основах социальной концепции русской православной церкви

2Об "ОСНОВАХ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ"
"Основы социальной концепции Русской Правослваной Церкви" являют- ся одним из
важнейших документов в ее 1000-летней истории и исключи- тельно актуальным для
современной России, когда возрождается ее тради- ционная духовность.
Убеждена, что
многие россияне как православно верующие, так и инославные и атеисты не имеют полноты
знаний о смысле и назначении та- ких важнейших позиций Церкви как представленные в
Концерции ее отноше- ния к национально-патриотическому вопросу, к государству, власти и
по- литике, к этике и светскому праву, к трудовой деятельности и распреде- лению
материальных благ, к войне и миру, к преступности, наказанию и исправлению, к вопросам
личной, семейной и общественной нравственнос- ти, к здоровью личности и народа, к
проблемам биоэтики и экологии, к светской науке, культура, образованию, к светским
средствам массовой информации. Словом, в Концепции охвачены все стороны мирской жизни
и свое каноническое видение проблем она основывает на Священном Писании и Священном
Преданиим, и, главное, показывает неразрывную связь времен - от ветхозаветных до наших
дней, она дает осознание, что мы "совре- менники не только нашей современности" и все
новое, должно рассматри- ваться в свете полноты информации о прошлом и о вечном, иначе
могут быть непоправимые ошибки.
В связи с этим знание данной Концепции, по существу и
по глубине не имеющей аналогов на российском духовном поле, должно быть у всех россиян,
от простых мирян до руководителей страны. Это знание покажет принципиальное, и
историческое и сущностное, отличие РПЦ от иных пре- тендентов на духовность в нашей стране
и раскроет совпадение всех вне- церковных интересов, от личностных до государственных, и
интересов Церкви.
Положительно то, что данная Концепция не претендует на абсолютную
законченность и допускает, что по мере изменения государственной и об- щественной жизни,
появления в этой области новых значимых для Церкви проблем, основы ее социальной
концепции могут развиваться и совершенс- твоваться. Можно надеяться, что при этих
дополнениях будут обсуждены некоторые вопросы, которые в настоящее время в полном
объеме еще или нецелесообразно или невозможно осветить. Важно и то, что многие сужде- ния
богословов, православных философов и ученых по ряду позиций, представленых в "Основах
концепции" не всягда совпадают, а поэтому от- четливое представление о том каково же
согласованное мнение Церкви по насущным проблемам современности крайне необходимо
мирянам, светской науке и властным структурам всех уровней.
В числе позиций, которые,
представляется, нуждаются в дальнейшем разяснении и которые актуальны для сегодняшнего
дня является отношение Церкви и государства. Этот раздел представлен в истрическом плане,
подробно анализируется период Византийской симфонии в их отношениях, но затем в одном
абзаце оказывается и синоидальный и советский период этих отношений. Если оценка
Церковью этих отношений при российских им- ператорах не может ограничиться только
историческим интересом, то по оценке советского периода она более, чем актуальна.
События 1918 года, арест Патриарха Тихона, массовые расстрелы свя- щеннослужителей,
агрессивное наступление тоталитарного атеизма, призы- ва XVIII Cъеда ВКП(б) к полной
ликвидации религии в СССР и уничтожению священнослужителей к XIX Съеду, последующие
после ХХ Съезда КПСС мас- совое разрушение храмов и активизация агрессивности атеизма
не нашли должного анализа. Отношение Церкви (особенно сергианского периода) к
государству также осталось вне анализа. Вместе с тем в "Основах кон- цепции" указано: "Если
власть принуждет православных к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным,
душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении" (III.5) и далее
"...Церковь должна указывать государству на недоаустимость распространения убежде- ний и
действий, ведущих к установленю всецелого контроля за жизнью дичности, ее убеждениями,
... к оскорблению религиозных чувств.... (III.6). Определение оценок отмеченной исторической
реальности с при- веденными положениями "Основ" представляется необходимым, несмотря
на сеюминутные соображения.
