Внешние и внутренние компоненты имиджа раскрываются через его процессуальную составляющую, т.е. то, как политик отстаивает свои политические идеи. Ядро политического имиджа включает в себя совокупность позиций, установок, а также легенды, представляющие собой реальные или мифологизированные события из жизни политика.4 Особо стоит подчеркнуть динамический характер политического имиджа вследствие его диалектической сущности - постоянно возникающих противоречий между разными его свойствами, уровнями, элементами и факторами. В рассмотрении феномена личностного политического имиджа можно выделить два плана его изучения: на первом плане фиксируется взаимосвязь и взаимодействие имиджа с такими явлениями, как личность и поведение, в то время как второй план определяет имидж как в его социальных, психологических, экономических, политических и культурных проявлениях как сравнительно самостоятельную систему. При этом выделяются когнитивная, регулятивная и коммуникативная подсистемы, представляющие собой относительно самостоятельные функциональные образования, которые обеспечивают взаимодействие имиджа с социальной средой. На когнитивном уровне рассматриваются важнейшие закономерности социально-перцептивных и интеллектуальных процессов; на регулятивном уровне – особенности эмоциональной сферы как аспекта социально-психологического воздействия имиджа; и, соответственно, на коммуникативном уровне информационные процессы.5 В рамках политической коммуникации и общество, и политический лидер могут влиять друг на друга. При этом они имеют различные средства влияния. Если общество прибегает к таким способам выражения мнения своих членов как активное вовлечение в процесс политической коммуникации, посредством выборов, референдумов и пр., либо подчиняясь воле лидера, либо игнорируя его, то политический лидер имеет в своем распоряжении больший выбор средств, методов и стратегий воздействия на общество. Они напрямую связаны с занимаемой позицией лидера и непосредственным влиянием, основанным на этих средствах, которое является определяющим фактором взаимоотношений руководителя государства и общества. 6 Иначе говоря, именно власть лежит в основе любых политических отношений. Власть опирается на различные основания и ресурсы – возможности, действия, объекты и т.д., идеальные либо материальные, на которых и базируется процесс влияния политического лидера на общество. К основным группам таких ресурсов относятся следующие, предлагаемые Е.В. Фроловым: 1. Средства влияния, не связанные с личностью конкретного политического лидера, но с традициями, устоями, принятыми в том или ином обществе. Сюда, в первую очередь, относится легитимная Прудников Л.А. Политические технологии как фактор формирования имиджа Вооруженных сил Российской Федерации / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 2004. – С.12. 2 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 29. 3 См.: Абашкина Е., Егорова-Гантман Е. Имидж лидера. – М.: Никколо-Медиа, 1999. – 201 с. 4 См.: Максимов А.А. «Чистые» и «грязные» технологии выборов: Российский опыт. – М.: Дело, 1999. – 445 с. 5 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 106. 6 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 34. 1 18 власть. Любой лидер, который достигает определенной официальной позиции, получает возможности контроля распределения различных благ, убеждения и применения силы, подкрепляемые законом, юридически обязывающим граждан подчиняться данному лидеру. При этом грань законности довольно тонка, что подтверждают многочисленные примеры из истории (сталинские репрессии, государственный террор в Сирии в 2011 г. и пр.). 2. Средства влияния, напрямую зависящие от личности политического лидера, реальной или презентируемой в средствах массовой информации и коммуникации. Эти средства и основанное на них влияние – самое важное во взаимоотношениях между политическим лидером и обществом. Здесь проявляется так называемая «харизма» политического лидера, что в переводе с греческого означает «божий дар». Политический маркетинг оперирует данным понятием, определяя его как естественные или искусственно созданные свойства личности политического лидера, вызывающие к ней особое внимание со стороны других людей. Власть харизмы может и не основываться на какие бы то ни было объективные средства и возможности. Сила харизматичного человека заключается, прежде всего, в обладании необыкновенными возможностями и привлекательности в глазах остальных людей, и имеет в себе нечто, заставляющее других беспрекословно подчиняться. Исходя из этого имидж политического лидера это набор определенных качеств, ассоциируемых людьми с определенной индивидуальностью. 1 3. Средства влияния, основывающиеся на традиционных ролевых отношениях, существующих в конкретном обществе. Это алгоритм поведения человека, определяемый его положением в общественной иерархии, социальным положением, выполнения которого ожидают другие члены общества в той или иной ситуации. В различных обществах существуют государственные должности и посты, являющиеся для граждан сильными эмоциональными символами. Ярким примером может послужить пост президента США. Качества идеального президента в определенной степени приписываются практически любому человеку, занимающему эту должность. В любом нормально функционирующем современном обществе между политическим лидером и обществом имеют место четкие ролевые отношения, укрепляемые при условии единства разделяемых представлений друг о друге, требований друг к другу. Такие требования в определенном объеме закрепляются официально и обретают законность. Контроль над соблюдением этих ролевых взаимоотношений также поддерживается внешними ресурсами, находящимся в распоряжении государства. 2 Несмотря на многогранность самого понятия «политический имидж», а также на комплексность политического имиджа лидера, многими исследователями предпринимались неоднократные попытки выявить обязательный набор характеристик для каждого политического лидера в глазах общественности. Большинство исследователей, работающих в области определения положительных черт страны и ее политического лидера 3, отмечают, что политический лидер государства должен представляться весьма активным, деятельным человеком. Стоит, однако, отметить, что большинство исследований в этой сфере показывают, что положительному имиджу лидера больше способствуют оказывающие на публику наибольшее влияние решения, инициативы и предложения, чем постепенные и малозаметные действия по практическому решению важных государственных проблем. То есть ключевым моментом здесь выступает не само действие, но демонстрация готовности политического лидера взять ответственность за положение дел в стране и решить эти проблемы.4 Таким образом, общество преимущественно на подсознательном уровне убеждается в том, что все под контролем, и жизнь будет становиться лучше, если не сейчас, то в обозримом будущем. Определяющим моментом в создании имиджа лидера является оценка его действий, несмотря на то, что публика прощает лидеру некоторые его ошибки и даже провалы 5. Оценка действий политического лидера представляется сложной задачей в силу отсутствия единого объективного восприятия лидера. Различные социальные группы могут иметь конфликтующие политические интересы. Помимо этого то или иное политическое событие зависит не только и не столько от самого лидера, сколько от множества Цуладзе А.М. Формирование имиджа политического лидера в условиях становления новой политической системы в России / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – М., 1997. – С. 44. 2 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 35-37. 3 См.: Островский Е., Щедровицкий П. Гуманитарные технологии, развитие общественных связей и имидж России. // Со-общение, 1999. – №1. – С. 36-39. 4 Медведев М.И. Политическое лидерство как объект социально-психологического исследования / Автореферат дисс… кандидата психол. наук. – М., 1993. – С. 12. 5 См.: Общество и политика: Современные исследования, поиск концепции / Под ред. В.Ю. Большакова. – СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2000. – 521 с. 1 19 администраторов более низкого ранга и непосредственных исполнителей. Однако принятие лидером ответственности подразумевает оценку его действий. 1 Следующей важной характеристикой политического имиджа лидера, оказывающей прямое влияние на политический имидж страны в глазах общественности, является успешность лидера. Кроме того на престиж политического лидера косвенное значение может оказывать авторитет его команды или союзников. Лидер будет считаться более успешным и уважаемым, если публике станет известно, что его поддерживают выдающиеся и авторитетные сторонники.2 Различные составляющие и факторы формирования политического имиджа оказывают влияние друг на друга, ярким примером чего может послужить имидж лидера. Независимо от того, продолжает ли политический лидер политический курс своих предшественников или нет, его имидж в любом случае будет формироваться под влиянием исторического прошлого 3. Имидж политического лидера в нашем исследовании выступает как неотъемлемая составная часть имиджа института государства. Одной из характеристик политического процесса в современной России является активное распространение технологий и механизмов формирования имиджа различных политических субъектов. К их использованию прибегают как отдельные политические лидеры, так и институты государства и местного самоуправления для достижения наиболее важных стратегических и тактических целей. Результатом повышения интереса к этой теме стало появление в последние годы научных работ в политической науке, в которых имидж является объектом и предметом исследований: ученые больше стали изучать имидж политической власти, политических партий и лидеров и т.д. В последние годы часто в научных аналитических работах имидж определенного политического лидера или института рассматривается в тесной связи с выборными компаниями регионального или национального уровня. В то время как в отечественной науке относительно недавно внимание стали уделять процессу формирования имиджей, во многих странах называемому политической рекламой или PR-технологиями, и который на Западе изучается и реализуется на протяжении уже нескольких десятков лет. Плодами этих изысканий явились разнообразные правила, процедуры, на которых базируются технологии так называемой «раскрутки» политического лидера, политической партии или общественного объединения. В структуре политического имиджа страны можно выделить множество составляющих, наиболее существенными из которых, на наш взгляд, являются следующие: имидж власти (в том числе в своем персонифицированном виде – имидж руководства государства); имидж оппозиции, политических объединений и движений; социально-экономический имидж страны, для его оценки используется комплексный показатель благополучия страны, состоящий из четырех факторов: доли ВНП на душу населения, а также уровни обеспеченности населения: производственными (основные фонды, здания, дороги), природными и человеческими ресурсами (уровень образованности). деловой имидж государства, связанный с понятиями конкурентоспособности и инвестиционной привлекательности; внешнеполитический имидж; имидж одной или нескольких правительственных организаций (ФБР, ЦРУ – в США; Моссад – в Израиле; ФСБ – в России); имидж вооруженных сил страны; имидж столицы; имидж товаров, производимых в стране; имидж исторического прошлого страны; имидж событий, происходящих в стране в настоящий момент; культурный имидж государства (т.е. представления о культуре страны и об отношении к ней ее граждан, а также представления об образовании и пр.); зачастую в отдельную категорию можно выделить имидж преступности в стране (яркий пример – имидж русской мафии, сложившийся в США).4 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 39. 2 См.: Лисовский С. Политическая реклама. – М.: ИВЦ «Маркетинг», 2000. – 256 с. 3 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук: 23.00.02. – Саратов, 2005. – С. 44. 4 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. Саратов, 2005. – С. 42-43. 1 20 1. Некоторые исследователи относят имидж государства к группе имиджей системно-корпоративного субъекта1. Однако в нашем исследовании более обоснованно говорить об имидже государства как об имидже института, а его составную часть, внешнеполитический имидж – как имидж государства в качестве субъекта мировой политики. Следует отметить, что современные политологи полагают, что при формировании политического имиджа государства важно учитывать воздействие на процесс всей системы ценностей, что подчеркивает актуальность изучения социокультурных и исторических традиций, передающихся от поколения к поколению. Как и личностный, политический имидж страны может выступать как самоимидж или я-образ (имидж государства в сознании своего народа), воспринимаемый имидж (сложившийся у других народов) и требуемый или презентируемый имидж (необходимый государству для наиболее эффективного проведения своей политики)2. Рассмотрим характеристики данных типов имиджа государства подробнее. Требуемый имидж. Ответ на вопрос, какие цели ставят перед собой государства, целенаправленно формируя свой имидж, находит разные ответы в исследованиях представителей различных направлений. Классические реалисты подчеркивают ценность благоприятного имиджа как такового, т.к. страны стремятся к национальному благочестию и престижу в международных отношениях потому, что честь и престиж значимы сами по себе. В рамках этого направления Ганс Моргентау выделяет три вида внешней политики: политика status quo (сохранение власти); политика империализма (усиление власти); политика престижа (демонстрация власти, цель – впечатлить другие страны истинной или псевдомощью).3 Более подробную и всеобъемлющую схема построения имиджа предлагает китайская исследовательница, доктор политических наук Х. Вонг 4: Внешнее материальное вознаграждение/ наказание Международные нормы Внешнее социальное вознаграждение/ наказание Национальная идеология Проецируемые имиджи Косвенные (пропаганда) Прямые Воодушевляющий (имидж-престиж) Сдерживающий (имидж-репутация) Формирующий (самоимидж) Рис. 1. Процесс формирования политического имиджа государства. Как показано на рис. 1, мотивами формирования имиджа государства являются внешнее материальное и внешнее социальное вознаграждения. Материальное вознаграждение представляет собой реальную выгоду для государства, как привлечение иностранных инвестиций, прибыльные договора о сотрудничестве и пр. Помимо этого мотивом может выступать и нежелание подвергнуться «внешнему материальному наказанию», примером чего являются экономические санкции против страны-носителя имиджа, военные действия и т.д. «Внешнее социальное вознаграждение/наказание» подразумевает позитивное или же негативное отношение к стране-носителю имиджа. Это явление можно отнести к мотивам целенаправленного Политическая имиджелогия / Под ред. А.А. Деркача и др. – М.: Аспект Пресс, 2006. – С. 97. Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук: 23.00.02. – Саратов, 2005. – С. 44. 3 См.: Morgenthau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. – N.Y.: Knopf, 1967. – 630 р. 4 См.: Wang H. National Image Building and Chinese Foreign Policy. China: An International Journal. – 2003. – Volume 1. – № 1. – P. 46-72. 1 2 21 2. формирования имиджа государства в виду того, что позитивное или негативное отношение других стран к стране-носителю имиджа имеет прямую связь с признанием легитимности правительства этой страны на ее территории. Если уважение и престиж за рубежом укрепляют положение правительства в самом государстве, то негативное отношение снижает доверие народа к действиям правительства. Так, по мнению Х. Вонг, позитивный имидж Китая на мировой политической арене должен способствовать успешной реализации внутренних реформ и укреплению стабильности в стране. 1 Помимо вышеуказанных мотивов на формирование политического имиджа страны влияют такие факторы, как общепринятые международные нормы и господствующая национальная идеология. При этом в случае эволюции международных норм и национальной идеологии политический имидж государства также претерпевает некоторые изменения. В ряду проецируемых имиджей китайская исследовательница выделяет второстепенные (пропаганда) и первостепенные разновидности имиджа. Последние подразделяются на следующие виды: «воодушевляющий» – имидж-престиж; «сдерживающий» – имидж-репутация; «конституирующий» (формирующий) – самоимидж. «Конституирующим» имиджем Х. Вонг называет тот имидж страны, который складывается либо насаждается внутри самой страны, усердно культивируется правительством, в результате чего оказывает значительное воздействие на внешнюю политику государства, формирует или конституирует ее. Примером «формирующего» политического имиджа в работе исследовательницы выступает имидж Китая как миролюбивой нации. Я-имидж (самоимидж). В основе понятия самоимиджа государства лежит так называемая «я-концепция», представляющая собой совокупность представлений о себе, своем государстве. По мнению американского ученого Д. Блэйни, государства принимают те или иные я-концепции («супердержава», «зависимая страна» и т.д.) с помощью своих политических лидеров, выступающих проводниками этих концепций. При этом очевидно, что данные концепции содержат в себе не только личный опыт политического лидера, но и, прежде всего, опыт поколений, усвоенный национальной элитой в процессе социализации.2 Согласно точке зрения И.Ю. Киселева, я-концепции реализуются в виде ситуативных я-образов, которые создаются политическими лидерами в процессе осмысления места и роли своей страны в системе международных отношений. Таким образом, ситуативный я-образ государства строится путем включения прошлого опыта (я-концепции) в актуальные впечатления о событиях, в которые это государство вовлечено. 3 В структуре я-образа государства можно выделить три составные части. Базовым компонентом выступает национальная идентичность, обеспечивающая преемственность при смене политического руководства. Второй элемент – статус государства – более изменчив. Третья и самая подвижная составная часть структуры я-образа государства связана с политическим руководством страны, которое по-своему понимает и интерпретирует идентичность и статус государства и, соответственно, генерирует ситуативные образы. 4 Если проанализировать я-образ или самоимидж России, то очевидным становится, что он достаточно противоречив. Однако, ключевые компоненты структуры внутреннего политического имиджа России относительно постоянны, и среди них можно выделить следующие элементы: образ российской демократии; образ власти; образ экономики страны; отношение к вооруженным силам; внешнеполитический образ России.5 При сравнении социологических опросов, проведенных Аналитический Центр Юрия Левады (ЛевадаЦентр) с конца 90-х по 2010 гг. и результатов специального опроса, проведенного в 2000 г. РОМИР, См.: Wang H. National Image Building and Chinese Foreign Policy. China: An International Journal. – 2003. – Volume 1. – № 1. – P. 46-72. 2 См.: Blaney D. Equal Sovereignty and African statehood: Tragic elements in the African Agenda In World Affairs // Cottam M., Chih-yu-Shih (eds.) Contending Dramas: Cognitive Approach to International Organizations. – N.Y.: Praeger Publishers, 1992. – 280 p. 3 Киселев И.Ю. Образы государств в международных отношениях: механизмы трансформации // Полис: Политические исследования. – 2003. – №3. – С. 52. 4 Киселев И.Ю. Образы государств в международных отношениях: механизмы трансформации // Полис: Политические исследования. – 2003. – №3. – С. 52. 5 Лайдинен Н. Образ России в зеркале российского общественного мнения // Социологические исследования. – 2001. – №4. – С. 27-31. 1 22 3. посвященного образу России и восприятию имиджа государства его гражданами, были выявлены следующие тенденции. Если в 2000 г. лишь немногим более четверти россиян считали нашу страну демократической 1, к концу 2010 г. уже 34% наших сограждан считают, что в России есть демократическое общество. Образ демократии претерпел изменения к лучшему, однако 56% россиян порядок в стране ставят выше, чем демократические свободы. При этом порядка 38% жителей страны не имеют четкого представления о том, что происходит в стране, показатель практически не изменившийся с 2005 г. Как и 11 лет назад, выборы в России ставятся под сомнение самим народом. Так, согласно итогам опроса в апреле 2011 г., 54% опрошенных россиян уверены в том, что на думских выборах в конце года будет лишь имитация борьбы за места в Государственной Думе.2 То есть больше половины граждан России не уверены в том, что смена власти в стране происходит в результате свободных и честных выборов, причиной чего аналитики считают использование в ходе предвыборных кампаний так называемых «грязных технологий» и мощного административного ресурса. Под сомнение ставится как сама процедура проведения выборов, так и их результаты. 3 При традиционной поддержке россиянами своих правителей, за период с начала 2010 по май 2011 гг. доверие к президенту Медведеву и премьер министру Путину снизилось с 75 до 69% и с 78 до 69 соответственно. Деятельность правительства одобряют 51% опрошенных, в то же время не одобряет немало количество респондентов - 47%. При этом, по мнению 60% опрошенных, уровень злоупотребления полномочий и коррупции в высших эшелонах власти за последние 10 лет стал больше. 4 Следует отметить, что последняя из перечисленных выше составляющих имидж России имеет решающее значение и для отечественных, и для иностранных инвесторов. Следующий компонент – ключевой в формировании внутреннего имиджа государства – это то, как экономическая политика государства воспринимается населением. Общие настроения в отношении экономического положения в стране относительно пессимистичны. Ровно половина россиян считают, что экономические реформы, проводимые в стране с 1992 г., принесли больше вреда, чем пользы 5. Треть опрошенных не думают, что в национальной экономике ожидается прогресс раньше, чем через 5 лет минимум6. А 81% населения больше всего обеспокоены непрекращающимся ростом цен в стране7. Последним из основных аспектов самоимиджа государства является отношение граждан к вооруженным силам страны. Как показал проводившийся 28-31 января всероссийский опрос, оценка нашими гражданами боеспособности вооруженных сил за период с 2010 г. по 2011 г. снизилась. Согласно данным Левада-Центра, в 2010 г. 63% респондентов считали, что российская армия способна защитить Родину от военной угрозы со стороны других стран, в начале 2011 г. в это верят уже 59%. 8 Отношение россиян к полиции характеризуется отсутствием доверия. 60% не удовлетворены работой бывшей милиции. Такой же процент опрошенных уверены в том, что усилия полиции, в основном, направлены сейчас на обеспечение собственных интересов.9 Воспринимаемый имидж государства. Характерной особенностью воспринимаемого политического имиджа государства является его стабильность, неспособность к быстрой эволюции. Причиной этому служит механизм восприятия информации, которая имеет отношение к укоренившемуся в сознании образу: если получаемая информация не ассоциируется с имеющимися представлениями, не вписывается в них, она чаще всего просто игнорируется. Образы настолько защищены от изменений, что могут даже сохраниться в тех случаях, когда их невозможно не изменить. При этом, чем сильнее образ, тем активнее он сопротивляется изменениям. Результатом подобного Там же. С. 27-31. Россияне о думских выборах // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2011. – 28 апреля. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2011042801.html. 3 Лайдинен Н. Образ России в зеркале российского общественного мнения // Социологические исследования. – 2001. – №4. – С. 27-31. 4 Коррупция. Экспертный доклад «Путин. Итоги. 10 лет» // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2010. – 20 июля. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010072002.html. 5 Половина россиян разочарована внутриэкономической политикой страны // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2010. – 24 апреля. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010112402.html. 6 Массовые оценки экономической ситуации // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2010. – 14 декабря. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010121407.html. 7 Острые общественные проблемы // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2011. – 11 марта. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2011031101.html. 8 Оценка Вооруженных Сил России: увы, без оптимизма // Флот – XXI век. – Режим доступа: http://blackseafleet21.com/news/21-02-2011_otsenka-vooruzhennyh-sil-rossii-uvy-bez-optimizma. 9 Отношение россиян к милиции // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2010. – 10 ноября. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010111001.html. 1 2 23 сопротивления может явиться не изменение самого образа, а интерпретация поступающей информации. В таких случаях, как считает доктор социологических наук И.Ю. Киселев, возможно появление новых категорий, однако чувство угрозы, ассоциируемое с тем или иным государством, остается. 1 Другой вариант трансформации образа при сохранении общей тональности отношения состоит в подстановке одного негативного фактора другим. Пример подобной подмены приводится Л. Слуцким, который отмечает эволюцию образа Советского Союза как «империи зла» в образ демократической России как «криминальной страны»2. Тем не менее, устойчивые образы могут меняться, хотя это и занимает значительный объем времени. В общих чертах данный процесс можно представить следующим образом: 1. На первом этапе субъект получает информацию, не согласующуюся со сложившимся отношением, вследствие чего не придает ей большого значения. 2. На втором этапе поток информации усиливается, но имеющийся образ все еще продолжает структурировать реальность. 3. Наконец, на третьем этапе, когда объем информации, которая противоречит имеющимся у него представлениям, достигает определенного предела, начинает складываться новый образ. 3 Однако следует отметить, что данный процесс далеко не во всех случаях приводит к кардинальному изменению образа страны: зачастую переоцениваются только отдельные элементы образа, но не все представление о стране. Исключительной устойчивостью к каким бы то ни было трансформациям обладают образы врага, что объясняется их большим идейно-политическим и психологическим значением: через противопоставление враждебным «они» обретается «мы-идентичность». В силу того, что сознание сопротивляется тому, чтобы отказаться от образов, которые были полезны до этого момента, прежний образ государства может быть отвергнут не полностью, результатом чего станет его усеченный вариант. 4 Таким образом, политический имидж современного государства - это воображаемый целенаправленно моделируемый профессионалами на основе некоторой реальности у граждан страны и зарубежья многоуровневый образ государства (уровень самоимиджа, презентируемого имиджа, воспринимаемого имиджа – Э. Сэмпсон). Основными функциями политического имиджа государства являются функции идентификации, идеализации и противопоставления, а также номинативная, эстетическая и адресная функции. Структура политического имиджа государства состоит из ряда имиджевых единиц, постоянно взаимодействующих и оказывающих влияние друг на друга. Политический имидж государства можно рассматривать в трех плоскостях – как «я-образ» или самоимидж государства, воспринимаемый и требуемый или презентируемый имиджи. Каждому из данных видов имиджа свойственны особые характеристики, отражающиеся на процессе трансформации имиджа. Процесс трансформации воспринимаемого политического имиджа государства, на наш взгляд, целесообразнее и нагляднее отслеживать по публикациям в средствах массовой информации, которые не только отражают сложившийся имидж, но и сами способствуют его трансформации. Киселев И.Ю. Образы государств в международных отношениях: механизмы трансформации // Полис: Политические исследования, 2003. №3. – С. 52. 2 Слуцкий Л. Почему за рубежом деформирован образ России? // Независимая газета.– 2001. – 13 апреля. 3 См.: Cottam M. Contending Dramas in American Foreign Policy // Cottam M., Chih-yu-Shih (eds.) Contending Dramas: Cognitive Approach to International Organizations. – N.Y.: Praeger Publishers, 1992. – 280 p. 4 Киселев И.Ю. Образы государств в международных отношениях: механизмы трансформации // Полис: Политические исследования, 2003. №3. – С. 50-57. 1 24 ГЛАВА 2. ИНФОРМАЦИОННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ИМИДЖА В структуре политического имиджа целесообразно выделить следующие составляющие: а) информационная, б) действия носителя имиджа; в) самопозиционирование носителя имиджа; г) восприятие политического имиджа. Структуру политического имиджа можно также представить в виде следующей схемы (см. рис. 2). Политический имидж Действия носителя политического имиджа Самопозиционирование носителя политического имиджа Информационная составляющая политического имиджа Рис. 2. Структура политического имиджа. Информационная составляющая политического имиджа является ядром всех его компонентов, пронизывая все уровни его формирования, укрепления и тиражирования. Она осуществляет интегративную функцию, выступая каналом перехода между политическим и другими пространствами. В структуре Восприятие носителя информационного компонента политического имиджа можно выделить два уровня. Первый уровень политического имиджа представляет собой конструирование воспринимаемого имиджа государства на основе артикулирования и агрегирования политических интересов групп влияния. Второй уровень - это трансляция этого имиджа в целевые аудитории посредством так называемых информационных «лифтов», т.е. формальных и неформальных средств политической и социальной коммуникации. В восприятии и трансляции политического имиджа чрезвычайно велика роль иррациональных характеристик, которые далеко не всегда осознаются наблюдателями, но зачастую используются СМИ, что позволяет делать именно информационная составляющая политического имиджа. В этой связи исследователями выделяются следующие пласты имиджа: бессознательные характеристики, связанные с индивидуальными особенностями реципиента (этот слой, как правило, при анализе имиджа не значим); характеристики, связанные с массовыми стереотипами; характеристики, порожденные глубинными представлениями, общими для людей данной культуры (архетипами «коллективного бессознательного» по Юнгу).1 Рассмотрим данные характеристики подробнее. Стереотипизация является достаточно закономерным явлением: стереотипы возникают в силу действия таких тенденций человеческой психики, как конкретизация (стремление к разъяснению абстрактных, тяжело усваиваемых понятий через какие-нибудь реальные образы, доступные и вразумительные для индивида и всех членов данной группы) и упрощение (выделение одного или нескольких простых признаков в качестве основополагающих для раскрытия сложных явлений). 2 В соответствии с определением У. Липпмана, исследования которого положили начало изучению явления стереотипизации, стереотипы – это организованные, схематичные, детерминированные культурой «картинки мира» в голове человека, экономящие его усилия при восприятии сложных социальных объектов 3. Говоря же языком современной науки, стереотип – это относительно устойчивый и упрощенный образ, складывающийся в условиях дефицита информации как результат обобщения личного опыта и нередко предвзятых представлений, принятых в обществе4. Можно выделить два уровня стереотипов: индивидуальные и социальные. Первые составляют систему представлений каждого отдельно взятого человека, в то время как последние являются общими для группы людей, помогая им чертить границы собственной группы. Если представители разных групп по той или иной причине имеют мало реального общения друг с другом, в дело вступают стереотипы, которые заполняют См.: Березкина О.П. Как стать депутатом или продать себя на политическом рынке: Тайны ремесла. Практические рекомендации. Тренинг. – СПб: Изд-во Буковского, 1997. – 160 с. 2 См.: Антонов В.И., Ямпилова З.С. Проблема стереотипов как один из барьеров в контексте коммуникации культур // Россия и Запад: Диалог культур. – 1999. – №7. – С. 206-216. 3 Васильева Т.Е. Стереотипы в общественном сознании (социально-философские аспекты). – М.: ИНИОН, 1988. – С. 14. 4 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 26. 1 25 образовавшиеся пробелы в знании друг о друге. Стереотипы не объясняют различия между группами, но поляризуют отношения к другим группам. При этом негативные стереотипы легче формируются и закрепляются в памяти групп.1 Британский социолог и психолог Х. Тайфель различает следующие функции индивидуальных стереотипов: когнитивная функция: информация обрабатывается автоматически на основе выборочного восприятия, ожиданий и предубеждений, претерпевая при этом упрощение и схематизацию; оценочная и защитная функция: чтобы сохранить положительный самоимидж, мы переоцениваем себя и недооцениваем других. В отличие от индивидуальных стереотипов, социальные стереотипы выполняют следующие функции: идеологическая функция: идеология группы объясняет и оправдывает поведение группы; функция самоопределения: позитивный образ своей группы («мы») и негативный образ другой группы («они») помогает сохранить экономический статус, политическую власть и самоуважение группы. Стереотипы могут оправдывать ненависть и агрессивность в отношении других и желание игнорировать проблемы собственной группы. В качестве постоянных смысловых шаблонов стереотипы содержат в себе символы идентичности группы и способствуют ее единению. 2 В массовом сознании стереотипы могут формироваться как стихийно, так и намеренно, в первую очередь, с помощью средств массовой информации. При этом, как отмечает в своем исследовании М.А. Литвинович, СМИ не просто диктуют политические стереотипы массам, они моделируют образы идеального политика и «правильной» политики3. Конструирование и, впоследствии, внедрение искусственно созданных стереотипов в особенности характерно для проведения избирательных кампаний, целью которых является укрепление или, наоборот, подрыв авторитета каких-либо сил в обществе. Насаждение стереотипов при этом осуществляется в три этапа: 1) выравнивание; 2) усиление; 3) ассимиляция. Этап выравнивания – это намеренное упрощение комплексного объекта, сведение его к нескольким желаемым характеристикам. На следующем этапе этим характеристикам придается особая значимость – значительно бóльшая, чем та, что была ранее. На финальном этапе формируется образ, близкий к некоторым реальным характеристикам данного объекта, вследствие чего он кажется особенно правдоподобным. 4 Особое значение для нашего исследования имеют стереотипные оценочные представления о таких крупных общностях как нация, которые можно разделить на автостереотипы и гетеростереотипы. Последние часто обозначаются исследователями как этнические стереотипы (С.В. Чугров)5 и внешнеполитические стереотипы (А.В. Голубев).6 Использование термина «гетеростереотип» представляется нам более подходящим, так как он точно описывает стереотип в отношении другого народа, в то время как термины «этнический» и «внешнеполитический» могут иметь более широкое трактование. Автостереотип – это образ собственной культуры, народа, страны, как правило, имеющий позитивную окраску, тогда как гетеростереотип – это образ других стран и народов, в основном, негативный. Отрицательный характер гетеростереотипов объясняется А.В. Голубевым тем, что окружающий мир за пределами своей собственной территории мифологизированное сознание воспринимает как зону опасности, где действуют силы, враждебные человеку. 7 См.: Ilze Sulmane. Ethnic and political stereotypes in Latvian and Russian language press in Latvia // 15th Nordic Conference on Media and Communication Research. – Reykjavik, Iceland (11-13.08.2001). – Режим доступа: http://nordicom.gu.se/nordic_conference/iceland/papers/nine/ISulmane.doc. 2 См.: Tajfel H. Human groups and social categories: Studies in social psychology. – Cambridge: Cambridge University Press, 1981. – 382 p. 3 См.: Литвинович М.А. Политические стереотипы в сознании россиян. Вестник МГУ. Серия 12. Политические науки. – 2002. – №2. – С. 88-101. 4 См.: O’Hara R. Media for the millions: The process of mass communication. – N.Y.: Random House, 1961. – 421 р. 5 Чугров С.В. Этнические стереотипы и их влияние на формирование общественного мнения // Мировая экономика и международные отношения. – 1993. – №1. – С. 41-54. 6 См.: Голубев А.В. Запад глазами советского общества: Основные тенденции формирования внешнеполитических стереотипов в 30-х гг. // Отечественная История. – М., 1996. №1. – С. 104-120. 7 См.: Голубев А.В. Советское общество 1930-х годов и формирование внешнеполитических стереотипов // Россия и Европа в XIX-XX веках: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур: Сб. науч. тр. / Е.Ю. Артемова, А.Ю. Большакова, Т.Н. Гелла и др. Отв. Ред. А.В. Голубев. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1996. – 228 с. 1 26 При доминировании негативных черт в автостереотипе, это зачастую свидетельствует о влиянии извне на национальное самосознание. Например, самокритичный, приниженный автостереотип русского народа исследователи объясняют тем, что в русском автостереотипе в определенной мере отразился немецкий гетеростереотип о русских.1 Как отмечает в своей работе О.В. Заиченко, все негативные немецкие клише о русских формировались на основе контрастного сопоставления России и Германии: добродетели немецкого общества (цивилизация, прогресс, свобода, гражданские права и законность) противопоставлялись азиатскому варварству, деспотизму и агрессивности России 2. Несмотря на кажущееся многообразие стереотипов, в них можно выделить черты, присущие большинству из них: благоприятное отношение к собственной группе и неприятие других групп; мнение о разнородности собственной группы и об однородности других групп; отнесение неудач собственной группы на счет ситуации, неудач других групп – на счет способностей и навыков их представителей.3 Для гетеростереотипов присуща тенденция к «черно-белому» изображению. Им свойственны сильные обобщения и неоправданные упрощения, в итоге чужой национальный характер сводится к какой-либо одной черте. Такие стереотипные представления о типичных особенностях европейских народов обыгрываются в иронической картине «европейского рая», где каждому народу отведено выполнение задач, соответствующих его наклонностям. В этом «раю» должны быть: англичане – полицейскими, французы – поварами, немцы – инженерами, швейцарцы – чиновниками, итальянцы – любовниками. Если же эти роли поменять местами, получится картина «европейского ада», где: немцы – полицейские, англичане – повара, итальянцы – инженеры, французы – чиновники, швейцарцы – любовники.4 Как показывает Ю.И. Игрицкий отличительными особенностями формирования стереотипов о России и русских в Западной Европе, которые были в определенной степени переняты и США в отношении русских, явились следующие факторы: 1. Межличностное общение между жителями России и западноевропейцами было значительно менее интенсивным, чем общение между жителями стран Западной Европы, в силу чего в стереотипах о русских нет тех черт характера, которые проявляются именно в межличностном общении. Вместо них присутствуют характеристики, являющиеся больше результатом знакомства с российской историей, - представления о покорности властям и готовности эту власть свергнуть. 