Document 101946

И.Джуха "Спецэшелоны идут на восток." Пролог
"Спецэшелоны идут на восток"
Я часто прохожу мимо моего родного дома,
откуда нас выселили в 1944 году. От воспоминаний мне становится не по себе.
Чувствую, что надо уходить, уединиться, успокоиться и согласиться: да, было наше, а
стало ваше. А почему так, никто не может мне ответить вот уже 63 года.
Из письма Х. И. Пуланджакли, г. Евпатория
ПРОЛОГ
Несмотря на все усилия НКВД, удачно проведшего греческую операцию 1937 –1938 гг., в
Советском Союзе ещё оставалось достаточно много греков. С ними, как и с другими
ненадёжными народами, надо было что-то делать.
В этом нелёгком деле война с гитлеровской Германией оказалась союзницей И. Сталина.
Под грохот орудий, а порой и под залпы артиллерийских салютов, по-боевому чётко, без
имиджевых потерь для страны и себя лично он полностью разобрался с полутора
десятками народов и отчасти с греческим.
Но война в 1945 году закончилась, а национальные вопросы остались.
Изменившаяся ситуация в мире, а также статус страны-победительницы уже не позволяли
большевистскому режиму без оглядки на мир проделывать со своими гражданами то, что
можно было творить с ними еще каких-то восемь-десять лет назад, в эпоху Большого
террора и в ходе самой войны.
И хотя пятьдесят восьмая статья УК РСФСР образца 1926 года по-прежнему оставалась в
«фаворе» и продолжала активно эксплуатироваться, даже она - всеобъемлющая как само
ленинское учение, оказалась неспособной решать новые задачи, вставшие перед партией и
лично И. Сталиным. В 1940-е гг. врагами становились не отдельные личности и даже не
десятки тысяч представителей ненадежных этносов, а народы целиком – от еще не
родившихся младенцев до столетних стариков и старух. Соответственно требовались и
новые методы решения.
Если какому-нибудь будущему историку-любителю, не посвящённому в «особенности
национальной политики» в СССР попадут в руки документы сороковых годов ХХ
столетия, то больше всего, пожалуй, его поразят процессы, происходившие именно в
национальной сфере. Он будет изумлён и ошарашен тем, как в стране, строившей самое
передовое общество на планете, где вождь любил повторять, что «не бывало и не может
быть случая, чтобы кто-либо мог стать в СССР объектом преследования из-за его
национального происхождения», десятки народов воспротивились своему счастью.
Невиданный вал предательства захлестнул советскую страну. Один за другим из доверия
выходили ингуши и чеченцы, калмыки и крымские татары, балкарцы и карачаевцы… Не
меньше того историка поразили бы жестокость, с которой государство рабочих и крестьян
разрешало национальные проблемы, «разбираясь» с неугодными народами.
В борьбе с нагрянувшей бедой оно избрало показавшийся единственно верным способ.
Целые народы убирались подальше от своих исторических земель и запирались в
специально создаваемых резервациях. В депортационную обойму попал и греческий
народ Советского Союза.
Депортации стали третьим видом репрессий, которому подверглись греки в советское
время и вторым, когда их преследовали «по крови».
Череду репрессий открыло раскулачивание 1929-1933 гг. Оно не носило этнической
окраски. Однако, несмотря на то, что в эпоху коллективизации для «изъятия» был избран
социально-имущественный критерий, количество греков, подвергшихся высылке с
конфискацией имущества, довольно велико.
В наибольшей мере раскулачиванию с последующей высылкой в северные районы
Европейской части СССР, на Урал и в Западную Сибирь подверглись приазовские,
кубанские, крымские и одесские греки. В меньшей степени раскулачивание затронуло
греков Грузии. На родине И. Сталина всё шло с некоторым опозданием: и приход
советской власти и коллективизация. Поэтому в Грузии раскулачивание совместили с
«греческой операцией» 1937-1938 гг., «изъяв» сразу, согласно директиве № 50215,
кулаков-табаководов и «врагов народа» в одном лице.
Завершив греческую операцию, И. Сталин, четыре года спустя, приступил к реализации
нового «греческого плана». В течение семи лет – с 1942 г. по 1949 год греки СССР
подверглись многократным массовым насильственным переселениям из мест
исторического проживания в Казахстан, Среднюю Азию, Урал и Сибирь.
Предлагая читателю свою трактовку трагических страниц из истории греческого народа
СССР, я преследую не только очевидную цель восстановления исторической
справедливости и сохранения происшедших событий в памяти потомков. Надеюсь, что
исследование, основанное на рассекреченных в последние годы архивных документах,
помогающих воссоздать объективную картину происшедшего, могло бы стать веским
основанием для политической реабилитации греческого народа.
Процесс этот проходит с большими сложностями.
Обострившиеся в последние годы национальные проблемы и этнические конфликты в
бывшем СССР - ещё одно обстоятельство, актуализирующее эту работу. Только знание
истинных мотивов и причин прошлых трагедий позволит (при наличии политической
воли) новым поколениям руководителей страны не наступать на те же грабли.
Основной источниковой базой для написания данной работы послужили архивные
материалы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации. Многие из них
публикуются впервые. Использованы также материалы архивов других государств и
региональных архивов субъектов РФ. Весомую часть материалов предоставили мне сами
депортированные и их потомки. Их воспоминания, рассказы, документы и фотографии из
семейных архивов в значительной мере облегчили задачу автора. Много ценного
почерпнуто из уже опубликованных монографий, посвященных насильственным
переселениям в СССР.
В этой книге я посчитал необходимым подробно остановиться на событиях в Греции в
1940-е гг. Помимо стремления утолить читательский интерес к теме «Греция и греки в
СССР», мне хотелось при помощи параллельного анализа событий в двух государствах
приблизиться к ответу на важный вопрос о возможной обусловленности событий в СССР
тем, что происходило в Греции в тот же исторический отрезок.
Конечно, чтобы описать все страдания, выпавшие греческому народу в 1940-е гг. ХХ века,
еще не оправившемуся от страшных ударов 1919-1921 гг. и 1937-1938 гг., не хватило бы и
десяти томов. Но и того, что вместила книга, достаточно, чтобы уяснить главное: греки
СССР разделили со своей страной все кошмары долгой ночи, вошедшей в историю
человечества как сталинизм.
Очевидно, что столь сложная и деликатная тема, каковой являются репрессии по
национальному признаку, не скоро будет «закрыта». Сегодня, когда она перестала быть
табуированной, когда спал первый ажиотажный интерес к ней, требуются объективные по
содержанию и спокойные по форме исследования. Они смогли бы значительно сократить
число вольных суждений о событиях шестидесятилетней давности и приблизить нас не
только к пониманию истории отдельного этноса, но и верно выстроить современную
национальную политику.
Автор выражает искреннюю признательность Ассоциации греческих общественных
объединений России и ее президенту Ивану Саввиди за постоянную моральную,
организационную и финансовую поддержку при подготовке настоящего исследования.
Адресую слова благодарности сотрудникам Государственного архива РФ, Российского
Государственного архива социально-политической истории, Государственных архивов
Краснодарского края, Свердловской области, Южно-Казахстанской области республики
Казахстан, Архивов информационных центров ГУВД Краснодарского края, УВД
Вологодской области, а также Генеральному консульству Греции в РФ и лично
Генеральному консулу, господину Константиносу Икономидису.
Эта книга увидела свет благодаря бескорыстной помощи моих друзей и сподвижников:
Николая Агурбаша, Василия Андреева, Георгии Владыкин-Кацани, Пантелея Гирихиди,
Андрея Илиопуло, Ильи Канакиди, Фёдора Карафулидиса, Василия Кивелиди,
Константина Кивриди, Ивана Мармалиди, Евгении Опалич, Александры ПичаджиПроценко, Яниса Позова, Дмитрия Попандопуло, Христофора Пуланджакли, Константина
Сачли, Игоря Тасица, Аллы Темир.
Благодарю создателей сайта soldat.ru за предоставленные топографические карты, а также
всех, кто поделился со мной воспоминаниями и материалами из семейных архивов.
Глава 1
НАЧАЛО. ДЕПОРТАЦИОННАЯ КАМПАНИЯ 1942 ГОДА.
Гитлер наступает на Кубань, а Сталин – на греков. Эвакуация или депортация? Социально
близкие и социально опасные. Директива № 157. Выселение из Туапсе. Удачные и
неудачные сделки. Выселение из Краснодара. Найдите 10 отличий. Военный совет решил.
Постановление ГКО № 1828. НКВД сужает прищур. Июньское выселение. Если бы Г.
Бахчиванджи был на родине… Главное – скотина. Немцы наступают. Зверства НКВД и
фашистов в Краснодаре. Августовское выселение семьи Ловасовых. Первое выселение
греков из Баку. Подготовка в Сочи. Арест, выселение, переселение. Дело-формуляр С.
Колояни. Прощай Красная Поляна! Повагонные списки сочинских греков. Переселение из
Осетии. Итоги депортационной компании 1942 года. Кого куда. Изгнание греческой
миссии из Москвы.
Шёл десятый месяц Великой отечественной войны. Немецкие войска полностью
оккупировали Украину и рвались к Кавказу и Волге. Мрачная перспектива лишиться
нефтеносного Кавказа, грозившая СССР полномасштабной катастрофой, была не
единственной причиной, которая мучила Верховного главнокомандующего. Беспокойство
добавляли мысли о потенциальной пятой колонне. Мерещилось И. Сталину, что под её
знамёнами окажутся все, кого он классифицировал как социально-опасных элементов.
Греки Кубани и Ростовской области уже исторически входили в эту категорию. Убрать
таких подальше от передовой - был самый верный способ оградить себя от
дополнительных бед.
Тщетно пытаясь отыскать логику в действиях И. Сталина в 1937-1938 гг., мы не может
отказать ему в ней теперь. Его подозрительность – и без того колоссальная сверх всякой
меры, теперь была более чем обоснованной. После учинённого грекам разгрома пять лет
тому назад, на какой ответ с их стороны он мог рассчитывать в трудную для себя годину?
Так что выселение 1942 года, как предохранительная мера, стало логическим
продолжением национальной политики тридцатых годов.
Депортация греков 1942 года не являлась наказанием за содеянное преступление, ибо
отсутствовал состав преступления. Апрельское, июньское, августовское и октябрьское
этапы выселения из Краснодарского края и Ростовской области, а также августовское - из
Азербайджана, относятся к категории превентивных депортаций. Убедительной
представляется и точка зрения, согласно которой, И. Сталину попутно выпал удобный
случай заселить необжитые берега Енисея и степного Казахстана.
При всем желании не получается рассматривать выселение греков 1942 года как
эвакуацию. Если уж кого-то и эвакуировали с территорий, которые вот-вот займут немцы,
так это, скорее, скот. Чтобы колхозно-совхозное добро не досталось наступающему врагу,
его бесконечными стадами и отарами гнали из юго-восточной Украины и Кубани в
сторону Ростова-на-Дону. Противоречие состояло в том, что, хотя скот был социальнополезным элементом, его гнали своим ходом. А социально-опасных греков и прочих
двуногих увозили по железной дороге в вагонах. Общими для обеих категорий
эвакуированных были скотские условия – более привычные все же для коров и овец, но
теперь становившиеся нормой и для людей.
…В марте 1942 года немецкие войска вплотную приблизились к Краснодару. А 4 апреля
на свет рождается директива № 157 за подписью Л. Берия. Суть её вместилась в несколько
строк: от греков - иностранно-подданных и от «антисоветских, чуждых и сомнительных
элементов» должны быть очищены Новороссийск, Анапа, Темрюк и Керчь, населенные
пункты Таманского полуострова, а также Туапсе. [1]
Эта выселенческая операция в прифронтовой полосе стала первой превентивной
депортацией греков в годы войны.
Начиная с 5 апреля, все отделения НКВД прифронтовой зоны денно и нощно ведут работу
по подготовке к выселению. В городах и районах составляются списки иностранноподданных (на 99 процентов это были греки), «антисоветских, чуждых и сомнительных
элементов» (в эту категорию попали представители всех национальностей, среди них
было немало русских, украинцев, белорусов, а также греки – граждане СССР),
определяются станции сбора выселяемых, количество вагонов и военизированной
охраны…
Хотя директива датирована 4 апреля, в Туапсе о предстоящем выселении знали еще в
конце марта. Видимо, поэтому, когда началось выселение, среди греков практически не
было паники. Многие свой отъезд рассматривали как эвакуацию и были к ней морально и
организационно готовы.
Первая волна выселения длилась не дольше недели.
10 апреля, когда к домам Георгия Меланифиди и его соседки Панаилы Ксандопуло
подъехали грузовики, у них уже всё давно было уложено.
С тех пор как в декабре тридцать седьмого увели сына Фёдора, Георгий постоянно жил в
ожидании новых неприятностей. За отведённые им четыре дня Анатолия, жена Георгия, и
невестка Ангелина раздарили друзьям и соседям вещи, которые не удалось продать.
Мраморную Афродиту - почти в натуральную величину отдали за два куска
хозяйственного мыла. Огромное лимонное дерево с созревшими плодами потянуло на
один кусок. Остаток библиотеки передали другу и коллеге арестованного Фёдора. (Когда
пошли слухи, что выселенцы имеют право выбрать, где им обосноваться в Казахстане, это
он посоветовал сойти на станции Эмба).[2]
Невестка Ангелина была советской гражданкой и могла не ехать, но выбора у неё не было.
Она уезжала с двумя детьми.
На вокзале семью Меланифиди провожала Мария, жена Аврама, сына Георгия. В 1939
году самого Аврама, окончившего школу разведчиков, Коминтерн забросил в Грецию. С
тех пор о нём в Туапсе не было никаких известий… Об Авраме напоминало лишь его
ежемесячное жалованье в полторы тысячи рублей, которые исправно носили Марии.
Прощаясь с родственниками, Мария не успела сказать и двух слов, как завыла сирена. Изза перевала вынырнули немецкие самолеты.
Бомбёжки уже не были новостью для туапсинцев. Анатолия научила внуков, как и куда
прятаться, когда налетят самолёты. Усвоившие уроки Георгий и Галя, вскочили с узлов и
побежали вдоль бесконечного забора, за которым располагался военный гарнизон. Бомбы
как раз туда и падали. Дети спрятались в канаве. В промежутке между налётами,
вскакивали и бежали дальше к надёжному укрытию – к дому. Когда они оказались в своём
дворе, взрывы раздались совсем близко. Дети спрятались под распускавшим листья
тутовником. Тут же, рядом с ним, сломав ветки, на землю упал стабилизатор от бомбы…
Панаила Ксандопуло уже на вокзале вспомнила, что забыла дома чемодан, в который
положила ческу для шерсти и два килограмма грузинского чая. Панаила знала цену им в
Казахстане. В 1930 году ее семью, признанную кулацкой, выслали в Северный Казахстан.
Их спасала шерсть – Панаила много вязала на продажу, а за чай у казахов можно было
выменять многое. Последние сутки перед отправкой Панаила бегала по городу в поисках
спасительного напитка.
Она бросилась домой, оставив двенадцатилетнюю дочь Аллу и семилетнего сына с
вещами. Панаила не пробежала и половины пути, как началась бомбежка. Оставив мысли
о ческе и чае, обезумев от страха, с истошными криками Панаила кинулась назад. Не
обнаружив детей, она, продолжая кричать, заметалась между домами.
Панаила нашла детей в придорожной канаве, дрожащих и бледных. Алла рассказала
матери, как все, едва началась бомбежка, бросились врассыпную. Как она накрыла братца
своим телом и как лежали они не дыша, пока всё не стихло.
В марте-апреле вражеская авиация 12 раз бомбила Туапсе, сбросив на город 160 фугасных
и около 1000 зажигательных бомб. Под одной из этих бомбежек и велось апрельское
выселение греков и других «неблагонадежных».
Уникальность апрельского выселения с черноморского побережья Краснодарского края
состоит в том, что оно действительно походило на эвакуацию. Греков увозили в самых
обычных пассажирских вагонах. Этот дикий случай ничем другим, кроме отсутствия на
тот момент приличествующих случаю скотовозов, объяснить невозможно.
София Касимиди с тремя детьми покидала Анапу на грузовике, который увозил ещё
полтонны вещей: даже матрацы разрешили взять с собой. На станции Туннельная их
пересадили в пассажирские вагоны того же эшелона, которым увозили туапсинских
греков.
Геленджикских греков грузовиками свозили в Новороссийск.
Среди них была большая семья Марка Терзиди. Не знал Марк, что выселение его семьи
обернется счастливым жребием, и отправка в ссылку в Казахстан станет только первым
этапом на долгом пути к исторической родине.
Редко кому удавалось так удачно распродать своё имущество и дом как семье
Меланифиди. В те же самые дни спешно избавлялась от всего теперь ненужного семья
Василиади в райцентре Апшеронск. Учитывая обстоятельства, хозяин признал сделку по
продаже дома удачной: за него удалось выручить две пары сапог и шубу. Этои впрямь
была несомненная удача. Соседи Василиади за свой дом с садом удовлетворились
шалью.[3]
Не везде о выселении знали заранее. На хуторе «7-й километр» военные появились в
четыре часа утра. Жители только что выгнали коров в стадо. Времени у военных было в
обрез, и не их вина, что многие греки уехали в том, в чём выскочили из своих домов.
Семья Хрисаниди была довольна тем, что успела нарвать на огороде зелёного лука. Их
доставили в Апшеронск, где посадили в тот же вагон, что и семью Василиади.
Ранним утром следующего дня туапсинский эшелон, в котором ехали семьи Меланифиди,
Ксандопуло, Терзиди, прибыл в Армавир. Пассажиры вскочили от взрывов бомб.
Поступила команда покинуть вагоны. Выждав неподалеку, все по команде военных
направились к другому эшелону – с такими же пассажирскими вагонами.
В Армавире эшелон удлинили несколькими вагонами с апшеронскими греками. Перед
Тихорецкой снова налетели немецкие самолёты. И снова под бомбами всех пересадили в
другой эшелон. На сей раз он сплошь состоял из двухосных товарных вагонов.
Драматично проходило выселение из краевого центра. На то, чтобы собраться и покинуть
свои дома людям отвели два часа. Многие не смогли получить расчет и справок с места
работы. В списки были включены лица, которые не подлежали выселению. Вот как
информировало союзное руководство Управление милиции по Краснодарскому краю:
«В апреле месяце по городам: Краснодар, Анапа, Новороссийск и Темрюк проведена
операция по выселению иностранно-подданных, лиц без гражданства и социальновредного элемента. Работа проходила под контролем зам. наркома т. Серова. По городу
Краснодару при проведении этой работы допущены грубейшие ошибки. В число
выселенных лиц без гражданства попали члены ВКП(б), комсомольцы и родители, дети
которых находятся в РККА. Целые семьи вывозились на вокзал и с вокзала возвращались
домой. Непосредственное, конкретное руководство исходило из УНКВД от начальника
СПО, который впоследствии был смещен со своей должности».[4]
Годом позже, в тех же местах немцы угоняли в Германию советскую молодежь. 11 марта
1943 года ТАСС так описывало депортацию советских людей в Германию: «Утром группу
девушек и юношей, вызванных повестками, построили в колонну и под охраной погнали
на станцию, где уже стоял приготовленный для отправки в Германию эшелон. В
последний раз Валя взглянула на родной город. Вагоны наглухо закрыли, и поезд
тронулся, увозя несчастных молодых людей в фашистское рабство».[5]
Как говорится, найдите десять отличий…
В последний раз апрельские эшелоны, ставшие первыми в длинной цепи депортационных
эшелонов сорок второго года, бомбили в районе Сталинграда. Эту опасную зону поезда
проходили без остановок.
На апрельскую операцию ушло шесть дней. Только из города Краснодара было выселено
1556 человек (464 семьи), из Новороссийска – 903 человека, из Анапы – 218.
Массовым выселение-эвакуация греков станет в середине июня 1942 года. Новый толчок
выселению дали два новых документа.
23 мая Таманский полуостров и прибрежная зона Азовского и Черного морей, а также все
железнодорожные и шоссейные дороги, линии связи, аэродромы, районы дислокации
войск и штабов, расположенных в Краснодарском крае и Ростовской области были
объявлены особой военной зоной. В ее пределах Постановлением Военного Совета
Северо-Кавказского фронта военному командованию предоставлялись практически
неограниченные права. Все силы были брошены на организацию обороны. Для местного
населения, привлекаемого к оборонительным работам, вводился ненормированный
рабочий день, отменялись выходные. Несмотря на острый дефицит рабочих рук,
крайисполкому поручалось к 1 июня 1942 года выселить в административном порядке с
территории особой военной зоны «лиц, признанных социально-опасными, как по своей
преступной деятельности, так и по связям с преступной средой, а также лиц,
принадлежащих к следующим национальностям: немцам, румынам, грекам, крымским
татарам».[6]
Это был первый документ. Второй - постановление Государственного Комитета Обороны
№ 1828сс от 29 мая именовался «О выселении государственно опасных лиц». В нём
перечень мест, освобождаемых от греков, расширялся за счёт Армавира, Майкопа, а также
ряда районов и станиц Ростовской области и Краснодарского края. Речь по-прежнему шла
только об иностранно-подданных.
Первый пункт постановления ГКО был самым объёмным. В нём расписывалось всё,
вплоть до последней станицы.
«1. В дополнение к ранее проведенному выселению из г. г. Краснодара, Новороссийска,
Туапсе, Анапы и районов Таманского полуострова иностранных подданных и лиц,
признанных социально-опасными, провести в двухнедельный срок в том же порядке
выселение этой категории лиц из городов и населенных пунктов Краснодарского края
(Армавир, Майкоп, Кропоткинская, Тихорецкая, Приморско-Ахтарская, Ольгинская,
Лебединская, Петровская, Варенниковская, Тоннельная, Шапшугинская, Лазаревская,
Павловская, Крымская, Тимашевская, Кущевка и Дефановка) и Ростовской области (НовоБатайск, Злобейская и прилегающие к Краснодарскому краю районы Азовский, Батайский
и Александровский)».[7]
Даже столь подробный перечень не был полным. В списке, например, не значилась
станица Смоленская Северского района. Но укрыться и в ней оказалось невозможным:
пятнадцатилетняя София Попандопуло, обнаруженная при облаве в Смоленской,
оказалась, в конце концов, дальше всех своих земляков - в гибельном заполярном посёлке
Полой Игарского района Красноярского края.
(Не для всех жителей страны аббревиатура ГКО носила зловещий характер. Примерно в
те же, июньские дни Государственный Комитет Обороны учредил в качестве награды
переходящее Красное Знамя в честь себя. Оно предназначалось для лучшего завода
среднего машиностроения, лучшей шахты, лучшего отделения железной дороги и т.д.).
Неоднократность выселений сорок второго года свидетельствует о том, что И. Сталин не
собирался отдавать врагу столько территории. Иначе он бы сразу очистил от ненадёжных
всю Кубань – от Краснодара до Сочи. Он явно не предполагал, что в результате активных
действий на Харьковском направлении немцы в начале июня сорок второго года
доберутся до Кубани. Но после того, когда только на Ростовском участке фронта
фашистское командование сосредоточило 30 пехотных и 6 танковых дивизий, положение
стало угрожающим.
Мысль о массовом предательстве греков при оккупации новых территорий родилась
одной из первых.
2 июня ростовская партийная газета «Молот» своей передовицей «Быть бдительным –
долг советского гражданина» напоминает своим читателям призыв Ф. Дзержинского:
«Берегитесь шпионов! Смерть шпионам!» В памяти греков призыв воскрешал времена
пятилетней давности, когда шпиономания, захлестнувшая всю страну, выявила в каждом
третьем греке греческого, немецкого, японского и даже эстонского шпиона.
«Враг упорно охотиться за нашими государственными и военными тайнами. Его
интересуют не только расположение и численность войск, но и сведения о работе
предприятий, транспорта, состоянии дорог… Лазутчики хитро маскируются, стараясь
часто по внешности ничем не отличаться от рядовых советских людей…
Бывает так, что фашистский шпион выверяет нужные ему данные у болтунов… Не
рассказывать посторонним, непроверенным людям о работе своего предприятия, колхоза,
совхоза… Пример бдительности и революционной зоркости должны показывать
коммунисты и комсомольцы».[8]
С конца мая 1942 года на Кубани и вправду отмечены неоднократные выброски
парашютистов-диверсантов. Ночью, 18 мая один из них приземлился на территории
Кропоткинского зерносовхоза. Парашютист был в красноармейской форме, с
документами лейтенанта Красной Армии. Услышав звуки работающего трактора, он сам
подошел к трактористу и заявил, что сброшен с немецкого самолета на парашюте и имеет
намерение явиться в советские органы. Бригадир тракторного отряда доставил
парашютиста в райотдел НКВД. Оказалось, что он уроженец Кубани и около двух месяцев
готовился немецким командованием в школе под Варшавой, затем был доставлен
самолетом в Симферополь. Оттуда в составе группы из четырех человек был заброшен в
Краснодарский край для шпионажа.[9]
Гитлер готовил грандиозное наступление на Кавказском направлении. 1 июня в Полтаве,
на совещании в штабе группы армий «Юг» он заявил: «Моя основная цель – занять
область Кавказа, возможно, основательно разбив русские силы… Если я не получу нефть
Майкопа и Грозного, я должен ликвидировать войну».[10]
После тяжелых поражений советских войск под Керчью и Харьковом, немцы овладели
стратегической инициативой. На 15 июня было намечено наступление. Откладывать
выселение неблагонадежных более было опасно.
Прищурился НКВД пуще прежнего и понял: вот эти греки Краснодарского края и
Ростовской области, ничем не отличающиеся внешностью от рядовых советских людей,
представляют наибольшую угрозу.
После апрельского выселения оставшиеся нетронутыми греки Краснодарского края уже
не сомневались, что вскоре дойдёт очередь и до них. Поэтому те 48 часов или четверо
суток, которые им отводили на подготовку в июне, августе и октябре, не внесли ни
сумятицы в их умы, ни паники в поведение. Чемоданы, узлы и мешки давно были
приготовлены задолго до времени «ч».
Июньское выселение было несравненно более жёстким. Как по срокам, отводимым на то,
чтобы греки покинули свои дома, так и по условиям этапирования в Казахстан.
В станицах Крымского района военные появились неожиданно. В Мерчанском на сборы
выделили два часа. Женщины торопливо дергали зеленый лук, вязали узлы с пожитками,
дети и старики резали кур.
Впрочем, кое-кто и на этот раз знал о предстоящем выселении. Жителю Мерчанского
Николаю Игнатову о выселении стало известно накануне, вечером 13 июня. Заведующий
маслозаводом, член бюро райкома ВКП(б) по большому секрету поведал Николаю, что на
бюро обсуждали завтрашнее выселение греческо-подданных. Что смешанные семьи не
тронут. (В Мерчанском половину жителей составляли советско-подданные).
Был бы в это время на родине – станице Бриньковской Григорий Бахчиванджи, то,
наверняка бы, последовал за своими земляками-греками в Казахстан. Но капитан
Бахчиванджи служил на Урале. В майские дни 1942 года с аэродрома Кольцово он
совершил первый полет на боевом реактивом истребителе, открывший эру реактивной
авиации. (В США аналогичный полет состоялся 1 октября 1942 г., в Англии - 5 марта 1943
г., в Германии 18 июля 1943 г.).
Просочилась информация и в семьюГеоргия Калияниди из станицы Варенниковской, у
которой благодаря этому на подготовку оказалось целых три дня. Семью Андреевых в
Кабардинке за два дня до выселения предупредил знакомый милиционер Маловик.
Далее всё – как не раз бывало прежде, и как не раз ещё будет впереди: посадка на
грузовики или на колхозные телеги и далее под охраной и не смолкающий рёв женщин,
выселенцев свозили на железнодорожную станцию в райцентр, в Крымск. В Кабардинке
греков собирали в Доме Обороны, оттуда увозили в Новороссийск.
Постановление № 1828 носило комплексный характер и предусматривало, кроме
выселения людей, ещё и проведение мероприятий с целью не допустить попадания в руки
наступающих немцев предприятий нефтяной промышленности. НКВД СССР и Наркомату
нефтяной промышленности предписывалось выводить из строя объекты, имевшие
отношение в добыче и переработке нефти. Так что, кроме женского плача, дорогу от
Мерчанского до Крымска могли сопровождать ещё и другие нерадостные звуки.
Например, подрывы нефтяных скважин.
Имеются данные, что несколько семей из Северского района выселили раньше основной
партии греков. По воспоминаниям Юрия Полихрониди, о выселении их предупредили
еще 26 мая. А 1 июня их уже вывезли в Махачкалу в обычном пассажирском вагоне.
По крайней мере, один июньский эшелон направили через Сталинград. В это время немцы
яростно рвались к Волге. Самолеты со свастикой все чаще появлялись возле города.
Эшелоны с июньскими выселенцами на левый берег Волги перевозили на пароме. Он за
один рейс перевозил не более 10 вагонов, замаскированных березовыми ветками.
Несмотря на неординарность события, тему депортации из Крымского, Северского и из
десятков других районов обсуждали только в узких партийных кругах. Для советских
органов это было не то, чтобы событием малозначимым, а непрофильным. Круг проблем,
волновавших депутатов, не выходил за рамки животноводства.
Незадолго до выселения (3-4 марта) и сразу после выселения греков (4-5 июля) состоялись
соответственно седьмая и восьмая сессии Краснодарского краевого совета депутатов
трудящихся. Главнейшим её вопросом стала социально-экономическая политика в крае.
Однако о выселении людей (предстоящем и прошедшем) в повестках сессий нет ни слова.
Главный вопрос мартовской сессии - «О выполнении государственного плана развития
животноводства». Докладчик, тов. Балясный, выразил обеспокоенность снижением
поголовья скота.
Июльская сессия также рассмотрела только важнейшие вопросы. В частности, она обязала
обеспечить план случки по всем видам скота, учесть всех нетелей, ремонтных свинок,
ярок, создать для них лучшие условия кормления, содержания и подготовить теплые
помещения для молодняка».[11]
О сокращавшемся людском поголовье – ни слова.
…С 25 июля началась Северо-Кавказская стратегическая оборонительная операция,
продолжавшаяся до 31 декабря.
В августе под натиском противника советские войска отступили к Главному Кавказскому
хребту. И вновь главная задача крайкома ВКП(б) – эвакуация скота. Только из сорока
правобережных районов было эвакуировано 44 тысячи лошадей, 167 тысяч голов
крупного рогатого скота, 301 тысяча овец и коз. Более 46 тысяч свиней было сдано на
мясокомбинаты для убоя.[12]
Соответственно продвижению врага расширяется и зона выселения ненадёжных.
Отдельного августовского документа по выселению из Краснодарского края, повидимому, не было. Неблагонадежных добирали по апрельской директиве и майскому
постановлению. Возможно, депортация производилась по постановлению крайкома
ВКП(б) от 3 августа 1942 года об обеспечении перевозок эвакогрузов и населения.
К 4-7 августа врагу удалось почти одновременно захватить крупнейшие железнодорожные
станции: Армавир, Кавказская, Тихорецкая и другие. Сотни эшелонов с заводским
оборудованием, стройматериалами, боеприпасами и эвакуированным населением были
направлены в сторону Туапсе и Новороссийск.
Генерал армии И. Тюленев, командующий Закавказским фронтом, писал об августовских
днях 1942 года:
«С болью в сердце смотрели мы на длинные серые эшелоны, сформированные из
пульманов. Тысячи женщин, детей, стариков умоляли отправить их за Каспий. Лавина
беженцев стала для нас в эти дни грозной опасностью. Скопление людей уже вызвало
первые страшные признаки эпидемических заболеваний…».[13]
10 августа советские войска оставили Краснодар, 21 августа - станицу Крымскую. Спешно
эвакуировались органы власти, члены семей советских и партийных руководителей. Не
успев замести своих преступлений, уходили из городов сотрудники НКВД.
25 августа немцы организовали свободный доступ жителей города в подвалы краевого
УНКВД. Во дворе управления ими были вскрыты канализационные трубы, в которых
находились разложившиеся трупы. Оккупационные власти организовали похороны пяти
неизвестных, замученных НКВД перед отступлением советских войск. Все это
всколыхнуло в памяти краснодарцев ужасы второй половины тридцать седьмого – начала
тридцать восьмого годов, когда в городе не затихали слухи о массовых расстрелах
жителей.
Демонстрируя зверства НКВД, немцы не забыли совершить и свои. 21 августа под видом
отправки на работу они собрали все еврейское население Краснодара и за заводом ЗИП
расстреляли. Трупы расстрелянных зарыли в противотанковых рвах.
В те самые дни, когда немцы хозяйничали в Краснодаре, НКВД приступил к очередному
выселению греков к западу, югу и востоку от него.
Жительница станицы Имеретинская София Ловасова выселения ожидала, но точная дата
его оставалась неизвестной. 26 августа София повела свою корову на Нефтегорский базар.
«С собой её не заберёшь, а деньги понадёжнее будут» - рассудила она.
Муж Софии Адам, умер восемь лет назад, оставив ее с пятью дочерьми. Смерть мужа
была не единственной потерей в семье. Весной 1938 года прямо с табачного поля увели
зятя Демьяна, мужа старшей дочери Катерины. В самом начале войны ушли на фронт
дочь Ирина - медсестрой и ее муж, Сергей. На Софию они оставили своего
четырехлетнего сына Виктора.