Отсутвие четкости в этом вопросе уже сказалось на
отношении к Ги- му России. Оценка советского периода как периода государственно-идеологического тоталитаризама, что даже дало основание называть СССР "им- перией зла" (хотя
эта оценка явно максималистская), осталась в памяти не только значительной части россиян, но
и сохранилась в западном мире - это реальность, с которой нельзя не считаться. Звучание
Гимна СССР даже с новыми словами не может не бросить тень на свободную Россию,
прекрасная музыка Александрова уже подпорчена, "лишена невинности", а потому не годится
для продолжения быть гимном новых поколений. Двойс- твенное отношение Церкви к этому
вопросу уже используется ее врагами.
О некоторых других вопросах.
В разделе
"Преступность, наказание, исправление" говориться, в частности, о том, что когда
священнослужитель узнает от исповедцющего- ся о готовящемся преступлении и его призыв к
отречению от злого наме- рения не возымеет действия, то "в трудных случаях
священнослужителю надлежит обращаться к епархиальному архиерею" (IХ.2). Здесь явно ожидаются возможные варианты ответа архиерея, отсутствие определенности может породить у
противников Церкви вероятность допуска нарушения свя- той тайны исповеди.
В разделе
"Здоровье личности и народа" остался без упомиания воп- рос о причащении больных
СПИД'ом при общей Евхаристии. Для Церкви и для истинно верующих однозначно, что через
Тело и Кровь Христову не может быть зарожения. А через лжицу и плат? А какова была
практика причащения в период эпидемий чумы? Как определяет Церковь согласование в данном
вопросе Православной веры и знаний инфекционистов?
Церковь рассматривает психические
заболевания как одно из прояв- лений общей греховности человеческой природы. В целом
такое понимание, если исходить из того, что греховность это нарушение гармонии отноше- ний
Бога и человека, приведшее к нарушению общей гармонии в природе и в обществе, что это
противостояние человека этой гармонии, которое на- чалось со дня грехопадения и проявляется
в наследственных болезней, то такое объяснение психических заболеваний не может быть
противопостав- лено науке, которая допускает существование именно очень древних обстоятельств, явившихся факторами образования наследственных болезней, в том числе
психических.
Что касается "одержимости" бесами, то отношение к этому научной
психиатрии традиционно по меньше мере скептическое. Это объясняется тем, что ранее
Церковь также традиционно считало все психические забо- левания проявлением "бесовской
одержимости". Это оказалось явно несос- тоятельным, когда открылись медицинские причины
многих психических за- болеваний и способы их лечения. Вместе с тем надо признать, что те
картины ярких и монофабульных психических расстройств, которые возни- кают только в
церкви и только перед святыми иконами и при Евхаристии, по существу психиатрами не
изучались, для обозначения таких состояний приклеивался ярлых "истерические припадки" и
на том дело кончалось. Факты исцеления от такой одержимости только духовными лицами
видимо нельзя свести только к результатом особой психотерапии. При всех воз- можных
разночтениях следует согласиться с положением "Основ концепции" о том, что
"представляется одинаково неоправданным как сведение всех психических заболеваний к
проявлением одержимоси, что влечет за собой необоснованное совершение чина изгания злых
духов, так и попытка лече- ния любых духовных расстройств исключительно клиническими
методами" (ХI.5). В подтверждение последнему можно добавить, что в современном мире,
особенно западном, резко возрастает число депрессий, которые нельзя не связать с
характерным для него духовным вакуумом, и психофар- макология в таких случаях может лишь
заглушить страдания, но не до- биться полглшл излечения.
По разделу "Проблемы
биоэтики", в котором обсуждаются искусствен- ное прерывание беременности, эфтаназии,
трансплантологии, клонирования и госексуальные половые связи.
Ключевым вопросов в
проблеме эфтаназии и трансплантологии яваля- ется вопрос о временнОй границе жизни и
смерти. Развитие реаниматоло- гии как науки о восстановлении жизненных функций
умирающего организма и внедрение в медицинскую праткику методов восстановления
деятельности остановившегося сердца и функций мозга (в частности, самостоятельного
дыхания) привели к кардинальному изменению критериев смерти.
С полной остановкой
сердца на продолжительное время не обходятся сложные опреации по протезированию
сердца. Можно привести и другие примеры, когда остановка работы сердца еще не являются
критерием смерти. Поскольку остановившее сердце можно вновь заставить биться и
обеспечить путем реанимационных мер полноценное восстановление функций мозга (сознания,
мышления, социальной активности) , остановка сердца и дыхания сами по себе не могут быть
критериями смерти, как это раньше однозначно понималось и в богословии и в медицине.
