Леонардо да Винчи Об истинной и ложной науке

Леонардо да Винчи
Об истинной и ложной науке
«Пусты и полны заблуждений те науки, которые не порождены опытом,
отцом всякой достоверности, и не завершаются в наглядном опыте, т.е. те науки,
начало, середина или конец которых не проходит ни через одно из пяти чувств.
И если мы подвергаем сомнению достоверность всякой ощущаемой вещи, тем
более должны мы подвергать сомнению то, что восстает против ощущений,
каковы, например, вопросы о сущности бога и души и тому подобные, по
поводу которых всегда спорят и сражаются. И поистине всегда там, где
недостает разумных доводов, там их заменяет крик, чего не случается с вещами
достоверными. Вот почему мы скажем, что там, где кричат, там истиной науки
нет, ибо истина имеет одно-единственное решение, и когда оно оглашено, спор
прекращается навсегда. И если спор возникает снова и снова, то эта наука –
лживая и путаная, а не возродившаяся [на новой основе] достоверность.
Истинные науки – те, которые опыт заставил пройти сквозь ощущения и
наложил молчание на языки спорщиков. Истинная наука не питает
сновидениями своих исследователей, но всегда от первых истинных и
доступных познанию начал постепенно продвигается к цели при помощи
истинных заключений, как это явствует из первых математических наук,
называемых арифметикой и геометрией, т.е. числом и мерой». <...>
«Астрономия и другие науки невозможны без деятельности рук, хотя
первоначально они и начинаются в мысли, подобно живописи, которая
сначала существует в мысли своего созерцателя и без деятельности рук не
может достичь своего совершенства».
«Все наше познание начинается с ощущений».
«Опыт никогда не ошибается, ошибаются только суждения ваши, которые
ждут от него вещей, не находящихся в его власти. Несправедливо жалуются
люди на опыт, с величайшими упреками виня его в обманчивости. Оставьте его
в покое и обратите свое внимание на свое невежество, которое заставляет вас
быть поспешными, и, ожидая от опыта в суетных и вздорных желаниях вещей,
которые не в его власти, говорить, что он обманчив!»
«Природа
полна
бесчисленных
причин,
которые
никогда
не были в опыте».
«Необходимость — наставник и опекун природы. Необходимость —
тема и изобретательница природы, и узда, и вечный закон».
«Мудрость есть дочь опыта».
«Ни одно человеческое исследование не может называться истинной
наукой, если оно не прошло через математические доказательства. И если ты
скажешь, что науки, начинающиеся и кончающиеся в мысли, обладают истиной,
то в этом нельзя с тобой согласиться, а следует отвергнуть это по многим
причинам, и, прежде всего потому, что в таких чисто мысленных рассуждениях
не участвует опыт, без которого нет никакой достоверности».
«Никакой достоверности нет в науках там, где нельзя приложить ни
одной из математических наук, и в том, что не имеет связи с математикой».
«Пропорция обретается не только в числах и мерах, но также в звуках,
тяжестях, временах и положениях и в любой силе, какая бы она ни была».
«Так же, как поглощение еды без удовольствия превращается в скучное
питание, так занятие наукой без страсти засоряет память, которая становится
неспособной усваивать то, что она поглощает».
«Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не свой
ум, а скорее память. Хорошая ученость родилась от хорошего
дарования; и так как надобно более хвалить причину, чем
следствие, ты больше будешь хвалить хорошее дарование без учености, чем
хорошего ученого без дарования».
«Медицина есть восстановление согласия стихий, утративших взаимное
равновесие; болезнь есть нестроение стихий соединенных в живом
организме».
«Надобно понять, что такое человек, что такое жизнь, что такое
здоровье, и как равновесие, согласие стихий, его поддерживает, а их раздор
его разрушает и губит».
«...Влюбленные в практику без науки — словно кормчий, ступающий
на корабль без руля или компаса; он никогда не уверен, куда плывет. Всегда
практика должна быть воздвигнута на хорошей теории...»
«Наука — полководец, и практика — солдаты».
«Хотя бы я и не умел хорошо, как они, цитировать авторов, я буду
цитировать гораздо более достойную вещь, ссылаясь на опыт, наставника их
наставников. Они расхаживают, чванные и напыщенные, разряженные и
разукрашенные не своими, но чужими трудами, а в моих мне же самому
отказывают; а если меня, изобретателя, презирают, насколько более должны
быть порицаемы сами, — не изобретатели, а трубачи и пересказчики чужих
произведений!».
Антология мировой философии. В 4-х томах. Т.1. - М, 1969. С.85-87.