В тот же августовский день, София отправила младшую дочь, Эльпиду, поторговать
яблоками.
…Первой с базара вернулась дочь. Странной Эльпида нашла родную станицу. Словно
вымерла. Она всё поняла, когда увидела подводу возле своего дома. Возле неё взад-вперёд
прохаживались два солдата с винтовками. Один их них подскочил к Эльпиде.
- Здесь живёшь? Поторапливайся! Вас выселяют! С собой брать только, что можете
унести в руках!
На вопрос, как быть с матерью, солдат ответил:
- Найдут и приведут на вокзал!
Сёстры собрали одежду, иконы, бельё, котелок с треногой. А в кладовке нашли ещё и
мешок с сухарями, приготовленный матерью «на всякий случай».
Сёстры Ловасовы уехали без матери. А семью Офлидис повезли в город Кропоткин без
пятилетней Антонины, которая ушла поиграть к кому-то из подружек.[14]
В августе 1942 года депортировали и первую партию греков из Азербайджана (главным
образом из Баку). Здесь «социально-опасным и уголовно-преступным элементом»
признавались также русские, евреи, армяне и сами азербайджанцы. Их выселяли на
основании распоряжения НКВД СССР № 3485 от 18 августа 1942 года. Всего из Баку
депортировали 3119 человек.[15]
Точное количество греков среди них неизвестно. По мнению Н. Тифтикиди, их было не
меньше пятисот, включая двух братьев Метакса, родственников одного из 26 Бакинских
комиссаров, И. П. Метакса.[16] В Казахстан отправили также семьи Мачариди, Георгия
Савериди, Дмитрия Чермениди, Павла Пупулиди, сапожника Ивана Попандопуло. Почти
все они год назад стали советскими гражданами.
Что говорить о греках, если благонадёжными не могли считаться изначально советскоподданные, цвет бакинской интеллигенции - проректор консерватории Ю. БелланоттиКолпинский, ведущий преподаватель музыкальной школы-десятилетки М. Быкова…
Уезжал в ссылку и студент консерватории Николай Тифтикиди, сын известного лирария
Фомы, которого сами греки именовали Бакинским Орфеем.
Бакинцев увозили в Казахстан морем. При посадке на пароход люди несколько часов
простояли в огромной толпе. Одну женщину пронесли вне очереди на носилках. (На
восточном берегу Каспия Н. Тифтикиди узнал, что женщина умерла. Это была первая
смерть, с которой он столкнулся).
Четвёртая волна выселения греков пришлась на октябрь 1942 года. Своей очереди
дождались сочинские греки и их «коллеги» по социально-опасному контингенту.
Подготовка к выселению в этом районе, впрочем, началась значительно раньше. 29
августа 1942 года краевое Управление НКВД издало приказ «Об очищении от
антисоветского элемента территории Сочинского и Адлерского районов». На основании
указаний, данных наркомом Л. Берия, в двухдневный срок предписывалось выселить из
Сочи и Адлерского района в Казахстан и районы, не объявленные на военном положении,
весь «антисоветский элемент», учтенный Сочинским отделом УНКВД, всех иностранноподданных и лиц без гражданства.
В двухдневный срок не получилось, хотя сочинские чекисты уже обладали полной
информацией о последних двух категориях жителей.
Выселение неблагонадёжных из мест непосредственно примыкавших к дачам высшего
партийного руководства страны, включая несколько дач самого И. Сталина, стало одним
из первых дел бюро Краснодарского крайкома ВКП(б) и крайисполкома.
Эвакуировавшись в Сочи, крайком и крайисполком 5 октября приняли постановление №
130, запрещающее гражданскому населению проживание в 10-ти километровой зоне от
линии фронта и требовавшее в десятидневный срок отселить с территории запретной зоны
всех без исключения жителей.
Военные и гражданские власти, реализуя постановление, только в Абинском районе
эвакуировали вглубь края 18 населенных пунктов, находящихся в пределах одного
километра от линии фронта. В Северском районе эвакуировали десять населенных
пунктов, в том числе два хутора Попандопуло (в 4 и в 0.5 км от линии).[17]
Постановлением крайкома предписывалось:
«Обязать нач. край. УНКВД т. Тимошенкова весь антисоветский и уголовно-преступный
элемент, учтенный в количестве 1682 человека (глав семей 541) в десятидневный срок
выселить за пределы Краснодарского края.
Наиболее активно себя проявляющий антисоветский элемент, учтенный в количестве 80
человек, немедленно подвергнуть аресту».[18]
Для Большого Сочи постановление обернулось массовой депортацией. 8 октября был
подготовлен «Список глав и членов семей иноподданных, подлежащих выселению по
Хостинской оперативной группе», утвержденный начальником Сочинского отдела
УНКВД Краснодарского края майором Ждановым: 9 октября - по Красной Поляне, 23
октября – по г. Сочи. Контингент, попавший в поле зрения чекистов, подвергался трем
видам наказания: аресту, переселению и выселению.
Аресту должны были быть подвергнуты «весь актив из числа антисоветских лиц,
проходящих по агентурной разработке, учетам и материалам», лица, подозреваемые в
шпионаже, а также уголовники и содержатели притонов.
Во вторую категорию на выселение, были включены бывшие члены антисоветских
политических партий, проявлявшие антисоветские и пораженческие настроения, бывшие
участники различных контрреволюционных организаций и групп. Сюда же были
отнесены бывшие троцкисты, лица, отбывшие срок наказания по обвинению в шпионаже,
диверсионной и террористической деятельности, лица, исключенные из партии по
политическим мотивам, рецидивисты и проститутки, раскулаченные, семьи изменников
родины, а также семьи предателей, арестованных органами НКВД, прямые родственники
лиц, осужденных к ВМН.
Больше всего греков попало в пункты: лица без гражданства и бывшие иностранноподданные, принявшие советское гражданство, в отношении которых имелся
компрометирующий материал. (С последним проблем не возникало, пока в паспортах
имелась графа «национальность»).
Наконец, переселение ожидало иноподданных и греков, являвшихся советскими
гражданами. Другими словами, все греки должны были покинуть пределы Сочинского и
Адлерского районов.
Выселение-переселение началось 9 октября и продолжалось до конца месяца, когда
добирали несколько десятков человек, не выявленных вовремя.
Документы, ставшие доступными только в последнее время, свидетельствуют, однако, о
том, что в действительности подготовка к выселению велась задолго до октября. И что
оно вовсе не было связано с надвигавшейся на Сочи линией фронта. Все греческоподданные, или бывшие граждане Греции, а теперь перешедшие в гражданство СССР,
постоянно пребывали под наблюдением НКВД. Поэтому когда на них потребовался
компромат, то он сразу нашёлся. В списках «социально-опасного и антисоветского
элемента» имелась графа «Компромат». Несколькими фразами в ней, словно крупными
мазками опытного художника, обрисовывалась неблагонадёжная сущность выселяемого.
На самых опасных заводились целые дела. Например, на С. Колояни.
«По агентурным делам установлено, что Колояни С. И. является распространителем
провокационных слухов против ВКП(б) и Советской власти, ведет агитацию среди
молодежи, чтобы она не шла на фронт, восхваляя жизнь при царской России и ожидая
прихода к власти буржуазии.
Колояни С. И. как политически сомнительная личность в 1933 году был выслан из гор.
Сочи в г. Владивосток, где был осужден по ст. 29-12 УК.
…Колояни С. И. высказал следующее:
«…Правительство раньше дало свободу рабочим, когда Россия была слаба, а теперь, когда
власть окрепла, теперь той власти лишают. Первоначально снимают обувь, затем снимут
штаны, потом будут рубить голову... При царской власти было все, а сейчас нет ничего,
тюрьмы будут переполнены, а народ восстанет».
…Подведенный в последнее время к объекту источник «Малинина» полностью
подтверждает контрреволюционное пораженческое настроение Колояни.
В целях предупреждения антисоветской деятельности Колояни необходимо из
пограничной зоны, объявленной на военном положении, - выселить».[19]
Попал в список и Николай Врацидис из села Монастырское, вблизи Адлера.
31 августа он вместе с братом Харлампием, Л. Попандопуло, К. Омериди, Ф. Коцаилиди и
другими односельчанами был «изъят» НКВД. В трудколонне, куда его направили,
собралось несколько десятков греческих парней, а также армян в возрасте от 16 до 30 лет.
«Изъяли» и молодых женщин: двадцатилетних Кирьякию Маруфиди, Евгению
Харитониди.
1 сентября 1942 года Николая отправили расчищать автомобильную дорогу Дагомыс –
Майкоп. Она сильно заросла с царских времён. Убирали камни, свалившиеся с крутых
склонов. Николай вместе с другими молодыми греками работал под охраной по 12 часов в
день. Часто без всякой кормёжки. Каждый день приходилось ходить на работу за двадцать
километров. Охранник как-то доступно объяснил Николаю суть трудфронта:
- Вы – дети врагов народа! Будете работать, пока не подохнете!
9 октября, возвращаясь с работы, на адлерском вокзале Николай увидел своих. Уже
начиналась посадка в вагоны. Николай, не заходя домой, присоединился к ним.
В соседней с Монастырским Красной Поляне, возле дома Мазманиди, встали два солдата.
Пока мать собирала вещи, Георгий помогал одному из них чистить винтовку. Второй
солдат помогал собирать пожитки.
На 10 октября только по категории «Греки, являющиеся советскими гражданами»,
начальником Сочинского отдела УНКВД майором Ждановым было учтено 180 семей –
496 человек.[20]
Но повагонные списки отправленных в Казахстан греков в этот день, содержат, по
крайней мере, 802 грека.[21]
Таблица 2
Повагонные списки греков Сочинского и Адлерского районов,
выселенных 10 октября 1942 года
№
вагона
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
Количество
пассажиров
Главы выселенных семей
Всего греков
38
28 И. Пайпутлиди, С. Михайлиди, Н. Пимениди, Л. Кайсиди,
К. Харитопуло, И. Караяниди
30
25 И. Апачиди, А. Иосифиди, П. Козлекиди, О. Стефаниди,
М. Попандопуло
42
34 С. Терзиниди, А. Попандопуло, В. Карипиди, Э.
Попандопуло, Е. Малашиди, С. Попандопуло, Е.
Попандопуло, М. Ципиди, М. Аврамиди
40
25 К. Пантелиади, М. Муратиди, Э. Каландариди, С.
Пархариди, С. Саласиди, А. Попандопуло, П. Москопуло,
К. Попандопуло
35
35 А. Александриди, В. Колаиди, Е. Гунатиди, С. Григориади,
Г. Халаджиев, И. Калоиди, Х. Михайлиди, С. Апостолиди,
К. Фоиди
33
10 Е.Кацайлиди, С. Салоникиди
40
40 П. Чангариди, М. Спиридониди, Г. Каракиози, Х.
Асланиди, И. Попандопуло, Х. Колпакиди, Г. Ильваниди
40
40 Г. Георгиади, И. Костиди, А. Харлампиди, Н. Андриади,
Ф. Илиади, Х. Спиридониди, Г. Мавроматиди
41
41 К. Спиридопуло, Е. Апачиди, И. Попандопуло, Д. Саввиди,
З. Василиади, И. Тавриди, И. Иорданиди
40
39 Е. Канакиди, Д. Андреади, К. Михайлиди, П. Михайлиди,
С. Чилакиди, Н. Печениди, Х. Карипиди, С.
Константиниди, М. Михайлиди, А. Чолакиди
40
27 С. Попов, Х. Техликиди, К. Карибов, М. Делибораниди, Г.
Делибораниди, Д. Делибораниди, Ф. Василиади
42
42 Х. Антониади, Х. Тишкериди, И. Симониди, Э.
Попандопуло, Ф. Триадофилиди, В. Макариди, А.
13
42
42
14
42
42
15
40
40
16
40
40
17
38
37
18
38
38
19
38
38
20
40
40
21
37
37
22
39
39
23
13
13
Итого
Истианиди
Л. Попандопуло, И. Чапаниди, Ф. Попандопуло, К.
Аврамиди, Л. Омериди, Х. Маруфиди, А. Кацаилиди, Г.
Михайлиди, М. Врациди
С. Михайлиди, Ф. Саввиди, Х. Кацайлиди, И.
Делибораниди, А. Афуксениди, С. Трикомиди, Е.
Кириакиди, К. Киоссе-Кесопуло, Г. Попандопуло,
К. Апачиди, Г. Попандопуло, Н. Сарваниди, С.
Попандопуло, А. Мавропуло, И. Карпиди, И.
Попандопуло, С. Колпакиди
К. Кириакиди, К. Триандофилиди, И. Мутевелиди, И.
Попандопуло, Е. Волехас, Д. Попандопуло, Х. Забуниди,
А. Харитониди, Г. Орфаниди, М. Козлекиди, Х.
Харлампиди
Ф. Халаджидис, П. Хаджалиди, П. Холиди, Г. Василиади,
П. Фотиади, Т. Ксандопуло, К. Коцалиди
Г. Кацайлиди, С. Попандопуло, П. Врациди, И.
Солеймеджиди, Х. Колпакиди, Г. Парасиади, Х.
Триандофилиди, Х. Попандопуло
Е. Попандопуло, В. Саввиди, Н. Кисисоглы, Д.
Солеймеджиди, Л. Василиади, И. Попандопуло, С.
Попандопуло
С. Саввиди, К. Мавроматиди, Д. Ильваниди, А.
Александриди, В. Мазманиди, В. Чапаниди, Г.
Мутевелиди, П. Попандопуло
С. Сарваниди, П. Попандопуло, Ф. Кутаниди, Г.
Кириакиди, П. Петаниди, И. Келиди, И. Экзатиди, Ф.
Аргиропуло
Л. Лазариди, В. Тонгалиди, С. Чентикиди, А. Семерджи, П.
Попандопуло, А. Омериди, Е. Шембелиди, К. Карипиди, Г.
Фотиади
В. Антониади, Ф. Семерджиди, А. Попандопуло, К.
Михайлиди,Х. Делибораниди, Г. Кумбариди, В.
Пантелиади, К. Ситариди
802
Неизвестно, сколько всего вагонов и эшелонов потребовалось для перевозки всех
категорий выселяемых. В архивах Информцентра ГУВД Краснодарского края удалось
обнаружить фрагмент повагонных списков еще одного эшелона, отправившегося из
Адлера 30 октября 1942 года.
Таблица 3
№
вагона
Количество
пассажиров
всего греков
Главы выселенных семей
1
2
3
40
40
47
8
3
1
В. Муюди, С. Калояни, И. Челокиди, П. Каптериди,
Е. Ксенопуло,
Х. Газерелиди
Из одной только Красной Поляны выселили, по крайней мере, 244 человека.
В октябре несколько греческих семей обнаружили в уже очищенных в несколько приемов
селах Адербиевке (семьи Афендулиди, Казанджи) и Кабардинке (семьи Андреевых,
Федоровых). Их посадили на теплоход. Ночами он шел вдоль берега, в светлое время
стоял, опасаясь бомбежек. Через трое суток он довез их до одного из грузинских портов.
Дальше вместе с сочинскими греками – через Каспий и Новосибирск привезли в
Карагандинскую область (на станцию Шакай).
Той же осенью 1942 года очистили от греков и столицу Осетии. Когда немцы
приблизились к Орджоникидзе на опасно близкое расстояние со стороны Эльхотово, и
надежд на оборону города уже не было, поступил приказ всем грекам переселиться в
деревни левобережной Осетии. Греки оставили свои дома, скот – совсем как тогда, когда
они покидали турецкий Карс и двинулись в сторону сёл Гизель, Архонка, Алагир,
Дзуарикау, где пережили оккупацию.[22]
Таким образом, в отличие от последующих выселенческих операций 1944 и 1949 годов,
проведенных в «один присест», в 1942 году мы имеем дело с целой чередой разрозненных
территориально и разнесённых во времени депортационных операций. Единый для всех
них контингент позволяет говорить о депортационной кампании 1942 года по выселению
греков.
Общее число высланных из Краснодарского края и Ростовской области только в апреле
1942 года составляет примерно 5261 человек.[23] Это следует из донесения И. Серова Л.
Берия и В. Меркулову от 12 апреля 1942 года. Из него же можно сделать вывод, что
главным образом это были греки.
Таким образом, число греков, высланных только в апреле 1942 года, равно примерно 5
тысячам человек.
С учётом выселенных в июне, августе и октябре число греков, вероятно, достигает 7 – 8
тысяч. Вместе с бакинскими греками – около 7500 - 8000 человек. (На 1 января 1952 года
в Казахстане и Красноярском крае их оставалось 4912 человек).[24]
На фоне массовой зачистки Кубани и Черноморского побережья Краснодарского края
явным диссонансом смотрелся грек-партизан И. Михайлиди. Недолго мучались
приставленные к отряду энкаведешники: Иосифу приписали пораженческие настроения.
А это в условиях военного времени тянуло на гораздо большее наказание, чем депортация.
И. Михайлиди арестовали 5 ноября 1942 года. Его судил военный трибунал 47-й Армии.
Дали Иосифу десять лет лагерей
Выселенцев сорок второго года в основном направляли в два региона: Казахстан и
Красноярский край. Примерно 100-150 семей отправили в Киргизию.
Но нашлись и более близкие адреса.
Больше всего повезло, пожалуй, тем грекам, которые попали в города Моздок (Северная
Осетия), Буйнакск (Дагестан) и в несколько сёл Ставропольского края (Спарта, Лад-Балка
и др.).
А среди тех, кого отправили в Казахстан (примерно 6000 человек), самая большая удача
выпала грекам-табаководам из Горячего Ключа и некоторых станиц Северского района,
которых сразу определили в Алма-Атинскую область. Первые четыре семьи (Каисиди,
Агачиди, Колпакиди, Афендулиди) оказались здесь благодаря давней дружбе директора
Горяче-Ключевского табаксовхоза Присяжнюка и Петра Томаровского, директора
табаксовхоза в Илийском районе Алма-Атинской области. Присяжнюк посоветовал П.
Томаровскому сделать заявку на выселяемых в Казахстан греков.
В Павлодарскую область распределили многих греков Апшеронского и Нефтегорского
районов. В Кокчетавскую (Щученский и Зерендинский районы) – греков из
Новороссийска. В Акмолинской области, куда доставили многих греков-краснодарцев,
расселение произвели в райцентрах Балкашино и Атбасар. Туапсинских же греков
высадили на станции Эмба.
Очень многие краснодарские и керченские выселенцы попали в Кустанайскую область
(посёлки Карабалыкского, Федоровского, Семиозерного, Убаганского, Затобольского
районов, город Кустанай).
В самых тяжелых условиях оказались греки (в основном из Апшеронского,
Нефтегорского, Абинского и Северского районов), довезенные до берегов Енисея
(примерно 1500 человек).
1942 год в сфере национальной политики прошел под знаком выселения немцев и греков,
что, безусловно, являлось отражением отношений между СССР и Германией и СССР и
Грецией. Но если с Германией все понятно, то с Грецией – далеко не все.
Между тем, в начале июня 1941 года, т. е. перед самым нападением Германии на СССР,
когда отношения между двумя странами, по мнению И. Сталина, были самыми
безоблачными, он, демонстрируя свою лояльность Гитлеру, изгнал из Москвы греческую
миссию. Греция на тот момент воспринималась как более враждебное государство для
Советского Союза, нежели Германия. Но уже в январе 1942 года СССР и Греция,
подписав декларацию (пакт) против членов Тройственного пакта (Германии, Италии,
Японии) стали союзниками во второй мировой войне.
Это, однако, никак не сказалось на судьбе греческого народа Советского Союза.
-------------------------[1] Сам документ, к сожалению, обнаружить не удалось. Упоминание о нем находим в
справке о переселении из Краснодарского края, Ростовской области и Крыма за июнь 1942
года. (ГА РФ. Ф. Р-9401. Оп. 1. Д. 4475. Л. 27).
[2] Примеров, когда выселяемым предлагали добровольно выбрать место ссылки, немало.
Семье Цифанциди, например, офицер-энкаведешник посоветовал выбрать Алма-Ату по
причине схожести кубанского и южно-казахстанского климатов.
[3] Красноярский рабочий. 2004. 28 мая.
[4] Центр документации новейш. истории Краснодарского края. Ф. 1774-А. Оп. 2. Д. 403.
Л. 69. (Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий.
Краснодар. 2000. С. 239).
[5] Казахстанская правда. 1943. 14 марта.
[6] Центр документации новейш. истории Краснодарского края. Ф. 1774-А. Оп. 2. Д. 478.
Л. 20.
[7] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 36. Л. 170.
[8] Молот (г. Ростов-на-Дону). 1942 г. 2 июня.
[9] Центр документации новейш. истории Краснодарского края. Ф. 1774-А. Оп. 2. Д. 404.
Л. 127.
[10] Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар.
2000. С. 273.
[11] Гос. Архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. Р-687. Д. 17. Оп. 1. Л. 21.
[12] Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар. 2000. С.
308.
[13] Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар.
2000. С. 343.
[14] После отправки родных Антонину сдали в детдом, где ей дали фамилию Житникова и
записали русской. (Из письма Л. Дибижевой, г. Пермь).
[15] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 455. Л. 71.
[16] 26 Бакинских Комиссаров – руководители «Бакинской коммуны», первой формы
советской власти в Азербайджане (1918 г.)
После падения коммуны комиссары были расстреляны англо-турецкими войсками.
[17] ГАКК. Ф. Р-687. Д. 299. Оп. 1. Л. 15, 16.
[18] Архив УФСБ по Краснодарскому краю. Ф. 13. Оп. 1. Д. 255. Л. 87, 88.
(Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар.
2000. С. 520).
[19] Архив ИЦ ГУВД Краснодарского края. Ф. 31. Арх. № 9. С. 149.
[20] Архив ИЦ ГУВД Краснодарского края. Ф. 31. Арх. № 9. С. 68-79.
[21] Архив ИЦ ГУВД Краснодарского края. Ф. 31. Арх. № 9. С. 80-105.
[22] Шахбазов В. Греки Владикавказа. Владикавказ. 2001. С. 213.
[23] ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 9. Д. 54-55. Л. 145-149. (Цит. по: Сталинские депортации. 19281953.
Документы. Сост. Н. Л. Поболь, П. М. Полян. Межд. Фонд «Демократия». М. Материк.
2005. С. 386).
[24] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 597. Л. 16.
Глава 2
1944 ГОД. ОСВОБОЖДЕНИЕ КРЫМА ОТ ГРЕКОВ.
Греческий абзац в записке Л. Берия. Ищут историки, но не могут найти… Как стать
немецким пособником. Пленум Верховного суда разъясняет. Преступление Надежды
Лоиз. Партизан-пособник Георгий Асланиди. Начало очистки Крыма. В ожидании
особого распоряжения. Прибытие в Крым И. Серова и Б. Кобулова. Депортация крымских
татар. Постановление ГКО № 5984. Три причины выселения греков.
Второе выселение греков в годы войны - в 1944 году, в отличие от превентивной
депортации 1942 года, проведено уже после изгнания фашистов из Крыма.
1941-1942 гг. для крымских греков тоже не прошли даром. Сразу после начала войны
Крым заставили покинуть греков-севастопольцев, состоявших в родстве с местными
немцами. По тому же указу от 22 июня 1941 года, но уже в 1942 году, выслали несколько
десятков греческих семей (Константина Орфаниди из Ялты, Деспины Попондопуло,
Семена Аргиропуло, Елены Евколиди, Михаила Миатиди (все - из Керчи), Анны
Дильяновой из деревни Новый Керменчик и др.
В сорок втором – при депортации кубанских и бакинских и крымских греков обвинения в
сотрудничестве с немцами им невозможно было предъявить, как говорится, по
определению. Греки не успели целыми семьями осуществить приписываемые им
намерения перейти на сторону врага. Теперь же, в 1944 году, инициаторы переселения
могли довольно потирать руки. Греки Крыма были под оккупацией, значит, - немецкие
пособники.
Но прежде, едва Крым освободили от фашистов, началась подготовка к освобождению его
от крымских татар. И только после них наступила очередь болгар, армян и греков.
Всех их решено наказать за содеянные «преступления». Специальное письмо, а по форме аналитическую записку на этот счёт Л. Берия 29 мая 1944 года направляет на имя И.
Сталина. Грекам в ней посвящён один единственный абзац:
«После выселения крымских татар в Крыму продолжается работа по выселению и
изъятию органами НКВД СССР антисоветского элемента, проверка и проческа
населенных пунктов и лесных районов в целях задержания возможно укрывшихся от
выселения крымских татар, а также дезертиров и бандитского элемента.
На территории Крыма учтено проживающих в настоящее время болгар, 12 075 чел.,
греков – 14 300 человек, армян – 9919 человек.
…Греческое население проживает в большинстве районов Крыма. Значительная часть
греков, особенно в приморских городах, с приходом оккупантов занялись торговлей и
мелкой промышленностью. Немецкие власти оказывали содействие грекам в торговле,
транспортировке товаров и т. д.».
…НКВД СССР считает целесообразным провести выселения с территории Крыма всех
болгар, греков и армян».[25]
В абзаце, посвящённом «преступлениям» греков, даже после десятикратного прочтения
под десятикратной же лупой, фактов преступлений греков в Крыму никто не обнаружит.
На отсутствие в главном «аналитическом» документе доказательств предательства греков
обращает внимание известный специалист в вопросе этнических депортаций Н. Бугай:
«Если причины и меры по депортации других народов (чеченцы, ингуши, балкарцы и др.)
как-то обосновывались Центром, то, что касается греков, в отношении их не
предпринималась даже попытка не только обосновать эти причины, но и хотя бы каким-то
образом обозначить их».[26]
Может, вот этот случай хоть как-то приоткроет завесу над тайной?
Севастопольцы Николай Пулуди и его сын Дмитрий зарабатывали на жизнь тем, что
мастерили ручные каменные мельницы для помола зерна, собирали резиновые покрышки
и меняли всё это добро на хлеб в окрестных деревнях. И немцы им при этом не мешали.
Не смогли они также помешать Дмитрию состоять в детской фронтовой бригаде, а затем и
в севастопольских подпольщиках. Дмитрий со своим товарищем украли в одном из
отделений гестапо пишущую машинку и передали ее партизанам. На этой машинке
печатались листовки, призывавшие крымчан к сопротивлению оккупантам. За этот
подарок партизаны наградили Дмитрия Пулуди ножом. (Его отобрали при погрузке в
грузовик при депортации).
А вот более серьезное прегрешение.
Савелий Попандопуло в конце 1943 года получил от немецкой городской управы патент
на содержание собственной пекарни. Савелий выпекал хлеб и продавал его на рынке.
Пособничество со стороны немцев очевидно.
При специфическом взгляде на ситуацию легко и самого С. Попандопуло обвинить в
пособничестве немцам. И хотя хлеб Савелий продавал только своим землякам, но двое его
детей работали на немцев. 22-летняя дочь Пульхерия и 24-летний сын Сократ были
угнаны фашистами в Германию, где своей работой, как ни крути, укрепляли вражеское
государство.
За два с половиной года оккупации Крыма даже ребёнок не мог избежать сотрудничества
с фашистами: он мог по приказу фрица сбегать с котелком на полевую кухню и доставить
ему обед, мог почистить офицеру вермахта сапоги, мог даже принять от врага шоколадку
и съесть ее.[27]
Двумя первыми своими действиями тот ребёнок укреплял мощь немецкой армии, третьим
– разлагал в своем лице моральный дух советского народа перед лицом неприятеля.
А вот весьма далекий от иронии документ. 25 ноября 1943 года Пленум Верховного суда
СССР принял постановление № 22/М/16/СС «О квалификации действий советских
граждан по оказанию помощи врагу в районах, временно оккупированных немецкими
захватчиками».
Пункт 2 разъяснял: «Лица, выполнявшие задания немецких захватчиков по сбору
продовольствия, фуража и вещей для нужд германской армии, по восстановлению
предприятий промышленности, транспорта и сельского хозяйства или оказывавшие им
иное активное содействие, при отсутствии в их действиях признаков, указанных в п. 1, подлежат ответственности как пособники по ст. 58-3 УК РСФСР».[28]
Конечно, в Крыму не все греки ушли в партизаны. И жившие в деревнях, поселках и
городах под немецкой властью они выживали, как могли. Действительно, некоторые греки
возобновили свое дело, прерванное в 20-е гг. большевиками: восстановили собственные
магазины, занялись другими видами торговли - в масштабах и размерах, позволявших
прокормить себя и свои семьи.
Но в отличие от части крымских татар, обиды греков на советскую власть за
раскулачивание 1930-х гг. и террор 1937-1938 годов, не породили пронемецкие
настроения.
Даже если согласиться с такой весьма спорной квалификацией пособничества,
приведенным выше (не секрет, что многие подобные деяния по всей оккупированной
территории совершалась под угрозой применения оружия и страхом смерти), то все равно
никаких доказательств выполнения греками заданий оккупантов не приводится.
Вышедшая уже в перестроечное время книга историка А. Басова, по сути, продолжила
тему поиска виновных народов Крыма. Автор, попеняв фашистам, что те, «посеяли рознь
между представителями различных национальностей», не удержался и от собственных
оценок относительно тех же самых национальностей. В частности, А. Басов пишет, что
оккупанты «ставку делали на немцев, татар, определенные группы армян и болгар».[29]
Но и этот исследователь ничего не сообщает о сотрудничестве греков с немцами.
Упоминания о греках в контексте взаимоотношений оккупантов и мирного населения
находим в еще одном документе – докладной записке командира Бахчисарайского
партизанского отряда Черного. Она датирована 1942 годом. В ней, в частности, говорится:
«Пассивность проявляло греческое население. И это не случайно, т. к. провокационные
действия фашистских властей в греческих населенных пунктах разоблачались в сознании
народа и политической работой партийных, советских кадров, сохранившихся в греческих
населенных пунктах в результате того, что в первое время греческое население не было
подвергнуто мобилизации в Красную Армию…».[30]
Замысловатый текст, скорее всего означающий, что греки проявляли пассивность в
отношении попыток оккупантов перетащить их на свою сторону, ничего
предосудительного в отношении греков также не обнаруживает.
В любом случае то, что вменялось в вину крымским грекам, проделывали все, кто жил на
оккупированных территориях. Этим занимались жители разных национальностей на
Украине, в Белоруссии, Смоленской, Псковской, Новгородской, Калининской, Курской,
Воронежской и других областях в 1941-1943 гг. Т. е. все, кто благодаря бездарному
руководству И. Сталина, оказался под властью немцев. Находясь под оккупацией, люди
работали, чтобы прокормить себя и свои семьи. Согласно сталинской логике, все они, так
или иначе, оказывали содействие немцам.
Известно что, на рытьё окопов или противотанковых рвов немцы сгоняли сотни тысяч
советских граждан повсеместно, где шли бои. На этот распространённый способ
сотрудничества с оккупантами преступно согласилась четырнадцатилетняя Надежда Лоиз
из Феодосии.
Всех трудоспособных жителей города немцы согнали на рытьё окопов. Надя Лоиз и
нескольких её подруг - русских и гречанок ежедневно по четыре-пять часов мотыгами,
лопатами и кайлами вгрызались в каменистую крымскую землю. Они не просто рыли, они
создавали фашистам рубеж обороны, задерживая освобождение Крыма советскими
войсками. И, как следствие этого - восстановление в Крыму советской власти.
Пособничество противнику вкупе с антисоветизмом у Н. Лоиз были совершенно
очевидны.
В один из дней Надя возвращалась домой после такого вредительства. На углу возле
Пассажа она увидела два плаката, которых не было утром. Первый гласил: «Серп и молот:
смерть и голод!». Но сильнее задел Надю второй, так расшифровывавший аббревиатуру
«СССР»: «Смерть Сталину! Свобода Рабочим!» Вот этого комсомолка вынести не могла.
Осмотревшись по сторонам, Надя подтянулась на носочках, ухватилась за уголок и
сдёрнула плакат со стены. В то же мгновенье впереди, из-за угла, возникли три
гестаповца. Надино счастье, что они ничего не заметили и продолжали шагать, увлечённо
болтая между собой. И только тогда, когда Надя разминулась с немцами, она испугалась.
Её затрясло, словно в ознобе. Не смерти испугалась Надя, а пыток. Ноги сами, ускоряя
шаг, перешли на бег. Не помня себя, девушка добежала до Карантина. Там она опустилась
на камень возле старой византийской церкви и долго отсиживалась, снова и снова
переживая только что случившееся.
Так в течение одного дня Надя Лоиз умудрилась продемонстрировать и свою любовь к И.
Сталину и советской Родине, и с немцами посотрудничать.
Но маленький подвиг четырнадцатилетней комсомолки во имя защиты чести Родины и
лично Иосифа Виссарионовича Сталина никак не мог освободить её от наказания в июне
1944 года.
Не освобождало от будущего наказания и участие в эвакуации сельскохозяйственной
техники на Кубань через Керченский пролив.
Георгий Асланиди, уроженец села Марфовка под Керчью, выполнив порученное ему дело,
вернулся в Керчь. Там уже хозяйничали немцы. Кто-то выдал Георгия. Его арестовали, но
вскоре выпустили. Не желая рисковать, Георгий ушел к партизанам.