С
принятием новых критериев признаком смерти является необратимая гибель всего головного
мозга - мозга как целого. Эта форма закреплена в Определния момента смерти в 1992 году в ст.
9 Закона Российской Фе- дерации о трансплантации органов и (или) тканей человека.
Смерть
человнека - это необратимая деструкция и/или дисфункция критических систем организма,т.е.
систем, незаменимых (ни сейчас, ни в будущем) искусственными биологическими,
химическими или электоротехни- ческими системами. А незаменим только мозг. Поэтому
смерть мозга экви- валентна смерти человека. Однако медицина соглашается с этим лишь в
целом. Принятие критерием биологической смерти смерть мозга привело к разночтению
конкретных смыслов: 1) гибель всего мозга, включая его ствол, с необратимым
бессознательным сосоянием, прекращением самостоя- тельного дыхания и исчезновением всех
ствольных рефлексов; 2) гибель ствола мозга (могут сохраняться признаки жизнеспособноси
мозга, в частности их электрическая активность; 3) гибель отделов мозга, от- ветственных за
сознание, мышление, т.е. за сохранность человека как личности.
Споры по этому поводу не
только не утихают, но становятся все более острыми, тем более что их решение, особенно в
пользу третьего варианта, могло бы по законам формальной логики поставить вопрос не
только о прекращении питания и введения жидкостей таким больным, но и о взятии органов у
самостоятельно дышащих больных в "стойком" вегетативном (апаллическом) состоянии и
даже их захоронении.
Единственно полноценным является только первое определение,
поскольку второй и особенно третий не совместимы с нормальной моралью, последний чреват
массовыми злоупотреблениями трансплантологов и убийствами людей, еще живых по
общепринятым критериям.
Действительно, сохранение на некоторое время после смерти
мозга некоторых функций спинного мозга и даже его шейных отделов может вызы- вать
смущение. Однако здесь уместно такое сравнение: организм в состо- янии смерти мозга можно
можно уподобить человеку с отрубленой головой, у которого еще некоторое время сохраняется
сердцебиение. Остановите после гильотинирования кровотечение, вставьте в обрубок трахеи
трубку, начните искусстенную вентилицию легких, введите в кровь поддеривающие
артериальное давление вещества, и сердце будет сокращаться дольше. Но можно ли говорить о
проделжении жизни?
Это пример показывает сложность однозначных определений.
Основные существующие в мире в настоящее время документы гласят о том, что смерть
устанавливается как по традиционным критериям (прекращение деятельности сердца и
самостоятельного дыхания при отсутствии или неэффективности реанимации или срока ее
начала, несовместимым с восстановлением мозга,т.е. приведшим к его гибели). так и по
критериям собственно смерти мозга при сохраняющейся деятельности сердца.
Смерть
мозга - это необратимое, определяемое глобальной деструкцией мозга исключение
возможности обеспечения мозгом осознанного контакта индивидуума с окружающей
средой, его реакций на внешние воздействия, осуществляемых путем рефлексов,
замыкающихся через головной мозг, и обеспечения основных жизненных функций самостоятельного дыхания, поддержания артериального давления и гомеостаза в целом.
Поэтому организм в состоянии смерти мозга неминуемо обречен на смерть в традиционном
понимании - в том числе и на остановку сердца.
Остается проблема точной диагностики
смерти мозга, которая возможна лишь при наличии соответствующей аппаратуры и
специально подготовленного персонала. Поскольку ни то ни другое еще не имеет
достаточной распространенности в реальной практике, может сохраняться констатация смерти
по остановке сердца. Медицинская констатация смерти по критерию смерти мозга не может
противоречить христианскому понима- нию смерти. Порог, за которым наступила смерть это смерть мозга. Без жизнедеятельности мозга не может быть психической деятельности и каких-либо проявлений духовности человека в земной жизни - иными слова- ми, смерть мозга
символизирует момент разъединения тела и души, даже если сердце еще бьется. Такое
понимание может быть вписано в данный раздел "Основ".
