Средства авторизации в русском языке в зеркале итальянского

Урханова Римма Алексеевна
канд. философ. наук, доцент русского языка,
Свободный Университет Больцано – Тренто,
Италия
Р.А. Урханова
Средства авторизации в русском
сопоставлении с итальянским
языке
в
Одним из аспектов изучения межкультурной коммуникации является
межъязыковое
сопоставление,
осуществляемое
в
рамках
функциональнокоммуникативного подхода. Интересным предметом сопоставления в контексте русского
и итальянского языков нам представляются средства авторизации – «выражения позиции
субъекта речи и субъекта мнения в тексте, включая а) глагольные, б) субстантивные, в)
адъективно-наречные, г) местоименные, д) выраженные частицами, е) традиционно
относимые к вводно-модальным словам и выражениям, не всегда четко определимой
частеречной принадлежности» (М.Ю.Сидорова). Впервые о способах авторизации
применительно к русскому языку (а в западной лингвистике авторизацией занимались
Э.Сепир и Д.Уорф) в рамках коммуникативной грамматики писала Г.А.Золотова. В своей,
ставшей уже классической, работе «Основы функционального синтаксиса русского
языка» она пишет: «Можно утверждать, что в отличие от языка американских индейцев
куакъютл, яна и других подобных, в которых классификация по источникам осведомления
выражается с помощью специальных глагольных форм, в русском языке (как, впрочем, и в
других славянских и европейских языках) существует для выражения источника знания,
лежащего в основе сообщения, обширная разработанная, но недостаточно изученная
система синтаксических средств. Суть ее в том, что разнообразными, но вполне
поддающимися описанию способами в предложение, содержащее ту или иную
информацию об объективной действительности, вводится второй структурносемантический план, указывающий на субъект, «автора» восприятия, констатации или
оценки явлений действительности, а иногда и на характер восприятия» [1: 263].
Г.А.Золотова выделяет разные виды авторизации в зависимости от статуса субъекта и
семантики предикативных единиц, в частности, исследователь говорит, что существуют:
1) авторизация, вводящая субъект квалифицирующий (для него, по его мнению, на его
взгляд и т.д.); 2) авторизация, вводящая в сообщение субъект восприятия (восприятие
выражается глаголами видеть, слышать, замечать, наблюдать, чувствовать, ощущать и
др.); 3) авторизация обнаружения (вводимая такими глаголами, как находить, искать,
видеть, застать, обнаружить и др.); 4) авторизация, выражаемая глагольно-именными
сочетаниями (он находит книгу интересной и увлекательной); 5) полипредикативные
средства авторизации (при усложнении предиката причастными и деепричастными
оборотами); 6) разные способы углубления субъектной перспективы предложения,
выражающие отношение или оценку субъекта по поводу содержания сказанного
(кислород справедливо считается основой жизни на земле) [см. 1: 265-276]. Попытаемся
проанализировать различные средства авторизации, характерные для русского языка «в
зеркале» итальянского и наоборот – нас интересует их взаимное отображение в контексте
художественного текста, поскольку средства авторизации в тексте публицистическом,
научном или официально-деловом, в силу большей степени их кодифицированности и
жанровой строгости, отличаются эксплицитным характером, в художественном же тексте
они часто имплицитны и стилистически обусловлены.