После возвращения советских войск его сразу назначили руководителем Марфовской
МТС (у Георгия было незаконченное в связи с началом войны высшее
сельскохозяйственное образование). А вскоре выслали вместе с остальными «немецкими
пособниками».
…Крым основательно чистили с 1941 года. Первым делом вывезли 50 тысяч немцев и 10
тысяч лиц других национальностей (австрийцев, румын, венгров и итальянцев). Длинный
национальный список наводит на мысль, что греки обязательно должны были дождаться
своего часа.
Выселение греков из Крыма задним числом должно было продемонстрировать
справедливость превентивных депортаций 1942 года. «Смотрите, мы не выслали греков
(татар, болгар, армян) в начале войны, а они вступили в сотрудничество с оккупантами.
Хорошо, что успели депортировать краснодарских греков». Примерно так могли
рассуждать Л. Берия и Кo.
…С хлебом-солью встречали греки в мае сорок четвёртого года своих освободителей –
войска 4-го Украинского фронта и отдельной Приморской армии.
Бился за освобождение Крыма генерал П. Кариофилли, командующий артиллерией 18-й
армии. В составе 51-й армии в Симферополь вошла врач полевого госпиталя гречанка
Екатерина Дальян…
После освобождения полуострова греков не мобилизовали в действующую армию. Их
оставили «до особого распоряжения».
«Особое распоряжение», как и Особое совещание, ничего хорошего не предвещало.
Первой тревожной «ласточкой» стало неожиданное, в кратчайшие сроки проведённое
выселение свыше 180 тысяч крымских татар.
Впрочем, неожиданным оно было лишь для самих татар. На самом деле подготовка к
выселению началась ещё в апреле. Именно в это время в недрах НКВД родилось
несколько секретных документов, подготовивших почву для очистки Крыма от
этнических меньшинств.
Один из таких документов появился 13 апреля 1944 года. Это был совместный приказ
свежеиспеченного кавалера ордена Суворова 1 степени наркома внутренних дел Л. Берия
и наркома государственной безопасности В. Меркулова за № 00419/00137 о мероприятиях
по очистке Крыма от антисоветских элементов.
Накануне, 12 апреля 1944 года, немцы устроили карательную акцию в Старом Крыму – в
ответ на операцию партизан Восточного соединения. Те, решив помочь регулярной армии,
овладели Старым Крымом. Однако удержать его в своих руках не смогли. На следующий
день немцы вернулся себе город. Специальная карательная команда ГФП-312 в течение 13
часов проводила массовую экзекуцию мирного населения. В отместку за действия
партизан зондеркоманда расстреляла 584 человека. Ещё 400 были ранены. Среди убитых 33 грека…
Газета «Правда» по этому случаю написала: «Партизаны оказали серьезную помощь
регулярным войскам в освобождении Старого Крыма, где отрезали пути отхода большой
группе немцев и румын».[31]
Вернемся, однако, к приказу № 00419/00137. Главным в нем содержалось в первом
пункте:
В связи с предстоящим освобождением Крымской АССР от немецко-фашистских
захватчиков, ПРИКАЗЫВАЕМ:
1. Наркому внутренних дел Крымской АССР, т. Сергиенко наркому осударственной
безопасности Крымской АССР т. Фокину по мере продвижения частей Красной Армии в
Крыму немедленно организовывать на освобожденной территории органы НКВД-НКГБ
для проведения оперативно-чекистской работы.
Очистить территорию Крымской АССР от агентов шпионских резидентур германских и
румынских разведывательных и контрразведывательных органов, изменников Родине и
предателей, активных пособников и ставленников немецко-фашистских оккупантов,
участников антисоветских организаций, бандформирований и иных антисоветских
элементов, оказывавших помощь оккупантам.
При проведении изложенных мероприятий широко практиковать привлечение местного
населения, остававшегося на оккупированной противников территории».[32]
Последний абзац похож на шутку. Непонятно, как можно было привлекать местное
население, которое собственно, судя по результатам «проведения оперативно-чекистской
работы» намеревались выселить из Крыма. И уж совсем забегая вперед, скажем, что
«шпионов, изменников Родине и предателей, активных пособников и ставленников
немецко-фашистских оккупантов, участников антисоветских организаций,
бандформирований и иных антисоветских элементов, оказывавших помощь оккупантам»
в Крыму оказалось свыше 225 тысяч человек…
Шутки шутками, но для выполнения поставленной задачи по выселению на полуостров
направлялось около 30 тысяч работников спецслужб. О серьёзности и государственной
важности намеченных операций говорит и тот факт, что руководить этим чекистским
десантом призваны были заместители двух силовых наркомов И. Серов и Б. Кобулов. Они
прибыли в Крым в специальных бронированных вагонах.
Из Краснодара была переброшена 1-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД под
командованием генерал-майора Ветрова. (Исторические параллели напрашиваются сами
собой. В 1778 году с Кубани в Крым для проведения операции по выселению крымских
греков был направлен А. Суворов со своим кубанским казачьим корпусом).
В Крым перебросили ещё три стрелковых полка, а также два пограничных полка НКВД и
воинские части: 25-й стрелковый полк из Кутаиси, 70-й стрелковый полк из Нальчика,
144-й отдельный стрелковый батальон с отдельной снайперской ротой из Еревана, два
батальона 211-го стрелкового полка из Ростова, 36-й мотострелковый полк из Баку и
другие.
Всю территорию Крыма разбили на 7 оперативных секторов. Их возглавили опытные
чекисты – от подполковника до генерал-лейтенанта.
Известный советский поэт Самуил Маршак, приветствуя начавшееся освобождение
Крыма, писал в те дни:
«Наши дивизии неудержимо
Крымским долинам свободу несут!»[33]
В числе носителей свободы находилось и несколько греков – энкаведешников и
военнослужащих. (Один из них - офицер СМЕРШа и по сей день не сомневается, что всё в
отношении греков и других народов Крыма было сделано правильно).
На предложение Л. Берия от 29 мая выселить с территории Крыма всех болгар, греков,
армян И. Сталин ответил 2 июня. Ответ и стал тем «Особым распоряжением», которого с
тревогой ожидали греки.
Государственный Комитет Обороны
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ГОКО № 5984сс
От 2 июня 1944 г.
Москва, Кремль
«Государственный Комитет Обороны постановляет:
1. Обязать НКВД СССР (тов. Берия) дополнительно к выселению по постановлению ГКО
№ 5859 от 11.05-1944 крымских татар выселить с территории Крымской АССР 37000
человек немецких пособников из числа болгар, греков и армян.
Выселение произвести в срок от 1 по 5 июля с. г.
2. Выселяемых из Крыма болгар, греков и армян направить для расселения в сельском
хозяйстве, в подсобных хозяйствах и на промышленных предприятиях следующих
областей и республик:
Гурьевской области КССР - 7000 чел.
Свердловской области - 10000 чел.
Молотовской области - 10000 чел.
Кемеровской области - 6000 чел.
Башкирской АССР - 4000 чел.
3. Выселение и расселение произвести порядком, утвержденным пунктами 2 и 3
постановления ГОКО № 5859сс.
Обязать Наркозем СССР (тов. Андреева), Наркоммясомолпром СССР (тов. Смирнова),
Наркомзаг СССР (тов. Субботина) и Наркомсовхозов СССР (тов. Лобанова) – обеспечить
прием по обменным квитанциям скота, зерна и сельскохозяйственных продуктов хозяйств
выселяемых из Крыма греков, болгар и армян.
4. Обязать НКПС (тов. Кагановича) организовать перевозку спецпереселенцев из Крыма
специально сформированными эшелонами по графику, составленному совместно с НКВД
СССР.
Количество эшелонов, станции погрузки и станции назначения по заявке НКВД СССР.
Расчеты на перевозку произвести по тарифу перевозок заключенных.
5. Обязать Наркомторг СССР (тов. Любимова) обеспечить питанием в пути эшелонов со
спецпереселенцами из Крыма в количестве 37 000 человек, в соответствии с графиком
движения эшелонов, установленным НКПС и НКВД СССР.
Выделить Наркомторгу для этой цели продовольствие, согласно приложению № 1.
6. Обязать Наркомздрав СССР (тов. Митерева) обеспечить спецэшелоны со
спецпереселенцами из Крыма, по заявке НКВД СССР, медицинским составом,
медикаментами и медико-санитарным обслуживанием в пути.
7. Обязать секретарей обкомов ВКП(б) и председателей облисполкомов: Гурьевской
областей КССР (тт. Круглова и Барбаева), Молотовской области (тт. Гусарова и
Кочергина), Кемеровской области (тт. Задионченко и Гогосова), Свердловской области
(тт. Андрианова и Недосекина), секретаря обкома ВКП(б) и председателя СНК БАССР (тт.
Игнатьева и Вагапова), а также наркомов, хозяйства которых принимают
спецпереселенцев, - провести мероприятия по приему и расселению спецпереселенцев,
предусмотренные пунктом 3 постановления ГОКО № 5859 сс.
8. Обязать Наркомзаг СССР (тов. Субботина) выделить в распоряжение облисполкомов
Гурьевского, Свердловского, Молотовского, Кемеровского и СНК Башкирской АССР –
для выдачи спецпереселенцам в течение первых трех месяцев после расселения – июль –
сентябрь – продукты с отпуском их ежемесячно равными партиями, согласно приложению
№ 2.
Выдачу спецпереселенцам продовольствия в течение июля–сентября проводить бесплатно
в расчет за принятые от них в местах выселения сельскохозяйственную продукцию и скот.
9. Обязать Главнефтеснаб (тов. Широкова) выделить и отгрузить до 5 июля 1944 года в
распоряжение исполкомов Гурьевской, Свердловской, Молотовской, Кемеровской
областей и СНК Башкирской АССР – автобензина по 8 тонн и НКВД до 28 июня для
проведения операции в Крыму за счёт недогруза всем другим потребителям».
Председатель Государственного Комитета Обороны
И. Сталин.[34]
Не забудем, что война все еще продолжается. Причем, на территории СССР. Фронт
испытывает острую нужду в железнодорожных вагонах, паровозах, грузовиках, горючем и
солдатах. Но все это направляется в совершенно другом направлении.
И кто может ответить на вопрос, на сколько дней, недель, а, может быть, месяцев
затянулась из-за этого война, сколько из-за затянувшихся боев погибло советских солдат и
мирных жителей?
Приложение о выделении продуктов для питания «немецких пособников» в пути
следования предполагало выдачу одному «пособнику» в сутки 500 граммов хлеба, 70
граммов мяса-рыбы, 60 граммов крупы и 16 граммов жиров…[35]
Настаивая на том, что, как и в случае с кубанскими греками, в 1944 году в действиях
греков отсутствовал состав преступления, мы обязаны попытаться разобраться в
истинных причинах депортации крымских греков. Их несколько.
Первая состояла в том, что стратегический важный, пограничный Крым, с точки зрения И.
Сталина, необходимо было очистить от всех инонациональностей - крымских татар,
болгар, греков, а заодно и от не любимых И. Сталиным с первых послереволюционных
дней армян.
Вторая причина – «традиционно-гулаговская». Государство по-прежнему нуждается в
дешевой рабсиле. ГУЛАГ не решил поставленных перед ним масштабных задач. Теперь
же, в военные годы, потребность в рабочих руках на переведенных на военные рельсы
предприятиях возросла многократно.
Третьей – «истинно греческой», оставалась одна из «причин 1937 года». Примерно 20
процентов греков Крыма состояли в греческом подданстве. (Хотя, как и в греческую
операцию 1937 года, список депортированных в сорок четвёртом состоял, как из
иностранно-подданных, так и из советских граждан).
В-четвертых, мы вновь не можем исключать мести И. Сталина за неудачи в Греции.
В этом месте нашего исследования мы на время оставим Крым и переместимся в Грецию.
Там происходили события важные не только для самой Греции, но и для греков Крыма.
Знакомство с ними позволит обосновать четвертую причину депортации крымских греков.
-------------------------[25] ГА РФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 65. Л. 161-163.
[26] Бугай Н. Ф. Народы Украины в «Особой папке Сталина». М. Наука. 2006. С. 146.
[27] Всё это не раз в годы оккупации проделывал мой отец: и на кухню полевую бегал, и
сапоги чистил, и шоколадку принимал. Не обеляло его даже то, что при отступлении
немцев из Большой Каракубы, он украл у них молоток. Будь он пионером, то, может, и
написали бы о его подвиге. О том, как юный герой нанес вермахту непоправимый
материальный ущерб. Но отец мой был не пионером, а сыном «врага народа». И, стало
быть, это был не подвиг, а сотрудничество с немцами. Счастье отца в том, что жил он не в
Крыму, а в Приазовье.
[28] Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитациях жертв
политических репрессий. М. 1993. С. 43-45.
[29] Басов А. В. Крым в Великой отечественной войне. 1941-1945. М. Наука. 1987. С. 207208.
[30] Архив ИРИ РАН. Ф. 2. Разд. VI. Оп. 13. Д. 26. Л. 8. (Цит. по: Бугай Н. Ф. Депортация
народов Крыма. М. Инсан. 2002. С. 60).
[31] Правда. 1944 г. 15 апреля.
[32] ГА РФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 3. Л. 502-505. (Цит. по. «История сталинского ГУЛАГА.
М. Росспэн. Т. 1. С. 494.)
[33] Правда. 1944 г. 14 апреля.
[34] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 261. Л. 64-66.
[35] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 252. Л. 141.
"Спецэшелоны идут на восток". ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Пошла волна за «Волной»
Глава 1
НАЧАЛО. ДЕПОРТАЦИОННАЯ КАМПАНИЯ 1942 ГОДА.
Гитлер наступает на Кубань, а Сталин – на греков. Эвакуация или депортация? Социально
близкие и социально опасные. Директива № 157. Выселение из Туапсе. Удачные и
неудачные сделки. Выселение из Краснодара. Найдите 10 отличий. Военный совет решил.
Постановление ГКО № 1828. НКВД сужает прищур. Июньское выселение. Если бы Г.
Бахчиванджи был на родине… Главное – скотина. Немцы наступают. Зверства НКВД и
фашистов в Краснодаре. Августовское выселение семьи Ловасовых. Первое выселение
греков из Баку. Подготовка в Сочи. Арест, выселение, переселение. Дело-формуляр С.
Колояни. Прощай Красная Поляна! Повагонные списки сочинских греков. Переселение из
Осетии. Итоги депортационной компании 1942 года. Кого куда. Изгнание греческой
миссии из Москвы.
Шёл десятый месяц Великой отечественной войны. Немецкие войска полностью
оккупировали Украину и рвались к Кавказу и Волге. Мрачная перспектива лишиться
нефтеносного Кавказа, грозившая СССР полномасштабной катастрофой, была не
единственной причиной, которая мучила Верховного главнокомандующего. Беспокойство
добавляли мысли о потенциальной пятой колонне. Мерещилось И. Сталину, что под её
знамёнами окажутся все, кого он классифицировал как социально-опасных элементов.
Греки Кубани и Ростовской области уже исторически входили в эту категорию. Убрать
таких подальше от передовой - был самый верный способ оградить себя от
дополнительных бед.
Тщетно пытаясь отыскать логику в действиях И. Сталина в 1937-1938 гг., мы не может
отказать ему в ней теперь. Его подозрительность – и без того колоссальная сверх всякой
меры, теперь была более чем обоснованной. После учинённого грекам разгрома пять лет
тому назад, на какой ответ с их стороны он мог рассчитывать в трудную для себя годину?
Так что выселение 1942 года, как предохранительная мера, стало логическим
продолжением национальной политики тридцатых годов.
Депортация греков 1942 года не являлась наказанием за содеянное преступление, ибо
отсутствовал состав преступления. Апрельское, июньское, августовское и октябрьское
этапы выселения из Краснодарского края и Ростовской области, а также августовское - из
Азербайджана, относятся к категории превентивных депортаций. Убедительной
представляется и точка зрения, согласно которой, И. Сталину попутно выпал удобный
случай заселить необжитые берега Енисея и степного Казахстана.
При всем желании не получается рассматривать выселение греков 1942 года как
эвакуацию. Если уж кого-то и эвакуировали с территорий, которые вот-вот займут немцы,
так это, скорее, скот. Чтобы колхозно-совхозное добро не досталось наступающему врагу,
его бесконечными стадами и отарами гнали из юго-восточной Украины и Кубани в
сторону Ростова-на-Дону. Противоречие состояло в том, что, хотя скот был социальнополезным элементом, его гнали своим ходом. А социально-опасных греков и прочих
двуногих увозили по железной дороге в вагонах. Общими для обеих категорий
эвакуированных были скотские условия – более привычные все же для коров и овец, но
теперь становившиеся нормой и для людей.
…В марте 1942 года немецкие войска вплотную приблизились к Краснодару. А 4 апреля
на свет рождается директива № 157 за подписью Л. Берия. Суть её вместилась в несколько
строк: от греков - иностранно-подданных и от «антисоветских, чуждых и сомнительных
элементов» должны быть очищены Новороссийск, Анапа, Темрюк и Керчь, населенные
пункты Таманского полуострова, а также Туапсе. [1]
Эта выселенческая операция в прифронтовой полосе стала первой превентивной
депортацией греков в годы войны.
Начиная с 5 апреля, все отделения НКВД прифронтовой зоны денно и нощно ведут работу
по подготовке к выселению. В городах и районах составляются списки иностранноподданных (на 99 процентов это были греки), «антисоветских, чуждых и сомнительных
элементов» (в эту категорию попали представители всех национальностей, среди них
было немало русских, украинцев, белорусов, а также греки – граждане СССР),
определяются станции сбора выселяемых, количество вагонов и военизированной
охраны…
Хотя директива датирована 4 апреля, в Туапсе о предстоящем выселении знали еще в
конце марта. Видимо, поэтому, когда началось выселение, среди греков практически не
было паники. Многие свой отъезд рассматривали как эвакуацию и были к ней морально и
организационно готовы.
Первая волна выселения длилась не дольше недели.
10 апреля, когда к домам Георгия Меланифиди и его соседки Панаилы Ксандопуло
подъехали грузовики, у них уже всё давно было уложено.
С тех пор как в декабре тридцать седьмого увели сына Фёдора, Георгий постоянно жил в
ожидании новых неприятностей. За отведённые им четыре дня Анатолия, жена Георгия, и
невестка Ангелина раздарили друзьям и соседям вещи, которые не удалось продать.
Мраморную Афродиту - почти в натуральную величину отдали за два куска
хозяйственного мыла. Огромное лимонное дерево с созревшими плодами потянуло на
один кусок. Остаток библиотеки передали другу и коллеге арестованного Фёдора. (Когда
пошли слухи, что выселенцы имеют право выбрать, где им обосноваться в Казахстане, это
он посоветовал сойти на станции Эмба).[2]
Невестка Ангелина была советской гражданкой и могла не ехать, но выбора у неё не было.
Она уезжала с двумя детьми.
На вокзале семью Меланифиди провожала Мария, жена Аврама, сына Георгия. В 1939
году самого Аврама, окончившего школу разведчиков, Коминтерн забросил в Грецию. С
тех пор о нём в Туапсе не было никаких известий… Об Авраме напоминало лишь его
ежемесячное жалованье в полторы тысячи рублей, которые исправно носили Марии.
Прощаясь с родственниками, Мария не успела сказать и двух слов, как завыла сирена. Изза перевала вынырнули немецкие самолеты.
Бомбёжки уже не были новостью для туапсинцев. Анатолия научила внуков, как и куда
прятаться, когда налетят самолёты. Усвоившие уроки Георгий и Галя, вскочили с узлов и
побежали вдоль бесконечного забора, за которым располагался военный гарнизон. Бомбы
как раз туда и падали. Дети спрятались в канаве. В промежутке между налётами,
вскакивали и бежали дальше к надёжному укрытию – к дому. Когда они оказались в своём
дворе, взрывы раздались совсем близко. Дети спрятались под распускавшим листья
тутовником. Тут же, рядом с ним, сломав ветки, на землю упал стабилизатор от бомбы…
Панаила Ксандопуло уже на вокзале вспомнила, что забыла дома чемодан, в который
положила ческу для шерсти и два килограмма грузинского чая. Панаила знала цену им в
Казахстане. В 1930 году ее семью, признанную кулацкой, выслали в Северный Казахстан.
Их спасала шерсть – Панаила много вязала на продажу, а за чай у казахов можно было
выменять многое. Последние сутки перед отправкой Панаила бегала по городу в поисках
спасительного напитка.
Она бросилась домой, оставив двенадцатилетнюю дочь Аллу и семилетнего сына с
вещами. Панаила не пробежала и половины пути, как началась бомбежка. Оставив мысли
о ческе и чае, обезумев от страха, с истошными криками Панаила кинулась назад. Не
обнаружив детей, она, продолжая кричать, заметалась между домами.
Панаила нашла детей в придорожной канаве, дрожащих и бледных. Алла рассказала
матери, как все, едва началась бомбежка, бросились врассыпную. Как она накрыла братца
своим телом и как лежали они не дыша, пока всё не стихло.
В марте-апреле вражеская авиация 12 раз бомбила Туапсе, сбросив на город 160 фугасных
и около 1000 зажигательных бомб. Под одной из этих бомбежек и велось апрельское
выселение греков и других «неблагонадежных».
Уникальность апрельского выселения с черноморского побережья Краснодарского края
состоит в том, что оно действительно походило на эвакуацию. Греков увозили в самых
обычных пассажирских вагонах. Этот дикий случай ничем другим, кроме отсутствия на
тот момент приличествующих случаю скотовозов, объяснить невозможно.
София Касимиди с тремя детьми покидала Анапу на грузовике, который увозил ещё
полтонны вещей: даже матрацы разрешили взять с собой. На станции Туннельная их
пересадили в пассажирские вагоны того же эшелона, которым увозили туапсинских
греков.
Геленджикских греков грузовиками свозили в Новороссийск.
Среди них была большая семья Марка Терзиди. Не знал Марк, что выселение его семьи
обернется счастливым жребием, и отправка в ссылку в Казахстан станет только первым
этапом на долгом пути к исторической родине.
Редко кому удавалось так удачно распродать своё имущество и дом как семье
Меланифиди. В те же самые дни спешно избавлялась от всего теперь ненужного семья
Василиади в райцентре Апшеронск. Учитывая обстоятельства, хозяин признал сделку по
продаже дома удачной: за него удалось выручить две пары сапог и шубу. Этои впрямь
была несомненная удача. Соседи Василиади за свой дом с садом удовлетворились
шалью.[3]
Не везде о выселении знали заранее. На хуторе «7-й километр» военные появились в
четыре часа утра. Жители только что выгнали коров в стадо. Времени у военных было в
обрез, и не их вина, что многие греки уехали в том, в чём выскочили из своих домов.
Семья Хрисаниди была довольна тем, что успела нарвать на огороде зелёного лука. Их
доставили в Апшеронск, где посадили в тот же вагон, что и семью Василиади.
Ранним утром следующего дня туапсинский эшелон, в котором ехали семьи Меланифиди,
Ксандопуло, Терзиди, прибыл в Армавир. Пассажиры вскочили от взрывов бомб.
Поступила команда покинуть вагоны. Выждав неподалеку, все по команде военных
направились к другому эшелону – с такими же пассажирскими вагонами.
В Армавире эшелон удлинили несколькими вагонами с апшеронскими греками. Перед
Тихорецкой снова налетели немецкие самолёты. И снова под бомбами всех пересадили в
другой эшелон. На сей раз он сплошь состоял из двухосных товарных вагонов.
Драматично проходило выселение из краевого центра. На то, чтобы собраться и покинуть
свои дома людям отвели два часа. Многие не смогли получить расчет и справок с места
работы. В списки были включены лица, которые не подлежали выселению. Вот как
информировало союзное руководство Управление милиции по Краснодарскому краю:
«В апреле месяце по городам: Краснодар, Анапа, Новороссийск и Темрюк проведена
операция по выселению иностранно-подданных, лиц без гражданства и социальновредного элемента. Работа проходила под контролем зам. наркома т. Серова. По городу
Краснодару при проведении этой работы допущены грубейшие ошибки. В число
выселенных лиц без гражданства попали члены ВКП(б), комсомольцы и родители, дети
которых находятся в РККА. Целые семьи вывозились на вокзал и с вокзала возвращались
домой. Непосредственное, конкретное руководство исходило из УНКВД от начальника
СПО, который впоследствии был смещен со своей должности».[4]
Годом позже, в тех же местах немцы угоняли в Германию советскую молодежь. 11 марта
1943 года ТАСС так описывало депортацию советских людей в Германию: «Утром группу
девушек и юношей, вызванных повестками, построили в колонну и под охраной погнали
на станцию, где уже стоял приготовленный для отправки в Германию эшелон. В
последний раз Валя взглянула на родной город. Вагоны наглухо закрыли, и поезд
тронулся, увозя несчастных молодых людей в фашистское рабство».[5]
Как говорится, найдите десять отличий…
В последний раз апрельские эшелоны, ставшие первыми в длинной цепи депортационных
эшелонов сорок второго года, бомбили в районе Сталинграда. Эту опасную зону поезда
проходили без остановок.
На апрельскую операцию ушло шесть дней. Только из города Краснодара было выселено
1556 человек (464 семьи), из Новороссийска – 903 человека, из Анапы – 218.
Массовым выселение-эвакуация греков станет в середине июня 1942 года. Новый толчок
выселению дали два новых документа.
23 мая Таманский полуостров и прибрежная зона Азовского и Черного морей, а также все
железнодорожные и шоссейные дороги, линии связи, аэродромы, районы дислокации
войск и штабов, расположенных в Краснодарском крае и Ростовской области были
объявлены особой военной зоной. В ее пределах Постановлением Военного Совета
Северо-Кавказского фронта военному командованию предоставлялись практически
неограниченные права. Все силы были брошены на организацию обороны. Для местного
населения, привлекаемого к оборонительным работам, вводился ненормированный
рабочий день, отменялись выходные. Несмотря на острый дефицит рабочих рук,
крайисполкому поручалось к 1 июня 1942 года выселить в административном порядке с
территории особой военной зоны «лиц, признанных социально-опасными, как по своей
преступной деятельности, так и по связям с преступной средой, а также лиц,
принадлежащих к следующим национальностям: немцам, румынам, грекам, крымским
татарам».[6]
Это был первый документ. Второй - постановление Государственного Комитета Обороны
№ 1828сс от 29 мая именовался «О выселении государственно опасных лиц». В нём
перечень мест, освобождаемых от греков, расширялся за счёт Армавира, Майкопа, а также
ряда районов и станиц Ростовской области и Краснодарского края. Речь по-прежнему шла
только об иностранно-подданных.
Первый пункт постановления ГКО был самым объёмным. В нём расписывалось всё,
вплоть до последней станицы.
«1. В дополнение к ранее проведенному выселению из г. г. Краснодара, Новороссийска,
Туапсе, Анапы и районов Таманского полуострова иностранных подданных и лиц,
признанных социально-опасными, провести в двухнедельный срок в том же порядке
выселение этой категории лиц из городов и населенных пунктов Краснодарского края
(Армавир, Майкоп, Кропоткинская, Тихорецкая, Приморско-Ахтарская, Ольгинская,
Лебединская, Петровская, Варенниковская, Тоннельная, Шапшугинская, Лазаревская,
Павловская, Крымская, Тимашевская, Кущевка и Дефановка) и Ростовской области (НовоБатайск, Злобейская и прилегающие к Краснодарскому краю районы Азовский, Батайский
и Александровский)».[7]
Даже столь подробный перечень не был полным. В списке, например, не значилась
станица Смоленская Северского района. Но укрыться и в ней оказалось невозможным:
пятнадцатилетняя София Попандопуло, обнаруженная при облаве в Смоленской,
оказалась, в конце концов, дальше всех своих земляков - в гибельном заполярном посёлке
Полой Игарского района Красноярского края.
(Не для всех жителей страны аббревиатура ГКО носила зловещий характер. Примерно в
те же, июньские дни Государственный Комитет Обороны учредил в качестве награды
переходящее Красное Знамя в честь себя. Оно предназначалось для лучшего завода
среднего машиностроения, лучшей шахты, лучшего отделения железной дороги и т.д.).
Неоднократность выселений сорок второго года свидетельствует о том, что И. Сталин не
собирался отдавать врагу столько территории. Иначе он бы сразу очистил от ненадёжных
всю Кубань – от Краснодара до Сочи. Он явно не предполагал, что в результате активных
действий на Харьковском направлении немцы в начале июня сорок второго года
доберутся до Кубани. Но после того, когда только на Ростовском участке фронта
фашистское командование сосредоточило 30 пехотных и 6 танковых дивизий, положение
стало угрожающим.
Мысль о массовом предательстве греков при оккупации новых территорий родилась
одной из первых.
2 июня ростовская партийная газета «Молот» своей передовицей «Быть бдительным –
долг советского гражданина» напоминает своим читателям призыв Ф. Дзержинского:
«Берегитесь шпионов! Смерть шпионам!» В памяти греков призыв воскрешал времена
пятилетней давности, когда шпиономания, захлестнувшая всю страну, выявила в каждом
третьем греке греческого, немецкого, японского и даже эстонского шпиона.
«Враг упорно охотиться за нашими государственными и военными тайнами. Его
интересуют не только расположение и численность войск, но и сведения о работе
предприятий, транспорта, состоянии дорог… Лазутчики хитро маскируются, стараясь
часто по внешности ничем не отличаться от рядовых советских людей…
Бывает так, что фашистский шпион выверяет нужные ему данные у болтунов… Не
рассказывать посторонним, непроверенным людям о работе своего предприятия, колхоза,
совхоза… Пример бдительности и революционной зоркости должны показывать
коммунисты и комсомольцы».[8]
С конца мая 1942 года на Кубани и вправду отмечены неоднократные выброски
парашютистов-диверсантов. Ночью, 18 мая один из них приземлился на территории
Кропоткинского зерносовхоза. Парашютист был в красноармейской форме, с
документами лейтенанта Красной Армии. Услышав звуки работающего трактора, он сам
подошел к трактористу и заявил, что сброшен с немецкого самолета на парашюте и имеет
намерение явиться в советские органы. Бригадир тракторного отряда доставил
парашютиста в райотдел НКВД. Оказалось, что он уроженец Кубани и около двух месяцев
готовился немецким командованием в школе под Варшавой, затем был доставлен
самолетом в Симферополь. Оттуда в составе группы из четырех человек был заброшен в
Краснодарский край для шпионажа.[9]
Гитлер готовил грандиозное наступление на Кавказском направлении. 1 июня в Полтаве,
на совещании в штабе группы армий «Юг» он заявил: «Моя основная цель – занять
область Кавказа, возможно, основательно разбив русские силы… Если я не получу нефть
Майкопа и Грозного, я должен ликвидировать войну».[10]
После тяжелых поражений советских войск под Керчью и Харьковом, немцы овладели
стратегической инициативой. На 15 июня было намечено наступление. Откладывать
выселение неблагонадежных более было опасно.
Прищурился НКВД пуще прежнего и понял: вот эти греки Краснодарского края и
Ростовской области, ничем не отличающиеся внешностью от рядовых советских людей,
представляют наибольшую угрозу.
После апрельского выселения оставшиеся нетронутыми греки Краснодарского края уже
не сомневались, что вскоре дойдёт очередь и до них. Поэтому те 48 часов или четверо
суток, которые им отводили на подготовку в июне, августе и октябре, не внесли ни
сумятицы в их умы, ни паники в поведение. Чемоданы, узлы и мешки давно были
приготовлены задолго до времени «ч».
Июньское выселение было несравненно более жёстким. Как по срокам, отводимым на то,
чтобы греки покинули свои дома, так и по условиям этапирования в Казахстан.
В станицах Крымского района военные появились неожиданно. В Мерчанском на сборы
выделили два часа. Женщины торопливо дергали зеленый лук, вязали узлы с пожитками,
дети и старики резали кур.
Впрочем, кое-кто и на этот раз знал о предстоящем выселении. Жителю Мерчанского
Николаю Игнатову о выселении стало известно накануне, вечером 13 июня. Заведующий
маслозаводом, член бюро райкома ВКП(б) по большому секрету поведал Николаю, что на
бюро обсуждали завтрашнее выселение греческо-подданных. Что смешанные семьи не
тронут. (В Мерчанском половину жителей составляли советско-подданные).
Был бы в это время на родине – станице Бриньковской Григорий Бахчиванджи, то,
наверняка бы, последовал за своими земляками-греками в Казахстан. Но капитан
Бахчиванджи служил на Урале. В майские дни 1942 года с аэродрома Кольцово он
совершил первый полет на боевом реактивом истребителе, открывший эру реактивной
авиации. (В США аналогичный полет состоялся 1 октября 1942 г., в Англии - 5 марта 1943
г., в Германии 18 июля 1943 г.).
Просочилась информация и в семьюГеоргия Калияниди из станицы Варенниковской, у
которой благодаря этому на подготовку оказалось целых три дня. Семью Андреевых в
Кабардинке за два дня до выселения предупредил знакомый милиционер Маловик.
Далее всё – как не раз бывало прежде, и как не раз ещё будет впереди: посадка на
грузовики или на колхозные телеги и далее под охраной и не смолкающий рёв женщин,
выселенцев свозили на железнодорожную станцию в райцентр, в Крымск. В Кабардинке
греков собирали в Доме Обороны, оттуда увозили в Новороссийск.