2. Отношение европейцев к россиянам было тесно связано с отношением к политическим системам и режимам, господствовавшим в стране.5 Как упоминалось выше, вместе с массовыми стереотипами в структуре имиджа можно выделить еще более глубокий уровень, связанный с глубинными представлениями, общими для людей одной культуры. В основе модели восприятия и познания политического имиджа служит так называемая социальная память, имеющая непосредственную биологическую базу - «массовое бессознательное» (З. Фрейд), «социальное бессознательное» (Э. Фромм), «коллективное бессознательное» (К. Юнг), являя собой совокупность психических архетипов, передаваемых посредством генетических коммуникаций. 6 Французский социолог Э. Дюркгейм вводит термин «коллективные представления», который, в отличие от «коллективного бессознательного», проявляющегося только в экстремальных условиях, означает неосознанную совокупность знаний, мнений, норм поведения, которые складываются у представителей общества в ходе приобретения социального опыта. В структуре политического имиджа данная составляющая политического имиджа есть не что иное, как политическая мифология, которая, согласно определению Ю.В. Никитина, представляет собой совокупность См.: Рёш О. Проблема стереотипов в межкультурной коммуникации // Россия и Запад: диалог культур. – 1998. – №6. – С. 490-502. 2 См.: Заиченко О.В. Образ России и формирование национального самосознания в Германии // Россия и внешний мир: Диалог культур: Сб. ст. / Ред. кол.: Ю.С. Борисов (Отв. ред.) и др. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1997. – С. 236-248. 3 См.: Tajfel H., Turner J. The social identity theory of intergroup behavior // Worchel S. & Austin W. (eds.). Psychology of intergroup relations. – Chicago: Nelson-Hall, 1986. – 429 p. 4 Рёш О. Проблема стереотипов в межкультурной коммуникации // Россия и Запад: диалог культур. – 1998. – №6. – С. 492-493. 5 См.: Игрицкий Ю.И. Россия и Запад: корни стереотипов // Россия и внешний мир: Диалог культур: Сб. ст. / Редкол.: Ю.С. Борисов (Отв. ред.) и др. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1997. – С. 177-184. 6 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора политических наук. – СПб., 1999. – С. 78. 1 27 представлений о каких-либо явлениях, процессах, субъектах политической жизни общества, не подвергающихся критической рефлексии в силу восприятия их индивидами на уровне бессознательного.1 В структуре политического мифа исследователи выделяют следующие элементы: архетип какой-либо опытной ситуации, связанной с осуществлением мер социального регулирования и принуждения (по типу «если…, то…»); содержание конкретного опыта, полученного эмпирически в ситуациях, объединенных данным архетипом; система иносказательных образов, функциональная символика которых соотносит «желаемое» с «должным», т.е. со сложившимся архетипом.2 Любое общество имеет свою политическую мифологию, уходящую корнями в культуру и историю страны. При этом в системе национальной политической мифологии можно выделить следующие компоненты: а) картину мира в виде мифологизированной концепции «социальной истины»; б) момент времени, связанный с истоком национальной истории и культуры, периодом их расцвета или упадка; в) образ будущего (понимаемый как возвращение к «золотому веку»); г) глубокую оппозицию «мы – они» (аналог мифического противостояния добра и зла). Степень развития политической мифологии зависит от количества важных мифологических событий и их исторической значимости. Например, для демократов времени правления Б.Н. Ельцина единственным главным событием является «демократическая революция» августа 1991 г., рассматриваемая ими как момент образования новой России, своего рода начало времен, а его предыстория – жертвы сталинских репрессий и диссидентское движение. Ключевые мифологические события российских коммунистов – это октябрьская революция 1917 г., гражданская война и образование Советского государства, предысторией которых выступают такие моменты российской истории как восстание декабристов, движение народников и деятельность большевиков, а апофеозом – победа над фашистской Германией и следующее за ней образование и укрепление советского лагеря. 3 Как пишет А.Н. Кольев, одним из старейших политических мифов в нашей стране является миф народной воли, согласно которому следует «сходить в народ» и узнать, чего он хочет на самом деле, а затем бороться за то, что будет сообщено. Зеркальное отражение этого мифа – современный политический миф о деградации русского народа.4 Немаловажное значение для российской политической мифологии имеют мифы о власти, содержащие в себе представления о сильной власти, стоящей на страже «Правды», о добром царе-герое или царе-мученике, а также миф о герое-избавителе. Так, к примеру, популярность В. Путина объясняется тем фактом, что его имидж несет в себе черты образа героя-избавителя.5 В политической мифологии России популярен миф идентификации, разновидностью которого является миф присоединения и оздоровления путем присоединения. Ярким примером этого служит политический миф западничества. Среди наиболее укоренившихся мифов есть мифы о национальной традиции, самым распространенным из которых является миф о двух культурах и извечном расколе Востока и Запада. Отдельное место в национальной российской мифологии занимает миф о провинциальности, получивший распространение вследствие наличия в стране выраженного центра, концентрирующего в себе все виды капитала (административного, культурного, ресурсного и пр.). При этом на периферии складывается миф возврата к исконным основам общежития, сохранившимся именно в провинции. 6 В свою очередь, особенностью американской политической мифологии, по мнению В.С, Феклюниной, является отсутствие у американцев исторически сложившихся мифических героев, наличия которых требовала становящаяся нация. Результатом заполнения данного пробела стала мифологизация личности Дж. Вашингтона, личность которого с течением времени приобрела полубожественные качества национального героя. Абсолютно таким же образом «раздувалась» посмертная слава других «отцов-основателей» – Джефферсона, Франклина, Линкольна и Т. Рузвельта, занявших свое почетное место в национальной См.: Никитин Ю.В. Политическая мифология и национальная идентичность. – Режим доступа: http://www.vsu.ru/sciene/sch-sem/publication/docs/nikitin.html. 2 См.: Кольев А.Н. Политическая мифология: Реализация соц. опыта. – М.: Логос, 2003. – 382 с. 3 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 35. 4 См.: Кольев А.Н. Политическая мифология: Реализация соц. опыта. – М.: Логос, 2003. – 382 с. 5 См.: Асмолов А., Березин И. и др. Президент по выбору. Моделирование желаемого будущего. – М.: УРСС, 2000. – 174 с. 6 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 36-37. 1 28 мифологии. Кроме того для американской мифологии характерны такие параметры, как свобода, возможность добиться успеха для каждого члена общества (даже чистильщик обуви может стать миллионером), а также определенный нарциссизм (в Америке все самое лучшее). 1 Использование укоренившихся в массовом сознании стереотипов и политических мифологем, характерных для данной культуры, широко применяется при создании и актуализации политического имиджа. Как показывают исследования, значительно больший эффект достигается при опоре на уже существующие представления, чем при моделировании новых. Например, предложенная Т. Шварцем модель коммуникации основывается на том, что, вместо того, чтобы вкладывать в голову человека нечто новое, следует вызвать резонанс с тем, что уже находится у него в голове 2. Мифологизация политический деятелей и событий приводит к тому, что «реальные черты исчезают, и на сцене общественной жизни появляются герои, побеждающие не политических противников, а чудовищ. Идет борьба не определенных политических и экономических интересов, а добра со злом»3. Таким образом, задача имиджмейкера состоит в том, чтобы подобрать образ для клиента и «подогнать» его поступки под соответствующие мифологические подвиги. Как показывает в своем исследовании И.М. Дзялошинский, в современной политической жизни России можно выделить ряд мифологических образов, к которым особенно активно обращаются при создании политического имиджа: 1. Покровитель. Политический деятель, использующий данный образ, представляется всеобщим защитником и спасителем. Пример – имидж, создаваемый для Бориса Ельцина в ходе предвыборной избирательной кампании 1996 г. 2. Хозяин или Господин, суровый с врагами, добрый с друзьями. Примером служит фигура генерала А. Лебедя, обещавшего жестко разделаться с взяточниками и преступниками. 3. Авторитет – человек, к мнению которого стоит прислушаться, мастер своего дела, не обладающий при этом суровостью Хозяина и всесилием Покровителя. В 90-х гг. этот образ несли такие политики, как Г. Явлинский и Е. Гайдар. 4. Виртуоз или Ловкач – политический деятель, умеющий уверить всех, что может совершить невозможное. В российской реалии ярким примером такого образа может послужить В. Жириновский. 5. Дьявол. Этот образ обычно отводится главному сопернику Покровителя, как например, в 90-х гг. лидеру коммунистической партии России Г. Зюганову.4 Намеренное использование мифологии в политической сфере нередко сводится к проведению аналогий между какой-либо конкретной исторической фигурой или событием и мифическим прототипом. Чтобы обслужить относительно долговременную стратегию борьбы за власть, политический миф должен исходить из и опираться на архаические мифы, содержать «ключ», дешифрующий вероятные реакции массы, и решать основополагающие вопросы бытия.5 При установлении подобных ассоциаций, исходя из теории политического дискурса, нет необходимости создавать целые тексты, можно одними намеками отсылать массовое сознание к уже существующим мифам. Важность роли политической мифологии кроется в сущностных особенностях мифа как формы сознания, в числе которых тесная связь мифа с массовым сознанием, его внерациональный характер, неразделенность частного (индивидуального) и общего (общественного, национального) в мифе. Кроме того, массовое сознание, активно используя миф для интерпретации реальных событий, не ощущает его в качестве мифа, т.е. его на практике он вербально не зафиксирован. 6 Политический имидж обладает достаточно сложной структурой, включающей в себя и рациональные, и иррациональные характеристики. Любой политический имидж – особый вид имиджа, включающий в себя как общие признаки, свойственные имиджу вообще, так и особенные характеристики, свойственные конкретной разновидности политического имиджа. В зависимости от субъекта-прообраза дифференцируют субъекты политического имиджа как индивидуальный субъект политического имиджа (политический деятель, политический лидер); коллективный субъект политического имиджа: имиджа группового субъекта политики (группы, объединенной по функциональным или иным основаниям), имиджа корпоративного субъекта политики (политической Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 37. 2 См.: Larson Ch.U. Persuasion: reception and responsibility. – Belmont, 1995. – 447 p. 3 См.: Дзялошинский И.М. Как создаются «герои» и «дьяволы». // Советник. – 1997. – №1. – С. 15-21. 4 См.: Дзялошинский И.М. Как создаются «герои» и «дьяволы». // Советник. – 1997. – №1. – С. 15-21. 5 См.: Кольев А.Н. Политическая мифология: Реализация соц. опыта. – М.: Логос, 2003. – 382 с. 6 См.: Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз для профессионалов. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 1999. – 624 с. 1 29 организации, политической партии), имиджа системно-корпоративного субъекта политического имиджа (государственный герб)1. Как показывают исследования, особенно большую роль в политической жизни российского общества играет имидж лидеров всех уровней2. Это обусловлено, прежде всего, тем, что для российской политики характерна достаточно высокая степень персонификации. Говоря о роли информационной составляющей политического имиджа и информационном ресурсе в формировании политических имиджей, нельзя не затронуть тему так называемого «информационного общества» - то есть того социального окружения, сложившегося в ходе истории как результат информационной революции и признания самой информации четвертым видом власти наряду с традиционными законодательной, исполнительной и судебной. Информация как ресурс и явление всегда была и будет присутствовать в нашей жизни вне зависимости от нашего желания, а с развитием информационных технологий она действительно приобрела статус реальной силы. Теории информационного общества начали свое развитие в рамках концепций «постиндустриального общества» (термин введен в начале XX века А. Кумарасвами – в его работах по доиндустриальному развитию азиатских стран 1916-1917 гг.) и являются ее прямым продолжением. В свою очередь, концепция постиндустриального общества сформировалась в результате развития идей европейского позитивизма и экономических исследований XIX века. История, по мнению исследователей Д. Черешкина и Г. Смоляна, насчитывает несколько примеров информационно-технологических прорывов, которые с полной уверенностью можно назвать информационными революциями. Первое достижение огромного общественного и культурного значения – это изобретение Иоганном Гуттенбергом печатного станка в 1450 году. Человечество получило возможность гораздо быстрее и в большем объеме производить и распространять информацию. Вторым изобретением, совершившим революцию в способе обмена информации, стал телефонный аппарат А. Белла, который был запатентован 10 марта 1876 г. и служил передатчиком и приемником речи. Телефон явился первой сугубо личной коммуникационной технологией. Третья революция в области обмена информацией была ознаменована созданием радио, дававшим новый удобный вид связи – без проводов. Оно в корне изменило понятия коммуникационной сети, телефонной системы и информационного пространства. Четвертая информационная революция была вызвана созданием компьютера, позволившего общественным массам приобщиться ко всему информационному богатству, включая все накопленные профессиональные знания без посредников, тем самым превратив эти профессиональные знания в личностно-значимые. Свидетелями пятой информационно революции в настоящее время являемся мы. Она обеспечила свободный доступ множеству людей к информации по всему миру без пространственных и временных ограничений. Ее воплощением можно считать глобальные электронные сети. Очевидно, что нынешняя революция оказывает мощное воздействие на все сферы общественной жизни: политику, экономику, культуру.3 Свое видение информационных прорывов предлагает профессор А.И. Ракитов в своей работе «Информация, наука, технология в глобальных исторических изменениях». Исследуя динамику информационных и технологических революций, являющихся двигателями всех социальных и культурных изменений в развитии цивилизации, ученый выделяет пять информационных революций. Первая такая революция обязана изобретению и освоению человеческого языка, что способствовало созданию племенных союзов. Вторая связана с изобретением письменности, что позволило фиксировать большие объемы знаний. Третья революция была вызвана созданием книгопечатного станка, изобретения снизившего расходы на создание книг, сделав их тем самым дешевле и доступней, тем самым расширив доступ к знаниям. Четвертая информационная революция – создание и широкое применение электрических средств связи (телефона, телеграфа, радио и телевидения) – быстро перешла в пятую, связанную с распространением новых информационных технологий (компьютеры и банки данных, локальные и глобальные компьютерные сети, сотовая, пейджинговая и спутниковая связь). Параллельно с информационными в обществе происходят и технологические революции, интегрирующиеся на пятой стадии. В этой связи, подчеркивает профессор Ракитов, в недалеком будущем это окажет гигантское влияние на все цивилизационные и культурные процессы в глобальном масштабе.4 По мнению А.И. Ракитова, к характеристикам информационного общества относятся следующие: Перелыгина Е.Б. Психология имиджа. – М.: Аспект-Пресс, 2002. – С. 97. Трошина Н.В. Фактор имиджа в российском электоральном процессе / Автореферат дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2001. – С. 3. 3 См.: Смолян Г.Л., Черешкин Д.С. Сетевая информационная революция. // Информационные ресурсы Росси. – 1997. – №4. – С. 15-18. 4 Ракитов А.И. Информация, наука, технология в глобальных исторических изменениях. – М.: ИНИОН РАН, 1998. – С. 9-34. 1 2 30 1) любой индивид, группа лиц, предприятие или организация в любой точке страны и в любой момент времени могут получить за определенную плату или бесплатно на основе автоматизированного доступа и систем связи любую информацию и знания, необходимые для их жизнедеятельности и решения личных и социально значимых задач; 2) в обществе производится, функционирует и доступна любому индивиду, группе или организации современная информационная технология; 3) есть развитые инфраструктуры, обеспечивающие создание национальных информационных ресурсов в объеме, необходимом для поддержания постоянно набирающего темпы научно-технологического и социально-исторического прогресса; 4) имеет место процесс ускоренной автоматизации и роботизации всех отраслей производства и управления; 5) происходят кардинальные изменения социальных структур, вследствие чего расширяется сфера информационной деятельности и услуг.1 Интересно отметить, что представители точных наук также стремятся обрести философское и социологическое понимание современных трансформационных процессов, имеющих непосредственное отношение к категории информации. Так, доктор философских наук, кибернетик и изобретатель Р.Ф. Абдеев в своей работе «Философия информационной цивилизации» подчеркивает, что информационная революция открыла новые горизонты для прогресса человечества, и формулирует основные характеристики «информационной цивилизации»: 1) повышение эффективности труда ведет к снижению числа занятых в промышленном производстве и сельском хозяйстве; 2) развитие и быстрое распространение информационного обеспечения в производстве приводит к уменьшению потребности в традиционных видах сырья, что способствует решению экологических проблем и делает информацию ключевым ресурсом общества; 3) внедрение наукоемких типов производства создает благоприятные условия для слаборазвитых государств, позволяя им добиваться значительных результатов; 4) институт государственности не исчезает, но совершенствует свою структуру по «принципу пяти колец» (взаимодействие пяти независимых ветвей власти – законодательной, исполнительной, судебной, «власти информации» и «власти интеллекта»); 5) создание глобальных рыночных механизмов, внедрение безбумажной технологии управления и массовая компьютеризация открывают ранее неизвестные возможности для создания совершенно новых предприятий; 6) эволюция экономики лишает смысла ряд социальных категорий («классовая борьба», «противоречия между трудом и капиталом» и др.), а также деление мира на капиталистический и коммунистический; 7) образовательная и здравоохранительная системы совершенствуются в силу изменения приоритетов финансирования; 8) человечество добивается значительных успехов в решении проблем по охране природы. 2 Особый интерес представляет выделение Р. Абдеевым двух новых ветвей власти. Под «властью информации» исследователь подразумевает свободу слова и печати, обилие общедоступных банков данных. Данная власть реализуется через системы спутникового телевидения, круглосуточно снабжающие аудиторию новостями (в качестве примера приводится корпорация CNN International).3 Однако в нашем исследовании ключевым аспектом власти информации мы считаем возможность с ее помощью формировать мнения, ее влияние на сознание, подсознание и поведение общественных масс. «Власть интеллекта» осуществляется посредством жесткого отбора в руководящие звенья всех уровней управления самых подготовленных и компетентных специалистов во всех сферах – законодательной, исполнительной, судебной и информационной. Рассматривая информационную революцию как часть научно-технической революции, Р. Абдеев выделяет следующие этапы макродинамики процессов эволюции общества: 1) научная революция XV-XVIII вв., открывшая путь к познанию природы, научной абстракции и создала базовый научный понятийный аппарат; 2) промышленная революция XVIII-XIX вв., приумножившая физическую силу человека, познавшего законы природы, посредством создания различных машин; Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. – М.: Политиздат, 1991. – С. 32-33. См.: Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. Учебн. пособие. - М.: Владос, 1994. 3 Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. Учебн. пособие. - М.: Владос, 1994. – С. 95-101. 1 2 31 3) современная научно-техническая революция XX-XXI вв., раздвинувшая горизонты умственной деятельности человека путем передачи целого ряда функций ЭВМ и автоматизированным устройствам. 1 Идея о развитии научно-технической революции и вступлении ее в финальную стадию – стадию информационно-коммуникационной революции присутствует в работах и специалистов в области экономики, таких как, доктор экономических наук, профессор С.А. Дятлов, посвятивший ряд своих трудов поиску и выстраиванию новой научной парадигмы – информационной парадигмы социально-экономического развития общества. Ученый исходит из того, что сфера исследований, в рамках которой рассматриваются информационные аспекты социально-экономических процессов и явлений, находится на стыке нескольких научных дисциплин: философии, теории информации, кибернетики, синергетики, социологии и экономики. 2 Очевидно, что это только отдельно взятые направления науки, не покрывающие всех аспектов вопроса. Мы считаем, что ряд основных научных дисциплин, затрагивающих данные проблемы, можно продолжить и обязательно включить политологию, журналистику и лингвистику как области, имеющие непосредственное отношение ко всем информационным аспектам жизни общества, включая социально-экономический. По мнению С.А. Дятлова, современное общество можно считать информационным, экономическую систему глобальной информационно-коммуникационной, а экономический рост имеет «информационный» характер в силу того, что информация выступает в роли нервной системой общественного производства и определяющим фактором экономического роста на сегодняшний день. В таком обществе наряду с традиционным богатством, все большую ценность обретает информация, возрастает роль личного багажа знаний. Методологическое положение, находящееся в основе концепции профессора Дятлова, звучит так: «В основе единства многообразной социально-экономической реальности лежит единый субстанциональный принцип бытия, реализующий свою сущность как общее информационное содержание всех многообразных явлений данной реальности». Таким образом, мерой любых изменений в открытой социально-экономической системе, будь то возникновение новой структурно-функциональной упорядоченности или нарастание структурно-функциональной хаотичности, служит информация. 3 Рассматривая информационную революцию как наиболее зрелую стадию постиндустриальной революции, можно выделить следующие важнейшие черты постиндустриализма, которые приводятся в работе Ячкова А.В.: 1) постоянное совершенствование информационных технологий, в особенности аудиовизуальных средств связи, усиливает процессы всепроникающей технологизации; 2) основной производительной силой становится наука, расширяется сфера деятельности интеллектуалов, ученых и высококвалифицированных специалистов; 3) в экономике доминирующую роль при сохранении производственной отрасли, приобретает сфера услуг; 4) ключевым условием благополучия индивида в обществе становится знание, при этом приоритет отдается теоретическому знанию; 5) происходит эволюция социально-культурных основ общества, актуальными становятся глобальные проблемы человечества; 6) характер межличностных отношений, благодаря информационным технологиям, приобретает глобальный характер.4 Основные характеристики постиндустриализма вошли составной частью в современную теорию информационного общества, которая является непосредственным продолжением постиндустриализма. Современная наука определяет «информационное общество» как общество, где в производственных силах и отношениях, в приращении капитала на передний план выходят знания и информация, образующие новую форму собственности – личную собственность, приходящую на смену частной.5 Испанский социолог М. Кастельс наряду с понятиями «капитализм» и «индустриализм» рассматривает понятие «информационализм», а также «информационная экономика», «информационный капитализм» и «информационное общество»6. Ряд ученых отождествляет и постиндустриальное, постэкономическое Там же. С. 95-101. Дятлов А.С. Предмет и метод теории информационной экономики // Экономическая теория на пороге XXI века. – М., 1998. – Том 2. – С. 498. 3 Дятлов А.С. Предмет и метод теории информационной экономики // Экономическая теория на пороге XXI века. – М., 1998. – Том 2. – С. 500. 4 Ячков А.В. Информационно-коммуникативные технологии в политической системе / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2006. – С. 54-55. 5 Попов В.Д. Информациология и информационная политика. – М.: РАГС, 2001. – С. 16. 6 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – С. 25-76. 1 2 32 общество с информационным1. Однако большинство исследователей сходятся в том, что основным принципом информационного общества следует считать доминирование права собственности на знания и информацию. В управлении информационным обществом и всеми сферами его деятельности все большую роль играет не только государственный и финансовый менеджмент, но и информационный менеджмент, где производство, обмен и потребление информации становится важнейшим атрибутом управленческой деятельности2. И уже есть основание говорить об «информационных отношениях», «информационноуправленческой деятельности», «информационном менеджменте» 3, т.к. в последнее время вводятся понятия: «информационный человек», «информационно-управленческий процесс» или «информационный процесс управления»4. Как отмечает испанский ученый М. Кастельс, к концу XX века в процессе формирования информационного общества наметилась характерная социально-политическая тенденция, а именно единение всех сфер жизни общества – экономической, информационной, культурной и идеологической вокруг самого информационного или информациологического общества. При этом идентичность выполняет роль организующего принципа.5 Если в индустриальном обществе ключевой субстанцией в экономической сфере был товар, в постиндустриальном – человек, его ресурс, то в эпоху постэкономического или информационного общества таковой является «информационный человек», выступающий субстратом информационного фактора в политической системе. Природа информационного общества находит свое объяснение через понятие «человека информационного» или «человека познающего» (термин предложенный Егоровым В.С.). Исследование информационного общества следует проводить, взяв за основу «информационные потребности», «информационный интерес», «информационную мотивацию поведения», «информационное состояние» человека и общества, то есть, беря в расчет уровень развития и удовлетворения информационных потребностей и интересов в контексте эволюции духовного производства и культуры социума. 6 Помимо развития концепции информационного общества в рамках постиндустриализма учеными предпринимались попытки определить трансформирующийся социум как «активный» (А. Этциони), «справедливый» (А. Этциони, Дж.К.Ф. Гэлбрэйт), «организованный» (С. Крук), «конвенциональный» (И. Паукльски, М. Уотерс), «программируемый» (А. Турен). Предлагаемые определения в основной своей массе были лишены требуемой конкретики и не обеспечивали базу для выявления всего комплекса основных принципов и отношений в становлении и развитии нового общества.7 Таким образом, можно сделать следующие выводы: 1. Информационное общество – это общество, где в производительных силах и производственных отношениях на передний план выходят знания и информация, на базе чего образуется новая форма собственности – личная собственность. Личная собственность – право обладания человеком знаниями и информацией, выводят человека из непосредственного участия в производстве в силу автоматизации и информатизации последнего, человек обслуживает производство своим интеллектом.8 2. Информация и знания в информационном или информациологическом обществе расцениваются как товар. При этом товаром является не материальный, а интеллектуальный продукт человеческой деятельности. К раннее существовавшим отраслям – производство средств производства и производство средств потребления и услуг – добавилась третья – производство политической, экономической, социальной, культурной, психологической информации, а также «научно-технологической информации и средств информационного обеспечения»9. См.: Иноземцев В.Л. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществоведения // Вопросы философии. – 1997. – № 10. – С. 29-44. 2 Ячков А.В. Информационно-коммуникативные технологии в политической системе / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2006. – С. 55. 3 См.: Воробьев В.В. Менеджмент в социальной информациологии. – М.: РАГС, 2006. – 108 с. 4 Ячков А.В. Информационно-коммуникативные технологии в политической системе. – С. 55-56. 5 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – С. 43. 6 Ячков А.В. Информационно-коммуникативные технологии в политической системе / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2006. – С. 56. 7 Антипина О.Н., Иноземцев В.Л. Постиндустриального общества теория // Политическая энциклопедия: В 2 томах / Под ред. Г.Ю. Семгина. – М.: Мысль, 1999. – Т. 2. – С. 235-238. 8 Ячков А.В. Информационно-коммуникативные технологии в политической системе / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2006. – С. 57-58. 9 Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья информационно-психологическая война. – М., 2000. – С. 17. 1 33 3. Информационное общество по сути своей это открытый социум, отличающийся свободным доступом людей к информации и обширным знаниям, что является ключевым условием социального прогресса1. 4. В управлении информационным обществом и всеми сферами его деятельности при традиционном преобладании государственного и финансового менеджмента все большее значение приобретает информационный менеджмент. При этом производство, обмен и потребление информации становится важнейшим атрибутом управленческой деятельности и отношений, где действует «информационный человек». Базовыми понятиями здесь являются «информационная потребность», «информационный интерес», «информационная мотивация поведения», «информационное состояние» человека и общества, то есть уровень развития и удовлетворения информационных потребностей и интересов в контексте эволюции духовного производства и культуры социума 2. 5. В информационном обществе информация не всегда является одним лишь отражением реальности, но чаще всего сама формирует реальность. Информация обретает свойства атрибута материи, развиваясь по своим собственным законам, не связанным непосредственно с реальными фактами. Так, например, ложная информация может подвергнуть значительным изменениям жизнь человека и общественные процессы.3 Развитие и совершенствование институтов демократии и гражданского общества, влияние либеральных идей и возрастание значимости политических взглядов отдельных индивидов и групп людей в эру технологических прорывов и значительных изменений, глобализации социально-экономических, информационных, экологических факторов обусловили повышение интереса к проблеме имиджа как такового, а также к субъект-субъектному подходу при анализе коммуникаций в политической сфере в частности. Будучи центральным понятием коммуникативистики, имидж рассматривается как образ реального факта, события, явления, лица, формирующийся под воздействием СМИ, рекламы в масс-медиа, а также с помощью профессиональной деятельности имиджмейкеров. 4 В теории связей с общественностью имидж определяется как относительно устойчивое представление об организации, товаре, человеке или институте, возникающее в сознании целевой аудитории в результате получения и усвоения последней определенной информации, характеризующей организацию, товар, человека или институт5. Данный феномен может быть интерпретирован и расширен как образ, который возникает в процессе социального познания, процессе отражения неких имиджевых характеристик субъектами восприятия с учетом привнесения в воспринимаемый образ некоего творческого начала, связанного с прошлым опытом людей, их ценностями, установками, мотивами и предрассудками6. Целесообразно определить этапы формирования политического имиджа, для представления общего механизма построения того или иного имиджа. Некоторые исследователи выделяют четыре уровня формирования имиджа. Во-первых, это сам исходный материал, обработанный предварительно с тем, чтобы минимизировать негативные и увеличить привлекательность позитивных черт в соответствии с установленными задачами. Во-вторых, это модель, разработанная имиджмейкерами и наложенная на заранее подготовленный исходный материал. В-третьих, это искажения, неизбежно вносимые каналами имиджа, в первую очередь, СМИ, и способами его тиражирования. В-четвертых, это результат активной самостоятельной работы аудитории или отдельного индивидуума, субъекта восприятия, реконструирующих итоговый целостный имидж в своем сознании на базе транслируемой модели, но с учетом своих собственных представлений. 7 Формирование имиджей и образов ряд исследователей связывают с целенаправленным воздействием на общественное сознание. Латентное, неявное на первый взгляд манипулирование сознанием индивидов и масс отразилось практически на каждом жителе Земли, не говоря о культурном слое человечества, о целевых аудиториях, людях, ежедневно получающих информацию из телевидения и книг. Независимо от идеологии и политических воззрений, всех людей можно разделить на две категории. Одни придерживаются того мнения, что, по сути, человек – большой ребенок, и манипуляция его сознанием (для его же блага) просвещенными, мудрыми правителями – это весьма приемлемое средство, Ракитов А.И. Информация, наука, технология в глобальных исторических изменениях. – М.: ИНИОН РАН, 1998. – С. 9-34. 2 Ячков А.В. Информационно-коммуникативные технологии в политической системе / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2006. – С. 56. 3 Там же. С. 58-59. 4 Шарков Ф.И. Теория коммуникации. – М.: РИП-холдинг, 2004. – С. 207. 5 Речевая коммуникация в современном обществе / Под ред. Л.В. Минаевой. – М.: НОПАЯЗ, 2002. – С. 191. 6 Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2007. – С. 18. 7 Политическая имиджелогия / Под ред. А.А. Деркача и др. – М.: Аспект Пресс, 2006. – С. 208. 1 34 способствующее развитию общества. Значительным прогрессом здесь выступает переход от принуждения, в том числе и насильственного, к манипулированию сознанием. Противники подобной точки зрения считают, что свобода человека – это огромная ценность, т.к. она подразумевает ясность разума, позволяющую осуществить самостоятельный ответственный выбор, даже если он будет ошибочным. Этот тип людей отвергает законность и не видит морального оправдания манипуляции сознанием, даже в самых благих целях. Физическое насилие мыслится ими менее разрушительным и вредоносным, если и не для отдельного индивидуума, то для всего человечества, нежели чем «зомбирование» людей. Исследования, проводящиеся в последние годы, выявили, что биологическая поведенческая программа, заложенная в каждом из нас, не является достаточной для того, чтобы мы были настоящими людьми, и дополняется программой, записанной в знаках культуры. А эта программа является коллективным произведением. Это значит, что наше поведение практически всегда находится под воздействием других людей, и защититься от этого воздействия, оградить себя от него каким-либо жестким барьером мы, в принципе, уже не можем.1 Политиков издревле считают активными творцами и пользователями имиджа, а нередко и его заложниками. На политической сцене они выполняют функции актеров, имеющих разные амплуа, о чем мы упоминали выше, такие как: герой, жертва, резонер и пр. Подобное распределение ролей способствует фокусированию массовых представлений о доброте, красоте и справедливости, либо, наоборот, о взяточничестве, бюрократии, предательстве и др. Таким образом, на политической сцене присутствуют компоненты зрелища: массовка, политик-типаж, политик-звезда. При этом актеры и зрители обладают неким имиджем, создающимся из архетипов нашего коллективного бессознательного. 2 Эти архетипы и доносятся до аудитории посредством сообщений различных средств коммуникации. На практике такие сообщения дополняют, развивают и изменяют друг друга, а их поток составляет базу политической коммуникации. В данном разрезе вербальные элементы и акты – слова и речи могут рассматриваться как социально-политическое действие, т.к. изменяют существующее положение вещей или наше представление о нем.3 Существует множество определений понятия «политическая коммуникация». В работе М. Гуревича и Дж. Блумлера «Системы политической коммуникации и демократические ценности» ученые предприняли попытку дать краткое емкое определение, обобщающее научные изыскания прошлых лет, и обозначили политическую коммуникацию как передачу информации и различных видов воздействия к индивидам и от индивидов, которые не равны и разделяются в зависимости от уровня информированности (на высоко информированных и глубоких невежд), объема власти и влияния (на обладающих огромным влиянием и бесправных), а также степени участия в политике (на постоянно вовлеченных и индифферентных). Таким образом, сама структура политической коммуникации включает в себя различия между инициаторами и активаторами наверху и наблюдателями внизу, накладывая ограничения на энергию участия, порождаемую системой.4 В современной политической науке в вопросе массовых или социально-политических коммуникаций зачастую каждому коммуникационному уровню – межличностному, групповому и уровню политической системы в целом относят схожие коммуникационные действия, основанные на передаче сообщений, содержащих определенную информацию.5 Под сообщением мы подразумеваем «любую мысль, обладающую полнотой и самодостаточностью»6. Информацией же можно назвать различные системы знаков, символов, фактов, посредством которых осуществляется обмен с внешним миром, когда мы взаимодействуем с внешней средой, адаптируясь и влияя Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 15-16. 2 Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – С. 135. 3 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 33-34. 4 Gurevitch M. & Blumler J.G. Political communication systems and democratic values // J. Lichtenberg, ed. Democracy and The Mass Media: A collection of essays. – Cambridge: Cambridge University Press, 1990. – P. 269289. 5 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 35. 6 Milbrath L.W. The Washington Lobbyists. – Westport, CT: Greenwood Press, 1976. – P. 187. 1 35 тем самым на нее, соответственно. Процесс получения и использования информации есть процесс нашего приспосабливания к внешнему окружению, к нашей эффективной жизни в данном окружении. 1 На всех трех уровнях обмена информацией (коммуникационный акт) осуществляется в соответствии с критериями, сформулированными Г. Лассуэлом: - кто сказал; - что сказал; - по какому каналу; - кому; - с каким результатом.2 Системы массовой коммуникации разворачиваются в определенном социально-политическом пространстве, являясь составным элементом политического процесса. Социально-политическое пространство, о котором мы упоминали уже выше, как совокупность институтов гражданского и политического общества, а также устоявшихся политических традиций, идеологий, многоуровневых структур знания, формирует естественную среду, в который развертывается политический процесс.3 Термин «политический процесс» подразумевает, в первую очередь, динамику и эволюцию отдельных политических систем или же систем международных отношений, т.