1.План анализа исторического текста 1. Оформление

1.План анализа исторического текста
1. Оформление предложенного для анализа фрагмента в столбик на левой стороне
листа, предусматривающее деление его на небольшие фразы, замену словесной записью
сокращений и числовых знаков, исправление случайных ошибок, пропусков,
неправильных словоделений.
2. Перевод фрагмента на правой стороне листа напротив записи текста строка к
строке, включающий лексико-семантический комментарий (в скобках), если перевод не
совпадает с буквальным смыслом текста или лексическое значение слова является
непонятным с точки зрения современного русского языка.
3. Общую историко-литературную характеристику памятника, отрывок из
которого анализируется, с учётом типа памятника (христианская или светская,
оригинальная или переводная, бытовая или деловая письменность), манеры изложения
(летописно-повествовательная,
образно-повествовательная,
описательноповествовательная, абстрактно-повествовательная и т.д.), жанрового своеобразия
(хожение, житие, летопись, слово/панегирик, проповедь, поучение, эпистола, повесть и
т.д.), стилистической принадлежности (высокий, торжественный тон произведения, или
«посредственный», нейтральный, или народно-разговорный, низкий), а также краткую
характеристику того этапа в развитии русского литературного языка, к которому
относится памятник.
4. Определение языковой традиции текста (на основе церковно-славянского или
древнерусского языков) с применением историко-лингвистического комментария на
разных языковых уровнях (с учётом особенностей состояния русского литературного
языка и общерусского разговорного языка в разные периоды его развития) и
иллюстрацией конкретных языковых черт текста, позволяющих выявить соотношение
разных стилистических пластов (фонетические, морфологические, лексико-семантические
славянизмы; формы, характерные для живого народно-разговорного языка; диалектные
черты; элементы, свидетельствующие о литературно-художественной обработке текста;
иноязычные вкрапления; особенности авторского стиля в поисках новых выразительных
средств); если в данном фрагменте наблюдается смешение языковых традиций, то
укажите их границы.
5. Указание двух памятников той же эпохи с аналогичной языковой традицией и
двух памятников с иной языковой традицией.
2.ОБРАЗЕЦ АНАЛИЗА ТЕКСТА
1. «Житие протопопа Аввакума»
Рожденiе же мое в Нижегороцкихъ
предhлехъ, за Кудмою рекою, в селh
Григоровh.
/// Отецъ ми бысть священникъ Петръ,
мати - Марiя, инока Марфа.
2. Перевод текста
Я родился в Нижегородских землях, за
рекой Кудма, в селе Григорово.
Отецъ же мой прилежаше питiя
хмельнова;
мати же моя постница и молитвенница
бысть, всегда учаше мя страху божiю.
Мой отец любил выпить; мать же моя
была постницей и молитвенницей,
всегда учила меня быть в страхе божьем.
Азъ же нhкогда видhв у сосhда скотину
умершу, и той нощи, возсташе, предъ
образомъ плакався доволно о душе своей,
поминая смерть, яко и мнh умереть; и с
техъ местъ обыкохъ по вся нощи
молитися.
Я же, как-то увидев у соседа умершую
скотину, той же ночью
встал перед образами и страстно молился
о душе своей, думая о своем смертном
часе, и с тех пор привык молиться
каждую ночь.
Потомъ мати моя овдовела, а я осиротhл
молодъ, и от своихъ соплеменникъ во
изгнанiи быхомъ.
Потом моя мать овдовела, а я
осиротел молодым и был изгнан
своими соплеменниками.
Изволила мати меня женить. Азъ же
пресвятhй богородице молихся, да дастъ
ми жену помощницу ко спасенiю.
Решила меня мать женить.
Я же молился пресвятой богородице,
чтобы дала мне жену-помощницу во
спасение.
И в томъ же селh девица, сиротина-жъ,
беспрестанно обыкла ходить во церковь,
- имя ей Анастасiя. Отецъ ея былъ
кузнецъ, именем Марко, богатъ гораздо,
а егда умре, послh ево вся истощилось.
//…///////
Мой отец был священник Петр,
Мать – Мария, в иночестве – Марфа.
И в том же селе девица-сирота
постоянно имела обыкновение ходить в
церковь. Имя её – Анастасия. Её отец
был кузнецом, по имени Марк, очень
богат; а когда умер, после него все
имущество исчезло.
3. «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» принадлежит перу
«огнепального» обличителя «сильных мира сего», печальника о народном горе
ревностного фанатика – главы раскольнической оппозиции, считавшего себя апостолом
«истинной веры». Создано оно в 1672 – 1675 гг.