Постановление № 1828 носило комплексный характер и предусматривало, кроме
выселения людей, ещё и проведение мероприятий с целью не допустить попадания в руки
наступающих немцев предприятий нефтяной промышленности. НКВД СССР и Наркомату
нефтяной промышленности предписывалось выводить из строя объекты, имевшие
отношение в добыче и переработке нефти. Так что, кроме женского плача, дорогу от
Мерчанского до Крымска могли сопровождать ещё и другие нерадостные звуки.
Например, подрывы нефтяных скважин.
Имеются данные, что несколько семей из Северского района выселили раньше основной
партии греков. По воспоминаниям Юрия Полихрониди, о выселении их предупредили
еще 26 мая. А 1 июня их уже вывезли в Махачкалу в обычном пассажирском вагоне.
По крайней мере, один июньский эшелон направили через Сталинград. В это время немцы
яростно рвались к Волге. Самолеты со свастикой все чаще появлялись возле города.
Эшелоны с июньскими выселенцами на левый берег Волги перевозили на пароме. Он за
один рейс перевозил не более 10 вагонов, замаскированных березовыми ветками.
Несмотря на неординарность события, тему депортации из Крымского, Северского и из
десятков других районов обсуждали только в узких партийных кругах. Для советских
органов это было не то, чтобы событием малозначимым, а непрофильным. Круг проблем,
волновавших депутатов, не выходил за рамки животноводства.
Незадолго до выселения (3-4 марта) и сразу после выселения греков (4-5 июля) состоялись
соответственно седьмая и восьмая сессии Краснодарского краевого совета депутатов
трудящихся. Главнейшим её вопросом стала социально-экономическая политика в крае.
Однако о выселении людей (предстоящем и прошедшем) в повестках сессий нет ни слова.
Главный вопрос мартовской сессии - «О выполнении государственного плана развития
животноводства». Докладчик, тов. Балясный, выразил обеспокоенность снижением
поголовья скота.
Июльская сессия также рассмотрела только важнейшие вопросы. В частности, она обязала
обеспечить план случки по всем видам скота, учесть всех нетелей, ремонтных свинок,
ярок, создать для них лучшие условия кормления, содержания и подготовить теплые
помещения для молодняка».[11]
О сокращавшемся людском поголовье – ни слова.
…С 25 июля началась Северо-Кавказская стратегическая оборонительная операция,
продолжавшаяся до 31 декабря.
В августе под натиском противника советские войска отступили к Главному Кавказскому
хребту. И вновь главная задача крайкома ВКП(б) – эвакуация скота. Только из сорока
правобережных районов было эвакуировано 44 тысячи лошадей, 167 тысяч голов
крупного рогатого скота, 301 тысяча овец и коз. Более 46 тысяч свиней было сдано на
мясокомбинаты для убоя.[12]
Соответственно продвижению врага расширяется и зона выселения ненадёжных.
Отдельного августовского документа по выселению из Краснодарского края, повидимому, не было. Неблагонадежных добирали по апрельской директиве и майскому
постановлению. Возможно, депортация производилась по постановлению крайкома
ВКП(б) от 3 августа 1942 года об обеспечении перевозок эвакогрузов и населения.
К 4-7 августа врагу удалось почти одновременно захватить крупнейшие железнодорожные
станции: Армавир, Кавказская, Тихорецкая и другие. Сотни эшелонов с заводским
оборудованием, стройматериалами, боеприпасами и эвакуированным населением были
направлены в сторону Туапсе и Новороссийск.
Генерал армии И. Тюленев, командующий Закавказским фронтом, писал об августовских
днях 1942 года:
«С болью в сердце смотрели мы на длинные серые эшелоны, сформированные из
пульманов. Тысячи женщин, детей, стариков умоляли отправить их за Каспий. Лавина
беженцев стала для нас в эти дни грозной опасностью. Скопление людей уже вызвало
первые страшные признаки эпидемических заболеваний…».[13]
10 августа советские войска оставили Краснодар, 21 августа - станицу Крымскую. Спешно
эвакуировались органы власти, члены семей советских и партийных руководителей. Не
успев замести своих преступлений, уходили из городов сотрудники НКВД.
25 августа немцы организовали свободный доступ жителей города в подвалы краевого
УНКВД. Во дворе управления ими были вскрыты канализационные трубы, в которых
находились разложившиеся трупы. Оккупационные власти организовали похороны пяти
неизвестных, замученных НКВД перед отступлением советских войск. Все это
всколыхнуло в памяти краснодарцев ужасы второй половины тридцать седьмого – начала
тридцать восьмого годов, когда в городе не затихали слухи о массовых расстрелах
жителей.
Демонстрируя зверства НКВД, немцы не забыли совершить и свои. 21 августа под видом
отправки на работу они собрали все еврейское население Краснодара и за заводом ЗИП
расстреляли. Трупы расстрелянных зарыли в противотанковых рвах.
В те самые дни, когда немцы хозяйничали в Краснодаре, НКВД приступил к очередному
выселению греков к западу, югу и востоку от него.
Жительница станицы Имеретинская София Ловасова выселения ожидала, но точная дата
его оставалась неизвестной. 26 августа София повела свою корову на Нефтегорский базар.
«С собой её не заберёшь, а деньги понадёжнее будут» - рассудила она.
Муж Софии Адам, умер восемь лет назад, оставив ее с пятью дочерьми. Смерть мужа
была не единственной потерей в семье. Весной 1938 года прямо с табачного поля увели
зятя Демьяна, мужа старшей дочери Катерины. В самом начале войны ушли на фронт
дочь Ирина - медсестрой и ее муж, Сергей. На Софию они оставили своего
четырехлетнего сына Виктора.
В тот же августовский день, София отправила младшую дочь, Эльпиду, поторговать
яблоками.
…Первой с базара вернулась дочь. Странной Эльпида нашла родную станицу. Словно
вымерла. Она всё поняла, когда увидела подводу возле своего дома. Возле неё взад-вперёд
прохаживались два солдата с винтовками. Один их них подскочил к Эльпиде.
- Здесь живёшь? Поторапливайся! Вас выселяют! С собой брать только, что можете
унести в руках!
На вопрос, как быть с матерью, солдат ответил:
- Найдут и приведут на вокзал!
Сёстры собрали одежду, иконы, бельё, котелок с треногой. А в кладовке нашли ещё и
мешок с сухарями, приготовленный матерью «на всякий случай».
Сёстры Ловасовы уехали без матери. А семью Офлидис повезли в город Кропоткин без
пятилетней Антонины, которая ушла поиграть к кому-то из подружек.[14]
В августе 1942 года депортировали и первую партию греков из Азербайджана (главным
образом из Баку). Здесь «социально-опасным и уголовно-преступным элементом»
признавались также русские, евреи, армяне и сами азербайджанцы. Их выселяли на
основании распоряжения НКВД СССР № 3485 от 18 августа 1942 года. Всего из Баку
депортировали 3119 человек.[15]
Точное количество греков среди них неизвестно. По мнению Н. Тифтикиди, их было не
меньше пятисот, включая двух братьев Метакса, родственников одного из 26 Бакинских
комиссаров, И. П. Метакса.[16] В Казахстан отправили также семьи Мачариди, Георгия
Савериди, Дмитрия Чермениди, Павла Пупулиди, сапожника Ивана Попандопуло. Почти
все они год назад стали советскими гражданами.
Что говорить о греках, если благонадёжными не могли считаться изначально советскоподданные, цвет бакинской интеллигенции - проректор консерватории Ю. БелланоттиКолпинский, ведущий преподаватель музыкальной школы-десятилетки М. Быкова…
Уезжал в ссылку и студент консерватории Николай Тифтикиди, сын известного лирария
Фомы, которого сами греки именовали Бакинским Орфеем.
Бакинцев увозили в Казахстан морем. При посадке на пароход люди несколько часов
простояли в огромной толпе. Одну женщину пронесли вне очереди на носилках. (На
восточном берегу Каспия Н. Тифтикиди узнал, что женщина умерла. Это была первая
смерть, с которой он столкнулся).
Четвёртая волна выселения греков пришлась на октябрь 1942 года. Своей очереди
дождались сочинские греки и их «коллеги» по социально-опасному контингенту.
Подготовка к выселению в этом районе, впрочем, началась значительно раньше. 29
августа 1942 года краевое Управление НКВД издало приказ «Об очищении от
антисоветского элемента территории Сочинского и Адлерского районов». На основании
указаний, данных наркомом Л. Берия, в двухдневный срок предписывалось выселить из
Сочи и Адлерского района в Казахстан и районы, не объявленные на военном положении,
весь «антисоветский элемент», учтенный Сочинским отделом УНКВД, всех иностранноподданных и лиц без гражданства.
В двухдневный срок не получилось, хотя сочинские чекисты уже обладали полной
информацией о последних двух категориях жителей.
Выселение неблагонадёжных из мест непосредственно примыкавших к дачам высшего
партийного руководства страны, включая несколько дач самого И. Сталина, стало одним
из первых дел бюро Краснодарского крайкома ВКП(б) и крайисполкома.
Эвакуировавшись в Сочи, крайком и крайисполком 5 октября приняли постановление №
130, запрещающее гражданскому населению проживание в 10-ти километровой зоне от
линии фронта и требовавшее в десятидневный срок отселить с территории запретной зоны
всех без исключения жителей.
Военные и гражданские власти, реализуя постановление, только в Абинском районе
эвакуировали вглубь края 18 населенных пунктов, находящихся в пределах одного
километра от линии фронта. В Северском районе эвакуировали десять населенных
пунктов, в том числе два хутора Попандопуло (в 4 и в 0.5 км от линии).[17]
Постановлением крайкома предписывалось:
«Обязать нач. край. УНКВД т. Тимошенкова весь антисоветский и уголовно-преступный
элемент, учтенный в количестве 1682 человека (глав семей 541) в десятидневный срок
выселить за пределы Краснодарского края.
Наиболее активно себя проявляющий антисоветский элемент, учтенный в количестве 80
человек, немедленно подвергнуть аресту».[18]
Для Большого Сочи постановление обернулось массовой депортацией. 8 октября был
подготовлен «Список глав и членов семей иноподданных, подлежащих выселению по
Хостинской оперативной группе», утвержденный начальником Сочинского отдела
УНКВД Краснодарского края майором Ждановым: 9 октября - по Красной Поляне, 23
октября – по г. Сочи. Контингент, попавший в поле зрения чекистов, подвергался трем
видам наказания: аресту, переселению и выселению.
Аресту должны были быть подвергнуты «весь актив из числа антисоветских лиц,
проходящих по агентурной разработке, учетам и материалам», лица, подозреваемые в
шпионаже, а также уголовники и содержатели притонов.
Во вторую категорию на выселение, были включены бывшие члены антисоветских
политических партий, проявлявшие антисоветские и пораженческие настроения, бывшие
участники различных контрреволюционных организаций и групп. Сюда же были
отнесены бывшие троцкисты, лица, отбывшие срок наказания по обвинению в шпионаже,
диверсионной и террористической деятельности, лица, исключенные из партии по
политическим мотивам, рецидивисты и проститутки, раскулаченные, семьи изменников
родины, а также семьи предателей, арестованных органами НКВД, прямые родственники
лиц, осужденных к ВМН.
Больше всего греков попало в пункты: лица без гражданства и бывшие иностранноподданные, принявшие советское гражданство, в отношении которых имелся
компрометирующий материал. (С последним проблем не возникало, пока в паспортах
имелась графа «национальность»).
Наконец, переселение ожидало иноподданных и греков, являвшихся советскими
гражданами. Другими словами, все греки должны были покинуть пределы Сочинского и
Адлерского районов.
Выселение-переселение началось 9 октября и продолжалось до конца месяца, когда
добирали несколько десятков человек, не выявленных вовремя.
Документы, ставшие доступными только в последнее время, свидетельствуют, однако, о
том, что в действительности подготовка к выселению велась задолго до октября. И что
оно вовсе не было связано с надвигавшейся на Сочи линией фронта. Все греческоподданные, или бывшие граждане Греции, а теперь перешедшие в гражданство СССР,
постоянно пребывали под наблюдением НКВД. Поэтому когда на них потребовался
компромат, то он сразу нашёлся. В списках «социально-опасного и антисоветского
элемента» имелась графа «Компромат». Несколькими фразами в ней, словно крупными
мазками опытного художника, обрисовывалась неблагонадёжная сущность выселяемого.
На самых опасных заводились целые дела. Например, на С. Колояни.
«По агентурным делам установлено, что Колояни С. И. является распространителем
провокационных слухов против ВКП(б) и Советской власти, ведет агитацию среди
молодежи, чтобы она не шла на фронт, восхваляя жизнь при царской России и ожидая
прихода к власти буржуазии.
Колояни С. И. как политически сомнительная личность в 1933 году был выслан из гор.
Сочи в г. Владивосток, где был осужден по ст. 29-12 УК.
…Колояни С. И. высказал следующее:
«…Правительство раньше дало свободу рабочим, когда Россия была слаба, а теперь, когда
власть окрепла, теперь той власти лишают. Первоначально снимают обувь, затем снимут
штаны, потом будут рубить голову... При царской власти было все, а сейчас нет ничего,
тюрьмы будут переполнены, а народ восстанет».
…Подведенный в последнее время к объекту источник «Малинина» полностью
подтверждает контрреволюционное пораженческое настроение Колояни.
В целях предупреждения антисоветской деятельности Колояни необходимо из
пограничной зоны, объявленной на военном положении, - выселить».[19]
Попал в список и Николай Врацидис из села Монастырское, вблизи Адлера.
31 августа он вместе с братом Харлампием, Л. Попандопуло, К. Омериди, Ф. Коцаилиди и
другими односельчанами был «изъят» НКВД. В трудколонне, куда его направили,
собралось несколько десятков греческих парней, а также армян в возрасте от 16 до 30 лет.
«Изъяли» и молодых женщин: двадцатилетних Кирьякию Маруфиди, Евгению
Харитониди.
1 сентября 1942 года Николая отправили расчищать автомобильную дорогу Дагомыс –
Майкоп. Она сильно заросла с царских времён. Убирали камни, свалившиеся с крутых
склонов. Николай вместе с другими молодыми греками работал под охраной по 12 часов в
день. Часто без всякой кормёжки. Каждый день приходилось ходить на работу за двадцать
километров. Охранник как-то доступно объяснил Николаю суть трудфронта:
- Вы – дети врагов народа! Будете работать, пока не подохнете!
9 октября, возвращаясь с работы, на адлерском вокзале Николай увидел своих. Уже
начиналась посадка в вагоны. Николай, не заходя домой, присоединился к ним.
В соседней с Монастырским Красной Поляне, возле дома Мазманиди, встали два солдата.
Пока мать собирала вещи, Георгий помогал одному из них чистить винтовку. Второй
солдат помогал собирать пожитки.
На 10 октября только по категории «Греки, являющиеся советскими гражданами»,
начальником Сочинского отдела УНКВД майором Ждановым было учтено 180 семей –
496 человек.[20]
Но повагонные списки отправленных в Казахстан греков в этот день, содержат, по
крайней мере, 802 грека.[21]
Таблица 2
Повагонные списки греков Сочинского и Адлерского районов,
выселенных 10 октября 1942 года
№
вагона
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
Количество
пассажиров
Главы выселенных семей
Всего греков
38
28 И. Пайпутлиди, С. Михайлиди, Н. Пимениди, Л. Кайсиди,
К. Харитопуло, И. Караяниди
30
25 И. Апачиди, А. Иосифиди, П. Козлекиди, О. Стефаниди,
М. Попандопуло
42
34 С. Терзиниди, А. Попандопуло, В. Карипиди, Э.
Попандопуло, Е. Малашиди, С. Попандопуло, Е.
Попандопуло, М. Ципиди, М. Аврамиди
40
25 К. Пантелиади, М. Муратиди, Э. Каландариди, С.
Пархариди, С. Саласиди, А. Попандопуло, П. Москопуло,
К. Попандопуло
35
35 А. Александриди, В. Колаиди, Е. Гунатиди, С. Григориади,
Г. Халаджиев, И. Калоиди, Х. Михайлиди, С. Апостолиди,
К. Фоиди
33
10 Е.Кацайлиди, С. Салоникиди
40
40 П. Чангариди, М. Спиридониди, Г. Каракиози, Х.
Асланиди, И. Попандопуло, Х. Колпакиди, Г. Ильваниди
40
40 Г. Георгиади, И. Костиди, А. Харлампиди, Н. Андриади,
Ф. Илиади, Х. Спиридониди, Г. Мавроматиди
41
41 К. Спиридопуло, Е. Апачиди, И. Попандопуло, Д. Саввиди,
З. Василиади, И. Тавриди, И. Иорданиди
40
39 Е. Канакиди, Д. Андреади, К. Михайлиди, П. Михайлиди,
С. Чилакиди, Н. Печениди, Х. Карипиди, С.
Константиниди, М. Михайлиди, А. Чолакиди
40
27 С. Попов, Х. Техликиди, К. Карибов, М. Делибораниди, Г.
Делибораниди, Д. Делибораниди, Ф. Василиади
42
42 Х. Антониади, Х. Тишкериди, И. Симониди, Э.
Попандопуло, Ф. Триадофилиди, В. Макариди, А.
Истианиди
42
42 Л. Попандопуло, И. Чапаниди, Ф. Попандопуло, К.
Аврамиди, Л. Омериди, Х. Маруфиди, А. Кацаилиди, Г.
Михайлиди, М. Врациди
42
42 С. Михайлиди, Ф. Саввиди, Х. Кацайлиди, И.
Делибораниди, А. Афуксениди, С. Трикомиди, Е.
Кириакиди, К. Киоссе-Кесопуло, Г. Попандопуло,
40
40 К. Апачиди, Г. Попандопуло, Н. Сарваниди, С.
Попандопуло, А. Мавропуло, И. Карпиди, И.
Попандопуло, С. Колпакиди
40
40 К. Кириакиди, К. Триандофилиди, И. Мутевелиди, И.
Попандопуло, Е. Волехас, Д. Попандопуло, Х. Забуниди,
А. Харитониди, Г. Орфаниди, М. Козлекиди, Х.
Харлампиди
38
37 Ф. Халаджидис, П. Хаджалиди, П. Холиди, Г. Василиади,
П. Фотиади, Т. Ксандопуло, К. Коцалиди
38
38 Г. Кацайлиди, С. Попандопуло, П. Врациди, И.
19
38
38
20
40
40
21
37
37
22
39
39
23
13
13
Итого
Солеймеджиди, Х. Колпакиди, Г. Парасиади, Х.
Триандофилиди, Х. Попандопуло
Е. Попандопуло, В. Саввиди, Н. Кисисоглы, Д.
Солеймеджиди, Л. Василиади, И. Попандопуло, С.
Попандопуло
С. Саввиди, К. Мавроматиди, Д. Ильваниди, А.
Александриди, В. Мазманиди, В. Чапаниди, Г.
Мутевелиди, П. Попандопуло
С. Сарваниди, П. Попандопуло, Ф. Кутаниди, Г.
Кириакиди, П. Петаниди, И. Келиди, И. Экзатиди, Ф.
Аргиропуло
Л. Лазариди, В. Тонгалиди, С. Чентикиди, А. Семерджи, П.
Попандопуло, А. Омериди, Е. Шембелиди, К. Карипиди, Г.
Фотиади
В. Антониади, Ф. Семерджиди, А. Попандопуло, К.
Михайлиди,Х. Делибораниди, Г. Кумбариди, В.
Пантелиади, К. Ситариди
802
Неизвестно, сколько всего вагонов и эшелонов потребовалось для перевозки всех
категорий выселяемых. В архивах Информцентра ГУВД Краснодарского края удалось
обнаружить фрагмент повагонных списков еще одного эшелона, отправившегося из
Адлера 30 октября 1942 года.
Таблица 3
№
вагона
1
2
3
Количество
пассажиров
Главы выселенных семей
всего греков
40
8
В. Муюди, С. Калояни, И. Челокиди, П. Каптериди,
40
3
Е. Ксенопуло,
47
1
Х. Газерелиди
Из одной только Красной Поляны выселили, по крайней мере, 244 человека.
В октябре несколько греческих семей обнаружили в уже очищенных в несколько приемов
селах Адербиевке (семьи Афендулиди, Казанджи) и Кабардинке (семьи Андреевых,
Федоровых). Их посадили на теплоход. Ночами он шел вдоль берега, в светлое время
стоял, опасаясь бомбежек. Через трое суток он довез их до одного из грузинских портов.
Дальше вместе с сочинскими греками – через Каспий и Новосибирск привезли в
Карагандинскую область (на станцию Шакай).
Той же осенью 1942 года очистили от греков и столицу Осетии. Когда немцы
приблизились к Орджоникидзе на опасно близкое расстояние со стороны Эльхотово, и
надежд на оборону города уже не было, поступил приказ всем грекам переселиться в
деревни левобережной Осетии. Греки оставили свои дома, скот – совсем как тогда, когда
они покидали турецкий Карс и двинулись в сторону сёл Гизель, Архонка, Алагир,
Дзуарикау, где пережили оккупацию.[22]
Таким образом, в отличие от последующих выселенческих операций 1944 и 1949 годов,
проведенных в «один присест», в 1942 году мы имеем дело с целой чередой разрозненных
территориально и разнесённых во времени депортационных операций. Единый для всех
них контингент позволяет говорить о депортационной кампании 1942 года по выселению
греков.
Общее число высланных из Краснодарского края и Ростовской области только в апреле
1942 года составляет примерно 5261 человек.[23] Это следует из донесения И. Серова Л.
Берия и В. Меркулову от 12 апреля 1942 года. Из него же можно сделать вывод, что
главным образом это были греки.
Таким образом, число греков, высланных только в апреле 1942 года, равно примерно 5
тысячам человек.
С учётом выселенных в июне, августе и октябре число греков, вероятно, достигает 7 – 8
тысяч. Вместе с бакинскими греками – около 7500 - 8000 человек. (На 1 января 1952 года
в Казахстане и Красноярском крае их оставалось 4912 человек).[24]
На фоне массовой зачистки Кубани и Черноморского побережья Краснодарского края
явным диссонансом смотрелся грек-партизан И. Михайлиди. Недолго мучались
приставленные к отряду энкаведешники: Иосифу приписали пораженческие настроения.
А это в условиях военного времени тянуло на гораздо большее наказание, чем депортация.
И. Михайлиди арестовали 5 ноября 1942 года. Его судил военный трибунал 47-й Армии.
Дали Иосифу десять лет лагерей
Выселенцев сорок второго года в основном направляли в два региона: Казахстан и
Красноярский край. Примерно 100-150 семей отправили в Киргизию.
Но нашлись и более близкие адреса.
Больше всего повезло, пожалуй, тем грекам, которые попали в города Моздок (Северная
Осетия), Буйнакск (Дагестан) и в несколько сёл Ставропольского края (Спарта, Лад-Балка
и др.).
А среди тех, кого отправили в Казахстан (примерно 6000 человек), самая большая удача
выпала грекам-табаководам из Горячего Ключа и некоторых станиц Северского района,
которых сразу определили в Алма-Атинскую область. Первые четыре семьи (Каисиди,
Агачиди, Колпакиди, Афендулиди) оказались здесь благодаря давней дружбе директора
Горяче-Ключевского табаксовхоза Присяжнюка и Петра Томаровского, директора
табаксовхоза в Илийском районе Алма-Атинской области. Присяжнюк посоветовал П.
Томаровскому сделать заявку на выселяемых в Казахстан греков.
В Павлодарскую область распределили многих греков Апшеронского и Нефтегорского
районов. В Кокчетавскую (Щученский и Зерендинский районы) – греков из
Новороссийска. В Акмолинской области, куда доставили многих греков-краснодарцев,
расселение произвели в райцентрах Балкашино и Атбасар. Туапсинских же греков
высадили на станции Эмба.
Очень многие краснодарские и керченские выселенцы попали в Кустанайскую область
(посёлки Карабалыкского, Федоровского, Семиозерного, Убаганского, Затобольского
районов, город Кустанай).
В самых тяжелых условиях оказались греки (в основном из Апшеронского,
Нефтегорского, Абинского и Северского районов), довезенные до берегов Енисея
(примерно 1500 человек).
1942 год в сфере национальной политики прошел под знаком выселения немцев и греков,
что, безусловно, являлось отражением отношений между СССР и Германией и СССР и
Грецией. Но если с Германией все понятно, то с Грецией – далеко не все.
Между тем, в начале июня 1941 года, т. е. перед самым нападением Германии на СССР,
когда отношения между двумя странами, по мнению И. Сталина, были самыми
безоблачными, он, демонстрируя свою лояльность Гитлеру, изгнал из Москвы греческую
миссию. Греция на тот момент воспринималась как более враждебное государство для
Советского Союза, нежели Германия. Но уже в январе 1942 года СССР и Греция,
подписав декларацию (пакт) против членов Тройственного пакта (Германии, Италии,
Японии) стали союзниками во второй мировой войне.
Это, однако, никак не сказалось на судьбе греческого народа Советского Союза.
-------------------------[1] Сам документ, к сожалению, обнаружить не удалось. Упоминание о нем находим в
справке о переселении из Краснодарского края, Ростовской области и Крыма за июнь 1942
года. (ГА РФ. Ф. Р-9401. Оп. 1. Д. 4475. Л. 27).
[2] Примеров, когда выселяемым предлагали добровольно выбрать место ссылки, немало.
Семье Цифанциди, например, офицер-энкаведешник посоветовал выбрать Алма-Ату по
причине схожести кубанского и южно-казахстанского климатов.
[3] Красноярский рабочий. 2004. 28 мая.
[4] Центр документации новейш. истории Краснодарского края. Ф. 1774-А. Оп. 2. Д. 403.
Л. 69. (Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий.
Краснодар. 2000. С. 239).
[5] Казахстанская правда. 1943. 14 марта.
[6] Центр документации новейш. истории Краснодарского края. Ф. 1774-А. Оп. 2. Д. 478.
Л. 20.
[7] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 36. Л. 170.
[8] Молот (г. Ростов-на-Дону). 1942 г. 2 июня.
[9] Центр документации новейш. истории Краснодарского края. Ф. 1774-А. Оп. 2. Д. 404.
Л. 127.
[10] Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар.
2000. С. 273.
[11] Гос. Архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. Р-687. Д. 17. Оп. 1. Л. 21.
[12] Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар. 2000. С.
308.
[13] Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар.
2000. С. 343.
[14] После отправки родных Антонину сдали в детдом, где ей дали фамилию Житникова и
записали русской. (Из письма Л. Дибижевой, г. Пермь).
[15] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 455. Л. 71.
[16] 26 Бакинских Комиссаров – руководители «Бакинской коммуны», первой формы
советской власти в Азербайджане (1918 г.)
После падения коммуны комиссары были расстреляны англо-турецкими войсками.
[17] ГАКК. Ф. Р-687. Д. 299. Оп. 1. Л. 15, 16.
[18] Архив УФСБ по Краснодарскому краю. Ф. 13. Оп. 1. Д. 255. Л. 87, 88.
(Цит. по: Кубань в годы Великой отечественной войны. Хроника событий. Краснодар.
2000. С. 520).
[19] Архив ИЦ ГУВД Краснодарского края. Ф. 31. Арх. № 9. С. 149.
[20] Архив ИЦ ГУВД Краснодарского края. Ф. 31. Арх. № 9. С. 68-79.
[21] Архив ИЦ ГУВД Краснодарского края. Ф. 31. Арх. № 9. С. 80-105.
[22] Шахбазов В. Греки Владикавказа. Владикавказ. 2001. С. 213.
[23] ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 9. Д. 54-55. Л. 145-149. (Цит. по: Сталинские депортации. 19281953.
Документы. Сост. Н. Л. Поболь, П. М. Полян. Межд. Фонд «Демократия». М. Материк.
2005. С. 386).
[24] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 597. Л. 16.
Глава 2
1944 ГОД. ОСВОБОЖДЕНИЕ КРЫМА ОТ ГРЕКОВ.
Греческий абзац в записке Л. Берия. Ищут историки, но не могут найти… Как стать
немецким пособником. Пленум Верховного суда разъясняет. Преступление Надежды
Лоиз. Партизан-пособник Георгий Асланиди. Начало очистки Крыма. В ожидании
особого распоряжения. Прибытие в Крым И. Серова и Б. Кобулова. Депортация крымских
татар. Постановление ГКО № 5984. Три причины выселения греков.
Второе выселение греков в годы войны - в 1944 году, в отличие от превентивной
депортации 1942 года, проведено уже после изгнания фашистов из Крыма.
1941-1942 гг. для крымских греков тоже не прошли даром. Сразу после начала войны
Крым заставили покинуть греков-севастопольцев, состоявших в родстве с местными
немцами. По тому же указу от 22 июня 1941 года, но уже в 1942 году, выслали несколько
десятков греческих семей (Константина Орфаниди из Ялты, Деспины Попондопуло,
Семена Аргиропуло, Елены Евколиди, Михаила Миатиди (все - из Керчи), Анны
Дильяновой из деревни Новый Керменчик и др.
В сорок втором – при депортации кубанских и бакинских и крымских греков обвинения в
сотрудничестве с немцами им невозможно было предъявить, как говорится, по
определению. Греки не успели целыми семьями осуществить приписываемые им
намерения перейти на сторону врага. Теперь же, в 1944 году, инициаторы переселения
могли довольно потирать руки. Греки Крыма были под оккупацией, значит, - немецкие
пособники.
Но прежде, едва Крым освободили от фашистов, началась подготовка к освобождению его
от крымских татар. И только после них наступила очередь болгар, армян и греков.
Всех их решено наказать за содеянные «преступления». Специальное письмо, а по форме аналитическую записку на этот счёт Л. Берия 29 мая 1944 года направляет на имя И.
Сталина. Грекам в ней посвящён один единственный абзац:
«После выселения крымских татар в Крыму продолжается работа по выселению и
изъятию органами НКВД СССР антисоветского элемента, проверка и проческа
населенных пунктов и лесных районов в целях задержания возможно укрывшихся от
выселения крымских татар, а также дезертиров и бандитского элемента.
На территории Крыма учтено проживающих в настоящее время болгар, 12 075 чел.,
греков – 14 300 человек, армян – 9919 человек.
…Греческое население проживает в большинстве районов Крыма. Значительная часть
греков, особенно в приморских городах, с приходом оккупантов занялись торговлей и
мелкой промышленностью. Немецкие власти оказывали содействие грекам в торговле,
транспортировке товаров и т. д.».
…НКВД СССР считает целесообразным провести выселения с территории Крыма всех
болгар, греков и армян».[25]
В абзаце, посвящённом «преступлениям» греков, даже после десятикратного прочтения
под десятикратной же лупой, фактов преступлений греков в Крыму никто не обнаружит.
На отсутствие в главном «аналитическом» документе доказательств предательства греков
обращает внимание известный специалист в вопросе этнических депортаций Н. Бугай:
«Если причины и меры по депортации других народов (чеченцы, ингуши, балкарцы и др.)
как-то обосновывались Центром, то, что касается греков, в отношении их не
предпринималась даже попытка не только обосновать эти причины, но и хотя бы каким-то
образом обозначить их».[26]
Может, вот этот случай хоть как-то приоткроет завесу над тайной?
Севастопольцы Николай Пулуди и его сын Дмитрий зарабатывали на жизнь тем, что
мастерили ручные каменные мельницы для помола зерна, собирали резиновые покрышки
и меняли всё это добро на хлеб в окрестных деревнях. И немцы им при этом не мешали.
Не смогли они также помешать Дмитрию состоять в детской фронтовой бригаде, а затем и
в севастопольских подпольщиках. Дмитрий со своим товарищем украли в одном из
отделений гестапо пишущую машинку и передали ее партизанам. На этой машинке
печатались листовки, призывавшие крымчан к сопротивлению оккупантам. За этот
подарок партизаны наградили Дмитрия Пулуди ножом. (Его отобрали при погрузке в
грузовик при депортации).
А вот более серьезное прегрешение.
Савелий Попандопуло в конце 1943 года получил от немецкой городской управы патент
на содержание собственной пекарни. Савелий выпекал хлеб и продавал его на рынке.
Пособничество со стороны немцев очевидно.
При специфическом взгляде на ситуацию легко и самого С. Попандопуло обвинить в
пособничестве немцам. И хотя хлеб Савелий продавал только своим землякам, но двое его
детей работали на немцев. 22-летняя дочь Пульхерия и 24-летний сын Сократ были
угнаны фашистами в Германию, где своей работой, как ни крути, укрепляли вражеское
государство.
За два с половиной года оккупации Крыма даже ребёнок не мог избежать сотрудничества
с фашистами: он мог по приказу фрица сбегать с котелком на полевую кухню и доставить
ему обед, мог почистить офицеру вермахта сапоги, мог даже принять от врага шоколадку
и съесть ее.[27]
Двумя первыми своими действиями тот ребёнок укреплял мощь немецкой армии, третьим
– разлагал в своем лице моральный дух советского народа перед лицом неприятеля.
А вот весьма далекий от иронии документ. 25 ноября 1943 года Пленум Верховного суда
СССР принял постановление № 22/М/16/СС «О квалификации действий советских
граждан по оказанию помощи врагу в районах, временно оккупированных немецкими
захватчиками».