е. мировой политический процесс. В политологии он определяется как «совокупность действий институализированных и не институализированных субъектов по осуществлению своих специфических функций в сфере власти, ведущих к изменению и развитию (или упадку) политической системы общества». Специфика данной категории в том, что она не ориентирована на отображение реальности, выстроенной в соответствии с теоретическими представлениями лидеров и научными предписаниями, но отражает переплетение разнообразных типов политического поведения групп и граждан, а также деятельности институтов власти. В политический процесс вовлечены живые люди со всеми своими предрассудками и стереотипами, то принимающие активное участие в нем, то игнорирующие свои политически значимые интересы по тем или иным причинам. Исходя из этого, политический процесс не несет в себе какую бы то ни было предопределенность в ходе развития политических событий. 4 Политическая коммуникация – это в любом случае влияние. В условиях современности с ее помощью создается особый мир, существующий по собственным законам и кажущийся аудитории единственной реальностью. Один и тот же политический факт может пониматься разными людьми неодинаково. В зависимости от интерпретации истинность и ложность различных точек зрения может оказаться относительной. Не только политические лидеры, но и само общество имеет, хотя и в меньшей степени, средства влияния на лидеров. Отдельные индивиды, как и различные социальные группы, по-разному реагируют на действия политических лидеров, что проявляется в активном включении в процесс политической коммуникации, высказываясь за или против тех или иных политических решений, предложений или действий, в подчинении воли лидера либо его игнорировании.5 На формирование общественного мнения, составляющей которого является политический имидж, оказывает влияние ряд факторов, среди которых можно выделить следующие: собственный жизненный опыт человека (включая социально-экономические условия его существования); межличностные коммуникации, раздвигающие рамки индивидуального опыта человека до совокупного опыта его референтной группы; общественные институты (церковь, школа, партии и объединения и пр.); средства массовой информации.6 См.: Wiener N. The Human Use of Human Beings: Cybernetics and Society. – Boston: Houghton Mifflin Company, 1988. – 199 p. 2 Lasswell H.D. Politics, Personality, and Social Science in the Twentieth Century: Essays in Honor / Edited by Rogov A.A. – Chicago: University of Chicago Press, 1966. – P. 178. 3 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 36. 4 Пугачев В.П. Основы политической науки. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, Общество “Знание” России, 1993. – С. 138-139. 5 Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2005. – С. 34. 6 См.: Задорин И., Бурова Ю., Сюткина А. СМИ и массовое политическое сознание: взаимовлияние и взаимозависимость // Российское общество: становление демократических ценностей. – М., 1999. – С. 175-197. 1 36 Естественно удельный вес данных факторов неодинаков: чем дальше от реципиента находится объект, имидж которого складывается в его сознании, тем значительнее роль СМИ, которая становится определяющей в формировании национального и международного общественных мнений. 1 Это в особенности актуально для носителя имиджа за пределами национального государства, т.к. информация о нем, будь то политический лидер или страна, в основном, поступает из средств массовой информации. Итак, можно сделать вывод о том, что политический имидж как таковой не существует без информационной составляющей, в силу того, что имидж есть явление информационное. Информационная составляющая выступает базовым элементом политического имиджа, связующим звеном всех его компонентов, пронизывая все уровни его формирования, укрепления и тиражирования. Кроме того информационная составляющая осуществляет интегративную функцию как канал перехода между политическим и другими пространствами. В структуре информационного компонента политического имиджа можно выделить два уровня. На первом уровне осуществляется конструирование воспринимаемого имиджа государства на основе артикулирования и агрегирования политических интересов групп влияния. На втором уровне происходит трансляция этого имиджа в целевые аудитории посредством так называемых информационных «лифтов», под которыми подразумеваются формальные и неформальные средства политической и социальной коммуникации. 1 Мизеров Мизеров С.Д. Электронные средства массовой информации и политика. – М.: ИПКРТиР, 2000. – С. 5. 37 ГЛАВА 3. МЕХАНИЗМЫ И МЕТОДЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ СМИ ПОЛИТИЧЕСКОГО ИМИДЖА ГОСУДАРСТВА Печатные средства массовой информации являют собой достаточно большое разнообразие форм, в зависимости от положенной в основу классификации. Наиболее обширной и соответствующей задачам исследования классификацией представляется типологическая классификация газет, предложенная отечественной исследовательницей прессы США Г.А. Головановой 1 и профессором Силезского университета в Польше М. Геруля2: 1. По широте распространения и географическому принципу печатные СМИ подразделяются на: а) общенациональные, издания международного масштаба и глобальные; б) газеты метрополий или мегаполисов; в) надрегиональные; г) региональные или локальные. 2. По содержанию газеты можно определить как: а) издания «общего интереса» и специализированные; б) общественно-политические и отраслевые. 3. По стилю: а) качественная пресса, серьезные источники; б) бульварные, массовые, т.е. так называемые таблоиды; в) желтая пресса, скандальные издания; г) квалоидные (издания смешанного типа). 4. По форме собственности: а) частные; б) корпоративные. 5. По политическим пристрастиям: а) консервативные; б) либеральные. 6. По способу воспроизведения: а) традиционные «бумажные»; б) электронные. Однако на сегодняшний день практически каждое издание имеет электронную версию в международной глобальной сети Интернет. 7. По периодичности: а) ежедневные; б) еженедельные. 8. По формату: а) широкополосные (broad sheets – 36x60 см); б) таблоидные (30x37 см). Все вышеприведенные виды печатных средств массовой информации, а конкретно газет, имеют собственные цели и аудиторию. Специфика прессы Соединенных Штатов Америки заключается в том, что она носит ярко выраженный местный характер. До конца 1970-80-х годов в стране практически не было газет общенационального масштаба. Даже на сегодняшний день большинство газет распространяются в пределах определенного города или штата, где издаются, это также отражено в их названиях. Такая ситуация имеет исторические предпосылки в силу развития прессы в стране, дороговизны доставки газет на большие расстояния, а главное – зависимостью печати от местных рекламодателей. 3 Важно отметить, что хотя в США имеется значительное количество этнических, религиозных, диаспорных газет, в основной своей массе все они пишут на темы бытовые и, как правило, не покрывают вопросов политической направленности. В информациологическом обществе носителем ресурса четвертой власти, то есть информации, в большей степени, нежели другие участники коммуникативных отношений в рамках социально-политической вертикали взаимодействия «политические лидеры – общество – индивид» выступают СМИ. Масс-медиа обладают доступом к передаче информации другим членам социума и всему обществу как единому целому, не только передавая «сухие» факты, но чаще всего заменяя объективную реальность, формируя свою собственную реальность путем непосредственной трансляции своего восприятия реальности. В данном контексте важным моментом понимания подобного взаимодействия является анализ схемы влияния «СМИ – общество». В конце XX – начале XXI веков все большее влияние на формирование общественного мнения оказывают электронные средства массовой информации. Однако в трансформации политических имиджей государств, особенно важную роль играют печатные СМИ, в силу следующих факторов: 1. Газеты и журналы содержат несравнимо больший объем аналитических материалов, следствием чего является тот факт, что аудитория чаще всего обращается к печатным изданиям, чем к электронным СМИ за проверенной и подкрепленной фактами информацией. 2. Влияние печатных СМИ, в отличие от электронных, не одномоментно – у читателей есть возможность перечитать статьи. 3. Большинство печатных СМИ имеют вебсайты (так как это одна из форм существования печатных СМИ в данном исследовании мы не относим онлайн-версии изданий к электронным СМИ), что делает их аудиторию практически неограниченной. 4 См.: Голованова Г.А. Печать США 90-х годов. – М.: МГУ, 1996. – 106 с. См.: Геруля М. Местная периодическая печать Польши 1970-х годов: типология, современное состояние и перспективы развития. – Ростов н/Д.: Изд-во РГУ, 2001. – 159 с. 3 Голованова Г.А. Печать США 90-х годов. – М.: МГУ, 1996. – С. 30. 4 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 55. 1 2 38 На протяжении последних шестидесяти лет в области теории политических коммуникаций исследователями предлагались различные модели, объясняющие воздействие СМИ на общественное мнение, как на один из наиболее существенных элементов политической культуры, и на формирование и развитие политического процесса. Недостатком этого подхода был тот факт, что сторонники данной теории не учитывали влияние межличностных коммуникаций, а рассматривали СМИ как единственный источник воздействия. В 40-е годы XX века многие западные аналитики придерживались мнения, что пресса и радио держат под контролем мысли людей в общественной сфере. Однако после второй мировой войны до начала 70-х годов доминировала противоположная идея – влияние СМИ на формирование общественного мнения и политических взглядов сводилось к минимуму. Такая точка зрения была создана в рамках так называемой теории «минимального эффекта».1 За последние три десятилетия возросло не только влияние СМИ на повседневную и общественную жизнь человека, но и вновь в науке стали признавать влияние средств массовой информации. Как считает Р. Дебре, автор термина «медиакратия», в наше время СМИ выполняют функции, принадлежавшие церкви в средневековой Европе2. В отличие от ученых 40-х годов в 80-90-е годы многие исследователи придерживались мнения, согласно которому сами средства массовой информации не контролируют общество напрямую, но фокусируют внимание на более тонких формах взаимосвязи между общественными группами в процессе реализации политических программ3. В рамках марксизма СМИ рассматриваются не просто как фактор влияния, но как ресурс управления обществом. При этом СМИ работают против интересов большинства, находясь в собственности богатых, они отстаивают их интересы, представляя капиталистическое общество в позитивном свете. Как считает Ральф Милибэнд, современный ученый, сторонник марксистского подхода, СМИ играют роль некоего механизма, с помощью которого людей заставляют соглашаться, не замечать неравенство, все еще существующее в нашем мире.4 Значительная часть исследователей, однако, ставят под сомнение возможность СМИ контролировать общественное мнение. Учитывая значение межличностного общения, американские ученые Е. Кац и П. Лазарсфельд разработали модель «двухступенчатого порога коммуникации», согласно которой в процессе коммуникации очень важна роль так называемых «лидеров мнений». Данные люди гораздо чаще по сравнению с остальными обращаются к СМИ и затем передают информацию менее активной части населения, таким образом, воздействуя на формирование их мнений. Эта теория, тем не менее, подчеркивала кратковременный эффект воздействия СМИ и не рассматривала возможность постоянного длительного воздействия.5 Интересный подход лежит в основе теории «культурных эффектов», согласно которой эффект воздействия СМИ зависит от возраста, пола, этнической и социальной принадлежности индивида. При этом, признавая существенное влияние СМИ на аудиторию, они не считают его немедленным. По мнению сторонников данной теории, средства массовой информации оказывают влияние на представления аудитории об окружающем мире путем постоянного повторения определенных идей и стереотипов, своих интерпретаций событий.6 Перманентное повторение идей также легло в основу теории «обратного влияния». Взяв за основу опыт российских парламентских выборов 1993 и 1995 годах и президентских выборов 1996 года, а также некоторых региональных выборов в России и парламентских выборов на Украине, исследователи выявили следующую См.: Klapper J.T. The Effects of Mass Communications. – Glencoe, IL: The Free Press, 1960. – 302 p.; Kraus S., Davis D. The Effect of Mass Communication on Political Behavior. – University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 1976. – 308 p. 2 Иголкин А. Пресса как оружие власти // Россия: XXI век. Ярлыки и мифы. – М., 1996. – №11-12. С. 68-69. 3 См.: Zaller J.R. The Nature and Origins in Mass Opinion (Cambridge Studies in Public Opinion and Political Psychology). – N.Y.: Cambridge University Press, 1992. – 382 p.; Page B.I. & Shapiro R.Y. The Rational Public: Fifty Years of Trends in Americans' Policy Preferences. – Chicago: University of Chicago Press, 1992. – 506 p.; ср.: Fan D.P. Predictions From the Mass Media: Content Analysis and Mathematical Modeling. – Westport, CT: Greenwood Press, 1988. – 202 p.; Page B.I., Shapiro R.Y. & Dempsey G.R. What Moves Public Opinion // American Political Science Review. – 1987. – № 81 (1). – P. 23-44. 4 См.: Miliband R. The State in Capitalist Society. – L.: The Merlin Press Limited, 2009. – 360 p. 5 См.: Katz E., Lazarsfeld P.F. Personal influence. The Part Played in the Flow of Communications. – New Brunswick, NJ: Transaction Publishers, 2005. – 434 p. 6 Осипова Н.Г. Теории и практика «влияния» средств массовой информации в современной зарубежной социологии // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 18. Социология и политология. – 2001. – №1. – С. 92-104. 1 39 закономерность - чем чаще партия или отдельный политик «рекламировались» по телевидению, тем меньше голосов они получали на выборах.1 В отличие от представителей вышеперечисленных теорий, сторонники плюралистических, «рыночных» или либеральных теорий считают, что средства массовой информации отвечают запросам рынка и производят только то, чего хотят люди, а значит, их влияние на население не столь значительно и состоит лишь в усилении уже имеющихся установок и представлений. Наряду с такими полярными точками зрения существуют компромиссные подходы, не отрицающие в целом существенного воздействия СМИ на формирование общественного мнения, но отмечающие определенные ограничения их могущества. По мнению Г. Гаджиева, СМИ, являясь частью современной действительности со всеми ее противоречиями и конфликтами, в той или иной мере воспроизводят их. Поэтому потоки информации состоят из множества противоречащих или даже взаимоисключающих друг друга сообщений. И хотя программы и материалы СМИ в своей совокупности оказывают влияние на формирование общественного мнения, СМИ не определяют это мнение. 2 Согласно наиболее популярной концепции, определяющей роль СМИ в формировании общественного мнения и политических имиджей иностранных государств, соответственно, власть СМИ в первую очередь заключается в возможности в каждый конкретный момент определять соответствующую «повестку дня»: средства массовой информации «тиражируют друг за другом в разных видах новости и сюжеты, напоминая обществу без конца друг за другом об одних и тех же событиях». 3 По мнению Д. Меррилла, СМИ обладают силой фокусировать наше внимание на определенных вещах, но не могут заставить действовать. «Влияние СМИ состоит скорее в том, чтобы указывать обществу, о чем следует задуматься, а не в том, чтобы говорить ему, что следует думать». 4 Определение повестки дня средствами массовой информации подтверждается опросами общественного мнения, в ходе респонденты отмечают наиболее важные, как им кажется, проблемы в стране и мире. Впоследствии полученные ответы сопоставляются с материалами СМИ, опубликованными до начала опроса. «При этом наличие или отсутствие воздействия СМИ в установлении повестки дня для каждого конкретного человека, а также степень этого воздействия, во многом определяются психологическими характеристиками, а именно необходимостью в своеобразной ориентации извне: одним требуется постоянное указание извне, тогда как другим оно может требоваться в гораздо меньшей степени».5 Формирование информационной повестки дня путем ежедневного повторения ряда материалов, помещение их в передовице, уделения внимания размеру заголовка и прочими методами концентрируют внимание аудитории на относительно небольшом круге объектов, вокруг которых и формируется общественное мнение. Каждый из этих объектов, в свою очередь, отличается набором характеристик, которые также освещаются СМИ неравноценно: одни из них обрисовываются более отчетливо, чем другие, в то время как некоторые остаются без какого-либо внимания. Тем самым СМИ формируют своеобразную повестку дня второго уровня.6 Важно отметить, что использование термина «информационная повестка дня» не подразумевает целенаправленных усилий по ее созданию, так как данная повестка складывается в результате множества решений, ежедневно принимаемых журналистами и редакторами. Факторы, оказывающие влияние на формирование повестки дня в новостях — разделе СМИ, играющем наиболее значимую роль в формировании политического имиджа государства, можно представить следующим образом. 1. Зависимость от источников информации, используемых печатными СМИ в процессе производства новостей, среди которых выделяются: правительственные источники; национальные и транснациональные новостные агентства; специальные корреспонденты; редакторы. Зачастую бывают задействованы все источники одновременно. См.: Задорин И., Бурова Ю., Сюткина А. СМИ и массовое политическое сознание: взаимовлияние и взаимозависимость // Российское общество: становление демократических ценностей. – М., 1999. – С. 175-197. 2 См.: Гаджиев К.С. Политическая наука. – М.: Международные отношения, 1994. – 400 с. 1 Лебедева Т. Паблик рилейшнз. Корпоративная и политическая режиссура. Модели, система ценностей, каналы СМК. – М.: Издательство МГУ, 1999. – С. 51. 3 Мерилл Д. Беседы о масс-медиа. – М., 1997. – С. 155. Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 58. 6 См.: McCombs M., Estrada G. The news media and the pictures in our heads // Iyengar S., Reeves R. (eds.) Do the media govern? Politicians, voters, and reporters in America. – Thousand Oak, CA: Sage Publications, 1997. – P. 237247. 4 5 40 2. Зависимость от формата и содержания материалов, предоставляемых информационными агентствами. В силу того, что крупнейшие мировые издания имеют ограниченное количество собственных корреспондентов, главным источником международных новостей выступают информационные агентства, которые круглосуточно предоставляют новости. СМИ освещают лишь те события, данные о которых получают от информационных агентств. Однако сведения агентств содержат мнения собственных корреспондентов. Изза растущего рынка продажи информации информационные агентства вынуждены производить более или менее стандартные новости, а также учитывать интересы крупнейших СМИ. 3. Вторичная роль авторов статей и корреспондентов. Работа специальных корреспондентов состоит не столько в освещении события, информация о котором поступает от одного из центральных информационных агентств, сколько, в основном, в комментировании события. 4. Критерии отбора новостей. Ежедневное поступление в средства массовой коммуникации информации о чрезвычайно большом количестве событий приводит к необходимости принятия максимально быстрого решения редакторами о том, какие события заслуживают первых полос газет, а какие останутся без внимания. Для различных изданий этот выбор оказывается довольно схожим, так как информационные агентства сами отмечают наиболее важные события посредством пометки «срочно», ориентируют на объем сообщения, частоту обращения к одной и той же тематике и т.д. Кроме того, немаловажную роль в подаче информации играют опыт и профессиональный уровень редакторов. 5. Характеристики новостей, делающие их привлекательными для аудитории. Существуют различные точки зрения в отношении того, воспринимать ли аудиторию субъектом. Так, например, по мнению Кольцовой, апелляция к интересам аудитории используется всеми участниками игры лишь для легитимации собственной деятельности, но сама аудитория в этой игре участия не принимает.1 Л. Федотова, напротив, считает, что интересы аудитории выступают одним из важнейших факторов деятельности СМИ, так как аудитория потребляет только то, что вызывает у нее интерес. Более того, «с той информацией, которая непонятна, не нравится, не сходится с убеждениями, представлениями, привычками, индивид поступает сообразно: или не потребляет ее совсем, или воспринимает частично, а иногда и трансформирует заложенную в ней идею определенным образом». 2 Вызывают наибольший интерес аудитории и, следовательно, имеют возможность попасть на страницы печати, по мнению исследователей СМИ, новости, отражающие: • информацию о странах, которые близки географически и/или культурно; • информацию о странах, с которыми существуют тесные экономические, военные или идеологические связи; • сенсационную информацию; • негативную информацию;3 • персонализованную информацию: внимание концентрируется на политических лидерах, а не на тех позициях, которые они выражают, вследствие чего снижается внимание к идеологии, программам партий и т.д., а сам политик представляется как «всемогущий менеджер, способный на решение любых политических проблем».4 Как отмечает В. Зазыкин, причина персонализации информации в СМИ состоит в том, что изначально психологически человек склонен реагировать скорее на личность, а не на идею;5 • информацию, соответствующую ожиданиям аудитории.6 Средства массовой информации сосредотачиваются в основном на краткосрочных событиях, стараясь давать информацию о них с минимальным отставанием во времени, тогда как гораздо более важные долго- и среднесрочные события и процессы остаются без должного освещения. Подобное невнимание к социальным процессам, свойственное большинству СМИ, может быть объяснено тем, что они проистекают относительно медленно и незаметно для обывателей, представляя интерес лишь в тех случаях, когда либо приводят к событиям, выходящим за рамки обыденности, либо подытоживаются в ежегодных докладах и т.д. Как См.: Кольцова Е.Ю. Производство новостей: скрытые механизмы контроля // Журнал социологии и социальной антропологии. – 1999. – т. 2. – №3. – С. 87-104. 2 Федотова Л.Н. Социология массовой коммуникации. – СПб.: Питер, 2003. – С. 178. 3 См.: Kunczik M. Globalization: News media, images of nations and the flow of international capital with special reference to the role of rating agencies. – Hamburg: German Institute of Global and Area Studies, 2001. – 50 p. 4 Херманн M. К. Политическая коммуникация: воздействие средств массовой информации на общество в современных государствах. Выступление на конференции в Московской Школе политических наук, 09.12.2000. www.academy-go.ru/Site/JournalPR/publications/Herman.shtml. 5 Зазыкин В. Психология в рекламе. М, 1992. 6 См.: Galtung J., Ruge M.H. The structure of foreign news // Journal of Peace Research. – 1965. – Vol. 2. – №1. – P. 64-90. 1 41 доказывает Г. Шиллер, чувство срочности, возникающее в силу упора на немедленность, создает ощущение необычайной важности предмета информации. 1 6. Картины мира сотрудников СМИ. И журналисты, и сотрудники информационных агентств подсознательно обращают внимание лишь на те события, которые вписываются в их картину мира и соответствуют имеющимся у них стереотипам, поэтому часто обращаются к темам хорошо известных ситуаций и укладывающихся в схему их представлений о других государствах. Немаловажную роль в освещении событий в иностранном государстве играют также скрытые механизмы контроля над работой СМИ, среди которых можно выделить социально-организационный и политэкономический подход.2 При социально-организационном подходе имеют место временные и технологические ограничения, коллективный характер производства, противоречие между нерегулярным потоком событий, заслуживающих внимания прессы, и регулярным производством новостей и т.д. 3 Эти факторы влияния связаны с внутриорганизационными ограничениями в деятельности средств массовой информации. Представители политэкономического подхода, прежде всего, обращают внимание на воздействие внешних агентов влияния, среди которых исследователями выделяются следующие4: • Экономические агенты, основным ресурсом которых является экономический капитал. К ним можно отнести владельцев СМИ, спонсоров и рекламодателей. • Государственные агенты, т.е. все те, кто имеет доступ к общественным ресурсам. К этой категории агентов относятся представители выборной власти, администрации, правоохранительных органов и т.д. • Источники информации. Влияние указанных агентов зависит от того, какое положение занимают средства массовой информации в той или иной стране. С помощью монопольного контроля над СМИ и официальной цензуры государственный бюрократический аппарат, которому принадлежит власть в стране, принуждают средства массовой информации служить интересам правящей элиты, т.е. государственным агентам. Роль экономических агентов более значительна в тех странах, где СМИ не являются государственными. Но в обоих случаях «общую ситуацию работы СМИ и прежде всего - их информационных служб можно охарактеризовать как обстановку постоянного прессинга», - как отмечает М.Н. Грачев5. Одним из наиболее авторитетных исследовательских трудов в изучении политэкономического подхода является работа Эдварда С. Хермана и Ноама Хомского «Производство согласия: политическая экономика средств массовой информации»6. Используя публикации ведущих американских газет и журналов, авторы отмечают, что средства массовой информации США вместо того чтобы давать объективную информацию о событиях, происходящих в мире, активно создают и используют идеологические рамки при освещении событий (frame issues) и раскручивают те сюжеты, которые выгодно представляют интересы элиты. В сфере массовых коммуникаций, по мнению ученых, каждый материал перед публикацией должен пройти через ряд так называемых фильтров: 1) размер основных масс-медиа компаний, сконцентрированная собственность, богатство владельцев и ориентация на получение прибыли; 2) реклама как первостепенный источник доходов средств массовой информации; 3) использование информации, предоставленной правительством, бизнес-кругами и «экспертами», которые получают финансирование и одобрение этих первичных источников и агентов власти; 4) острая критика СМИ как способ их дисциплинирования; 5) «антикоммунизм» как национальная религия и механизм контроля.7 Все вышеперечисленные факторы взаимодействуют и усиливают друг друга. Чтобы материал попал на страницы газет, он должен пройти через все эти фильтры, и лишь полученный в результате всех процедур вариант может быть напечатан. Однако на практике эти факторы не всегда воспринимаются журналистами как внешние ограничения, а скорее проявляются в явлении самоцензуры. Так, по итогам исследования, проведенного ведущим центром изучения общественного мнения США «Pew Research Center», в работе средств массовой информации самоцензура является довольно распространенным явлением. По данным опроса журналистов и сотрудников редакций крупнейших американских газет и журналов, в числе которых «The Washington См.: Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. – М.: Мысль, 1980. – 326 с. См.: Tuchman G. Making News: A Study in the Construction of Reality. – N.Y.: Free Press, 1978. – 244 p. 3 См.: Кольцова Е.Ю. Производство новостей: скрытые механизмы контроля // Журнал социологии и социальной антропологии. – 1999. – т. 2. – №3. – С. 87-104. 4 Gerbner G. Institutional pressures on mass communicators // The Sociology of Mass Media Communicators: Sociological Review Monograph. – 1969. – Vol. 13. – P. 205-248. 5 Грачев М.Н. Средства массовой информации в социально-политическом поле // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. – 2000. – №2. – С. 80. 6 См.: Chomsky N., Herman E. Manufacturing consent. – N.Y.: Pantheon Books, 1988. – 480 p. 7 См.: Chomsky N., Herman E. Manufacturing consent. – N.Y.: Pantheon Books, 1988. – 480 p. 1 2 42 Post», «The Wall Street Journal», «Newsweek», «Time» и др., нередко имеют место случаи, когда важные события либо не освещаются вовсе, либо тон публикаций намеренно смягчается во избежание возможного негативного впечатления. Около 41 % опрошенных подтвердили наличие подобной самоцензуры, объясняя свои действия либо некими невербальными сигналами со стороны вышестоящих сотрудников, либо своим мнением о возможной реакции начальства на публикацию материала.1 При этом результаты опроса позволяют выделить две основных причины самоцензуры: 1. Требования рынка. Журналисты предпочитают не давать в печать материалы, которые могут показаться слишком трудными для понимания или скучными для потенциального читателя даже в том случае, если тема материала чрезвычайно важна. 2. Финансовые интересы компании-собственника СМИ и рекламодателей. Сотрудники средств массовой информации стараются избежать неудобных тем для интересов владельцев их изданий. При этом журналисты местных изданий оказываются в более невыгодном положении: согласно результатам опроса, они вынуждены оставлять без внимания определенные события в 10 раз чаще, чем их коллеги из национальных СМИ. Социально-организационный и политэкономический подходы акцентируют внимание на различных скрытых механизмах контроля над деятельностью СМИ. Однако и социально-организационные, и политэкономические факторы контроля оказывают существенное влияние на производство международных новостей, а, следовательно, на формирование информационной повестки дня и, как результат, на создание политического имиджа иностранного государства. Более подробно остановимся непосредственно на процессе управления политическим имиджем, в том числе политическим имиджем государства. Управление политическим имиджем можно определить как «интенсивное введение информации с прогнозируемой реакцией на нее»2. Исследователями выделяются следующие основные характеристики процесса управления имиджем: требования канала (задаются возможностями передачи информации), требования аудитории (задают те или иные параметры, которым должна удовлетворять данная символическая роль), требования задачи (определяют цели имиджевой коммуникации) и возможности самого объекта3. Многие исследователи отмечают использование при конструировании имиджа «определенной инертности и консервативности массового сознания, которое не позволяет резких изменений и старается держаться раз и навсегда введенного типа образа»4. Эмоциональные факторы оказывают гораздо большее воздействие на невнимательную аудиторию, которой является массовое сознание, нежели рациональные5. Использование эмоциональных аспектов, опора на иррациональное начало в психике человека во многом сближает понятия управления политическим имиджем и пропаганды, техники и приемы из арсенала которой успешно применяются современными имидж-мейкерами. Применение политической пропаганды приобрело особую популярность во время Первой и Второй мировых войн, и особенно в период «холодной войны», когда умение управлять общественным мнением стало настоящим искусством. Однако и в настоящее время пропаганда остается мощнейшим оружием в руках политиков. По мнению Э. Пратканиса и Э. Аронсона, «каждый день мы подвергаемся бомбардировке одного убеждающего нас в чем-то сообщения за другим. Эти сообщения убеждают нас не в открытую, а через манипуляцию символами и нашими основными человеческими эмоциями. Плохо это или хорошо, но наш век — век пропаганды»6. С этим мнением согласна и О.П. Березкина: «Современная политическая пропаганда, представляющая собой некое рационально сконструированное идеологическое построение, объединяющее самые действенные из пропагандистских и рекламных методов, стало довольно серьезным средством манипуляции общественным сознанием»7. Среди различных взглядов на механизм воздействия пропаганды на человеческое сознание различают два способа воздействия: рациональный и иррациональный. Так, например, Н.В. Старых и В.В. Ученова считают, что пропаганда, в отличие от рекламы, отдает предпочтение рациональным способам воздействия8. Противоположную позицию занимают западные иррационалисты. Философ-фрейдист Р. Моней-Кирль считает, что «обычный индивид, взгляды которого реалистичны и достаточно уравновешены в его домашнем кругу конкретных явлений, очень склонен мыслить иррационально, как только он переходит в политический мир»9. Продолжая осмысление иррациональной природы пропаганды, У. Альбит полагает, что: «Массовая пропаганда полагается на эмоциональное воздействие. Пропагандист не Self Censorship: How Often And Why // The Pew Research Center. – 2000. – April 30. – Режим доступа: http://people-press.org/reports/display.php3?ReportID=39. 2 См.: Почепцов Г.Г. Имиджелогия. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – 698 с. 3 Там же. 4 Там же. С. 301. 5 Дмитриев А.В. и др. Неформальная политическая коммуникация. – М.: РОССПЭН, 1996. – С. 119. 6 См.: Pratkanis A., Aronson Е. Age of propaganda. – N.Y.: W. H. Freeman and company, 2001. – 432 p. 7 См.: Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора полит, наук. – СПб., 1999. 8 См.: Ученова В.В., Старых Н.В. История рекламы: детство, отрочество. – М.: Смысл, 1994. – 96 с. 9 Money-Kyrle R. Collected papers. – Aberdeen: Aberdeen University Press, 1952. – P. 98. 1 43 питает расположения к уму человека. Разум человеческий он в грош не ставит и стремится лишить человека возможности воспользоваться логикой мышления» 1. Довольно часто пропаганда, используя различные эмоции человека, обращается к чувству страха, что проявляется в создании или целенаправленном использовании уже сформировавшегося образа врага. Эффективность использования подобных образов исследователи объясняют особенностями человеческой психики, которая «нуждается во враге и даже вносит свой вклад в его создание»2. Исследователь Дж. Гросс Штайн считает, что образ врага занимает центральное место в системе представлений группы и поэтому изменяется со временем незначительно, так как группы подсознательно сопротивляются изменениям центральных представлений. Он отмечает, что образы врага являются продуктом глубоко укорененных социальных и психологических нужд, к числу которых относятся следующие: • чувство групповой принадлежности, которое формируется во многом путем противопоставления собственной группы другим группам (оппозиция «свой — чужой»); • эгоцентризм, заставляющий людей переоценивать то, насколько действия других направлены именно на них. В результате этого они могут рассматривать себя в качестве мишени даже тогда, когда действия противоположной стороны имеют совсем иную цель3. Е.С. Сенявская считает, что в кризисный период (например, во время войны или при угрозе ее начала) особенно обостряется противопоставление «свой — чужой»: высокомерно-пренебрежительное отношение перерастает в полное неприятие иной культуры, носителем которой является враг4. Идея дегуманизации главенствует при создании образа врага: враг должен быть непохожим (например, другой национальности), он агрессивен, от него нужно защищаться5. В качестве примера применения этого приема Кара-Мурза приводит «демонизацию» сербов во время кризиса в Косово: если непрерывно и долго помещать слово «серб» в отрицательный контекст (просто включать в описание страшных событий и в окружение неприятных эпитетов), то у аудитории, независимо от первоначальной позиции, возникает устойчивая неприязнь к сербам6. Использование образа врага позволяет обеспечить правящей элите возможность решить сразу несколько стратегических задач: укрепить собственную власть, мобилизовать человеческие ресурсы государства и подавить внутреннюю оппозицию, не затрачивая при этом значительные материальные ресурсы. Согласно точке зрения А. Фатеева, эту роль играли образы внутреннего и внешнего врага, создаваемые и культивируемые советской пропагандой во время «холодной воины»7. И.Л. Морозов отмечает, что «образ врага, искусно внедряемый в массовое сознание в ходе целостной системы мер агитационно-пропагандистского и административного характера, заставляет временно забыть или ослабить внутригосударственный конфликт по линии власть-общество, компенсировать серьезные ошибки правителя в экономической и социальной сферах». Перед возможной реальной или мнимой угрозой общецивилизационного (этнического, национального) масштаба население проявляет полную покорность правителю, если тому удается предстать в образе вождя-защитника8. Подобные нюансы человеческой психики находят отражение в работе З. Фрейда «Психология масс и анализ человеческого «Я»: «Ненависть против определенного лица или института может действовать столь же объединяюще и создавать такие же эмоциональные привязанности, как и положительные чувства»9. Образы врага, запечатленные в сознании людей, становятся самодостаточными и начинают усиливать сами себя: опираясь на образ врага, люди действуют более агрессивно, что вызывает ответную враждебную реакцию и воспринимается Albig W. Modern Public Opinion. N.Y.: McGraw-Hill, 1956. – P. 223. Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга / Под общ. ред. В. Зеленского. – М.: Ювента, 1996. – С. 87. 3 Gross Stein J. Image, Identity and Conflict resolution // Managing Global Chaos / Eds. Chester Crocker, Fen Hampson and Pamela aall. – Washington D.C.: United States Institute of Peace Press, 1996. – P. 93-112. 4 См.: Сенявская E.C. «Образ врага» в сознания участников первой мировой войны // Россия и Европа в XIX-XX веках: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур: Сб. науч. тр. / Е.Ю. Артемова, А.Ю. Большакова, Т.Н. Гелла и др. Отв. Ред. А.В. Голубев. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1996. – 228 с.; 5 Чурсова Н. Механизмы воздействия политической информации в СМИ на общественноесознание. – Режим доступа: http://psycho.ni/bibUo/pofrica/entailment/politinform.html. 6 См.: Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. – М.: Алгоритм, 2004. – 528 с. 7 См.: Фатеев А. Образ врага в советской пропаганде, 1945-1954. – М., 1999. – 261 с. 8 Морозов И.Л. Формирование в народном сознании «образа врага» как способ политической мобилизации в России // «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании: Материалы Международной научной конференции / Под ред. докт. ист. наук, проф. С.Н. Полторака. – СПб.: Нестор, 2001. – С. 54-56. 9 Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я». – М.: АСТ, 2005. – С. 15. 1 2 44 как подтверждение первоначального стереотипа. Внимание людей направлено лишь на ту информацию, которая подтверждает имеющиеся стереотипы, и пренебрегают информацией, которая поставила бы их под сомнение.1 Попытки систематизировать все многообразие приемов и техник, используемых политиками, неоднократно предпринимались специалистами в области пропаганды. О.П. Березкина считает возможным классифицировать приемы формирования политического имиджа следующим образом: • приемы формирования перцептивного образа, приемы привлечения внимания к имиджу и т.