Об истинной науке и опыте как основе познания
Истинная наука — та, которую опыт заставил пройти сквозь чувства и
наложил молчание на языки спорщиков и которая не питает сновидениями
своих исследователей, но всегда от первых истинных и ведомых начал
продвигается постепенно и при помощи истинных заключений к цели, как
явствует это из основных математических наук, то есть числа и меры,
называемых арифметикой и геометрией, которые с высшей достоверностью
трактуют о величинах прорывных и непрерывных. Здесь не будут возражать,
что дважды три больше или меньше шести или что в треугольнике углы
меньше двух прямых углов, но всякое возражение оказывается разрушенным,
[приведенное] к вечному молчанию; и наслаждаются ими в мире почитатели
их, чего не могут произвести обманчивые науки мысленные.
Не доверяйте же, исследователи, тем авторам, которые одним
воображением хотели посредствовать между природой и людьми; верьте тем
лишь, кто не только указаниями природы, но и действиями своих опытов
приучил ум свой понимать, как опыты обманывают тех, кто не постиг их
природы, ибо опыты, казавшиеся часто тождественными, часто весьма
оказывались различными, — как здесь это и доказывается.
Все наше познание начинается с ощущений.
Мысленные вещи, не прошедшие через ощущение, пусты и не
порождают никакой истины, а разве только вымыслы; и так как рассуждения
такие рождаются от скудости ума, то бедны всегда такие умозрители, и если
богатыми родились, бедными к старости умрут, так что кажется, будто
природа мстит им.
Ощущения земны, разум находится вне их, когда созерцает.
Природа полна бесчисленных оснований, которые никогда не были в
опыте.
И хотя природа начинается с причин и кончает опытом, нам надобно
идти путем обратным, то есть начинать с опыта и с ним изыскивать причину.
Нет действия в природе без причины; постигни причину, и тебе не
нужен опыт.
Опыт не ошибается, ошибаются только суждения наши, которые ждут
от него вещей, не находящихся в его власти. Несправедливо жалуются люди
на опыт, с величайшими упреками виня в обманчивости. Оставьте опыт в
покое и обратите жалобы свои на собственное невежество, которое заставляет
вас быть поспешными и, ожидая от него в суетных и вздорных желаниях
вещей, которые не в его власти, говорить, что он обманчив. Несправедливо
жалуются люди на неповинный опыт, часто виня его в обманчивых и
лживых показаниях.
Наукой называется такое разумное рассуждение, которое берет исток у
своих последних начал, помимо коих в природе не может найтись ничего
другого, что [также] было бы частью этой науки.
Увлекающиеся практикой без науки — словно кормчий, ступающий на
корабль без руля или компаса; он никогда не уверен, куда плывет. Всегда.
практика должна быть воздвигнута на хорошей теории, коей вождь и врата —
перспектива, и без нее ничего хорошего не делается ни в одном роде
живописи.
О ложных науках
Огонь истребляет ложь, то есть софиста, и являет истину, разгоняя
тьму. Огонь предназначен истреблять всякого софиста и есть изъяснитель и
истолкователь истины, ибо он — свет, который рассеивает тьму,
скрывающую сущность вещей. Огонь разрушает всякого софиста, то есть
обман, и один являет истину, то есть золото.
Те, кто хотят разбогатеть в один день, долгое время живут в великой
бедности, как бывает и будет вовеки с алхимиками, ищущими делать золото
и серебро, и с инженерами, которые хотят, чтобы стоячая вода из самой себя
давала движущую жизнь путем постоянного движения, и с некромантами и
заклинателями, стоящими на вершине глупости.
О искатели постоянного движения, сколько пустых проектов создали
вы в подобных поисках! Прочь идите с искателями золота.
Лживые толмачи природы утверждают, что ртуть есть общее семя всех
металлов, о том не памятуя, что природа разнообразит семена соответственно
различию вещей, которые хочет произвести в мире.
И если бы все же бессмысленная скупость привела тебя к подобному
заблуждению, почему не пойдешь ты в горные рудники, где такое золото
производит природа, и там не сделаешься ее учеником? Она тебя наверняка
исцелит от твоей глупости, показав, что ни одна из вещей, делаемых тобою в
огне, не будет той, которыми она сама пользуется для произведения золота.
Нет здесь ни ртути, ни серы какой, ни огня, ни иной теплоты, кроме теплоты
природной, живительницы мертвого мира, которая покажет тебе ветвления
золота в лапис-лазури или ультрамариновой сини — краске, неподвластной
огню. И, внимательно рассматривая эти ветвления золота, ты увидишь на
концах их, что они медленно и постепенно растут и обращают в золото то,
что соприкасается с ними. И заметь, что здесь-то и обитает растительная
душа, произвести которую не в твоих силах.