Пункт 2 разъяснял: «Лица, выполнявшие задания немецких захватчиков по сбору
продовольствия, фуража и вещей для нужд германской армии, по восстановлению
предприятий промышленности, транспорта и сельского хозяйства или оказывавшие им
иное активное содействие, при отсутствии в их действиях признаков, указанных в п. 1, подлежат ответственности как пособники по ст. 58-3 УК РСФСР».[28]
Конечно, в Крыму не все греки ушли в партизаны. И жившие в деревнях, поселках и
городах под немецкой властью они выживали, как могли. Действительно, некоторые греки
возобновили свое дело, прерванное в 20-е гг. большевиками: восстановили собственные
магазины, занялись другими видами торговли - в масштабах и размерах, позволявших
прокормить себя и свои семьи.
Но в отличие от части крымских татар, обиды греков на советскую власть за
раскулачивание 1930-х гг. и террор 1937-1938 годов, не породили пронемецкие
настроения.
Даже если согласиться с такой весьма спорной квалификацией пособничества,
приведенным выше (не секрет, что многие подобные деяния по всей оккупированной
территории совершалась под угрозой применения оружия и страхом смерти), то все равно
никаких доказательств выполнения греками заданий оккупантов не приводится.
Вышедшая уже в перестроечное время книга историка А. Басова, по сути, продолжила
тему поиска виновных народов Крыма. Автор, попеняв фашистам, что те, «посеяли рознь
между представителями различных национальностей», не удержался и от собственных
оценок относительно тех же самых национальностей. В частности, А. Басов пишет, что
оккупанты «ставку делали на немцев, татар, определенные группы армян и болгар».[29]
Но и этот исследователь ничего не сообщает о сотрудничестве греков с немцами.
Упоминания о греках в контексте взаимоотношений оккупантов и мирного населения
находим в еще одном документе – докладной записке командира Бахчисарайского
партизанского отряда Черного. Она датирована 1942 годом. В ней, в частности, говорится:
«Пассивность проявляло греческое население. И это не случайно, т. к. провокационные
действия фашистских властей в греческих населенных пунктах разоблачались в сознании
народа и политической работой партийных, советских кадров, сохранившихся в греческих
населенных пунктах в результате того, что в первое время греческое население не было
подвергнуто мобилизации в Красную Армию…».[30]
Замысловатый текст, скорее всего означающий, что греки проявляли пассивность в
отношении попыток оккупантов перетащить их на свою сторону, ничего
предосудительного в отношении греков также не обнаруживает.
В любом случае то, что вменялось в вину крымским грекам, проделывали все, кто жил на
оккупированных территориях. Этим занимались жители разных национальностей на
Украине, в Белоруссии, Смоленской, Псковской, Новгородской, Калининской, Курской,
Воронежской и других областях в 1941-1943 гг. Т. е. все, кто благодаря бездарному
руководству И. Сталина, оказался под властью немцев. Находясь под оккупацией, люди
работали, чтобы прокормить себя и свои семьи. Согласно сталинской логике, все они, так
или иначе, оказывали содействие немцам.
Известно что, на рытьё окопов или противотанковых рвов немцы сгоняли сотни тысяч
советских граждан повсеместно, где шли бои. На этот распространённый способ
сотрудничества с оккупантами преступно согласилась четырнадцатилетняя Надежда Лоиз
из Феодосии.
Всех трудоспособных жителей города немцы согнали на рытьё окопов. Надя Лоиз и
нескольких её подруг - русских и гречанок ежедневно по четыре-пять часов мотыгами,
лопатами и кайлами вгрызались в каменистую крымскую землю. Они не просто рыли, они
создавали фашистам рубеж обороны, задерживая освобождение Крыма советскими
войсками. И, как следствие этого - восстановление в Крыму советской власти.
Пособничество противнику вкупе с антисоветизмом у Н. Лоиз были совершенно
очевидны.
В один из дней Надя возвращалась домой после такого вредительства. На углу возле
Пассажа она увидела два плаката, которых не было утром. Первый гласил: «Серп и молот:
смерть и голод!». Но сильнее задел Надю второй, так расшифровывавший аббревиатуру
«СССР»: «Смерть Сталину! Свобода Рабочим!» Вот этого комсомолка вынести не могла.
Осмотревшись по сторонам, Надя подтянулась на носочках, ухватилась за уголок и
сдёрнула плакат со стены. В то же мгновенье впереди, из-за угла, возникли три
гестаповца. Надино счастье, что они ничего не заметили и продолжали шагать, увлечённо
болтая между собой. И только тогда, когда Надя разминулась с немцами, она испугалась.
Её затрясло, словно в ознобе. Не смерти испугалась Надя, а пыток. Ноги сами, ускоряя
шаг, перешли на бег. Не помня себя, девушка добежала до Карантина. Там она опустилась
на камень возле старой византийской церкви и долго отсиживалась, снова и снова
переживая только что случившееся.
Так в течение одного дня Надя Лоиз умудрилась продемонстрировать и свою любовь к И.
Сталину и советской Родине, и с немцами посотрудничать.
Но маленький подвиг четырнадцатилетней комсомолки во имя защиты чести Родины и
лично Иосифа Виссарионовича Сталина никак не мог освободить её от наказания в июне
1944 года.
Не освобождало от будущего наказания и участие в эвакуации сельскохозяйственной
техники на Кубань через Керченский пролив.
Георгий Асланиди, уроженец села Марфовка под Керчью, выполнив порученное ему дело,
вернулся в Керчь. Там уже хозяйничали немцы. Кто-то выдал Георгия. Его арестовали, но
вскоре выпустили. Не желая рисковать, Георгий ушел к партизанам.
После возвращения советских войск его сразу назначили руководителем Марфовской
МТС (у Георгия было незаконченное в связи с началом войны высшее
сельскохозяйственное образование). А вскоре выслали вместе с остальными «немецкими
пособниками».
…Крым основательно чистили с 1941 года. Первым делом вывезли 50 тысяч немцев и 10
тысяч лиц других национальностей (австрийцев, румын, венгров и итальянцев). Длинный
национальный список наводит на мысль, что греки обязательно должны были дождаться
своего часа.
Выселение греков из Крыма задним числом должно было продемонстрировать
справедливость превентивных депортаций 1942 года. «Смотрите, мы не выслали греков
(татар, болгар, армян) в начале войны, а они вступили в сотрудничество с оккупантами.
Хорошо, что успели депортировать краснодарских греков». Примерно так могли
рассуждать Л. Берия и Кo.
…С хлебом-солью встречали греки в мае сорок четвёртого года своих освободителей –
войска 4-го Украинского фронта и отдельной Приморской армии.
Бился за освобождение Крыма генерал П. Кариофилли, командующий артиллерией 18-й
армии. В составе 51-й армии в Симферополь вошла врач полевого госпиталя гречанка
Екатерина Дальян…
После освобождения полуострова греков не мобилизовали в действующую армию. Их
оставили «до особого распоряжения».
«Особое распоряжение», как и Особое совещание, ничего хорошего не предвещало.
Первой тревожной «ласточкой» стало неожиданное, в кратчайшие сроки проведённое
выселение свыше 180 тысяч крымских татар.
Впрочем, неожиданным оно было лишь для самих татар. На самом деле подготовка к
выселению началась ещё в апреле. Именно в это время в недрах НКВД родилось
несколько секретных документов, подготовивших почву для очистки Крыма от
этнических меньшинств.
Один из таких документов появился 13 апреля 1944 года. Это был совместный приказ
свежеиспеченного кавалера ордена Суворова 1 степени наркома внутренних дел Л. Берия
и наркома государственной безопасности В. Меркулова за № 00419/00137 о мероприятиях
по очистке Крыма от антисоветских элементов.
Накануне, 12 апреля 1944 года, немцы устроили карательную акцию в Старом Крыму – в
ответ на операцию партизан Восточного соединения. Те, решив помочь регулярной армии,
овладели Старым Крымом. Однако удержать его в своих руках не смогли. На следующий
день немцы вернулся себе город. Специальная карательная команда ГФП-312 в течение 13
часов проводила массовую экзекуцию мирного населения. В отместку за действия
партизан зондеркоманда расстреляла 584 человека. Ещё 400 были ранены. Среди убитых 33 грека…
Газета «Правда» по этому случаю написала: «Партизаны оказали серьезную помощь
регулярным войскам в освобождении Старого Крыма, где отрезали пути отхода большой
группе немцев и румын».[31]
Вернемся, однако, к приказу № 00419/00137. Главным в нем содержалось в первом
пункте:
В связи с предстоящим освобождением Крымской АССР от немецко-фашистских
захватчиков, ПРИКАЗЫВАЕМ:
1. Наркому внутренних дел Крымской АССР, т. Сергиенко наркому осударственной
безопасности Крымской АССР т. Фокину по мере продвижения частей Красной Армии в
Крыму немедленно организовывать на освобожденной территории органы НКВД-НКГБ
для проведения оперативно-чекистской работы.
Очистить территорию Крымской АССР от агентов шпионских резидентур германских и
румынских разведывательных и контрразведывательных органов, изменников Родине и
предателей, активных пособников и ставленников немецко-фашистских оккупантов,
участников антисоветских организаций, бандформирований и иных антисоветских
элементов, оказывавших помощь оккупантам.
При проведении изложенных мероприятий широко практиковать привлечение местного
населения, остававшегося на оккупированной противников территории».[32]
Последний абзац похож на шутку. Непонятно, как можно было привлекать местное
население, которое собственно, судя по результатам «проведения оперативно-чекистской
работы» намеревались выселить из Крыма. И уж совсем забегая вперед, скажем, что
«шпионов, изменников Родине и предателей, активных пособников и ставленников
немецко-фашистских оккупантов, участников антисоветских организаций,
бандформирований и иных антисоветских элементов, оказывавших помощь оккупантам»
в Крыму оказалось свыше 225 тысяч человек…
Шутки шутками, но для выполнения поставленной задачи по выселению на полуостров
направлялось около 30 тысяч работников спецслужб. О серьёзности и государственной
важности намеченных операций говорит и тот факт, что руководить этим чекистским
десантом призваны были заместители двух силовых наркомов И. Серов и Б. Кобулов. Они
прибыли в Крым в специальных бронированных вагонах.
Из Краснодара была переброшена 1-я стрелковая дивизия внутренних войск НКВД под
командованием генерал-майора Ветрова. (Исторические параллели напрашиваются сами
собой. В 1778 году с Кубани в Крым для проведения операции по выселению крымских
греков был направлен А. Суворов со своим кубанским казачьим корпусом).
В Крым перебросили ещё три стрелковых полка, а также два пограничных полка НКВД и
воинские части: 25-й стрелковый полк из Кутаиси, 70-й стрелковый полк из Нальчика,
144-й отдельный стрелковый батальон с отдельной снайперской ротой из Еревана, два
батальона 211-го стрелкового полка из Ростова, 36-й мотострелковый полк из Баку и
другие.
Всю территорию Крыма разбили на 7 оперативных секторов. Их возглавили опытные
чекисты – от подполковника до генерал-лейтенанта.
Известный советский поэт Самуил Маршак, приветствуя начавшееся освобождение
Крыма, писал в те дни:
«Наши дивизии неудержимо
Крымским долинам свободу несут!»[33]
В числе носителей свободы находилось и несколько греков – энкаведешников и
военнослужащих. (Один из них - офицер СМЕРШа и по сей день не сомневается, что всё в
отношении греков и других народов Крыма было сделано правильно).
На предложение Л. Берия от 29 мая выселить с территории Крыма всех болгар, греков,
армян И. Сталин ответил 2 июня. Ответ и стал тем «Особым распоряжением», которого с
тревогой ожидали греки.
Государственный Комитет Обороны
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ГОКО № 5984сс
От 2 июня 1944 г.
Москва, Кремль
«Государственный Комитет Обороны постановляет:
1. Обязать НКВД СССР (тов. Берия) дополнительно к выселению по постановлению ГКО
№ 5859 от 11.05-1944 крымских татар выселить с территории Крымской АССР 37000
человек немецких пособников из числа болгар, греков и армян.
Выселение произвести в срок от 1 по 5 июля с. г.
2. Выселяемых из Крыма болгар, греков и армян направить для расселения в сельском
хозяйстве, в подсобных хозяйствах и на промышленных предприятиях следующих
областей и республик:
Гурьевской области КССР - 7000 чел.
Свердловской области - 10000 чел.
Молотовской области - 10000 чел.
Кемеровской области - 6000 чел.
Башкирской АССР - 4000 чел.
3. Выселение и расселение произвести порядком, утвержденным пунктами 2 и 3
постановления ГОКО № 5859сс.
Обязать Наркозем СССР (тов. Андреева), Наркоммясомолпром СССР (тов. Смирнова),
Наркомзаг СССР (тов. Субботина) и Наркомсовхозов СССР (тов. Лобанова) – обеспечить
прием по обменным квитанциям скота, зерна и сельскохозяйственных продуктов хозяйств
выселяемых из Крыма греков, болгар и армян.
4. Обязать НКПС (тов. Кагановича) организовать перевозку спецпереселенцев из Крыма
специально сформированными эшелонами по графику, составленному совместно с НКВД
СССР.
Количество эшелонов, станции погрузки и станции назначения по заявке НКВД СССР.
Расчеты на перевозку произвести по тарифу перевозок заключенных.
5. Обязать Наркомторг СССР (тов. Любимова) обеспечить питанием в пути эшелонов со
спецпереселенцами из Крыма в количестве 37 000 человек, в соответствии с графиком
движения эшелонов, установленным НКПС и НКВД СССР.
Выделить Наркомторгу для этой цели продовольствие, согласно приложению № 1.
6. Обязать Наркомздрав СССР (тов. Митерева) обеспечить спецэшелоны со
спецпереселенцами из Крыма, по заявке НКВД СССР, медицинским составом,
медикаментами и медико-санитарным обслуживанием в пути.
7. Обязать секретарей обкомов ВКП(б) и председателей облисполкомов: Гурьевской
областей КССР (тт. Круглова и Барбаева), Молотовской области (тт. Гусарова и
Кочергина), Кемеровской области (тт. Задионченко и Гогосова), Свердловской области
(тт. Андрианова и Недосекина), секретаря обкома ВКП(б) и председателя СНК БАССР (тт.
Игнатьева и Вагапова), а также наркомов, хозяйства которых принимают
спецпереселенцев, - провести мероприятия по приему и расселению спецпереселенцев,
предусмотренные пунктом 3 постановления ГОКО № 5859 сс.
8. Обязать Наркомзаг СССР (тов. Субботина) выделить в распоряжение облисполкомов
Гурьевского, Свердловского, Молотовского, Кемеровского и СНК Башкирской АССР –
для выдачи спецпереселенцам в течение первых трех месяцев после расселения – июль –
сентябрь – продукты с отпуском их ежемесячно равными партиями, согласно приложению
№ 2.
Выдачу спецпереселенцам продовольствия в течение июля–сентября проводить бесплатно
в расчет за принятые от них в местах выселения сельскохозяйственную продукцию и скот.
9. Обязать Главнефтеснаб (тов. Широкова) выделить и отгрузить до 5 июля 1944 года в
распоряжение исполкомов Гурьевской, Свердловской, Молотовской, Кемеровской
областей и СНК Башкирской АССР – автобензина по 8 тонн и НКВД до 28 июня для
проведения операции в Крыму за счёт недогруза всем другим потребителям».
Председатель Государственного Комитета Обороны
И. Сталин.[34]
Не забудем, что война все еще продолжается. Причем, на территории СССР. Фронт
испытывает острую нужду в железнодорожных вагонах, паровозах, грузовиках, горючем и
солдатах. Но все это направляется в совершенно другом направлении.
И кто может ответить на вопрос, на сколько дней, недель, а, может быть, месяцев
затянулась из-за этого война, сколько из-за затянувшихся боев погибло советских солдат и
мирных жителей?
Приложение о выделении продуктов для питания «немецких пособников» в пути
следования предполагало выдачу одному «пособнику» в сутки 500 граммов хлеба, 70
граммов мяса-рыбы, 60 граммов крупы и 16 граммов жиров…[35]
Настаивая на том, что, как и в случае с кубанскими греками, в 1944 году в действиях
греков отсутствовал состав преступления, мы обязаны попытаться разобраться в
истинных причинах депортации крымских греков. Их несколько.
Первая состояла в том, что стратегический важный, пограничный Крым, с точки зрения И.
Сталина, необходимо было очистить от всех инонациональностей - крымских татар,
болгар, греков, а заодно и от не любимых И. Сталиным с первых послереволюционных
дней армян.
Вторая причина – «традиционно-гулаговская». Государство по-прежнему нуждается в
дешевой рабсиле. ГУЛАГ не решил поставленных перед ним масштабных задач. Теперь
же, в военные годы, потребность в рабочих руках на переведенных на военные рельсы
предприятиях возросла многократно.
Третьей – «истинно греческой», оставалась одна из «причин 1937 года». Примерно 20
процентов греков Крыма состояли в греческом подданстве. (Хотя, как и в греческую
операцию 1937 года, список депортированных в сорок четвёртом состоял, как из
иностранно-подданных, так и из советских граждан).
В-четвертых, мы вновь не можем исключать мести И. Сталина за неудачи в Греции.
В этом месте нашего исследования мы на время оставим Крым и переместимся в Грецию.
Там происходили события важные не только для самой Греции, но и для греков Крыма.
Знакомство с ними позволит обосновать четвертую причину депортации крымских греков.
-------------------------[25] ГА РФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 65. Л. 161-163.
[26] Бугай Н. Ф. Народы Украины в «Особой папке Сталина». М. Наука. 2006. С. 146.
[27] Всё это не раз в годы оккупации проделывал мой отец: и на кухню полевую бегал, и
сапоги чистил, и шоколадку принимал. Не обеляло его даже то, что при отступлении
немцев из Большой Каракубы, он украл у них молоток. Будь он пионером, то, может, и
написали бы о его подвиге. О том, как юный герой нанес вермахту непоправимый
материальный ущерб. Но отец мой был не пионером, а сыном «врага народа». И, стало
быть, это был не подвиг, а сотрудничество с немцами. Счастье отца в том, что жил он не в
Крыму, а в Приазовье.
[28] Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитациях жертв
политических репрессий. М. 1993. С. 43-45.
[29] Басов А. В. Крым в Великой отечественной войне. 1941-1945. М. Наука. 1987. С. 207208.
[30] Архив ИРИ РАН. Ф. 2. Разд. VI. Оп. 13. Д. 26. Л. 8. (Цит. по: Бугай Н. Ф. Депортация
народов Крыма. М. Инсан. 2002. С. 60).
[31] Правда. 1944 г. 15 апреля.
[32] ГА РФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 3. Л. 502-505. (Цит. по. «История сталинского ГУЛАГА.
М. Росспэн. Т. 1. С. 494.)
[33] Правда. 1944 г. 14 апреля.
[34] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 261. Л. 64-66.
[35] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 252. Л. 141.
Глава 12
ПО ВАГОНАМ!
География расселения. Ворота в ссылку. От дома до вокзала. Строго по нацконтингентам.
Перекличка, погрузка, начальство. Интерьер вагона-телятника. «Феликс Дзержинский» и
его вагоны. Структура спецэшелона. Кому доверить охрану. Литерные. Эшелоны-49.
Работа над ошибками. Жизнь на полу. От 0 до 104. Рекорд Анны Гемеджиевой. Время в
пути. Смерть в дороге. Медицинская помощь в вагоне. Голова на голову. Станции, где
обещали кормить. Жизнь за воду. Попытки побегов. Причины спокойствия Василия
Меланифиди. Едем с песней: нас везут в Грецию! Надежда в образе лиры. Танец Залонгу.
Заполярная скрипочка. Где поет птичка. Дороги, которые не выбирают. Красная Поляна Осакаровка. Встречи в пути. Местное население готово к встрече. Операция в операции.
Расселение депортированных народов в СССР определялись отечественными традициями
политической ссылки, унаследованными от царизма, и обогащенными большевиками. В
Советском Союзе все меньше оставалось мест, куда ещё не ступала нога зека. Всё сложнее
становилась подобрать каждому народу подходящую ему зону.
Выручал Казахстан, малонаселённый и просторный. Он постоянно нуждался в рабочей
силе. Особенно сильно проблема трудовых ресурсов в республике обострилась в конце
1930 – начале 1940 гг. Это было время зарождения первых планов по освоению целинных
земель, строительству металлургических комбинатов и новых железных дорог.
Немало точек для расселения спецпереселенцев нашлось и на карте Узбекистана. Здесь
дешёвая рабсила была востребована хлопководческими хозяйствами и промышленностью,
которую коренное население не жаловали своим трудовым энтузиазмом.
Десятками тысяч поглощали «спецконтингент» Урал, Сибирь, Забайкалье и Дальний
Восток.
Однако переселяемых народов было больше, чем районов, созданных природой и
советским режимом для спецпоселения. Часто депортационные пути греков пересекались
с дорогами немцев, корейцев, народов прибалтийских республик, финнов, калмыков,
поляков, чеченцев и других народов. И только с турками греков расселяли порознь, что и
впрямь выдавало в организаторах нового, коммунистического столпотворения крупных
специалистов в национальном вопросе.
Результатом расселения наказанных народов стало заметное расширение географии
великих «строек коммунизма» и территорий, требовавших срочного
сельскохозяйственного освоения. В подавляющем большинстве это были места либо с
полным отсутствием населения, либо с его минимальным присутствием. Что ещё раз
убеждает, что одной из основных народно-хозяйственных причин депортаций, было
заселение и освоение пустующих земель.
Анализируя географию расселения греков, трудно избавиться от ощущения, что
некоторые из точек, не выбраны Самим. Зримо представляется товарищ Сталин, дымящий
трубкой у карты подведомственной страны и вспоминающий свои бесшабашнореволюционные ссыльные месяцы в Нарыне, Туруханске, Вологде. Теперь грекам вместе
с другими народами предстояло не дать погаснуть огню, раздутому в тех краях Иосифом
Джугашвили из крохотной искры.
Но это будет потом. А пока греков свозили на станции, где формировались специальные
литерные эшелоны. В Абхазии местами сбора и погрузки наметили станции Келасури,
Эшеры, Дранды, Тамыш, Приморская, Бзыбь, Новые Гагры, Новый Афон и Гудаута..
Грузия провожала своих лишних граждан еще через Тбилиси, Кутаиси, Аджария - через
Батуми.
В Азербайджане выселяемых свозили на станции Аляты, Кировабад и Кишлы.
Феодосия, Керчь, Евпатория, Джанкой, Симферополь, Бахчисарай, Сюрень, Семь
Колодезей, Севастополь – главные пункты сбора греков и формирования эшелонов в
Крыму.
Одесский эшелон № 97181 грузился 8 июля на пригородной станции Дачная.
Самая широкая сеть станций была задействована в Краснодарском крае. Воротами в
ссылку стали станции Адлер, Сочи, Туапсе, Новороссийск, Краснодар, Армавир, Майкоп,
Крымск, Северская, Тимашевская, Тихорецкая, Тоннельная, Варенниковская, Афипская,
Лабинская. И это только основные станционные пункты, куда из окрестных станиц и
мелких хуторов стекались выселенческие ручейки…
К местам посадки в эшелоны выселенцев доставляли автомобильным и гужевым
транспортом, в редких случаях гнали пешком. Большим транспортным подспорьем в годы
войны стали военные «студебеккеры» и «форды». Вообще, всё, что связано с выселением,
чрезвычайно сильно напоминало операции боевые: от типа стрелкового оружия, которым
была вооружена охрана, до количества задействованных живой силы и техники.
Главная задача военных на первом этапе состояла в выселении людей из домов.
Следующий шаг - доставки их до железнодорожных станций. При этом не должна была
быть упущена ни одна депортационная душа.
На этот счёт в 1949 году приказом № 00525 «Об обеспечении перевозок, расселении и
трудового устройства выселенцев с территории Грузинской, Армянской и
Азербайджанской ССР, а также побережья Чёрного моря», начальнику Главного
управления пограничных войск МВД СССР генерал-лейтенанту Стаханову ставилась
задача «на период проведения выселения принять необходимые меры к усилению охраны
государственной границы в районах выселения».
Министрам внутренних дел республик и начальникам УМВД краев и областей
приказывалось обеспечить «надлежащий общественный порядок в городах и других
населенных пунктах, из которых будет производиться выселение». Эшелоны с разными
национальными контингентами направлялись в разные места: с выселенцами дашнаками –
в Алтайский край, греками - в Джамбульскую область и Южно-Казахстанскую области
Казахской ССР и турками – в Томскую область.
В приказе указывалось количество семей и греков в них, подлежащих расселению. В
Джамбульскую область намечалось вывезти 6000 греческих семей (21600 человек), в
Южно-Казахстанскую – 1500 семей (5400 человек).
Не менее ответственный третий этап начинался с переклички выселяемых и завершался
погрузкой в вагоны. Если погрузка по каким-то причинам задерживалась, то на вокзале,
или в чистом поле, превращавшимся во временные лагеря-накопители, выставлялась
охрана. Солдаты с автоматами по периметру окружали накопитель, никого не впуская и
никого не выпуская из оцепления.
На станции Эшеры в 1949 году, ожидавшие посадки, еле-еле сумели уговорить охрану
выпускать в «туалет» - в камышовые заросли в десяти метрах от «зала ожидания». В
Евпатории в сорок четвёртом году людей держали с пяти часов утра до полудня сначала
на площади, а потом на вокзале, никого не выпуская.
Посадка велась сразу в 4-5 вагонов. Сажали в основном «порайонно», хотя это не всегда
удавалось. Если «сдающая сторона» предоставляла сведения, что среди выселенцев
имеются лица, склонные к побегам, то таких отделяли от семей и селили в головные
вагоны, которые обеспечивались усиленной охраной.
Единственный случай побега с места посадки отмечен в Адлере, где перекличка выявила
отсутствие 25-летней Елены Ксандиновой из Красной Поляны. В повагонный список
срочно внесли поправку: «Отстала от эшелона».
Эшелон возглавлял начальник (из железнодорожников). Он обязан был получить под
расписку от представителя местного МВД-МГБ своих «пассажиров».
Загрузку каждого вагона две стороны скрепляли своими подписями. Под списком
пассажиров представитель МВД-МГБ писал: «Сдал», а начальник эшелона: «Принял».
Сами списки составлялись в трёх экземплярах. Первый - с распиской начальника эшелона
после погрузки возвращался отправителю. Два других экземпляра начальник эшелона
увозил с собой и в местах разгрузки передавал «получателю товара» - управлению МВДМГБ.
Каждый вагон загружался с учётом будущей разгрузки, т. е. только выселенцами,
следовавшими до одной и той же станции. В приказе министра внутренних дел СССР №
00225 (от 2 июня 1949 года) об обеспечении перевозок выселенцев прямо указывалось на
необходимость посадки выселенцев в вагоны строго по контингентам, раздельно греков,
турок и дашнаков, не допуская смешения их в одном вагоне.
Эшелон обычно включал вагоны, предназначавшиеся разным станциям. Например,
эшелон № 97139, частично сформированный в Грузии, а частично на станции
Белореченская Краснодарского края и увозивший турок, армян и греков, состоял из
вагонов со станциями разгрузки в Томской области, в Алтайском крае и в Казахстане. В
таких случаях по прибытии на первую узловую станцию, часть вагонов отцеплялась.
После чего облегчённый и укороченный состав следовал дальше.
В подмогу начальнику эшелона назначались два заместителя: один - по оперативной
работе (чекист), второй - по снабжению. Первый ежедневно осуществлял проверку людей
в вагонах по эшелонным (повагонным) спискам. Второй отвечал за организацию питания
«спецконтингента» горячей пищей.
Количество пассажиров в вагоне, как отмечалось, строго регламентировалось
специальной инструкцией. Но то была максимальная загрузка, превышать которую
категорически запрещалось. Нередко в двухосных вагонах ехало менее 20 человек. Это
вовсе не значит, что в таких вагонах было просторно. Все свободное пространство между
людьми занимали узлы с вещами. Огородный и прочий инвентарь перевозился в
специальном хозвагоне. Сделано это было не из соображений придать поездке больший
комфорт, а по причинам совсем иным. Тяпки, пилы, топоры – холодное оружие…
Поскольку скоту нары без надобности, то чаще всего никаких спальных полок и нар в
вагонах организаторы переселения не устраивали. Двухъярусные нары из обрезной доски
имелись в нескольких крымских и краснодарских эшелонах.
Для отправки на восток десятков тысяч переселенцев потребовалось десятки
железнодорожных эшелонов.
В апреле 1942 года из Туапсе и некоторых других мест Краснодарского края греков
вывозили обычными пассажирскими вагонами. Некоторые их «пассажиры» полагают, что
это был знак немецким лётчикам, которые, возможно, удержались бы от бомбёжек
пассажирских эшелонов. И хотя фашисты никогда не давали повода так о себе думать, в
качестве доказательства приводится факт последующей пересадки выселенцев в товарные
вагоны, - но после того как эшелоны миновали зону, где в воздухе господствовала
немецкая авиация.
В 1944 г. и в 1949 г. таких опасений уже не существовало. Депортантов сразу сажали в
соответствующие их статусу вагоны для перевозки скота.
Самыми вместительными были крымские эшелоны сорок четвёртого года. Каждый из них
перевозил в среднем по 2000 человек. Например, два последних эшелона, состоявшие на
90% из греческо-подданных и имевшие номера СК-733 и СК-741, перевезли
соответственно 2256 и 1950 человек. Крымские эшелоны, как правило, тащили два
паровоза марки ФД.[36]
Эшелон образца 1949 года в среднем перевозил 1330 человек. Он состоял примерно из
шестидесяти вагонов - в пересчете на двухосные. (В каждом составе всегда находилось
несколько четырёхосных, считавшихся за два стандартных (двухосных) и имевших
сложный номер: 3/4 или 46/47). Посадку, в 1944 г. и в 1949 г., согласно имевшейся
специальной инструкции по перевозке выселенцев, производили из расчета 22-24
человека в двухосный и 44-48 – в четырёхосный вагон. (В 1942 году более 40 человек в
четырехосный вагон не сажали).
Кроме «пассажирских», в каждом эшелоне предусматривались вагон-изолятор, вагонкухня и вагон для конвоиров. Первый предназначался для инфекционных больных,
которых, в случае появления, следовало изолировать от остальных пассажиров. В вагонахизоляторах ехали один врач и по две медсестры с необходимыми медикаментами и
инструментом. Ученики Гиппократа и Асклепия набирались из обычный советских
больниц и поликлиник.
В министерство здравоохранения СССР накануне каждой выселенческой операции
поступали заявки из МВД СССР. Вот одна из них:
«Только лично. Зам. Министра здравоохранения СССР Т. Болдыреву.
В соответствии с постановлением СМ СССР от 6 апреля 1949 года № 1290-467сс для
сопровождения эшелонов со спецконтингентом прошу вас выделить 32 врача и 64
медсестры и направить их в распоряжение МВД Молдавской СССР.
Срок командировки – 45 дней.
Каждому врачу выдать необходимое количество медикаментов и перевязочных средств,
исходя из расчета: 1500 человек на каждый эшелон на 45 дней.
О характере задания командируемым не объявлять, задачи и инструктаж они получат на
месте. (Так и хочется добавить: «преступления» - И. Д.).
Зам. Министра ВД Чернышев.[37]
Второй дополнительный вагон – вагон-кухня входил в «охранную» инфраструктуру. Он
обеспечивал питанием конвоиров.
Сами конвоиры ехали в отдельном, специально оборудованном вагоне. На стоянках они
мигом рассредоточивались вдоль состава. Но, по крайне й мере, в одном крымском
эшелоне конвоиры ехали на вагонных площадках (как вспоминает Демосфен Панайотович
Келесиди).
Столь важные с народнохозяйственной и политической точки зрения эшелоны и охранять
должны были лучшие из лучших конвойные части. В 1949 году эту почётную задачу
выполняли солдаты, сержанты и офицеры 432 Минского орденов Кутузова и Александра
Невского конвойного полка.
Охрана каждого эшелона состояла из 30 солдат и сержантов и двух офицеров (по одному
охраннику на два вагона). Конвой по документам проходил как «личный состав группы
сопровождения». Особой инструкцией ему запрещалось применять оружие к
«пассажирам», кроме случаев самообороны и преследования убегающих. Категорически
запрещалось применять оружие против беременных женщин и детей. Охрана также не
имела права принимать и отбирать вещи от выселенцев. (Та же инструкция накладывала
запрет выселенцам заниматься в пути торговлей, т. е. продавать личные вещи. Что,
конечно, сплошь и рядом нарушалось, поскольку для многих то был единственный способ
обеспечить себя едой).
Литерным эшелонам присваивались специальные кодовые номера. В 1944 года они имели
смешанную буквенно-цифровую маркировку. Так, составы, отправившиеся в Гурьевскую
область Казахстана, имели обозначение: СК-727 и СК-729, в Узбекистан – СК-733 и СК741. Все они приравнивались к воинским эшелонам.
Эшелонам в 1949 году присваивался пятизначный номер, который сохранялся на всё
время пути. Первые две цифры во всех номерах были одинаковыми - 97. Для краткости
номер эшелона называли, а порой и указывали в официальных документах по последним
трём цифрам.