д.; • приемы актуализации памяти, активизации воображения и мыслительной деятельности и т.д.2 Целенаправленное усилие пройти сквозь фильтры недоверия аудитории, воздействовать на нее на подсознательном уровне является характерным для всех приемов формирования имиджа. Так как для данного исследования наибольший интерес представляют средства, применяемые печатными СМИ для создания требуемого политического имиджа, нам представляется возможным классифицировать их следующим образом: • косвенное речевое воздействие, заключающееся в использовании лексических и грамматических средств; • специфическая подача информации; • приемы, обыгрывающие достоверную информацию таким образом, что она предстает в совершенно ином свете и вследствие этого оказывает желаемое воздействие на аудиторию; • приемы, использующие заведомо ложную информацию. Остановимся более подробно на приемах формы. Использование одних слов и неиспользование других — не случайно, так как, «мы выбираем слова и выражения, которые создают или порождают тот контекст, в котором мы хотели бы видеть свои высказывания»3. В зависимости от желаемого эффекта коммуникатор может использовать слова как с положительной, так и с негативной коннотацией в отношении одного и того же явления. А.Б. Бушев приводит в качестве примера словосочетания «law of armed conflicts (закон вооруженного конфликта) и «international humanitarian law» (международный гуманитарный закон), используемые военными и активистами за права человека. Более известным примером является использование слова «террорист», заключающего в себе значение незаконности применения силы, или словосочетания «боец засвободу»,предполагающего одобрение.4 Можно сделать вывод, что использование данного ярлыка больше говорит об отношении журналиста, использующего этот ярлык, к данной группе людей, а не о характере деятельности этой конкретной группы. По мнению М. Паренти, вопрос о том, кто является террористом, а кто нет, - это вопрос политики. «С одной стороны, левые партизаны, получающие широчайшую поддержку населения, считаются террористами, с другой стороны, правые наемники, финансируемые ЦРУ и нападающие на невооруженных сельских жителей, больницы и школы в таких странах как Никарагуа, Ангола и Мозамбик, рассматриваются как «повстанцы»5. Умелое использование лингвистических средств в политической коммуникации, по мнению Оруэлла, может заставлять аудиторию видеть и слышать лишь то, что нужно коммуникатору: «политический язык предназначен для того, чтобы придавать лжи правдивое звучание, а убийству — респектабельность»6. Эдвард Херман, опираясь на обширный практический материал — статьи ведущих американских СМИ, описывает следующие лингвистические приемы, используемые печатными изданиями с целью создания желаемого эффекта7: 1. «Мурлыканье». Мурлыкающие слова - слова с положительной, теплой тональностью, использование которых ставит своей целью вызвать положительную реакцию у аудитории. Так, для «The New York Times» Арабский мир «разбился на умеренный, прозападный лагерь во главе с Египтом и яростно националистическую антизападную коалицию во главе с Ираном...» (12.08.1990). При этом умеренные и прозападные страны являются источником стабильности, как это видно из статьи «В это нелегкое время принц Саудовской Аравии дает надежду на стабильность» (19.01.1996). Прозападные лидеры, такие как принц Саудовской Аравии или Сухарто, никогда не называются «диктаторами» или «тиранами» подобно Фиделю Кастро, а напротив, подчеркиваются их достижения, проявляющиеся в «экономическом росте»: «даже его противники признают, что он [Сухарто] принес своей стране с населением 190 миллионов рости процветание» (28.07.1996). См.: Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. – М. : ЧеРо, Изд-во МГУ, 1997. – 344 с. 2 Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… доктора полит, наук. – СПб., 1999. – С. 128. 3 Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы / Сост. В.М. Сергеева и П.Б. Паршина; общ. ред. В.В. Петрова. – М.: Прогресс, 1987. – С. 110. 4 См.: Бушев А.Б. Языковые феномены политического дискурса // Теория коммуникации & прикладная коммуникация: Вестник Российской коммуникативной ассоциации / Под общ. ред. И.Н. Розиной. – Ростов н/Д: ИУБиП, 2004. – № 2. – C. 52-71. 5 Паренти М. Демократия для немногих. – М.: Прогресс, 1990. – С. 202. 6 Orwell G. Politics and the English Language and Other Essays. – Morrisville, NC: Lulu.com, 2010. – P. 18. 7 См.: Herman E. Word Tricks & Propaganda / Z Magazine. Woods Hole. 1997. №6. 1 45 2. «Рычание». Использование слов, вызывающих негативную реакцию, неприятие и чувство злости. Читая «The New York Times», американская аудитория узнает, что Фидель Кастро управляет «устаревшим полицейским государством» (08.03.1990), а глава Северной Кореи является «злобным диктатором» (10.04.1991). В то же самое время, говоря о странах, получающих поддержку США, журналисты «The New York Times» не применяют такие словосочетания, как «устаревшее полицейское государство» или «злобный диктатор». Так, например, последнее выражение никогда не использовалось в отношении Пиночета или Аргентинских генералов. 3. «Ворчание». Употребление менее агрессивных слов по сравнению с «рычащими», но, тем не менее, вызывающих неприятие. По выражению Хермана, эти слова «скорее ворчат и бранятся, чем рычат». В статьях о левых используется эпитет «шумные», как, например, в заголовке «Левые латиноамериканцы возвращаются с шумом» (02.01.1997), тогда как для политиков неолиберального толка предпочтительнее прилагательное «спокойные». Сторонники неолиберализма преисполнены мужества и верны своим принципам, в то время как левые изображаются жертвами догм: «немецкие профсоюзы сбрасывают с себя левыедогмы» (16.11.1996). Описанные выше приемы легли в основу разработки политического комитета под руководством Ньюта Гингрича «Язык, ключевой механизм контроля», предназначенного в помощь членам республиканской партии США.1 Кандидатам в Конгресс от этой партии рекомендуется для достижения большего эффекта использовать два ряда слова: позитивные слова, когда они говорят о себе и о республиканской партии, и негативные слова, когда речь идет об их оппонентах. 4. «Приуменьшение насилия». В качестве примера можно опять-таки привести статьи о лидерах государств, поддерживаемых США: даже если они являются безжалостными тиранами, самый негативный эпитет, которым они награждаются, - прилагательное «tough» (жесткий), как, например, в статье об аргентинском генерале Роберте Виола (06.10.1980) или «forceful» - могущественный, влиятельный), как в публикации об израильском генерале Ариэле Шароне (11.02.1983). Их действия, как бы жестоки они ни были, описываются как использование «непропорциональной» силы («Европейский Союз критикует использование Израилем непропорциональной силы», 02.10.1996) или «подавления» («Господин Клинтон выразил неодобрение подавленияВосточного Тимора Индонезией», 10.03.1995). Этот прием становится особенно популярным, когда войска США напрямую участвуют в каких-либо военных конфликтах. Во время войны во Вьетнаме был даже искусственно разработан «субъязык», получивший впоследствии название вьетлийского (Vietlish, Vietnam English)2. Слова, связанные с войной и смертью и вследствие этого вызывающие у аудитории отрицательные эмоции, заменяются другими словами, которые должны удовлетворять двум условиям. Вопервых, эти слова должны быть приемлемы по их денотации, т.е. одно из их значений, пусть даже самое малоупотребительное, должно быть связано с данным явлением. Во-вторых, выбранные слова должны обладать положительной коннотацией, т.е. вызывать у аудитории положительные эмоции. В качестве примера можно привести использование слова «умиротворение» вместо слова «война». Из языка средств массовой информации исключаются практически все слова, вызывающие отрицательные ассоциации: «война» превращается в «конфликт», «наступление» - в «операцию», «оружие по уничтожению живой силы» - в «устройство против персонала» (antipersonnel device). Кроме отдельных слов и словосочетаний, создаются сложные политические эвфемизмы, представляющие собой большие языковые конструкции с точно измеренными эффектами воздействия на сознание. Эти и другие эксперименты с английским языком стали причиной знаменитой фразы президента Американского лингвистического общества Д. Болинджера: «Америка - это первое общество, которое добилось настоящего табу на все неприятное»3. 5. Смягчение террора государства-клиента. В статьях, касающихся стран, представляющих для США коммерческий интерес, отношения с ними описываются как «сложные», а переговоры как «деликатные» («хрупкие»): «Отношения США с Саудовской Аравией сложные и деликатные» (29.01.1997). 6. Косвенный намек. Использование таких выражений, как «прослеживается связь», «по утверждению высокопоставленного источника», «полагают» и т.д. позволяет представить желаемые выводы без каких-либо существенных доказательств. Заголовки, подобные этому «Подозревают, что взрыв в Саудовской Аравии связан с Ираном» (03.08.1996), являются наглядным примером действия пропаганды. При этом, чем больше подозрение соответствует существующим предубеждениям, тем проще оно принимается за истину, не требуя доказательств. 7. Персонификация и использование собирательных существительных. Данный прием также применяется для того, чтобы представить определенную точку зрения как единственно верную, не подкрепляя ее доказательствами. В См.: Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. – М.: Алгоритм, 2004. – 528 с. Там же. 3 Цит. по: Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. – М.: Алгоритм, 2004. – 528 с. 1 2 46 качестве примера можно привести использование слова «Бразилия» в заголовке «Вера в реформы поддерживает Бразилию» (Financial Times, 24.02.1997), тогда как данная статья озвучивает точку зрения лишь бразильских банкиров и профессионалов рынка ценных бумаг, составляющих менее чем четверть одного процента населения Бразилии. Другим примером может послужить статья Дэвида Сэнжера «Азия нервничает, представляя Северную Корею обладательницей ядерного оружия» (07.04.1991), выражающая точку зрения трех человек, в числе которых чиновники из Японии и Южной Кореи. 8. Приписывание благих намерений. В статьях о действиях чиновников, которые могут вызвать негативную реакцию аудитории, для смягчения этой реакции используются такие слова как «рисковать». Так, в статье, посвященной законопроекту августа 1996 г. о социальном обеспечении, приводится мнение известного аналитика о том, что «существует риск того, что люди, которым теперь откажут в социальном обеспечении, не смогут найти работу» (08.08.1996). Применение выражений подобных этому помогает создать впечатление обеспокоенности чиновников возможными последствиями, но, тем не менее, идущих на этот шаг ради всеобщего блага. Наряду с вышеперечисленными приемами можно выделить в качестве отдельного приема использование пассивного залога. При необходимости описания неблагоприятной ситуации, вызванной действиями сторонников, журналисты нередко прибегают к пассивному залогу и другим грамматическим конструкциям, дающим возможность не называть того, кто совершает действие. Е.В. Какорина выделяет также прием воздействия на аудиторию, связанный с подачей количественной информации. Одно и то же число можно преподнести по-разному в зависимости от желаемого эффекта. Так, например, в статье об антиправительственном выступлении журналист - сторонник оппозиции, стараясь приумножить число участников, говорит о том, что в демонстрации приняли участие четверть миллиона человек. В то же время журналист — сторонник правительства называет цифру 250 тысяч человек. Фактически числа равны, однако они производят разное впечатление на читателя. Как видно, применение косвенного речевого воздействия может существенно изменить тональность публикуемого материала, а, следовательно, и политический имидж, сложившийся в сознании аудитории. Это воздействие оказывается еще более действенным в том случае, если применение косвенного речевого воздействия сочетается с применением приемов специфической подачи информации, в числе которых выделим следующие: 1. Эмоционализация. Эффективность применения данного приема в процессе формирования политического имиджа объясняется способностью человеческой психики лучше воспринимать сообщения, несущие эмоциональную информацию, нежели рациональные доводы: согласно данным исследователей, человек принимая решение, на 85% основывается на ощущениях и только на 15% на фактах1. Эмоционализация лежит в основе и такого приема как сенсационность. Придание сенсационности тем или иным событиям заключается в их намеренной драматизации, зачастую сопровождающейся броскими заголовками и впечатляющими фотографиями. В результате факты теряют свое объективное значение и приобретают ложную субъективную значимость, выступая в роли приманки для той части аудитории, которая иначе не обратила бы на них внимание. Влияние сенсационности на людей сопоставимо с наркотическим, так как она способна взвинчивать эмоции аудитории до предела, тем самым, увеличивая ее внушаемость. 2. Утверждение и повторение. Заключается в неустанном повторении одних и тех же утверждений для того, чтобы аудитория к ним привыкла и перестала относиться к ним критично. Действенность данного приема основана на том, что человеку всегда более убедительным кажется то, что он запомнил, даже в том случае, когда запоминание произошло в ходе механического повторения. Более того, «многократное повторение ... закрепляет в общем мнении масштабность события»2. 3. Эффективность воздействия политического имиджа возрастает при использовании приема детализации. Это связано как с тем, что детали выглядят более достоверно, чем абстракции, так и с тем, что деталь легче запоминается. По мнению Г.Г. Почепцова, «удачно подобранная деталь выступает в роли символа, поскольку может заменить собой целый набор текстов»3. 4. Стереотипизация и упрощение. Стереотипизация является неотъемлемым элементом деятельности СМИ в силу необходимости «каждодневной аккумуляции и концентрации в текстах сообщений э;ементов разрозненного индивидуального и группового опыта и превращения их в типизированные стандарты и образцы»4. Однако, выступая в роли Какорина Е.В. Язык средств массовой коммуникации // Русский язык. – 1999. – №46. – С. 48-52. См. также: Джи Б. Имидж фирмы. – СПб.: Питер, 2000. – С. 134. 2 Блажнов Е.А. Паблик рилейшнз: Приглашение в мир цивилизованных рыночных и общественных отношений: Учебное пособие. – М.: ИМА-пресс, 1994. – С. 129. 3 Почепцов Г.Г. Имиджелогия. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – С. 188. 4 См.: Савина Е.Ю. Социально-технологические аспекты управления процессами формирования имиджа политического лидера средствами печати / Дисс… кандидата социологических наук. – М., 1998. 1 47 самостоятельного приема, стереотипизация может достигать еще больших размеров. В качестве намеренного упрощения можно привести слова Дж. Фостер Даллеса: «Коммунизм упорно цепляется за плохое. Давайте упорно держаться за хорошее». 5. В процессе создания политического имиджа может быть использован прием мифологизации, представляющий собой «подстройку под уже существующий в массовом сознании миф». Эффективность данного приема можно объяснить характерными чертами мифологического сообщения, среди которых Г.Г. Почепцов выделяет следующие: 1) способность мифологии объяснять устройство окружающего мира, делать его более упорядоченным и понятным; 2) аксиоматичность мифа, вследствие чего он не подлежит проверке на соответствие реальности; 3) соответствие мифа «определенному высшему уровню, уровню целого, а не непосредственной действительности» - свойство, также позволяющее не проверять его соответствие реальной действительности; 4) отсутствие автора сообщения; 5) фиксация единственно возможного взгляда на мир; 6) возможность перевода мифа с его высшего уровня на любые ситуации.1 6. Для кризисных периодов характерно применение приема архаизации, при использовании которого на первый план выдвигаются наиболее примитивные реакции, к числу которых можно отнести следующие: 1) опору на более примитивный вариант характеристик типа «свой»/«чужой»; 2) увеличение статуса врагов; 3) возрастание роли защитных барьеров, предохраняющих от других; 4) обожествление лидера; 5) порождение национальной идеологии.2 7. Дробление и срочность. К данному приему чаще всего прибегают при необходимости предоставления информации о каком-либо важном, зачастую трагическом событии для того, чтобы снизить ее отрезвляющее воздействие. Применение приемов формы и формата, как правило, осуществляется в сочетании с использованием приемов содержания, которые, в свою очередь, можно разделить на две большие группы. К приемам, обыгрывающим достоверную информацию таким образом, что она представляется в совершенно ином свете и вследствие этого оказывает желаемое воздействие на аудиторию, можно отнести следующие: 1. Целенаправленный отбор событий, заключающийся в выявлении и освещении событий, представляющих определенный политический интерес, в то время как остальные события остаются незатронутыми в прессе, и, следовательно, аудитория о них ничего не знает. С точки зрения Г. Шиллера, лишь небольшая часть аудитории может свободно ориентироваться в потоке информации, тогда как большинство попадает в подготовленную для них информационную ловушку3. Эффективность данного приема объясняется тем, что хотя используемая информация действительно достоверна и не интерпретируется журналистом открыто, «знание об отдельных фактах окружающего мира уже есть истолкование его, ибо включает субъективность журналиста, его скрытое мнение о важности, значимости тех или иных событий»4. В качестве примера использования данного приема можно привести один из самых популярных журналов США «National Geographic», тираж которого составляет около 5 миллионов экземпляров. Редактор журнала, выступающего одним из основных источников информации о зарубежных странах для многих американцев, сформулировал его главный принцип следующим образом: «Журнал освещает лишь благоприятные аспекты жизни какой-либо страны или народа»5. Так, например, в материалах о Китае, опубликованных журналом в 1948 г., отсутствовали хоть какие-то сведения о гражданской войне, которой была охвачена страна в то время. Интересные данные о количественной зависимости числа и величины сообщений от политического интереса сил, контролирующих СМИ, приводятся в исследованиях Н. Хомского. Анализируя освещение в прессе политических убийств религиозных деятелей, исследователь сравнивает информацию об убийстве польского священника Д. Попелюшко в 1984 г. и подобные случаи в Латинской Америке. Согласно результатам исследования, информационное покрытие убийства Попелюшко превысило почти вдвое освещение самых громких убийств 100 религиозных деятелей, к которым были причастны организации, контролируемые США, и спецслужбы Латинской Америки. Основываясь на данных, полученных в ходе исследования, Хомский приходит к выводу, что фундаментальный принцип, который очень редко нарушается, заключается в том, что те факты, которые противоречат интересам и привилегиям власти, не существуют6. В качестве примера использования данного приема в процессе создания образа России приведем случай, о котором рассказывает помощник президента С. Ястржембский в интервью журналу «Огонек». На телеканале CNN 1 января 2001 года прошел ряд сюжетов о праздновании Нового года в различных странах. Все репортажи содержали яркие красивые сцены народных гуляний, за исключением репортажа о России: «Журналистка... не придумала ничего лучше, как найти двух бомжей, которые с утра ходят по подземным переходам в поисках стакана для опохмелки. Всего остального - город- Почепцов Г.Г. Имиджелогия. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – С. 149. Там же. С. 149. 3 См.: Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. – М.: Мысль, 1980. – 326 с. 4 Ермаков Ю.А. Манипуляции личностью: смысл, приемы, последствия. Изд-во Урал. Ун-та, 1995. – С. 145. 5 Цит. по: Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. – М.: Алгоритм, 2004. – 528 с. 6 См.: Chomsky N., Herman E. Manufacturing consent. – N.Y.: Pantheon Books, 1988. – 480 p. 1 2 48 – Екатеринбург: красавец, каток на Красной площади, катания на тройках, праздничные концерты, смеющаяся молодежь - она не заметила»1. 2. Интерпретация/комментарий. Данный прием предполагает использование достоверной информации, сопровождающейся интерпретацией комментатора, который предлагает аудитории несколько разумных вариантов объяснения произошедших событий. При этом именно от комментатора зависит то, какой из предложенных вариантов будет воспринят как наиболее правдоподобный. 3. «Ложные выводы». Данный прием использует логические выводы, основанные на предпосылках, содержащих достоверную информацию. Примером данной техники может послужить утверждение, имевшее широкое хождение в интернете несколько лет назад: Предпосылка 1: Билл Клинтон поддерживает закон об ограничении на владение оружием. Предпосылка 2: Все государства с фашистским режимом в XX веке приняли закон об ограничении на владение оружием. Вывод: Билл Клинтон - фашист. 4. Прием отвлечения, используемый в том случае, если необходимо отвлечь внимание аудитории от какой-либо неблагоприятной информации. Данный прием заключается в подаче другой информации, которая может быть абсолютно правдива, в максимально сенсационной форме. 5. Приоритетное освещение одной стороны конфликта, особенно часто используемое в публикациях о военных действиях. Среди приемов, использующих заведомо ложную информацию, наиболее распространен прием полуправды. Данный прием заключается в подаче ложной информации в сочетании с достоверной информацией, которая всем известна или которую легко проверить, в результате чего ложная информация свободно проходит через фильтры недоверия аудитории. При этом искажение реальности осуществляется наиболее эффективно через процесс кумуляции мелких отклонений, происходящих всегда в одном и том же направлении. Более того, эти мелкие отклонения должны быть ниже порога семантической восприимчивости среднего получателя, т.е. не должны им замечаться. К инструментарию имиджелогии относятся также множество других приемов и техник, такие как замена целей, подача противоречивых сигналов, дистанцирование, метафоризация, визуализация, позиционирование, утки и фактоиды, использование слухов, метод утечки информации, рейтингование / опрос общественного мнения и другие. Одним из наиболее эффективных средств создания политического имиджа в газетных и журнальных публикациях является заголовок. Многие читатели не прочитывают все статьи номера, а выбирают лишь те публикации, которые отвечают их интересам, для чего им в начале приходится просмотреть все заголовки. Таким образом, независимо от того, будет прочитана данная статья или нет, заголовок оказывает воздействие на сознание читателя. Исследователями выделяются две основных функции заголовка, соответствующие двум основополагающим функциям языка, а именно - номинативная (называющая тему сообщения и содержащая его оценку) и апеллятивная (программирующая соответствующее этой оценке восприятие текста)2. Воздействие заголовка статьи на аудиторию сочетает в себе несколько аспектов. Прежде всего, оно осуществляется за счет этимологической нагрузки лексических единиц, входящих в его состав. Не менее важен эффект ассоциативного запоминания образов символов, заключенных в заголовке. Кроме того, заголовок запоминается еще и как самостоятельный графический объект, который благодаря своему размеру, цвету, расположению на странице формирует определенное эмоциональное отношение к политическому имиджу героя публикации. Наряду с заголовком в создании политического имиджа чрезвычайно велика роль фотографий, рисунков, карикатур, которые привлекают внимание аудитории и могут оставаться в памяти гораздо дольше, чем сама статья. Как видим, большинство средств, применяемых для создания политического имиджа, действительно опираются на иррациональное начало в психике человека, что, несомненно, сближает их с пропагандой. Используя рассмотренный выше инструментарий, средства массовой информации оказывают существенное воздействие на то, как воспринимаются те или иные явления в политической жизни общества, принимают активное участие в процессе формирования и трансформации политических имиджей, в том числе имиджей других государств. Итак, мы можем сделать следующие выводы о структуре политического имиджа страны, процессе его формирования и трансформации и роли СМИ в данном процессе: 1. Политический имидж современного государства - это воображаемый моделируемый профессионалами у граждан страны и зарубежья многоуровневый образ государства, создаваемый на основе некоторой реальности, политических целей и задач (уровень самоимиджа, презентируемого имиджа, воспринимаемого имиджа – Э. Сэмпсон). См.: Как пропиарить Россию. Интервью с помощником президента С. Ястржембским // Огонек. – 2001. – № 51. 2 См.: Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… степени доктора полит, наук. – СПб., 1999. 1 49 2. Основными функциями политического имиджа государства являются функции идентификации, идеализации, противопоставления, а также номинативная, эстетическая и адресная функции. 3. В структуре политического имиджа государства можно выделить ведущее звено (имиджевую константу) и ряд менее крупных имиджевых характеристик, оказывающих постоянное воздействие друг на друга. 4. Информационная составляющая политического имиджа является связующим звеном всех его компонентов, пронизывая все уровни его формирования, укрепления и тиражирования. Кроме того информационная составляющая осуществляет интегративную функцию, являясь каналом перехода между политическим и другими пространствами. Информационная составляющая политического имиджа имеет двухуровневый характер: первый связан с конструированием воспринимаемого имиджа государства на основе артикулирования и агрегирования политических интересов групп влияния, а второй – с его трансляцией в целевые аудитории посредством информационных «лифтов», под которыми подразумеваются формальные и неформальные средства политической и социальной коммуникации. 5. В восприятии политического имиджа иностранного государства значительна роль гетеростереотипов и политической мифологии. 6. Политический имидж государства может выступать как требуемый имидж (имидж необходимый государству для наиболее эффективного проведения его политики), самоимидж или я-образ (имидж государства, существующий в сознании его народа) и воспринимаемый имидж (имидж, сложившийся в сознании народов других стран). Отличительной особенностью воспринимаемого политического имиджа государства является его стабильность, неспособность к быстрой эволюции. 7.Значительную роль в процессе формирования и трансформации политических имиджей государств играют печатные средства массой информации, что находит свое выражение в установлении ими информационной повестки дня, что в свою очередь является базовым методом, используемым прессой для построения или изменения того или иного имиджа. 8.На производство международных новостей, основного средства формирования политических имиджей иностранных государств, воздействует ряд социально-организационных и политэкономических факторов, представляющих собой скрытые механизмы контроля над работой СМИ. 9.Механизм формирования политического имиджа, политического имиджа государства в печатных СМИ, в частности, состоит из четырех уровней. Во-первых, это сам исходный материал, обработанный предварительно с тем, чтобы минимизировать негативные и увеличить привлекательность позитивных черт в соответствии с установленными задачами. Во-вторых, это модель, разработанная имиджмейкерами и наложенная на заранее подготовленный исходный материал. Втретьих, это искажения, вносимые печатными СМИ. В-четвертых, это результат активной самостоятельной работы аудитории или отдельного индивидуума, реконструирующих итоговый целостный имидж в своем сознании на базе транслируемой модели, но с учетом своих собственных представлений. 10. Печатные СМИ используют ряд средств формирования политического имиджа, среди которых можно выделить: 1) приемы косвенного речевого воздействия, заключающиеся в использовании лексических и грамматических средств, 2) специфическая подача информации; 3) приемы, обыгрывающие достоверную информацию таким образом, что она предстает в совершенно ином свете и, вследствие этого, оказывает желаемое воздействие на аудиторию, и 4) приемы, использующие заведомо ложную информацию. 50 ГЛАВА 4. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИМИДЖ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: СТРУКТУРА И ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ В ПЕЧАТНЫХ СМИ США Политический имидж государства играет ключевую роль для самой страны как непосредственный объект отражения образа государства на международной арене в вопросах взаимодействия с другими государствами, укреплении политических и экономических связей. Позитивный политический имидж страны способствует осуществлению ее внешнеполитического курса, привлечению инвестиций, росту в различных секторах экономической сферы, в то время как негативный имидж препятствует выстраиванию здоровых отношений с другими странами, развитию и интеграции государства в мировую экономическую систему. Особое значение для политического имиджа России имеет фактор восприятия руководства Российской Федерации в США – как сильнейшем акторе на мировой политической арене. Хотя, скажем, Китай обретает все большее влияние в международных политических и экономических отношениях на фоне международного кризиса и спада в США, политическим гегемоном по-прежнему являются Соединенные Штаты Америки, активно пользующиеся поддержкой своих европейских союзников. В данных условиях восприятие таким гегемоном России во многом определяет общий ключ отношений двух государств. Сотрудничество с Вашингтоном является одним из ключевых приоритетов внешнеполитического курса Москвы и, по мнению некоторых исследователей, оказывает влияние не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику России 1. Политический имидж российского государства находится в фокусе внимания ученых, представляющих различные научные направления, такие как история, социология, журналистика и другие, каждый обладает при этом своим видением предмета. Особое, ключевое место в понимании данного явления занимает политология. Однако, чтобы понять суть вопроса, следует не только проанализировать имидж, сложившийся к данному моменту времени, но и проследить его трансформацию, определить вектор направления движения имиджа к положительному или негативному восприятию. Как правило, исследователи имиджа склонны рассматривать имидж России как некую обобщенную картину видения государства на Западе, в то время как, одно и то же государство может восприниматься неодинаково даже в географически близких странах. Восприятие другого государства формируется не столько под влиянием его культуры или истории, но и под влиянием культуры и самосознания государства-реципиента имиджа. Большое значение на восприятие одним государством другого оказывают влияние такие факторы, как, религия и язык. Народы, говорящие на языке одной языковой группы и имеющие близкие религиозные убеждения гораздо лучше поймут культуру друг друга. Наиболее четкие представления о другом государстве бывают в случае близкого географического расположения, т.к. на протяжении всей своей истории страны, так или иначе, соприкасаются, вступая в торговые отношения, конфликты или защищаясь от общего врага. Соответственно, чем дальше страна-носитель имиджа, тем размытее представления о ней у населения страны-реципиента имиджа. В большинстве своем здесь имидж зачастую формируется, исходя из самосознания народа. Если носитель имиджа проявляет себя как агрессор в отношении близкой по менталитету страны или реципиента имиджа, то, скорее всего, страна-носитель имиджа будет носить качества, противоположные добродетелям, почитаемым в стране-реципиенте. В каждой социо-культурной общности складывается уникальная модель мира, формирующаяся под воздействием таких факторов, как географическое положение региона, история, язык и культура народа. Любое явление, не укладывающееся в традиционные шаблоны восприятия, сразу же получает негативную оценку2. Все перечисленные выше факторы повлияли на имидж России в Соединенных Штатах Америки. Практически полное отсутствие общих интересов, удаленность друг от друга, принадлежность населения к различным языковым группам (славянской и германской) и разным ветвям христианства, разные картины мира и ценности привели к тому, что представления о России до XX в., в основном, отличались размытостью, явившейся следствием недостаточности информации. Усиление самодержавия, политика России на Дальнем Востоке, угрожавшая геополитическим интересам США, сразу привнесли негативные характеристики в имидж российского государства3. Однако, октябрьская Революция 1917 году Россию разделяет американское общество на два лагеря - сочувствующих социализму и тех, кто не желал повторения подобных событий уже в США. Ключевым моментом в процессе формирования имиджа России, как в США, так и в других странах становится Вторая мировая война. Имидж СССР, вышедшего из войны в числе победителей, наряду с характеристиками могущественной страны со смелым патриотичным населением обретает негативную окраску - так же как после победы над Наполеоном в См.: Каширина Т.В. Российско-американские отношения в 1992-1996 годах / Дисс… кандидата исторических наук. – М., 1999. 2 См.: Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией и славянством. – М.: Раритет, 1997. – 680 с. 3 См.: Сергеев Е.Ю. Образ России и русских в общественном мнении США (август 1914 - февраль 1917 г.) // Россия и внешний мир. Диалог культур. Сб. ст. / Ред. кол.: Ю.С. Борисова (отв. ред.) и др. – М.: ИРИ РАН, 1997. – С. 149-161. 1 51 Европе в XIX веке, в политическом имидже России выделяется идеологическая агрессия1, вследствие чего страна воспринимается как угроза европейской цивилизации и претендент на власть над всем миром2. Со времени начала войны и в Советском Союзе, и в США внедряются и продвигаются идеологемы, возвышающие собственные ценности, идеологические и политические, и культивирующие враждебность в отношении «чужих» ценностей3. Имиджи друг друга в послевоенное время становятся центральными для СССР и США. Оба государства развертывают пропагандистские кампании друг против друга по созданию и поддержанию образов врага, что соответственно делает оба имиджа крайне негативными, исключая любые положительные характеристики, нагнетая тем самым худшие перспективы развития событий периода «холодной войны», времени зыбкой стабильности, покоящейся на ожидании провокации противника и политике сдерживания. Именно в условиях ограниченности информации друг о друге, практически единственными источниками знаний о Советском Союзе в США и наоборот становятся СМИ. При этом, как пишет американский исследователь Б. Сильверстайн, именно средства масс-медиа, по большей части печатные источники, сыграли ключевую роль в формировании образа врага, изображая жителей Советского Союза бесчеловечными злобными истязателями4. C развитием технологий основная доля изображения жителей Советского Союза переместилась на телевидение, показываемые в самое популярное для просмотра время суток. При том, что большинство американцев никогда не встречали граждан СССР, почти все видели «русского» в художественных фильмах5. В США образ врага не только вырисовывается из самосознания и самоощущения, противопоставляя я-имидж воспринимаемому образу врага – СССР, но и, наоборот, через негативный имидж Советского Союза происходит формирование самоимиджа Соединенных Штатов и укрепление самоидентичности. Базовыми характеристиками внешнеполитического имиджа СССР в 60-80-х годах XX века выступают следующие: СССР – сильный игрок на мировой политической арене; Советский Союз являет собой альтернативный всему Западу, и США в частности, вариант развития; СССР – исторический конкурент США в мировой политике; СССР стремится к расширению сферы своего влияния, т.е. сокращению сферы влияния США; Советский Союз генетически связан со своим историческим предшественником – Российской Империей; СССР отличается от Соединенных Штатов не только экономически, идеологически и политически, но также геополитически и цивилизационно.6 80-е годы XX века были ознаменованы перестройкой и ее прямым следствием – распадом Советского Союза в 1991 году. В структуре политического имиджа России появляются такие характеристики, как открытость и слабость. Россия воспринимается как проигравшая в холодной войне страна в результате перенапряжения в гонке вооружений. Особую роль в прекращении существования СССР почетно отводят стараниям последнего генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева, также способствовавшего, по мнению ряда западных специалистов, созданию нового демократичного государства.7 В 90-х годах доселе существовавшие противоречия во взглядах консерваторов и демократов США сходят на нет, позиции сближаются, что вызвано разочарованием в реформах, проводимых в новой демократической России. Оптимистические мнения о государственности в России сменяются критическими оценками всего курса политики Российской Федерации, что становится явным в ходе предвыборной президентской кампании.8 См.: Бжезинский З. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Международные отношения, 2007. – 287 с. 2 Люкс Л. О возникновении русофобии на Западе // Полис. – 1993. – №1. – С. 173-178. 3 Чугров С.В. Идеологемы и внешнеполитическое сознание // Мировая экономика и международные отношения. – 1993. – №2. – С. 40. 4 Silverstein B. Enemy images: The psychology of U.S. attitudes and cognitions regarding the Soviet Union // American Psychologist. – 1989. – № 44 (6). – P. 904. 5 Gerbner G. The Image of Russians in American media and the «New Epoch». // Dennis E.E., Gerbner G. & Zasoursky Y.N. (eds.) Beyond the Cold War: Soviet and American Media Images. – Newsburry Park: Sage Publications, 1989. – P. 31-35. 6 Евгеньев В.А. Образы США и СССР в концепции мировой политики Збигнева Бжезинского // Полис: Политические исследования. – 2003. – №1. – С. 179-186. 7 См.: Kaiser R. Why Gorbachev happened: his triumphs, his failure, and his fall. – L.: A Touchstone Book, 1992. – 522 p.; Holmes L. Rotten States? Corruption, Post-Communism, and Neoliberalism. – Durham, NC: Duke University Press, 2006. – 419 p.; Turpin J. Gorbachev, the peace movement, and the death of Lenin // Summy R., Salla M. (eds). Why the Cold War Ended: A Range of Interpretations. – Westport: Greenwood Press, 1995. – 278 p. 8 Шаклеина Т.Д. Внешняя политика США и Россия: итоги десятилетия // США. Канада: экономика, политика, культура. – 2001. – №12. – С. 53-69. 