Авторизационные синтаксемы в итальянском языке в их сопоставлении с русскими
можно разделить на несколько групп. 1) глагольные формы; 2) указывающие на мнение
или точку зрения говорящего: secondo me, secondo te, secondo lui, secondo lei (согласно с,
в соответствии, по мнению+местоимение); secondo la mia opinione (согласно моему
мнению), a mio parere (по моему мнению, на мой взгляд ), dal mio punto di vista (с моей
точки зрения), a sentire lei, a suo dire (по её словам). 3) адъективные конструкции с
суффиксами интенсификации сказанного; 4) местоимения в сочетании с инфинитивными
конструкциями; 5) Как и в русском, встречаются и вводные слова, часто выражаемые
наречиями (так называемыми “модальными” наречиями, gli avverbi modali) или
семантически эквивалентными им единицами: può essere, forse (может быть),
probabilmente (вероятно), eventualmente (в случае чего), certamente
(конечно),
indubbiamente (вне сомнения), presumibilmente (предположительно); сюда же можно
отнести синтаксемы с так называемыми «прагматическими» наречиями (gli avverbi
pragmatici) parlando sinceramente, onestamente, francamente, detto con franchezza (окровенно,
честно говоря, говоря начистоту); a dire la verità (честно говоря), a dire il vero (по правде
говоря), a farla breve (короче говоря). 6) в качестве авторизаторов часто выступают
различного рода морфологические единицы, которые в разговорной речи служат для
связки, «поддержания красной нити разговора» или для «заполнения пустоты», а в
письменном тексте выступающие в качестве так называемых коннекторов (i segnali
discorsivi, речевые «сигналы»): allora (итак), dunque (итак, значит), senti (послушай), ho
capito (понял, поняла), mah (мг, ну), figurati (какое там, ещё чего), perché (почему же,
отчего же); 7) к авторизационным cредствам справедливым было бы отнести и
эмфатические выражения, изменение традиционного порядка слов и актуального
членения предложения (например, смещение ремы в начало фразы, так называемый
«сдвиг влево»); и, наконец, важно назвать и интонационный аспект, который в речи может
меняться в зависимости от семантического оттенка сказанного и интенции говорящего.
Глагольные формы. Говоря об авторизации, относящейся к глагольным формам,
выражающим позицию говорящего, субъекта речи, знания, мнения, важно иметь в виду а)
семантические оттенки глаголов мнения, знания, полагания credere, dire, pensare, sapere,
raccontare, sembrare, parere, ricordare (-si), fingere, ammettere, accorgersi, sognare,
dimenticare и т.д.; б) темпоральные характеристики, которые могут использоваться для
выражения
субъективной
позиции
говорящего
(модальные
оттенки
реального/ирреального, степень сомнения/предположения, уверенности/неуверенности в
содержании сообщаемого могут выражаться простым прошедшим временем imperfetto,
или будущим временем futuro, при этом временная характеристика глагола играет
второстепенную роль, на первый же план выступает «субъективно-модальное» значение
времени - феномен так называемой транспозиции [см. 3] – в языке и речи; в) глагольное
наклонение (в итальянском такими средствами часто выступают кондиционал и
конъюнктив).
В современном итальянском языке, для которого характерны тенденции
семплификации в использовании глагольного наклонения (в первую очередь, в
использовании конъюнктива) происходят процессы своебразной компенсации
функциональных потребностей, вызываемых необходимостью выражения некоторых
оттенков модальности, в том числе по линии реальности/ирреальности, знания/мнения,
уверенного знания/предположения. Такую компенсаторную функцию в разговорной речи
выполняет, например, глагольное время, используемое не для выражения
предшествования, одновременности или последовательности событий относительно
момента речи, а выражают отношение самого говорящего к сказанному, его
предположения по поводу содержания сказанного.
(1) Se sapevo che c’era anche Federica non venivo alla festa. – Если бы я знал, что на
празднике будет и Федерика, то не пришел бы.
(2) - Potremmo fissare l’incontro per venerdì prossimo?
- Per venerdì prossimo avevo già un altro incontro. – «Мы могли бы назначить
встречу на следующую пятницу?» - «На следующую пятницу у меня уже была другая
встреча». В примере (1) произошел явный перенос значения требуемого ситуацией
наклонения (конъюнктива и кондиционала) в сторону использования индикатива и
прошедшего времени imperfetto, где темпоральная характеристика используется для
выражения ирреальности содержания речевой ситуации. В примере (2) использование
прошедшего времени, а не настоящего («На следующую пятницу у меня уже есть другая
встреча»), сигнализирует возможность изменения планов говорящего, настоящее же время
исключает такую возможность модификации [см.10: 496-497].