Всего в Казахстан в 1949 году отправили 26 греческих эшелонов. Большая часть из них
была из Грузии (19 эшелонов), некоторые из них догружалась в Краснодарском крае.
Таблица 15
Греческие эшелоны в 1949 году.
№
эшелона
97102
97117
97118
97119
97121
97122
97123
97126
97127
97128
97129
97130
97131
97132
97139
97141
97142
97143
97145
97148
97181
97877
б/н
Откуда
Нач. эшелона
Зам. нач.
по опер.
работе
из Закавказья
из Грузии +
м-р Петровский
к-н
Краснодар. края
Шапошников
из Грузии +
м-р Кипор
ст. л-т
Краснодар. края
Глыбин
из Грузии +
м-р Шабашев м-р Гаврилов
Краснодар. края
из Грузии +
Краснодар. края
из Грузии
м-р Осипов к-н Савельев
из Грузии
из Грузии + из
м-р
Краснодар. кр.
Добринский
л-т Смотров
из Грузии
под-к
Годердзшвили
из Грузии
из Грузии
м-р Стоносов
из Абхазии
из Абхазии
из Абхазии
из Грузии + из
к-н Алексеев
Краснодар. края
из Грузии
из Грузии
из Грузии
м-р Красилов
из Грузии
м-р Карибов
л-т
Батиашвили
из Грузии
из Одесской обл. м-р Флейдер
к-н
Гончаренко
из Грузии
из Грузии, 38 ваг.
Х.
Мистакопуло
из Азербайджана ст. л-т Коровин
из Азербайджана м-р Горбатюк
Греков
семей чел. муж. жен. детей
281
365
793 201 292
1214 300 500
300
414*
363
1258 384 523 351**
332
1004 296 431
362
1566 475
277
220 623***
306
971
341
1566 406 534
314
603
288
1283 348 389
626
264 226 113****
546
---------------------------Примечания:
* По другим данным (362 семьи и 1212 человек. ГА РФ. Ф. Р.-9478. Оп. 1. Д. 476. Л. 2829.)
** По другим данным (243 семьи и 605 человек. ГА РФ. Ф. Р.-9478. Оп. 1. Д. 476. Л. 2829.)
***Эшелон № 97126 после переформирования на станции Тихорецкая был направлен в
Томскую область.
**** По другим данным 9 июля в Алма-Атинскую область эшелоном № 97181 прибыло
606 человек (262 мужчин, 215 женщин и 129 детей).
---------------------------Мы уже писали, что едва эшелоны-1949 тронулись в путь, как пришлось вносить
коррективы в списки выселяемых. «Работа над ошибками» велась на станциях Тихорецкая
и Кавказская. «Чистились» в основном грузинские эшелоны. На Тихорецкую и
Кавказскую прибыла комиссия во главе с заместителем министра госбезопасности
Грузинской ССР Гвишиани. Всего комиссия сняла с эшелонов 267 человек. Особенно
значительной чистке подверглись эшелоны № 97103 и № 97116. С них в общей сложности
сняли 167 человек. В основном это были армянские семьи, о которых побеспокоились их
родственники – ответственные работники местных ЦК или работники МГБ.
Грекам не повезло. За них некому было заступиться. Известно лишь, что в Краснодаре (из
эшелона № 97118) по неизвестным причинам избавили от путешествия семью Кефалиди
из четырёх человек. Не продолжила путь и 24-летняя Анастасия Сумелиди-Фотиади. Едва
закончилась погрузка в Майкопе, как она вздумала рожать. В 15.20 прибыла «скорая»,
которая увезла Анастасию в городскую больницу № 1.
Транспортировку «депортационного» груза в сороковые годы редко именовали, как, в
1938 году, этапом. Однако, по условиям содержания невольников, длительности
перевозки их под вооруженной охраной, тщательности маскировки перевозки 1940-х гг.
мало отличалась от настоящих, типичных этапов тридцатых годов. Это фактически
признавал пункт 7 приказа № 00525. Он предусматривал: «Расчеты за перевозку
выселяемых по железной дороге и по воде производить по тарифу, установленному для
перевозки заключенных».
В отличие от этапов тридцатых годов в арсенале этапируемых в 1942-1949 гг.,
практически отсутствовали пешие переходы.
Главное же отличие депортационных этапов от этапов 1930-х годов заключалось в том,
что теперь перемещению в Сибирь и Казахстан подвергались целые семьи. Учитывая, что
большинство их обезглавил либо расстрельный тридцать восьмой, либо фронт,
депортируемая масса представляла собой скопление из женщин, стариков и детей.
Весь путь пассажиров большинства литерных эшелонов проводили на полу. На нем спали
и ели, на пол укладывали больных. (Керченские вагоны в 1944 году напоминали лагерные
бараки на колесах: из-за тесноты невозможно было лежать на спине. Использовался
тюремно-лагерный метод: сначала все ложились на левый бок, а потом по команде
дружно переворачивались на правый).
В углу вагона как-то сам собой довольно скоро возникал туалет, отделявшийся от «жилой
зоны» матерчатой занавеской. Отправление естественных надобностей
предусматривалось в определённых точках маршрута. Но не всегда это получалось, и
эшелон не всегда останавливался, когда кому-то «приспичивало». В углу обычно
устанавливали чью-то большую кастрюлю (по инструкции она значилась как унитаз),
которую сами пассажиры выносили на безлюдных остановках. В некоторых вагонах
«унитазов» не было, нужду по ходу справляли через дырку в полу. Василий Маруфиди из
Чаквы, староста вагона, тяпкой в полу пробил дырку, чем значительно облегчил
дорожные страдания своих земляков.
Староста, назначавшийся в каждом вагоне, призван был следить за порядком в пути, и
обязан был докладывать конвою и старшему по эшелону обо всех происшествиях и
проблемах переселенцев. (Иван Янокиди отвечал за порядок сразу в двух евпаторийских
вагонах).
Из числа переселенцев назначался также и старший по эшелону. На остановках он
докладывал начальнику эшелона обо всех нештатных ситуациях. (В одном из сухумских
эшелонов старшим назначили Ивана Апачиди).
К нештатным ситуациям относились побеги, серьёзные заболевания и случаи смерти
выселенцев. Конечно, нештатного в вагоне происходило гораздо больше. Но, вводя
поправку на трудности исторического момента, старшим по вагонам и эшелонам
рекомендовалось «фильтровать» информацию и докладывать только о случаях
экстраординарных: тяжелых заболеваниях, смертях, побегах и отставаниях от поезда.
Информацию о настроениях переселенцев собирал сопровождавший эшелон оперативный
работник (заместитель начальника эшелона по оперработе). Он обязан был установить
связь с имевшейся агентурно-осведомительной сетью среди переселенцев. (О том, откуда
взялись такие и что они докладывали, будет рассказано в специальной главе в третьей
части книги).
Диапазон возрастов депортируемых греков растянулся больше чем на век – от ехавших в
утробе матери (так, например, пропутешествовал из Феодосии в Узбекистан Владимир
Подвинцев) до крымской старушки по фамилии Кандион, которой шел 101-й годок и Зои
Параскевопуло из Батуми. Ей было 104 года. Почти каждый эшелон увозил стариков и
старух, чей возраст перевалил за девяностолетний рубеж. Феодоре Павлиди, из вагона №
301165 в эшелоне № 97118, сформированном в Грузии и удлиненном в Краснодаре, на
момент посадки исполнился 91 год. Ее ровесница Софья Савельевна Чакириди из 14-го
вагона (эшелон № 97139) отправлялась в Казахстан с хутора Решетников Белореченского
района. Елизавете Манулиди было 89…
Порой возникали целые семейные вагоны. Так в эшелоне № 97139 59-й вагон
целикомзаполнился выселенцами по фамилии Михайлиди.
Пятую часть пассажиров составляли дети в возрасте до 14 лет. При посадке в повагонных
списках напротив их фамилий карандашом ставилась буква «М». (Остальные пассажиры
помечались обычными галочками).
В повагонный список эшелона № 97119 (вагон № 12), на станции Лабинская пришлось
срочно впечатывать пассажира Зою, родившуюся за день до выселения у Христофора и
Анны Куюмчиди из Мерчанского.
Русская Клавдия Тафиади, родившая от грека Георгия Тафиади десятерых дочерей и
принявшая греческое гражданство, отправлялась в 1942 году на спецпоселение как
полноценная гречанка. Георгий в это время воевал на фронте.
Анны Колпакиди из Юревичей, оставшаяся без мужа в 1937 году, ехала с девятью детьми
(Деспиной, Софией, Александрой, Кирьякией, Константином, Калиоппи, Моисеем,
Харлампием, Анастасией). Анна была советской гражданкой, брат ее, Антон Мойсов
воевал на фронте, а другой брат - Иван погиб в первую мировую войну, защищая Россию.
Столько же детей сопровождали крымчанку Пелагею Анори (Ирина, Екатерина, Елена,
Мария, Василий, Иван, Михаил, Константин и Павел). Их отец – Георгий Анори
находился на фронте.
С десятью детьми (Захаром, Ириной, Константином, Иваном, Татьяной, Владимиром,
Михаилом, Николаем, Степаном и Юрием) отправлялась из Крыма в 1944 году Анна
Гемеджиева.
Сорокавосьмилетний Михаил Иоаниди из Апшеронска ехал с женой и восемью детьми.
Младшим сыновьям исполнилось два и четыре годика. Столько же детей было у Михаила
Офлидиса из станицы Ново-Величковской, но ему повезло. Его жену – русскую и детей
оставили дома. (Она поедет вслед за ним позже). С соседней станицы – СтароВеличковской Дмитрий и Елена Кариди уезжали тоже с восемью детьми, а Мария
Врациди из Красной Поляны - с семью.
Повезло партизану Харлампию Апазиди из Старого Крыма. Выслали не всех его 11 детей,
а только восьмерых. Причём разделили их на две равные части: имевших греческое
гражданство Владимира, Софию, Пину и Лукерью направили в узбекский Коканд, а
советско-подданных Константина, Антона, Николая и Пантелея – в казахстанский Гурьев
(ныне г. Атырау). Дочь Люба жила в это время в Москве, а двое других - Елена и Вера
были убиты немцами за связь с партизанами. (Еще раз уместно напомнить, что греков из
Крыма, в том числе и семью Х. Апазиди, выселяли за «сотрудничество с немцами»).
Дети тяжелее других переносили тяготы путешествия. Они, правда, не испытывали того
морального гнета и унижения, которым подверглись их родители. Отцы и матери
предпринимали все, чтобы уменьшить страдания своих чад. Самую необычную игрушку
для своих сыновей – восьмилетнего Георгия и трехлетнего Виктора взяла в дорогу их
мать, Елена Аврамиди из села Лощиновка Измаильской области. Она положила в
корзинку нескольких только что вылупившихся цыплят. (Их довезли до Казахстана).
Дорога до станции назначения занимала от десяти дней до двух с половиной месяцев. В
среднем же этап продолжался две недели. Путешествия продолжительностью в месяц и
дольше были редкостью и объяснялись многочисленными пересадками и длительными
ожиданиями на станциях пересадки.
Бакинские греки, начавшие свой этап в августе 1942 года, достигли конечной точки –
колхоза «Трудовик» (станция Мамлютка) в Петропавловской области через 58 дней.
Бакинцам за два месяца ни разу не устроили баню, а одежду ни разу не подвергали
прожарке. На конечную станцию все без исключения прибыли завшивленными и
больными. Никто не мог передвигаться самостоятельно.
За исключением «осеннего сочинского набора» 1942 года, всех остальных греков
этапировали весной и в разгар лета. Счастье несомненное, ибо в бодрствовавшей по ночам
голове вождя вполне могло родиться не одно зимнее постановление ГКО о выселении...
Удобство летнего путешествия на восток Данил и Екатерина Делибораниди из Адлера,
Харалампий и Ирина Евкарпиди ощутили на «собственной шкуре» - в самом буквальном
смысле. Обмотав свои разгоряченные от духоты и жары тела, родители без особых
проблем высушивали детские пелёнки.
Сочинско-адлерских греков доставили в Осакаровку Карагандинской области за 67 дней.
Переполненность вагонов вкупе с жарой, недостаток нормального дневного освещения,
пищи и воды быстро превращали пассажиров в больных, а вагоны – в лазареты на
колёсах.
Настоящими хозяевами вагонов были вши. Это они вынудили Домну Павлиди расстаться
со своей гордостью - длинной до пояса косой. (Косу она все-таки довезла до Узбекистана
и там, в поселке Шор-Су, передала в народный театр).
Из 19 грузинских эшелонов в 1949 году только два прошли санобработку, да и то в самом
конце пути. Эшелон № 97117 – на станции Арысь, эшелон № 97118 – на станции
Джамбул.
Жара, а порой самое настоящее пекло, постоянные зловония и вообще отсутствие
элементарной гигиены становились причиной массовых заболеваний. Смертность в пути
«обеспечивали» дети.
В семье Колпакиди из Юревичей при депортации 1942 года умерли трое: Моисей,
Харлампий и Анастасия. Моисей умер в Красноводске, Харлампий - в вагоне от жажды, а
пятилетняя Анастасия умерла в первую же зиму уже на спецпоселении в Осакаровском
районе. В семье Дмитрия и Елизаветы Попандопуло из Красной Поляны умер сын
Савелий. Он не изменил семейной «традиции» и продолжил череду смертей,
сопровождавшие их при бегстве из Турции. Тогда отец Савелия, Дмитрий, потерял всю
свою семью.
Катастрофой обернулось путешествие к берегам Енисея для семьи Урумовых. Из шести
детей туда доехал только один. Пятеро умерли в пути...
В 1942 году, не доехав совсем немного до станции назначения, уже в Казахстане, умер
новороссиец Кирилл Кунузиди. Ему исполнилось 60, на здоровье он не жаловался. Год
назад у него родилась дочь. В пути Кирилл не знал покоя, дочь была его единственной
заботой…
О нескольких смертях в пути вспоминают Фроскита Симвулиди, выселенная из Батуми и
Вера Харабаджи, выселенка из Крыма.
По данным МГБ два ребенка умерли в четырех эшелонах, направлявшихся из Абхазии в
Джамбульскую область.
Семья Асланиди из Керчи в 1944 году захватила с собой сапёрную лопатку. Она
пригодилась не только в Кузбассе для возделывания огорода, но и в пути. Когда кто-то
умирал, то на расстоянии не более десяти метров от железной дороги этой лопаткой
выкапывали могилу. Торопились, копали по очереди. Углублялись на три штыка и
прикрывали тело землей, лишь бы звери не выкопали.[38]
В такой могиле и захоронили восьмидесятилетнюю Софию Чевтариди.
В одном из сухумских эшелонов с «добровольцами» от диспепсии умерла пятилетняя
девочка. Отец своими руками наспех сколотил гробик и крест. На кресте он написал её
имя – Элефтерия.[39]
Не доехала до места назначения Любовь Иванова, ялтинская гречанка, соседка Чеховых.
Родные долго не отдавали тело конвоирам, требуя разрешения похоронить родственницу
по прибытии на место. Их все-таки уговорили и на какой-то безымянной станции тело
передали местным жителям. Те пообещали похоронить Л. Иванову по христианскому
обряду.
А бабушка Кандион (та, которой шёл 101 год) погибла под колёсами вагона. На одной из
остановок, её начали спускать вниз – она не могла ходить в туалет в вагоне, а в это время
эшелон тронулся. Её попытались поднять обратно, но от сильного толчка она сорвалась
под колёса…[40]
Семья Феодосия Болоса из Керчи в пути подкармливала одинокую старушку. Как-то
пятилетняя дочь Феодосия, Вера, спавшая рядом со старушкой, поинтересовалась: «А
почему бабушка такая холодная?»
Та была мертвая.
Именно крымские греки понесли наибольшие потери в пути. Выселенцы умирали не
только от болезней. Несколько раз один из эшелонов-1944 попадал под обстрел немецких
самолетов. Однажды, когда самолетам удалось прорвать воздушную оборону и
прорваться к железной дороге, осколком была убита гречанка Роза Челоузова.
Медицинская помощь, несмотря на укомплектованность всех эшелонов врачами и
медсестрами, была невысокого качества.
В бакинском эшелоне (1949 год) сопровождавший его врач пыталась помочь больным, но
из-за отсутствия лекарств реально улучшить их положение не могла. На одной из стоянок
Дмитрий Симфоров стал свидетелем перепалки между врачом и начальником эшелона.
Женщина-врач грозилась телеграфировать в Москву, если не будут предприняты меры.
Но то была редкость: чтобы врач появлялся в вагонах. Чаще всего пассажирам
приходилось общаться с конвоирами.
Мать Марии Политиди задыхалась без свежего воздуха, но конвой на мольбы её
родственников приоткрыть хотя бы щелочку во время движения, отвечал заученное: «Не
положено!»
Когда в другом грузинском эшелоне сухумский «доброволец» Панайотис Фостиропулос
заболел брюшным тифом, его поместили в санитарный вагон в хвосте эшелона. Никакого
лечения там он не получил. По прибытии на конечную станцию в Южно-Казахстанской
области Панайотис умер, оставив сиротами четверых детей.[41]
Инфекционных и тяжело больных пересаживали в санитарный вагон в хвосте состава.
На станции Кзыл-Орда сняли с эшелона и госпитализировали А. Попандопуло, на станции
Арысь – Х. Иониди и К. Иониди (из эшелонов, следовавших в Джамбульскую область).
На станции Чулак-Тау госпитализировали ребенка, заболевшего брюшным тифом.
Беременные женщины, не дожидаясь станций, вне всяких министерских графиков рожали.
Нередко благополучный исход родов зависел не от врача, а от соседей по вагону. По два
раза принимали роды в своих эшелонах молодые врачи-сухумчане: Николай Мистакопуло
и Полихрон Бумбуриди.
На третий день пути, 17 июня 1949 года, уже под Сталинградом родила в вагоне Ольга
Пуликиди (1928 года рождения).[42] Примерно в те же дни, но пятью годами раньше
родила по пути на Урал крымская гречанка Мария Узунова.
Конца пути не ждали с таким нетерпеньем, как остановок.
Выселенцам-спецпоселенцам (как именовались депортированные в официальных
документах) в дневное время на остановках разрешалось выходить из вагонов и
прогуляться по перрону. Начальник эшелона при этом усиливал охрану, выставляя
дополнительные посты.
Как правило, если эшелон останавливался на крупной многолюдной станции, то его
загоняли на самый дальний путь или тупик, подальше от людских глаз. Чтобы ни крики
пассажиров, ни их мольбы о еде и воде не тревожили слух свободных советских людей.
На остановках разрешалось даже поменяться с кем-то вагонами и таким образом
воссоединиться с родственниками, ехавшими в другом вагоне. Обмен производился
«голова на голову», чтобы численность пассажиров в вагонах оставалась неизменной.
Семья Харабаджи, обнаружив родственника в другом вагоне, «обменяла» его на
одинокого крымского татарина, ехавшего вместе с греками. Его «пропустили» при
высылке татар и теперь он ехал, не зная, найдет ли он там, куда его везут, своих
родственников.
В Омске соседями оказались два крымских эшелона.
София Константиниди пошла вдоль состава и нашла своего отца, с которым их разлучили
при посадке. Начальник эшелона произвел обмен, и семья Константиниди поехала в
Кемеровскую область.
Только обмен в пути спас от разлуки влюбленную пару из Аджарии.
За два дня до выселения Вениамин Параскевопуло обручился со своей невестой
Хрисулой. Это важнейшее событие в своей жизни они с размахом отметили в Чаобе,
пригороде Батуми. Вениамина и Хрисулу разместили в разных вагонах. Опасаясь, что
жениха и невесту, развезут по разным местам, родственник жениха, Лазарь
Параскевопуло, вступил в переговоры с начальником эшелона.
Стали искать замену. Выручил Лазарь Цукалас, согласившийся перейти в вагон, в котором
ехала невеста. А Хрисула перебралась к своему жениху.
Маршрут движения каждого литерного эшелона тщательно готовился в Москве, в НКВДМВД СССР. В 1949 году все схемы движения – красным или зелёным карандашом
рисовал старший оперуполномоченный Отдела спецпоселений МВД СССР майор
Шигуров. Эти схемы передавались начальникам эшелонов. В описаниях к схемам майора
Шигурова обозначались пункты получения горячего питания.
На питание одного выселенца государство выделяло пять рублей пятьдесят копеек в
сутки. Деньги подотчётно выдавались начальникам эшелонов. МВД заранее определяло
станции, на которых будет выдаваться горячее питание.
Например, для поездов, отправлявшихся из Грузии, его планировалось выдавать через
железнодорожные буфеты на станциях Тбилиси, Хашури, Кутаиси, Самтредиа, Сухуми,
Туапсе, Армавир, Минводы, Прохладная, Червленная-Узловая, Астрахань, Верхний
Баскунчак, Красный Кут, Ершов, Уральск, Илецк, Актюбинск, Кандагач, Челкар, Аральск,
Ново-Казалинск, Кзыл-Орда, Туркестан, Арысь, Ташкент.
Если эшелоны направляли по другому маршруту, то горячим их должны были
обеспечивать в Тбилиси, Кировабаде, Евлахе, Аджи-Кабуле, Баладжарахе, Хачмасе,
Махач-Кале, Дербенте, Гудермесе, а далее - на станциях по первому маршруту (Астрахань
и т. д.).
На этих станциях для получения питания каждый вагон делегировал по два человека. В
сопровождении солдата-конвоира «делегаты» с двумя вёдрами отправлялись за горячим.
Всё та же инструкция обязывала составителей эшелонов предусмотреть для каждого
вагона несколько вёдер для воды и горячей пищи. (Не всегда этот пункт соблюдался, но
замысел был неплох). Когда вёдер не доставалось какому-нибудь из вагонов, то его
пассажиры обходились подручными ёмкостями. Хуже было, когда вёдра были, но не было
еды.
Дело в том, что далеко не на всех, обозначенных в схеме пунктах выдачи горячего
питания, оно выдавалось. Реже всего, судя по воспоминаниям пассажиров, горячим
кормили выселенцев из Грузии.
Не особенно усердствовали перевозчики в кормлении крымских переселенцев. Несколько
дней не было никакой еды в сорок четвёртом году в бахчисарайском эшелоне. На
остановках люди бросались на траву и ели её.[43] (Согласно постановлению ГКО от 2 июня
1944 года о выселении из Крыма, на каждого человека полагалось в сутки 500 граммов
хлеба, 70 граммов мяса-рыбы, 60 граммов крупы и 16 граммов жиров [44]).
Чаще крымчанам приходилось готовить самим. Это можно было сделать только на
длительных остановках. Если эшелон останавливался в чистом поле, женщины
торопились поскорее развести костер и заняться приготовлением еды.
В таких случаях несколько человек из каждого вагона выделялись для сбора дров. В
евпаторийском эшелоне имелся даже запас дров. Их складывали в первый вагон, откуда
при надобности забирали.
На добровольцев ничего на питание не выделялось. Всё – за свой счёт.
Под проверку специальной комиссии МГБ попал эшелон № 97181 из Одесской области.
Он находился в пути до станции Лиски с 8 по 11 июля 1949 года. В отчете комиссии
указывалось: «При опросе выселенцев выяснилось, что горячей пищей эшелон снабжался
два дня, а в течение остальных двух дней снабжался сухим пайком. Сухой паек из-за
отсутствия весов, выдавался без веса. Кипяченой водой снабжался с перебоями».
Тем не менее, комиссия сделала вывод: «Настроение выселенцев, как установлено путем
опроса выселенцев, проверки оперативных документов у оперработника,
сопровождающего эшелон, хорошее».[45]
Раздав заводы рабочим, а землю крестьянам, советская власть не определилась с водой.
Она и стала проблемой номер один в пути. Едва раздавался скрежет тормозов,
свидетельствовавший о приближающейся остановке, в вагоне объявлялась готовность
номер один. Каждая семья собирала все имеющиеся у нее свободные емкости. Как только
раздвигались вагонные двери, пассажиры устремлялись в поисках воды. Если это была
станция, то у колонок и колодцев мгновенно возникала длинная очередь. Другое дело –
чистое поле. Никто в нем не руководствовался ни планом местности, ни указывавшими
направление на воду изогнутыми прутиками-индикаторами. Люди повиновались
разбуженному в них атавистическому инстинкту, влекшим когда-то первочеловека к
водопою.
Чаще всего поиск воды становился уделом детей и мужчин. Воду набирали любую: из
вокзальных колонок, из речек и озер, из луж, «лишь вода была б вода». За ней
приходилось уходить порой так далеко от железной дороги, что команду: «По вагонам!»,
которую за десять минут до отправления громко подавал начальник эшелона.
Кто-то обязательно, даже услышав команду и гудок паровоза, не успевал добежать до
вагона, застряв в кустах или не выбравшись из овражка, кто-то не торопился, боясь
разлить драгоценную жидкость, а кого-то задерживал состав, вставший на соседний путь.
Несколько молодых парней во главе со Степаном Калеоропуло, усыновленным после
расстрела отца в 1938 году Иваном Попандопуло, снабжали водой весь вагон. На одной из
степных станций пассажирам сообщили, что эшелон встал надолго. Степан с друзьями
отправились за водой. Когда неожиданно раздалась команда «По вагонам!», все, не дойдя
до маленькой речушки, повернули назад. Состав тронулся, парни стали запрыгивать в
вагон, но один из них сорвался.
Поезд долго останавливали. Парень истошно кричал. Бедняге оторвало обе ноги…
Невозвращенцы, если они не становились беглецами, чаще догоняли свой эшелон. Когда
тот застревал на следующей станции, то разлука была короткой. Но порой родственники
разлучались на месяцы.
Парос Кириакиди из Новороссийска на одной из остановок уже за Волгой послал сына
Михаила за водой. Эшелон тронулся, Михаил не вернулся. Парос спрыгнул сам и пошел
искать сына, а жена с тремя детьми – дочерью Деспиной двенадцати лет, и сыновьями
Константином и Иваном поехала дальше.
Парос отыскал Михаила, застрявшего между двумя составами. Комендант вокзала
посадил их в следующий эшелон. Он доставил отца с сыном в Балкашино (Северный
Казахстан). А жена с тремя детьми попала в Исаковку. Они нашли друг друга через три
месяца случайно. Их родственник работал почтальоном и, развозя почту, обнаружил
сначала Пароса, а затем Деспину.
Попытки побегов из вагонов были нечасты. Удачных – совсем мало. Одних от побега
удерживали старшие по вагону, других - родственники. Самыми отчаянными были парниодиночки, исчезновение которых не ставило под удар родных.
На одной из степных стоянок из сухумского эшелона спрыгнула и побежала в степь
женщина. Раздались предупредительные выстрелы конвоя. Врач Полихрон Бумбуриди
узнал в беглянке больную, состоявшую на учёте в Сухумском психоневрологическом
диспансере. Он сказал об этом конвоирам. Но те уже вошли в азарт погони. Догнав
несчастную, солдаты заломили ей руки и затолкали в вагон.
Всё это время женщина кричала:
- Фашисты! Убийцы!
Попытка побега выдала в этой женщине психически больного человека, чего не скажешь
о её словах…
В одном из крымских эшелонов ехала молодая гречанка-фронтовичка. Она приехала в
Крым навестить родственников и попала под облаву. Ей удалось убежать из вагона еще до
Волги. После этого случая, на каждой остановке повагонные списки сверялись с
наличными пассажирами. В том же вагоне ехала русская женщина, вдова грека
Чихотариди с двумя взрослыми детьми. Сын ее был душевнобольным и однажды на
одной из остановок не вернулся в вагон.
В биографии сорокалетнего греческо-подданного одессита Христофора Константиниди
уже были 10 лет Карагандинского лагеря. Теперь его везли в те же «теплые края».
Христофор несколько раз предпринимал попытку побега.
«Выселенец Константиниди» (так обозначен он в донесении агента) признался своим
друзьям уже в Казахстане: «В пути я хотел совершить побег, но это мне не удалось. Моя
цель – пробраться заграницу».
А Георгий Криони хотел не сбежать, а отстать от эшелона. На каком-то полустанке ему
приглянулась красивая местная девушка. Он был полон решимости остаться с ней, но в
последний момент вспомнил о родных…
В 1949 году, как докладывал новому министру внутренних дел СССР В. Рясному
полковник В. Шиян, все побеги в ходе транспортировки были пресечены.
Нет надобности подробно описывать царившие в вагонах настроения. Уныние и
недоумение, гнев, граничивший с безрассудством и презрением к организаторам и
исполнителям выселения, - таково конспективное изложение вагонной атмосферы.
Редкое исключение - туапсинец Василий Меланифиди. Он был совершенно спокоен.
Трижды за последние 12 лет нависала над ним угроза смерти и трижды она отступала.
В первый Василия арестовали в декабре 1937 года. На допросе он заявил, что готов
подписать любой составленный протокол, если это, как уговаривал его следователь,
необходимо советской власти. Хитрость ли подействовала, что-то ли ещё, но Василия
отпустили.
В 1939 году его забирают снова. Через 9 месяцев жена Галина обнаружила его в
Новороссийской тюрьме. Свидания им не дали, но Галина опознала мужа сквозь решетки
на тюремных окнах. По шикарным усам. Не разглядела Галина одного: что к этому
времени от 70 мужниных килограммов осталось сорок.
Из камеры Василий умудрился отправить письмо И. Сталину. Ответа он не получил. (Это
было удивительно, ведь товарищ Сталин успевал отвечать и английским рабочим, и
американским журналистам, и французским писателям и греческим матерям…).
Тогда Василий написал генеральному прокурору СССР А. Вышинскому. И через месяц
пришло освобождение!
В третий раз судьба повернулась к Василию передом в 1942 году. Его, в отличие от всех
его родственников, не выслали в Казахстан.
Нынешнее свое положение Василий воспринял с пониманием. Случилось то, что давно
должно было произойти. Ведь он не зря родился греком. Василий с благодарностью
вспоминал солдат, помогавших ему и жене забивать кур и свинью, раскладывать крупы по
мешочкам. Они же, отложив в сторону винтовки, посоветовали пересыпать свежую
свинину крапивой, чтобы она подольше продержалась в пути.
Несколько выбивались из общей невеселой картины эшелоны 1942 года. Многие тогда
полагали, что их везут в Грецию. Когда поезда-42 подолгу стояли в тупиках и пассажиров
выпускали из вагонов, одни из них устраивали импровизированный концерт с танцами
под кемендже, другие с интересом наблюдали. Парни разминались борьбой.
Члены семьи Иосифиди из Северской, по их признанию, ехали как на свадьбу. Это
ощущение не покидало и семью Тифанциди из станицы Ходыженской. Однако, доехав до
Волги, все забеспокоились. Но знатоки географии успокаивали: видимо, повезут через
Иран. (Путешествие в Грецию через Иран объяснялось очень логично: Турция не дала
согласие на проезд греков через свою территорию).
Ситуация повторилась в сорок девятом с греками Одессы и Измаила. Слух о том, что их
везут «в тёплые края», придал им силы. «Тёплые края» могли означать только Грецию.
Некоторые вагоны сотрясались от патриотических песен – о Родине, о Сталине, о Красной
Армии. (Запевалой был старший сын Ставро Хапсалиса, Стилиан. Пели так, что конвой
собирался послушать).
Края и вправду, с каждый днём становились всё жарче. Когда дефицит воды стал
особенно острым, патриотизма поубавилось. Матери держали смоченные полотенца и
обтирали им губы и тела детей. Но влага быстро испарялась. Антона Хапсалиса начинало
трясти как в лихорадке.
Греки не были бы греками, если в самые тяжкие минуты жизни, они бы позабыли о ней.
Кроме Судьбы, в каждом вагоне с ними ехала Надежда. Чаще всего она обретала облик
понтийской лиры. Что для греков значил этот древний музыкальный инструмент,
именуемый ещё «кемендже», видно из нескольких примеров.
14 июня 1949 года на станции Махачкала сошлись два эшелона с греками-переселенцами
– из Азербайджана, Армении и Грузии. Охрана разрешила пассажирам размять ноги.
Бакинец Христо Тифтикиди спрыгнул на землю со своей лирой и заиграл понтийскую
мелодию. Вот как описывает дальнейшее очевидец этого события Николай Тифтикиди,
брат Христо:
«Понтийцы, «спровоцированные» игрой на лире, начали исполнять групповой танец. В
нем было все: гнев и отчаяние, боль и радость людей, которых судьба соединила в
недобрый час «в одно тело и в одну душу». Танец пробудил долго дремавшее в сердцах
советских греков «кровное товарищеское чувство». В их душах заговорили тысячелетние
голоса далеких предков. Они танцевали с таким упоением, яростью и страстью, словно
хотели в танце и горе свое утопить, втоптать его в землю, и выразить презрение к
сопровождающей эшелон охране. Они хотели показать жёнам и детям, всеми миру
стойкость и величие своего духа. Танец был прекрасен как Парфенон и монументален как
фреска».[46]
О чём думал, исполняя старинную мелодию, лирарий Христо Тифтикиди? Об отце,
сидевшем в интинском лагере, о первой депортации из Баку в 1942 году и побеге брата
Нико из Казахстана? Трудно сказать. Точно лишь известно, что и Христо, и танцевавшие
видели в танце единственное средство успокоения и способ продемонстрировать силу
своего духа.