1 52 Значительное место в структуре политического имиджа любого государства занимает образ его истории. Так, Э. Галумовым выделены шесть ключевых событий в российской истории, которые оказали наибольшее воздействие на имидж России, и имиджевые характеристики, вошедшие в структуру имидж России вследствие этих событий (см. таб. 2)1. Таблица 2 События российской истории, оказавшие наибольшее воздействие на процесс формирования имиджа России Событие Монголо-татарское нашествие Петровские преобразования Отечественная война 1812 г. Создание СССР Великая Отечественная Война 1941-1945 гг. Распад СССР Имиджевые характеристики долготерпение; стойкость; выносливость образ морской державы; образ промышленной страны; способность побеждать в войнах отважность; жертвенность непредсказуемость; угроза для всей системы либеральных ценностей образ страны-победительницы, страныосвободительницы слабость; несостоятельность Указанные выше события в действительности представляются очень важными в российской истории, однако, с нашей точки зрения, они отразились, в основной своей массе, на процессе формирования самоимиджа российского государства. Эти представления входят в ядро имиджа страны, существующего в сознании российского народа. В начале нового, XXI века в России происходит укрепление государственной власти, больший контроль, но, по мнению США, уменьшение демократических свобод. Политический имидж России выявляет противоречивые характеристики. С одной стороны, РФ – это крупный геостратегический актор на мировой арене, с другой – распад мощного Советского Союза и становление новой государственности ослабили экономику, и одна из двух крупнейших мировых держав оказалась на позициях страны «третьего мира». Значительный ядерный арсенал, хотя и оставляет за страной звания ядерной державы уже с 80-х годов беспокоит американское общество как потенциальная ядерная угроза всему человечеству – ослабление контроля и смена режима ставят под вопрос сохранность стратегических вооружений. В итоге на рубеже XX и XXI веков, согласно результатам исследования С.А. Караганова, Е.М. Кожокина, И.Е. Малашенко и А.В. Федорова, сложились следующие стереотипы о России: 1. Россия представляет угрозу нового типа – связанную не с идеологическими установками, а с выходом из-под контроля армии и особенно ядерных вооружений. 2. Существует угроза дезинтеграции России. 3. В России сформировалось преступное и коррумпированное государство. 4. Россия не способна проводить реформы без помощи и руководства Запада.2 Государственные органы РФ, в частности исполнительная ветвь власти уделяет отдельное внимание политическому имиджу страны, чтобы минимизировать влияние негативных стереотипов о России3. Отдельной задачей стоит улучшение международного имиджа России с целью улучшения инвестиционного климата4 и упрочения отношений с другими государствами и интеграции внутри самой страны5, обеспечения лучшего отношения к россиянам, проживающим за рубежом6. В данном исследовании стоит задача определить основные черты современного политического имиджа Российской Федерации в Соединенных Штатах Америки и проследить трансформацию этого имиджа за исследуемый период с 2008 по 2011 гг. Выбор периода не случаен и обусловлен новыми вехами в истории и РФ, и США. У власти молодые президенты, См.: Галумов Э.А. Международный имидж России: стратегия формирования. – М.: Известия, 2003. – 450 с. Караганов С.А., Кожокин Е.М., Малашенко И.Е., Федоров А.В. Имидж России и российского бизнеса в западных средствах массовой информации. Доклад Совета по внешней и оборонной политике. – 1997. – 1 апреля. – Режим доступа: www.svop.ru/live/materials.asp/?m_id=7007&r_id=70027. 3 Стенографический отчет о встрече с участниками международного клуба «Валдай». – 2008. – 12 сентября. – Режим доступа: http://kremlin.ru/transcripts/1383. 4 См.: Материалы к заседанию Президиума Правительства Российской Федерации. – Москва, 2009. – 1 июня. Режим доступа: http://government.ru/docs/8255; Постановление Правительства РФ от 2 июня 2008 г. № 418. О Министерстве связи и массовых коммуникаций Российской Федерации. Режим доступа: http://government.ru/docs/369. 5 Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. – 2009 – 13 мая. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/ref_notes/424. 6 Медведев Д. Заседание президиума Госсовета о мерах по укреплению межнационального согласия. – Уфа, 2011 – 11 февраля. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/news/10312. 1 2 53 которые стараются и сменить парадигму политического мышления в рамках внутреннего и внешнего политических курсов в своих странах, и вывести сотрудничество в международной сфере на качественно новый уровень. Как уже было сказано выше, любое общество получает готовый имидж своей либо другой страны большей частью через средства массовой информации. Именно в СМИ складывается картина реальности, воспринимаемая аудиторией, т.к. это тот источник информации, куда обращается чаще всего большая часть населения. Это постоянно обновляемый динамический источник знаний, зачастую не являющийся стопроцентно достоверным, что, однако, ни в коей мере не препятствует масс-медиа формировать, корректировать или влиять на уже существующие представления аудитории о том или ином государстве. В качестве эмпирических материалов, позволивших проследить трансформацию политического имиджа Российской Федерации в средствах массовой информации Соединенных Штатов Америки за рассматриваемый период и выявить характерные особенности данного образа были взяты три источника – это печатные издания «The New York Times» (традиционно считающееся наиболее либеральным из передовых), «The Wall Street Journal» (достаточно критичный журнал с упором на финансовую ситуацию в мире) и «The Washington Post» (отражающее чаще проправительственные взгляды). Данные газеты считаются лидерами в ряду качественной прессы США, пользуются непререкаемым авторитетом и имеют долгую историю существования и устоявшийся круг читателей, в том числе, в рядах политической элиты и среди так называемых «лидеров мнений» (люди, выступающие в качестве посредника между средствами коммуникации и собственной группой). Целевые аудитории с точки зрения политологии в рамках данного исследования можно разделить на следующие: общественно-политические; религиозные; этнические; деловые группы. Основной целевой аудиторией данных изданий являются деловые и общественно-политические группы, то есть данные газеты ориентируются на лидеров мнений – людей, активных в социальной, политической и бизнес-сферах, оказывающих значительное влияние на многих людей в своем окружении. В имидже страны, который формируется с помощью средств массовой информации, как правило, выделяют две составляющие: количественную (связанную с частотой упоминаний в публикациях и местом в общем потоке сообщений в сравнении с другими государствами) и качественную (определяющуюся тематикой публикаций и их тональностью)1. Первая из указанных составляющих устанавливает место страны на имиджевой карте мира, где размер государства далеко не всегда совпадает с физическим. Так, к примеру, западноевропейские и американские страны склонны обращаться к событиям в Западной Европе и в Северной Америке, при этом остальные страны, расположенные в других регионах планеты оказываются на периферии медийного внимания и воспринимаются как менее значимые в международных отношениях.2 Заметим, что географическое положение, экономический, политический и ресурсный потенциал являются не единственными факторами, вызывающими интерес к тому или иному государству, большое внимание, как правило, вызывает и потенциальная или фактическая угроза, исходящая от иностранного государства, что сразу же отражается в СМИ. Влияние последнего фактора уже было подтверждено эмпирически, на базе современных материалов таких представителей масс-медиа США, как «The New York Times»3 и «USA Today». В.С. Феклюниной в своем исследовании выделено несколько групп стран, события в которых могут стать предметом повышенного внимания со стороны средств массовой информации, таким образом, занимающие наиболее значительные места на имиджевой карте мира. Мы несколько видоизменили и расширили данную классификацию: 1. Государства, граничащие с государством-реципиентом имиджа. 2. Государства, имеющие общее культурное и цивилизационное наследие. 3. Государства, которые представляют существенный интерес для страны-реципиента имиджа в экономическом или геополитическом плане: партнеры, рынки сбыта (нынешние или потенциальные), страны стратегического значения (локации развертывания военных баз и пр.). 4. Государства-соперники/оппоненты (в различных сферах: дипломатической, экономической, военной). 5. Государства, несущие реальную или потенциальную угрозу безопасности страны-реципиента имиджа.4 Следует отметить, что место имиджа той или иной страны в данной классификации при проекции его на имиджевую карту мира не является стабильным, т.к. интересы, потребности государства-реципиента имиджа могут меняться, как и геополитическая и экономическая ситуации. Единственно стабильной категорией в этом ряду является страны, имеющие общую границу с реципиентом имиджа. См.: Колосов В.А., Бородулина Н.А., Вендина О.И., Галкина Т.А., Заяц Д.В., Юр Е.С. Геополитическая картина мира в средствах массовой информации // Полис: Политические исследования. – 2003. – №3. – С. 33-49. 2 Колосов В.А., Бородулина Н.А., Вендина О.И., Галкина Т.А., Заяц Д.В., Юр Е.С. Геополитическая картина мира в средствах массовой информации // Полис: Политические исследования. – 2003. – №3. – С. 33-49. 3 См.: Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. 4 Там же. С. 105-106. 1 54 Чтобы установить место политического имиджа Российской Федерации в системе международных имиджей других государств, представляющих для Соединенных Штатов Америки интерес, были исследованы статьи «The New York Times», как издания, отражающего общие тенденции в американских СМИ в период с 2008 по 2011 гг. Для сравнительного анализа помимо России были взяты следующие государства: 1. Канада, как страна, граничащая с США и являющаяся одним из основных экономических партнеров. 2. Великобритания, как государство, имеющее общую культуру с США, оба государства являются типичными представителями так называемой западной цивилизации. 3. Китай, как один из крупнейших партнеров и одновременно соперников в экономической сфере, в то же время, государство, являющееся оппонентом в области международных отношений; Китай также воспринимается как носитель потенциальной угрозы для Соединенных Штатов. 4. Иран, как государство несущее потенциальную угрозу для США и их союзников (в основном, Израиля, в адрес которого иранский режим не раз проявлял агрессию). 5. Северная Корея, как страна, представляющая для США потенциальную угрозу. 6. Афганистан, как страна, где США ведут войну, и являющаяся ключевой в борьбе с мировым терроризмом. 7. Пакистан, как страна, имеющее важнейшее территориальное значение для США в борьбе с терроризмом. 8. Ирак, как государство, занимающее стратегическое положение для США на Ближнем Востоке. За рассматриваемый нами период в «The New York Times» появилось следующее количество публикаций, посвященных вышеперечисленным государствам (см. таб. 3). 55 Таблица 3 Частота упоминаний стран в газете «The New York Times» с 2008 по 2011 гг. Страна 2008 2009 2010 2011 Россия Канада Великобритания Китай Иран Северная Корея Афганистан Пакистан Ирак 382 96 344 463 326 99 383 286 621 453 98 438 571 474 204 732 435 601 421 113 433 579 445 187 782 403 487 403 82 425 538 287 216 823 396 442 В связи с тем, что исследование проводилось по данным с 2008 года по 2011 годы, для наглядности и представления наиболее объективной картины статистических подсчетов данные в таблице легли в основу представленного ниже графика (см. рис. 3). Рис. 3. Динамик объема публикаций газеты «The New York Times» в 2008-2011 гг. Как видно из рис. 3 количество публикаций по каждой из выбранных для сравнения стран снижается в 2008 и 2011 годах. На наш взгляд, эта тенденция объясняется тем, что в 2008 и 2012 году в США намечены выборы президента, и основное внимание прессы фокусируется на предвыборной гонке, что также подтвердил анализ публикаций трех изданий «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post». Согласно опросу общественного мнения института Гэллапа, проводившемуся в феврале 2011 г., о том, какая страна представляет наибольшую угрозу для США, рядовые американцы склонны считать Иран врагом США (25%), второе и третье места занимают Северная Корея и Китай (по 16%), России же отводят всего лишь шестое место (3%) после Афганистана (9%) и Ирака (7%) соответственно1. Таким образом, объем публикаций об этих странах выше, чем количество публикаций о событиях в России, что, как справедливо замечают многие исследователи2, свидетельствует о том, что Россия, в отличие от СССР, в настоящее время не воспринимается как угроза № 1 для Запада, что существенно повлияло на уменьшение значимости образа России на имиджевой карте мира. Americans Continue to Rate Iran as Greatest U.S. Enemy // The Gallup Poll. – 2011. – February 18. – Режим доступа: http://www.gallup.com/poll/146165/Americans-Continue-Rate-Iran-Greatest-Enemy.aspx. 2 Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… кандидата политических наук. – Саратов, 2005. – С. 107. 1 56 Пики графика приходятся на 2009 и 2010 годы, что можно объяснить усилением внимания к внутренней политике США – приходу нового президента и началу его активного политического курса, от которого американское население ожидает значительных результатов. Приход Дмитрия Медведева в марте 2008 года к власти в России отразился на объеме статей, посвященных России. Наличие общих вопросов глобального значения, таких как система противоракетной обороны США, новый договор о стратегических наступательных вооружениях, поддержка Россией США в войне в Афганистане и другие, постоянно привлекают интересы Вашингтона, политической элиты и рядовых читателей к Российской Федерации. Иранская проблема после некоторого затишья вновь становится актуальной в 2009 и 2010 годах, после чего, однако, как показывает спад графика уже в 2011 году, никакого прогресса в решении вопроса не происходит. Зависимость изменения количества публикаций от таких событий, как вывод войск из Ирака и война в Афганистане, достаточно четко отражена на графике – снижение интереса к Ираку и увеличение количества статей, посвященных новой военной операции. События, происходящие в стране, остаются неотъемлемой составляющей информационной повестки дня западных средств массовой информации. Этот факт подтверждается также исследованием Колосова В.А., Вендиной О.И., Галкиной Т.А., Заяц Д.В., Юр Е.С., согласно результатам которого, Россия присутствует в пятерке мировых держав, с новостями о которых СМИ считают необходимым знакомить свою аудиторию каждый день.1 Вторая, качественная составляющая имиджа государства в СМИ определяется тематикой публикаций, посвященных данному государству. Чтобы выявить качественную составляющую политического имиджа РФ рассмотрим соотношение различных тем в публикациях, как о России, так и о наиболее актуальных вопросах международного характера, в решении которых Россия принимает участие. Для этого сравним количество статей, посвященным тем или иным темам в процентном соотношении в каждом году, взяв за 100% весь объем статей о России за год (см. рис. 4). См.: Колосов В.А., Бородулина Н.А., Вендина О.И., Галкина Т.А., Заяц Д.В., Юр Е.С. Геополитическая картина мира в средствах массовой информации // Полис: Политические исследования. – 2003. – №3. – С. 33-49. 1 57 Рис. 4. 2008 год. Из диаграммы видно, что в 2008 году наиболее актуальной темой является иранская ядерная программа. Россия, всегда отличавшаяся поддержкой стран, настроенных оппозиционно по отношению к США, и в 2008 году в тандеме с Китаем удерживает баланс в Совете Безопасности ООН, выступая против активной инициативы Соединенных Штатов по прекращению ядерной программы Ирана. 37% статей «The New York Times» и 28% «The Wall Street Journal» посвящено данной проблеме в контексте треугольника США-Россия-Иран. Россию и Иран связывают тесные экономические связи, а также поставки российского оружия, а в ядерной программе Ирана Россия стремится принимать активное участие, естественным образом соблюдая свои интересы. Как и Россия, Китай тоже не заинтересован в связывании Ирана санкциями как одного из крупнейших поставщиков нефтепродуктов и крупного экономического партнера на Ближнем Востоке. Традиционная оппозиция США давно вошла в традицию Китая и России, которые поддерживают своеобразное равновесие мнений в Совбезе ООН, не давая возможности США, несмотря на поддержку европейскими союзниками, проводить в жизнь исключительно свои инициативы. В противовес Ирану, потенциальной угрозе, исходящей из Северной Кореи, уделяется значительно меньше внимания – 37% против 4% в «The New York Times», больше публикаций на тему можно наблюдать в «The Washington Post», которая, в отличие от других двух источников, меньше освещает и иранскую проблематику – 23% по Ирану против 7% по Северной Корее. Следующей темой, произведшей резонанс в мировом сообществе, выступила война Грузии и России. Обвинения России в империалистической захватнической политике на территории бывшего СССР не новы, а конфликт с Грузией только усиливает критику России. Политический образ России таким образом демонизируется, все существующие негативные характеристики усиливаются. Признание факта нападения Грузии на Южную Осетию и контингент российских войск становится нелегким шагом для Запада, и до сих пор не все признают право на жизнь истинной версии событий, предпочитая более реалистичную модель ситуации, когда больший сосед нападает на меньшего, также исходя из восприятия Российской Федерации не как основного, но, тем не менее, потенциального противника.1 Хотя отношения России и США за сроки президентства Барака Обамы и Дмитрия Медведева претерпели значительные изменения в лучшую сторону, что признают обе стороны, Белый дом до сих пор придерживается кардинально обратной точки зрения по вопросу ситуации в Грузии и статуса Южной Осетии и Абхазии2. Americans Continue to Rate Iran as Greatest U.S. Enemy // The Gallup Poll. – 2011. – February 18. – Режим доступа: http://www.gallup.com/poll/146165/Americans-Continue-Rate-Iran-Greatest-Enemy.aspx. 2 Burns W.J., Under Secretary for Political Affairs. The United States and Russia in a New Era: One Year After «Reset». Center for American Progress. – Washington, DC. – 2010. – April 14. – Режим доступа: http://www.state.gov/p/us/rm/2010/140179.htm. 1 58 Рис. 5. 2009 год. В 2009 году значительная часть статей о России, посвящена осмыслению российско-грузинской войны и ее последствий для мирового сообщества, вовлекающие такие вопросы, как признание независимости спорных территорий и двойная мораль: с одной стороны непризнанные республики Абхазия и Южная Осетия, с другой – признание независимости Косово.1 Увеличение количества статей именно в 2009 г., а не годом ранее, во время событий грузинской агрессии на территории Южной Осетии, объясняется тем, что именно в 2009 г. – с 20 января, новый президент Соединенных Штатов Америки вступает в должность, и вся страна, как и весь мир, в это время ожидают от Барака Обамы решительных действий не только в улучшении внутриполитической обстановки, но и нового внешнеполитического курса, отличного от курса республиканца Джорджа Буша младшего. Если в 2008 г. в отношениях США и России, война с Грузией становится своеобразным камнем преткновения2, то новый президент стремится смягчить напряжение между Вашингтоном и 1 2 http://online.wsj.com/article/SB120333052400674845.html. http://online.wsj.com/article/SB121817687050323647.html. 59 Москвой.1 Увеличению количества статей посвященных России и конфликту в Южной Осетии также способствует тот факт, что наметившийся прогресс в переговорах с Тегераном о приостановлении ядерной программы2, в который раз не приводит ни к каким реальным результатам опять же по инициативе самого Ирана3, что, естественным образом, отражается на снижении количества публикаций о развитии этой ситуации. Существенный интерес вызывает новый тандем Медведев-Путин. Дмитрий Медведев более либерален в заявлениях и инициативах, что не может не импонировать Западу4, и в Европе, и в США в это время возлагают большие надежды на бóльшую демократизацию страны. Владимир Путин представляет контраст, заработав себе имидж авторитарного лидера и репутацию решительного управленца и консерватора за время пребывания на президентском посту.5 По сравнению с 2008 годом возрастает объем статей, посвященных системе противоракетной обороны США в Европе, в которой Россия видит непосредственную угрозу своей территории.6 США рассматривают систему ПРО как необходимое условие сдерживания возможных атак со стороны Ирана, которые считают реальной угрозой не только себе, но и своим союзникам на Ближнем Востоке. США подчеркивают, что система противоракетной обороны ни в коем случае направлена не против России, а для сдерживания ядерных амбиций Ирана, и выражают свою готовность подтвердить это документально в письменном виде, что, однако, не находит поддержки Кремля7. При том, что администрация Обамы не склонна продолжать политику своих предшественников, Вашингтон по-прежнему видит в Иране прямую угрозу своим интересам. Хотя в 2009 году систему ПРО сворачивают, некоторые ее элементы планируют разместить в Польше и Чехии к 2012 году. 8 1 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/07/07/AR2009070700264.html. http://www.nytimes.com/2009/10/02/world/middleeast/02nuke.html. 3 http://www.nytimes.com/2009/10/30/world/middleeast/30nuke.html. 4 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/04/15/AR2009041502532.html. 5 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/07/06/AR2009070603623.html. 6 http://query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=9C03E1DB1239F937A35750C0A96F9C8B63 7 Tauscher E., Under Secretary for Arms Control and International Security. Transatlantic Missile Defense: Phase II and the Lead Up to the NATO Chicago Summit. Atlantic Council Missile Defense Conference. – Washington, DC. – 2011. – October 18. – Режим доступа: http://www.state.gov/t/us/175693.htm. 8 http://www.nytimes.com/2009/09/18/world/europe/18shield.html. 2 60 Рис. 6. 2010 год. Ключевой темой 2010 года во всех трех исследованных изданиях выступает новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, ставший третьим в ряду подобных соглашений. Этот договор стратегически важен для Соединенных Штатов Америки, стремящихся ограничить распространение ядерного оружия и других видов вооружений во всем мире, а тем более в России, как в стране, обладающей значительным арсеналом, как ядерных боеголовок, так и иных видов наступательных вооружений.1 Проблема ядерного оружия напрямую связывается в США с Ираном и его ядерной программой, которая, по заявлениям руководства последнего, служит исключительно мирным целям.2 Интерес к ядерной программе Ирана обосновывается еще и тем, что у Ирана появляются новые сторонники, имеющие с ним тесные экономические связи, Бразилия и Турция.3 Однако обретение новых союзников не избавляет Тегеран от очередного раунда санкций.4 1 http://online.wsj.com/article/SB10001424052748704496104575626144029936042.html. http://www.nytimes.com/2010/06/10/world/middleeast/10sanctions.html. 3 http://www.nytimes.com/2010/05/18/world/middleeast/18iran.html. 4 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2010/05/18/AR2010051801988.html. 2 61 Проблемы демократического развития России занимают третье место и в 2010 году, и за весь период исследования. Для сравнения: в 2008 году количество статей посвященных этой теме в «The New York Times» и «The Wall Street Journal» было всего 3% против 10% в «The Washington Post». В 2009 году эти показатели вырастают в первых двух газетах до 6 и 7,8% соответственно, а в «The Washington Post» снижается на 2% до 8%. В 2010 году лидером по освещению демократического развития в России становится «The New York Times» - 15% статей, изменение в других двух источниках не столь значительно – в «The Washington Post», наоборот, наблюдается незначительное снижение объема публикаций по теме, «The Wall Street Journal» показывает рост с 7,8 до 13%. В фокусе статей – коррупция и отсутствие результатов в расследованиях убийств правозащитников и журналистов.1 Небольшое количество статей относительно общей массы публикаций в исследуемых источниках отводится террористическому акту в московском метро 29 марта 2010 года2. Рис. 7. 2011 год. В 2011 году большая часть статей «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post», касающихся России и международных проблем на повестке дня России и США, посвящена проблеме иранской ядерной программы. Очевиден прогресс в двусторонних отношениях Москвы и Вашингтона в данном вопросе, потому, как Россия подержала несколько раундов санкций против Ирана за нарушение последним договоренностей по приостановке своей ядерной программы, которая, как утверждает руководство Ирана, служит исключительно мирным целям развития3. 1 http://www.nytimes.com/2010/12/23/world/europe/23magnitsky.html. http://online.wsj.com/article/SB10001424052702303410404575152204294107816.html. 3 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2011/01/31/AR2011013105212.html. 2 62 В 2011 году американские СМИ концентрируются на внутриполитических проблемах США, нежели чем на политических вопросах за пределами государства, что объясняется тем, что в 2012 году в США пройдут выборы президента, во-вторых, как следствие – вниманием к наиболее острым проблемам внутренней и внешней политики США. К последним относятся ядерная программа Северной Кореи и ее испытания вооружений. Вашингтон видит в активности Северной Кореи угрозу своим внешнеполитическим интересам в регионе1. Со снижением интереса к уже ратифицированному в феврале 2011 года договору СНВ-3, возрастает интерес к более комплексной проблеме системы противоракетной обороны НАТО в Европе. Очевидно, что будет нелегко найти решение, удовлетворяющее все стороны, как Вашингтон, стремящийся, по его заявлениям, сдерживать, таким образом, потенциальную агрессию, исходящую из Ирана, так и Москву, видящую в размещении системы ракетных комплексов у своих границ явную угрозу2. В 2011 году внимание американских журналистов привязано к проблемам демократического развития России3, и таким темам как коррупция4, подавление оппозиции5, дела ЮКОСа6 и адвоката Сергея Магнитского7 отводится меньше публикаций, чем в 2010 году, но, тем не менее, данная проблематика постоянно присутствует в публикациях о России. В 2011 году соотношение составляет 9% в «The New York Times», 10% в «The Wall Street Journal», а наибольшее количество статей 12% - в газете «The Washington Post». Проблема кибербезопасности, то есть компьютерных атак на государственные сервера и защиты от них, фигурирует в незначительном объеме в статьях, посвященных двусторонним отношениям России и США в 2009 году, в 2011 году объем этих публикаций увеличивается, в связи с учащением атак на государственные компьютерные сети США. Хотя, большинство атак на серверы США исходят из Китая8 и России9, Соединенные Штаты Америки не фокусируют на этом внимания, стараясь поддерживать хорошие дипломатические отношения с обеими странами, являющимися важными экономическими и стратегическими партнерами в мире. Тем не менее, в 2011 году от Барака Обамы исходит инициатива по выработке глобальной стратегии кибербезопасности.10 Тандем Дмитрия Медведева и Владимира Путина больше не привлекает столь значительного внимания, как это было в 2009 году, но фигурирует в СМИ в несколько новом ключе. Если раньше Дмитрий Медведев, как протеже Владимира Путина, считался абсолютным продолжателем политики предыдущего президента11, то эволюция имиджа руководства России позволяет сделать вывод о том, что в этом тандеме западная пресса, в том числе и анализируемые источники качественной прессы США, склонна видеть конфронтацию между президентом и премьер-министром12. При этом сохраняется интрига, кто же будет баллотироваться в президенты в 2012 году13. Таким образом, политический имидж России на имиджевой карте мира занимает гораздо менее существенное место, нежели ее исторический предшественник – СССР. Российская Федерация не воспринимается гражданами США как острая или доминирующая угроза для безопасности страны. Политический имидж России уступает по своей значимости имиджам таких стран, как Китай, Иран, Северная Корея и ряда других стран, относимых администрацией США к «неблагонадежным». С целью установления отношения к Российской Федерации в печатных СМИ США, а именно определения окраски политического имиджа России в американских газетах, был проведен контент-анализ публикаций исследуемых изданий («The New York Times», «The Wall Street Journal», и «The Washington Post»). Путем подсчета положительных и отрицательных оценок определенных лексем и словосочетаний, встречающихся чаще всего в исследуемых текстах данной работы и определяющих ключевые категории, был определен коэффициент Яниса, формула расчета которого и легла в основу контент-анализа. Данный коэффициент позволяет в числовом значении выявить положительную или отрицательную тональность того или иного политического имиджа. Формула расчета следующая: , для случая, когда f > n 1 http://online.wsj.com/article/SB10001424053111904800304576471652388977610.html. http://www.nytimes.com/2011/05/22/world/europe/22nato.html. 3 http://www.washingtonpost.com/world/russia-once-almost-a-democracy/2011/08/12/gIQAMriNOJ_story.html. 4 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2011/02/08/AR2011020803008.html. 5 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2011/01/11/AR2011011105967.html. 6 http://www.nytimes.com/2011/06/21/world/europe/21khodorkovsky.html. 7 http://online.wsj.com/article/SB10001424053111903635604576472324260158288.html. 8 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/11/10/AR2009111017588.html. 9 http://www.nytimes.com/2009/06/28/world/28cyber.html. 10 http://www.nytimes.com/2011/05/17/us/politics/17cyber.html. 11 http://online.wsj.com/article/SB120416183086198405.html. 12 http://online.wsj.com/article/SB10001424053111903635604576472171184473938.html. 13 http://www.nytimes.com/2011/08/17/world/europe/17polling.html. 2 63 , для случая, когда f < n где f - число положительных оценок, n - число отрицательных оценок, r - объём единиц информации, отражающих изучаемую категорию, t - общий объём единиц анализируемого текста. При C=0 отношение к проблеме нейтрально, при С>0 – отношение положительно, при С<0 – отрицательно. Анализ публикаций за рассматриваемый период позволил установить, что в конструировании политического имиджа Российской Федерации чаще всего используются следующие лексемы и словосочетания, которые группировать по категориям: 1. Политический имидж демократии Российской Федерации представлен следующими информационными единицами: arrest, bureaucracy (bureaucratic); Cold War; Khodorkovsky; Nemtsov; Soviet; 2. Политический имидж руководства Российской Федерации: authoritarian; KGB; Medvedev; Putin; 3. Политический имидж Российской Федерации как стратегического партнера США: missile defense; «reset»; war with Georgia; 4. Политический имидж Российской Федерации – категория, объединяющая все 3 вышеперечисленные, позволяющая проследить общую динамику ухудшения/улучшения политического имиджа Российской Федерации в американских печатных СМИ. Данная методика позволяет проследить динамику изменения политического имиджа Российской Федерации в американских газетах, как в целом, так и по ключевым вопросам. По итогам анализа были построены графики по каждому анализируемому источнику («The New York Times», «The Wall Street Journal», и «The Washington Post»), по каждой исследуемой категории. На оси абсцисс взят расположенный временной отрезок, охватывающий рассматриваемый период с 2008 по 2011 гг. Цена деления равна 1 месяцу. На оси ординат расположено значение коэффициента Яниса в процентном соотношении. Цена деления равна 1 проценту. По итогам контент-анализа было установлено, что коэффициент Яниса, определяющий оценку политического имиджа Российской Федерации в печатных СМИ США (т.е. С<0), свидетельствует о негативном отношении к России (см. рис. 8). Расчет значений для графиков по итогам контент-анализа проводился по следующей схеме на базе подсчета следующих элементов: 1) количество упоминаний каждой лексемы или словосочетания по каждому из 3 исследуемых источников за каждый месяц и в целом за каждый год рассматриваемого отрезка времени (2008, 2009, 2010, 2011); 2) количество негативных оценок всех элементов; 3) количество положительных оценок всех элементов; 4) коэффициент Яниса по каждой категории для 3 газет и общий коэффициент по политическому имиджу РФ, объединяющему все 3 категории, по формуле, обозначенной выше. 64 Рис. 8. Динамика формирования негативного политического имиджа Российской Федерации в печатных СМИ США с 2008 по 2011 гг. (на базе контент-анализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). В 2008 году внимание американской прессы привлекают 2 ключевых события - избрание Д.А. Медведева на пост президента РФ и война с Грузией в августе 2008 года. В 2009 г. наблюдается небольшой спад интереса к России, в силу повышенного внимания к действиям новой администрации Белого дома. Как видно из рис. 8, пики диаграммы приходятся на 2010 и 2011 годы. В 2010 г. всплеск интереса к российской тематике вызван так называемым «делом шпионов», терактами в марте (Москва) и сентябре (Владикавказ), обсуждением нового договора о сокращении стратегических вооружений (СНВ3), а также гибелью польского президента Леха Качиньского, преданного союзника США в вопросе развертывания системы ПРО на территории восточной Европы и противника проекта «Северный поток» (магистральный газопровод по дну Балтийского моря в обход всей Центральной и Восточной Европы). Значительный объем публикаций в 2011 году объясняется новыми этапами в политизированных, по мнению Запада, судебных процессах правозащитника С. Магнитского и российского бизнесмена М. Ходорковского, массовых выступлениях против фальсификации парламентских выборов, а также заявление В.В. Путина о намерении баллотироваться на пост президента в 2012 году. Таким образом, контент-анализ публикаций исследуемых изданий позволяет авторам выделить важнейшие элементы воспринимаемого политического имиджа современной России в печатных СМИ США: политическое руководство, политический режим, судебно-правовая система Российской Федерации и ее ориентация на либеральные/нелиберальные политико-экономические практики. Динамика интереса к России в американской прессе выполняет задачу отвлечения населения от острых социальноэкономических и политических проблем и мобилизации американского общества перед образом потенциального врага, концентрируя внимание целевых аудиторий анализируемых изданий на событиях, а различные информационные поводы служат удобным средством реализации данной стратегии. 65 Рис. 9. Динамика формирования негативного политического имиджа Российской Федерации в ключе двусторонних взаимоотношений с США в американских печатных СМИ с 2008 по 2011 гг. (на базе контентанализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). Контент-анализ по категории «политический имидж Российской Федерации как стратегического партнера США» (см. рис. 9), включающий лексемы и словосочетания «missile defense», «reset» и «war with Georgia», выявил увеличение негативных оценок России в 2008 и 2011 годах, и напротив, снижение в 2009 и 2010 годах. Всплеск интереса к России и негативных оценок в 2008 году обусловлен войной России с Грузией в августе 2008 г,, а также острой полемикой с Соединенными Штатами Америки по проблеме размещения американской системы противоракетной обороны в Восточной Европе (ПРО). В 2009 г. вопрос по ПРО в значительной степени потерял свою остроту с решением президента США Барака Обамы свернуть программу. В марте того же года администрация Белого дома привносит новый подход в двусторонние отношения с Кремлем, получивший название «перезагрузки» («reset»), предложив пересмотреть взаимоотношения обеих стран в ключе увеличения выгод для каждого государства и взаимопомощи в ряде ключевых вопросов сотрудничества, как, сокращение стратегических вооружений, война в Афганистане, иранская ядерная программа и пр. 2010 год показывает уменьшение как интереса к России по вопросам данной категории, так и уменьшение негативных оценок в этой связи. В 2011 году политика «перезагрузки» подвергается скепсису и оценивается негативно. Отсутствие значительного прогресса в «перезагрузке» двусторонних отношений с Россией американские СМИ объясняют тем, что в 2012 г., уже на 6 лет, на президентский пост вновь придет В. Путин, политический имидж которого связан с авторитарными тенденциями в управлении и шагом назад на пути к формированию демократического общества в России. Роль России за исследуемый период расценивается как значимая для решения важных вопросов не только регионального, но и международного масштаба, хотя Россия все еще воспринимается как государство, представляющее потенциальную угрозу США и их интересам1. Для нынешней администрации президента США Барака Обамы Россия наравне с Китаем является одной из ключевых стран-партнеров, о чем не раз упоминается в официальных документах Белого Дома и Госдепартамента США2. Americans Continue to Rate Iran as Greatest U.S. Enemy // The Gallup Poll. – 2011. – February 18. – Режим доступа: http://www.gallup.com/poll/146165/Americans-Continue-Rate-Iran-Greatest-Enemy.aspx. 2 Clinton H.R., Secretary of State. Remarks on the Human Rights Agenda for the 21st Century. Georgetown University's Gaston Hall. – Washington, DC. – 2009. – December 14. – Режим доступа: http://www.state.gov/secretary/rm/2009a/12/133544.htm. 1 66 Россия является для США важнейшим стратегическим партнером, без здорового диалога с которым невозможно добиться существенных результатов в решении ряда глобальных вопросов, таких как нераспространение ядерного оружия, двустороннее снижение объемов вооружений, расширение блока НАТО на восток и планы по ПРО. Из отношения к этим проблемам складывается основа формирования политического имиджа России в Америке, а при влиянии США на весь остальной мир имидж нашего государства, складывающийся в этой стране, имеет ключевое значение для наших стратегических и тактических целей в задаче повышения привлекательности России. 67 ГЛАВА 5. КОНСТРУИРОВАНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ ПРЕССЕ РОССИЙСКОГО ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В СОВРЕМЕННОЙ Формирование гражданского общества как такового в России началось в первой половине XIX века и имело ориентацию на западную модель. Однако этот процесс на протяжении последующих лет вплоть до нашего времени не получил должного развития до этапа появления так называемой независимой, суверенной личности, характерной для либерально-демократических государств, о чем пишет М.А. Горбунова в своей работе «Демократия в России: модели, традиции, тенденции развития»1. По этому поводу Д.А. Медведев в одном из своих выступлений определил Россию как страну правового нигилизма – характеристика, формировавшаяся и укреплявшаяся на протяжении веков.2 Он также отмечает, что «базовые ценности сформулированы человечеством уже давно, но применить их к российской специфике порой бывает проблемой. И главный вопрос в том, чтобы совместить, сделать так, чтобы наши национальные традиции совместились с фундаментальным набором демократических ценностей». 3 В этой связи В.В. Путин справедливо утверждает, что «политическая система России должна не только соответствовать национальной политической культуре, но и развиваться вместе с ней». 4 По мнению М.А. Горбуновой, для обществ, которые не имеют устойчивых демократических традиций и отличаются традиционалистским отношением к власти, характерно пренебрежение инструментальным аспектом демократии. Демократизации страны могут препятствовать политические, экономические и культурные факторы. Автор приводит точку зрения Г. Дилигенского, согласно которому, для современного российского государства этими препятствиями являются: «дефицит демократического политического лидерства, навыков и воли к устойчивой политической самоорганизации». Т. Заславская считает, что препятствием являются нетрансформированные базовые политические практики, в которых все слои общества России принимают участие. В. Петухов фактором, мешающим демократизации России, называет отсутствие устойчивых и сильных демократических традиций. 