Другим временем, широко используемым «не по прямому назначению», а для
выражения модальности предположения, гипотезы говорящего, его субъективного
мнения, является будущее время, которое в таком его функциональном контексте
именуется еще «гипотетическим будущим». При переводе на русский язык такие
высказывания предполагают наличие вводных и модальных слов типа наверное,
наверняка, небось, возможно, вероятно, по всей вероятности и т.д.:
(3) I lettori sapranno che il romanzo di Dostoevskij “Netočka Nezvanova” rimase
incompiuto (Moravia). – Читателям наверняка известно, что роман Достоевского
«Неточка Незванова» не был окончен.
(4) Gorbačev avrà commesso errori di previsione. Non sarà stato esente da debolezze e
ambiguità (Montanelli). – Горбачев, наверное, совершал ошибки, был недостаточно
дальновиден. Возможно, он не был чужд слабостей половинчатости.
Позиция субъекта речи и мнения в тексте может выражаться и другой глагольной
характеристикой – наклонением.
Как известно, наиболее употребляемыми формами с оттенками «субъективации»
являются глагольные наклонения (в первую очередь, кондиционал и конъюнктив), так
называемые «нереальные» наклонения или il modo della non realtà. Кондиционал (il
condizionale), помимо своей чисто «синтаксической» функции в главной части сложноподчиненного предложения с условным придаточным, употребляется также для передачи
«чужого слова», информации, ответственность за достоверность которой говорящий с
себя снимает: Sarebbe già arrivato a Mosca./Как передают, он уже приехал в Москву. [9:
259]. При переводе такой фразы на русский язык появляется указание на источник
информации (говорят, по словам..., как передают, как сообщают и т.д.) и, наоборот, при
переводе русской фразы на итальянский необходимость во вводе такого указателя на
источник информации отпадает, поскольку сам предикат стоит в форме кондиционала.
Такой оттенок модальности романисты называют «эвиденциальностью» и «медиативом»
[см., например, 6, 8]. К такому же употреблению кондиционала относятся высказывания с
указанием косвенного источника информации (что романистами зачастую обозначается
отрицательной граммемой «неэвиденциальность»), лексической маркировкой которых в
русском варианте являются лексемы де, дескать, мол: La ragazza non avrebbe detto
nulla./Девушка, дескать, ничего не сказала. [9: 260]. Кондиционал употребяется также для
выражения значения эпистемической модальности в высказываниях-предположениях,
гипотезах о возможности или невозможности осуществления действия, по-русски
маркированных вводными словами возможно, кажется, по-видимому, вероятно, скорее
всего и т.д.; в вопросительных предложениях с вопросительными индикаторами разве,
неужели с выражением чувства удивления говорящего: Sarebbe già andato via? Разве он
уже ушел? В своей ставшей уже давно классической статье «Шифтеры, глагольные
категории и русский глагол» Р.О.Якобсон определяет этот феномен словом
засвидетельствованность (evidential) и предлагает называть этим термином глагольную
категорию, учитывающую сообщаемый факт, факт сообщения и источник сведений о
сообщаемом факте [см. 4: 101].