Эфтаназия. Просьбы умирающего
больного, с казалось бы, безнадеж- ным прогнозом на излечение освободить его от мучений
путем умертвления для православного врача не могут быть предметом этический размышлений
уже потому, что они абсолютно не совместимы именно с христианской эти- кой,
ответственностью врача перед Богом за свой долг быть врачевате- лем, а не убийцей. Врачхристианин никогда не должен терять надежды на помощь молиты за болящего, на чудо
исцеления, если это соответствет воле Бога. Онкологическое заболевание у А.И.Солженицина
полностью са- мокупировалось, потому что А.И. еще не выполнил возложенную на него
миссию.
Что касается врача атеиста - то это вопрос его совести и право- послушности.
Врач-христианан, принципиально осуждая эфтаназию, пре- тятствуя елико возможно ее
реализации врачом-атеистом, но не видя в этом деле успеха, должен предпринять усердные
попытки уговорить боль- ного отказаться от свой греховной просьбы и облегчить его
страдания всеми другими доступными способами.
Вместе с тем, если для врача-атеиста
хриситанская нравственность лишь предрассудки, если совесть атеисту не будет претятствием
эфтана- ции, то пусть он побоится стать законопрестпуником. Поэтому так важно искать
реальные, медицинские противопаказания к эфтаназии и добиваться закрепления
законодательного запрета зфтаназии.
В психиатрическом аспекте здесь могут быть
следующие соображения.
У больных в критических состояниях могут развиваться
соматогенные и психогенные депрессии. Всякая депрессия выражается в субъективно
нигилистическим прогнозе, неверием в благоприятный исход, что само по себе может
инициировать просьбы о скорейшем избавлении от страданий путем умервщления. Однако
такая субъективная оценка безнадежности сво- его состояния больным, находящимся в
депрессии, по сути может не соот- ветствовать реальному прогнозу, кроме того она чревата
двумя негатив- ными следствиями: во-первых, сама по себе депрессия ухудшает физичес- кое
состояние больного и, во-вторых. депрессивная самооценка больного может индуцировать
врача в безнадежности дальнейшего лечения. Вместе с тем, эти депрессии обратимы и,
соответственно, может измениться лич- ностное отношение больного к вопросу о борьбе за
сохранение своей жиз- ни.
Психотерапия, психофармакотерапия, купируя депрессию,
дает реальный шанс к отказу больного от своих просьб об эфтаназии.
И наконец,
психологическое состояние человека, подходящего к грани жизни, настолько не изучено,
что реально нет возможности спрогнозировать, что в последний момент, уже в период
проведения процедуры эфтаназии, он не откажется от своего желания уйти из жизни, и что он
не захочет продлить свою жизнь даже в страданиях. Поэтому, всегда есть опасность, что в
случае пересмотра инициаторами эфтаназии своего желания искусственной смерти начатая
процедура лишения больного жизни может оказаться уже необратимой.
Более сложным и
спорным является вопрос о продолжении или прекра- щении лечения или хотя бы
поддерживающих жизнь процедур при картине так называемой клинической смерти. Этот
вопрос стал особо актуальным в результате развития возможностей интенсивный терапии при
апаллических состояниях (жизни на уровне лишь вегетативных ее проявлениях).
Любые
методы прогнозирования вероятности неминуемо летального ис- хода из наблюдаемого
критического состояния всегда относительны и тре- буют, руководствуясь признанием
человеческой жизни как высшей ценнос- ти, активных попыток реализации даже минимальных
шансов сохранения че- ловеческой жизни и личности больного.
"Безусловно недопустимым
Церковь считает употребление методов фе- тальной терапии" (ХII.7). Это представляется
излишне жестким. Нравс- твенные оганичения должны быть наложены только на случаи
предумышлен- ного убийства человеческих зародышей. Ткани зародышей могут быть получены и в случаях аборта при прямой угрозе жизни матери при продолжении беременности и в
случаях смерти беременной от внешних причин.
Возможны уточнения и к положению:
"Священное Писание и учение Церкви недвусмысленно осуждают гомосексуальные половые
связи" (XII.9). Могут быть случаи, когда формально, по метрике и паспорту, сексуальные
парнеры принадлежат к одному полу, но фактически, по природе, биологи- чески и
психологически, они разнополые. Реальность природы должна быть поставлена выше
формальностей, а ошибки в документах исправлены. Такое уточнение может быть внесено в
Концепцию по данному разделу.
Клонирование
;
По
разделу "Церковь и светские средства массовой информации"