5 Характерной чертой российского политического уклада является примат государства над частными общественными институтами. Следствием этого является то, что большая часть населения ожидает от государства готовых решений всех проблем вместо того, чтобы проявить инициативу и помочь самим себе, что повлекло бы за собой уменьшение зависимости от государственного аппарата, который, как утверждает М.А. Горбунова, не восприимчив к потребности изменений, которые необходимо провести в социальноэкономической сфере. В своей работе М.А. Горбунова, беря за основу существующие политические практики, приходит к выводу, что в России демократические политические институты должны создаваться и внедряться «сверху», подстраиваясь под имеющиеся традиции и политические реалии. 6 В попытках отнести российскую политическую культуру к тому или иному типу практик, сложившихся на Западе или Востоке, была выработана консенсусная точка зрения, согласно которой, в российском политическом пространстве существуют элементы различных традиций. Так как демократический режим не сводится к одной единственной определенной унифицированной системе институтов и правил, рационально говорить о моделях специфического демократического устройства каждого отдельного государства. Конкретная своеобразная форма демократии в конкретной стране зависит от социально-экономических условий, традиций государственного устройства и политической культуры, сложившегося в обществе имиджа власти. По мнению таких ученых, как Т. Заславская и В. Петухов, российская демократия в представлении народа – это не участие населения в принятии решений государственного уровня, а, прежде всего, экономическая свобода. Целесообразность политических свобод, таким образом, напрямую зависит от решения экономических и социальных задач. 7 В. Третьяков утверждает, что в России получила распространение делегативная демократия, получившая переосмысление и преобразованная в модель так называемой «управляемой демократии», которую он определяет как авторитарный тип государства с квазидемократическими элементами, в чем с исследователем сходится большинство современных российских ученых. Практика 2000-х гг. свидетельствует о том, что Горбунова М.А. Демократия в России: модели, традиции, тенденции развития / Автореферат дисс… кандидата политических наук. Пятигорск, 2011. – С. 16-17. 2 Кудрикова В. Дмитрий Медведев: «Россия – страна правового нигилизма» // Труд. №010. 23.01.2008. 3 Рудаков В. Дмитрий Медведев: избранное // Профиль. – 2008. – 4 февраля. 4 Жить по-человечески. Владимир Путин выступил на расширенном заседании Госсовета. // Российская газета. – 2008. – 9 января. 5 Горбунова М.А. Демократия в России: модели, традиции, тенденции развития / Автореферат дисс… кандидата политических наук. Пятигорск, 2011. – С. 17. 6 Там же. С. 17-18. 7 Горбунова М.А. Демократия в России: модели, традиции, тенденции развития / Автореферат дисс… кандидата политических наук. Пятигорск, 2011. – С. 17-18. 1 68 подобная модель «управляемой демократии» далеко не способствует в должной степени «усвоению населением демократических ценностей и консолидации демократического устройства общества, и может вести к дискредитации демократии в глазах населения».1 М.А. Горбунова поддерживает позицию Н.А. Баранова, согласно которой процесс российской демократизации носит в значительной степени имитационный характер, что явилось результатом отсутствия в России достаточных внутренних предпосылок для возникновения новых политических институтов и наполнения их соответствующим нормативноценностным содержанием. Она также утверждает, что в России сложилась элитарная модель демократии, которая в конкретных условиях российской политической практики характеризуется следующими чертами: добровольная передача политической элите прав руководить государством; иррациональная неустойчивость предпочтений населения, ограничивающая политическое участие народа выборами; создание политических и иных институтов в зависимости от целей развития, определяемых политической элитой; идеализация власти, в условиях политической инфантильности населения приводящая к усилению авторитарных тенденций в управлении обществом.2 При этом упреки Вашингтона в адрес Москвы из-за недостаточной демократичности в России становятся в определенной степени лишенными основания, т.к. исходя из вышесказанного в США также элитарная форма демократии, то есть власть принадлежит ограниченному кругу избранных. Безусловно, в США и России степени фактических свобод и прав человека находятся на разном уровне, что, тем не менее, не меняет сути – крупнейшие и авторитетнейшие СМИ придерживаются центристских позиций в освещении большинства тем. То есть, при заявленной высокоразвитой демократии логично было бы предположить, что в американских СМИ будет присутствовать множество точек зрения, согласно принципу свободы слова. Одной из причин данного явления служит отмечаемое исследователями повышенное внимание средств массовой информации к институтам и интересам правящих кругов или истэблишмента. Так, по результатам исследования американского социолога Г. Ганса, в материалах западных СМИ часто артикулируются две ценности: «социальный порядок» и «национальное лидерство». Ученый отмечает, что «программы новостей на Западе поддерживают социальный порядок… бизнесменов, верхушку среднего класса, лиц среднего возраста, мужского пола и принадлежащих к белой расе» и, когда сенсационных событий нет, фокусируют внимание аудитории на «действиях элиты и ее институтов»3. Американского политический обозреватель А. Ливен также приходит к выводу, что в СМИ США присутствует ярко выраженная тенденция, комментируя события, отражать официальную американскую или западную точку зрения на тот или иной вопрос или конкретную страну4. В этой связи А.Р. Тузиков отмечает, что политика воспринимается как «внутреннее дело» правящей элиты и ограниченного числа привилегированных членов общества. Как следствие, содержание дебатов в прессе и электронных СМИ не выходит за рамки определенного дискурса: они ведутся представителями одних и тех же кругов, разделяющих общие традиционные ценности и стремящихся исключить участие из политики группы, не принадлежащие к этому кругу. Таким образом, преобладает ситуация, когда точки зрения, которые предлагаются аудитории как соперничающие, имеют незначительные различия и исходят из самого истэблишмента. Общественность крайне редко имеет возможность узнать из новостей о каких бы то ни было альтернативных мнениях и оценках, находящихся за рамками общепринятых взглядов.5 Рассматривая в этом контексте публикации средств массовой информации США о России важно подчеркнуть мысль, выдвинутую В.С. Соколовым и С.А. Михайловым, согласно которой, СМИ США насаждают искаженное, деформированное априорными установками представление о мире, зачастую давая проправительственную пропагандистскую интерпретацию событий. Исследователи также приходят к выводу, что определенно происходит «дьяволизация» противников США на глобальной политической арене.6 Зачастую именно правительство США выступает источником информации для американских средств массовой информации: напрямую или косвенно посредством брифингов, «утечек» информации и пр.7 Если же в правящих кругах мнения разделились, то СМИ обращаются к различным экспертам: аналитикам, публицистам и другим комментаторам8. Там же. С. 19-20. Горбунова М.А. Демократия в России: модели, традиции, тенденции развития / Автореферат дисс… кандидата политических наук. Пятигорск, 2011. – С. 19-20. 3 Цит. по: Тузиков А.Р. Масс-медиа: идеология видимая и невидимая // Полис: Политические исследования. – 2002. – №5. – С. 123. 4 Lieven A. The West had a different Georgia on its mind // The International Herald Tribune. – 2003. – November 26. – P. A4. 5 Тузиков А.Р. Масс-медиа: идеология видимая и невидимая // Полис: Политические исследования. – 2002. – №5. – С. 123. 6 Соколов В.С., Михайлов С.А. Периодическая печать Соединенных Штатов Америки: Учеб. пособие. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. – С. 133. 7 Жданов К.В. Американские СМИ о демократических процессах современной России / Дисс… кандидата политических наук. – СПб., 2006. – С. 70-71. 8 Алексеев М. Любовь к начальственным скандалам // Среда. – 2001. – №10 (34). – С. 7. 1 2 69 Интересным наблюдением в своей статье «Crushing Vladimir Putin» («Сокрушить Владимира Путина») поделился знаменитый Дэн Либерман - редактор выходящего раз в месяц онлайнового информационного бюллетеня «Alternative Insight». Он отмечает, что отношение СМИ к тому или иному лидеру конкретной страны отражают непосредственное отношение Госдепартамента к этому лидеру. При этом его заслуги и упущения, политический курс и мотивы не имеют никакого значения. Если лидер соглашается с внешней политикой США – то он получает положительное освещение в средствах массовой информации, если осуждает, то, каким бы хорошим правителем он ни был, СМИ США покрывают критикой эту политическую фигуру.1 Применительно к российским политическим событиям, как отмечает К.В. Жданов, у американских СМИ изначально присутствует определенный угол зрения, выявляющий ряд стереотипов, существующих в американском обществе по отношению к России. В значительной степени многом из-за этих стереотипов, а также ощутимому участию средства массовой информации США в конкуренции России и США на геополитической арене, СМИ дают негативную оценку демократическим процессам, происходящим в Российской Федерации с 2000 г. 2 С точки зрения М.А. Горбуновой, тенденции дальнейшего развития России различны и неоднозначны: от достижения следующего этапа консолидации и усиления демократии до перехода к модели «сверхуправляемой демократии», для которой характерно: управление обществом посредством «пакта неучастия»; возможность дальнейшего отхода от социальных идеалов; продолжение создания субинститутов, выполняющих функции отдельных демократических институтов. В сравнении с моделью «управляемой демократии» «сверхуправляемая демократия» отличается более высокой степенью централизации власти, уменьшением пространства для политической состязательности и ключевой ролью субинститутов.3 Статьи, посвященные несоблюдению или нарушению демократических и гражданских норм занимают ключевые позиции после наиболее актуальных международных тем, касающихся России и двусторонних отношений Москвы и Вашингтона, и составляют постоянный и потому весомый пласт в представлениях о России, формируя тем самым негативный внутриполитический имидж государства. Проведенный контент-анализ публикаций за рассматриваемый период позволил установить, что в конструировании политического имиджа российского демократического процесса чаще всего используются следующие лексемы и словосочетания: arrest, bureaucracy (bureaucratic); Cold War; Khodorkovsky; Nemtsov; Soviet. Было подсчитано количество упоминаний всех этих лексем за каждый месяц на протяжении исследуемого периода и количество негативных и положительных оценок данных лексем. На основе этих данных по формуле расчета коэффициента Яниса (C), определяющего отношение к тому или иному вопросу в количественном выражении. При C=0 отношение к проблеме нейтрально, при С>0 – отношение положительно, при С<0 – отрицательно. Для удобства коэффициент представлен в процентном соотношении, а для наглядности построена диаграмма (см. рис. 10). Lieberman D. Crushing Vladimir Putin // Scoop. – 2011. – December 26. – Режим доступа: http://www.scoop.co.nz/stories/HL1112/S00166/dan-lieberman-crushing-vladimir-putin.htm. 2 Жданов К.В. Американские СМИ о демократических процессах современной России / Дисс… кандидата политических наук. – СПб., 2006. – С. 151. 3 Горбунова М.А. Демократия в России: модели, традиции, тенденции развития / Автореферат дисс… кандидата политических наук. Пятигорск, 2011. – С. 23. 1 70 Рис. 10. Динамика формирования негативного политического имиджа российской демократии в печатных СМИ США с 2008 по 2011 гг. (на базе контент-анализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). Как видно из рисунка 10, с 2008 по 2011 годы, в основном, происходит рост негативной тональности политического имиджа российского демократического процесса, что может объясняться следующими событиями. В 2008 году внимание журналистов привлекает подавление оппозиции, как, например, цензура на телевидении1, аннуляция визы иностранного инвестора-акционера компаний, контролируемых Российским государством2, капитализация природных ресурсов, в том числе во владении частных предпринимателей3, а также поддержка «недемократических» режимов Кремлем на примере выборов в Беларуси – как отражение и продолжение внутриполитического курса во внешней политике на постсоветском пространстве4. Данные статьи выходят в «The New York Times» целым циклом под общим названием «Kremlin Rules» (правила Кремля). «The Washington Post» также пишет о подавлении оппозиции, на этот раз, о силовом подавлении демонстрации.5 Жесткие ограничения на европейских наблюдателей на президентских выборах 2008 года также вызывают негодование Запада и ставят под вопрос демократичность российского государства6, ссылаясь на нарушение демократических норм и прав человека7. Нарушение прав человека видится американскими СМИ не только на государственном уровне, но и на уровне общества как такового – проявления расизма в России все чаще попадают на страницы газет8. По-прежнему внимание к себе привлекает дело ЮКОСа9. «The Wall Street Journal» прямо называют режим Путина авторитарным, и не оправдывают стагнацию демократического развития значительным экономическим ростом, в сравнении с тем, что могло бы быть при большей Levy C. It Isn’t Magic: Putin Opponents Vanish From TV // The New York Times. 03.06.2008. http://www.nytimes.com/2008/07/24/world/europe/24kremlin.html. 3 Levy C. In Hard Times, Russia Tries to Reclaim Industries // The New York Times. 07.12.2008. 4 http://www.nytimes.com/2008/12/17/world/europe/17belarus.html. 5 Finn P. Kremlin Uses Military Draft To Curb Foes, Activists Say // The Washington Post. 26.01.2008. 6 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2008/01/29/AR2008012901701.html. 7 Finn P. Monitor Declines Role in Russian Vote // The Washington Post. 08.02.2008. 8 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2008/04/07/AR2008040702718.html. 9 Finn P. Russia to Move Ailing Yukos Defendant to Clinic // The Washington Post. 08.02.2008. 1 2 71 демократизации государства1. Возмущение россиян по поводу безнаказанности в убийствах многих журналистов за последние годы разделяет и Запад2. По оценке издания, уровень экономической свободы в России в 2008 году снизился.3 В 2009 году американская пресса вновь поднимает тему отсутствия прогресса в расследовании убийств журналистов в России и заявленного беззакония в Чечне4, которое якобы держится за счет поддержки Владимиром Путиным Рамзана Кадырова5. Интерес вызывает дело журналистки Анны Политковской, убитой в 2006 году. Три человека были оправданы. По утверждениям «The Washington Post» дело не получило значительного резонанса в российском обществе, столкнувшись с общественной и политической апатией россиян, привыкших к всестороннему контролю Кремля6. Проблема расизма в России также освещается американской качественной прессой. Даже адвокатам, становящимся на защиту «слабых», отмечают в «The Wall Street Journal» подчас грозит опасность не меньшая, чем их подопечным, о чем, как яркий пример, свидетельствует убийство российского правозащитника Станислава Маркелова, имеющего врагов, как среди политиков, так и нацистов7. Тема, актуальная и в 2009 году у американских журналистов – подавление оппозиции – как физическое при разгоне демонстраций8, так и юридическое. Так, по утверждениям Бориса Немцова, его избирательной кампании в мэры города Сочи были поставлены разнообразные административные и юридические препятствия9. Надежду на ослабление Кремля над обществом выражает новый президент России Дмитрий Медведев10. Он также осуждает российскую государственную систему в своей статье, размещенной онлайн в блоге президента, порицая коррупцию, призывая к большей демократичности, фокусе на индивидуализме, как в предпринимательстве, так и политической сфере11. Признание президентом Медведевым слабости демократических институтов в России и надежду на их укрепление уважает и разделяет администрация президента США Барака Обамы12. При этом Дмитрий Медведев, сравнивая уровень демократического развития страны в 1993 и 2008 годах приходит к выводу о значительном шаге вперед в восприятии демократических ценностей гражданским обществом Российской Федерации: «в 1993 году стрельба из танков по парламенту вообще не воспринималась как нарушение демократических стандартов, а сегодня изменение порядка выборов губернаторов, наделение их полномочиями воспринимается как чудовищный урон демократическому развитию, хотя делается это в соответствии с Конституцией и с теми процедурами, которые есть»13. В 2010 году в публикациях фигурирует дело Алексея Магнитского, российского юриста, умершего в 2009 году в бутырском следственном изоляторе, пытавшегося разоблачить крупную преступную схему, в которую были вовлечены государственные чиновники разных уровней14. Также активно муссируется судебный процесс над Михаилом Ходорковским по делу ЮКОСа, новым в котором является увеличение срока пребывания Ходорковского в заключении еще на 6 лет15. Такой поворот событий не на руку Кремлю, и имиджу Дмитрия Медведева, выступающему против коррупции и независимости решений суда, что признает и один из помощников президента по экономическим вопросам Аркадий Дворкович16. В 2011 году на страницах прессы США вновь статьи о подавлении оппозиции в России17. Активно обсуждается выдворение британского журналиста из России18, написавшего статьи по данным из скандального ресурса WikiLeaks, где режим бывшего президента Владимира Путина характеризуется крайне критично. Позже репортер все же получает возможность вернуться в Россию, благодаря значительному резонансу на Западе, вызванному подобной реакцией Москвы1. 1 http://online.wsj.com/article/SB119924963978761857.html. Osborn A. Kremlin's Concern for Journalist Draws Skepticism From Critics // The Wall Street Journal. 03.12.2008. 3 http://online.wsj.com/article/SB123177811593573801.html. 4 Chivers C. A Fearless Activist in a Land of Thugs // The New York Times. 17.07.2009. 5 http://www.nytimes.com/2009/02/01/world/europe/01torture.html. 6 Pan P. 3 Acquitted in Killing of Russian Reporter // The Washington Post. 20.02.2009. 7 Osborn A. Russia's Rule of Lawlessness // The Wall Street Journal. 21.03.2009. 8 Pan P. Russian Rights Activist Beaten in Latest Attack on Opposition Figures in Moscow // The Washington Post. 02.04.2009. 9 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/04/25/AR2009042502877.html. 10 Cullison A. Economic Ills Spur Russian Gestures of Openness // The Wall Street Journal. 12.02.2009. 11 http://online.wsj.com/article/SB125304798636513405.html. 12 Russell D.A., Deputy Assistant Secretary, Bureau of European and Eurasian Affairs. U.S.-Russian Relations: First Year of the Obama Administration. World Russia Forum. – Washington, DC. – 2010. – April 26. – Режим доступа: http://www.state.gov/p/eur/rls/rm/2010/140850.htm. 13 Стенографический отчет о встрече с участниками международного клуба «Валдай». – 2008. – 12 сентября. – Режим доступа: http://kremlin.ru/transcripts/1383. 14 Barry E. After Russian Death, Inquiry Doors Open and Shut // The New York Times. 22.12.2010. 15 Levy C. Russian Judge Extends Term for Tycoon by 6 Years // The New York Times. 30.12.2010. 16 http://www.nytimes.com/2011/01/20/world/europe/20russia.html. 17 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2011/01/31/AR2011013104518.html. 18 Corcoran J., Meyer H. Russia expels U.K. reporter Luke Harding, who covered corruption // The Washington Post. 08.02.2011. 2 72 Москвы1. «The New York Times» акцентируют внимание на отсутствии развитой демократии в России, цитируя Михаила Горбачева, осуждающего Владимира Путина, как фигуру, стоящую за недемократичными выборами в стране2. Западные журналисты фокусируют внимание на ставшей традиционной фальсификации на региональных выборах3. Дело правозащитника Сергея Магнитского планируется возобновить, отмечают в «The Wall Street Journal»4. Дело Магнитского становится причиной дипломатических трений – по инициативе Вашингтона, отказавшего в визах ряду государственных деятелей, якобы замешанных в гибели правозащитника5, на что Москва отвечает аналогичными мерами6. Соединенные Штаты Америки официально заявляют о своей миссии развития демократии во всем мире, что отражено не только в концепции национальной безопасности (от 2010 года)7, но и в многочисленных заявлениях представителей администрации президента и других американских чиновников. Одним из ключевых вопросов, имеющих непосредственное влияние на имидж российского государства, является соблюдение прав человека и свобода слова. В данном направлении, по словам Госсекретаря Х.Р. Клинтон, США проводят активную работу в России, направляя свои усилия не только на решение общих задач двух государств, но и на поддержание демократии в России. 8 Очевидно, что данное заявление выражает лишь официальную точку зрения Белого дома, и не отражает ряда факторов, при котором подобная поддержка демократических начинаний преследует определенные геополитические цели. Так, например, в 2010 году по официальным данным «на финансирование поддержки демократии и гражданского общества в России» было потрачено 33,6 миллионов долларов9, а с 2009 по конец 2011 годов – уже 160 миллионов долларов10. Свобода слова и независимость средств массовой информации, по мнению администрации Обамы, являются ключевым моментом построения любого демократического общества. Так, в первой из двадцати семи поправок к конституции США, говорится о запрете на какое-либо ограничение свободы слова или прессы11. Исходя из этого постулата, администрацией Барака Обамы неоднократно за срок президентства делались заявления и попытки повлиять на Кремль с тем, чтобы СМИ подвергались меньшему контролю со стороны государства, который, по мнению Белого дома, имеет место быть 12. Так, в одном из заявлений уполномоченного представителя США в ОБСЕ К. Фуллер, говорится о серьезных нарушениях свободы слова в России и приводится статистика, согласно которой, США находятся на 44-м, а Россия на 148-м местах по уровню свободы слова13. Прямым продолжением этой темы служат многочисленные убийства журналистов и правозащитников (более 20 с 2000 года14) в России за последние годы, взять ответственность за расследование которых США 1 Levy C. Russia Reinstates a Reporter It Expelled // The New York Times. 13.02.2011. http://www.nytimes.com/2011/02/22/world/europe/22briefs-Russia.html. 3 Barry E. Ruling Party Is Accused of Fraud in Russian Vote // The New York Times. 13.04.2011. 4 Cullison A. Russia Reopens the Case Against Dead Whistleblower // The Wall Street Journal. 03.08.2011. 5 Kramer A. Russia: U.S. Is Warned on Visas // The New York Times. 27.07.2011. 6 http://online.wsj.com/article/SB10001424053111904888304576474464102518744.html. 7 Стратегия национальной безопасности США (май 2010). – Режим http://www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf. 2 8 доступа: Clinton H.R., Secretary of State. Remarks on the Human Rights Agenda for the 21st Century. Georgetown University's Gaston Hall. – Washington, DC. – 2009. – December 14. – Режим доступа: http://www.state.gov/secretary/rm/2009a/12/133544.htm. 9 Gordon P.H., Assistant Secretary, Bureau of European and Eurasian Affairs. U.S.-Russia Relations Under the Obama Administration. Remarks at the German Marshall Fund. – Washington, DC. – 2010. – June 16. – Режим доступа: http://www.state.gov/p/eur/rls/rm/2010/143275.htm. 10 Melia T.O., Deputy Assistant Secretary, Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor. U.S. Policy on Supporting Human Rights and the Rule of Law in Russia. Statement Before the U.S. Senate Foreign Relations Committee. – Washington, DC. – 2011. – December 14. – Режим доступа: http://www.state.gov/j/drl/rls/rm/2011/178843.htm. 11 Конституция США. – Режим доступа: http://www.archives.gov/national-archivesexperience/charters/constitution.html. 12 Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor. 2008 Human Rights Report: Russia. – Washington, DC. – 2009. – February 25. – Режим доступа: http://www.state.gov/j/drl/rls/hrrpt/2008/eur/119101.htm. 13 Fuller C. Charge d’Affaires. Reply to the Russian Federation on Media Freedom in the U.S. United States Mission to the OSCE. Permanent Council, OSCE. – Vienna. – 2010. – February 04. – Режим доступа: http://www.osce.org/pc/41528. 14 Clinton H.R., Secretary of State. Third Anniversary of Death of Anna Politkovskaya. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2009. – October 7. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2009/oct/130376.htm. 73 призывает российские власти1, аргументируя, что безнаказанность данных преступлений лишь повлечет череду новых2. Ежегодно список подобных смертей увеличивается, все случаи находят отражение в официальных комментариях Госдепартамента США. Среди них убийства правозащитников С. Маркелова, М. Аушева 3 (награжденного правительством США посмертно за защиту прав человека 4), адвоката С. Магнитского5, журналистов А. Бабуровой6, А. Политковской7, Н. Эстемировой8. Подавление оппозиции также находит официальные комментарии Вашингтона, в которых США утверждают, что разгон мирных демонстраций в России, вкупе с задержанием протестующих «наносит очередной удар по свободам слова и собрания, являющихся универсальными и фундаментальными правами»9. Осуждая подобные действия со стороны российских властей, официальные лица США ссылаются на статью №31 Конституции Российской Федерации о паве на мирные собрания и демонстрации, указывая на нарушение закона10. Судебные разбирательства так же привлекают внимание Белого дома. Среди наиболее обсуждаемых тем дело ЮКОСа11, комментарии дает даже сам глава Соединенных Штатов. Однако в отличие от негативных отзывов по данному вопросу от других американских чиновников12, Барак Обама поддерживает Дмитрия Медведева и не считает, что во внутренние дела страны такого рода имеет право вмешиваться кто-либо извне13. Несмотря на отдельные достаточно резкие высказывания в адрес российских властей на тему недостаточной поддержки и развития демократических ценностей, прав и свобод человека в стране, заявления администрации США носят хотя и настойчивый, но достаточно мягкий характер, в основном в форме советов и предложений помощи в укреплении демократического процесса в России14. По итогам анализа внутриполитической ситуации в России и того, как ее восприятие и интерпретация влияют на политический имидж Российской Федерации, важно сказать о том, что во внутриполитической составляющей имиджа России преобладают негативные характеристики, представляющие Россию авторитарным государством, подавляющим Fuller C. Charge d’Affaires. Statement on Violence Against Journalists and Human Rights Defenders in Russia. United States Mission to the OSCE. Permanent Council, OSCE. – Vienna. – 2009. – September 3. – Режим доступа: http://www.osce.org/pc/38553. 2 Kelly I., Ambassador United States Mission to the OSCE. Statement on Media Freedom in Russia. Permanent Council, OSCE, Vienna. 11.11. 2010. 3 Kelly I., Department Spokesman. Car Explosion in Ingushetia Strikes Relatives of Late Human Rights Defender. U.S. Department of State. Washington, DC. 07.10. 2009. 4 Secretary Clinton Honors Champions of Human Rights: Marks International Human Rights Day. Office of the Spokesman, U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2009. – December 09. – Режим доступа: http://www.state.gov/r/pa/prs/ps/2009/dec/133356.htm. 5 Crowley P.J., Assistant Secretary, Bureau of Public Affairs. Anniversary of the Death of Sergei Magnitskiy. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – November 16. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2010/11/151018.htm. 6 Embassy of the United States in Russia. U.S. Embassy Statement on the Murder of Stanislav Markelov and Anastasiya Baburova. Moscow, Russia. 23.01.2009. 7 См.: Clinton H.R., Secretary of State. Third Anniversary of Death of Anna Politkovskaya. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2009. – October 7. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2009/oct/130376.htm; Crowley P.J., Assistant Secretary, Bureau of Public Affairs. Four-Year Anniversary of Politkovskaya Murder. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – October 6. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2010/10/149110.htm. 8 Statement by National Security Council Spokesman Mike Hammer on the kidnapping and murder of Russian Human Rights Activist Natalya Estemirova. Office of the Press Secretary, the White House. – Washington, DC. – 2009. – July 16. – Режим доступа: http://moscow.usembassy.gov/st_071609_439.html. 9 Duguid G., Acting Deputy Department Spokesman. Russia: Detentions of Protesters in Russia. – Washington, DC. – 2010. – February 01. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2010/02/136361.htm. 10 Crowley P.J., Assistant Secretary, Bureau of Public Affairs. Daily Press Briefing. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – September 1. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/dpb/2010/09/146601.htm. 11 Clinton H.R., Secretary of State. Verdict in the Khodorkovsky-Lebedev Case. Press Statement. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – December 27. – Режим доступа: www.state.gov/secretary/rm/2010/12/153716.htm. 12 Statement by the Press Secretary. Office of the Press Secretary, the White House. – Washington, DC. – 2010. – December 27. – Режим доступа: http://www.whitehouse.gov/the-press-office/2010/12/27/statement-press-secretary12272010. 13 Transcript of President Obama’s Interview with Novaya Gazeta. Office of the Press Secretary, the White House. – Washington, DC. – 2009. – July 06. – Режим доступа: http://www.whitehouse.gov/the_press_office/Transcript-ofPresident-Obamas-Interview-with-Novaya-Gazeta. 14 Burns W.J., Under Secretary for Political Affairs. The United States and Russia in a New Era: One Year After «Reset». Center for American Progress. – Washington, DC. – 2010. – April 14. – Режим доступа: http://www.state.gov/p/us/rm/2010/140179.htm. 1 74 демократические нормы и права человека. Следует подчеркнуть, что статус-кво в восприятии России в США на негласном уровне сводится к тому, что России далеко до демократии западного типа, хотя есть хорошие предпосылки и потенциал, особенно учитывая курс, заданный Дмитрием Медведевым за срок своего президентства. Внутриполитическая составляющая наиболее значима в структуре имиджа России в 2010 году, что можно объяснить фокусом в оставшиеся годы на других темах – война в Грузии в 2008 году, приход Барака Обамы в 2009 году и выстраивание своего внешнеполитического курса в отношении России, обсуждение в Сенате и ратификация договора СНВ-3 в 2011 году, наряду с постоянно фигурирующими проблемами иранской и северокорейской ядерных программ. Таким образом, следует сделать следующие выводы о месте имиджа Российской Федерации в печатных СМИ США, его структуре, факторах, оказывающих воздействие на процесс формирования и трансформации политического имиджа: 1. Информационные повестки дня, устанавливаемые выбранными для анализа источниками – американскими газетами «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post» – содержат одни и те же пункты, меняется лишь степень освещения определенных тем. Вследствие этого варианты политического имиджа России, создаваемые данными периодическими изданиями, как и работами американских экспертов по внешней политике, не содержат существенных различий. 2. Важным является тот факт, что американские средства массовой информации при освещении событий используют априорные установки и стереотипы, поддерживая официальную линию Госдепартамента США. При этом восприятие и соответственно формирование имиджа той или иной страны или политического лидера напрямую зависит от поддержки или осуждения последним внешнеполитического курса Вашингтона – чем лояльнее относится лидер конкретной страны к внешней политике США, тем положительнее его имидж в СМИ США. 3. В 2008-2011 годах политический имидж России в США подвергается глубоким трансформациям, впервые сотрудничество двух стран достигает наибольшего прогресса за всю историю взаимоотношений Москвы и Вашингтона. Стратегия «перезагрузки» отношений, как показала практика, явила позитивные результаты, однако напряженность, вызванная разногласиями по ПРО, объективно способствует процессу отдаления двух стран друг от друга. 4. В структуре политического имиджа руководства России выделяются такие особенности как: противоборство либеральных и авторитарных консервативных тенденций; стремление к развитию и совершенствованию на уровне технологий и демократических институтов; желание и готовность вести диалог с ключевыми партнерами России, как Соединенные Штаты Америки. Несмотря на противоречивую оценку политических лидеров России на Западе, заявленные недемократичность и авторитаризм, политический имидж руководства Российской Федерации до недавних времен претерпевал изменения в лучшую сторону. Выдвижение на пост президента Владимира Путина от «Единой России» и заявление Дмитрия Медведева по ПРО запустили механизм отчуждения двух стран друг от друга. 5. Центральным элементом внутриполитической составляющей воспринимаемого политического имиджа России в прессе США выступает образ российской демократии. Основными характеристиками являются незавершенность демократических реформ, проявляющаяся как в российском обществе, так и в российской власти, и, как следствие, нарушение прав и свобод человека, коррупция, борьба с которой не всегда является успешной. 6. В структуре политического имиджа России значительна роль иррациональных компонентов, связанных с таким составным элементом этого имиджа, как исторический образ страны. Кроме политического мифа о присущей населению страны склонности к несвободе, вследствие чего Россия видится страной, отличающейся авторитарными тенденциями управления, присутствует миф времен «холодной войны» об идеологическом противостоянии России, который перетерпел существенные изменения, но сохранился. После распада СССР к прочим стереотипным особенностям прибавляется характеристика слабости страны и невозможности проведения демократических реформ самостоятельно. 75 ГЛАВА 6. ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ИМИДЖА РУКОВОДСТВА РОССИИ В ПЕЧАТНЫХ СМИ США Для выявления основных элементов политического пространства России была взята схема структуры данного пространства в работе Л.В. Бондаревой «Динамика политического имиджа России в качественной прессе США»1. Основным субъектом политического пространства России являются органы трех ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной. Наряду с ними выделяются бизнес как коммерческий сектор общественно-политического пространства и некоммерческие организации. Для большей наглядности данная схема приведена в графическом виде (см. рис. 11). Российское политическое пространство Органы трех ветвей власти Бизнес НКО Рис. 11. Основные элементы российского политического пространства. Как и в работе Л.В. Бондаревой, так и в данном исследовании были проанализированы те же печатные СМИ, а именно газеты «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post» (2000-2005 гг.). По итогам анализа в обеих работах авторы приходят к выводу, что бизнес или коммерческий сектор и некоммерческие организации имеют низкую видимость в ежедневной новостной повестке дня событий, касающихся России. При этом наибольшее внимание привлекают не все три ветви власти, а лишь исполнительная. Последняя состоит из президента, правительства РФ, председателя правительства, а также федеральных министерств, служб, агентств и подведомственных учреждений. В свою очередь, все составляющие исполнительной власти России также имеют низкую видимость в печатных СМИ США, основной фокус внимания концентрируется, в основном, на президенте и главе правительства.2 Такое неравномерное освещение элементов политического пространства России может объясняться тем, что основная власть сконцентрирована в руках президента и главы правительства. Исходя из этого, в данной работе анализируется имидж наиболее ярких основных элементов политического пространства России, как то руководство России, а именно президент и премьер-министра Российской Федерации. Политический имидж руководства страны занимает особое место в имиджевой системе Российской Федерации. В 2008 году на Западе ждут перемен в российском руководстве в преддверии президентских выборов в марте. Имидж пребывающего на посту главы государства Владимира Путина всячески негативизируется, ссылаясь на его резкие высказывания и жесткие действия, как подавление оппозиции3, препятствие развитию демократических реформ4 и авторитарную форму управления государством. Большое значение в США отдают демократичности руководства, его действий и высказываний. Образ демократии в стране прочно связан с имиджем руководства страны, в основном, с бывшим президентом и нынешним премьерминистром В.В. Путиным, которого администрация Буша считала в Америке неким серым кардиналом, держащим под контролем государство. «В то время как нынешняя администрация президента Буша не отказывается помогать России, пишет американский ученый Фоглсонг, доктор исторических наук из университета Ратгерса,- ее руководство делает критические заявления в отношении путинского режима, «уязвляющие» в своем «неприкрытом лицемерии» и, таким образом, доводя российского президента до «откровенной дерзости»5. По мнению американского профессора, доктора политических наук, Майкла Макфола, до номинации на место посла в РФ работавшего советником президента Барака Обамы по отношениям с Россией и странами Евразии, в России демократия заменена автократией: «сторонники авторитаризма в других странах поддерживают популярность и достижения Путина как доказательство того, что у автократии есть будущее»6. Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2007. – С. 55. 2 См.: Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… кандидата политических наук. – М., 2007. 3 Levy C. Putin’s Iron Grip on Russia Suffocates Opponents // The New York Times. 24.02.2008. 4 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/07/06/AR2009070603623.html. 5 David S. Foglesong. The American Mission and the «Evil Empire»: The Crusade for a «Free Russia» since 1881. – N.Y.: Cambridge University Press. – P. 227. 