Об
обманчивой
физиогномике
и
хиромантии
не
буду
распространяться, так как в них истины нет, и явствует это из того, что
подобные химеры научных оснований не имеют. Правда, что знаки лиц
показывают отчасти природу людей, пороков их и сложения; так, на лице —
знаки, отделяющие щеки от губ и ноздри от носа и глазные впадины от глаз,
отчетливы у людей веселых и часто смеющихся; а те, у кого они слабо
обозначены, — люди, предающиеся размышлению; а те, у кого части лица
сильно выступающие и глубокие,— люди зверские и гневные, с малым
разумом; а те, у кого поперечные линии лба сильно прочерчены, — люди,
богатые тайными и явными горестями. И так же можно говорить на
основании многих частей. Но на основании руки? Ты найдешь, что в один и
тот же час от меча погибли величайшие полчища, и ни один знак на руке не
сходен с другим, - и при кораблекрушении так же точно.
Из речей человеческих глупейшими должны почитаться те, что
распространяются о суеверии некромантии; сестры алхимии, матери вещей
простых и естественных. И тем более заслуживает она упреков в сравнении с
алхимией, что не производит никакой вещи, кроме ей подобной, то есть лжи;
чего не случается с алхимией, исполнительницей простых произведений
природы, — тех, что самой природой выполнены быть не могут, поскольку
нет у нее органических орудий, при помощи коих она могла бы совершать
то, что совершает человек при помощи рук, который сделал таким образом
стекло. Но некромантия эта, знамя и ветром развеваемый стяг, есть вожак
глупой толпы, которая постоянно свидетельствует криками о бесчисленных
действиях такого искусства; и этим наполнили книги, утверждая, что духи
действуют и без языка говорят и без органов, без коих говорить невозможно,
говорят и носят тяжелейшие грузы, производят бури и дождь, и что люди
превращаются в кошек, волков и других зверей, хотя в зверей прежде всего
вселяются те, кто подобное утверждает.
О точных науках
Пусть не читает меня в основаниях моих тот, кто не математик
Никакой достоверности нет в науках там, где нельзя приложить ни
одной из математических наук, и в том, что не имеет связи с математикой.
Удвой квадрат, образуемый диагональным сечением данного куба, и у
тебя будет диагональное сечение куба, вдвое большего, чем данный; удвой
одну из двух квадратных площадей, образуемых при диагональном сечении
куба.
Другое доказательство, данное Платоном делосцам, геометрическое не
потому, что ведется при помощи инструментов — циркуля и линейки, и
опыт нам его не дает, но оно всецело мысленное и, следовательно,
геометрическое.
Механика есть рай математических наук, по средством нее достигают
математического плода.
Наука инструментальная или механическая — благороднейшая и по
сравнению с прочими всеми наиполезнейшая, поскольку при ее посредстве
все одушевленные тела, обладающие движением, совершают все свои
действия, каковые движения рождаются из центра их тяжести,
помещающегося, за исключением неоднородного веса, в середине; и оно
имеет бедность и богатство мышц и также рычаг и противорычаг.
Пропорция обретается не только в числах и мерах, но также в звуках,
тяжестях, временах и положениях и в любой силе, какая бы она ни была.
Способ знать качество и густоту воздуха и знать, когда будет дождь.
Возможно определить ухом расстояние громового удара при виде
молнии по сходству с звуком эхо.
О природе как объекте познания
Необходимость — наставница и пестунья природы. Необходимость —
тема и изобретательница природы, и узда, и вечный закон.
И столь природа усладительна и неистощима в разнообразии, что
среди деревьев одной и той же породы ни одного не найдется растения,
которое вполне походило бы на другое, и не только растения, но и ветвей, и
листьев, и плода не найдется ни одного, который бы в точности походил на
другой.
Кажется, что здесь природа для многих животных была скорее мачехой
жестокой, нежели матерью, а для некоторых не мачехой, а матерью
сердобольной.
Ты видел здесь, с каким тщанием природа расположила нервы, артерии
и вены в пальцах по бокам, а не посредине, дабы при работе как-нибудь не
укололись и не порезались они.