За 146 лет до этого дня, пребывая в ещё более тяжёлом положении, продемонстрировала
врагу силу своего духа гречанки из высокогорной деревни Залонгу.
В 1803 году в горах Эпира Сули Али-паша уговорами и обещаниями сохранить им жизнь,
выманил греков мужчин из убежищ вблизи деревни Залонгу. Вместо почетного мира
греки были зарублены турками. Тогда жены греков, чтобы избежать позора плена, сначала
бросили своих детей в пропасть, а потом, взявшись за руки, и напевая «сулиотки знают,
как умереть, чтобы избавиться от рабства», стали танцевать. Танцуя, они приблизились к
пропасти и все вместе бросились вниз…
Отсюда пошло выражение «танец Залонгу».
Танец – неотъемлемая часть греческой культуры сопутствовал грекам всегда.
Грек Зорба пустился в пляс, когда узнал о смерти своего маленького сына.
«Когда меня переполняет какое-то чувство, оно говорит мне: «Танцуй!»
Я танцую и мне становится лучше.
Я сошёл бы с ума, если бы не затанцевал».
Везли с собой греки то, что успели схватить под поторапливающие крики конвоя: одежду,
постель, документы, золото, еду. Самые дальновидные потащили швейные машинки,
товары для обмена, которые могли выдержать долгое хранение – фасоль и соленное мясо.
«Июньские» выселенцы дёргали с огородов лук и чеснок. Пантелей Каразиди из ГорячеКлючевского района взял с собой три полные рамки с медом (он как раз приготовился к
первой качке).
Чем можно объяснить, что многие в суете сборов и прощания с домом, не забыли о лире?!
В заполярной Дудинке, сотрудница краеведческого музея, узнав о моих изысканиях,
воскликнула:
- А у нас есть греческая скрипочка!
Догадываясь, о какой «скрипочке» идет речь, я попросил сотрудницу показать мне
экспонат.
Через некоторое время она вынесла запыленную лиру, уже полтора десятилетия
хранившуюся в музейных запасниках. Да и на каком стенде ее выставишь, когда главные
и вполне естественные экспозиции любого заполярного музея - это растительность и
животный мир тундры, жилища и одежда северян? Если и отводили место под
музыкальную экспозицию, то список её исчерпывался бубном шамана и гортанным
комусом.
…Выяснилось, что незадолго до своей смерти, некий Димитриади, попавший в эти края в
1942 году из Кубани, завещал свою лиру местному музею.
Только то и смогла сообщить мне сотрудница музея, что лира была изготовлена отцом
умершего и считалась семейной реликвией.
Дудинская лира-кемендже пережила своего создателя и его сына, выжила в депортации,
но теперь сама умирала в музейных запасниках в чужом краю.
Станция назначения эшелона сохранялась как один из самых больших секретов. С
начальников эшелонов брали расписку о недопустимости разглашения выселенцам места
назначения эшелонов.[47]
Только «добровольцы-сухумчане», кажется, знали точный адрес назначения.
Как-то глубокой ночью на одной из станций на соседних путях остановились два
одинаковых эшелона. Прильнув к окошку, Полихрон Бумбуриди услышал греческую
песню. Женщина пела: «Пулаки ксено ксенетевмено, пу на катысо на мин хато?».
«Эту песню ещё в юности пела моя сестра. Я решил узнать, откуда эти женщины… На
мой вопрос, откуда они, ответили: «Из Батуми». Они в свою очередь спросили: «А вы
откуда?» «Из Сухуми», - сказал я. – Куда везут нас, не знаете?» «В ад земной, не
видишь!?» - выкрикнул чей-то громкий голос.[48]
Сухумчанин Г. Марантиди и бакинец Д. Симфоров, ехавшие в разных эшелонах,
захватили с собой карты железных дорог. После Волги они уверенно предсказал, что их
везут в Казахстан.
Маршруты, которыми везли выселенцев, зависели от ситуации на фронте (в 1942-1944 гг.)
и от конечной станции назначения.
В 1942-м году использовали два варианта восточного маршрута (в Казахстан и в
Красноярский край): железнодорожный через Волгу и морской - через Каспий.
Исключительно железной дорогой везли в апреле 1942 года.
Комбинированный (железнодорожный – морской – железнодорожный) использовали в
июне, августе и октябре того же года.
На берег Каспийского моря – также в зависимости от положения на фронте добирались
разными путями. В июне 1942 года еще можно было ехать из Краснодара через Армавир и
Минеральные Воды и далее - до Махачкалы. Когда же немцы в августе перерезали
железную дорогу и на какое-то время захватили Ростов-на-Дону, поезда до Баку
(августовский и октябрьский этапы выселения) шли через Сухуми и Тбилиси.
Июньских выселенцев на другой берег Каспийского моря повезли теплоходом из
Махачкалы.
Октябрьский этап из района Большого Сочи стал самым замысловатым, самым длинным,
самым длительным и самым комбинированным в истории депортационных маршрутов.
Выселенных из Красной Поляны, Юревичей, Липников, Лесного сначала на подводах
привезли в Адлер. Из Адлера их в товарных вагонах вместе с греками Хосты, Мацесты
отправили в Сочи. Там, продержав три часа на морском вокзале, пароходом повезли в
Сухуми. Там греков высадили возле огромной скалы, с которой, ощетинившись
единственным стволом, охраняла небо зенитка. Над городом и морем постоянно кружила
немецкая «рама». Иногда налетали бомбардировщики, которым пару раз удавалось даже
сбросить бомбы.
Из Сухуми железной дорогой выселенцев повезли в Баку. По воспоминаниям
краснополянца Н. Врацидиса, путь только от Сухуми до Баку занял 15 дней. 14 из них
греки провели в «пересылке».
Не доезжая Азербайджана, всех высадили и под конвоем пешком погнали до села Норио,
населенного преимущественно азербайджанцами (примерно в двенадцати километрах от
железной дороги). Рядом шла подвода с водой. В Норио семейных в ожидании
продолжения этапа поселили в конюшне. Остальные ночевали под открытым небом.
Местные жители приходили смотреть на бесплатный зверинец. Они не скрывали слёз,
разглядывая невольников. Каждый день кто-то из них приносил фрукты, ягоды, лепёшки.
Так прошло две недели.
Из Норио греков опять погнали назад, в тот же железнодорожный тупик. Поездом повезли
в обратную сторону, в Тбилиси, где вписались в дорогу, ведущую на Баку. В бакинском
порту сразу же началась погрузка на пароход. Едва отчалили, как море разволновалось
настолько, что пароход вынужден был встать. Шторм продолжался около двух суток.
До Красноводска пароход шел под охраной двух катеров. Пассажиры спали в трюмах на
своих узлах. Взрослые переносили качку плохо. В пути не кормили.
Рядом с десятилетним Георгием Калияниди из станицы Варенниковской умер ребёнок.
Матросы насилу вырвали из рук матери труп сына и выбросили его в море. При жаре под
сорок градусов сохранить его до берега не было никакой возможности. Обезумевшая
женщина порывалась выброситься вслед.
Расстояние от Баку до туркменского берега в 400 километров преодолели меньше, чем за
сутки. К вечеру следующего дня стали видны горы.
На туркменском берегу главными проблемами стали вода и дрова. Воду здесь выдавали
по талонам. Её постоянно не хватало, и тогда её брали из паровозного котла – ржавую и
пахнущую мазутом.
В цистернах привозили почти горячую воду. Очередь за ней занимали с самого утра. Не
раз в толпе возникали серьёзные драки. На воду меняли все: рис, вещи, золото.
Главными добытчиками дров были дети. Порой они нападали на местных ребятишек и
отбирали у них собранные в пустыне ветки саксаула и хворост.
Красноводск встретил греков не только отсутствием воды и дров, а еще и сильными
пыльными бурями. Это была третья проблема. Дуло так, что не спасали ни одеяла, ни
одежда, наброшенная на голову.
У Харлампия Коцаилиди от пыли задохнулись и умерли двое сыновей - двух и трех лет.
Если бы не гора, за которой все спрятались и немного защищавшая от ветра и пыли, то
засыпало бы всех.
Жара в июне стояла за сорок градусов. На земле невозможно было сидеть. Усаживались
на подушки, одежду. А ночью ложились прямо на голый прогретый песок.
Хотя в Красноводске греков регулярно кормили, еды не хватало. Проблему питания
каждый решал по-своему. Те, кто везли с собой фасоль, продавали её по 250 рублей за
килограмм. Другие расставались с тёплой одеждой. Фуфайка уходила за триста рублей. С
особой охотой туркмены покупали золотые украшения. Торговля, несмотря на запреты,
шла бойкая. Конвой попросту закрывал глаза на такие нарушения. Удачные сделки
совершали обладатели чайных запасов.
В Красноводске греки провели почти целый месяц. После Красноводска греков повезли в
Ашхабад обычным пассажирским поездом. Но по-прежнему в сопровождении охраны. Из
Ашхабада доехали до Алма-Аты. Конечными точками маршрута были поселки в
центральных районах Казахстана. Но между Алма-Атой и центральным Казахстаном в
1942 году не было прямого железнодорожного сообщения (участок Моинты – Чу будущей
дороги на Караганду проложат только в 1949 году. А пока железная дорога доходила
только до озера Балхаш). От Алма-Аты эшелон проследовал по большому кругу: через
Талды-Курган, Барнаул он вышел в Новосибирске на Транссибирскую магистраль. Теперь
он двинулся на запад. Через Петропавловск, эшелон с греками, наконец, добрался до
станций Осакаровка и Шакай в Карагандинской области.
Если бы у кто-то из прибывших имелся календарь, то он показывал бы 17 декабря 1942
года. Весь путь от Сочи до Карагандинской области – с учётом стоянок и пересадок занял
больше двух месяцев.
По длине и разнообразию с описанным маршрутом мог соперничать путь греков
Апшеронского, Нефтегорского, Северского районов. В августе 1942 года их довезли до
Новосибирска тем же маршрутом. Далее их путь лежал на восток, в сторону Красноярска.
Из Красноярска теплоходом вниз по Енисею выселенцев доставили до Дудинки. До
Ледовитого океана оставалось совсем немного.
Крымчан в 1944 году везли по уже освобожденным территориям. Из Севастополя,
Бахчисарая, Феодосии, Керчи эшелоны следовали в Симферополь, а далее на Джанкой,
Харьков, Воронеж, Сталинград...
Путь через Сталинград проходил и в 1949 году. Прильнув к щелям и окошечкам,
пассажиры рассматривали разбросанную повсюду искореженную военную технику и
город в руинах и бесконечный мост через Волгу.
Некоторые эшелоны Волгу пересекали в Саратове, после которого они следовали на
Челябинск. Здесь поезда заворачивали в Казахстан.
В июне 1949 года Георгий Меланифиди, прибывший в Казахстан в 1942 году, узнал, что
через станцию Челкар (Актюбинская область), где жила их семья, будут проходить
эшелоны с депортированными. Георгий регулярно наведывался на станцию. Он учился в
одном классе с сыном начальника вокзала и тот выведывал у отца время прихода
очередного спецэшелона.
В один из дней Георгий, обходя вагоны, обнаружил в одном из них своего родного дядю
Аврама, младшего брата отца. А еще через несколько дней Георгий встретил и тетку.
Встречи, подобные этой, были не часты. Обычно депортированных встречали совсем не
по-родственному.
…Пока эшелоны находились в пути, в местах, намеченных для расселения
спецпоселенцев, велась кропотливая подготовительная работа. На совещаниях в ЦК и
правительствах союзных республик, в обкомах и облисполкомах областей и краев
определялись количество семей для расселения в определенном районе, принимались
решения о порядке расселения. Каждому району выделялись уполномоченные
республиканских ЦК и Советов народных комиссаров.
К прибытию создавались специальные тройки – в составе первого секретаря обкома,
председателя облисполкома и начальника УНКВД. Соответствующие тройки – с
руководителями рангом пониже появились в каждом районе.
Перед сотрудниками НКВД ставилась задача выявить пустующие помещения,
подготовить квартиры и дома, куда будут вселены прибывающие. Как правило, это были
дома местных колхозников, которых вынуждали потесниться и освободить одну комнату.
К моменту прибытия эшелонов на железнодорожных станциях концентрировалось
необходимое количество автотранспорта и гужевых повозок, а также намечались
маршруты следования к местам расселения.
Важным аспектом подготовительной работы являлось проведение разъяснительной
работы среди местного населения. Повсюду она велась различным образом, что сказалось
на отношении местного населения к спецпоселенцам.
Переселение 1949 года разорвало тысячи установившихся связей. В разных регионах
оказались родственники и соседи по дому, улице, односельчане. После завершения
последней переселенческой операции в СССР началась новая - по воссоединению
разрозненных семей. Искали своих родственников не только те, кого рассадили по разным
вагонам или эшелонам, но и те, кто был репрессирован ранее и находился в других
регионах СССР: кто-то как кулак, кто-то после освобождения из ГУЛАГа. Бросились
искать свои семьи греки, вернувшиеся с фронта.
Операция по перемещению отдельных лиц и неполных семей, желавших воссоединиться с
родными, - такая же конспирологическая, как и само переселение, продолжалась
несколько месяцев. Это было колоссальных масштабов броуновское движение.
Составлялись списки желающих выехать из одного места ссылки в другое. Проводились
многосторонние согласования. Из Архангельской и Вологодской области ехали Казахстан,
из Казахстана - в Томскую область, а из Томской - в Кемеровскую. Одни выезжали с
Урала, другие туда прибывали.
Для согласования и упорядочивания людских потоков, количества вагонов и эшелонов,
маршрутов передвижения, необходимости конвоя (или его отсутствия) и типа вооружения
велась оживленная переписка между различными управлениями, ведомствами и
министерствами. В Москве составлялись схемы движения новых спецэшелонов, под
каждый подбирался штат охраны, назначался начальник, и определялись места разгрузки
отдельных вагонов…
Только из одной Башкирии в другие регионы отправили 140 человек на воссоединение со
своими семьями – выселенцами из Крыма (ехали в основном в Казахстан).[49]
Не всё удалось выполнить за один сезон. Слишком велика была страна и слишком много в
ней оказалось разорванных семей. Не всех удалось переместить. Несколько греческих
семей из Туруханска так и не успели воссоединиться со своими родными в Казахстане: на
Енисее закончилась навигация…
Завершилась «операция в операции» осенью. Рапорт о завершении соединения
разрозненных семей из Казахстана, испытавшем самые масштабные миграционные
потоки, поступил в союзное министерство к 20 ноября 1949 года.[50]
У этой операции была далеко идущая цель, имевшая мало общего с гуманизмом и
желанием избавить людей от переживаний за судьбу своих близких. Государство,
прилагая усилия для воссоединения семей в местах спецпоселений, решало свою задачу:
навечно закрепить депортированных в местах ссылки. Подразумевалось, что,
воссоединившись, семьи, пустят корни, начнут приобретать недвижимость и
обустраиваться в ссыльных местах навсегда. В подмогу директиве о воссоединении семей
(8 марта 1948 года) 26 ноября того же года был издан Указ, закреплявший
депортированных в местах поселения навечно.
Этой же цели должен был содействовать и принятый между этими двумя документами
приказ министра внутренних дел СССР (15 сентября 1948 года) «О задачах органов МВД
по работе среди спецпоселенцев».
У них начиналась совершенно новая полоса жизни.
-------------------------[36] Никуда не деться от символов. Пояснения для тех, кто не знаком с этой гордостью
отечественной паровозостроительной техники. ФД – это «Феликс Дзержинский». Первый
советский чекист, даже уже символический, в паровозном исполнении, не давал покоя
никому даже после своей смерти. Сотни тысяч, миллионы советских людей в лагеря и
ссылку перевёз поистине «Железный Феликс».
[37] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 139
[38] Свидетельство В. Г. Прокофьевой-Асланиди (г. Керчь).
[39] Свобода (греч.)
[40] Свидетельство А. Веретеновой (г. Мелитополь).
[41] Бумбуридис П. История «Маленькой Греции» в стране Апсны – души Абхазии.
Афины. 2006. С. 14.
[42] Елена Константиновна (Попандопуло по мужу) ныне живет в Афинах.
[43] Свидетельство Д. Константинова (г. Бахчисарай).
[44] РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 252. Л. 141.
[45] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 182.
[46] Тифтикиди Н. Ф. Музыкант. Педагог. Ученый. Москва. 1996. С. 60.
[47] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 165.
[48] Бумбуридис П. История «Маленькой Греции» в стране Апсны – души Абхазии.
Афины. 2006. С. 15.
[49] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 454. Л. 318.
[50] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп .1. Д. 452. Л. 76.
Глава 8
КАЗАХСТАНСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
Греки-первопроходцы. Кулаки осваивают Казахстан. Национальный котел. По греческим
местам (1942-1944 гг.). Из Северской в Северную. Казахстанские волынки. Причина –
свобода от дисциплины. Прием спецконтингента. География расселения 1949 года. Первое
утро в степи. Расселение по Южно-Казахстанской области. Расселение по Джамбульской
области. Расселение по Кзыл-Ординской области. Расселение по Талды-Курганской
области. Расселение по Алма-Атинской области. Бунт на станции Тимур. Ошибка Анны
Влондис. Расселение греков в 1952 году.
Первая послереволюционная перепись населения в Советском Союзе, состоявшаяся в
1926 году, выявила во всем Казахстане всего лишь 157 греков. Их расселение по
губерниям приведено в таблице.
Таблица 23
Расселение греков в Казахской ССР
(без Каракалпакской АО, по данным переписи 1926 г.) [51]
Губерния
Абсолютная
Доля, %%
Казахстан
Акмолинская
Актюбинская
Джетысуйская
Семипалатинская
Сыр-Дарьинская
Уральская
Адаевский уезд
Кустанайский округ
численность, чел.
157
35
10
17
16
32
13
34
100,0
22,3
6,4
10,8
10,2
20,4
8,3
21,7
Они достались советскому Казахстану в наследство от царских времён и состояли из
прибывших на заработки греков из Турции и Греции. Трудно было предположить, что
вскоре казахстанская диаспора греков превратиться в одну из самых многочисленных
греческих общин в СССР.
Во второй половине 1920-х годов в Алма-Атинскую область прибывают для занятия
любимым делом греки-табаководы.
В 1929 году по призыву наркома пищепрома приехал в Казахстан Герасим Георгиади. Он
считался одним из лучших табаководов Кубани. О Герасиме говорили, что он мог за
километр определить сорт табака. До 1917 года он работал управляющим у Николая
Ерловича, владельца крупнейших табачных плантаций на Кубани. Герасим собрался
уезжать учиться в Берлин, но, откликнувшись на призыв наркома, круто поменял свои
планы.
В Казахстан он прибыл с женой Ангелией (дочерью Ерловича) и сыном. Вместе с ними в
Алма-Атинскую область для выращивания желтого табака выехал и брат Герасима
Аристокль.
А в 1930 году в Казахстан привезли несколько сотен раскулаченных греков из Сочи,
Адлера, Лазаревского, Туапсе и континентальной части Краснодарского края. Греков
направляли в поселки Эмба (Актюбинская область), Осакаровка (Карагандинская область
(семью Ксандопуло из Туапсе), на озеро Балхаш (семью Влондис из Сочи). Местом
ссылки семей Петра Казанджи, Константина Попандопуло, Апазиди (из станицы
Северская), Сотириади, Сопелиди, Сингуриди определили село Авак (недалеко от Чилика
Алма-Атинской области).
В Казахстан в этот период высылали только греков из Кубани. Это была первая в
советскую эпоху кулацкая ссылка. По сведениям Отдела по спецпоселенцам ГУЛАГа
ОГПУ, в 1930 году численность раскулаченных крестьян, отправленных в Казахстан со
всех концов СССР, составляла 6765 человек.[52] А уже на 1 января 1932 на учёте в
спецкомендатурах республики состояло 180 015 человек (46091 семья).[53]
В конце 20-х – начале 30-х гг., т. е. задолго до массовых депортаций 1940-х гг., Казахстан
был определен еще и местом политической ссылки. В Семипалатинском политизоляторе
несколько лет пребывал известный троцкист Михаил Чилинкиридис из Кутаиси, история
которого рассказана в книге «Греческая операция».
Вторая половина 1930-х гг. обозначила республику, как самую «перспективную» по части
расселения огромной армии ссыльных и спецпереселенцев. Резко возросла и численность
греков.
К концу 1930-х гг. в республике их насчитывалось уже 1349 человек.
Таблица 24
Расселение греков по областям Казахстана
(по данным переписи 1939 года)[54]
Область
Казахстан
Актюбинская
Алма-Атинская
Восточно-Казахстанская
Гурьевская
Джамбульская
Карагандинская
Кзыл-Ординская
Кустанайская
Павлодарская
Северо-Казахстанская
Семипалатинская
Уральская
Целиноградская[55]
Чимкентская
Абсолютная
численность, чел.
1349
69
189
70
36
70
326
41
63
16
50
54
98
118
149
Доля, %%
100,0
5,1
14,0
5,2
2,7
5,2
24,2
3,0
4,8
1,2
3,7
4,0
7,3
8,7
11,0
В значительной степени восьмикратное увеличение за тринадцать лет численности греков
объясняется большим количеством раскулаченных кубанских греков. Но не только.
Надо иметь в виду, что большинство греков-кулаков к концу 1930-х гг. возвратились
домой. Из чего косвенно вытекает, что численность, сосланных в Казахстан
раскулаченных, составила не менее двух тысяч. А в 1937-1938 гг. республика приняла
новое греческое пополнение. Около двухсот греков попадают в гулаговские лагеря. (Есть
основания полагать, что не все греки - заключённые казахстанских лагерей были учтены в
ходе всесоюзной переписи 1939 года).
Греческая операция НКВД прошлась и по самому Казахстану. В Чимкенте арестовали и
расстреляли в 1938 году Ивана Георгиади, в Туркестане та же судьба постигла Григория
Христодулиди.
Высокий показатель по Карагандинской области, где были сосредоточены основные
лагеря, как раз и объясняются большим количеством греков-заключённых, а также
«остатками» кулаков. Как и по Акмолинской (Целиноградской) области, где располагался
АЛЖИР (Акмолинский лагерь жён изменников Родины). Через него прошло большинство
гречанок, осужденных в ходе греческой операции.
Местом ссылки Казахстан стал только в советское время. Царизм, всё больше
предпочитавший Сибирь, обходил его стороной. И совершенно незаслуженно, ибо
климатические условия Казахстана прекрасно выполняли функции перевоспитания,
способствуя превращению любого, попавшего в них, в «настоящего советского патриота»,
как того и хотела партия большевиков.
По количеству спецпереселенцев Казахская ССР в 30-40 гг. ХХ столетия была
безусловным лидером среди всех республик Советского Союза. Она приняла на своих
просторах десятки народов СССР, причём некоторые из них целиком.
На огромных, преимущественно степных и полупустынных пространствах Казахской ССР
за 20 лет бурного решения национальных проблем разместились десятки народов,
достигавших общей численности, по разным данным, от полутора до двух миллионов
человек.
Первыми из депортированных на землю Казахстана ступили поляки. Почти 37 тысяч их
было выслано в северные области республики в 1936 году из пограничных районов
Украины. В ходе корейской операции НКВД (август 1937 года) из Дальневосточного края
сюда привезли свыше 95 тысяч корейцев. В течение 1937-1939 гг. в Казахстан вывозятся
азербайджанские курды, армяне, турки.
В течение 1941-1948 гг. в республике растворился мощный поток немцев. В 1943-1944 гг.
там же не по своей воле оказались карачаевцы (ноябрь 1943 г.), калмыки (декабрь 1943 г.),
балкарцы (март 1944 г.), чеченцы и ингуши (апрель 1944 г.), крымские татары июнь 1944
г.), турки-месхетинцы, курды, хемшины (все – в августе-сентябре 1944 г.),
азербайджанцы, армяне, болгары.
Депортированных греков доставляли в республику в течение восьми лет. В 1941 году
вместе с немецким контингентом в Казахстане оказалось 15-20 севастопольских греков.
1942 год стал «краснодарским». Примерно четыре тысячи греков попало в республику в
результате депортационной кампании, продолжавшейся с апреля по октябрь.
В 1944 году Казахстан «забастовал» и отказался принимать депортированных. Но всё же
1240 греков из Крыма были размещены в Гурьевской области.
Самую мощную прибавку греческому контингенту Казахстана принёс 1949 год, когда из
Грузии, Азербайджана, Кубани и Украины доставили около 37 тысяч греков.
К 1950 году в Казахстане среди 820 165 переселенцев насчитывалось примерно 43-44
тысячи греков. Они составляли почти 5% от всего числа спецпоселенцев республики.
В разные годы греков расселяли по разным областям и районам республики.
Греков-севастопольцев в 1941 году разгрузили на станции Акколь Акмолинской области.
Семья Михаила Петриди из деревни Алма-Тархан Бахчисарайского района оказалась в
Семиозерном районе Кустанайской области. Для выселенных одновременно с немцами по
указу от 22 июня 1941 года керченских семей Клавдии Посполитаки и Стили Саввиди
новым местом жительства определили Молотовский зерносовхоз Федоровского района.
Большинство депортированных из Краснодарского края и Ростовской области в 1942 году
распределили по северному и центральному Казахстану: в Кустанайскую, Павлодарскую,
Северо-Казахстанскую, Актюбинскую, Акмолинскую (в состав которой входила и
нынешняя Кокчетавская область), Кзыл-Ординскую и Карагандинскую области.
В Кустанайской области больше всего греков разбросали по Карабулакскому району
(поселки Карабулак (впоследствии – Комсомолец), Бузау-Ульген). Греки обживались
также в Федоровском (пос. Федоровка), Затобольском (пос. Садчиковка), Семиозерном (с.
Семиозёрное), Денисовском (село Айликоль), Убаганском (пос. Большая Чураковка)
районах, на станции Тогузак. Геленджикских греков разместили в посёлке Гладыксаевка
(В 1944 году к ним добавили несколько семей греков из Крыма).
В Павлодарскую область, в Иртышский район, попали семьи Куреаниди, Пантелиади
(посёлок Иртышск). Семьи Малхалиди (из станицы Северской), Полихрониди (из
Новодмитриевской) разместили в совхозе имени Кутузова, а семьи Пасхалиди и
Афанасиади - в село Северное. Здесь же, в Северном, в совхозе «Северный» оказалась
семья Иосифиди из станицы Северской. (Велик был СССР, но всюду семьи для Иосифиди
был север). Много семей развезли по хозяйствам Железинского района. Жили греки также
в Панфилово и других местах.
В Акмолинской области греков разбросали по нескольким районам. В селе Троицкое
Зерендинского района оказалась семья Орфаниди из станицы Варенниковской. Других
направили в поселки Привольное, Толстоброд, Ковыльное, Бакан. Немало греков
разгрузили в Балкашино, Щучинске, Станционном, в райцентре Атбасар и Макинском
районе (пос. Смольный и др.). Новороссийских греков расселили по поселкам АрыкБалыкского района (поселки Арык-Балык, Рузаевка).
Бакинских греков со станции Мамлютка (вблизи Петропавловска) в сорок втором году на
подводах развезли по хозяйствам Соколовского района («Трудовик» и др.) СевероКазахстанской области.
На станции Эмба Актюбинской области высадили около 40 греческих семей (примерно
150 человек) из Туапсе (семьи Меланифиди, Ксандопуло, Триандофиллиди).
Майкопские греки из предложенных им в 1942 году мест для поселения предпочли город
Казалинск в низовьях Сыр-Дарьи (Кзыл-Ординская область).
В Карагандинской области греков поселили в городе Темиртау (семья Попазиди из
Анапы) и селе Астаховка. Но самым главным греческим поселением стала Осакаровка. По
воспоминаниям Н. Врацидиса, когда краснополянцы прибыли в Осакаровку, там ещё
жили раскулаченные в 1930 году греки. По Осакаровскому району были разбросаны
свыше двух десятков только что организованных спецпоселков. Собственно никаких
поселков не было: лишь десяток-другой землянок в степи. Поселкам еще даже не успели
дать названия. Им присвоили номера. В поселке № 4 оказались семьи Софьи Чентекиди,
Софьи Апостолиди, Клавдии Тафиади. В № 8 Анна Колпакиди, Яков Александриди, в № 9
- Константин Апачиди), в № 11 – Елизавета Попандопуло, Николай Харитониди, Николая
Кисисоглу, сочинская семья Х. Фаиди.
Евстафий Петриди со своей будущей супругой Деспиной в июне 1942 года оказался в
Энбекши-Казахском районе Алма-Атинской области. А семья Алевро из станицы
Крымской - на молочной ферме в 18 километрах от поселка Жанакала. Вскоре они
перебрались в город Темиртау, где их поселили в недавно освободившемся бараке
Карлага. (Афанасий Алевро, вспоминает, что из барака еще не успел выветриться
зековский запах).
В 1942 году самым запоминающимся внутриказахстанским маршрутом для греков
оказалось плавание по реке Или. Сначала греков довезли до станции Балхаш, а там
погрузили на баржу. Ее, заполненную спецпоселенцами, вверх по реке потащил
небольшой пароходик.
Несколько суток так добирался до посёлка Иликаткан десятилетний Георгий Калиянидисо
станицы Варенниковской. Когда пароходик причаливал к берегу, на нем сразу же
появлялись десятки костров. Взрослые варили еду, дети обеспечивали их сушняком.
Другим рейсом по той же реке семью Сидеропуло привезли в поселок Курам, в рыбхоз,
недалеко от города Чилик Алма-Атинской области.
Несколько сот семей (преимущественно табаководов) в сорок втором году оказались в
табаксовхозах «Панфиловский» и «Чиликский» Алма-Атинской области.
Как отмечалось, в 1944 году Казахстан принял только 1240 крымских греков. Почти всех
их направили в Гурьевскую область. По сути, выселенцы попали на тот же гурьевский
трудфронт, где «служили» снятые с фронта мариупольские греки.
За три недели до прибытия двух крымских эшелонов (в них везли, кроме греков, еще
болгар и армян), 15 июня, в Гурьеве прошло совещание с участием представителя НКВД
СССР.
Выяснилось, что предприятия Казнефтекомбината, на которых предстояло использовать
труд спецпоселенцев, никаких подготовительных мероприятий еще не проводили.
Не было подготовлено достаточного количества жилой площади, во многих,
отсутствовали окна и двери, перегородки, не была проведена дезинфекция. В помещениях,
предназначенных для размещения крымских выселенцев не оказалось баков для
кипяченой воды и др. Комиссия отметила, что лучше всего подготовка шла в Макате и
Доссоре.
В ночь с 8 на 9 июля в Гурьевскую область прибыл первый эшелон СК-729. он доставил
466 семей (2232 человека). Всех их расселили на предприятиях Казнефтекомбината в
Макатовском и Жилокосинском районах.
Утром 9 июля прибыл эшелон СК-727 (630 семей, 2057 человек). Это были греки, болгары
и армяне из Старо-Крымского района. Что особенно порадовало принимающую сторону,
так это то, что крымчане - в основном сельские жители, прибыли «с большим запасом
зерна и продуктов».[56]
К 1949 году Казахстан, ставший главной базой перековки сотен тысяч ненадёжных, вновь
попал в тяжёлое положение. Прибытие в июле новой порции греков создало массу новых
проблем. А при разгрузке двух «греческих» эшелонов (№ 97122 и № 97143) повторилась
«кокандская волынка». Впрочем, не столь серьёзная, как в 1944 году.
Эшелон № 97122 должен был разгружаться на станциях Чимкент и Сас-Тюбе. В связи с
неподготовленностью станций назначения к приему эшелон перенаправили на станцию
Туркестан для разгрузки и последующего препровождения выселенцев на рудник
«Миргалимсай». Но в Туркестане пассажиры категорически отказались выходить из
вагонов, ссылаясь на обещание начальника эшелона майора Осипова довезти их до
Чимкента.
«Применить меры» к взбунтовавшимся не было возможности – на станции Туркестан
отсутствовали «оперативные силы» (как доложил в Москву министр внутренних дел
Казахской ССР И. Долгих). Тогда было принято решение продвинуть эшелоны для
разгрузки до станции Бадам и оттуда распределить прибывших по колхозам Арысского
района. Однако и на станции Бадам пассажиры не стали покидать вагоны и продолжили
«волынку».
27 июня на станцию срочно прибыла оперативная группа в количестве 40 человек. В
подмогу им придали 85 солдат и сержантов из 74-й дивизии конвойных войск МВД из
Ташкента. «Оперативные силы» начали переговоры с бунтовщиками. В конце концов, их
удалось уговорить. Началась разгрузка эшелона. Во избежание новой массовой вспышки
неповиновения, разгрузку производили по 3-4 вагона. Но без эксцессов не обошлось.
Принимающая сторона не досчиталась 7 человек, исчезнувших, пока шли переговоры.
(Вскоре они были обнаружены и арестованы).
Вину за «волынку» возложили на начальника эшелона майора Осипова. Его обвинили в
недостаточно строгом исполнении конвоирами их функций. Конвоиров, как оказалось,
было всего 28 человек на 56 вагонов, причем 22 из них были новобранцами и мало
знакомыми с несением конвойных службы. Проверка, проведенная на станции Кзыл-Орда,
показала, что «Конвой службу несет плохо, дисциплина среди выселенцев отсутствует,
выселенцы большими группами уходят из вагонов, куда им угодно, без каких-либо
наблюдений со стороны конвоя.