6 Stoner-Weiss K., Podvig P. The Myth of the Authoritarian Model: How Putin's Crackdown Holds Russia Back // CISAC Social Science Seminar. – Режим доступа: http://fsi.stanford.edu/events/the_myth_of_the_authoritarian_model_how_putins_crackdown_holds_russia_back. 1 76 Майкл Макфол пишет о том, что популярность Владимира Путина в России объясняется тем, что «с 2000 г. при Путине в страну вернулся порядок, экономика начала процветать, и средний россиянин живет как никогда лучше»1. Однако Макфол считает, что экономический рост и лучшее управление государством, это не более чем миф: «централизация власти Путиным имела влияние на управление и экономический рост, последствия этого были негативными. Несмотря на очевидные достижения России при Путине, они могли бы быть еще большими, если бы демократия выжила»2. На смену Владимиру Путину приходит Дмитрий Медведев, с одной стороны, продолжающий политический курс своего приемника, будучи его протеже, с другой, как юрист, специалист по международному праву и человек поколения немного младше, отличается большей прогрессивностью взглядов и либеральными воззрениями. Однако, по мнению российского политолога Дмитрия Тренина, за изменением стиля управления вряд ли последует изменение сути проводимой политики3. Со сменой администрации в Белом доме в 2009 году отношение к руководству РФ особо не меняется: «Господин Путин все еще считается верховным лидером России, вступив же в должность премьер-министра, он, возможно, избавил себя от роли козла отпущения, рискующего не оправдать возложенных на него ожиданий»4. Медведев проявляет активность, осуждая нарушение демократических норм и ущемления прав человека в России, энергично общается с журналистами и делится своим видением перспектив развития государства на свой срок президентства и в более долгосрочной перспективе5. 2010 год отмечен своего рода антикоррупционной мерой, по мнению журналистов из США, Дмитрий Медведев увольняет мэра Москвы Юрия Лужкова, при котором, как пишет репортер «The New York Times» К.Дж. Чиверс, коррупция в столице страны процветала6. В 2011 году преследование бывшего мэра Москвы продолжается. Его отстранение помимо очевидной коррупционной подоплеки так же может объясняться возможностью влияния Лужкова на будущие президентские выборы, используя свои связи и ресурсы7. Значительное внимание Дмитрием Медведевым уделяется искоренению коррупции и борьбе с преступностью. Эти проблемы оказывают негативное воздействие на политический имидж Российской Федерации, что находит непосредственное отражение в национальной стратегии противодействия коррупции: «несмотря на предпринимаемые государством и обществом меры, коррупция по-прежнему серьёзно затрудняет нормальное функционирование всех общественных механизмов, препятствует проведению социальных преобразований и модернизации национальной экономики, вызывает в российском обществе серьёзную тревогу и недоверие к государственным институтам, создаёт негативный имидж России на международной арене и правомерно рассматривается как одна из угроз безопасности Российской Федерации»8. Особое значение для политического имиджа нашей страны имеет фактор восприятия руководства Российской Федерации в США, активно пользующихся поддержкой своих европейских союзников. Вопреки достаточно четкому конституционному разграничению полномочий и власти между президентом и премьер-министром Российской Федерации, и здесь совпадают мнения российских и зарубежных политологов - фактической властью обладает премьер-министр Владимир Путин, выступающий наставником президента Дмитрия Медведева. По мнению политолога Дмитрия Травина, у Медведева все еще нет реальной опоры в российском обществе и политика, проводимая президентом, несмотря на достаточно резкие заявления, не может считаться самостоятельной. Бразды правления по-прежнему в руках Владимира Путина.9 Образ Владимира Путина ассоциируется со стереотипами времен «холодной войны». Россия Владимира Путина не так «угрожающе» выглядит, как СССР периода «холодной войны», но уже и не то ослабленное государство 90-х годов10. Барак Обама отзывается о Путине, как о человеке, «оставшимся одной ногой все еще в «холодной войне»11. Именно ему, человеку, пришедшему из КГБ, вменяется уголовное преследование Михаила Ходорковского, приведшее к заключению Там же. Там же. 3 http://online.wsj.com/article/SB120458092700008663.html. 4 http://www.nytimes.com/2009/02/01/weekinreview/01levy.html. 5 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/04/15/AR2009041502532.html. 6 Chivers C. Below Surface, U.S. Has Dim View of Putin and Russia // The New York Times. 01.12.2010. 7 http://www.nytimes.com/2011/03/20/world/europe/20luzhkov.html. 8 Национальная стратегия противодействия коррупции (утверждена Указом Президента РФ от 13 апреля 2010 года №460). – Режим досутпа: http://kremlin.ru/ref_notes/565. 9 Куравский П. Политолог Дмитрий Травин - о «ливийском расколе» между Путиным и Медведевым // Радио Свобода. 25.11.2011. 10 Baker P. Putin Edges In on NATO Talks // The Washington Post. 05.04.2008. 11 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/07/06/AR2009070603623.html. 1 2 77 последнего на продолжительный срок в тюрьме1. Дмитрий Медведев отмечает, что Россию сравнивают с СССР, и это является, по сути, основным заблуждением, которое страна, ее народ и руководство никак не могут преодолеть2. В своем интервью швейцарским СМИ Д.А, Медведев подтвердил, что проблема негативного восприятия политического имиджа России в мире существует, но подчеркнул, что у этой проблемы есть и обратная сторона для отношений - многие западные страны воспринимаются весьма критично в России.3 Владимир Путин обладает значительным влиянием в обществе, как и властью. Однако фигура премьерминистра все более обретает негативные характеристики, в то время как более современный и либеральный президент Медведев противопоставляется премьеру. Медведев позиционирует и проявляет себя не только как либеральный, но и как более современный политик, чем Путин. Развитие различных технологий – от нано- до информационных – занимают важное место в стратегии президента. Проект собственной Кремниевой долины в Сколково яркий пример осуществления данного направления внутриполитического курса Медведева. Различия между Медведевым и Путиным проявляются и во внешней политике. Российский политолог и журналист Дмитрий Травин в своем интервью на «Радио Свобода» подчеркивает, что «в то время как премьерминистр придерживается антиамериканской направленности, которая привлекает россиян, стараясь поддерживать свой рейтинг, Медведев, напротив, нацелен на сближение России с Западом, развитие страны на пути к вступлению России в ВТО»4. Именно благодаря своей либеральной и прозападной политике Медведев служит контрастом Путину и получает более благоприятное восприятие в США и Европе. В зарубежной прессе образ Путина приобрел отчетливые негативные характеристики, прежде всего изза таких судебных процессов, как дела Литвиненко и Ходорковского. На последней теме сконцентрирована большая часть публикаций, имеющих своей целью поставить под вопрос демократичность имиджа российского государства и его руководства в частности. Западные журналисты и политологи обвиняют премьер-министра в злоупотреблении властью. Дело против Михаила Ходорковского было возбуждено лишь тогда, когда он начал пользоваться своим богатством, полученным благодаря деятельности ЮКОСа (эту компанию он приобрел у государства за 350 миллионов долларов), оказывая поддержку демократическим организациям и кандидатам, не получившим одобрения Путина, который был тогда президентом и отдал приказ о преследовании Ходорковского5. Внимание зарубежных аналитиков и прессы приковано к делу Ходорковского еще и потому, что, по их мнению, оно может не лучшим образом отразиться на будущем руководства России, ведь Путин стремится стать кандидатом от правящей элиты на президентских выборах в 2012 году. Судебный процесс по делу нефтяного магната Ходорковского и вынесение ему приговора считаются ударом по репутации Дмитрия Медведева, так как он пообещал объявить «войну коррупции» и устранить государственные барьеры с целью помочь предпринимателям в инвестировании и расширении своего бизнеса. От резонанса, вызываемого подобными прецедентами, в первую очередь страдает политический имидж страны, снижается ее инвестиционная привлекательность. Еще до вынесения решения по делу российского олигарха специалисты по России утверждали, что оправдательный приговор покажет, что победила линия Медведева, а обвинительный — что реальная власть в России принадлежит Путину, и что он, скорее всего, вернется на президентский пост в 2012 году 6. Хотя президента России называют прозападным, на Западе, преимущественно в США, считают, что Медведев часто не подтверждает свои либеральные жесты практическими политическими решениями,утверждает Людмила Алексеева7, представительница Московской Хельсинкской Группы, основной миссией которой является укрепление и продвижение гражданского общества в России, всемерное и разностороннее содействие развитию правозащитного и общественного движения в регионах РФ. По мнению таких деятелей, как М. Касьянов и Б. Немцов заявления Дмитрия Медведева не совпадают с реальными действиями. По их словам, период его правления отмечен все более частыми вмешательством и фальсификациями на выборах, войной с Грузией, снятием ограничений на применение вооруженных сил за рубежом, беззаконием и Englund W., Lally K. Medvedev confirms he will step aside for Putin to return to Russia’s presidency // The Washington Post. 24.09.2011. 2 Стенографический отчет о встрече с участниками международного клуба «Валдай». – 2008. – 12 сентября. – Режим доступа: http://kremlin.ru/transcripts/1383. 3 Медведев Д. Интервью швейцарским СМИ. – Барвиха, 2009. – 18 сентября. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/news/5505 4 Куравский П. Политолог Дмитрий Травин - о «ливийском расколе» между Путиным и Медведевым // Радио Свобода. 25.11.2011. 5 White G. European Rights Court Delivers Split Yukos Ruling // The Wall Street Journal. 21.09.2011. 6 Sen A.K. West condemns longer prison term for Russian tycoon // The Washington Times. – 2010. – December 30. – Режим доступа: http://m.washingtontimes.com/news/2010/dec/30/west-russians-longer-term-political. 7 Weir F. Why Russia's Medvedev can't seem to deliver // The Christian Science Monitor. – 2011. – February 18. 1 78 коррупцией милиции, а также продолжающимися преследованиями политических оппонентов и подавлением инакомыслия1. Учитывая все минусы и ошибки руководства страны, нельзя не принять во внимание и успешность курса Медведева и Путина. «Политика, начатая Владимиром Путиным и продолженная Дмитрием Медведевым, в чем-то принесла и реальные плоды. В 2010 году Россия, бесспорно, пользуется бóльшим влиянием в мире, чем в 2000 году. Говоря совсем просто, ее больше уважают» – заявила Тома Гомар, директор Центра по изучению России и республик бывшего СССР при Французском институте международных отношений в Париже 2. Хотя на Западе президента Дмитрия Медведева до сих пор воспринимают как временного заместителя Владимира Путина, ограниченного в своих действиях волей своего покровителя, достижения в американороссийских отношениях за 2010 год значительны. Прежде всего, президент Д. Медведев умерил тревогу западных стран касательно отношений Москвы с Тегераном. Россия примкнула к западному консорциуму и поддержала в Совете Безопасности ООН инициативу наложения на Исламскую республику новых санкций. Спустя три месяца Медведев наложил ограничения на экспорт Ирану противоракетных систем S-300 – возможность этой сделки долго была источником тревоги для Запада. Несмотря на скептическое отношение в российских политических кругах, Медведев все же подписал новый договор об ограничении стратегических вооружений (СНВ-3) с президентом США Обамой, который был одобрен в обеих странах. Этот договор накладывает дополнительные ограничения на количество ракет и систем доставки и способствует выполнению обязательств в сфере тактических ядерных вооружений, что является ключевой задачей для Белого дома. Госсекретарь США Х.Р. Клинтон отметила СНВ-3 как один важнейших элементов новой стратегии «перезагрузки» в двусторонних отношениях Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки3. В период президентского правления Медведева Россия оказала значительную поддержку силам НАТО в Афганистане, открыв свою территорию для военного транзита. По новым соглашениям, достигнутым на саммите России и НАТО, сотрудничество в этом вопросе будет продолжаться и в будущем. Более того, Медведев считает, что Россия будет работать с НАТО в области строительства противоракетных систем, что вызвало неоднозначную реакцию у немалой части российской политической элиты, которая видит в североатлантическом блоке потенциального противника. Наконец, Медведев сумел способствовать изменению политического имиджа страны и отойти от образа России как потенциального противника коалиции США. Создалось впечатление того, что партнеры России больше не опасаются, что Москва может принять неожиданное решение, которое оборвет существующие отношения. Фокус внимания руководителей Запада сместился с России, и взаимные подозрения ослабли 4. Западные аналитики нередко склонны видеть внутри тандема Медведев-Путин раскол, президент и премьер рассматриваются как соперники5. Более того, по мнению эксперта московского центра Карнеги Марии Липман, – Медведев якобы инициировал ряд разоблачительных заявлений в адрес Путина с целью настроить общественное мнение против премьер-министра в преддверии президентских выборов 2012 года 6. Западные специалисты склонны считать напряжение между президентом и премьером реальным и в перспективе нарастающим ближе к президентским выборам. В противовес подобной точке зрения некоторые российские политологи не считают разногласия между президентом и премьером серьезными, скорее игрой на публику. Так, по прогнозу Дмитрия Травина, Владимир Путин не вернется на президентский пост в 2012 году именно потому, что премьер-министр стал символом стагнации и коррупции, а Медведев – символом модернизации и борьбы с коррупцией. Путин стал ассоциироваться с жесткой властью и консерватизмом, Медведев – с новыми технологиями, прогрессом и развитием, надеждами на лучшее будущее.7 Вопреки всем ожиданиям Дмитрий Медведев возглавил партию «Единая Россия» и уступил свое место в президентской кампании 2012 года Владимиру Путину. Возвращение Владимира Путина на пост главы 1 http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2011/02/20/AR2011022002548.html. Гомар Т. Два ориентира для России // Россия в глобальной политике. – 2010. – 20 декабря. 3 Clinton H.R., Secretary of State. Senate Approval of New START. U.S. Department of State. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – December 22. – Режим доступа: www.state.gov/secretary/rm/2010/12/153646.htm. 4 Babaeva S. The Long Shadow of Vladimir Putin // The National Interest. – 2011. – January 23. 5 Barry E. Bulldogs Under the Rug? Signs of a Putin-Medvedev Rift // The New York Times. 08.05.2011. 6 Gordon H. Why Putin Will Not Return To The Presidency… Not In 2012 Anyway // Russia: Other Points of View. – 2011. – January 28. – Режим доступа: http://www.russiaotherpointsofview.com/2011/01/why-putin-will-not-return-tothe-presidencynot-in-2012-anyway.html. 7 Там же. 2 79 государства многими расценивается как шаг назад в демократическом развитии1 и еще до выборов в марте 2012 года считалось делом решенным2. Для России это значит, как думают и российские, и западные специалисты, еще 12 лет, а конституция позволяет пробыть на президентском посту до 6 лет за один срок, под знаком авторитаризма3. У Белого дома была достаточно сдержанная реакция, т.к. произошло то, чего многие политики в США и ожидали. В администрации Обамы уверены, то смогут продолжить конструктивный диалог с Россией и с новым президентом.4 В работе приводятся результаты контент-анализа публикаций «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post», позволившего проследить динамику политического имиджа руководства РФ с 2008 по 2011 гг. (см. рис. 12). Рис. 12. Динамика формирования негативного политического имиджа руководства России в печатных СМИ США с 2008 по 2011 гг. (на базе контент-анализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). Проведенный контент-анализ публикаций за рассматриваемый период позволил установить, что в конструировании политического имиджа руководства РФ чаще всего используются следующие лексемы: authoritarian; KGB; Medvedev; Putin. По итогам контент-анализа было подсчитано количество упоминаний всех этих лексем за каждый месяц на протяжении исследуемого периода и количество негативных и положительных оценок данных лексем. На основе этих данных по формуле расчета коэффициента Яниса (C), определяющего отношение к тому или иному вопросу в количественном выражении. При C=0 отношение к проблеме нейтрально, при С>0 – отношение положительно, при С<0 – отрицательно. Для удобства коэффициент представлен в процентном соотношении. С 2008 по 2011 гг. политические имиджи Д.А. Медведева и В.В. Путина в печатных СМИ США претерпели определенные изменения. На рис. 12 видно, как в процентном соотношении распределяются негативные оценки политического имиджа руководства России (см. также прил. 4.). Итоги контент-анализа позволили сделать нам следующие выводы. В 2008 г. Д. Медведев показан как новый человек в мире политики, его образ, освещается достаточно нейтрально, неясно, будет ли он продолжать политический курс своего предшественника. В 2009 г. либерально-демократическое направление риторики нового президента России подтверждает переход от нейтрального освещения этого лидера к небольшому увеличению положительных оценок его политического имиджа. В 2010 году образ Медведева хотя представляется противоречивым, т.к. президент увольняет мэра Москвы М.Ю. Лужкова, и у некоторых западных политических аналитиков и 1 http://www.nytimes.com/2011/05/19/world/europe/19russia.html. Boudreaux R., Kolyandr A.. Cullison A. Putin to Return to Presidency // The Wall Street Journal. 25.09.2011. 3 Englund W., Lally K. Medvedev confirms he will step aside for Putin to return to Russia’s presidency // The Washington Post. 24.09.2011. 4 Boudreaux R., Kolyandr A.. Cullison A. Putin to Return to Presidency // The Wall Street Journal. 25.09.2011. 2 80 журналистов складывается мнение, что в тандеме Медведев-Путин есть конкуренция. Однако общая тональность политического имиджа Д.А. Медведева начинает меняться в негативную сторону, потому что заявления либерального толка не подкрепляются соответствующими действиями. В 2011 году Д. Медведев предстает как преданный продолжатель курса В.В. Путина, т.к. уходит со своего поста, тем самым давая возможность Путину баллотироваться в президенты Российской Федерации. В период с 2008 по 2009 гг. негативная оценка политического имиджа В. Путина претерпевает определенный спад в силу того, что больше внимания уделяется фигуре Д.А. Медведева и политической активности нового президента Соединенных Штатов Америки Барака Обамы. В 2010 г. увеличивается объем негативных оценок политического имиджа В. Путина. В значительной степени это происходит из-за ослабления позиции Д. Медведева на международной политической арене в силу следования последним политическому курсу своего предшественника. Другими факторами послужили такие события, как гибель польского президента Леха Качиньского, судебный процесс над российскими шпионами в США, дела Магнитского и Ходорковского. 2011 год вызвал максимальное за рассматриваемый период увеличение негативной тональности политического имиджа В.В. Путина, вызванный его заявлением о выставлении своей кандидатуры на пост президента на выборах 2012 года. Кроме того новый толчок получают судебные процессы Ходорковского и Магнитского, в Москве проходят массовые волнения, вызванные фальсификацией итогов парламентских выборов. Важным моментом выступает начало предвыборной президентской гонки в США. Исследуемый временной отрезок совпадает с периодом так называемой «рецессии» или глобального экономического кризиса. В исследуемых публикациях американские средства массовой информации осуждают политическую фигуру В.В. Путина, представляя его авторитарным правителем, нефтяным монополистом, по вине которого мировое сообщество не может выйти из рецессии. Следует отметить, что анализ публикаций за взятый период с 2008 по 2011 гг. позволил сделать вывод, что концентрация внимания на политическом имидже России вызвана проблемами внутри самих Соединенных Штатов Америки, а вопросы российских политики и экономики служат средством мобилизации американского общества. В дополнение к эволюции политический имиджей Д.А. Медведева и В.В. Путина были определены ключевые характеристики политического имиджа Д.А. Медведева и В.В. Путина, среди которых можно выделить политико-экономические взгляды и характер политического управления (см. таб. 4). Таблица 4 Ключевые характеристики политических имиджей Д.А. Медведева и В.В. Путина Ключевые характеристики политического имиджа Политико-экономические взгляды Характер политического управления Д.А. Медведев либеральнопрогрессивные демократическоавторитарный В.В. Путин консервативные авторитарный Репутация и действия руководства России отражаются на восприятии страны всем мировым сообществом. В ядре политического имиджа президента Дмитрия Медведева преобладают либеральные черты, прогрессивная направленность заявлений и политического курса. В ядре имиджа премьер-министра Владимира Путина фигурируют такие характеристики как жесткий контроль, властность, антиамериканские настроения. Подводя итоги всему изложенному выше, можно сделать вывод о том, что в структуре политического имиджа руководства России выделяются такие особенности как: противоборство либеральных и авторитарных консервативных тенденций; стремление к развитию и совершенствованию на уровне технологий и демократических институтов; желание и готовность вести диалог с ключевыми партнерами России, как Соединенные Штаты Америки. Несмотря на противоречивую оценку политических лидеров России на Западе, заявленные недемократичность и авторитаризм, политический имидж Российской Федерации до недавних пор несмотря ни на что претерпевал изменения в лучшую сторону. Данной точки зрения придерживается и американский политолог Питер Ратленд, по мнению которого, Российская Федерация стала на ступеньку выше, задействовав свой потенциал. При сохранении определенных недостатков, с которыми страна справляется, Россия является важным стратегическим партнером и может послужить опорой в решении различных геополитических вопросов в общих интересах обеих стран, а прежде всего США, в регионе Центральной Азии и на постсоветском пространстве. Движение в обратном направлении было вызвано фактом выдвижения премьер-министра В.Путина на пост президента от «Единой России» на выборах 2012 года и крайне негативной реакцией Кремля на развертывание США элементов системы ПРО в Восточной Европе и готовностью совершить 81 определенные ответные шаги1. Представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин опроверг версию, согласно которой заявление Медведева связано с предстоящими президентскими выборами в 2012 году2. Выход из договора СНВ-3 противоречит интересам России, т.к. США опережают ее по численности ядерного вооружения и, чтобы с ними сравняться, России придется наращивать свой ядерный потенциал, что потребует огромных затрат3. По мнению Э. Лозанского, президента Американского университета в Москве и форума США-Россия в Вашингтоне, угроза Медведева выйти из договора СНВ-3 будет нерациональным шагом, тем более что сама Москва высоко оценила данный договор как одно из самых успешных достижений в сфере внешней политики за последние годы. Наиболее оптимальной стратегией для России и США была бы разработка совместной системы ПРО, создать которую еще 25 лет назад предлагал президент-республиканец Р. Рейган, а затем и Дж. Буш-старший и Дж. Буш-младший.4 Проведенный в монографии анализ политического имиджа руководства Российской Федерации в Соединенных Штатах Америки в 2008-2011 годах позволил установить, что определяющее значение имеет имидж Владимира Путина, как образ, наделяемый прессой США такими характеристиками, как жесткий контроль, властность, антиамериканские настроения, консервативные взгляды и авторитарный стиль управления страной, как на посту президента, так и премьер-министра. Данные черты имеют негативную окраску и служат противоположностью традиционным ценностям американского общества, что позволяет правящим кругам США формировать и поддерживать персонифицированный образ врага в имидже В.В. Путина. В политическом имидже Дмитрия Медведева в прессе США преобладают либеральные черты, прогрессивная направленность заявлений и политического курса. Имидж Д.А. Медведева используется в печатных СМИ США как контраст имиджу В.В. Путина для того, чтобы подчеркнуть негативные характеристики политического имиджа последнего. Зубков К., Тельманов Д. Медведев сделал «перезагрузке» cancel // Известия. – 2011. – 23 ноября. Заявление Медведева по ПРО не связано с предстоящими выборами – Рогозин // РИА Новости. – 2011. – 23 ноября. – Режим доступа: http://ria.ru/defense_safety/20111123/496027430.html. 3 Frolov V. Russia Profile Weekly Experts Panel: Medvedev’s Stance on Missile Defense // Russia Profile. – 2011. – February 12. – Режим доступа: http://russiaprofile.org/experts_panel/56717.html. 4 Frolov V. Russia Profile Weekly Experts Panel: Medvedev’s Stance on Missile Defense // Russia Profile. – 2011. – February 12. – Режим доступа: http://russiaprofile.org/experts_panel/56717.html. 1 2 82 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Политический имидж современного государства - это воображаемый, моделируемый профессионалами у граждан страны и зарубежья многоуровневым образом государства, создаваемый на основе некоторой реальности, политических целей и задач. Он играет важнейшую роль в политическом процессе, воздействуя, как на внешне -, так и на внутриполитический курсы страны. Формирование и продвижение позитивного имиджа государства на международной арене является необходимым условием достижения и внешнеполитических целей страны. Данная проблема особенно актуальна для современной России, международный имидж которой за последние двадцать лет подвергся существенной трансформации. Если в начале 90-х годов XX века Россия воспринимается как страна, сменившая курс развития от социализма по направлению к демократической модели, в начале 2000-х – страной, с незавершенными демократическими и экономическими реформами и свернувшей на путь авторитаризма, то уже в 2011 году она видится страной, имеющей значительный потенциал и перспективы развития при условии продолжения начатых преобразований и акценте на демократизации общества и государства. Негативный характер политического имиджа России, признаваемый и российскими, и западными исследователями, делает трансформацию образа страны одной из приоритетных задач на сегодняшний день. Решение этой задачи возможно лишь на основе детального изучения структуры сложившегося имиджа, а также факторов, оказывающих наибольшее влияние на процесс его формирования. На данном этапе для современной России особенно важен ее имидж в Соединенных Штатах Америки, так как развитие российско-американских отношений — одно из приоритетных направлений внешней политики страны. Помимо этого, данный имидж оказывает воздействие на то, как воспринимается Россия другими государствами, а также международными организациями, что имеет существенное значение для страны. Политический имидж современной России в информационном поле США, сохраняя в своей структуре ряд элементов политического имиджа СССР, уже не занимает столь значительного места в системе имиджей других государств. В отличие от имиджа Советского Союза, имидж России уже не является системообразующим элементом и отходит на периферию имиджевой карты мира, уступая свое место государствам, представляющим, с точки зрения американцев, более серьезную угрозу безопасности США. На восприятие России существенное влияние оказывают политические мифы, укрепившиеся за долгие годы в сознании американцев: главным образом, миф о присущей российскому населению склонности к рабству, а также стереотипы времен «холодной войны» об агрессивности и закрытости российского общества. Структуру политического имиджа России составляют исторический образ страны, внутриполитическая и внешнеполитическая составляющие, имидж руководства страны. Данные элементы являются взаимозависимыми, и в разные периоды преобладает тот или иной элемент. При этом имиджевыми константами выступают проблемы демократического развития, как часть внутриполитической составляющей, противоречие национальных интересов России и США (преимущественно по размещению системы противоракетной обороны в Европе), и отходящий на второй план, на данный момент образ отношений с «неблагонадежными» государствами как часть внешнеполитической составляющей. Негативные черты политического имиджа России, имеющие место в общественном мнении США в 20082011 годах, обусловлены рядом факторов. С одной стороны, на имидже страны сказывается действительная ситуация в стране (стагнация демократических реформ, подавление оппозиции, дела о многочисленных убийствах журналистов, дело ЮКОСа и пр.). С другой стороны, негативный характер определенных элементов в структуре имиджа страны вызван объективным противоречием российских и американских национальных интересов, прежде всего, в сфере международных отношений. Важным является и тот факт, что американские средства массовой информации при освещении событий используют априорные установки и стереотипы, поддерживая официальную линию Госдепартамента США. При этом восприятие и соответственно формирование имиджа той или иной страны или политического лидера напрямую зависит от поддержки или осуждения последним внешнеполитического курса Вашингтона – чем лояльнее относится лидер конкретной страны к внешней политике США, тем положительнее его имидж в СМИ США. Следует отметить, что динамика интереса к России в американской прессе выполняет задачу отвлечения населения от острых социально-экономических и политических проблем и мобилизации американского общества перед образом потенциального врага, фокусируя внимание целевых аудиторий анализируемых изданий на событиях, в то время как различные информационные поводы служат удобным средством реализации данной стратегии. Продвижение позитивного имиджа страны, минимизация негативных характеристик в его структуре возможны лишь в том случае, если действия, нацеленные на продвижения имиджа, будут проводиться с учетом вышеизложенных факторов по следующим направлениям. Во-первых, следует изменить ситуацию внутри самой страны. Политический и инвестиционный климат в России сможет обрести позитивную окраску лишь при конструктивных и эффективных реформах, затрагивающих все сферы жизни 83 граждан государства. Укрепление демократии, свобод и прав человека, развитие партийной политической системы и частного предпринимательства, с нашей точки зрения, значительным образом повлияют на улучшение имидж России не только в США, но и во всем мире. Во-вторых, акцент в двусторонних отношениях должен стоять на взаимовыгодных направлениях политических курсов России и США, исходя из национальных интересов двух государств. Такими точками соприкосновения могут являться борьба с терроризмом и преступностью, контроль ядерных вооружений. На наш взгляд, сотрудничество двух стран уже достигло наибольшего прогресса за всю историю своих отношений. В-третьих, должна проводиться планомерная работа по развенчанию стереотипов времен «холодной войны» и, как следствие, устранению таких имиджевых характеристик, как закрытость России для Запада, подавление демократических ценностей в российском обществе и политической культуре, на что, с нашей точки зрения, и должны быть направлены технологии паблик рилейшнз и публичная дипломатия, лишь общими усилиями которых политический имидж России в Соединенных Штатах Америки и на международной арене в целом может стать действительно положительным. У власти молодые президенты, которые стараются, как сменить парадигму политического мышления в рамках внутреннего и внешнего политических курсов в своих странах, так и вывести сотрудничество в международной сфере на качественно новый уровень. Очевидно, что не все начинания увенчиваются успехом, но с уверенностью можно сказать, что достигнуты определенные успехи по переосмыслению статуса-кво в международных отношениях в тандеме РФ и США: сотрудничество двух государств перешло на новый уровень развития. Ключевым спорным вопросом двух держав на данный момент является система ПРО США в Европе. При условии возвращения на путь «перезагрузки» развитие двусторонних отношений двух держав получит значительные перспективы и будет способствовать дальнейшему изменению парадигмы восприятия России в мире. Резюмируя все сказанное выше, хочется отметить, что политический имидж РФ представляется достаточно динамичным, но, тем не менее, сохраняющим собственные тенденции, лежащие в основе стереотипов, не всегда позитивных, что подлежит изменению путем грамотной политики публичной дипломатии наравне с развитием открытого диалога с другими странами. 84 СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 1. Абашкина Е., Егорова-Гантман Е. Имидж лидера. – М.: Никколо-Медиа, 1999. – 201 с. 2. Алексеев М. Любовь к начальственным скандалам // Среда. – 2001. – №10 (34). – С. 5-11. 3. Алимурадов О.А. Значение и смысл: закономерности дискурсной реализации. – Пятигорск: СНЕГ, 2009. – 270 с. 4. Антипина О.Н., Иноземцев В.Л. Постиндустриального общества теория // Политическая энциклопедия: В 2 томах / Под ред. Г.Ю. Семгина. – М.: Мысль, 1999. – Т. 2. – 701 с. 5. Антонов В.И., Ямпилова З.С. Проблема стереотипов как один из барьеров в контексте коммуникации культур // Россия и Запад: Диалог культур. – 1999. – №7. – С. 206-216. 6. Аристотель. Собрание сочинений в 4-х томах. – М.: Мысль, 1976-1983. 7. Асмолов А., Березин И., Борисов А., Жамкочьян М., Клименко А., Махарадзе Н. Президент по выбору. Моделирование желаемого будущего. – М.: УРСС, 2000. – 174 с. 8. Аствацатурова М.А. Пресса Ставропольского края: межэтнические отношения и этнокультурные образы как объекты профессионального интереса. – Ростов-на-Дону; Пятигорск: Издательство СКАГС, 2003. – 120 с. 9. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: за и против. – М.: Прогресс, 1975. – С. 114-163. 10. Белоусова И.Э. Этнопсихологические факторы эффективности политического имиджа / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 2000. 11. Березкина О.П. Как стать депутатом или продать себя на политическом рынке: Тайны ремесла. Практические рекомендации. Тренинг. – СПб: Изд-во Буковского, 1997. – 160 с. 12. Березкина О.П. Политический имидж в современной политической культуре / Дисс… докт. полит. наук. – СПб., 1999. 13. Бжезинский З. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Международные отношения, 2007. – 287 с. 14. Блажнов Е.А. Паблик рилейшнз: Приглашение в мир цивилизованных рыночных и общественных отношений.– М.: ИМА-пресс, 1994. – 152 с. 15. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия: Переводы / Сост. В.М. Сергеева и П.Б. Паршина; общ. ред. В.В. Петрова. – М.: Прогресс, 1987. – С. 88-125. 16. Бодалев А.А. Имиджелогия – это серьезно. // Психология общения: социокультурный анализ. Материалы Международной конференции (Ростов-на-Дону, 30 октября - 1 ноября 2003 г.). / Под ред. А.А. Бодалева, П.Н. Ермакова, В.А. Лабунской. – Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского госуниверситета, 2003. – С. 31-34. 17. Бодрийяр Ж. Система вещей. – М.: Рудомино, 2001. – 219 с. 18. Большая советская энциклопедия (в 30 т.) / Под ред. Прохорова А.М. Изд. 3-е. – М.: Советская энциклопедия, 1974. Т. 18. – 632 с. 19. Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перер. и доп. / Под ред. Прохорова А.М. – М.: Большая Российская энциклопедия, СПб.: Норинт, 1999.-1456 с. 20. Бондарева Л.В. Динамика политического имиджа России в качественной прессе США / Дисс… канд. полит. наук. – М., 2007. 21. Бундарина О.А. Коммуникативные технологии формирования и продвижения имиджа муниципальной власти (политологический анализ) / Автореферат дисс.. канд. полит. наук. – М., 2002. 22. Бурганова Л.А., Корнилов П.А. Реконструирование структуры образа военного конфликта (по материалам СМИ) // Социологические исследования. – 2003. – №6. – С. 56-63. 23. Бурдье П. Практический смысл. – СПб.: Алетейя, 2001. – 562 с. 24. Бушев А.Б. Языковые феномены политического дискурса // Теория коммуникации & прикладная коммуникация: Вестник Российской коммуникативной ассоциации / Под общ. ред. И.Н. Розиной. - Ростов н/Д: ИУБиП, 2004.№ 2.- C. 52-71. 25. Васильева Т.Е. Стереотипы в общественном сознании (социально-философские аспекты). – М.: ИНИОН, 1988. – 41 с. 26. Вейман Р. "Новая критика" и развитие буржуазного литературоведения. – М., 1965. – 428 с. 27. Воробьев В.В. Менеджмент в социальной информациологии. – М.: РАГС, 2006. – 108 с. 28. Воскресенский А.Д. Россия и Китай: проблемы динамики и преемственности в межгосударственных отношениях / Дисс… докт. полит. наук. – М., 1998. 29. Гаврилов В.И. Конгресс США и российско-американские отношения (1993-1996 гг.) / Дисс… канд. ист. наук. – Ярославль, 2000. 30. Гаджиев К.С. Политическая наука.- М.: Международные отношения, 1994. – 400 с. 31. Галкина Е.В., Косов Г.В., Паслер Р.В. Гражданское общество в России: модели, традиции, тенденции развития. – Ставрополь: Ставрополит, 2010. – 288 с. 32. Галумов Э.А. Имидж против имиджа. – М.: Известия, 2005. – 552 с. 33. Галумов Э.А. Международный имидж России: стратегия формирования. – М.: Известия, 2003. – 450 с. 34. Гармонова А.В. Имидж политических партий и объединений в электоральном процессе / Дисс… канд. полит. 85 наук. – Воронеж, 1998. 35. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией и славянством. – М.: Раритет, 1997. – 680 с. 36. Геруля М. Местная периодическая печать Польши 1970-х годов: типология, современное состояние и перспективы развития.- Ростов н/Д.: Изд-во РГУ, 2001.-159 с. 37. Голованова Г.А. Печать США 90-х годов. – М.: МГУ, 1996. – 106 с. 38. Голубев А.В. Запад глазами советского общества: Основ. Тенденции формирования внешнеполитических стереотипов в 30-х гг. // Отеч. История. – М., 1996. – №1. – С. 104-120. 39. Голубев А.В. Советское общество 1930-х годов и формирование внешнеполитических стереотипов // Россия и Европа в XIX-XX веках: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур: Сб. науч. тр. / Е.Ю. Артемова, А.Ю. Большакова, Т.Н. Гелла и др. Отв. Ред. А.В. Голубев. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1996. – 228 с. 40. Гомар Т. Два ориентира для России // Россия в глобальной политике. – 2010. – 20 декабря. 41. Гончаров Д.В. Теория политического участия. – М.: Юристъ, 1997. – 206 с. 42. Горбунова М.А. Демократия в России: модели, традиции, тенденции развития / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – Пятигорск, 2011. 43. Гордеева О.И. Политическое сознание современного российского общества: проблемы формирования и тенденции развития (методологический аспект) / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 1997. 44. Грачев М.Н. Средства массовой информации в социально-политическом поле // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. – 2000. – №2. – С. 80-87. 45. Гунаре М.Л. Политический маркетинг в избирательной кампании / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 2001. 46. Гундарь О.Н. Феномен политического лидерства в социальном контексте современности / Дисс… докт. филос. наук. – Ставрополь, 2001. 47. Давыдов Д.Г. Имидж в контексте психологической теории (проблемы психологического подхода к определению сущности имиджа) // Имиджелогия: тенденции и перспективы развития: сборник материалов 1-го Всероссийского научного семинара Лиги профессиональных имиджмейкеров и Института индустрии Моды. – М., 2003. – С. 12-16. 48. Джантеева Д.С. Теоретико-методологические аспекты изучения этнополитических коммуникаций на Северном Кавказе // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета / Под ред. Горбунова А.П. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 1996. – № 3. – С. 99-102. 49. Джеймс Дж. Эффективный самомаркетинг. Искусство создания положительного образа. – М.: Филинъ, 1998. 125 с. 50. Джи Б. Имидж фирмы. – СПб.: Питер, 2000. – 224 с. 51. Дзялошинский И.М. Как создаются «герои» и «дьяволы». // Советник. – 1997. – №1. – С. 15-21. 