Почему природа не запретила одному животному жить смертью
другого? Природа, стремясь и находя радость постоянно творить и
производить жизни и формы, зная, что в этом рост ее земной материи,
гораздо охотнее и быстрее творит, чем время разрушает; и потому положила
она, чтобы многие животные служили пищей одни другим; и так как это не
удовлетворяет подобное желание, часто насылает она некие ядовитые и
губительные испарения на большие множества и скопления животных и
прежде всего на людей, прирост коих велик, поскольку ими не питаются
другие животные, и по устранении причин устраняются следствия. Итак, эта
земля ищет прекращения своей жизни, желая непрестанного умножения на
указанном и доказанном тобою основании; часто следствия походят на свои
причины, животные служат примером мировой жизни.
О время, истребитель вещей, и старость завистливая, ты разрушаешь все
вещи, и все вещи пожираешь твердыми зубами годов мало-помалу,
медленной смертью. Елена, когда смотрелась в зеркало, видя досадные
морщины своего лица, сделанные старостью, жалуется и думает наедине,
зачем два раза была похищена.
О силе и движении
Определение импульса. Импульс есть способность, созданная
движением и сообщенная двигателем движимому, которое имеет столько
движения, сколько импульс жизни.
Что такое сила? Я говорю, что сила есть духовная способность,
незримая мощь, которую привходящим внешним насилием производит
движение, которая поселяется и разливается в телах, выведенных и
отклоненных от своего естественного состояния, давая им деятельную жизнь
чудесной мощи. Все сотворенные вещи понуждает она к изменению своих
очертаний и положения, бешено устремляется к своей желанной смерти и
разнообразит себя соответственно причинам. Медленность делает ее
большой и быстрота слабой; она рождается насильственно и умирает
свободно. И чем она больше, тем скорее истощается. Яростно гонит прочь все
противящееся ее разрушению, хочет победить и умертвить свою причину,
свою преграду и, побеждая, сама убивает себя. Она становится все более
могучей там, где все большие находит препятствия. Всякая вещь охотно
бежит ее смерти. Будучи понуждаема, всякую вещь понуждает. Ничто не
движется без нее. Тело, в котором она родилась, не прибывает ни в весе, ни в
объеме. Всякое движение, ею порожденное, недолговечно. Она растет от
своих трудов и исчезает от покоя. Тело, которому она сообщена, не имеет
больше свободы. И часто посредством движения порождает она новую силу.
Что такое сила? Сила, говорю я, есть духовная способность,
бестелесная, невидимая, которая, недолго живя, возникает в телах,
выведенных из своего естественного состояния и покоя путем привходящего
насилия. Духовная, сказал я, потому что в силе этой есть деятельная жизнь;
бестелесная, невидимая, говорю, — потому что тело, в котором она родится,
не увеличивается ни в весе, ни в объеме; недолгой жизни, — потому что она
всегда стремится одолеть свою причину и, одолев, сама убивает себя.
Если бы возможен был воздушный диаметр у нашей земной сферы,
наподобие колодца, проходящего от одной поверхности до другой. И в этот
колодец брошено было бы тяжелое тело, то хотя бы тело это и хотело
остановиться у центра, импульс оказался бы таков, что в течение многих лет
оно бы проходило.
Всякая вещь так находящаяся на твердой и гладкой поверхности, что ее
полюс не находится между частями равными по весу, не остановится
никогда. Пример виден в тех, что скользят по льду, никогда не
останавливающихся, если части бывают на неодинаковых расстояниях от
центра.
Вообще все вещи стремятся пребывать в своем естестве, почему течение
воды, которая движется, ищет сохранить свое течение сообразно мощности
своей причины, и если находит противостоящую преграду, кончает прямую
линию начатого течения круговым и изогнутым движением.
Всякое движение, произведенное силою, должно завершить свой бег в
меру отношения между движимым и движущим. И если находит преграду,
то прямизну положенного ему пути завершит круговым движением или
многообразными прыжками и скачками так, что если исчислить время или
путь, то будет его именно столько, сколько было бы, если бы движение
совершалось без всякого препятствия.
Всякое сферическое тело с плотной и стойкой поверхностью,
двигаемое постоянной силой, совершит при своих порождаемых жесткой и
твердой поверхностью скачках то же движение, что при свободном падении
в воздухе.
О дивная справедливость твоя, Первый Двигатель, ты не захотел ни
одну силу лишить строя и свойств необходимых ее действий! И потому,
когда одна сила должна гнать на 100 локтей побеждаемую ею вещь и
последняя ей не повинуется, положил ты, чтобы сила удара производила
новое движение, которое разными скачками добивается полного итога
должного своего пути. И если измеришь путь, совершенный названными
скачками, найдешь, что длина их такова, какова была бы длина пути при
перемещении подобной вещи действием той же силы свободно в воздухе.