Заместитель начальника эшелона по оперативной части – капитан Савельев агентуры
среди выселенцев не имел и поэтому об их настроении и организаторов волынки не
знал».[57]
14 вагонов из эшелона № 97143 с абхазскими «добровольцами» в тот же день были
поданы под разгрузку на станцию Терень-Узяк в Кзыл-Ординской области и еще 49
вагонов - на ветку «Плотинстроя». Однако на них пассажиры категорически отказались
покидать вагоны, требуя везти их либо в Ташкент, либо в Алма-Ату. Мотивировка их
была такова: мы - добровольцы и сами имеем право выбирать место жительства и что
климат в Кзыл-Ординской области нам не подходит.
Вот как описывал происходившее на станциях Терень-Узяк и ветке «Плотинстроя»
министр МВД Казахской ССР И. Долгих:
«Чувствуя себя свободными от дисциплины, они после подачи вагонов под разгрузку,
толпами, не подчиняясь конвою и нашим оперативным заслонам, свободно передвигались
с одного места на другое.
Например, группа выселенцев в 50 человек на станции Терень-Узяк, покинув вагоны, не
подчиняясь оперативным заслонам, пешим порядком направилась на ветку
«Плотинстроя», ко второй части эшелона.
В то же время, из поставленных под разгрузку вагонов на ветке «Плотинстроя»
выселенцы в количестве до 500 человек, бросив вещи в вагонах, пешком направились к
разъезду 12, с целью посадки на проходящие поезда. Когда на указанном разъезде,
принятыми мерами посадка на поезда была предотвращена, они пошли дальше, по
направлению к ст. Бер-Казань.
Будучи дважды остановлены на пути продвижения оперативной группой УМВД в
количестве 26 человек, последней оказали сопротивление, забрасывая ее камнями с
выкриками «Бросай оружие!». На предупредительный выстрел не реагировали и
продолжали продвигаться.
Достигнув 13 разъезда и, не найдя там воды, вся толпа выселенцев вернулась обратно к
своим вагонам, где после проведенной разъяснительной разложенческой работы, при
моем личном участии, 1/VII-с.г. были разгружены и расселены по месту их назначения.
Одновременно с этим были разгружены 14 вагонов выселенцев и на ст. Терень-Узяк.
Сопровождавший начальник эшелона майор Красилов в мероприятиях по возвращению
ушедших выселенцев принял пассивное участие. Будучи направленным для обеспечения
руководства задержанием ушедших выселенцев, возвратился в эшелон, не доложив об
этом руководству УМВД.
Считаю необходимым отметить, что вызванный в Кзыл-Орду на разгрузку эшелона из гор.
Ташкента командир дивизии – полковник Колесников проявил неустойчивость, не сумел
организовать разгрузку эшелона. На мое требование вторично выехать к месту стоянки
эшелона и последний разгрузить, от выезда всячески уклонялся, ссылаясь на болезнь,
тогда как в действительности был здоров…»
Министр делает вывод о причинах Терень-Узякской «волынки»: «Как видно из
вышеизложенного, причиной к возникновению волынок, в обоих случаях, послужило
направление всех эшелонов выселенцев, за исключением последнего, № 97877 без
решеток, унитазов, с открытыми дверьми, что давало выселенцам свободно общаться
между собой. Конвой в этом никакого препятствия не чинил. Оперативно-чекистское
обслуживание отсутствовало».[58]
Одна из причин казахстанской «волынки» заключалась в том, что многие семьи ехали
разрозненными. Другие, ехали в полном составе, но их дробили, высаживая членов семьи
на разных станциях. (В Терень-Узяке, например, высадили только часть семьи Алхазовых,
другую повезли дальше).
Совершенно неожиданным для казахстанской принимающей стороны стало прибытие
того самого «сверхсекретного» греческого эшелона с абхазскими добровольцами, который
был составлен из греков трех колхозов – «Красная Армия», имени Маленкова и «Красный
садовод» Сухумского района. У старшего по эшелону, парторга колхоза «Красная Армия»
Харлампия Мистакопуло имелось удостоверение, выданное горсоветом города Сухуми, в
котором указывалось, что выселенцы следуют в добровольном порядке в ПахтаАральский район Южно-Казахстанской области на постоянное жительство. Никаких
других сопроводительных документов на пассажиров не было.
На станции Арысь в эшелон подсела опергруппа. По ходу поезда чекисты составили
повагонные списки. Им надо было срочно решить, где разгружать эшелон и куда
размещать пассажиров. С одной стороны, ни одна пара рук не была лишней. (Как писал в
своем отчете инспектор ОСП МВД СССР полковник Егоров: «рабочая сила нужна
дозарезу и притом в неограниченном количестве»). С другой, никто из руководителей
хозяйств, не будучи оповещен о прибытии этих самых рабочих рук, не прислал нарядов и
не выделил транспорт для развоза людей. Не были подготовлены жилища. Опергруппа
решила разгрузить вагоны в Чимкенте, а там видно будет…
Прием к спецконтингента на станциях разгрузки осуществлялся по отработанной схеме.
В 1949 году сухумский эшелон, в котором старшим был Иван Апачиди, прибыл на
станцию Кзыл-Ту (недалеко от Чимкента) поздней ночью. Прежде чем приступить к
разгрузке, представители МГБ перед каждым вагоном установили столики с зажженными
фонарями типа «летучая мышь». Выходя из вагона, каждый выселенец подходил к
столику, называл себя. Начальник эшелона, его заместитель по оперативной работе и
принимающая сторона (сотрудник МГБ) сверяли пассажиров со своими списками.
Тут же прибывшим давали подписать какую-то бумажку. Когда до людей дошло, что это
за расписка, они бросились к Ивану Апачиди:
- Янго, Янго! Нас выселяют навечно!
- Подписывайте, я уже сам подписал. Вечного ничего нет!
Многие, тем не менее, не последовали совету Ивана.
«Выселенец-грек Касандопуло (так - в документе – И. Д.) при заполнении на него анкеты
и отбора расписки об объявлении Указа от 26/XI-1948 г. на вопрос был ли он в плену,
заявил:
«В плену я никогда не был, но теперь попал в плен. Однако расписку подписывать я
отказываюсь»[59].
Многие греческо-подданные мотивировали свой отказ давать подобные расписки тем, что
на них не распространяется юрисдикция советского законодательства. В таких случаях
работники МГБ имели инструкцию в присутствии понятых (в основном из числа
партийно-советских работников) составлять соответствующие акты, которые
приобщались к личным делам спецпоселенцев.
Одновременно с этим у греческо-подданных отбирались национальные паспорта. (Взамен
предполагалось выдать им паспорта для выселенцев особой серии).
По состоянию на 14 июля 1949 года от греков-выселенцев в Южно-Казахстанской области
было отобрано:
расписок по объявлению Указа
(из требуемых 15897)
расписок по объявлению Постановления
СНК № 35
заполнено анкет
заполнено учетных карточек
форм №№ 5 и 6
заведено личных дел на выселенцев
– 11435
– 11442
- 12072
- 10580
- 4095.[60]
Об общем количестве греков, прибывших в республику в 1949 году, можно судить по
данным, приводимым в секретном рапорте начальника спецпоселений МВД СССР
полковника В. Шияна на имя министра внутренних дел С. Круглова.
Таблица 25
Греческий контингент, прибывший в Казахскую ССР в 1949 году
Откуда депортировано
Из Грузинской ССР
Из Азербайджанской ССР
Из Украинской ССР
Из Российской Федерации:
Из Краснодарского края
Из Крымской области
Всего
Количество семей
6692
121
123
1490
1466
24
8426
Человек
31274
326
476
4475
4398
77
36551
(Скорее всего, в записке-рапорте учтены не все одесские греки. На рапорте стоит помета:
«Включить Одессу», из которой выселили, по крайней мере, 537 греков).
Неточность вкралась и в численность крымских греков, попавших в 1944 году в
Гурьевскую область. Нет в сводке и молдавских греков. Скорее всего, их «посчитали»
вместе с греками-одесситами или греками-измаильцами.
В другом документе говорится о прибывших выселенцах-греках в количестве 8752 семей
(37141 человек), которые расселены в 27 районах пяти областей.[61]
Еще один документ – докладная записка «О приеме и расселении вновь прибывшего
контингента выселенцев-греков на территорию Казахской ССР», подписанная министром
внутренних дел Казахской республики И. Долгих и датированная 5 августа 1949 года,
свидетельствует о 8911 семье и 37108 греках.[62]
В «Истории Казахстана» находим данные о 37 218 выселенцах с черноморского
побережья Кавказа и Кубани, высланных в 1949 году.
География расселения в 1949 году, несмотря на несравненно большую численность
депортированных, по числу областей оказалась гораздо скромнее географии расселения
1942 года. Первоначально она должна была быть еще скромнее. Лишь в двух областях
предусмотривалось расселить греков: в Джамбульской и Южно-Казахстанской. Однако,
как писал в своей 16-ти страничной докладной записке министру Рясному «О приеме и
расселении вновь прибывшего контингента выселенцев-греков на территорию Казахской
ССР» министр внутренних дел Казахской ССР И. Долгих, «…В связи с дополнительным
направлением 4-х эшелонов выселенцев и отсутствием какой-либо возможности
обеспечения жилой площадью расселение… решено было произвести в Кзыл-Ординской
и Талды-Курганской областях».[63]
Основную массу греков теперь приютила Южно-Казахстанская область (центр – город
Чимкент). Пунктами разгрузки «греческого контингента в области стали станции ВеликоАлексеевская, Сыр-Дарья, Кзыл-Ту, Бадам, Тимур, Туркестан, Сас-Тюбе и Чимкент. На
станции Арысь был создан диспетчерский пункт для распределения эшелонов с
выселенцами по пунктам разгрузки.
Южно-Казахстанская область – преимущественно степная с невысокими холмами и
отрогами гор. Лишь к востоку от железной дороги возвышается над степью хребет
Каратау. На западе простирается знаменитая пустыня Кызыл-Кум - родина знойных
ветров и губительных песчаных бурь.
В годы сталинских пятилеток в этих местах усилиями заключенных здесь вырыли канал,
напоивший пустынные земли водой. Орошенные земли теперь занимали большую часть
сельхозугодий в Пахта-Аральском, Кировском и Ильичевском районах. И хотя основную
культуру здесь составлял хлопок, сады и виноградники к концу 1949 года занимали
площадь в 647 гектаров. Отделение совхоза «Пахта-Арал» «Сад и огород» выращивало
лучшие промышленные сорта яблок. Сады и виноградники, хоть отчасти напоминали
батумским и сухумским грекам их родину.
После регистрации началась посадка. Прибывших уже поджидали председатели колхозов,
пригнавшие к станции все свободные колхозные грузовики (в основном это были ЗиС-5).
Первым делом председатели выбирали полные семьи и специалистов.
Семью И. Апачиди и других его родственников привезли в колхоз имени Амангельды в
райцентр Абай-Базар Келесского района. Расстояние в 140 километрах преодолели за 5
часов.
Выгрузили под утро на какой-то огороженной высоким забором площадке. Когда
рассвело, выяснилось, что это площадка, куда свозится хлопчатник. Она была огорожена
двухметровым дувалом.[64]
В тот же день прибывшие ознакомились с окрестностями и местным населением. Сильнее
всего греков поразила степь – без единого деревца. Она была таким же безбрежным
морем, что и в Абхазии, только без воды.
А казахов привел в изумление примус. Когда Деспина Параскевопуло раскочегарила его и
тот загудел, выпуская из себя струю огня, казахи не на шутку испугались:
Ой бой! Ой бой! Она унэ? (Ах! Ах! Что это такое?!)
Прибывшие в колхоз «Жана Турмыс» Свердловского района Джамбульской области (30
семей) поразились тому, что даже крыши домов были сделаны из глины. На некоторых из
них рос бурьян. В степи паслись лошади, ослы и знакомые только по картинкам
верблюды. Комендант Ильговский ознакомил их с режимом. Он провел собрание и
сообщил, что греки высланы навечно и обязаны каждый месяц отмечаться в
спецкомендатуре.
Из 8911 греческих семей в Южно-Казахстанской области было расселено 5512 семей, т. е.
почти 62 процента.
Ниже приводятся таблицы, составленные на основании записки И. Долгих. (В ряде
случаев данные, приведенные министром, расходятся с данными, обнаруженными в
архивах).
Таблица 26
Расселение греков в Южно-Казахстанской области
Количество
районов
7
Семей Человек
Мужчин
Женщин
Детей до 16 лет
5512
24882
7510
8272
9100
из них по районам и по хозяйствам в них
по районам
по хозяйствам
район
семей человек
виды
кол-во
семей человек
хозяйств
хозяйств
Арысский
335
1554
по колхозам
118
3078
14006
Ильичёвский
1387
6550
по совхозам
3
1456
6855
Келлеский
415
1494
рудник
1
978
4021
Кзыл-Кумский
356
1870 Миргалимсай
Кировский
950
4714
Пахта-Аральский
784
3624
Туркестанский
978
4021
Шаульдерский
307
1055
Количество спецкомендатур
23
Среди них находились 13469 подданных Греции и 404 человека без гражданства. [65] (по
данным переучета 12 сентября 1949 г.)
В Южно-Казахстанской области оказались расселенными и часть «добровольцев». Их
распределили по тем же районам.
В Ильичёвский – 13 семей (67 человек),
в Кировский – 24 (74),
в Кзыл-Кумский - 30 (132),
в Пахта-Аральский – 9 (23),
в Туркестанский – 29 (93).
Кроме того, 1 семью из 7 человек определили в город Чимкент, а еще 4 семьи (20
человек) в Тюлькубасский район. (Почему-то ни Чимкент, ни Тюлькубасский район не
попали в сводку И. Долгих).
Из всех областей именно в Южно-Казахстанской области больше всего греков попало на
промышленные предприятия. Собственно, это было одно-единственное предприятие –
свинцовый рудник Миргалимсай. Он «поглотил» три полных эшелона с греками из
Грузии и Краснодарского края. Остальных разбросали по более чем 70 колхозам и
совхозам в восьми районах.
В Ильичёвском районе, например, греков распределяли по следующим хозяйствам:
- совхоз Пахта-Арал и его отделения (им. Сталина, им. Дзержинского, им. Коминтерна,
им. 1 Мая, Октябрьское, Центральное);
- колхоз «Ульгули» и другие.
В Джамбульской области разгрузили 4 эшелона, в трех из которых доставили греков«добровольцев». На станции Джамбул был организован главный диспетчерский пункт во
главе с заместителем начальника УМВД подполковником Матвиенко. На него было
возложены прием прибывающих эшелонов и распределение их на соответствующие
станции разгрузки. На эти станции для документации (заполнения анкет, отбора расписок
об объявлении Вечного Указа, а также для дальнейшего конвоирования к местам
расселения были мобилизованы аппараты отделов спецпоселений, отделов по борьбе с
бандитизмом и все работники районных отделений МВД.
Эшелоны стали прибывать с 25 июня. Эшелон № 97119 доставил на станцию Мерке 332
семьи (1004 человека). Их распределили по трем районам.
В Меркенском районе оставили 119 семей (336 человек). 25 семей попали в совхоз им.
Ленина, остальных распределили по 9 колхозам. По Коктерекскому району развозили со
станции Чу. 127 семей (392 человека) расселили также по 9 колхозам (поселки Семисузак,
Фурмановка, колхозы имени Чапаева, Ворошилова).
На станции Отар разгрузили 86 семей (243 человека), они попали в 12 хозяйств
Красногорского района.
26 июня прибыл эшелон № 97117. В нем ехало 365 семей (1214 человек). Всех их
разгрузили на станции им. Крупской, а расселили в 11 колхозах Таласского района
(колхозы им. Амангельды, пос. Чулак-Тау и др.).
На следующий день прибыл эшелон № 97118 с 463 семьями (1258 человек). Часть
пассажиров (247 семей – 703 человека) со станции Джамбул повезли в три совхоза (110
семей) и 17 колхозов (137 семей) Джамбульского района (колхозы «Арал-Тюбе»,
«Майтюбе» и др.). Вторую часть эшелона разгрузили на станции Уч-Булак (216 семей,
555 человек) и развезли по 15 колхозам («Кокузек», «Ак-Жар», и др.), Свердловского
района.
Четвертый эшелон - № 97145 прибыл 29 июня. Он привез 341 семью (1566 человек). Он
разгружался на станции Чулак-Тау (164 семьи, 818 человек), которых направили в
Таласский район (в совхозе «Уч-Арал» расселили 40 семей, остальных распределили по 10
колхозам).
В Луговской район попали оставшиеся 177 семей (748 человек). Местами их жительства
стали совхоз им. Ленина (20 семей) и 11 колхозов («Жана-Турмыс» и др.).
Таким образом, в Джамбульской области расселили 1501 семью (5039 человек).
По сводке республиканского министра И. Долгих картина несколько иная:
Таблица 27
Расселение греков в Джамбульской области
Количество районов Семей Человек
Мужчин
Женщин Детей до 16 лет
7
1487
5045
1389
1986
1670
из них по районам и по хозяйствам в них
по районам
по хозяйствам
район
семей человек
Джамбульский
231
705
Коктерекский
127
392
Красногорский
86
243
Луговской
177
748
Меркенский
119
369
Свердловский
218
555
Таласский
529
2033
Количество спецкомендатур
виды
хозяйств
по колхозам
по совхозам
по
промпредприятиям
кол-во семей человек
хозяйств
80
1261
4219
6
169
566
57
260
10
Разночтения, возможно, связаны с тем, что, как признавался начальник УМГБ по
Джамбульской области, в эшелонах № 97118 и № 97145 был запутан учет, содержались
неточности в повагонных списках. Да и сам начальник ошибся в подсчете количества
прибывших семей и общего количества членов в них.
Примерно 250 вагонов разгрузили на станциях Кзыл-Ординской области. Больше
половины из них составили «добровольцы». Их доставили эшелоны № 97143 и 97144 (575
«добровольных» семей (2719 человек).
473 человека из них определили в колхозы, 102 человека в совхозы Яны-Курганского и
Сыр-Дарьинского районов (пос. Тас-Бугет и др.). На промышленных предприятиях
трудоустроилось 2058 человек (деревообделочная мастерская, молочный завод в г. КзылОрда и др.).
Согласно докладной записке И. Долгих, расселение греков в Кзыл-Ординской области,
имело несколько иной характер.
Таблица 28
Расселение греков в Кзыл-Ординской области
Количество
районов
7
Семей Человек
1168
Мужчин
Женщин
Детей до 16
лет
1770
4604
1283
1551
из них по районам и по хозяйствам в них
по районам
по хозяйствам
район
семей человек
виды
кол-во семей человек
хозяйств
хозяйств
Аральский
181
568
по колхозам
768
3219
Джалагашский
37
103
по совхозам
Кармакчикский
84
302
по
400
1385
Сыр-Дарьинский 442
1814
промпредприятиям
Терень-Узякский 194
854
Чиилинский
115
554
Яны-Курганский 115
409
Количество спецкомендатур
8
В Талды-Курганскую область греки прибыли эшелонами № 97122, № 97142 № 97143
(часть вагонов которого до этого разгрузили в Кзыл-Ординской области).
Таблица 29
Расселение греков в Талды-Курганской области
Количество
районов
4
Семей Человек
Мужчин
430
Женщин Детей до 16
лет
605
840
1974
529
из них по районам и по хозяйствам в них
по районам
по хозяйствам
район
семей человек
виды
кол-во семей человек
хозяйств
хозяйств
Аксуйский
170
829
по колхозам
33
347
1681
Бурлю38
213
по совхозам
2
83
293
Тюбинский
104118
419453
по
Кировский
промпредприятиям
Капальский
(Октябрьский)
Среди них были 22 семьи (85 человек) добровольцев. Их расселили в тех же районах:
В Аксуйском районе - 8 семей (34 человека),
в Бурлю-Тюбинском – 5 (17),
в Кировском – 7 (20),
в Капальском (Октябрьском) – 2 (9).[66]
Почти на самой границе с Китаем - в поселке Коктал (в 40 километрах от границы)
оказалась семья Камбериди из Чиатуры, а в поселке Конур-Олен – две семьи Спиранди из
Кутаиси.
Меньше всего греков в 1949 году попало в Алма-Атинскую область. Сюда в основном
доставили греков из Одесской и Измаильской областей.
Их привезли на станцию Алма-Ата-1 в пяти вагонах эшелона № 97181 (всего в эшелоне
было 55 вагонов. 50 вагонов с выселенцами других национальностей выгрузили в
Чемолгане). Со станции Алма-Ата-1 на 44 автомашинах греков отправили в Чиликский
район для расселения в табаксовхозе и в пяти колхозах. Табаксовхоз принял 254 семьи (из
которых 153 были одиночки) общей численностью 448 человек. В пяти колхозах села
Малыбай расселили 60 семей (155 человек).
В общем числе принятых в Алма-Атинской области оказалось 66 добровольцев. В данном
случае это слово можно не обрамлять кавычками. 38 взрослых и 28 детей преимущественно русских прибыли вместе со своими родными-греками без всякого
давления, написав при выселении заявления в органы МГБ.
Таблица 30
Расселение греков и членов их семей в Алма-Атинской области
Количество районов Семей Человек Мужчин
Женщин
Детей до 16 лет
1
314
603
264
226
113
из них по районам и по хозяйствам в них
по районам
по хозяйствам
район
семей человек
виды
кол-во хозяйств семей человек
хозяйств
Чиликский
314
603 по колхозам
5
60
155
табаксовхоз
1
254
448
Так, 1 июля 1949 года несколько групп греков численностью до 100 человек, расселенных
в трех колхозах Шаульдерского района Южно-Казахстанской области, собрались на
станции Тимур. Они намеревались выехать в другие места. Комендант станции пытался
отговорить их от этой затеи, но у него ничего не вышло. Пришлось прибегнуть к помощи
оперативной группы из УМВД. Она водворила зарвавшихся «добровольцев» к местам
положенного расселения.
Один из организаторов похода Дмитрий Фаласаниди так объяснил случившееся:
«Наш бунт на ст. Тимур имел свои причины и значение, т. к. в это время многие греки из
Шаульдерского района и других районов, узнав о нашем бунте, уехали в Москву для того,
чтобы поставить в известность греческое консульство об издевательствах над греческими
подданными со стороны Советской власти».[67]
Аналогичные случаи имели место 30 июня в Кировском районе и 3 июля в Кзыл-Кумском.
Во второй раз прибыла в Казахстан семья Влондис – Анна с двумя сыновьями: Иваном и
Георгием. В первый раз Анна в качестве кулачки осваивала Карагандинскую область в
1933 году. Тогда двух лет, которые она провела в ссылке, не хватило для её
перевоспитания. Теперь вместе с другими сочинскими греками и гречанками Анна
обживала джамбульскую землянку.
В который раз Анна корила себя за отказ от эмиграции в далёком 1913 году. Её муж, Яков
Влондис, греческо-подданный, незадолго до первой мировой войны был отозван на Крит
(начинался процесс воссоединения острова с Грецией). Яков выехал один, уверенный в
скором возвращении в Сочи. Ситуация в Греции скорректировала его планы и не
позволила сбыться его чаяниям. Он написал жене, чтобы она забрала детей и ехала к нему.
Анна собралась было уже уехать, но в последний момент родственники отговорили её.
Революция семнадцатого года перевернула жизнь Анны. Сначала раскулачивание – с
потерями всего нажитого и надежд на возрождение, а вскоре – тридцать седьмой с его
ночными арестами и постоянным страхом за сыновей превратили её жизнь в сплошной
кошмар.
В сорок втором очередная атака на греков, соединившая в себе раскулачивание 1930-го и
аресты 1937-го, заставила Анну окончательно распрощаться с мечтами обрести счастье в
стране, на которую она возлагала столько надежд...
Очередную ссылку она восприняла спокойно, как неизбежный рок судьбы. Казахстан ее
не пугал. Анна приехала почти что на родину.
Миграция спецпоселенцев внутри Казахстана продолжалась все последующие годы. В
результате к началу 1952 года картина расселения греков по республике выглядела
следующим образом.
Таблица 31
Расселение греков в Казахстане в первом полугодии 1952 года
Республика, область
1942
Казахская ССР
по областям:
Акмолинская
Актюбинская
Алма-Атинская
Восточно-Казахстанская
Гурьевская
Джамбульская
Западно-Казахстанская
Карагандинская
Кзыл-Ординская
Кокчетавская
Кустанайская
Павлодарская
Северо-Казахстанская
Семипалатинская
Талды-Курганская
Южно- Казахстанская
5280
408
86
1603
3
91
64
1432
99
833
96
490
10
15
18
32
Первое полугодие 1952 года
1944 1949
греков
всего
подданных
Греции
886
?
30180
20285
1
84
743
15
6
1
22
3
6
5
13
1
441
6
3523
1
3
2904
2
1
2
1170
16091
421
88
2086
5
725
3654
65
1396
3048
834
110
490
19
18
1197
15952
139
73
1616
1
1553
40
1060
1103
246
77
423
10
15
1087
12842
Примечания: таблица содержит некоторые расхождения по отдельным строкам.
(Составлена по данным министерства внутренних дел Казахской ССР).
Таблица 32
Расселение греков в Казахстане во втором полугодии 1952 года
Республика, область
Казахская ССР
Второе полугодие 1952 года
1942 1944 1949
греков
всего подданных Греции
5317 985 24511 30482
21057
по областям:
Акмолинская
Актюбинская
Алма-Атинская
Восточно-Казахстанская
Гурьевская
Джамбульская
Западно-Казахстанская
Карагандинская
Кзыл-Ординская
Кокчетавская
Кустанайская
Павлодарская
Северо-Казахстанская
Семипалатинская
Талды-Курганская
Южно- Казахстанская
420
86
1593 85
427
3
750
97
16 3576
64
1
1429 3
98
6
2969
858
1
3
96
22
1
499
2
10
3
14
20
6
1176
30
5 16348
435
88
2090
5
732
3719
65
1393
3054
855
124
499
19
25
1197
16182
139
73
1653
1
1576
40
1055
1117
245
77
295
14
1121
13651
Примечание:
1. За второе полугодие 1952 года в Казахстане родилось 585 греков, умерло 108. Всего в
республике находилось 11040 семей.
В их число входили и греческо-подданные. На 1 июля 1952 года 22800 граждан Греции
были распределены по местам спецпоселения следующим образом:
Казахская ССР – 20285
Киргизская ССР – 3
Таджикская ССР - 6
Узбекская ССР – 2440
Башкирская АССР – 17
Марийская АССР – 1
Кемеровская область – 22
Молотовская область – 5
Свердловская область – 18
Томская область – 3.
На самом деле их было на 400-450 человек больше, но они не имели на руках
соответствующих документов.
Следует отметить, что из всех иностранно-подданных, находившихся на спецпоселении,
граждане Греции составляли свыше 82 %.
С 1953 года начинается сокращение греческого контингента в республике. Некоторые
послабления в режиме, вызванные смертью И. Сталина, позволили части спецпоселенцам
избавиться от опеки контролировавших их спецкомендатур и переехать в другие регионы
СССР. В первую очередь, конечно, на места прежнего проживания.
-------------------------[51] Всесоюзная перепись населения 1926 года. Т. 8. Казахская АССР. М., 1928. С. 15-43.
[52] Абылхожин Ж. Б. Очерки социально-экономической истории Казахстана. Алматы.
1997. С. 202.
[53] Земсков В. Н. «Кулацкая ссылка» //Социологические исследования. 1991. № 10.
[54] Статистический сборник по отдельным показателям всесоюзных переписей населения
1939, 1959, 1970, 1979 и 1989 гг. Алма-Ата. 1991. С. 7-70.
[55] Бывшая и нынешняя Акмолинская область
[56] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 180. Л. 3.
[57] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 72.
[58] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 73
[59] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 76.
[60] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 89.
[61] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 464. Л. 36.
[62] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 67.
[63] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 66.
[64] Глинобитный забор
[65] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 489. Л. 260.
[66] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 240.
[67] ГА РФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 476. Л. 77.
Эпилог
Подведем итоги.
Общее количество греков, депортированных в 1942-1949 гг., составляет свыше 60500
человек, что видно из следующих слагаемых.
В 1942 году из Краснодарского края и Ростовской области и Азербайджана депортировано
около 8000 человек.
В 1944 году из Крыма – 15.000
В 1949 году с Черноморского побережья, Кубани и Азербайджана – около 37500.
Еще примерно 1500 человек были депортированы в разные годы в период с 1937 г. по
1951 г.
Итого – 63.000.
Никто, тем не менее, никогда всерьёз не занимался подсчётом материального ущерба,
нанесённого грекам в результате насильственных переселений. Даже фрагментарные
цифры показывают, что он колоссален.
Примерно 15 тысяч семей лишились своих домов и квартир. Выселенные потеряли все
своё домашнее имущество и хозяйство. Был разворован или передан в собственность
местных органов власти весь скот, зерно в амбарах. Депортированные лишились
виноградников, садов и огородов.
А как оценить урон моральный, в сравнении с которым все материальные потери – ничто?
Ведь всё, что связано с крепостным положением, необходимостью унизительной
ежемесячной регистрации, реальным отсутствием гражданских и многих других прав,
способно любого превратить из гордого свободолюбивого человека в раба. Огромные
потери понесли греки в культурном отношении. Вырванные из привычной среды
обитания, они утратили многие традиции и элементы национальной культуры. Многое
бывшие жители Черноморского побережья, Кубани и Баку вынуждены были в новых
местах все начинать заново.
Выжить в таких условиях можно было только при наличии колоссальной воли и
необыкновенной силы духа, мужества и стойкости перед любыми испытаниями.
А каков результат с государственных позиций?
С точки зрения идеологической депортации принесли прямо противоположный
запланированному результат. Вместо интернационалистов спецпоселения породили
националистов, вместо патриотов – ярых антисоветчиков и антикоммунистов.
Сомнительным оказался и экономический эффект. Все исследователи сходятся во мнении,
что вместо выгоды страна понесла колоссальные потери. Как отмечает В. Бердинских,
«Казалось бы, переселение и трудоиспользование крестьян - пригодных к любой
физической работе, неприхотливых в быту, привычных к тяжким условиям жизни, должно было принести огромный экономический эффект государству. На практике все
оказалось иначе… Иначе, как преступным расточительством ресурсов нации это назвать
нельзя».[58]
По иному и быть и не могло. При отсутствии нормальных условий жизни устремления
людей были направлены исключительно на физическое выживание. «Лишенные родины,
близких, морально униженные и политически уничтоженные люди не могли хорошо
работать по определению».[59]
Страна обеднела вдвойне, поскольку в местах, откуда выслали неугодные народы, на
долгие годы, а порой – навсегда, пришли в упадок целые отрасли сельского хозяйства.
На исходе существования СССР Верховный Совет успел принять Декларацию «О
признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов,
подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав».
В ней в частности говорится:
«Память с особой горечью возвращает нас в трагические годы сталинских репрессий.
Беззаконие и произвол не обошли стороной ни одну республику, ни один народ.
Допущенные в прошлом массовые аресты, лагерное мученичество, обездоленные
женщины, старики и дети в переселенческих зонах продолжают взывать к нашей совести,
оскорбляют нравственное чувство. Об этом забыть нельзя.
Варварскими акциями сталинского режима явилось выселение в годы второй мировой
войны из родных мест балкарцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, крымских татар,
немцев, турок-месхетинцев, чеченцев. Политика насильственного переселения отразилась
на судьбе корейцев, греков, курдов и других народов».
Общее число репрессированных греков в СССР в 1920-1950 гг. составляет примерно 90
тысяч человек. Репрессии не обошли ни одну греческую семью в Советском Союзе.
Но, несмотря на очевидную абсурдность обвинений, на то, что персонально все греки,
подвергнутые репрессиям по политическим и национальным мотивам, реабилитированы,
до сих пор нет Указа о реабилитации греческого народа бывшего СССР.
Приступая к работе, я не ставил перед собой задачу рисовать прошлое только чёрными
красками. Однако желал бы, чтобы все, кто по-прежнему восхваляет достижения
советской власти, не забывали, какую цену пришлось заплатить за них народам СССР.
Ни раскулачивание, ни «большой террор», ни массовые депортации не смогли прервать
историю греков в социалистическом СССР. Греков не удалось превратить в манкуртов.
Грандиозное прошлое и вера в высшую справедливость питали их все годы неволи.
И если когда-нибудь суждено будет появиться памятнику репрессированному греческому
народу, я бы в центре композиции поставил не плачущие лица женщин и стариков,
глядящих из зарешеченных окошек товарного вагона, и даже не ту несчастную
евпаторийку, которая с безумными глазами протягивала руки к дому, откуда в спешке
выселения ей не дали забрать ребенка.
Я вижу этот монумент в виде танцующих над пропастью гречанок. Ибо ничто из того, что
преподнес греческому народу злобный ХХ век, не смогло вытравить из него страстного
жизнелюбия и неукротимого стремления к свободе.
2004-2007 гг.
-------------------------[58]Бердинских В. Спецпоселенцы. Политическая ссылка народов Советской России. М.
Новое литературное обозрение. 2005. С. 19.
[59]Там же.