Другим
грамматическим
средством
выражения
субъективно-оценочной
модальности, эксплицирующим отношение говорящего к сказанному, является
конъюнктив (il congiuntivo) [о проблематике итальянского конъюнктива в сопоставлении с
формами русского глагола см. статьи: Gebert, Slavkova, Salmon – 5, 11, 12]. Конъюнктив в
различных его грамматических формах, как правило, употребляется в придаточных
предложениях для выражения сомнения, неуверенности, надежды говорящего, мнения,
ощущения, перцепции – при этом предикат модуса стоит в индикативе, диктальный же
предикат, несущий на себе всю семантическую нагрузку модальности субъекта модуса,
ставится в конъюктиве. Важно заметить, что если предикат модуса выражает уверенное
знание, неоспоримый сообщающийся факт, рациональный довод - словом, информацию, в
достоверности и реальности которой у говорящего нет сомнения, -то предикат диктума
остается при переводе на итальянский язык в индикативе, то есть здесь «вмешательство»
прагматического аспекта в семантику предиката модуса становится определяющим,
интенции говорящего детерминируют при определении морфологической формы
предиката диктума. Однако анализ плана субъективности и модальности, выраженного
при помощи глагольно-предикативных средств, является предметом специальной работы,
здесь же мы ограничимся рамками сопоставления номинальных синтаксем-авторизаторов,
из переводов с и на итальянский язык. Приведем некоторые примеры, которые позволят
нам понаблюдать и увидеть, что при переводе синтаксемы-авторизаторы доводят до
читателя переводного текста модусно-диктальную структуру оригинала, сохраняя при
этом семантическую структуру исходного текста. Особенно отчетливо это видно при
переводе местоименных конструкций в дательном падеже в сочетании с предикатами,
выраженными глаголами с ментальным значением (полагать, считать, думать,
слышаться/послышаться, казаться/показаться и т.д.), которые зачастую являются
предикатами модуса или, по крайней мере, указывают на совпадение субъекта модуса и
субъекта диктума.
(5) Voleva riprendere le sue spiegazioni da capo, ma a me sembrava di perdere troppo
tempo (I.Svevo). - Он собрался начать объяснение сызнова, но мне казалось, что я теряю
слишком много времени.
(6) “Confessalo, quelle brutte cose che oggi mi hai detto non sono vere…e tu le hai detto
così, perché in quel momento ti sembrava di odiarmi e volevi offendermi…” (Moravia) - «Ну,
признайся, ведь те ужасные слова, которые ты мне сегодня сказала, это неправда...они
сорвались нечаянно, в ту минуту тебе просто показалось, что ты ненавидишь меня, и
тебе хотелось меня оскорбить...»
(7) “Mi pareva di sentire dei passi” disse. (Buzzati) - «Мне послышались шаги», сказал он.
Во всех этих примерах авторизация выражается местоименно-глагольной
синтаксемой местоимение (mi/a me) V (ментальный гл., гл. мнения) + di + V инфинитив.
Показанные в примерах средства вводят при помощи местоимения и глаголов мнения и
знания воспринимающего или квалифицирующего субъекта. Глаголы восприятия,
полагания, ментальной и рациональной оценки модусного плана могут употребляться и в
иной комбинации, например, в адъективно-причастных конструкциях:
(8) Lo crede importante, si vede che non ha mai conosciuto persone importanti, e questo
gli pare chi sa chi (A.Campanile). – Она считает его влиятельным лицом, видно, что он
никогда не был знаком с влиятельными лицами, и этот тип ему кажется бог знает кем.
(9) Ella li credeva morti fin dal momento che li aveva veduti sparire, senza saperne altro
(C.Collodi). – Она считала их погибшими с тех самых пор, как они исчезли, и она больше
ничего о них не знала.
В примерах (5) - (6) a me sembrava di, ti sembrava di соответствено выражения
«мне показалось» и «тебе показалось», которые грамматически одинаково переводятся на
русский язык, авторизаторы на языке оригинала выражены в первом случае предложной
формой с предлогом а + местоимение, во втором же случае при помощи атонической
форма местоимения, обе формы в данной синтаксической функции местоимения являются
синонимичными и обе переводятся на русский язык беспредложным дательным
местоимением.
Рассмотрим другой пример, который интересен с точки зрения поиска параллелей
между авторизующими синтаксемами в обоих языка.
(10) Per mio padre, come per mia madre, i figli prima di ogni altra cosa erano un dovere
mandano. (S.Tamaro) – Для моего отца, так же как и для моей матери, дети прежде
всего были светской обязанностью.
В данном примере перевод авторизации рer mio padre, а нас интересует именно
эквивалентность перевода, он производится при помощи русской авторизующих
синтаксем для моего отца-для моей матери именно в смысле выражения их субъектной
перспективы; тот же смысл можно было бы передать с помощью модусной рамки «мой
отец полагал, что», «моя мать полагала, что», что делает невозможной подмену
дестинативным значением синтаксемы для + Род.пад., т.е. как в случае il regalo per Maria,
il libro per padre, где Мария и отец являются дестинатами, для которых предназначены
подарок и книга.