52. Дмитриев А.В., Латынов В.В., Хлопьев А.Т. Неформальная политическая коммуникация. – М., 1997. 53. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. – М. : ЧеРо, Изд-во МГУ, 1997. – 344 с. 54. Драгачева О.С. Внешнеполитический имидж государства и его лидера: технологии формирования и позиционирования кампании / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 2006. 55. Дятлов А.С. Предмет и метод теории информационной экономики // Экономическая теория на пороге XXI века. – М., 1998. – Том 2. – С. 497-519. 56. Евгеньев В.А. Образы США и СССР в концепции мировой политики Збигнева Бжезинского // Полис: Политические исследования.- 2003.- №1.- С. 179-186. 57. Евсеев В.А. Аналитическая записка по результатам заседания Комитета по продвижению интересов российского бизнеса за рубежом (21.05.2005) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.amr.ru/doc/analitika.doc. 58. Егорова-Гантман Е.В., Плешаков К.В. Политическая реклама. – М.: Никколо-Медиа, 1999. – 240 с. 59. Ермаков Ю.А. Манипуляция личностью: смысл, приемы, последствия. – Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 1995. – 203 с. 60. Жданов К.В. Американские СМИ о демократических процессах современной России / Дисс… канд. полит. наук. – СПб., 2006. 61. Жить по-человечески. Владимир Путин выступил на расширенном заседании Госсовета. // Российская газета. – 2008. – 9 января. 62. Задорин И., Бурова Ю., Сюткина А. СМИ и массовое политическое сознание: взаимовлияние и взаимозависимость // Российское общество: становление демократических ценностей. – М., 1999. – С. 175-197. 63. Заиченко О.В. Образ России и формирование национального самосознания в Германии // Россия и внешний мир: Диалог культур: Сб. ст. / Ред. кол.: Ю.С. Борисов (Отв. ред.) и др. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1997. – С. 236-248. 64. Замятин Д.Н. Геополитика образов и структурирование метапространства // Полис: Политические исследования. – 2003. – №1. – С. 82-102. 65. Замятин Д.Н. Моделирование геополитических ситуаций. (На примере Центральной Азии во второй половине 86 XIX века.) // Полис: Политические исследования. – 1998. – №2. – С. 64-76; №3. – С. 133-146. 66. Замятин Д.Н. Национальные интересы как система «упакованных» политико-географических образов // Полис: Политические исследования. – 2000. – №1. – С. 78-81. 67. Замятин Д.Н. Политико-географические образы и геополитическая картина мира (представление географических знаний в моделях политического мышления) // Полис: Политические исследования. – 1998. – №6. – С. 80-91. 68. Заявление Медведева по ПРО не связано с предстоящими выборами – Рогозин // РИА Новости. – 2011. – 23 ноября [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ria.ru/defense_safety/20111123/496027430.html. 69. Зубков К., Тельманов Д. Медведев сделал «перезагрузке» cancel // Известия. – 2011. – 23 ноября. 70. Иванян Э.А. Из истории: Россия и США – союзники, партнеры или противники // США. Канада: экономика политика, культура. – 2001. – №12. – С. 25-39. 71. Иванян Э.А. История США. Пособие для вузов. – М.: Дрофа, 2004. – 576 с. 72. Иголкин А. Пресса как оружие власти // Россия: XXI век. Ярлыки и мифы. – М., 1996. – №11-12. С. 68-69. 73. Игрицкий Ю.И. Россия и Запад: корни стереотипов // Россия и внешний мир: Диалог культур: Сб. ст. / Редкол.: Ю.С. Борисов (Отв. ред.) и др. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1997. – С. 177-184. 74. Иллюстрированный энциклопедический словарь. 2-е изд. / Под ред. Бородулина В.И., Горкина А.П. – М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 1998. – 896 с. 75. Иноземцев В.Л. Теория постиндустриального общества как методологическая парадигма российского обществоведения // Вопросы философии. – 1997. – № 10. – С. 29-44. 76. Казанцев Ю.И. Международные отношения и внешняя политика России. – Ростов н/Д.: Феникс; Новосибирск: Сиб. соглашение, 2002. – 351 с. 77. Как пропиарить Россию. Интервью с помощником президента С. Ястржембским // Огонек. – 2001. – № 51. 78. Какорина Е.В. Язык средств массовой коммуникации // Русский язык. – 1999. – №46. – С. 48-52. 79. Караганов С.А., Кожокин Е.М., Малашенко И.Е., Федоров А.В. Имидж России и российского бизнеса в западных средствах массовой информации. Доклад Совета по внешней и оборонной политике. – 1997. – 1 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.svop.ru/live/materials.asp/?m_id=7007&r_id=70027. 80. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. – М.: Алгоритм, 2004. – 528 с. 81. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – 608 с. 82. Каширина Т.В. Российско-американские отношения в 1992-1996 годах / Дисс… канд. ист. наук. – М., 1999. 83. Киселев И.Ю. Образы государств в международных отношениях: механизмы трансформации // Полис: Политические исследования. – 2003. – №3. – С. 50-57. 84. Киуру К.В. Имидж в политической коммуникации: дискурсивный анализ / Дисс… докт. полит. наук. – СПб., 2006. 85. Ковалева Н.В. Образ современной России на страницах журнала «Der Spiegel» // Россия и русские глазами дальнего зарубежья: Сб. ст. / Под ред. Ю. В. Куперта. – Томск, 2002. – С. 3-9. 86. Коломенский М.А. Формирование внешнеполитического имиджа современной России (2000-2007 гг.) / Дисс… канд. полит. наук. – М., 2008. 87. Колосов В.А., Бородулина Н.А., Вендина О.И., Галкина Т.А., Заяц Д.В., Юр Е.С. Геополитическая картина мира в средствах массовой информации // Полис: Политические исследования. – 2003. – №3. – С. 33-49. 88. Кольев А.Н. Политическая мифология: Реализация соц. опыта. – М.: Логос, 2003. – 382 с. 89. Кольцова Е.Ю. Производство новостей: скрытые механизмы контроля // Журнал социологии и социальной антропологии. – 1999. – т. 2. – №3. – С. 87-104. 90. Комлев Н.Г. Словарь иностранных слов (С переводом, этимологией и толкованием). – М., 1995. – 780 с. 91. Конституция США [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.archives.gov/national-archivesexperience/charters/constitution.html. 92. Корконосенко С.Г. Основы журналистика. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 287 с. 93. Коррупция. Экспертный доклад «Путин. Итоги. 10 лет» // Левада-Центр. Пресс-выпуски [Электронный ресурс]. – 2010. – 20 июля. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010072002.html. 94. Кременюк В.А. Взгляд вперед: задачи внешней политики администрации Буша // США. Канада: экономика политика, культура. – 2001. – №12. – С. 40-52. 95. Крыштановская О. Анатомия российской элиты. – М.: Захаров, 2005.- 384 с. 96. Кудрикова В. Дмитрий Медведев: «Россия – страна правового нигилизма» // Труд. – 2008.– 23 января. 97. Лайдинен Н. Образ России в зеркале российского общественного мнения // Социологические исследования. – 2001. – №4. – С. 27-31. 98. Ле Э. Лингвистический анализ политического дискурса: языка статей о чеченской войне в американской прессе // Полис: Политические исследования. – 2001. – №2. – С. 93-112. 99. Лебедев И.А. Взаимосвязь политических ценностей и политических институтов в процессе постсоветской трансформации России / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 2000. 100. Лебедева Т. Паблик рилейшнз. Корпоративная и политическая режиссура. Модели, система ценностей, каналы СМК. – М.: Издательство МГУ, 1999. – 350 с. 87 101. Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья информационно-психологическая война. – М., 2000. – 304 с. 102. Лисовский С. Политическая реклама. – М.: ИВЦ «Маркетинг», 2000. – 256 с. 103. Литвинович М.А. Политические стереотипы в сознании россиян. Вестник МГУ. Серия 12. Политические науки. – 2002. – №2. – С. 88-101. 104. Люкс Л. О возникновении русофобии на Западе // Полис. – 1993. – №1. – С. 173-178. 105. Ляпоров В. 100% бренд. Как продавать счастье.- М.: Бестселлер, 2004.-189 с. 106. Максимов А.А. «Чистые» и «грязные» технологии выборов: Российский опыт. – М.: Дело, 1999. – 445 с. 107. Манякина Е.С. Политический лидер: процесс формирования имиджа / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 1994. 108. Массовые оценки экономической ситуации // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2010. – 14 декабря [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010121407.html. 109. Материалы к заседанию Президиума Правительства Российской Федерации. – Москва, 2009. – 1 июня [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://government.ru/docs/8255. 110. Медведев Д. Заседание президиума Госсовета о мерах по укреплению межнационального согласия. – Уфа, 2011 – 11 февраля [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/news/10312. 111. Медведев Д. Интервью швейцарским СМИ. – Барвиха, 2009. – 18 сентября. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/news/5505. 112. Медведев М.И. Политическое лидерство как объект социально-психологического исследования / Автореферат дисс… канд. психол. наук. – М., 1993. 113. Мерилл Д. Беседы о масс-медиа. – М., 1997. – 384 с. 114. Мизеров С.Д. Электронные средства массовой информации и политика. – М.: ИПКРТиР, 2000. – 64 с. 115. Морозов И.Л. Формирование в народном сознании «образа врага» как способ политической мобилизации в России // «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании: Материалы Международной научной конференции / Под ред. докт. ист. наук, проф. С.Н. Полторака. – СПб.: Нестор, 2001. – С. 54-56. 116. Музыкант В.Л. Рекламные и PR-технологии в бизнесе, коммерции, политике. – М.: Армада-пресс, 2001. – 688 с. 117. Мюллер В.К. Новый англо-русский словарь. – М.: Русский язык Медиа, 2003. – 946 с. 118. Национальная стратегия противодействия коррупции (утверждена Указом Президента РФ от 13 апреля 2010 года №460) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://kremlin.ru/ref_notes/565. 119. Никитин Ю.В. Политическая мифология и национальная идентичность [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.vsu.ru/sciene/sch-sem/publication/docs/nikitin.html. 120. Николаева Н.И. Формирование мифологизированного образа Соединенных Штатов Америки в советском обществе в первые годы «холодной войны» (1945-1953 гг.) / Дисс… канд. ист. наук. – Саратов, 2001. 121. Общество и политика: Современные исследования, поиск концепции / Под ред. В.Ю. Большакова. – СПб.: Издво С.-Петербург. ун-та, 2000. – 521 с. 122. Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга / Под общ. ред. В. Зеленского. – М.: Ювента, 1996. – 368 с. 123. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., дополненное. – М.: Азбуковник, 1999. – 944 с. 124. Осипова Н.Г. Теории и практика «влияния» средств массовой информации в современной зарубежной социологии // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 18. Социология и политология. – 2001. – №1. – С. 92-104. 125. Островский Е., Щедровицкий П. Гуманитарные технологии, развитие общественных связей и имидж России. // Со-общение, 1999. – №1. – С. 36-39. 126. Острые общественные проблемы // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2011. – 11 марта [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2011031101.html. 127. Отношение россиян к милиции // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2010. – 10 ноября [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010111001.html. 128. Оценка Вооруженных Сил России: увы, без оптимизма // Флот – XXI век. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://blackseafleet-21.com/news/21-02-2011_otsenka-vooruzhennyh-sil-rossii-uvy-bez-optimizma. 129. Панарин И.Н. Информационная война и дипломатия. – М.: Городец, 2004. – 528 с. 130. Панкрухин А.П. Маркетинг. – М.: ИКФ Омега-Л, 2002. – 656 с. 131. Паренти М. Демократия для немногих. – М.: Прогресс, 1990. – 502 с. 132. Передерий С.В. Политология для студентов вузов.- М.: Феникс, 2007.-171 с. 133. Перелыгина Е.Б. Психология имиджа. – М.: Аспект-Пресс, 2002. – 223 с. 134. Петренко В.Ф., Митина О.В., Бердников К.В. и др. Психосемантический анализ этнических стереотипов: Лики толерантности и нетерпимости. – М.: Смысл, 2000. – 73 с. 135. Петрова Е.А. Имиджелогия проблемное поле и направления исследования // PR в образовании. – 2004. – №1. – С. 36-38. 136. Пищева Т.Н. «Затрудненное общение» (Барьеры в восприятии образов политиков) // Полис: Политические 88 исследования. – 2002. – №5. – С. 158-169. 137. Поздеева Л.В. От Москвы к Сталинграду: британские отклики на войну в России // Британия и Россия. – М.: ИВИ РАН,1997. – С. 211-225. 138. Политическая имиджелогия / Под ред. А.А. Деркача и др. – М.: Аспект Пресс, 2006. – 400 с. 139. Половина россиян разочарована внутриэкономической политикой страны // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2010. – 24 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010112402.html. 140. Попов В.Д. Информациология и информационная политика. – М.: РАГС, 2001. – 118 с. 141. Постановление Правительства РФ от 2 июня 2008 г. № 418. О Министерстве связи и массовых коммуникаций Российской Федерации [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://government.ru/docs/369. 142. Почепцов Г.Г. Имиджелогия. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – 698 с. 143. Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2000. – 352 с. 144. Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз для профессионалов. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 1999. – 624 с. 145. Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз, или как успешно управлять общественным мнением. – М.: Центр, 1998. – 349 с. 146. Почепцов Г.Г. Психологические войны. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2000. – 576 с. 147. Почепцов Г.Г. Символы в политической рекламе. – К.: Принт-сервис, 1997. – 323 с. 148. Почепцов Г.Г. Спиндоктор, который умеет «лечить» события. – М.: РИП-холдинг, 1999. – 98 с. 149. Почепцов Г.Г. Теория и практика коммуникации. – М.: Центр, 1998. – 352 с. 150. Почепцов Г.Г. Теория коммуникации. – М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 2001. – 656 с. 151. Прудников Л.А. Политические технологии как фактор формирования имиджа Вооруженных сил Российской Федерации / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 2004. 152. Ракитов А.И. Информация, наука, технология в глобальных исторических изменениях. – М.: ИНИОН РАН, 1998. – 104 с. 153. Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. – М.: Политиздат, 1991. – 268 с. 154. Раскладкина М.К. Интернет как средство организации информационно-политического пространства России / Дисс… канд. полит. наук. – СПб., 2006. 155. Речевая коммуникация в современном обществе / Под ред. Л.В. Минаевой. – М.: НОПАЯЗ, 2002. – 319 с. 156. Рёш О. Проблема стереотипов в межкультурной коммуникации // Россия и Запад: диалог культур. – 1998. – №6. – С. 490-502. 157. Рогов С.М. Новый этап в российско-американских отношениях // США. Канада: экономика политика, культура. – 2001. – №12. – С. 3-24. 158. Россияне о думских выборах // Левада-Центр. Пресс-выпуски. – 2011. – 28 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2011042801.html. 159. Рудаков В. Дмитрий Медведев: избранное // Профиль. – 2008. – 4 февраля. 160. Рябцева Е.Е. Американское общественное мнение по проблемам внешней политики и его место в политической системе США / Дисс… докт. полит. наук. – Волгоград, 2002. 161. Савина Е.Ю. Социально-технологические аспекты управления процессами формирования имиджа политического лидера средствами печати / Дисс… канд.социол. наук. – М., 1998. 162. Сегела Ж. Ностальгия по будущему. – М.: Изд-во МГУ, 2005. – 128 с. 163. Сенявская E.C. «Образ врага» в сознания участников первой мировой войны // Россия и Европа в XIX-XX веках: проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур: Сб. науч. тр. / Е.Ю. Артемова, А.Ю. Большакова, Т.Н. Гелла и др. Отв. Ред. А.В. Голубев. РАН. Ин-т рос. Истории. – М., 1996. – 228 с. 164. Сергеев Е.Ю. Образ России и русских в общественном мнении США (август 1914 - февраль 1917 г.) // Россия и внешний мир. Диалог культур. Сб. ст. / Ред. кол.: Ю.С. Борисова (отв. ред.) и др. – М.: ИРИ РАН, 1997. – С. 149-161. 165. Служба социологических исследований имени Гэллапа [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gallup.com. 166. Слуцкий Л. Почему за рубежом деформирован образ России? // Независимая газета.– 2001. – 13 апреля. 167. Смолян Г.Л., Черешкин Д.С. Сетевая информационная революция. // Информационные ресурсы Росси. – 1997. – №4. – С. 15-18. 168. Сморгунов Л.В. Событийное знание и его значение для современной сравнительной политологии // Полис: Политические исследования. – 2011. – № 1. – С. 122-133. 169. Согрин В.В. История США. – СПб.: Питер, 2003. – 192 с. 170. Соколов В.С., Михайлов С.А. Периодическая печать Соединенных Штатов Америки: Учеб. пособие. – СПб.: Издво СПбГУ, 1998. – 144 с. 171. Соловьев О.Ф. Россия 1917. От февраля к октябрю глазами французов // Вопросы истории. – 1998. – №1. – С. 315. 172. Сорокина Е.С. Коммуникативная компетентность как фактор современного политического процесса в России / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 2002. 173. Стенографический отчет о встрече с участниками международного клуба «Валдай». – 2008. – 12 сентября 89 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://kremlin.ru/transcripts/1383. 174. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года [Электронный ресурс]. – 2009 – 13 мая. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/ref_notes/424. 175. Стратегия национальной безопасности США (май 2010) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf. 176. Сэмпсон Э. Имидж. – М.: ПРИОР, 1998. – 230с. 177. Титова А.Л. Роль СМИ в формировании внешнеполитического образа США. – Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2003. – 43 с. 178. Титова Е.В. Имидж политического лидера в России // Сб. научных трудов. Теория коммуникации и прикладная коммуникация. Вестник российской Коммуникативной Ассоциации. – 2002. – № 1. – С. 148-160. 179. Тренин Д. Идентичность и интеграция: Россия и Запад в XXI в. // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики. – 2004. – Т.8. – №3. – С. 9-22. 180. Третьякова Т.П. Опыт лингвистического анализа аргументации в политическом диалоге // Коммуникация и образование / Под ред. Дудника С.И. – СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2004. – С. 299-320. 181. Трошина Н.В. Фактор имиджа в российском электоральном процессе / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – Саратов, 2001. 182. Тузиков А.Р. Масс-медиа: идеология видимая и невидимая // Полис: Политические исследования. – 2002. – №5. – С. 123-133. 183. Тучков С.М. Паблик Рилейшнз в политическом процессе современной России / Автореферат дисс… канд. полит. наук. – М., 2002. 184. Уткин А. Мировая холодная война. – М.: Эксмо, Алгоритм, 2005. – 376 с. 185. Ученова В.В., Старых Н.В. История рекламы: детство, отрочество. – М.: Смысл, 1994. – 96 с. 186. Фатеев А. Образ врага в советской пропаганде, 1945-1954.- М., 1999.- 261 с. 187. Федотова Л.Н. Социология массовой коммуникации. – СПб.: Питер, 2003. – 396 с. 188. Феклюнина В.С. Политический имидж России в американской прессе 2000-2004 гг. / Дисс… канд. полит. наук. – Саратов, 2005. 189. Фрейд 3. Психология масс и анализ человеческого «Я». – М.: АСТ, 2005. – 188 с. 190. Фролов Е.В. Политический имидж институтов государственной власти России: современное состояние и перспективы совершенствования / Дисс… канд. полит. наук. – М., 2005. 191. Херманн M. К. Политическая коммуникация: воздействие средств массовой информации на общество в современных государствах. Выступление на конференции в Московской Школе политических наук (09.12.2000) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.academy-go.ru/Site/JournalPR/publications/Herman.shtml. 192. Херсон Л. Идеология в Соединенных Штатах // Полис: Политические исследования. – 1993. – №6. – С. 87-92. 193. Центр общественного мнения «Pew Research Center» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://people-press.org. 194. Центр социологических исследований Левада [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.levada.ru. 195. Цуладзе А.М. Формирование имиджа политического лидера в условиях становления новой политической системы в России / Дисс… канд. полит. наук. – М., 1997. 196. Чугров С.В, Этнические стереотипы и их влияние на формирование общественного мнения // Мировая экономика и международные отношения. – 1993. – №1. – С. 41-54. 197. Чугров С.В. Идеологемы и внешнеполитическое сознание // Мировая экономика и международные отношения. – 1993. – №2. – С. 38-49. 198. Чумиков А.Н., Бочаров М.П. Связи с общественностью: теория и практика. – М.: Дело, 2004. – 496 с. 199. Чурсова Н. Механизмы воздействия политической информации в СМИ на общественноесознание [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://psycho.ni/bibUo/pofrica/entailment/politinform.html. 200. Шаклеина Т.Д. Внешняя политика США и Россия: итоги десятилетия // США. Канада: экономика, политика, культура. – 2001. – №12. – С. 53-69. 201. Шарков Ф.И. Теория коммуникации. – М.: РИП-холдинг, 2004. – 368 с. 202. Шашлов М.Н. Политический имидж как актуальный предмет исследования // Актуальные проблемы политологии: Сб. науч. работ студентов и аспирантов Российского университета дружбы народов. – М.: МАКС-Пресс, 2001. – С. 84-92. 203. Шевцова Л. Как Россия не справилась с демократией: логика политического отката // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики. – 2004. – Т.8. – №3. – С. 36-55. 204. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. – М.: Мысль, 1980. – 326 с. 205. Юрьев А.И. Системное описание политической психологии / Дисс… докт. психол. наук. – СПб., 1996. 206. Ячков А.В. Информационно-коммуникативные технологии в политической системе / Дисс… канд. полит. наук. – М., 2006. 207. Albig W. Modern Public Opinion. N.Y.: McGraw-Hill, 1956. – 518 p. 90 208. Alenius K. Hardworking, progressive, arrogant. The Image of Finland in the eyes of the Estonians from the period of national awakening to the end of the Tsarist era. Oulu: Pohjoinen, 1996. – 258 p. 209. Almond & Verba. The civic culture: Political attitudes and democracy in five nations. – Princeton, NJ: Princeton University press, 1963. – 562 p. 210. Americans Continue to Rate Iran as Greatest U.S. Enemy // The Gallup Poll. – 2011. – February 18 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gallup.com/poll/146165/Americans-Continue-Rate-Iran-Greatest-Enemy.aspx. 211. Babaeva S. The Long Shadow of Vladimir Putin // The National Interest. – 2011. – January 23. 212. Blaney D. Equal Sovereignty and African statehood: Tragic elements in the African Agenda In World Affairs // Cottam M., Chih-yu-Shih (eds.) Contending Dramas: Cognitive Approach to International Organizations. – N.Y.: Praeger Publishers, 1992.- 280 p. 213. Boulding K. National Images and International Systems // Journal of Conflict Resolution. – 1959. – №3. – P. 120-131. 214. Bronfenbrenner U. The Mirror Image in Soviet-American relations: A Social Psychologist’s report // Journal of Social Issues. – 1961. – Vol. 17. – № 3. – P. 45-56. 215. Buchanan W., Cantril H. How nations see each other. A study in public opinion. – Urbana: University of Illinois Press, 1953. – 220 p. 216. Burns W.J., Under Secretary for Political Affairs. The United States and Russia in a New Era: One Year After «Reset». Center for American Progress. – Washington, DC. – 2010. – April 14 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/p/us/rm/2010/140179.htm. 217. Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor. 2008 Human Rights Report: Russia. – Washington, DC. – 2009. – February 25 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/j/drl/rls/hrrpt/2008/eur/119101.htm. 218. Chomsky N., Herman E. Manufacturing consent. – N.Y.: Pantheon Books, 1988. – 480 p. 219. Clinton H.R., Secretary of State. Remarks on the Human Rights Agenda for the 21st Century. Georgetown University's Gaston Hall. – Washington, DC. – 2009. – December 14 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/secretary/rm/2009a/12/133544.htm. 220. Clinton H.R., Secretary of State. Senate Approval of New START. U.S. Department of State. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – December 22 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.state.gov/secretary/rm/2010/12/153646.htm. 221. Clinton H.R., Secretary of State. Third Anniversary of Death of Anna Politkovskaya. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2009. – October 7 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2009/oct/130376.htm. 222. Clinton H.R., Secretary of State. Verdict in the Khodorkovsky-Lebedev Case. Press Statement. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – December 27 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.state.gov/secretary/rm/2010/12/153716.htm. 223. Cottam M. Contending Dramas in American Foreign Policy // Cottam M., Chih-yu-Shih (eds.) Contending Dramas: Cognitive Approach to International Organizations. – N.Y.: Praeger Publishers, 1992. – 280 p. 224. Cottam M.L., Cottam R.W. Nationalism and Politics: the Political Behavior of Nation States. – Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2001. – 320 p. 225. Crowley P.J., Assistant Secretary, Bureau of Public Affairs. Anniversary of the Death of Sergei Magnitskiy. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – November 16 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2010/11/151018.htm. 226. Crowley P.J., Assistant Secretary, Bureau of Public Affairs. Daily Press Briefing. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – September 1 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/dpb/2010/09/146601.htm. 227. Crowley P.J., Assistant Secretary, Bureau of Public Affairs. Four-Year Anniversary of Politkovskaya Murder. U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2010. – October 6 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2010/10/149110.htm. 228. David S. Foglesong. The American Mission and the «Evil Empire»: The Crusade for a «Free Russia» since 1881. – N.Y.: Cambridge University Press. – 362 p. 229. Dennis E. et al. (eds.). Beyond the Cold War: Soviet and American Media Images. – L.: Sage Publications, 1991. – 192 p. 230. Duguid G., Acting Deputy Department Spokesman. Russia: Detentions of Protesters in Russia. – Washington, DC. – 2010. – February 01 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.state.gov/r/pa/prs/ps/2010/02/136361.htm. 231. Fan D.P. Predictions From the Mass Media: Content Analysis and Mathematical Modeling. – Westport, CT: Greenwood Press, 1988. – 202 p. 232. Frolov V. Russia Profile Weekly Experts Panel: Medvedev’s Stance on Missile Defense // Russia Profile. – 2011. – February 12 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://russiaprofile.org/experts_panel/56717.html. 233. Fuller C. Charge d’Affaires. Reply to the Russian Federation on Media Freedom in the U.S. United States Mission to the OSCE. Permanent Council, OSCE. – Vienna. – 2010. – February 04 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.osce.org/pc/41528. 234. Fuller C. Charge d’Affaires. Statement on Violence Against Journalists and Human Rights Defenders in Russia. United States Mission to the OSCE. Permanent Council, OSCE. – Vienna. – 2009. – September 3 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.osce.org/pc/38553. 91 235. Galtung J., Ruge M.H. The structure of foreign news // Journal of Peace Research. – 1965. – Vol. 2. – №1. – P. 64-90. 236. Gerbner G. Institutional pressures on mass communicators // The Sociology of Mass Media Communicators: Sociological Review Monograph. – 1969. – Vol. 13. – P. 205-248. 237. Gerbner G. The Image of Russians in American media and the «New Epoch». // Dennis E.E., Gerbner G. & Zasoursky Y.N. (eds.) Beyond the Cold War: Soviet and American Media Images. – Newsburry Park: Sage Publications, 1989. – P. 31-35. 238. Gordon H. Why Putin Will Not Return To The Presidency… Not In 2012 Anyway // Russia: Other Points of View. – 2011. – January 28 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.russiaotherpointsofview.com/2011/01/why-putin-will-notreturn-to-the-presidencynot-in-2012-anyway.html. 239. Gordon P.H., Assistant Secretary, Bureau of European and Eurasian Affairs. U.S.-Russia Relations Under the Obama Administration. Remarks at the German Marshall Fund. – Washington, DC. – 2010. – June 16 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/p/eur/rls/rm/2010/143275.htm. 240. Greenstein F. Personality and politics: Problems of Evidence, Inference, and Conceptualization. – Chicago: Markham, 1969. – 200 p. 241. Gross Stein J. Image, Identity and Conflict resolution // Managing Global Chaos / Eds. Chester Crocker, Fen Hampson and Pamela aall. – Washington D.C.: United States Institute of Peace Press, 1996. – P. 93-112. 242. Gurevitch M. & Blumler J.G. Political communication systems and democratic values // J. Lichtenberg, ed. Democracy and The Mass Media: A collection of essays. – Cambridge: Cambridge University Press, 1990. – P. 269-289. 243. Herman E. Word Tricks & Propaganda // Z Magazine. – 1997. – №6 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.zcommunications.org/word-tricks-and-propaganda-by-edward-herman. 244. Holmes L. Rotten States? Corruption, Post-Communism, and Neoliberalism. – Durham, NC: Duke University Press, 2006. – 419 p. 245. Ilze Sulmane. Ethnic and political stereotypes in Latvian and Russian language press in Latvia // 15th Nordic Conference on Media and Communication Research. – Reykjavik, Iceland (11-13.08.2001) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://nordicom.gu.se/nordic_conference/iceland/papers/nine/ISulmane.doc. 246. Iriye A. Mutual images. Essays in American-Japanese relations / Ed. By Akira Irie. Harvard Studies in American-East relations 7. – Cambridge, MS: Harvard University Press, 1975. – 346 p. 247. Isaaks H. Scratches on Our Minds: American Views of China and India – N.Y.: M.E. Sharpe, 1980. – 452 p. 248. Kaiser R. Why Gorbachev happened: his triumphs, his failure, and his fall. – L.: A Touchstone Book, 1992. – 522 p. 249. Katz E., Lazarsfeld P.F. Personal influence. The Part Played in the Flow of Communications. – New Brunswick, NJ: Transaction Publishers, 2005. – 434 p. 250. Keohane R. After Hegemony. – Princeton: Princeton University Press, 1984. – 312 p. 251. Klapper J.T. The Effects of Mass Communications. – Glencoe, IL: The Free Press, 1960. – 302 p. 252. Knudsen B. Elite images and perceptual predispositions. A study of some national and international images of Western Europe. Affinity, the rank of nations, and images of Norway and Norwegian foreign policy. – Oslo: University of Oslo, the Institute of Political Science, 1979. – 372 p. 253. Kraus S., Davis D. The Effect of Mass Communication on Political Behavior. – University Park, PA: Pennsylvania State University Press, 1976. – 308 p. 254. Kunczik M. Globalization: News media, images of nations and the flow of international capital with special reference to the role of rating agencies. – Hamburg: German Institute of Global and Area Studies, 2001. – 50 p. 255. Kunczik M. Images of nations and international public relations. – Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates, 1997. – 337 p. 256. Lane R. Political Ideology: Why The American Common Man Believes What He Does. – N.Y.: The Free Press, 1962. – 509 p. 257. Lane R. Political Man. – N.Y.: The Free Press, 1972. – 450 p. 258. Larson Ch.U. Persuasion: reception and responsibility. – Belmont, 1995. – 447 p. 259. Lasswell H.D. Politics, Personality, and Social Science in the Twentieth Century: Essays in Honor / Edited by Rogov A.A. – Chicago: University of Chicago Press, 1966. – 466 p. 260. Lieberman D. Crushing Vladimir Putin // Scoop. – 2011. – December 26 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.scoop.co.nz/stories/HL1112/S00166/dan-lieberman-crushing-vladimir-putin.htm. 261. Lieven A. The West had a different Georgia on its mind // The International Herald Tribune. – 2003. – November 26. 262. McCombs M., Estrada G. The news media and the pictures in our heads // Iyengar S., Reeves R. (eds.) Do the media govern? Politicians, voters, and reporters in America. – Thousand Oak, CA: Sage Publications, 1997. – P. 237-247. 263. McCombs M., Gilbert S. News influence on our pictures of the world // Bryant J., Zillman D. (eds.) Perspectives on media effects. – Hillsdale. NJ.: Erbaum, 1986. – P. 1-15. 264. Melia T.O., Deputy Assistant Secretary, Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor. U.S. Policy on Supporting Human Rights and the Rule of Law in Russia. Statement Before the U.S. Senate Foreign Relations Committee. – Washington, DC. – 2011. – December 14 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/j/drl/rls/rm/2011/178843.htm. 265. Mercer J. Reputation and international politics. – Ithaca: Cornell University Press, 1996. – 264 p. 266. Milbrath L.W. The Washington Lobbyists. – Westport, CT: Greenwood Press, 1976. – 436 p. 92 267. Miliband R. The State in Capitalist Society. – L.: The Merlin Press Limited, 2009. – 360 p. 268. Money-Kyrle R. Collected papers. – Aberdeen: Aberdeen University Press, 1952. – 484 p. 269. Morgenthau H. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. – N.Y.: Knopf, 1967. – 630 р. 270. Nalebuff B. Rational Deterrence in an Imperfect World // World Politics. – 1991. – №43 (3). – P. 313-335. 271. O’Hara R. Media for the millions: The process of mass communication. – N.Y.: Random House, 1961. – 421 р. 272. Orwell G. Politics and the English Language and Other Essays. – Morrisville, NC: Lulu.com, 2010. – 110 p. 273. Osgood Ch.E., Tzeng O. (eds). Language, Meaning, and Culture: The Selected Papers of C. E. Osgood. – N.Y.: Praeger Publishers, 1990. – 402 p. 274. Page B.I. & Shapiro R.Y. The Rational Public: Fifty Years of Trends in Americans' Policy Preferences. – Chicago: University of Chicago Press, 1992. – 506 p. 275. Page B.I., Shapiro R.Y. & Dempsey G.R. What Moves Public Opinion // American Political Science Review. – 1987. – № 81 (1). – P. 23-44. 276. Parsons T., Shils E. Toward a General theory of action. – New Brunswick, NJ: Transaction Publishers, 2001. – 265 p. 277. Pratkanis A., Aronson Е. Age of propaganda. – N.Y.: W. H. Freeman and company, 2001. – 432 p. 278. Pye L., Verba S. Political Culture and Political Development. – Princeton: Princeton University Press, 1965. – 574 p. 279. Russell D.A., Deputy Assistant Secretary, Bureau of European and Eurasian Affairs. U.S.-Russian Relations: First Year of the Obama Administration. World Russia Forum. – Washington, DC. – 2010. – April 26 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/p/eur/rls/rm/2010/140850.htm. 280. Sampson E. The image factor: A guide to effective self-presentation for career enhancement. – L.: Kogan Page Ltd, 1994. – 144 p. 281. Secretary Clinton Honors Champions of Human Rights: Marks International Human Rights Day. Office of the Spokesman, U.S. Department of State. – Washington, DC. – 2009. – December 09 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/r/pa/prs/ps/2009/dec/133356.htm. 282. Self Censorship: How Often And Why // The Pew Research Center. – 2000. – April 30 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://people-press.org/reports/display.php3?ReportID=39. 283. Sen A.K. West condemns longer prison term for Russian tycoon // The Washington Times. – 2010. – December 30 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://m.washingtontimes.com/news/2010/dec/30/west-russians-longer-term-political. 284. Shaw D., McCombs M. (eds.) The emergence of American political issues: The agenda-setting function of the press. – St. Paul, MN: West Group, 1977. – 224 p. 285. Silverstein B. Enemy images: The psychology of U.S. attitudes and cognitions regarding the Soviet Union // American Psychologist. – 1989. – № 44 (6). – P. 903-913. 286. Statement by National Security Council Spokesman Mike Hammer on the kidnapping and murder of Russian Human Rights Activist Natalya Estemirova. Office of the Press Secretary, the White House. – Washington, DC. – 2009. – July 16 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://moscow.usembassy.gov/st_071609_439.html. 287. Statement by the Press Secretary. Office of the Press Secretary, the White House. – Washington, DC. – 2010. – December 27 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.whitehouse.gov/the-press-office/2010/12/27/statementpress-secretary-12272010. 288. Stoner-Weiss K., Podvig P. The Myth of the Authoritarian Model: How Putin's Crackdown Holds Russia Back // CISAC Social Science Seminar [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://fsi.stanford.edu/events/the_myth_of_the_authoritarian_model_how_putins_crackdown_holds_russia_back. 289. Tajfel H. Human groups and social categories: Studies in social psychology. – Cambridge: Cambridge University Press, 1981. – 382 p. 290. Tajfel H., Turner J. The social identity theory of intergroup behavior // Worchel S. & Austin W. (eds.). Psychology of intergroup relations.- Chicago: Nelson-Hall, 1986.- 429 p. 291. Tauscher E., Under Secretary for Arms Control and International Security. Transatlantic Missile Defense: Phase II and the Lead Up to the NATO Chicago Summit. Atlantic Council Missile Defense Conference. – Washington, DC. – 2011. – October 18 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.state.gov/t/us/175693.htm. 292. The New York Times. 2008-2011. 293. The Wall Street Journal. 2008-2011. 294. The Washington Post. 2008-2011. 295. Transcript of President Obama’s Interview with Novaya Gazeta. Office of the Press Secretary, the White House. – Washington, DC. – 2009. – July 06 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.whitehouse.gov/the_press_office/Transcript-of-President-Obamas-Interview-with-Novaya-Gazeta. 296. Tuchman G. Making News: A Study in the Construction of Reality. – N.Y.: Free Press, 1978. – 244 p. 297. Turpin J. Gorbachev, the peace movement, and the death of Lenin // Summy R., Salla M. (eds). Why the Cold War Ended: A Range of Interpretations. – Westport: Greenwood Press, 1995. – 278 p. 298. Wang H. National Image Building and Chinese Foreign Policy. China: An International Journal. – 2003. – Volume 1. – № 1. – P. 46-72. 299. Weir F. Why Russia's Medvedev can't seem to deliver // The Christian Science Monitor. – 2011. – February 18. 93 300. White R.K. Fearful Warriors: A Psychological Profile of United States Soviet Relations. – N.Y.: The Free Press; L.: Macmillan, 1984. – 374 p. 301. Wiener N. The Human Use of Human Beings: Cybernetics and Society. – Boston: Houghton Mifflin Company, 1988. – 199 p. 302. Zaller J.R. The Nature and Origins in Mass Opinion (Cambridge Studies in Public Opinion and Political Psychology). – N.Y.: Cambridge University Press, 1992. – 382 p. 94 ПРИЛОЖЕНИЯ Приложение 1 Динамика формирования негативного политического имиджа Российской Федерации в печатных СМИ США с 2008 по 2011 гг. (на базе контент-анализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). Приложение 2 Динамика формирования негативного политического имиджа Российской Федерации в ключе двусторонних взаимоотношений с США в американских печатных СМИ с 2008 по 2011 гг. (на базе контент-анализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). 95 Приложение 3 Динамика формирования негативного политического имиджа российской демократии в печатных СМИ США с 2008 по 2011 гг. (на базе контент-анализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). 96 Приложение 4 Динамика формирования негативного политического имиджа руководства Российской Федерации в печатных СМИ США с 2008 по 2011 гг. (на базе контент-анализа публикаций газет «The New York Times», «The Wall Street Journal» и «The Washington Post»). 97