Житие Аввакума – первая в русской литературе биография, поэтому, с одной
стороны, в Житии сильна традиция агиографического жанра, с другой – в нём
проявляются новые черты, обусловленные тем, что героем повествования становится сам
автор. Агиографическая традиция в Житии тесно переплетается с традицией книжной
церковнославянской проповеди. Каждое конкретное событие в своей жизни Аввакум
переосмысляет в религиозно-нравственном плане, что находит свое отражение в языке и
стиле Жития. В нём ощущаются стилистические черты характерные для ранней
ораторской прозы (наследие митрополита Иллариона, Кирилла Туровского), текст Жития
насыщен библеизмами, риторическими вопросами и восклицаниями, воспоминаниями о
событиях христианской истории. Такая семантическая двуплановость обеспечивает
смешение разных стилей: церковно-книжного и народно-разговорного. Сочетание
разностилевых элементов, основанное на двуплановом построении повествования в
Житии, окрашенное то исповедальной (как в данном отрывке), то страстной
проповедническо-риторической интонацией, и создает неповторимость стиля Аввакума,
своеобразие его «вяканья». Вместе с тем автобиографичность повествования определяет
яркую эмоционально-экспрессивную окрашенность текста и свидетельствует об образноповествовательной манере изложения произведения.
XVII век – время, когда в связи с формированием русской нации начинает
складываться и русский национальный литературный язык. Этот процесс характеризуется
с одной стороны возникновением так называемого «учёного» церковнославянского языка,
сложившегося с началом Западной Руси, а затем получившего распространение во всём
Московском государстве. С другой стороны наблюдается широкая демократизация
литературы и литературно-письменного языка, возникновение новых жанров, влияние
устного народного творчества, что связано с социально-экономическими сдвигами этого
времени.
4. Предложенный для анализа фрагмент оформлен средствами церковнославянской
языковой традиции с ярко выраженной древнерусской составляющей. Действительно, в
анализируемом отрывке широко использованы церковно-книжные и устаревшие формы.
В нём представлены фонетические славянизмы: азъ, рожденiе, нощи, предъ; в области
морфологии – ставшие книжными формы глагола: в аористе – бысть, обыкохъ, быхомъ,
молихся, умре; в имперфекте – прилежаше, учаше; старые энклитические формы
местоимения – мя, ми; книжно-славянские формы местоимения – ея (ж.р., род.п.ед.ч.) , вся
(ср. р., им. п. мн. ч.), приставка воз - ; старые флексии существительных – в предhлехъ
(м.п. мн.ч.), от соплеменникъ (род. п. мн.ч.); лексико-семантические и фразеологические
славянизмы: учаше мя страху Божiю, пресвятhй богородице молихся; перифрастические
сочетания: прилежаше питiя хмельнова.
В синтаксическом оформлении текста ощутимы архаические для этого периода
элементы, входящие в арсенал церковно-книжного языка: дательный принадлежности –
отецъ ми; конструкции с двойным именительным падежом – мати же моя постница и
молитвенница бысть, я осиротhлъ молодъ; выражение сказуемого формой
действительного причастия – азъ же нhкогда видhв у сосhда скотину умершу ..……………
предъ образомъ плакався доволно о душе своей; беспредложная временная конструкция –
той нощи (м.п. мн.ч.); побудительная конструкция с союзом да – да дастъ ( 3л. ед.ч. – арх.)
ми жену помощницу ко спасенiю.
Таким образом, признание Аввакума, что он «виршами философскими не обыкъ
речи красить», следует понимать не как отрицательное отношение церковнославянской
традиции вообще, а как неприятие стиля «ученого» церковнославянского языка, который
нашел яркое воплощение в стиле современника Аввакума Симеона Полоцкого и всей
литературы «школьного барокко».
Вместе с тем, когда речь идет о конкретном факте его биографии, Аввакум
пользуется живым народно-разговорным языком. Так, в данном тексте находим, наряду с
формой азъ, местоимение 1 л. Ед. ч я, глаголы прошедшего времени в форме перфекта без
связки – овдовела, осиротhл, изволила, обыкла, был, истощилось – соседствуют с
приведенными выше формами аориста и имперфекта. Бытовой контекст обусловил
употребление собственно русской лексики: скотина, богат гораздо, сиротина, кузнец.
5. К памятникам с аналогичной церковнославянской традицией можно отнести
«Повесть о взятии Царьграда» Нестора Искандера, «Повесть о двух посольствах»,
содержание которых адекватно книжно-славянскому типу языка.
Иная языковая традиция представлена в так называемой посадской (торговоремесленной), демократической литературе, сформировавшейся во второй половине XVII
века, мало связанной с книжным церковнославянским языком и свидетельствующей о
сближении с народно-разговорным языком, например, «Повесть о Ерше Ершовиче»,
«Повесть о Горе Злочастии»,
«Повесть о Фроле Скобееве».