Еще одним видом авторизационных синтаксем являются
вводные слова,
указывающие на мнение или точку зрения говорящего:
(11) По-моему, это она должна была сказать ему спасибо. (Алексин) - Secondo me,
era lei a dovergli dire grazie.
(12) A sentir lei, c’è un gran liquore in quel cristallo e non bisogna versarlo. (Pavese) По её словам, в этом хрустальном графине чудесный ликёр и его нельзя проливать.
Сюда же можно отнести и адъективные конструкции с суффиксами
интенсификации сказанного Часто встречаются достаточно «странные» прилaгательныесуперлативы, образованные от существительных или прилагательных, как, например,
donnissima (от donna, женщина), italianissimo (от italiano, итальянский):
(13) “E’ bella” ella si disse contando sulle dita le doti della figlia; “anzi direi
bellissima…” (Moravia) - «Она красивая, - говорила она себе, перечисляя на пальцах
достоинства своей дочери, - я бы сказала, даже очень красивая...»
(14) Non mi sembra un uomo affidabile. – Credimi, è affidabilissimo. - Он не кажется
мне надежным человеком. – Поверь мне, он – наинадежнейший.
Местоимения в сочетании с инфинитивными конструкциями в качестве
авторизационных синтаксем уже упоминались выше. Зачастую для выражения
авторизации используются и просто местоимения:
(15) “Sei tu che mi costringi a ripeterlo…a me, certo, non fa alcun piacere
dirlo”.(Moravia) - «Ведь это именно ты вынуждаешь меня повторять это... для меня в
этом мало приятного».
Как следует из приведенных примеров переводных текстов, падежные синтаксемыавторизаторы, как правило, находят адекватный эквивалент в другом языке, несмотря на
разницу грамматических систем и большую грамматикализацию той или иной части речи.
Авторизационные синтаксемы в сравнительно-языковом анализе представляют собой
интересный объект исследования – они указывают на мнообразие средств выражения
точки зрения, мнения и знания говорящего, но средства эти могут быть различными, в
зависимости от самого языка.
Список литературы:
1. Золотова Г.А., Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., Наука, 1973.
2. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка.
М., МГУ, 2004.
3. Имплицитность в языке и речи./ Отв. ред. Е.Г.Борисова, Ю.С.Мартемьянов М., Языки русской
культуры, 1999.
4. Якобсон Р.О., Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. // Принципы типологического
анализа языков различного строя. М., 1972, сс. 95-113.
5. Gebert L. Il congiuntivo in russo: un approccio contrastivo. In: Schena L., Prandi M., Mazzoleni M. (a
cura di), Intorno al congiuntivo. Bologna, CLUEB, 2002, pp. 241-263.
6. Guentschéva Z. Manifestations de la cathégorie du médiatif dans les temps du français. //Langue
français. 1994, № 102.
7. Jakobson R., Linguistcs and Poetics//Style in Language. Cambridge, 1986.
8. Nuyts J., Dendale P. Bibliographie sélective de l’évidentialité. //Langue français. 1994, № 102.
9. Perillo F.S. La lingua russa all’università. Bari, Cacucci editore, 2000.
10. Renzi L., Salvi G., Cardinaletti A. (a cura di), Grande grammatica italiana di consultazione. Vol.I-III,
Il Mulino, Bologna, 2001.
11. Salmon Kowarski L., Il congiuntivo: le correspondenze traduttive italiano-russo e russo-italiano. In:
Schena L., Prandi M., Mazzoleni M. (a cura di), Intorno al congiuntivo. Bologna, CLUEB, 2002, pp. 263-281.
12. Slavkova S., Alcune considerazioni sul congiuntivo in lingua russa. In: Schena L., Prandi M.,
Mazzoleni M. (a cura di), Intorno al congiuntivo. Bologna, CLUEB, 2002, pp. 281-291.